Дракон и Единорог (гет)

Его глаза. Его лукавая ухмылка с ямочкой на левой щеке. Его голос, бархатный и глубокий, как у диктора на радио. Его гордый разворот плеч. Его волшебная палочка, чёрная, отполированная и гладкая, будто и не деревянная вовсе, а отлитая из чёрного стекла. Но всё это во власти чужака. Неправда. Каждое слово неправда, клянусь. Всё это — неправда, напротив другой человек.

* * *

Кэсси не находила себе места. Сказали бежать домой, не задумываясь и не оглядываясь, и она побежала, в тревоге ожидать, что с минуты на минуту он вернётся с победой. Выжатая, как лимон, без сил, но полная надежды на лучшее. Нетерпение жужжало внутри роем ос, гуляло по рукам электричеством. Никак не получалось успокоить дыхание. Но когда соседи по дому встретили её у порога, взять себя в руки пришлось, ведь на их лицах было тревоги едва ли не больше, чем у неё на душе.

— Кэсси, что происходит? Мне написали, что Лондон горит! — непривычно нервный Джек налетел на неё у самой двери. Вслед за ним подтянулись такие же неспокойные Смиты, Гарри с Тэмми, и даже затворник Ларс беспокойно хмурил лоб из тени южного коридора.

— Да, горит… — Кэсси замялась, но никто не решился её торопить. Никто не знал, что конкретно произошло. Никто, кроме Поттер, и та продолжила, сжимая в гудящих от усталости руках банку с Дланью Нуску, ведь понимала, что молчание лишь усугубляет их волнение, — Волдеморт выпустил пламя из этого артефакта в город, когда сбегал. Том… — она зажмурилась, перевела дыхание, — Мистер Гонт отправился за ним, чтобы добить.

Тишина. Поттер понимала их недоверие. Отправился один? Один. Совсем один. Он выглядел таким отчаянным, будто иного выхода перед собой не видел. Или его и вправду не было. Забери он с собой авроров, то кто бы тушил пламя? Кто бы успокаивал народ и сдерживал взбесившихся от страха магглов? Или это гордость взыграла в нём и не позволила просить помощи? Кэсси сказала бы, что глупость. Кольцо Гонтов тяжело оттягивало ей большой палец. Том и на Воскрешающий Камень ставки решил не делать. Самонадеянный дурак. Горло Поттер перехватило, но она сглотнула комок. Следующие слова дались ей с трудом:

— Вы должны уходить. Я не знаю, что будет дальше, но вам в любом случае стоит быть вдали от нас. Вдали от этого дома, там, где будет безопасно. — на секунду перед глазами возник образ замка, который Том передал ей в последний миг перед тем, как исчез за порогом Министерства. Обещание Директора, последний форпост на случай, если в Поместье явятся по их души свои или, что куда хуже, чужие, — Дамблдор обещал приютить всех в Хогвартсе.

Гарри с Тэмм, Джек и Люси, Арнольд и Брианна с малышкой Энн, Ларс. Их лица окрасило неприятие. Конечно, ведь этот дом уже казался им родным, пусть и прожили они в нём всего ничего. Волшебники переглядывались, не находя слов. А Поттер обречённо раздумывала над тем, как ей прогнать отсюда эльфов ради их же блага. Вот это будет форменная истерика! Винки точно не согласиться покинуть дом…

— Кэсси?.. — вздохнула Люси, словно собиралась спорить, но у Поттер не нашлось сил на пререкания. Она была уверена, что времени у них в обрез, и какая-нибудь Конфедерация Магов уже готовит облаву на дом Министра.

— Собирайтесь и уходите. Сейчас же. Это не просьба! Это приказ.

Изумление на их лицах быстро сменилось подчинением, выдрессированным годами жизни под одной крышей с Гонтом. Кэсси не могла знать, о чём они думали, но предположила, что принять чужое руководство им легче, чем пытаться его оспорить. Они не знали, что там случилось. Они не видели, каким кошмаром обернулся продуманный и отработанный до автоматизма план из-за одной неучтённой детали. Они не имели аргументов. А Кэсси не имела надежды на то, что этот пожар сойдёт им всем с рук.

Всего десять минут спустя Кэсси, уже скинувшая прочь пропахшую кровью и гарью мантию, вспарывала своему старенькому плюшевому единорогу шов на спинке под шокированными взглядами единорогов нарисованных. Аккуратно, чтобы после его можно было так же незаметно зашить, методично, будто мелкая работа руками могла её успокоить. А ещё десять минут спустя девушка уже бежала в холл, где у камина тепло прощались люди, ставшие ей дорогими, перед тем, как отправиться в путь в языках пламени. Камин не горел, но Поттер могла представить огонь, и её безбожно мутило.

— Миссис Смит! — позвала Кэсси со ступеней, а после наконец ступила на ровный паркет, слегка запыханно. Брианна выпуталась из объятий мужа и повернулась к девушке. Малышка Энн на руках матери пискнула. Вот она-то Поттер и была нужна, — Я хотела вам отдать…

Кэсси протянула к ребёнку своего единорога. Брианна непонимающе воззрилась на игрушку, а после вернула взгляд к Поттер. Энни ухватила единорога за тканевую и слегка выцветшую от времени шевелюру, сжала, шурша картонной основой гривы в гробовой тишине.

— Зачем ты отдаёшь его?

Казалось, этот вопрос волновал всех. Люси даже поставила назад на пол чемодан, который собиралась уменьшить и спрятать в своей небольшой дамской сумке.

— Я… — все слова в этот момент будто потеряли ценность и разбежались прочь. Горло всё ещё время от времени сжималось, будто вот-вот должен был случится плачь, но раз за разом Кэсси находила, на что отвлечься. В этот момент наконец призналась себе: это прощание. Кольцо с Воскрешающим Камнем внутри это прощание. Том отдал его Кэсси, чтобы в случае беды оно не досталось врагу. Но врагами сейчас могли быть и те, кому ты ещё вчера безоговорочно верил. Потому и цепь-ошейник покоилась между теми же кусками старого пыльного синтепона по соседству с Кольцом, — Это дорогая мне вещь. Я решила, что могу доверить его только вам с Энн. Хочу, чтобы и он был в безопасном месте, понимаешь?

— Кэсси, что бы ты себе сейчас ни думала, ты должна знать, что это не конец. — наконец нашлась с ответом Брианна. Она наверное лучше всех поняла, что за буря сейчас сотрясает мысли в одной безутешной рыжей голове. Кэсси улыбнулась, скрывая волнение:

— Я знаю! Но мне так будет спокойнее. Пожалуйста…

— Ладно, малышка. — вздохнул Арнольд и небрежным жестом растрепал Поттер волосы по-отечески, — Бри возьмёт его с собой, Энни ведь нужно чем-то развлекаться.

— Действительно. — подал голос Джек, до этого болезненно мрачный, но сейчас так же, как и Кэсси, натянувший улыбку, — Думаю в Хоге найдётся уголок для ещё одного единорога. Тем более, что сами девочки много места не займут.

Все сопроводили его реплику неуверенными смешками, и вновь вернулись к камину. Эн сжала игрушку в своих крохотных ручках так, будто та всегда принадлежала ей. Глаза ребёнка на миг испуганно распахнулись, когда в воздух взметнулся огонь, а в следующее мгновение камин уже был пуст. Следующей в золу ступила Люси. Она сжимала ладонь мужа в своей почти панически, боялась отпустить. Губы её дрожали, когда женщина наконец нашла в себе силы попрощаться:

— Берегите себя, дорогие. Я буду вас ждать, каждого.

— Передавай привет детям, родная. — сухо ответил Джек, но в морщинах его лица чётко читалась печаль.

И только сейчас Поттер поняла, что больше никто уходить не собирается. Авроры проводили последний всполох взглядами и скучковались, чтобы проследовать в дуэльный зал, ведь только хорошая встряска сейчас могла заглушить размышления о скором кошмаре. Кэсси смотрела на них растерянно. Почему не ушли? Иного шанса может не представиться.

— Вы не уходите?.. — сипло выронила Кэсси. Гарри подхватила её за локоть и потащила за собой в северное крыло.

— Конечно нет. Ты что, предлагаешь нам тебя здесь одну оставить? — Гарри выглядела почти злой от мысли об этом.

— Наша работа охранять этот дом, и если ты думаешь, что в него придут, то мы должны обязаны здесь. — закончила мысль Тамара. От осознания у Кэсси закружилась голова. Они остаются. Остаются!

— Спасибо. — всхлипнула Кэсси. Ватные ноги едва двигались, весь шок от ситуации наконец сошёл и усталость схлопнулась вокруг перегруженного сознания. Поттер чувствовала, что по ту сторону связи что-то происходит, слегка-слегка, будто кто-то перекрывал ей обзор. Но это не могло сулить ничего хорошего. Она зажала себе рот рукой, чтобы не взвыть в голос. Осознание догоняло её. А Гарри тащила дальше и дальше, пока девушки уже почти не скрылись в дуэльном зале. Почти. Кэсси замерла, услышав необычный звук, на который больше никто не обратил внимания.

Под полом кто-то вопил и шуршал.

— Хозяин! — истошное шипение вздыбило волоски на загривке Поттер. Она повернула голову, чтобы заметить, как из-под половиц у поворота к спальням эльфов стремительно вылазит змея. Её тело извивалось так быстро, будто та собиралась нестись наперегонки с гепардом, но она всего лишь спешила к единственному человеку, способному её понять. — Там хозяин! Смотри! Смотри!

Авроры повыхватывали палочки, но Кэсси остановила их излюбленным жестом Тома: поднятой вверх рукой, и опустилась на колени. Сердце забилось быстрее. Нагайна затормозила в сантиметрах от рук девушки и уткнулась в них носом:

— Нужно помочь!

Поттер чувствовала себя сбитой с толку ещё добрых две секунды, а после наконец поняла, что делать, сосредоточилась на своих навыках окклюмента. Никогда прежде она не пыталась завладеть чужим сознанием, это была та грань магии, которая и великим волшебникам давалась с трудом, но адреналин гнал её, дарил необходимые для этой трудной науки возможности. Нужно перевернуть, сделать наоборот, не запереть сознание, а отомкнуть чужое. Нагайна рыдала, и Поттер никогда раньше не слышала такого звука, глухого, но пронзительного, похожего на визг и хрип одновременно. Сосредоточилась на нём и сама не заметила как шагнула к краю под изумлённые взгляды публики.

Перед ней лес, чёрный в сумерках, окрашенный лишь светом из двух волшебных палочек. Поместье мгновенно растворилось в этих необузданных тенях. Напряжённое молчание прерывалось лишь шорохом ветра и дыханием. Оба волшебника были измотаны, дрожали от усталости. Кэсси могла почувствовать, как трясутся пальцы её Тома, сжимающие палочку, и как по его вискам катиться пот. Изо рта вырывались клубы пара, холод щипал скулы и уголки глаз. От мантии несло гарью, от волос — тоже. Напротив картина не лучше: белая, как полотно, кожа от недомогания казалась почти зелёной, плечи сгорбились после жестокой схватки. Победа была близко, но так недостижима… Равного равному не победить. Но уходить никто не собирался, не до тех пор, пока второй ещё жив. Том не мог не признать, что даже разрушенным Волдеморт так же силён, как и он сам целым, но осознавал, что цена величия слишком высока, чтобы считаться оправданной. Во рту стало кисло от презрения.

— Как самочувствие, щенок?

