Снайперы решают 99 % всех проблем / snipers solve 99% of all problems (джен)

Глава 1

Текст главы

Эд думал, что после всего этого: «Обещанного дня», гомункула, целой страны, собранной для производства алхимических батарей, — уровень безумия в его жизни немного снизится. Ему действительно стоило бы остановиться на этом. Но нет. Безумие только начинается.

— Ты чёрт возьми издеваешься, — возмущается Эд. — волшебники?

Мустанг вздыхает. — Да. Волшебники.

«Но они же там все сумасшедшие!»

«Тем не менее нас попросили урегулировать ситуацию».

«Почему мы?»

«Ты хочешь быть тем, кто объяснит генералу Армстронгу, почему её дорогая подруга детства из летнего лагеря за границей не может решить свою проблему с террористами?»

— Тогда какого хрена её здесь нет?! Ты хочешь сказать, что Ледяная королева не может справиться с какими-то террористами?

«Эти террористы используют узы души, Фуллметал, так что простите нас всех за то, что мы обратились к эксперту».

«Ты просто хочешь, чтобы она была тебе должна», — рычит Эд.

Уголок рта Мустанга едва заметно приподнимается. «Ты становишься всё лучше в этом деле, Фуллметал. Хотя в первую очередь я хочу, чтобы меня не выпотрошили и не оставили на растерзание бешеным медведям, пока дорогой Оливье будет смеяться и наблюдать за происходящим».

— Я бы купил билеты на это представление, — бормочет Эд. — Что, чёрт возьми, это за узы души?

На лице Мустанга исчезает улыбка. «До сих пор брифинг был… неудовлетворительным по большинству деталей, — говорит он, пододвигая папку через стол. — Но, насколько я понимаю, их самый разыскиваемый преступник восстал из мёртвых».

Эд хватает папку. «Восставший из мертвых?» Инструктаж крайне неудовлетворительный: здесь практически ничего нет, только четыре страницы с заметками о местоположении (волшебная страна безумия, кому какое дело), жалкая оценка угрозы (кто бы ни проводил этот анализ, он явно рад, что не может предложить никаких подробностей, как и Эд, который рад их получить), а на одной странице — просто рукописное письмо на странной бежевой бумаге. Эд хмурится и поднимает его. “Что это за хуйня?”

«Подруга генерала Армстронга — некая Амелия Боунс — является главой правоохранительных органов в их правительстве, и именно она обратилась за помощью. Однако она действует не в официальном качестве, а скорее как», — Мустанг красноречиво поджимает губы, — «член группы линчевателей, состоящей из частных лиц».

“Что”.

«Потому что их правительство утверждает, что террористов не существует».

Эд морщит лоб. Правительства постоянно покрывают дикое дерьмо, это очевидно, но терроризм, как правило, используется в качестве пропагандистского материала, а не отрицается. «Они существуют?»

— Генерал Армстронг, безусловно, так считает, — вздыхает Мустанг. — К письму прилагается перевод.

Эд переворачивает письмо и находит его, сразу же узнавая почерк Хьюза. «Хьюз говорит по-волшебному?» — спрашивает он, просматривая страницу. Не хотелось бы просить тебя об этом… другой помощи нет...

— Английский, — поправляет Мустанг. — Нет, он записал устный перевод Оливье. Если кто-то ещё в армии говорит по-английски, мы об этом не знаем.

Эд снова пролистывает жалкие несколько страниц и замечает печать разведки на всём, кроме письма. «Насколько это официально?»

Мустанг пожимает плечами. «Мы из службы безопасности. Генерал Армстронг предоставил нам доказательства алхимического терроризма, который может стать угрозой национальной безопасности...»

«У волшебников есть алхимия?»

Мустанг вздыхает. «Нет, Фуллметал», — говорит он своим не отставай голосом. «Но никто не воспримет всерьёз отчёт, в котором есть слово „магия“».

Эд машет рукой. «Значит, мы действуем честно, но только до тех пор, пока это помогает замять дело».

— И, как вы сказали, может быть очень полезно, если генерал Армстронг будет вам чем-то обязан, — говорит Мустанг. — После этого я буду не единственным, у кого есть долговая расписка.

— И я, как обычно, буду делать всю грязную работу за военных, — говорит Эд с привычным отвращением. — Когда я уеду?

«Мы выезжаем послезавтра, — говорит Мустанг. Как только мы получим имперские проездные документы, которые позволят нам пересечь Син. Я бы посоветовал тебе отправить телеграмму Альфонсу и сообщить ему, что мы будем проезжать через столицу».

Эд так увлечён Ал! Ура! , что почти не замечает подвоха. Почти. «Мы?»

Мустанг улыбается. «Почему бы и нет. Согласно официальной военной политике, нельзя отправлять человека одного через Разлом. Соколиный Глаз и Хавок будут сопровождать нас до врат в Гуанши, а я присоединюсь к вам, чтобы встретиться с нашими связными и решить, нужно ли нам задействовать ещё какие-то… ресурсы».

— О, ты, блин, издеваешься, — говорит Эд.

-o-

Место встречи — чей-то гребаный дом. Добраться туда — сущий кошмар, потому что сначала нужно три дня ехать на поезде через пустыню — слава богу, что построили новые железнодорожные пути, — а потом еще три дня плыть вверх по реке в Син, а затем еще день на лодке вдоль побережья. По крайней мере, они не одни: Эл и Мэй присоединяются к ним, когда река проходит через столицу империи, потому что ни один из них не был в Гуанши.

Эд тоже никогда раньше не был в портовом городе, ведь Аместрис не имеет выхода к морю, и Мустанг, должно быть, чувствует себя чуть менее паршиво, чем обычно, потому что они тратят целый день на «отдых» перед «большим путешествием» после того, как связываются с местным судьёй, чтобы заверить его имперское величество в том, что они прибыли туда, куда нужно, и не отправились бог знает куда в его стране. Эд, Эл и Мэй провели весь день, гуляя по берегу и исследуя припортовые рынки, где ели жареных осьминогов и вымоченных в лайме моллюсков, а также купили серьги с морскими жемчужинами (для Уинри), тринадцать книг по экологии приливных бассейнов, навигации в океане, глубоководным хищникам и алкагестам, содержащимся в воде (для Эда и Эла), а также яркие тканевые вымпелы в форме рыб (для всех. «Сувениры!» — настаивал Эл. «Они станут хорошим подарком для любого».)

— Итак, — говорит Эл после того, как они оставили свои вещи в номере отеля и вернулись к поеданию жареных креветок на открытом пирсе рядом с рынком. — Волшебники.

— Волшебники, — соглашается Эд, слегка причмокнув из-за набитого моллюсками рта.

Мэй корчит гримасу. «Это правда, что они там живут обособленно? Алкахеристы живут втайне от всех?»

Эд пожимает плечами, отрывая хвостики от очередного шашлычка с креветками, чтобы эффективнее запихнуть их в свою «дыру для калорий». «Понятия не имею. Информация, которой мы располагаем, — это просто чёртова шутка. Единственное, что мы знаем наверняка, — это то, что их «магия» — это, по сути, непостоянная алхимия, так что ничего из того, что они создают, на самом деле не стабильно».

— Насколько нам известно, только генерал Армстронг переправлялся через реку, — говорит Мэй Эл. — Её семья очень древняя, и у них там живут дальние родственники, но я не слышал, чтобы кто-то ещё переправлялся. Ты ведь встретишься с проводником, верно, брат?

— Да, думаю, что так, — говорит Эд, жуя. — Мустанг делает всё возможное. Очевидно, пересечение аномалии должно быть по-настоящему ужасным.

Эл бросает на него острый взгляд, как бы говоря: «Ты рассказываешь мне об этом сейчас? «С твоим автоответчиком всё будет в порядке?»

— Я не думаю, что это так уж плохо, — говорит Мэй. — Здесь есть люди, которые с ними торгуют. И мы видели, как люди продавали эти камни-переводчики в книжном магазине, помнишь?

«Это дерьмо неестественно», — заявляет Эд, говоря Элу «Я в порядке» одними бровями, потому что в наши дни «Мустанг» поднимает гораздо больше шума из-за вреда, который он наносит окружающей среде, чем он сам. «Нет ничего, что могло бы перевести язык и что можно было бы применить к камню. К маленькому камню».

— По крайней мере, тебе не придётся учить новый язык только ради этого задания, — говорит Эл, но он тоже выглядит недовольным из-за лингвистически невозможных камней. Все трое осмотрели их, и все трое были в полном недоумении, как эти чёртовы штуки работают, не в последнюю очередь потому, что они переводились только на языки по обе стороны аномалии и обратно. Они не должны были.

«Я знаю, что на побережье есть несколько алкахеристов, которые изучали Водораздел, но все исследования, которые мы проводим в столице, в основном направлены на его картографирование, — с сомнением в голосе говорит Мэй. — То есть, ну. Он в основном находится за океаном».

— И на самом деле у нас не так много данных, кроме измерений, — вздыхает Эл. — Самое интересное, что радиоволны не могут проходить сквозь него — и этому может быть множество причин. И у нас практически ничего нет об их культуре.

«Я не слышала, чтобы кто-то оттуда переходил на эту сторону, — говорит Мэй, поправляя косы и хмурясь. — Есть несколько записей от путешественников из Синь, но я их не читала».

«В Центральном у нас практически ничего нет», — признаётся Эд, потому что накануне отъезда он перерыл все книги по волшебству в библиотеке (ноль целых два десятых, ничего, кроме четырёх абзацев в дневнике какого-то странствующего критского картографа) и разыскал двух аналитиков разведки, которые составляли брифинг (они одновременно расплакались от жалости, когда Эд пожаловался, что у них нет ни хрена — чёрт возьми, Хьюз нанимает очень нервных людей).

Кроме того, в письме было очень расплывчато сказано о связи душ. Подруга Армстронга утверждает, что её лорд Уол де как-его-там вернулся из мёртвых с помощью «тёмной магии душ», но у Эда нет никаких доказательств, и он твёрдо стоит на позиции «этот парень просто прятался десять лет, наращивая свою силу, а потом сказал всем, что воскрес, чтобы казаться страшнее». Кроме того, кто называет террористическую группировку «пожирателями смерти»? Эд хмыкает. «Наша лучшая информация относится к чёртовому двадцатилетнему прошлому, к тому, что Армстронг помнит о своём переходе в детстве, когда он отправился в чёртов летний лагерь. С волшебниками».

Эл укоризненно постукивает тростью по металлической ноге Эда. «Они такие же люди, как и мы, брат. И они просят о помощи».

«Мы собираемся помочь», — жалуется Эд. «Просто — волшебники!»

«Это наш шанс узнать больше, чем просто слухи, — отмечает Эл. — И если целое сообщество людей решило следовать своей собственной ветви алхимии, временной или нет, то, возможно, в этом есть что-то, о чём мы не подумали. У них могут быть действительно интересные идеи. У них должны быть по крайней мере библиотеки», — добавляет он с некоторой неуверенностью.

«Если их тупые террористы ещё не взорвали их», — говорит Эд, но в его словах нет злобы, потому что Эл, как обычно, чертовски прав. Вот почему они отправляют Эла заниматься дипломатией, а Эда — избивать людей до потери сознания из-за их собственной несостоятельности. «Хорошо. Когда я закончу там, я брошу «Мустанг», если придётся, и куплю нам книг».

«И мне тоже принеси!» — требует Мэй.

— Очевидно, — говорит Эд, не в последнюю очередь потому, что в те дни Эл и Мэй делились учебниками или как там это называется у студентов. Эд, как и во всём, что радует Эла, искренне одобряет это, но при этом стоит в сторонке с огромным молотком.

Мэй, по крайней мере, выглядит довольной. «Давай поговорим с администратором рынка и узнаем, кто недавно переходил, — говорит она. — Может быть, мы сможем поговорить с кем-то из них».

Эл смотрит на Мэй так, словно ему только что подарили котёнка. «Отличная идея!»

Так что да, Эд одобряет.

Администратор главного рынка знает о трёх торговцах, которые путешествовали через аномалию, но с сожалением сообщает императорской принцессе, что двое из них отправились с караваном в Янлуо, а один в настоящее время ведёт дела в самой аномалии. У него самого не так много информации, кроме того, что торговцы привозят в основном предметы искусства, ткани и свежие камни для перевода, поскольку их загадочные батареи разряжаются примерно за месяц.

— Всё в порядке, — говорит Эд, когда они снова собираются у административного здания. — Не то чтобы я не узнал об этом достаточно скоро. Пойдём, купим те булочки на пару, которые мы видели у рыбного рынка, я хочу получить от этого дня всё, что могу. Наверное, в волшебном мире даже не бывает булочек, — бормочет он, обнимая Эла за плечи и направляясь обратно по улице.

Они берут булочки, которые оказываются очень вкусными, и в итоге проводят остаток дня в одном из книжных магазинов «Алкахестрик», набирая ещё больше книг, чтобы забрать их домой (диагностика сердечно-сосудистых заболеваний, Эл, проектирование многоцелевых массивов, Мэй, энергосбережение при трансмутации, Эд.) Вечером практически каждая улица украшается замысловатыми гирляндами из бумажных фонариков, и оказывается, что здесь есть ещё и ночной рынок. Так что к тому времени, как они возвращаются в свои номера, Эд уже почти забыл, что приехал сюда, чтобы встретиться с чёртовыми волшебниками и решить их дурацкую проблему с магическими террористами.

По крайней мере, Мустанг не заставляет их вставать рано. Они добираются до ворот ближе к полудню. Ворота находятся на окраине города, на одном из покрытых джунглями холмов, которые занимают всё побережье, за исключением двух метров пляжа. Сами ворота обозначены двумя резными столбами, украшенными изображениями императорских львов. Они выглядят как причудливо раскачивающаяся полоса серого воздуха, но двое стражников по одну сторону ворот буквально сидят, курят и играют в пай, так что это зрелище явно пугает только тупых иностранцев. Мустанг предъявляет документы в небольшой таможенной будке в нескольких метрах от ворот. Скучающий чиновник кивает, пропуская их, а Соколиный Глаз и Разрушитель отдают Мустанг честь, пока Эд крепко обнимает Эла и Мэй.

— Веди дневник, — наставляет Эл, а затем, заметив недоверчивый взгляд Эда, поправляется: — Если у тебя есть время. Но подумай, брат, мы могли бы написать об этом научную работу, — и Эду приходится снова обнять Эла. Его младший брат всегда знает, что сказать, даже если это нужно для того, чтобы заставить Эда делать заметки.

«Мы вернёмся раньше, чем ты успеешь оглянуться», — говорит Эд и устремляется в раскачивающийся воздух. Как будто он позволит Мустангу уйти первым.

Глава 2

Текст главы

Прохождение через Врата на самом деле отстой. Эду кажется, что каждая молекула его тела пытается втиснуться в соседнюю, а сокрушительное, безвоздушное давление сжимает его лёгкие и заставляет чувствовать, будто каждый волосяной фолликул выдавливается из каждой отдельной поры, как из миллиарда микротрубочек зубной пасты. Но на самом деле это совсем не похоже на прохождение через Врата, поэтому Эд стискивает то, что, как он надеется, является его зубами, и проталкивается вперёд.

Он вываливается с другой стороны с хлопком, слегка пошатываясь и держась за живот. Беглая проверка автоброни показывает, что с его ногой всё в порядке — если не считать ужасных последствий замедленной реакции, — а затем появляется и Мустанг, который морщится, но в остальном выглядит раздражающе невозмутимым.

На противоположной стороне аномалии по-прежнему раскинулись прибрежные джунгли: справа от Эда вода плещется у склона, слева поднимается темно-зеленая растительность, но теперь вместо полудня здесь, черт возьми, ночь. Кроме того, здесь значительно влажнее, и, когда Эд поворачивает на 360 градусов, из-за деревьев выходит огромная фигура.

Эд инстинктивно напрягается, насторожившись после того, как он пролетел через эту чёртову аномалию, но парень останавливается на приличном расстоянии от них. Он выглядит как настоящий псих: с совершенно безумными волосами, деревянной ногой и выпученным механическим глазом, который двигается независимо от естественного. Он похож на персонажа из детской сказки про пиратов, только в пончо. Он держит в руке какую-то тонкую палку, и его взгляд устремляется прямо на ногу Эда, обтянутую кольчугой, от чего Эд напрягается и разводит руки, готовясь хлопнуть в ладоши.

Однако парень ничего не делает, лишь бросает странный взгляд на лицо Эда, а затем на Мустанга. «Мустанг?» — ворчит он, и из-за его акцента это звучит как Мосстанг.

Мустанг поднимает камень с переводом. «Ты?..»

— Угрюмый, — говорит парень таким тоном, что Эду приходится прикусить щеку, чтобы не добавить: ну, в таком случае я саркастичный, а он невыносимый. По крайней мере, он, должно быть, тот самый контакт, потому что Мустанг его не поджаривает. — Кто этот парень?

— Это подполковник Элрик, — говорит Мустанг, кладя руку на плечо Эда, который ещё больше напрягается. — Он специалист в моей команде. Мы ждём кого-то ещё?

— Нет, — резко отвечает пират, явно расслышав поторопись и веди нас так же хорошо, как и Эд. Он ещё раз презрительно оглядывает их, прежде чем повернуться. — Сюда.

Он ковыляет вдоль берега и дальше, в сторону деревьев, неуклюже, но быстро передвигаясь на своей деревянной ноге. Эд гордится своим автомоэйлем, походка которого в наши дни неотличима с любой стороны благодаря экспериментам Уинри с титаном, и смутно задаётся вопросом, почему этот парень не купил ногу у того, кто сделал этот грёбаный глаз.

Который может ясно видеть сквозь одежду. Эд с опозданием бросает полный отвращения взгляд на спину Пирата. Гребаный вуайерист.

— Как ты потерял ногу, парень? — громко спрашивает Пират Гай, словно чёртов телепат.

— В покере, — невозмутимо отвечает Эд. — Если ты снова опустишь взгляд ниже моей талии, я тебя, чёрт возьми, побью. Предупреждаю. Если этот парень видит меня насквозь, значит ли это, что он умеет читать мысли? Эд тут же начинает решать самую сложную из известных ему задач — алхимически индуцированное расщепление урана-14, чисто теоретическое, пока они с той девушкой из Центрального университета не придумают стабильную систему сдерживания как для основного материала, так и для побочного продукта. Это занятие приводит его на вершину холма, на небольшую поляну. Чувак, если этот парень умеет читать мысли, Эд очень надеется, что Мустанг думает только о порно.

Они направляются к полуразрушенному сараю, который выглядит так, будто на него напала пара десятков медведей. Пират Гай роется там и достаёт предмет, который, по мнению Эда, похож на грёбаный цветочный горшок.

«Это ключ от порта», — на полном серьёзе говорит им Пират Гай. «Когда мы все трое прикоснёмся к нему, он перенесёт нас на базу».

Эд прищуривается, глядя на цветочный горшок, потому что, если присмотреться, можно поклясться, что по его краям что-то мерцает. Он протягивает правую руку и определённо чувствует лёгкое покалывание, а затем Мустанг тоже опускает руку, и всё идёт наперекосяк.

Как будто бог смыл его в унитаз. «Святое дерьмо блядь, » — полушёпотом выкрикивает Эд, едва не падая вперёд, когда его снова резко выплюнуло из универсального канализационного люка. По крайней мере, аномалия не отравила его концентрированной эссенцией укачивания.

Теперь они в городе. Судя по всему, это жилой район, вдоль улицы припаркованы странные машины с выпуклыми фарами. Здесь всё ещё ночь, но теперь куртка Эда не только не согревает, но и не защищает от ветра. Мустанг слегка пошатывается рядом с ним, и от этого Эду становится легче, но Пират, похоже, старается не ухмыляться, и Эд клянется отомстить.

— Вот, — говорит Пират, роясь в своём пончо. Эд на всякий случай присматривает за ним, но Мустанг и так не спускает с него глаз, да и в любом случае что-то справа от них почти вибрирует в поле зрения Эда. Он поворачивается туда, щурится, чтобы лучше разглядеть, и на этот раз видит гораздо больше мерцания. Воздух перед домами рябит от какого-то искажения, которое видно, даже несмотря на то, что единственный источник света — закрытые ставнями окна и пара далёких уличных фонарей.

Эд щурится ещё сильнее и быстро моргает, пытаясь разглядеть что-нибудь получше. Он, чёрт возьми, не может представить, что это такое: на самом деле это совсем не похоже на аномалию, но он не может придумать, что ещё могло бы вызвать такое искажение атмосферы, кроме магии. Мэй учила Эла ци, и они оба пытались научить Эда, но пока у него ничего не получалось с этими мистическими потоками или чем-то ещё. Может быть, они говорили об этом. Может быть, с этой стороны аномалии он находится в видимом спектре и выглядит как странное мерцание в воздухе. Эду хотелось бы иметь камеру, чтобы заснять, происходит ли это на самом деле или это просто последствия сотрясения мозга.

Пират наконец находит то, что искал, прежде чем Эд успевает подойти и начать что-то тыкать. «Прочти это», — говорит он, протягивая Мустангу клочок бумаги.

Мустанг долго и пристально смотрит на него. — У вас есть перевод?

— Что? — Пират Гай выхватывает его обратно и начинает что-то бормотать, похоже, ругательства.

— Возникли проблемы? — мягко спрашивает Мустанг. Эд не может представить, что, чёрт возьми, такого важного в том, чтобы Мустанг мог прочитать бумажку, но это лишь пополнит и без того слишком длинный список вопросов, которые он собирается задать первому попавшемуся библиотекарю, начиная с могут ли волшебники читать мысли и как, чёрт возьми, заставить цветочный горшок телепортировать людей.

— Просто подожди, — рычит Пират Гай, затем взмахивает своей палкой и что-то бормочет. Из палки вырывается сине-белый туман и сгущается в... акулу. Мерцающую полупрозрачную акулу. Плавающая грёбаная акула-призрак делает петлю в воздухе и зависает перед Пиратом Гаем, который прямо говорит ей: «Приведи Альбуса. У нас проблемы с переводом».

Акула делает одно движение, как будто кивает, а затем растворяется в пустоте. «Мы что, только что это видели?» — бормочет Эд себе под нос.

— К сожалению, — так же радостно отвечает Мустанг. — Готов поспорить, что эта палка — оружие.

— Не спорю, — бормочет Эд. — По крайней мере, выглядит горючим.

— Большинство вещей таковы, — бормочет Мустанг, и в этот момент раздаётся треск и появляется ещё один человек — на этот раз в остроконечной шляпе, халате и с белой бородой до самых колен.

— Привет, Аластор, — говорит он, тоже держа в руке палку. — Ты звонил?

— Да. Они не умеют читать по-английски, — коротко отвечает Пират.

— А. В таком случае штаб-квартиру ордена Феникса можно найти по адресу: Гриммаулд-плейс, двенадцать.

А затем мерцание справа от Эда разражается грохотом, сливаясь в целый грёбаный дом, который выплюнул воздух, как арбузное семечко, с мощеной дорожкой и фронтонами. «Добро пожаловать», — говорит бородач так, будто это совершенно нормально и ожидаемо. Он открывает железные ворота и заходит в сад. «Внутри мы можем говорить свободно».

У Эда и Мустанга практически нет выбора, кроме как последовать за бородачом в дом, которого буквально не было двадцать секунд назад — хотя, возможно, он был, и именно на это указывало мерцание — невидимое сжатие массы. Если не принимать во внимание совершенно невозможное нарушение законов физики — а ему придётся это сделать, иначе он сойдёт с ума прямо сейчас, — Эд должен признать, что это, по крайней мере, лучше, чем если бы линчеватели встретились в чьей-то совершенно незащищённой гостиной.

Это чувство длится ровно столько, сколько нужно, чтобы пройти через парадную дверь, потому что это место похоже на нечто среднее между похоронным бюро и домом с привидениями, который Ринджеры и Веллтунги устраивают для детей на каждом празднике урожая в Резембуле. Эду, конечно, нравятся горгульи, но в этом месте гораздо меньше «горгулий» и гораздо больше «гангрены, вызванной плесенью».

— Итак! Вы и есть наши гости из Аместриса? — неожиданно весело говорит Бородач, оборачиваясь в фойе, не успев сделать и пары шагов. Он подмигивает Мустангу, пока Пират закрывает за ними дверь. — Полагаю, ты тот, кто в форме.

— Действительно. Генерал Рой Мустанг, подполковник Эдвард Элрик, — представляет их Мустанг, улыбаясь так, словно они не стоят слишком близко друг к другу в жутком вестибюле, освещённом только уличными фонарями. — Вы?..

— Приятно познакомиться с вами, Рой, Эдвард, — говорит Бородач. Эд старается не гримасничать; переводчик сглаживает акценты во всём, кроме имён — тех частей, которые, по-видимому, не переводятся, — так что слышать идеальный аместрисский, а затем Эххдворд вклинивается в него, как камень в миску с куриным рагу, довольно странно. — Меня зовут Альбус Дамблдор.

Звучит неправдоподобно, не в последнюю очередь потому, что у Альбуса был акцент, а у остальных — нет, но Эд всё равно вряд ли запомнит имя этого парня. «Я директор школы чародейства и волшебства Хогвартс и нынешний глава ордена Феникса».

— Насколько я понимаю, мы должны были встретиться с Амелией Боунс, — говорит Мустанг, вероятно, потому, что этот парень выглядит так, будто ему сто три года и он только что выполз из какой-то самой уродливой ночнушки в мире.

«К сожалению, в настоящее время она занята в суде из-за своей официальной должности, — извиняющимся тоном говорит Бородач. — Она присоединится к нам, как только сможет, а пока, думаю, я могу рассказать вам об основах. Уверен, у вас есть вопросы».

Не самое лучшее начало — когда вместо ожидаемого полицейского контакта появляется какой-то школьный учитель, о котором они ничего не знают, но, опять же, у Эда и Мустанга нет выбора. «Конечно», — любезно отвечает Мустанг, каким-то образом умудряясь сделать так, чтобы Бородач почувствовал себя обязанным ему. «Веди».

В итоге они оказываются в гостиной, которая, вероятно, вызвала бы у профессиональной уборщицы шесть видов гепатита. Эд не может сесть так, чтобы ни одна часть сиденья не касалась его, потому что, к сожалению, все разглагольствования Мустанга о языке тела и силовых приемах если и не возымели эффекта, то, по крайней мере, оставили след, поэтому он растягивается в одном из ужасных кресел и благодарит судьбу за то, что у него выработалась привычка не снимать перчатки.

Мустанг садится рядом с ним, кладёт руки на колено и выглядит расслабленным и невозмутимым, совсем не так, как будто ему предстоит двойная химчистка всей формы, как только он выйдет отсюда. Бородач садится напротив них, а Пират подходит и встаёт позади него, как телохранитель.

— Я бы предложил угощение, но, боюсь, я не хозяин этого дома, а это существо не слишком любит вежливые жесты, — говорит Берди. Что бы это, чёрт возьми, ни значило. — Итак… вы здесь вдвоём?

— На данный момент, — уклончиво отвечает Мустанг. — Мы здесь, чтобы оценить ситуацию на месте.

— Боунс сказала, что её приятель был генералом в самой грозной армии во всех Бесплодных Землях, — вставляет Пират, даже не пытаясь скрыть свою язвительность. — Что, она могла выделить только двух человек?

Мустанг прикрывает глаза и улыбается своей самой невинной улыбкой гремучей змеи. «Обычно для решения подобных проблем достаточно одного Элрика, но в данном случае генерал Армстронг счёл разумным подойти к делу… основательно».

На какой-то дурацкий момент Эд задумался, какого чёрта Мустанг только что назвал его Элриком — возможно, впервые в жизни, — прежде чем его мозг снова заработал и напомнил ему, что, чёрт возьми очевидно, никто из этих волшебников никогда не слышал о Стальном алхимике, не говоря уже о Пламени. Пират не стал бы пытаться измерить член Мустанга, если бы имел хоть малейшее представление о том, с кем имеет дело. Эд, конечно, не подарок, но Мустанга отправили против гарнизонов в качестве алхимика. Поскольку они не слышали о них, то говорить какую-то чушь вроде разве вы не знаете, кто мы такие, ну, может, и не знаете, но мы очень крутые, я обещаю — это просто глупо.

— Боюсь, мы не в том положении, чтобы отказываться от помощи, — говорит Берди, но его взгляд, брошенный на Эда, а затем на Мустанга, не соответствует его тону. — Что именно Амелия попросила вас сделать?

«Она написала генералу Армстронгу, прося оказать любую возможную помощь, поскольку у неё нет ресурсов, чтобы нейтрализовать группу жестоких террористов, которые в последнее время активизировались», — говорит Мустанг. «Наш приказ — урегулировать ситуацию. Из-за трудностей со связью по ту сторону Раздела мы сейчас зависим от вас и нуждаемся в самой актуальной информации о ситуации».

Эд хмурится, потому что эта последняя фраза была равносильна тому, что Мустанг сказал: мы, может, и зависим от вас, но если вы не дадите нам то, что нам нужно, я пошлю за этим Фуллметала. «Объясни про узы души», — приказывает он. «Ты думаешь, этот лорд, как его там на самом деле вернулся из мёртвых?»

Бородач смотрит на Эда поверх очков. «Да, — говорит он. — Так и есть».

— И мы так думаем, потому что... ? — многозначительно говорит Эд, потому что обычно, когда люди делают подобные заявления, они хотя бы притворяются, что у них есть доказательства.

Биарди тяжело вздыхает, как будто просьба предоставить доказательства воскрешения — это огромная обуза. «Думаю, нужно немного предыстории, — говорит он. — Том Риддл — лорд Волан-де-Морт, как он себя называет, — всю свою жизнь стремился к бессмертию любыми способами, даже будучи студентом Хогвартса. Он начал набирать сторонников более тридцати лет назад, среди представителей самых старых и богатых волшебных семей, и расширил свою программу, чтобы усилить их кровные предрассудки и использовать их поддержку для дальнейшего укрепления своей власти.

«Четырнадцать лет назад, — говорит Берди серьёзным тоном, — произошло чудо. Риддл пришёл в дом Поттеров, и хотя ему удалось убить Джеймса и Лили, их сын выжил и тем самым отразил смертельное проклятие обратно на того, кто его наложил. Тело Риддла было уничтожено, но из-за тёмных ритуалов, которым он подвергся в поисках бессмертия, его дух остался, и хотя он был сильно ослаблен, он всё ещё мог вселяться в других людей и влиять на них». Четыре месяца назад он манипулировал многими — кто-то из них был его последователем, кто-то — невинным человеком, — чтобы они помогли ему завершить самый тёмный ритуал и успешно вернуться в своё тело, став сильнее, чем раньше.

Наступает пауза. «Это, конечно, очень интересно, — деликатно говорит Мустанг, пока Эд сидит с открытым ртом, — но я имел в виду информацию о предполагаемых численности, методах работы, прошлых атаках и потенциальных будущих целях. Что-то в этом роде».

— Ты нам не веришь, — говорит Пират, прищурив здоровый глаз на Мустанге, в то время как извращенец смотрит на Эда.

«Потому что вы представили ноль доказательств», — говорит Эд, как ему кажется, очень любезным тоном. «Что за «тёмные ритуалы»? Вы не предоставили абсолютно никакой информации, кроме хронологии «воскрешения». Для вас это нормально? Неужели возвращение из мёртвых настолько распространено, что вы просто принимаете это на веру, когда какой-нибудь чокнутый сектант говорит: «Ура, я вернулся, лохи?»

— Нет, — говорит Берди, и кажется, что он улыбается под своей окладистой бородой. — Это редкость. На самом деле, это неслыханно.

— Так почему же мы все тогда ведемся на этого парня? — резко спрашивает Эд. — Где ваши доказательства? Воскрешение — это чертовски большой скачок от того, что один ублюдок исчезает с радаров на четырнадцать лет, а потом снова появляется.

«Ты не сможешь отмазаться, даже если они окажутся обычными террористами без привязки к душе, Фуллметал», — бормочет Мустанг, и в его голосе слышится слишком явное веселье.

— Ты сам сказал, что у тебя нет всех фактов, — говорит пират, глядя на Эда. — Мы уже воевали с ним. Мы знаем, на что способен Волди. То, что он сделал, не изменится только потому, что ты считаешь это невозможным.

— Это, чёрт возьми, не невозможно, — раздражённо говорит Эд. — У вас просто нет доказательств. Предъявите их или не морочьте нам голову с воскрешением из мёртвых. Нам не нужно, чтобы вы в это верили. Террористы есть террористы, ясно? Вы слышали, Мустанг, мы будем преследовать их, независимо от того, какую чушь они распространяют.

Бородач поднимает голову и обменивается долгим взглядом с Пиратом. Эд не знает, кто с кем спорит, но, похоже, они оба спорят довольно яростно. Неясно, кто побеждает, потому что оба они поворачиваются к Эду и Мустангу с довольно недовольным видом.

«Официально мобилизация сил министерства не проводится, — трезво рассуждает Берди, — потому что считается, что воскреснуть из мёртвых невозможно. Мы говорим с вами о его воскрешении, потому что именно то, что сделало это возможным, делает его таким неуязвимым. Точно так же, как для его воскрешения потребовались определённые... составляющие, для убийства Волдеморта потребуются определённые — условия».

— Ладно, конечно, — сухо отвечает Эд. — Например, что?

Ещё один долгий поединок между Пиратом и Бородачом. «Помимо прочего, есть пророчество, — наконец говорит Бородач, — в котором говорится, что сила, способная победить Загадочника, специфична, возможно, уникальна и принадлежит определённому человеку, отмеченному самим Загадочником, — возможно, эта сила дана ему только благодаря отметке».

Эд смотрит на Биарди с нарастающей яростью, которая постепенно перерастает в изумление. Затем он медленно поворачивает голову и смотрит на Мустанга, потому что Эд, чёрт возьми, не может справиться с этим в одиночку, а Мустанг, пожалуй, заслуживает этого больше. «Есть пророчество».

Мустанг смотрит прямо перед собой, как будто ответ, какой угодно чёртов ответ, написан на стене. — Я слышал.

“Пророчество”.

“Пророчество”.

«пророче-»

— Да, чёртово пророчество, — рычит Пират. — Именно из-за него Волан-де-Морт в первую очередь нацелился на Поттеров.

— О, идеально! — восклицает Эд, слегка истерично. — Без проблем! Просто скажи ему, что есть пророчество, согласно которому он будет на городской площади в двенадцать часов в следующее воскресенье, заминируй всё вокруг растяжками, а потом сходи пообедай пораньше! Проблема, чёрт возьми, решена!

Пират скалит зубы, глядя на Эда, но выражение лица Берди остаётся невозмутимым. «Разве у вас в Бесплодных землях нет провидцев?»

— Нет, — осторожно отвечает Мустанг. — Не в Аместрисе. Однако у нас есть несколько других примечательных профессий. Вы знакомы с понятием «снайпер»?

Эд чувствует, как кривится его рот, когда Мустанг произносит эти слова, и в его горле застревает безумный смех, но на этот раз он молчит. В прошлом году из-за пограничного конфликта с Кретой в фермерских городках вдоль реки участились нападения партизан, и одним из самых разрушительных стал побег государственного алхимика, который специализировался на создании мощных вакуумов. Чертовски мощных.

Многие погибли ещё до того, как добрались туда. Перебежчик был умен и держался вне поля зрения за обломками, почти постоянно находясь в безвоздушном вакууме радиусом почти в сто метров. Никто не мог подобраться к нему близко. «Мустанг» был бесполезен без кислорода, необходимого для трансмутации, в непосредственной близости от цели, и даже Эд был недостаточно силен, чтобы провести трансмутацию на таком расстоянии и без прямой видимости. «Мустанг» вызвал «Соколиный глаз» по рации.

Потребовалось два выстрела: один — чтобы она увидела, как ведут себя её пули в вакууме, второй — чтобы сразить Алхимика Пустоты. Эд трансмутировал для неё башню, с которой она могла целиться, находясь вне досягаемости Пустоты. Он присел рядом с ней, положив руки на трансмутированную землю, готовый прикрыть её, пока она ложилась и раскладывала винтовку. Башня была выше его. Он спросил: ты можешь —

И она сказала: если смогу.

Первый выстрел предупредил Войда об опасности, но это было уже неважно. Эд видел, как он бросился бежать, как крошечная фигурка отчаянно неслась к укрытию, а затем выстрел Соколиного Глаза сразил его наповал. Как будто его убил сам звук выстрела, а не пуля длиной четыре сантиметра. Она попала ему в центр грудной клетки, чуть ниже сердца, и к тому времени, когда кто-то добрался до него через ранее недоступную зону, он был мёртв уже достаточно долго, чтобы начать остывать.

Остаток дня они провели, собирая тела и части тел, разорванные Пустотой. Весь взвод солдат, расквартированный в этом городе, был мёртв, как и примерно треть гражданского населения. Многие бежали. Не было никакой уверенности в том, что богатый сельскохозяйственный город когда-нибудь восстановится.

Также выяснилось, что и Эд, и Соколиный Глаз были крайне угрюмыми пьяницами. Они устроились в задней кабинке единственного бара, уцелевшего после разрушения города, и Мустанг мудро решил заменить отсутствующего бармена и весь вечер приносил им выпивку. Эд пытался объяснить Соколиному Глазу свои формулы оптимизации массива, чтобы ей стало легче, но она одержала над ним полную победу в армрестлинге. На следующий день они проснулись в поле в двадцати минутах ходьбы от бара. Эд был в форменной куртке Соколиного Глаза, а она — в его кожаной куртке. Хэвок храпел в десяти метрах от них, а невыносимо жизнерадостный Мустанг лежал на капоте машины, которую он припарковал неподалёку.

Этого было достаточно, чтобы попасть на похороны солдат — на них было много народу — и на похороны Алхимика Пустоты — на них не было никого. Эд и Ястреб стояли на похоронах, отдавали честь почетному караулу, принимали благодарности от родителей, братьев, сестер и супругов некоторых из этих солдат. За убийство Пустоты. За то, что, по их мнению, было просто местью. Аместрис была страной войны. Люди понимали, что такое кровь. Перемены не наступают в одночасье.

Иногда ты недостаточно умён или быстр, чтобы найти золотую середину. Иногда ты находишь правильное решение только после того, как принял неверное. Иногда тюрьма или поимка невозможны из-за нехватки ресурсов, большого расстояния или чего-то ещё. А если правоохранительные органы даже официально не признают этих террористов-волшебников проблемой, что ж. Что будут делать эти линчеватели, свяжут их в подвале? Проведут террористов в тюрьму тайком?

— Я знаю, кто такой снайпер, — тихо говорит Берди. — В данный момент это не один из доступных нам ресурсов. В любом случае этого было бы недостаточно. Берди мрачно смотрит на них, и в его взгляде явно не хватает блеска. — Риддл разделил свою душу на части, связал их и спрятал в местах, которые, несомненно, тщательно охраняются, даже если бы мы знали, где они находятся и как до них добраться. Если не уничтожить их всех до единого, то, убив Риддла, мы избавимся только от его физического тела, а он сможет вернуться и снова восстать. Стоящий рядом с ним Пират мрачно кивает.

Эд и Мустанг смотрят на них, наверное, слишком долго. «Но если ты уничтожишь его тело, — наконец говорит Эд медленным голосом, который как бы говорит: «Пожалуйста, помоги мне понять», — как это произошло четырнадцать лет назад, он перестанет убивать людей сейчас, верно?»

«Это вернёт его в мир в виде призрака, ослабленного, но способного вселяться по своему желанию», — говорит Берди с таким серьёзным видом, будто это чёртова трагедия или что-то в этом роде.

«Улучшит ли его нынешнее тактическое положение его дематериализация и повысит ли она уровень угрозы, которую он представляет для населения в целом?» — спрашивает Мустанг как можно более прямолинейно, чтобы попытаться достучаться до этих клоунов.

— Нет, — медленно произносит Берди. — Но мы не можем быть уверены в том, какие системы безопасности сработают и какие приготовления сделал Риддл на случай именно такого развития событий.

“Понятно”. Мустанг откидывается на спинку стула. “Это, безусловно, стоит обдумать. Мы знаем, когда директор Боунс сможет встретиться?” Как скоро мы сможем поговорить с кем-нибудь, кто действительно знает, о чем, черт возьми, они говорят?

«Боюсь, если она ещё не приехала, то, возможно, не сможет прийти сегодня, но точно придёт завтра», — говорит Биарди, явно не замечая довольно откровенного посыла.

— Верно. Спасибо, что уделили нам время, джентльмены, — говорит Мустанг, вставая и отряхивая лацкан. — Вы дали нам пищу для размышлений, и уже действительно поздно; нам лучше встретиться завтра. Фуллметал, — добавляет он своим командным голосом, — найди цель и оцени уровень защиты. Мы встретимся здесь в 09:00.

«Куда ты идёшь?»

— Чтобы вызвать Соколиного Глаза, — говорит Мустанг. — И Хавока.

Эд ухмыляется с явным злорадством и тоже вскакивает со стула, стараясь незаметно вытереть ноги о брюки. «Не стоило их оставлять».

Мустанг на мгновение закатывает глаза. — Вполне. Я бы хотел забрать остальных членов моей команды, Муди, Альбус, и думаю, мы оба будем рады, если меня будут сопровождать.

— Принеси ещё еды, — требует Эд, потому что его желудок даёт понять, что он не ел почти два часа, и выражает серьёзную обеспокоенность по поводу состояния и доступности волшебной еды. — Я серьёзно. Если ты вернёшься без булочек со свининой, я украду твой чёртов кошелёк.

— Не дай бог, я позволю тебе встать на преступный путь, — цедит Мустанг, стараясь говорить вежливо, поскольку они не одни, но Эд лишь ухмыляется. Возможно, он только что пережил честный до глубины души инструктаж с пророчеством в качестве ключевого компонента, но он также только что выиграл кучу денег и знает об этом.

Глава 3

Текст главы

Биарди следует за Мустанг к входной двери, а Пират продолжает наблюдать за Эдом, как будто тот собирается выкинуть какой-то трюк. Поэтому Эд откладывает запланированное исследование дома, чтобы посмотреть на Пирата в ответ и поговорить с ним как со взрослым. «Что?»

Пират просто продолжает смотреть на него. «Он дал тебе довольно большие заказы».

“Что”.

«Выследить Волди и оценить его базу? Всё к завтрашнему утру?»

Эд бросает на Пирата взгляд, который ясно даёт понять, что он думает о его снисходительности. «Не к завтрашнему утру». Хотя было бы в духе Мустанга потребовать, чтобы к чёртовой полуночи был пойман преступник-волшебник-террорист, о, прости, это слишком много для тебя, Фуллметал? «И что, чёрт возьми, ты имеешь в виду под крупными заказами? В этом и заключается цель. Найди парня, уничтожь его».

— И он сваливает всё на тебя?

— Что? Это всё-таки моя грёбаная операция, — раздражённо говорит Эд. Если Пират хочет только пересказать то, о чём они только что говорили, то у Эда есть дела поважнее. — Он здесь только для того, чтобы мешать и вызывать у меня язву.

Однако прежде чем Эд успевает уйти, в дверях появляется бородач и широко улыбается ему. «Не будешь ли ты так любезен, что проводишь Роя до границы, Аластор? Я могу помочь Эдварду обустроиться».

Пират и Эд синхронно ворчат от досады, и Эд первым выходит в коридор. — Нам сюда, — говорит Бородач, опережая Эда, прежде чем тот успевает ещё раз поиздеваться над Мустанг. Они заворачивают за угол и поднимаются по лестнице, прежде чем до Эда окончательно доходит, что Мустанг оставил его спать в этой грёбаной биоопасной зоне.

О, этот сукин сын. Эд не может поверить, что Мустанг не раскошелился на номер в отеле. Чёрт возьми, у волшебников вообще есть номера в отелях? У них все дома такие? Не могут же они все быть такими, ведь есть семьи, в которых растят детей, и если привести сюда малыша, то он задохнётся через шестьдесят секунд. Погодите, у волшебников вообще есть деньги?

— Здесь есть ещё несколько человек вашего возраста, хотя я уверен, что вы все предпочли бы познакомиться с ними утром, — говорит Бородатый, как будто это какой-то утешительный приз. Эд просто тупо смотрит на него, гадая, какого возраста, чёрт возьми, Бородатый считает его. — А пока давайте посмотрим, где вы можете отдохнуть. Я должен предупредить вас, чтобы вы не бродили по дому, так как многие его части всё ещё опасны, — добавляет Бородатый, и Эд решает как можно скорее исследовать всё сверху донизу, каким бы отвратительным ни было это место. — Надеюсь, мы сможем без проблем найти свободную комнату. Мне не хочется будить Молли, а там должно быть… ага! Вот оно.

Толкнув ближайшую покосившуюся дверь, он видит мрачную, унылую комнату, в которой так много пыли и грязи на полу, что на секунду Эду кажется, что это ковёр. — Ты, должно быть, шутишь, — говорит он вслух.

— Немного, но на ночь должно хватить, — говорит Бородатый с таким добродушием, которое говорит Эду, что он действительно заметил «пошёл ты» от Мустанга и отвечает тем же ближайшей незадачливой жертве. — Я желаю вам спокойного сна и добрых сновидений. Нам многое нужно обсудить завтра.

И с этим чёртовым печеньем с предсказанием Бородатый уносится прочь по коридору. Эд взвешивает все «за» и «против» того, чтобы трансмутировать половицы, поймать его на полпути вниз по лестнице и оставить там на ночь, как садового гнома, но решает этого не делать. Если кто-то ещё в этом доме спит, то шум произведёт ещё худшее первое впечатление, чем то, которое он уже произвёл.

Он входит в комнату, закрывает дверь и распахивает окно, чтобы хоть немного подышать этим чёртовым воздухом. У него есть приказ, но Мустанг может просто сидеть и ждать, пока он оставит его на ночь в проклятой лачуге, полной волшебников. Эд пинает окаменевший матрас ботинком, затем срывает простыни, хлопает в ладоши и превращает его в более короткий и толстый. В результате трансмутации появляется много пыли, но нет ни жуков, ни каких-то странных, загадочных и отвратительных вещей, так что отлично, ему не придётся сжигать весь дом, а трансмутация простыней и каркаса кровати в соответствии с новыми размерами даёт аналогичные результаты. Закончив, Эд садится на свою новую чистую кровать, достаёт батончик из внутреннего кармана куртки и угрюмо доедает его.

Волшебники.

Затем Эд вздыхает, достаёт свой полевой блокнот и приступает к выполнению своего обещания, данного Элу. Если он не напишет по этому поводу научную статью, то сломает себе чёртовы коленные чашечки.

-o-

В итоге Эд всё-таки умудряется поспать пару часов, несмотря на то, что ему приходится делать это в комнате, предназначенной специально для жутких кукольных детей, хотя он всё равно просыпается — он откидывает в сторону разлагающиеся занавески — примерно за час до рассвета. Он делает зарядку, просматривает свои записи, жалеет, что взял только одну пару обычных перчаток, потому что ему приходится трансмутировать всё, что на нём надето, а затем идёт искать что-нибудь поесть.

И что-то с магией в нём. В нём, в чём бы то ни было. Потенциально интересные темы для научной работы включают изучение особенностей взаимодействия магии с алхимией, так что он может сразу перейти к этому тесту на случай, если он окажется очень скучным.

Внизу нет никаких признаков Берди или кого-то ещё, но он находит кухню, а затем и погреб, где есть и сыр, и вяленая ветчина. Двери в этом месте, похоже, не хотят открываться, но нога в латном сапоге со стальным носком — довольно универсальный рычаг для управления миром. Эд прислоняется к кухонной стойке, жуёт и осматривает испачканную сажей плитку, облупившиеся шкафы и окаменевший дубовый стол. Работая над предположением, что странное мерцание воздуха указывает на действие магии — не самая лучшая теория, но все, что у него есть на данный момент, — абсолютно ничто в этой кухне не является волшебным. Эд хмурится, запихивает в рот остатки ветчины и сыра, отряхивает руки и отправляется на охоту.

В этом доме чертовски темно, как в аду — естественно, ни одно окно не мыли, по-видимому, от шести до восьми тысяч лет — и, похоже, здесь нет электричества, так что Эду приходится высечь искру из кремня и зажечь пару свечей в настенных бра, которые он находит. Ему приходится стоять в гостиной и смотреть прямо перед собой, краем глаза поглядывая на мерцающий свет свечей, но в конце концов он находит его. «Ага», — шепчет он себе под нос, подходя к одной из картин в рамке на стене — охотнику в странных штанах, спящему под деревом со своими странными собаками, — и рассматривая едва заметную дымку по краям рамы.

Его руки покалывает даже сквозь перчатки, когда он снимает картину и осматривает её. Он не может понять, что делает магия, но, возможно, это связано с размером, как в случае с невидимым домом, и настоящие размеры картины составляют около четырёх метров в поперечнике. Она не кажется тяжелее, чем должна быть, и выглядит как обычная картина, написанная маслом на холсте, без каких-либо видимых повреждений.

Эд кладёт его на покрытый грязью кофейный столик и размышляет, как лучше проверить, есть ли покалывание. Это единственный признак присутствия магии, помимо видимого искажения воздуха, с которым ему приходится работать, а значит, происходит какой-то обмен частицами с окружающими элементами; должно быть, он испускает какое-то излучение. Картина на ощупь похожа на дерево, краску и ткань, углерод, кислород и оксид цинка , поэтому она не должна излучать ничего, но это не так, и самый быстрый способ проверить, что происходит, — изменить состав и посмотреть, является ли магия просто поверхностным эффектом или связана с молекулами самой картины.

Эд хлопает в ладоши, заряжая простой деревянный графитовый массив, и уже собирается взяться за раму, когда раскрашенный мужчина вскакивает и начинает кричать.

Эд вскрикивает от неожиданности и теряет контроль над трансмутацией, вокруг его рук вспыхивают искры, и внезапно все другие картины на стенах двигаются и тоже кричат. Собаки на первой картине воют так громко, что становится ясно: они не двухдюймовые, нарисованные маслом и красками, а в полный рост и находятся в комнате вместе с ним. Некоторые картины тычут в него пальцами и кричат, а другие бегают вокруг и врезаются в другие картины. Сверху тоже доносятся крики и вопли, а затем хлопает одна дверь, потом другая, и в комнату вваливается толпа людей, чтобы присоединиться к этому цирку.

Эд не в восторге от того, что на него кричат, и уж тем более не в восторге от того, что эти волшебные палочки направлены на него, но сейчас его больше всего беспокоит то, что чёртов декор оживает, как в плохом фильме ужасов. «Что за бредпроисходит», — рычит он, когда толпа детей с грохотом несётся по коридору и вваливается в комнату вслед за остальными, и до него доходит, что он слышит полную тарабарщину, потому что, уходя, Мустанг забрал с собой камень-переводчик.

Эд собирается превратить задницу Мустанга в нечто бесформенное. А пока он просто прижимается спиной к стене и думает, как быстрее всего избавиться от всех их волшебных палочек, если ситуация выйдет из-под контроля. «Продолжай тыкать в меня этой штукой, и посмотрим, как далеко она залетит тебе в нос», — огрызается он в адрес самого злостного нарушителя, коротышки в цилиндре, потому что он не будет хлопать в ладоши без крайней необходимости.

Это только заставляет парня размахивать палкой и кричать ещё громче. Эд уже готов зарычать и нанести удар, когда усатый парень взмахивает своей палкой и что-то говорит. В ушах Эда раздаётся странный хлопок, и внезапно всё снова обретает смысл.

— Ты делаешь! — кричит Топ Хэт. — Как ты сюда попал?

— Злоумышленник! Вор! — кричит художник-охотник, стоя у ног Эда и обвинительно указывая на него пальцем. — Он пришёл, чтобы убить нас всех в наших постелях!

«Кто ты? Кто тебя впустил?» — спрашивает какая-то рыжеволосая женщина.

«Почему картина движется?» — кричит в ответ Эд, потому что считает, что это более важный вопрос. «Почему она может говорить?»

Это заставляет всех резко затормозить и уставиться на него широко раскрытыми глазами. «Ты магл?» — глупо спрашивает один из них.

«Он волк в овечьей шкуре», — торопливо говорит Шляпник. «Посмотрите на его глаза!»

«Я думал, что оборотни не могут быть маглами», — смущённо говорит один рыжеволосый парень. «Или, я имею в виду, наоборот, наверное...»

— Он не магл, — говорит Усач, единственный, кто не кричит как сумасшедший. — Кажется, он из делегации Невыразимых. Аместрис, да?

Однако эти два несвязанных между собой слова нашли отклик, и вместо того, чтобы ответить единственному здравомыслящему человеку, Эду пришлось обернуться к Топ Хэту. «оборотень? У вас тут что, блядь, оборотни?»

Топ Хэт быстро отступает, продолжая тыкать палкой в лицо Эду. — Конечно! Ты думал, мы не знаем?

«Знать что? что оборотни существуют?

— Да, — отвечает Усач, и в его голосе внезапно слышится усталость. — Он не оборотень, Дедал...

«Посмотрите на его глаза!»

— Не каждый, у кого необычный цвет глаз, является волшебным существом, — заканчивает Усач. Теперь его голос звучит так, будто он больше всего на свете хочет забраться в постель и проспать десять тысяч лет. — Он из-за границы.

«И у нас нет оборотней, — говорит Эд. — Потому что они вымышленные».

— Только не здесь, — фыркает один из рыжих парней.

— Да, конечно, неважно, — огрызается Эд, потому что из-за огромного количества безумных идей ему приходится сортировать их по степени важности, и многие из них наводят на тревожные мысли. — Эти картины не просто, чёрт возьми, разговаривают, они реагируют на текущие, мать их, события. Они разумны?

«В Аместрисе нет движущихся портретов?» — удивлённо спрашивает один рыжеволосый парень.

— Нет, не знаем. Эта штука живая, — подчёркивает Эд, указывая пальцем на раму.

— Это картина, приятель, — говорит другой рыжеволосый парень тем же голосом, что и предыдущий.

— Да, спасибо, мы это установили, — огрызается Эд. При ближайшем рассмотрении оказывается, что это не двойники, а просто близнецы. — Я спросил, как он говорит. Что его питает. Кто вообще это сделал? Эд тычет пальцем в картину. — Вы знаете, что застряли в картине?

— Я есть картина, пёс ты эдакий! Я — парадный портрет лорда Антимигниуса Блэка Третьего...

— Зачем ты снял картину со стены? — подозрительно спрашивает рыжеволосая девушка.

— Чтобы выяснить, какого чёрта он двигался, — огрызается Эд, потому что он не собирается рассказывать им, что собирался попытаться трансмутировать его к чёртовой матери, просто чтобы посмотреть, что произойдёт. Особенно теперь, когда выяснилось, что они могут быть людьми. — Есть ли у этих чёртовых вещей человеческие души или нет?

Многие широко раскрывают глаза, и Эду действительно не нравится, что девушка, которая не рыжая, вдруг выглядит чертовски обеспокоенной. — Ну? — требует он.

— Человеческие души? — недоверчиво спрашивает рыжеволосая. — На картине?

«Так ли это?» Эд видит множество растерянных взглядов и пожиманий плечами по всему залу. «Вы все не знаете ответа?»

«Это не человеческие души, — говорит Усач тоном, который говорит: «Пожалуйста, перестаньте размахивать мачете, сэр». — Это факсимиле, пропитанное отпечатком личности своего носителя, — копия, обладающая ограниченной осведомлённостью об окружающем мире, но не являющаяся человеком».

«Как мы определяем личность?» — настаивает Эд, потому что ни один чёртов автомат не может так отвечать, как живой человек, так естественно, конкретно и в реальном времени. Никто не выглядит хоть сколько-нибудь уверенным в том, что говорит Усач, а нерыжеволосая девушка, единственная здесь, кроме Эда, с кожей темнее обезжиренного молока, начинает зеленеть. Эд тычет пальцем в портрет Лорда-Охотника Как-Его-Там, который возмущённо ахает и отворачивается. «Вы не можете запрограммировать такой уровень отклика. Вы вообще знаете, как они устроены? Знает ли кто-нибудь из вас?»

— Я уверен, что есть книги, в которых этот процесс подробно описан, — говорит Усач, но Эд знает, когда ему пытаются продать горшок с коровьим дерьмом, украшенный веточкой мяты. — Если хотите, мы можем поискать вместе. Я знаю, что художники-волшебники проходят многолетнюю специальную подготовку, но, должен признать, я не знаю, в чём заключаются их техники, мистер... Простите, мы не узнали вашего имени?

— Элрик, — коротко отвечает Эд. Как будто он позволит этим придуркам называть себя Эдом.

— С удовольствием, — сквозь зубы цедит Усач. — Я Ремус, — представляется он. — Это Молли Уизли и её дети, Фред, Джордж...

Мимо проходит множество людей, которые кивают или бормочут приветствия, когда им указывают на них, и убирают свои палки. Эд наблюдает за ними, прищурив глаза, и смиряется с тем, что ни от кого из этих скотов он не получит приличных ответов. Дело не в том, что они скрывали от него секреты магической живописи: он видел их лица. Они просто не знают. Им всё равно, что они не знают. По крайней мере, большинству из них. Единственная не рыжеволосая девушка всё ещё выглядит встревоженной и бросает взгляды то на него, то на картины на стене и на кофейном столике.

— Ты здесь одна?

Эд переводит взгляд на Усача, который, судя по всему, закончил свою небольшую перекличку. Нет смысла задавать ему вопрос о картинах. Эду просто нужно будет найти ответы самому. Он пожимает плечами. «Пока что».

Усач на самом деле не улыбается, но он убирает палку и жестом приглашает Эда подойти. «Кто тебя привёл?»

Это была хорошая попытка, но дружелюбие отскакивает от Эда, как рикошет от шрапнели в удачный день, и в данный момент он не в настроении. «Тоже мне учитель».

“Учительница?”

Эд снова пожимает плечами. «Борода вот досюда».

— А, — Эд ловит на себе недоверчивые взгляды. Возможно, упоминание длины чьей-то бороды здесь приравнивается к пошлой шутке про член. — Директор Думбелл Двер, — говорит Усач. — Он сказал, когда вернётся?

— Сегодня утром, — соглашается Эд, потому что они и сами это выяснят, как только он приедет.

“Ну”, — говорит пожилая рыжеволосая дама. “В таком случае я просто пойду приготовлю завтрак”. Звучит не очень радостно по этому поводу, но это как своего рода сигнал для всех начинать расслабляться, некоторые волшебники зевают и, шаркая ногами, выходят, бросив пару последних любопытных взглядов на Эда.

Это вежливее, чем откровенные взгляды, которыми его одаривают все, кто еще не вышел из комнаты, — в основном дети и один сумасшедший парень с тюремной стрижкой и усами. Эд вздыхает и собирается повесить картину обратно на стену, но лорд Красавчик не согласен. «Убери от меня руки!» — кричит он, и собаки снова лают на Эда. «Такие, как ты, не достойны даже чистить мои ботинки!»

Эд с отвращением бросает картину обратно на кофейный столик. «Видишь, это просто чертовски неестественно. Я что, трогаю душу какого-то мертвеца?»

— Ты, безбожный пёс! Я требую, чтобы ты проверил, нет ли у меня повреждений! — кричит лорд Пейнт Гай.

— Ради всего святого, — бормочет Тюремная Стрижка, а затем добавляет: — Тварь!

Что-то появляется прямо рядом с Эдом с треском, и, прежде чем Эд успевает совладать с собой, он наносит удар и отбрасывает это что-то в другой конец комнаты. В следующую секунду он успевает подумать: чёрт, неужели я только что со всей силы пнул РЕБЁНКА, прежде чем существо поспешно выпрямляется и оказывается не просто ребёнком, а чёртовой химерой.

Если бы рука Эда всё ещё была металлической, ему пришлось бы сдерживаться, чтобы не полоснуть себя ножом. «Чёрт, прости», — говорит он парню-химере сквозь стиснутые зубы. За это он засунет кому-нибудь в задницу свою металлическую ногу по колено. «Ты в порядке?»

К изумлению абсолютно всех присутствующих, Тюремная Стрижка начинает хохотать как сумасшедший. «П-простите», — рявкает он, но по его виду этого не скажешь. Его жидкие тёмные волосы развеваются, когда он сгибается пополам от смеха. «Он просто — через всю комнату — о, чёрт возьми...»

С ребёнком всё в порядке, он не выглядит так, будто он — он? — ранен, и смотрит на Эда огромными выпученными глазами. «Скрещенный с летучей мышью, с такими глазами и ушами», — думает Эд, испытывая тошноту от злости. Маленький мальчик-химера ростом не выше колена, и на нём что-то вроде грязной тряпки, обмотанной вокруг талии. «Прости», — повторяет Эд, стараясь не показывать, что он всерьёз подумывает о том, чтобы пытать всё ещё смеющегося волшебника карболовой кислотой. «Как тебя зовут?»

— Это существо, — выдыхает Психопат-Придурок, вытирая глаза. — Это домашний эльф.

— Я тебя, чёрт возьми, спрашивал?

Это, по крайней мере, заставляет Психованного Тюремного Придурка перестать смеяться. Даже собаки на картине перестают лаять. — Эй, он мой домашний эльф, — говорит Психованный, хмурясь, и признаётся в этом, будучи достаточно самоубийственным или глупым. — Он всё равно не собирался тебе отвечать.

— Значит, это ты с ним так поступил, — очень спокойно говорит Эд, стягивая с рук белые хлопковые перчатки и доставая из внутреннего кармана пиджака чёрные кожаные. — Полезно знать.

— Что ты с ним сделал? Это ты пинком отправил его через всю комнату, — говорит Психо, хмуро глядя на Эда и доставая из кармана волшебную палочку.

“Это как раз то, что происходит, когда вещи телепортируются в мое личное пространство”, — категорично говорит Эд, потому что он не продержался бы в живых так долго, не пиная вещи, которые внезапно оказываются чертовски близко к нему. Он сгибает руки в тяжелых перчатках, улаживая посадку, и поворачивается к Психо. “Есть большая гребаная разница между рефлексом и тем, чтобы делать это с ребенком”.

— Серьёзный ничего не сделал существу, — резко говорит Усач, делая шаг вперёд. — Он тоже не ребёнок. Он просто домашний эльф.

— У вас... тоже нет домашних эльфов? — неуверенно спрашивает не-рыжая девушка, тоже делая шаг вперёд, как будто они с Усачом действительно собираются что-то сделать, чтобы остановить Эда. — Если у вас нет оборотней...

Мальчик-химера не сдвинулся с места, где он прислонился к стене, наблюдая за ними и переводя взгляд с одного на другого. Эд сжимает правый кулак, перчатки скрипят. Он не знает, что такое домовой эльф, но эти ублюдки, похоже, чертовски уверены в этом. — Тебе знакомо слово «химера»?

За это он получает много недоумённых взглядов. «Э-э... ты имеешь в виду львиную голову, змеиный хвост и козлиное тело? Мой брат однажды присматривал за детёнышем по работе», — предлагает один из рыжеволосых.

