Гарри Поттер. Мальчик, который жил. (гет)

Лазарет Хогвартса. Вечер после битвы.

Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь витражи, рисовали на стенах кроваво-красные узоры. Гермиона сидела на краю кровати Джинни, листая потрёпанный фолиант с кромвийскими рунами. Рон нервно перебирал обрывок «Ежедневного пророка», где на первой полосе красовался заголовок: «ГРИН-ДЕ-ВАЛЬД СБЕЖАЛ ИЗ НУРМЕНГАРДА!»

— Камни Душ... — Гермиона отложила книгу, её голос дрожал от напряжения. — Их несколько: Камень Жизни, уничтоженный в первом году, Камень Времени, спрятанный где-то в Хогвартсе, и Камень Памяти... — Она посмотрела на Гарри, стоявшего у окна. — Он в руках Грин-де-Вальда. Реддл хотел собрать их все, чтобы освободить Волан-де-Морта.

Рон швырнул газету на стол. На фото Грин-де-Вальд растворялся в клубах чёрного дыма, его платиновые волосы сливались с пеплом.

— Смотрите! — он ткнул пальцем в снимок. — Он свободен! И теперь точно пойдёт за остальными Камнями. Что будем делать?

Гарри разжал ладонь. В ней лежал кристалл, найденный в Тайной комнате — холодный, как лёд, и мерцающий тусклым сиянием.

— Это ещё не конец, — произнёс он, сжимая артефакт до боли. — Мы нашли часть Камней. Значит, можем найти и остальные.

Джинни приподнялась на подушках, её лицо всё ещё было бледным, но в глазах горела решимость:

— Том... Реддл... — она сглотнула. — Он говорил, что Камни — ключ к «новому порядку». Что Грин-де-Вальд хочет переписать историю, стерев всех, кто ему мешал.

— Он не единственный, кто играет со временем, — раздался голос от двери. Сириус Блэк, опираясь на посох с фамильным гербом Чёрных, шагнул в комнату. Его плащ был покрыт дорожной пылью, а в руке он держал старинный свиток с печатью йотунов. — Ваши предки, Гарри, столетиями охраняли тайну Камней. Поттеры, Чёрные... даже Малфои когда-то были хранителями.

Гермиона вздрогнула:

— Малфои? Но Люциус...

— Он предал клятву, — Сириус бросил свиток на стол. — Но Драко ещё может выбрать сторону. — Он повернулся к Гарри, его взгляд стал тяжелее стали. — Твой отец изучал ритуалы Равноденствия. Если мы объединим силу Камней с родовой магией...

— Мы станем такими же, как они, — резко оборвал Гарри. — Нет. Мы найдём другой путь. Оставим это на крайний случай.

Астрономическая башня. Ночь.

Луна висела над замком, как бледный глаз. Гарри стоял у парапета, разглядывая кристалл. В его глубине пульсировали осколки воспоминаний: Лили, рисующая защитные руны, Джеймс, сжигающий письма Грин-де-Вальда...

— Ты не можешь нести это в одиночку, — сказала Гермиона, появляясь из тени.

— Но я и не один, — он кивнул на Рона, который совал Джинни шоколадных лягушек «для восстановления сил». — И не собираюсь повторять ошибок Дамблдора.

Она взяла кристалл, её пальцы дрожали:

— Камень Памяти... Если Грин-де-Вальд активирует его, он сможет стереть всё, что мы знаем. Переписать реальность.

— Значит, мы найдём его первыми, — Гарри повернулся к лестнице, где ждал Сириус с сумкой, полной кромвийских клинков. — И разрушим эту игру.

Кабинет Дамблдора. Рассвет.

Альбус наблюдал, как в зеркале Еиналеж Грин-де-Вальд разводит костёр из старых писем. В пламени мелькали обугленные слова: «Проект Равноденствие».

— Ты всё ещё веришь в них? — мысленно спросил Фоукс, чистя перья.

— Верю, что выбор имеет значение, — Дамблдор прикрыл зеркало тканью. — Даже если цена — сломанные судьбы.

За окном, на лужайке, Гарри тренировался с кромвийским клинком. Его движения повторяли Танцующие Тени — ритуал, которому научил Сириус. Камень Времени на его шее мерцал, как далёкая звезда.

Вдруг Гарри остановился, вслушиваясь в шепот ветра. Где-то за лесом, в чёрной дыме, смеялся Локхарт. Союзник или враг?