Вопрос должен был звучать насмешливо, но вырвался из глотки Волдеморта хрипом. Том не чувствовал ликования. В висках разливалась тупая боль, а магия вихрилась вокруг, своя, чужая и магия Кэсси, безукоризненно послушная ему. На выжженной земле были видны следы режущих заклятий и кратеры-пробоины. Статика «Авады Кедавры» ещё вспыхивала вокруг зелёными искрами. За воротником ощущался грязевой ком. Это Волдеморт протащил младшего двойника по луже прежде чем сам оказался ровно в такой же по пояс.

— А твоё? — так же мрачно ответил Том.

Как-будто это не было очевидно. Насупленное молчание тянулось, прерывалось лишь надсадными вдохами. Каждый продумывал следующий шаг, но как обыграть того, кто обладает тем же сознанием, что и ты? Силы на исходе.

— И чего ты добиваешься, мальчишка? — тянул время Волдеморт. Болтовня у них обоих получалась лучше всего, чего греха таить. Только вот Том и отсрочке был не рад.

— Победы. Я заберу свою душу у тебя, и ты никогда не вернёшься. — рыкнул он.

Волдеморт рассмеялся высоким и холодным хохотом. Том скривился на этот визг.

— Ты идиот! Я буду возвращаться до тех пор, пока хотя бы часть меня существует на этом свете. А ты… тоже часть меня… — В его взгляде появилась та самая хитрость, которая предшествовала походу Невилла по копиям Кэсси Поттер в Атриуме. Запасной план. Том сглотнул пересохшим горлом. Нащупал нить связи, попытался взять силу под контроль. Но этот контроль сразу же вырвали у него из рук. Колдовство, зажигающее воздух искрами мало помалу превращалось в завихрения чёрного дыма. — И я заберу тебя! И спрячу там, где никто не осмелится искать.

Том отступил. Его сердце пропустило удар, а после забилось так быстро, словно в последний раз, словно пыталось перегнать время. Поттер вскрикнула и схватилась за грудь, прижалась горячим лбом к полу. Этого не может быть… Это неправда! Проклятие набирало силу. И Том сам эту силу к Волдеморту принёс. Кэсси закричала от боли под рёбрами, но болело не ядро. Её сердце разрывалось от страха.

— Кэсси! Чёрт! — вопили над ухом. Авроры пытались её поднять.

— Хозяин! — скулила Нагайна, поняв, что Кэсси и себе-то помочь не может, а ему тем более. Кэсси тоже скулила, ведь перед глазами всё ещё стоял Волдеморт, теперь он выглядел ликующим.

Ублюдок улыбался и говорил с ней, «Явись», «Иди ко мне!», на смеси из языков, и сама ткань бытия изгибалась, темнела на фоне освещённых луной деревьев и искрящегося снега, поглощала этот свет. Обрастала тонкими костями-ветками и материей, похожей на мантию дементора, приобретала лицо и пустые голодные глаза, под мантией спрятанные.

Том ничего не успел, ни защититься, ни пуститься в бегство. Он замер, будто вообще забыл, как двигаться. Страх поглотил его, осознание собственного конца добило сверху. Последним, что донеслось до Поттер была мысль, размытая, но понятная: просьба о прощении. Ведь он пообещал вернуться. И гнев от того, что своего обещания он не смог сдержать. Такой жалкий проигрыш. Снова. Оставалось лишь надеяться, что Зелье задержит немного сил в его теле, и не отпустит осколки души. Оставалось…

Чудовище врезалось в Тома, закрыло ему обзор стремительно, как оголодавшее животное. Он упал на спину. Мир смазался, душу будто потянули из тела.

И всё исчезло.

* * *

Том. Наивность.

Он определённо падал. В темноте и холоде, облепленный чем-то тяжёлым, как муха, увязшая в тесте. Сердце отчего-то колотилось и на периферии осталась мысль: «Вот дрянь.» На кого же он злился? Не помнил. И вину чувствовал, но не знал, за что. За пупок резко потянуло, тело вздрогнуло во сне. Он был уверен, что всего мгновение назад летал. Наконец-то дождался этого сна — старшие говорили, что полёт во сне признак роста, а Том рос действительно быстро. Но очнуться на полу он и не думал.

Это было первым, что он почувствовал онемевшими руками: пол был ледяным. Рассохшиеся доски второго этажа приюта продувались сквозняком из таких же захудалых окон. Пижама, мокрая от пота, тут же похолодила тело ещё больше, и мальчик невольно задрожал. Вторым вернулось обоняние, и оно подсказало, что на кухне к этому часу уже царствует Миссис Бутч со своими водянистыми пюре и вонючими крохотными котлетами. Тёмные черты отступали, зрение прояснилось. Тому казалось, что он находится посреди ледяной глыбы, но это оказалась всего лишь его комната. Под веками сохранился странный образ, будто подсмотренный через чужие глаза. Рыжая девушка вглядывалась в него. Или не в него. Мама? Нет, Том и не мечтал уже, что она изволит ему присниться. Да и не похожа на «косоглазую оборванку», как ту величала всё та же Миссис Бутч.

И лишь теперь в уши врезался звук. В дверь кто-то неистово стучал, тонкая доска из опилок тряслась и скрипела под градом кулака. Такой знакомый звук. Тётя Петуния? Нет. Не то. Он не знал никаких Петуний. Встряхнул головой, прогоняя чужеродную мысль. А в дверь всё барабанил Билли Стаббс, старший мальчик из комнаты напротив:

— Просыпайся, Риддл, иначе старуха Коул опять нас всех из-за тебя накажет! — тонкий, но грозный голос мальчишки губил утреннюю тишину. — Если сам не выйдешь, я тебя оттуда за уши вытащу, урод!

Ярость засвистела внутри, как чайник на сильном огне, Том закипел мгновенно, но был вынужден проглотить ответное оскорбление. Уж драки в начале дня Миссис Коул им точно с рук не спустит.

— Я иду. — гавкнул Риддл в ответ и наконец собрал себя с холодного пола.

Рубашка, брючки, шерстяные носки, туфли и, стандартное для приютских детей, пальто, слегка короткое в рукавах. И самое главное — школьная сумка с учебниками и писчими принадлежностями. К виду образцового ученика второго класса младшей школы не хватало только кепки, но Том предпочитал морозить уши, вместо того, чтобы портить причёску головным убором. Учительница литературы хвалила его волосы и всегда ставила высший бал на контрольных, так что это стоило того, чтобы потерпеть холодный воздух на макушке.

Том покинул своё обиталище с осторожностью лиса, забредшего на фермерский участок. Он знал: мир враждебен. А мир в стенах Вулла враждебен вдвойне, особенно, когда ты «урод». Мерзкое слово, не соответствующее ни виду, ни поведению Тома Риддла, прилипло к нему, как банный лист после одного случая, да так и осталось ему третьим именем. Он честно не хотел поджигать волосы на голове дурёхи Марты Уэйн — или по крайней мере не признавал этого желания вслух — но та выхватила с его тарелки одну единственную за всю неделю булочку с брусникой, и Том вышел из себя. Медсестра назвала этот случай «спонтанным самовозгоранием» из-за крайней сухости в помещении столовой. Теперь нянечки постоянно обрызгивали углы водой. Освященной в церкви водой тоже, к слову. Взрослые не поверили в то, что Том это сделал, а вот дети… все, кто находился поблизости заметили, как зашипел Том на наглую девчонку:

— Гори в Аду, Уэйн!

А после её чёрные локоны под беретом вспыхнули, как свеча. Слух быстро разошёлся. Идиоты. Глупцы. Но им не докажешь, что все эти странности вокруг лишь случайность. Том их едва ли контролировал! Ну, большую их часть, ведь двигал вещи и со змеями и ящерицами он разговаривал вполне осознанно. Больше было особо не с кем. А вчера вечером перед сном он наконец-то смог нащупать в себе тот же огонёк, который передал Марте, и создать его же между пальцев. Пламя не обжигало, а ласково переливалось на коже, и это было первым теплом, которого Том, сам того не понимая раньше, жаждал. Теперь он знал: достаточно лишь представить. И больше никто не посмеет ничего у него отобрать.

— У тебя скоро День Рождения, да, Риддл? — гнусаво пищала светленькая и тощая Эми Бенсон, ковыряя котлету. «Ешь. А если не хочешь, то мне отдай.» — хотел огрызнуться Том, но рот уже был забит вязким безвкусным пюре. Вторая порция ему, на самом деле, была не очень нужна, его и от первой мутило, но жадность то и дело поднимала голову. Он не понимал, как можно пренебрегать пищей, когда её так мало. Он кивнул из вежливости. В конце концов ещё оставались ребята, которые не звали его уродом и это стоило поощрять. — Это такая красивая дата, прямо в Новый Год…

— Ага. — безрадостно ответил Том, когда наконец проглотил несчастное пюре. Красивая, да толку ноль. Сухие пожелания от усталых нянечек вместо вечеринки, как у более обеспеченных одноклассников, именинный маффин с одной свечкой вместо торта, и соседи по коридору, поджидающие виновника «торжества» возле двери в комнату, чтобы как следует его «поздравить».

— Сколько можно тебя ждать, сопля?

— Нахрен ты вообще родился, придурок?

— Только место занимаешь!

«Выскочка! Подлиза! Выпендрёжник!»

Он помнил каждое слово и каждую интонацию. Он помнил каждое микро-выражение на лицах Билли, Генри и Дугласа, которым так нравилось поколотить его в праздничные дни, когда работникам приюта уже было всё равно на порядок после стакана джина. Он их запомнил и повторял перед зеркалом, примерял на себя и совершенствовал, чтобы чужие эмоции превратились в его собственные. Унизительные насмешки, презрительные и высокомерные взгляды, колкие слова и угрозы. Он собирался их вернуть теперь, когда мог создать что-то, чего эти свиньи не понимали. В конце концов он ведь не просто так отвоевал у приюта отдельную комнату, до икоты запугивая всех несостоявшихся соседей молчанием и подслушанными у старших детей фразами. Это лишь первый шаг к независимости от этих людей, которые завидовали ему и ненавидели за то, что Том в своём юном возрасте оказался лучше них. У него был план. А этот план требовал терпения и смирения. И маленькой деревянной лошадки, которую Том умыкнул из комнаты Марты Уэйн в качестве трофея своей первой мести. Ну так, для души. Том заставлял лошадку раскачиваться силой мысли и слегка постукивать выкрашенными в коричневый копытцами по поверхности прикроватной тумбы вечерами, и мечтал о том, что Билли Стаббс в конце концов окажется не против уступить ему часть тела своего питомца в знак примирения за годы травли. Том слышал, что кроличьи лапки приносят удачу.

— … и не забудьте, что завтра все должны прийти за инвентарём для уборки комнат и коридоров! Отговорки и возражения не принимаются, перед Рождеством здесь должно быть кристально чисто. — строгий голос директрисы, эхом огласивший столовую, детей совсем не пугал, те просто ещё больше скисли. Никто не хотел мочить руки в такую холодину, ещё и в выходной день. А на следующий вообще воскресная служба, что совсем не прибавляло веселья. Одно воспоминание о жирном лице священника заставляло Тома скрипеть зубами. Впрочем, он быстро взял себя в руки. А яблоко, которое давали детям в качестве десерта на завтраке предусмотрительно спрятал в карман брюк.

— Эй, Дэннис. — теперь уже он после школы поджидал одного из самых младших своих соседей по этажу. Заранее раздражённый, потому что ждать пришлось долго.

«- Эй, Дадли, — вторило в голове чьё-то воспоминание ехидно и слегка завистливо, тоненьким девичьим тоном. Оно точно не принадлежало Тому, ведь никаких знакомых Дадли мальчик не имел, — Эти штаны на тебе не лопнут? Кажется твоя задница растёт с каждой съеденой конфетой.

