Ледяной дождь (гет)

Закончив обмениваться приветствиями, Юл немного отошел от монаха и поспешил представить его своим спутникам:

— Куренай-сан, дети, позвольте мне представить вам моего давнего друга и боевого товарища Ямадзиро-доно.

Монах шутливо поклонился в ответ на нечеткое бормотание и к полной неожиданности всех, хлопнул Юла по спине, едва не выбив из того дух.

— Ну, ну, Юл-кун. Можно было гораздо проще, — в один момент монах оказался рядом с Куренай, и, поцеловав ей руку, произнес: — Госпожа Куренай, для Вас я просто Дзиро. Прошу, только без церемоний…

— Дзиро, мы очень устали, давай без этих твоих штучек, — Монолог монаха прервал Юл. — Если хочешь понравиться Куренай-сан, будь добр, организуй ей и детям ночлег.

— Как скажешь, Юл-кун, — монах пожал плечами и пригласительно махнул рукой. — В таком случае, следуйте за мной.

Дзиро привел путников к небольшому деревянному храму. Темно-коричневая вразлет крыша и белоснежные стены завораживали своей простотой и величественностью, а вид, открывавшийся с другого склона горы, захватывал дух. За храмом сиротливо ютилась небольшое помещение, которое Куренай изначально приняла за сарай. Будто угадав ее мысли, монах тут же прокомментировал увиденное:

— Это, мои дорогие, фурако. Люблю, знаете ли, комфорт. Правда, приходится потрудиться. Воду у нас только из нижнего озера. Вода из него, поговаривают, целебная.

Мужчина встряхнул пушистой и абсолютно чистой гривой волос, демонстрируя прекрасную шевелюру и чудесные свойства воды. Путникам ничего не оставалось делать, кроме как согласиться. Усталость накатывала волнами, и женщине целый день забиравшейся вместе с детьми и вещами на гору, хотелось только упасть. Желательно, конечно, упасть на кровать, но тюфяку с соломой она бы сейчас тоже обрадовалась. Наконец, оказавшись в просторной светлой комнате с большой кроватью, Куренай почувствовала несказанное облегчение. Уложить братьев спать оказалось легче легкого — мальчишки до того устали, что заснули, едва только их головы коснулись подушки. К ним же была уложена малышка, с которой ребята не пожелали расставаться даже ночью. Для себя куноичи нашла футон с одеялом, спрятанные в шкафу. Наскоро расстелив постель, она тут же провалилась в сон.

Ей снилась заснеженная поляна, знакомая с детства, и черноволосый кузен Юла. Уже не человек, еще не зверь, Атли, оскалив белоснежные клыки, взирал на Куренай, потрясая перед собой головой Юла. С отросших когтей на белоснежное поле тяжелыми густыми каплями капала кровь. Женщина с ужасом всматривалась в лицо напарника, как неожиданно веки его дрогнули. Строгое его лицо исказилось судорогой. Вперив в женщину усталый взгляд, Юл прошептал только одно слово: «Беги!». От этой ужасной картины ноги женщины сделались будто ватными и она не могла сдвинутся с месте, так же впрочем, как и оторвать взгляда от головы Юла. Такого ужаса Куренай не испытывала никогда в жизни, даже при виде тел отца и Асумы. Тогда это было как удар под дых, резко, оглушающе и мгновенно. Мысли путались, а Атли смеялся, смеялся, смеялся… Внезапно женщина почувствовала чью-то руку на своем предплечье и негромкий голос, звавший ее по имени.

— Куренай-сан, Куренай-сан…

С каждым звуком голос становился все ближе и ближе, а безумный смех оборотня отходил на задний план, почти теряясь на фоне голоса Юла. Этот голос она узнал бы из тысячи. Резко открыв глаза, Куренай обнаружила рядом с собой напарника, который сидел на ее футоне и аккуратно потряхивал ее за предплечья. «Живой!» — пронеслось в голове женщины, — «Целый и невредимый!».

— Ками-сама! Ты жив, Юл! — воскликнула Куренай, бросаясь напарнику на шею. — Ками-сама! Ками-сама! Целехонький!

Прижавшись всем телом к мужчине, Куренай дала, наконец, волю слезам, накопившимся за время их путешествия. Юл при виде такой реакции со стороны напарницы сначала слегка опешил, затем привлек ее к себе, ласково поглаживая по спине. Сквозь тонкую сорочку, прекрасно чувствовалась ее излишняя худоба, коей куноичи не могла похвастаться при их первой встрече. Черные как смоль волосы приятно щекотали его шею и Юл, наконец, смог сделать то, о чем неосознанно думал с момента их первой встречи — прикоснуться к этому змеящемуся шелку, пропустить его сквозь пальцы. Через некоторое время, когда Куренай смогла успокоиться и осознать, что это был всего лишь сон, она немного отстранилась от мужчины, не убирая, впрочем, его руку со своей талии.

