Япет (джен)

Всякий раз, когда на Венеру опускалась темнота, когда кипящие очаги серы, испещрившие материк, всё ещё согревали отравленный воздух, в верхних слоях атмосферы грациозно парили белые замки островов-поселений. Защищённые стеклом от внешнего мира, наслаждались их обитатели нескончаемым райским пейзажем, утопая в волнах накатывавшихся облаков, закутанные в неосязаемо-мягкое одеяло из перьев, готовые войти под ним в царство снов и мечтаний.

Эта тихая качка воздушных потоков убаюкивала и Фиону. Утомлённая непростым днём, девушка не сразу заметила, как на руки ей прыгнул домашний зверёк. Почесав кролика за ушами, она успокоилась, смирилась и начала видеть сладкий сон.

В этой нежной дрёме вспомнилось Фионе, как она ещё малышкой заблудилась в багряном лесу. Осень, пробежавшаяся прохладой по сырой и чёрной почве, прыгнула и растеклась краснотой в яркой древесной листве. Ночь только ещё отходила, не успела убрать за собой густой туман сумерек, и бордово-тёмные стволы высокой растительности просвечивались в матовом калейдоскопе цветов, как стойкие и молчаливые часовые.

В звонко журчавший ручей рубиновыми украшениями ниспадали иссохшие листья. Они, кружась, куда-то отплывали, ведомые лёгким течением. Стараясь угадать, что же уготовила дорога этим крохотным путешественникам, маленькая Фиона бежала вдоль речки наперегонки с отважной регатой, перепрыгивая ямы и толстые корни, глубоко вдыхая аромат раннего дня и радуясь самой возможности бегать и прыгать, наслаждаясь пребыванием в этом прекрасном лесу.

Вдруг, поскользнувшись на мокрой поверхности, Фиона потеряла равновесие и плюхнулась в грязь. Испачканная, она здорово рассмеялась и захлопала в ладоши, как из-под её пальчиков выпал необычный цветок. Такой одинокий, он был совсем не отсюда: похожий по форме на колокольчик, белоснежный снаружи, но пурпурный в глубине венчика, он подмигивал пятиконечной розоватой звездой, раскинувшейся на лепестках.

Вероятно, это его обронило лето, уходя на покой? Остаток прежнего сезона, вынужденный теперь превратиться в прах... Фиона подняла глаза: всё это время она лежала у дерева, так величаво растянувшего свои ветви над её головой. Компенсируя полное отсутствие листьев, это дерево позволило вьющемуся растению обхватить почти весь свой шершавый стан, и покрытый корой исполин стоял теперь, развешенный разноцветной гирляндой из голубых, фиолетовых, тёмно-красных маленьких чашечек.

Неподалёку доносились голоса воспитателей. Не желая расставаться с милой сердцу картиной, Фиона сохранила этот цветок в сокровенных уголках своей памяти.

Упал на воду ещё один лист, и театр сновидений изменился.

Белое золото послеполуденного солнца согревало ребят, укрывшихся в тени парковой кроны. Из декоративных прудов пели серенаду лягушки, по узорчатым камням ползли две улитки со свёрнутыми в трубочку домиками. Выросший на возвышенности одуванчик наблюдал за идиллией, покачиваясь легко на ветру.

Поддавшийся спонтанному уговору подруги, Энцелад прилёг вместе с ней на траву. Ему было неловко скрывать нежелание пачкать костюм и находиться среди насекомых, ведь Фиона, наблюдавшая за изменениями на лице механика, могла легко раскусить его недовольство.

Однако даже эти плотно прижатые губы, напряжённые брови и особенно бледная кожа заворожили её посильнее любого шедевра Пикассо. Фиона спокойно приблизилась, положила ладонь на его тёмный пиджак. Теперь девушка могла не только видеть все подробности обличия Энцелада и тихо ими восторгаться, но и ощущать его горячее дыхание у себя на лбу.

Зелёный лес, такой же изумрудный и сдержанный, как и его глаза, оставался беззвучен. Больше ничего и не было нужно.

По дуновению ветра солнце заглянуло за облако, и в образовавшейся темноте сюжет дрёмы опять поменялся.

На этот раз из декораций пропала органика: растения утонули в каменных скалистых морях, палитру цветов перевели в однотонный серебряный холод. Пейзаж, который наблюдали Энцелад и Фиона на свидании в «сердце» Плутона, воспринимался ими совершенно по-разному.

Далёкое тусклое солнце едва дотягивалось лучами к окраинам своей планетарной системы. Голые гладкие хребты и равнины замерли навсегда на периферии полного мрака и проблеска света, лишённые всякой жизни или любого движения. Здесь никогда не было издано и малейшего звука; никогда не размножалась бактерия; случайный вирус, залетевший сюда с человеком, умирал здесь без носителя.

Расставив в стороны руки, Энцелад пытался приобнять эту стерилизованную местность, да не хватало ему на такой жест ширины скафандра.

Вот пролетала по небу Персефона[1] — извечная спутница мрачного планетоида. За миллионы лет совместной жизни привыкла ли она к своему мертволикому супругу?

Фиона находилась на перепутье. В отличие от Персефоны, она не была космическим телом и не обязывалась обращаться по заданной траектории до скончания времён. Но, совсем непохожий, Энцелад привлекал её, яркую, собственной монохромностью, и было это притяжение стремительнее и выше всех законов гравитации. Даже в оттенках серого проглядывалась неуловимая немая красота безжизненных пустот, и Фиона, не совсем её понимавшая, готова была мириться с царством, в котором не случалось ясных дней.

Улыбнувшись вместе с товарищем, она побежала с ним вприпрыжку к следующему сновидению…

Одуванчиковый кролик, оберегавший Фиону, отличался от остальных представителей своего вида. Рождённый на лугах Янтарной планеты, ещё до встречи с хозяйкой блуждал он в поисках солнца на рассвете, но теперь его источником света стала эта милая девушка.

В момент, когда фамильяр выбрал Фиону, между ними образовалась тайная связь, перестроившая биологию кролика так, что хозяйка стала его новой путеводной звездой. Студентка изучила ушастого зверька и пришла к выводу, что питомец поглощал её счастливые воспоминания в целях пропитания, как бы он это делал с излучением Гелиоса.

Воспоминания эти хранились в тоненьких нитях, что составляли тело создания, и в непростые для Фионы времена домашний заяц расплетал узлы, перенося записанные впечатления в сознание хозяйки, окружал её тёплыми фрагментами жизни, не позволяя им окончательно забыться. Пушистый друг заботливо напоминал, что ей было для чего бороться.

Девушка проснулась ещё до рассвета. Переживая остатки сновидений, она не спешила подниматься с постели. Вот зазвонил первый будильник — миниатюрная фигурка андроида била по колоколу изо всей механической мощи. Раздражающий звук, однако, не придал Фионе жизненной воли. Настроенный специально на ручное управление, не поддавался будильник псионическим импульсам, отчего им требовалось оперировать вручную. Потянувшись и выключив громогласного недруга, Фиона и не заметила, как затрезвонили два других: шестерёночные крохотные роботы прыгнули ей на кровать, носились по покрывалу, спотыкаясь об одеяло, и студентка, оттолкнув от себя обоих, накрыла голову подушкой, только бы не слышать гимны новому утру.

Каждую последующую минуту число таких «будильников» удваивалось, шумы становились всё громче и разнообразнее: кто-то из маленьких музыкантов играл на свирели, кто-то — на балалайке, но самые настырные брали в свои бронзовые ручки барабаны и оркестровые тарелки, штурмуя леность спящей красавицы в слишком уж бодром утреннем марше.

Домашний кролик, привыкший к такому подъёму, заранее убежал из комнаты хозяйки, оставив её один на один с труппой миниатюрных негодяев. Когда трубач оглушил Фиону мощным завыванием, у неё не осталось терпения.

— Всё! Вы напросились! — разозлилась она, с болью в глазах разгоняя сонливость. У девушки была одна минута, чтобы выключить всех до дальнейшего умножения, и Фиона, скача по комнате, будто кошка, резво останавливала заведённые механизмы. Такова и была её утренняя зарядка.