— Смотри как бы у тебя ничего не лопнуло после папиного ремня, Поттер.»

Всех приютских выпускали с уроков одновременно, чтобы они не разбежались — не приведи Господь, но рыжий крошечный Дэннис Бишоп умудрялся задерживаться по дороге, чтобы в очередной раз с открытым ртом поразглядывать их не примечательный райончик. Том лишь презрительно поджимал губы: На что тут смотреть? На вонючих работяг и облезлых кошек? Вот на улице Колина Роуди, за которым Том однажды проследил, чтобы выпросить на выходные энциклопедию, которой одноклассник так хвастался, было, чем полюбоваться, а тут… Одна лужайка вокруг приюта спасала положение, но только весной, когда ещё не успела выгореть под ядовитым Лондонским солнцем, да лесопосадка, отделяющая территорию от городского смога, скрашивала уныние.

Дэннис, завидев его, едва не свернул в соседний коридор, но вовремя вспомнил, что там тупик, да и бежать в противоположную сторону от своей комнаты, делая вид, что совсем туда не направлялся, довольно глупо. Так что он всё же остановился возле возвышающимся над ним на добрую голову Риддла, нервно поправляя лямку сумки на плече.

— Чего тебе? — вякнул он, как-то совсем не внушительно, но взгляд всё же был непримиримым, — Если ты опять по поводу уборки, то я отказываюсь.

Том мило улыбнулся, как иногда делала Коул, когда заставала детей за хулиганством. Правда улыбка её всегда выходила острой, как бритва, и смотрелась на лице девятилетнего Тома довольно жутко. Дэннис невольно отступил.

— Я, знаешь, плохо себя чувствую. Если вымокну, то с температурой слягу и нас опять на карантин закроют… — спокойно начал Риддл свою ложь, — Так что, не подсобишь другу? А я тебе вот чего дам.

Он вынул из кармана красивое зелёное яблоко, которое в такие неурожайные года, как этот, ценилось вечно недокормленными детьми на вес золота. Мелкие глазки Дэнниса жадно заблестели. Том знал, что мальчик уже попался на крючок, но всё же надавил сверху:

— Но если ты отказываешься, то я пожалуй попрошу Эми…

— Не-а, я согласен. — перебил его Дэннис и попытался выхватить яблоко из руки друга, но тот спрятал оплату за спиной.

— Завтра отдам после уборки. Уговор? — протянул он соседу другую руку для рукопожатия. Тот ответил, слегка дрожа от страха коснуться «урода», который поджёг беднягу Марту. Тома этот страх не задевал, наоборот, он нравился ему больше ненависти и тумаков, — Отлично, друг. Спасибо.

Вот так он и крутился, меняя своё на чужое, избегая стычек и распугивая самых впечатлительных одним своим присутствием. Со временем он начал видеть в своём положении преимущество: к нему не лезли, в следствие чего развивать в себе качества, которые Том считал ценными, становилось легче. Да кому эти людишки вообще нужны? Том решил, что для него они все действительно слишком примитивны. Оттого и проводить с ними время под одной крышей казалось более мучительным. Дни тянулись, как лакричная конфета, и так же увязали между зубами, когда Том пытался хорошенько их разжевать. Из головы не шёл образ рыжей девушки, которую Том так и не смог вспомнить. Иногда он будто замечал её фигуру за своим плечом, но стоило обернуться, и она исчезала. В конце концов Том решил, что это его «сила» даёт о себе знать. Может является ему в образе женщины? Том где-то такое читал.

Иногда ему казалось, что он и вовсе выпадает из известной себе реальности: воспоминания об одинаково скучных и омрачённых неприятным соседством днях сменялись калейдоскопом, как кадры киноплёнки, смазывались в один ничем не примечательный ком. В мыслях его царил форменный бардак, и никак не получалось сосредоточиться на задаче. Да что там, не получалось эту задачу даже вспомнить. Он так и продолжил просыпаться на полу, словно в моменты беспамятства его сознание куда-то стремилось и тянуло тело за собой. Только вот, куда? Том никогда не считал себя одним из «беглецов», которые разменивают пусть и не самые уютные, но крепкие стены приюта на жизнь немытым беспризорником на вокзалах и в подземках. Но, кажется, что-то в нём считало иначе. Том этого глупца внутри не слушал.

Бывали и моменты, которые делали жизнь мальчика из приюта чуть-чуть краше. Например очередная высокая оценка по школьным предметам, которую, кто бы что не говорил, Том заслужил собственным трудом, или свежая земляника, которой его и ещё пару попавшихся по дороге ребят угостила какая-то сердобольная пожилая женщина, или новая школьная рубашка, которая не будет тесна в плечах, в отличие от предыдущей, из которой Том уже вырос. Или пойманный за руку Билли Стаббс. За руку, которой он собирался оставить на плече Тома синяк за то, что тот не вовремя выполз из своей одиночной камеры.

Но наказанием от директрисы для Стаббса Риддл не удовлетворился. Его безупречный план наконец созрел. Он послушно дождался весны — Стаббс не раз признавался, как он любит это время года — прежде чем привести месть в исполнение. Весна многим нравилась в приюте, вызывала большую радость теплом и ласковым светом. Да и праздники со сладостями все с нетерпением ждали. Сам Том никогда не испытывал ко всему этому особой симпатии, а с тех пор как одной весной исчезла его любимая садовая змейка Ши-ша и вовсе невзлюбил. Потому счастливые лица соседей и других детей вгоняли его в ярость. Даже наказание не смогло стереть с рожи Билли довольного выражения. А Том — смог, и очень собой гордился.

За день до Пасхи Риддл пробрался в комнату Стаббса, когда он, его сосед и ещё пара мальчишек убежали гонять мяч во дворе. Там, на комоде в своей деревянной коробке копошился белоснежный карликовый кролик. Взгляд у животного был слегка безумный, чёрные тупые зенки без зрачка отлично отражали комнату и фигуру Тома, нависшего над клеткой. Эти глаза утверждали, что и взгляд Тома слегка безумен, но он им не верил. Кролик даже не противился, когда мальчик взял его в руки, он наоборот сложил лапки и всего один раз коротко пискнул, когда немилосердные пальцы сдавили его рёбра. Да, решил Том, эта, не видевшая ничего в этой жизни, кроме комнаты Стаббса, животинка явно желала смерти.

Правда именно на этом Том и занялся. Его сердце билось так же быстро, как и у кролика, держать чужую жизнь, пусть и такую жалкую, было волнительно до дрожи. Но любопытство посмотреть на перекошенное от ужаса лицо Стаббса перевесило. Том посильнее стукнул кролика головой о комод, от чего тот мгновенно отключился. Мальчик придвинул к середине комнаты стул и взобрался на него, чтобы представить, как лёгкое тельце подвешивается под потолочную балку, было легче с подходящего ракурса. Один конец верёвки Том затянул на шее кролика, а второй конец, маня его руками, подтянул к потолку и заставил надёжно обернуться вокруг стропил. Даже узлы получились аккуратные, хотя контроль над силами у Тома ещё был не совсем безупречный. Мальчик удовлетворённо хмыкнул, а после поспешил вернуть всё на место, стул и крышку ящика. Носовым платком он стёр следы везде, где касался или стоял ногами, и поспешил скрыться в своей комнате в ожидании визгов Стаббса.

Но не учёл одного: Стаббс не просто поднимет приют на уши воем, но и сразу же придумает виноватого. И кто же им оказался? Том бы даже подивился такой находчивости, если бы заранее не знал, что придурок обвинит его во всех смертных грехах. Только теперь он обвинения наконец-то заслужил.

— Ты отродье! Монстр! Я знала это ещё когда твоя уродливая мать принесла тебя в подоле на наш порог. Фея притащила нам своего подменыша! Что за горе?.. — исходила на крик Миссис Бутч, повариха и дама, которой довелось подтирать «подменышу» сопли половину детства, пока Миссис Коул не наняла больше воспитательниц. И как после этого только язык повернулся его оскорблять? Бесчувственная жаба.

— Угомонись, Мириам. — не терпящим возражений тоном пресекла стенания Миссис Коул. Она смотрела как всегда строго, но Тома было этим не пронять, — Ты трогал кролика, Том?

Том надеялся, что сочувственно-перепуганное выражение на его лице выглядит достоверно. Брови домиком, губы дрожат. Прямо как у детишек, которые увидели, как дура-Марта загорелась, драли бы её обожжённое тело черти.

— Нет! Никогда!.. — горячо выпалил Том. Взгляд старухи не смягчился, а Миссис Бутч только принялась за новый виток причитаний. Поводов наказать его не было, но и фальшь в его оправдании отлично чувствовалась. Том сделал себе пометку над этим поработать. Никто не должен был иметь возможности уличить его во лжи.

— Он врёт! Это он сделал! Убил моего Снежка… — надрывался Стаббс. Слёзы катились по его бордовому лицу, он то и дело шмыгал носом. Уже не такой дерзкий? Жалкий слизняк, нюня. Тому было, что предъявить придурку в следующий раз, когда тот надумает к нему лезть.

Единственное, что Тому во всей этой ситуации не нравилось это то, что его в принципе обвинили и вызвали к директрисе на ковёр. А приключение по добыче кроличьей ножки из кучи мусора, которая должна была отправиться в печь в котельной приюта было даже забавным. Том бы подал запечённого кролика Стаббсу на завтрак, но эта шутка выходила за рамки его возможностей. Максимум на что его хватило, это перепилить тонкие косточки животного заимствованным на кухне ножом.

После происшествия со Снежком его начали сторониться и взрослые. Нет, нянечки никогда не испытывали к странному молчаливому мальчишке особой любви, хотя тот был мил и сохранял вежливость. Скорее всего именно это спокойствие и пугало их, особенно на фоне ребят, которые искренне расстроились, узнав о зверском повешении кролика. Остальные носились по приюту и двору, галдели и пренебрегали домашними заданиями. Том тоже так мог, он был уверен, но подобное времяпровождение никогда ему не нравилось, потому он и сидел один и большую часть времени молчал и слушал, запоминая, как люди ведут себя в той или иной ситуации, чтобы не выбиваться из общей картины, если нужно. Он играл по-другому: постепенно возвращал всем, кто ненавидел его их отношение сторицей.

Его коллекция трофеев быстро пополнилась пуговицей с жилета Генри, которая отвалилась после того, как стая бродячих собак искусала парня за одежду и руки. Это была первая попытка Риддла контролировать кого-то, кто не был змеёй, и, на удивление, собак контролировать оказалось легче. Генри, естественно выжил, но теперь он, перемотанный в бинтах и вымазанный йодом, как-то странно замирает и явно боится воды. Следующим артефактом крестового похода стала коллекция фантиков от конфет в тонкой тетрадке, принадлежащая Дугласу. Парень здорово порезался об осколки стекла, когда разбил окно руками и пытался сквозь него вылезти, запуганный до икоты странными видениями. Пара капель попала на его тетрадку, и Том время от времени её доставал, чтобы полюбоваться результатом своей победы. Пролезть в голову Дугласу оказалось сложнее, и ещё сложнее не позволить ему умереть до того, как крики соседа разбудят медсестру и нянечек. Кроме того, ещё целая куча безделушек попала в его коробку с куда более мелкими заслугами, но не менее приятными.