— Нет, — говорит Эд, хотя это звучит так, будто какой-то чёртов извращенец-алхимик бросил в круг целый зоопарк животных и дал им волю. — Я говорю о трансмутации человека в животное.

Снова воцаряется тишина, большинство волшебников переглядываются в недоумении. «Подождите. Трансфигурация — это алхимия», — внезапно говорит не рыжеволосая девушка, прикусывая губу. «Вы думаете, что это существо было… создано?»

— Ты хочешь сказать, что это не так? — напряжённо произносит Эд. Если она хотя бы знает, что такое алхимия , то это уже делает её гораздо более подкованной в этом вопросе, чем остальные умники.

Девушка качает головой. На её лице читается облегчение и любопытство, но больше всего она уверена в себе. «Я изучала домашних эльфов. Нет никаких упоминаний о том, что они были созданы искусственно. В самых ранних текстах говорится о том, что они жили группами в густых лесах. Насколько я могу судить, это естественный магический вид, которому волшебники промыли мозги».

Эд поворачивается к парню. «Ты таким родился?»

— Ответь ему, — говорит Психо.

Парень смотрит на Эда. «Рождённый таким», — наконец произносит он хриплым голосом.

«Ты вообще когда-нибудь был человеком?» — спрашивает Эд, сосредоточившись на том, чтобы превратить Психо в унитаз.

И это, несомненно, насмешка. Не детское выражение лица. «Нет».

Часть напряжения, сковывавшего плечи Эда, спадает, и он расслабляет руки. Он медленно выдыхает сквозь зубы, кивает и снова поворачивается к Психо. — Так ты просто считаешь забавным, что я его пнул?

— Знаешь что? Да, — злобно говорит Психопат. — Тварь сама напросилась. Он бы продал нас всех тёмному лорду за заплесневелое печенье. Мы даже не можем его освободить, потому что он сбежит и расскажет пожирателям смерти всё, что знает, даже если из-за этого погибнет сам.

«Значит, ты называешь его существом, командуешь им, смеёшься, когда ему больно, и держишь его у себя против его воли, — язвительно говорит Эд. — Я бы тоже был чертовски рад продать тебя на таких условиях. И что это, чёрт возьми, за промывание мозгов?»

«Это продолжается уже несколько поколений, — с удивительной горячностью говорит девочка-всезнайка, которая знает об эльфах всё. — Дошло до того, что теперь они сами учат себя тому, что их место — в рабстве, что они заслуживают ужасных наказаний и должны жить в ужасных условиях. Многим из них настолько промыли мозги, что они боятся быть освобождёнными».

— Значит, он раб, — заключает Эд, и кожа на костяшках его пальцев в перчатках скрипит. — И такое дерьмо там в порядке вещей. Неудивительно, что практически никто не хочет отправляться в Волшебный мир; единственная настоящая загадка — почему Син, чёрт возьми, не вынужден постоянно иметь дело с волнами беженцев из этой адской дыры.

— Это очень распространённое явление, — тихо и с горечью говорит Умница. Она опускает взгляд. — И я действительно ничего не могу сделать. По крайней мере, сейчас.

— Ты не можешь просто открыть дверь? — спрашивает Эд, и в его голосе слышится скорее раздражение, чем недоверие. — Я подержу этого психа, а ты расчисти путь в коридор.

«Ха!» Психопат лает.

Умница-разумница слегка улыбается, но улыбка быстро сходит с её лица, и она качает головой. «Домашние эльфы привязаны своей магией к дому и хозяину дома. Чтобы освободить эльфа, хозяин должен сделать это намеренно».

Эд сверлит Психопата пронзительным взглядом. «Я уверен, что смогу его убедить».

Умница снова качает головой. «Это подвергнет опасности всех нас, — тихо говорит она. — Он действительно пойдёт и всё расскажет тёмному лорду».

— Мы правда не можем его освободить, — говорит Усач, и в его голосе слышится извинение. Он кладёт руку на плечо Умника. Эд оглядывает комнату: никто больше ничего не сказал, и никто из них не выглядит удивлённым, обеспокоенным или хотя бы смирившимся. Им всё равно. — Он ясно дал понять свои намерения.

— Я знаю, — более резко отвечает Умница, хотя она снова опускает взгляд, и её пушистые волосы падают на лицо. — Но это не значит, что всё это не отвратительно.

Эд взвешивает все «за» и «против» того, чтобы раздробить Психопату обе скулы, а затем перейти к тому, чтобы отвесить каждому здесь присутствующему волшебному засранцу пощечину, чтобы они запомнили этот разговор. Если он это сделает, Мустанг будет отчитывать его часами, но это не остановит Эда, а лишь заставит его задуматься о том, чтобы просто превратить жизнь Психопата в ад. В этом вопросе у Мустанга есть железная политика: не ставь меня в неловкое положение, если тебя поймают.

Если... домашний эльф... явно собирается отправиться прямиком к своему господину, то, освободив его, Эд быстро доберётся до террористов.

Если эльф собирается продать информацию — если волшебники говорят правду или даже знают правду, — то эльф попытается организовать встречу с террористической группировкой. Все волшебники, похоже, уверены, что террористам нужна эта информация, а значит, велика вероятность того, что террористы действительно попытаются встретиться с эльфом. Таким образом, Эд сам приведёт их к себе.

— Подожди, — резко говорит Эд, у которого начинает зарождаться ужасное подозрение. — Какова именно политическая программа террористов? Чего они добиваются? Потому что, если в нормальном обществе можно спокойно владеть рабами, то вполне возможно, что те, кого называют террористами, — это просто неудобные активные люди, которые верят в неудобные вещи, такие как права человека и, о, конец рабству. «Твои пожиратели смерти. Чего они, чёрт возьми, хотят?»

— Убить всех, кто родился маглами, — резко говорит один рыжеволосый парень. — Вы, маглорождённые, совсем оторвались от реальности, да?

Эду было плевать, насколько отсталыми считают его работорговцы. «И что это такое?» — спрашивает он с галактическим терпением.

— Я, — говорит Умница. — И все остальные, как я. — На секунду Эду кажется, что она имеет в виду свою этническую принадлежность, потому что она определённо выглядит так, будто родом откуда-то, где намного солнечнее, чем у остальных этих молокососов, но потом она говорит: — Ни у одного из моих родителей нет магии. Вот что значит «магглорождённая» — мои родители маглы. — Она кривит губы. — Пожиратели смерти считают, что это делает меня нечистой.

— Они тоже хотят власти, — говорит Усач, глядя на Эда. — Но расовые предрассудки занимают центральное место в их планах и являются основой их стратегии вербовки. Порабощение и массовое убийство маглов, магглорождённых и представителей других рас, которые считаются низшими по своей природе, — излюбленная тактика и общая цель пожирателей смерти.

— Хм. Не крестовый поход против рабства, а просто старый добрый геноцид. На самом деле это немного удручает, но так всё становится проще.

Кроме того, эльф может телепортироваться. Эд в данный момент не может. Прежде чем он освободит эльфа, ему нужно хотя бы понять, как его выследить. В любом случае, телепортация должна быть в начале его списка магических штучек, которые нужно разгадать.

Эд сжимает и разжимает кулаки, затем начинает снимать перчатки, чтобы заменить их на белые. — Кто-то что-то говорил о завтраке?

Глава 4

Примечания:

Гермиона, мы все знаем, что ты питаешь слабость к горячим иностранцам и что этот парень хотя бы слышал о периодической таблице, но Эд слишком напряжён для тебя

* * *

Эльф... бросает на Эда последний долгий загадочный взгляд и исчезает с очередным хлопком, так что с этой проблемой можно пока покончить. Волшебники выглядят так, будто хотят что-то сказать Эду, но не могут придумать, что именно, поэтому он решает избавить их от бремени размышлений, к которым они явно не готовы, и сам направляется на кухню.

Однако он приходит последним: он не ожидает, что еда окажется испорченной, потому что сыр и ветчина, которые он ел раньше, были вполне нормальными, но у него нет ни малейшего желания устраиваться за уютным общим столом этой компании сумасшедших на кухне, тем более что тарелки, салфетки, кружки, столовые приборы и чайники с кипятком летают в воздухе, расставляя сами себя. Эд, чёрт возьми, остаётся в коридоре, пока все не рассядутся и не утихнет вихрь одержимой кухонной утвари, но он не может заниматься телепортацией на пустой желудок. Он входит.

— Элрик, не так ли? Твоя тарелка здесь, — говорит Леди Завтрак, когда он пытается сесть в самом дальнем углу кухни. Она указывает на всех подростков, собравшихся в дальнем конце, подальше от взрослых.

— Ты что, только что пытался посадить меня за детский столик? — безучастно спрашивает Эд, слишком потрясённый этой идеей, чтобы по-настоящему разозлиться.

— Простите?

— Неважно. Я постою. — Эд берёт тарелку с яичницей и тостами и прислоняется спиной к стене, опираясь на край кухонной столешницы. — Спасибо за еду. Я бы заплатил, но мой командир — полный придурок, он бросил меня здесь, даже не спросив, знаете ли вы, ребята, что такое деньги.

Это заставляет всю рыжеволосую половину комнаты ощетиниться. «Да, мы в курсе, спасибо», — язвительно говорит один из них.

— Грей. Что это за штука? — спрашивает Эд, откусывая половину тоста. Он закатывает глаза и проглатывает то, что было у него во рту, под пристальными враждебными взглядами. — Бумага, монеты, волшебные желания, кредит, что?

«Ты не знал, потратили ли мы деньги?» — недоверчиво спрашивает один из рыжеволосых детей.

— Ты творишь «волшебство», — саркастически говорит Эд, изображая пальцами заячьи уши. — Откуда мне, чёрт возьми, знать, как ты за всё платишь?

— Волшебные деньги — это монеты, — вставляет Умник. — В маггловских деньгах тоже есть монеты, но они мелкого достоинства. В основном у них бумажные деньги и кредиты. Она оборачивается к рыжеволосой девушке, чтобы посмотреть на него. — Прости… кто, ты говоришь, бросил тебя здесь?

— Мой командир, — скучающим тоном говорит Эд. — Командир. Он оплатит мой счёт. Вы все занимаетесь самообороной?

— Ты служишь в армии? — спрашивает Умник, и по всей кухне разносится эхо удивления. — Так вот почему ты здесь?

— Ты не ответил на мой вопрос, — замечает Эд, проявляя больше вежливости, чем мог бы, поскольку Умник, похоже, единственный, у кого есть и совесть, и мозги.

— Мы несовершеннолетние, — говорит она, пожимая плечами. — Нас не возьмут.

— Гермиона, — тихо говорит Усач, сидящий за столом, тоном мы уже это обсуждали.

«Ты же знаешь, что для того, чтобы быть линчевателем, не обязательно официально вступать в какой-то клуб, верно, — замечает Эд, потому что это один из его самых нелюбимых тонов. — Тебе не нужен специальный значок или что-то в этом роде. Ты просто выходишь и делаешь то, что должен делать».

Хозяйка закусочной от неожиданности ахает, как будто Эд снял штаны и обмочился прямо на стол. «Элрик, она же ребёнок!»

— И у тебя проблемы с террористами, — замечает Эд, в основном для того, чтобы позлить. — Не похоже, чтобы их волновало, сколько тебе лет.

— Мы об этом и говорим, — отвечает Умник с видом человека, которого полностью оправдали.

«Магглы идут в армию в семнадцать лет», — говорит один из близнецов тоном, который говорит о том, что они возвращаются к привычному спору.

«Похоже, у волшебников в Неизведанных землях тоже есть армии», — говорит второй близнец.

— Да, Элрик, когда ты вступил в отряд?

— Двенадцать, — невозмутимо отвечает Эд. Все перестают жевать. — Но я был особенным.

«Двенадцать?» — в ужасе спрашивает Леди Завтрак.

— Да, у меня были дела, — уклончиво отвечает Эд. Он столько раз сталкивался с о боже, тебе было двенадцать?!?!? истерикой, что его мозг просто пропускает этот момент, хотя поначалу лица людей обычно выглядят довольно забавно. — Почему ты так переживаешь из-за того, что учишь детей самосуду? Это намного лучше, чем в армии. Конечно, платят гроши, но, по крайней мере, не нужно выполнять приказы. Или предстанете перед военным трибуналом.

На лицах взрослых читается жалость, что смешно со стороны волшебников, но близнецы смотрят на него так, словно только что проснулись на фабрике сладостей. «Ты сильно переживаешь из-за военного трибунала, Элрик?»

«Можно ли сказать, что они занимают важное место в вашей жизни?»

— Э-э, нет, — говорит Эд. — Они знают, что если меня уволят, я просто пойду зарабатывать сумасшедшие деньги в частном секторе. Хотя, честно говоря, они, наверное, больше беспокоятся о том, что он переметнётся к Сингу или ещё куда-нибудь. Или вернётся на Восток и создаст культ. Скорее всего, и то, и другое.

«А тебя не посадят в тюрьму за то, что ты предстал перед военным трибуналом?» — обеспокоенно спрашивает Умник.

Эду приходится смеяться. «О, это хорошая шутка, — фыркает он. — Тюрьма! Это смешно. Это смешно, потому что гораздо сложнее использовать человека, который сидит в тюрьме. В армии они могут просто отдавать тебе приказы».

«Судя по твоему голосу, тебе не очень нравится служить в армии», — замечает единственная рыжеволосая девочка в классе.

Эд пожимает плечами и возвращается к своему завтраку. «Платят хорошо». Это далеко не единственная причина, по которой он не разбил свои алхимические часы о голову Мустанга и не сбежал в закат после Дня Обещаний, но вряд ли эти ромашки что-то поймут.

«Но вы же только что сказали, что в частном секторе можно заработать много денег», — говорит рыжеволосый парень с хвостиком, перебивая взрослого за столом.

Эд снова пожимает плечами. «Но я почти не проводил исследований», — говорит он, доедая тост.

— Что за исследование? — оживляется Умник.

— Алхимия, — говорит Эд, пряча закатившиеся глаза за тем, что отправляет в рот ещё одну порцию еды.

Близнецы переглядываются. — Как свинец в золото?

— Это незаконно, — спокойно говорит Эд, намазывая яичницу последним кусочком тоста.

— Так ты сделал это? — спрашивает другой близнец, и теперь все смотрят на Эда с огромным интересом.

— Э-э, все это уже делали, — говорит Эд, хмуро глядя на них. «Превращение свинца в золото» — это что-то вроде третьей страницы детской книжки по алхимии. «Это самая популярная демонстрация на всех школьных ярмарках».

Снова обмен взглядами. — Но это же незаконно?

— Они превращают его обратно, — раздражённо говорит Эд. — Это разрешено для школьных демонстраций и прочего. Просто нельзя заниматься подделкой. Когда золото начинает появляться из ниоткуда, в первую очередь проверяют городских алхимиков, и если вас поймают, вам грозит семь лет военной службы. Большинство алхимиков не утруждают себя этим.

— Это с тобой такое случилось? — спрашивает Умник, широко раскрыв глаза.

— Что? Нет. — Как будто его бы поймали, даже когда он был ребёнком в Ресембуле. — Превращение свинца в золото — это самая скучная хрень на свете, просто отбей три протона, и всё готово. Это требует хорошего контроля, потому что, если ты не знаешь, что делаешь, можно измотать себя, просто вбрасывая энергию в массив и используя его как монтировку, когда нужен скальпель, но Эд не собирается им об этом рассказывать. Вот почему военные начали вербовать фальшивомонетчиков вместо того, чтобы просто отправлять их на расстрел: если вы достаточно хороши, чтобы делать это эффективно, и достаточно смелы, чтобы думать, что вам это сойдёт с рук, они могут вас использовать.

“Выбивать протоны?” Спрашивает Умник, глаза его становятся еще больше. “Но — только -для вас — ускорители частиц могут это делать”.

— Ускоритель частиц? — Эд взвешивает слова, обдумывая их. — Ладно, да, не совсем точно, но «алхимик» звучит лучше. Он склоняет голову набок и смотрит на Умницу, которая смотрит на него с чем-то вроде тревоги. Она не идиотка. — Где ближайшая библиотека?

Едва эти слова слетают с его губ, Эд вспоминает, что Мустанг не смог прочитать листок, который дал ему Пират. Он резко откидывает голову назад, ударяясь о шкафчики, и шипит сквозь зубы. «Чёрт. Во-первых. Есть ли камень-переводчик для книг?»

«Зачем тебе библиотека?» — с подозрением спрашивает Психо.

“К черту книги, придурок”, — огрызается Эд. “Как ты думаешь, что я буду делать в библиотеке?”

Психопат прищуривается. «Так вот зачем тебя сюда отправили военные? Чтобы ты сидел и читал книги?»

— Наверху есть библиотека, — быстро говорит Умник, прежде чем Эд успевает превратить штаны Психопата в его стул и подстричь его столовыми приборами. — Я знаю заклинание для перевода текста — оно для греческого, но мы могли бы попробовать его модифицировать?

— Наверху? Отлично, — говорит Эд, со стуком ставя тарелку на стол и отталкиваясь от него. — Пойдём.

— В библиотеку входить небезопасно, — тут же говорит Усач, обменявшись быстрым взглядом с Психом, который кричит: ни за что на свете. — Там ещё не убирались, и в любом случае там полно тёмных книг.

— Существо, не впускай никого в библиотеку, — более прямо приказывает Психо, сверля Эда взглядом. Ничего не происходит, но Психо не выглядит разочарованным, злым или ещё каким-то, так что, вероятно, эльф услышал его своими волшебными эльфийскими ушами.

Эд прищуривается в ответ. «Ладно, пойдём поищем другую библиотеку», — говорит он, потому что, если он сейчас проделает дыру в стене, это перерастёт в драку, а потом Мустанг будет отчитывать его буквально несколько дней, а потом, скорее всего, назначит ему слежку в канализации. Ему просто нужно подождать, пока они ослабят бдительность, чтобы узнать, что же там такое, что они так сильно хотят скрыть.

— Эм, — нерешительно произносит Умник, но тут же оживляется. — Мы могли бы пойти в библиотеку «Добро пожаловать». Это недалеко.

— Я тоже пойду, — быстро говорит рыжая, которая не близнец.

— Я тоже, — говорит рыжеволосая девушка, поспешно поднимая свою тарелку и направляясь к раковине.

— Вам всем ещё нужно прибраться, — говорит Хозяйка Зала тоном, который, вероятно, был бы более резким, если бы она не смотрела на Эда с, как он догадывается, ужасным неодобрением.

«Да ладно тебе, мам, это же каникулы!» — говорит рыжеволосая девочка. «Мы убирались несколько дней! Кроме того, мы просто идём в библиотеку. Ну, знаешь, учиться? Книги?»

— Это небезопасно, — резко отвечает Леди Завтрак, наконец-то взглянув на своего ребёнка.

— Почему бы и нет? Волосатик сейчас там, совсем один, — резко отвечает рыжеволосая девушка, оборачиваясь к ней. — Мы все будем вместе, и ты не можешь вечно держать нас здесь! В любом случае, это всего лишь маггловский Лондон!

— Я магглорождённая, — добавляет Умница-Разумница таким рассудительным тоном, что кажется, будто она очень ответственная, особенно рядом с мисс Рыжей. Эд бы знал, потому что Эл часто использует этот тон рядом с Эдом, и это производит сокрушительный эффект. — Я знаю, что к чему.

«Никто из вас не взрослый,» — резко бросает Леди Завтрак.

— Фред и Джордж могут пойти с нами, — тут же возражает мисс Рыжая.

Усач и Психопат явно полны решимости не дать Эду прикоснуться ни к одной интересной вещи в этом доме, и с каждой секундой мысль о том, чтобы убраться отсюда ко всем чертям, звучит всё заманчивее. «Я взрослый», — бормочет Эд, которому совсем не хочется нянчиться с детьми, но при этом очень нужна библиотека. Если он рассчитывает, что волшебники сотворят чудо с книгами, чтобы он мог их читать, то ему нужно срочно начать учить их язык.

Естественно, они все его слышат. «Видите? Элрик уже взрослый. Он служит в армии, — тут же говорит мисс Рыжая. — И снова мы просто идём в а библиотеку».

— Мы тоже пойдём, — говорит один из близнецов, и они оба встают. — Мы проследим, чтобы с Руни и Джин-Джин ничего не случилось.

Столкнувшись с бандой подростков — и, честно говоря, почему она не хочет выгнать их из своего дома, — Хозяйка закусочной хмурится и уступает, хотя, возможно, это очевидно только для Эда, потому что сначала она начинает отчитывать своих детей.

Эд не слушает, потому что Психопат тоже хмурится и пристально смотрит на него. «Твой офицер просто оставил тебя здесь? Без приказа?»

— Не-а. У меня есть заказы, — отвечает Эд, чувствуя себя благосклонным перед лицом надвигающихся книг.

— И они…?

Эд пожимает плечами. «Найди библиотеку».

«Это и есть ваши указания?»

“Ага”.

— Я тебе не верю.

«Спроси у моего командира, если хочешь, — мило говорит Эд. — Он вернётся сюда... ну, если честно, то когда захочет. Я уверен, что вы отлично поладите ».

Одна из лучших форм мести, которую Эд усвоил с возрастом, заключается в том, что вместо того, чтобы самому связываться с власть имущими придурками — а он часто так делал, — он может просто передать их Мустафу. Они могут рыдать у него на груди, жалуясь на то, какой Эд злой и ужасный, в то время как Эд на самом деле идёт и делает своё дело, и в конце концов проблема либо решается с помощью подхалимства Мустафы, либо решается в корне. Беспроигрышный вариант. Эл мог бы даже назвать это дипломатией.

И Психо выглядит по-настоящему несчастным, но в то же время он как будто знает, что ничего не может поделать, а это любимый взгляд Эда на людей. Он, чёрт возьми, надеется, что Психо будет жаловаться: Мустанг заслуживает чёртовой головной боли за то, что бросил Эда здесь, в этом адском доме, с кучей раболепных волшебников и гиперактивных чёртовых детей.

Которые, похоже, получили то, что хотели. «Пойдёмте», — говорит мисс Рыжая, выводя их всех из кухни. «Давайте, нам нужно добраться до трубы».

— Трубка, — поправляет Умник.

— Верно. Трубка.

Эду не нравится, как звучит это, но у него нет особого выбора. Ему приходится ждать у двери, пока мисс Рыжая и её брат идут за своими кошельками, а близнецы и Умник ждут вместе с ним. Все они беззастенчиво пялятся на него.

— Что ты ищешь? — спрашивает Умник, по крайней мере делая вид, что ведёт себя как нормальный человек. — В библиотеке. Ты что-то ищешь?

— Телепортация, — говорит Эд. — Теория — это хорошо, но инструкция по применению не помешает. Уравнения, если они у них есть.

Все они переглядываются, и на лице Умника читается большее противоречие, чем на лицах близнецов. — Ты имеешь в виду аппарирование?

Эд фыркает. «Я и не знаю, правда?»

— Вот, — говорит один из близнецов и исчезает с громким треском.

Эд, повинуясь инстинкту, уже разворачивается. Твинк оказывается позади него — и снова перед ним, когда Эд заканчивает разворот, подняв оружие. Твинк выглядит слегка удивлённым, но не настолько, чтобы не злиться, чёрт возьми. «Ты тоже, блин, телепортируешься?» — спрашивает он. Ключ от портала — это одно, он звучал как какое-то устройство, а эльф, очевидно, был магическим существом, ладно, хорошо, но это — «Ты тоже телепортируешься, чёрт возьми?»

— Ты выследил меня, — говорит близнец, хмурясь и звуча неуверенно.

Эд хмуро смотрит на него в ответ, потому что так и есть. «Сделай это снова», — приказывает он, на этот раз обращая внимание на то, что, чёрт возьми, заставило его насторожиться и подсказало ему «позади тебя» прямо перед тем, как появился близнец.

Это что-то очень похожее на магическое покалывание, связанное, как предположил Эд, с его боевыми рефлексами. Твин телепортируется справа от него, затем снова позади, затем слева, затем в угол комнаты, и каждый раз Эд дёргается в нужном направлении, но в основном только тогда, когда твин уже появляется. Когда твин телепортируется куда-то вне поля зрения и, предположительно, в другой комнате, Эд вообще ничего не чувствует.

Это совсем не то, что ему понадобится для слежки за телепортирующимся объектом. — Как ты это делаешь? — вместо этого спрашивает он. — Что его питает?

Близнецы переглядываются, а затем снова смотрят на него. «Наша магия?»

«Да, конечно, это магия. Как это работает?»

Они объясняют ему цель, суть, решение.

— То есть ты хочешь сказать, — говорит Эд, молясь мёртвому и отсутствующему богу, чтобы он просто неправильно понял, — что ты просто очень сильно желаешь, и это просто происходит?

«Не каждый может это сделать», — говорит один из близнецов.

«Если напортачишь, можешь умереть», — добавляет другой.

«Как ты всё портишь, — возмущается Эд. — Здесь нет никакого грёбаного уравнения. Ты просто недостаточно сильно желаешь ?»

«Да, теряем концентрацию», — говорит один из близнецов.

«Аппарировать в пьяном виде».

“Изматывай себя”.

— Не ограничивай себя в возможностях.

— Существуют антипризрачные обереги, — вставляет Умник. — Самые мерзкие из них позволяют вам замереть на месте.

— Вы можете помешать людям телепортироваться? — спрашивает Эд, сосредоточившись на важной части этой бессмыслицы.

Умник кивает. «Большинство этих заклинаний довольно сложно применить, если у вас нет много времени или вы не очень сильный волшебник, но в некоторых местах они привязаны к земле или зданиям. Вот почему нельзя аппарировать в бородавках».

— Итак, — говорит Эд, пытаясь собрать эту чёртову головоломку из фактов. — Вы говорите, что она работает на внутреннем источнике энергии. На вашей собственной… магии, конечно, неважно. Наведение на цель — это просто… визуализация пункта назначения.

«Ты можешь ходить только туда, где уже был, — добавляет один из близнецов. — Иначе это очень рискованно».

«Рискованно», — начинает Эд, готовый окончательно сойти с ума от того, что они, чёрт возьми, даже не понимают, что значит это слово, но тут мисс Рыжая с грохотом спускается по лестнице. «Быстрее, пока она не передумала», — шипит она и выпроваживает всех за дверь.

Эда подхватывает поток людей, и он старается не ворчать себе под нос. Из-за этого дерьма он не общался с подростками, даже когда сам был подростком. «А как же излучение в видимом спектре?» — спрашивает он, когда все они спешат по дорожке к выходу.

— Что «что», приятель?

«Излучение. Какое-то взаимодействие частиц создаёт это странное мерцание воздуха, связанное с магией». Они проходят через главные ворота и оказываются на тротуаре. Эд указывает на дом. Мерцание стало менее заметным, почти невидимым при дневном свете, но всё ещё присутствует по краям, там, где волшебный дом примыкает к другим.

Все они смотрят на дом, но большинство выглядит растерянным, а мисс Рыжая — просто нетерпеливой. «Я ничего не вижу», — щурится Не Близняшка.

— Я тоже, — говорит мисс Рыжая, даже не глядя на дом. — Ты уверена, что это волшебство?

«Я чувствую что-то, когда ты это используешь, — сердито говорит Эд. — И я вижу и чувствую это на магических предметах — на картине, на этом чёртовом цветочном горшке. Это похоже на тепловую дымку».

«Цветочный горшок?» — бормочет не близнец.

«Не думаю, что я когда-либо видел что-то подобное», — скептически говорит один из близнецов. «Ты сказал, что это было на картине, которую ты снял?»

— Да. И я чувствую физическое воздействие, когда ты… появляешься… рядом со мной, — говорит Эд, стараясь не скрипеть зубами. В последнее время Эл постоянно жалуется на трещины в эмали и напряжение в челюсти, но Эд не собирается, чёрт возьми, говорить: Я чувствую покалывание, когда ты телепортируешься. — А ты ничего не чувствуешь?

«Жезлы иногда нагреваются», — с сомнением говорит Умница, что подтверждает теорию Эда о радиации — по крайней мере, если она говорит об их оружии, — но никак не объясняет его понимание визуальных феноменов. Чёрт, может, это просто ещё один из тех побочных эффектов, которые возникают из-за того, что Эд столько раз проходил через Врата, что у него должна была бы появиться собственная вращающаяся дверь. Ему придётся спросить, видит ли Мустанг то же самое, хотя это может оказаться бесполезным, потому что, насколько Эду известно, у Мустанга нет способности Эда и Ала определять приблизительный элементный состав предметов на ощупь. Эд считает, что для получения этого небольшого бонуса нужно как минимум дважды побывать в другом мире: он смог это сделать после того, как потерял руку, но Ал освоил эту способность только после того, как они вернули его тело.

Эд собирается расспросить подробнее о телепортации — могут ли они телепортировать предметы самостоятельно? — но тут дверь дома начинает дребезжать, и мисс Рыжая тут же оборачивается и хватает братьев за свитера. «Бегите, бегите, бегите!» — шипит она, и, чёрт возьми, Эда подхватывает толпа подростков-переростков, которые несутся по тротуару так, будто крыльцо вот-вот взорвётся.

Затем дверь за их спиной с грохотом распахивается, и Эд решает, что в его интересах не терять больше времени и отправиться в библиотеку. Он записывается на приём.

Дети довольно быстро замедляют шаг, тяжело дыша, что говорит о том, что они возвращаются к ходьбе из-за дискомфорта, а не по собственному желанию. Затем они все сбиваются в кучу за Умником и ведут себя как новобранцы на оккупированной территории. Эд начинает подозрительно оглядываться по сторонам, но всё выглядит как обычно: как только они выходят из жилого квартала, улицы довольно быстро заполняются людьми, а эти странные гладкие машины носятся туда-сюда, скапливаясь и толкаясь на цветных электрических светофорах. Никто не одет слишком экстравагантно, и никто не обращает внимания на их группу, хотя для Эда всё это кажется немного сюрреалистичным. Это определённо не похоже на город, которому угрожают террористы.

До железнодорожной станции идти недалеко, но они задерживаются на минуту, когда Эд замечает припаркованный мотоцикл ярко-красного цвета, из-за которого он чуть не пытается трансмутировать камеру из подручных материалов. Ему нужно сфотографировать этот мотоцикл. Вернувшись, он трансмутирует свой мотоцикл, чтобы он выглядел точно так же. Все машины здесь выглядят странно, но этот мотоцикл — платонический идеал того, какими должны быть все мотоциклы. Если бы Эд был один, ему бы грозила серьёзная опасность... позаимствовать его. Он бы вернул его. Со временем. Наверное.

Положение спасает предполагаемый владелец, появившийся как раз в тот момент, когда рыжеволосая мисс начинает выглядеть так, будто готова увести Эда за собой. «Я бы хотел трахнуть твой мотоцикл», — честно говорит Эд парню, жестикулируя, а затем, заметив недоумение на лице незнакомца, говорящего со мной на иностранном языке, жестикулирует ещё красноречивее.

Кто-то из волшебного отряда взвизгивает, но парень на велосипеде ухмыляется и машет в ответ, так что Эд подмигивает и машет ему в ответ, поворачиваясь к вокзалу. Близнецы и мисс Рыжая смотрят на него с восхищением и задумчивостью, в то время как Не-Близнец и Умник выглядят подавленными. «Ты не можешь этого сделать!» — шипит Умник, направляя их к эскалатору.

— Только что, — отвечает Эд, не пытаясь понять, что именно вызывает у них истерику. У него есть вопросы поважнее. — Когда усатый парень сотворил волшебство перевода, разве оно не распространяется? Должен ли он сделать это с обеими сторонами, чтобы всё сработало?

“Что?”

«Парень на велосипеде меня не понял», — говорит Эд. «Подожди, это что, всего один язык? Ты меня понимаешь?» — заканчивает он на синском.

— Да, — отвечает она, и теперь в её взгляде больше недоумения, чем смущения. — Я не распознала заклинание перевода, но оно звучало обобщённо. Если… велосипедист… вас не понял, то да, вероятно, это заклинание работает в обе стороны…

«Это полный отстой», — говорит Эд, мысленно отправляя все технические вопросы по переводу Элу. Если он начнёт думать о том, как с его разумом проделали магию только ради какого-то грёбаного перевода , он свернёт с исследовательского пути и не вернётся, пока не получит какие-нибудь грёбаные ответы.

— Ты это сказал, — бормочет Не Близнец.

На вокзале грязно, но всё же чище, чем привык видеть Эд, даже в Сентрале; здесь много полированного металла. Умник подводит их к ряду билетных автоматов и уверенно начинает засовывать в один из них бумажные купюры. Эд с интересом наблюдает за происходящим и пытается понять, можно ли по номиналу определить, что они считают в десятичной системе, когда мисс Рыжая поворачивается ко всем с впечатляюще решительным выражением лица. «Пойдём навестим волосатого».

Как ни странно, это заставляет всех замолчать и переглянуться, как будто она сказала: давайте снова ограбим банк. И как будто они рассматривают такую возможность. «Ого, а как же поход в библиотеку?» — спрашивает Эд.

— Мы можем сходить туда потом, — нетерпеливо говорит мисс Рыжая. — Когда ещё у нас будет такой шанс?

— Мы не можем, — с грустью говорит Не Близнец, и все полностью игнорируют Эда.

— Почему бы и нет? Мы знаем, где он живёт, — говорит мисс Рыжая.

«Только Фред и Джордж умеют аппарировать, а у нас нет ни мётел, ни чего-то подобного», — говорит Не-Близнец.

— Мы можем поехать на поезде, — тихо говорит Умник. — Это займёт пару часов, но мы справимся. От Ислингтона до Суррея не так уж далеко.

«Дверь-Гантель сказала, что у него там защита», — с сомнением в голосе произносит Не-Близнец.

— И что? Мы просто пришли в гости, — резко говорит мисс Рыжая. — Кроме того, ты сказала, что у него решётки на окнах. Ты сказала, что его дядя запер его, как животное. И нам даже не разрешали писать ему всё лето...

— Кто волосатый? — перебивает Эд, решив, что пора выяснить, что за подростковый побег из тюрьмы они тут планируют.

Близнецы испуганно смеются, а Рыжие № 1 и № 2 фыркают от удовольствия. Умница прикусывает губу и улыбается. — Не волосатая, — говорит она. — Волосатая.

«Ты только что дважды повторил одно и то же слово», — говорит Эд, который уже смирился с тем, что перевод никуда не годится.

— Волосатик — наш друг, — говорит Умник. — Полагаю, для тебя это... звучит как «Волосатик».

«Волосатый гончар», — говорит Не-Близнец, как будто это что-то проясняет.

— Волосатый гончар, — скептически повторяет за ним Эд. — Звучит грубо.

Близнецы тут же покатываются со смеху. «Волосатая керамика — это круто», — хохочут они в унисон, заставляя прохожих оборачиваться.

«Почему бы тебе просто не подвезти меня до библиотеки?» — говорит Эд, не задавая вопрос.

От этого Умник внезапно по-настоящему чувствует себя виноватым. «Что?» — угрожающе спрашивает Эд.

— Прости, Элрик, — неохотно говорит она. — В маггловских библиотеках нет ничего о аппарации, а в магические мы не можем попасть самостоятельно.

Эд смотрит на неё. «Ты упоминаешь об этом сейчас?»

— Мы все уже согласились пойти в библиотеку, ещё до того, как узнали, что ты ищешь, — тут же возражает мисс Рыжая, а затем добавляет, когда Эд бросает на неё сердитый взгляд: — И мы поможем тебе попасть в библиотеку, когда вернёмся домой.

Эд скрещивает руки на груди. «Попробуй ещё раз. Мне не нужна твоя помощь, чтобы попасть туда».

— Против домашнего эльфа? Да, так и есть, — тут же отвечает она. — Это существо может настроить против тебя весь дом, а Серьёзный отдал ему прямой приказ. Он должен держать всех на расстоянии, несмотря ни на что. Он может сделать с тобой много чего неприятного, просто выполняя этот приказ, и он запомнит, кто пнул его так сильно, что он улетел сегодня утром.

— Да? И что ты собираешься с этим делать? — спрашивает Эд. — Если этот эльф такой крутой.

«Заставь Серьёзного отдать ему противоречивый приказ, — легко говорит мисс Рыжая. — Существо не попытается остановить тебя самостоятельно, он ненавидит Серьёзного. А Серьёзный не заподозрит, что я что-то замышляю».

«Это правда, — говорит близнец. — Никто и не ждёт, что Джинни будет идеальной».

Эд обдумывает варианты, которые, чёрт возьми, раздражают его по всем фронтам. Попытка найти библиотеку самостоятельно займёт слишком много времени, и он подозревает, что если не оставить детей в покое, то придётся сдаться, связать их с помощью алхимии и заставить выдать местонахождение библиотеки. А потом тащить их всех за собой, предположительно связанных и с кляпами во рту. Он не знает, какие здесь библиотекари, но сомневается, что им понравится, если он приведёт пятерых подростков в самодельных тюремных кандалах.

Кроме того. Формально Эд согласился присмотреть за этими хулиганами, даже если он согласился под ложным предлогом и, как таковой, не связан условиями договора ни в одном разумном суде. Присмотр за детьми — это не то же самое, что другие договоры. От детей нельзя просто так отказаться, даже если они коварные и вероломные отпрыски волшебников.

— Вы все мне должны, — резко говорит он, прерывая стандартные оскорбительные высказывания в адрес братьев и сестёр, доносящиеся от рыжеволосых. — Не думайте, что я не возьму с вас деньги.

— Верно, — твёрдо говорит мисс Рыжая, девушка, у которой напрочь отсутствует инстинкт самосохранения. — Гермиона, за нами следят?

Умник хмурится. «Я не могу активировать законы о магии для несовершеннолетних. Фред, Джордж, вы знаете...»

К этому моменту большая часть их слов превращается в бессмыслицу, потому что всё больше похоже на то, что магическая терминология просто не переводится. Эд с отвращением оборачивается, чтобы хотя бы взглянуть на билетный автомат, и в этот момент Умник прерывается и спешит к нему, чтобы доложить купюры и забрать выпавшие бумажные билеты. Эду бесцеремонно суют один из них в руку и быстро проводят через турникет.

По крайней мере, их числовые символы совпадают. То, что Эд видел из их алфавита, похоже на сильно упрощённые древнедрахманийские руны, но приятно осознавать, что математика — это математика. Хотя, учитывая везение Эда в стране волшебников, они, скорее всего, используют числа задом наперёд, вверх ногами или ещё каким-то бессовестным образом.

Оказывается, эти поезда — это система метро, как в Баочжэ, только они ездят по подземным туннелям, а не по надземным путям над городом. Когда они садятся в поезд, рыжие ведут себя так, будто никогда в жизни не выходили из дома, смотрят на всех и с любопытством трогают поручни, что немного настораживает Эда: «Неужели эти дети выросли в секте?» Только Умница ведёт себя нормально, хотя, если Эд правильно читает по её лицу, она смущается, когда хватает Мисс Рыжую и Не Близняшку и усаживает всех в самый угол вагона.

Эд стоит, уперев локоть в столб, и смотрит на них сверху вниз. Расспрашивать кучку подростков — не самый лучший метод исследования, но сейчас у него нет других вариантов, и он понятия не имеет, сколько времени займёт эта поездка. «Что за чушь про рождение в духоте? Ты волшебник, а твои родители — нет? Магия передаётся по наследству или слово «волшебник» означает не то, что я думаю?»

Все дети оглядываются по сторонам, как им, вероятно, кажется, совершенно непринуждённо, словно хотят убедиться, что никто на них не смотрит и не подслушивает. Из-за этого у них такой вид, будто они собираются провернуть какую-то шестистороннюю сделку по продаже наркотиков. «Что?» — прямо спрашивает Эд, не оглядываясь. На них никто не смотрит, кроме пожилой женщины, которая сидит через проход слева от него, и она только и делает, что пялится на его задницу.

— Магглы не знают о нас, — тихо говорит мисс Рыжая, прищурившись и глядя на женщину позади Эда.

— Что, серьёзно? Вы здесь изолированы? — недоверчиво спрашивает Эд. — Ты хочешь сказать, что именно поэтому вы все ведёте себя так, будто нас вот-вот застукает школьный инспектор?

— Здесь все маглы, — неловко говорит Не-Близнец, оглядываясь по сторонам. — Они не должны знать о нас.

«Серьезно? То есть все? Весь поезд?»

Оба близнеца одновременно пожимают плечами. «Ну да. Насколько нам известно. Волшебники обычно держатся подальше от маггловского мира».

— Например, что? Метро?

— Большинство волшебников летают, — бормочет Не-Близнец. — Или пользуются дымоходом.

— Вместо тюбика? — саркастически спрашивает Эд.

«Большинство городов населены маглами, — говорит один из близнецов, снова пожимая плечами. — Волшебники обычно селятся в волшебных деревнях».

— Это полный отстой, — честно говорит Эд. — Как ты вообще что-то делаешь? Чёрт, ты же говорил, что твои родители не волшебники. Как ты это скрываешь?

— Мои родители знают, — говорит Умник, слегка поджимая губы. — Для родителей магглорождённых есть специальное разрешение.

«Существуют законы, призванные гарантировать, что маглы ничего не узнают, — говорит Не-Близнец. — Вот почему мы не можем колдовать вне школы, пока не достигнем совершеннолетия. Это называется законом о секретности».

«Звучит чертовски неэкологично», — говорит ему Эд и добавляет, обращаясь к рыжеволосой: «Хватит пялиться. Это общественный транспорт, люди начинают обращать на тебя внимание, только если ты начинаешь обращать внимание на них».

— А как у тебя там? — с любопытством спрашивает близнец, когда мисс Рыжая бросает на него сердитый взгляд, но, по крайней мере, перестаёт сверлить взглядом бабушку. — С помощью… алхимии?

«Алхимиком может стать каждый, — говорит Эд, а затем, вспомнив о точности, поправляется: — Точно так же, как каждый может изучать физику. У кого-то это получается само собой, кому-то требуются годы, чтобы понять самые основы, а кто-то так сильно сопротивляется, что оно того не стоит. Но научиться может каждый».

У Не-Близнеца всё лицо сморщилось. «Магглы могут заниматься алхимией?»

«Я не волшебник», — многозначительно говорит Эд.

Умные штанишки выглядят очень задумчивыми. “Однако вся ваша страна непригодна для пятен”, — говорит она наполовину себе. “Интересно, меняет ли это положение вещей”.

«До сих пор не понимаю, что это, чёрт возьми, значит», — уверенно говорит Эд.

«Это значит, что на всю вашу страну наложены чары, которые делают её невидимой для маглов», — говорит один из близнецов.

Эд, чёрт возьми, серьёзно в этом сомневается. «У нас нет волшебников».

— Что, вообще всё? — говорит Не-Близнец, широко раскрыв глаза от удивления.

— Нет, — многозначительно отвечает Эд. — Люди знают о вас, ребята, но в основном никто не хочет пересекать границу даже для того, чтобы просто навестить вас. Теперь, когда я здесь, я понимаю почему, — добавляет он себе под нос.

Хотя, если честно, этот поезд метро неплохой, и если бы Эд не был здесь по работе и не торчал с детьми, он бы с удовольствием исследовал город. Ему определённо хотелось бы провести больше времени с этим мотоциклом и другими подобными ему. Может быть, больше людей приезжало бы сюда, если бы самый простой переход через аномалию не находился в заднице Синга.

Не то чтобы он рассказывал об этом детям. Если они живут в каком-то безумном уединённом культе волшебников, то, скорее всего, не могут справиться с тем, что их мировоззрение перевернулось с ног на голову. Эд вообще не может представить, как устроено их общество, если у них, очевидно, есть свои законы и правоохранительные органы, но они, судя по всему, почти не посещают города. А террористы-волшебники, очевидно, преследуют неволшебников, и что с того? Когда алхимик-изгой сходит с ума и начинает убивать, это чертовски сложно не заметить. Но, эй, если правительство волшебников говорит волшебникам, что террористов не существует…

Размышления о полной несостоятельности этой системы пробуждают в сознании Эда новое подозрение. Оно хуже, чем мысль о том, что «возможно, террористы борются против рабства», которую ему ещё предстоит подтвердить из внешнего источника. — Что питает твою... магию? — спрашивает он, стараясь говорить как можно нейтральнее. — Откуда берётся энергия?

Умник хмурится, а все рыжие переглядываются и пожимают плечами. «Мы?» — говорит Не Близнец. «Это идёт изнутри, приятель. От того, что ты волшебник».

— Сколько ты проживёшь? В среднем, — говорит Эд, чувствуя, как его настроение не улучшается, но и не ухудшается. Биарди выглядел старым — но, может быть, ему было сорок и он просто физически постарел. Эд не знает, сколько ему осталось жить, ведь он использовал себя в качестве топлива, чтобы исцелить свою маленькую проблему с колом в Бриггсе, и это никак не повлияло на его физическое состояние, но это был единичный случай. Если волшебники используют это постоянно...

— Э-э, может, сто пятьдесят? Опасности не для близнецов.

Ну, это звучит чертовски неправильно. «Как ты считаешь годы?»

— Триста шестьдесят пять дней вокруг Солнца, приятель, — озадаченно говорит один из близнецов. — Почему?

Значит, они живут значительно дольше, чем среднестатистический житель Аместриса. Что ж, хорошо. «Если ты не знаешь, на чём основана магия, которой ты владеешь, есть вероятность, что она сокращает твою жизнь, — коротко говорит Эд. — Здесь, похоже, дело не в этом, но это не внушает мне особого оптимизма в плане выяснения того, откуда она всё-таки берётся. Вся энергия откуда-то берётся. Всё имеет свою цену».

«Что даёт алхимия?» — с любопытством спрашивает Умник. «Алхимики-волшебники не упоминают об источнике энергии — предполагается, что это применение магии».

— Тектонический сдвиг, — раздражённо отвечает Эд. Он не может не хочет объяснить, но, серьёзно, у них есть вопросы поважнее. — Или, если ты делаешь это по-сински, то это называется «пульс дракона», и я на шестьдесят процентов уверен, что это солнечное излучение. Ты серьёзно не знаешь, что питает твоё дерьмо? Кто это изучает?»

«Есть… некоторые исследователи, которые изучают руны», — неуверенно говорит Умник.

«А что насчёт университетов? Какие там вообще исследовательские программы?» — спрашивает Эд, потому что «какие-то ребята где-то изучают руны» — это не то, что он хотел бы услышать, когда ищет рецензируемые научные исследования.

Теперь Умница выглядит так, будто только что почувствовала неприятный запах и поняла, что он исходит от неё. «Единственный известный мне университет для волшебников находится в Бангладеш, — недовольно говорит она. — Во Франции есть специализированные академии, но они в основном занимаются заклинаниями. Я не знаю, проводят ли они исследования».

Эду требуется добрая пара секунд, чтобы полностью осознать, что, черт возьми, она только что сказала. “Один университет?” Этого не может быть. “Мы говорим об одном и том же?” Пожалуйста, пусть они говорят о двух разных вещах. “Высшее образование? Место, где люди получают степени? Публикации? Исследования? Твою мать, как вы, люди, находите врачей?”

Его уже по-настоящему тошнит от всех этих каких? взглядов, которыми они обмениваются каждый раз, когда он открывает рот. — Ты имеешь в виду целителей? — с сомнением спрашивает Не Близняшка, но Умница качает головой.

«Такие врачи, как мои родители, — это врачи», — говорит она, хмуро глядя на рыжеволосых. «Есть ли медицинские программы для волшебников? Централизованные?»

«Целители проходят обучение», — говорит мисс Рыжая, с сомнением глядя на Умника, как будто это он несёт всякую чушь.

— Святые угодники, — восхищается Эд. — Вы живёте в чёртовых тёмных веках. Сегрегация, вы даже не живёте в городах, никаких централизованных медицинских исследований — неудивительно, что вы не знаете, откуда берётся магия! Это чёртово чудо, что вы все ещё живы! Какой у вас уровень детской смертности? Вы вообще привиты?»

«Тебя действительно беспокоит вопрос о том, откуда берётся магия», — замечает близнец.

Глаза Эда, возможно, немного выпучиваются. “Меня это беспокоит ?” он требует ответа. “Ты хочешь сказать, что это не беспокоит тебя?" Ты не знаешь, откуда берется твоя ‘магия’. Телепортировать что-то — это нихуя не дешево, ты меня понимаешь? Вы разбираетесь до молекулярного уровня, за секунды, а затем путешествуете и идеально восстанавливаетесь. Просто сохранение этой информации — о твоей форме, о твоём разуме — даже на секунду! Требует непомерно больших затрат энергии. Если затраты идут изнутри тебя, то каждый из вас — ходячая бомба, и в этом случае мы сталкиваемся с аппаратными ограничениями человеческой биологии. Либо вы принадлежите к другому виду, нежели я, к другому типу людей с другой структурой на молекулярном уровне, либо ваша энергия поступает через вас, а не от вас. Откуда-то ещё. Наиболее вероятная, мать её, гипотеза — это дверь номер мать её два, и ты не знаешь, куда ведёт эта дверь».

Теперь они все смотрят на него так, будто он тот самый парень с городской площади, который любит громко делиться с прохожими своими личными переживаниями по поводу похищения инопланетянами. «Не думаю, что тебе стоит так сильно переживать из-за этого, приятель, — говорит один из близнецов, словно подшучивая над Эдом. — Люди занимаются магией уже сотни лет, и ничего плохого не случилось».

— О, у тебя есть доказательства, не так ли? Откуда ты знаешь, что не взрываешь младенцев на другом конце света или что-то в этом роде?

«Я... думаю, люди бы обратили внимание на сообщения о взрывающихся младенцах», — осторожно произносит мисс Рыжая после недолгого молчания.

— Это не обязательно должно быть буквально, — рычит Эд. — Я имею в виду , что ты не знаешь. В алхимии нет такого: «Я сделал это, но не знаю как». Если ты не знаешь как, то это не сработает, и слава богу за это , потому что это уберегает от кошмарных сценариев большинство психов, которые с улыбкой нажали бы на этот спусковой крючок. А если ты занимаешься чем-то вроде лечения, то знаешь ли ты, как сильно обычный врач может навредить тебе, если не знает, что делает? А ты хочешь добавить магию?

Теперь все в вагоне смотрят на него, как на привидение, и не только дети. Эду нужно успокоиться. У него случится сердечный приступ, и он умрёт, а тогда Элу придётся пересечь границу и сжечь весь этот волшебный ад дотла, и от этого ему станет грустно, так что Эду нужно успокоиться. Он кричит на кучку детей в поезде о том, что они не понимают магию. Вариантов не так много, но большинство из них ведут вверх.

Эд тяжело выдыхает через нос и берёт себя в руки. «Просто — чёрт с ним. Где наша грёбаная остановка?»

Примечания:

Я думаю, что Гермиона, как дочь двух стоматологов, наверняка бывала в библиотеке Wellcome

Глава 5

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Они выходят в другом жилом районе, где дворы вокруг таунхаусов немного больше, а клумбы значительно красивее. Умник подходит к дежурному на станции и с минуту разговаривает с ним, затем возвращается и уверенно шагает через дорогу в парк.

Естественно, они совершенно теряются в первые пять минут.

Эд может признать, что каждая улица и каждый дом здесь выглядят почти до безобразия одинаково, но он не испытывает особого сочувствия из-за того, что они теряют время, в то время как он мог бы заниматься более важными делами. Он даже не может ничего сделать, кроме как многозначительно предложить им вернуться на станцию и попросить дежурного нарисовать им карту. Не то чтобы он знал этот район или мог хоть с кем-то заговорить без дополнительной магии перевода.

Он плетётся позади детского отряда, недовольный и планирующий что-то с этим сделать. Этот волосатый парень, к которому они пришли, собирается любезно пожертвовать часть своего волшебного дерьма для экспериментального проекта Эда, чтобы тому было что показать в этот пустой день. «Волшебники — сумасшедшие, они понятия не имеют, как работает их собственная магия» — это не та информация, которую он собирался собрать, и, вероятно, это означает, что их с Элом научная работа будет новаторской в самом раздражающем смысле этого слова: никаких ссылок, никаких исследований коллег, только они вдвоём и их интеллектуальные кирки, которые роют землю, чёрт возьми. Это значит, что им придётся много общаться с волшебниками, и это будет означать, что им придётся разбираться с их чёртовой проблемой рабства.

По одной проблеме за раз. Сначала террористы, потом чёртово рабство, которое на самом деле не химера.

Однако Эду действительно стоит задуматься над всей этой магической ерундой. Он понятия не имеет, где проходят границы, учитывая, что телепортация, по-видимому, настолько распространена, что ею занимаются даже подростки. Магия, по-видимому, не вечна, но, похоже, никакого эквивалентного обмена не происходит. Как может быть телепортация непостоянной? Эффект возникает и остаётся. Задействованная энергия должна быть огромной… или у волшебников есть какой-то способ жульничать. Что-то, что снижает затраты, компенсирует их или иным образом позволяет им заниматься действительно сложной работой, не перегружая генератор, так сказать.

И есть вероятность, что то, что волшебники делают с душами, может обойти Врата — это и хорошо, и плохо, потому что, возможно, их способ не требует кровавой жертвы, а значит, не требует и отмены этого дерьма.

К сожалению, если за это не нужно платить, то это, чёрт возьми, намного проще.

Эд не может объяснить, что такое Врата. Принцип равноценного обмена там полностью нарушается. Его рука в обмен на душу Эла — это не имеет, не имело и никогда не будет иметь никакого смысла. Как это равноценно? Но он может понять, что отправит алхимика к Вратам, и у этого есть закономерность: алхимик получает знания и способности, но теряет части тела. Если это всё, чего он может добиться с помощью «магии», — просто описать закономерности, по которым она работает, и рябь, которую она создаёт в мире, — то он может работать с этим.

Он морщится. Он просто чертовски уверен, что в борьбе с террористами будет много такого рода быстрой и грязной поверхностной херни. Эд ненавидит термин универсал до чёртиков, и его ежегодная аттестация в Государственном алхимическом институте всегда выводит его из себя, потому что это его официальная категория во всём, и хотя он, да, понимает, почему так, это только потому, что он постоянно попадает в ситуации, которые не оставляют ему иного выбора, кроме как расширять кругозор и жертвовать глубоким пониманием.

Не то чтобы он не понимал. И решать проблемы на ходу — это как раз в его духе. Но универсалы — это люди, которые пробуют, а Эд, чёрт возьми, не пробует. Эд сводит с ума.

И как только этот чёртов план будет готов, ему придётся воплотить его в жизнь в раздражающе короткие сроки — как можно скорее, пока террористы не решили нанести новый удар, — и без Эла, что просто удручает. Если ситуация станет ещё более раздражающей, Эд всё равно заставит Мустанга взять Эла в качестве консультанта по исследованиям, несмотря на опасность.

“Элрик!”

— Что?! — рявкает Эд. Мисс Рыжая машет рукой у него перед лицом. — Какого хрена тебе нужно?

— Мы заблудились, — кисло говорит она.

— Я, блин, заметил, — нетерпеливо говорит Эд. Они снова в парке, и Эд почти уверен, что это тот самый парк, с которого всё началось. — И что ты хочешь, чтобы я с этим сделал? Я же сказал тебе, чтобы ты ещё раз спросил у того дежурного на станции.

— Мы разделимся, чтобы найти нужную улицу, — говорит мисс Рыжая, демонстративно не обращая на него внимания и указывая на вход в парк. — Ты, я и Гермиона пойдём сюда, а Фред и Джордж побегут туда. Встретимся в...

Она останавливается, открыв рот и уставившись на него, а затем вслепую хватает его за руку. «Это — смотри!»

Не дожидаясь ответа, она бежит к детской площадке. «Волосатик!» — кричит она, размахивая рукой, и остальные дети бегут за ней, и только у близнецов хватает достоинства идти пешком.

Рыжеволосая мисс бежит прямо на какого-то ребёнка, сидящего на качелях на детской площадке. Эд ковыляет за ними, потирая переносицу. Новенький ещё темнее Эда, у него короткие волосы, но они торчат во все стороны, как у Эла, когда он спит на них, и он носит огромные очки, которые выглядят так, будто их регулярно стирают в особенно агрессивной стиральной машине. Он выглядит совершенно ошеломлённым, увидев их всех, и когда он спрыгивает с качелей, Эд не может не заметить, как он раздосадован тем, что они примерно одного с ним роста.

— Волосатик! — кричит Умница, бросаясь к нему. — Мы тебя повсюду искали!

На лице Нью Кида, которое видно сквозь волосы Умника, отражается целая гамма чувств, говорящих о том, что он одновременно и рад, и чертовски зол из-за этого. Естественно, он выражает это криками.

Эд, как и следовало ожидать, не понимает ни слова. Он вздыхает, садится на свободные качели, достаёт блокнот и начинает записывать гипотезы и «результаты» своего прерванного утром эксперимента в области магии и алхимии, добавляя свои наблюдения за мерцанием воздуха.

Не проходит и минуты, как его прерывает Нью Кид, который машет рукой в сторону Эда и говорит, вероятно, следующее: и кто, чёрт возьми, этот придурок?

— Это Элрик, — говорит Умник. — Элрик, это Волосатик.

Эд хмыкает и возвращается к своему блокноту. Новенький Волосатый говорит что-то резкое, потом еще резче. “Он не такой”, защищаясь, говорит Умные Штаны. — Он из “Непоттаблемых". Верно, Элрик?

«Я ничего не понимаю из того, что он говорит», — скучающим тоном произносит Эд. «Магия перевода должна работать в обе стороны, помнишь?»

— О, — говорит Умник, когда Волосатик удивлённо смотрит на него сверху вниз. — Верно. Он… спрашивал, работаешь ли ты на Думбелла.

Эд фыркает. «Что, Биарди — школьный учитель? Мистер о-о-о, мы не можем убить лорда Вуги-Вуги, потому что есть пророчество?» Боже, это было бы хуже, чем Мустанг. По крайней мере, у Мустанга есть мозги. «Да уж. Мне жаль тех учеников, которым не повезло попасть к нему на занятия».

Не-Близнец издаёт сдавленный звук, и оба близнеца одаривают Эда одинаковыми восторженными улыбками. Однако Умник сильно хмурится. — Какое пророчество?

«Биарди всё твердил, что какое-то пророчество — причина, по которой они просто не убили твоего лорда-ублюдка. Говорит, что это просто позволит ему вселяться в людей».

Не близнец, Умник и Рыжая обмениваются мрачными взглядами, но у близнецов от удивления взлетают брови. «Ты ему не веришь?»

«Это чушь собачья, — откровенно говорит Эд. — Не может быть свободно плавающей души. Если она ни к чему не привязана, то исчезает из этого мира. Что касается разделения — как это вообще работает?»

Хотя, даже произнося эти слова, он невольно вспоминает о лорде-ублюдке из Аместриса, который извлёк части себя в виде гомункулов и выпустил их в мир. Эд бы возразил, что это были не части его души — если она у него вообще есть, — а просто искажённые версии существующих душ ксерксианцев, которых он поглотил. Они не были аспектами его личности только потому, что он назвал их Похотью, Жадностью и Завистью и сказал, что это они. Эд твёрдо убеждён, что ко всему, что говорят психопаты, которые водят дружбу с душами и убивают ради бессмертия, нужно относиться с долей скептицизма. Или с целой банкой.

Однако. Технически возможно, что волшебник лорд Макарони сделал что-то подобное.

«Он определённо может вселяться в людей», — мрачно говорит мисс Рыжая.

«Что это было за пророчество?» — спрашивает Не-Близнец, нависая над Эдом.

“Откуда, черт возьми, мне знать?” Эд засовывает блокнот обратно в карман куртки и встает, отряхиваясь и демонстративно игнорируя то, что уровень его глаз находится где-то на уровне подбородка Не Близнеца. “Я сильно сомневаюсь, что он вообще существует, черт возьми. Бородатый, может, и поверил всему, что рассказал ему какой-то ненормальный экстрасенс, и решил, что это означает что-то об особом способе убить твоего лорда макарони, но ко мне это не имеет никакого отношения.

Волосатик выбирает этот момент, чтобы вмешаться. Таким тоном обычно произносят слова, которые заканчиваются исключительно на «сука». «Ой! Прости, Волосатик, — говорит Умник. — Сейчас я переведу. Фред, Джордж, вы уверены, что не можете попробовать произнести «профессор Луп Иннс» по буквам?»

Они снова переходят на магические разговоры. Эд на мгновение задумывается, стоит ли воспринимать пророчество всерьёз, затем усмехается и встряхивается. Биарди не говорил, что пули не сработают; он прямо признался, что не пробовал стрелять из снайперской винтовки, потому что у него не было снайпера. У Мустанга есть снайпер, и если она обнаружит, что её навыки неприменимы в данном случае, они просто перейдут к следующему пункту. Если окажется, что лорд Феттучине действительно создавал гомункулов, то Эд просто загонит их в какой-нибудь бункер и скажет Мустангу, чтобы тот дал волю своим маленьким рукам-поджигателям.

Что-то в этой мысли кажется неправдоподобным. Эд хмурится. Это немного похоже на то, как он проверяет теорию с Элом, когда уравнение на первый взгляд кажется верным, но при более глубоком изучении в нём обнаруживается что-то чертовски неправильное. Однако эта теория была доказана. Они доказали её чертовски убедительно, учитывая весь этот цирк с «Обещанным днём». Мустанг может убивать гомункулов даже без помощи Эда; он превратил Похоть в грязное облако пепла и чуть не сделал то же самое с Завистью. Даже если террористы занимаются трансмутацией людей и связыванием душ, это буквально не что-то новое для них.

Почему ему кажется, что из этого ничего не выйдет?

Что ж, он только что потратил целый день на то, чтобы таскаться за кучкой препирающихся идиотов, которые, судя по всему, совершенно уверены, что всё их общество состоит из придурков. Они все используют силу, которую не понимают и не хотят понимать. Вся эта история с волшебниками всё больше напоминает какой-то изоляционистский культ, чьи внутренние распри начали выходить за пределы организации и приводить к гибели нормальных людей. О, и у них есть рабство. С чем Эду придётся иметь дело, чёрт возьми, он этого, блин, не хочет. Куда бы он ни пошёл, люди постоянно, постоянно творят друг с другом ужасные, отвратительные вещи, и это не прекращается, не меняется, это, блин, неизбежно. Это заложено, чёрт возьми. Что бы он ни делал, этого всегда будет больше.

В любом случае, зачем беспокоиться.

На секунду Эду показалось, что две половины его мозга разделились, потому что он... так не думает. Не может быть, чтобы он так думал, чувствовал это. Элрики не впадают в отчаяние. Ты всегда продолжаешь идти. Ты всегда поднимаешься.

Волосы на его шее и руках встают дыбом.

Он резко оборачивается, осматривая парк. Ничего. В животе у него всё сжимается от страха, и это тоже неправильно. Из-за воздействия Врат у Эда перестроились триггеры адреналина, и теперь большинство вещей, которые действительно должны вызывать у него страх, не вызывают, и это — неправильно. Он знает свой страх. Он знает, когда тот исходит от тела, а когда — от разума, знает, что он с ним делает, что заставляет его думать, говорить или делать. Ничто из этого не является правильным.