На кухне её встретила мать, такая ясноликая, как если бы ночи совсем не бывало. Уже прихорошившаяся, Ио, закинув ногу на ногу, знакомилась со свежими новостями, представленными в виде ауропроекций. Пока от стен комнат отражалось информационное эхо, Фиона уселась за стол, сложив голову на скрещенные перед собой руки.

— Солнце моё, — отвлеклась Ио, — с каждым днём будильников всё больше и больше. Я не жалуюсь на шум, но однажды ты просто не успеешь одновременно их всех отключить, если дело продолжится в том же духе!

Дочь молчаливо вздохнула, переводя глаза то на мать, то на кролика, которого она поглаживала свободной рукой. В один момент Ио улыбнулась — у неё даже появился лёгкий румянец — и жестом искренней нежности вручила энергосферу Фионе.

— Эта искра прямиком из центра Млечного Пути. Частицы сверхинтенсивной звёздной активности хватит, чтобы взбодриться.

Студентка взяла стеклянный шар, внутри которого развернулась восхитительная сцена космического кордебалета. Множество ярких вспышек двигались друг за другом в замысловатой траектории, исполняя фигуры высшей сложности танца.

По одной только воле рассудка эти разодетые в солнечное гало артисты растаяли в темноте, чтобы Фиона смогла почувствовать себя лучше. И, действительно, уверенность к ней возвратилась, разум прояснился, по опорно-двигательной системе разлилась горячая кровь.

«Мешки под глазами сразу пропали, — заметила про себя мать Фионы. Ей стало жаль девушку, растрачивавшую свою молодость на академические изыскания, которые уже несколько лет оставались безрезультатны. В последние месяцы студентка выглядела всё более изнеможденной, утихла в ней незатронутая детская красота. — Теперь она рабочая лошадка… Ничем хорошим такой образ жизни не заканчивается.»

— Когда в последний раз ты была на каникулах? — поинтересовалась Ио.

— Пожалуй, ещё в начале первого курса, — припоминала девушка.

— На пятом году обучения можно, полагаю, взять небольшой отпуск? У тебя должно было накопиться несколько отгульных недель. Что если сегодня мы отправимся в отпуск за границу? У меня уже есть пара билетов, — женщина продемонстрировала билеты на Неделю искусств в своём электронном устройстве.

— Сегодня?! — удивилась Фиона, но не стала отказываться от такой возможности. — Я ведь не предупреждала профессора Пандия! Мама, позволь я отправлюсь сейчас на учёбу, объяснюсь с ним, и уже завтра буду совершенно свободна!

— Я уверена, Университет высоко ценит твоё трудолюбие и не станет препятствовать твоему решению.

Радостная студентка поцеловала мать на прощание и убежала на занятия. Ио напоследок улыбнулась, ведь это по её ходатайству бюрократические тонкости оформления отпуска давно уже были улажены — правила Университета позволяли так поступить.

Когда парадные двери захлопнулись, женщина повернулась к виртуальному зеркалу. Сегодня она была одета в лиловый костюм с бархатными длинными рукавами, на поясе её отливала искусственной позолотой пряжка с серебристыми стеклянными вставками, а светлые волосы едва касались плеч аккуратными ровными прядями.

Выйдя на улицу, Ио порыскала в бежевой сумочке, выполненной из приятного гладкого материала и расписанной рукой модельера, чтобы найти в ней затемнённые очки в широкой оправе. Теперь, глядя на мир через обсидиановый фильтр, она спокойно ждала очередь в общественный транспорт, игнорируя косые презрительные взгляды и не вслушиваясь во взволнованные перешёптывания по её душу.

За стеклянным куполом облака пронзали десятки летательных аппаратов — имение Ио располагалось в районе с не слишком оживлённым трафиком — через розоватый туман к транспортному шлюзу причалил многоместный «Мул», и пассажиры проследовали по туннелю, соединившему парящий остров и механического крылатого зверя.

Устроившись у иллюминатора, Ио задумчиво глядела, как на свету поблёскивал её глянцевый маникюр — отвлекающий манёвр, скрывавший планы и махинации, которые вертела она в голове.

Первым на встречу явился Энцелад. С давних лет соревновался он с Ио во всём, и нынешнюю битву за звание «самого пунктуального» выигрывал он, прибыв в обозначенное заведение за несколько минут до открытия. Мужчина деловито шагал вперёд и назад, то заходя под ветви изумрудной ели, то стуча зеркально-чистыми туфлями по плитке у самого входа в кафе «Мефона», лужайки вокруг которого были устланы кустами пышной махровой и чайной розы.

Само здание, поддерживаемое белыми колоннами, плотно прилегавшими к жёлтому фасаду, навевало то весеннее настроение, когда после долгой зимы природа наконец расцвела во всей своей красоте. Многоярусные крыши из красноватого дерева утопали в синеве глубокого неба, обнимаясь с насыщенной улыбками атмосферой.

— Вы можете заходить, — андроид, вышедший на порог, пригласил гостя внутрь.

Первым, на что упал взгляд клиента, заглянувшего в двери, оказалось старое пианино, сохранившееся до современности благодаря стараниям владельцев. В покрытом лаком музыкальном инструменте застыли во времени нотки древности, и устройство, запоминавшее всех, кто на нём играл, с трепетом возвращалось в дни своего прошлого, отчётливо различая нежные, тонкие, грубые и неряшливые руки своих пользователей. Оно обладало удивительной возможностью подстраиваться под музыканта, извлекая из себя звуки, соответствовавшие по сложности и широте мастерству пианиста.

Энцелад подобрался поближе, коснулся пальцами холодных клавиш, и из-под них вылилась чистая нота. Не удержавшись, он наиграл пару мелодий, и спонтанно созвучия закружились в его любимом музыкальном произведении.

Воздушные колебания, рождаемые пианино, скользили по стенам кафе каштанового цвета с молочно-белыми резными панелями, по тёмному хрустящему паркету, в котором отражалось искусственное пламя электрических свеч, по тканевым скатертям и по кухонной утвари с ненавязчивым узором, отражались они от хрустальных ваз с букетами цветов, напоминавшими три состояния неба — фарфорово-голубое, раскалённо-жёлтое и малиново-пурпурное.

Сошедшая с этих многоцветных ярких полотен, муза двигалась украдкой, чтобы не прервать установившийся мотив. Она внимательно слушала в эту мирную мелодию, позволявшую ей существовать в физическом мире в форме звуковых волн; присутствие сказочной гостьи проникало лёгкой дрожью в сердца живых организмов. Вот музыка утихла, и незнакомка медленно истлела, невидимая, но всегда ощутимая во вдохновении.

— ClairdeLuneДебюсси, — узнала это произведение Ио. Она опоздала всего на минуту, и, когда пришла, Энцелад уже играл. Женщина дождалась окончания композиции, чтобы заявить о себе; только тогда мужчина заметил её.

— Ты пришла, — произнёс он.

— Пришла, чтобы обсудить с тобой важное дело, — она уселась за столом напротив пианино. — Надеюсь, ты позвал меня потому, что выполнил свою часть.

— Ты правильно меня поняла, — Энцелад разместился рядом с ней. — Я нашёл человека, который тебе будет нужен. Студент-театрал, мечтающий стать кинорежиссёром. Он без ума от твоих последних работ и готов опубликовать их от своего имени, — мужчина протянул ауротрансмиттер со всей информацией.

— Превосходно, — решила она. — Но есть одно «но»?

— Мальчик испытывает угрызения совести, когда речь заходит о плагиате. Боюсь, он не выдержит тайну в дальнейшей перспективе.

— Мне нужны публикации, — напомнила Ио, жёстким пальцем стуча по столу. — И 90% с выручки. Ты говорил ему, что благодаря моим книгам он получит известность, после чего мировая общественность готова будет услышать уже его собственные мысли?

— Ты действительно готова расстаться с черновиками? — Энцелад уточнил, приподняв одну бровь.