Том будто расцвёл без гнёта старших мальчишек, и даже сменил своё вечно безразличное выражение на лёгкую улыбку. Он был счастлив наслаждаться собственной безнаказанностью и злым гением. Конечно, все подозревали его, но совсем ничего не могли доказать. И потому их было легче контролировать. Ненавязчивые просьбы Тома быстро превратились в требования, и никто не смел ему перечить, боясь его «дьявольских» выходок, как называла это Миссис Бутч. Собственно священника она и позвала однажды, чтобы тот осмотрел мальчика и отмолил его грешную душу, но старик в рясе не заметил ничего необычного. Естественно, ведь Том был спокоен и любопытен, а гость настроен скептично.

Чему Том был действительно рад: его перестали показывать возможным опекунам. Миссис Коул опасалась за свою репутацию, да и сам Том желанием не горел. Он только-только начал устанавливать над этим глупым детским садом власть, так с чего бы ему всё бросать? Эми Бенсон, впрочем, считала по-другому.

— Дерьмо, Риддл, это ужасно несправедливо. — сокрушалась она. Лето подходило к концу, большинство ребят засели в своих комнатах, перечитывая заданные на каникулы книжки, и потому девочка просто изнывала от скуки, раскачиваясь взад-вперёд на скрипучей качели. Том предпочёл бы, чтобы в его личное пространство никто не вторгался. И тоже слегка двигал качель ногами, упрямо глядя в книгу, а не на собеседницу. Она внезапно всхлипнула, — А что, если и меня не заберут?..

— Будешь реветь по поводу и без, точно не заберут. — буркнул Том. Слёз он не терпел и считал их высшей степенью слабости.

— Ты никогда не плакал, и что, сильно помогло тебе? — обиженно насупилась Бенсон в ответ. Том фыркнул, мол, мне и не надо.

И что этой девчонке от него нужно? Сколько ни ломал голову, а ответа так и не нашёл. Эми и раньше имела неприятную привычку следить за ним, как утверждали девчонки, «красивым мальчиком», но с тех пор как Дугласа увезли в больницу, она, кажется, и вовсе решила не сводить с него взгляда. Только тот факт, что девочкам нельзя ходить в мальчишечьи коридоры и наоборот останавливала её от того, чтобы встречать его под дверью комнаты по утрам. Спина Риддла покрывалась мурашками каждый раз, когда он представлял, как она застаёт его за исполнением очередного плана и доносит об этом взрослым. Свидетелю точно поверят, и Тома отправят в какую-нибудь лечебницу для душевнобольных, он был уверен.

Эми была некоторым выражением совести, от которого Том уже давно подумывал избавиться самым радикальным образом. Но хуже неё капало на раскаяние всё же воспоминание о девушке из сна. Лицо этой рыжей бестии больше не являлось ему по ночам, но всё так же будто подглядывало из-за плеча за всем, что он делал, с любопытством учёного. Это пугало его так же, как и вгоняло в интерес. Может это его подсознание пытается что-то сказать? Мальчику казалось, что эта женщина осуждает его или жалеет. Тому не было нужно ни то, ни другое.

Ему нужно было, чтобы Бишоп перестал размахивать проклятой кроличьей лапкой перед лицом Бенсон.

— Это ты сделал, Риддл! Теперь у меня есть доказательство! — мальчик вёл себя неожиданно смело, но дрожащие губы выдавали его переживания. Буйный прибрежный ветер трепал его волосы, — Я расскажу всем и тебя отсюда увезут! Может хоть тогда мы все спокойно вздохнём…

Эми зажимала себе рот рукой, вся зелёная, как при тошноте. Её причёску и платье воздух скал тоже не оставил в покое. Том считал, что она преувеличивает свою реакцию, ведь он постарался, чтобы иссохший обрубок выглядел прилично и не пачкал руки. Мальчик предусмотрительно обмотал кость вытащенный из мешка с крупой бечёвкой! Как же его раздражали эти визги…

— Ты рылся в моей комнате… — сквозь зубы прорычал Том. Комнаты можно было закрывать только на ночь, и Том презирал это правило сейчас даже больше, чем прежде. Сколько ещё всего Дэннис мог найти в его вещах? Украденные игрушки, конфеты, книги из библиотеки, которые Том «забыл» вернуть. Челюсть Риддла окаменела от гнева. Эми переводила взгляд с одного мальчика на другого на краю скалы. Вдали от домика в котором их группу разместили по приезду. Вдали от любой помощи.

— Это ты повесил Снежка, Риддл? — пищала Бенсон, как тот самый кролик.

Экскурсия к морю должна была подарить детям немного радости на весенних каникулах, но у Бишопа были другие планы. И выбрал же время… Том молчал долго, его и самого то и дело облизывал холодный солёный ветер, трепал травы и листья на редких кустах. Море рокотало вдали, налетая на огромные валуны и разбиваясь о них пеной. Казалось это море разливалось и у Риддла в груди. Последняя иллюзия дружбы рассыпалась на глазах, а Том не мог позволить своим новообретённым врагам перечеркнуть его путь. Дождался наконец, что и они, Дэннис и Эми, покажут свои истинные лица испуганных овец и беспробудным тупиц. Том должен был показать глупцам, что никто не смеет переходить ему дорогу. Никто.

— Я не трогал Снежка. — со вздохом солгал Том, — Я всего лишь забрал его лапу, потому что она волшебная… — многозначительная пауза заставила детей затаить дыхание, — Я должен вам кое-что показать. Вы поверите мне, когда увидите.

В пещере у самого берега было сыро, холодно и воняло водорослями. Том обнаружил её, когда в очередной раз устал слушать бессмысленные разговоры от соседей по домику вместо собственных рассудительных мыслей, и выскочил из домика на прогулку в гордом одиночестве. Время близилось к вечеру, последние лучи солнца ложились на горизонт розовыми мазками и подсвечивали внутренности скалы. Делали их уютнее и безопаснее. Жаль, что наивным приютским детям было невдомёк, что Том собирался эту безопасность у них отобрать. Он осознанно вёл себе подобных на заклание, хотел их проучить, ведь не мог спустить с рук ни воровства, ни попытки его потопить. А ведь этим двоим он даже симпатизировал…

— И зачем мы здесь? — полу-шёпотом вопрошал Дэннис, его звонкий голос тревожил перестук капель эхом. Эми в свою очередь мрачно молчала и купалась в тоненькую куртку.

— Смотрите…

С этим словом последний свет вокруг пропал, Эми громко охнула, а после издала и вовсе закладывающий уши вопль, когда на пальцах Тома заблестела искра. Его первый трюк, его самая яркая звезда прямо в руках. В её робком свете и глаза детей сияли, испугом и любопытством. Дэннис изумлённо распахнул рот, а Эми подступила ближе:

— Ты чародей! Как в книжке!

Том рассмеялся, звонко, как колокольчик. Дети вздрогнули.

— Думаешь?.. А я думаю, что вы два идиота, которым не стоило лезть в мои дела.

Тени от искры заплясали на стенах как-то совсем сумасшедше, искривлялись, гнулись. Том тяжело пробирался своим спутникам в головы. Его сила рождала в переплетениях из мыслей щепотки, злые и всезнающие. Совсем неумело он вытаскивал на свет чужие страхи и стремления и уродовал их, превращая в сущий кошмар.

— Ты никому не нужна, Бенсон…

— Ты так и останешься тряпкой, Бишоп…

Риддл чувствовал себя на пике способностей, и даже кровь, хлынувшая из носа от перенапряжения не смутила его. Он просто стёр её, и продолжил давить на детей, пока те не завопили «Прекрати!», и не принялись хвататься друг за друга и отступать. Тогда Том потушил искру, позволяя тьме объять их со всех сторон. Испуганный визг Эми вызвал у него довольный смешок. Ребята потеряли ориентиры, кинулись врассыпную, чтобы отыскать выход, но запинались о камни, падали и баламутили воду пещерного озерца, на берегу которого застряли.

Но и веселье Тома не было долгим: по его загривку поползли мурашки от чувства, что за ним наблюдают. В этой темноте он тоже почувствовал себя до крайности беспомощным. Пытался вызвать искру и не смог, обессиленный. Его сердце пропустило удар, когда тонкий женский голос опалил макушку дыханием.

— Что за бардак ты тут устроил, Том? — женщина звучала слегка недовольно, но будто бы даже позабавлено, — Возвращайся. Возвращайся ко мне.

Ещё с минуту Том стоял едва дыша, дрожал от страха и истощения под завывания детей, а после свет на ладони наконец зажёгся, и мальчик едва не рухнул на колени. Он встряхнулся, как пёс, ощущение слежки пропало. Подбежал к Эми и дёрнул её вверх за руку:

— Вставайте, вы оба! — зашипел он в приказном тоне, потащил девочку к выходу. За ними пополз и бледный, как мертвец, Дэннис. Уже на выходе Том затормозил и внушительно посмотрел на спутников, — Если хоть кто-нибудь узнает о том, что здесь произошло, вас найдут в том же положении, что и Снежка. Ясно? — нестройные кивки слегка его обнадёжили: у детей не было сил даже на ответ вслух, — Отдай мне лапу, Дэннис. А ты, Эми, свою заколку.

Когда они наконец вернулись к домикам Том уже стёр из-под носа кровь платком и пригладил волосы, выглядел как обычно, чего нельзя было сказать о его спутниках, которые едва стояли на ногах. Их состояние вызвало среди взрослых такой переполох, что Том забеспокоился, как бы ему всё же не влетело. Но и мальчик и девочка утверждали, что он здесь ни при чём, послушные болванчики.

— Мы пошли гулять, мэм, но не заметили, как стемнело. Мы немного заблудились внизу у скал и ребята испугались. — убеждал он директрису. Миссис Коул смотрела в ответ скептично, но доказательств его вины, как всегда, не имела.

— Ясно. Вернёмся и я вызову вам всем врача.

Том старался делать вид, что он в полном порядке, но голос, так напугавший его в пещере, всё равно то и дело разносился в черепушке напоминанием о собственном преступлении. «Бардак», сказала она. Она никогда до этого не говорила с ним. Том отрицал, что врач, а это наверняка должен быть психиатр, ему нужен, но не мог избавиться от чувства, что сходит с ума. Кто она? Почему звала к себе? Как её зовут? Он не мог до неё дозваться вслух. А по ночам крутился от кошмаров, ведь сознание то и дело подкидывало ему картинки того, как она ходит за ним по пятам и наблюдает, когда он спит.

Миссис Коул всё же вызвала врача после жалоб от соседей на крики пострадавших во сне. Сначала детям, а потом и ему, Тому, хотя он и сомневался, что его собственные жалобные стоны кто-то слышал за стенкой. Только до Тома врач дойти не успел, ведь его опередили.

— Здравствуй, Том. — сказал странный мужчина в лиловом вельветовом костюме, перешагнув порог комнаты. Странный тип. Он протянул руку, и Том осторожно её пожал после короткой паузы. Ни тёплые глаза, ни каштаново-рыжие волосы и борода мужчины не вызывали у Тома никакого доверия, но меньше всего его вызывала одежда, за которую любого приличного джентльмена бы засмеяли на улице. Перед Томом на стул сел истинный чудак и улыбался ободряюще, — Я Профессор Альбус Дамблдор.

» — Я Профессор Северус Снэйп. Иди за мной и держи рот на замке, я не болтать сюда пришёл.»

— Профессор? — настороженно уточнил Том. Он был совсем сбит с толку, — В смысле — доктор? Это она пригласила вас осмотреть меня?

Том не стал говорить вслух, что он думает об умственных способностях Миссис Коул, раз вместо нормального врача она решила вызвать этого. Дамблдор качнул головой с улыбкой:

— Нет-нет.

— Я вам не верю. — взбеленился Том, — Она хочет, чтобы меня осмотрели, да? Говорите правду!