Голоса детей звучат приглушённо. Холод проникает в его тело, как настойка опия, порт в бедре начинает пульсировать, а затем разгорается тяжёлая, коварная боль. Эд резко отступает от детей, пытаясь прислушаться к своим ощущениям, понять, что это, чёрт возьми, такое. Уже вечер, солнце садится, и между деревьями сгущаются тени. Днём было тепло, но теперь температура падает, запахи меняются, воздух становится неподвижным. Это уже не летний вечер.

Что-то не так происходит на другой стороне парка.

Что-то очень, очень глубинное в Эде говорит ему, что он не хочет этого знать. Но он всё равно продолжает идти, замедляясь, но не останавливаясь. Пока не увидит, что это такое. К нему приближаются две тени, слишком высокие, слишком неестественные на вид. Воздух вокруг них искривляется; они не идут. Они не касаются земли. Это не люди.

Эд отступает на шаг, потом ещё на один, затем берёт своё застывшее тело под контроль и пятится к детям, не в силах оторвать взгляд от этих... существ. «Эй», — хрипло говорит он, чувствуя, как пересохло в горле. Он пытается снова. «Нам нужно идти. Сейчас. Убирайтесь отсюда к чёртовой матери — куда они вообще пойдут? — возвращайтесь на вокзал». Вы заблудились по дороге сюда, они никогда не найдут вас вовремя. «Беги». Ты просто приведёшь этих тварей к другим людям.

— Что? — говорит Умник. — Ты кто такой — Элрик? С тобой всё в порядке?

— Ты что, не чувствуешь? — хрипит Эд. Ему приходится сглотнуть и откашляться, во рту пересохло и язык не слушается. — Ты что, не видишь? Нам нужно уходить, — настаивает он, и в этот момент ещё один подросток выходит из-за дерева и попадает в поле зрения Эда. Он останавливается как вкопанный и выглядит шокированным, когда видит их. — Чёрт возьми, убирайтесь отсюда, — рычит Эд, указывая на них рукой. — Смотрите! Ты, блин, видишь эти штуки?

Они смотрят. «О нет», — говорит Умник тоненьким дрожащим голосом.

Это звучит не очень хорошо. «Что, чёрт возьми, это такое?»

Это не близнец, — отвечает он, шипя от злости, но то, что он говорит, — полная бессмыслица, которая вообще не переводится. Все дети застыли, наблюдая за тем, как существа приближаются.

Эду нужно переезжать немедленно. У них нет времени на гребаные обсуждения таксономии. Он рискует оглянуться и видит подземный переход в насыпи, ведущий к дороге позади них, слева. Он хватает Умника за руку и тычет в нее пальцем, чувствуя себя так, словно пробирается сквозь талый снег. “Вот. Бери всех. Уходи, — рявкает он, потому что какое-нибудь укрытие лучше, чем никакого, и если он сможет задержать этих тварей, возможно, ему удастся заманить их в ловушку.

На секунду кажется, что новый парень, вышедший из-за деревьев, собирается броситься в противоположную сторону, но у Эда нет на это времени, и он хватает его, с силой толкая в сторону туннеля. Парень срывается на бег, остальные дети испуганно оглядываются, слишком медленно, и Эду приходится повернуться спиной к этим парящим существам и гнаться за детьми, как пастушья собака, подталкивая их, чтобы они бежали быстрее, и поднимая Волосатого, когда тот чуть не падает. — Возьмите его, — бросает Эд близнецам, толкая Волосатика между ними. Надо отдать им должное: они хватают его под руки и ведут за собой, не давая упасть, пока они спускаются в подземный переход и идут по бетонной дорожке.

Эд прекращает преследование и резко оборачивается, напрягаясь. Существа уже у входа в туннель, и ему требуется целых полсекунды, чтобы понять, что, когда он остановился, дети тоже, чёрт возьми, остановились. — Что вы делаете? Убирайтесь отсюда!

У близнецов бледные лица, а Волосатик по-прежнему висит у них на руках, но они достали свои палки, а мисс Рыжая нащупывает свою. «Мы не можем...»

«Вы можете позвать на помощь, вы, блядь, идиоты! Двигайтесь! Если вы, блядь, остановитесь, я надеру вам задницы! Валите отсюда!»

“Элрик...”

“Я сказал, беги”. Эд выдергивает метательный нож из ножен вдоль позвоночника и со всей силы швыряет его в ближайшую из тварей. Нож вонзается прямо под тем местом, где должна была бы находиться ключица мужчины, точно в цель и исчезает.

Существо даже не замедляется. Раздаётся ужасный сухой треск, похожий на шорох трупа гремучей змеи. Оно не человеческое, не совсем материальное. Эд больше не чувствует кончиков своих пальцев. Снаряды закончились. Руками, вперёд. Один из детей что-то кричит, и серебристый туман проносится мимо Эда и обрушивается на одно из приближающихся существ.

Это действительно останавливает его — но лишь на мгновение. Стук становится громче, серебристый туман колеблется и рассеивается. Когда он затихает, кто-то позади Эда тихо вздыхает, почти всхлипывает.

Тёмные существа снова начинают двигаться, неторопливо и размеренно. Хищники, которые знают, что добыча не сможет от них убежать. Они плывут к выходу из подземного перехода, и что-то внутри Эда понимает, как понимает гравитацию, что, если эти существа приблизятся, им конец.

На секунду массив просто... не появляется, и это приводит Эда в замешательство и ярость, настолько сильную, что она выжигает всю дрянь из его мозга. Уравнения резко фокусируются, он хлопает в ладоши, приседает и возводит земляную стену поперёк туннеля, блокируя эти штуки цементом и грязью толщиной в метр. Ещё один хлопок расширяет туннель в сторону этих штук и запечатывает другой конец, и Эд делает это вслепую, поэтому стена получается ещё толще. Мучительный холод и страх заметно ослабевают.

— но этого недостаточно.

С середины стены, к которой прислонился Эд, осыпается немного грязи. Затем ещё немного. Эд резко отступает назад, дети прячутся за ним. Это не прекращается. Стена не прогибается, но она... разрушается. Что-то с другой стороны пробивает трещину. Что, чёрт возьми, это за штуки.

Алхимия не может их остановить. Эд не может их остановить. Он ничего не может сделать. Он умрёт здесь, он будет смотреть, как умирают эти дети, а Эл останется один.

Гнев может прийти не сразу, но когда он накатывает, это похоже на погружение в чистую ртуть. Эд хлопает в ладоши и ударяет ими по стене, и туннель сжимается, как кулак из кованого железа, сливаясь, растворяясь в себе и образуя гладкую внутреннюю оболочку без трещин, без щелей, без выхода. Страху некуда просочиться. В земле есть оксид железа и алюминий, их немного, но достаточно, и Эд вводит переменную температуры в свой активный массив, чтобы направить экзотермический разряд от раскалённой породы и пропустить его через преобразованный термит, пока не почувствует, что реакция началась, пока волны тепла от породы не начнут испарять пот с его лица.

А потом он сжимает сильнее, жарче, меньше, закрывая пространство, которое меньше, чем машина, меньше, чем гроб, меньше, чем чёртова коробка из-под обуви. Он вдавливает стенки асфальтовой печи друг в друга, пока они не соприкоснутся, пока не исчезнет всепроникающее чувство неправильности, а ты не можешь, ты не можешь, ты не можешь не будет звучать как затихающее эхо у него в спине.

На выдохе у него перехватывает дыхание, а когда он снова хлопает в ладоши, ему приходится почти присесть и коснуться земли, потому что его колени сейчас превращаются в желе. Хорошо, что ему приходится почти полностью сосредоточиться на сдерживании термитной реакции, которую он вызвал внутри расплавленного куска земли и металла, бывшего туннелем, потому что управление сложными температурными переменными — хороший способ перенаправить адреналин. Он чертовски хорошо знает, каково это — пережить плохой день воспоминаний, и оказаться в его эпицентре — чертовски неудачная идея.

Он только что убил этих двух тварей. Они лучше бы не были какими-нибудь волшебными химерами.

Эд стискивает зубы. Он справится. Он сбрасывает избыточное тепло, рассеивая его через пару сотен метров земли, затем снова приподнимается и оборачивается, чтобы посмотреть на детей. Все бледные как полотно, а Умник и Волосатик еле стоят на ногах и держатся за руки, чтобы не упасть. — Вы в порядке? Что это были за штуки, чёрт возьми?

Они переглядываются, а затем Умник что-то говорит ему, но это снова какая-то тарабарщина. «Имена не переводятся», — говорит Эд, слишком уставший, чтобы добавить что-то язвительное.

На этот раз из уст Умницы вылетает не просто бессмыслица, а целое предложение. Эд непонимающе смотрит на неё целых пять секунд, прежде чем до него доходит смысл сказанного. «Ты вообще меня понимаешь?» — пытается он спросить, и она беспомощно качает головой, что-то отвечая.

Какая бы магия перевода ни использовалась в «Усах», теперь она явно исчезла. «Потрясающе», — вздыхает Эд. Его колени всё ещё подкашиваются, что просто смешно, учитывая, что металлические ноги не должны ничего чувствовать вообще. «Ты в порядке? Все в порядке?»

Он жестикулирует, чтобы донести свою мысль, и все кивают, пока мисс Рыжая не ахает и их маленькая компания не расступается, открывая взору новичка, который чуть не сбежал, растянувшись на земле позади них. Эд ругается и протискивается мимо, чтобы перевернуть его и проверить пульс: учащённый, но не слабый, дыхание в норме, глаза двигаются под веками. На голове нет ни синяков, ни ссадин, ни царапин; наверное, он не ударился, когда падал. Похоже, он просто потерял сознание. Слава богу.

— С ним всё в порядке, — резко говорит Эд Волосатому, который почти одновременно с ним опустился на колени рядом с ребёнком. — Если он не очнётся через минуту, мы отнесём его к врачу.

Волосатик, кажется, понимает или, по крайней мере, узнаёт все в порядке военный жест, которым Эд проводит над лежащим на земле ребенком. «Позови на помощь», — говорит Эд, оборачиваясь, чтобы посмотреть на остальных детей, и изображает, как прикладывает телефон к уху. «Или как там вы, придурки, это делаете. Отправьте своих волшебных акул-призраков. Вам всем нужен врач».

И Эду срочно нужна какая-нибудь магия перевода, потому что он чертовски сильно сомневается, что произошедшее нормально для сонных маленьких общественных парков, даже если они находятся в волшебном мире. Эти летающие штуки явно были настроены против них.

Умница, по крайней мере, узнала жест, обозначающий телефонный звонок. Она показывает его ему в ответ, что-то говорит, затем указывает на потерявшего сознание парня и делает несколько жестов, которые Эд интерпретирует как нам всем нужно идти. Умница: они понятия не имеют, есть ли здесь ещё такие существа.

Эд оценивает состояние своих коленей, а затем — совершенно обмякшее состояние этого огромного чёртова подростка. Он подумывает о том, чтобы трансмутировать тачку. Он подумывает о том, чтобы трансмутировать парня в тачку. Он рычит, поднимает парня и несёт его на руках, как пожарный, и умудряется не споткнуться только благодаря своему автомагу. «Куда, блин, нести?» — спрашивает он у Умницы, которая смотрит на него с открытым ртом.

Кажется, она, по крайней мере, это понимает, потому что говорит что-то Волосатому, и тот начинает уводить их, то и дело оглядываясь на Эда. Эд хмуро смотрит на него в ответ, чему, конечно же, способствует миллиард грёбаных килограммов подростка на его шее. Никто не призывает волшебных акул-призраков, так что придётся звонить. Неужели эти дети так заботятся о дурацком законе, что даже не используют магию, чтобы позвонить родителям, когда на них только что напали грёбаные демоны-призраки?

Эд уже собирается заставить их позвонить по акустическому телефону, несмотря на языковой барьер, как вдруг парень у него на спине начинает брыкаться, и Эд опускает его на землю и ловко отступает в сторону. Этот парень не выглядит радостным при виде кого-либо из них, его глаза дики и напуганы, и он тут же начинает кричать. Волосатый кричит в ответ. Дети снова начинают спорить.

Теперь они на дороге, под уличными фонарями, и никакой ауры отравленного страха не видно. Эд тяжело вздыхает, разминает спину, шею и костяшки пальцев — это никогда не надоест — и бредет к перекрестку в поисках телефонной будки. Возможно, позже ему придется вернуться в туннель и заняться уборкой, но сейчас ему нужно отвести этих детей в безопасное место. Мустангу понадобится труп, а это будет чертовски сложно, учитывая, что Эд фактически похоронил этих тварей заживо, а затем измельчил их в порошок при температуре около пяти тысяч градусов по Фаренгейту.

Его желудок переворачивается. Он тяжело сглатывает и игнорирует это. Эти твари не были людьми, и они нападали на детей. Хорошо, что он превратил их в запеченное на углях призрачное печенье. Но этот неестественный страх подтолкнул Эда к краю так быстро и так сильно, что у него до сих пор кружится голова, и он сразу перешел к смертельному варианту на счет два, в ту секунду, когда увидел, что его стены не работают. Он, блядь, никогда этого не делает.

Телефонных будок нигде не видно. Эд возвращается к группе детей, которые, как ни странно, всё ещё кричат. Эд прикладывает два пальца к губам и свистит, как его научил Учитель.

— Вы все можете, чёрт возьми, притихнуть на пять секунд? — требует он, когда все они вздрагивают от шума. — Нам нужно идти. У-у-у. Прочь. Отсюда, отсюда, — произносит он, проводя двумя пальцами по ладони и демонстративно размахивая ими. — И позвони. Своим. Родителям. Эд тычет пальцем в волшебную палочку Умника, а затем снова показывает жест, обозначающий телефон. — Или, чёрт возьми, один из вас может телепортироваться обратно в тот адский дом и привести их сюда, попросив принести цветочный горшок...

Что-то большое и белое вылетает из темноты, направляясь прямо к детям, и Эд почти бросается к нему, прежде чем понимает, что это птица, и она приземляется на руку Волосатого. “Парик на голове!” — радостно восклицает он, увидев это — и это сова, огромная, блядь, белая, больше всей головы Волосатого.

Очевидно, это стало последней каплей для гигантского подростка, которого нёс Эд, потому что он в панике выкрикивает несколько слогов и убегает в ночь. Волосатик кричит ему вслед, но не пытается его догнать. Или сделать что-то ещё, кроме как погладить свою сову. Эд разрывается между желанием оставить эту шайку подростков-идиотов в покое и стремлением догнать убегающего парня, который, чёрт его знает, что ещё может выкинуть, но убегающий парень не успевает уйти далеко, как слышится характерный звук захлопывающейся двери.

Эд решает, что незнакомый парень просто идёт домой и это больше не его проблема. «Ладно, теперь нам действительно нужно увести это чудо отсюда, — ворчит он. — Этот парень, наверное, звонит в полицию. Пойдём отсюда, — приказывает он и, не придумав ничего лучше, начинает подталкивать их к железнодорожной станции, с которой они пришли, кажется, лет десять назад. Да поможет им Бог, если они не пускают птиц в поезд.

Примечания:

миссис Фигг и её кошки-шпионы на другой стороне туннеля бегают туда-сюда, пытаясь понять, что за хрень произошла: о боже, о боже, о боже

Глава 6

Текст главы

Волосатик решает вопрос «можно ли совам ездить в метро» с помощью хитрого приёма: он прячет сову под рубашкой. Эд ожидал криков, улюлюкивания, летящих перьев и потрошения, но сова, похоже, совершенно не против того, чтобы её прятали под одеждой, так что Эд решает, что это не проблема, пока она не становится таковой. Умник снова покупает им всем билеты, и они садятся в поезд, снова забившись в угол среди вечерних пассажиров.

Дети притихли, и хотя их шёпот и пристальные взгляды раздражают, это лучше, чем крики. Эд прислоняется спиной к стене, упирается ногой в угловой поручень и устраивается поудобнее, готовясь к долгой поездке. Ни за что на свете он не заснёт в этом поезде, поэтому он достаёт блокнот и начинает записывать, что произошло, хотя всё его тело словно налилось свинцом.

Умница без особых ухищрений, хотя и робко, пытается разглядеть, что он пишет, но она же не умеет читать на аместрисанском, не говоря уже о коде Эда. «Грубиянка», — всё равно говорит ей Эд, слишком уставший, чтобы злиться, но она и этого не понимает. Она всё равно отступает, а Эд раздражённо потирает нос и снова думает о том, что этим детям нужна настоящая первая помощь. Ни у кого нет явных признаков шока, но если Эд со всеми его навыками чувствует прилив адреналина после самой сильной искусственно вызванной продолжительной панической атаки в его жизни, то этим детям, возможно, ещё хуже.

Но сейчас он ничего не может сделать. Они без происшествий выходят из поезда. Волосатик идёт в центре группы, неловко сложив руки на поясе, чтобы поддержать свою чёртову «беременность совой». Эд, наверное, счёл бы это забавным, если бы не чувствовал себя как мокрая курица.

Выйдя из вокзала, они проходят мимо тележки с едой, на которой изображены рис и мясо. Когда до Эда доносится запах, его желудок сжимается и замирает прямо в ногах, и он останавливается посреди улицы. «Мне это нужно», — говорит Эд, в основном самому себе, потому что ни продавец, ни волшебники его не понимают. Он поворачивается к Умнику.

— Деньги, — говорит он, потирая пальцы в универсальном жесте, обозначающем наличные. — Я тебе верну. — Или, если быть реалистом, это сделает Мустанг. — Я могу поделиться или что-то в этом роде, мне просто нужно поесть, иначе я вас всех на хрен пошлю через восемь секунд.

Взгляд ты что, блядь, серьёзно? , которым она его одаривает, не слишком приветлив, но это лучше, чем шок и косые взгляды. «Я потребляю безумное количество калорий, ясно? Я занимаюсь алхимией с помощью автопилы», — всё равно кисло говорит Эд, поворачиваясь к продавцу и улыбаясь так, чтобы, как он надеется, это выглядело хотя бы на двадцать процентов нормально, и тычет пальцем в ближайшую картинку с мясным ассорти. «Пожалуйста».

Продавец, по крайней мере, понял, что к чему, и у Умника не осталось другого выбора, кроме как достать ещё денег. Продавец как раз насыпал рис в контейнер, когда послышались торопливые шаги. — Джинни! Рон!

Все оборачиваются, сова на голове Волосатого бешено хлопает крыльями, заставляя его пританцовывать на месте. Эд чуть не хлопает в ладоши, когда замечает лысеющего рыжеволосого парня, которого видел сегодня утром, бегущего к ним в сопровождении незнакомой девушки с розовыми волосами. Эда оттесняют в сторону — и, что особенно важно, подальше от еды, — когда все они толпой обходят тележку и прячутся за двумя зданиями. Они начинают переговариваться так, словно только что пересекли зону боевых действий, а не вышли из туннеля метро.

Хотя это была бы уместная реакция, если бы ваши дети только что столкнулись с парящими монстрами из ночных кошмаров, внушающими страх.

Эду очень хотелось бы поговорить об этом, но, конечно же, никто не утруждает себя повторным переводом. Он уже готов превратить всю их обувь в уличную, чтобы хотя бы протиснуться мимо и получить свой чёртов ужин , когда лысеющий рыжеволосый парень что-то говорит ему, хватает за руку и телепортирует.

Это ничем не лучше цветочного горшка. Эд, пошатываясь, выходит из квантового промежуточного состояния чего бы то ни было и тут же вырывает руку из хватки Лысого, подтаскивает его к себе за воротник и сгибает практически пополам, так что они оказываются лицом к лицу. «Попробуй ещё раз, — говорит Эд, и его тон говорит сам за себя, — и потеряешь свою грёбаную руку».

Он отталкивает Лысого и отпускает его, а тот обиженно пищит, пока Эд разворачивается на 360 градусов. Они снова оказываются у волшебного дома, и из него как раз выбегает Леди Завтрак, а за ней — рыжеволосый парень с хвостиком. С той стороны доносится громкий визг, и когда лысеющий рыжеволосый мужчина хватает обоих близнецов за плечи и начинает использовать их как живой щит, чтобы затолкать всех внутрь, Эд решает, что с него хватит, и проскакивает мимо них.

В дверях стоят ещё какие-то незнакомцы, но Эд просто проталкивается мимо них с единственной целью — добраться до чёртовой кухни. Буквально все кричат, но Эду плевать, потому что он ничего не понимает, а ещё в конце коридора появился Мустанг, который поднимает брови и ухмыляется, как крокодил.

— Чёртов ты, — рычит Эд, подходя ближе и сжимая кулаки. — Ты просто бросил меня здесь, без переводчика, еды или денег —

— И дом всё ещё стоит! Поздравляю, — тепло говорит Мустанг, чёртов придурок. — У нас есть те булочки, которые ты хотел.

Мустанг умрёт самой мучительной смертью, какую только может придумать Эд, как только закончит есть. «Где?» — рычит Эд, а Мустанг смеётся и ведёт его в одну из гостиных. Там люди в аместризанской синей форме, но Эд видит только открытую вощёную бумагу на столе и великолепный, просто великолепный ассортимент вареников, пирожков с зелёным луком и булочек.

Он доедает пельмени номер пятнадцать и булочку номер девять, когда внешние раздражители снова начинают регистрироваться. “Иииииидвааааард”, — произносит знакомый голос, словно почувствовав это, и Эд глупо моргает, глядя на булочку в своей руке, как будто это проверит ее на наличие галлюциногенов. Он мог бы просто поклясться, что слышал Хьюза.

Это не галлюцинация. Хьюз действительно здесь, в полной экипировке и с демонической ухмылкой. Эд тычет в него булочкой. «Что ты здесь делаешь?»

Хьюз опускается на диван рядом с Эдом, обнимая его за плечи тяжелой рукой. “Я слышал, ты довел до слез двух моих дорогих аналитиков, Эдвард! И все из-за пробела в справочном информационном досье! Как я мог допустить такую ужасную оплошность? Конечно , я бросился ее исправлять ”.

О нет. «Я сказал, что мне жаль!» — говорит Эд, стараясь не съёжиться. «И они, наверное, плакали из-за того, что им пришлось изучать такую глупость, как волшебники, а не из-за меня!»

— О, конечно, конечно! я уверен, что это было просто большое недоразумение. Хьюз сверкает глазами за стёклами очков, его ухмылка обещает дни бумажной волокиты. — Но теперь у нас есть достоверная информация из надёжного источника — ты ведь здесь уже целый день, не так ли? Наверняка ты разобрался в ситуации. Почему бы тебе не поделиться с нами?

Эд оглядывает комнату. Мустанг закрыл дверь, а Хэвок и Хоукай тоже здесь, их рюкзаки открыты, а на мебели разложен импровизированный командный центр. Хьюз тоже пришёл не один: Эд узнаёт Джонса, чьё хобби — бегать по крышам, и Арджета, который, вероятно, видит сны на зашифрованной радиочастоте. Неудивительно, что Эд получил пельмени и булочки. В присутствии Хьюза Мустанг ведёт себя гораздо менее по-скотски, за исключением тех случаев, когда они объединяются, чтобы вести себя ещё более по-скотски. Спустя несколько лет Эд узнал, что Соколиный Глаз тоже в деле, хотя она просто наблюдает со стороны и ничего не делает, чтобы их остановить.

Однако в этой конкретной волчьей погоне у Эда достаточно волшебников, которых можно сбросить с саней. «Это чёртово место, — рычит он, бросая палочки для еды, — дерьмовое. Телепортирующиеся цветочные горшки! Разумные картины! Рабство эльфов! О, и они думают, что я оборотень».

«Эльфы?» — говорит Хэвок.

«Оборотень?» — говорит Хьюз.

— Боже правый, — говорит Мустанг, и его губы дёргаются. — И всё это меньше чем за двенадцать часов.

«Это место, блядь, сумасшедшее, — рычит Эд. — Они, блядь, телепортируются, и они не знают, как они телепортируются, они — вообще не знают, что такое источник энергии! Для чего угодно! Они не знают, откуда берётся их энергия. И они все — просто — сумасшедшие. Да, эльфы — маленькие блядские… фальшивые химеры… нечеловеческие люди порабощены для работы по дому! И что бы за чёрт ни напало на нас в парке, это было преступление против природы».

— Напали? — спрашивает Мустанг, и его лицо становится жёстче.

— Я с этим разобрался, — огрызается Эд. — Я не знаю, кем они были, чёрт возьми, спроси у волшебников. У меня для тебя нет никаких тел. — Внезапно на него накатывает волна усталости, он откидывает спутанные волосы с лица и отодвигает тарелку с пельменями, чтобы встать. — К чёрту это дерьмо. Ты получишь отчёт завтра. В комнате нет других диванов, но в углу стоят два одинаковых мягких кресла, которые подойдут.

Эд подходит, хлопает в ладоши, хватает по креслу в каждую руку и с силой тащит их друг к другу, пока они не превращаются в один удивительно уродливый диван. Он плюхается на него ещё до того, как рассеивается последний разряд от трансмутации, затем, предвидя поток ругательств, садится, достаёт блокнот и швыряет его в голову Мустанга.

Мустанг, как назло, ловит его. «Не буди меня, даже если дом загорится, — предупреждает Эд, откидываясь на спинку стула и уже закрывая глаза. — Потому что я знаю, что это ты его поджёг. Спокойной ночи».

Глава 7

Текст главы

Массивы легко читаются, если вы знаете, что делаете, а Эд, чёрт возьми, точно знает, что он делает, только этот массив просто не поддаётся, чёрт возьми. Ему нужно поскорее с этим разобраться — у него дедлайн, он слишком близок к цели, ему кажется, что он слышит где-то вдалеке свисток приближающегося поезда. Он умеет работать быстро. «Эл, — говорит он, — иди посмотри на это, потому что, когда он не знает, Эл знает, и Эл здесь, но Эд не может разобрать, что он говорит.» «Что?» — пытается спросить Эд, но пока он смотрит на этот массив, тот распадается, только его руки на нём, и он всё равно загорается, и он не знает, что он делает, чёрт, это плохо, это очень плохо, чёрт-чёрт-чёрт, Эл его убьёт.

— «Стальной алхимик», — говорит Эл, сдерживаясь, но его голос звучит как-то не так. Эд оборачивается, чтобы странно посмотреть на него, но не может пошевелиться: шея затекла, голова не поворачивается, он даже не видит, где находится Эл. Вокруг раздаётся сухой, призрачный треск. — Эл, — пытается сказать Эд, стиснув зубы, пытаясь уйти. Ему нужно двигаться. Ему нужно уйти, ему нужно увести Эла отсюда. — Эл, — снова пытается он, пытаясь оттолкнуться, но вокруг уже темно, и только его рука — холодная, чертовски холодная, какой может быть только металл, и когда он смотрит вниз, то снова видит болты, пластины и углеродное волокно. — Цельнометаллический. И он распадается. Он растворяется прямо в Вратах, из открытого плеча хлещет кровь, он должен действовать сейчас , иначе он никогда не сможет этого сделать, почему это всегда его чёртова рука —

“Цельнометаллический!”

Эд собирается хлопнуть в ладоши, но что-то крепко хватает его за запястья, разводит руки в стороны, и он оказывается на спине? Что? Какого чёрта?

«Стальной», — цедит Мустанг, и Эд понимает, что смотрит на него снизу вверх. Этот ублюдок склонился над ним. Мустанг разводит руки в стороны, и его лицо краснеет, потому что Эд душит его ногами.

— Чёрт, — говорит Эд, разжимая ноги и выпрямляясь после того, как перекинул их через голову, чтобы обездвижить Мустафа. — Рефлекс.

— Я так и подумал, — говорит Мустанг, отпуская его запястья и выпрямляясь. — Прошу прощения, что напугал вас, но мы не можем позволить себе трансмутировать дом, пока вы спите.

— Это был не испуг, — ворчит Эд, садясь и разминая запястья. Почему, чёрт возьми, у него так болит.

— О, моя ошибка. Прошу прощения, что прервал репетицию вашего шоу Борцы Аместриса All-Stars, — говорит Мустанг, закатывая глаза и поправляя смятый воротник своей униформы.

Эд безуспешно пытается стереть с лица ощущение заплесневелой обивки. Его бьет холодный адреналин от пережитого кошмара, и то, как он проснулся, чертовски ясно дает понять, что все в комнате это видели, но, черт возьми, они все солдаты, и не то чтобы Эд не вытворял чего похуже на людях. Мустангу уже не в первый раз приходится вытаскивать его из передряги на диване, только обычно это происходит в его кабинете. Первые три раза это было странно, а потом превратилось в очередную проблему, из-за которой они ссорятся.

Кроме того, в наши дни Эд может оценить восстанавливающую силу шутки. «Только не говори, что ты не заплатил бы за то, чтобы посмотреть, как я выбиваю дерьмо из парней в трико», — бормочет он, проводя ладонями по лицу. И плоть, и душа.

«Я собираюсь передать это заявление в свой пресс-центр. Пресс-центр?»

— Без комментариев, — быстро отвечает Хьюз. — Если, конечно, у службы безопасности нет каких-то соображений. У службы безопасности?

«Служба безопасности не может ни подтвердить, ни опровергнуть какие-либо заявления из офиса генерала, а также не может комментировать какие-либо расследования, которые ведутся в настоящее время», — говорит Соколиный Глаз, и его тон и выражение лица совершенно безжизненны. «В связи с этим служба безопасности хотела бы сообщить, что голосование по цвету купальника завершилось в пользу чёрного, а не красного, и призывает граждан сохранять спокойствие перед лицом этого непростого решения. Граждане?»

“Как ты сделал это со своими ногами?” Выпаливает Арджет, краснея до корней волос.

— Что? А. — Эду требуется секунда, чтобы осмыслить это, пока он стряхивает с куртки пыль и снова надевает её. — Это не так уж сложно. Сходи со мной куда-нибудь поужинать, и я тебе покажу.

— В следующую пятницу в семь тридцать, «Золотой мясник», — тут же отвечает Джонс.

— Чёрт, ты хочешь знать, насколько всё плохо? Эд удивлённо оборачивается и видит, что Джонс сидит как на иголках и буквально искрится, а Мустанг и Хьюз смотрят в потолок с такими чёртчёртчёрт я не могу смеяться лицами, что они кусают губы и щурятся, потому что знают: если Эд в последнее время и спускает им с рук их выходки, это не значит, что он не превратит их трусы в нарукавники, если они перейдут черту.

«Поздравляю, следующие три недели я буду обедать за ваш счёт», — сообщает им Эд. Соколиный Глаз кивает в знак того, что да, это справедливо, в то время как Мустанг и Хьюз продолжают корчить недовольные лица. Только Хэвок выглядит невинным в углу и многозначительно качает головой. «Вы все трое. Но убедитесь, что этот ублюдок заплатит больше. Вы заслуживаете гораздо больше страданий, чем просто удушение во сне», — рычит Эд, тыча пальцем в ухмыляющегося без тени раскаяния Мустанга. «И знаешь что? Можешь начать платить прямо сейчас. Иди сюда, твои люди просили демонстрацию в прямом эфире —»

«Мне придётся воздержаться от участия в любых демонстрациях, пока Джонс не угостит меня ужином», — говорит Мустанг. Настала очередь Джонса покраснеть. «А это люди Хьюза, так что, пожалуйста, направляйте всю свою злобу на него. А пока мне нужно, чтобы ты отчитался, Фуллметал».

«Я только что проснулся, чёрт возьми».

— И мы все работали полночи и всё утро, — говорит Мустанг, и в его голосе слышится яд. — Когда ты сможешь к нам присоединиться?

Ублюдок. «Дай парню пять гребаных минут, чтобы почистить зубы, черт возьми», — ворчит Эд, пытаясь вытащить косу из-за воротника куртки и обнаруживая, что она вся в колтунах. «Где в этой дыре туалет?»

«Третья дверь по коридору, слева от тебя, — говорит Мустанг. — Постарайся по возможности избегать местных. Они очень воодушевлены твоей вчерашней экскурсией, и я бы предпочёл, чтобы ты не злил их ещё больше своим дипломатическим мастерством».

«Они всё равно ни хрена не понимают из того, что я говорю, — пренебрежительно бросает Эд. — Вчера утром они применили какую-то магию, но она перестала действовать сразу после того, как на нас напали».

— Ах да, это мне кое-что напомнило, — говорит Мустанг, доставая из кармана камень и бросая его Эду. — Твой. Радиус действия около шести метров, но я исхожу из того, что у каждого, с кем ты разговариваешь, есть свой.

Бла-бла-бла, не думай, что ты можешь разглашать секреты только потому, что волшебники не говорят на аместризанском. «Да ладно, я знаю, что к чему, — кисло говорит Эд, засовывая его в задний карман. — Эти чёртовы штуки чертовски глючные. Ты тоже слышишь, как этот парень представляется как Думбелл Дёр?»

Губы Мустанга дёргаются. — Да. И… угрюмый.

— Полагаю, слово «fuck» переводится напрямую, иначе никто из них не понял бы, что сказал Эдвард, — весело замечает Хьюз.

Эд не может сдержать смех, представляя, как волшебники слышат что-то вроде блудство! каждый раз, когда он говорит «чёрт». Однако более глубокие последствия не так забавны. «Я почти уверен, что то, на чём это работает, выполняет перевод, воздействуя на наш мозг», — говорит он Хьюзу и его напарнику из Интел, которые переглядываются, а затем одновременно достают блокноты. «Мне не нравится, что мы понятия не имеем, как это работает. Ещё меньше мне нравится, что волшебники, скорее всего, тоже не знают. Единственный плюс в том, что то, что он делает с нами, он делает и с ними, потому что я не могу представить, чтобы он работал по-другому и давал им аместрисан. О, он также поддерживает сингапурский, так что, честно говоря, он может переводить что угодно. Любой язык. Любой код, возможно, если говорить вслух. Дико, да?

«Это не просто... это очень сложная система поддержки, — говорит Хьюз, хмурясь на Эда. — Это... ох, мне это совсем не нравится».

«Добро пожаловать в мир волшебников», — говорит ему Эд, передав проблему в чужие руки, и машет ему через плечо, выходя за дверь в поисках туалета. О душе, скорее всего, не может быть и речи, особенно если ванная такая же отвратительная, как и весь остальной дом, но он очень надеется, что у них хотя бы есть работающие туалеты со смывом.

Глава 8

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Ванная комната — по крайней мере, на этом этаже — чище всего, что Эд видел до сих пор. Из крана течёт прозрачная вода, и когда он опускает в неё руку и нащупывает элементы, он не чувствует ничего необычного. По крайней мере, из труб не просачиваются металлы. Это объективно хорошо, но это значит, что у волшебников нет даже повсеместного отравления свинцом, которое могло бы оправдать их культуру.

Здесь есть только раковина и туалет — Эд в любом случае не стал бы пользоваться душем в этом доме, — так что ему приходится довольствоваться тем, что он умывается и ненадолго трансфигурирует металлический гребень из своего левого наруча. Эл категорически запретил ему пытаться побриться с помощью алхимии: «Это практически человеческая трансмутация, брат» — а его рюкзак остался в той комнате, куда его поселили в первую ночь, так что ему придётся смириться с раздражающей щетиной и ощущением волос на подбородке, пока он не добудет зубную щётку и бритву. Он ненавидит небритый подбородок. Он бы уже отрастил бороду просто ради удобства, если бы не тот факт, что любая растительность на лице делает его неотличимым от Гогенхайма.

Эд вздыхает и выходит из ванной, стараясь как можно тише подняться по лестнице, чтобы забрать свою сумку. Ему впервые приходит в голову мысль, что, возможно, стоит побеспокоиться: он всегда запечатывает и запирает свою сумку с помощью алхимии, когда оставляет её где-то, но кто знает, на что способны волшебники. Ему остаётся только надеяться, что никто здесь не станет рыться в его вещах.

Естественно, как только он оказывается в коридоре на втором этаже, он слышит голоса, доносящиеся из-за закрытой двери того, что раньше было его комнатой. Судя по звукам, это подростки. «Мы уверены, что он не оборотень?» Это не близнец.

— Профессор Луп Инн сказал, что это не так, — раздаётся голос мисс Рыжей. — Думаю, он бы знал.

«Да кто он вообще такой, чёрт возьми, — говорит один из близнецов. — Он бросил нож в этого дементора. А потом применил магию без палочки, как будто это ничего не значило».

Эд автоматически хмурится, потому что они говорят о нём, а ещё только что напомнили ему, что он потерял нож из-за этих грёбаных тварей. Учительница дала ему эти ножи; он не может просто трансмутировать замену для набора. Она бы, чёрт возьми, знала. А ещё ему, наверное, не стоит, чёрт возьми, идти туда, учитывая предупреждение Мустанга. Эд не хочет разбираться с людьми, которые набрасываются на него перед кофе.

Но ему, чёрт возьми, нужна его бритва. Он ещё сильнее хмурится, глядя на дверь. «Не думаю, что у него вообще есть волшебная палочка, — говорит мисс Рыжая. — Он просто хлопнул в ладоши, и весь подземный переход сделал — вот это».

«Так вот что он имел в виду, когда говорил об ускорении частиц?» — восхищённо говорит один из близнецов. — «Когда мы спрашивали об алхимии?»

— Я не знаю, — разочарованно отвечает Умник. — В библиотеке не так много книг по алхимии, но в тех, что я читал, говорилось, что это процесс, отличный от магии. Там не было ничего о том, что он делал.

«Да, я думал, что алхимия — это рунные круги и попытки превратить свинец в золото и всё такое. Ты слышал, что говорили Луп и Шакел Болт? Они сказали, что он уничтожил этих дементоров. Они сказали, что не смогли найти даже следа и им пришлось разобрать всё это место, чтобы привести его в порядок...»

— А то, что он чувствует, как мы исчезаем, когда подходим близко? Никогда об этом не слышал. Что вообще значит «привитый»?

«Он говорил о том, что магия может подпитываться твоей жизнью. Кого-нибудь ещё это беспокоит?» Не близнец говорит. «А то, как он одевается, — готов поспорить, он по уши в тёмных искусствах».

Мисс Рыжая усмехается. «То, что кто-то хорошо выглядит и носит кожаные штаны, не значит, что он смуглый, здоровяк, Билл носит кожаные штаны...»

— Да, но Билл не жестокий. Снова один из близнецов. — Когда вчера Серьёзный смеялся над существом, приятель, он выглядел так, будто собирался ударить Серьёзного.

— И ты не можешь утверждать, что магия, высасывающая жизнь, не тёмная, Джин. Что бы он ни сделал с тем дементором, это точно не было благом для нас...

«Он сказал, что он не волшебник! Он алхимик».

— Да, и что это значит?

«С помощью алхимии можно создавать устойчивые конструкции, не нуждающиеся в опоре, которые могут существовать дольше, чем живёт смертный человек», — звучит более тихий голос Умницы, с интонацией, как будто она повторяет что-то услышанное или прочитанное. «Волосатик… а что, если лорд… что, если ты знаешь, кто… неужели он таким образом вернул себя к жизни? Он превратил… ты сказал, что он создал себе тело. Ты сказал, что это было не заклинание, а похоже на ритуал…»

— Он убил человека? — резко спрашивает Эд, распахивая дверь, потому что это и то, как она говорит, звучит как показания грёбаного свидетеля. — Кто-то это видел? Кто там был?

Раздаётся много невнятных возгласов и пара писков, все дети вскакивают, как будто он выбил дверь тараном. Половина из них сидит на его чёртовой кровати в обуви. Все смотрят на него с выражением нескрываемой вины на лицах, но мисс Рыжая снова берёт инициативу в свои руки. — Ты подслушивал?

— Это моя грёбаная комната, — сообщает ей Эд, пользуясь возможностью подойти и вытащить свой рюкзак из-под кровати. Никаких явных признаков взлома, и дети явно удивлены тем, что он вообще там оказался. — Кто видел, как делали тело?

Близнецы и рыжеволосые переглядываются, но Волосатик просто сверлит её взглядом, а Умница вздёргивает подбородок. «Волосатик видел. Он всё видел».

«Ты видел это?» — спрашивает его Эд, оглядывая с головы до ног. При дневном свете он выглядит ещё более худым и неопрятным, чем раньше, и буквально утопает в своей рубашке. По крайней мере, его ручной совы нигде не видно, иначе он был бы похож на безумное пугало. Ему может быть четырнадцать.

Он тоже воинственно хмурится, но не отрицает этого, поэтому Эд щёлкает пальцами и машет ему, подзывая к двери и взваливая на плечо рюкзак. «Спускайся, пойдём».

— Почему? — с подозрением спрашивает Волосатик.

«Поздравляю, ты только что получил приглашение на собеседование с моим начальником».

— Тот, о котором ты сказала, что он петух? — тут же спрашивает мисс Рыжая.

— Да, он. — Увидев встревоженные взгляды детей, Эд добавляет: — Расслабьтесь, он не укусит, если только вы сами этого не захотите. — Мустанг не станет вести себя как придурок с несовершеннолетним гражданским свидетелем, и на то есть причина.

Похоже, это никого не успокаивает. «Почему?» — повторяет Хари, теперь уже с ещё большим подозрением.

Эд закатывает глаза. «А ты как думал? Ты тот, кого мы в бизнесе называем очевидцем , приятель . Что, чёрт возьми, ты вообще делал, раз увидел всё это вживую?»

Всё лицо Хэйли застывает. «Ты думаешь, я хотел этого?»

«Я не знаю, как ты живёшь, — честно говорит ему Эд. — Мы познакомились, блин, вчера».

— Меня похитили, — огрызается Волосатик. — Это было не совсем то приглашение на вечеринку, от которого я мог бы отказаться.

Отлично, значит, четырнадцатилетнему парню так же не везёт, как и Эду. «Что ж, тебе нужно только рассказать нам об этой вечеринке, и мы оставим тебя в покое. Давай».

Волосатик, должно быть, по лицу Эда понял, что тот более чем готов его утащить, потому что он воинственно расправил плечи и шагнул вперёд. «Мы идём с тобой», — тут же говорит Умник, вскакивая с кровати, и Эд снова оказывается в окружении волшебников-подростков. Он подавляет желание отмахнуться от них и топает обратно к лестнице.

Конечно же, в холле внизу стоит какой-то парень в чёрном платье с лицом, похожим на маринованный лимон, и Волосатик замирает позади Эда, когда видит его. Из-за этого происходит небольшая заминка, и парень с лицом, похожим на маринованный лимон, оборачивается и смотрит на них с явным отвращением. «Кто этот парень?» — спрашивает Эд, не останавливаясь на лестнице. За эти годы он повидал все варианты и степени этого взгляда, и этот парень попал в точку, может быть, на 0,43.

— Я мог бы задать тебе тот же вопрос, — говорит ему Лемонс тихим, пугающим голосом, скользя взглядом по телу Эда, словно наблюдая за последними мгновениями жизни сильно пересоленного моллюска.

— Не мог бы ты... Ха. Я так и думал, что если бы ты был важным персоной, то меня бы уже с тобой познакомили, — говорит ему Эд. Один из детей наверху издает пронзительный хнык? звук. — Эй, Волосатик, шевели задницей, у нас не весь день впереди.

Лемонсу это совсем не нравится, но это заставляет детей снова спуститься по лестнице. И прежде чем Лемонс успевает снова открыть рот, в другом конце коридора появляется Усач, а за ним — Психопат. — Элрик, — говорит Усач, заметив его, и в его голосе нет особой радости.

Чёрт возьми, то же самое. «Что?» — спрашивает Эд. «Вообще-то, это придётся отложить, я тут кое-чем занят».

— Посреди чего, — требует Психо, отрывая взгляд от Лемонса и с тревогой глядя на Эда.

— Чертов конкурс красоты, разве не видно? Да ладно тебе, Волосатик.

«Волосатый?» — говорит Психопат с озадаченным видом, а затем переводит взгляд на парня. — Подожди — Волосатый? Что, чёрт возьми, тебе от него нужно?

«Он говорит, что видел воскрешение вашего лорда Альфредо в реальном времени, — говорит Эд с терпением, которого на самом деле не хватает. — Так что мы, чёрт возьми, поговорим с ним. Ну, знаете, поговорим? Почему вы все ведёте себя так, будто я размахиваю этими грёбаными тисками для пальцев?»

Усач и Психопат выглядят ещё более встревоженными. «Возможно, у нас нет на это времени», — говорит Усач Волосатому голосом чёрт, мне нужно потянуть время, переводя взгляд с Лемонса на Волосатого и Эда. «Возможно, тебе придётся вернуться в дом твоих тёти и дяди...»

От этих слов Волосатик поворачивается к Усатику с выражением шока и обиды на лице, а рыжеволосые дети тут же начинают возмущаться. «Почему?» — спрашивает Не Близнец. «Он уже здесь, зачем нам отправлять его обратно...»

«Дементоры» пришли за ним, приятель, — говорит один из близнецов с неподдельным ужасом в голосе. «Нельзя ожидать, что маглы...»

«Его двоюродный брат сказал, что они запрут его, — язвительно вставляет мисс Рыжая. — Мы все его слышали. Неужели кому-то всё равно, что у него на окнах были чёртовы решётки? И вы хотите отправить его обратно туда?»

Естественно, из-за этой чёртовой шумихи в коридор выходят Мустанг и Соколиный Глаз. Мустанг бросает взгляд на Лемонса, а затем на Усача и Психопата, после чего смотрит на Эда взглядом у тебя была одна задача, Фуллметал. «Этот чёртов ребёнок видел это!» — протестует Эд, указывая на Волосатого, что, по крайней мере, заставляет детей замолчать. «Он сказал, что видел процесс воскрешения, прости меня, если я подумал, что нам будет интересно об этом послушать».

Мустанг и Соколиный Глаз переводят взгляд на Волосатого. — Вот как, — говорит Мустанг. — Мы ещё не знакомы, мистер?..

Волосатому требуется секунда, чтобы понять, что Мустанг разговаривает с ним, а затем он снова становится настороженным и подозрительным. Умный парень. — Я Волосатый Поттер, — сухо говорит он.

Мустанг, что достойно восхищения, даже не моргает. «Рад знакомству», — говорит он с искренностью, которую невозможно не заметить. «Я генерал Рой Мустанг из Аместриса, а это полковник Соколиный Глаз и подполковник Элрик, чьё обаяние, как я вижу, вы уже испытали на себе».

Надо отдать Хэйри должное: он не падает сразу же к ногам Мустанга и не преподносит ему на блюдечке всё, что тот пожелает. Эду всегда становится легче, когда он встречает человека, невосприимчивого к его обаянию. «Зачем тебе это знать?»

Мустанг невозмутимо улыбается. «Нас попросили помочь вам с вашей… проблемой пожирателей смерти. Сейчас мы собираем информацию. Мы хотели бы услышать, что вы можете сказать о том, что вы видели».

Волосатик оглядывается на Усача и Психопата, которые тут же подходят к нему и кладут руки ему на плечи. «Нам нужно дождаться, пока появится дверь-гантель, Волосатик, — говорит ему Усач. Он обращается к парню, но смотрит на Эда. — Тогда мы все сможем поговорить. Сейчас у нас недостаточно информации, чтобы принимать какие-либо решения».

Мустанг не может не заметить, что Усач смотрит на них так, будто они — ведро с нитроглицерином на особенно шатком скейтборде. «Понятно, — говорит он. — В любом случае мы сегодня должны были встретиться с Альбусом. Почему бы нам всем не обсудить это?»

Эд открывает рот, чтобы возразить, что это пустая трата времени — если происходит трансмутация человека, то чем скорее они узнают всю историю, тем лучше, — но Мустанг бросает на него холодный взгляд. «У меня до сих пор нет твоего отчёта, Фуллметал», — говорит он, указывая на открытую дверь в соседнюю комнату и делая вид, что Усача, Лимонса и Психо не существует. «Полковник, почему бы вашим людям не расположиться в столовой? Там больше места за столом, — добавляет он, обращаясь к Хьюзу, и жестом подзывает Джонса и Арже. — Капитан Хэвок может помочь им с установкой оборудования, пока мы будем слушать отчёт.

— Отличная идея, — говорит Хьюз, жестом приглашая Джонса и Арджета потанцевать под музыку Мустанг. Если они и не слышат безмолвных приказов, то, по крайней мере, Хэвок позаботится о том, чтобы никто не увел их свидетеля до того, как они с ним поговорят. — В той комнате было слишком тесно из-за большого количества людей. Давайте я помогу вам с рациями!

Хьюз уводит их через холл, не оставляя никому другого выбора, кроме как разбежаться в разные стороны. Мустанг позволяет Усачу и остальным вернуться к жизни ровно настолько, чтобы улыбнуться и отпустить их. «Приносим извинения за неразбериху. Дайте нам знать, если мы понадобимся». Он кивает в сторону Эда. «Входи, Фуллметал».

Проходя мимо, Эд делает так, чтобы Мустанг увидел на его лице обещание возмездия, потому что он ведёт себя так только тогда, когда хочет убедить людей, что держит Эда на коротком поводке. Мустанг отвечает ему просто работай со мной, Стальной , что лучше, чем держи рот на замке или святые угодники, Эдвард , но всё равно не спасёт его от того, что Эд трансмутирует его чёртовы штаны в розовые.

Примечания:

Эд ошибается, говоря, что он вылитый Хохо. К несчастью для Эда, он унаследовал от Триши огромные мёртвые анимешные глаза

Глава 9

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

— Да ладно тебе, — огрызается Эд, когда Мустанг возвращается на диван, а Хьюз проскальзывает внутрь и закрывает за собой дверь. Эд топает к своему дивану, придвигает его ближе к кофейному столику и плюхается на него. Слабый запах вчерашней синской еды напоминает ему о том, что он так проголодался, что это чувство начинает перерастать в тошноту. — Будешь и дальше обращаться со мной как с бешеным, и они решат, что я действительно такой.

— Итак! Почему они думают, что ты оборотень? — весело спрашивает Хьюз. — Я очень надеюсь, что ответ не будет «потому что я кусал людей».

Эд уже готов ответить на это исключительно ругательствами, но тут Мустанг показывает ему коробку с лапшой, в которой она сложена горкой, и это мгновенно нарушает все мыслительные процессы.

— Ах ты, гребаный изменщик, — говорит Эд Мустангу несколько мгновений спустя, с набитым ртом. Лапша холодная и явно вчерашняя, но на вкус она просто божественна.

— Просто экономим всем время, — мило говорит Мустанг. — Как бы нам ни нравились твои истерики, сегодня у нас нет времени на полноценное представление.

Эд смотрит на Мустафа, потом на Хьюза, потом снова на Мустафа, жуёт и рассеянно показывает Мустафу средний палец, пока они устраиваются на диванах. Если смотреть через призму калорий и сна, то становится понятно, что здесь происходит. Мустафу дали возможность изучить то, что большинству жителей Аместриса совершенно неизвестно, и оценить его потенциал — друг это или враг, угроза или инструмент, или и то, и другое. Соколиный Глаз здесь, потому что Мустангу нельзя сходить в туалет без сопровождающего, но Хьюз здесь по особому поручению, чтобы обеспечить Мустангу точные, подробные и конфиденциальные отчёты о волшебниках в режиме реального времени.

И подготовить почву для того, что бы Мустанг ни решил с ними сделать, ведь здесь нет никого, кто мог бы его остановить. Уж точно не сами волшебники.

Эд прищуривается и вытирает рот тыльной стороной ладони. «Ты уже встречался с их полицейской?»

— Так и есть, — говорит Мустанг, глядя ему прямо в глаза. — Она прислушивается к школьной учительнице, по крайней мере в том, что касается предполагаемого воскрешения и последующей террористической деятельности. Они мало что могут предложить, кроме того, что уже четырнадцать лет как устарело. Официальная позиция правительства заключается в том, что цель по-прежнему мертва, а его последователи находятся в тюрьме.

«Мы запросили доступ к записям, — непринуждённо говорит Хьюз. — Вряд ли мы его получим, а у линчевателей нет письменных файлов. Они следили за некоторыми людьми, которые либо были осуждены за терроризм, либо подозревались в связях с террористами, но пока у них нет ничего, что не было бы частью их обычной работы. Или, по крайней мере, ничего, чем они решили бы поделиться».

«Так что мы действительно не знаем, что, чёрт возьми, происходит», — заключает Эд.

«Директор кажется искренней и верит, что существует реальная угроза, — говорит Мустанг. — И она, и дружинники очень обеспокоены нападением, которое произошло прошлой ночью». Его губы слегка изгибаются, но это не улыбка, а скорее тень усмешки. «Хотя, похоже, их больше беспокоит то, что сделали вы, а не то, что пятеро их детей чуть не погибли».

— Я, блядь, заметил. Правая рука Эда медленно сжимается и разжимается, кожа под чёрными перчатками натягивается. — Что это были за штуки, чёрт возьми?

— Для начала я бы хотел услышать ваши наблюдения, если не возражаете. Вы поймёте, если я скажу, что не считаю их разведданные самыми надёжными.

Эд невольно фыркает. «Да, без шуток. Ты хочешь провести здесь целый день?»

Мустанг наклоняет голову, закидывает ногу на ногу и откидывается на спинку дивана. «Почему бы и нет. Расскажи мне об этом».

Эд рассказывает ему об этом. «Эти твари появились через несколько минут после того, как мы встретили волосатого парня в парке, — заключает он. — Чёртовы… парящие монстры из ночного кошмара. Все застыли, а потом появился ещё один случайный парень — не знаю, просто какой-то прохожий, который шёл домой или что-то в этом роде, — и мне пришлось загнать их всех в подземный переход, чтобы они убрались подальше от этих тварей. Они определённо шли за нами. Напали без предупреждения».

Мустангу это не нравится. «Парящие кошмарные монстры страха?»

«Если увидишь что-то похожее на высокого грохочущего призрака в чёрной ночной рубашке, сожги его, — серьёзно говорит Эд. — Не сомневайся. Я почувствовал их на другом конце парка, почти в сотне метров от себя, и к тому времени, как я их заметил, они уже успели запудрить мне мозги. Эти твари…” Ему приходится остановиться, чтобы подвигать челюстью и обдумать ощущения, возникшие после ночного сна. «Они были почти как Врата. Но. Не так.”

— Я вчера говорил о них с одним из волшебников, — серьёзно говорит Хьюз. — С тем, кто профессор. Их называют дементорами. Они внушают страх, и чем ближе они подходят, тем сильнее это на тебя влияет и тем труднее от них убежать. Ты застреваешь в своих худших воспоминаниях и не можешь пошевелиться. Он также сказал, что они высасывают… «магию», и если они подойдут достаточно близко, чтобы коснуться тебя, то, цитирую, «съедят твою душу».

На секунду перед глазами у Эда возникает очень чёткая картина: одна из этих грёбаных тварей склоняется над Алом — Алом в его прежнем, металлическом обличье — и ломает его кровавую руну, высасывая его душу. Затем он встряхивается. Ал вернулся в своё тело, и если бы какой-нибудь грёбаный двухбитный парящий зомби попытался съесть душу его брата, Эд засунул бы руку ему в глотку по плечо и вырвал бы её прямо из того, что у него вместо желудка.

— Понятно, — говорит Мустанг, глядя то на Хьюза, то на Эда. — Термит работает?

— Термит работает, — соглашается Эд, и уголки его губ опускаются. — После того, как я обрушил на них подземный переход и сжал его.

“Температура?”

— Примерно двадцать две сотни Кельвинов. Этого можно без проблем добиться с помощью оксигидрогена.

— Вы думаете, одного тепла было достаточно?

Эд пожимает плечами, ему неловко, и он хмурится. «Это был грёбаный термит. Мы рассчитываем, что что-то уцелеет после этого?»

«Волшебники считают, что этих существ невозможно убить», — сообщает ему Мустанг, не вдаваясь в подробности.

Эд фыркает. «Да, но они также верят в пророчество, так что, знаешь, я не буду сильно переживать по этому поводу».

Мустанг склоняет голову набок, как бы говоря: да, верно. «О чём нам стоит беспокоиться?»

— Они все могут телепортироваться, — тут же отвечает Эд. — Не только с помощью цветочных горшков, они все могут это делать. Есть возрастные ограничения, но они только для закона.

Хьюз и Мустанг уставились на него. Соколиный глаз в другом конце комнаты перестает чистить свое оружие. “Все они?”

«Да. Самостоятельно. Без какого-либо оборудования, внешнего катализатора или источника питания, который я мог бы увидеть, — говорит Эд. — Эти близнецы делают это постоянно. Я работаю над тем, как это отследить, но пока могу сделать это только вблизи. Слишком вблизи. Я ни черта не понимаю, какие сенсорные данные я получаю, но это что-то».

Мустанг достаёт из кармана куртки блокнот Эда и показывает его. «Радиация?»

— Должно быть, так и есть, — говорит Эд. — Происходит какой-то обмен частицами — эй, насчёт этого. — Эд оглядывает комнату, вытягивая шею, чтобы заглянуть за свой алхимический диван, но здесь нет ничего, что могло бы так предательски блестеть. — Неважно, напомни мне потом, чтобы я заставил тебя подержать картину. Я спрашивал об этом детей, но они не знают, что такое «магия» и откуда она берётся, и не могут сказать, интересовался ли кто-нибудь этим дерьмом. Они слышали только об одном университете. Когда-либо. Об одном.

Эд поднимает один палец, чтобы было понятнее. «То есть я не могу сослаться даже на какое-нибудь существующее исследование. Погодите. Хьюз! Вы сказали, что есть профессор?»

— Из школы, в которую ходят эти подростки, — сообщает ему Хьюз. Эд опускает голову. — От одиннадцати до семнадцати лет. Судя по всему, это единственная волшебная школа во всей стране. Он торжественно поднимает один палец.

Эд ещё больше сникает. «Это просто неправильно, чёрт возьми. Чёрт. Так что мне придётся начать с нуля, ублюдок, и вскрыть его. Жаль, что у меня нет Эла».

На мгновение в глазах Мустанга появляется что-то вроде сочувствия, что полностью удовлетворяет его потребность в этом до конца года и длится не дольше, чем требуется, чтобы снова взглянуть на блокнот Эда. «Если есть видимые выбросы...»

«Тогда я смогу это измерить, да, я знаю, просто я, чёрт возьми, не могу понять, что именно излучается, откуда и как. Я имею в виду, чёрт возьми, дерево и краска — тьфу. Что угодно. Какой-то компонент магии излучает что-то, и как только я его взломаю, мы сможем довольно быстро заполучить лорда Карбонару.

— О? — говорит Хьюз.

«Да. У них здесь есть раб — тот самый грёбаный эльф, о котором я говорил. Все они подтвердили, что, если его освободить, он побежит прямиком к своему повелителю смерти, чтобы сдать их всех, и, похоже, террористы захотят услышать, что он скажет. Это была бы простая работка, если бы не чёртова телепортация».

— Полагаю, написав «Эльф????», дважды обведя это слово и нарисовав стрелку, соединяющую его с «телепортацией», ты имел в виду, что эльф тоже может это делать, — говорит Мустанг, аккуратно переворачивая страницу в блокноте Эда.

— Ага. Судя по всему, в доме есть магическая библиотека, но псих с тюремной стрижкой меня туда не пускает — эй, ты же знаешь, что здесь сегрегация? Я собирался пойти в нормальную чёртову библиотеку, но, судя по всему, все городские библиотеки даже не знают о магии, потому что никто в городе о ней не знает. Волшебники прячутся. Мустанг, это место — чёртов культ.

— Не могу сказать, что я категорически не согласен с вашей оценкой, — говорит Мустанг. — Как вы узнали, что мальчик-гончар был свидетелем предполагаемого процесса воскрешения?

«Подслушал их, — говорит Эд. — Когда поднимался за своей сумкой. Парень говорит, что его похитили и он всё видел. Будем надеяться, что он видел что-то полезное».

— Ты сказал, что воскрешение школьного учителя возможно, — говорит Мустанг, закрывая блокнот Эда и пристально глядя на него. — Возможно для тебя, возможно для алхимиков или возможно для кого угодно?

Эд морщится. «Я понятия не имею, приходится ли волшебникам иметь дело с Вратами. Поскольку у них, очевидно, достаточно свободной энергии для телепортации, я не могу исключать, что они могут делать то, что возможно только с помощью, ну, вы понимаете». Эд жестом показывает на философские камни, и Мустанг с Хьюзом оба кивают. «Если бы у него была душа — уже привязанная к этому миру, ну, ты знаешь, — Эд снова жестикулирует, показывая, как души Эла и братьев Слайсер были привязаны к доспехам, и они снова кивают, — а затем создал тело из плоти и привязал душу к этому…»

«И этот их лорд, похоже, главный претендент на роль того, кому всё равно, что он использует жизни других людей в качестве топлива», — говорит Мустанг.

Эд сгибает правую руку. «Так что, даже если они разберутся с Вратами, это может оказаться не так уж важно». А это значит, что вероятность воскрешения выросла на несколько довольно больших процентных пунктов. А это значит, что Эд не может просто отмахнуться от болтовни Берди о том, что лорд Макарони делит свою душу, назвав это бредом выжившего из ума волшебника.

Если пророчество окажется также не бредом, Эд бросит всё и будет жить голышом на вершине горы вместе с другими чокнутыми монахами-отшельниками в Син.

«Мы ничего не узнаем наверняка, пока не поговорим с парнем, — решительно говорит Эд. — Если он сможет описать, что они сделали, — упомянет, что это было похоже на ритуал, надеюсь, что в кои-то веки это будет религиозное дерьмо, а не что-то другое, — я смогу понять, что, чёрт возьми, происходит».

«Если школьный учитель прав в том, что эта конкретная душа была… разделена, — говорит Мустанг, словно горничная, подбирающая дохлую мышь, — стоит ли нам ожидать каких-то существенных изменений в нашем подходе к разрешению ситуации?»

Эд поднимает глаза и встречается взглядом с Мустангом. «Этот парень ведь не сядет в тюрьму, верно? Или его пожиратели трупов».

На этот раз в глазах Мустанга нет сочувствия, но есть понимание. «Он бесконтрольно разгуливал по этому обществу почти тридцать лет, — говорит он. — Чтобы нейтрализовать его, потребовалась одна из его собственных атак. Власти либо некомпетентны, либо коррумпированы, либо просто не располагают ресурсами, чтобы справиться с ситуацией. Успешное заключение под стражу в таких обстоятельствах… нет, Фуллметал. Это не он».

— Тогда нет. Нет, ты можешь просто, чёрт возьми, сжечь их, — говорит Эд, стиснув зубы. Он сжимает руки в кулаки. — Если душа привязана, то, разорвав привязку, ты вышвырнешь его отсюда. Если он какой-то гомункулус, то у нас с тобой уже есть опыт решения подобных проблем. Если парень вообще не умирал, то... — Эд чувствует, как горько кривится его рот. — Тогда он просто парень.

Мустанг смотрит на Соколиного Глаза, который в ответ поднимает бровь, не прерывая сборку третьего пистолета. «Нет ничего плохого в том, чтобы сначала попробовать традиционные методы».

“Да, сэр”.

«На какое расстояние ты можешь действовать с тем, что у тебя есть? Я не хочу, чтобы мы приближались больше, чем это абсолютно необходимо, учитывая, что мы ничего не знаем об их «магии». Поскольку телепортация уже задействована, наш лучший шанс — застать их врасплох на расстоянии».

