Душа Зорро (гет)

Доктор удалился, а София все еще неподвижно лежала, устремив невидящий взгляд в потолок. Слабость не отступала, но Авила заверил ее, что опасность миновала, а изнеможение — лишь отголосок недавней лихорадки. Никаких серьезных причин для жара он не обнаружил, списав все на переутомление и смену обстановки.

События этой ночи были для нее загадкой. София с трудом помнила, как оседлала Фантома, как вывела его за ворота, как, собрав последние силы, взобралась в седло… а затем — пустота. Как она вернулась на гасиенду, что произошло с ней в ту ночь — все это ускользало, тонуло в тумане сознания. Лишь обрывки ощущений, как призрачные тени, мелькали перед внутренним взором.

Прикосновение шелка к коже, терпкий мужской аромат, холодные прикосновения к ее горячей коже и нежное «Mi alma» — все это казалось обрывками далекого, зыбкого сна. Разрозненные образы и звуки хороводом кружились в голове, но ни один из них не хотел складываться в цельную картину.

София отчаянно пыталась ухватиться за ускользающие воспоминания, но чем сильнее было ее стремление, тем глубже она погружалась в пучину неясности. Она чувствовала, что что-то важное безвозвратно утеряно, что-то, способное перевернуть ее жизнь. Но что именно?

В комнате царила звенящая тишина, нарушаемая лишь шепотом ветра за окном. София закрыла глаза, пытаясь унять бурю в душе. Она знала, что ответы придут, когда придет время. Но каждая минута в неведении казалась невыносимой пыткой.

— Соня, как ты себя чувствуешь?

Девушка медленно открыла глаза и повернула голову на звук заботливого голоса. У ее кровати стояла Анна, с тревогой глядя на свою подопечную. В руках она держала поднос с душистым бульоном и ломтем свежего хлеба.

— Лучше, — прошептала София, голос ее был едва слышен, словно угасающий огонек.

— Хорошо, — отозвалась няня, и легкая улыбка коснулась ее губ. Она бережно опустила поднос на столик у кровати. — Доктор Авила настоятельно рекомендовал усиленное питание, чтобы вернуть тебе силы. Позволь мне помочь, и ты немного поешь.

Анна приблизилась, заботливо взбила подушки, и София, с трудом, приподнялась, опираясь на них. Вскоре перед ней возник поднос, наполненный душистым бульоном.

Едва София успела осушить половину, как ее пронзило воспоминание — терпкий с примесью табака запах незнакомого мужчины, обжигающе холодные прикосновения и эхом отзвучавшее в сознании «Mi alma». Ложка замерла в ее руке, звякнув о край тарелки.

— Диего, — прошептала она, осознавая, кто вернул ее в гасиенду.

— Что ты сказала, милая? — Анна вопросительно взглянула на нее.

— Диего, — повторила София чуть громче.

— Ах, да, я видела дона Диего сегодня в пуэбло, — Анна, забрав поднос, вернула его на столик, — и передала ему, что мы не сможем присутствовать на ужине, который собирался устроить его отец.

— Но… — София ошеломленно смотрела на нее.

— Соня, сейчас не время для споров, — в голосе Анны прозвучало раздражение. — Ты лежишь без сил и все равно собираешься на ужин?

— Но, няня…

— Не стоит обсуждать это, — отрезала Анна, забирая поднос и покидая комнату.

Когда она вернулась, София все еще сидела, прислонившись к подушкам, и в глазах ее застыло недоумение.

— Няня, я не понимаю, — прошептала она.

— Что именно тебя смущает, Соня? — спросила компаньонка, успевшая немного успокоиться за время своего отсутствия.

— Ты говоришь, что встретила Диего в пуэбло и сказала ему, что я больна? — уточнила девушка.

— Именно.

— Но разве не Диего нашел меня и привез обратно? — удивилась София.

— Нет, разумеется, нет, — ответ прозвучал так, будто был само собой разумеющимся.

— А кто тогда?

— Зорро, — Анна перестала суетиться и взглянула на Софию со всей серьезностью. — София, о чем ты вообще думала? Ночью, одна… Если дон Диего узнает об этом, — она вздохнула, словно предчувствуя надвигающуюся бурю.

Но София ее не слышала:

— Зорро? — ее взгляд, словно потерянный птенец, метался по комнате, пытаясь ухватить ускользающую нить реальности. — Зорро нашел меня и привез на гасиенду?

— Если не веришь, спроси у Педро, — раздраженно бросила Анна. — Он тоже его видел.

София подтянула колени к груди, обхватывая их руками. Мысли вихрем кружились в голове, не давая сосредоточиться ни на одной, чтобы хоть как-то осмыслить происходящее. Она вздохнула и закрыла глаза, словно пытаясь укрыться от бури в себе.

Она вздохнула и закрыла глаза.

Зорро… Ее привез Зорро. Она отчаянно хотела верить, что это был Диего, но факты были неумолимы. Похоже, Зорро вновь вырвал ее из лап смерти. Кончиками пальцев она коснулась шеи, ключиц, словно пытаясь воскресить в памяти жар лихорадки, обжигавший кожу, и прохладу, приносившую облегчение. Она вспомнила, как прижималась к его сильному телу, ощущая шелк его рубашки. И слова «Mi alma», словно эхо, звучали в ее сознании.

О нет… Против воли она сделала именно то, что от нее требовали, когда отправляли в Лос-Анджелес. Ее безрассудство подвергло его смертельной опасности. Своими собственными руками она подтолкнула его к краю бездны.

Она повернулась на правый бок, сворачиваясь калачиком, словно пытаясь спрятаться от надвигающейся беды. Слезы, как тихие ручейки, потекли по щекам. Если кто-то узнает, что Зорро был в ее доме, видел Фантома, то шестеренки судьбы закрутятся с неумолимой силой. Впрочем, Маркус, скорее всего, уже доложил Пересу. Значит, тот скоро вернется из Монтерея, а потом…

О потом думать не хотелось.

Она уже давно забылась беспокойным сном, и лишь лунный луч робко крался в комнату сквозь распахнутое окно.

В серебристом свете ночи за окном промелькнула тень, и на залитый луной подоконник бесшумно опустился человек в маске. Словно призрак, он скользнул внутрь.

Некоторое время Зорро издали любовался девушкой, свернувшейся калачиком на кровати. Ее светлые волосы рассыпались по подушкам золотым водопадом, а руки крепко обнимали колени, прижатые к груди. Легкая ночная рубашка кокетливо обнажала стройные ноги, дразня лунный свет.

Он с трудом сглотнул, борясь с внезапно вспыхнувшим желанием, и, собравшись с духом, приблизился к кровати. Нежно укрыл спящую Софию одеялом.

— Диего… — прошептала она во сне, и в голосе ее слышалась тоска.

Он медленно снял черную перчатку и осторожно провел кончиками пальцев по шелковистым волосам, затем коснулся влажной от слез щеки.

— Ничего не бойся, mi alma, — прошептал он, целуя ее в лоб, — я всегда буду с тобой.