Снайперы решают 99 % всех проблем / snipers solve 99% of all problems (джен)

Глава 86

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

— Йоу, это продолжается, — мрачно говорит Эд Элу, присаживаясь рядом. Арджент и Джонс с интересом смотрят на него, Хэвок — без интереса, но никто из них не пытается подойти ближе. «Одно и то же, снова и снова — трансмутации распадаются при контакте с его дерьмом». Он кивает в сторону Пирата и тщательно перепаханного поля, которое они оставили после того, как разделились. Эд собирается выяснить, что, чёрт возьми, происходит с этим магическим дерьмом, и у них остаётся всё меньше времени, чтобы это сделать. «Не каждый раз — одна трансмутация работает, а следующая распадается, даже если формула, форма, результат и всё остальное совпадают». Он коротко выдыхает сквозь зубы. — Есть идеи?

Эл смотрит на него с выражением, которое можно было бы назвать хмурым, если бы его лицо могло двигаться. «Помехи в сигнале?» — говорит он через мгновение, и да, это была первая мысль Эда. Энергия постоянно мешает другой энергии — чёрт возьми, если повернуть радиоантенну боком, это полностью изменит форму сигнала. Нетрудно представить, что здесь происходит всевозможное несоответствие шаблонов. «Но, возможно, мы ничего не можем с этим поделать».

Это была вторая половина мысли Эда: если для работы массива им нужно электромагнитное экранирование, то это сводит на нет весь замысел. «И не стоит им об этом говорить». Он стучит пальцем по колену в сторону волшебников. «Скажи Мустангу. Не то чтобы мы использовали его таким образом, но если нам придётся создавать нулевой массив вручную, а не с помощью круга…»

Эл кивает. «Мы проверим это», — говорит он. Затем он фыркает. «А если всё пойдёт совсем плохо... мы можем устроить масштабную демонстрацию». Он указывает взглядом на кусок металла, который, похоже, вдавлен в грязь между его плитой и импровизированным столом.

Эд хмурится, подходит ближе и кладёт на него руку. «Ого». Эта штука находится дальше, чем он может почувствовать, и совершенно очевидно, что её сделал Эл, а значит, она точно не дальше, чем он может почувствовать. «Ты не шутил насчёт ци, да?»

— Да, — соглашается Эл. — По крайней мере, это уже что-то. Если случится худшее, я хочу посмотреть, не захочет ли генерал попрактиковаться в упражнениях ци.

Потому что, если Мустанг сможет воздействовать на ци в этом месте и заставить Эла переписать его массивы на языке алгебры, то тысяча дементоров , которые потенциально могут быть задействованы против них, станут гораздо меньшей проблемой.

Но это если. «А если он не сможет?» Эд не смог взломать ци, и ладно, нельзя сказать, что Мустанг плохой алхимик, но Элрик — это предел его возможностей, и пока что результаты пятьдесят на пятьдесят.

Эл пожимает плечами. «Тогда я что-нибудь придумаю».

Эд пристально смотрит на него, потому что это был не у меня уже есть кое-что на примете ответ, но, с другой стороны, Эл никогда не будет спорить в драке. «Хорошо. Да». Эд хлопает его по плечу и встаёт. «Разберись с этим. Я должен убедиться, что парень не покончит с собой, как только мы выйдем отсюда».

-o-

Спор между козоводом, Невыразимыми и Орденом не разрешается окончательно, но появление Люпина и мистера Уизли прерывает суматоху, и все стороны внезапно понимают, что им нужно объяснить, что, чёрт возьми, они здесь делают. Драка между Одноглазым и Элриком тоже внезапно прекращается — блондинка с мультяшно огромной винтовкой пронзительно свистит, и Элрик поворачивает голову, как собака.

Однако он не подошёл к ней: судя по всему, это не было приглашением, потому что он направился прямиком к брату, не обращая внимания на остальных, и что-то зашептал ему на ухо. После этого блондинка и Мустанг даже не взглянули на них и направились к миссис Уизли и остальным. Кажется, все решили сделать вид, что ничего не произошло с Одноглазым и Клювокрылом, да и сам Одноглазый не выглядит более раздражённым, чем обычно, но Гарри будет следить за тем, чтобы не последовало возмездия, даже если он сам назвал это тренировкой.

Сириус левитирует храпящего Клювокрыла, на что фермер, разводящий коз, возмущённо фыркает. Они заходят внутрь, и остальные следуют за ними, даже Мустанг, Хьюз и ошарашенная блондинка. Хаос и двое других солдат, девушка с короткими волосами и мужчина с дредами, присев на корточки рядом с Элриком и его братом, разводят что-то вроде походного костра.

Гарри направляется к Гермионе, намереваясь попросить её рассказать ему и Рону, как они собираются помочь именно с Невыразимыми, но Грозный Глаз разворачивается и идёт прямо на них.

Гарри берет себя в руки. “ Вы, ребята, ” рявкает Грозный Глаз, ковыляя к ним, все еще держа палочку наготове. — Вы думаете, вы исключение? Дементоры набросились на ВСЕ вас, и ни у кого из вас не сняли Патронуса. Достаньте палочки! Первая позиция! Ты узнаешь сейчас.

Это не то, чего ожидал Гарри: при создании Патронуса не так-то просто «случайно» наложить на него проклятие, если только Грозный Глаз не собирается призвать откуда-нибудь дементора, но даже это будет непросто, учитывая, что Элрик всё ещё переговаривается со своим братом, стоящим всего в тридцати ярдах от них. Гарри осторожно опускает «Молнию» позади Джинни и близнецов, которые с энтузиазмом выстраиваются в ряд, выставив палочки. Гермиона и Рон тоже присоединяются к ним, хотя на лице Гермионы скорее мрачная решимость, чем восторг, а Рон оглядывается на дом, куда вошли Сириус, его родители и остальные, и что-то бормочет себе под нос.

Гарри хочет попрактиковаться в создании Патронуса — у него получилось создать Патронуса, он отчётливо помнит, как заклинание сработало, но к тому времени его ноги уже подкосились, и Патронус превратился в серебристый туман ещё до того, как начал скакать. Но больше всего Гарри хочет быть рядом с Гермионой и Роном, чтобы его снова не выследил Грозный Глаз. Это было слишком похоже на кладбище. Уворачиваться от заклинаний, бешено бежать, карабкаться. Всё тело Гарри до сих пор дрожит от напряжения, которое он испытывает, удерживая равновесие на «Молнии» во время многочисленных нырков и поворотов, а рука, в которой он сжимает палочку, болит от того, как сильно он её сжал. Было бы здорово ненадолго оказаться рядом с Патронусом. Это придало бы сил.

Только Элрик внезапно оказывается там , прямо перед ним. «Отлично, — говорит он, неприязненно разглядывая Гарри своими жёлтыми глазами. — Мы немного потренируемся. Давай, парень».

Гарри не отступает. Он не боится Элрика, но в нём есть что-то такое, не говоря уже о его брате, и Гарри понимает, что, какое бы это ни было чувство, оно стало намного сильнее с тех пор, как он вошёл в их круг для снятия проклятия. Он задаётся вопросом, мог ли Рон всё это время чувствовать то же самое. — Да ладно, что?»

Элрик кивает в сторону Грозного Глаза, который что-то кричит Джинни о том, как правильно держать палочку. «Он учит тебя пользоваться палочкой. Что ты без неё будешь делать?»

«Опять пытаешься отобрать у нас палочки?» — говорит Гарри, просто потому что это первое, что приходит ему в голову. Гермиона бросает на него взгляд, не отрываясь от своей позиции; они здесь, чтобы помочь в борьбе с Волан-де-Мортом.

Элрик закатывает глаза. «Если бы мне нужны были твои дурацкие палки, они бы у меня были». Он тяжело вздыхает и упирает руки в перчатках в бока. «Послушай. Малыш. Я знаю, в это трудно поверить, но раньше я был очень похож на тебя, такой же тощий и всё такое...»

«Когда ты был похож на него, ты мог швырнуть взрослого мужчину в стену», — говорит Хаос, который, судя по всему, незаметно подкрался к Гарри сзади, пока никто не замечал этого. Двое других солдат по-прежнему сидели на корточках у костра вместе с Альфонсом.

Элрик хмуро смотрит на него. «Заткнись, не сбивай его с толку. Слушай...»

“Отговорить его? Я говорю, что ему не нужно наращивать мощь, как бульдозеру, чтобы иметь возможность делать то дерьмо, которое ты натворил ”. Хаос жестикулирует, не без сочувствия. “Посмотри на него, он весит примерно столько же, сколько твоя нога. Даже не металлическая”.

«Во-первых, металлический весит столько же, сколько и другой, вот в чём смысл, а во-вторых...»

Рука Элрика взмахивает, и он делает хватает палочку Гарри, и пальцы Гарри пронзает боль, когда он вырывает палочку из его рук. Элрик ухмыляется, такой же самодовольный и насмешливый, как Дадли, Пирс и остальные, и забирает школьные тетради Гарри, его сумку, его обувь. «Ну? Я забрал твою палочку. Заставь меня пожалеть об этом».

Гарри пинает его в пах.

Элрик блокирует удар Гарри ладонью так быстро и сильно, что кажется, будто он ударил по дереву, а затем смеётся. «Неплохо!» — говорит Элрик без тени сарказма, с удивлением, но радостью по этому поводу. — Ещё!»

Гарри стискивает зубы, опускает ногу, делает вид, что собирается снова ударить, а затем целится Элрику в глаз. Элрик снова смеётся и хватает его за запястье, теперь палочка Гарри у него в другой руке. «У тебя хорошо получается!» — говорит он с чёртовым восторгом. «Ещё раз!»