Мальчик вышел из себя, приказал властно, как приказывал своим соседям по приюту, если те умудрялись ему врать. Но Профессор остался не впечатлённым, будто на него всего лишь тявкнул щенок. Том почувствовал, как власть утекает из пальцев и присмирел. Спросил, всё ещё настороженно смотря на мужчину:

— Кто вы такой?

— Я уже сказал. Я Профессор Дамблдор, и работаю в школе Хогвартс. Я пришёл предложить тебе учиться там, если ты захочешь туда поступить.

Недоверие затопило юную душу, Риддл вскочил на ноги и шарахнулся в угол комнаты. «Школа», как же! Максимум интернат при больнице. Мальчик яростно зашипел:

— Вы не обманете меня! Вы из психиатрической лечебницы? Я никуда не поеду! Это эту старую мымру нужно отправить в психушку. Я ничего не сделал Эми и Дэннису, сами у них спросите!

— Я не из лечебницы, — Профессор сохранял терпение, — Если ты сядешь и успокоишься, я расскажу тебе о Хогвартсе. Никто не заставит тебя учиться там, если ты не захочешь…

— Пусть только попробуют!..

— Хогвартс это школа для детей с особыми способностями. Это школа волшебства.

Том потерял дар речи. Он метался взглядом по комнате, но то и дело цеплялся за Дамблдора, выискивая в его игривом взгляде враньё. И не находил его.

— Волшебства? То, что я умею делать это волшебство?..

— А что ты умеешь делать? — схватился Дамблдор за тему.

— Разное… — загадочно ответил Том и вернулся к кровати, на которой до этого сидел.

Лучше бы он не рассказывал. Даже в коротком перечислении его сил и поступков Дамблдор смог вычленить неприятную истину. Да и Миссис Коул наверняка достаточно напела ему о грехах своего подопечного. Том был абсолютно опустошён в момент рассказа, шокирован тем, что он такой не один. Всё гордые мечтания о собственной исключительности боролись внутри с искренней радостью от того, что существуют люди, способные его понять. На секунду улыбка осветила его черты, но после Том захлопнул её в себе, почувствовав какой-то жестокий азарт. Дамблдор своих сил не показывал, а значит можно его о них спросить.

— Вы тоже волшебник? — мальчик хитро сощурился. Дамблдор ответил просто:

— Да.

— Докажите!

Мужчина сменил нетерпеливого ребёнка взглядом:

— Если ты хочешь узнать больше и отправиться в Хогвартс, для начала, тебе стоит начать обращаться ко мне «профессор» или «сэр».

Том послушно кивнул. Эти правила он мог принять спокойно.

— Да, сэр.

Только он не знал, что наказанием за оказанное неуважение при знакомстве будет загоревшийся шкаф. Или это было за ложь и воровство? Том не совсем понял. Но когда мужчина вынул из-за пазухи ветку, искусно обтёсанную и покрытую лаком, зовущую, исходящую силой, похожей на ту, что Том чувствовал в себе, он понял: сейчас что-то будет. Короткий взмах палочкой, и шкаф с его одеждой и коробкой трофеев вспыхнул. Том подумал, что лопнет от ярости. Он вскрикнул от гнева и ужаса, и кинулся к Профессору с кулаками, но не успел сделать и шага, как шкаф погас. Он стоял абсолютно нетронутый. Это игра, такая же уловка с сознанием, которую применял и Том на других детях. Невероятно. Мальчик уставился на волшебную палочку — как у чёртовой феи из детской книжки — в чужих руках. Он отчаянно её хотел.

— Когда я получу такую?

— Всему своё время. — после из шкафа донеслось дребезжание. — Кажется что-то просится наружу. Достань это.

Том похолодел: Профессор обнаружил коробку с ворованными вещами. В маленькой картонной коробке лежали и деревянная лошадка, и серебряный напёрсток, игрушка йо-йо, заколка, губная гармошка, тетрадка с фантиками, кроличья лапка и ещё куча всячины, самой неприметной на вид. Дамблдор разглядывал содержимое коробки, рассыпанное по покрывалу спокойно, но взгляд его стал куда строже.

— Ты вернёшь их владельцам и извиниться, — сказал он, пряча палочку назад, за пазуху, — Я узнаю, если ты этого не сделаешь. И имей в виду: в Хогвартсе не терпят воровства.

Том мрачно поджал губы и покраснел от возмущения. Он эти вещи чужими не считал, ведь это были его трофеи. Он их заслужил! Единственное, что принадлежало ему в этом проклятом приюте только что выставили на всеобщее обозрение и приказали раздать. И Том должен быть спокоен? Он сдерживал рассерженные шипение.

— Да, сэр. — невозмутимо ответил Том.

Он не желал видеть этого человека больше никогда в жизни, но судя по всему ему придётся, если он собирался ехать в Хогвартс. А он собирался, ведь мысль о том, чтобы стать сильнее, умнее и влиятельнее вдруг засияла перед глазами целью. Новый мир, где ему будет место. Новые люди, которые будут с ним считаться. После того, как Том наотрез отказался от сопровождения в Косой Переулок, Дамблдор подробно рассказал, как добраться до входа в магическую часть Лондона, где найти мантию и учебники, предупредил о законах и некоторых особенностях мироустройства волшебников, чтобы одиннадцатилетний мальчик не натворил в новом для себя месте дел, и дал мешочек с монетами, которых должно было хватить аккурат на учебные принадлежности и одно мороженое в кафе Флориана Фортескью.

Осталось лишь дождаться сентября, настраивал себя Риддл. Перетерпеть несколько месяцев в обществе этих недостойных его внимания людей. «Магглов», как назвал их Дамблдор, «простаков». Том был очень счастлив, что не является одним из них, озлобленных жестоких и глупых созданий. Он был лучше, больше, чем они. И возможно, что именно туда его и звала эта странная девушка в пещере. Просила его вернуться. К ней, в мир, который его ждёт. В мир, где он будет больше, чем мальчиком из приюта.

* * *

Кэсси приходила в себя постепенно. Она вообще не хотела просыпаться, но солнце целовало её в веки, грело кожу почти невыносимо, преломляясь через стёкла. Картинка перед глазами была размытой, но эту белую мебель и огромного дракона под потолком Кэсси узнала бы и в полной темноте. Она смотрела вверх, на чешуйки, когти и зубы, и не совсем понимала, что с ней. Тело было наполнено ленивой негой после долгого сна, и мысли двигались с трудом. Опять потеряла сознание, что за клише. Дурная традиция. Сон о странном мальчике из приюта добавил беспокойства. Она знала, что это за ребёнок, видела знакомые черты в пухлых щёчках и коротких ещё пальцах. Том снился ей, а Кэсси всё пыталась дозваться до него. К сожалению мальчик не слышал или делал вид. Но что было до?.. Кэсси мгновенно пожалела, что вообще возжелала вспомнить тот страх и отчаяние. Пульс зачастил и Поттер резко села.

Тело мгновенно сковало болью. Руки, ноги, грудь и голова, всё будто было оплетено колючей проволокой, а глаза жарко запекло. Ощущение уже такое привычное, что даже смешно. Но Кэсси было совсем не до смеха. Она тянулась к узам, пыталась их нащупать, но с той стороны будто выросла стена. Глухо совсем, неприступно. Последние мгновения жизни Тома Гонта проносились перед внутренним взором калейдоскопом, сменяясь его взглядом накануне, его теплом и голосом.

— Отлично. — хвалил он всех, когда последние приготовления к обороне Министерства были закончены, — Вы молодцы. — продолжал, но зрачки его были сосредоточены только на сидящей напротив Кэсси Поттер.

Такой взрослый и уверенный, такой похожий на себя в детстве со всем своим упрямством и собственничеством. Когда горел его шкаф Том наверняка ещё и не подозревал, что может испытать испуг более сильный, но жизнь доказала ему. А теперь всей его личности и вовсе не существует. Кэсси уничтожила его. Не удержала своё Проклятие, не смогла сопротивляться. Просто позволила случится той последней чудовищной минуте. Она была уверена, что Том проиграл из-за неё. Не попроси он себе её силу, та не перевоплотилась бы в обскур так быстро. Не попроси он эту силу, он успел бы сделать что-нибудь. Их союз изначально был гиблой идеей, боги… Кэсси растирала щёки, но кожа не становилась суше, а наоборот заливалась солёными каплями больше. Как же так могло произойти, что всё рухнуло за один вечер? Ох, мама наверное в конце думала так же. Ответ есть: просто позовите Волдеморта и он покажет «как». Ему точно хватит фантазии на настоящее представление.

Кто предполагал, что история сироты, воспитанника приюта Вула, закончится вот так? Увидеть детство этого человека, подсмотреть за его жизнью, казалось каким-то подарком. Кэсси мало чего о нём знала в сущности — достаточно о взрослении он не рассказывал даже на всех их вечерних посиделках вместе взятых — но теперь видела, что тьма была в нём совсем не всегда. Тьму в нём взрастили, пусть и не специально. Так знакомо, голод, обноски, тумаки от старших и строгое воспитание. Так близко сердцу. Это Кэсси могла понять, но не понимала, почему при похожих данных она — другая? Мягче, добрее и сочувственнее? Но даже осознание того, что Том с детства зол и жесток не заставило её любить его меньше. Наоборот, этот сон словно вскрыл гноящуюся рану, которую Кэсси хотела залечить. Или хотя бы утешить. Но уже, к сожалению, не могла…

Самый худший исход из возможных, и кому он достался? Поттер бы даже посмеялась, если бы не была так выбита из колеи. Никого рядом не нашлось, чтобы её отвлечь. Где же все? Оставили её до утра. Кэсси вздрогнула от мысли, что плохого могло произойти за эти несколько часов в отключке. Девушка оглянулась, но интерьер гостиной ничего не говорил ей. Поттер спустила ноги вниз, плед, которым её укрыли, съехал в бок. Пошатываясь она встала и медленно поползла к двери, за которой едва слышались приглушенные мужские голоса.

— Не высовывайся, Том! — это Джеймс Фра́нко шипел, явно на взводе. Поттер не поверила своим ушам, когда услышала заветное имя. Да и куда делась защита Фиделиуса? Почему в доме чужой, если единственный, кто мог дать адрес, Эван, уже должен был исчезнуть со всех радаров? , — Мы сейчас разбираемся с журналистами. Сами проведём переговоры с магглами. Волдеморт мёртв, Пожиратели могут скрыться, и это главный аргумент в нашу пользу, так что я тебе обещаю, что всё пройдёт гладко.

— Я уверен, что нам удастся убедить некоторых союзников из Конфедерации в том, что вина за пожар лежит полностью на плечах Пожирателей Смерти. — добавил кто-то, чьего голоса Кэсси не узнала. Она затаилась за дверью, почти задержала дыхание, чтобы не пропустить ответ. От шока взгляд её застыл. По плечам ползли противные мурашки.

— Я благодарен вам, друзья. Надеюсь на вашу поддержку. — почти торжественно прозвучал третий голос. Кэсси вздрогнула. Действительно, Том… Изумлённо распахнутыми глазами она попыталась разглядеть что-то за узкой щелью между дверью и рамой, но весь обзор перегородила чья-то спина.

И только секунду спустя она кое-что наконец поняла. Да так и застыла, медленно и незаметно запирая свои мысли на засов. Её будто ледяной водой окатили. Дура, позволила себе на мгновение поверить, что это он. Но теперь знала — чужак. В уголках глаз вновь собралась влага, но теперь уже от едкой обиды. Она с яростью думала о том, что ублюдок-Волдеморт ещё и вздумал поиграть со всеми, обмануть. А в то, что голосом её мужа говорит Волдеморт Кэсси совершенно не сомневалась.