— Мой дорогой друг, — Ио откинулась на спинку стула, оглядываясь, чтобы скрыть досаду. — Четыре года назад меня прогнали из всех литературных кругов. Боюсь, ты даже представить не можешь, каково это. Впрочем, и не пытайся. Пусть и опосредованно, я готова получить заслуженную критику и похвалу, я готова публиковаться под чужим именем. Сомневаться в моей решимости — значит проявить настоящую глупость.

— А ещё тебе нужно пополнить худой кошелёк, — едко ухмыльнулся Энцелад. — Полагаю, не стоит идти на такое унижение, чтобы вернуть себе былую роскошь. Вдруг из-под твоего пера выйдет настоящий шедевр, но в истории он запомнится под именем этого мальчика?

— Для истории это привычное дело, — холодно ответила она, надеясь, что через очки печаль её глаз была различима слабее всего. — Юнца своего постарайся приучить к запаху денег. Я хочу, чтобы на Неделю искусств ты отправился вместе с ним и организовал там продажу романов.

— Мне полагается щедрый процент? — с легко ощутимой издёвкой произнёс собеседник.

— О! Не знала, что и ты ценитель прекрасного! Если тебе важнее всего получить прибыль, что же, изменим условия сделки…

— Не стоит, — прервал её инженер. — Меня устраивает и прежний вариант.

Чтобы видеться регулярно с Фионой, Энцелад заключил тайный договор с её матерью, выполняя махинации Ио.

— Знай, я всегда открыта к дискуссии, — улыбнулась писательница, заказывая себе фруктовый завтрак. Когда андроид-официант обратился к её собеседнику, тот выбрал энергосферу с частицей кометы.

Довольные хорошим раскладом дел, Ио и Энцелад не могли не найти повода для нового спора. Механик взглянул на своё электронное устройство, и этот повод нашёлся: ему написала Фиона.

— Поздравляю вас с началом отпуска, — улыбнулся натянуто он. — Твоей дочери давно предписан покой хотя бы на несколько дней.

— О, мы полетим на творческий фестиваль уже завтра.

— Думаешь, вас обеих пропустят? — соперник нанёс свой удар.

— Конечно, — оторопела несколько женщина. — Мы вольные жители Солнечной системы и можем покинуть её когда захотим.

— Давно живёшь с этой мыслью? Ты уже проверяла?

— Ты недооцениваешь обаяние растроганной матери. Я устраню любые препятствия.

— Даже чтобы подыскать подставное лицо, ты обратилась ко мне. Думаешь, звёздная кавалерия согласится удовлетворить твои предательские хотелки?

— Говоря так обо мне, ты ранишь и мою дочь.

— А она знает об этом? Кажется, ты плотно закрыла ей глаза и уши своей материнской любовью!

— Так поступил бы каждый родитель.

— Быть может, пора сказать правду? Что случится, если она узнает об этом самостоятельно? Или, скажем, ей кто-нибудь раскроет секрет…

— А по этому вопросу ты не беспокойся, — к неожиданности Энцелада его собеседница зазвучала торжественно-резко, заставляя его сдавать позиции. — Фиона — хорошая девочка и не станет слушать кого попало.

— Вот какого ты обо мне мнения.

— Только сейчас тебя осенило? Рядом с моей дочерью тебя удерживают только твои связи.

— Как только я стану специалистом, Фиона съедет ко мне.

— Попробуй, конечно, — как-то легко согласилась она. — Но тебе для этого нужно сначала окончить учёбу, а тут уже вопрос, кто из вас двоих раньше управится: если она выпустится, а ты останешься привязанным к Университету, я не намерена буду ограничивать её кругозоры.

— И всё же, мы втроём не покинем окрестностей Солнца ещё неопределённое время.

— Говори за себя, — бросила Ио. — Завтра мы выйдем из облака Оорта.

— Я буду только рад узнать, что Фиону пропустят. Значит, за мной она отправится хоть на край света, подальше от тебя, когда наступит пора.

— Моя дочь самостоятельна, не тебе решать за неё.

— Но если наши с ней планы совпадут? Ты знала, например, что недавно у нас было свидание на Плутоне?

— Сущий примитив. Ни одна девушка бы такое не оценила.

Споря, бывшие товарищи не замечали, как зал наполнялся посетителями и свидетелями их диалога. Стучали столовые приборы любителей органической пищи, звенели бокалы вина. Собеседники так и не притронулись к своим блюдам.

— О, мастерица дел амурных, поведай же мне, как завоевать внимание второй половинки? У вас с мужем, наверное, много общего и вы живёте душа в душу?

— Всё именно так, — притворно улыбнулась она.

— Точно? А не ты ли писала: «сидя томными вечерами в темнице, я всё чаще задумывалась, не был ли наш брак роковою ошибкой…»? — Энцелад продемонстрировал знание рукописей.

— Это выдуманный персонаж романа, который не соотносится с авторской позицией!

— Томным вечерком я проанализировал содержание многих твоих книг, и примерно 71% героинь приходили к данному размышлению. Скажи, что это? Самоповтор или тонкое чувство оригинальности?

Почти что разъярённая Ио, точно змея, готовилась поразить Энцелада очередным рывком оскорблений, но в зал ворвался некто голосистый и накрыл посетителей своим струившимся басом:

— Стро-о-ой-ся!

Как заведённые, Ио и Энцелад повыскакивали из-за стола и приняли строевое положение.

Капитан Гиперион, подавляя присутствовавших своей великанской фигурой, медленно шёл, крепкий его силуэт завладевал вниманием публики, сотрясая старый пол тяжёлыми шагами. Ещё недавние участники оживлённой дискуссии теперь молчаливо всматривались в лицо командира, детали которого постепенно выплывали из тьмы.

— Вольно, товарищи, — сказал он, приблизившись к ним вплотную; те облегчённо выдохнули, но не сдвинулись с места. Старый военный оценил своих прежних подчинённых взглядом сверху вниз, как бы говоря: «Во что же вы превратились?». — Есть разговор.

Удостоверившись, что ребята всё поняли, Гиперион последовал к выходу. Обернувшись в дверях, он спросил:

— Вы же со мной?

Переглянувшись, Ио и Энцелад побежали за капитаном.

Гиперион прибыл на Венеру, чтобы обсудить с сослуживцами важную информацию, объяснять которую он отказывался, пока не отвёз товарищей в Храм умиротворения, расположенный на одном из парящих островов планеты.

В этом месте стояла холодная стужа ранней весны: на голых древесных ветвях только приоткрылись салатовые почки, серые холмы в молодых травах обвила закольцованная ледяная река. Путники теплее оделись, чтобы не простудиться в таких неприятных условиях, но капитан не разделил этой тенденции. Холод был ему нипочём.

Несмотря на внешнюю непривлекательность, в окрестностях храма было свежо и свободно: излишние чувства и мысли не проникали за невидимый барьер, раскинутый над местностью, и внутри произносились только нужные слова и совершались только необходимые действия.

На одной из возвышенностей среди сырых елей скрывалась каменная постройка. Было слышно, как на её крышу падали капли росы с высоких веток. В их дымчатой полутени замерла в задумчивой статуе Астеропа II, нимфа Покоя, и позади неё расположился полукруг подтаявших погасших свечей. Движением руки капитан разжёг благовония.

— Почти все в сборе, — заметил робко Энцелад.

— Я говорил с Дроначарьей, — повернувшись спиной, вещал Гиперион. Ребята слушали его слова в полном внимании. — Мои опасения подтвердились: Академия переходит в режим ускоренной подготовки. Такое происходит только в периоды повышенной угрозы со стороны космоса. В нашей галактике наращивают оборот деструктивные силы, в скорое время вновь будет война. Вам нельзя покидать Солнечную систему, — на этих словах военный обернулся.

— И когда же начнётся новый конфликт? — поинтересовалась Ио.

— Раньше, чем мы можем предположить.

— И что нам делать? Ждать, пока громыхнут пушки? — спрашивал Энцелад.

— Оставайтесь в Солнечной системе. Нет места безопаснее этого. Я знаю, друг мой, ты мечтаешь построить карьеру в глубоком космосе, — капитан водрузил руку на плечо собеседника. — А ты, Ио, пытаешься нарушить домашний арест. Мне уже сообщили. Вам придётся привыкнуть к новой действительности, которая вот-вот развернётся. Подумайте о тех, ради кого вы живёте.