Гарри напрягается, делает ложный выпад, как будто собирается обойти Элрика сбоку, и, вытянув другую руку, запускает «Молнию», которая с силой ударяет его по ладони. Это не совсем то, чего он хотел — он надеялся, что метла ударит Элрика в спину, — но Элрик от неожиданности отшатывается, и Гарри вонзает рукоятку «Молнии» ему в живот.

Это тоже не заставляет Элрика согнуться пополам, как планировал Гарри, но Элрик кряхтит и поворачивается боком, отводя руку с палочкой от Гарри. Его коса хлещет по плечу, и Гарри хватает её и дёргает.

Что-то ударяет его в грудь, и Гарри чувствует, как его ноги отрываются от земли, а очки съезжают набок, потому что всё вокруг кружится. Гарри прижимает руку к лицу, чтобы удержать очки на месте, и внезапно обнаруживает, что его держат вверх — наполовину прижав к плечу Элрика. — Ладно, это чертовски плохая идея, — говорит Элрик назидательным тоном. — Не пытайся бороться с кем-то, кто крупнее и сильнее тебя. Воспользуйся их преимуществами и получишь абсолютно гребаный сыр. Держись подальше, — говорит он и швыряет Гарри так, как Дадли когда-то швырнул бездомную кошку.

Гарри удаётся перекатиться, как будто он неудачно упал с метлы, и он встаёт на четвереньки, тяжело дыша. Элрик уже неторопливо идёт к нему, продолжая говорить. «Или возьми оружие, которое принесёт тебе победу с первого удара. Тебе нужно было ударить меня по лицу, — продолжает он, указывая на «Молнию», которая теперь дёргается на земле. — Или в горло, если ты сможешь замахнуться. Тебе нужно меня отвлечь. Тебе нужно, чтобы я оставался внизу». Он смеётся, словно рассказывая самому себе остроумный анекдот. «Ты не можешь отдать мне всё своё оружие».

Он подцепляет «Молнию» носком ботинка и подбрасывает её в свою руку, но Гарри стискивает зубы и вытягивает руку, и «Молния» летит к нему, ударяясь о его ладонь, которая уже гудит. «Хорошо!» повторяет Элрик, затем резко вытягивает руку с палочкой и Гарри, не раздумывая, отпрыгивает в сторону, когда кто-то с криком тревоги уворачивается, действуя чисто инстинктивно.

Из палочки не вылетело ни единой искры. Элрик ухмыляется, сверкая острыми глазными зубами. «Хорошие рефлексы». Он втыкает палочку себе в волосы, как это сделал Снейп, и Гарри с опозданием понимает, что встревоженный возглас исходил от Гермионы; все прекратили свои занятия и смотрят на них, даже Грозный Глаз.

Хаос, по крайней мере, выглядит довольно критичным. «Разве ты не должен учить его, как сбежать?»

Элрик фыркает. «Куда ему идти? Все его союзники здесь, и никто из них даже не пытается ему помочь».

Рон, Гермиона и Джинни вздрагивают от неожиданности, а рука Фреда с палочкой начинает подниматься, словно он собирается колдовать, но в два шага оказывается рядом с ним Элрик и хватает Гарри, прежде чем тот успевает убежать, и прижимает его к себе сзади.

— А теперь они опоздали, — спокойно говорит Элрик прямо ему в ухо. От него сильно пахнет землёй, свежей грязью, потом и вырванной травой, и что-то колет Гарри в горло. Ножи Элрика. Гарри даже не заметил, как тот потянулся за одним из них. — Если они что-нибудь сделают, я сделаю это с ним.

Рон издает сдавленный гневный звук, но его палочка все равно взлетает и указывает на Элрика. «Ах, ах», — говорит Элрик и оттаскивает Гарри на шаг назад, с легкостью перемещая его, демонстрируя, что их палочки его не беспокоят — он может делать с Гарри все, что захочет, и любое заклинание, которое они направят, сначала попадет в Гарри.

— Это не... — Джинни внезапно заговорила совсем по-детски, но от этого её тон не стал менее резким. Она тоже подняла палочку. — Никто ничего такого не говорил!

— Ты ждал разрешения? — Элрик смеется. — От я?”

Рон выглядит разъярённым и недоверчивым, как будто, несмотря на все его мрачные предсказания, он не ожидал, что Элрик так поступит. Джинни переводит взгляд с Хаоса на своих братьев, на Элрика и Гарри, сжимая в руке палочку. Глаза Гермионы широко раскрыты, но губы плотно сжаты. У Гарри пульсирует кровь в висках. Он мог бы наступить Элрику на ногу, но его потрёпанные кроссовки вряд ли выдержат удар массивных ботинок со стальными носами. Он мог бы снова попытаться ударить Огненным Болтом, но тот находится в самой дальней от него руке, и ему понадобится больше места, чтобы приложить хоть какую-то силу.

Он не думает, что Элрик его убьёт. Но у Элрика есть множество причин причинить ему боль, начиная с того, что ему это понравится и никто его не остановит. Хаос скрестил руки на груди. Безумный Глаз не сводит с них глаз, но не достаёт палочку — просто наблюдает.

— Что, сдаёшься? Просто позволишь мне поступить с ним по-своему? — Теперь в голосе Элрика слышится неприкрытая злоба, он наслаждается происходящим и слегка встряхивает Гарри за шею, отчего у того перехватывает дыхание в предвкушении, а близость ножа обжигает кожу, даже если он этого не чувствует. — Давай, — говорит Элрик, обращаясь непосредственно к Гарри, его хриплый голос звучит прямо у него над ухом, и Гарри уже готов топнуть ногой. «Никто не придёт тебе на помощь. Найди способ заставить меня отпустить тебя».

А потом Гермиона поворачивается и направляет палочку в сторону от них — на Альфонса, который что-то делает в грязи в своём маленьком лагере на другой стороне поляны. Через секунду Джинни бросается к ней, и они встают спина к спине, а перед ними вспыхивает защитное заклинание.

Бешеный Глаз начинает смеяться, и Гарри сначала принимает это за кашель. « Умница », — говорит Элрик, и в его голосе слышится одобрение и раздражение. Элрик отпускает Гарри и отходит в сторону. «Ты тоже, рыжая. Похоже, кто-то всё-таки прислушался к разговору о рычагах давления. Хорошо!»

Гарри отпрыгивает ещё дальше, чтобы его не достали, и держит «Молнию» наготове; Альфонс, который поднял голову, когда Гермиона прицелилась в него, снова опускает взгляд в грязь, как будто ничего не произошло; двое солдат, которые были с ним, вскочили, как только поняли, что Гермиона целится в них, и встали перед Альфонсом, и теперь они стоят, то ли напряжённые, то ли неуверенные. «Остальные, чёрт возьми, разбивайтесь на пары. Вам всем нужно знать, как сбежать».

«Нет, им нужна магическая подготовка», — говорит Одноглазый, наконец-то вступая в разговор. Его голос звучит так прозаично, что Гарри почти задаётся вопросом, не запланировали ли они это. «Поттеру, скорее всего, понадобится освободиться, а они должны быть в состоянии отбиваться от дементоров до тех пор, пока не подоспеет помощь. Когда каждый из них сможет создать Патронуса три раза подряд, тогда и забирай их».

— Отлично, — отмахивается Элрик, хотя Рон и близнецы выглядят разочарованными и решительно настроенными на то, чтобы создавать Патронусов как горячие пирожки, чтобы произвести на Элрика впечатление своим ростом и размахом, если не весом. Джинни тоже выглядит подозрительно невинной, принимая правильную позу для заклинания с видом послушной хористки, открывающей сборник гимнов. Гермиона выглядит так, будто не может решить, к кому примкнуть — к Элрику или Одноглазому, хотя Гарри почти уверен, что она готова была бы приставить нож к своей шее только ради возможности получить больше информации от Невыразимых. Она расспрашивала их об алхимии — она наверняка попытается выяснить, как работает их круг.

Но Элрик снова обращает свой хищный взгляд на Гарри, и Гарри сжимает «Молнию» и готовится в случае необходимости подпрыгнуть: он не собирается позволять Элрику учить его, приставив нож к его шее. Элрик лишь ухмыляется в предвкушении, но тут Одноглазый зовёт: «Поттер».

Гарри старается внимательно следить и за ним, и за Элриком, но Одноглазый просто кивает в сторону Элрика и говорит: «Отдай ему палочку».

Элрик, каким-то чудом не жалуясь, распускает волосы и бросает их Гарри. Бешеный Глаз кивает Гарри. — Патронус.

Гарри всё ещё тяжело дышит, и в этот момент ему больше всего хочется снова пнуть Элрика в пах, на этот раз так, чтобы он точно почувствовал боль, а может, и в глаз для верности. Это не самая радостная мысль, но она гриффиндорская, и этого достаточно, чтобы Гарри принял боевую стойку. Палочка в его руке незнакомая и тяжёлая, но он решительно вспоминает, как Сириус схватил его за плечо и сказал: он больше не будет с ними, в его голосе была только решимость, а на лице — радость, когда Гарри сказал «да», и когда он прохрипел: «Экспекто Патронум!» из его палочки, словно комета, вырвался олень и устремился прямо на Элрика, опустив рогатую голову для атаки.

Но олень не хватает Элрика рогами, как того ожидает Гарри, — вместо этого он описывает вокруг Элрика круг, заставляя его кружиться на месте. Тяжелые губы Элрика на мгновение изгибаются, словно он собирается оскалиться, но его глаза широко раскрыты и почти испуганны. Этого достаточно, чтобы Гарри почувствовал злобное удовлетворение, когда олень замедляет ход и останавливается перед ним, качая головой и переступая копытами.

Но он, как и Гарри, знает, что зов, на который он отвечает, не связан с жизнью или смертью. В серебристом свете оленя видно, что Грозный Глаз действительно помогает им больше, чем кто-либо другой: даже Люпин не призывал никого практиковаться в создании Патронуса в течение нескольких дней после нападения дементоров.