Мужчины попрощались и спина перед глазами сдвинулась. Кэсси отступала назад, пока вновь не забралась на диван и не укрылась пледом, словно только что пришла в себя. Чтобы Он не понял её осведомлённость и не сделал чего-нибудь, о чём Поттер будет жалеть. Кэсси решила быть хитрее до тех пор, пока не будет убеждена, что ситуация под контролем. В щель она продолжала наблюдать невозможное: знакомая выправка, тихие кошачьи шаги, сила, такая похожая на магию её Тома, привычные классические брюки и рубашка, свежие, а не заляпанные кровью, грязью и копотью. Мужчина развернулся к гостинной и сразу нашёл девушку взглядом, сощурился подозрительно на секунду, но быстро это скрыл. Дверь отворилась, тонкое лицо осветилось солнцем из окна. Кэсси разглядывала его так, будто призрака увидела. Хотя, так оно и было, разве нет? Призрак Тома Гонта. Волдеморт легко кивнул ей:

— Отчего же ты рыдаешь? — чужак безразлично смотрел на всё ещё красные от истерики щёки и нос, но в вопросе угадывалась брезгливость.

— Том? — выдохнула Кэсси недоверчиво, специально, чтобы отследить реакцию на имя. Она ничего не ощущала от этого человека, ни зла, ни интереса, ведь связь принадлежала не ему. Этого человека Кэсси не знала. Он спокойно кивнул, но Кэсси заметила, как от раздражения у него дёрнулся уголок губ. Так было у Тома, но как и сам Том, Волдеморт этой своей реакции не замечал. Да мало, кто замечал, но Поттер провела рядом достаточно времени, чтобы хорошо его знать. Кэсси улыбнулась ему сломлено, и почти не притворялась, ведь действительно чувствовала себя отвратительно, — Как ты?.. Ты победил?

Довольство на лице чужака вспенило в венах Поттер кровь, но она продолжала корчить сочувственное лицо. Том ответил на улыбку своей, такой мягкой, что можно было ненароком и поверить. Только вот взгляд его оставался пустым.

— Да, дорогая. Я победил.

Мужчина прошёл в глубь гостиной, и Кэсси не сдержала дрожь. Обхватила руками колени и сгорбилась в защитной позе. Судорожно соображала, что делать. Боль и горе затуманили разум, а гнев и вовсе застилал глаза алой пеленой. Чужак сел на то же место, которое обычно занимал Том: на кресло у камина, лицом к двери. Кэсси хотелось на него зарычать. Как он посмел? Ублюдок. Ублюдок. У б л ю д о к. И Кэсси было плевать, что этим словом она оскорбляет и своего Тома, но иного Волдеморт не заслуживал. Ублюдком и был, завистливым, одиноким и пустым. Желчь стояла в горле, готовая выплеснуться на мужчину ядом.

— Так почему же ты ревёшь? Радуйся, милая, всё закончилось. — он говорил так лукаво и знакомо, примерял на себя роль Тома Гонта. Примерял роль… Примерял лицо. Оборотное? Догадка! Если он носит лицо Тома, значит тот ещё жив, ведь оборотное зелье не может работать без прототипа. Кэсси выпала из реальности, ошеломлённая идеей. Её молчание вышло слишком долгим, так что Волдеморт прокашлялся и поманил рукой, — Отвечай мне.

Теперь он звучал холоднее, но Кэсси видела перед собой не опасного волшебника, а мальчишку в по-спартански пустой комнате в приюте, который забыл своё место, почувствовав хоть немного власти над другими. Хитрый с пелёнок, требовательный. Он не терпел игнорирования или подозревал, что его клоунада не работает. Мыслей Поттер он прочитать тоже не мог, девушка стойко держала оборону, потому что не могла позволить ему догадаться. Она в последний раз растёрла лицо, выдохнула, прогоняя любой намёк на слабость в голосе:

— Я не совсем помню, что произошло. Кажется, у меня был приступ. Ядро болит, потому и плачу. — торопливо объяснилась она, а после добавила, смущённо пряча глаза в складках пледа, — Я испугалась за тебя.

— Не стоило. Ведь с твоей магией я непобедим. — в его гордом взгляде пряталась ирония. Поттер даже оценила шутку, правда. Пусть и боролась с желанием взмахнуть палочкой и обрушить на голову гада тушу каменного дракона.

— Но я рада, что ты вернулся, Том. — мило ответила она. Произносить это имя раз за разом, зная какое неудобство оно причиняет, оказалось потрясающе, пусть эти три несчастные буквы заставляли страдать и её саму. Волдеморт спрятал раздражение за подбадривающим кивком:

— А я то как рад. — но потом тон его голоса едва заметно изменился, и по загривку Кэсси поползли мурашки от дурного предчувствия, — Я благодарен тебе за всё, милая. Приятно знать, что тебя ждут. Но теперь, когда угроза исчезла, я вынужден требовать кое-что назад. Не могла бы ты вернуть мне моё Кольцо?

Кэсси сглотнула. Ну конечно. Хоркрукс, благодаря которому можно вернуть Тома Гонта. Или возродить Волдеморта. Или их обоих сразу? Кэсси сделала себе пометку подумать над этим, если сможет выйти из этой гостиной живой.

— Кольцо? — притворилась дурочкой она.

— Да, я ведь давал тебе его. Где оно, Кэсси? — с каждым слогом он будто терял терпение. Кэсси не знала, куда деться из-под его испытующего взгляда, но продолжала играть в человека, у которого совсем отшибло память. Едва ли Волдеморт на это купится, конечно.

— Ты не давал мне никакого кольца, Том.

Волдеморт замер, лицо его перекосилось, будто он был удивлён её бескрайней глупости. А потом по лицу расползлась ухмылка и он неожиданно рассмеялся:

— Действительно? — выражение лица было полу-безумным и совсем не подходящим Тому Гонту, но его двойник вряд ли понимал, что безнадёжно раскрывал свой обман, обнажал безумие. — Ладно, зайдём с другой стороны. Если ты не знаешь, где мой хоркрукс, то хотя бы должна понимать, где твой. Где он?

Кэсси не задумалась ни на секунду, сразу выдала:

— Я не знаю. Ты забрал его перед операцией. — убеждённо ответила Кэсси. Она намеренно дразнила его, тянула время в ожидании удачного момента, чтобы сбежать. Палочка в крепеже под рукавом мантии дарила ей уверенность. Да и, в отличие от чужака, она была полна сил, а он вряд ли имел хоть час в запасе этой ночью, чтобы перевести дух. Поттер спешно готовила фальшивое воспоминание, о которых так много читала в учебниках по окклюменции, и которые учил создавать Том.

— … Плохо! В это поверит только последний идиот, Поттер. Ты даже не стараешься. — отчитывал он строго. Раннее утро в Поместье, а никто из них ещё даже не ложился, ведь вся ночь в Белой Гостиной была посвящена этой чёртовой окклюменции. Пусть от навыков Кэсси и зависела её жизнь — она это понимала получше остальных — слова задевали так же глубоко, как и в первый раз, когда от обиды она разнесла дуэльный зал Бомбардой. Кэсси усмехнулась с досадой:

— Ну, обвести вокруг пальца даже одного это уже победа.

Наивно было надеяться, что этим идиотом окажется Тёмный Лорд, но другого и не оставалось. Кэсси не знала, что Волдеморт успел прочесть в памяти Тома, а Волдеморт не знал, что Том успел стереть из памяти Поттер. Так же, как и не знал, насколько связь между Министром и его девчонкой глубока. Так что Кэсси чувствовала определённое преимущество. Но возможно, что чужак чувствовал это преимущество в ней тоже. Лицо Волдеморта больше не было позабавленным, оно окаменело, как у фарфоровой статуэтки. В глазах не нашлось ни капли того тепла, которое он пытался изобразить секунду назад. Поттер видела перед собой робота, хищника со вселенской тьмой вместо зрачков. Даже при первой встрече с этим лицом Кэсси не испытывала такого отторжения. Её Том, даже тогда на мосту, был в стократ живее этого существа, заинтересовано склонившего голову к плечу.

— Да? — вкрадчиво уточнил он и взял в левую руку палочку. Волшебную палочку Тома. Мудак., — Ты уверена? Я понимаю, что твой разум может быть затуманен после всех этих событий…

— Я уверена. Кажется, это тебе адреналин память отшиб. — усмехнулась Кэсси, и даже позволила Волдеморту заглянуть себе в глаза. Скроенное наспех воспоминание наверняка не убедит его, но может сбить со следа. Тот не проник глубже, только разглядывал лицо собеседницы, будто его пристальное внимание могло заставить её признаться в обмане самостоятельно. Поттер к своему удивлению понимала, в чём суть его игры: власть и наказание. Вернон Дурсль делал ровно так же, заставлял признаться в каком-то проступке, а после тягал за ухо или и вовсе бил ремнём. Только вот Волдеморт явно не был уверен в том, что её есть за что наказывать. Но палочкой он поигрывал угрожающе. С самой искренней заботой Кэсси продолжила: — Тебе стоит пойти поспать, милый. Может тогда всё прояснится?..

— Хорошо. — ответил он спокойно, пробежался пальцами по древку и пару раз хлопнул палочкой по своей ладони, как учитель указкой. Вздохнул, — Ты права. Стоит просто дать этому время, верно?

— Конечно. Теперь-то можно отдохнуть наконец-то. — ни жива, ни мертва ответила Поттер. Она не могла поверить, что мужчина просто так отступит. Хотя, возможно, причиной сворачивания допроса стали торопливые шаги из коридора. По их характеру Кэсси угадала личность: Гарри Портман спешила к Белой Гостиной, и Кэсси ещё никогда не была так ей благодарна. Ведь только свидетель мог остановить чужака от жестоких решений.

Волдеморт повернулся к двери, ожидая стука. Когда звук разбил оцепенелую тишину в комнате, он дёрнул пальцами, сжимающими волшебную палочку, и дверь распахнулась. Гарри замерла на пороге, спрятанная в форму, но компрометирующе бледная, огромными глазами разглядывая Поттер целую секунду, а потом, пока человек, которого она считала Томом Гонтом не успел поторопить её, выпалила:

— Мистер Крауч-младший прислал четыре письма за последний час, сэр, — она потянулась к лацкану мантии и достала из внутреннего кармана стопку писем, — Сова бросила их на пороге дома. Вообще-то целая куча сов летает над домом с посланиями, сэр!

Что-то в выражении лица Волдеморта изменилось, словно все краски смыло. Оно посерело от гнева, с удивлением поняла Поттер. Вряд ли от перспективы отвечать на письма… Волдеморт ненавидит Барти Крауча-младшего, поняла Кэсси. А это значит, что тот может представлять для ублюдка угрозу. Нужно с ним связаться! Нет, необходимо с ним связаться. А для этого с раскрытием лжеца придётся повременить. Гарри тоже заметила заминку, нервно переступила с ноги на ногу, и это привело Волдеморта в чувства. Он усмирил сердитое выражение, кивнул и встал, чтобы забрать у аврорки письма.

— Значит, стоит на них ответить. — благодарно улыбнулся он, — А ты пока проведи Мисс Поттер на завтрак. Она неважно себя чувствует, поэтому будь внимательна.