— А ты, капитан, заставил мальчишку пойти на службу в преддверии военных событий, — женщина сверлила командира взглядом, призывая в нём чувство вины.

— Вы оба есть у Фионы и сможете о ней позаботиться, — Гиперион был непробиваем для упрёков. — У Япета же нет никого. Ему самому предстоит стать защитником себя и своих близких.

— Теперь, когда его тайна стала известна общественности, твоего желторотика отправят под пушечный выстрел в первых рядах! — возмутился Энцелад. — Ты готов с этим мириться?

— Давно ли вас интересует судьба чужого ребёнка? — спокойно ответил военный. — Вы и друг к другу сострадания не испытываете, не говоря уже о… Я вас предупредил и настоятельно прошу не покидать Облака Оорта, пока всё не закончится.

— Но ведь ещё ничего даже не началось!

Капитан посмотрел на сослуживцев широко раскрытыми глазами. В их ледяной пучине читалась усталость, грусть, всё ещё отражалась печаль по утраченным товарищам, сгоревшим в жертвенной искре стальных клинков. Он чтил их память и вовсе не хотел, чтобы траурная вуаль обернула ещё и Энцелада с Ио.

* * *

Вернувшись домой, Ио долго не могла сообразить, как бы помягче донести своей дочери о перемене в планах. На скопленные за четыре года деньги писательница подкупила перевозчика, чтобы нелегально покинуть Солнечную систему вместе с Фионой, но оперативники Звёздной кавалерии предупредили её план и разрушили все построения. Отпуск на Неделе искусств отменялся, а, значит, им обеим предстояло оставаться в имении, продолжая утопать в венерианской рутине.

Под вечер вернулась студентка. Утомлённая и слегка расстроенная, она не сразу передала матери разговор со своим учителем:

— Профессор Пандий уговорил меня остаться, мол, сейчас много работы… Это ведь правда. Я не могла отказаться, — призналась Фиона. — Жаль, что я никуда не полечу… Может быть, ты хорошо проведёшь время на фестивале искусств.

Улыбнувшись, Ио взяла ситуацию под контроль: она напоказ стёрла с устройства билеты и, обняв девушку, поцеловала её между бровей.

— Солнце моё, не грусти! Я без тебя не вижу смысла куда-либо выбираться, — блондинка приласкала дочь, глядя ей в глаза. — Но не думай, что мы будем сидеть отныне на месте! Постараемся совместить работу и отдых в ближайшее время. Пора нам отправиться на материк и посетить местные горячие источники, как ты думаешь?

Фиона с молчаливым облегчением опустила голову на плечо своей матери.

* * *

Гиперион возвратился в свой пустой дом на поверхности Марса. Слишком одинокий и пустой, вновь впустил он внутрь ветры грустной метели. Не заметивший ухода скорой осени, по привычке не закрывал капитан окон в гостиной и в спальнях. Серая пушистая кошка, свернувшись клубочком на одеяле, встречала хозяина жилища презрительным взглядом, как бы вопрошая: «Что же ты делаешь?»

Однако не понимавший язык животных капитан ухаживал за питомцем столь же строго, как и за собой: кормил по расписанию трижды в день, умывал и причёсывал, разминал суставы и мышцы физической активностью. Кошка редко давала знать о дискомфорте. Как и старый военный, она почти не мяукала, стоически переносила неприятность голых стен.

— Чего же ты ждёшь? — спрашивал он у создания, когда оно мурчало и ластилось о ладони.

Мягко-серебристое небо нависло через окно густой пеленой. Возносясь в белые облака, летательные аппараты оставляли в воздушном пространстве снежинки. Такая тихая, широта атмосферы могла принять в себя любую тревогу, что терялась в безграничном просторе лёгкой пурги. Ледяная нега, почти что умиротворение, охватили капитана, онемели в нём глубокие айсберги жизни.

Вдруг взгляд его опустился во двор: под припорошенной снегом лужайкой лежало ничто. Одуванчики, которые посадила здесь когда-то Фиона, погибли при наступлении первых же заморозков. Шум, который создавал Япет в стенах этого дома, замолк, едва поселилась здесь стужа…

Единственная и верная подруга одинокого капитана, та, кого разум норовил позабыть, та, на кого велась охота силами беспорядка, была так близка и одновременно так далека… Она раскрывала сюжет своих хрустальных картин в узоре на стёклах, в кристаллике снега, в воздушном потоке, в чистоте идеи и действия, в том незатронутом и неизъяснимом, что не могло быть выражено напрямую, ибо возмущало сопротивления материального мира.

Гиперион посвятил ей лучшие дни своей жизни. Он отдал годы тяжёлых странствий, чтобы сохранить её, уберечь от нападок враждебной природы. Он не всегда о ней помнил, но, когда приходила пора, капитан ощущал, что одиночество его рассыпалось, хрустя, как снег под ногами в долгой дороге.

Но сейчас, когда не было цели и закончилась воля, он припал к вуали той, кого всем сердцем ценил — к призраку сказочной нимфы, явившейся из страны недосягаемых скал и неродившихся идеалов.

— Астеропа… — шептал он. — Прошу, распорядись моей судьбой так, как этого захочешь ты, и только ты. Прошу тебя, пусть не будет больше страданий, позволь вырваться мне из оков скорби и гнева, не стерплю я более участи послушной марионетки в чужих руках, но только в твоих. Делай со мной, что пожелаешь, но не оставляй меня в эту холодную зимнюю пору…

Метель улыбнулась, ниспадая нежно хлопьями снега. Капитан надеялся, он был не одинок.

* * *

— Ох, — кряхтел Япет, когда его били горячими ветвями берёзы. Густой пар, поднявшийся от шипящих камней, окутал голову в плотный туман. Дышать было тяжело, и юноша кое-как сложился вдвое, терпя нападки старших курсантов.

— Терпи, боец, терпи! — скандировал четверокурсник, нагнетая банный жар. — То ли ещё будет!

В глазах потемнело — не то от тени кадета, расположившегося сбоку в парной, не то от нехватки свежего воздуха. Стихия, с которой Япет был не в ладах, окружила его с ног до головы, проникая теплотой в толщу органических тканей.

— Всё, с меня хватит! — выбросил он и юркнул сквозь тени товарищей, нацеливаясь на выход, но вдруг на пороге явился нежданный Лионго Белло.

— Я тут навёз льда из морозильной комнаты, — сообщил он, указывая на купель, в которую складировал припасы. — Можно пользовать.

Расталкивая всех на пути, Япет прыгнул с разбега в ещё целый сугроб и растопил его на несколько сантиметров. Бани Академии были особенно горячи, и жара низких температур хватало, чтобы немножко подтаять снег из испытательной комнаты.

Наслаждение Япета длилось недолго: совсем скоро он начал примерзать заживо к коварной кристаллической массе и поспешил от неё оторваться, пока не стало слишком уж поздно.

Лионго Белло, долго тащивший мешок, отморозил себе живую и металлическую руку в придачу, отчего и переводил дух в теплоте сауны. Однако старшие товарищи продолжали увеличивать температуру, и вскоре темнокожему юноше сделалось дурно.

Окрещённые льдом и пламенем, ребята покинули заведение полуживыми. Улеглись спать они рано: на следующий день их ожидало очередное задание командира Дрона.

Утро по своему обыкновению было недобрым. На инструктаж перед заданием явилась Феба, известная своей нелюбовью к младшекурсникам. Высокая и темноволосая, ждала она кадетов уже облачённая в парадную форму, особенно подчёркивавшую черноту её глаз.

— Командир Дрона сейчас занят, поэтому я вместо него! — заявила она на построении. Любимая ученица мастера, она называла наставника ласковым «Дрона», в то время как все к нему обращались просто «Дрон» на привычный марсианский манер. Тем не менее, в её голосе слышалась только жёсткость: — А теперь марш на зарядку!

Молодцы и девушки помчались готовить себя к новому дню.

По окончании физических упражнений, уже после завтрака Феба перевезла подчинённых на летательном аппарате к месту проведения раскопок у подножия одной из марсианских гор. Наблюдая унылую пыльную картину, Япет про себя жаловался, что день предстояло потратить впустую.