А что касается Элрика — Гермиона права . В конце концов, Дамблдор принял Снейпа в Орден, а Элрик — точно такой же злобный мерзавец, только ещё более наглый. Нет никаких причин, по которым Дамблдор не стал бы использовать их, если он использовал бывшего Пожирателя смерти — и не то чтобы он когда-то сильно препятствовал постоянным выходкам Снейпа, а от Элриков, по крайней мере, было больше пользы, чем от него уже было.

Они утверждали, что воскрешали мёртвых. Гарри не знает, верить ли этому, но Элрик убивал дементоров. Гарри чувствовал, как они умирали: удушающий холод покидал его лёгкие, а далёкий пронзительный смех затихал. Он не знает, узнали ли они всю правду об их ужасном круге, но если всё так, как они говорят, то он не может отрицать, что ему нравится мысль о том, чтобы загнать Волдеморта в этот воющий свет и превратить его в маглов, которых он так презирает. По крайней мере, они знают, что это сломает его палочку.

И мысль о Сириусе, и заклинание, произнесённое мысленно, напоминают Гарри, что именно те, кого нельзя упоминать, хотят, чтобы он остался здесь, в волшебном мире, был вовлечён в его жизнь, а не изгнан в ожидании защиты, которая может никогда не прийти. Гарри импульсивно поднимает руку, словно подзывая Патронуса, и тот дружелюбно поворачивается к нему светящейся головой, прежде чем раствориться в серебристом дыме.

“Хорошо”, — говорит Грозный Глаз с явным удовлетворением. “Вы тоже будете практиковаться в этом, в перерывах между своими шалостями. Остальные, вы знаете заклинание! Вролях”.

Примечания:

Гарри: это та часть сёнэн-арки, где я встречаю необычных, но компетентных наставников, которые помогут мне развить свои силы и стать грозной силой, с которой придётся считаться

Эд и Муди: лол. конечно. давайте так и сделаем

Глава 87

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

«Хаос не ошибается, — говорит Элрик. — Твоя первоочередная задача должна заключаться в том, чтобы убраться отсюда к чёртовой матери. Даже если ты просто прыгаешь из огня да в полымя, жизнь лучше без ножа у горла».

Он подчёркивает это ещё одним ударом в лицо Гарри. Гарри удаётся увернуться, но это почему-то не даёт ему преимущества: Элрик двигается вместе с ним, словно в такт, и хватает его за запястье. «А теперь смотри, как это делается», — говорит Элрик деловым тоном и насильно обнимает Гарри.

Гарри на мгновение впадает в тревожное замешательство, прежде чем понимает, что Элрик заставляет его делать вид, будто он душит его. Тогда он подхватывает игру и добавляет немного воодушевления. «Вот так», — весело говорит Элрик и разжимает руки Гарри.

Он демонстрирует это ещё два раза — достаточно медленно, чтобы это выглядело оскорбительно, — а затем заставляет Гарри делать это, повторять снова и снова. Сначала Гарри пробует несколько разных приёмов, отчасти назло, желая застать Элрика врасплох, но Элрик лишь усмехается, когда ничего не выходит, и Гарри приходится признать, что да, с кем-то более сильным удары по сухожилиям и суставам — это единственное, что может сработать. Элрик сбрасывает куртку, обнажая крепкие руки, обтянутые тёмной водолазкой с короткими рукавами и объёмными чёрными перчатками. Гарри быстро понимает, что эти перчатки причиняют боль , жгут гораздо сильнее, чем должны, когда Элрик бьёт его по запястьям или локтям и кистям, исправляя какие-то мелкие недочёты в его стойке или хвате.

Как будто этого недостаточно, он ещё и читает ему нотации своим чёртовым тоном воспитателя детского сада, как будто он не выглядит на третий курс, решивший пойти по тому же пути, что и Дадли с друзьями. «Эй, не унывай, — говорит он, когда Гарри что-то невнятно рычит в его адрес после очередной такой нотации. — У тебя хорошо получается!»

«О, ты правда так думаешь», — резко отвечает Гарри, вкладывая в эти слова всё, что он думает о концепции одобрения Элрика, но тот лишь кивает.

«Да. Ты не колеблешься и действуешь решительно. Самое сложное в обучении людей — научить их наносить удары и не отступать. Когда ты наносишь удар, он должен быть направлен сквозь цель, а не в неё. Ты не должен бояться получить удар. А когда ты начинаешь — ну, знаешь, это позёрство, которое люди устраивают перед дракой? Это «будут они драться или нет»? Да, у тебя этого нет». И это, чёрт возьми, ставит тебя на голову выше большинства людей». Он замолкает и прищуривается, глядя на Гарри. «Где твой меч?»

“Что?”

— Твой меч, — повторяет Элрик. — Ты ведь убил им ту гигантскую змею, верно? Где он?

Гарри непонимающе смотрит на него, совершенно сбитый с толку и осознающий, что понятия не имеет, где обычно находится меч Годрика Гриффиндора, когда второкурсники не достают его из Распределяющей шляпы. — В Хогвартсе?

«Ты носишь его в школе?» — насмешливо спрашивает Элрик, а затем, не дожидаясь ответа, кричит: «Эл! Иди сделай мальчишке меч!»

«Сделай себе меч сам!»

«Ты лучше балансируешь!»

Альфонс рубит мясо с особенно громким стуком, вонзая тесак в деревянную колоду, затем вытирает руки о фартук — когда он успел его надеть? — и подходит к Гарри с видом мученика, но с той странной, нарочитой фальшью в выражении лица, которую Гарри не может не замечать теперь, когда он её увидел, как будто Альфонс контролирует своё лицо на расстоянии. — Ты не хочешь своё барбекю?

«Это займёт у тебя каких-то пять грёбаных секунд. Вот так», — говорит Элрик, хлопая в ладоши, и Гарри отшатывается, когда землю вокруг них пронзает голубая молния.

— Что это? — спрашивает Альфонс, когда в протянутой руке Элрика начинает формироваться тёмная фигура с квадратными краями. — Длинный меч, короткий меч?..

— Э-э, — говорит Гарри, когда понимает, что вопрос адресован ему. — Это было… примерно так давно…

И Альфонс делает ему меч. «Он лучше справляется с балансировкой и прочим», — рассеянно говорит Элрик Гарри, наблюдая за тем, как Альфонс проводит рукой по тёмному, шероховатому клинку, который он вытащил из земли, как будто это важная информация, которую Гарри должен знать. Гарри не совсем понимает, как сказать им, что он владел мечом всего минут десять. Кажется, они думают, что он носит эту штуку с собой каждый день. Однако если они настолько глупы, что дадут ему что-то острое, чтобы он мог зарезать Элрика, Гарри их не остановит.

Меч оказывается на удивление лёгким, когда Альфонс протягивает его Гарри — даже рукоятью вперёд. «Магниевый сплав», — с удовлетворением говорит Элрик, наблюдая за тем, как Гарри взвешивает меч. «У тебя руки девятилетнего. Что?» — добавляет он в ответ на сердитый взгляд Гарри. «Я же говорил, что раньше был твоего роста».

Элрик всё ещё такой же высокий, если судить по росту, даже несмотря на то, что он такой же толстый, как гиппогриф, от шеи и ниже, с такими же мышцами, то ли плоскими, то ли жилистыми. От него даже пахнет по-звериному, и этот запах совсем не похож на те, что витают вокруг хижины Хагрида, или даже на постоянную вонь в раздевалке для мальчиков.

Гарри хотел бы перестать замечать такие вещи, как его собственный запах. «Мы правда ожидаем, что я пойду на Волдеморта с мечом?» — невозмутимо спрашивает он, взвешивая оружие в руке. По крайней мере, у него есть острие. «Если моя палочка пропала, сомневаюсь, что они будут скучать по ней, если у меня будет что-то в десять раз больше и из острого металла».

«То, что без палки, — для защиты, — невозмутимо говорит Элрик. — Меч атакует. Если ты занимаешь оборонительную позицию, значит, всё наше пошло наперекосяк и тебе лучше спасаться бегством».

Кубок Трёх Волшебников, холодный и скользкий, лежит у него на ладони, портключ дёргается, а в руке у него застывшее запястье Седрика. А потом появляется Грозный Глаз, не тот, другой, Крауч, уже в Хогвартсе. Ждёт его. Дементоры в Литтл-Уингинге. Во рту у Гарри слишком много слюны.

— И что с того, что ты побежишь? — слишком резко спрашивает он, крепче сжимая непривычную рукоять меча. Холодную и скользкую. — Ты сам это сказал. Все, кто мог бы прийти на помощь, уже это сделали.

Гермиона хмурится, глядя на него, как обычно хмурится, когда кто-то очень уверенно отвечает неправильно на уроке, но Гарри лишь бросает на неё сердитый взгляд. «Да, я бы тоже не стал возглавлять атаку на Волан-де-Морта с «Огнешаром» и парой «Экспеллиармусов», — говорит он ей так сердито, что она прикусывает губу. «Только он охотится за мной, и он посылает дементоров, да, так что, если меня отправят жить к маглам, чтобы он мог спокойно меня достать, я не собираюсь сидеть и ждать этого».

И он не поедет, решает он тут же. Если Министерство не помилует Сириуса, если Дамблдор скажет «нет» и отправит его обратно к Дурслям — он не поедет, он уедет, как только они примут решение, он не будет ждать. У него есть «Молния», и он сможет найти «Ночной рыцарь», если понадобится, и — ну, в общем. По крайней мере, у него будет неделя, чтобы побродить по магазинам мётел и наесться до отвала у Фортескью, прежде чем Пожиратели смерти попытаются его убить, и по крайней мере тогда это произойдёт на публике, у всех на виду, и никто не сможет сказать, что Волан-де-Морт не вернулся.