Мужчина выскользнул из гостиной как ни в чём ни бывало. Даже удивительно, насколько он был уверен в том, что ведёт себя так же, как вёл бы Том Гонт. Кэсси знала, для чего он нацепил на себя чужую роль. Желание разрушить репутацию врага и растоптать Министерство читалось чёрным по белому. Но сумасшедшему осколку души Тома Риддла было невдомёк, что его более полный и младший двойник был куда более гибок и натаскан на то, чтобы не терять лица. Во всех смыслах. Настоящий Том Гонт был неостановим, как торнадо, он бы уже искал пути, чтобы уничтожить оставшихся Псов, или минимизировать последствия того пожара, и даже просьба не светиться не остановила бы его от того, чтобы идти на переговоры лично. Том Гонт не ходил бы спокойным и уж точно не нашёл время допрашивать женщину, которой должен был доверять, по поводу хоркрукса. Он не пустил бы в дом, защищённый Фиделиусом, чужих. Он не стал бы игнорировать сов.

Гарри глубоко вздохнула, когда шаги Гонта затихли на лестнице. Кэсси махнула ей рукой, чтобы аврорка перестала стоять на пороге и наконец прошла в гостиную. Та поняла намёк: заперла дверь и прошагала к дивану, а после растеклась на нём, как желе под палящим солнцем.

— Охренеть. Я думала его магия меня задушит. — призналась Гарри сипло. Кэсси промычала что-то согласное, и подругу просто прорвало, — Нет, я понимаю, что после всего этого он сам не свой, но разве он всегда ощущался таким тяжёлым? Ты ничего не заметила? Как ты вообще?.. — её голос сорвался, Гарри спрятала лицо в руках, — Не могу поверить, что Волдеморт действительно вернулся, а потом просто… умер. Ты так внезапно потеряла сознание, а через час буквально уже все знали, что Он мёртв. Я клянусь, это звучит слишком просто. Обман какой-то! Волшебники и магглы — погибшие, живые мертвецы, Орден Феникса тушит пожар в Лондоне. Все границы закрыты! Мы будто в банке с газировкой, в которую закинули соды. Ещё чуть-чуть и рванёт, Кэсси!

Каждое слово из неразборчивого потока отражалось в черепе Поттер и множились, ведь это были и её мысли тоже. Только Гарри не знала главного, а Кэсси пока боялась ей рассказать, чтобы не подвергать опасности. Девушке казалось, что она единственная здесь, после Волдеморта, кто действительно держит судьбы этих людей в руках. У неё было чёртово преимущество, но применить его пока не нашлось возможности. Потому Кэсси должна была вооружиться для начала. Она выцепила из речи Портман главное:

— Границы?

Гарри активно закивала:

— Министерство Магии отрезало все пути на материк. Аппарационные площадки закрыты, порт-ключи не работают. Немаги тоже отменили поезда и самолёты. По телеку объявили о временном закрытии границ и отключении связи со следующей недели. Такого раньше не было, так что народ в шоке. Это нужно, чтобы было легче изловить Пожирателей, но меры конечно радикальные.

В глазах подруги Кэсси видела наивную надежду на то, что происходящее это не надолго, такое не присущее обычным аврорам, но свойственное Гарри, которая всегда видела в мире лучшее. Кэсси тоже раньше так наивно смотрела на мир, но обстоятельства жизни, и уроки истории Профессора Химуса вбили в память Поттер, что все эти меры — признак масштабного кошмара. А учитывая, что у руля Волдеморт… всё это только для того, чтобы скрывать истинное число жертв среди волшебников и магглов, посеять хаос и недоверие. Единственным средством связи останутся магические совы, и те будут отслеживаться егерями Тёмного Лорда. Значит у Кэсси совсем мало времени на то, чтобы отправить весточку кому-то, кто точно не был куплен или взят под контроль, пока Волдеморт не затянул на их шеях петли. Она не стала разубеждать Гарри в её догадках, или посвящать в свои планы, ведь Волдеморт мог вытащить любые мысли из чужой головы с той же лёгкостью, с какой и подселить. С раскрытием правды придётся повременить, пусть промедление и стоило человеческих жизней. Сейчас Кэсси больше всех заботилась о своей, если уж говорить откровенно. А её жизнь напрямую зависела от одного безносого ублюдка и собственной хитрости.

— Гарри, где Нагайна?

Подруга растерянно воззрилась на Кэсси. Наверное ожидала более бурной реакции на новости. Тем не менее, всё равно задумалась и ответила:

— Она сбежала куда-то после того, как ты отключилась. Мистер Гонт тоже пытался отыскать её по возвращении, но вроде бы не нашёл.

* * *

За обеденным столом было пусто. Вся столовая ощущалась немой и мёртвой, увешанной стёклами и не самыми свежими цветами, заброшенной. Никто не выглядел отдохнувшим, наоборот, мужчины будто постарели за ночь на десяток лет, бледные и с синими кругами вокруг глаз. События последнего вечера имели последствия более удручающие, чем всё произошедшее за полгода вместе взятое. Авроры и Ларс не смотрели друг на друга, они были глубоко поглощены собственными размышлениями и завтраком, который в иных обстоятельствах был бы вкусным, но сейчас застревал поперёк горла. Они знали: что-то не так. Напряжение можно было ложкой черпать.

Странно, что Волдеморт изволил оставить их одних, к завтраку так и не пришёл, но это можно было списать на желание сделать обман более достоверным. Дать им немного свободы, прежде чем отобрать. Ни шпионов, ни подслушивающих чар, даже похоже на банальную наивность. Но это и была ловушка, ведь как только чужак почует, что против него готовится заговор, им всем несдобровать. Так что здесь было говорить нельзя, и Кэсси молчала, набивая рот салатом из капусты и ждала пока пройдёт отведённое на еду время. Когда напольные часы наконец пробили восемь, на ноги вскочили все одновременно.

— Напишу Люси, узнаю, как добрались. — отчитался Джек. Кэсси не бралась утверждать, но казалось, что взгляд его сильно потускнел. Несвежая рубашка была помята во всех возможных местах, если он и спал, то не раздеваясь. Впрочем, как и все.

— Да, и от меня напиши, что я приветы передаю. — покивал головой Арнольд. Он выглядел совсем не лучше: уголки губ сильно опустились, и теперь вся суровость его облика как никогда бросалась в глаза. Он то и дело заныривал рукой в карман, чтобы проверить, на месте ли палочка.

Ларс в свою очередь ушёл молча, мрачно поджимая губы. Его длинноватый гоблинский нос подёргивался, принюхиваясь к окружающей магии, и морщился, будто учуял что-то неприятное. Видел ли он разницу между силой Гонта и силой Волдеморта так же чётко, как это получалось у Кэсси? Хотелось что-нибудь ему сказать, но язык от страха словно отсох.

— А не хотите по лесу погулять? Недалеко от дома. — наконец выдавила Поттер, обращаясь к Гарри и Тэмм, которые растерянно застыли посреди столовой, не зная куда себя деть. Девушки осмотрели её с надеждой, и Кэсси смущённо добавила: — Душно здесь.

И они пошли. Привычная дорога: холл, большая тяжёлая дверь, козырёк, заметённый снегом, ворота, которые пропустили девушек сквозь себя без проблем. Но Кэсси не ощущала холода благодаря заклинаниям. Среди голых стволов деревьев она в своих сером свитере и куртке выделялась довольно различимо, в отличии от авророк в тёмной форме, которые следовали за ней будто тенью. Яркий солнечный свет так не подходил этому тревожному утру, что даже и не верилось. Предыдущий вечер вспоминался кошмарным сном, но от осознания произошедшего внутри болело вполне по-настоящему. Кэсси бродила мимо деревьев, хрустела снегом под ботинками, и слышала такой же хруст за спиной. «Неужели им нечего сказать?» — раздумывала Поттер почти обиженно, разглядывая кусты и норки, в которых прятались ежи, сурки и белки, которым уже пора было выходить из спячки.

— Я должна вам кое-что сказать. — задумчиво протянула Кэсси, наколдовала Полог Тишины. Скрип дерева и глухой шум ветра в кронах затихли. Две пары шагов тоже заледенели позади. Кэсси мечтала о сигарете. Может ей удастся пробраться в кабинет Тома, если Волдеморт ещё его не запер? Там наверняка припрятана пачка Вудбайна на чёрный день. А день сегодня, чёрт возьми, был мрачен, как лицо Северуса Снэйпа в канун Хэллоуина. Первый день весны, а такой паршивый, что даже слов нет.

— Есть ещё какие-то дурные вести? — усталость в голосе Тамары была той же, что одолевала и Поттер. Девушка кивнула.

— Вы должны спрятать свою семью, леди. — сказала Кэсси убеждённо. Все скептичные восклицания пришлось пересечь движением руки, — Там в Министерстве были далеко не все Пожиратели Смерти, в основном только управляемые ими трупы. Но живых у Сами-знаете-кого ещё достаточно. Они будут мстить, и в первую очередь тем, кто был близок к Министру. Все родственники и друзья, а особенно магглы под угрозой. Я тоже напишу своей тёте, чтобы она с семьёй сматывалась как можно скорее.

Писать письма и отправлять совами было рискованно, наверняка птиц перехватят, но Кэсси сомневалась, что письмо родственникам будет расценено в качестве угрозы. Письмо от Гарри и Тэмми точно нет, а вот от неё самой… У Кэсси не было своей совы, и в отличие от девушек она не могла спокойно покинуть дом, чтобы использовать почту Косого Переулка. Кэсси Поттер лучше было бы вообще не появляться нигде, чтобы не получить порцию лишнего внимания от всех вокруг. Подруги прекрасно её поняли, пусть на их лицах всё ещё читалось отрицание. Только Гарри уловила эту предательскую оговорку:

— «Был», Кэсси? — без выражения уточнила Портман, но и этот ненавязчивый интерес разозлил Кэсси. Был! Был! А больше нет… Но правду о его участи сказать было никак нельзя. Поттер поджала губы и взглянула на подругу строго:

— Ты прекрасно поняла меня. Том Гонт больше не Министр Магии после этого пожара. Но это не значит, что для Псов он перестал быть врагом. Как и мы с вами.

— Ты права. — Гарри примирительно подняла руки, — Тогда нам стоит поторопиться.

И теперь, когда долг предупредить подруг Кэсси считала выполненным, она спешила совершить ещё один подвиг, который раньше ей и не снился. Пока есть время, пока Волдеморт даёт им всем фору. Даже спустя две недели кабинет Министра оставался всё тем же, светлым, чистым и пахнущим впитавшимся в обивку и страницы книг адеколоном. Всё стояло на своих местах, нетронутое никем, кроме прорвы сов, которые оставили на всех возможных поверхностях следы от клювов и когтей. Они обсели всё, что стояло неподалёку от открытой форточки, ухали и пищали нетерпеливо, ведь никто так и не удосужился забрать у них письма. Пенумбра и Нуар рассерженно пушили перья, когда кто-то из чужаков пытался сунуть клюв в их клетку, но больше ничего не могли сделать. Нашествие птиц случилось буквально после завтрака, когда те обнаружили открытую форточку на втором этаже. Домашние уже разошлись, а Волдеморт засел в одной из переговорных Северного Крыла с Барти Краучем-младшим, как что выгнать окоченевших от ожидания на улице птиц было некому.

Крауч здесь, но поговорить наедине не получится. Действительно, отвлечённо раздумывала Кэсси, отвязывая письма и записки от совиных лап, в Фиделиусе нет смысла, если твой дом — проходной двор. Хотя, это конечно была неправда. Фиделиус теперь работал по-другому и подчинялся другому человеку. И было страшно даже представить, как Волдеморту удалось заполучить адрес и переписать чары. Сара в школе, в безопасности, а Эван и Карл? Кэсси содрогалась от мысли, что они мертвы только потому, что Он прознал о их причастности к заклинанию. И всё потому, что Кэсси предложила кандидатуру Эвана на роль хранителя. Дура-дура-дура.