— Вы, юнцы, должны зарубить на носу, что помогать гражданам — первостепенная ваша задача, ведь вы будущие звёздные кавалергарды! — напоминала им Феба. — Люди, которые ждут вас внизу, слабы телом, но сильны духом и сердцем! Вы не должны ни в чём им уступать! А теперь идите и окажите им вашу поддержку!

Вместе с однокурсниками Лионго Белло и Япет спустились в развалины старого поселения, выточенного из рыжей марсианской породы. Учёные, собравшиеся для проведения изысканий, нуждались в переноске тяжёлого оборудования и просто в тех, кому можно было высказать все свои предположения, основанные на собранных фактах, поэтому роботы были здесь не особо полезными.

Недолго занимаясь размещением металлических инструментов, Япет утомился больше тем, что профессор-археолог рассказал ему целую лекцию об истории геологического развития материков красной планеты. По его словам, когда-то давно на Марсе могла кипеть жизнь, не знакомая современной науке. В те забытые времена климат подходил для зарождения и процветания биологических организмов, но постепенное замедление и остановка ядра планеты привела к исчезновению магнитного поля, что, соответственно, привело к гибели всех потенциальных видов доисторической флоры и фауны.

За тысячелетия колонизации Марса человечеством не было найдено достоверных следов существования жизни «до человека», но теперь случайная находка в нежилой местности приоткрыла учёным скважину в прошлое. Этот древний город — вернее, его остатки — был ключом к долгожданной разгадке причин одиночества людского рода и его места во вселенной.

— Радиоуглеродный анализ показывает, что этим строениям не один миллион лет! — от воодушевления археолог терял дар речи и интеллектуального функционирования. — Если это действительно следы погибшей цивилизации, наше миропонимание перевернётся с ног на голову!

— Невероятно! — удивлялся Япет.

— Поразительно! — поддерживал Лионго Белло.

Оба юноши родились в далёком космосе, и интереса к теме они не испытывали.

Когда учёный отвлёкся на очередные полчаса для расчёта параметров, Япет от скуки зашвырнул камень в сторону Лионго Белло. Однорукий учащийся поймал снаряд при помощи стального протеза.

— Ты, верно, из ума выжил? — спросил он.

— Да я бы всё равно не попал, — развёл руки в стороны Япет. — Уже время обеда, так не пора ли подкрепиться?

Ребята оглянулись на увлечённого своим занятием археолога и оставили его, отлучившись к привалу. В очереди на приём энергосфер зашептали слухи:

— Вы слышали? Сегодня утром на Марс прибыла астральная принцесса!

— Не может быть! Какая редкость! Вот бы её поскорее увидеть! Жаль, что мы теряем время в этих развалинах.

— Ага, ещё чего! Уж лучше я займусь работой час-другой, и эта принцесса поскорее улетит восвояси. Не желаю прислуживаться неофеодализму.

— Астральная династия наносит Марсу подозрительно частые визиты. Не знак ли это, что в дела Академии пытаются вмешаться?

— И чего все так её обсуждают? — удивился Япет.

— На самом деле, — хвасталась Феба, забирая энергосферу, — командир Дрона был вызван, чтобы сопроводить астральную принцессу на её экскурсии по Марсу.

— То есть пока старик демонстрирует престолонаследнице крупной империи красивые виды, мы должны в поте лица выслушивать рассказы учёных о трении камней друг о друга? — Лионго Белло ухмыльнулся. — И как этого безумца подпустили к столь важной особе?

— Он мудрейший из нас, — отрезала Феба. — Относись к нему с уважением, он же твой командир! А теперь сделай пять сотен отжиманий, уважение нужно воспитывать! Ты тоже, белобрысый, чего такой довольный? Падай и упражняйся вместе с дружком.

— Не обязан слушаться женщину, — Япет зашёл с козырей. — Как тебя вообще взяли на службу на Марсе?

— О! — могучая Феба, сбив неприятеля с ног, забралась ему за спину, зацепила его ноги своими стопами, забрала шею и правую руку обидчика в плотный захват, не оставляя тому возможности вздохнуть или пошевелиться.

Лионго Белло оторопело глядел на тщетные попытки Япета освободиться.

— Сочувствую, ведь только что ты проиграл женщине, — прошептала она, когда соперник начал уже отключаться. — А это не совсем мужественно, согласись?

По окончании боя Япет едва пришёл в себя и до конца вечера любыми способами избегал случая оказаться в поле зрения Фебы, находя отдушину в благородной помощи страждущим профессорам.

* * *

Астральная принцесса неспешно посещала достопримечательности Марса. Она прибыла на планету без собственной свиты, поэтому Звёздная Кавалерия благородно выделила ей своих лучших воинов, чтобы те сопровождали её по пути. Имевшая некоторые специфические требования, гостья дополнительно приглашала кавалергардов, приглянувшихся ей в странствии по Марсу, и зачастую те соглашались провести время в услужении заграничной принцессе.

Когда дружеский визит наследницы подходил к концу, её космический корабль совершил последнюю остановку у той самой расщелины, где во всю кипела академическая работа над обломками старого поселения.

За беседой с командиром Дроном принцесса не сразу заметила, что снаружи корабля стало тепло, ведь королевская процессия прибыла из северного полушария, где царила зима, в южное полушарие Марса, где начинались счастливые шесть месяцев лета. Девушка стянула со своих плеч васильковую пушистую шубу и передала её молчаливой услужливой стражнице.

Командир Дрон, сошедший с трапа первым, протянул руку принцессе, и та, позволив себя взять за ладонь, спустилась на землю за ним. Оранжевый грунт континента контрастировал с её гиацинтовыми туфлями, послеобеденное солнце играло светом на её кюлотах со стразами, а на рубашке цвета индиго поблёскивала связка драгоценных синих топазов, на гранях которых был выгравирован символ Астральной династии.

Процессия продвинулась вглубь каньона, укрытого тенью заката, но в присутствии яркой гостьи здесь было не так уж темно. Девушка оглядывалась по сторонам, визуально оценивая разбитые колонны и кирпичи, которые потенциально могли быть оставлены здесь миллионы лет назад дочеловеческой цивилизацией.

— Что известно по результатам анализов? — обратилась к главному археологу принцесса, слегка наклонив вперёд голову, и взгляд её терялся в коротких прядях голубых, как небо, волос.

— Результаты действительно поражают! За сутки мы использовали практически все доступные приборы, и каждый из способов оценки информации только подтвердил правдивость гипотезы! Сейчас мы на стоим на пороге открытия сверхдревней истории, старшей, чем человечество, об этом стоит заявить всему миру! Если окажется так, что мы не первая разумная раса, которая родилась во Млечном Пути, станет очевидно, что во вселенной мы не одиноки!

— В самом деле, полученные данные достаточно правдоподобны, — произнесла гостья, изучив показатели приборной панели, после чего подняла глаза на мастера Дрона. — Почему археологи обнаружили это место только сейчас?

— Всего несколько дней назад каньон был большой запутанной пещерой в недрах скалы, Ваше Высочество, — отвечал старик, указывая вверх. — В процессе терраформирования горной местности катакомбы обнажились, и сюда направили исследовательский отряд.

— Я поняла, — принцесса молчаливо отстранилась подальше от оборудования и вышла в пустое пространство посреди битых камней, из которых некогда слагался безымянный город. — Если когда-то в этих местах действительно обитала разумная жизнь, я легко узнаю об этом через отождествление. Прошу мне сейчас не мешать.

Свита окружила наследницу Астрального престола, и та начала расшифровку марсианской ноосферы. Пока на её глазах могучее колесо времени совершало обратные обороты, очевидцы могли наблюдать, как тело принцессы раскалялось добела невидимым псионическим излучением. Пока в её видении молодело Солнце на ускоренном небосводе, замирало и вновь оживало ядро Марса, пока менялся ландшафт в быстрой перемотке, из силуэта принцессы исходили раскатистые вибрации, резонировавшие со стенами древнего города. Готовые вот-вот обвалиться, только бы никто не узнал о них правды, старые постройки издавали неслышный стон и дрожали, боясь быть разгаданными.