В таком случае Сириус, скорее всего, пошёл бы с ним. И у Дамблдора не было бы другого выбора, кроме как оставить его рядом или, по крайней мере, появиться и остаться, если бы Люциус Малфой и остальные набросились на него у «Дырявого котла».

— Именно, — говорит Элрик, чем ненадолго выбивает Гарри из колеи, ведь он соглашается с человеком, который ему в целом не нравится. — И он умеет обращаться только с мечом, так что пусть получит меч. У нас нет времени учить его чему-то другому, и, по крайней мере, так у него будет хоть какое-то применение любой чёртовой рукоятке от метлы, которую он подберёт на улице.

Гарри разрывается между желанием защитить свой «Молнию» и осознанием того, что всё, что он «знает» о мечах, — это то, как случайно вытаскивать их из волшебных шляп, которые приносят услужливые фениксы. К счастью, Джинни вмешивается: «Может, лучше взять нож?» — внезапно говорит она, глядя на пояс Элрика.

Элрик фыркает. «Конечно, если он уже наигрался всеми десятью пальцами. Ножи предназначены для ближнего боя и требуют опоры — ими ни хрена не заблокируешь, нужно что-то другое». Он демонстративно хлопает по одному из своих наручей. «Парень не умеет бороться, а весит меньше ведра с сосновыми шишками. Ему нужен размах, вес и что-то, чем можно блокировать удары. Я бы дал ему пику, но её ещё сложнее таскать с собой, и она совершенно бесполезна, если сражаться в помещении. Нам повезёт, если он сам себе ухо не отрубит.

— О, я не знаю, — говорит Фред, очевидно, обращаясь к Джорджу. — В прошлом году он дрался с венгерским Хорнтайлом.

— И он убил василиска, — говорит Гермиона, и теперь в её взгляде больше задумчивости, чем ужаса или неодобрения. — И всё это без использования заклинаний. Совсем.

Гарри не может сдержать румянец, который начинает расползаться из-под его воротника. «Я сделал это не специально».

«Ты же не собирался убивать гигантскую змею мечом?» — скептически спрашивает Элрик.

«Довольно сложно случайно убить кого-то мечом, — говорит Альфонс с таким же сомнением в голосе. — Мечи — это не пистолеты. Нужно как следует постараться».

«Он действительно случайно убил человека», — допускает Элрик.

Альфонс смотрит на него. — Что, правда?

— Да, но это потому, что мама наделила его суперспособностями. Ему было лет одиннадцать.

— Что за сверхспособности?

— Кажется, пожар?

— Что, типа?.. Альфонс щёлкает пальцами.

«Нет, я думаю, что он просто прикасался к людям? Малыш, что, чёрт возьми, было с твоими огненными руками?»

Фред, Джордж, Джинни и даже Грозный Глаз с интересом смотрят на него. Гарри бросает на них сердитый взгляд. «Теперь это не имеет значения, верно? У меня его больше нет».

— Верно, — довольно радостно соглашается Элрик. — Тогда нам лучше вернуться в трюм. Иди сюда, Эл, покажи ему, что ты делаешь с большими пальцами людей.

Альфонс показывает им, что он делает с большими пальцами людей. Гарри, по крайней мере, рад, что в качестве подопытного выбран Элрик, и ещё больше радуется, когда ему самому поручают взять грубую загорелую руку Элрика — с одной тяжёлой перчаткой — и изо всех сил попытаться сломать ему пальцы, хотя это тоже оказывается типично раздражающим занятием, потому что Элрик лишь неподвижно ухмыляется. «Сильнее», — советует он. «На меня это не действует, у меня повреждён нерв. Ты действительно можешь хорошо потренироваться, воспользуйся этим».

— Эй, это он сделал? — внезапно говорит Фред или Джордж, обращаясь к Джорджу или Фреду. Они ещё не подошли вплотную, но явно подбираются всё ближе и ближе, и Грозный Глаз, кажется, достаточно заинтересован, чтобы позволить им это. — Когда ты взял палочку Фреда?

Это адресовано Альфонсу, и Гарри не понимает, о чём тот говорит, пока не вспоминает, что близнецы водили Альфонса на Тисовую улицу, дом четыре. Кажется, это было несколько недель назад. — Не совсем, — отвечает Альфонс, подзывая брата к себе и отводя его от Гарри. — Вот так. Смотри.

Элрик бьёт брата по лицу. Точнее, пытается: Альфонс уворачивается, и внезапно Элрик оказывается в захвате, но Элрик вырывается, целясь другим кулаком в живот, и Альфонс взмахивает тростью, чтобы освободиться, но Элрик бьёт тростью по одному из его наручей и дёргает, и это заставляет Альфонса ударить Элрика ладонью в подбородок, и он откидывается назад, уходя от удара —

— Я пытаюсь преподать тебе урок, — мягко говорит Альфонс. Он даже не запыхался — он почти не двигался, только поворачивался на месте, заставляя Элрика метаться вокруг него.

«И я тоже, — отвечает Элрик. — Люди не стоят на месте, пока ты их обездвиживаешь. Я не собираюсь этого делать» — и снова бросается в бой.

Все они наблюдают за происходящей акробатической сценой. Безглазый не зовёт их обратно, он отошёл в сторону, чтобы поговорить с Хаосом, и кажется, что Элрики совсем забыли о зрителях, наслаждаясь возможностью поколотить друг друга. Хотя, возможно, это просто потому, что Элрик не может и пятнадцати минут прожить без того, чтобы не пнуть кого-то в лицо. Это похоже на демонического гибрида Дадли и питбуля тёти Мардж. Гарри задаётся вопросом, не считает ли Альфонс, что его брату было бы лучше в тюрьме.

«Он хочет, чтобы Хазза всему этому научился?» — недоверчиво спрашивает Фред или Джордж, и Гарри это не нравится. Не то чтобы… что бы там ни делал Элрик… это когда-нибудь появилось бы в меню, даже если бы «Молния» и палочка Гарри были прибиты к стене над камином Люциуса Малфоя. Лучше бы он бросил камень. «Дружище, это чёртово кунг-фу».

Элрик сигнализирует о своём возвращении в реальность, резко останавливаясь на полпути к удару и поворачиваясь к ним с непонимающим видом. «Что ещё за кунг-фу?»

— Вот это да, — говорит Фред, не теряя энтузиазма. — А сальто назад ты можешь сделать?

Элрик выглядит озадаченным. «Кто, чёрт возьми, не может сделать сальто назад?»

— Да, братан, сделай сальто назад, — говорит Альфонс, на что Элрик демонстративно грубо дёргает его за косу.

— Может, мне тоже сальто назад сделать? — саркастически спрашивает Гарри, видя, что все, кажется, забыли о цели. — Подготовить моё главное оружие против Волан-де-Морта?

Джордж хихикает, а Хаос смеётся, пугая Гарри, который вернулся к ним, а Грозный Глаз следует за ним по пятам. Но Фред с интересом спрашивает у Элрика: «А что ещё ты умеешь?»

— Да, босс, — ухмыляясь, говорит Хаос. — Что самое крутое ты можешь сделать?

— Да, братан, — небрежно отвечает Альфонс. — Сделай что-нибудь крутое.

«Ты сделай что-нибудь крутое, — язвительно отвечает Элрик. — Ты можешь всё, что могу я».

— И не только, — весело говорит Альфонс, и Элрик снова угрожающе делает шаг в его сторону.

«Эй, вернись к кастингу, — ворчит Бешеный Глаз, и Элрик тут же разворачивается и снова бросается на Гарри: быстро, некогда уворачиваться —

Гарри машинально взмахивает мечом, чувствует, как тот с лязгом ударяется о наруч Элрика, и в панике отдёргивает его, прежде чем Элрик успевает сделать с ним то же, что и с тростью его брата. Остальные в ужасе разбегаются в стороны; Элрик ухмыляется и наступает.

Меч почти не помогает. Элрик снова и снова ловит его, и эти дурацкие наручи внезапно становятся невероятно эффективным препятствием для того, чтобы просто отрубить ему руки. Гарри почти готов был бы подумать, что Альфонс каким-то образом специально превратил меч в бесполезное оружие, но он уже не раз умудрился порезаться об его край, так что он острый , и тогда он задаётся вопросом, можно ли с помощью алхимии проклясть что-то, как с помощью магии. Может быть, всё, что от него требуется — это быть чертовски большим куском неуклюже острого металла, который с каждой минутой становится всё тяжелее и кусает своего владельца каждый раз, когда тот отворачивается. Он уверен, что меч Гриффиндора хотя бы отчасти помог пронзить василиска; конечно, не исключено, что какой-то кусок металлолома, найденный на ферме парой некромантов, может быть немного испорчен.

Гарри до сих пор не знает, действительно ли он верит в то, что можно воскресить мёртвых, но он понимает, что Элрик задавал ему все эти вопросы о воскрешении Волдеморта. Он говорил об этом так, словно сверялся с чек-листом. Альфонс не выглядит как Волдеморт — Гарри пытается получше его рассмотреть, маневрируя, но в итоге падает на одно колено, а Элрик щелкает его по носу своим проклятым пальцем — но он, черт возьми, и не выглядит как надо. Гарри в этом уверен.

Дело в том, что он не совсем понимает, какое это имеет значение, кроме того, что это то же самое, что и Волан-де-Морт, и, возможно — скорее всего, — Элрик отрубил себе ногу и сварил её в котле. Нет, разве это не должна быть чья-то другая нога? Вольного слуги или кого-то ещё? Гарри пытается представить, кто мог бы быть Элриком слугой, но ему приходится прервать свои размышления, когда Элрик решает, что он недостаточно внимателен, и хватает его за волосы.

Однако сложно представить Элрика в роли Тёмного лорда, который положит конец волшебству, когда он сейчас изображает Дадли в возрасте шести с половиной лет. Гарри бьёт Элрика по здоровой ноге, чтобы освободиться, и тот отшатывается, одобрительно ухмыляясь. Возможно, это самое раздражающее зрелище, которое Гарри видел в своей жизни. Оно быстро обгоняет даже бледную, насмешливую ухмылку Малфоя. Проклятый меч или нет, Гарри размахивает им с полной решимостью выжать из Элрика столько же крови, сколько тот выжимает из него.