Девушку затошнило от чувства вины ещё больше, когда она распаковала несколько конвертов и прочитала, что в них написано: похищения служащих Министерства, срочная замена их на других, обвинение в умышленном применении незарегистрированного артефакта, расторжение любых договорённостей с немагическим Министерством, уведомление об увольнении с поста генерального директора компании «Т. М. Риддл и ко.», которая занималась содержанием лабораторий и распространением зелий по лавкам «Эликсир». Жизнь Тома Гонта рухнула в одночасье, его репутация висела на волоске. Да тут и известие о «победе» над Волдемортом не поможет… Бедный Джеймс Фра́нко, какой подвиг ему придётся совершить ради очищения репутации Министра, и всё напрасно. Все уже всё решили, а может быть Он и планировал такой исход заранее. Процесс оказался запущен ещё до того, как Министерство Магии пало и перешло в руки пешек Волдеморта. И это всё только потому, что Кэсси не додумалась до конца обезвредить Невилла, побоялась причинить его телу вред. Или ей стоило до конца обезвредить саму себя… Сейчас перспектива покончить с жизнью казалась как никогда привлекательной, но Кэсси больше не могла выбрать такую лёгкую дорожку, ведь ей наконец-то было что терять. Если Том ещё жив, то не попытаться вернуть его и исправить положение в стране — просто чёртова безответственность.

Совы разлетелись, не дождавшись ни утешения за ожидание, ни даже пары кусочков совиного печенья, Пэнни и Нуар притихли, будто тоже чувствовали что-то неладное, и Поттер смогла заняться тем, за чем пришла. Кэсси отыскала в незапертом ящике пачку сигарет и достала одну, а остальное спрятала в задний карман джинс на всякий случай. Прикурила от огонька на конце волшебной палочки, и побрела по кабинету дальше, оставляя за собой след из пепла. В лаборатории должно было обнаружиться что-нибудь, что могло помочь всем им сбежать из дома пока не поздно. На двери оказалась печать — пентакль в круге, расписанный рунами. Знак, очень похожий на тот, каким скреплялся ритуал Плетения Душ, повреждённый. Его явно пытались сломать всего-лишь сегодня утром, но у злоумышленника ничего не получилось. Кэсси хмыкнула. Да, это явно значило, что магия Тома ещё жива. Только почему не отзывается? Наверняка часть обмана: неприступная стена между их сознаниями. Печать вздрогнула под ладонью Кэсси и послушно исчезла, щелкнул замок.

Пыльная комната тоже никак не поменялась с тех пор, как Кэсси проведывала её в последний раз. Вещи на тех же местах, солнце всё так же играло на блестящих гранях артефактов. Исчезли только крошки от печенья на давно не видевшем швабры паркете. Внутренний мир, в который даже злому двойнику не пробраться. Не хватало склянки с соком папоротника и банки с Дланью Нуску, которая должно быть всё ещё стояла на письменном столе в спальне с единорогами. Интересно, а туда Волдеморт успел зайти в поисках Нагайны? Кэсси представила его реакцию на разбросанные носки, развороченную постель и протёртую на заднице пижаму, висящую на стуле, и хихикнула вслух. Звук вышел слишком громким, отразился от стен и зеркал.

Под грудой свитков в ящике кто-то зашевелился. Поттер обернулась к тому углу заторможено, ведь уже узнала, кого там найдёт, по тихому недовольному шипению. Из-под бумаги высунулся нос и длинный раздвоенный язык. Ровно два раза змея попробовала воздух на вкус, а после вывалилась на пол полностью.

— Мартышка! — визжала Нагайна во всю мощь своих рептильных лёгких, и ринулась вперёд к Кэсси. У той от сердца отлегло: Вот она где! Нагайна закружила вокруг, тараторя, — Я так рада, что ты меня нашла! Старый Хозяин искал меня, но я спряталась. Смотри, как хорошо я спряталась!

Кэсси не знала, как остановить её и показать знаком, что она тоже рада. Но ещё меньше она была способна понять, зачем же змее вообще понадобилось убегать. Кэсси затушила сигарету, стряхнула пепел и оставила окурок на одном из стеллажей, а после опустилась на колени, чтобы быть к змее ближе. Прошлый раз закончился не очень хорошо, и от воспоминаний о том приступе вперемешку с видением хотелось завыть, но успокоить Нагайну сейчас было важнее, чем вновь пережить страх.

— Да стой ты! — не выдержала Кэсси и прихлопнула рептилию по чешуйчатому лбу. Та сразу оплела тяжёлое тело вокруг человеческих рук и застыла, с интересом ожидая продолжения. Кэсси вгляделась ей в глаза-бусинки, но не смогла снова дотянуться к мыслям существа, как тогда. Видимо в прошлый раз стресс сыграл Кэсси на руку. Ну а сейчас… пришлось объяснять подруге на пальцах, что заставляло мозг работать едва ли не больше, чем при леггилименции. «Почему ты спряталась?» — показала она руками. Нагайна обрабатывала вопрос так же долго, как Кэсси его формировала, но в конце концов ответила:

— Старый Хозяин обещал меня убить. — упавшим голосом просвистела змея. Кэсси дёрнула головой вопросительно, — Ему нужна душа. Он так станет сильнее. Я чувствую, чего он хочет. Я знаю, чего он хочет. А для этого мне нужно умереть. А Новый Хозяин расстроится, если это случится.

Теперь уже пришёл черед Кэсси выглядеть уязвленной. От собственной глупости. Ну конечно, это ведь логично, что одной части души Волдеморта тяжело справится с такой силой. Он не зря выглядел измотанным в той битве, он больше дух, чем плоть, и это наверняка очень неудобно. И Кольцо ему нужно для того же. Но тогда он останется без хоркруксов. Разве только Том Гонт не останется его хоркруксом?.. Да, Том жив, Кэсси была в этом убеждена. Она понимающе кивнула змее: «Оставайся здесь. Не бойся.» — показала жестом.

Нагайна заползла назад, в тот же угол, в котором до этого пряталась. Кэсси встала, отряхнула с джинс пыль. Её рассудок наполнялся необычным спокойствием теперь, когда намерения Волдеморта стали до конца ясны. Горе улеглось. Всё под контролем, Кэсси Поттер. Медленно, но верно мозг намечал вектор действий. Не дать Волдеморту найти Кольцо, не дать ему найти Нагайну, не позволить соседям натворить глупостей, написать Дамблдору письмо, усыпить бдительность Волдеморта, обезвредить его хотя бы на время, покинуть дом всем составом из людей, эльфов, на-четверть-гоблина и змеи, а после вернуться с армией и заставить ублюдка платить по счетам. Звучало легко, конечно, но от одной мысли провернуть такой многоступенчатый финт ушами голова шла кругом, как после хорошего огневиски.

Но для начала Кэсси решила убраться здесь, чтобы немного занять руки, уберечь чувствительный нос змеи от грязи и вернуть личному уголку Тома немного порядка. Ведь мальчик из приюта содержал свои безделушки в безукоризненной чистоте, потому что ценил их. Кэсси отобрала у него время на это, а потом невольно отобрала и возможность это время наверстать. Значит, сейчас она обязана помочь своими силами. Поттер подхватила пальцами окурок со стеллажа, отыскала в горе всякого хлама тряпку и принялась стирать с полок, столов и артефактов пыль, и собирать в карманы мелкий мусор, которому здесь явно было не место. Безделушки звенели чарами, стоило человеку их тронуть, но не причиняли никакого вреда. Попутно девушка, периодически стряхивая с рук и ног боль после физической активности, искала всё, что может быть ей полезным, но почти ничего не выглядело настоящей угрозой Волдеморту. Возможно, что все по-настоящему стоящие вещи Том продал ещё много лет назад, а оставил лишь игрушки на память, а сама Кэсси была совсем не сильна в артефакторике, чтобы быстро и качественно доработать какую-то вещь.

Нагайна наблюдала за Поттер из-под свитков, водила языком по воздуху. Лаборатория преображалась быстро и неизбежно. До истинного порядка конечно было ещё далеко, но всё же. Змея зевнула и хлопнула хвостом по полу, чтобы привлечь к себе внимание волшебницы. Та оглянулась, на что змея сразу сказала:

— В том зеркале Хозяин. — она повернула морду в сторону одной из рам, в пространстве которой даже Хагрид мог бы полностью поместиться.

Кэсси подошла ближе из интереса. Взмокшая, с пыльной тряпкой в руке, а взгляд такой отчаянный, что на секунду она себя даже не узнала. Нет, какое тут спокойствие? Она за ночь и полдня тоже заметно осунулась. Потускнела, как Джек, состарилась, как Арнольд. И стала до боли похожа на… Петунию. Только бы волосы посветлее и рост повыше. Девушка нахмурилась глупому отражению, а то копировать не стало. Наоборот, будто к мыслям прислушалось и начало расти и расширяться. Надело костюм, волосы потемнели до красивого каштанового, ухмыльнулось, на левой щеке образовалась ямочка. Кэсси потеряла дар речи. Зеркало показало ей Тома. Поттер обернулась, чтобы проверить, не стоит ли Волдеморт в чужом обличье за её плечом, но нет, в лаборатории не оказалось больше никого.

Кэсси вернула взгляд к зеркалу, и заметила себя, игриво выглядывающую из-за края рамы. Вторая Она помахала самой себе настоящей и сделала шаг к иллюзорному Тому, обняла его.

— А теперь там кто, Нагайна? — тихо-тихо спросила Кэсси и продублировала вопрос жестами.

— Хозяин и я. Больше никого.

Кэсси мотнула головой недоверчиво. Никакой Нагайны в зеркале не было. Что за чушь? Крохотная табличка на раме гласила «Еиналеж №2». Ну, у Кэсси имелся вполне успешный опыт разгадывания всяких непонятных анаграмм, так что для начала она просто перевернула слово задом наперёд. «Желание». Заветное желание, самое сильное, как в легендах и сказках. Раньше такие отражались в колодцах или в реках под небом в ночь языческого праздника. Кэсси ожидала бы увидеть в этом окошке в иную реальность свою семью, маму и отца, но Лили она никогда не знала достаточно, чтобы сильно любить, а Северуса тревожить даже в мыслях не хотелось, ведь старик заслужил покой. Кэсси не хотела видеть их сейчас, когда мир на грани, и когда на грани она сама. Но она хотела видеть Тома. И смотреть, как её собственное лицо превращается в лицо мужа было… больно до дрожи. Будто она, как и Волдеморт, напилась Оборотного зелья.

Кэсси разглядывала парочку по ту сторону стекла, уже неспешно раскачивающуюся в танце под музыку, слышимую только им двоим, в шоке от мимолётной, но такой очевидной мысли. Это панно с солнцем точно творило чудеса, раз именно здесь ей раз за разом приходили гениальные идеи! Кэсси не была сильна в артефакторике, как Том, не была расчётлива, как Волдеморт, храбра, как каждый аврор-гриффиндорец, который встретился ей в жизни, или мудра, как Альбус Дамблдор или Луна Лавгуд. Но она всё ещё была отличным зельеваром, как её отец. И просто безбашенной рыжей занозой, как ей мать, которая была готова на всё, лишь бы отстоять своё.

Она могла просто отравить Волдеморта, придумав настой, ингредиенты которого отлично сплетутся с составом Оборотного Зелья. Вряд ли засранца это убьёт, но хотя бы выведет из игры на время побега. Решено. Первый этап: усыпить бдительность Волдеморта. Второй: усыпить самого Волдеморта. Навсегда.

Кабинет она покинула незамеченной никем, кроме одной старой эльфийки.