— От двухсот до четырёхсот метров, сэр.

— Мм. Тогда я буду начеку. — Мустанг вздыхает, закрывает блокнот Эда и возвращает его владельцу. — Что это было про то, чтобы я подержал картину?

Примечания:

Я решил, что в Аместрис используется шкала Кельвина, потому что почему бы и нет. Не обращайте внимания на то, что в двух главах назад Эд использовал шкалу Фаренгейта. Возможно, я вернусь к этому позже и исправлю

Глава 10

Примечания:

я не разбираюсь в науке. если ты разбираешься в науке, поправь меня

(См. дополнительные примечания в конце главы.)

Текст главы

Эд ведёт их в комнату, полную картин, которая выходит в помещение, где обосновались Хьюз и дети из Интел. Они вопросительно смотрят на вошедших, а Эд останавливается в дверях и поворачивается к Соколиному Глазу. «Не стреляй».

— Как обнадеживающе, — сухо говорит Мустанг.

«Расслабься, мне просто нужно кое-что проверить в контрольной группе. Следующим будет Хавок».

«Однажды ты начинил все ручки Хэвока взрывчаткой, которая при контакте распыляла флуоресцентные чернила, — напоминает Мустанг. — Он несколько недель был весь в розовом».

— Да? И что?

«То, что ты готов сделать всё, что угодно, ради Хэвока, не внушает доверия, Фуллметал».

Эд мерзко ухмыляется. “ Тебе просто придется рискнуть, не так ли? Он идет прямо к оригинальной картине, которую взял с собой, а собачий лорд снова дремлет под своим деревом, но очень быстро просыпается, когда Эд тянется к раме. Выражение крайнего ужаса расцветает на лице парня, когда он поднимается, его собаки мгновенно сходят с ума. “Ты! Назад, негодяй, ты, помесь мавра!

Все остальные причудливые картины просыпаются и приходят в неистовство, крича о нечистых крестьянах и ереси поклонения демонам. Эд ещё более злобно ухмыляется, глядя на Пса, и отцепляет картину от стены. «Сиди смирно, сладенький», — говорит ему Эд, поворачиваясь к Мустангу и Соколиному Глазу, у которого действительно наготове пистолет, хотя он и направлен в пол. «Всё в порядке, я думаю, что если бы они могли сделать что-то плохое, то сделали бы это в первый же раз, когда я это сделал», — говорит ей Эд. Он протягивает картину Мустангу. «Вот, держи, ублюдок, это для науки. Опиши её. Только физические наблюдения».

— Грязная дворняга! Бесчестный пёс!

Брови Мустанга взлетели так высоко, что вот-вот окажутся у него на затылке. «Ну, мои уши говорят мне, что на меня кричит картина».

«Эй, заткнись на секунду, — говорит Эд этому чёртовому собачнику. — Ты думаешь, я плохой, но этот ублюдок ещё хуже. Если ты его сильно разозлишь, он поджарит твою задницу».

Мустанг угрожающе прищуривается, глядя на картину, на которой изображено не его настоящее лицо, но люди думают, что это он. Нарисованные люди ничем не отличаются от настоящих. «Я должен протестовать против такого неподобающего обращения с моей персоной», — заявляет Пёс, но уже гораздо тише.

— Да, да, просто помолчи секунду. Мустанг, физическое наблюдение. Расскажи мне.

Мустанг взвешивает полотно в руках, настороженно глядя на маленькие нарисованные фигурки. Собаки перестали тявкать и заскулили. «Полагаю, я ищу что-то, что не указывает на то, что это обычная картина». Он медленно хмурится. «Здесь… ощущение, похожее на слабый электрический разряд».

«Да!» Эд чуть не ударил кулаком воздух. «Что ещё?»

«Это те самые выбросы, которые ты заметил», — понимает Мустанг и делает паузу. «Эдвард. Неужели я держу в руках связанную душу человека?»

«Они клянутся, что это не так, но, опять же, что они вообще понимают, — говорит Эд. — Я не вижу связующей руны, парень, похоже, в восторге от того, что он кусок краски, и каким-то образом с ним оказались две чёртовы собаки. Я склоняюсь к тому, что это возможно. Закончите наблюдение».

Мустанг вздыхает, всем своим видом показывая, что его это не касается, но всё же стягивает перчатку и прикладывает руку к раме. «Не горячо», — отмечает он как раз в тот момент, когда Психопат врывается в комнату и чуть не получает пулю от Соколиного Глаза, который насторожился из-за шума и всё ещё держал оружие в руке. «Ты что, не можешь перестать громить дом!» — кричит Психопат Эду, даже не замечая, что Соколиный Глаз снова опускает пистолет.

— Почему? Боишься, что мы ещё что-нибудь узнаем, рабовладелец? — парирует Эд.

— Ради всего святого ... Я не хотел это существо! Я бы освободил его, если бы мог!

— Но пока что ты просто сделаешь его жизнь невыносимой, да?

— Серьёзно, — предупреждающе говорит Усач, появляясь в дверях позади Психопата.

«Что! Они всё портят, неужели я прошу слишком многого — немного чёртова спокойствия и тишины...»

Мустанг снова вздыхает и возвращает картину Эду. «Больше ничего необычного», — говорит он, а затем поворачивается к спорящим волшебникам и снова надевает перчатку. «Джентльмены, у вас какие-то проблемы?»

«Со многими вещами в этом доме опасно иметь дело, — быстро говорит Усач. — Пока тебе везло, но даже некоторые картины прокляты...»

“Ты обожжешь свои чертовы руки, если будешь повсюду трогать все, что тебе приглянется”, — грубо говорит Психо. “И это если тебе повезет. А когда ты беспокоишь эти проклятые портреты, они просыпаются и начинают орать ...

«Мы не смогли всё проверить и обезопасить, — говорит Усач. — Некоторые из этих проклятий очень тёмные. Если вы пострадаете, мы не сможем вам помочь».

«Так повесь, чёрт возьми, предупреждающий знак о том, что является опасным, — недоверчиво говорит Эд. — Если всё это такое чертовски «проклятое», тебе нужно предупреждать людей. У тебя в доме дети».

— Они знают, что ничего нельзя трогать, — огрызается Психо, — в отличие от некоторых людей...

«Мы проводим неинвазивное тестирование, которое поможет нам более эффективно выявлять ваших террористов», — невозмутимо говорит Мустанг. «Есть ли в этих двух комнатах что-то, к чему нельзя прикасаться?»

— Нет, — неохотно признаётся Психо, бросая на Эда убийственный взгляд.

— Тогда на данный момент мы ограничимся этим местом. Можем ли мы ещё чем-то вам помочь, господа?

— Нет, — говорит Усач, беря Психо за плечо и решительно подталкивая его вперёд. — Нет, спасибо, что поняли. Мы будем в коридоре, если понадобимся.

«Надеюсь, он делает предупреждающие стикеры», — бормочет Эд себе под нос, сверля Психопата взглядом, пока того не уводят из поля зрения.

— Для нас или для них? — спрашивает Хэвок, стоя позади них.

— Хавок! Держи это, — говорит Эд, поворачиваясь и протягивая картину.

«Переходит от одного свинопаса к другому, как девка с фермы», — фыркает Собачник с холста.

Глаза Хэвока расширяются. «Босс?»

— Просто подержи её, — ласково говорит Эд, прижимая картину к груди Хэвока. — Это совсем не больно.

— Босс, при всём уважении, ни за что на свете, — нервно отвечает Хэвок.

— Знаешь, формально я выше тебя по званию, — замечает Эд, приближаясь к Хэвоку, который пятится назад. — Это может быть что-то вроде «приказа вышестоящего офицера».

Хэвок в отчаянии смотрит на Мустанг. — Шеф?

— Держи картину, солдат, — говорит Мустанг, даже не взглянув на неё. — Ты опросишь мальчика, как только придёт школьный учитель. Будь здесь, — предупреждает он Эда.

— Конечно, ага, — говорит Эд, втискивая картину в протестующие руки Хэвока. — Перестань вести себя как ребёнок и скажи мне, что ты чувствуешь.

— Я встревожен, — слабым голосом говорит Хэвок, сжимая раму по краям и держа её как можно дальше от себя. — И мне очень нужно покурить.

«Ты только что вышел покурить», — безжалостно говорит ему Эд, пока Мустанг и Соколиный Глаз отправляются куда-то ещё, чтобы раздражать и сбивать с толку. «Тебя не было минут двадцать».

— Мне кажется, это повод для ещё одного, — с грустью говорит Хэвок. — А что я должен чувствовать?

— Что угодно, — говорит Эд. — Что угодно физическое. Опишите ощущения.

Хэвок смотрит на картину и слегка вздрагивает, когда Пёс смотрит на него в ответ. «Плохо».

“Хаос”.

— ...деревянный?

— Сойдёт. Что-нибудь ещё?

— Пожалуйста, дайте мне это положить, босс.

Эд ухмыляется и хлопает Хэвока по плечу, забирая картину. «С таким отношением ты никогда не станешь учёным, Джин».

— За это я каждый день благодарю свою счастливую звезду, босс.

— Слабак, — весело говорит Эд, поднимая картину, замечает мерцание и покалывание, а затем поворачивается к остальным. — Кто следующий?

Он заставляет Хьюза подержать его, затем то же самое проделывают Джонс и Арджент, хотя, поскольку они были в комнате, когда Эд объяснял ожидаемый результат, их нельзя назвать контрольной группой. Никто из них ничего не чувствует и не видит, чего Эд и ожидал, но в любом случае хорошо иметь хоть какое-то подтверждение. Если бы у них был алхимик, который никогда не видел Врата, у него было бы всё необходимое для рабочей теории.

«Теперь мне нужно просто измерить его», — говорит Эд, записывая результаты в свой блокнот, какими бы приблизительными они ни были. «У кого-нибудь есть ненужный радиоприёмник?»

— О, это мне кое-что напомнило. Может, это поможет, — говорит Хьюз, жестом приглашая Джонса подтащить один из их гигантских набитых до отказа полевых рюкзаков и открыть его, чтобы показать Эду путь в рай.

«Когда мы заехали в Гуанши, Альфонс кое-что переделал в нашем запасном радиооборудовании, — говорит Хьюз. — Он сказал, что вам это может пригодиться».

“Боже мой, у нас действительно есть телепатия”, — шепчет Эд, доставая вольтметр. “Это срабатывает только для науки. Я чертовски люблю тебя, Эл”.

— Тогда я вас оставлю, — говорит Хьюз довольным тоном.

— Угу, — рассеянно отвечает Эд. Вместе с вольтметром Эл сделал ему борометр, магнитометр и трёхосевой датчик электромагнитного поля с соответствующим анализатором спектра. Он явно думал о том, как они могли бы проанализировать серую мерцающую стену аномалии на границе, что фантастическим образом соотносится с измерениями, которые Эду нужно провести для изучения магических излучений. Эксперименты по необходимости будут более быстрыми и грязными, но сейчас ему не нужны сверхточные данные — главное, чтобы они были достоверными.

Эл с помощью алхимии нарисовал на корпусе спектроанализатора улыбающуюся кошачью мордочку, а под ней написал «Удачи!! » на синском языке. Эд ухмыляется, стучит кулаком по кошачьей мордочке и приступает к работе.

Он только что всё разложил, определился с условиями эксперимента и поручил Джонсу составить таблицы для записи результатов. Хьюз взял Аржет и ушёл, сказав что-то о том, что нужно заполнить их досье. И тут он видит, как в дверях прячется Умник. «Что?» — спрашивает Эд. «Дверной звонок уже здесь?»

— Эм... я так не думаю, — осторожно произносит она, входя в комнату. — Что ты делаешь?

Эд фыркает. «Разбираюсь с твоим дерьмом за тебя».

— Это вольтметр?

Эд делает паузу и снова смотрит на неё. Может, они не такие уж отсталые, раз хотя бы знают о вольтметрах, но тогда возникает вопрос, почему они ими не пользуются. — Да.

— Ты измеряешь... о. Магия приводит к короткому замыканию большинства маггловских технологий, — говорит Умник, виновато поднимая взгляд от стола с инструментами.

Что, серьёзно? «Почему?» — спрашивает Эд.

Умник выглядит крайне недовольным этим вопросом. «На самом деле никто не знает».

— Тогда тебе повезло, что я здесь, — решительно говорит Эд. Если что-то всё-таки закоротит, это будет явным признаком нестабильного электромагнитного поля, и Эд сможет просто починить оборудование, установить клетку Фарадея и запустить всё заново. — Ни один из радиоприёмников ещё не закоротил, так что поле, должно быть, довольно слабое.

Джонс смотрит на Умника и протягивает Эду лист с таблицами, выровненными по линейке. «Что дальше, босс?»

— Спасибо. Можешь подключить их к батареям? Пока ничего не включай. — Эд берёт лист и начинает делать пометки, начиная с электромагнитного спектра в порядке возрастания частоты. Можно было бы для верности начать с радиоволн.

Умница подходит ближе, снова пытаясь незаметно подсмотреть, что пишет Эд, как будто за ночь Эд мог начать писать на её языке, а не на своём. — Тебя зовут Эдвард?

«О боже», — говорит Джонс.

— Что? — спрашивает Эд, поднимая на него взгляд.

— Ничего. Ничего. Рука затекла. — Джонс театрально потирает руку и снова склоняется над проводами, старательно не глядя на Умника.

Эд хмурится, а затем мысленно пожимает плечами. «Да, я Эд», — говорит он Умнику. По крайней мере, в односложном имени раздражающий акцент Эххддуууорд не так заметен, и ему больше не придётся слышать, как Элрик произносится как Эрик .

«Почему ваш командир называет вас всех железяками?»

— Что? — говорит Эд, записывая ДАЛЬНЕЕ ПРОСТРАНСТВО: E (электричество) B (магнетизм) . — А. «Стальной алхимик» — это моё алхимическое прозвище. Подумав, он добавляет: «И он придурок».

Джонс сдерживает стон, но не поднимает глаз. Умник обеспокоенно смотрит на него, а затем снова переводит взгляд на Эда. — Кажется, он тебе не очень нравится.

Ха. «Мне никто особо не нравится, — рассеянно говорит Эд, беря в руки магнитометр, чтобы перепроверить показания. — Мустанг — придурок, но от него есть польза».

— О. — Она тихо переминается с ноги на ногу. — Вы сказали, что алхимии может научиться каждый. То есть... можно просто пойти учиться на алхимика?

Эд на секунду прерывает письмо, но не поднимает глаз. «Ты знаешь, что такое химия?»

“Да?”

— У тебя хорошо получается?

— Я... — Умница колеблется, но затем её голос становится твёрже. — Да. Я буду.

“ А как насчет физики? — спросил я.

«Да. Я ещё и в математике хорошо разбираюсь».

«Отлично. Ты хочешь узнать об алхимии? Приезжай в Аместрис, подай документы в университет и узнай. В Центральном университете есть неплохая программа, если тебя примут». Гражданские программы сейчас не выходят за рамки базовой строительной алхимии, но на теоретических факультетах творится что-то невообразимое, и Мустанг активно добивается того, чтобы военные направляли алхимию на более гражданские проекты. «Однако тебе придётся самому разбираться с визой. Я не знаю, как ваше правительство договаривается с Сингом».

— Нет, — отвечает Джонс. — Дивайд находится даже не в этой стране — вот почему нам пришлось использовать это устройство с портовым ключом. Мы проехали что-то вроде восьми тысяч пятисот километров, если я правильно посчитал.

Эд фыркает. — Твой тоже был цветочным горшком?

Джонс ухмыляется, сверкая белыми зубами на фоне смуглой кожи. «Я правда думал, что они шутят над нами, тупыми иностранцами, пока нас не выдернули оттуда».

«Я всё ещё не уверен, что это не шутка», — говорит Эд, дописывая последнюю формулу, а затем, когда до него доходит, добавляет: «Эй, а твой друг, который видел всё это воскрешение, — что он тебе сказал? И почему, чёрт возьми, они не хотят, чтобы он с нами разговаривал? Это же они, блин, пригласили нас сюда».

Умник выглядит немного удивлённым, когда полностью поворачивается на стуле, чтобы посмотреть на неё, но на её лице быстро появляется разочарованное выражение. «Я не знаю. Дементоры — зло, и то, что ты от них избавился, — хорошо. Но нам всё лето запрещали писать Волосатику, а теперь даже профессор Луп говорит, что его нужно отправить обратно к тёте и дяде… Я не знаю, что происходит, и никто нам не говорит». Они говорят, что мы слишком молоды. Ее рот горько кривится. “Как будто мы не имели дело с Волдемортом с тех пор, как нам было одиннадцать”.

При этих словах Эд удивлённо вскидывает брови. «И как именно?»

Умница-разумница слегка пожимает плечами с мрачным юмором, и в этот момент она выглядит явно старше своих шестнадцати лет. «Мы друзья Волосатика, а Волдеморт охотится за Волосатиком с самого его рождения. Два года назад он даже вселился в Джинни».

Эд хмурится. «Который из них?» Им тоже придётся с ними поговорить, хотя бы для того, чтобы выяснить, было ли это настоящим одержимостью в духе Прайда или просто отравлением угарным газом или чем-то ещё.

“Что?”

— Какой из них «джини»?

Умница на секунду теряется, как будто она всерьёз ожидала, что Эд будет помнить все их имена, дни рождения и чёртовы гороскопы. «Это та, у которой рыжие волосы, — говорит она. — Я имею в виду девушку».

Значит, мисс Рыжая, если только не найдётся ещё одна, которую он упустил. «Мы и с ней поговорим», — говорит Эд, а затем добавляет, потому что, может быть, она проболтается о том, о чём они, чёрт возьми, не хотят, чтобы ребёнок ему рассказывал: «Ей тоже понадобится доверенный взрослый, чтобы она могла поговорить со мной? Неужели я такой страшный?»

Джонс снова издаёт сдавленный звук. Умница лишь на тон темнее Эда, так что сложно сказать наверняка, но он почти уверен, что её щёки так краснеют из-за румян. — Эм. Нет. Ты — э-э, нет. Она прочищает горло. «Я не знаю, почему профессор Луп не хочет, чтобы Волосатик разговаривал с тобой без двери-болванчика. Дверь-болванчик точно не хотел разговаривать с Волосатиком, но… Я не знаю. Должна быть какая-то веская причина». Она сжимает руки в кулаки и на секунду выглядит на все свои восемь лет, как будто ей больше всего хочется топнуть ногой. «Я просто хочу, чтобы они сказали нам что-нибудь. Хоть что-нибудь».

Что ж, это провал. Эду даже немного жаль её, потому что он помнит, как ему было пятнадцать и никто, чёрт возьми, ничего ему не рассказывал, пока он не начинал выпытывать, обманывать, бить и умолять их; он помнит тупую, ползучую тревогу от осознания того, насколько он был окружён тайнами и насколько они были опасны, насколько глубоко заходила гниль, как далеко. И хоть Умница-Разумница и волшебница, она задаёт вопросы и явно усвоила, что если тебя считают «слишком юным», то это не поможет ни на грош, когда дерьмо ударит по ветряной турбине. Кроме того, если честно, до сих пор вся лучшая информация, которую он получал, исходила от этих чёртовых детей-волшебников.

Как он может получать более ценную информацию от кучки пятнадцатилетних подростков? С другой стороны, когда ему было пятнадцать, он был практически единственным человеком, который знал, что, чёрт возьми, происходит. Ну, он и Эл. А Элу было четырнадцать тогда , так что, по-видимому, это обычное дело.

«Чертовски отстойно», — делится Эд со Умницей, чувствуя себя великодушным благодаря научному подарку от Эла. «А шантаж ты не пробовал?»

На этот раз Джонс издаёт не такой приглушённый звук. Глаза Умницы расширяются, она открывает рот, но тут же замолкает, явно испытывая противоречивые чувства. — Я не… то есть… У меня были кое-какие… идеи, но…

«Попробуй. Что ты теряешь? В любом случае сейчас тебе может сойти с рук гораздо больше, — советует Эд. — К тому же, если люди будут считать тебя ребёнком, они, скорее всего, не станут тебя наказывать, если поймают. Или, по крайней мере, это будет выглядеть плохо с их стороны, если они всё-таки решат отомстить».

«О боже мой, — говорит Джонс, — я бы попытался сначала поговорить начистоту? Поговори с мамой и папой, расскажи им, что ты чувствуешь, когда тебя держат в неведении о ситуации, которая тебя сильно затрагивает...»

— Джонс, ты же в разведке, — недоверчиво говорит Эд, поворачиваясь к нему. — Откровенный разговор? Чему, чёрт возьми, вас сейчас учит Хьюз?

Джонс торопливо машет руками. «Нет-нет, речь идёт об эскалации — начните с безобидного чувства вины, а если это не сработает тогда переходите к методам, которые могут навредить отношениям...»

Где-то в коридоре раздаётся треск, и Эд с Джонсом вскакивают на ноги ещё до того, как Умник начинает оборачиваться. Однако через секунду в дверях появляется Бородач, и Джонс убирает руку с пистолета, а Эд расслабляет плечи и шумно выдыхает. «Наконец-то, чёрт возьми», — говорит он, а Бородач оценивающе смотрит на них поверх очков. «Эй, Джонс, иди за Мустафом. Вечеринка наконец-то начинается».

Примечания:

Эд: когда мне было пятнадцать, я знал всё

Рассказчик: он ни хрена не знал

Кроме того: Фарадей был в Аместрисе??? Что????? Когда??? Тсс, не смотри так пристально

Глава 11

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

— Мисс Грейнджер, — говорит Биарди, глядя, как Джонс обходит его и выходит за дверь. — Не могли бы вы сходить за Ремусом?

Умница оглядывается на Эда, потом на Берди, потом снова на Эда, прикусывает губу, кивает и уходит. — Эдвард, — приветствует его Берди. — Как дела?

— Чертовы асы, — коротко бросает Эд, поворачиваясь к столу, чтобы собрать все оборудование и убрать его в сумку вместе с блокнотом и таблицами. — Лучше и быть не могло.

— Насколько я понимаю, вчера у вас было что-то вроде приключения.

— О, так вот что произошло? Эд ставит рюкзак в угол, как можно дальше от любого тупого волшебника, который может случайно пнуть его, магически или как-то иначе. — А я-то думал, мы просто заблудились по пути на чаепитие.

— Полагаю, это тоже можно считать приключением, — говорит Биди примирительным тоном. Эд не может понять, намеренно ли он сходит с ума или просто так стар, что не может сдержать старческое слабоумие. — А. Вот и мы. — В дверях появляется Усач, а за ним — Пират и Лимон в коридоре. — Альбус, — здоровается Усач, взглянув на Эда, и, кажется, собирается сказать что-то ещё, но тут появляется Мустанг, за его спиной — Хьюз, а перед ними — Волосатик. Парень выглядит потрясённым при виде Бородача, но на его лице тут же появляется враждебное выражение. — Привет, Рой, и Мэйс, верно? — говорит Биарди, по всей видимости, не замечая предательского взгляда мальчишки, и закрывает за ними дверь, достаёт свою волшебную палочку и размахивает ею без особого эффекта. — Почему бы нам всем не присесть.

В итоге они рассаживаются по обе стороны обеденного стола: Хьюз и Эд — по обе стороны от Мустанга и Лемонса, а Пират — рядом с Биарди и Усачом. Волосатый медленно садится в углу рядом с Усачом, в основном на стороне, где нет волшебников, рядом с Хьюзом. Возможно, это потому, что ему нравится Усач, или потому, что Хьюз использует его в качестве свидетеля, или потому, что единственные другие варианты — это сесть рядом с Лемонсом или рядом с Эдом. Чувак, если Хьюз вытянул из парня историю о воскрешении, пока все отвлеклись на Эда, — что ж, это хорошо. Не то чтобы Хьюз не знал, как выведать всю историю, но он ещё и не алхимик, а Эд хочет услышать всё из первых уст.

Эд уже готов открыть рот, но Волосатик опережает его и решает начать собрание со своей повестки. «Почему я должен возвращаться к Дурслям?» — сразу же спрашивает он. «Почему я не могу остаться здесь?»

— Ты, чёрт возьми, никуда не пойдёшь, пока мы не поговорим, — резко заявляет ему Эд, и Хэйри бросает на него взгляд, в котором читается странное облегчение.

«Использование магии несовершеннолетним было обнаружено по следу на твоей палочке, Волосатик, — говорит Бородач мальчику. — Министерство было немедленно оповещено, и ты получил бы повестку в суд, но, поскольку сразу после этого ты оказался в лондонском метро, а затем здесь, совы не смогли тебя найти. Мы не можем больше откладывать выяснение того, где ты находишься. Боюсь, мы не можем позволить себе так открыто бросать вызов министерству на данном этапе». Возвращение вас туда, где вы должны быть, — это необходимый, хотя и вызывающий сожаление шаг, учитывая обстоятельства.

Эд практически ничего из этого не понял, кроме того, что Бородач хотел забрать у них ребёнка. «Ты будешь в безопасности у своих родственников до начала учебного года», — говорит Усач Волосатому, который не в восторге от этой идеи.

«На меня напали дементоры», — говорит он с вызовом. «Не думаю, что это безопасно, не так ли?»

— Я поговорил с Мун Дангом, — рычит Пират. — Он больше не будет прогуливать.

Волосатому не нравится, что он повторяет это предложение, как и Эду. — Что?

У Биарди такой вид, будто он хочет тяжело вздохнуть, но сдерживается. «Мун дун ус Флетчеру было поручено присматривать за тобой, пока ты гостил у своих родственников. К сожалению, он решил уйти как раз в тот момент, когда...»

— Джентльмены.

Иногда с Мустангом происходит вот что: без каких-либо изменений в выражении лица, позе или тоне голоса в нём словно переключается какой-то непонятный внутренний тумблер, и все внезапно вспоминают, что он — локальное чёртово вымирание, когда хочет быть таким, и что ему нужно напрячь, может быть, всего четыре мышцы, чтобы это произошло. Всякий раз, когда Эд видит это, он одновременно восхищается, завидует, злится и испытывает отвращение, потому что, ладно, было бы действительно полезно иметь возможность транслировать «Не связывайся со мной» в буквальном смысле пятидесятифутовыми огненными буквами, но он также видел, как Мустанг спал за своим столом, и его рубашка была вся в слюнях, а документы лежали в беспорядке, и, ну... Эд подозревает, что Мустанг не специально развивал эту способность, а получил её как побочный эффект от того, что был санкционированным государством массовым убийцей. На самом деле Эд чертовски благодарен за то, что у него этого нет.

Однако этот приём чрезвычайно эффективен, когда нужно заставить людей заткнуться, независимо от размера конференц-зала. Ни один из волшебников не застрахован от этого. Бородач замолкает и смотрит на него; даже Лемонс перестаёт сверлить Эда взглядом и настороженно смотрит на Мустангера.

— Насколько я понял из вчерашнего инцидента, — говорит Мустанг своим приятным голосом, который так и просит: «Перестань меня перебивать и пожарь», — в доме его родственников за Волосатиком был закреплён охранник на случай нападения. Этот охранник самовольно покинул пост, когда произошло нападение. Волосатик и другие дети остались невредимыми благодаря оперативным действиям подполковника Элрика, который оказался рядом с ними совершенно случайно.

Так странно, когда к тебе обращаются по званию и фамилии. Эд задаётся вопросом, правильно ли переводятся звания. Хотя, судя по тому, как Мустанг откинулся на спинку стула, закинув ногу на ногу, и изобразил на лице непринуждённое безразличие, он мог бы назвать Эда кадетом на испытательном сроке, и его тон всё равно говорил бы волшебникам: выше тебя. «И теперь ты хочешь вернуть Волосатика в то же незащищённое место с тем же самым охранником? Волосатый, который является очевидцем — насколько мне известно, единственным очевидцем — предполагаемого процесса воскрешения? Пожалуйста, поправьте меня, если я ошибаюсь.

Наступает тишина, Усач выглядит озадаченным, а Бородач и Пират с невозмутимыми лицами смотрят на Мустанга. Лемон снова наблюдает за Эдом. — Самоволка? — растерянно спрашивает Бородач.

Мустанг бросает на него взгляд. «Аббревиатура от «отсутствие без разрешения». Неисполнение служебных обязанностей не является наказуемым преступлением для гражданских лиц, но этот охранник сознательно и добровольно покинул свой пост и оставил тебя, несовершеннолетнего, один на один с врагом, который, как он знал, был смертельно опасен. За такое солдата могут казнить».

Эд любезно воздерживается от фырканья, потому что, хотя Мустанг и определённо оставил его «выкручиваться самостоятельно» в гораздо более опасных ситуациях, Эд не был каким-то неопытным волшебником. «О», — говорит Волосатик, выглядя немного встревоженным. В качестве примера.

— Прежде чем мы продолжим обсуждать... ситуацию Поттера, — говорит Лемонс и демонстративно смотрит на Эда, когда все оборачиваются к нему. — Мы должны рассмотреть вопрос о дементорах и о том, как они были... уничтожены.

— Да, спасибо, разделяй нас, — говорит Берди, как будто признавая, что пришло время усыпить дряхлеющую любимую собаку семьи. — Должен признать, это важнее. Он поворачивается к Волосатому. — Прошу прощения, но, боюсь, я должен попросить вас пока выйти. Молли упомянула чай на кухне, если вы не против подождать там.

О, эти ублюдки серьёзно не хотят, чтобы парень рассказал им то, что знает. Эд готов взбунтоваться, но Мустанг сидит с таким видом это будет круто , что Эду приходится стиснуть зубы и тоже откинуться на спинку стула, потому что либо этот взгляд адресован волшебникам, а значит, Эд захочет посмотреть, что будет дальше, либо это из-за надвигающейся аневризмы Эда, а значит, он, чёрт возьми, не доставит Мустангу такого удовольствия. «Присмотри за нашим собеседником, Фуллметал?» — небрежно бросает Мустанг, и Эд, оттолкнув его, топает к двери, распахивает её и кричит: «Хавок!»

В конце коридора раздаётся грохот. «Что!»

«Присмотришь за ним». Эд обходит стол, хватает Волосатого за плечо — «Эй!» — и тащит его по коридору в комнату на базе Аместриса. Соколиный Глаз, Хавок, Джонс и Аргет с любопытством смотрят на Волосатого, который упирается и сердито хмурится. “Это наш свидетель”, — рычит Эд, толкая парня вперед и усаживая на стул, слишком легко; боги, он практически ничего не весит и явно понятия не имеет, как вообще принять стойку. Эл мог бы лучше держать себя в руках, когда был сорокакилограммовым мешком истощенных кальцием костей. “Они продолжают пытаться отправить его в какую-нибудь другую дыру, прежде чем мы сможем поговорить с ним. Хэвок, познакомься со своим новым лучшим другом. Он исчезает, я исчезаю ты ”.

С этими словами Эд топает обратно, убедившись, что Мустанг видит его хватит сокращать мои запасы терпения сердитый взгляд. Мустанг лишь невозмутимо указывает на освободившееся место Эда, пародируя жест, когда кто-то отодвигает для тебя стул. «Полагаю, у вас есть для нас дополнительная информация о вчерашнем нападении, — обращается он к волшебникам. — И она срочная, раз вы решили прервать наше основное расследование».

— Ещё бы, — неприязненно отвечает Пират. — Нам нужно знать, что, чёрт возьми, мы будем говорить министерству. Боунс не сможет тянуть вечно.

— Мы выяснили, откуда пришли дементоры? — спрашивает Усач, слегка наклоняясь вперёд, чтобы обратиться к Бородачу через весь стол.

«Подтверждено, что эти двое покинули заповедник в Азкабане», — осторожно произносит Берди. Усач вздыхает. «Амелия пытается выяснить, кто отдал приказ, если он вообще исходил от министерства. Официальных записей об этом нет, но в условиях...»

— Ты хочешь сказать, что правительство отправило за мной этих тварей? — перебивает его Эд, потому что, чёрт возьми, именно так это и звучит. — Чёрт, это то, что происходит, когда ты попадаешь в страну волшебников без штампа в паспорте, поставленного пограничной службой?

— Не ты, парень, — раздражённо говорит Пират. — Поттер. У него враги не только среди пожирателей смерти.

«Существует… политическое давление с целью дискредитировать Волосатого и, соответственно, меня, — говорит Бородач Мустангу. — Мы мешаем им, настаивая на том, что Волан-де-Морт вернулся. Этот инцидент дал некоторым фракциям возможность укрепить свои позиции. Пока что разговоры ведутся только в министерстве, но там Волосатого уже выставили злостным нарушителем закона о секретности, а самые добрые слухи изображают его заблудшим юношей, который, как свойственно подросткам, пытается привлечь к себе больше внимания».

— В худшем случае? — тихо спрашивает Усач.

«Удар волшебной палочкой, изгнание из свиных бородавок, штраф в размере до пятисот галерных онов и шесть месяцев условно с испытательным сроком, — ворчит Пират. — Если его будут судить как несовершеннолетнего. Если нет — тюрьма. За это не предусмотрено стандартного наказания».

Судя по мрачным взглядам, которыми обмениваются сидящие за столом, дело серьёзное, даже если Эду так не кажется. «И всё из-за того, что вы думаете, будто этот чёртов мальчишка прикончил эти гребаные штуки без разрешения? Он ни хрена не сделал», — решительно заявляет он. Это не совсем правда — кто-то пытался сделать что-то с этим серебристым туманом, — но он не стукач. «Я никогда не видел никакой магии».

«Есть заклинания, которые определяют, использовалась ли палочка и какое заклинание было произнесено. Они будут использованы на суде», — говорит Пират, бросая на Эда похотливый взгляд с подтекстом «хорошая попытка» .

Эд прищуривается в ответ. «Похоже, ни одна из ваших волшебных палочек не может сделать то, что сделал я. Если вашим долбаным судам нужно, чтобы я потратил пять минут своего времени, чтобы доказать, что это не какой-то ребёнок избавился от этих ублюдков, то, чёрт возьми, я сделаю доброе дело в этом году».

«Если выяснится, что вы уничтожили двух дементоров, — тихо говорит Берди, — вас арестуют за подрыв национальной безопасности и отправят в тюрьму без суда и следствия».

Это предложение определенно проблема Мустанга. Эд смотрит на него, и тот удостаивает Берди едва заметным приподнятием бровей. “Эти дементоры”, — говорит он. “Они агенты министерства?”

— Оружие, — серьёзно говорит Берди. — В какой-то степени оно подчиняется приказам. Оно охраняет тюрьмы для волшебников, где содержатся самые опасные преступники, а в экстремальных обстоятельствах становится инструментом войны.

— Мм. Что делает уничтожение одного из них изменой, — заключает Мустанг. — А для агента иностранного государства это повод для объявления войны?

Берди на мгновение поднимает обе руки в успокаивающем жесте. «Не война, нет. Мы не можем себе этого позволить. Но они могут назначить самые суровые наказания — да. Они приговорят юного Эдварда либо к смерти, либо к пожизненному заключению».

Эд не слишком ощетинился на молодого гребаного Эххххдддуоорда, потому что у Мустанга есть свой взгляд я собираюсь выгулять твою задницу, и он направлен прямо на Берди. “Любой, кто знаком с внешней политикой Аместриса, счел бы это очень ... смелым решением”, — мягко говорит Мустанг. Мы начинали войны из-за меньшего и выигрывали их. «Я понимаю, что вы и мадам Боунс предпочли бы, чтобы наше присутствие здесь оставалось неформальным, и до сих пор нам это удавалось. Однако если государственные активы нападают на моего подчинённого, то у нас проблема с государством».

«Велика вероятность, что дементоров послал Волдеморт», — говорит Берди.

«Но ведь этот инцидент рассматривается так, будто они являются агентами государства, не так ли?» Мустанг вяло жестикулирует. «Военное оружие. Это говорит нам о том, что покушение на Хейри было организовано либо через государство, либо самим государством. Ваше правительство скомпрометировано. Хотя вы, конечно, знали об этом. Существование этой группы линчевателей — тому подтверждение. Единственная загадка здесь — почему вы до сих пор с ними сотрудничаете».

Теперь Биарди смотрит на Мустанга тем самым взглядом, который появляется у людей, когда они понимают, что он не просто красавчик, умеющий делать что-то одно. «Факт остаётся фактом: мы по-прежнему подчиняемся закону, — говорит Биарди. — У нас нет ресурсов, чтобы открыто ему противостоять. Амелия не может просто так отказаться выполнить прямой приказ министра — если бы она это сделала, её бы немедленно заменили кем-то, кто активно выступает против нашего дела. Любая демонстрация силы с нашей стороны — это повод для министра отдать такой приказ». Тогда он выглядел очень старым, его лицо было морщинистым и измождённым. «Теперь, когда два дементора исчезли, у них есть все основания».

«Поттер предстанет перед судом, мы сможем защитить его в суде», — ворчит Пират. «Это дело о самообороне несовершеннолетнего волшебника, мы можем проголосовать за него. За иностранца? Ни за что».

«Ты так уверен, что мальчик будет в безопасности, если его отдадут под суд?» — спрашивает Мустанг, но в его голосе слышится лишь слабый интерес. «Они уже открыто угрожают убить его. Если ты отдашь его им, это не гарантирует, что он останется в живых, даже если ты сделаешь это по официальным каналам. Существует поразительное количество способов, которыми человек может умереть в заключении».

«Они не знают, что дементоров уничтожил Волосатик, — устало говорит Бородач. — Они наверняка сначала допросят его, чтобы попытаться понять, что произошло. А он достаточно известен, чтобы его суд вызвал интерес у всех придворных группировок, так что ему не позволят исчезнуть до того, как он предстанет перед Визенгамотом».

«Скрывая причастность Элрика, вы заставляете противника думать, что это был он, — говорит Мустанг. — Вы сами это сказали. Независимо от конкретной информации, противник теперь точно знает, что ваша фракция может уничтожить то, что раньше считалось несокрушимым. На их месте я бы не допустил, чтобы дело дошло до публичного суда. Вы бы действительно предпочли нарисовать эту мишень на спине ребёнка?»

Биарди наблюдает за Мустангом поверх своих очков. «Вы бы предпочли провести это время здесь, занимаясь арестом своего подчинённого?»

Если арестуют его или парня, то, чёрт возьми, Эд сожжёт пару тюрем для волшебников. Он смотрит на Мустанга. «Какого чёрта. Мы уже давно не свергали правительство».

Мустанг вздыхает. «И что ты предлагаешь с ним делать, Фуллметал? Забрать его домой и назвать Флаффлсом?»

«У них есть рабство, — отмечает Эд. — Это просто напрашивается. Да ладно. Спорим, у нас это заняло бы максимум неделю».

«Террористы на первом месте, Стальной».

Эд всплескивает руками. «Они уже в правительстве, ты же сам только что сказал».

— Тогда, избавившись от них, мы убьём двух зайцев одним выстрелом, не так ли?

«Фу, ты самый худший. Просто инсценируй смерть этого чёртова пацана, — огрызается Эд, отворачиваясь от Мустанга. — Или, чёрт возьми, они даже не знают, как я выгляжу, инсценируй мою смерть и скажи им, что это сделал я. Скажи им, что это была героическая жертва, бла-бла-бла, эти штуки полностью высосали из меня душу. Парень получил серьёзную психологическую травму и сбежал, и ты не знаешь, где он. Они могут сколько угодно гоняться за ним, пока мы ищем этого чёртова макаронника и пытаемся решить эту грёбаную проблему.

«Почему бы нам не использовать его в качестве приманки? Я имею в виду парня», — говорит Хьюз. Эд и Мустанг смотрят на него, и он пожимает плечами. «Если они так сильно хотят смерти пятнадцатилетнего подростка, что посылают за ним двух вооружённых людей в общественном парке, то я готов поспорить, что они попытаются снова».

Эд так и считает. Если они используют парня в качестве приманки, то не отправят его одного, а если и отправят, то вместе с ним пойдёт Эд. «Если эти твари снова встанут у меня на пути, я сделаю то же самое, чёрт возьми. Предупреждаю заранее».

Хьюз снова пожимает плечами. «Если они пришлют ещё дементоров, а ты избавишься и от них, им придётся прислать что-то другое. Если бы я не знал, что мои якобы бессмертные активы продолжают погибать, я бы отправил кого-нибудь разобраться в этом лично — и я бы не стал посылать рядового. Я бы отправил кого-то, кто знает то, что стоит знать».

Кого-то, кого они смогут поймать, допросить и получить от него полезную информацию. «Мне это нравится больше, чем телепортирующиеся эльфы», — признаётся Эд.

Хьюз кивает. «Я бы предпочёл, чтобы сотрудничающий с нами агент устроил нам ловушку, чем чтобы совершенно неизвестный человек увёл нас бог знает куда, особенно учитывая, сколько ещё неизвестных факторов».

Теперь даже Лемонс наблюдает за Хьюзом, который смотрит прямо на них, и Эд думает, что у него такое выражение лица, только потому, что мой кабинет в Интел обклеен фотографиями моей жены и дочери, которые портят зубы, не значит, что это не кабинет в Интел. «Ему пятнадцать лет, — говорит Берди через мгновение, и это как минимум не прямой отказ. — Даже если мы попросим его об этом, он имеет полное право — и многие будут его в этом поддерживать — отказаться».

«Ты был готов посадить его в тюрьму, — говорит Мустанг с забавной интонацией. — Независимо от того, отказался он или нет».

«Мы же говорили, что могли бы повлиять на исход голосования, — рычит Пират. — В любом случае за ним придут мракоборцы. На его палочке всё ещё есть след. Как только он выйдет за пределы Фиделиуса, они отправят отряд, чтобы схватить его».

«Они показали, что предпочли бы убить его сразу, — отмечает Мустанг. — В противном случае его бы давно задержали за какое-нибудь мелкое нарушение и посадили в тюрьму. А убив его вне стен тюрьмы, они избавились бы от необходимости что-либо скрывать».

«Он всё равно станет мишенью, — разумно замечает Хьюз. — Так он будет под защитой, и мы сможем напрямую противостоять угрозе. Кто бы или что бы ни отправилось за ним, оно даст нам информацию о том, кто руководит атаками и как. А если полиция отслеживает Волосатого только с помощью его… волшебной палочки, то нам даже не обязательно привлекать его к этому — мы положим палочку в контролируемое место и посмотрим, что из этого выйдет».

Отличная прямолинейная засада. Эду это нравится больше всего: ни ребёнка на линии огня, ни няньки, которая присматривала бы за ним, — просто засада, и, будем надеяться, он успеет нанести несколько ударов.

Однако Биарди не выглядит довольным. На самом деле он выглядит довольно мрачным. — Альбус, — предупреждающе рычит Пират.

«В конце концов, использование Волосатика может оказаться для нас неприемлемым вариантом, — бормочет Бородач, глядя куда-то вдаль, на стол, и больше не обращая внимания на Мустафа. — Есть свидетельства, указывающие на то, что часть души Риддла связана с Волосатиком, что даёт Риддлу доступ к его разуму, и эту связь, скорее всего, можно использовать».

Эд резко выпрямляется, его рот открывается от удивления. «У твоего главного террориста есть чёртова прямая линия до этого парня? И ты привёл его в своё тайное убежище?»

«Ты привёл его сюда, Элрик, — рычит Пират. — Слава Мерлину, что Фиделиусу нужна прямая передача информации, иначе мы все были бы мертвы ещё вчера. Мальчика должны были оставить у его маггловских родственников под присмотром, пока его не переправят в безопасное место —»

— Мальчик, который сейчас бесцельно бродит по этому дому? Тот, кто видел наши лица и лично наблюдал, как Эд усмирил твоих мучителей? Хьюз упирается локтями в стол и массирует виски кончиками пальцев, как будто атмосферное давление окружающей его глупости вызывает у него мигрень. Когда он снова открывает глаза, его взгляд такой же острый, как и его тон. — Как давно ты знаешь об этой утечке?

«И о каких доказательствах мы здесь говорим?» — спрашивает Эд, потому что, чёрт возьми, эти люди считают пророчество полезным источником информации. «Вы что, отследили утечку до этого парня, он что, одержим?»

«Волан-де-Морт оставил на нём свою метку в ту ночь, когда он убил родителей Волосатика и попытался убить самого Волосатика, — мрачно говорит Бородач. — Метка реагирует, когда Волан-де-Морт рядом, и Волосатику снятся вещие сны о действиях Волан-де-Морта».

Хьюз соображает быстрее Эда. «Значит, ты знал об этом четырнадцать лет?»

— Примерно год или около того, — говорит Берди, и в его голосе снова слышится добродушие, которое, как может предположить Эд, является самоуничижительным юмором висельника. — Понимаешь, проверить это невозможно, а о снах Волосатый сообщил мне совсем недавно. Насколько нам известно, Волдеморт до сих пор не использовал эту связь и, возможно, даже не знает о её существовании. Чтобы создать шлюху-крукс, нужно действовать намеренно, но, как мне кажется, в данном случае это была магическая случайность, поскольку она была создана после смерти его первоначального тела.

Эд не мог ослышаться. «Какого чего?»

— Предмет, в котором заключена частица души, — говорит Биарди, несмотря на то, что Пират злится настолько, что даже шипит сквозь зубы. — Он служит якорем, удерживающим душу в мире смертных.

Как Эд поступил с руной на доспехах Эла. Но от того, что он провёл параллель с тем, что волшебники называют «шлюшьим дерьмом», ему не стало легче. «Так вот о чём ты говорил? — спрашивает Эд. — О том, что макаронный парень расколол свою душу?»

«Возможно, правильнее было бы сказать, что он делал копии», — говорит Биарди.

Эд снова всплескивает руками. «Это немного отличается от разделения души —»

— Если нет непосредственной угрозы рейда в этом месте, — перебивает Мустанг, — и если вы знали об этой проблеме целый год, то какие шаги вы предприняли, чтобы её решить?

«Учитывая, что Волосатик случайно встретил Эдварда и стал свидетелем того, как тот расправился с дементорами, можно сказать, что тайна вашей компании уже раскрыта, — говорит Бородач, поглядывая на Мустанга. — Мы не рассказали и не показали ему ничего важного, а, как сказал Аластор, местоположение этого дома защищено магией. Никто из вас не смог бы привести сюда другого человека, если бы я заранее не сообщил им о местоположении». Волан-де-Морт воскрес только в июле; насколько нам известно, он не использовал информацию, полученную от Волосатого, ни до, ни после этого.

«Мы не знаем, осознаёт ли Волдеморт эту связь, — тихо говорит Усач. — Он не собирался привязывать часть своей души к Волосатику, а сны Волосатика указывают на связь с разумом змеи Волдеморта — ещё одной живой шлюхи — а не с самим Волдемортом».

«Значит, парню снятся змеи, и на основании этого ты предполагаешь, что лорд Волейбол пришил к себе кусок и/или копию его души?» — спрашивает Эд, пытаясь разобраться в фактах, если их вообще можно назвать фактами.

«Это не обычная змея», — говорит Берди.

— Ого, так намного лучше, — с отвращением говорит Эд. — В любом случае у тебя нет веских доказательств утечки, а если бы и были, я не слышал, чтобы ты предпринял какие-то действия, кроме как «выгнать ребёнка из комнаты, пока взрослые разговаривают». Чёрт, да пофиг. Хьюз, мне всё ещё кажется, что засада — это вариант, что думаешь?»

“Если отслеживается только палочка-выручалочка, вопрос об утечке — отдельная проблема”, — говорит Хьюз. “Это только палочка?”

— Есть и другие способы найти людей, — неохотно произносит Пират через мгновение. — Но сначала они заберут его палочку.

«Возможно, нам удастся заманить авроров с помощью палочки, но Волдеморт знает, что именно я чаще всего решаю, куда направится Волосатик, — говорит Бородач. — Если Волдеморт действительно настолько укоренился в министерстве, что может посылать дементоров, то у него будет доступ к информации авроров. Если Волосатик внезапно окажется в каком-то отдалённом, незащищённом месте, один, я думаю, он не станет торопиться и проверять, не ловушка ли это».

— Значит, мы должны сделать так, чтобы это выглядело правдоподобно, — заключает Хьюз. — Скорее всего, это значит, что нам придётся использовать ребёнка. Ты сказал, что нет способа проверить наличие... — Он морщит нос, как обычно делает, когда говорит что-то вроде «Вы, чокнутые алхимики». — ...частицы души? Или, предположительно, есть какой-то способ её удалить?

Мустанг смотрит на Эда. Эд хмыкает. «Посмотрим, что можно сделать».

Усач выглядит немного встревоженным, но быстро берёт себя в руки. — Что именно...

«Подполковник Элрик — мастер-алхимик с большим опытом решения именно таких проблем, — невозмутимо говорит Мустанг, что, по крайней мере, звучит лучше, чем Элрик продолжает выживать после человеческой трансмутации. — В любом случае, похоже, вы исчерпали все свои возможности, чтобы снять с мальчика оковы. Ничего страшного не случится, если вы позволите Элрику попробовать».

— С помощью алхимии, — скептически отвечает Усач.

— Да, потому что я алхимик, — подчёркивает Эд, готовый начать биться головой об стол, возможно, начиная с собственной.

— Да, — невозмутимо отвечает Лемонс. — Что произошло с этими дементорами?

— Алхимия свершилась, — саркастически замечает Эд. Мустанг делает едва заметное движение рукой, потому что заставлять Эда страдать — его страсть и призвание, и, судя по всему, сегодня он ещё не наигрался в идиота. Эд бросает на Лемонса мрачный взгляд. — Ты когда-нибудь слышал о термите?

Бородач невозмутимо моргает, Усач выглядит вежливо-непонимающим, а Пират — как те офицеры, которые терпеть не могут иметь дело с алхимиками, потому что те не могут решить уравнение, даже если от этого зависит их жизнь.

— Да, — отвечает Лемонс.

«Я сделал что-то вроде двух килограммов этого вещества — с земли можно было собрать не намного больше — и поместил его в камеру для сжатия асфальта».

Усач выглядит заинтересованным. «Это… вещество — оно содержится в земле?»

“Не совсем”.

“Тогда...”

— Я сделал это, — Эд хмурится и показывает три пальца на одной руке и два на другой. — Оксид железа. Он стучит ими друг о друга, разделяя на две части, и показывает большой палец. — Алюминий. Он снова стучит ими друг о друга. — Термит. Окислитель, топливо, тепло, окислительно-восстановительный процесс. Вуп-ти-бля-ху.

«Он сделал бомбу», — заключает Лемонс.

— Нет, чёрт возьми, не делал, — резко отвечает Эд. — Термит — это не взрывчатка. Эта реакция чаще всего используется для сварки.

— Так ты... сварил... дементоров? — осторожно спрашивает Усач.

«Я активно сжимал местную камеру из земли и асфальта, в которой происходила термитная реакция при температуре около двух тысяч двухсот градусов, в течение примерно десяти минут, пока камера не закрылась», — монотонно отчитывается Эд. Мустанг не заставил бы его объяснять всё это дерьмо, если бы они отчитывались перед начальством в Аместрисе. Всем известно, что любой мало-мальски приличный алхимик, работающий с металлами и землёй, может сделать термит — чёрт возьми, любой химик может, если у него есть нужные материалы, — но если бы военные знали, что Эд может сделать так много термита так быстро, используя материалы из такого широкого подземного радиуса, его бы так быстро перевели в штурмовой отряд или отряд подрывников, что у него голова пошла бы кругом. Мустанг просто сказал бы им, что Эд устроил пожар из-за электричества или что-то в этом роде; Мустанг сказал бы Эду, чтобы тот держал рот на замке, и солгал бы за него, стиснув зубы.

— Что это за грёбаный смысл, парень, — огрызается Пират, явно исчерпав и без того скудные познания в науке.

Эд упирается правым локтем в стол, вытягивает руку над столом ладонью вверх и сжимает её в кулак. «Это значит, что я загнал их в ловушку, прибавил жару и, чёрт возьми, сжал, волшебник, — шипит он. — Как ты справляешься с ними, когда они приходят за детьми?»

«Патронус — это стандартный подход», — говорит Берди, которого, судя по всему, не задел враждебный тон Эда.

«Известно, что адский огонь на какое-то время останавливает дементоров», — бормочет Усач, что бы это ни значило.

«Даже у проклятий есть своё применение», — говорит Биарди так, словно обращается напрямую к Пирату, не глядя на него.

Пират хмыкает. «Мы не жалеем, что дементоры ушли, парень, — говорит он прямо Эду, на этот раз устремив свой извращённый взгляд в ту же сторону, что и настоящий. — Но только тёмные, кровавые искусства могут убить самых тёмных из существ, а непростительные грехи непростительны не просто так. Мы не относимся легкомысленно к убийствам с помощью магии, даже если ты называешь это алхимией».

Это поэтому они все так взбешены? Не потому, что он приготовил пару разумных существ заживо, а потому, что они думают, что он использовал тёмную магию? «Дружище, — говорит Эд медленно и чётко, чтобы достучаться до этого грёбаного инопланетянина, — тебе не нужна алхимия, чтобы сделать термит. Алхимия — это просто грёбаный способ сократить путь. Убить кого-то камнем — это то же самое, что убить его ножом, пистолетом или чёртовым волшебным заклинанием из твоей волшебной палочки. Ты, чёрт возьми, убиваешь кого-то, и в любом случае он, чёрт возьми, мёртв. Он тяжело выдыхает через нос и откидывается на спинку стула, положив обе руки на край стола. — Мы что, инсценируем мою чёртову смерть или как?

Примечания:

Эд, который вырос в окружении жестоких, агрессивных и/или откровенно милитаризованных людей, воспринимающих словесные оскорбления как утреннюю разминку и отвечающих тем же при каждом взаимодействии: иногда я бываю враждебным

волшебники: ладно, мне плевать, что вы там все говорите, но этот чувак — оборотень, и он бешеный!

Глава 12

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

«Не думаю, что нам обязательно подделывать твои документы, — говорит Хьюз Эду. — Если мы всё равно избавимся от ребёнка и никто даже не узнает, что ты там был, то нет смысла подделывать и твои документы».

«Мы что, исчезнем вместе с ребёнком?» — многозначительно спрашивает Эд, глядя на волшебников, потому что им почти наверняка понадобится их помощь, чтобы провернуть это.

«Это зависит от того, планируете ли вы сотрудничать», — говорит Мустанг, не уточняя, имеет ли он в виду сотрудничество с нами или сотрудничество с вашим правительством. «Сейчас это будет не более чем ложью для полиции, если, оставаясь здесь, Хаир будет вне досягаемости любыми способами, кроме намеренного разоблачения. Однако явное исчезновение сделает нашу засаду гораздо более убедительной». Если мы положим его палочку в какое-нибудь отдалённое место после того, как станет известно, что мальчика похитили неизвестные, но явно враждебно настроенные лица, то нашим врагам это место покажется гораздо менее подходящим для засады, а мы при этом сможем сами выбрать локацию.

«Если предполагается, что вы контролируете передвижения Волосатого, вы должны публично призвать к официальному поиску его местонахождения, — говорит Хьюз Биарди. — Сделайте вид, что вы понятия не имеете, где он, и отчаянно пытаетесь его найти. Наше окно возможностей для того, чтобы это выглядело убедительно, закрывается — и зависит от того, что вы уже сообщили властям».

— Только то, что мы не знаем, где он находится, и что мы его ищем, — говорит Берди после небольшой паузы.

«Хорошая подготовка, — одобряет Хьюз. — Постепенно переводите его в режим контролируемой тревоги, и это будет практически всё, что вам нужно, при условии, что вы будете держать его внутри, пока он нам не понадобится. Вы сказали, что будут и другие способы его отследить. Что именно мы здесь видим?»

«Есть заклинания для гадания, а также методы расследования, — говорит Берди. — Министерство может принять решение открыто объявить его в розыск, особенно учитывая, что многие считают Волосатого бунтарем, способным на необдуманные поступки. Волосатый — своего рода знаменитость, ведь он выжил после встречи с Волан-де-Мортом, и Министерство захочет продемонстрировать, что оно принимает быстрые и тщательные меры, которые удовлетворят как сторонников, так и противников». В таких обстоятельствах его бы публично объявили пропавшим без вести и объявили бы в розыск для допроса, распространили бы его фотографию и запросили бы информацию в обмен на вознаграждение.

«А что, если мы всё равно отдадим его под суд?» — говорит Пират, как будто он хочет, чтобы Мустанг огрызнулся. Вряд ли это сработает: когда дело доходит до провокаций, Мустанг действует в масштабах, которые Армстронг, Хьюз, вся армия Аместриса, вся семья Мустанга и Эд лично оттачивали годами. Пирату придётся плюнуть Мустангу в глаз аммиаком или чем-то ещё, чтобы тот хоть что-то заметил.

Мустанг сам выглядит так, будто хочет сказать Пирату, чтобы тот старался лучше, и вздыхает. «Меня попросила разрешить эту ситуацию коллега, которой я лично доверяю и которую уважаю, и поэтому мы доведем дело до конца, несмотря ни на что», — говорит он, совершенно не объясняя, что эта коллега — генерал Оливье Армстронг, и она лично засунет свой меч ему в задницу, если он вернется, не решив проблему ее подруги, или погибнет, пытаясь это сделать. «Подавайте на него в суд или не подавайте; я думаю, что жизнь или смерть мальчика в конечном счёте гораздо больше волнуют вас, чем меня. Мы можем выследить террористов другими способами, хотя, думаю, вы согласитесь, что мы все предпочли бы не отправлять подполковника Элрика на улицу с мегафоном, чтобы он кричал: «Волан-де-Морт сосёт бабуин-член» или что-то в этом роде, и не позволять событиям развиваться естественным образом».

Усач издаёт сдавленный звук. «Если ты думаешь, что он этого не сделает, — категорически говорит Эд, глядя Берди в глаза, — то он действительно, действительно это сделает». Он бы снял баллы за неправильное произношение волдеморта, тоже.

— Он заставил тебя сделать ещё хуже, — соглашается Хьюз с наигранной лёгкостью.

Мустанг даже не отрицает этого, а просто небрежно пожимает плечами. «Если хотите, мы можем допросить мальчика, выяснить, что ему известно, а затем передать его вам, чтобы вы передали его властям. После этого операция будет в руках Элрика».

И это заставляет Эда замолчать, потому что он ни за что на свете не позволит ребёнку попасть в тюрьму за то, что он сделал. С таким же успехом Мустанг мог бы добавить: «А когда рука Элрика соскользнёт и случайно разрушит твою тюрьму, а ребёнок всё равно исчезнет, я сделаю несколько очень убедительных шокированных лиц и очень сурово покачаю пальцем».

Однако для волшебников это, вероятно, не так очевидно, как для него и Хьюза.

С другой стороны, может, и нет. Все четверо волшебников долго смотрят на Эда, а затем переглядываются. «Боюсь, ты можешь быть прав, — наконец говорит Бородач. — Безопасность Волосатого превыше всего, и испытание… может оказаться слишком рискованным, ведь у нас есть и другие варианты».

— Тогда устроим засаду, — говорит Эд. — Мы возьмём палочку, всё подготовим, а я тем временем присмотрю за парнем и выясню, действительно ли его преследуют призраки или ему просто нужны нейролептики.

— С привидениями, — весело повторяет Хьюз.

Эд пожимает плечами. «С медицинской точки зрения».

«Он не одержим», насмешливо говорит Пират. «Волди не призрак».

— А если пожиратели смерти не клюнут на приманку? — спрашивает Лемонс, прежде чем Эд успевает ввязаться в самый глупый спор о терминологии в своей жизни. — Что, если ты устроишь засаду, а никто не придёт? Даже если ты избежишь встречи с аврорами, тёмный лорд может просто решить подождать или понять, что это ловушка, и нанести удар при первой же возможности.

«В конце концов, мы заставим этого эльфа нас предать, — говорит Эд. — Захватим того, с кем он встретится, вместо того, кто придёт за палочкой».

«А если это не сработает?» — спрашивает Пират.

Эд снова пожимает плечами. «Насколько правдоподобным должно быть отрицание?»

“За что”.

«Из-за всего этого нелегального дерьма, которое я собираюсь начать делать. Ваше министерство не предоставит нам доступ к материалам дела? Отлично. Мы всё равно посмотрим».

— Цельнометаллический, — вздыхает Мустанг.

«Что? Я сказал ему, чтобы он сдался, если хочет, чтобы его слова не сработали против него». Эд хмуро смотрит на Пирата. «Если твой господин Вермичелли действительно занимается трансмутацией людей и геноцидом, то ты хочешь, чтобы это дерьмо поскорее прекратилось. Мустанг, чёрт возьми, говорил тебе. Я — ускоренный вариант».

— А что насчёт... долгосрочной перспективы? — спрашивает Усач. — Волосатому рано или поздно придётся вернуться к бородавкам, а семестр скоро начнётся. Если его не оправдают в суде, как мы будем с этим справляться? Будем ли мы бесконечно его маскировать?

«Мы тоже думали об этом, когда решили допустить его к суду, — говорит Берди. — Мы не можем вечно откладывать жизнь Хэйри».

«Магические террористы пытаются его убить, — считает важным отметить Эд. — Они поставят его жизнь под угрозу на гораздо более длительный срок, если мы просто вышвырнем его на улицу, чтобы он получил необходимый подростковый жизненный опыт или что-то в этом роде».

— Знаешь, мы могли бы использовать его для борьбы с бородавками, — критически замечает Пират, на этот раз оценивающе глядя на Эда. — Даже если его оправдают, Поттер нуждается в более тщательном присмотре, чем тот, который ты можешь обеспечить ему с профессорами, Альбус. Ты мог бы отправить его вместе с ним, когда начнутся занятия.

Эду требуется секунда, чтобы понять, что он имеет в виду, но когда он осознаёт это, то чувствует, как кровь стынет в его жилах. Он уже готов открыть рот и сказать Пирату, куда он может идти, но Мустанг делает это за него. — Когда начинается учебный год?

Эд медленно поворачивает голову и в ужасе смотрит на Мустафа. Он бы не стал. Он бы не стал. О, чёртовы боги и атомы, он бы —

«Через две недели», — говорит Берди.

Мустанг улыбается. «Не думаю, что это займёт так много времени».

Эд старается не выдать своего облегчения, но, чёрт возьми, это было близко к тому, чтобы... Это было именно то унизительное дерьмо, которое Мустанг счёл бы достойным того, чтобы Эд сделал с чёртовой старшей школой вдобавок к его личной мести.

«Факт остаётся фактом: нет никакой гарантии, что ваша ловушка сработает, — говорит Лемонс. — И у нас мало времени».

Мустанг снова пожимает плечами. «Мы дадим ему три дня. После этого Элрик сможет… ускорить процесс».

«Мы будем признательны за предложения о том, где устроить засаду, — говорит Хьюз. — В идеале — в месте, где нет гражданских и много укрытий».

Усач бросает на стол вопросительный взгляд, но Бородач выглядит задумчивым. «В Хогварте есть такие места, — говорит он. — Вряд ли Волдеморт сам появится на территории, но поблизости есть места… да, я могу придумать место, которое идеально нам подойдёт».