— Простите, Юл-сан, — произнесла куноичи, радуясь, что в темноте он не смог бы разглядеть ее смущения. — Мне приснился дурной сон.

— Со мной, как я понимаю, в главной роли, — откликнулся Юл, внимательно разглядывая сидящую перед ним женщину, пользуясь своим ночным зрением и тем, что напарница не может заметить его внимания в ночной тьме.

— Да, — коротко ответила женщина.

Говорить ей не хотелось, но от этой звенящей, не смотря на сладкое посапывания детей, тишины, ей становилось жутко, и Куренай вновь потянулась к Юлу, справедливо полагая, что напарник просит ей эту вольность, и, возможно, даже никак не обмолвиться об этой ее слабости утром.

— Расскажете? — негромко поинтересовался Юл, обнимая женщину.

Судя по тому, как вздрогнула Куренай, стало ясно, что делиться своим сном, переживая его заново, женщина не собирается, да и шиноби не хотелось заставлять ее проходить ее через это снова. Он хорошо знал цену ночным кошмарам.

— Как Вы узнали? — через некоторое время спросила Куренай.

— О Вашем кошмаре? Я хотел подышать свежим воздухом, когда услышал непонятные стоны, доносившиеся из вашей комнаты. Сначала решил, что кому-то из детей что-то приснилось, но затем увидел Вас. Вы стонали и крутились во сне. Я решил Вас разбудить.

Вслушиваясь в бархатные переливы его голоса, Куренай с трудом могла поверить в то, что сон прошел и Юл здесь, рядом с ней. Он жив и даже пришел защитить ее от кошмаров. Не поделиться своим ужасом она не могла и, прижавшись к его боку, Куренай решилась на свой рассказ. Юл молча выслушал ее.

— Атли, значит, — задумчиво произнес он. — Что ж. Я не рассказал Вам о способностях моего кузена. Не думал, что пригодится.

Юл тяжело вздохнул, женщина, так удобно устроившаяся между его коленей, заерзала, внимательно вслушиваясь в его слова. Больше всего на свете Юлу хотелось сжать ее в объятьях, зацеловать до изнеможения, сделать своей, и уж точно не рассказывать о сверхспособностях своих родичей. Однако, если Атли научился подобным «фокусам» молчания с его, Юла, стороны было бы просто преступлением по отношению к доверившейся ему женщине.

— Очень редко, но все же, иногда в клане Накамура рождаются дети со способностями. Обычно один ребенок в поколении. В нашем роду получилось двое: я и кузен Атли. Мне передались способности к ниндзюцу, что есть большая редкость для оборотней, а Атли получил способность насылать сны. Там был ряд ограничений: небольшой радиус действия и несколько минут по длительности. Оттого кузен мог безнаказанно забавляться тем, что насылал кошмары на моего сводного брата Рена. Не думал я , что он так сильно развил свой дар. Раньше ему требовалось около двух-трех метров, а сейчас я даже боюсь предположить, на каком расстоянии он сейчас может находиться от нас.

— Что мы будем делать? — поинтересовалась куноичи.

Прикосновения напарника были невесомыми и успокаивающими. Женщина, наконец, смогла прийти в себя и начать обдумывать ситуацию более спокойно.

— Ждать. Для начала нужно залечить Вашу рану — запах крови силен и выследить по нему нас для оборотня не составить большого труда. Сюда Атли не сунется и у нас есть время восстановить силы.

Куренай тяжело вздохнула, прекрасно понимая, что напарник прав. Спешить уже, в принципе, было некуда. Скорее всего, на базе их считают погибшими или пропавшими вез вести. «Жаль, нельзя переправить Мари в Коноху. Хокаге-сама бы ее не бросила. Маловероятно, что нам удастся выжить» — подумалось куноичи. Судя по тому, как напряглось тело Юла, женщина проговорила это вслух.

— Не смейте об этом думать, Куренай-сан! — прошипел ей в ухо оборотень. — Я не позволю умереть ни Вам, ни Мари-чан! Костьми лягу, но не позволю!

— Простите, Юл-сан, — пробормотала куноичи, внезапно понимая, что напарник вспомнил свою семью. — Я не сказала это подумав.

— Я понимаю, эти недели были слишком сложными и для Вас, и для детей. Обещаю, что как только это будет возможно, мы отправимся к Аме. А сейчас Вам следует хоть немного поспать.

— Благодарю Вас, Юл-сан, — женщина коснулась рукой его ладони. — Вы действительно правы.

— В таком случае, спокойной ночи, — произнес мужчина и, пожав ее ладонь, встал на ноги и бесшумно двинулся в комнату, которую делил вместе с монахом.