Он немного прибавил. По крайней мере, Элрику приходится блокировать его атаки чаще, чем он успевает уклоняться. Гарри по-прежнему считает, что ему больше подошла бы волшебная палочка или хотя бы больше практики в уклонении от атак, если уж на то пошло, но пока Элрик едва даёт ему перевести дух и, похоже, не собирается останавливаться, а Одноглазый ни разу не предложил Гарри выучить новые заклинания. Похоже, они оба решили, что уклонение от заклинаний — это лучшее, на что способен Гарри.

Но Грозный Глаз ведет себя как Гарри будет придется сразиться с Волдемортом. Элрик тоже. Не было бы никакой необходимости в мече, если бы они просто хотели убедиться, что он сможет отбиться от еще одной пары дементоров или другого самозванца, схватившего его за руку, чтобы затащить в какой-нибудь темный кабинет.

Тем самым утром Волдеморт призвал Пожирателей смерти. Волди делает свой ход. Вот почему Снейп ушёл. Гарри не знает, сколько ещё человек состоит в Ордене, но никто не вёл себя так, будто там были десятки других ведьм и волшебников, которые просто не смогли добраться до площади Гриммолд в тот момент. Там были только те двое, кто присутствовал на первой демонстрации алхимиков, — ведьма Эммелин Вэнс и высокий мужчина с серьгой, которого представили как Кингсли.

Миссис Уизли была непреклонна в своём решении не допускать Гарри, Гермиону, Рона и остальных в Орден, но Грозный Глаз явно считает, что этого так или иначе не произойдёт. Если дело дойдёт до этого, у миссис Уизли — и у Дамблдора — может не оказаться выбора.

Но Дамблдор исчез почти сразу после их прибытия, так что, что бы он ни делал сейчас, пока Волдеморт встречается с Пожирателями смерти, Дамблдор не планирует никого сюда привлекать.

— Очнись, парень, — говорит Элрик, и Гарри понимает, что уже целую минуту стоит неподвижно и слепо дёргает рукой, которую сжимает Элрик. — Давай, я знаю, что ты можешь лучше, чем...

Гарри бьёт его головой.

Они с грохотом сталкиваются головами, и даже когда Элрик отшатывается, он смеётся. «Я знал, что ты мне нравишься», — говорит Элрик, пока Гарри отшатывается, хватаясь за голову, чёртов лжец. Элрик ухмыляется. «Тебе лучше?»

«Я ненавижу тебя», — цедит Гарри, вкладывая в эти слова всю свою ненависть.

Элрик просто смеётся и хлопает его по плечу, встряхивая его, как это делает Сириус, но без всякого тепла. «Ты отлично справляешься. Ещё пара часов, и ты, возможно, даже попадёшь в цель».

— Оставь его, — кричит Мадам Глазок, прежде чем Гарри успевает отбросить все предосторожности и сделать всё возможное, чтобы обезглавить Элрика. — Он весь день занимался колдовством, без отдыха и еды он будет бесполезен.

— Как в алхимии, — задумчиво произносит Элрик. — Хм. Что ж, тогда приступим. Он берёт Гарри за запястье и трясёт его руку, прежде чем тот успевает её отдёрнуть. — Посмотри на себя, ты худой как щепка. Тебе нужно поесть. Давай.

Гарри вырывается из-под руки Элрика, но ему так больно, что он едва держится на ногах. «Думаю, я и сам могу поесть, спасибо», — язвительно говорит он, восстанавливая равновесие.

Элрик фыркает. «Можно подумать. Да ладно тебе, Эл готовит плов. Мы тебе хорошую порцию рёбрышек принесём».

— Что с тобой, чёрт возьми, не так? — спрашивает Гарри, потому что это уже слишком. — Сначала ты пытаешься нас всех убить, а теперь решила стать моей мамой?

— Фу. Ещё хуже, — необъяснимо говорит Элрик. — Если из-за тебя нас обоих убьют, как только мы выйдем на эту грёбаную главную улицу, я тебе этого никогда не прощу.

— Что ты имеешь в виду под главной улицей? — спрашивает Гарри, потому что это звучит подозрительно похоже на то, что Элрик собирается куда-то его отвести. — Куда мы идём?

Элрик вздыхает. «Привет, я Эд Элрик, — говорит он, протягивая руку для рукопожатия. — Я твой новый парень».

Примечания:

Гарри:

Гарри: ну вот, теперь я гомофоб

Глава 88

Примечания:

На этот раз немного не хватило, переход к следующей сцене требует больше умственных усилий, чем у меня сейчас есть

(См. дополнительные примечания в конце главы.)

Текст главы

Эл явно оценил размер их недавно перенесённой компании — плюс-минус несколько волшебников — и решил, что их единственная счастливая овца не сможет перевезти их всех в землю обетованную вкуса. Он нарезал абрикосы и лук очень мелкими кубиками, на разделочной доске лежит что-то похожее на дикий лук-порей, с ещё не очищенными корнями, и, когда Эд подходит, Эл пристально смотрит на него. «Принеси мне козу».

— Ты что, хочешь, чтобы меня убили?

— Что ты имеешь в виду, парень? — настойчиво спрашивает Хари.

— Скажи, что химера справилась, — говорит Эл прямым и бескомпромиссным тоном настоящего шеф-повара.

— Тогда тебе лучше поторопиться, — советует Эд, быстро оглядывая двор в поисках признаков волшебника-убийцы. Но это не помогает, потому что Пират и дети-волшебники всё ещё дерутся, а Волосатый тащится за Эдом, как особенно грязная утка. — А то вдруг выйдет Фермер Дружелюбный и увидит, что мы едим что-то узнаваемое. Нет, у него есть сыроварня и перегонный куб, он производит больше, чем нужно для одного дома, он должен продавать.

— А он нам продаст? — спрашивает Эл.

— Наверное, продаст «Хэвоку», — говорит Джонс, чистящий картошку. Аржет сидит, опустив голову, и перебирает сосновые шишки, лежащие у неё на коленях.

«Что ты имеешь в виду, парень?» — говорит Хейри более настойчиво.

— Что, здесь это значит что-то другое? — рассеянно спрашивает Эд, глядя на довольно маленькие мешочки с рисом и пакетики с сухофруктами, которые Эл принёс из продуктового магазина, и понимая, что мысленно он не может представить себе полную тарелку. — Нам понадобится ещё две дюжины яиц. По крайней мере. О, — добавляет он, заметив Соколиный Глаз, выходящую из-за деревьев неподалёку, с перекинутым через плечо рюкзаком.

«В полумиле вниз по склону есть деревня», — говорит Соколиный Глаз, снимая куртку и раскладывая её на импровизированном столе Эла: ещё черемша, малина, горсть мелкой лесной земляники.

— Никаких грибов? — удивлённо спрашивает Эд и тут же поправляется. — Лучше не рисковать.

«Нет», — соглашается Соколиный Глаз, но с разочарованным видом. Хорошее грибное ризотто было бы кстати, но даже грибы, которые выглядят знакомо, могут убить тебя быстрее, чем ты успеешь понять, что тебя сейчас стошнит, да ещё и в этой чёртовой странной волшебной стране. «Нам нужно больше припасов».

Эд смотрит на неё. «Может, сначала попробуем с фермером?»

«Пусть говорит Хэвок», — приказывает Соколиный Глаз, но с такой интонацией, которая подразумевает, что Эд должен быть рядом с ним, поэтому Эд направляется к Волосатому ой! Обеспечение — главная задача любого военного подразделения; всё, что сейчас застряло у парня в носу, может подождать.

Эд и Хэвок находят фермера на другой стороне участка, где он разделывает тушу козы, убитой химерой. Он вытащил внутренности и отбросил их в сторону, где уже начали кружить мухи. Он бросает на них недовольный взгляд, когда они подходят, но прекращает разделывать тушу, хотя и не проявляет особого энтузиазма, когда Хэвок спрашивает, что он готов обменять.

— Бери, что хочешь, — с горечью говорит он. — Ты с минуты на минуту приведёшь сюда Волдеморта и его приспешников, потому что замок на холме им не подойдёт, хотя, думаю, в этом-то и смысл. Он ловко сплёвывает, попадая в грязь. — Может, хоть какая-то польза будет, пока всё не взорвалось.

Хэвок и Эд переглядываются. Они не могут гарантировать, что его ферма не будет взорвана, ведь рядом Мустанг, и, ладно, Эд и Пират уже вроде как разровняли тот участок у леса, хотя он и не был ни для чего предназначен, но это не идеальный вариант, ведь он в таком настроении и ведёт себя как человек, который при первой же возможности продаст их волшебникам-террористам в обмен на сохранение своей фермы. Чёрт. Либо они поставят этого парня под охрану, не до конца понимая, как волшебники могут общаться друг с другом и сможет ли охрана помешать ему отправить какое-нибудь магическое сообщение, либо им придётся уйти и убедиться, что он не знает, куда они отправились. Возможно, они даже возьмут его с собой.

— Приносим свои извинения, сэр, — официально говорит Хэвок. — Мы не можем говорить от имени ордена феникса, и, если вы согласны, мы по-прежнему намерены обменять припасы, но мы поняли, что из-за нашего присутствия вы подвергаетесь ненужному и неприемлемому риску. Мы уйдём и найдём себе место в другом месте в течение часа.

— О, так ты это сделаешь, да? — говорит фермер с нескрываемой иронией. Затем он смотрит им в лицо. — Мой брат уже превратил это место в ад, — говорит он всё ещё воинственным тоном, но теперь в его голосе слышится странное недоверие. — Если вы пойдёте в другое место, вы станете лёгкой добычей.