Эд прищуривается. — Подожди. Ты всё ещё говоришь о школе?

— Да, — отвечает Берди. — Там живут и работают несколько членов ордена, включая Римуса, нас с тобой и его. Если возникнет необходимость, мы сможем быстро укрыться за его стенами.

— Вы предлагаете устроить засаду, — очень медленно произносит Хьюз, — в школе?

«Это самое укреплённое место в Великобритании, с многовековыми многоуровневыми защитными сооружениями, в том числе построенными самими основателями», — говорит Берди, и в его тоне слышится упрёк.

«А там есть дети?» — спрашивает Эд. Они сказали, что учебный год ещё не начался, но в голове у Эда проносятся образы: каждое лето одно из зданий школы в Райсембуле переоборудуют в место, куда отправляют детей, которых нельзя оставить дома, но которые слишком малы, чтобы работать в поле; школьные дворы в центре города полны летних футбольных лиг, детских садов и экологических лагерей; школы никогда не пустуют. «Мы будем делать это не в школе. Ни за что, черт возьми.

«До начала семестра в замке нет студентов, — говорит Берди. — Даю вам слово как директор».

«Мне плевать, что ты принц этих чёртовых свинорылых, ты не сможешь гарантировать, что там не будет детей, ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах, даже в том районе, где это происходит, — недвусмысленно заявляет Эд. — Мы не будем проводить чёртов рейд в каком-нибудь районе с белыми заборами. Ты не сможешь это обеспечить».

— Ты сказал «замок»? — спрашивает Хьюз.

«Действительно. Бородавка — это замок в Шотландии», — говорит Берди, слегка подмигивая и, судя по всему, совершенно не обращая внимания на то, что только что сказал Эд . «Поблизости, в нескольких милях, есть деревня. В любом случае мы не смогли бы устроить засаду в школе, потому что это была бы слишком очевидная ловушка». Это отдаленный сельский район, где мало возможностей для захвата заложников, — добавляет он, на этот раз обращаясь непосредственно к Эду; вероятно, потому, что от испепеляющего взгляда Эда у него вот-вот загорится борода, если он продолжит его игнорировать. — Однако в деревне есть бар, который посещают, скажем так, те, кто не слишком законопослушен, а его владелец — мой близкий друг, хотя он и не связан напрямую ни с одной группировкой, и в результате наша связь не так уж хорошо известна. Он согласился бы принять нас ради этого.

— Это определённо один из вариантов, — уклончиво отвечает Мустанг. — Конечно, нам нужно будет оценить его лично. Если он нам не подойдёт, можем ли мы рассчитывать на то, что вы подскажете другие места? Скажем, три или около того.

— Я могу разобраться с этим, — предлагает Усач, снова взглянув на Биарди.

Пиратские ворчания. «Допустим, всё идёт по плану. Допустим, они клюнули на наживку. Допустим, сам Волди, не желая рисковать, бросает всё, что у него есть, в дверь гантели и целится в тебя. Что ты собираешься делать?»

— Это подводит нас к тому, ради чего я изначально хотел с вами встретиться, — спокойно говорит Мустанг. — Как вы знаете, мы только начинаем изучать возможности магии. Было бы очень полезно получить несколько примеров распространённых боевых приёмов, а также узнать, чего нам следует ожидать от террористов, если вы могли бы устроить демонстрацию. Нам нужно понимать, к чему готовиться с точки зрения наступательных возможностей.

«Да, мы не будем вести трансляцию без демонстрации этого дерьма, — говорит Эд. — Кроме того, мне нужно всё, что у тебя есть: копирование, разделение и так далее. Чем больше у нас будет информации, тем лучше мы сможем понять, что происходит с ребёнком». Потому что, если там есть что-то вроде массива для трансмутации человека, Эд это распознает, и это будет как минимум некое веское доказательство, с которым можно работать.

«Боюсь, подробности этих заклинаний строго засекречены, — говорит Берди, извиняясь всей душой. — Кроме того, насколько я понимаю, вы просили помочь с переводом, чтобы прочитать…»?

«Ну ты явно знаешь о них всё, — кисло говорит Эд, которому не нравится, что здесь его считают функционально неграмотным. — Почему бы тебе не рассказать нам всё, что ты знаешь».

— Я знаю только форму того, что должен был сделать Риддл, но не суть. Боюсь, что большая часть наших знаний — это догадки... Я не так хорошо изучил тёмные искусства, как, возможно, следовало бы, да и мало кто их изучал. Ещё меньше тех, кто знает секреты создания шлюхи-креста. Биарди вздыхает. — И всё же я скажу тебе, что, по-моему, было бы разумнее обсудить это, когда Волосатый объяснит тебе, что он видел, — добавляет он, а затем переводит взгляд на Мустанга. — Что касается демонстрации… да, думаю, мы можем пойти навстречу. При условии, конечно, что мы, в свою очередь, получим представление о ваших возможностях. Это позволит нам убедиться, что вы знаете, к чему быть готовыми и что может представлять для вас особую опасность.

«Конечно, — говорит Мустанг своим разумеется, фюрер, я бы никогда не осмелился поднять против вас мятеж голосом. — Полагаю, двор, примыкающий к этому дому, подойдёт для этой цели».

Пират ворчит. “Кости должен быть там”, — говорит он. “Ты тоже, Снейп”.

— Тогда сегодня вечером, — говорит Берди. — Амелия освободится в шесть. А пока мы можем начать наши весьма убедительные поиски того, куда делся Волосатый гончар.

Теперь, когда кажется, что волшебники хотя бы номинально согласны с планом, Эд немного расслабляется. «Есть ли хоть какой-то шанс получить доступ к материалам дела?» — спрашивает Хьюз. — «Ведь мы всё-таки бросаем вызов вашему министерству».

«Посмотрим, что я смогу сделать», — говорит Биарди, что, вероятно, означает, что он даже не попытается. «Когда вы планируете обследовать Хейли?»

— Прямо сейчас, чёрт возьми, — говорит Эд, вставая из-за стола. — Не то чтобы мы могли использовать его, не перекрыв твою грёбаную предполагаемую утечку. Иди, если идёшь.

«Это не призрак», обиженно бормочет Пират себе под нос, но Эд не обращает на него внимания.

Примечания:

След, как его объясняют в каноне ГП, совершенно непоследователен и, откровенно говоря, полная чушь. Я полагаю, что он наносится на палочки во время производства (поскольку палочки регистрируются, как и автомобили) и деактивируется при продаже взрослому.

Муди подумал, что ему стоит напомнить этому заносчивому юнцу, что, каким бы крутым он себя ни считал, он всё равно как минимум на двадцать лет моложе всех присутствующих за столом, и совершенно не подозревал, что Мустанг именно настолько мелочен, чтобы отбросить все предосторожности и сделать это: «Лол, тебе стоит вернуться в школу, малыш»

Мустанг: ХА! Продолжай меня бесить, и я посмотрю, что смогу сделать

Аберфорт: ты предложил мой бар в качестве чего?

Глава 13: антракт

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

«На самом деле он не такой уж плохой».

Гарри старается не дёргаться. Это первое, что кто-то сказал с тех пор, как очень высокий блондин представился Хаосом и указал на остальных: Соколиного Глаза, Аржета и Джонса, после того как Элрик толкнул Гарри на диван и вышел. Вернёмся к встрече с Дамблдором, на которой Гарри пробыл всего две секунды, а затем его бесцеремонно выгнали. Он думал, что наконец-то получит ответы на свои вопросы, но Дамблдор едва взглянул на него снова и сказал, что всё объяснит позже снова.

До него доходит, что кто-то что-то сказал. «Что?»

Это снова тот парень из «Хаоса». Он смотрит на Гарри, рассеянно перебирая колоду карт и уперев локти в колени. «Босс. Я имею в виду подполковника Элрика». Он открывает рот, чтобы сказать что-то ещё, но затем корчит гримасу. «Я хотел сказать, что он больше лает, чем кусается, но это неверно практически во всех мыслимых смыслах».

Женщина из «Соколиного глаза» едва слышно фыркает. Она не отрывается от книги, которую читает. На обложке изображены два скрещенных боевых топора на фоне иллюстрации с брызгами крови.

— Не волнуйся, — говорит девушка, которую Хаос назвал Аргет. — Я знаю, что сейчас твоему народу приходится нелегко, но они послали тебе металл и пламя. С тобой всё будет в порядке.

«Босс — хороший парень, — соглашается Хаос. — Не позволяй его крикам напугать тебя, он просто такой. Регулятор громкости застрял на отметке «Рождение» или что-то в этом роде».

— Верно, — говорит Гарри, разглядывая многочисленные кобуры для пистолетов у каждого на поясе. Они не очень похожи на солдат, которых он видел по телевизору и иногда в маггловских газетах. Их форма ярко-синяя и старомодная на вид, и практически у всех такие причёски, которые тётя Петуния категорически не одобрила бы, но они всё равно безошибочно угадываются как солдаты. Все они тоже остролицые, белые и светловолосые — кроме того, кого представили как Джонса, он чернокожий, с длинными дредами, собранными в аккуратный пучок, — и из-за этого Гарри кажется, что он каким-то образом оказался в комнате, полной кузенов Малфоев. Никто не грубит ему и не ведёт себя вызывающе — пока что — и все они кажутся довольно расслабленными, но что-то в их поведении напоминает ему об отце Малфоя.

Гарри думал, что так стоят только те, кто очень богат, но, возможно, это не так. Может быть, так стоят только те, кто считает себя лучше всех в комнате. Или, может быть, так стоят только те, кто, вероятно, кого-то убил.

Гарри чувствует лёгкое угрызение совести из-за того, что так несправедливо осуждает людей, которые на самом деле просто сидели там и вроде как извинялись за своего коллегу — Элрик действительно убил двух дементоров, — но, с другой стороны, этот офицер из «Мустанга» — какой-то ужасающий гибрид Снейпа и Локхарта, а Элрик не скрывает, что считает всех, кроме себя, тупыми, как тролль с сотрясением мозга.

Эти четверо кажутся... не такими, но Гарри знаком с ними не больше пяти минут. По крайней мере, никто из них не пялится на него. Хаос достаёт пачку сигарет из кармана форменной куртки; женщина из «Соколиного глаза» спокойно продолжает читать свою книгу по топоралогии. Двое других продолжают делать... что бы они ни делали за столом в другом конце комнаты. Гарри подумывает о том, чтобы встать и сказать, что ему нужно в туалет, но он всё ещё чувствует, как Элрик сжимает его плечо, с лёгкостью усаживая Гарри на диванные подушки. Его рука ощущается как носок, набитый грецкими орехами.

Нет никакой гарантии, что Хаос не последует за ним в уборную. Он, похоже, сильно испугался Элрика, даже несмотря на то, что сейчас защищает его перед Гарри.

Что ж, если через пять минут его не позовут обратно на собрание, Гарри всё равно попытается.

Хаос снова тасует карты, затем сложным движением складывает их в аккуратную стопку и машет ею перед Гарри. «Хочешь сыграть в карты?»

Примечания:

я пытаюсь написать от лица британца: ОЙ, МИСТА, ТЫ ЧТО, ВОЛШЕБНИК?

Глава 14

Текст главы

Эд хватает сумку с оборудованием и забегает в лагерь «Аместрис» раньше Мустанга, Хьюза и волшебников. Соколиный Глаз и Хэвок сидят на диванах напротив Волосатого, а Джонс и Арджент устроились по обе стороны от одного из приставных столиков, возятся с рацией и что-то пишут. У Хэвока во рту незажжённая сигарета, и он прервал игру в карты с парнем.

— Эй, — говорит Эд, когда все оборачиваются к нему. Он бросает пачку рядом с Соколиным Глазом, а затем прижимает три пальца к картам Хэвока, чтобы показать, что они лежат рубашкой вверх. — Сразу в дамки? Хэвок, мы здесь представляем весь чертов Аместрис. Будь добр, хотя бы научи его жульничать.

«Я показал ему, что колода краплёная!»

— Ты же говорила ему не обращать внимания на маленькие царапинки на обратной стороне карточек, — сухо замечает Соколиный Глаз, откладывая книгу.

«Это была оценка навыков! Прежде чем начинать обучать людей, нужно понять, на каком уровне они находятся...»

— Да-да, прибереги это для военного трибунала. Ты, встань, — добавляет Эд, щёлкая пальцами. — Нам нужно проверить, есть ли у него дополнительная душа. Покажи мне метку.

— Что? — разумно спрашивает Волосатик.

«Как, чёрт возьми, „тёмный лорд“ „пометил тебя“ или что там было, — говорит Эд, закатывая глаза и изображая пальцами кавычки. — Если у тебя вообще есть метка».

«Хочешь увидеть мой шрам?» — раздражённо спрашивает Хари, переводя взгляд с Эда на остальных, которые стоят позади него.

— Конечно, — говорит Эд, потому что это не худший вариант. — Давай начнём с этого. Где это находится?

Волосатик колеблется, бросая враждебные взгляды на Эда и Лемонса и более неуверенные — на Усача и Бородача. Усач кивает ему с выражением, которое можно расценить как ободряющее, поэтому Волосатик прикладывает руку ко лбу и откидывает спутанные волосы.

Там есть шрам — маленький, неровный, покрасневший. «Это удобно, — говорит Эд, отодвигая ногой кофейный столик, чтобы подойти ближе и наклониться. — По крайней мере, он не в таком месте, где его будет видно».

— Ты сказал душа кусок? — спрашивает Хэвок, словно уже знает, что ему не понравится ответ.

— Да, это целое чёртово клоунское шоу, — рассеянно отвечает Эд, рассматривая шрам с расстояния в дюжину сантиметров. Волосатик начинает косить, пытаясь встретиться с ним взглядом. — Они думают, что, когда лорд Ригатони взорвал себя, он случайно прикрепил свою душу к этому парню. Или что-то в этом роде. И теперь у них есть телепатия.

«Что?» — вскрикивает Хари, отпрянув.

— Стой на месте, — рычит Эд, удерживая парня за плечо.

“Что ты имеешь в виду под душой Волдеморта?” Требует Волосатый, кулаки сжаты, мышцы напрягаются под хваткой Эда. “Это поэтому я... я...”

— Не знаю, это ты мне скажи, — нетерпеливо отвечает Эд, всё ещё пытаясь разглядеть шрам на лице парня, хотя тот больше не откидывает волосы. — Какие у тебя симптомы?

“Симптомы чего?” Горячо спрашивает Волосатый. “Быть одержимым Волан-де-Мортом?”

— Ладно, решайте уже, чёрт возьми, — рявкает Эд, вскидывая руки и отступая. Парень явно психует из-за того, что его прижали к стене, и им всё равно нужно прояснить ситуацию. — Ты говоришь, он думает, что одержим, а он думает, что нет. В чём, чёрт возьми, дело?

«Я никогда не говорил, что я одержим!» — горячо возражает Хэйри.

— Ну они точно считают, что это так, — откровенно говорит Эд, указывая большим пальцем на Биарди и компанию. — Они сказали, что тебе снятся странные сны про змей и что, по-видимому, это считается. Эй, приведи сюда эту, как её там, мисс Рыжую, пусть она придёт, — добавляет он, внезапно вспомнив, что сказал ему Умник. — Она тоже думает, что в неё вселились, верно?

Хари слегка приоткрывает рот, и на его лице удивление сменяется растерянностью. «Так и есть», — говорит он тоном, в котором слышится смущённое признание.

— Два года назад, верно? И если она не одержима сейчас, то что изменилось, — говорит Эд, размышляя вслух. Если она вообще была одержима или просто жила в то время в месте, где была галлюциногенная плесень, или что-то в этом роде. Учитывая состояние этого дома, Эд бы не удивился.

Бородач кашляет. «Её опыт несколько отличался от твоего, Волосатик. В неё вселился частичка души Волдеморта, да, но она не была привязана к ней».

На лице Хэйри медленно появляется растерянное выражение. Мустанг вздыхает. «Хэвок, иди и приведи... кого мы ищем, Фуллметал?»

«Одна из детей. Рыжеволосая девочка, ростом примерно с эту».

— Её зовут Джинни, — говорит Волосатик, но при этом продолжает смотреть на Бородача и говорит тихо.

— Джин и Уизли, — говорит Усач. — Я могу её привести.

— Пожалуйста, — вежливо говорит Биарди. Мустанг не вмешивается и жестом приказывает Хэдоку сесть. Эд снова поворачивается к Хэйру; можно было бы уже покончить с этим. — Ты позволишь мне тебя осмотреть? — прямо спрашивает он.

На этом его минутное замешательство заканчивается. «А у меня есть выбор?» — парирует он.

— Не совсем, — отвечает Эд.

Волосатая хмурится. — Ладно.

Эд откидывается назад, хмурясь не меньше, чем мальчик, и щурится сквозь волосы. Он не видит никакой руны, а сам шрам даже отдалённо не напоминает руну. Воздух тоже не мерцает, даже когда он жестом просит мальчика наклонить голову в сторону и вверх, чтобы рассмотреть шрам под разными углами. Ничто не даётся легко, не так ли? — Я тебя потрогаю, — предупреждает Эд, стягивая перчатку с левой руки.

«Ты уже прикоснулся ко мне».

— Я имею в виду твой шрам. Стой неподвижно, — рычит Эд, когда Волосатик отшатывается. — Это не больно.

— Такие слова никогда никого не успокаивают, Фуллметал, — снова вздыхает Мустанг. — По крайней мере, постарайся быть вежливым. Как бы поступил твой брат?

«Эл приковывает непокорных пациентов наручниками к каталке», — недоверчиво говорит Эд. «Ты встречался с Элом? Ты хочешь, чтобы я сделал это по-егонему? Я могу, и я даже извинюсь так же, как он...»

«Ты доктор?» — говорит Хейри, как будто сама мысль о том, что у Эда есть степень доктора медицины, слишком ужасна, чтобы её осознать.

— Нет, я один из трёх ныне живущих экспертов по трансмутации душ, — раздражённо отвечает Эд. — Именно поэтому, чёрт возьми, меня отправили на эту чёртову операцию. Именно поэтому я пытаюсь взглянуть на твой особенный грёбаный лоб, потому что, если у тебя действительно застряла там лишняя душа, мы сможем её извлечь.

— О, — говорит Хэйри.

«В следующий раз начинай с этого», — говорит Мустанг.

— Можете заткнуться и сидеть в галерее арахиса, — резко говорит Эд, а затем обращается к Волосатому: — Я положу руку тебе на голову. Не двигайся.

Волосатик снова хмурится, но уже не так сильно, как раньше, и послушно не двигается. Эд прикладывает ладонь ко лбу мальчика. Проводить трюк с композицией на живых существах всегда немного противно, хотя с тех пор, как Эл разобрался с ци, он настаивает на том, что Эд делает это неправильно. Эд же утверждает, что он просто лучше разбирается в небиологических науках, и что чувствовать, как хлещет сок, как пульсирует кровь и как работают органы, чертовски отвратительно, как бы хорошо ты с этим ни справлялся. Вот почему Эл работает в медицине.

Сначала Эд сосредотачивается на чистой композиции, сводя информацию к базовым элементам, и да, это действительно человеческое тело. Фактические количества могут варьироваться, но пропорции остаются более или менее неизменными, углерод, вода, соль, соль, соль, и, приложив некоторые усилия, он переключается на форму, стараясь не обращать внимания на неприятную... хлюпающую... пульсацию. Осознание того, что это ощущение существует только в его голове, не помогает: конечно, оно в его грёбаной голове, ведь именно там все его переживания.

Ничего странного в элементах, структуре, форме. Ну, Эд и не ожидал чего-то другого. Ему нужно было исключить неизвестные факторы, но у души нет материального аспекта. Кровавая руна создаёт энергетическое поле, которое удерживает душу на месте, связывая её с тем, к чему она прикреплена. Эд знает, как это работает, но для того, чтобы точно определить, какой энергией обладает это поле является , ему, как он подозревает, придётся скормить Врата ещё пару органов или что-то в этом роде. А может, и не придётся. Самое раздражающее в знаниях, полученных через Врата, — это то, что, хотя ты можешь понять, многое из этого ты просто не можешь, чёрт возьми, объяснить. Информация не передаётся, ею не делятся, она просто сидит в тебе, как чёртов камень. Самая смешная шутка, которую только можно придумать.

С другой стороны, Истина не для того, чтобы помогать людям. Она не для чего-то. Истина просто есть.

Эд не может обнаружить ничего странного в строении физического тела мальчика, и, похоже, у него нет никаких рун, по крайней мере на лбу. Эл, вероятно, смог бы узнать больше, учитывая его способности к ци-сенсорике и медицинское образование; но если здесь есть что-то, то Эд вряд ли это обнаружит. По крайней мере, не таким способом.

Он открывает глаза и убирает руку со лба мальчика. «Что ж, ты точно жив», — говорит Эд, скорее в ответ на испуганный взгляд Волосатика, чем для того, чтобы сообщить какую-то полезную информацию. Волосатик потирает лоб, как будто от прикосновения Эда у него появятся прыщи, и выглядит обиженным.

— И это всё? — протягивает Лемонс. Он прислоняется к стене, скрестив руки на груди, и они с Берди становятся похожи на два совершенно разных вида летучих мышей в своих (чёрных, неоново-фуксиевых) платьях.

— Нет, — говорит Эд, натягивая перчатку обратно. — Это была пятисекундная разминка. Если ты ждал фейерверка, то будешь разочарован.

Хьюз и Хэвок синхронно фыркают где-то позади них. Придурки. — Никакой руны? — спрашивает Мустанг, подходя ближе и почти нависая над плечом Эда.

“Не уверен”.

Мустанг смотрит на Волосатого; Волосатый переводит взгляд на него. «Может ли шрам быть частью руны? Форма…»

Эд пожимает плечами и достаёт из кармана куртки крошечный аварийный фонарик. «Это может быть одна треть средне-ксерксийского иероглифа, обозначающего «канализацию».

— Мило, — сухо говорит Мустанг, снова переключаясь. — Что ещё?

“Ну, в этом нет никакой магии. По крайней мере, не прямо сейчас. Возможно.” Эд зажимает фонарик в зубах и собирается захлопать в ладоши — только для того, чтобы Мустанг второй раз за сегодня схватил его за запястье, ублюдок . Эд выплевывает фонарик. “О боже, блядь, что?”

Мустанг серьёзно смотрит на него, на секунду переводя взгляд на руки Эда. «Цельнометаллический...»

«Что? Ты что, блядь, — ты серьёзно? Ты что, блядь, думаешь, я такой тупой, ублюдок? Серьёзно?»

«В определённых обстоятельствах ты склонен принимать необдуманные решения», — говорит Мустанг, отпуская руку Эда.

«О конечно, давай я просто отниму у него эту грёбаную штуку, врежусь головой в Врата, потеряю пару пальцев на руках и ногах, когда появится Истина и скажет: «Что это за хрень, ты привёл своего ребёнка на работу в будний день?» — и вышвырнет меня обратно — чёрт знает, что он потеряет, — и, если нам повезёт, мы выберемся с другой стороны, а у него будет только половина черепа», — саркастически говорит Эд. «Или, может быть, его череп цел, но мозг отсутствует, хотя здесь это, возможно, только сделает его лучшим волшебником. Нет, тупица, я хочу посмотреть на это в ультрафиолетовом свете».

— Разумеется, — величественно отвечает Мустанг, как будто Эд спрашивал у него разрешения или что-то в этом роде.

— Возникли проблемы? — мягко спрашивает Берди, подходя ближе.

— Нет, я ошибся, — небрежно говорит Мустанг, как будто он не хватал Эда за руку, думая, что тот собирается ударить его ножом. — Продолжай.

«Смотрят на меня так, будто я только что свалился с грузовика, полного репы, чёртовы нервы некоторых людей», — бормочет Эд, подбрасывая фонарик в воздух, чтобы поймать его во время трансмутации. Ртуть и кремнезём, которые он достаёт из левого наруча, — идея Эла: держать при себе немного соединений, которые он обычно использует для модификации оборудования, чтобы не воровать нужные элементы из того, что есть поблизости. А этот фонарик он так часто превращал в ультрафиолетовую лампу, что на алюминиевом корпусе до сих пор видны следы небрежной трансмутации.

По крайней мере, на этот раз он не использует его, чтобы разглядывать отвратительные телесные жидкости вокруг жестоко убитых людей. Эд хмурится, глядя на того, кто теперь прижат к дивану и не может пошевелиться. «Серьёзно? Мы же только что это обсудили».

«Что именно ты делаешь с моим черепом», — резко спрашивает Волосатый.

— Просвечиваем его, — нетерпеливо говорит Эд. — Под ультрафиолетом некоторые вещи проявляются, а в обычном спектре — нет. Чёрт возьми, всё, что я сейчас делаю, будет по необходимости неинвазивным, ясно? Это значит, что мы ничего не делаем с ним, мы просто смотрим. Никто не будет лезть в твою душу или голову, пока мы не узнаем точно, с чем имеем дело. А потом, как бы между прочим: «И только после того, как ты расскажешь нам, что ты видел во время процесса воскрешения».

— Прости меня за то, что я немного забеспокоился из-за твоих разговоров о наручниках, отсутствующих мозгах и о том, что ты разрежешь мой череп пополам, — язвительно говорит Волосатик.

Эд ухмыляется. «Вот это настрой. А ну-ка закрой глаза, будет ярко».

Вместо этого Волосатик сильно щурится, и Эд прижимает ладонь ребром к его бровям, чтобы хоть как-то прикрыть глаза. «Что это за дрянь?» — бормочет Волосатик.

Пока что, чёрт возьми, ничего. «Чернила, светящиеся в ультрафиолете, — лучший способ сделать надпись «невидимой», — говорит Эд и ещё раз проводит фонариком по рукаву, чтобы убедиться, что всё в порядке, прежде чем выключить его. «Можно использовать и другие средства, но многие предпочитают этот способ, и его всегда стоит проверять на всякий случай. У тебя ничего нет», — сообщает он парню, слегка отводя рукав, снова хлопает в ладоши и прижимает фонарик к нарукавной повязке, чтобы всё вернулось на свои места.

— Итак, — говорит Мустанг, теперь уже стоя по другую сторону кофейного столика и скрестив руки на груди.

“Никаких выводов”, — говорит Эд. “Физически, во всяком случае. Если это действительно душа, наш лучший выбор — получить датчик qi, чтобы взглянуть на него ”. Возможно, им все-таки придется привести Ала.

— А если это душа. Как ты собираешься её забрать?

Эд пожимает плечами. «Эл», — просто говорит он. «Или, может, отвезём его в Син, после того как здесь всё приведём в порядок. У имперских алкагеристов есть целая штука, ну, знаешь, спиритизм, и, судя по всему, они могут вытворять довольно безумные вещи».

«У меня в голове Волдеморт или нет?» — сердито спрашивает Волосатик.

«Мы только что сказали вам, что это неубедительно, — говорит Эд. — Чтобы получить точный ответ о физическом состоянии, вам нужно пройти специализированное обследование. Мы можем организовать его позже. Расскажите нам сейчас о своих симптомах, о снах со змеями и так далее. Это может помочь нам в дальнейшем». И пусть Эд знает, стоит ли ему искать информацию о таких вещах, как отравление серебром, местные галлюциногены, которые употребляет молодёжь, или что-то в этом роде.

Хэйри снова хмурится, но теперь в его взгляде больше огорчения, чем бунтарства. Жаль; Эд начал испытывать симпатию к этому маленькому засранцу, когда тот перестал паниковать. Хэйри бросает на Бёрди взгляд, в котором может читаться вопрос, но тот смотрит на Эда и всё равно отвечает. «Можешь начать с самого начала, Хэйри».

Хэйри медленно вздыхает. «Хорошо», — говорит он, потирая запястье и не сводя глаз с отвратительного лака на кофейном столике. «В… первый год, когда мне было одиннадцать…»

Глава 15

Примечания:

Мне пришлось перелопатить огромное количество синопсисов из HP Wiki и погуглить, чтобы узнать подробности того, что вообще произошло... Вот что я получаю за то, что пишу в фандомах, с каноном которых знаком лишь поверхностно

(См. дополнительные примечания в конце главы.)

Текст главы

— Когда мне было одиннадцать, — запинаясь, повторяет Волосатик, затем останавливается и хмурится, глядя на Бородача, как будто только что что-то вспомнил. — Подожди. Разве Квиррелл тоже не был одержим?

Эду снова приходится всплеснуть руками. «Ещё один?»

«У него на затылке росло лицо Волдеморта, — говорит Волосатый, неопределённо жестикулируя, как будто это что-то объясняет. — Под тюрбаном».

— Что за хрень, — безучастно произносит Эд.

«Он действительно был одержим, — говорит Берди. — Мы не знаем, какую ещё магию использовал Волдеморт, чтобы так привязаться к добровольному носителю, но то, что он пил кровь единорога, говорит о том, что его связь с этим телом была особенно сильной, что, как я подозреваю, и позволило ему... физически проявиться».

— Кровь единорога, — повторяет Эд. Ты чувствуешь, как поднимается твоё давление? Ему нужно спросить у Эла. — Конечно. Прохладный. Потрясающе. Где сейчас этот парень?

— Мёртв, — говорит Волосатый, снова уставившись в кофейный столик. — Я... убил его.

Эд слегка приподнимает брови. Возможно, он натворил много дел к четырнадцати годам или около того, но ему не удалось никого убить. С другой стороны, этот парень, скорее всего, мог убить только случайно, и он явно переживает из-за этого. — Что случилось?

Лицо Хэйли искажается ещё сильнее. «Он напал на меня. Прикосновение ко мне обожгло его, поэтому я... схватила его и... Да».

Брови Эда взлетают ещё выше. «Это что, «жгучее магическое смертоносное прикосновение», как при телепортации, или ты просто особое звено в этой цепочке?»

От этих слов Хэйри снова хмуро и растерянно посмотрел на Эда. «Что?»

«Незадолго до смерти его мать наложила на него мощное защитное заклинание, специально против Волдеморта, — тихо говорит Биарди. — Она вложила в него свою жизненную силу и связала его кровью. До недавнего времени это означало, что Волдеморт — или тот, кем он завладел, — не мог прикоснуться к Волосатику, не навредив себе».

Что ж, похоже, впереди нас ждёт много дерьма. «До недавнего времени? Что, срок действия магического смертоносного прикосновения истёк?»

— Нет, — решительно отвечает Волосатик. — Волан-де-Морт использовал мою кровь, чтобы вернуться. Он прикоснулся ко мне, чтобы доказать это. Он сделал это нарочно, — с горечью добавляет он.

Верно. Похищенный. Фу, вот почему Эл занимается теми, кто пережил травму. По крайней мере, этот парень лишь изредка вздрагивает и не плачет; в основном он просто злится. Эд может справиться с гневом. Эд отлично справляется с гневом.

С другой стороны, у них нет времени на то, чтобы Эд сказал парню: «Соберись, будь осторожен и отомсти за себя». «Это ужасно», — говорит он вместо этого. Что там Эл всегда говорит о налаживании контакта? Поставьте себя на их место, проявите сочувствие или что-то в этом роде. «Тебе стоит обратиться к психологу по этому поводу, такое дерьмо может тебя доконать, если ты не справишься с ним лицом к лицу». Эд делает паузу, чтобы подумать, что могло бы ему помочь. Однако он не может пригласить парня в качестве силовой поддержки, если сам должен быть приманкой. К тому же Эду пришлось бы обеспечить парню адскую подготовку, учитывая полное отсутствие у него боевых навыков.

Как бы то ни было, сейчас им нужно, чтобы он говорил больше. «Чем больше мы знаем о том, что произошло, тем быстрее мы сможем покончить с этим дерьмом. Ты хочешь рассказать мне о воскрешении?»

Волосатый бросает на него ещё один растерянный взгляд, но на этот раз в нём больше удивления, чем агрессии. Он открывает рот, но его тут же прерывает вернувшийся Усач, а за ним — мисс Рыжая. О, и Психопат тоже. Как здорово. Однако Волосатый выглядит чертовски довольным и оборачивается, чтобы посмотреть на них о, слава богу, это кавалерия.

— Волосатик, — говорит Психопат, тут же подходя и садясь рядом с ним на диван, при этом бросая на Эда враждебный взгляд. Родитель? Не особо похожи. — Тебе нужно было прийти и забрать меня.

«Не думаю, что они позволили бы мне выйти из комнаты», — бормочет Волосатик.

— Вот как, — холодно произносит Психо, враждебно глядя на Эда.

«Вы все так рьяно пытались избавиться от него, прежде чем мы смогли бы поговорить, что мы решили подстраховаться», — мило говорит Эд, бросая на Психопата такой же сердитый взгляд, а затем поворачивается к Рыжей и подзывает её к себе. «Ты что, одержима?»

— Да, — без колебаний отвечает она и подходит к дивану, чтобы встать с другой стороны, скрестив руки на груди. — Почему?

«Они пытаются выяснить, не одержим ли я Волан-де-Мортом», — устало говорит Волосатик.

Мисс Рыжая вскидывает брови. «Ты что, вырубаешься?»

“Нет”.

«Просыпаетесь в незнакомом месте и не понимаете, как сюда попали? Делаете что-то, чего не помните? Ходите во сне?»

“Нет?”

«Всё это довольно типично при отравлении угарным газом», — вынужден отметить Эд.

«Я заговорила с посыльным, голыми руками за час зарезала тридцать кур и открыла тайную комнату, — говорит мисс Рыжая, закатывая глаза. — Это было не совсем в моём стиле в одиннадцать лет».

Эд ненадолго отвлекается от остальной чепухи, поражённый вопиющей некомпетентностью, пробуждающей в нём бывшего батрака и ученика мясника. «Тебе понадобился час, чтобы убить тридцать кур? Ты что, сначала трижды гонял каждую по двору?»

— Откуда мне знать? Я была одержима, — недоверчиво говорит мисс Рыжая.

«Твой призрак был дерьмовым фермером», — сообщает ей Эд.

— При чём тут призраки? — раздражённо спрашивает она.

— Э-э, ты был одержим или нет?

— Мы же говорили тебе, что это был Волдеморт.

— Призраки не могут вселяться в людей, — хмурясь, говорит Волосатик. — Верно? Они просто проходят сквозь них.

Эд делает паузу. «Меня начинает беспокоить то, как ты продолжаешь говорить о призраках, будто они реальны».

Мисс Рыжая одаривает его взглядом, полным презрения. «Призраки существуют на самом деле».

Никто из взрослых волшебников в комнате с этим не спорит. Пират, кажется, ухмыляется, а Лемонс, похоже, пытается понять, как улыбаться.

Эд поворачивается к Мустангу. «Я ухожу».

— И это уже в третий раз за месяц, — говорит Мустанг довольно спокойно для человека, который только что услышал, как волшебники уверенно заявляют о существовании призрачного мира. Может быть, он с самого начала решил относиться ко всему, что они говорят, как к бреду сумасшедшего. — Мне что, нужно начать носить с собой копию вашего контракта?

Усач слегка кашляет. «Призраки — это устойчивые, наделённые сознанием образы ведьм и волшебников, которые умерли при обстоятельствах, из-за которых они не могут двигаться дальше, — говорит он. — Они не могут вселяться в кого-то или во что-то и не могут творить магию. Настоящее вселение происходит очень редко — существа, которые могут это сделать, обладают сознанием, но не имеют устойчивой или, скорее, независимой формы существования без носителя».

— Магические паразиты, — говорит Берди. — Они поглощают жизненную силу своего носителя, а в худшем случае полностью подчиняют его себе.

— Знаешь что, ладно, неважно, — говорит Эд, взмахивая рукой, чтобы на секунду выбросить всё это из головы. — Ты сказал, что то, что случилось с ней, — он указывает на неё, — не то же самое, что случилось с ним. — Он указывает на Волосатого. — И также не то же самое, что случилось с тем парнем-белкой. Объясни.

Биарди вздыхает и перемещается к одному из свободных кресел в углу, достаёт свою трость и взмахивает ею. Воздух вокруг кресла начинает мерцать, а само кресло превращается в более крупное, украшенное цветами, агрессивно-зелёное кресло и придвигается ближе к диванам. Эд сдерживает рефлекторное движение, понимая, насколько глупо он будет выглядеть, если его напугает кресло с цветами. «Как я уже сказал Волосатику, боюсь, нам придётся начать с самого начала, чтобы дать тебе полное представление», — говорит Бородач, садясь на своё преступление против природы.

“Ну, черт возьми, у нас есть время”, — говорит Эд, усаживая свою задницу на кофейный столик и величественно жестикулируя. “Ты утверждаешь, что ему приклеили кусочек души, когда он был ребенком, верно? Что с ней случилось?”

— Подожди, — говорит Хьюз. Когда Эд оборачивается, он видит, что Хьюз пристально смотрит на Берди. — Это секретная информация?

Бородач смотрит в ответ, и, похоже, они хотя бы что-то поняли друг другу. Слава богу, Хьюз придумал, как донести что-то до волшебников. «Подробности о том, что мисс Уизли была одержима, общеизвестны, — наконец говорит Бородач, что, вероятно, означает что Волосатый парень уже знает, что там произошло. — Как и то, что произошло с Квирреллом, по крайней мере среди тех, кто в этой комнате. Волосатый сам участвовал в разрешении обеих проблем».

«Серьёзно», — говорит Эд, поворачиваясь к детям. «Что случилось?»

Мисс Рыжая и Мисс Волосатая переглядываются. «Ну, я стала одержимой на втором курсе», — говорит девушка.

«Малфой дал ей книгу, но оказалось, что это книга Волан-де-Морта», — говорит Волосатик.

«Он вложил в него частичку своей души, — говорит мисс Рыжая. — Он должен был открыть комнату тайн».

— Что? — спрашивает Эд. Он чувствует, что у него начинает болеть голова.

— Возможно, вам стоит начать с самого начала, — повторяет Биарди с невозмутимым выражением лица.

— Ладно, — говорит мисс Рыжая, бросая взгляд на бородача и глубоко вздыхая, — значит, у бородавчатого есть комната под подземельем...

«Ты сможешь попасть внутрь, только если будешь говорить шепотом», — вставляет Волосатый.

— Верно, и он спрятан. Но в любом случае все считали это мифом, пока на людей не начали нападать...

Дальше связность повествования заметно не улучшается. Эд почти готов был заподозрить их в намеренном запутывании сюжета, если бы не суровое выражение лица девушки и явное беспокойство Волосатого. Однако взрослые волшебники не вмешиваются... возможно, они не хотят мешать пересказу из первых уст, но Эд почему-то в этом сомневается.

Двое детей убивают кур (зачем?), разговаривают с пауками (что?) и слышат голоса в стенах, в то время как все остальные в ужасе (ещё один возможный намёк на угарный газ?), а когда они начинают говорить о том, что кто-то стонет в ванной, Эду приходится жестом призывать их к тишине.

«Был некий предмет, книга, с которой была связана душа», — пытается объяснить Эд. «И, прочитав книгу, ты стал одержимым?»

— Записав его.

— Ну да, конечно. Ты вступила во взаимодействие с ним и стала одержимой? Она кивает. — Так как же ты избавилась от одержимости? Ты просто перестала к нему прикасаться?

— Нет, нам пришлось... Волосатому пришлось его ударить. Клыком.

Это не может быть правильным переводом. «Что?»

— Василиск, — говорит Волосатик. — Чудовище из таверны «Скользящий». Оно было в тайной комнате. Я использовал один из его клыков.

Эд делает паузу, затем достаёт из заднего кармана камень-переводчик и слегка встряхивает его. — Повторить?

— Гигантская змея, — говорит мисс Рыжая тоном человека, который понимает, что ему приходится использовать простые слова. — Яд разъедает всё на своём пути, убивает людей одним взглядом. Волосатый убил её мечом.

— Без шуток? Бородач, Усач, Психопат и Рыжая кивают. Эд удивлённо смотрит на Волосатого. Этот коротышка не выглядит так, будто у него хватит сил отжаться, не говоря уже о том, чтобы размахивать мечом, но внешность бывает обманчива. Может, он из тех, кто впадает в ярость. — Круто.

— Мне помогли, — бормочет Волосатик, явно чувствуя себя неловко.

«Я бы умерла, если бы не Волосатик, — говорит мисс Рыжая как ни в чём не бывало. — Он убил василиска, а потом взял его клык и пронзил им дневник».

“Дневник?”

— Книга. Это был дневник Волдеморта, который он вёл в школе, — говорит Волосатик, морщась. Психопат потирает плечо. — Должно быть, Малфой получил его напрямую от него.

— Кто такой этот Малфой?

— Люциус Малфой, — с горечью произносит Волосатик. — Он Пожиратель смерти.

— Подожди, — вмешивается Хьюз. Эд поворачивается и смотрит на него. Хьюз пристально смотрит на Берди. — Ты не упомянул, что подтвердил личность активного члена ячейки.

Биарди медленно качает головой. «Люциус Малфой был оправдан...»

— Он был там, — перебивает его Волосатик, и это самое близкое к настоящему рычанию, что Эд от него слышал. — Волдеморт назвал его. Я знаю, как звучит его проклятый голос.

— Где он был? — спрашивает Эд, подозревая, что уже знает ответ.

— Когда Волан-де-Морт вернулся, — напряжённо произносит Волосатый, не сводя глаз с Бородатого.

— А мы знаем, где живёт этот Люциус Малфой? — очень спокойно спрашивает Хьюз.

— Малфой — это тема для отдельного разговора, — говорит Лемонс, мельком взглянув на Волосатого. Да, он может транслировать всё это в штаб-квартиру террористов. — Ты сказал, что хочешь услышать подробности воскрешения?

— Да, так и есть, — говорит Эд, поворачиваясь к Волосатому. Парень выглядит так, будто готов метать гвозди и намерен попасть как минимум в глаз Лимонсу. Психопат выглядит примерно так же. — Эй, остыньте, — говорит Эд им обоим. — Твой придурок Малфой уже покойник, так что не беспокойся о нём. Расскажи мне, что ты видел.

Психопат выглядит слегка удивлённым, но Волосатый тут же поворачивается к Хьюзу, что является ещё одним приятным сюрпризом, указывающим на то, что он не такой уж и слабак, каким кажется на первый взгляд. Взгляд Хьюза меняется с убийственно-хладнокровного (расслабленные глаза, дружелюбная улыбка) на искренне весёлый (слегка безумный взгляд, психопатическая ухмылка), когда он это замечает. «Не волнуйся, я не забываю, — щебечет он. — Давай, расскажи об этом милому подполковнику! Я просто подожду здесь и буду размышлять про себя.

— Чёрт возьми, Хьюз, ему лет четырнадцать, а не четыре, — с отвращением говорит Эд. Хьюз ахает и изображает, как его жестоко убивают, а Эд поворачивается к Волосатому. — Серьёзно, расслабься. Он идиот, но когда он метит в цель, то попадает. Расскажи мне о воскрешении.

— Мне пятнадцать, — бормочет Волосатик.

— Ух ты, потрясающе, — нетерпеливо говорит Эд. Нужно ли ему подсказывать ребёнку? Может, ему и правда четыре года, обычно маленьких свидетелей приходится так вести. — Ты сказал, что тебя похитили, да? Они забрали тебя из дома, из школы, откуда?

— С турнира волшебников, — говорит Волосатик. — В Хогсмиде. Я... там был портключ. Когда мы коснулись его, мы с Седриком...

Он замолкает, стиснув зубы, и Усач слегка наклоняется вперёд. «Седрик Диггори был ещё одним участником», — говорит он Эду, как будто тот должен знать, о каком, чёрт возьми, волшебном спортивном состязании идёт речь. «Ещё один ученик бородавчатого. Они с Волосатым вместе были перенесены на место воскрешения Волдеморта».

— Его убил Волдеморт, — напряжённо произносит Волосатик. — Сразу. Или это сделал Червехвост. По приказу Волдеморта.

Несовершеннолетний похищенный, который в результате похищения сразу же стал свидетелем убийства, просто чертовски удивителен. Эд сдерживается, чтобы не потереть лицо. «Куда тебя забрали?»

— Кладбище, — коротко отвечает Волосатик. — Там похоронена семья Волдеморта. Он использовал кости своего отца в ритуале.

О боже. Раскопки останков для человеческой трансмутации — довольно распространённое нарушение законов жизни и смерти, но использовать труп любимого человека, чтобы создать тело для себя? Такого даже Эд ещё не видел. «Что было вокруг тебя? Ритуал уже начался?»

— Нет, — говорит Волосатик. — Я... всякий раз, когда рядом Волдеморт, у меня болит шрам. В этот раз было так больно, что я не мог пошевелиться. И... у меня была повреждена нога во время турнира. Я почти ничего не видел, пока Червехвост не привязал меня к надгробию.

Хьюз на мгновение поднимает руку в жесте поднять. — Хвост червя?

— Пожиратель смерти, — тихо произносит Усач. — Питер Петти вырос. Именно он выдал Поттеров Волдеморту, приведя его к их двери.

Мисс Рыжая разминает и снова складывает руки, как будто хочет что-то сделать, а Психопат неловко похлопывает Волосатого по плечу в знак сочувствия. Они не смотрят друг на друга — ну, Психопат всё ещё сверлит Эда взглядом, а Волосатый уставился на свои колени, — но Волосатый слегка расслабляется под его рукой. «У Червяка был готов котёл, — глухо говорит он. — В нём уже было зелье. Он положил туда кости отца Волдеморта, затем свою руку, а потом немного моей крови.

Теперь настала очередь Эда сделать паузу и поднять ладонь. «Его рука?»

— Да. Он сам себе руку отрезал, — говорит Волосатик. — Волдеморт сделал ему новую.

Эд никогда не слышал о каком-либо массиве, для которого требовался бы такой базовый ингредиент, как это. Для чего он был нужен? Биологический материал от трёх разных людей — двух живых и одного мёртвого. Этот парень пытался превратить себя в какую-то человеческую химеру? Три набора человеческого генетического кода в одном? Зачем? Хотя, предположительно, использование крови ребёнка сделало его невосприимчивым к смертоносным рукам его мёртвой матери, обладающим магией огня.

— Зачем ему был нужен тот червь? — спрашивает Эд вслух. — Твоя кровь, чтобы нейтрализовать защитную магию, кости его отца, чтобы создать основу для конструкции тела… или он взял за основу того червя? Он получился похожим на него?

При этих словах у Волосатого на лице появляется явное отвращение, что, по крайней мере, лучше, чем просто травмирующее молчание. «Нет, э-э-э. Хвост у червя короткий, а Волдеморт вышел из котла очень высоким». Его лицо кривится от отвращения. «Он был похож на змею».

— Правда? — говорит мисс Рыжая, морщась. — Типа… чешуя?

— Вроде того, — отвечает Волосатик, корча гримасу. — Его кожа была восковой, а глаза красными. И у него не было носа.

Ого. Это чертовски похоже на химеризм, хотя это самая сложная ступенчатая рекомбинация, о которой Эд когда-либо слышал. Когда, чёрт возьми, они добавили гены животных, если вообще их добавляли? Хотя, если зелье, чёрт возьми, уже было готово, кто знает, что в нём могло быть.

«Как они поместили душу в тело?» — спрашивает Эд вслух. «Был ли Уолли тем, кто вселился в червяка? Было ли что-то написано на земле, были ли какие-то огни, что-то ещё?»

Волосатик корчит ещё одну гримасу. «Раньше у Волдеморта было тело, — говорит он. — Оно было похоже на младенца. В смысле. На очень больного младенца. Червехвост положил его в котёл после того, как добавил туда мою кровь, и вспыхнул белый свет, а потом появился Волдеморт». Он снова бросает на Эда один из тех растерянных взглядов, которые у него отлично получаются. «Не думаю, что на земле что-то было. Только трава».

А трава — дерьмовая среда для рисования массивов. Спроси Эда, откуда он, чёрт возьми, это знает. Хотя, по-видимому, там был грёбаный… котёл… и внутри него могли быть массивы. Или вообще никаких массивов, кто его знает. — И это всё? А как же другой ребёнок, который умер? Они вообще его в этом участвовали?

У Хэйли сжимается челюсть. «Нет. Они просто убили его и оставили лежать там».

— Больше никого не убили?

— Нет, — отвечает Волосатик, глядя на Эда такими же враждебными прищуренными глазами, как и Психо. — Меня немного помучили, это было весело.

Эд дружелюбно ухмыляется в ответ, обнажая зубы. «Вот так, продолжай в том же духе, — говорит он. — Так ты добьёшься гораздо большего, чем если будешь хандрить. По крайней мере, никто больше не умер». Он поворачивается к Берди и взрослым. «Что нам известно о технических аспектах процесса?»

Никто не произносит ни слова. Усач, Психопат и Рыжая смотрят на него так, будто хотят сказать что-то, но не знают, что именно. Лимон снова становится кислым, но Пират снова ухмыляется, и на этот раз не так, будто он издевается над Эдом. Эд из принципа хмурится в ответ.

«То, что мне удалось найти по этой теме, немногочисленно, но предполагается, что это очень древний ритуал, который тёмные волшебники использовали для восстановления своих тел после тяжёлых ранений, — говорит Биарди через секунду, бросив быстрый взгляд на остальных. — Для него нужны кости родственника, плоть слуги и кровь врага».

Восстановите их тела. Где Эд уже слышал это, ха. Свет, исходящий от философских камней или красной воды, почти всегда красный, и не похоже, чтобы во время этого ритуала кого-то приносили в жертву, даже если кому-то отрубили части тела: рука — это не душа, и в ней нет никакой энергии, только генетическая информация. Хотя если… котёл… Он был наполнен красной водой, обработанной всеми возможными модификациями, которые только мог придумать сумасшедший волшебник. Кто знает, какие адские огни она могла испускать. Или это может быть ещё один случай, как с телепортацией: для получения энергии, которую они используют, не требуется энергия человеческой жизни.

Итак, мы снова возвращаемся к большому вопросительному знаку. Чертовски удивительно. По крайней мере, звучит так, будто они делают это не так, как с философским камнем. Иначе зачем вообще оставлять Волосатика в живых? Если бы Эд был злобным ублюдком и уже забрал у парня все, что ему было нужно, он бы просто скормил его массиву. Не говоря уже о другом ребёнке — ты не просто убиваешь лишний источник энергии для аккумуляторов, ты загоняешь его в массив и разряжаешь там.

— Он... Волдеморт владел ребёнком? — спрашивает мисс Рыжая, как будто только об этом и думала всё это время. Ей как будто нехорошо.

Эд фыркает. «Если он может вселяться в взрослых людей, то я не понимаю, какого чёрта ему нужно от младенца. Эти существа едва могут двигаться».

«Возможно, в его ослабленном состоянии ему было проще завладеть носителем, у которого не было собственной развитой воли», — трезво рассуждает Берди.

Гросс. «Итак. Твоя связь с этим чёртовым лордом Вахуни, — говорит Эд, поворачиваясь к Волосатому. — Твой шрам болит, когда он рядом?» Это доказательство того, что там что-то застряло, даже если это не обязательно душа.

— Да, — бормочет Волосатик. — Когда Квиррелл был рядом, тоже было больно.

— Тот одержимый парень? Волосатый кивает. — Что ещё?

Волосатый неловко поёживается. «В прошлом году мне начали сниться эти... сны».

— О змеях, — говорит Эд, отчасти чтобы внести ясность, но в основном потому, что ничего не может с собой поделать.

— Мне приснилось, что я был змеёй, — выпаливает Волосатик. — Змеёй Волдеморта. И что я убил кого-то, когда он мне приказал. Как змея.

— Фрэнк Брайс, — говорит Берди. — Он работал садовником в поместье, принадлежавшем родственникам Волдеморта, где Волдеморт, должно быть, скрывался до своего воскрешения. Поместье должно было пустовать, и Брайс, должно быть, отправился туда, когда увидел что-то необычное. Место было именно таким, как описал Волосатик, и мы подтвердили, что Брайс пропал в тот же день, когда Волосатику приснился сон.

Эд хмурится. «Тело не нашли?»

Волосатые ласточки. «Его съела змея». Затем он в ужасе смотрит на мисс Рыжую и тут же отводит взгляд, снова уставившись на свои колени.

Объективно это довольно отвратительно, но, судя по ауре стыда, парень мог бы встретиться с Дариусом и Гейнкелем и увидеть, как Гейнкель выкашливает один или два волосатых комка. Кроме того, каким бы отвратительным и мерзким ни было поедание человека с помощью телепатического вселения в змею, связанное с этим исчезновение — имя, дата, место — является убедительным доказательством того, что у парня что-то происходит с передачей мыслей без согласия.

Эд оглядывается на Хьюза, и тот кивает. «Ладно, думаю, на этом всё», — говорит Эд, поворачиваясь к детям. «Нам нужно поговорить о другом дерьме, но вы двое можете пока посидеть на кухне или ещё где-нибудь, хорошо? Эй, Хэвок, на этот раз научи их играть в «мёртвого» по-настоящему. Если к тому времени, как мы закончим, они не смогут считать карты, я снова понижу тебя в звании до капрала».

— Это нечестно, босс, ты единственный, кто может так делать, — жалуется Хэвок, вставая. — По крайней мере, дай мне научить их прятать тузы или что-то в этом роде.

— Эл справится, — безжалостно говорит Эд. — Мустанг тоже. Это просто математика. Давай, шевелись. Ты, подожди секунду, — добавляет он, обращаясь к Волосатому, в ответ на предательский крик Хэвока: «Шеф!»

— Что, — настороженно спрашивает Волосатик. Рыжая стоит у него за плечом, а Мустанг сверлит взглядом затылок Эда, пытаясь успокоить Хэвока, не теряя при этом достоинства. Психопат, похоже, разрывается между желанием пойти за детьми, как сторожевой пёс, и желанием ещё немного поглядеть на Эда.

«У меня для тебя задание», — сообщает Эд Волосатому, доставая блокнот, вырывая пару страниц и роясь в поисках одной из своих одноразовых шариковых ручек. «Запиши все имена людей, которых ты узнал на воскресении, и любые связанные с ними подробности — как они выглядят, что они сказали или сделали, всё, что ты помнишь. Когда закончишь, мы отдадим это разведке, — Эд тычет большим пальцем в Хьюза, который весело машет рукой, — и они сделают своё дело и выдадут нам всё, что нужно, чтобы прижать этих ублюдков». Понял? Хорошо. А теперь иди отсюда к чёртовой матери.

Примечания:

Эд: когда я был травмированным одиннадцатилетним мальчиком с ампутированными конечностями, мне помогало то, что военный офицер, который был вдвое старше меня, вытаскивал меня из инвалидного кресла и кричал, чтобы я перестал вести себя как девчонка.

мустанг: пожалуйста, перестань рассказывать всем, как мы познакомились

эд: нет :)

Глава 16: Перерыв

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Гарри слишком ошеломлён внезапным появлением Элрика... чтобы как следует возмутиться тем, что его снова выгнали снова, но листы бумаги в его руках не дают ему жаловаться. Ему следовало записать все имена, которые он услышал на кладбище в июле; эта информация может помочь Ордену. По крайней мере, это гарантия того, что его не отправят обратно к Дурслям, как только закончится эта встреча.

Сириус провожает их до двери, оглядываясь через плечо на Хаоса, который всё ещё ворчит на Мустафа из-за каких-то карт. «Оставайтесь на кухне, хорошо? Перекусите, не высовывайтесь. Я расскажу вам, когда всё закончится», — добавляет он шёпотом, и Гарри с Джинни обмениваются удивлёнными и благодарными взглядами. У Гарри не было возможности по-настоящему поговорить с Сириусом с тех пор, как он приехал на Гриммолд-Плейс, и не один, а с кем-то ещё. Он решает исправить это как можно скорее: даже если профессор Люпин хочет, чтобы он вернулся к Дурслям, Сириус, Гарри уверен, этого не хочет. А если нет, то, по крайней мере, Гарри сможет его переубедить.

Хаос отделяется от других иностранцев — как их там называла Гермиона? Невыразимые? — и направляется к Гарри и Джинни, потирая затылок и добродушно хмурясь. Во рту у него всё ещё незажжённая сигарета. «Не могу поверить, что мой собственный шпион жульничает в карты, — жалуется он. — И не кто иной, как его верные подчинённые. С таким же успехом можно урезать наши чёртовы зарплаты и избавиться от посредников». Он дружелюбно кивает Сириусу. «Я могу забрать их отсюда».

— Верно, — невозмутимо отвечает Сириус. — Тогда идите, — добавляет он, в последний раз сжимая плечо Гарри, прежде чем проводить их в коридор и закрыть дверь.

— Итак, — говорит Хаос. — Покажешь мне кухню?

Они провожают его на кухню. Джинни садится за стол; Хаос проходит мимо них и что-то бормочет себе под нос, ставя чайник на древнюю плиту. Гарри нерешительно садится напротив Джинни и кладёт перед собой бумаги и перо Элрика. Наверное, ему стоит что-то сказать ей, но он не знает, что именно; она даже не смотрит на него, а просто сидит, сложив руки на столе.

Наверное, не стоит просто сидеть и молчать. Гарри пытается открыть рот. — Э-э…

— Странно ли, что мы оба были одержимы Волдемортом? — говорит Джинни, и в её голосе слышится скорее задумчивость, чем что-то ещё.

— Нет! Нет, я имею в виду… Я не знаю, — запинается Гарри, испытывая облегчение от того, что она, похоже, совсем не возмущена тем, что он признался в убийстве и поедании человека в образе змеи. — Они… они думают, что я всё ещё одержим. Я думаю.

— Ну, ты не очень-то похож на одержимого, — резко говорит Джинни, глядя на него. Её взгляд ясен, спокоен и совсем не испуган. — Если тебе снятся только сны, то, скорее всего, это из-за твоего шрама.

«Думаю, они считают, что в моем шраме что-то есть, — говорит Гарри, и облегчение сменяется разочарованием, которое всегда где-то рядом. Он даже не может сказать, что они ошибаются; обычные шрамы не вызывают у людей вещих снов о Волдеморте. — В любом случае, это всё, на что указывал Элрик».

Джинни бросает на него любопытный взгляд. «Он что-нибудь нашёл?»

«Нет. Он сказал, что мне нужно показать это специалисту».

— Специалист в чём?

Хаос слегка кашляет, стоя у плиты, и Гарри подпрыгивает и оборачивается, чтобы посмотреть на него. «Это, должно быть, Альфонс, — говорит он. — Хороший парень. Готовится стать врачом. Он ещё и алхимик, достаточно хороший, чтобы достичь уровня штата, если бы он захотел».

«Обучение на врача?» — с подозрением спрашивает Джинни. — «Почему бы Гарри не найти кого-то, кто уже врач? Сколько ему вообще лет?»

Хаос поспешно машет рукой. «Нет-нет, он действительно хорош, просто сейчас проходит официальную сертификацию. У него большой опыт. Эл специализируется на таких вещах, и мы можем вызвать его в кратчайшие сроки, так что… и ему двадцать, я просто привык называть его малышом».

Гарри чувствует, как его охватывает нарастающий ужас. «Эл? Это тот человек, о котором говорил Элрик? Тот, кто надевает на людей наручники?»

Хаос снова кашляет, словно пытаясь подавить смех. «Возможно, я преувеличил. Альфонс очень милый. Очень вежливый».

Надвигающийся ужас перерастает в кошмарное воспоминание. «Разве Мустанг не говорил брат?»

Хаос ласково улыбается, покачивая незажжённой сигаретой. «Да, младший брат Эда».

— Отлично. Такой же, как Элрик, только меньше, — саркастически замечает Джинни, явно не веря ни единому слову Хаоса о том, какой этот человек хороший и квалифицированный.

Хаос издаёт сдавленный звук. «Нет, э-э. На самом деле Альфонс крупнее. Физически. Гораздо крупнее».

Хейри на мгновение замирает, представляя себе более крупного Элрика, который предстаёт в его воображении в виде гиганта размером с Хагрида, только вместо добродушных округлостей Хагрида у него агрессивно треугольное туловище Элрика и километры чёрной кожи, усеянной шипами. Кажется вполне естественным, что этот образ скалит зубы, как пиранья, и держит в руках огромный арбалет Хагрида. — Верно, — слабо произносит Гарри.

— Но он правда хороший, — поспешно говорит Хаос. — Вот увидишь. Эд — ну, они оба отличные ребята, просто Эд такой...

— Придурок? — предполагает Джинни.

— Пару часов назад ты считал его довольно подтянутым, — не удержался Гарри и тут же заткнулся.

Джинни фыркает и откидывает волосы назад. «Я могу считать его привлекательным и при этом признавать, что он придурок. Я голыми руками убила тридцать кур, а он беспокоится о том, как быстро я это сделала? Какой придурок. Я была одержима».

Когда Гарри бросает взгляд на Хаоса, он видит, что тот широко ухмыляется. «Я не знаю, кто такой придурок, но, судя по твоему тону, я с тобой полностью согласен», — радостно говорит он. «Не волнуйся. Не могу сказать, что они в чём-то не похожи, но Альфонс намного, ну...»

«ЧТО?» прерывает приглушённый крик, доносящийся из коридора, — это явно голос Элрика. Все вздрагивают и смотрят в конец коридора, на закрытую дверь гостиной, но оттуда никто не выходит, и Гарри различает слабый гул возобновившегося разговора.

— Может, нам... пойти туда? — говорит Джинни, переводя взгляд с Гарри на Хаоса, и Гарри понимает, что они бы уже прижались ушами к двери, если бы Хаос был с ними.

— Не-а. Они сами за нами придут. — Хаос качает головой и печально ухмыляется. — Ну, по крайней мере, Эл ведёт себя спокойнее.

Примечания:

Хэвок, если бы он знал, как объяснить Джинни и Гарри, что такое «Аль», чтобы они поняли: ладно, представь себе пуффендуйца. Самого пуффендуйца из всех пуффендуйцев и/или пуффендуйцев. А теперь представь, как он снимает с себя кожу, обнажая под ней слизеринский кошмар

Джинни и Гарри: что...

хаос: он великолепен! СУПЕРмилый

Глава 17

Текст главы

Психопат решает остаться и занимает место Волосатого на диване. Эд ставит ногу на кофейный столик и поворачивается так, чтобы сидеть лицом к волшебникам и аместрисанцам. «Итак, — говорит он. — Есть косвенные доказательства того, что к ребёнку прилипло что-то, так что давайте придерживаться рабочей теории и скажем, что это одна из частей души… фрагментов, копий, чего угодно. Сколько их вообще? Вы знаете?»

— Мы подозреваем, что их... семеро, — после паузы говорит Берди.

Может, дело в выражении лица Берди, а может, в старой доброй паранойе, но у Эда начинает щемить сердце. — Семь?

«Волан-де-Морт, несомненно, создал не один такой дневник, поскольку явно намеревался использовать его в качестве оружия, — говорит Берди. — Он не стал бы относиться к своему предохранительному механизму на случай смерти как к расходному материалу, если бы не был уверен, что его выживание обеспечат другие. Мы почти уверены, что у него был крестраж в виде змеи, а также фамильное кольцо; есть также свидетельства того, что в молодости он охотился за знаменитыми предметами трёх основателей Хогвартса. Учитывая характер его… Исходя из его личной философии, весьма вероятно, что он хотел использовать их как вместилища для своей души.