Ледяные узоры и шёпот чернил

Хогвартс, середина февраля. Замок утопал в сугробах, превратившихся за ночь в хрустальные скульптуры под лучами утреннего солнца.

Гарри шёл по коридору, балансируя с башней книг по кромвийской рунологии. Из-под мышки высовывался свиток с заданием Снейпа: «Эссенция из корня мандрагоры: 15 дюймов, не переборщить с толчёным опалом».

— Поттер! — голос Макгонагалл остановил его у статуи одноглазой ведьмы. — Вы назначены сопровождающим делегации из Шармбатона. Их профессор алхимии желает осмотреть библиотеку.

— Но я... — Гарри попытался вспомнить, когда соглашался на это.

— Это не просьба, — профессор поправила очки. — Дамблдор считает, что вам стоит... расширить кругозор. И зайдите ко мне как-нибудь вечером. Нам надо кое-что отработать по трансфигурации.

Гарри уже представил, что это будет. В последний раз Макгонагалл трансфигурировалась в эльфийку. На очереди, наверное, вейла. Наверняка, вейла. Раз прибыл Шармбатон. Гарри умел сводить простые силлогизмы, а также причины и следствия.

Библиотека, час спустя.

Делегация из Шармбатона напоминала стайку экзотических птиц: мантии цвета морской волны, шпильки-заколки в виде фениксов. Профессор ЛеФлер, женщина с серебряными прядями в волосах, водила пальцем по фолианту о йотунских обрядах.

— У вас потрясающий экземпляр «Песен Ледяных Крон», — её акцент делал слова музыкальными. — В Шармбатоне такой сожгли в XVII веке. Слишком... откровенен о жертвоприношениях.

— Э-э... Спасибо? — Гарри поправил очки, пытаясь вспомнить, где видел узор на её броши — спираль, как его шрам.

— Мсье Поттер, — она внезапно обернулась, прижав палец к его груди над шрамом. — Вы носите отметину Иггдрасиля. Интересно, знаете ли вы её значение?

Рядом фыркнул кто-то знакомым смехом. Драко Малфой, замаскированный под стеллаж с книгами по окклюменции, уронил том «Тёмные артефакты средневековья».

— Проказник, — ЛеФлер щёлкнула пальцами, и книга взлетела на полку. — В вашей семье всегда был вкус к... рискованному чтению.

Малфой застеснялся и скрылся за стеллажами. Гарри же, проведя экскурсию, кое-как вежливо отказался от предложения зайти в гости на чай, хоть и очень любил такой «чай», но в облике 12-летнего было не комильфо, а раскрываться и пить оборотку при вейлах не хотелось, так что он, освободившись, сразу на всех парах рванул в «Дырявый котел» порталом.

Хогсмид, «Дырявый котёл». Субботний вечер.

Гарри сидел в углу с Гермионой и Роном, разбирая записи Сириуса о родовых чарах. На столе дымился глинтвейн с корицей, купленный на странные галлеоны с кромвийскими рунами. Гарри пытался найти следящие заклятия гоблинов на галлеонах, но вылезли руны, о которых он не имел ни малейшего представления, и ему пришлось прекратить эксперименты, чтобы не испортить вообще все деньги.

— Послушай, — Рон тыкал пером в схему ритуального круга. — Если Камни реагируют на эмоции, может, нам стоит попробовать...

— Нет, — перебила Гермиона, зачёркивая его каракули. — Без понимания кромвийских ограничителей это самоубийство. Кстати, — она достала конверт с сургучной печатью в виде льва, — это пришло тебе. От кого-то из Норвегии.

Письмо пахло хвоей и снегом. Неразборчивый почерк выводил:

«Гарри. В пещере у Чёрного озера заложен артефакт. Ищи под знаком трёх воронов. Не доверяй зеркалам. — С.»

— Сольвейг? — прошептал Гарри, сжимая конверт. — Но она же...

— Привет, изгои! — За столик плюхнулся Драко, перемазанный в чернилах. — Слыхал, ты водишь экскурсии для шармбатонских куколок. ЛеФлер уже прозвала тебя «маленьким хранителем»?

Рон фыркнул, роняя кружку. Гарри поймал её в воздухе, не отрывая глаз от Малфоя:

— Хочешь сказать, твой отец не против, что ты шпионишь за мной вместо уроков?