«Биарди — твой брат?» — резко спрашивает Эд, и Хэвок не то чтобы сдвигается с места, но всё равно излучает удовлетворение: Фармер их не продаст. «И да, мы переедем, — добавляет Эд, наблюдая за Фармером. — Я тот самый алхимик-строитель, о котором тебе говорил Хэвок. Я могу построить нам убежище где-нибудь в лесу». И куда бы они на самом деле ни отправились, Эл установит ещё один подземный массив. «С нами всё будет в порядке».

“В запретном лесу?” Фармер говорит скорее недоверчиво, чем скептически. — Вы иностранцы. И поскольку Альбус, как обычно, ничего тебе не сказал, “ Эд и Хэвок обмениваются еще одним взглядом, — я говорю тебе, что в кемпинге в том лесу тебя подстрелят кентавры, растопчут фестралы, а затем съедят акромантулы. А если ты выйдешь за пределы Фиделиуса, то каждая деревенщина в медовухе начнёт спрашивать, кто ты такой и откуда, чёрт возьми, ты взялся, и они будут стучаться в мою дверь, спрашивая об этом меня, только этой чёртовой двери не будет там , потому что Альбус только что ушёл и защитил нас. И вот тогда начнётся настоящее веселье». Ещё одна муха прибита.

Это равносильно приглашению остаться. «Спасибо», — говорит Хэвок искренне и от всего сердца. «Серьезно, мы можем что-то для вас сделать? Мы уже в долгу перед вами за информацию и вторжение», — добавляет он, излучая деревенскую невозмутимость, как радиоактивный стог сена. «Надеюсь, вы позволите нам все исправить».

Фермер сжимает челюсти. «Убери отсюда этого гиппогрифа Гриффа, — говорит он наконец. — Мне всё равно как».

Эд смотрит на Хэвока, а тот смотрит на него в ответ; да, они точно найдут способ провернуть это. «А что ты хочешь за яйца?» — спрашивает Эд, потому что бери, что хочешь — это, конечно, хорошо, пока не выясняется, что он имел в виду не это . «А ещё молоко и сыр, если продашь. Муку, если она у тебя есть. Нам нужно накормить больше ртов, чем мы ожидали, раз уж они привели с собой детей».

Это явная игра на пристрастности, но Фармер ругается себе под нос, достаёт палку, машет ею в сторону скотобойни — и всё это исчезает, тьфу — и ковыляет к своим сараям, что равносильно приглашению следовать за ним.

Эд едет на грузовике. «Ты упоминал о замке на холме?»

Фермер коротко и резко смеётся. «Бородавки на свинье, — говорит он. — Крепость Альбуса. Если всё пойдёт наперекосяк, — резко добавляет он. — Беги вниз по склону, в бар, в «Свиную голову». В задней комнате есть портрет. Прижмись к его заднице, и ты найдёшь вход».

Что ж, это звучит как совершенно новый виток дерьма. Хэвок и Эд обмениваются взглядами, и Хэвок едва заметно кивает: он будет держаться поблизости, вести себя прилично и выяснит, чего ещё не рассказал им Биарди. «Мы избавимся от… гиппогрифа».

Эд возвращается на кухню растущего лагеря с мешком муки и приступает к готовке. Сначала нужно подготовить мясо: Эл поступил мудро и нарезал его для более быстрого приготовления, разложив окорока, рёбра и лопатки по отдельным алхимическим керамическим сковородам, а суставы очистил и отложил для бульона. Эд приступает к готовке, обжаривая их на круглой сковороде с солью и небольшим количеством перца. Большую часть того, что купил Эл, составляют приправы и специи, и в других обстоятельствах Эд бы отчитал его за то, что он ставит качество выше количества, но, что ж, они высадились на ферме и раздобыли дополнительные припасы, так что всё в порядке, и в любом случае он не может упрекать Эла за стремление к разнообразию вкусов. В любом случае, сейчас это идёт им на пользу: Хэвок ещё не привёл ни одной дохлой курицы, но у них есть две полные корзины яиц и много козьего сыра и масла.

В какой-то момент Хэвок ставит на стол большой стеклянный кувшин без опознавательных знаков. Эл откупоривает его, принюхивается, трижды громогласно чихает в сгиб локтя, а затем выливает содержимое на противень с бараниной. Возможно, Хэвок и принёс свою стандартную армейскую жестяную кружку из Аместриса, которая сейчас используется как миска для кедровых орешков для Соколиного Глаза, но у них точно нет посуды для всех, в первую очередь потому, что Эду, чёрт возьми, лень что-то готовить. Для этого он смешивает немного муки, козьего молока и масла — без дрожжей, да и не хочется ему готовить полноценный тандыр — и начинает жарить лепёшки.

Затем они берутся за рис: Эд промывает его, высыпает в кастрюлю и заливает бульоном, а Эл берёт разделочную доску и измельчает на ней все травы, лук и нарезанные абрикосы, добавляя к ним кедровые орехи, которые Арджент и Соколиный Глаз собрали вместе, и целый кусок сливочного масла.

И наконец, десерт. Обычно они не утруждают себя этим, но у них осталось довольно много козьего молока, поэтому Эд и Эл осматривают оставшиеся запасы и ставят молоко кипятиться, пока готовится всё остальное. Свитмилк хорошо сочетается с любым оставшимся хлебом, а ещё он хорош с кофе на следующее утро.

К этому времени запахи постепенно вернули всех остальных в реальность. Хьюз, доказывая, что он человек умный, раздобыл что-то похожее на настоящий котёл и потратил всё своё время на то, чтобы наполнить его чаем. «Благослови нас, о алхимик посуды», — торжественно обращается он к Эду, протягивая сложенные лодочкой руки. Эд ворчит, но начинает раздавать чёртовы кружки всем, у кого их нет.

И как раз в этот момент появляются остальные волшебники.

— О, — говорит «Леди на завтрак», широко раскрыв глаза при виде такого разнообразия.

«Мы... обеспечивали безопасность в домах всех остальных членов ордена...» — говорит бывший оборотень и замолкает, принюхиваясь.

— Круто. Мы приготовили, — говорит Эд, продолжая разделывать бараньи отбивные. — Все готовят на свой вкус, а туалетов не хватит, чтобы все мы отравились.

«О, — снова говорит Хозяйка Зала, почему-то не слишком довольная этим чёртовым пиршеством, которое для неё устроил кто-то другой. — Ну что ж! — говорит она несколько натянуто. — Похоже, тарелок здесь нет. Сейчас я это исправлю», — и взмахом своей трости она достаёт не только посуду и столовые приборы, но и целый стол, накрытый скатертью и сервированный.

Эд как-то предполагал, что они все будут таскать камни, пни и лестницы от фермерских домов, но ладно, это тоже сойдёт. Однако Хэвок хлопает его по плечу: Эд понимает его жест и кивок в сторону фермерского дома и создаёт керамическую тарелку, довольно красивую, а Хэвок берёт два ребрышка, лепёшку, пару картофельных оладий и полную ложку плова и уносит всё это, чтобы найти Фармера и заплатить за аренду.

Кстати говоря. — Ладно, — говорит Эд, отряхивая руки, снова надевая перчатки и вставая. — Где эта чёртова химера?

Примечания:

миссис Уизли: ОНА, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ЕЩЁ И ГОТОВИТ?

Глава 89

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Эд смотрит на спящую химеру. Поскольку в прошлой жизни и, возможно, в этой он совершал плохие поступки, его сопровождают Серьга-Хвостик, Бывший-Оборотень и Психопат. Видимо, они здесь главные эксперты.

Эд жестикулирует. «Если это существо — представитель естественного вида, разве нельзя просто выпустить его на волю? Где вообще обитают такие существа?»

— Ну, — говорит Психо. — Он был вполне счастлив в горах. И, наверное, ему подошёл бы любой достаточно большой лес. Он просто преступник, которого разыскивают, вот и всё.

Эд решает, что не хочет знать, за что в этой дыре под названием правовая система преследуют птиц, пчёл и хомяков. «Ладно, и что? Они ищут его бирку для скота, висят объявления о розыске с его конской задницей, и что?»

— Я... думаю, что министерство, возможно, установило за ним слежку, — с сомнением в голосе говорит Психо. — Но они не поймали нас, когда я увёз его, а тогда у них было гораздо больше причин преследовать его.

Эд тяжело вздыхает. — Хэвок?

“Босс?”

— Ты когда-нибудь рисовал лошадей?

Хэвок невинно покусывает ребро и смотрит вверх очень серьёзным и скромным взглядом, как бы говоря: «Я всего лишь новобранец». «Моя семья занимается оптовой торговлей, босс».

«Предатель своего класса», — дружелюбно говорит Эд. «Я знаю, что ты умеешь обращаться с лошадьми, ты, должно быть, сделал что-то ».

— О нет, не могу сказать, что да. Босс.

— Но, может быть, ты слышал о ком-то, кто это сделал, — лениво говорит Эл, раскладывая рис по тарелкам. — Может быть, о двоюродном брате соседа чьего-то брата. И тебе рассказали, как это было сделано.

«Что ж, — задумчиво произносит Хэвок. — Если человек оказался в ситуации, когда раскрашивание лошади стало необходимым в результате ряда безупречных и абсолютно законных действий, то… я бы начал с окрашивания шерсти, гривы и хвоста, а затем, конечно, проверил бы копыта, зубы и всё остальное, чтобы убедиться, что лошадь здорова, и подстриг бы её. Если есть клеймо, то лучше не красить его, потому что не хочется ждать, пока оно заживёт. И, конечно, нужны документы, и если у вас есть время, то можно немного обучить лошадь, чтобы она откликалась на новое имя. Теперь она выглядит по-другому, зарегистрирована по-другому, ведёт себя по-другому — вы уверены, что это та самая лошадь? Офицер? Хэвок откусывает ещё кусочек ребрышка. «По словам двоюродного брата соседа моего брата».