— Оружие, — повторяет Эд, всё ещё потирая это ужасное местечко.

«Это частички души Волди, парень, — ворчит Пират. — Если они окажутся достаточно близко к кому-то или наберутся достаточно сил, чтобы проявиться, то, будь уверен, они нанесут как можно больший ущерб. Как ты думаешь, что случилось с Тайной комнатой? Одна шлюха натравила василиска на замок, полный детей. Это чудо, что никто не погиб, а ведь всё было так близко к этому».

Щекотка переросла в полноценный зуд, и теперь Эд точно знает, откуда он исходит. «Семь частей», — сухо повторяет он. «И они могут действовать независимо друг от друга и вселяться в людей». Когда он сравнивал эту душераздирающую историю с отцом и его гомункулами, он не знал, что этот лорд-чудаковатый тоже разделился на такое же точное количество частей, а ответвления были чертовски опасны . Разве Берди не говорил что-то о том, что они спрятаны? А не люди?

«Это число само по себе обладает магической силой», — говорит Берди, хотя что-то в его взгляде противоречит его словам.

Что-то в этом вызывает другой, но не менее неприятный звоночек. Эд прищуривается. “Дневник, кольцо, змея, еще три вещи”, — говорит он, пристально глядя на Берди, пока тот отсчитывает. “Плюс ребенок. Которого ты не смог лишить власти”.

Берди печально улыбается. «Ты, так сказать, попал в самую точку. Дневник уничтожен, но что касается остальных… у нас есть только предположения о том, где они могут быть, а Волдеморт доказал, что он возродится, только если все они будут уничтожены».

Включая ребёнка, — говорит он, но не уточняет. Эд смотрит на него. Бородач оглядывается с таким трагическим и печальным видом, как будто всё настолько плохо и печально, что у них нет выбора, и это настолько жалко, что Эд понимает: он даже не хочет тратить силы на то, чтобы кричать: этот парень чертовски убеждён в своей правоте и чертовски безумен. Его чокнутого дедушку-школьного учителя вышвырнут из операции, как только они закончат эту встречу.

Им удалось оставить Селима Брэдли в живых; они, чёрт возьми, могут вырвать этот кусок души, не убивая при этом Волосатого. Эд кривится. «Почему бы тебе не оставить это нам?»

Бородач уныло склоняет голову, потому что он на 100 % готов убить этого парня только за то, что тот иногда ведёт себя немного одержимо. Эд мысленно отмечает, что нужно поручить Хэвоку больше обязанностей по присмотру за Бородачом, потому что, хотя Бородач и не пытался убить Волосатого пока, но какого чёрта он поставил только одного охранника у цели, которая, очевидно, достаточно важна, чтобы за ней отправили боевое оружие? Это совсем не подозрительно. Мустанг был единственным, кто сказал «чёрт», когда он поднял эту тему в другой комнате. Никто из других волшебников не считает, что это странно?

Они не могут заморозить всех подряд — у них и так слишком мало информации, и, кажется, каждые три минуты их ждёт очередной сюрприз в виде дерьмового мороженого. Эду остаётся только надеяться, что другие волшебники просто глупы и слепо подчиняются, вместо того чтобы активно осознавать, что их чёртов пятнадцатилетний свидетель воскрешения уже в списке жертв.

И все относятся к бородатому старику как к своему бесстрашному лидеру. Это гребаный мусорный парфе из дерьма с взбитыми сливками сверху. Эд сказал бы Мустангу, чтобы тот вскрыл бородачу консервным ножом, но, судя по тому, как бесстрастно он смотрит на бородача, он уже всё понял.

Хорошо. Теперь его проблема. Эд поворачивается к Хьюзу. «Сначала попробуем с палочкой или будем использовать ребёнка?»

Хьюз пожимает плечами. «Конечно, если мы готовы обойти утечку».

Эд морщится. «Чёрт. Это… фу. И мы не можем просто сказать: «Сюрприз! Ты — наживка! Садись в машину!»»

— Что значит «приманка»? — перебивает Психо.

— Для вашего лорда тортеллони. Не отставайте.

— Мы просто обсуждаем варианты, серьёзно, — говорит Биарди, и это, по крайней мере, заставляет Психопата снова сверкнуть глазами, если не успокоиться. Эд прищуривается: то, как все, чёрт возьми, подчиняются этому парню, станет проблемой, когда дело дойдёт до его отстранения, но, с другой стороны, для этого у них есть Мустанг.

— Когда ты говоришь «заделать дыру», — говорит Усач, поглядывая то на Психо, то на Бородача. — Что именно...

«Если он всё это время вёл трансляцию, то враг знает наши лица и, вероятно, всё, что мы ему говорили, — говорит Хьюз. — Для нас было бы безопаснее решить его... проблему с душой... полностью, поскольку мы не знаем, что именно транслируется и как, но если окажется, что мы не можем этого сделать, мы воспользуемся этим».

«Инсценировать похищение», — уточняет Мустанг.

«Маски, капюшоны, всё как надо, — соглашается Хьюз. — Если прямо сейчас враг знает от Волосатого, что он с тобой, нам нужно заставить его — а значит, и их — поверить, что его здесь больше нет или что он с союзниками. Но это будет означать, что Волосатый не сможет понять, что это мы, и я думаю, что это будет невероятно травмирующе».

Эд морщится. Им действительно нужен Эл. — Давай просто остановимся.

Хьюз снова пожимает плечами. «В любом случае Волосатик будет приманкой, раз ты считаешь, что одной палочки будет недостаточно», — говорит он, многозначительно глядя на Бородача и Пирата, а затем переводит взгляд на Психо. «Если только ты не хочешь освободить своего раба?»

— Я бы с удовольствием это сделал, но, видишь ли, этот маленький ублюдок просто жаждет, чтобы нас всех убили, — цедит Психопат. — И даже команда мракоборцев не сможет поймать домового эльфа, когда эти маленькие негодяи берутся за дело, так что я не особо горю желанием это делать. Ты же понимаешь.

— Ты можешь освободить его после того, как мы избавимся от лорда Кальмара, — коротко говорит Эд и поворачивается к Мустангу. — Наверное, лучше всего использовать мальчишку. Нам просто нужно дождаться Эла. Он сказал, что останется в Гуанши, пока мы не вернёмся.

Мустанг на мгновение поднимает пальцы одной из сложенных рук в знак согласия. «Посмотрим, сможем ли мы забрать его сегодня». Затем, обращаясь скорее к волшебникам, чем к Эду, он говорит: «Однако я бы предпочёл сначала осмотреть предполагаемое место проведения операции, чтобы понять, нужно ли нам забирать какое-то специальное оборудование».

Берди смотрит на Лемонса, который разводит руками. «Я отвезу тебя», — говорит он с явным пессимизмом в голосе. «Нам тоже нужно подготовиться на случай, если тёмный лорд решит разобраться с этим делом… лично».

«Если он появится сам и всё пойдёт наперекосяк, мы отступим в замок, — резко говорит Пират. — Даже ему придётся притормозить, чтобы пройти через защитные барьеры».

Лемонс поджимает губы. «Он уже разрушал замок, хотя и не в полную силу. Когда он отправился за философским камнем...»

— ЧТО?

Глава 18

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Даже Пират выглядит слегка ошарашенным от крика Эда. «Философский камень», — повторяет Лемонс, слегка обеспокоенный тем, что Эд, Мустанг, Соколиный Глаз и Хьюз смотрят на него, вероятно, как на сумасшедшего. «Полагаю, ты слышал о нём».

«Слышал об этом, — рычит Эд, смутно осознавая, что снова стоит и сжимает кулаки. Нет, успокойся, здесь всё по-другому, это магия, а не алхимия. Не делай поспешных выводов. Изучи, а потом действуй. «Ты знаешь, как это делается?» Стоит ли надеяться, что эта версия не для мёртвых?

Бородач осуждающе хмурится, а все остальные продолжают смотреть на Эда так, будто у него изо рта пошла пена. «Только одному алхимику удалось создать философский камень, и он поклялся унести секреты этого процесса в могилу. С тех пор он уничтожил камень вместе со всеми своими исследованиями, чтобы такие, как Волдеморт, не смогли их получить».

— Верно. Это точно мертвецы. Эд вздыхает и прижимает ладони друг к другу перед лицом. Массив не активирован, но это требует серьёзных усилий. — Ладно. Давай я быстро подытожу. У тебя есть предположительно бессмертный, чрезвычайно могущественный человек, который разделился на семь частей, по крайней мере одна из которых, как известно, действует независимо и враждебно по отношению к тебе? И ему нужны философские камни?

Биарди выглядит слегка раздосадованным, но кивает. «Более или менее».

Эд поворачивается на месте и указывает всё ещё сомкнутыми ладонями на Мустанга и остальных. «У кого-нибудь ещё полный отстой дежавю?»

— Да, — хором отвечают «Мустанг», «Соколиный Глаз» и «Хьюз» одним крайне недовольным тоном.

Арджет поднимает руку. «Капрал Арджет», — подтверждает Мустанг. Он по-прежнему смотрит на Берди сверху вниз.

— Это похоже на то, что происходило, когда у нас всех высосали души, сэр?

“Точно такой же”.

— Да, сэр. Спасибо, сэр.

Теперь волшебники выглядят так, будто их не в смирительную рубашку заковали, а поместили в мягкую палату с мягкими стенами. «У всех вас высосали души?» — скептически спрашивает Психо.

— Да, всю нашу страну чуть не уничтожили за одну ночь, это было чертовски неприятно, — сухо говорит Эд. — А отец Волосатого случайно не бессмертный?

— Его отец умер, — говорит Усач. Его голос звучит слишком странно, чтобы можно было списать это на безразличие.

«То есть он либо мёртв, либо инсценировал свою смерть, чтобы пуститься в бега и организовать контратаку?» — спрашивает Эд, на случай если это действительно какая-то невозможная параллельная реальность, существующая параллельно его собственным подростковым годам, где одержимые бессмертием ублюдки, склонные к геноциду и питающие слабость к числу семь, являются своего рода рельсами, проложенными в ткани вселенной.

«Если бы он не был мёртв, думаю, мы бы уже об этом узнали», — говорит Усач с некоторой резкостью.

— Ты бы удивился, — говорит ему Эд. — Нет? Точно мёртв?

— Я видел их тела, — цедит Психо через зубы.

— Стыдно, — говорит Эд. — У кого-нибудь ещё есть бессмертный и/или наделённый сверхъестественными способностями родственник? Мой действительно помог нам в прошлый раз, хоть он и был огромным чёртовым придурком.

— Почему бы тебе тогда не пойти и снова не попросить своего дружка о помощи, — раздражённо говорит Психо.

— Он тоже мёртв, — сообщает ему Эд без всякого энтузиазма. — Тебе чертовски не повезло с повтором. Никто? Необязательно, чтобы это был отец, мы не привередливы. Нет? Что ж отлично. А у этого лорда Вингдинга есть способ отключить твою магию?

Это заставило их в ужасе переглянуться. «Отключить магию?» — недоверчиво спрашивает Психо.

— Нет, — твёрдо говорит Берди. — Нет, он и сам слишком сильно полагается на это. Сомневаюсь, что он вообще мог бы до такого додуматься… он всегда стремился подчинять других с помощью более сильной магии, доказывая своё превосходство над ними и демонстрируя своё мастерство в том, что он считает высшей силой. Понимаете, он полукровка.

— Угу, конечно, — говорит Эд, поворачиваясь так, чтобы встретиться взглядом с Мустангом. — Итак. У нас проблема.

«Да, мы уже говорили вам об этом», — отвечает Лемонс тоном, который можно было бы сравнить с закатыванием глаз.

— Ты начал с того, что «существует чёртово пророчество», ладно, заткнись, — рассеянно говорит Эд. С такими гомункулами, как Похоть или даже Обжорство, можно справиться; даже с такими, как Лень или Гордыня, можно справиться, если действовать сообща и всё спланировать. Но что-то вроде Отца, это… чертовски плохо. — Итак. Забудь на секунду о воскрешении. Бессмертный он или нет, но он по-прежнему дёргает за ниточки в правительстве, применяет военное оружие, устраивает геноцид, и у него есть частички, которые он может посылать, чтобы вселяться в людей и убивать их. Я ничего не упускаю?

— Телепортация, — говорит Мустанг без тени юмора.

— Ага, конечно, эта сучка может телепортироваться.

— И полетит, — замечает Лемонс.

Чёрт возьми муха? «Тебе это нравится?» — резко спрашивает Эд, снова поворачиваясь, чтобы посмотреть на него.

— В некотором роде да, — без тени смущения отвечает Лемонс. — К вашему сведению, я был свидетелем исполнения пророчества и могу лично подтвердить его существование и влияние.

«Есть ещё какие-нибудь забавные факты, которыми ты хочешь с нами поделиться?» — спрашивает Эд. «Может, что-нибудь полезное? Имена и фотографии всех этих так называемых оправданных террористов? Есть ещё какие-нибудь запрещённые заклинания, которые могут сорвать нашу засаду?» Эду приходит в голову, что есть очень важный вопрос, который они ещё не задали. «У него есть алхимики?»

Пират фыркает. «Наши алхимики только и делают, что мечтают о том, как превратить драконий навоз в золото, парень. Волди они не нужны. Лишь у одного из сотни хватает ума сделать что-то полезное, и все они в итоге занимаются зельеварением, потому что рисовать бесполезные рунные круги целыми днями не оплачивается».

«Кто-то» создал по крайней мере один философский камень, — многозначительно говорит Эд. — А это чертовски далеко от бесполезности.

«Никто не добился таких успехов, как Фламель», — говорит Лемонс.

— Это ты знаешь, — резко говорит Эд.

«Полагаю, то, что вы называете алхимией, может отличаться от того, что знаем о ней мы, — примирительно говорит Берди. — Здесь это в большей степени искусство учёных, и многие из его теорий представляют интерес только для исследователей истории. Я никогда не слышал, чтобы алхимию применяли в бою или использовали в каких-либо его формах».

— Магия работает быстрее, — неприятным тоном говорит Пират.

Эд на мгновение вспоминает, как Мустанг ухмыльнулся своей слишком медленной ухмылкой за долю секунды до того, как всё вокруг него, чёрт возьми, взорвалось, и с трудом сдерживает насмешливое фырканье. Мустанг бросает на Пирата оценивающий взгляд. «Умный алхимик, — говорит он, — не станет открыто рекламировать всё, на что он способен».

А создание философских камней не имеет никакого отношения к боевым навыкам. По крайней мере, не тогда, когда у тебя есть сила, чтобы собрать людей, которых ты приносишь в жертву, а у лорда Уоккиду, судя по всему, с этим проблем нет. «Так что давайте предположим, что у них тоже есть чёртовы алхимики, — говорит Эд, на мгновение потирая переносицу. — Кто-нибудь ещё хочет добавить что-нибудь к этому дерьму?»

— Этот Люциус Малфой, — говорит Хьюз, скрестив руки на груди. — Нам стоит навестить его и немного поболтать. Если мы не можем получить доступ к материалам дела, то можем хотя бы узнать информацию из первых рук.

— Это тебе не поможет, — снова вмешивается Лемонс, и в его голосе слышится неподдельное скучание. — Ближайшее окружение тёмного лорда магически связано и не может раскрыть ни одного из его секретов. Даже если бы тебе удалось схватить его, допрос ничего бы тебе не дал.

Хьюз поднимает брови; Эд, Джонс, Хэвок и Арджент одновременно откидываются на спинки стульев. Когда Хьюз выглядит таким приятно удивлённым, это значит, что он серьёзно, чертовски серьёзно зол. «Ты не подумал упомянуть об этом, когда мы составляли план действий?»

Лемонс в ответ тоже поднимает брови. «Насколько я понимаю, ты должен был заставить тех, кого ты захватил, вернуться к своему господину и таким образом следовать за ними, — говорит он. — У них должно быть условленное место встречи, и если ты последуешь за ними, то сможешь обойти магию, которая связывает им языки. Иначе я бы сам привёл тебя к нему».

Мустанг, Хьюз и Соколиный Глаз поворачиваются к нему и прищуриваются. Эду не нужно поворачиваться. — Ты был с террористами?

— Разлучи нас, — предупреждает Берди.

Лемоны выглядят особенно лимонно, когда задирают рукав и демонстрируют татуировку в виде черепа со змеёй во рту на внутренней стороне предплечья. «Тёмная метка, — говорит он. — Волдеморт клеймит своих последователей таким образом. В ней заключена магия, которая не позволяет нам раскрывать секреты даже под действием сыворотки правды».

Чёрт возьми ради всего святого. «Блин, это даже на татуировках есть», — удивляется Эд, балансируя на грани смеха, пока не начинает кричать и щипать себя за что-то болезненное, чтобы убедиться, что это не сон. «Сначала уроборос, теперь это. Неужели все эти чокнутые, помешанные на бессмертии, просто помешаны на змеях? Блин».

«Череп — это вдохновляющий штрих», — язвительно говорит Мустанг, достаточно взбешённый, чтобы открыто огрызаться. «Как мило с его стороны сделать так, чтобы его последователей можно было отличить только по сложному и многоэтапному ритуалу закатывания рукавов».

«Им и не нужно заботиться о скрытности, когда их правительство уже пляшет под их дудку и делает для них отличную пиар-кампанию», — с отвращением говорит Эд. У Похоти он не был приколот прямо посередине груди, потому что это было бы моветоном. Гомункулам было всё равно, кто его увидит: любой, кто его увидит и поймёт, что это значит, всё равно будет мёртв. Даже Жадность была самонадеянна, хотя Жадность есть Жадность, и ей было всё равно.

— Что ты имеешь в виду под сывороткой правды? — спрашивает Хьюз у Лемонса. — Её используют при допросах?

«Именно так Малфоя оправдали, — ворчит Пират. — Три капли сыворотки правды заставят тебя говорить правду, какие бы защитные чары ты ни использовал, — если только у тебя нет активной тёмной метки и Волди тебя не защищает».

«Малфой мог лгать, по сути, потому, что ему магическим образом было запрещено говорить правду, — говорит Лемонс. — Он очень богат, у него хорошие связи, и он очень активен в политическом плане. Даже если бы он не играл важной роли в операциях тёмного лорда и не был бы таким образом защищён, мы не можем действовать против него напрямую. Он потратил четырнадцать лет на то, чтобы создать себе репутацию жертвы тёмного лорда, вынужденной делать то, что она делала, под действием империуса, и его личная охрана работает на износ и не жалеет средств».

Богатый, влиятельный, связанный с политикой: значит, это один из генералов лорда-ублюдка. Убрать босса, оставив этого парня на свободе, — не вариант, и Эд почему-то сомневается, что его чрезмерно дорогая охрана сможет что-то сделать, скажем, если весь его дом сгорит из-за внезапного и мощного выброса алхимически воспламенённого кислорода. «Почему бы тебе всё равно не дать нам его адрес?» — спрашивает Хьюз, явно думая о том же. «Мы можем подробнее поговорить об этой… сыворотке правды и свойствах татуировки, когда у нас будет объект для допроса. Сейчас нам нужно как можно скорее поговорить с Боунс. Ей нужно очень, очень внимательно изучить все запланированные полицией рейды, казни, исчезновения после воскрешения и точно определить, откуда поступают приказы. Возможно, мы сможем предугадать их следующий шаг или даже определить местоположение базы, в зависимости от того, для чего они используют правительство».

Потому что, если вы создаёте философские камни, вы будете убивать людей, и если есть какой-то массовый массив в разработке — к чёрту это дерьмо с рельсовым шипом, — то это проявится в характере уже совершённых террористами атак. Может быть. Будем надеяться. Эд хочет выпить, чёрт возьми.

— Я сообщу ей, — говорит Берди, и в этот момент раздается стук в дверь.

Ближе всех к нему стоит Пират, и когда он, спотыкаясь, подходит к ней и открывает дверь, он видит Леди Завтрак. «Обед», — говорит она, обводя взглядом присутствующих, на лицах которых отражается целый спектр эмоций — от беспокойства до намеренного безразличия и адского отвращения, — и добавляя к этому спектру собственное напряжение. «Я не вовремя?»

— Нет, мы как раз заканчивали, — говорит Мустанг, вставая и поправляя форму. — Обед — это отличная идея. Мы скоро к вам присоединимся; мне нужно поговорить с моей командой.

По тому, как он это говорит, становится ясно, что увольнение не обсуждается, и Берди, по крайней мере, достаточно умён, чтобы не сопротивляться. «Действительно, обед», — говорит он, вставая и превращая своё кресло в груду обломков с помощью мерцающего воздуха и взмаха трости. «Спасибо, Молли. Рой, я должен отправиться в министерство, чтобы подготовить почву для того, о чём ты просил, для Волосатого, и передать твои просьбы Амелии». Мы вернёмся сюда сегодня вечером и предоставим вам всю возможную информацию. Аластор может связаться со мной от вашего имени, если возникнет какой-то срочный вопрос.

Похоже, они всё ещё собираются действовать по плану «исчезновение ребёнка», хотя, честно говоря, они не могут знать наверняка, что именно бородач будет рассказывать и к чему это приведёт. По крайней мере, ребёнок будет здесь, с Хэвоком, так что никто не сможет «случайно» инсценировать смерть Волосатого так, что он действительно умрёт. «Что-то ещё?» вежливо спрашивает бородач.

— Да, конечно. Домашний адрес мистера Малфоя, — весело отвечает Хьюз.

Пират фыркает. «Это чертовски большой особняк со двором, полным павлинов, и воротами, на которых серебряными буквами написано «МАЛФОЙ». Его сложно не заметить».

— Значит, вы нас отвезёте? Отлично, — говорит Хьюз. — Мы сообщим вам, когда будем готовы к визиту.

Это не очень хорошо, но, поскольку все волшебники перемещаются с помощью грёбаной телепортации, это, наверное, лучшее, что они могут сделать. Чёрт, они серьёзно в невыгодном положении из-за телепортации; Эду нужно найти кого-то, кто мог бы произнести заклинание «Хаос», чтобы он мог выйти и раздобыть для них несколько местных машин.

Пират выглядит таким же довольным тем, что его назначили сопровождающим на экскурсии, как и тем, что он им нужен. «И да будет тебе от этого прок. Этот ублюдок скользкий, как угорь. Лучше сначала нацелься на Волди».

— Мы будем иметь это в виду, — говорит Мустанг, улыбаясь своей убирайся к чёртовой матери из моего кабинета улыбкой. — Спасибо, мы скоро к вам присоединимся.

— Тогда до встречи, — говорит Бородач, склоняя голову и направляясь к двери. Остальные волшебники следуют за ним, а Психопат и Усач бросают на нас пару прощальных взглядов через плечо.

Дверь за ними закрывается. Мустанг скрещивает руки на груди и встаёт по другую сторону от Эда, так что они все оказываются в маленьком мрачном кругу. — Итак, — говорит Хьюз.

— Подкрепление, — говорит Соколиный Глаз.

«Пятая восточная рота готова к развёртыванию и находится ближе всего к границе, — говорит Мустанг. — Но чтобы добраться сюда из Аместриса, потребуется неделя, и это только из-за физического расстояния...»

— ...и никогда не будет бюрократии, — заканчивает Хьюз. — Им придётся пройти через Син. Император никогда этого не допустит, даже в качестве личной услуги.

«Если мы сообщим его императорскому высочеству о растущей угрозе на его границе, попросив о медицинской помощи для ребёнка, — задумчиво произносит Мустанг, — вместо этого мы можем получить войска Сингезе».

«А потом ты всё равно будешь в долгу перед Лин Яо до конца своих дней», — говорит Хьюз.

Мустанг бросает на него взгляд. «И это после того, как мы оказали ему услугу, предупредив об угрозе практически у его порога? Он уже помогал нам в борьбе с гомункулами».

«Потому что ему нужен был камень, а потом потому, что Брэдли оторвал руку его чёртовой подружке, — прямо говорит Хьюз. — А тогда он был просто Лин Яо. Сейчас, даже если мы отправим Эдварда хлопать ресницами и умолять, мы всё равно имеем дело со всем Драконьим троном, и ты хочешь играть в эту игру? Потому что я не хочу».

«Я собираюсь играть в эту игру в любом случае, Мейс», — рычит Мустанг, а затем добавляет, чтобы поддержать жалкую видимость отрицания того, чья задница в следующий раз окажется на месте фюрера перед Джонсом и Аржетом: «Подкрепление должно пройти через Син, несмотря ни на что. Мы всё равно будем говорить с императором Яо».

«Государственные алхимики», — предполагает Соколиный Глаз. «Через разведывательные каналы. Сильная Рука, Звёздная Пыль, Электрический Шторм».

«Мы можем возможно достать для вас этих троих, но если их будет больше, то мы окажемся в приграничной тюрьме Сингеса, — говорит Хьюз. — В любом случае мы не можем позволить себе больше боевых алхимиков. Нам и так придётся забрать Сильную Руку и Электрическую Бурю из Ишвала».

Ишвалу нужны и Армстронг, и Кендра, ведь они могут возводить здания и электрические системы в три раза быстрее, чем четыре разные строительные и инженерные бригады. Землетрясение, произошедшее в прошлом месяце, отбросило ход восстановительных работ почти на полгода назад, и в провинции до сих пор действует режим чрезвычайной ситуации из-за перебоев с водоснабжением. Козлова тоже в кармане у Мустанга, но она на границе с Драхманом, и ей потребуется в четыре раза больше времени, чтобы добраться сюда. Эд не доверяет ни одному из других алхимиков, имеющих боевую сертификацию, насколько это вообще возможно, а Мустанг не доверяет им настолько, насколько он может им доверять, а это гораздо меньше, чем может Эд.

Мустанг, должно быть, подумал о том же, потому что он поворачивается к Эду. «Нам нужно подкрепление?»

Назови мне решение, Стальной. Эд тяжело выдыхает и надавливает кончиками пальцев на точки вокруг носовых пазух. У него есть куча кусочков души, которые могут быть гомункулами с различными неизвестными способностями, ребенок, у которого может быть, а может и нет, частичка души главного террориста, привязанная к его мозгу, горстка союзников, которые либо согласны убить ребенка, либо слишком тупы, чтобы понять, что их лидер допустит это из-за преднамеренной халатности, полностью коррумпированное правительство, которое насылает на детей монстров страха или, по крайней мере, покрывает людей, которые это делают, и все это превращается в назревающий геноцид по приказу алхимически могущественного безумца, дергающего за ниточки целое общество. Это снова чёртов Судный день.

Итак, все силы на передовую.

Только всё это находится по другую сторону Син или стоит немалых денег. Хьюз был прав — если до этого дойдёт, Эд обратится к Лингу и попросит его помочь им надрать кому-нибудь задницу, но хотя Линг и император Яо могут носить одинаковые трусы, они не совсем одинаковые люди. Уже нет. И император Яо может решить, что лучший способ усмирить мятежные внешние провинции — это организовать в своей стране масштабное объединяющее вторжение в земли волшебников. Даже если Линг не примет такое решение, он знает, что в ближайшие пять лет в Центральном управлении будет работать Мустанг, а он не настолько глуп, чтобы упустить такую возможность. А учитывая везение Эда, он с такой же вероятностью может потребовать, чтобы Эда на год отправили на имперскую службу, как и потребовать более выгодных тарифов для аместрисской торговли.

Чёртова политика. Это не работа для Эда. Чёрт. Ладно. По одному вопросу за раз. Не будем о глобальном дерьме. Думай о малом. Что им нужно для операции?

Что ж, если они имеют дело с таким гомункулом, как Отец, то им нужен грёбаный авиаудар.

Эд снова выдыхает и закрывает глаза. То, что волшебники считают неуязвимым, на самом деле таковым не является. Эти два дементора, конечно, были опасны, но они умерли, объективно говоря, без особого шума. Это их самое мощное оружие: именно его отправили убить Волосатого; именно его могут отправить снова.

Если что-то уничтожило ваше неуязвимое оружие, то за ним вы отправите что-то ещё более страшное.

Ладно, хватит драматизировать. Предположим, что лорд Упс-Дудл не такой, как отец. Опасное предположение, но, во-первых, этот парень не будет тихо выжидать, пока не станет слишком поздно его останавливать. Он расхаживает повсюду, называя себя лордом Итцетера и свою террористическую группировку Пожирателями смерти. Во-вторых, он действительно был повержен магическим отскоком, или обратной реакцией, или чем-то ещё, и это, судя по всему, вывело его из строя на четырнадцать лет. В-третьих, тот факт, что он пытался получить философские камни, говорит о том, что у него их не было, и хотя сейчас ситуация, скорее всего, изменилась — телесное восстановление — чертовски убедительное доказательство, — если это произошло всего несколько месяцев назад, то он и близко не так успешен, как отец.

Основной план действий остаётся прежним. Им нужно совершить налёт на базу. Чтобы совершить налёт на базу, им нужно её найти, а для этого им нужно схватить и допросить того, кого — что — отправят убить или похитить Волосатого. Или когда они совершат налёт на дом Малфоя, в зависимости от того, что они сделают в первую очередь. Допрос — задача Хьюза, а схватить может и Эд. Он снова пробьёт дыру в асфальте, «Мустанг» сможет подать кислород, и всё, что застряло внутри, вырубится, вуаля.

Если это не сработает, они попробуют что-то другое. Благодаря всему этому они получат представление о возможностях и средствах защиты; преувеличивают тогда.

Лорд как-его-там. Мустанг считает, что лучше всего убить его на расстоянии, и он не ошибается. У Соколиного Глаза нет с собой винтовки, так что это будет Мустанг, если только Эд сможет обеспечить ему прямой обзор. И если только там не будет никакой магической брони, щитов или чего-то ещё. Это большой вопросительный знак, и Эду это чертовски не нравится, не нравится, что они, по сути, ни черта не знают. Когда Эд найдёт их базу, им придётся войти внутрь. Мустанг не станет просто поджигать здание, не убедившись, что внутри нет заложников или чего-то ещё, и если они войдут внутрь, то должны знать, во что ввязываются. Если бы Эд был волшебным террористом с секретной базой, он бы не только заминировал всё до последнего смыва в туалете, но и вырыл бы чертов ров, полный крокодилов, и установил бы долбаный подъемный мост. И он не собирается предполагать, что террористы менее коварны и изобретательны в своей защите, чем он сам, ведь на кону стоят жизни.

Если им удастся выманить террористов на открытое пространство, подальше от их наземных укреплений, шансы возрастут, но всё равно будут чертовски никуда не годными , потому что даже если они устроят засаду на колонну, Эд должен учитывать, что даже если никто из них не гомункул, все они всё равно могут, чёрт возьми, телепортироваться . И это вдобавок к той чёртовой боевой магии, которую им покажут сегодня вечером . Мустангу пришлось бы уничтожить всё в зоне поражения, от стены до грёбаной стены, чтобы убедиться, что за ними никто не прячется, и это может оказаться невозможным в зависимости от местности. Нет, лучше всего использовать снайперский огонь с дальней дистанции. Эду нужно достать для Соколиного Глаза винтовку. Возможно, это гомункулы; Эду нужно достать для Соколиного Глаза разрывные патроны.

Но даже в этом случае она может сделать только один выстрел. Она у нас одна, и это печально. Даже если лорд Равиоли всего лишь человек и она с первого выстрела снесёт ему голову, что помешает одному из его приятелей телепортироваться прямо за её спиной и выстрелить в ответ? Дальность стрельбы «Мустанга» в два раза меньше, чем у «Соколиного глаза» с её огромной «Керчаткой-82», поэтому нападающим придётся подойти ближе, чтобы «Мустанг» смог поддержать её. Выживание Соколиного Глаза зависело от того, смогут ли волшебники отследить, откуда прилетела пуля, потому что даже если Эд, Мустанг и Хэвок будут прикрывать её, находясь в состоянии повышенной готовности, телепортация — это чертовски сложно защититься от неё. Любая защита должна быть направлена на них самих, и всё, что может сбить с ног телепортирующегося нападающего, повлияет и на них.

Слишком много неизвестных факторов вдобавок к и без того опасной способности волшебников, которая доступна любому, даже семнадцатилетним подросткам. Умник говорил о защитных чарах, препятствующих телепортации, но Эд не собирается доверять жизни своей команды незнакомцам, использующим странную магию, которую они даже не понимают. Ему нужны собственные гарантии. И если то, с чем они столкнулись, действительно окажется проблемой масштаба «Обещанного дня», то он не может позволить себе не использовать все свои возможности.

Ему нужно избавиться от магии.

— Знаешь что? К чёрту всё, — говорит Эд вслух, опуская руки и открывая глаза. — Если нам приходится действовать жёстко, то и они пусть действуют жёстко. Просто приведи ко мне Эла.

Мустанг слегка приподнимает брови — просто комментарий, без удивления. «Не то чтобы Альфонс был не таким уж грозным, но разве это всё то подкрепление, о котором ты мечтал?»

— Если мы всё сделаем правильно, то да, — отвечает Эд. — Ты хочешь, чтобы мы управились в два раза быстрее, или нет? Позови Эла. Мы собираемся отключить их магию.

И о боже, Эд, чёрт возьми, ненавидит то, что один из его любимых образов на Мустанге — это чёртов «Хороший пёс», «Стальной алхимик»: глубокое одобрение, лёгкое восхищение. «А ты можешь?»

— Ты, блядь, сам это сказал. Радиация — это измеримые выбросы, — говорит Эд. — Определи тип, и я смогу нейтрализовать его, защититься от него, что угодно. Всё, что мне нужно знать, — это что это такое. Однажды мы отключили нашу алхимию. Нет причин, по которым мы не можем сделать то же самое.

«Сомневаюсь, что у нас есть время, чтобы создать сеть по всей стране», — говорит Мустанг, но звучит это задумчиво.

— Нам это не нужно. Мы просто установили его в месте нашей засады. Эд устало потирает нос. — Если мы имеем дело с гомункулом, я не хочу рисковать.

— А учитывая, что наши союзники держат всё в очень надёжных руках, — сухо замечает Мустанг. — Интересно, почему никто не счёл нужным упомянуть ранее, что их Снейп был одним из «ближнего круга тёмного лорда».

«И этот грёбаный… ты же слышал, что этот придурок Биарди говорил, верно? Они убьют этого парня, — говорит Эд. — Или, по крайней мере, будут стоять и смотреть, как его убивают. То, что они поставили одного неудачника-охранника, не было случайностью. Я буду следить за ним, пока мы не выясним, что происходит с его душой».

«Возможно, нам стоит сначала заняться Малфоем, — говорит Мустанг. — Судя по их описаниям, он в любом случае будет нашей главной целью. Нападение на частное владение гражданского лица, конечно, лишит нас элемента неожиданности и может свести на нет все шансы официально представиться главе государства как-то иначе, кроме как в качестве авангарда военной делегации Аместриса». Он вздыхает. «Просто чтобы было ясно: наша цель — не развязывать новую войну. Хотя бы потому, что просьба о переброске войск через Син вызовет у нас насмешки в посольстве, а то и две войны сразу.

«Да, я бы тоже предпочёл спокойно взять в плен нескольких террористов», — говорит Хьюз. «Нам нужна информация, мы и так действуем вслепую. Кстати, об этом — Арджент, помнишь тот небольшой мысленный эксперимент, который ты провёл с теорией информации и устранением неполадок в скомпрометированных системах?»

“Да, сэр?”

«Поздравляю, трансляция начинается. Сделай из меня одну из твоих маленьких матриц для волшебника, который не может сказать правду о том, где находится их злой босс-террорист».

“Да, сэр”.

«Мы тоже не будем рассказывать волшебникам правду о том, над чем будем работать мы с Элом», — предупреждает Эд. «Их уровень безопасности — ноль. Если спросят, скажите, что Эл должен провести обряд экзорцизма над Волосатиком или что-то в этом роде».

— А если твой план не сработает, Фуллметал? — спрашивает Мустанг.

Эд бросает на Мустанга сердитый взгляд. Он знает, что они должны быть готовы к худшему сценарию развития событий, но его массивы чертовски работают, спасибо. «Тогда я скажу Мэй, чтобы она попросила Линг вторгнуться в чертов мир волшебников, если она не хочет, чтобы ее прекрасный принц снова устроил вечеринку, как в Судный день».

Мустанг кивает с явно довольным выражением лица. — Соколиный Глаз?

Соколиный Глаз встаёт. «Я посмотрю, кто из наших хозяев может сопроводить вас до Раздела».

Примечания:

команда Аместрис: да ладно, лол, у вас там террористы, мы понимаем, это не то же самое, что у вас там супермогучий бессмертный псих, который разделил свою душу на семь частей, превратившихся в оружие, и дёргает за ниточки ваше правительство, чтобы организовать геноцид, используя философские камни

Волшебники: у нас есть именно это, на самом деле

команда Аместрис: .....ПЕРЕКАЛИБРОВКА

Глава 19

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Хорошо, что Мустанг отправил Соколиного Глаза за Элом, потому что Эд не уверен, что справился бы с кем-то другим, кто пришёл бы за ним, а Мустанг должен оставаться здесь. Джонс и Арджент — отличные ребята, но Эд не знает их так, как команду Мустанга, а поскольку Хэвок присматривает за Хьюзом, а тот ограничен в физических возможностях после комы, то выбор стоит между Эдом и Соколиным Глазом.

Усач вызывается проводить её, когда Эд просовывает голову в кухню и говорит волшебникам, что им нужен телепорт. Бородач, Лимон и Пират уже ушли, и он единственный взрослый, кроме Леди Завтрак, Психо и Хэвока, который стоит в углу в окружении детей. Эд на секунду задерживает взгляд на еде — много кашеобразной коричневой массы, судя по запаху, с большим количеством картофеля, — а затем выходит, чтобы проводить Соколиного Глаза до двери.

Учитывая, что она телепортируется отсюда вместе с Усачом, это скорее бессмысленный жест, чем что-то ещё, но всё же. «Мы постараемся вернуться в течение восьми часов, если только Альфонс не захочет сделать какие-то особые приготовления», — говорит Соколиный Глаз Эду, пока Мустанг заканчивает писать сопроводительные письма. «Эдвард, ты хочешь, чтобы я передал ему что-то?»

— Да, скажи ему, чтобы взял с собой самую большую палку для битья по задницам, — говорит Эд. Соколиный Глаз расскажет Элу всё, что им известно; всё, что Эд сможет добавить, он скажет лично, когда они приедут. — Да, и ещё его медицинские принадлежности, наверное. Всё, что у них может быть для, ну, не знаю, проблем с ци.

Губы Соколиного Глаза слегка изгибаются. — Я дам ему знать.

Мустанг выходит из их общей комнаты и протягивает несколько сложенных листов бумаги. «Магистрат Гуанши и командир гарнизона, контакт Мэйса на том рыбном рынке, Мэй Чан», — перечисляет он, передавая бумаги Соколиному Глазу. «Возможно, ты захочешь сначала передать их лично Мэйсу. И уехать из города до того, как магистрат всё прочитает и у него возникнут блестящие идеи задержать тебя, чтобы задать вопросы».

Соколиный Глаз слегка прищуривается. «Что, чёрт возьми, ты там написал?» — спрашивает Эд.

«Просто информирую императора о ситуации, — невинно говорит Мустанг. — Просто сообщаю ему, что у нас здесь всё под контролем и что в крайне маловероятном случае, если мы не вернёмся, он должен замуровать свой пограничный переход и относиться ко всему, что пытается проникнуть через него, как к проблеме, которую можно решить только с помощью зажигательной бомбы. Хотя, конечно, не такими словами».

Соколиный Глаз ещё больше прищуривается, и Эд открывает рот, но в этот момент в конце коридора появляется Усач. «Что бы ты ни сказал Мэй, она будет действовать в соответствии с этим», — предупреждает Эд вместо того, чтобы сказать она либо появится с Элом, либо вернётся в столицу и будет держать Линга в захвате, пока он не начнёт решать имперские проблемы. И Эд не собирается жаловаться. Один алкагест — это здорово, но два алкагеста — ещё лучше, а Мэй — чертовски хороший алкагест, если он на вашей стороне.

— Я полностью полагаюсь на вас, — отвечает Мустанг, приветственно кивая Усачу и улыбаясь Соколиному Глазу. — Счастливого пути, полковник.

Она отдаёт ему честь в своей чопорной манере лучше бы мне не пришлось вытаскивать твою задницу, сучка и прячет письма в карман куртки. «Да, сэр».

— До встречи, — говорит Эд, тоже отдавая ей честь — даже правильно, ведь технически она его настоящий командир, а отдавать честь другим людям перед Мустангом и смотреть, как он сдерживает вздох, сверкает глазами или дёргается, — и уходит с дороги Усача.

Усач кивает им обоим, лишь мельком взглянув на них, подходит к Соколиному Глазу и протягивает ему... пустую кофейную кружку. «Это ключ от порта», — объясняет он, видя их непонимающие взгляды.

— Как цветочный горшок? — кисло спрашивает Эд.

— Скорее всего, да. Ключи от порталов обычно делают из безобидных предметов, чтобы их было легко спрятать. Чаще всего это мусор, чтобы маглы не могли их подобрать.

«Ты что, просто собираешь их... и оставляешь валяться?» — спрашивает Эд. «Чёрт возьми, да. Пират достал цветочный горшок из какого-то сарая».

С усами как-то неуютно. «Насколько я понимаю, этот контрольно-пропускной пункт находится в очень отдалённом районе».

«Какой-нибудь ребёнок решит поиграть в исследователя и случайно телепортируется в твою ванную», — невозмутимо говорит Эд.

«Отдел по работе с портключами в департаменте магических перевозок ежегодно занимается несколькими такими случаями, — признаёт Усач. — Полагаю, это одна из причин, почему использование портключей так строго регламентировано».

Все снова переводят взгляд на кофейную кружку. «Когда вы говорите «регулируется», — спрашивает Эд, — вы имеете в виду, что для покупки нужно удостоверение личности, или это значит, что «всё контролируется и отслеживается»?

— А… нет, нет, нам не стоит беспокоиться о чём-то подобном. Это, — Усач слегка кашляет, — технически незаконно.

— Ну, хоть что-то, — говорит Эд с лёгким сарказмом. Слава богу, волшебники начинают понимать, что «правительство пытается тебя убить = перестань делать то, что тебе велит правительство».

— Она работает так же? — спрашивает Соколиный Глаз, разглядывая кружку.

«Да, когда вы прикоснётесь к нему, мы окажемся на контрольно-пропускном пункте у барьера».

— Хорошо, — говорит Соколиный Глаз, кивая в сторону Мустанга и Эда, и, когда она прикасается к кружке, они исчезают с тихим хлопком.

Мустанг и Эд стоят, скрестив руки на груди, и смотрят на то место, где только что были Соколиный Глаз и Усач. «Армстронг будет должен тебе много за это», — говорит Эд вслух. «Чёрт, Армстронг будет должен мне за это, вот насколько много».

— Можешь не сомневаться, я заберу его, — бормочет Мустанг, а затем добавляет: — Мне нужно, чтобы Хэвок вместе со мной оценил место засады.

Эд корчит гримасу. «Да ладно, я присмотрю за этим чёртовым ребёнком. Я всё равно буду проводить измерения до конца дня, посмотрю, что можно подготовить к приходу Эла».

— Удачи. — вздыхает Мустанг. — Обед?

Эд корчит ещё более красноречивую гримасу, когда они возвращаются в коридор. «Я бы сказал, что нам стоит пойти и самим купить еду, но Хьюз хочет ещё с ними поговорить. Не знаю, что, чёрт возьми, мы будем делать, когда на кухне полно детей, а из взрослых остался только тот, кто вообще был на собрании. Кто вообще такой этот Психопат? Тебя с ним вообще познакомили?»

— Психопат? — говорит Мустанг, а затем, когда Эд начинает жестикулировать и театрально хмурится, добавляет: — А. Да, один серьёзный чёрный. Мы остановились в его доме.

«Этот, судя по всему, суперпроклятый дом должен был быть снесён, чёрт возьми? Думаю, я не удивлюсь».

«А ещё он, судя по всему, беглый заключённый».

«Что! О боже, я думала, что это тюремная причёска. Чёрт, так и есть».

«По крайней мере, он, кажется, заботится о ребёнке, — сухо замечает Мустанг. — Хотя, возможно, это просто жалость, учитывая, что мы не слышали никаких жалоб на то, что его «уничтожают».

«Родители умерли», — замечает Эд. «На самом деле он не хочет возвращаться к родственникам. Государство скомпрометировало себя, хотя обращение в службу опеки — не самый лучший вариант, чёрт возьми». Эд не может, чёрт возьми, представить что, по мнению этих людей, является работающей системой патронатного воспитания, не говоря уже о детском доме.

«Он скоро вырастет. Ему ведь семнадцать, да?»

— Да. Думаю, два года — это не так уж плохо. Могло быть и хуже.

— Да, ему может быть двенадцать, и у него может быть младший брат, — говорит Мустанг, приподнимая уголок рта.

«Ха! Нам чертовски повезло. Этим нарциссам не помешал бы ещё один такой, как я», — бормочет Эд.

— Да, тогда мы, конечно, сможем просто оставить всё на его усмотрение и пойти домой, — сухо говорит Мустанг. — Кстати, если ты собираешься проводить эксперименты, возможно, тебе стоит поручить присмотр за ребёнком кому-то из людей Хьюза. Если мальчик действительно предатель, мы не хотим ни в коем случае выдавать себя врагу, и даже если он не понимает, над чем ты работаешь, кто-то другой, глядя его глазами, может понять.

Эд хмурится, когда они возвращаются в базовую палатку. Арджент будет занята разработкой стратегии допроса Хьюза — она уже что-то усердно пишет за маленьким приставным столиком, — а Эд предполагал, что Джонс будет помогать выпытывать у волшебников всё, что можно считать разведданными в их маленькой операции по борьбе с преступностью. Волосатик уже достаточно взрослый, чтобы Эд мог посадить его в углу с книгой или чем-то ещё и не строить для него ограждение, но Мустанг прав: то, что он что-то видит, представляет угрозу безопасности.

Ну, может, Эд просто поставит его лицом к стене или что-то в этом роде.

Хьюз стоит над кофейным столиком, на котором раскрыта пара разочаровывающе тонких папок. Он прищуривается, глядя на бумаги внутри, и постукивает ручкой по подбородку. «Что ж, парни и девчонки, мы вляпались по-настоящему, — задумчиво произносит он. — Наши ресурсы ограничены и, скорее всего, так и останутся таковыми, а то, что мы знаем, — полная чушь. Наши хозяева контролируют большую часть, если не весь, наш поток информации, и плохая новость в том, что они — сборище идиотов».

Мустанг вздыхает и скрещивает руки на груди, сидя по другую сторону кофейного столика. «С чего начнём?»

— Карта, — говорит Хьюз, продолжая стучать по клавиатуре. — Потому что, если мы всё-таки окажемся в центре общенационального массива, который может взорваться и убить нас в любой момент, я хочу это знать. И выяснить, где находится безопасная зона, если она вообще есть. Без официальных данных нам придётся строить догадки о любых происшествиях, основываясь на том, что могут вспомнить эти волшебники, хотя в идеале нам бы пригодились хотя бы какие-нибудь газеты. Он делает паузу. — Хотя для этого нам понадобится волшебник, который будет читать. Чёрт.

Джонс, сидящий на одном из диванов, бросает быстрый взгляд на Эда, а затем снова смотрит на Хьюза. «Одна из девочек, наверное, была бы рада помочь, — предлагает он. — Ей, кажется, было интересно то, что мы делали, — чтение вслух. Если мы попросим её почитать нам что-нибудь из газет, она, скорее всего, согласится».

Хьюз перехватил его взгляд и теперь тоже смотрит на Эда. «Хм», — критически замечает он. Эд прищуривается в ответ. «Что ж, мы хотим, чтобы они нам что-то рассказали. Рой, займись своим делом, ладно? А ты, Эд, сними куртку».

— Почему? — с подозрением спрашивает Эд.

— Потому что без него ты кажешься более доступным, — говорит Мустанг, начиная расстегивать свою форменную куртку. — Нам нужна информация. Они гражданские, а мы иностранцы; у нас здесь очень мало власти или социального капитала, а если мы будем пугать людей, они скорее всего замкнутся в себе. На мёд слетается больше мух, и так далее.

— Фу, — жалуется Эд, но всё же снимает куртку. Мустанг и Хьюз столько раз оказывались правы в таких ситуациях, что лучше делать то, что они говорят, когда дело доходит до подхалимства. — Я, чёрт возьми, не подхалим, надеюсь, ты это знаешь.

— Мы в курсе, — сухо отвечает Мустанг, накидывая на плечи свою куртку в этой дурацкой манере, а затем закатывая рукава.

— Просто продолжай быть самим собой, — весело говорит Хьюз, вертя в руках ручку, словно это один из его кинжалов. — Только без пиджака.

— И сделай что-нибудь с этими браслетами, — добавляет Мустанг, кивая на наручи Эда. — Они слишком выделяются и не похожи ни на что из того, что ты носишь.

Эд опускает взгляд на свои наручи, которые окрашены в тусклый стальной серый цвет с коричневой кожаной подкладкой, а затем на остальную часть своего костюма, которая, как всегда, чёрная с чёрным, за исключением белых перчаток. «Ты заставляешь меня снять их, потому что они не подходят к моему наряду?»

— Это оружие, Фуллметал, и выглядит оно соответствующе. Сними его.

— О, а ножи можно оставить? — саркастически спрашивает Эд, щёлкая пальцами, чтобы трансмутировать наручи и снять их, и многозначительно дёргает за ремень на плечевом ремне. — Я почти уверен, что они с большей вероятностью распознают всё это острое дерьмо как чёртово оружие, чем какие-то напульсники.

Джонс кашляет. «Нет, они — ножи — работают. Они, э-э-э... Часть образа».

«Что за взгляд», — спрашивает Эд, заворачивая наручи в куртку и бросая её поверх рюкзака.

— Эдвард, — говорит Хьюз, подходя к Эду, кладя обе руки ему на плечи и искренне глядя ему в глаза, — мы пытаемся сделать так, чтобы ты выглядел круто. Просто позволь этому случиться.

Эд смотрит на него, возможно, слишком долго. «Вот почему я никогда не пойду работать в Интел».

— И нам всем очень грустно от этого, — торжественно сообщает ему Хьюз, разворачивает его за плечи и представляет Джонсу, Мустангу и Арджету. — Ну? Что мы думаем?

Арджент снова краснеет до корней волос. Эд не может её винить: Хьюз разбрасывается смущением, как конфетти на параде, а Эду даже не нужно работать в его отделе. Джонс показывает два больших пальца вверх.

— Сойдёт, — критически замечает Мустанг.

Эд хмурится. «Не круто для тебя?»

— Тебе не помешало бы что-нибудь сделать с волосами, — допускает Мустанг, как будто ждёт чёртову награду за щедрость.

«Прикоснись к моим волосам и умри с криком», — предлагает Эд Хьюзу, который в ответ на замечание о волосах в тревоге убрал руки с плеч Эда.

«Возможно, вам не нравятся наши методы, но они работают, — весело говорит Хьюз, снова поворачиваясь к Эду лицом и, как всегда, не обращая внимания на попытки упрекнуть его. — Они у нас запоют в два счёта».

«Тебе уже поздно притворяться вежливым, но постарайся не нарываться на драку», — говорит Мустанг Эду, осторожно взъерошивая волосы обеими руками. «А что касается девушки — которая из них тебе приглянулась, сержант?»

«Каштановые волосы, смуглая кожа, ростом примерно с меня, — описывает Джонс. — Не запомнил её имени».

«Улыбнись ей хотя бы раз, Фуллметал, когда будешь спрашивать, не хочет ли она помочь тебе с твоим проектом».

Они хотят, чтобы он, чёрт возьми, заигрывал с Умницей? «Я не флиртую с девочкой-подростком!»

«Это не флирт, а элементарная вежливость, — невозмутимо говорит Мустанг. — Ты бы предпочёл рычать и огрызаться, спрашивая о том же?»

Эд скалит зубы. «Это всё ещё жутковато».

— Это работа, Фуллметал. У меня есть — как ты его назвал? Ах да, псих. А ещё угрюмый, бывший террорист и оба школьных учителя. Не хочешь поменяться? — мягко спрашивает Мустанг.

Эд не может сдержать рефлекторное фу, которое появляется на его лице при мысли о том, что ему придётся любезничать с этими уродами. «Именно, — говорит Мустанг. — Улыбнись девушке и будь благодарен».

«Обманываешь подростков, заставляя их бесплатно выполнять твою чёрную работу», — бормочет Эд, потирая обнажённые предплечья. «Чувак, сегодня просто бесконечная карусель прошлых ошибок, не так ли?»

— Тебе заплатили по справедливости, Фуллметал. Довольно много, если я правильно помню.

— Стоп, ты сейчас заставишь меня вспомнить все твои гребаные совещания по бюджету.

«Мне приходилось терпеть твоё присутствие на совещаниях по бюджету так же, как тебе приходилось терпеть сами совещания», — многозначительно говорит Мустанг.

— Отлично, значит, мы оба заслуживаем компенсации, чёрт возьми, поздравляю, — ворчит Эд. — Фу. Думаю, если дети всё равно вовлечены в процесс, можно заставить их делать что-то полезное.

“Использование детей в качестве переводчиков также дает нам больше шансов получить нефильтрованную информацию, поскольку у них меньше шансов лицемерить или откровенно лгать”, — отмечает Хьюз, поблескивая очками, когда он собирает свои досье. “ Или даже знать, что есть что-то, о чем стоит солгать.

— Да, это единственное преимущество работы с подростками, — говорит Мустанг, закатывая глаза, и направляется к двери. — Наивность — это как раз то, что нужно искать в своих подчинённых.

— Ты хочешь сказать, что меня было легко обмануть? — говорит Эд, следуя за ним, потому что он никогда не перестанет упрекать Мустанга буквально во всём, что связано с армией в целом и с участием Эда в ней в частности.

— О, как будто с тобой может быть что-то простое, Фуллметал, — говорит Мустанг, слегка ухмыляясь и распахивая дверь кухни.

Примечания:

Эд: ты серьёзно выгоняешь меня ради общего блага?

Мустанг, пудрящий свои щёки: не только Стальной. А теперь иди и встряхни тем, что дала тебе твоя мама

Глава 20

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Все дети всё ещё здесь, хотя, похоже, они уже доедают остатки с тарелок. Хэвок сидит на короткой стороне стола в окружении ребят, а Психопат напротив Волосатого и Леди Завтрак роется в сумочке у кухонной стойки. Все поднимают головы, когда они входят, и разговоры стихают, что уже порядком надоело. Эд больше не ест в военных столовых, потому что это весело только первые пару раз.

— Эй, шеф, — говорит Хэвок достаточно дружелюбно, чтобы показать, что он, очевидно, забыл о подсчёте карт. Хэвок не из тех, кто держит обиду. Однако он начинает ухмыляться, так что, возможно, это не столько прощение, сколько признание того, что они задумали что-то очень глупое, а Мустанг в кои-то веки вынужден воплощать в жизнь свои собственные планы. — Эй, босс.

Эд хмыкает. Было бы приятнее, если бы Мустангу не нравилось это дерьмо. — Привет, Хэвок. Привет, Молли, — говорит Мустанг Леди Завтрак своим ты мне нравишься голосом, улыбаясь ей. — Прошу прощения за нашу грубость, за то, что мы не подошли к столу раньше. Надеюсь, мы ещё не опоздали и у нас будет возможность попробовать твои блюда.

— О нет, там ещё много осталось, — тут же отвечает она. По тому, как она смотрит на Мустанга, видно, что он ей сразу понравился. Однако она как-то странно смотрит на Эда, и Эд начинает хмуриться в ответ, но потом вспоминает, зачем они здесь, и пытается улыбнуться. Улыбка получается натянутой, но по какой-то причине её лицо смягчается — от жалости? Снова? Чёрт возьми.

— Вообще-то я как раз собиралась выйти и купить ещё продуктов, — говорит она, переводя взгляд с него на Мустафа. — Учитывая, что мы ещё какое-то время будем жить вчетвером. Есть что-то конкретное, что ты бы предпочёл?»

«Мы и подумать не могли, что будем указывать тебе, что делать на твоей собственной кухне, Молли, — возражает Мустанг. — В любом случае ты лучше нас знаешь, что там есть».

— Ты уверена? Это не проблема, — говорит Хозяйка, с аппетитом поглощая его. — Правда? А как же Элрик?

— Да, — настороженно отвечает Эд.

«У нас не было возможности поблагодарить вас за то, что вы сделали с этими садистами, — говорит она тоном, который звучит гораздо теплее, чем утром. — Как бы вы это ни сделали, это не отменяет того факта, что вы спасли жизни моих детей. Спасибо вам».

— Э-э, — говорит Эд, застигнутый врасплох и совершенно не понимающий, как реагировать на то, что она всё ещё смотрит на него с жалостью. — Ты… не за что.

«Садись, ешь», — говорит она ему, очевидно, понимая, что если они будут и дальше тянуть время, то станет только хуже. «Всё ещё горячее, нам очень повезло, что мы нашли здесь саморазогревающийся фарфор».

Что бы это, чёрт возьми, ни значило. «Спасибо», — смущённо говорит Эд, усаживаясь на стул напротив Хэвока. После этого повисает странная тишина, и, когда Эд подозрительно оглядывается, он видит, что Леди Завтрак смотрит на него — нет, на его ножны. Когда он повернулся к ней спиной, она, должно быть, увидела все эти острые штуки.

Что ж, по крайней мере, в этом взгляде больше нет жалости. Эд бросает на Мустафа взгляд, говорящий: «Я же тебе говорил», и садится. «Пахнет вкусно», — нарочито небрежно говорит он, и это выводит её из ступора.

— Угощайся, дорогая, — говорит она. — Это сосиски с картофельным пюре.

Что бы это ни было, чёрт возьми. «О-о-о, чем-то вкусно пахнет», — доносится голос Хьюза из-за двери. Джонс и Арджент следуют за ним. Судя по всему, они тоже участвуют в операции «Обмани себя, чтобы добраться до фактов», потому что все они сняли куртки, а у Хьюза слишком много расстегнутых пуговиц на воротнике. На Арджет надета стандартная белая рубашка на пуговицах, а на Джонс — одна из маек с длинными рукавами, которые были, по сути, единственным разрешённым элементом униформы, который Эд мог носить, пока Соколиный Глаз не познакомила его со своими тактическими майками с высоким воротником (с тех пор Эд не оглядывается назад. Дышащие, эластичные, достаточно мягкие, чтобы не раздражать его дурацкий шрам на плече, даже когда на него давит ножны, чёрные, чёрные, чёрные и снова чёрные. Самая совершенная одежда, придуманная с тех пор, как человек впервые увидел кожу (чёрную) и сказал: «Интересно, можно ли сшить из неё штаны?»).

— О, привет, — говорит им «Леди Завтрак». — Угощайтесь, я ненадолго отлучусь. Ведите себя хорошо, — говорит она детям более строгим тоном. — Когда я вернусь, мы приберёмся, в прошлый раз мы дошли только до гостиной наверху.

— Ну, мама, — ноет одна из рыжеволосых.

— Не смей меня отчитывать! Ты так хотел помочь с заказом, вот и помогай. Я вернусь через час или около того, — добавляет она, обращаясь к Мустангу своим хозяйским тоном. — В чайнике есть чай, просто попроси Серьёзного принести тебе что-нибудь, если тебе что-нибудь понадобится.

«Спасибо, мы ценим это», — искренне говорит ей Мустанг, улыбаясь так, будто она только что не напомнила им всем, что они находятся в чёртовом рабовладельческом обществе, и местные жители совершенно спокойно к этому относятся. Эд тоже не может ничего сказать, потому что, чёрт возьми, Хьюз и Мустанг правы в том, что этим уродам нужно что-то им рассказать.

К чёрту это место, серьёзно.

Эд машинально кладёт на тарелку картофель и другие гарниры, пока все остальные рассаживаются вокруг него. Леди Завтрак кладёт сумочку на плечо и прощается, прежде чем выйти в холл и крякнуть исчезнуть. Разве невежливо телепортироваться прямо из комнаты, в которой ты находишься? Эд фыркает себе под нос, стягивает перчатки, хлопает в ладоши и превращает тяжёлую серебряную вилку в палочки для еды. Эл своими придирками сумел привить мне неискоренимую привычку, связав её с едой.

Джонс, сидящий напротив, с любопытством смотрит на него, пока стихает короткая вспышка трансмутации. — Ты не вилочный человек?

Эд, склонившийся над тарелкой и уплетающий картофель, на секунду замирает, поднимает палочки, щёлкает ими и прокручивает одну из них между большим и указательным пальцами. «Фис-терапия».

— Всё ещё? — обеспокоенно спрашивает Хьюз.

Эд пожимает плечами, с трудом проглатывая пищу. «Привычка. Эл». Кроме того, какими бы острыми ни были вилки, Лин и Лан Фань научили Эда уважать палочки для еды и бояться их. Во время совместного приёма пищи это самый эффективный способ взять и удержать то, что вы хотите положить в рот, пока оно не исчезло. Теперь он так делает всегда, когда ест не один, потому что одним из условий реабилитации его руки, по мнению Эла и Уинри, было то, что он должен был защищать еду на своей тарелке ценой собственной жизни.

Психопат и дети, кажется, совершенно счастливы сидеть и смотреть, как они едят. Это немного жутковато в вуайеристском смысле, но для того, чтобы отвлечь Эда от еды, нужно нечто большее, а картофельное блюдо не так уж и плохо. Немного пресновато, но, учитывая, что последние полторы недели он ел только синскую еду, всё остальное будет пресным по сравнению с ней. Хэвок доел вместе с детьми и, кажется, был не против просто посидеть и покурить, хотя Эд подумал, что Хэвок пропустил ту часть собрания, когда они узнали, что оказались в самом центре дерьмового волшебного повтора их самого страшного кошмара.

Ну, он не может просто взять и сказать: «Эй, помнишь, как тебя проткнули, парализовало и ты чуть не умер? Мы делаем это снова! Потому что это как-то портит настроение. Мустанг может удостоиться чести сбросить эту бомбу. А вот Эд может рассказать о других вещах, которые он пропустил. — Эй, Хэвок, — говорит он, откладывая палочки, кладя руку на стол и наклоняясь вперёд. — Единороги существуют.

Хэвок смотрит на него, моргая. «...Я... не знаю этого кодового выражения, босс».

— Нет, я имею в виду, что здесь они настоящие. В смысле, по-настоящему настоящие. У них есть грёбаные единороги, как и грёбаные призраки и оборотни.

— Хм. — Хэйвок медленно хмурит брови, обдумывая услышанное. Он опускает взгляд на свою пустую тарелку и хмурится, а затем его взгляд слегка расфокусируется. — Интересно, какой на вкус стейк из единорога.

Эд чувствует, как у него расширяются глаза. «Чёрт, — удивлённо произносит он. — Наверное, как лошадь. Да? Я имею в виду, что это, по сути, просто волшебная лошадь». Он поворачивается к детям. «Единороги — это лошади с рогами, верно? Мы говорим об одном и том же?»