— Отец... — Драко вдруг побледнел, заметив метку на конверте — перечёркнутый герб Малфоев. — Зря ты лезешь туда, Поттер. Некоторые двери лучше не открывать.

— А я попытаюсь, — парировал Гарри, и многозначительно посмотрел на Гермиону. Рон покраснел.

«Никак мне не удается наладить с Малфоем. Придется по плану «Б». Просто их купить», — думал Гарри, параллельно рассуждая, какой все же смешной Рон с его ревностью, а краснеет так вообще имбово.

Ледяная пещера у Чёрного озера. Ночь.

Пропустить подсказку про Черное озеро они не смогли, и, как следует выпив в Хогсмиде, отправились на поиски. Люмос выхватывал из темноты сталагмиты, похожие на застывших великанов. Гермиона водила палочкой по стене, выискивая знак трёх воронов.

— Вот! — Рон указал на гравировку под слоем льда. — Но как достать?

Гарри приложил ладонь со шрамом от камня ко льду. Спираль засветилась синим, и лёд растаял, открыв нишу с железным ларцом. Внутри лежала застывшая слеза — кристалл с мерцающей внутри тьмой.

— Капля Ночи, — прошептала Гермиона, читая клинопись на крышке. — Использовалась йотунами для связи с предками. Но как это...

— Стой! — Сириус вынырнул из тени, его плащ покрывал иней. — Это ловушка. Такие артефакты...

Гарри было хотел сказать, что следить нехорошо, мог бы и помочь, но тут Кристалл взорвался звёздной пылью. На стене проступили тени: Грин-де-Вальд, разговаривающий с кем-то в мантии с капюшоном... Локхартом?

— Они живы, — прошептал Гарри. — И всё ещё вместе.

— Живее всех живых, — подтвердил Сириус.

Гриффиндорская гостиная. Утро.

Джинни разбирала коробку с шоколадными лягушками от Билла, присланными из Египта. От жары они прилипли, и их приходилось отдирать «Репаро». Рон грыз перо, сочиняя эссе по трансфигурации. Знал бы он, чем занимается Макги в свободное время.

— Значит, Капля Ночи — ключ? — спросила Гермиона, разглядывая осколки кристалла.

— Ключ к чему? — Гарри смотрел в окно, где ЛеФлер разговаривала с Дамблдором. Её брошь сверкала на солнце. — К прошлому? Или к их планам?

— К выбору, — сказала Джинни неожиданно твёрдо. — Ты же сказал: равновесие — в нас.

— Да что вы заладили с этим равноденствием?- Взбеленился Гарри, — я не пойду по пути этой грязной магии.

Джинни даже не моргнула. Чувствовалось, кто будет в будущем доме хозяин.

За окном запела фениксовая трель. Где-то в горах, за лесом, сверкнула зелёная вспышка — знак Чёрной метки.

А Гаррри решил в ближайшие дни навести порядок в своих женщинах. После визита к Макгонагалл, конечно, — тут без вариантов. На следующие дни он составил календарь свиданий.

Спирали чувствГарри и Тонкс. Игра в прятки с судьбой

Избушка лесника, вечер после патрулирования.

Тонкс, превратившаяся в рыжую, грелась у камина. Гарри, сидя на потрёпанном диване, вертел в руках амулет с руной Дагаз — подарок от неё.

— Ты всё ещё видишь меня ребёнком? — спросил он внезапно, ловя её взгляд в отражении окна.

Тонкс вздрогнула. Её волосы стали угольно-чёрными.

— Вижу того, кто спас мне жизнь у Йотунхейма, — она присела рядом, её плечо коснулось его. — Но иногда забываю, что за этими глазами... — Палец скользнул по его шраму. — Скрывается кто-то старше меня.

Гарри отстранился, сжимая амулет:

— Это опасно, Тонкс. Я не могу...

— Знаю, — она прервала его, вставая. — Но «опасно» — моё второе имя.

Гарри вздохнул и махнул пузырек оборотки. Эта ночь будет жаркой.

Элиона Моргенштерн. Возвращение хранительницы

Тайная комната, следующая полночь.

Гарри нашёл её, рассматривавшей воспоминания в Чаше. Нырнул туда за компанию, попросив разрешения — Гарри почти всегда был тактичным.

Она прикована к древнему алтарю. Цепи из чёрного эбенового дерева пульсировали магией Грин-де-Вальда.

— Ты... жива, — он рассек оковы кромвийским клинком, руки дрожали.