Когда принцесса вспыхнула, подобно юной звезде, она тут же завершила своё наблюдение, чтобы никого не ослепить насовсем.

— Я изучила историю планеты от древнейших времён до современности и могу с уверенностью заявить, что дело ваших изысканий — проект сфабрикованный. Этому археологическому объекту не более пятнадцати лет.

— Как же… — учёный ещё некоторое время приходил в себя. — Но по собранным данным известно, что материя приняла конфигурацию города миллионы лет назад!

— Некто достаточно посвящённый в тонкости работы ваших аппаратов, верно, потратил не один десяток лет, обучаясь подделывать эксперименты так, чтобы подмену никто не заметил, — девушка застопорила собеседника, пронзив его синевой сверкающих глаз, не поднимая высоко головы, всматриваясь в него через свои очки из чистого сапфира. — И всё только для того, чтобы сделать себе имя великого первооткрывателя.

— Я не понимаю, как такое возможно…

— А Вы пригласите нескольких сторонних специалистов, может быть, вместе Вы доберётесь до сути.

Раздался металлический грохот: дорогой прибор, пошатнувшись, в дребезги разбился о грунт. Япет и Феба затеяли реванш, неохотным судьёй которого назначили Лионго Белло, и уже в первые минуты стало известно, что в боевых искусствах неприятельницу было не одолеть. Пытаясь не попасться в удушающий захват старшей курсантки, Япет не придумал ничего лучше, кроме как её раззадоривать и, играя в поддавки, в последний момент отбегать на безопасное расстояние. В одном из таких порывов выжить юноша неправильно прикинул траекторию собственных движений и протаранил важный аппарат спиной, заставив его рухнуть на землю.

Командир Дрон разнял негодяев и отвесил каждому подзатыльники, однако от дальнейшего наказания ребят спасла принцесса Альциона.

— Позвольте, пусть Астральная династия поставит Академии новое оборудование. Я хочу, чтобы Вы расценили этот небольшой подарок как приятельский жест между нашими конфедерациями.

— Как пожелаете, Ваше Величество.

Один из крупных чиновников, присутствовавший весь день на раскопках и не усвоивший ничего интересного, вдруг подбежал к Альционе с предложением благороднейшей щедрости:

— Ваше Высочество, не соизволите ли Вы посетить парящие острова на Венере и насладиться их незыблемой красотой?

— Отнюдь не сейчас, — смерив взглядом чиновника, гостья обернулась к мастеру Дрону. — Как Вы уже догадались, я прибыла на Марс по личному делу. По статусу мне положено сопровождение группой телохранителей, поэтому я выбрала Звёздных кавалергардов как наиболее эффективных исполнителей данной работы. Вы, господин Дроначарья, показали мне окрестности, а я укомплектовала команду. Я не намерена отбывать, не заполнив последнюю тройку мест на своём экипаже.

— Ваше Величество, не мне судить о сделанном выборе, но мои студенты — только кадеты без должного опыта в защите высокопоставленных лиц.

— Так пусть они учатся, — улыбнулась Альциона. — Насколько я знаю, кадетов отправляют в образовательные командировки?

Ребята переглянулись: их наставник не стал возражать. К своему удивлению, следующим утром Феба, Лионго Белло и Япет отправятся с принцессой на Неделю искусств.

* * *

— Да кто этот Дроначарья? — изумился Япет вечером, накануне отлёта встретив Фебу в зоне для отдыха.

Девушка, причёсываясь перед сном, глядела в окно, мысленно выстраивая траекторию будущих космических перемещений.

— Ты меня вообще слышишь?

Феба отвлеклась на отражение несносного Япета на стекле. Она повернулась и невозмутимо ответила:

— Неужели ты думал, что Дрон — это полное имя нашего учителя?

— Да такое имя в жизни не запомнить! — жаловался юноша, разводя руками. — Пока выговоришь, язык сломаешь!

— Поэтому он для всех и зовётся Дроном. Коротко и понятно! А не привык ты ввиду культурных различий. Вот у твоего дружка, Лионго Белло, не поймёшь сперва, что здесь имя, а что — фамилия! Но так уж заведено на Магеллановых Облаках. У них мировосприятие другое.

— О да, и ваши имена мне тоже кажутся странными, — вмешался в разговор появившийся в дверном проёме темнокожий товарищ. — Когда творцы поколений придумывали вам названия, они экономили буквы в алфавите? Что вы делаете, когда в электронной анкете нижнее ограничение на длину имени настроено на 5 букв? Пишете жалобы производителю?

— Сегодня я устала, — призналась Феба, потянувшись на бежевой софе. — И портить тебе вечер не буду. Но завтра с утра до вечера ты будешь отжиматься...

Лионго Белло поморщился и отвернулся.

— Сейчас вы должны собрать вещи в дорогу. Завтра мы ранним утром выдвигаемся в путь. Доброй ночи! — сказала она и вышла.

— Мы не можем хоть разок выспаться? — Япет уткнулся лицом в декоративную подушку.

— Вероятно, принцесса не из тех, кто тратит время впустую, и ждать сонь она не станет, — заметил Лионго Белло, всматриваясь в ночь. — Но я не удивлюсь, если у знати есть какое-нибудь устройство, насыщающее организм часами сна по нажатию кнопки.

Альциона, присутствовавшая на Марсе физически, окинула планету в разноцветную бахрому звёздных туманностей. Ночь была удивительно ясной.

— Правда ли это, что Вы видите своих подчинённых насквозь? — интересовался командир Дрон, сидя с принцессой за игральным столом в Гостевом отеле.

— Это наивные слухи, — она улыбнулась, передвигая фигуру по многомерной шахматной доске. — Они неизбежны, вечно вьются рядом с публичными личностями.

— Отчего от Вас не было новостей четыре года? — спросил военный наставник, делая ход.

— Проходила переквалификацию, — девушка шагнула ладьёй.

— Данный процесс затрагивает только прекрасных наследниц престола? Принц Ламис, в отличие от Вас, Ваше Высочество, вёл активную политическую деятельность, компенсируя Ваше отсутствие в мировой игре.

— Он заботливый и преданный товарищ. Я готова на него положиться.

— Даже сейчас?

Альциона осеклась и задела пальцем коня. Придётся ходить.

— Пусть мы и семья, нам не обязательно друг от друга зависеть. Я уверена, принц Ламис занимается сейчас делами более важными, чем посещение творческих фестивалей.

— Вероятно, о Вас он думает так же? И не станет искать Вас на этом мероприятии?

— Я уверена, мы с ним достаточно хорошо знаем друг друга.

— Вы играете не в полную силу. Если поддавки продолжатся, боюсь, наша партия мне скоро наскучит.

— Всё это время я усыпляла Вашу бдительность, господин Дроначарья, — девушка совершила ловкий манёвр. — Хорошо ли поживают Ваши ученики?

— Они, как всегда, лучше всех. Хотя им не хватает немного самоотдачи, — мастер обдумывал следующий ход.

— Не утруждаете ли Вы их излишними тренировками?

— Всё в пределах разумного.

— Я слышала, недавно в стенах Академии произошла смерть, — Альциона сделала ещё один шаг. — Вы знаете что-нибудь по этому поводу?

— Ваше Величество, — Дрон продолжал ходы, как будто и не проигрывал. — Пара-тройка смертей на этапе обучения — обыденность в ремесле кавалергарда. Что кажется постороннему взгляду неординарностью, для нас в порядке вещей.

— Не зря я выбрала Вашу фракцию как телохранителей. Вы абсолютно невероятны.

— Какую из сторон Вы представляете здесь, Ваше Высочество? Вы запросили помощи от лица Астральной Империи или от имени Сестринства?

Альциона улыбнулась. Она поправила очки, разместила локти на краю стола, поддерживая на руках подбородок.

— Я не стану отвечать, пока не смогу убедиться, что Вы послужите моим целям верой и правдой.

— Прочтите меня, Ваше Величество! — Дроначарья был окружён пешками принцессы. На его короля она нацелила королеву, так что при любом последующем шаге главная фигура мастера могла быть повержена противником.