Все дети кивают, уставившись на них, как загипнотизированные. «Лошадь не такая уж и вкусная», — разочарованно говорит Хэвок. «И мясо слишком жёсткое, волокнистое и без жира. Хотя, думаю, ради чего-то вроде единорога можно и постараться. Разделать, замариновать, готовить на медленном огне...»

“Ты ел конину?” Никто из Близнецов не говорит.

«Эти двое — с Востока, — весело говорит Хьюз. — Если присмотреться, в их волосах всё ещё можно разглядеть сено».

— Заткнись, парень из центра, — говорит ему Эд, указывая палочками. — Ты и трёх минут не продержишься в сельской местности. Лошадь — это еда для бедных, никто не станет тратить её на такого городского пижона, как ты.

«В тушёном виде довольно неплохо, — размышляет Хэвок. — А вот вяленое — полное дерьмо. Я лучше съем ботинки».

Эд не может сдержать смешок. «Это лучше, чем кожа для ботинок, можешь мне поверить. Даже в вареном виде это дерьмо отвратительно».

“Ты ел бутсы?” восхищенно спрашивает близнец.

— Только одну, — говорит Эд. Остальные дети не выглядят такими же взволнованными, как близнецы. — Что? Больше нечего было есть. Либо так, либо пришлось бы меняться конечностями, чтобы поужинать, а мы и так играли с несколькими пропавшими картами из этой колоды.

— Это было... во время предвыборной кампании? — деликатно спрашивает Джонс.

«День Обещания», — говорит ему Эд, потому что почему бы и нет, ведь они с Аржетом сейчас в одной лодке с остальными, играют в «День Обещания 2: волшебники могут телепортироваться», и Хьюз явно им доверяет. Кроме того, вряд ли какая-то из этих глупостей может быть тактически важна для террористов, которые потенциально способны к телепатическому прослушиванию. «Мы с Лингом застряли в… ну, это долгая история, но там не было ничего, кроме меня, его и крови по колено, так что…» Нам, чёрт возьми, нужно было что-нибудь

— А, — слабо произносит Арже. — Вот почему… а.

«Да, именно поэтому мы можем выставить Эда перед императором Яо и рассчитывать на что-то большее, чем приказ о депортации, — говорит Хьюз. — Однажды они вместе наслаждались изысканным блюдом, приготовленным из Эда. Полагаю, с добавлением кровавого соуса по колено глубиной».

— Фу, нет, — с отвращением отшатывается Эд. — Это кровь на полу, чертовски много чего там. Это отвратительно.

«По колено в крови на полу,» — хором произносят близнецы, и этот факт их явно радует.

«Что угодно может показаться вкусным, если ты достаточно голоден», — говорит Психо, бросая на Эда вызывающий взгляд. «Через некоторое время крыса стала довольно вкусной».

«Совершенно не стоит того, если у вас есть что-то другое, — отмахивается Эд. — Грызуны — отстой. Они слишком быстрые и маленькие, чтобы тратить силы на их поимку, высока вероятность передачи болезней, а все эти крошечные гребаные кости — такая морока. Насекомые намного лучше». Он делает паузу, размышляет и добавляет: «Если у вас есть соль».

«Жуки», — радостно хором произносят близнецы.

«Жареный сверчок на самом деле очень вкусный, — признаётся Джонс. — Немного авокадо, немного козьего сыра, немного лука, немного помидоров и чеснока — вот вам и закуска. Для гурманов».

«А вы, южане, ещё называете нас, жителей Востока, странными», — говорит Хэвок с искренним отвращением.

«Когда мы будем возвращаться через Гуанши, ты попробуешь жареного в меду тутового шелкопряда, — говорит ему Эд. — Это изменит твоё мнение. Чёрт, на том ночном рынке было, блин, всё». Ведра с рыбьей икрой, пряные омары, обваленные в масле чили, кукуруза, приготовленная на углях, пельмени с имбирным сиропом, жареные морские коньки на палочке… Эд чувствует, как у него начинает слюнки течь. «Живые крабы размером с мою голову. Чёрт. Знаете что, остальные могут возвращаться в Центральный, а я останусь здесь.

— Полагаю, мы просто вызовем тебя, когда в Сентрале откроется новый ресторан с обслуживанием по системе «шведский стол», — сухо говорит Мустанг. — Тот, который ещё не знает о твоём существовании.

Эду приходит в голову, что рассказывать людям о том, что он съел ботинок, — не лучший способ наладить отношения с волшебниками, но Мустанг не бросает на него ничего из того, что обычно означает черт возьми, ты полный отстой или прекрати прямо сейчас, пока я не сделал что-нибудь радикальное, Эдвард, так что, предположительно, это работает. «Не думай, что ты не попробуешь шелкопряда, ублюдок, — говорит ему Эд. — В этот раз я не буду отсиживаться в стороне».

— Я уже наелся, — весело говорит Мустанг, лениво проводя рукой по лицу: да, у них с Хьюзом в роду есть как минимум один синган. — В детстве скорпиона на палочке подавали на празднике. В Центральном районе, в западной части храмового округа, есть магазин, где их готовят, знаешь, всего в двадцати минутах от базы. Пятьдесят центов за целый шампур.

“Что, серьезно?”

«Цзяоцюань и Танхулу тоже. Угол 18-й улицы и Ривьеры, рядом с ломбардом».

— Не может быть, — говорит Эд, на мгновение растерявшись от осознания того, что теоретически он может есть цзяоцюань каждый день по дороге на работу. Это всего в шести кварталах от его дома. — Чёрт, я так растолстею.

— На что, на мороженое из тарантула? — фаталистично спрашивает Хэвок.

— О нет, у них такого не будет, — серьёзно говорит Мустанг. — Это северный магазин Синьцзяна. Жареный тарантул — это южное блюдо.

«Вы все были готовы съесть единорога», — говорит Психо, явно забавляясь. Он откидывается на спинку стула и выглядит так, будто хочет весело хлопнуть Хэвока по спине, что очень помогает ему не выглядеть психом-извращенцем. Он мог бы даже быть симпатичным, если бы Эд не знал, что он рабовладелец. «А теперь ты боишься пауков? Мужайся».

— Эй, единорог — это млекопитающее, а значит, это хорошее, честное красное мясо, — возражает Хэвок, а затем замолкает. «Это млекопитающее?»

— Пожалуйста, не ешь ничего, что принадлежит единорогу, — немного напряжённо говорит Умник. — Если выпить его кровь, на тебя наложит проклятие.

Эд снова кладёт палочки. «Ладно, когда ты говоришь ругается, что, чёрт возьми, это значит?»

Умник хмурится, но скорее от сосредоточенности, чем от неодобрения. «Насколько я понимаю, это сокращает вашу жизнь вдвое».

Все они на мгновение задумываются. «Тогда не стоит ради стейка», — заключает Хэвок. «Млекопитающее или нет».

— Пауки, — с отвращением говорит Не-Близнец. Судя по выражению его лица, он всё ещё застрял на этом этапе разговора и очень хотел бы уйти. — Ты ел… пауков.

«Я уверена, что они не так уж плохи», — смело заявляет Аржет.

«Не так вкусно, как стейк», — вынужден признать Эд. «Хотя жукам не сравниться с ним, если вы любите хрустящую корочку».

Не-Близнец зеленеет. «Фу».

«В прошлом году ты ел улиток и не жаловался», — говорит ему Умник.

— Что? Нет, я не делал этого!

«Ты увидел, как Флёр их ест, и начал запихивать их в рот так, будто их вот-вот отберёт разъярённая Нунду».

— Я этого не помню!

«Учитывая, что ты не мог вспомнить собственное имя, находясь в трёх метрах от неё, я нисколько не удивлён», — язвительно замечает Умник.

«Это действительно были улитки, приятель», — говорит Волосатый Не-Близнецу с чем-то вроде извинений. «Я пытался спросить, уверен ли ты, что хочешь этого, но ты просто прокричал что-то про культурный обмен и забрал всю миску».

— Это... — Нет-Близнец замолкает, признавая своё поражение. Он злобно смотрит на Эда. — По крайней мере, это были не пауки.

«Их целиком обжаривают в мёде, — рассказывает ему Эд. — Все волоски снаружи карамелизируются».

“Уф”.

«Иногда они такие большие, что приходится отрывать ножки, чтобы целиком поместился во рту».

«О боже. Остановись».

— Хрусть-хрусть, — безжалостно произносит Эд.

«Я всё время был прав, ты такой злой», — ругается Не-Близнец, тыча пальцем и откидываясь на спинку стула. Близнецы широко ухмыляются, а мисс Рыжая и Умник безудержно хихикают, сидя по обе стороны от них. Наверное, этого и добивался Мустанг. Даже Психопат и Волосатик неохотно улыбаются.

— Да, я настолько плох, насколько это вообще возможно. Эд сверкает зубами перед Не-Близнецом, а затем старается не стискивать их, глядя в глаза Умнику. — Послушайте, у вас тут есть какие-нибудь газеты? Мы собираемся составить карту всех случаев террористической активности, и нам бы пригодилась ваша помощь.

Примечания:

Молли Уизли: этот парень выглядит так, будто только что сбежал из какой-то тюрьмы в Майами, где сидят жестокие байкеры-геи, но он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО спас моих детей от того, чтобы их высосали досуха и убили. Наверное, всё дело в его травмирующем детстве и мучительной предыстории

Эл, за тысячи миль отсюда: я почти уверен, что мой брат был бы отвязным бабником даже без каких-либо травм, но это мило с твоей стороны

Глава 21

Примечания:

Всем химикам: я понятия не имею, о чём говорю. Удачи.

(См. дополнительные примечания в конце главы.)

Текст главы

— Я видела наверху стопку ежедневных отчётов о доходах, — говорит мисс Рыжая, выпрямляясь. — Пока мы убирались. Не знаю, свежие ли они, но выглядят довольно старыми.

«Ты не сможешь их прочитать, т — о. Вот почему ты — да, конечно, я помогу», — говорит Умник, и его щёки снова краснеют.

— Я тоже, — быстро отвечает мисс Рыжая.

— Да, я тоже, — говорит Не Близнец с вызовом, бросив враждебный взгляд на мисс Рыжую, а затем на Эда. Эд не может понять, почему он так быстро согласился, ведь он явно не собирается забывать о пауках, но кого это волнует.

«Я мог бы попробовать изменить заклинание перевода и для тебя», — предлагает Умник, нерешительно поглядывая на Мустанга и остальных. «Я не уверен, что это сработает, но попробовать стоит, верно?»

«Мы будем вам очень признательны», — говорит Мустанг, излучая искренность, как заводской пресс.

— О многом не было бы известно, — хмурясь, говорит Психо. — В ежедневных новостях печатают только то, что им говорит министр. Последние новости определённо не будут опубликованы.

«Мы изучаем всё, что они сделали, начиная с их восхождения к власти и до сегодняшнего дня, — говорит Хьюз. — Поскольку в данный момент мы не можем получить доступ к полицейским отчётам, нам подойдёт любая общедоступная информация. Есть ли в городе мэрия, архив, местная библиотека, архив газет…»?

«Все официальные документы должны быть в министерстве», — говорит Психо, ещё сильнее хмурясь, а затем вопросительно смотрит на Умника. «А библиотеки хранят дневную выручку?»

Эд прикусывает палочку для еды, чтобы не завопить «ДА БЫЛ ЛИ ТЫ КОГДА-НИБУДЬ В БИБЛИОТЕКЕ» или что-то в этом роде. «У бородавчатки есть», — говорит Умник. «Насчет других не знаю. В Британской библиотеке есть магический отдел, но чтобы попасть туда, нужно специальное разрешение от министерства».

«Где ты видела стопку с прибылью?» — спрашивает Психопат у Рыжей. Это либо сленговое выражение для обозначения газеты, либо переводчик снова облажался.

«Не знаю, где-то наверху. Одна из комнат забита хламом. Мы её ещё не убирали, я знаю, так что они должны быть там», — говорит она.

— Существо... — начинает Психо, но замолкает, настороженно взглянув на Эда.

Эд прищуривается. «Нет, продолжай. Позови своего раба», — говорит он, не в силах сдержать презрение и даже не пытаясь это сделать. Мустанг может отсосать у него прямо сейчас. «Разве он здесь не для этого? Продолжай говорить о том, как сильно ты хочешь его освободить».

От этих слов Психопат заливается приятным для него багровым румянцем. «Ничего страшного», — цедит он сквозь зубы.

— Разве у вас наверху нет библиотеки? — спрашивает Эд и не может удержаться, чтобы не добавить: — Той самой, где полно вещей, которые вы не хотите нам показывать?

Психопат выглядит так, будто хочет вылить ближайший стакан воды Эду на голову. «Там только мрачные книги и мусор. Учитывая, что ты даже не можешь читать книги, всё, что там есть для тебя , — это мусор. И я не хотел, чтобы ты туда заходил, потому что первое, что ты сделал , когда пришёл сюда, — разбудил всех ни свет ни заря, срывая портреты со стен, а если ты будешь хватать там всё подряд, то умрёшь».

Мустанг кладёт руку на плечо Эда как раз в тот момент, когда тот собирается наброситься на Психо, что, кстати, является провальным решением в ситуации не затевай драку, так что Эду приходится довольствоваться тем, что он фыркает и позволяет Мустангу развернуть его к себе. «Почему бы нам не взглянуть на эти газеты», — говорит Мустанг, как будто ничего не произошло и он всё ещё не держит руку на плече Эда. «Если вы можете вспомнить какие-то происшествия, о которых мы можем не знать, мы сначала их зафиксируем. Насколько вы помните».

В глазах Психопата мелькает что-то вроде удовлетворения, но Эд лишь кривится, потому что почти уверен, что именно этого и добивался Мустанг. Пусть думает, что выиграл раунд. Мустанг заманивает людей в свои медвежьи капканы, заставляя их думать, что они победили.

Психопат почесывает щетину и смотрит на Мустанга уже не так враждебно. «Для этого тебе понадобится лунная пыль, — говорит он. — Я сидел в тюрьме до двух лет назад. Хотя, — добавляет он с циничной улыбкой, — в чем бы меня ни обвиняли, худшее из этого почти наверняка связано с деятельностью пожирателей смерти».

Сбежавший заключённый, верно. «За что тебя снова посадили?» — спрашивает Эд, потому что если его обвиняют в терроризме, то, скорее всего, дело не в краже в магазине.

«Ты что, не слышал? Я — печально известный серийный убийца, чернокожий, — усмехается Психо. — Я несу ответственность за все плохое, что происходит в волшебном мире Британии. Берегись, я под твоей кроватью!»

— Его подставили, — тут же говорит Волосатик, глядя прямо на Эда, словно готов сразиться с ним на вилках за честь Психо или что-то в этом роде. — Он невиновен. Его даже не судили.

— Это типично? — спрашивает Мустанг с наигранным интересом.

— Это было в конце войны, — говорит Психопат, небрежно пожимая плечами, но не в силах скрыть горечь. — Сразу после того, как Волдеморт исчез. На самом деле, на следующий день. Никого не интересовали правила.

— Понятно, — говорит Мустанг. — Значит, вы были на передовой во время войны?

«Да. Сразу после школы вступил в орден Феникса вместе с Муни, Джеймсом и Лили».

«Нам нужно будет составить карту всех действий за этот период», — говорит Мустанг. «Вы могли бы помочь с этим?»

Психопат смотрит на Мустанга, а затем на Эда, потирая рукой рот. «Да. Почему бы и нет».

Да, почему бы и нет расскажите хоть что-то о себе людям, которые пришлось чертовски далеко уехать, чтобы помочь вам с вашими террористами. «Не волнуйся, — слащаво говорит Эд. — Тебе не придётся работать с мной. Мне нужно взять анализы».

— Нам также понадобится карта страны, — говорит Хьюз, наклоняясь к Психо, прежде чем тот успевает что-то возразить. — И, в идеале, окрестностей. Вы, случайно, не знаете, где её можно достать?

— Это у нас точно есть, — говорит Психопат, с видимым усилием отводя взгляд от Эда. — У моего брата в комнате был установлен один из таких ла-ди-да-приборов для всех его маленьких проектов. Если подумать, то, наверное, и прибыль он получал оттуда. Чокнутый придурок. Он хмыкает. — Можно пойти и посмотреть.

Карта оказывается весьма качественной работой: она занимает целую стену и показывает всю страну и то, что находится вокруг неё, а вокруг в основном океан. «Мы на острове?» — говорит Эд. «Хм».

— Да, прямо здесь, — говорит Психо, тыча пальцем в какой-то участок. — Лондон, Англия. Участок, в который он ткнул, подсвечивается серебристым светом, и над ним начинают формироваться буквы. Затем он обеими руками касается карты, делая широкий жест, и внезапно карта увеличивается, как будто бумага — это экран, и её просто опустили на сорок километров вниз, а дороги разветвляются и расползаются, становясь всё более чёткими.

— Ух ты, — выдыхает Аргет.

— Удобно, — комментирует Хьюз с неподдельным восхищением. — Можно ли отмечать разные инциденты разными цветами?

— Наверное, — бормочет Психопат, доставая свою палочку и пару раз постукивая ею по карте, пока огоньки не начинают светиться зелёным, а затем золотым и красным. — Да, вот так.

«Ежедневная выручка здесь», — кричит мисс Рыжая из другого конца коридора. Дети поднялись за ними. «Некоторые из них появились совсем недавно — у вашей мамы была подписка?»

— Должно быть, так и есть, — говорит Психопат и подходит к карте, пока Хьюз, Джонс и Арджент собираются вокруг неё. Эд смотрит на Мустанга и показывает на них большим пальцем. — Ты в порядке?

— Да, продолжай, — отмахивается Мустанг. Может, у него и в десятую часть нет такого опыта в проектировании массивов, как у Эда, но он ни за что не пропустит круг человеческой трансмутации, если тот окажется прямо перед ним. Поэтому Эд оставляет его и спускается вниз, чтобы начать считывать энергетические показатели.

Через пару минут туда приходят Хэвок и Джонс. «Мы собираемся в комнате с картами», — говорит Хэвок Эду, пока Джонс собирает бумаги. «Шеф сказал, что нам лучше собрать всё в одном месте и прийти, когда ты закончишь».

Эд поднимает взгляд и хмурится, доставая снаряжение из рюкзака. «Где ребёнок?»

— Если ты имеешь в виду меня, — язвительно говорит Волосатый, стоя в дверях, за спинами Хэвока и Джонса, — то я просто здесь, меня водят на поводке, как собаку.

«Привыкай, — советует Эд. — Мы не позволим тебе так просто исчезнуть, потому что это «для твоего же блага» или что-то в этом роде».

— Мы можем присмотреть за Волосатиком, — вмешивается мисс Рыжая, потому что, судя по всему, она тоже спустилась.

«Не знаю, помнишь ты или нет, но вчера его чуть не убили, а вы чуть не стали соучастниками», — говорит Эд, указывая ручкой на Волосатого, а затем на Мисс Рыжую, когда они выходят из-за спины Хэвока, Умника и остальных рыжих, которых теперь видно в коридоре. «Держитесь вместе, если хотите, но вы никуда не пойдёте без охраны, пока мы не разберёмся с этим».

— Мне не нужен охранник, — угрюмо бормочет Волосатик. — Он бы не помог мне справиться с дементорами.

— Во-первых, такими разговорами ты задеваешь чувства Хэвока. Посмотри на него, ему больно. Во-вторых, тебе не кажется это немного подозрительным? Твой единственный охранник исчезает прямо перед нападением? Если это совпадение, я съем еще один ботинок. В-третьих, только за последние пару часов от тебя пытались избавиться три человека. Может быть, они просто очень любят семейные посиделки и пытаются вернуть тебя к родственникам, но я чертовски сильно в этом сомневаюсь.

— Я до сих пор не знаю, кто такие дементоры, — дружелюбно говорит Хэвок, застёгивая рюкзак и переходя к следующему. — Но я хочу сказать, босс, что, судя по тому, что я слышал, они очень похожи на твои проблемы.

«Да, так что, если ты вдруг начнёшь чувствовать себя чертовски напуганным без всякой причины, позови меня или Мустафа и убирайся оттуда к чёртовой матери, — сообщает ему Эд. — И детей с собой забери».

— Я могу создать Патронуса, — бормочет Волосатик.

«Молодец. Я могу завязать языком хвостик вишни в узел».

“Что?”

— Что? Извини, я думал, мы делимся случайными и не имеющими отношения к делу фактами о себе, — говорит Эд. — Мне всё равно, что ты можешь разыграть. Привыкай к Хавок.

«Это не не имеет значения. Однажды Хари с помощью своего патронуса прогнал больше сотни дементоров», — раздражённо говорит Не-Близнец.

Волосатый слегка наклоняет голову, но не отрицает этого, и Умник кивает. “О, да?” — Говорит Эд, приподнимая брови; возникает смутное воспоминание о том, что Берди произнес то же самое слово, когда они говорили о том, как Эд убил этих тварей. “ И где был этот патронус вчера? И какого хрена, если он сделал это с сотней, почему все так разозлились из-за того, что я сдал с двумя?”

«Да, но ты уничтожил их, приятель», — говорит один из близнецов.

«Патронус только прогоняет их», — говорит другой.

«Хаири действительно создал своего Патронуса, — решительно заявляет Не-Близнец. — Просто на этот раз они были слишком близко».

— Если они доберутся до тебя раньше, чем ты успеешь его произнести, ты... чем ближе они подходят, тем сложнее его произнести, — быстро объясняет Умник, поглядывая на Волосатика. — Тебе нужно произнести его, вспоминая что-то радостное, а дементоры не дают тебе чувствовать себя счастливым или вспоминать что-то радостное, когда они рядом, так что...

Брови Эда, кажется, вот-вот поднимутся до уровня волос. «Тогда почему бы тебе не использовать что-нибудь другое?»

Умница открывает рот, затем закрывает его, хмурится и качает головой. «Другого нет. Это единственное, что может защитить от дементоров».

Эд, глядя на нее в ответ, страстно хочет прекратить эти гребаные моменты. “Кто-нибудь пробовал стрелять?”

«Не думаю, что обычный огонь на них подействует», — возражает Умник.

«Значит, вся твоя стратегия по работе с ними заключается в том, чтобы думать радостные мысли? Что ж, знаешь что, нет. Этот разговор окончен. Когда эти штуки появляются, мы с ними разбираемся, никаких радостных мыслей не требуется. Иди помоги Хьюзу и остальным наверху».

— На самом деле мне бы не помешала помощь, — говорит Хэвок, указывая на свою работу по сбору вещей. — Ребята, не могли бы вы помочь мне сложить все эти файлы?

Дети переглядываются, но подходят, чтобы сделать это, и, поскольку они не умеют читать на аместрисанском, Эд оставляет их в покое и возвращается к установке измерительного оборудования. Скорее всего, он будет проводить большую часть измерений в комнате со всеми этими портретами, которые могут быть одержимы, но он может заодно провести контрольное измерение здесь и, кстати, проверить то кресло, с которым временно возился Биарди, и посмотреть, не излучает ли оно что-нибудь странное.

Ему приходится сдвинуть с приставного столика покрытую грязью статуэтку балерины, чтобы освободить место для раскладки. Одного взгляда на поверхность достаточно, чтобы он достал носовой платок и вытер отвратительный слой грязи. Это место — помойка. От одного только складывания платка для повторного протирания перчатки Эда покрываются пылью. Обои в пятнах и отклеиваются, половицы потрескались и покоробились, а вся мебель годится только для полигона для отработки мишеней «Пламенный алхимик» для дерьма, которое чертовски плохо работает.

Эл приедет сюда и, скорее всего, останется не на одну ночь. В воздухе пыль и бог знает что ещё, возможно, споры плесени, как это обычно бывает с Эдом, и он даже не знает, есть ли в этом здании душевые. Мустанг вряд ли разрешит им остановиться в отеле, ведь это будет означать разделение сил и отказ от сверхсекретных средств защиты, благодаря которым база остаётся вне поля зрения. И ни за что на свете Эл не будет носить маску для защиты от чихания или что-то в этом роде всё время, пока он здесь.

Эд оглядывает комнату, хмурится ещё сильнее, затем кладёт платок на стол и стучит костяшками пальцев по ближайшей стене. Не пустотелая, значит, несущая. Хорошо. — Эй, Хэвок, — говорит он. — Может, тебе стоит отойти от стен? Вам всем тоже.

Хэвок тут же отскакивает от ближайшей стены, а Джонс и дети, вздрогнув от неожиданности, через полсекунды бросаются за ним. Эд стягивает перчатку с левой руки — обычно он не обращает внимания на знакомый материал, из которого сделана перчатка, когда читает через неё композицию, но при работе с деликатными или сложными материалами он старается исключить переменные — и прижимает её к стене.

С химической точки зрения, всё не так уж плохо. Он закрывает глаза и позволяет структуре сформироваться в его руке. Это чертовски утомительно — переходить от структуры к структуре, считывать форму и материю, придавать им смысл, понятный его мозгу, который привык получать такую информацию от его глаз. Это необходимо для сложных задач, а здесь ему придётся трансмутировать вслепую большую часть времени. Похоже, что здесь нигде нет электропроводки, и это упрощает задачу, но дом трёхэтажный, с подвалом, а это уже серьёзно.

«Что он делает?» — спрашивает Умник.

Уборка в этом месте будет сущим кошмаром. Лучшее, что он может сделать, — это залатать дыры. Герметизация каждой мышиной норы, резервуара для плесени и слоя пыли не улучшит состояние дома в долгосрочной перспективе, но избавит от всего этого дерьма в воздухе и в лёгких Эла. Хотя, честно говоря, если он использует достаточно прочный полимер, то, по сути, заменит все структурные дефекты на оштукатуренных поверхностях.

— Алхимические штучки, — говорит Хэвок. — Наверное, нам не стоит его прерывать.

Эд мысленно перебирает несколько вариантов герметика, сопоставляя эффективность с предполагаемой доступностью соответствующих компонентов в регионе, и решает, что лучше всего подойдёт силикон с катализатором. Полидиметилсилоксан, хорошо. C2H6OSi n…. Допустим, девять тысяч, нет, одиннадцать-двенадцать тысяч. Ладно, да.

— Босс? — спрашивает Хэвок.

— Да, — говорит Эд, а затем, вспомнив, что они находятся с ним в одной комнате, открывает глаза и добавляет: — Вообще-то, тебе лучше встать на стул.

«Джонс, скажи генералу, чтобы он немедленно убрал с пола всё, что ему дорого», — торопливо говорит Хэвок.

Джонс срывается с места. Хэвок бросается к столу, а за ним и остальные дети; у этой компании неплохие рефлексы. Эд ухмыляется, перекидывает косу через плечо и хлопает в ладоши.

Примечания:

Печальная ирония заключается в том, что если бы Сириус и Эд встретились при более благоприятных обстоятельствах и не сталкивались бы постоянно друг с другом, то они были бы двумя длинноволосыми, вспыльчивыми байкерами в кожаных штанах, которых гоняла бы полиция и которые вместе получали бы «Дарвиновскую премию» за самые глупые драки в барах

Глава 22

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Эд сжимает руки — для чего-то подобного он легко может использовать дюжину различных массивов, прежде чем закончит, но быстрее просто поддерживать циркуляцию энергии — и направляет всё вниз, через ноги, и разряд потрескивает над его ступнями. Это немного затратнее с точки зрения потребляемой энергии, и в результате он будет немного более уставшим, но для этого и нужны его формулы оптимизации. Сначала он проводит поверхностный осмотр, чтобы выявить какие-либо серьёзные проблемы и проверить, не влияет ли проклятое сжатие материи, благодаря которому это место скрыто, на сами материалы. Но, если не считать странного ощущения сопротивления при использовании алхимии, всё выглядит вполне обычно.

Он мысленно пожимает плечами и приступает к работе. Он начинает с металла и герметизирует все трубы, счищая ржавчину и придавая меди прочность и блеск, как у новой, а затем переходит к камню и устраняет трещины в фундаменте. После этого странное сопротивление внезапно ослабевает, колеблется, а затем полностью исчезает, и дальше всё идёт как обычно. Эд выравнивает лестницы, укладывает в ряд каменные плиты в подвалах, выпрямляет дымоходы, и, чёрт возьми, в этом месте не так много окон, как нужно для последующей вентиляции всех этих испарений. Большие арочные окна от пола до потолка — вот что нужно. Не помешали бы и световые люки. А вся эта треснувшая хрень... что это, плитка? Лучше бы она была цельной, а что касается деревянных опорных балок...

Прохладные солнечные лучи освещают Эда, пока он изменяет форму дерева, металла, стекла и камня. В стене рядом с ним открываются окна. Сверху доносится крик, затем рёв, потом много шума от ударов, но Эд занят, у него нет времени на отвлекающие факторы, да и в любом случае он знает, как звучит крик от боли, а это был просто сюрприз. Он отодвигает половицы перед собой — подвал находится в другой части кухни, здесь только грязь — и начинает искать ингредиенты.

Он достаёт кварц и щёлочь, разбирает их на части и вытаскивает в виде рассыпчатого пепельного песка, а затем снова погружается в землю за грунтовыми водами. На полпути он передумывает и бросает эту затею; будет проще просто собрать чистую воду из воздуха путём конденсации, поэтому он на секунду прерывает свой круг, чтобы наклониться и одной рукой открыть новое окно рядом с собой. Он снова сжимает ладони и направляет энергию на округление, на этот раз для того, чтобы придать земляному углублению форму и сделать его поверхность гладкой для нанесения герметика.

Теперь о воде. Поскольку окно открыто, нет риска израсходовать весь кислород в комнате, поэтому Эд свободно притягивает H и O2 и заставляет их резвиться со своими электронами.

Конденсационная установка — это стандартный способ получения воды из воздуха, но энергозатраты в итоге оказываются примерно одинаковыми, учитывая необходимость нагрева в обоих случаях, так что он может с тем же успехом использовать тот способ, который не требует от него расчётов влажности. Однако это заставляет его сосредоточиться. Молекулярная перестройка отличается от простого изменения формы существующего набора элементов, а субатомные манипуляции — это вообще совсем другая история. Есть причина, по которой «Свинец к золоту» — это демонстрационный набор для юридических школ: простота не означает лёгкость, , а чтобы добиться достаточного уровня для расщепления протонов, нужен профессиональный контроль. У большинства людей на то, чтобы получить больше золота, чем помещается на маленьком демонстрационном блюде, уходит несколько недель, и это был один из первых способов, с помощью которых Эд и Эл поняли, что они не просто не такие, как другие дети, они не такие, как другие алхимики: Эл научился изменять молекулярную структуру — на три часа раньше Эда — превратив свой стакан с водой в лёд, когда ему было девять, а там и до субатомных манипуляций было недалеко.

Есть несколько способов сделать это. До появления Врат изменение состояния чего-либо более сложного, чем вода, требовало многоэтапных массивов площадного эффекта, которые манипулировали целевым веществом, изменяя такие условия, как давление и температура. Непосредственное манипулирование атомами — отщепление протонов или их добавление — было похоже на разрезание волоска на идеальные половинки ножом, который превратился бы в гадюку и укусил бы, если бы вы не фокусировались на нём каждую секунду и не держали его обеими чёртовыми руками. Это было возможно, и они это сделали, но это было слишком неэффективно, чтобы заморачиваться, когда можно было просто использовать традиционный набор массивов для изменения состояния.

После Врат Эд становится ножом.

Вода собирается каплями по краям раковины и стекает вниз, присоединяясь ко всему остальному, что уже находится внутри. Эд наклоняется, прижимает пальцы к поверхности и начинает отделять чистый силикон от кварца. Сложнее всего будет придать жидкую форму герметику вокруг всех предметов: все двери, окна, краны, раковины и прочее должны открываться и закрываться, сливать воду и функционировать, но при этом им нужно надёжное защитное покрытие, чтобы в воздух не попадала вся эта гадость. Эд не сумасшедший, он знает, что если просто разлить герметик повсюду, как будто он заливает клей в коробку для диорамы, то ничего, кроме ужасного беспорядка, он не получит, так что лучше действовать поэтапно.

“Цельнометаллический”.

Эд дёргается так сильно, что теряет связь с массивом, треск разряда стихает, а вибрирующая масса в чаше успокаивается. Он поднимает глаза и видит, что Хэвок и дети ушли, но Мустанг стоит над ним с выражением для этого должно быть ВЕЛИКОЛЕПНОЕ чёртово объяснение , и он понимает, что кто-то рядом кричит.

На секунду у Эда замирает сердце — неужели кто-то каким-то образом попал под воздействие трансмутации, неужели он каким-то образом не заметил — но потом до него доходят слова, и он понимает, что женщина выкрикивает оскорбления. В ответ раздается раздраженный мужской голос — Психо — и Эд прищуривается, глядя на Мустанга. — Что?

Мустанг разводит обеими руками в жесте какого хрена .

— Эл едет, — сердито говорит Эд. — Я не хочу, чтобы он заболел, потому что волшебники так любят жить в собственном дерьме. Я делаю эту свалку одолжение, чёрт возьми.

“Итак, вы решили преобразовать весь дом , пока мы все еще находимся внутри него?”

— Э-э, да, — говорит Эд. — После всего, что я сделал, чтобы у Эла появилась эта иммунная система, я не собираюсь рисковать. Он хмурится. — Я хорош в этом, ублюдок, я постоянно занимаюсь строительством. Что, кто-то ударился пальцем ноги, когда меняли опоры?»

«Наверху находится химера размером с машину, которой не понравилось, что в её комнате произошли неожиданные изменения», — невозмутимо говорит Мустанг.

“Что?”

«Он вылетел в коридор — поскольку дверь больше не была заперта, так как его передвинули на метр влево, — и решил выразить своё недовольство напрямую».

“Полетел?”

— О да. У него есть крылья и клюв и когти, — говорит Мустанг тем притворно-восторженным голосом, который означает, что он на самом деле зол. — Похоже, это питомец заключённого, и нам повезло, что он успел усмирить его до того, как тот съел Аржета.

— О, — говорит Эд. Это… не очень хорошо. Какого чёрта они делают, держат в доме гигантских грёбаных химер? — Можно было бы подумать, что они упомянули это, прежде чем говорить о проклятиях или чём-то ещё.

Мустанг втягивает воздух через нос. “Меня не волнует, что все их предупреждения о проклятиях — чушь собачья. Мы не знаем, что находится в этом доме. Пожалуйста, воздержитесь от того, чтобы бросать динамит в шахту, когда вы даже не знаете, что находится на дне ”. Он на мгновение прикрывает глаза, как будто от вида Эда у него начинается мигрень, затем снова открывает их. «Вам повезло, что никто не упал с лестницы во время трансмутации или не высунул голову из окна, когда вы перемещали всё».

“Я никогда никого не раздавил случайно и не собираюсь начинать”, — парирует Эд, перекрикивая все более громкие крики в конце коридора. “Это не везение, я хорош в этом”.

Мустанг наклоняется и хватает Эда за подбородок рукой в перчатке. «Я сказал, не превращайся, если не знаешь местности. Я понятно выразился?»

Эд показывает ему зубы, слегка царапая кожу о грубую ткань огнеупорной одежды. «Я знаю, что, чёрт возьми, делаю».

— Я понятно выразился, Фуллметал?

— Да, ублюдок, чёрт возьми, — рычит Эд, высвобождая подбородок. — Успокойся, никто, блин, не умер.

«На этот раз. Тебе нужно перестать полагаться на удачу, — рычит в ответ Мустанг, выпрямляясь. — Ты должен извиниться перед Аржетом. — Он указывает на таз с ингредиентами, над которым всё ещё склонился Эд. — Что это, чёрт возьми, такое?»

Эд хмурится. «Герметик».

— Герметик, — повторяет Мустанг. — И, полагаю, Джонс прибежал, чтобы сказать нам, чтобы мы убрали всё с пола, потому что ты как раз собирался нанести его. Сразу. Везде.

«Я собирался сделать это в разделах,» — говорит Эд, но даже для него самого его голос звучит так же, как у Хэйри десять минут назад, поэтому он замолкает.

Мустанг потирает переносицу и на мгновение зажмуривается. «Ещё раз выкинешь что-нибудь подобное, и я прикую тебя цепью к столбу во дворе до конца операции».

— Арф-арф, — кисло отвечает Эд, но если Мустанг шутит про собак, значит, он практически прощён. По крайней мере, пока. Чёрт, ему действительно придётся дежурить в канализации, когда они вернутся.

— Веди себя прилично, — отвечает ему Мустанг, уже поворачиваясь к продолжающимся снаружи крикам. — Нам нужно с этим разобраться.

Эд хлопает в ладоши, чтобы стряхнуть с рук остатки силиконовой массы, а затем проводит рукой по подбородку, чтобы избавиться от фантомной щекотки от дурацких перчаток Мустанга. «Если ты начнёшь бить меня по лицу, я начну бить тебя по лицу», — бормочет он, поднимаясь на ноги, в основном для себя, потому что Мустанг уже выходит из комнаты.

Эд выходит вслед за ним, хмурясь всё сильнее по мере того, как крики начинают превращаться в слова. Это очень похоже на то дерьмо, которое несли картины, — множество язвительных замечаний о скрещивании, нечистоте и осквернении. Теперь, когда он об этом думает, это звучит чертовски расистски.

Психопат стоит в коридоре и кричит на гигантскую картину, размахивая палкой перед кучей ткани на полу. Эльф-подделка тоже здесь, его рот шевелится, как будто он что-то бормочет себе под нос, но из-за истерических воплей картины его совершенно не слышно. «Заткнись, чертов Бинт», — кричит ему Психопат, и от его палки ткань начинает мерцать и взбираться по стене вокруг картины, как шторы. Он сжимает их вместе — крик обрывается — и оборачивается, чтобы ткнуть пальцем в эльфа. «А ты — какого чёрта ты там делал?»

— Хозяин сказал не вмешиваться в уборку, — говорит эльф угрюмым, хриплым голосом. — Существо не вмешивается.

«Уборка?» — кричит Психо. «Весь этот чёртов дом вот-вот должен был рухнуть!»

— Это было не так, — раздражённо говорит Эд, и Психопат набрасывается на них.

Мустанг хватает Эда за плечо, как собака за кость. «Приносим извинения за беспокойство», — говорит он, прежде чем Психопат успевает снова завыть. «Элрик обнаружил в здании несколько структурных дефектов и решил устранить их самостоятельно. Он не ожидал, что это вызовет такой переполох; тем не менее ему следовало предупредить всех заранее».

Психопат бросает на него дикий взгляд. «Обнаружено — Что ты делал?»

«Замена труб, заделка фундамента, выравнивание несущих конструкций, — перечисляет Эд, стараясь не казаться слишком раздражённым, учитывая, что из-за него Мустангу только что пришлось извиняться перед сумасшедшим волшебником. — Я всё укрепил и избавился от сухой гнили, пожалуйста. Теперь я займусь твоей плесенью».

— Конечно, под присмотром, — спокойно говорит Мустанг, не отпуская плечо Эда. — И только после того, как мы убедимся, что это безопасно.

Наверху раздается грохот; кто-то кричит: “Извините!” — и Эд отводит взгляд от лестницы как раз вовремя, чтобы увидеть, как занавески на картине снова отдергиваются, словно на намагниченных рельсах. На обнаруженной картине изображена пожилая женщина в натуральную величину, и ее глаза выпучиваются на них в яростном отвращении, прежде чем она делает глубокий вдох. “Оскверняющий ублюдок! Убирайтесь с глаз моих, псы, рожденные шлюхами, вы, жалкие отбросы...

— Боже чёрт возьми, — шипит Психо, бросаясь вперёд, чтобы снова дёрнуть за шторы. — Вот вот почему мы постоянно говорим тебе, чтобы ты перестал вмешиваться в происходящее! Чёртов гиппогрифон Грифф чуть не вырвался на свободу, и каждый раз, когда кто-то чихает в этом проклятом доме, этот грёбаный кошмар просыпается и вопит во всё горло...

«О, это моя вина, что твой дом превратился в жуткое место, полное проклятого дерьма?» — резко отвечает Эд, окончательно выйдя из себя. — «Ты так сильно это ненавидишь, так избавься от этого, чёрт возьми...»

«Думаешь, мы не пытались? Мы не можем чертовски избавиться от него , потому что на обратной стороне есть постоянный приклеивающий чары! Отключение звука не помогает, зачарованные шторы почти не помогают, и, поверь мне, я перепробовал всё, что у меня есть, чтобы снять эту проклятую штуку...»

Мустанг выглядит так, будто всерьёз подумывает сжечь нарисованную женщину вместе с рамой. Эд преувеличенно жестикулирует, показывая на неё: «Можно, если ваше величество король не против? »

Мустанг бросает на него злобный взгляд, но отпускает плечо Эда и снова смотрит на Психо. «Элрик, наверное, сможет тебе помочь».

«Если твоя помощь снова её разбудит, я тебе уши оторву», — огрызается Психо.

— Чёрт, давай попробуем, — отвечает Эд, хлопая в ладоши и прижимаясь к стене. Если в живых картинах действительно заключены души, он не хочет с этим связываться, поэтому просто вырезает целый квадратный метр стены, вместе с штукатуркой, обоями и всем, к чему прикреплена картина. На мгновение он снова ощущает странное сопротивление, но Эд не в настроении разбираться с этим, и через секунду весь блок падает на пол.

Естественно, это заставляет нарисованную даму снова закричать, хотя теперь её голос звучит приглушённо, поскольку портрет лежит лицом вниз. «Хм», — говорит Психо через секунду.

— Ты собираешься оставить его себе? — брезгливо спрашивает Мустанг, не утруждая себя тем, чтобы перекричать наглость! и отребье без отца!

“Блядь, нет”, — с отвращением говорит Психо, указывая тростью на картину. “Силенсио”. Абсолютно ничего не происходит. “Эванеско.” Больше ничего. “Диффиндо”. В штукатурке, прилипшей к обратной стороне картины, появляется порез, открывающий ее до деревянной задней части рамы, но пока они наблюдают, дерево заживает само по себе, даже если штукатурка остается расколотой. “Черт. Полагаю, это все еще не работает ”.

— Цельнометаллический, — мрачно произносит Мустанг, явно достигнув предела своей терпимости к безумным расистским крикам чего-то, что должно быть неодушевлённым предметом. — Разберись с этим, или я разберусь сам.

А проблемы с «Мустангом» решаются с помощью огня. Психо явно не против, учитывая, что он только что проделал с картиной какую-то магию с невидимым ножом, но Эд хочет убедиться, и в любом случае он действительно только что получил выговор за «Будь более ответственным при трансмутации, Фуллметал». «Ладно, серьёзно, эта штука живая?» — спрашивает он Психо. «Потому что если она живая, у нас проблемы».

«Жива? Ха! Так моя дорогая старушка-мама хотела убедиться, что сможет называть меня никчёмным предателем даже после того, как она умрёт».

Это мама? этого парня. «Значит, там застряла не её душа?»

— Что? Опять это? Слушай, Муни тебе сказал, что это картина, что-то вроде — оттиска или чего-то в этом роде. Ты думаешь, что каждый раз, когда кто-то фотографируется, его душа застревает в газете? Картины не имеют ничего общего с душами, — пренебрежительно говорит Психо. — Если у этой злобной суки вообще была душа.

К этому моменту визг становится по-настоящему настойчивым. «Ладно, он не живой», — решает Эд, хлопает в ладоши и разбирает штукатурку, дерево и холст на составляющие их молекулы. При соприкосновении с ними по его рукам пробегает покалывание, и он снова ощущает сопротивление , но прямая деконструкция происходит быстро и просто, и покалывание резко исчезает, а углерод распадается под руками Эда на чешуйки графена.

Визг обрывается на полуслове. Эду действительно это не нравится, но... он только что это сделал, так что... Он поднимает руки из кучи рассыпчатой пыли и стряхивает остатки с перчаток.

— Хм, — снова произносит Психопат после минутного молчания. — Знаешь, одно это уже может стоить всех остальных твоих дерьмовых поступков.

Примечания:

Мрачное место, которое годами было заброшенным и неухоженным: что, чёрт возьми, это такое... маленький белокурый демон... не похоже на магию... что, чёрт возьми, он... делает... что, чёрт возьми... О ЧЁРТ, ОН ЧИНИТ ЭТО ГРЕБАНОЕ МЕСТО? ОН ЧИНИТ ЭТО ГРЕБАНОЕ МЕСТО?? ОН ЧИНИТ — ОН ЧИНИТ ВСЁ ЭТО ГРЕБАНОЕ МЕСТО, ЧТО, ЧЁРТ ВОЗЬМИ — ЭТО НЕ ДРЕЛЬ —

тварь, запертая в каком-то N-пространственном кармане, сжимает в руках свой уютный чайный пакетик, пока дом преображается со скоростью 10 Махов: я ненавижу грёбаных волшебников

Глава 23: антракт

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

На самом деле Гарри почти не видел, что Элрик делал с дементорами. Он был так сосредоточен на попытках создать Патронуса в ослепляющей трясине отчаяния, а затем на повторных попытках, когда ничего не получалось, что у него остались только обрывочные впечатления: крики, оглушительный скрежет, а затем жар. Когда пронизывающий холод отступил, от произошедшего не осталось и следа. Бывший подземный переход превратился в тупик, издававший слабые звуки по мере остывания, а Элрик каким-то образом отдавал им приказы, хотя они даже не понимали, что он говорит.

Рон и все остальные говорили ему, что это магия без палочки, и он действительно видел, как Элрик хлопнул в ладоши и с помощью этого превратил свою вилку в настоящую во время обеда, но увидеть это, а потом вот это — всё равно что увидеть одну из игрушечных машинок «Хот Вилс» Дадли, а потом выйти на улицу и увидеть грузовик, перевозящий тысячи тонн камней. Элрик хлопает в ладоши, и всё его тело озаряется электрическими дугами, молнии почти лениво обвиваются вокруг него, стекают по ногам и упираются в пол. Искры энергии развеивают волосы Элрика и делают его лицо ещё более жутким, чем оно есть. Свет странным образом отражается от его жёлтых глаз и волос, а зубы сверкают голубым в его звериной ухмылке. Кажется, он только рад, что они вскакивают на столы, лишь бы оказаться подальше от него.

Рука Хаоса сжимает рубашку Гарри на спине. Без предупреждения потрескивающий свет резко отскакивает от Элрика и волной разливается по полу. Затем Гарри вскрикивает и дёргается, потому что Хаос внезапно обхватывает его за талию деловым жестом и поднимает в воздух , как будто тот ничего не весит. «Давай, пошли», — быстро говорит он, спрыгивая со стола. Гарри мельком видит Джинни, у которой от шока отвисла челюсть, под другой рукой Хаоса, а затем ему приходится крепко вцепиться в мантию Хаоса, чтобы его не трясли, как собачью игрушку, пока они идут к двери.

— Кухня, задняя дверь, бегите, — приказывает Хаос, двигаясь так, что Гермиона, Рон и близнецы каким-то образом оказываются впереди него, проскальзывают в дверной проём и оказываются в коридоре. Желание вырваться возникает само собой, но хватка Хаоса абсолютна, и он даже не задыхается, когда бежит за близнецами, держа под мышками Джинни и Гарри, словно пару подпрыгивающих мешков с рисом. Несмотря на тряску, Гарри краем глаза замечает новые вспышки синих молний, и Хаос ускоряется, пролетая мимо них, погружаясь в потолок, пол, стены, и весь коридор начинает дрожать.

Позади них раздаётся глухой гул, похожий на нарастающий шум лавины. В стенах стонет что-то металлическое. По рукам Гарри пробегают мурашки, когда потолок начинает скрипеть, и он, стиснув зубы, крепче хватается за Хаоса, который ловко сворачивает в сторону, чтобы они могли пройти через кухонную дверь. В воздухе появляется металлический, почти горький привкус, и они с облегчением выходят через дверь на задний двор.

Хаос пробегает ещё несколько метров от здания и опускает Гарри и Джинни на землю, прежде чем они успевают что-то сделать, кроме как начать вырываться. «Уф», — говорит Хаос, отряхивая руки и оборачиваясь, чтобы посмотреть на дом. Кажется, он не замечает, как Гарри и Джинни, шатаясь, отходят от него. «Эх, вот бы босс иногда предупреждал заранее».

— Что, чёрт возьми, это было ? — спрашивает Джинни, поправляя свой помятый свитер. — Что он делает?

— Наверное, что-то чинит, — говорит Хаос, как будто над видимыми трубами внезапно не начинают потрескивать синие молнии. — Готов поспорить, что он... а, вот и он.

Части дома начинают двигаться. Сначала медленно, но потом всё ускоряется: сначала дымоходы выпрямляются, как будто их отшлёпали линейкой, а потом весь дом словно приходит в движение. Там, где раньше был голый кирпич, появляются окна, существующие окна дрожат и растягиваются, а один из водосточных желобов резко дёргается вправо, когда части крыши смещаются. Гарри успокаивается, наблюдая за происходящим. Здесь, на заднем дворе, ощущение странной, неотвратимой силы, от которого волосы встают дыбом, исчезает, и всё снова становится обычной магией. На самом деле это похоже на то, как миссис Уизли однажды расширила Нору.

«Он что, делает ремонт?» — говорит Фред, явно думая о том же.

— Спорим, Сириусу это не понравится, — говорит Джордж.

— Он ненавидит это место, — замечает Джинни. — Может, угостит Элрика выпивкой.

— Верно. Если бы он сжёг его дотла, то, наверное, получил бы больше, — размышляет Фред. Они смотрят, как синие искры пробегают по кухонной двери, как рама превращается в нечто совершенно иное, а в дереве появляется оконный проём. По крыше пробегает ещё больше искр, а затем все молнии разом гаснут, погружаясь в дом, словно их там никогда и не было.

Они все стоят и смотрят, не произойдёт ли что-нибудь ещё. «Можно мы теперь вернёмся?» — спрашивает Рон. Судя по его голосу, он не в восторге от того, что его выгнали на задний двор из-за неожиданного магического явления.

Хаос почесывает щеку. «Ну-у, шеф, наверное, сейчас внизу и отчитывает босса, так что... нам, наверное, стоит дождаться разрешения вернуться».

«На Элрика накричали? Вот бы я на это посмотрел, — бормочет Рон. Он принял это хруст хруст близко к сердцу.

— Ты правда этого не хочешь, — говорит Хаос, слегка поморщившись. — кричит в ответ босс.

«Мы уже привыкли к крикам», — говорит Джордж.

— Ну да, конечно, но начальник может заставить его всё вернуть на свои места, и тогда нам придётся идти обратно, — разумно замечает Хаос. — Лучше подождать, пока они сами за нами придут.

— Это всё алхимия? — спрашивает Гермиона, пристально глядя на дом. — Опасно ли находиться рядом с такой трансмутацией? Поэтому ты нас оттуда вытащил?

— Ну, — говорит Хаос, поглядывая на неё и потирая затылок. — Иногда босс... ну, его ожидания немного завышены. Он — алхимик из «Стального алхимика». Это как если бы мы, обычные ребята, даже не притронулись бы к дверной ручке, за которой находится дверь, которую он без раздумий выбил бы ногой, понимаете? Так что иногда лучше дать ему немного пространства. На всякий случай.

«Лучше бы он не трогал наши вещи», — предупреждает Рон. Гарри на мгновение охватывает паника из-за Хедвиг — единственного, что он забрал у Дурслей, кроме волшебной палочки, — но потом он вспоминает, что Хедвиг не в клетке, потому что клетка тоже осталась на Тисовой улице, и при необходимости она сможет улететь от любой опасности. Кроме того, остальные солдаты всё ещё в доме, и Хаос не вернулся за ними, так что, предположительно, что бы ни делал Элрик, это не может быть слишком плохо.

«Босс чинит то, что сам сломал», — уверяет их Хаос. «В любом случае, шеф об этом позаботится».

“Почему ты называешь его боссом?” Заинтересованно спрашивает Джордж. “Он ни в коем случае не старше тебя”.

Хаос как бы закашливается от этих слов и, ухмыляясь в ладонь, потирает подбородок. «Ну, он выше меня по званию, — говорит он. — А он и шеф — чертовски хорошие алхимики. Человек, который может превратить твою жизнь в ад, — ну, ты понимаешь, о чём я».

— Значит, он твой настоящий босс, — заключает Фред. — Чёрт возьми. И каково это?

Хаос смеётся. «Не-не, я один из начальников. Босс — ну, он выше меня по званию, но он не входит в мою непосредственную цепочку подчинения, и он полевой агент, занимающийся специальными расследованиями, так что на самом деле ему никто не подчиняется».

«Мы ведём специальное расследование, — понимает Рон. — Вот почему вас всех сюда отправили».

— Насколько я понимаю, одна из ваших попросила об одолжении одну из наших, — дружелюбно говорит Хаос. — А потом она сама попросила об одолжении, в том числе у вождя. А куда идёт вождь, туда иду и я, и весь металл подчиняется его командам, так что. Вот мы и здесь.

Гарри гадал, что именно привело к появлению иностранных волшебников — очень странных волшебников, учитывая, что они вели себя не так, как все волшебники, которых встречал Гарри, и к тому же утверждали, что на самом деле они не волшебники. Но он предположил, что это просто люди, которых Дамблдор знал за пределами страны. Их допрос — ну, то есть допрос Элрика — о его шраме сбивал с толку во всех возможных смыслах, потому что, судя по всему, они хотели удалить его, и все были в комнате и наблюдали за ним, пока Элрик осматривал шрам, как будто они собирались обнаружить что-то важное, ради чего должны были присутствовать Грюм, Снейп и Дамблдор.

Гарри не знает, что и думать. Ему хочется посидеть и поговорить с Роном и Гермионой в каком-нибудь тихом месте, но пока они все согласны с тем, что лучший способ узнать, что происходит, — это держаться поближе к иностранцам и следить за тем, что они говорят. Несмотря на то, что Элрик ведёт себя как непонятный придурок, он не похож на человека, который любит лгать, и до сих пор он отвечал на все вопросы прямо.

Это он сказал, что Волан-де-Морт может... вселяться в Гарри, и Дамблдор не стал это опровергать. Он совсем не удивился. Если Гарри вселяется в кого-то, Дамблдор знает об этом, знал и не сказал ему. И как только Элрик это сказал, Гарри не смог перестать думать о том, что это слишком большое совпадение, что Мундунгус Флетчер, единственный человек, которому было поручено присматривать за ним, исчез, чтобы продать котёл, прямо перед нападением дементоров.

— Мистер Мустанг тоже алхимик? — спрашивает Гермиона, отвлекая Гарри от мрачных мыслей.

— О да. Второй по значимости государственный алхимик, — говорит Хаос. — Только не говори ему, что я это сказал, но он хороший парень, даже если жульничает в карты.

— Ты алхимик? — с интересом спрашивает Фред тоном, который, как Гарри знает, предшествует предложению попробовать одну-две Блевательные пастилки.

— Чёрт нет, — тут же отвечает Хаос, театрально вздрагивая. — Простите, мой драхман. Определённо нет. Алхимия, конечно, полезна, но, честно говоря, это для сумасшедших.

Все они смотрят на дом, где Элрик, предположительно, перестал делать то, из-за чего один из его сослуживцев сбежал. «Хаос» звучит довольно спокойно, но он явно выпроводил их оттуда в спешке, и хотя Элрик не выглядит... ну... мрачным, Гарри отчётливо видит злорадное выражение на лице Элрика, когда комната вокруг него осветилась.

Рон встречается взглядом с Гарри и кивает, как будто думает о том же, о чём и Гарри, или, по крайней мере, о том же, только с добавлением жареных пауков. «Да, звучит безумно».

Примечания:

Хавок: я называю Эда боссом, потому что познакомился с ним, когда он был ростом по пояс, на шестьдесят процентов состоял из детского жира и только что физически угрожал диктатору нашей страны, приставив копьё к его шее. Вы когда-нибудь встречали двенадцатилетнего ребёнка, который мог бы, хотел бы и сделал бы из бога отбивную? Поверьте, вы бы тоже назвали его боссом

Хавок: плюс, называть его «боссом» было весело. И сейчас весело. Вы видели этого парня? Во мне 201 сантиметр. Он мне по локоть

Глава 24

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Психопат указывает своей палочкой на кучку хлопьевидной пыли и произносит ещё одну из своих бессмысленных магических команд. На этот раз кучка взлетает на воздух и исчезает, а Эд ощущает покалывание. «Теперь это работает», — говорит он, заметно оживившись и глядя на Эда. «Что ты сделал?»

«Разложил его на составные элементы». Эд пристально смотрит на Мустанга. «Доволен?»

— Я вне себя от радости, — говорит Мустанг. — Я буду ещё больше рад, когда мы пойдём извиняться перед Аргетом.

Эд хмурится и встаёт, отряхивая перчатки. «Да, почему в доме гигантская грёбаная химера?»

— Что? — говорит Психо, нахмурив брови. — Ты имеешь в виду клюв? Он не химера, он грифон-бегемот.

«Клюв, крылья, когти? Размером с машину?» — говорит Эд, изображая взмахи крыльев обеими руками.

— Ну да, — говорит Психо. — Стандартный гиппогрифовый.

“Это стандартно , чтобы это было в помещении?” Многозначительно спрашивает Эд.

“Ну, нет, но он такой же разыскиваемый преступник, как и я”, — саркастически говорит Психо. — Я тоже чертовски не хочу сидеть дома, но меня преследуют Авроры отсюда и до китов, так что мы просто сидим здесь тихо, как хорошие мальчики, чтобы нас обоих не казнили.

— Чёрт возьми, эта штука что, тоже разумная тоже? — рычит Эд. — Что не так с вами, люди?

— Эй, погоди, клюв неразумный, — говорит Психо. — Чертовски умное животное, да, но...

«Как животное может быть преступником?»

«Он загрыз ребёнка», — говорит Психопат с озадаченным видом. «На самом деле это был сын Малфоя. Его приговорили к смертной казни за это, потому что его отец использовал свои чёртовы связи».

Эд проводит обеими руками по лицу. «Чёртово перевод дерьмо», — стонет он, закрыв лицо руками. «Опять».

«Ты действительно помешан на химерах», — говорит Психо.

Мустанг слегка поджимает губы. «Я подозреваю, что для вас химера — это не то же самое, что для нас».

“Там, откуда мы родом, химера означает алхимически рекомбинированное животное”, — натянуто говорит Эд, опуская руки. “Позволь мне объяснить тебе, что это значит. Плохие алхимики-химеры пытаются объединить два или более видов вместе, и они не производят ничего, кроме обезображенных трупов. Действительно плохие алхимики-химеры создают гибридов, которые постоянно испытывают боль и умирают в течение нескольких недель, если им повезет. А самые худшие алхимики-химеры, — говорит он нараспев, — считают, что секрет успеха в том, чтобы соединять животных и людей. Так что да, у вас могут быть разумные химеры. Я дружу с некоторыми из них. Над ними ставили эксперименты, и их трансмутация была успешной только потому, что ради питания матриц убивали других людей. Поэтому, когда я вижу что-то похожее на ребёнка, смешанного с животным, то да. меня это немного беспокоит.

Эд многозначительно указывает на эльфа с ушами летучей мыши — или, скорее, на то место, где эльфа сейчас нет, потому что в какой-то момент он исчез, пока они разбирались с Расистской живописью. «Хм», — повторяет Психо. «Что ж, это звучит… ужасно, но я бы не стал сочувствовать этому существу, правда. Этот мелкий ублюдок, наверное, свалил, чтобы поплакать о том, что его любимого мучителя больше нет рядом, чтобы присоединиться к его хору оскорблений».

Эд смотрит Психопату в глаза, сжимая руки в кулаки. «Ты не понимаешь, да? Он мог бы быть маньяком, поедающим младенцев, и рабство всё равно было бы неправильным».

«Я не не согласен, — возражает Психопат. — Думаешь, я хотел этого? Я сбежал отсюда к чёртовой матери, когда мне было шестнадцать, из-за этого меня лишили наследства, и я подумал, что скатертью дорога! Потом моего тупого брата-пожирателя смерти убили, и наследство снова досталось мне, и теперь я застрял в этой чёртовой дыре, потому что один из моих лучших друзей оказался психопатом и из-за него мой другой лучший друг был убит тёмным лордом. О, и при этом он убил шестнадцать маглов! Вот какими людьми была моя семья, и это существо — один из них до мозга костей. Чёрт, я бы завтра освободил всех домашних эльфов, если бы они не взбунтовались!

Мустанг делает шаг вперёд и снова кладёт руку Эду на плечо. «Что есть, то есть», — говорит он скорее Эду, чем Психо, хотя и подстраивается под него и говорит таким тоном, чтобы Психо почувствовал сочувствие. «У нас есть другие проблемы, которые требуют первоочередного внимания. Мы приносим свои извинения за то, что прервали вас. Вы готовы продолжить разговор с полковником Хьюзом наверху?»

— Да, без проблем, — ворчит Психо, успокоенный тем, что Мустанг взялся за дело. — Ты больше ничего не трогал, верно?

«Полагаю, мы узнаем, когда он начнёт выкрикивать в нашу сторону оскорбления», — бормочет Эд.

Мустанг бросает на него взгляд. — Где Хэвок?

— Не знаю. Наверное, убежал с детьми.

Взгляд Мустанга становится ещё более раздражённым. «Почему бы нам не пойти и не найти их? И убедиться, что никто не превратился в алхимическую стену».

«Никто не превратился в ничего». Эд фыркает и уходит в глубь коридора. Он бы определённо почувствовал, если бы кто-то застрял в одной из его трансмутаций; это изменило бы весь элементарный состав, как если бы кто-то бросил камень в пруд и взбаламутил его поверхность. Мустанг прав насчёт того, что кто-то может упасть с лестницы, но Эд не стал бы просто так дёргать за ниточки. Он знает, что, чёрт возьми, делает.

Когда Эд проходит несколько шагов, дверь в гостиную распахивается, заставляя его и Мустанга резко затормозить. Однако за дверью никого нет, и ничего не происходит, поэтому Эд бросает на Психо взгляд через плечо. — Что?

— Что? — переспрашивает он.

— Какого хрена ты делаешь с дверью?

Психопат выглядит озадаченным и всё больше раздражается. «О чём ты говоришь?»

Эд ни на секунду в это не верит, но Мустангу явно плевать, верит он или нет, потому что он подталкивает Эда в плечо, чтобы тот шёл дальше, и на его лице снова появляется выражение «веди себя хорошо». Эд прищуривается и идёт дальше, и ничего не происходит — никаких признаков розыгрыша, и дверь остаётся открытой, как будто она не двигалась сама по себе. Это не особо развеивает подозрения, но у них действительно есть дела, поэтому Эд продолжает идти мимо вскрытых половиц и герметичного бассейна, на который Мустанг бросает многозначительный взгляд, когда они проходят мимо.

«Я всё равно что-нибудь сделаю с плесенью», — предупреждает Эд.

«Ты действительно полагаешься на удачу в надежде, что ни один из детей не зайдёт сюда, не споткнётся об этот пол и не разобьёт себе голову?»