Элиона упала ему на грудь, её дыхание пахло полынью и пеплом:

— Он использовал мою кровь, чтобы открыть Врата Памяти. Я видела... тебя. В другом времени. Ты был...

— Стариком? — Гарри горько усмехнулся, обнимая её. — Это моё проклятие.

Она прижала ладонь к его щеке:

— Нет. Это дар. Ты видишь то, что скрыто от других.

В голове Гарри всплыло воспоминание: он и Элиона в библиотеке год назад. Она учит его читать руны Моргенштернов, их пальцы соприкасаются над древним фолиантом. «Ты разрушаешь все мои барьеры, Поттер», — шепчет она, и в её глазах вспыхивает искра.

В этот раз Гарри не стал пить оборотку. Во-первых, Элиона была не совсем в его вкусе, во-вторых, до сих пор в ушах звучали слова Рона: «Она продаст нас в Лютном за сикль». Да он и не забыл, как она затащила их в чертову церковь, где ему пришлось разделить душу.

Профессор Макгонагалл

Кабинет трансфигурации, после уроков.

Макгонагалл поправляла стопку эссе, когда Гарри вручил ей чёрный тюльпан — редкий сорт, цветущий только под луной.

— За подсказку про кромвийские клинки, — он улыбнулся, напоминая ей юного Джеймса.

— Цветы — не моя стихия, Поттер, — но она поставила тюльпан в вазу с водой, где тот мгновенно расцвёл серебристыми лепестками. — Но благодарность принимаю. Пейте уже свою оборотку.

Когда он вышел наутро, его колени подгибались, а пальцы дрогнули, касаясь письма от Дамблдора: «Они нуждаются в вас, Минерва. Не только как в учителе.» Дамби всегда был немного троллем.

Джинни Уизли. Отражение юности

Озеро в лунную ночь.

Джинни, всё ещё бледная после влияния дневника, бросила камень в воду:

— Ты смотришь на меня, как на стеклянную куклу. Боюсь, разобьюсь?

Гарри взял её руку, показывая шрам-спираль:

— Я боюсь, что моё прошлое сожжёт твоё будущее.

Она резко обернулась, её глаза горели:

— Моё будущее я выбираю сама. Даже если это ты.

После долгого разговора Гарри понял, что Джинни видит в нём не героя, а человека. Их связь — попытка Гарри обрести нормальность, но её напористость напоминает ему, что он застрял между двумя мирами. Он решил в данном случае отпустить судьбу плыть по течению, и будь как будет.

Локхарт. Искушение маской

Сны Гарри.

Локхарт в облике 40-летнего Гарри (с помощью оборотного зелья) обнимает его за плечи перед зеркалом:

— Мы могли бы быть великолепны, Гарри. Два актёра на сцене веков.

Во сне Гарри отталкивает его, но просыпается с запахом жасмина — любимых духов Локхарта.

Тут Гарри вообще не понял, что это было, и выпил Зелье забвения, чтобы стереть из памяти то, что увидел.

Башня астрономии.

Гарри смотрел на созвездие Ориона, слушая шепот Камней. В кармане — письмо от Элионы: «Сердце не считает годы, оно считает удары.»

Гарри сел в углу библиотеки, и написал список:

Итог:

Тонкс — искра, которую нельзя потушить.Элиона — родственная душа в лабиринте времени.Макгонагалл — якорь в мире хаоса.Джинни — напоминание о том, что я всё ещё жив.Локхарт — тёмное зеркало страхов.

Ветер принёс запах жасмина. Где-то внизу Тонкс смеялась, превращаясь в филина. Игра продолжалась.

— Локхарт, гад, — ругнулся Гарри.

Тайна рода Поттеров. Пробуждение древней магии. Кровь предков и трон из пепла

Поттер-мэннор, скрытый зал с фамильными гербами.

Воздух здесь пах старым камнем и тайнами, которые столетиями избегали солнечного света. Стены, покрытые мхом, излучали тусклое бирюзовое свечение, словно сама земля хранила здесь память о древних клятвах. Гарри провёл ладонью по шершавой поверхности, и под пальцами ожили высеченные символы — спирали, переплетающиеся с рунами, словно корни гигантского древа.

Элиона Моргенштерн шла впереди, её серебристые волосы мерцали в темноте, как лунная дорожка. Она остановилась у массивной арки, украшенной гербами, которые Гарри видел лишь в смутных снах: лев, обвитый змеёй, меч, пронзающий звёзды, и в центре — та самая спираль, что пылала на его груди.