Собеседница устремила взгляд на учителя Дрону. Старый военный расслабил ум, чтобы девушке было проще в нём оказаться.

Часть сознания Альционы перенеслась в память Дроначарьи. Молодой стратег командовал армией, сталкивая между собой две силы — кавалергардов и инквизиторов. Звёздная Кавалерия, потенциально самая опасная в космосе, встречала отовсюду недоверие и страх, и в течение всей истории ей приходилось отстаивать своё место в этом мире путём самопожертвования и кровопролития.

— Смерть неверным! — кричали инквизиторы. — Да здравствует Святое Очищение!

— Почему вы так к нам относитесь? — спрашивал юноша. — Почему не приняли условия мирного урегулирования?

— Вы поклоняетесь огню! Еретики! Вы дикие и вас надо сжечь в вашем же пламени!

— Мы можем попытаться понять друг друга.

— Чушь! Не слушайте этого безумца! Он пытается обмануть нас своей пропагандой! Смерть неверным! Смерть неверным! — скандировала толпа.

— Мы победим и покажем им милосердие Мира! — вдохновлял Дрона своих людей на очередной подвиг.

«В чём разница между нами? — задумывался он перед боем. — Мы следуем зову Пламени, а они жаждут испить священную Амброзию, напиток вечной жизни. Иные фракции выражают свою симпатию к миру через очищенный Звук, другие используют драгоценные камни для ритуалов в поклонении Матери-земле. Все эти элементы — только разный взгляд на одно и тоже или изначальная причина, побуждающая нас звенеть мечами?»

Враг выстрелил первым, и в круговороте огней Альциона перенеслась в следующее воспоминание, пропуская несколько сотен лет активных боевых действий, открывая период, когда Дрона переквалифицировался в преподавателя.

Девушка встретила двух учеников — луну и солнце. Первый, бледноликий и сероглазый, напоминал океан под холодным небом, а второй, смуглый и темноволосый, земляк мастера Дроны, дышал лучами звезды.

Обоих юношей воспитывал он как своих сыновей и, привязавшись к ним, совершил серьёзную ошибку в военном своём ремесле, каковую допускал постоянно, как только Академия пристраивала к нему очередных желторотиков. Располагавший богатым боевым опытом, Дроначарья готовил кадры в высшие звенья руководства, создавал персонал, способный командовать формировании высокой численности, принимая взвешенные решения в трудных ситуациях.

Кавалергард, который никогда не умирал, был свидетелем гибели тысяч своих учеников и подчинённых. Он хоронил многих студентов, не сумевших правильно распорядиться регенеративным потенциалом своего организма, и даже лучшие его ученики не имели гарантии на выживание.

Двое сильнейших и самых смышлёных из них отдали свои жизни в день X вместе с экипажем своего дивизиона. При этом Гиперион совершил чудо и выжил, а другой…

— Прости меня, Джуна, прости… — командир Дрон поздно осознал, что спустя тысячелетие он умел ещё кому-нибудь сопереживать. — Не нужно было брать тебя в ученики. Не нужно было наставлять всех вас…

В сухом старике нашлось достаточно жидкости и на слёзы, даже если это была его кровь.

Альциона разорвала сеанс погружения. Учитель вытирал потёки на лице: кажется, он расчувствовался и наяву.

— Теперь Вы видите, Ваше Высочество, что я подчинюсь любой силе, способной раз и навсегда разбить порочный жертвенный круг, который мы называем жизнью. Я по-настоящему рад, что мне встретились именно Вы, ведь в противном случае я превратился бы в инструмент разрушительной стихии отомщения. Спасибо Вам, что Вы здесь, — он устало поклонился.

Альциона не стала оканчивать ход. Она положила ферзя на бок и, коснувшись макушки мастера Дроны, опечаленно произнесла:

— К сожалению, я не умею залечивать раны, могу только их обнажать. Вы смелы и стойки, что соответствует качествам истинного кавалергарда, и я не ставлю под сомнение Вашу преданность. Поэтому…

Девушка прошептала что-то на ухо, и старик слабо улыбнулся.

* * *

Япет не любил космических путешествий. Всякий раз, когда требовалось совершить скачок из одной точки в другую, преодолев неописуемое число километров, у молодого человека случались тошнота, головокружение и заложенность носа и ушей. Словом, укачивало его так, как если бы корабль мчался по волнам вышележащих метафизических измерений.

Команда заняла свои места, рассевшись перед «прыжком» на сиденья. Каждому было приказано застегнуть ремни безопасности, плотно фиксировавшие членов экипажа в недвижимом состоянии. Капитаном данной процессии был выбран ставленник Академии, также и навигатор с пилотом — все истинные профессионалы своего дела, окончившие разные факультеты с отличием и набравшие опыт в международных странствиях. Чтобы подняться на борт с принцессой, трое военных прошли кастинг, специально придуманный ею, единственное условие которого — это прийти и позволить на себя посмотреть.

Среди телохранителей были как асы, так и новички, последние взяты в меньшинстве, но подобраны по прихоти Альционы. У неё было какое-то своё представление коллектива, которым она ни с кем не делилась, и группа эта являла собой сборище довольно разномастных персонажей, среди которых Япет знал только Лионго Белло и, к сожалению, Фебу. Девушка неумело скрывала переживание, и привлекла своим поведением внимание темнокожего кадета.

— Вы что, оба боитесь? — изумился Лионго Белло, обращаясь к товарищам. — Это же обычная штатная транспортировка пассажиров! Потому ли вы в поту, что рядом с принцессой вы чувствуете раболепие? Выплюньте из себя это наваждение и разотрите подошвой — вот что получат от нас эти аристократы!

— Ты с ней ни разу даже не общался, — заметил Япет, тяжело дыша. — Откуда такой негатив?

— Просто я вижу эти голубые крови насквозь и, поверьте мне, они так же алы, как закат феодализма!

— Я никогда не вылетала за пределы Оорта! — вдруг выкрикнула Феба, дрожа от волнения. — Лишь бы нас не расплющило гравитационной волной какого-нибудь квазара!

— Такое вообще бывает? Разве нас просто не реконструируют по атомам в другой части света?

— На самом деле зря ты боишься. Скачок из точки «А» в точку «Б» осуществится так быстро, что ты даже смерти своей не почувствуешь. А кому-то придётся поумирать несколько раз в открытом космосе до исчерпания регенаративного потенциала, — Лионго Белло немногозначно покосился на белобрысого друга. — Смерть может случиться в начале пути, в конце, где-то посередине или в каждой его точке одновременно…

И тут все трое выдохнули, поняв, что никто из них не знал механизма преодоления светового барьера.

Принцесса что-то обсуждала с навигатором, они друг другу что-то показывали на приборах.

— Нам придётся сделать крюк, — говорил тот. — Двигаясь по прямой траектории, мы войдём в зону энигматической бури, зрелище это воистину страшное.

— Не за чем расходовать топливо корабля на манёвры. Я проложу нам безопасный и кратчайший путь.

— Такое нормальному человеку не под силу, Ваше Величество.

— Вы недооцениваете компетенции Астральной династийной линии. Доверьтесь мне.

— Ну, в случае чего мы просто повернём назад.

— Договорились.

Альциона подала знак капитану, и тот приказал всем настроиться на переход.

Япет от безысходности сжал зубы. Он знал, что требовалось выждать мгновение, чтобы всё прошло, но отчего-то было ему не по себе. Феба закрыла лицо ладонями, а Лионго Белло тревожно стучал железными пальцами по ручке своего кресла.

— До отправления десять… девять… — отсчитывал компьютер, пока навигатор проводил ментальную донастройку судна. Принцесса не отходила от него: кроме капитана она была единственной, кто стоял, даже не пристегнувшись. — … четыре… три… два… один… Пуск!

«Всего один миг, и всё кончится! — повторял про себя Япет, зажмурившись. — И мы окажемся на той стороне...»

Юноша открыл глаза: дорога только начиналась. Космическое судно двигалось в нескольких метафизических измерениях сразу, преодолевая многогранное пространство. Япет не мог пошевелиться: из-за скорости его тело ослабло, превратилось в мягкое желе, прижавшееся к спинке сиденья.