Несколько дней прошло в абсолютной тишине, которая, после напряженной недели не могла вызвать ничего кроме глухого раздражения. Не смотря на этот уголок спокойствия, Куренай вовсе не чувствовала себя в безопасности, подспудно ожидая какой-нибудь неприятности. Хотя, конечно, не было сомнений в том, что случись беда, Юл тут же окажется рядом. Но даже знание этого, не помогало куноичи расслабиться. В отличие от нее, Накамура отдыхал за все предыдущие дни, хорошо понимая, что возможность спокойно вздохнуть появится еще нескоро. Поэтому предпочитал отсыпаться на достаточно удобной постели, купаться в небольшом, но довольно глубоком озере расположенном чуть ниже и, конечно же, общаться со старым другом. Он видел, как нервничала куноичи, вздрагивая от любого шороха, как мгновенно возникал в ее руке кунай, и совершенно не знал, что сказать ей, чтобы хоть немного успокоить.

Когда рана от медвежьих когтей стала потихоньку затягиваться, Куренай вместе с детьми направилась на одно из озер, которые так нахваливал монах-доно. Акира и Акено по пути к озеру играли в догонялки вокруг куноичи, а малышка Мари обрывала лепестки сорванной матерью ромашки и весело гулила. Впервые за несколько дней расшалившиеся нервы не беспокоили куноичи, и она наслаждалась возможностью отдохнуть не только душой, но и телом. Даже кот Саи-сан утратил свою спесивость, и радостно прыгал, стараясь увернуться от шаловливых детских ручек. Спустя четверть часа показалась спокойная водная гладь.

Пока Куренай стелила прихваченное из храма покрывало, мальчишки наперегонки рванули в воду, кинув одежду неподалеку от женщины.

— Акира-кун, Акено-кун, — взволнованно воскликнула женщина. — Не заплывайте далеко!

В ответ ей послышалось что-то вроде: «Да, конечно, Куренай-сан!». Женщина немного полюбовалась на своих подопечных, после чего обернулась к дочери, удобно расположившейся на покрывале. В руках у девочки была резная игрушка-погремушка, подаренная Юлом. Если поначалу Куренай удивляло особое отношение напарника к ее дочери, то после памятного разговора в лесу все встало на свои места. Стало понятно, откуда у закаленного война такое мастерское умение в общении с детьми и почему он был так против ее участия в миссии.

К слову сказать, вниманием оборотень одаривал не только малышку Мари, но и мальчишек, с которыми решил заниматься военной подготовкой. Причем Акиру и Акено ничуть не страшили ни утренние тренировки, которые их новоявленный сенсей предпочитал устраивать на рассвете, ни обливания холодной водой, ни медитации, к которым присоединялся и господин монах. Мальчишкам до того слыхавших о шиноби только из рассказов старожилов, страсть как хотелось стать приблизиться к своему идеалу. А увидев Юла в реальном бою, стали ходить за своим кумиром хвостом, упрашивая его научить их хоть чему-нибудь. Наблюдая за их тренировками, не сильно отличающимися от того, чему учили в Академии Конохи, Куренай понимала, что из ее напарника выйдет прекрасный учитель. «И отец», — добавлял внутренний голос, от которого, впрочем, куноичи предпочитала отмахиваться. «Не время для глупостей», повторяла она себе раз за разом, старательно игнорируя воспоминания, связанные с ее напарником. Их было слишком много: за последний месяц весь ее мир крутился вокруг Юла. Нелюдимого, недовольного, насмешливого, нетерпеливого, заботливого, внимательного, иногда грубоватого, смущенного и смущающего, терпеливого, великодушного, яростного, уставшего, спокойного. Он бывал всяким, оставаясь каждый раз самим собой, и сильно отличался от всех знакомых ей мужчин.

Задумавшись, Куренай не заметила приближающегося к ней противника, а когда поняла, что на пустынном берегу не одна, было уже поздно. Слишком поздно было и для Юла, поверившего, что его родичи не рискнут забраться на гору. Запах кузена, словно насмешка, ударил по ноздрям шиноби, чтобы исчезнуть. Вместе с ним исчез и запах его напарницы, женщины, которую он поклялся защищать, которая поверила и доверилась ему. Не веря больше своему носу, мужчина рванул к озеру, оборачиваясь на ходу, и через две минуты был уже на месте. На берегу так и осталось лежать недостеленное покрывало и смятая детская одежда. Ни детей, ни напарницы не было. Принюхавшись еще раз, он обнаружил, что дети все-таки здесь.

— Акира-кун, Акено-кун, — позвал их Юл, приняв человеческий облик. — Выходите! Я знаю, что вы здесь!

— Юл-сан, это точно Вы? — осторожно поинтересовался Акено.

— Я, конечно, кто же еще.

Из кустов, богато разросшихся вокруг озера, послышался треск, после чего под ноги Юлу вывалился дрожащий комок меха, в котором мужчина опознал кота. После него выполз Акено, а за ним Акира с Мари-чан на руках.

— Юл-сан, — мальчишки с двух сторон вцепились в шиноби и со слезами на глазах произнесли то, что мужчине и так было известно, то во что он никак не хотел поверить. — Куренай-сан похитили!