— Здесь, — её голос зазвучал торжественно, будто она читала заклинание. — Твоя кровь откроет дверь.

Гарри прижал ладонь к холодному камню. Шрам под рубашкой вспыхнул золотым светом, и арка с глухим стоном расступилась, открыв зал, где время замерло.

Гарри стоял перед фреской, изображавшей его предков — волшебников в мантиях, сплетающих свет и тьму в единый узор.

Фрески на стенах словно дышали. Предки в мантиях из звёздной ткани сплетали магию в узоры: один удерживал ладонями вспыхивающую сверхновую, другой вплетал тьму в свет, создавая баланс. Их глаза, выложенные чёрным обсидианом, следили за каждым шагом.

Элиона Моргенштерн, расшифровавшая рунические письмена, провела пальцем по символу в виде спирали:

— «Кровь Поттеров — ключ к вратам между мирами». Твои предки не просто волшебники, Гарри, — Элиона коснулась символа спирали, и фрески ожили. Тени предков задвигались, указывая на него пальцами. — Они были мостом между мирами. Стражами, которые не позволяли тьме поглотить свет, а свету — сжечь тьму.

Гарри почувствовал, как спираль на груди пульсирует в такт сердцебиению фресок.

Они были хранителями равновесия.

— Значит, этот шрам... — он расстегнул рубашку, обнажив метку, которая теперь светилась, как карта созвездий..

— Не проклятие, а печать. — Элиона достала медальон — древний, с трещинами, но с гравировкой, повторяющей его шрам. Древо Иггдрасиль, чьи корни уходили в бездну, а ветви касались звёзд. — Печать договора. Твои предки принесли клятву Судьбе. Они стали её руками, а ты...

Она нажала на медальон, и из него вырвался луч света, ударивший в фреску. Изображение Джеймса Поттера ожило.

Видение.

Комната, залитая тёплым светом фонарей. Джеймс, молодой и усталый, стоял над колыбелью. В руке он сжимал кинжал с рукоятью в виде спирали.

— Он должен быть сильнее нас, Лили, — его голос дрожал. Кровь сочилась из разреза на ладони, падая на пергамент с рунами. — Если Волан-де-Морт вернётся...

Лили, её рыжие волосы как пламя в полумраке, взяла его руку:

— Не "если". "Когда". Но он будет готов. Мы дадим ему то, чего не было у нас — выбор.

Джеймс провёл окровавленным пальцем по лбу младенца. Золотая спираль вспыхнула, и Гарри в колыбели засмеялся, словно чувствуя силу.

— Пусть его путь будет светом в моей тьме, — прошептал Джеймс. Тень Лили слилась с узорами на стене, превратившись в феникса, который унёсся ввысь, оставив за собой след из искр.

Вернувшись в зал, Гарри вздрогнул. Его щёки были мокрыми. Элиона смотрела на него не с жалостью, а с холодной ясностью учёного, разгадавшего тайну.

— Они связали тебя с самой Судьбой, — она протянула медальон. — Ты не жертва пророчества, Гарри. Ты — ключ. И теперь долг Поттеров стал твоим.

Где-то в глубине подземелий заскрежетал камень, будто пробудилось что-то древнее. Элиона нахмурилась:

— Мы разбудили не только память. Баланс нарушен... Грин-де-Вальд уже чувствует это.

Гарри сжал медальон, и спираль на груди ответилась жаром. Он видел теперь — не просто узоры, а нити, связывающие миры. И где-то в этих нитях запутался он сам.

— Что будет, если я откажусь? — спросил он, но уже знал ответ.

Элиона улыбнулась печально, указывая на фреску. Тени предков скрестили руки на груди, а их глаза вспыхнули алым.

— Ты не можешь. Это в твоей крови. Даже смерть не разорвёт эту связь.

Гул нарастал. Где-то в темноте послышался смех — знакомый, как звон разбитого стекла. Локхарт? Или эхо будущего?

— Пора выбирать, — Элиона зажгла факел, и свет вырвал из тьмы надпись на стене:

«Равновесие или хаос. Твой путь начинается здесь».

Гарри повернулся к выходу, сжимая медальон. За спиной фрески зашептали на забытом языке, а шрам горел, как карта, ведущая в самое сердце бури.