Впереди показалась тёмно-бурая туча, гремевшая на весь мир своими яркими молниями. Её вихри поглощали и выплёвывали ноосферы различных планет, раскиданных по космосу через беспорядочное решето Созидания.

Грозовое облако заметило приближение разумных форм жизни и, разрастаясь, решило само подобраться к кораблю. Оно высвободило тонкие смерчи, раскрутив их в сторону путников, и пилот, уворачиваясь от ударов непогоды, изгибал судно, словно податливое суфле, делая его плоским и незаметным в одном измерении, придавая больше объёма в следующем.

Шторм разинул пасть, проглатывая странников, и салон охватила кромешная тьма…

— Почему я должен всех слушаться…

По внутренностям корабля барабанили капли дождя.

— Почему я вынужден повиноваться…

Ливень становился всё громче, заглушая мысли Япета.

— Разве я виноват, что Всё так получилось?

Юноша вдруг очнулся от чьего-то пристального взгляда. Он ужаснулся, когда разглядел в темноте гигантский глаз, таращившийся на экипаж корабля.

— Я никогда не смогу жить самостоятельно, — донёсся голос обладателя этого глаза, находившегося где-то в космосе. — Вечно придётся исполнять чужие команды.

«Это не я говорю?» — удивился кадет, но не услышал собственного вопроса.

Исполинское, как несколько планет, существо плакало, и слёзы градом пронзали судно и всех его пассажиров, обездвиживая их.

— Титан… печали… — произнесла тихо принцесса, пытавшаяся подняться с колен. — Бесконечно давящая аура… Мне жаль… Мне правда жаль… Я не должна была оставлять вас… Ламис…

«О чём это она?» — спросил про себя Япет.

Борясь в вихрем из капель, Альциона целилась ладонью в гигантского наблюдателя, зажавшего корабль между пальцами.

— Помоги…

Нечто тёплое запрыгнуло на колени к Япету, он инстинктивно потянулся, чтобы погладить пушистую кошку. Прикосновение к шерсти и негромкое мяукание успокоили его, и кадет расслабился, принимая ситуацию.

Вскоре кошка размножилась и посетила каждого члена команды, умиротворяя ребят своим тихим присутствием. Создание начало ловить капли длинным языком, и дождь постепенно рассеялся.

Когда атмосфера стала несколько более разреженной, Альциона пришла в себя. Там, где стояла раньше принцесса, Япет различил проблеск ясного света, который, набирая мощь, заполнял собой внутреннее пространство корабля.

Нимфа Искренности, приоткрыв свою настоящую форму, сложила руки в рамочку и, прищурившись, нацелилась на внутренности кромешной тучи. Огромный энергетический луч прожёг шторм насквозь, создавая безопасный туннель там, где раньше был глаз титана горечи.

Отпустив судно, исполин истошно завопил.

— Полетели! Полетели!

Пилот, очнувшись, разогнался и промчался по проделанному пути, покидая штормовое облако.

У несчастного космического великана, оставшегося позади, выросла вторая голова, более свирепая, чем первая.

— Кто тебя ранил? — страшным голосом спросил титан злобы.

— Дрянная нимфа… — простонал титан печали.

Проводив отдалившийся экипаж взглядом, исполненным ненависти, вторая голова крикнула путникам что-то вслед, однако они, к счастью, ничего не услышали, и успешно покинули метапространство.

По достижении пункта назначения капитан приказал материализовываться.

Очнувшись, ребята тут же позабыли о том, что случилось с ними на вышележащих измерениях за последнюю секунду. В общем-то, всё прошло не так уж и плохо!

В иллюминаторах показалась исполинской величины космическая станция, представлявшая собой составной металлический вал, служивший осью вращения для нескольких колец. Самое большое кольцо, внутренняя часть которого служила твёрдой поверхностью, имело гравитацию, было местом проведения фестиваля. Окружность делилась с изнанки на семь зон, каждая из которых отводилась на один день из Недели искусств.

Космические корабли самых удивительных форм, собравшиеся здесь с краёв Млечного Пути, построились в трёхмерную решётку, выжидая, когда их пропустят на представление.

— Проявим же терпение, товарищи, — принцесса обратилась к команде. — И нам придётся подождать.

Едва ли экипаж Альционы занял последнюю позицию в этом параде скуки, на борту возникла ауропроекция руководителя фестиваля. Полупрозрачный и разодетый, он приветствовал знатную особу низким поклоном.

— Ваше Величество! — произнёс мужчина, не отрывая взгляда от ожерелья собеседницы. — Ваша скромность заслуживает похвалы, однако, спешу заметить, что для правителей галактики имеется отдельный вход! Поспешите: его Высочество принц Ламис уже знакомится с выставкой Второго дня. Вы можете успеть к нему присоединиться.

— Пожалуйста, не оповещайте принца о моём прибытии.

— Как Вам будет угодно!

На полученных координатах у основания опорного крепления кольца пилот посадил корабль в специально назначенный шлюз. Покидать судно Альциона пока не спешила.

— Прежде, чем мы выйдем, я попрошу вас переодеться, чтобы соответствовать дресс-коду мероприятия, — принцесса раздала небольшие коробочки членам команды. — Активируйте их. Сейчас вы не только мои телохранители, но и моя свита. Постарайтесь вести себя естественно.

Наноботы, заточённые в резных шкатулках, съели старую одежду ребят и за мгновение сложили новую, как мозаику, умело комбинируя призрачные ткани с изобилием драгоценных камней. Технология пошива, при которой украшенный дорогой текстиль плавно сливался с кожей носителя, была запатентована Астральной династией, а сами дизайны разрабатывались принцессой прошлым вечером.

Так, Феба, усыпанная изумрудами и синими павлиньими перьями, в золотистой тиаре с удивлением оглядывала себя и товарищей. Лионго Белло в шляпе с серебристой бахромой и подвешенными за неё крохотными жемчугами, в тёмной накидке с поблёскивавшим дымчатым кварцем, не мог сдержать улыбки, заметив, во что переодели Япета. Беловолосый молодой человек с искусственно наращенной гривой, в бледно-розовой рубашке с длинным коралловым плащом на плечах тщетно пытался стянуть с себя это недоразумение.

— Это не только красивая оболочка к вашим персоналиям, но и броня, — заметила Альциона, тоже сменив костюм: теперь на её строгом голубом топе и на однотонных брюках поблёскивали вычурные узоры из сапфира. На груди же красовалась подвеска с одним единственным самоцветом — с бордовой шпинелью и шестилучевой звёздочкой внутри. — Так как с оружием нельзя, вам придётся защищать меня иным образом.

— Не чересчур ли пёстрые получились костюмы? — спросил капитан.

— О, мир за стенами Академии полон причуд! Ну что же, в путь!

Специально для принцессы выделили речной лайнер, который должен был курсировать по водяному каналу, построенному вдоль всей внутренней стороны кольца, так что получался замкнутый водоём с односторонним течением. По левую и правую борта возвышался искусственный берег с садами и парками, с редкими зданиями, выступавшими между зелёными кронами листьев. Ещё левее и правее от прогулочной зоны возвышались набережные каскады с плотно расположенными коммерческими и жилыми постройками, выстроенными в несколько уровней, ровняясь основаниями с крышей друг друга. В окнах суетился обслуживающий персонал, на который взвалилась задача поддержать необъятный развлекательный центр.

У Япета кружилась голова, поэтому он старался смотреть только под ноги. Там, где должен был закончиться горизонт, река делала крутой поворот вверх, как и вся суша, которую она извилисто пересекала; шла, перевёрнутая, по небу и, закругляясь в конце, соединялась с началом водной дороги. Местность освещалась яркими фонарями, поднятыми высоко над гостями.

Процессия подходила к открывающей выставке. Ведущий появился на палубе лайнера в виде проекции и начал вещать.

---

[1]Харон — самый крупный спутник Плутона. Когда-то его хотели назвать именем Персефоны, жены Аида, но эту чудную идею отвергли. По задумке рассказа, через 3 тысячи лет люди одумались.