— А мы не можем просто отдать его Хагриду? — внезапно спрашивает бывший оборотень. — Клювокрыл изначально жил в Запретном лесу. На самом деле я немного удивлён, что он не попытался улететь домой, как только мы приехали.

Затем он на мгновение лукаво прищуривается и добавляет: «И даже если у министерства есть какой-то другой способ выследить его, я сомневаюсь, что кто-то осмелится забрать его из Запретного леса».

Эд смотрит на него, затем полуобернувшись, указывает пальцем и продолжает смотреть. — Тот лес?

“Ну... да”.

«Ладно. Хорошо. Отлично. Ну, блин, я так думаю». Эд всплескивает руками и указывает на ферму Фармера. «И как нам теперь сделать так, чтобы он не вернулся в поисках людей, которых можно легко накормить, и не перебил всех кур этого парня?»

Бывший оборотень и псих смотрят друг на друга.

“Хагрид?”

“Хагрид”.

— Да, Хагрид, это круто, — говорит Эд. — Это ты так отзываешься о заборах для скота и электрошоковых ошейниках или как?

«Хагрид — это тот человек, который заботился о нём раньше. Когда Клювокрыл очнётся, мы отведём его к нему, — решительно говорит Экс-Оборотень. — Он живёт на опушке леса, и Клювокрыл, скорее всего, первым делом отправится к нему, если решит посетить какое-нибудь поселение. Хагрид — эксперт по уходу за магическими существами, и он уже не раз нарушал закон или обходил его ради них».

Это... ладно, это звучит вроде как неплохо, если эта штука действительно просто какой-то ненормальный магический урод, а не, скажем, творение химеры-алхимика, которая идёт на «определённые ухищрения», чтобы «нарушить закон» «ради своих целей». Фу. Эду, наверное, придётся пойти с этой парочкой и проверить этого Хагрида. «Хорошо, мы так и сделаем. Но сначала, — говорит Эд, — мы поедим».

Освободившись от обязанностей, Эд наслаждается вкусом. Лепёшка с пловом, украшенная кусочками абрикоса, баранина, которая ещё шкворчит на огне, — может быть, в этом мире ещё есть место любви и свету. За столом довольно многолюдно, поэтому Эд выбирает пень рядом с кострищем, ставит тарелку на колени и начинает есть.

Конечно же, именно в этот момент дети решают загнать его в угол.

«Эй, — воинственно говорит Не-Близнец, нависая над Эдом и отодвигая свою тарелку в сторону, как будто только что о ней вспомнил. — Что это за бойфренды?»

«Что? Что касается парней?»

«Почему ты сказал, что собираешься...» Хейри начинает с жаром, а затем, кажется, теряет дар речи от ярости.

— Потому что это самый эффективный способ? — говорит Эд. Они смотрят на него. Волосы у него ещё темнее, чем у Эда, так что сложно сказать, но вроде бы он краснеет. Хотя, может, он просто злится. Эд тяжело вздыхает. Должно быть, магия серьёзно влияет на мозг. — Это лучшая отговорка, почему мы появляемся на публике без охраны или друзей и просто тусуемся в неподходящих для этого местах. На свиданиях. Он с трудом сдерживается, чтобы не добавить ну да. «А ещё убегать, чтобы принимать наркотики и заниматься сексом со своим парнем, — это, видимо, классическое дерьмовое поведение подростков. Это будет вполне правдоподобно. По крайней мере, так мне сказали».

«Сказал? Ты сделал это», — говорит Эл, садясь рядом с Эдом.

«Мы не употребляли наркотики, он не был моим парнем, и это был не побег, а уход от военной полиции», — нетерпеливо говорит Эд. — И вообще, во всём виноват Линг».

«Просто хорошо иметь опыт», — невинно говорит Эл, на что Эд пытается отрезать ему пальцы ножом.

“Куда ты идешь с Волосатым?” Врывается Умник, напряженный. “Когда?”

Эл блокирует удар Эда тыльной стороной своего тесака злого волшебника. «Ты им не сказал, брат?»

— Скажи им что? Что тут, блядь, рассказывать? Эд парирует удар Эла своей металлической коленной чашечкой, бросая взгляд поверх нее на Мустанга, сидящего по другую сторону камина за столом. “Ублюдок! Где являются мы все равно идем? Возвращаемся в город, верно? Ни хрена себе, здесь негде покрасоваться”.

«Парню нужна новая... палочка, верно?» Хьюз вмешивается. «Значит, ему нужно пойти и купить её. Это контролируемые объекты. Это будет одно из самых заметных действий, которые он может совершить, как мне сообщил Инвойс».

«Да, и какую-нибудь новую чёртову одежду тоже, — недовольно говорит Эд, оглядывая Волосатого с ног до головы. — У тебя нет чего-нибудь ещё? Ты что, так и будешь так одеваться? Никто, чёрт возьми, не поверит, что мы встречаемся, если ты так одеваешься».

«Я не хочу встречаться с тобой!» — выпаливает Хаир, и кажется, что его волосы вот-вот встанут дыбом.

«Это не так. Не льсти себе, тюремная приманка, мы просто притворяемся», — раздражённо говорит Эд. То, что парень оказался крутым, не значит, что он не раздражает.

«Ты… притворяешься, что встречаешься с Волосатым?» — раздаётся голос Психо, который, кажется, готов рассмеяться, но не совсем понимает шутку. Он и Бывший Оборотень тоже подошли, предположительно, оттуда, где они спрятали чёртову химеру.

«Это прикрытие», — медленно и нарочито громко произносит Эд. — «На случай, если мы выманим лорда Маффинтопса».

— А... обложка, — повторяет Серьга и Хвост голосом человека, который смотрит на посылку и не уверен, что это бомба. — Разве это не было бы более... реалистично? С девушкой?

Эд хмурится и переглядывается с Мустангом и Хьюзом, по лицам которых тоже видно, что они не видят проблемы. Соколиный Глаз тоже подошла с едой для себя и для Мустанга; кострище — естественное место для сбора, но там уже становится тесновато. — Почему?

— Просто... ты же мужчина, — говорит Хвостик, хотя в его голосе слышится неуверенность.

— И? Ну и? — Эд хмуро смотрит на Волосатого. Разве кто-то не упоминал, что этот парень знаменит…? — Ты что, заявил в каком-то интервью, что у тебя только девочки, или что-то в этом роде?

— Что? — говорит Волосатик, как обычно, воинственно и растерянно.

«Так вот почему у тебя не получится с парнем? Ты всем говорила, что тебе не нравятся парни? Ну и что с того, что тебе двенадцать, подростки постоянно меняют своё мнение».

Хари слегка запинается. «Я... ты...» Он явно пытается взять себя в руки. «Я... это не...»

— Здесь всё не так, — говорит бывший оборотень, вступая в разговор, пока Волосатый занят устранением короткого замыкания. Он тоже хмурится. — Он бы не стал…

Бывший оборотень не решается закончить предложение. «Квир?» — подсказывает Хьюз.

«Немного грубо называть его странным, не так ли?» — говорит бывший оборотень более резким тоном, чем раньше.

— Не странно, а чудно, — говорит Мустанг, хмуро глядя на Бывшего Оборотня. — Ты что, не знаком с этим термином?

Эд смотрит на него в упор. «Ты хочешь сказать, что у вас нет геев?»

— Что? — спрашивает Психо, и все вокруг смотрят на него с недоумением. Психо хмурится, глядя на Эда. — Что значит «синий»?

“Что?”

“Что?”

«Я подозреваю, что это может быть проблемой перевода, — дипломатично говорит Соколиный Глаз. — Гей — это, по сути, сленговое слово».

“Эта штука чертовски хреново разбирается в сленге”, — с отвращением заявляет Эд. “Гомосексуальность. У тебя что, блядь, нет этого ?”

Это настораживает, и все волшебники бросают друг на друга крайне неловкие взгляды. «Это… не очень распространено», — осторожно говорит бывший оборотень после долгой паузы, во время которой никто из них явно не хотел говорить.

— Достаточно необычно, чтобы обложка выглядела правдоподобно? — резко спрашивает Соколиный Глаз, как обычно, невозмутимый, несмотря на всю эту шумиху.

— Это... можно заметить, — говорит бывший оборотень, по-прежнему старательно не глядя ни на одного из волшебников. — Можно предположить, что они просто друзья.

«У вас есть женщина-агент, которая может сойти за его ровесницу и обладает необходимой квалификацией?» — спрашивает Хьюз, ещё больше повышая градус недоумения.

«Мы могли бы напоить его полисолом», Пират говорит, задумчиво глядя на Эда.

«Никто, чёрт возьми, не будет меня трахать, — рычит Эд, которого всерьёз напрягают все эти неловкие взгляды, и он всё больше злится из-за этого. — Хьюз, ты серьёзно хочешь отправить его с волшебником? Ему придётся выйти на публику с кем-то, кого не знают ни террористы, ни местные и кто всё ещё может что-то сделать, когда активирован массив, а мне всё равно придётся быть в комнате в любом случае. Нам не нужно ходить на свидания, чтобы быть убедительными. Если кто-то узнает его и спросит, что, чёрт возьми, происходит, мы просто скажем: «О, он сбежал, чтобы быть со своим парнем» или что-то в этом роде. Мы же не собираемся звонить репортёру и заставлять его смотреть, как мы трахаемся на скамейке в парке».

Наступает короткая и крайне неловкая пауза, в основном со стороны волшебников. «Это… может сыграть нам на руку, — медленно произносит Бывший Оборотень. — Никто не поверит, что Волосатик делает это в качестве… в качестве прикрытия. И это поможет сделать всё правдоподобно: он появляется на публике без охраны, с… Элриком, — добавляет он. — Как будто он просто… бунтует».

Все смотрят на Эда, кроме Волосатого, который выглядит так, будто его предали. Эд хмурится в ответ, поставив один ботинок на камень у костра. — Бунтарь, — говорит Мустанг, и в его голосе слышится неприкрытое веселье. — Действительно.

«Я, чёрт возьми, уважаемый член общества», — рычит Эд.

«Ты бы хотел выделяться, — продолжает Экс-Оборотень, всё ещё немного медленнее, чем обычно, как будто проговаривает это вслух. — Это бы… ускорило процесс, ведь ты бы так явно шёл против культурных норм».

В этой интеллектуальной колонии прокажённых, видимо, достаточно носить кожу и иметь парня.

«Конечно, теоретически мы могли бы обратиться за помощью извне, — продолжает Мустанг, размышляя вслух. — Но, увы, опасения Фуллметалла по поводу безопасности вполне обоснованны, а ребёнок ещё слишком мал, чтобы нанимать охрану».

Психо начинает хихикать. «Разве Альфонс… не моложе?» Конский хвост говорит тоном человека, пытающегося найти лазейку. «Разве он не был бы более… подходящим?»

«Если мы уже скомпрометированы, то, скорее всего, «Стальной алхимик» тоже станет приоритетной целью для врага, хотя шансы на то, что они попытаются его похитить или просто убить, равны. Я бы сказал, что они убьют его на месте, но, поскольку у них есть контроль над разумом, обычные показатели не работают, — говорит Хьюз с таким видом, будто хочет вздохнуть, но сдерживается. — Это сделает их вдвойне привлекательной целью. А у «Стального алхимика» есть соответствующий опыт».

— Какой полезный опыт, — с подозрением в голосе говорит Эд.

— Ну, — начинает Эл, и это не тот ответ, которого Эд ожидал. — Формально ты наложница императора Сингеса.

Эд чуть не падает с пня. «Я... ЧТО?»

«Не волнуйся, у тебя пятый ранг, — уверяет его Эл с такой серьёзностью, что становится ясно: внутри он ржёт до упаду. — Это просто звание. Ты даже не получаешь никаких пособий или чего-то подобного, только эти роскошные продуктовые наборы каждый лунный месяц. Ты не знал?»

Эд смотрит на него с недоумением. «Я думал, это потому, что Линг, блин, должен мне за все эти чёртовы пиры, которые я устраивал для него в Аместрисе! Я думал, он так расплачивается!»

Эл бросает на него слегка жалостливый взгляд. «Верно. Вот почему последние два года ты каждый месяц получаешь сушёную хурму в шёлковой обёртке и императорский лунный пряник от его управляющего».

«Какое это имеет отношение к тому, что он, блин, император! Конечно, он пришлёт мне что-то имперское, официальное дерьмо!»

«Все они адресованы 427-му Цветку Син, брат. Ты вообще читаешь, что написано на посылках?»

«Я собираюсь задушить Линга», — шипит Эд.

— Нет, — вздыхает Эл. — Титул даёт юридические привилегии и некоторые дипломатические иммунитеты, учитывая, что ты иностранный гражданин, так что на твоём месте я бы не стал настаивать на его отзыве.

«Я оторву ему яйца своим чёртовым ботинком вот что я сделаю...»

— Нет, не пойдёшь. Почему ты решил, что аместрисанским военным так легко путешествовать по Сингу вооружёнными и в форме без имперского сопровождения? — говорит Эл с лёгким раздражением. — По документам они — твоя официальная свита.

Эд смотрит на него, открыв рот, а затем поворачивается к Мустангу. «Ты знал!»

Мустанг скучающе смотрит на него, поигрывая пальцами. «Ах да. Ваше уникальное положение открыло для нас множество дверей, — говорит он без всякого интереса. — Вы также несёте юридическую ответственность за всё, что мы можем сделать в Син. Разве не здорово для разнообразия пожить на другой стороне?»

Он невозмутимо улыбается в ответ на оскал Эда и обращает его на волшебников. «Как видите, Фуллметал идеально подходит для этой роли. А наш юный друг идеально подходит для того, чтобы выманить нашу добычу».

«Ладно, подожди, — говорит Серьга и Хвост. — Вернись назад. Ты выходишь из-под Фиделиуса, чтобы все видели, как Волосатик покупает палочку, и вскоре после этого — когда авроры аппарируют на место — тебя забирают в министерство, где есть, ну, ты знаешь, кто, кто может вызвать дементоров из Азкабана прямо у нас из-под носа, специально чтобы они нацелились на Волосатика?»

Эд фыркает. « Мы не позволим себя схватить, мы сами будем хватать, — говорит он. « Ваша работа будет заключаться в том, чтобы не подпускать к нам копов, так что те уроды, которые нападают на нас, — настоящие террористы. Таким образом, либо они последуют за нами, и мы их схватим, либо они приведут нас в свою нору, и мы их схватим...»

«Ты — ни в коем случае. Тебя не похитят, чтобы найти базу пожирателей смерти, — резко отвечает Леди Завтрак. — Он не какая-то кровавая жертва, которую можно принести ради удобства!»

«Он уже стал мишенью», — говорит Мустанг, и для тех, кто его не знает, его голос звучит очень убедительно и разумно. «Так он будет постоянно находиться под охраной, гораздо ближе к ней, чем раньше».

«Этого недостаточно, чтобы отправить его на ловлю рыбы!» — рычит Хозяйка.

Как ни странно, именно Хаири обижается на это. «Я могу помочь. И мне нужна новая палочка в любом случае, и не то чтобы Волдеморт собирался просто забыть о моём существовании, не так ли —»

«Тебе пятнадцать!»

«Спроси меня, что я делал, когда мне было пятнадцать», — говорит Эд себе под нос, а Хьюз фыркает у него за спиной.

Официантка, однако, поворачивается к Эду с таким злобным взглядом, что его можно порезать. “Ты думаешь, я могу положиться на армию, в которой используются дети-солдаты? Может быть, там, где это допустимо, вы родом, Подполковник, но не здесь.

По обе стороны от Эда пробегает волна: Соколиный Глаз слегка напрягается, а Мустанг и Хьюз расслабляются в своей манере «я-не-против-повеселиться-с-ножом». Не то чтобы они заняли оборонительную позицию, но и не то чтобы нет.

Ну ладно, какого чёрта. Чем старше становится Эд, тем больше он понимает, что да, он был молод. Объективно, слишком молод. Но жизни всё равно, и он каждый раз принимал собственные решения. Может быть, будь он глупее, он был бы слишком молод, чтобы делать выбор, который разрушит его жизнь и жизнь его брата, а может быть, будь он спокойнее, он был бы слишком молод, чтобы справиться со всем, что произошло потом. Но это было не так. Он был достаточно умён, чтобы совершить самую глупую из возможных ошибок, и достаточно умён, чтобы подняться с дивана и исправить её.

— Государственные алхимики не всегда служат в армии, — немного неожиданно говорит Соколиный Глаз. — Предполагалось, что Эдвард будет заниматься исследованиями, если сдаст экзамен. Его статус военнослужащего срочной службы был присвоен ему лишь несколько лет назад.

В каком-то смысле это правда. Эда приняли в программу только как человека для жертвоприношения, а не как солдата или даже исследователя. И даже если бы его приняли, то вряд ли ему удалось бы удержаться на какой-нибудь армейской базе, запертым в лаборатории, где он создавал бы пулю получше или ещё какую-нибудь чушь. Он едва ли может найти приказ, которому хотел бы следовать сейчас, не говоря уже о том, когда ему было чёртовых двенадцать.

Леди Завтрак чуть ли не скалится на Соколиного Глаза, презрение так и сквозит в её словах: ты думаешь, меня это успокоит? Но Эд, глядя на её осунувшееся, покрытое морщинами лицо, бледное от ужаса и ярости, понимает, что это мать и она боится за своих детей.

Эд встаёт, отодвигая тарелку. «Леди, — серьёзно говорит он ей. — Однажды я уже спас всех ваших детей. Убил за них этих мучителей». Он протягивает руку и берёт Волосатика за тощую шейку. «Я могу сохранить ему жизнь. И я это сделаю».

Леди Завтрак смотрит на Эда в ответ, и по её лицу пробегает едва заметная дрожь. Затем она подаётся вперёд и протягивает руку. — Поклянись.

Она также, что вызывает беспокойство, направляет на Эда свою палочку, кончик которой начинает светиться белым. «Эй, эй, поосторожнее с заклинаниями, — огрызается Эд, убирая руку, которую он протянул, чтобы схватить палочку. «Я даже не выставил тебе счёт в первый раз, леди, и ты думаешь, что можешь угрожать мне, чтобы я защищал твоего ребёнка?»

«Ах, Молли, неужели нужна нерушимая клятва?» — говорит бывший оборотень, тоже делая шаг вперёд и поднимая руки. — «Он является очевидным образом заинтересован в исходе, и у него нет собственной волшебной палочки, чтобы связать...»

Леди Завтрак хочет взять с него какое-то магическое обещание? Ради всего святого. «Ах, связать кого-то из моих людей — это шаг, от которого, боюсь, вам придётся отказаться, — протягивает Мустанг. Теперь он незаметно складывает руки и наклоняется вперёд, упираясь локтями в колени и принимая опасно-милое выражение лица. — Боюсь, я должен настоять на своём».

К счастью — и о, до чего же всё дошло, что Эд думает об этом — именно в этот момент появляется Биарди.

Примечания:

Ал: от того, что он не был твоим парнем, становится только хуже

Эд, голова в руках: я жалею, что рассказала, как лишилась девственности

Ал, чопорно: шлюха

Или, Эд, как насчёт детей-солдат? Что в этом такого, особенно если они САМИ этого хотят? По сути, это их ПРАВО — быть использованными, если они этого ХОТЯТ!! И в любом случае я был ОЧЕНЬ зрелым для своего возраста.