«Если они забредут сюда и споткнутся о это, то они это заслужат», — возражает Эд. Слева раздаётся скрип, и Эд оборачивается как раз вовремя, чтобы увидеть, как один из нарисованных людей разворачивается и убегает, исчезая из кадра, как будто он только что вышел за пределы кадра. Он понимает, что все остальные кадры совершенно пусты: там нет ничего, кроме пейзажей и фонов, и совсем нет людей.

— Хм, — говорит Мустанг, и его мы что, собираемся получить новый опыт? тон явно указывает на то, что он тоже это заметил.

— Ха, — говорит Психо, и на его губах начинает играть ухмылка. Эд хмурится и решает, что наименее жестокий способ действий — это просто найти Хэвока и убедиться, что его не сожрали какие-нибудь химеры-сюрпризы или что-то в этом роде, потому что сейчас стычка с Психо закончится только синяками под глазами и бесконечными лекциями о «Мустанге». Он топает через комнату на кухню, и в ту же секунду, как он направляется туда, задняя дверь распахивается и прижимается к стене, едва не дрожа.

Эд снова резко останавливается. “Ладно, какого хрена”, требует он, поворачиваясь к Психо и тыча пальцем в дверь. “Что, блядь, здесь происходит?”

На лице Психопата появляется недоверчивая ухмылка, а затем он начинает хихикать, потом посмеиваться, а потом уже откровенно хохочет. «Думаю, он… думаю, он тебя боится, приятель, — хрипит он. — Весь дом… о, это… это слишком хорошо, о боже…»

Хэвок действительно на заднем дворе и заметил их через открытую дверь. «Всё в порядке, командир?» — спрашивает он, подходя к ним, а дети следуют за ним.

— Более или менее, — отвечает Мустанг, глядя на дверной проём. — Мы должны сделать вывод, что это сам дом притворяется, серьёзно?

“Ну, это не я делаю”, — выдыхает Психо, чуть ли не хлопая себя по колену. “О, мерлин. Вы поколебали его почти до основания, а затем разрушили портрет — держу пари, самый магически защищенный в этом месте — он трясется от страха! О, это великолепно ...

У Эда, уставившегося на Психо, случится настоящий сердечный приступ, и даже Эл не сможет его привести в чувство. «ДОМ ОДУШЕВЛЕН?»

Хэвок замирает прямо у входа, широко раскрыв глаза. «Босс. Ты не…»

«Я не ДЕЛАЛ его разумным!»

«Раньше такого не было», — очень нейтрально говорит Мустанг.

«Как, чёрт возьми, я могу сделать дом разумным?» — кричит Эд, готовый сорваться в этом проклятом цирке.

«Если кто-то и мог бы это сделать, то только ты», — говорит Мустанг, потому что, несмотря на все его заявления о дипломатичности, ему всегда не терпится подлить масла в огонь.

— Это... нет, нет, оно всегда такое, — выдавливает из себя Психо, вытирая буквально чёртову слезу радости, выступившую на глазу. — Иногда оно показывает это сильнее, чем в других случаях. Например, когда ему кто-то нравится. Или когда оно писается от страха, — добавляет он, снова заливаясь смехом.

— Чёрт возьми, — говорит один из близнецов, протискиваясь мимо Хэвока на кухню и оглядываясь по сторонам. — Ты действительно всё изменил, не так ли?

«Я знаю!» Психопат говорит это с таким видом, будто он пятилетний ребёнок, которому только что сказали, что он будет получать бесплатные конфеты до конца жизни. «От него весь дом трясся, как осиновый лист. Думаешь, если я начну проклинать стены, они тоже будут меня бояться?»

Приоритеты этих идиотов сломаны. Взгляд, которым Эд одаривает Мустанга, вероятно, как минимум на тридцать процентов превышает его ежедневную норму безумия, но чёрт возьми это полный отстой, и, по крайней мере, Мустанг смотрит на него так, будто понимает, из-за чего Эд так бесится. « дом, » — говорит Эд, потому что ему нужно это сказать, иначе он буквально почувствует, как его мозг выстреливает из ушей в виде кипящей под давлением жидкости из нейронов. « дом. живой. ДОМ».

«Не знаю, можно ли назвать это живым, — радостно говорит Психо, пока Хэвок осторожно заходит внутрь, а остальные ребята пробираются за ним. — Или разумным. Что вообще может быть разумным с таким? У него нет мозга».

Эд указывает пальцем на дверь. «Оно видело, как я это делал. Оно может сказать, где я нахожусь и куда собираюсь пойти, а значит, оно следит за мной.»

— Скорее всего, наблюдает за всеми нами, — говорит Мустанг нейтральным тоном, засунув руки в карманы, чтобы скрыть, как он потирает пальцы.

Не близнец, а просто парень, подозрительно оглядывающий кухню, корчит рожицу. «Это… жутко».

«Жутко?» — спрашивает Эд. «Жутко? Мы проехали жуткое расстояние в девяносто километров и продолжали, чёрт возьми, ускоряться, придурки, а теперь это какая-то комиссия по этике, преступления против человечности, вас лишат прав и бросят в тюрьму свиньи. Кто, чёрт возьми, наделил ДОМ разумом?»

— Ты? — спрашивает близнец.

«Скорее всего, в доме есть магическая система, которую они не понимают, — говорит Мустанг прямо Эду, прежде чем тот успевает открыть рот и выплеснуть лаву в лицо близнецу. — Вероятно, это система безопасности. Возможно, в ней запрограммированы поведенческие черты, но я сомневаюсь, что она обладает реальным разумом».

“И это активировалось, когда я передвигал вещи”, — завершает Эд, кивая, как болван, пытаясь жить в лучшем мире, чем тот, где гребаные волшебники строят разумные дома , как будто это не гребаный кричащий кошмар нарушения этических норм. “Хорошо. Без проблем. Беспокоиться не о чем. Срань господня, Мустанг, лучше, чтобы так оно и было, я так сильно ненавижу это место”.

— Мы с тобой в одинаковом положении, — дружелюбно говорит Психо. — Не стесняйся в любое время повторить то, что ты сделал.

«Я совершенно не чувствую себя в безопасности, — говорит Мустанг. — Мы не хотим повторения ситуации с летающей химерой».

«Я же говорил тебе, что их нет — а, ты про клюв», — говорит Психо. «Да, наверное, не стоит. Он раздражается, когда его удивляют».

«Бак Бик» здесь? — восклицает Волосатик из толпы детей. — Где?

— Наверху, — говорит Психопат. — В хозяйской спальне. Хочешь пойти посмотреть на него? В любом случае, скоро время кормления, и это может немного успокоить его после всего этого волнения.

— Да, — говорит Волосатик, воодушевлённый перспективой увидеть монстра размером с машину, который пытается съесть людей, особенно детей. — Да, я бы хотел.

Эд не может прожить и минуты, чтобы на него не обрушилась лавина самоубийственной тупости этих волшебников. «Ты даже не говоришь людям, что в твоём доме живёт гигантская химера? А что, если они по ошибке откроют не ту дверь?»

— Почему бы тебе не показать им всем, где это? — говорит Мустанг, доставая руку из кармана и указывая на детей и Хэвока. — Просто чтобы мы все были в курсе и знали, как действовать в случае повторения инцидента.

— Ещё один инцидент, — повторяет Хэвок.

— О да. Спросите Аржет, — говорит Мустанг. — Она проделала очень ловкий трюк.

«Это та блондинка? У неё хорошие рефлексы, — одобрительно говорит Психо. — Это был чертовски крутой бросок».

— Да, нам всем очень повезло, что она не успела достать оружие до того, как ты пришёл, — очень искренне говорит Мустанг. — Возможно, ей понадобился бы весь магазин, чтобы решить проблему.

— Верно, — говорит Хэвок своим мы все, чёрт возьми, обречены голосом. — Веди.

— Иди, мы сейчас подойдём, — говорит Мустанг. — Элрику нужно заделать дыру в полу гостиной.

— Конечно, — говорит Психопат. Волосатый оглядывается на Эда, как бы спрашивая: «Он что, хочет поговорить или ещё что-то?» Но, судя по всему, соблазн пообщаться с опасными животными перевешивает всё, чего бы он ни хотел от Эда, и он выходит из кухни вслед за Психопатом. Остальные ребята делают то же самое, хотя близнецы и Умник, похоже, предпочли бы остаться и посмотреть, как Эд продолжает кричать на Мустанга.

Тем хуже для них, чёрт возьми. Эд уходит обратно в гостиную, Мустанг следует за ним. Но прежде чем он успевает хлопнуть в ладоши, Мустанг поворачивается к нему лицом и указывает на раковину. «Покажи мне, что ты собирался сделать».

Эд решил, что тот не имеет в виду демонстрацию в прямом эфире, особенно после всех его придирок. «Это полидиметилсилоксан, — коротко отвечает он. — Или будет таким. Я собирался просто залить им всё — участками, не парься — и провести катализ на месте, чтобы запечатать всё это мерзкое дерьмо. Всё пропиталось плесенью, и если провести алхимическую реакцию через обои и штукатурку и дерево, то всё это дерьмо просто взлетит на воздух. Я собирался полимеризовать задницу, чтобы она стала достаточно жёсткой и могла служить структурным элементом для всего, что непрочно.

— Хм, — говорит Мустанг, подходя к ближайшей стене, чтобы осмотреть её, а затем возвращается, чтобы взглянуть на протогерметик. — Не мог бы ты открыть эти окна?

Эд осторожно открывает окна. — Зачем?

«Просто кое-что тестирую», — говорит Мустанг, доставая левую руку из кармана и щёлкая пальцами.

Обои на дальней стене вспыхивают ровным пламенем, начиная с нижнего края, и постепенно разгораются всё сильнее. Дерево, которое видно под сворачивающейся бумагой, покрыто пятнами и потемнело, но огонь его не трогает: Мустанг идеально контролирует горение, балансируя соотношение кислорода, подавляя пламя там, где оно ему не нужно, и подпитывая его там, где нужно. «Что, чёрт возьми, случилось с не трансмутируй, ублюдок?» — спрашивает Эд, указывая рукой на это маленькое зрелище и отходя подальше от лёгкого дыма. «Огонь намного опаснее всего, что я делал! Ты даже не проверил, нет ли там чего-то, что может загореться, когда ты начнёшь поджигать всякое дерьмо, ты лицемер».

«Во-первых, я сказал тебе изучить местность, прежде чем превращаться, потому что, чтобы ты не превратился полностью, мне пришлось бы усыпить тебя и, возможно, привязать вниз головой к дереву», — говорит Мустанг, не сводя глаз с пламени, пожирающего горящую бумагу. Слабая дуга активного трансмутационного разряда пробегает по его перчатке, пока он продолжает контролировать реакцию. «Во-вторых, тактическая ситуация только что изменилась. Если дом или что-то в доме живое и наблюдает за нами, и мы ничего не можем с этим поделать…» Мустанг слегка пожимает плечами. «Не помешает ещё немного его попугать».

Эд не может поверить в то, что этот ублюдок... Сначала он такой: «О, всё в порядке, Фуллметал, эта штука точно не разумна», а потом разворачивается и ведёт себя так, будто это чёртов заложник, которого нужно запугать. «Ты — самый неубедительный человек в мире», — шипит он.

— Я здесь не для того, чтобы вас успокаивать, — сухо говорит Мустанг, когда пламя гаснет, оставляя после себя лишь голую стену и тонкую полоску пепла на полу. Весь дым унесло в окна, остался лишь слабый запах горелой бумаги. — Я здесь, чтобы победить. Успокоить вас в любом случае можно только с помощью лома.

— Что это должно означать?

«Ты умеешь решать проблемы, Фуллметал. Красивые слова тебе не помогут. Либо выясни, какая система активирована, и отключи её, либо убедись, что она сработает, когда ты скажешь, насколько высоко нужно прыгнуть».

«Я не собираюсь издеваться над домом!»

— Конечно, нет, — снисходительно отвечает Мустанг. — Ты просто всё исправишь. Как врач. Так сказать, неожиданный мануальный терапевт.

«Я сделаю тебе мануальную терапию ты, если окажется, что всё это время я трансмутировал что-то живое», — клянется Эд.

Мустанг поднимает руку и слегка шевелит пальцами. «Тебе показалось, что он живой?»

Эд резко останавливается, искренне застигнутый врасплох. «Ты тоже так можешь?»

Мустанг секунду смотрит на него, снова засовывая руку в карман. «Нет. Но я знаю, что ты получаешь какую-то информацию, когда прикасаешься к таким вещам. Это не так уж и незаметно». Он слегка наклоняет голову, пытаясь понять, что же он видит на лице Эда. «Если это какой-то секрет, я бы не советовал делать это регулярно, на глазах у множества свидетелей и непосредственно перед тем, как ты начнёшь заниматься алхимией».

Эд хмурится. Это не совсем секрет, по крайней мере, не для Мустанга, потому что Мустанг с самого начала знал, что Эд совершил трансмутацию человека, и даже до того, как он узнал обо всём, он всегда хранил секреты Эда и Эла. Кроме того, именно он научил Эда тому, что никому не нужно знать обо всех твоих способностях и что, если у тебя есть преимущество, любое преимущество, лучше держать его при себе. Эд никому, кроме Эла, не рассказывал об этом маленьком трюке. Хотя он и не скрывал этого. Любой, кто внимателен, заметил бы и понял, что именно было у Мустанга.

И на самом деле нет никаких причин не говорить ему. «Пройдя через Врата достаточное количество раз, ты приобретаешь дополнительные навыки, — говорит Эд через мгновение. — Я могу определить состав стихий прикосновением, если сосредоточусь. Эл тоже может. Я мог делать это практически с самого начала, потому что сразу прошёл через Врата дважды, — он указывает подбородком на своё правое плечо и постукивает по левой ноге, — но Эл научился этому после того, как мы получили его тело». Эд хмурится. «Хотя, возможно, это потому, что броня не смогла обработать вводные данные. Я не смог сделать это с помощью своей роботизированной руки».

— Это кое-что объясняет. Мустанг наклоняет голову, оценивая ситуацию. — Так вот почему ты хотел, чтобы я прикоснулся к картине?

— Да. Я не знаю, может ли алхимик, который никогда не проходил через Врата, почувствовать покалывание. Или... — Эд вздыхает. — Я тоже это вижу. Я вижу... что-то. Похоже на искажение воздуха от тепла. Оно вокруг картин, цветочного горшка, оно присутствует, когда они используют свои палочки, оно было по всему дому, когда мы пришли. Когда оно было невидимым.

— Ты смотрел на него, — понимает Мустанг. — Ты его видел?

— Не совсем. Это было похоже на очень большое облако пыли.

— Хм. — Эд ожидал чего-то большего, но Мустанг просто продолжал смотреть на него. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы распознать этот взгляд: Мустанг ждал, когда Эд поймёт, что всё, что он только что сказал или сделал, чертовски глупо, и как только Эд это осознает, они смогут вернуться к нормальному взрослому разговору.

Эд прокручивает в голове события последних нескольких минут и приходит только к одному выводу. «Я… наверное, должен был тебе об этом сказать».

— Да. Вам следовало это сделать, — нейтрально говорит Мустанг. — Рассказывая мне такие вещи, вы помогаете мне лучше использовать ситуацию в наших интересах.

Эд инстинктивно напрягается, потому что, даже если это Мустанг, даже после всего этого времени, он всё ещё не может смириться с тем, что его оседлали. «Я не обязан рассказывать тебе все подробности о том, как я занимаюсь алхимией».

«Тот факт, что ты можешь видеть то, чего не видят другие, можно назвать тактически важной информацией», — мягко говорит Мустанг.

«Эл, наверное, тоже сможет это сделать», — говорит Эд, защищаясь и понимая, что это глупо и не имеет никакого отношения к тому, о чём они на самом деле говорят.

— «Стальной алхимик», — голос Мустанга по-прежнему тих. Вероятно, он не хочет рисковать и привлекать внимание подслушивающих, когда двери открыты и весь дом может стать одним большим подслушивающим устройством. Тем не менее в его голосе слышится изменение тона, которое обычно не происходит, когда они просто кричат друг на друга. — Я так понимаю, ты обычно работаешь один, или с Альфонсом, или с солдатами, которым от тебя ничего не нужно, кроме приказов. Я понимаю, что ты не привык делиться информацией в режиме реального времени, и я понимаю, что ты несёшь ответственность за каждую операцию. Я тот, кто раскручивает эту чёртову маховик. В большинстве случаев это идёт на пользу нам обоим. Но это не обычная операция, и когда мы все находимся на вражеской территории, без надёжных союзников, почти ничего не зная о ситуации, людях, самой стране — обо всём, что у тебя есть, мне нужно знать. Ты настолько не доверяешь моему мнению?

В один прекрасный день Эду придётся всерьёз задуматься о том, как Мустанг может заставить его снова почувствовать себя одиннадцатилетним мальчишкой, не сказав при этом ни слова. «Я отдал тебе свою записную книжку. И мне нужно было провести тестирование контрольной группы», — говорит он, но даже он понимает, что это слабое оправдание.

Мустанг продолжает смотреть на него. Эд старается не стискивать зубы. «Я понял. Хорошо? Я стараюсь».

— Я знаю. Я готов пойти навстречу. Он действительно готов, чёрт возьми. — Хочешь ещё что-нибудь рассказать?

— Нет, всё в порядке, — говорит Эд, стараясь не вести себя как обиженный ребёнок.

“Тогда очень хорошо”.

Эд поводит плечами, пытаясь избавиться от напряжения. «Отлично. Хорошо. Мы в порядке? Мы закончили? Нужно знать, какого цвета моё нижнее бельё?»

Мустанг закатывает глаза, разрушая момент. «Это не государственная тайна, Фуллметал. Если это не чёрный цвет, я съем свои перчатки».

Эд торжествующе открывает рот, но потом вспоминает, что сегодня они черные, и вместо этого рычит. Мустанг ухмыляется. — Как и ожидалось.

Было бы очень глупо перекрашивать всё его нижнее бельё только из-за этого, поэтому Эд не собирается этого делать. Не собирается. «Возможно, не было».

— Хм. Продолжай, я хочу, чтобы ты взглянул на химеру.

Примечания:

Мустанг тычет в Эда метлой: «Послушай, Эдвард, я знаю, что ты по сути своей параноидальный псих, но, ради всего святого, пожалуйста, работай со мной. Мы уже говорили об этом

Эд сидел, скрючившись, на своих проблемах с доверием 93748583 и шипел: «Нет!! Нет!!»

Глава 25

Примечания:

предупреждение о содержании этой главы: пара предложений о телесных ужасах

(См. дополнительные примечания в конце главы.)

Текст главы

Сначала они останавливаются в комнате с картой, где Эд, первым вошедший в дверь — по крайней мере, эта дверь не захлопывается перед ним сама по себе, — сталкивается лицом к лицу с Хьюзом.

— Угадай что, Эд! Нет, правда, угадай! — говорит Хьюз в полном безумии. — Вот, я упрощу задачу, подскажу тебе. Как думаешь, сколько здесь газет? Просто прикинь. Просто угадай, чёрт возьми.

— Э-э-э... пять? — осторожно произносит Эд, понимая, что только глупый ответ мог так взбесить Хьюза.

«Один», — шипит Хьюз, тыча пальцем в лицо Эду.

“Один?”

“ОДИН”.

«Этого не может быть», — возражает Эд.

— Я так и сказал, — чуть ли не рыдает Арджет, не вставая из-за стола.

«Это... в Центральном только их около, блин, тридцати, а мы живём при диктатуре», — подчёркивает Эд. «При военной диктатуре».

— Только одна газета, — шепчет Арже, сжимая в руках блокнот, лежащий на столе перед ней, и глядя в пустоту. — Одна.

«Арже — один из редакторов "Ежемесячного обзора вещательной техники", — извиняющимся тоном говорит Джонс. — Так что это немного личное».

Это название кажется ему знакомым. Эд точно видел его на обложках небольших журналов с ручной печатью среди огромных стопок бумаг в приёмной «Мустанга». «Разве Фьюри не пишет для них по выходным или что-то в этом роде?»

— Он мой соредактор, — безучастно бормочет Арджент. Джонс сочувственно хлопает её по спине.

Мустанг бросает на неё быстрый взгляд, а затем многозначительно смотрит на Эда, и тот грубовато произносит: «Эй. Аргет. Прости, что я без предупреждения передвинул дом и выпустил на волю химеру, которая чуть тебя не съела».

Джонс издаёт смешок, который пытается замаскировать под кашель, но ему не очень-то удаётся скрыть ухмылку за кулаком. Арджент, кажется, приходит в себя, быстро моргает, глядя на Эда, а затем снова густо краснеет. — Всё в порядке, — говорит она писклявым голосом.

— Это не нормально, — говорит Мустанг, потому что он ублюдок, — но никто не погиб, и мы больше не будем сталкиваться с неожиданной алхимией, так что, полагаю, у всех нас теперь есть новая история для выпивки благодаря «Стальному алхимику». Мейс, кроме твоих опасений по поводу состояния свободной прессы, есть ли у тебя какие-то другие поводы для беспокойства?

«Нет, здесь приличная стопка бумаг, — говорит Хьюз. — Их номера совпадают с нашими, а Серьёзный дал нам диапазон лет, в течение которых действовали их террористы, так что сейчас мы это сортируем. Вот здесь — мы начали составлять список смертей, о которых он знал лично, и почти все они произошли в домах жертв, что, по-видимому, было своего рода визитной карточкой их лорда Волдеморта. Пока что мы составили список только трёх нападений с массовыми жертвами — здесь, здесь и здесь».

Он отмечает каждое место ручкой. Треугольник, образованный тремя светящимися красными точками, представляет собой искажённый равнобедренный треугольник, окружённый несколькими жёлтыми точками, которые, как предполагает Эд, обозначают отдельные убийства. «Мы попросили Серьёзного начать с инцидентов, которые, как было подтверждено, совершила террористическая группировка. Точное число жертв неизвестно, но он уверен, что во всех случаях погибших было меньше пятидесяти. Скажите мне, имеет ли это алхимическое значение».

Эд морщится и пожимает плечами. «Это может повлиять на масштаб, — говорит он. — Чем больше крови, тем крупнее точка на карте».

— Замечательно. Значит, не такой большой, как наш.

Эд потирает руки. «Не будем делать поспешных выводов, пока у нас не будет больше данных. Возможно, они структурируют данные по-другому. Если они вообще создают массив».

— Конечно, давайте будем оптимистами, почему бы и нет. Хьюз поправляет очки. — Хорошая новость в том, что, если верить информации, большинство населения не являются волшебниками, и их правительство совершенно не связано с тем, что происходит в «магическом» обществе. Магическое правительство не строит дороги и другие муниципальные сооружения, не зонирует территорию и вообще мало что делает для инфраструктуры. Конечно, они могут просто обойти всё это с помощью магии, но, возможно, мы имеем дело с гораздо менее серьёзным противником, чем предполагалось изначально.

— Впечатляет, — сухо говорит Мустанг. — Есть ещё хорошие новости?

«Ну, последняя война в этих краях была около шестидесяти лет назад и не дошла до наземного вторжения, потому что эта страна — милый маленький островок, который мы видим здесь». Хьюз снова указывает на карту и ухмыляется: ха-ха, по крайней мере, здесь не льётся лава! «Страна тоже не похожа на круг, что, как я понимаю, не исключает возможности массового скопления людей в пределах границ, но ограничивает размер и количество людей, которых можно, знаете ли, жестоко убить с помощью алхимии. А что насчёт вас, ребята?»

«Дом живой, и Мустанг хочет, чтобы я издевался над ним», — тут же отвечает Эд.

Хьюз поднимает брови. «Я думал, ты уже злоупотребил этим. Если только нет другой причины, по которой в этой комнате появились два новых окна, немного свободного пространства и полпинты гипсовой пыли, которая осыпалась нам на головы под аккомпанемент жутких призрачных звуков».

— Нет, да, это... прости за это и всё такое, но... дом реагирует на нас. И наблюдает за нами. И, чёрт возьми, распахивает передо мной двери, когда я начинаю выглядеть так, будто собираюсь пройти сквозь них...

«Скорее всего, Стальной активировал какую-то спящую систему магической защиты, — говорит Мустанг. — Однако он, похоже, запрограммирован на имитацию личности, а значит, может быть подвержен определённому давлению».

Хьюз, Джонс и Арже настороженно оглядывают комнату. «Ну что, пальнём пару раз по стенам, чтобы показать, кто здесь главный?» — говорит Хьюз.

«Ради сохранения наших запасов боеприпасов, скажем так: мы с Фуллметаллом всё уладили».

— Тогда всё твоё, социопат ты этакий, — дружелюбно говорит Хьюз. — Есть ещё какие-то тревожные странности, о которых нам следует знать?

— Я очень на это надеюсь, — говорит Мустанг. — Хотя, судя по тому, как развиваются события, я сомневаюсь, что мы можем исключить дальнейшие сюрпризы.

— Ты мне это говоришь. Ты же знаешь, что изображения на фотографиях здесь движутся? — говорит Хьюз.

Мустанг стонет. «Кто тебе сказал?»

«О, не волнуйся, я не собираюсь тащить это невероятно проклятое дерьмо в свою милую Элизию», — весело говорит Хьюз. «Хотя, Рой? Кто тебе сказал? Газеты лежат прямо у меня перед носом. Кто из нас тогда ослеп, я или ты?»

Мустанг дружелюбно скалится, приподняв губу. «Не могу поверить, что ты смеёшься над боевым ранением ветерана. Какой пример ты подаёшь своим людям, полковник?»

— Это лучше, чем то, что ты устроил, генерал Садизм, — говорит Хьюз. — Видите это, капрал, сержант? Это называется «тыкать в тигра», и это полезно, похвально и необходимо, когда тигр переворачивает весь дом вместе с вами внутри, а потом возвращается, говорит вам, что он жив, и что план состоит в том, чтобы запугать его.

«Ты... Ты достал меня», — говорит Эд Хьюзу, указывая на него пальцем.

«Я бы сказал, что ты, как никто другой, знаешь, что не стоит винить меня в действиях Фуллметала, но, очевидно, вы с ним одного поля ягоды», — говорит Мустанг с наигранным спокойствием.

«Ты мой командир. Во всём, что я делаю, виноват ты», — сообщает ему Эд.

«Соколиный глаз» — это ваш командир. В чём именно вы хотите, чтобы она была виновата?

Эд слегка морщится. «Но ты же её заместитель, так что на самом деле это всё равно твоя вина», — возражает он.

«Почему бы нам не задать ей этот интересный деонтологический вопрос, когда она вернётся, и не посмотреть, что она может добавить к обсуждению?»

— Ох, больно, — говорит Хьюз, театрально откидываясь назад. — Убит с одного удара. Очко в пользу «Мустанга».

«Я беру свои слова обратно. Ты для меня умер», — с отвращением говорит Эд Хьюзу, на что тот лишь показывает ему средний палец и подмигивает.

Раздаётся стук в дверь, и Психопат просовывает голову внутрь, прежде чем Джонс и Арджент успевают потерять остатки веры в свою командную структуру. «Волосатик и остальные кормят клювастого, — говорит он. — И твоего тоже. Молли, наверное, скоро вернётся и, скорее всего, захочет, чтобы они снова начали убираться, так что, наверное, лучше получить помощь прямо сейчас».

— Конечно, — говорит Мустанг. — Если вы закончили, можете их впустить.

Психопат кивает и послушно выходит. «Вы нам поможете?» — спрашивает Хьюз у Эда и Мустанга, указывая ручкой на карту.

— Может, позже, — говорит Эд, указывая большим пальцем через плечо. — Нужно провести считывание. К тому же мне предстоит иметь дело с плесенью, которой около... восьмисот лет.

— Химера, — напоминает ему Мустанг.

Эд хмурится. «Хорошо. Но тогда я починю форму».

— И я буду следить за процессом, — говорит Мустанг тоном уставшего заключённого, который спрашивает, когда закончатся пытки. — Позвоните нам, когда вам понадобится увидеть массив.

Они выходят и направляются в комнату, из которой доносится приглушённый шум голосов в дальнем конце коридора. В этот момент позади них раздаётся громкий скрип. Эд и Мустанг оборачиваются и видят, как дверь в дальнем конце медленно и эффектно распахивается.

Никто не входит и не выходит, и вообще нет никаких признаков того, что кто-то находится поблизости. Они не находятся поблизости, и до сих пор невидимый обезумевший лакей хлопал дверью только в непосредственной близости.

Они оба долго смотрят на него. Скрип был довольно громким. «Ещё одно грёбаное привидение?» — говорит Эд.

“Возможно”.

«Мне кажется, или это звучит как приглашение?» — обречённо спрашивает Эд.

“К сожалению”.

«Ну, если бы это была ещё одна химера, она бы уже набросилась на нас», — ворчит Эд и направляется к дому, чтобы выяснить, чего он, чёрт возьми, хочет. дом. Эду хочется ударить себя камнем по голове.

Когда он подходит к двери, из-за неё доносится слабый звук, и на секунду его шаг замедляется, потому что ему — должно быть — показалось. Это глухой, грудной звук, как будто пытаешься дышать при тяжёлой форме пневмонии, только не совсем так. Этот звук издают не воспалённые лёгкие, а нежизнеспособные.

Он знает этот звук.

Эд останавливается. В комнате темно, но не настолько, чтобы ничего не разглядеть. На вскрытой грудной клетке блестит влага. Органы вывалились из дымящейся, изуродованной фигуры, повсюду кровь, но она не скрывает светлых волос и запрокинутого лица. Эл смотрит на него с пола, его глаза ужасно, до тошноты, открыты. Он в сознании. Он в порядке.

“Цельнометаллический”.

Это не может быть по-настоящему. Это не может быть по-настоящему, Эл должен быть мёртв и похоронен, и он должен был превратиться в ничто, это галлюцинация, они у него уже были, он знает, насколько яркими они могут быть, это не по-настоящему —

Мустанг сжимает его плечо, а затем вырывается и устремляется к двери. Эд бросается за ним, потому что он не должен, никто не должен это видеть, — но Мустанг резко останавливается, как и Эд, и втягивает воздух, словно задыхаясь, и Эд видит, как светлеют его волосы, — видит, как оно пузырится и скручивается, превращаясь в Соколиного Глаза, из шеи которого хлещет кровь.

«Вниз», — рычит Мустанг, и Эд инстинктивно пригибается, услышав первый слог. С оглушительным хлопком комната взрывается пламенем, и Мустанг оттаскивает Эда в сторону, прочь от дверного проема, в то время как воздух проносится мимо них с оглушительным УХ.

— Что за чёрт, — выдыхает Эд, прижимаясь спиной к стене. Адреналин разгоняет кровь, он поднимает руки, чтобы хлопнуть в ладоши или прикрыть лицо на случай, если взрывы будут происходить ещё ближе. — Что это, чёрт возьми, было?

— Пытаешься нас обмануть, — холодно произносит Мустанг и снова щёлкает языком. Раздаётся рёв огня.

— Думаешь, он уже сдох? Эд вытягивается в струнку, чтобы оглядеть «Мустанга». При его взрывах не образуется много дыма, так как топливо обычно состоит из кислорода и водорода, но из двери валит густой серый дым, из-за которого ничего не видно.

— Давай проверим, — говорит Мустанг и щёлкает в третий раз.

— Да, ладно, он, блин, сдох, — говорит Эд, когда грохот стихает. Он хватает Мустанга за предплечье и прижимает его к стене так, чтобы Эд мог заглянуть в дверной проём. Не то чтобы он был против того, чтобы хорошенько поджарить то, что было способно на подделку под «Энджи» — показать им что — блин, это же могло проникнуть в их головы. В ту последнюю секунду Эд узнал плащ фальшивой Соколихи из «Обещанного дня», то самое характерное пятно крови на её шее, которое говорило о неудачной попытке перерезать горло, и откуда ещё оно могло взяться, как не из их собственных мыслей?

Эта тварь на полу не в курсе, что не удалось сделать. Мустангу явно не понравилось, что ему показали его любимую напарницу с перерезанным горлом, потому что в комнате не осталось ничего, кроме редеющей серой дымки в воздухе. Само помещение выглядит целым, если не считать довольно внушительных подпалин на стенах, потолке и полу, потому что даже взбешённый Мустанг, похоже, не настолько глуп, чтобы сжечь здание, в котором он сейчас находится. Он даже не выбил окна.

Слабое потрескивание активной алхимии стихает, и Эд понимает, что Мустанг до последнего момента держал круг на своей перчатке активным, а его рука находилась в паре дюймов от уха Эда, потому что Эд сжимал его предплечье. Если он прекращает трансмутацию, значит, он больше не видит ничего, что нужно взорвать, поэтому Эд ослабляет хватку.

Здесь также нет ничего, что хотя бы отдалённо напоминало труп. «Никакого тела — как, чёрт возьми, ты его ударил? Это вообще был кислород?»

— Стандартный набор, — рассеянно и коротко отвечает Мустанг. — Это не обычный дым от сгоревшей органики. Либо его тело не было сделано из мяса, либо он тоже может телепортироваться.

Эд щурится, глядя на серую дымку. Она кажется какой-то маслянистой, медленно плывёт и стелется по земле. «Похоже, что-то из этого превратилось в твёрдые частицы». Фу, гадость. Хорошо, что дым стелется по земле; чёрт знает, не хочет он вдыхать это дерьмо.

Они оба осторожно заглядывают в комнату, осматривая её с обеих сторон. «Что бы это ни было, похоже, оно исчезло», — говорит Эд, делая шаг внутрь и поворачиваясь на 360 градусов, чтобы осмотреть потолок и углы. Дышать тяжело: «Мустанг» концентрировал здесь кислород до последней минуты, и он всё ещё рассеивается. «Похоже, там была только одна из этих грёбаных тварей». Адреналин прогнал холод из его крови, но из-за него и из-за кислорода у него перед глазами всё плывёт, и он начинает злиться из-за этого. Чёрт, ему приснился тот кошмар про Эла. — Что это было?

— Ты... мерлинские сиськи, — доносится до них какой-то отстранённый голос Психо. Эд и Мустанг оборачиваются; Психо стоит в коридоре, вытянув перед собой палку, а перед ним расплывается мерцающая голубая дымка, похожая на щит. Она исчезает, когда Мустанг выходит из комнаты, а Эд следует за ним. Психо опускает палку, но продолжает смотреть на них с задумчивым и в то же время впечатлённым выражением лица.

— Рой? — зовёт Хьюз из коридора, через дверь в комнату с картами. — Ты что, умер?

— Как скажешь, — отвечает Мустанг, не сводя глаз с Психо. — Все на месте?

— Да, всё в порядке. Можно открывать дверь?

— Да. Хавок?

— Дальше по коридору, шеф, — приглушённо отзывается Хэвок. — Все дети со мной. Всё чисто?

— Чисто. — Сначала открывается дверь Хьюза, затем — дверь Хэвока. Оба они осторожно осматривают коридор, прежде чем выйти с оружием наготове. Умные ребята: когда слышишь, как Пламенный Алхимик неожиданно устраивает переполох поблизости, это значит, что ситуация стала совсем дикой, и лучшее, что ты можешь сделать, — это затаиться и не попадаться на линии огня. Хотя Хэвок и Хьюз, скорее всего, бросились бы в бой, потому что они из тех маньяков, которые добровольно тусуются с Мустангом. Только на этот раз у Хэвока были дети, а у Хьюза — Джонс и Арджет.

— Итак, — говорит Хьюз, подходя ближе и заглядывая в комнату, из которой всё ещё поднимается туман. — Что там было про алхимию, которая больше не преподносит сюрпризов?

— Мы столкнулись с чем-то враждебным, — спокойно говорит Мустанг, не сводя глаз с Психо, который в ответ смотрит на него. — С чем-то, способным менять форму и, скорее всего, читать мысли, учитывая, что оно превращалось в людей, которых мы знаем, в ситуациях, на которые мы реагировали бы... нестабильно. У тебя есть идеи, что это могло быть? — говорит он Психо. — Или как оно оказалось в доме?

— Похоже на подделку, — осторожно говорит Психо. — Мы с Молли подумали, что здесь может быть что-то подобное, судя по грохоту. Мы думали, что это в том столе, но, возможно, оно выпало, когда всё… сдвинулось с места.

Тон Мустафа по-прежнему приятный и вежливый, но в нём больше нет и намёка на обаяние. — И что же это такое?

«Болотное искусство», — говорит Психо. «Это что-то вроде вредителя. Они часто встречаются в старых домах и постройках. Они показывают вам ваш самый страшный страх».

Они все просто смотрят на него. Эд почти уверен, что от удивления он навсегда лишился дара речи. чума. Всё, о чём он может думать, — это то, что, чёрт возьми, Мустанг с самого начала превратил эту тварь в смог из твёрдых частиц, потому что у всех остальных была бы гораздо более разрушительная реакция на эпизод телепатической травмы, показанный им лицом к лицу. Соколиный Глаз, Хэвок и, возможно, даже Хьюз разрядили бы в эту тварь свои обоймы, и Эд действительно мог бы устроить здесь хаос. «Мустанг» может контролировать огонь с точностью до миллиметра, чего нельзя сказать о рикошете пули. Эти стены и половицы тоже сделаны из штукатурки и дерева, и пистолет «Соколиного глаза» калибра .45 пробьёт их, как метеорит пробивает марципан, и да поможет Бог тому, кто окажется по другую сторону.

— За что? — спрашивает Мустанг.

Психопат смотрит на него. — Что?

«Это не приманка, — говорит Мустанг. — Если показать кому-то то, чего он боится, это его не привлечёт. Это не приманка для добычи, так что он не использует её для пропитания. Какой в этом смысл?»

— Наверное, чтобы отпугнуть тебя, — говорит Психо. — Чтобы ты оставил его в покое?

Все смотрят на новые обои с подпалинами, которые изменили практически всё в комнате. «Хм, — говорит Хьюз. — Я бы сказал, что у большинства людей нет такого рефлекса, как у Роя, но, честно говоря, это даже близко не так. Они просто не стали бы поджигать».

— Не у всех есть способность к телепортации, — спокойно говорит Мустанг. — А он может телепортироваться?

”Что?”

— Аппарируй, — коротко говорит Эд. — Он может это сделать?

”Нет?”

Все они оглядываются на открытую дверь в выжженную комнату. «Кажется, с этим покончено, — говорит Мустанг. — Для существа, способного телепатически извлекать определённую информацию на расстоянии, показывать людям кошмары… думаю, это пустая трата ресурсов».

Кошмары. То, что они увидели, было связано с чем-то более глубоким. Соколиный Глаз чуть не лишилась жизни. Эд иногда видит шрам, когда она собирает волосы в пучок или поправляет куртку. Именно так выглядел бы Эл, если бы умер, а Эд выкопал его, как маму, и попытался вернуть к жизни.

— Вредитель, — говорит он вслух. — Чёртов вредитель. Дом открыл для нас эту дверь. Он хотел, чтобы мы это увидели.

«Наверное, хотел, чтобы ты от него избавился, — предполагают волонтёры Психо. — Они могут стать довольно опасными, если дать им разрастись на такой старой свалке».

«Отвратительно», — повторяет Эд, а затем замолкает, потому что его мозг, голосовые связки и язык перестают работать, возможно, в целях самозащиты, чтобы он не смог подробно объяснить, что такое отвратительно.

— Не думаю, что это здание можно назвать безопасным домом, — говорит Арджент, но тут же закрывает рот и смущённо отворачивается, когда Эд удивлённо смеётся.

— Вы абсолютно правы, капрал, — говорит Мустанг. — Давайте это исправим. Хэвок, со мной. Мы будем зачищать здание комнату за комнатой. Мейс?

— Мы здесь, — обещает Хьюз, убирая пистолет в кобуру и похлопывая по ней. — Ты серьёзно?

— Да. Мы будем признательны, если ты присоединишься к нам, — сердечно говорит Мустанг Психо, даже не пытаясь скрыть, что это приказ. — Я уверен, что ты лучше всех ориентируешься в доме. Фуллметал, выведи детей на улицу.

Эд пожимает плечами. Всё ещё слишком остро ощущается, и ему нужно увидеть Эла здесь, живым и невредимым, чтобы почувствовать себя так, словно в его лёгких неправильно подключён автомагистральный нерв. Наверное, стоит выйти на улицу. Мустанг справится со всем, что может предложить ему дом, а Хэвок прикроет ему спину, и, честно говоря, даже присмотр за детьми не кажется такой уж плохой ценой за то, чтобы прямо сейчас почувствовать солнце на своём лице. — Ладно.

Раздаётся какой-то щёлкающий, чирикающий звук. Из двери, из которой вышли Хэвок и дети, высовывается орлиная голова размером с лошадь и поворачивается, чтобы посмотреть на них немигающими золотыми глазами. Он вопросительно наклоняет голову и снова издаёт щёлкающий чирикающий звук.

— О, он очнулся, — говорит Психо, направляясь к нему. — Я ударил его Сомниумом, когда мы услышали — всё это, — он машет рукой через плечо, — чтобы убедиться, что ничего не случится. Привет, дружище, — добавляет он, похлопывая существо по массивной шее. — Давай, иди. Смотри, там для тебя осталась большая кость, давай, разгрызи её.

— Ты прав. Мне действительно нужно выйти, — говорит Эд, ни к кому конкретно не обращаясь. Он вернётся и подумает о том, чтобы сделать в этой штуке световой люк или что-то в этом роде. Позаботится о том, чтобы туда поступал свежий воздух. Позже. Просто — позже. — Верно. Чёрт — подожди.

Он хлопает в ладоши и прижимает руку к стене. На штукатурке проступают грубые очертания трёх этажей и подвала. Возможно, с ними будет Психо, но на данный момент волшебники примерно так же надёжны и полезны, как молотки для мармелада. «Карта».

— Спасибо, — говорит Мустанг, подходя, чтобы осмотреть его. — Мы заберём тебя, когда всё будет готово.

— Идите, — говорит Психопат детям. — Это ненадолго. Может, хоть так вам не придётся убираться, а?

Им не нужно это громкое одобрение, чтобы с жаром сгрудиться вокруг Эда, как стайка мотыльков-подростков. Все здесь в опасной близости от того, чтобы получить урок о личном пространстве. Волосатый и Не-Близнец теперь его фавориты исключительно потому, что держатся от него подальше. — Пойдёмте, — коротко говорит Эд, разворачивается на каблуках и пробирается между близнецами к лестнице.

Он прихватит аналитическое оборудование по пути. Скорее всего, он сможет провести измерения как внутри дома, так и снаружи; в конце концов, мерцание было повсюду.

Примечания:

Мустанг: вау, это было больно. нам, наверное, стоит проработать этот момент. Фуллметал, выйди на улицу и понюхай цветок. сделай терапевтическое отжимание или что-то в этом роде

эд: а как насчет тебя

мустанг, взводящий курок: о, я тоже хожу к психотерапевту

Глава 26: антракт

Текст главы

— Итак, — шепчет Рой Хэвоку, пока они спускаются по главному коридору третьего этажа. Блэк идёт впереди и открывает двери первым; нет смысла рисковать своими людьми, когда это может сделать хозяин дома. Если их ждут ещё какие-нибудь милые сюрпризы, Блэк может принять их на себя. — Химера. Гиппогриф… Рой осторожно произносит иностранное слово.

— Здоровенный ублюдок, — соглашается Хэвок. — Съел пару килограммов говядины за пять секунд прямо у меня на глазах. С детьми, правда, всё было в порядке — они вели себя осторожно, не дразнили его и ничего такого. А когда мы услышали, как ты выстрелил, он, — Хэвок указывает на Блэка, перекидывая пистолет через плечо и направляя его в землю, — быстро прикончил его одним из своих фонарей на палке, и тот рухнул на землю, храпя.

Хэвок продолжает смотреть в конец коридора — они стоят по обе стороны от двери, в которую вошёл Блэк с палочкой наготове, лицом друг к другу, чтобы видеть, что происходит за спинами друг друга, — но на секунду его взгляд падает на Роя. «И... ты же знаешь, я не эксперт, но... он выглядел запертым, да, но не раненым».

Рой вздыхает. Есть много, много, много дел, которыми он предпочёл бы заняться, чем снова охотиться за кошмарами в каком-то убогом сыром коридоре вместе с Хэвоком — одного раза было достаточно; на его теле нет места для ещё одного проклятого ожога, а у Хэвока уже есть одно чудо, сотворённое с его позвоночником, — и, к сожалению, одним из таких дел является борьба с химерой. Эдвард стал экспертом — в истинно элриковской манере он совершенно не способен оставить в покое то, что и так достаточно хорошо, — и из-за этого регулярно получает лёгкие травмы. Рой даже не пытается его остановить, потому что гораздо лучше, чтобы эти дела расследовал Эдвард, а не кто-то менее сострадательный или менее способный.

И так он отдаёт приказ каждый раз. «Я попрошу Фуллметалла взглянуть на это».

— Верно. Хэвок жуёт незажжённую сигарету. — Честное слово, шеф?

“Почему бы и нет”.

«Когда Эд приблизится к этой штуке, он либо убьёт её, либо поедет на ней домой и поставит в гараже рядом со своим мотоциклом».

Рой обдумывает возможные варианты. «....Я не буду просить Фуллметал взглянуть на это».

— Да. Наверное, так будет лучше.

Блэк снова высовывает голову из комнаты. «Кажется, здесь всё чисто. Если только ты не против, что шторы кишат докси».

— Докси, — повторяет Рой.

— Как феи, — услужливо подсказывает Блэк. Он показывает руками маленький коробок. — Маленькие синие человечки. Вот такого размера. Злобные маленькие ублюдки — не подпускайте их близко, они кусаются, и от их яда у вас закружится голова.

— Маленькие... синие человечки, — медленно повторяет Хэвок. — Которые летают.

— О да, — весело соглашается Блэк. — Хочешь посмотреть?

Рой ненавидит это чёртово место. Он чувствует, как оно старит его.

Глава 27

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Солнце уже высоко в небе, когда они выходят на заросший двор перед домом. Эду это кажется совершенно странным, особенно когда он понимает, что они обедали меньше часа назад. Он выбирает сухой на вид участок травы у стены, кладёт на него рюкзак с оборудованием и садится рядом, скрестив ноги, чтобы снова надеть наручи. Ему хватило ума прихватить их с собой, когда он уходил, и теперь ему плевать, что из-за них он стал менее доступным. Всё, чёрт возьми, приближающееся к нему лучше взглянуть на него и подумать дважды.

«Что это?» — спрашивает мисс Рыжая, потому что дети снова решили окружить его, как будто он невиданное животное из зоопарка.

— Праздничные перчатки, — саркастически замечает Эд. — Как они выглядят?

Мисс Рыжая чешет нос. «Что-то вроде того, что надевает мой брат, чтобы потрогать драконов?»

— Драконы, — говорит Эд, а затем решает, что, чёрт возьми, он просто не поедет туда.

Умница-разумница не упускает возможности поделиться своими опасениями. «Что произошло наверху? Мы слышали только громкие — шумы».

«Взрывы», — говорит один из близнецов. «Мы слышали взрывы».

— Да, это был Мустанг, — недовольно говорит Эд. — Заботился об одном из твоих болотных духов. Или кем он там был, чёрт возьми. В любом случае, теперь он мёртв.

«Он взорвал его?» — говорит Не-Близнец. — Не слишком ли это для болотника?

Эд переводит на него взгляд. Ему говорили, что его глаза выглядят жутковато, когда он смотрит в пустоту — спасибо, Уинри, отличный комплимент для парня, — и он надеется, что сейчас это заметно. «Если ты скажешь мне, что это ещё одна ваша волшебная штучка, использующая радостные мысли, я взбунтуюсь».

Близнецы хихикают. «Ты сказал, что я одержим и это даёт мне телепатические способности», — говорит Волосатый, перехватывая инициативу в разговоре и резко поворачивая её влево, прежде чем Не-Близнец успевает выразить своё недоумение словами. «Это правда?

Эд пожимает плечами и в третий раз за сегодня начинает доставать из рюкзака измерительные приборы, разминая руки, чтобы немного растянуть наручи. «Не знаю».

«Ты не знаешь?»

— Это секретно.

«Секретно? Это моя чёртова голова!»

— И это секретная информация, — говорит ему Эд. — Поздравляю. Не у всех она есть. Если хочешь, мы можем поставить тебе на лоб маленькую печать «Совершенно секретно».

«Раньше это не было засекречено, — напряжённо говорит Умник, пока Волосатик что-то бормочет. — Ты сказал, что дверь болвана сказала, что есть пророчество, и то, что ты сказал о том, что у Волосатика был только один стражник и что он исчез, — это не могло быть засекречено, ты сказал это при всех».

— Конечно, было. Просто мне было всё равно, — говорит Эд, включая анализатор спектра и проверяя, подключён ли датчик электромагнитного поля. Ему уже в третий раз приходится раскладывать всё это дерьмо; на этот раз он получит чёртовы данные, иначе и быть не может.

«И теперь тебе не всё равно?»

“Ага”.

Умник и Рыжая обмениваются взглядами, которые он замечает краем глаза. «А что, если мы дадим тебе повод... снова не переживать?» — медленно произносит Рыжая.

Эд фыркает. О, это будет очень смешно. «Конечно, почему бы и нет. Предложи мне свою лучшую взятку».

«О, ты оцениваешь наши лучшие работы, да?» — весело говорит одна из близняшек. Эти двое действительно очень похожи на Панинью с её беззаботным отношением к жизни, с её «мои колени — артиллерийские орудия», с её «всё весело, пока не скучно». По крайней мере кто-то счастлив.

«Моя почасовая ставка за алхимические консультации составляет шестнадцать тысяч центов. Для сравнения: ежемесячная арендная плата за мою квартиру составляет девятнадцать тысяч, — говорит Эд, не отрываясь от считывателя электромагнитных полей. — Посчитай сам. У тебя, конечно, не такая валюта, но если ты хочешь что-то от меня получить, то лучше знай, что я не работаю за бесценок. Да, и помни, что ты в минусе, потому что уже должен мне».

«За что», Волосатые щёлкают.

«За то, что мы пошли навестить тебя вместо того, чтобы пойти в библиотеку, после того как они намеренно утаили информацию, — говорит Эд, поднимая взгляд и указывая ручкой на Волосатого. — И за то, что я спас твою жизнь. И её, и его, и их».

Он зажимает ручку в зубах и снова лезет в сумку, пока они разбираются с этим; конечно же, там есть запасной портативный радиоприёмник. Он включает его, настраивает на 91,5 на автопоиске — центральное вещание, погода и ежедневные новости — и с некоторым удовлетворением слышит, как из динамика доносится потрескивающая музыка. Приятно знать, что люди по эту сторону аномалии хотя бы пользуются радио. Волшебники, наверное, не пользуются, но, по крайней мере, остальное население, возможно, не такое уж безумное.

Магия, нарушающая работу электрооборудования. Это, конечно, не повлияло на его автоброню, но его нога чертовски хорошо защищена от электрических разрядов. У него была обычная изоляция на внутренних проводах и всё такое, но в текущей версии Уинри покрыл её чем-то, что сделало металлические поверхности матовыми и даже не пропускало статические разряды. (Он увлёкся электрической алхимией, когда переделывал проводку в доме Рокбеллов во время выздоровления Эла, и, возможно, сам слегка получил удар током. Уинри отшлёпала его, забрала ногу и заставила прыгать целый день и полтора, пока она бормотала жуткие угрозы и варила какой-то полимер, в который окунула его ногу. Теперь ему запрещено находиться в этом доме без носков, даже с этим чёртовым покрытием, просто потому, что он случайно задел металлическим пальцем ноги один раз -)

Дом пока что никак не повлиял на их оборудование. Похоже, он чертовски напичкан магическими штуками — вдобавок к тому, что он, вероятно, с ног до головы пропитан магией, которая питает и контролирует чёртову… систему безопасности при открытии дверей… и эта рация работает нормально, хотя она была выключена всё то время, что находилась внутри. Однако он точно видел, как Джонс и Арджент проверяли рации, и они бы что-нибудь сказали, если бы что-то просто взяло и сдохло.

Может быть, ему нужно прямое взаимодействие? Эд выплюнул ручку. «Эй, кто-нибудь, произнесите заклинание над этим», — говорит он вслух, поднимая рацию. Пора выяснить, какое затухание ему понадобится, если вообще понадобится.

— Конечно. Если ты расскажешь нам о пророчестве, — мило говорит мисс Рыжая.

Эду требуется целая секунда, чтобы вспомнить, о чём, чёрт возьми, идёт речь, но когда он вспоминает, то закатывает глаза. «Пфф. Это не стоит того, о чём ты меня просишь». Он просто проверит это на магических предметах, а потом попросит Психо или кого-то ещё сотворить несколько заклинаний. Сможет ли обычная клетка Фарадея блокировать всю магию, если окажется, что это, по сути, электромагнитный импульс? Но нет, это не нарушит работу магии в пределах экранированной зоны. Так ведь? Ему придётся это проверить.

Дети снова подозрительно притихли, и когда Эд поднимает взгляд, чтобы посмотреть на них, он видит, что Волосатик по-прежнему выглядит так, будто готов укусить, а Умница и Рыжая обмениваются многозначительными взглядами в духе «девушка замышляет». «Мы можем аппарировать, — говорит Умница, поворачиваясь к Эду, когда замечает его взгляд. — Мы можем доставить тебя куда нужно».

Эд бросает на неё серьёзно? взгляд. «Только вы двое можете сделать это по закону, и я уверен, что твои родители будут против того, чтобы ты сделала это ради меня».

«Мы бы не стали рассказывать им», — говорит мисс Рыжая с возмущением в голосе.

«Увезти несовершеннолетнего куда-то без ведома или разрешения его родителей — это похищение, — говорит Эд без тени удивления. — Какого чёрта я должен в это ввязываться, когда есть взрослые волшебники, которые могут меня куда угодно отправить? Попробуй ещё раз».

Умница-разумница закусывает губу, её взгляд становится пронзительным. «Знаешь… мы не обязаны помогать тебе читать эти газеты».

Это заставляет Эда сосредоточиться. Умник выглядит немного встревоженным, когда видит его ухмылку. «От взяток сразу к угрозам? Ты уверен, что хочешь зайти так далеко?»

Она прищуривается и вздёргивает подбородок. «Это ты посоветовал мне попробовать шантаж».

«Во-первых, это не шантаж, а вымогательство. Во-вторых, ты уверен, что хочешь попрактиковаться на мне?»

Ноздри Умницы слегка раздуваются. Она прищуривается и смотрит на Эда так, словно он ударил её дуэльной перчаткой и бросил её к её ногам. — Фред, — властно произносит она. — Джордж.

— Ну-ну-ну, мисс Грейнджер, — говорит один из близнецов.

— Ты правда просишь нас, старичков...

«— ввязаться в это ради тебя? В конце концов —

«...мы думали, тебе нравится мистер Элрик. Почему он даже не знает...»

«...наша репутация».

Умница-разумница вздёргивает подбородок чуть выше. «Первые два месяца семестра я не докладываю ни одному профессору о том, что вижу. Рон тоже не будет».

«Гермиона», восклицает Не близнец.

— Три месяца, — говорит Умник, не обращая на него внимания.

«Почему, староста Грейнджер», говорит один из близнецов.

«Это очень выгодное предложение».

— Но я думаю, ты знаешь...

«...нам понадобится немного больше».

Умник не сводит с Эда пристального взгляда, как будто тот выпил последнюю чашку кофе в комнате отдыха и не поставил новую. «Я просмотрю два ваших продукта и помогу с заклинаниями, чем смогу».

— Три, — тут же отвечает один из близнецов.

— Готово, — говорит Умник, и близнецы протягивают ему руки — противоположными сторонами, чтобы Умник мог пожать их обе одновременно.

«Ты согласился», — хором произносят близнецы и одинаково хищно ухмыляются Эду.

— Итак, мистер Элрик, — говорит один из них. Эд поднимает брови и задаётся вопросом, не об этом ли говорит Уинри, когда жалуется на их с Элом «одинаковые жуткие кукольные улыбки».

«Мы считаем, что нас не представили должным образом».

— Мы близнецы Уизли.

— Это Гред...

«...и он кузнец. Владельцы «Волшебного хрипа Уизли», мастера хаоса и непревзойденные решатели проблем. Мы рады приветствовать вас в нашем скромном кругу...»

«...и с нетерпением жду, куда это нас приведёт». Они оба кланяются в пояс, при этом демонстрируя впечатляющую отточенную координацию, даже сидя на земле.

Если говорить о представлениях, то это неплохое шоу, даже если половина слов ничего для него не значит. «Эд Элрик. Стальной алхимик», — говорит Эд, взмахивая рукой. «Профессиональный придурок. У меня тоже есть брат, но он ещё не приехал, так что тебе не повезло, ты получишь только меня».

«Одно удовольствие», — говорит один из близнецов.

“Просто прелесть”.

«Мы надеемся, что вы чувствуете то же самое».

— Потому что вы нам нравитесь, мистер Элрик.

«Вы нам нравитесь, и мы чувствуем с вами родство душ».

— Так давайте же спросим первыми...

«— что же вам нужно, мистер Элрик?»

Эд ещё больше поднимает брови и откидывается на спинку стула, обдумывая их слова. Умник внимательно наблюдает за ним, но, похоже, не собирается ничего добавлять, несмотря на очевидный тип личности А. Мисс Рыжая выглядит нетерпеливой, а Не Близняшка — полной фаталистического отвращения. Волосатый всё ещё сверлит Эда взглядом, который, возможно, должен его напугать, но на самом деле напоминает Эду о том, как Эл пытался приучить к туалету дикого котёнка.

Если не брать в расчёт пародию на близнецов, то это серьёзный вопрос. Чего он хочет?

Ну, для начала, чтобы тебя здесь, блин, не было. Или хотя бы здесь чтобы ты не был таким чертовски чокнутым. А если не получится, то на ужин будет хуо го. По-настоящему горячий душ. Поспать. Всё в пределах досягаемости и, что немаловажно, не разбросано и не перемешано где попало на любом этаже.

Так что, по сути, одуванчики ничего ему не дадут, но, наверное, лучше думать о более практичных и насущных вещах. Для чего он может их использовать и всё такое.

Ну, ему нужно, чтобы Волосатик присмотрел за его задницей, чтобы Эд мог спокойно проводить свои измерения без телепатического наблюдения. Сформулировать это так, чтобы не вызвать подозрений, будет непросто, а фраза «ты, Волосатик, иди туда и не смотри, что мы делаем» наверняка будет воспринята так же, как и «вы все, идите туда и играйте в догонялки, или напивайтесь, или занимайтесь чем там ещё занимаются подростки, и не смотрите, что я делаю».

Чувак, если бы хоть один из этой команды не был чёртовой утечкой информации, то у Эда была бы команда юных ассистентов-исследователей... которые не умеют читать на аместрисанском. Или писать на нём. Вероятно, им нельзя доверить даже точное считывание показаний со всего оборудования.

Не обращай внимания, черт возьми.

Может быть, они могут остаться здесь, пока он собирает данные? Вряд ли террористы умеют читать на аместрисанском лучше, чем дети. Хотя им, возможно, и не нужно уметь читать, чтобы распознать оборудование и догадаться, что пытается сделать Эд; в конце концов, Умник узнал вольтметр. Лучше не рисковать.

Он даже не может отправить их за покупками, чтобы они купили ему что-нибудь перекусить. Ну, может, он может отправить кого-то из близнецов. Телепортироваться туда и обратно, наверное, достаточно безопасно, чтобы рискнуть и отправиться в путь. Хотя, когда они вышли, чтобы поехать на метро, казалось, что деньги есть только у Умницы. И чёрт возьми, да, всё разделено: из этих детей из секты только Умница знала, что она делает, и точка. Может, он может отправить её за перекусом.

Только вот они, скорее всего, уже помечены как известные сообщники Волосатого, которого государство только что пыталось убить. Да, они не покинут этот двор.

Так что они все застряли здесь, не в силах сделать для Эда хоть что-то, что Эд хотя бы отдалённо мог бы от них потребовать. Когда Учительница хотела, чтобы он и Эл были достаточно близко, чтобы присматривать за ней, но при этом не мешать, она либо поручала им работу по дому, либо отправляла на тренировку, но он не собирается давать им работу по дому и сильно сомневается, что эти слабаки смогут пробежать несколько кругов или целый час ходить только на руках.

По супер-пупер напряжённым выражениям лиц Умника и Волосатика понятно, что они тоже не оставят его в покое, когда вернутся. Чёрт, может, Эд просто спихнет их на Мустафа и скажет ему назвать цену. Этот парень умеет выжимать из подростков пользу. Например, заставляет их переводить газеты. В любом случае, это половина дурацкой работы Эда — заманивать людей в коварные сети «Мустанга» с помощью взаимных услуг, чтобы он мог обманывать «Аместрис» одно рукопожатие за другим.

И если Эд отдаст этот букет младенцев Мустангу, тот сразу же сделает из них заложников, чтобы шантажировать их родителей или что-то в этом роде. Если они подойдут к нему с невинным видом и спросят, чего он хочет, он обдерёт их как липку. Чувак, эти дети должны научиться не бросаться к первому встречному идиоту, который выглядит так, будто что-то знает, и не показывать, что они ничего не знают. Не все такие милые, как Эд и Мустанг.

Эд тяжело вздыхает. Он не может поверить, что делает это. — Во-первых. Когда у меня есть что-то, что тебе нужно, ты, чёрт возьми, не просишь меня назвать цену. Особенно если ты меня не знаешь и не знаешь, каковы мои цели. Есть более эффективные способы узнать, о чём я могу попросить. Открытые предложения выставляют тебя отчаявшимся и говорят мне , что ты не провёл исследование. Она сделала всё правильно, — Эд указывает на Умницу, — она воспользовалась работой по переводу, которую, как она точно знает, мы хотим, и извлекла из этого выгоду. Она допустила ошибку, так быстро и очевидно перейдя от предложения к угрозе. Это очень рискованный шаг, потому что, когда ты показываешь что-то, а потом убираешь это, люди злятся, а угрозы — это то, чем ты загоняешь себя в угол».

Напряжённый взгляд теперь больше похож на растерянный. Немного странно оказаться по другую сторону баррикад, потому что обычно Мустанг разглагольствует о подобном дерьме после того, как Эд уходит и позорит всех манипуляторов на свете, или что-то в этом роде, и он живёт в отрицании того, что это может повториться. Немного менее странно думать об этом как о противоположности лекциям Эла о том, как научиться вести переговоры, и о том, слышал ли ты об этом явлении под названием «такт», брат.

К тому же, раз уж он начал, то может и закончить. «Если ты кому-то угрожаешь, то уже не можешь взять свои слова обратно. Ты должен быть на сто процентов готов к тому, как я могу отреагировать на угрозу, и ты должен быть на сто процентов готов выполнить свою угрозу, если твои требования не будут выполнены. Если ты не выполнишь свою угрозу, то мгновенно потеряешь всякое доверие, и — бац! — над тобой будут смеяться, никто больше не будет воспринимать тебя всерьёз».

Он склоняет голову набок и больше не улыбается. «Итак. Вы предложили мне угощение, а потом забрали его и стали мне угрожать. Как я должен на это отреагировать?»

Умник выглядит озадаченным, но близнецы начинают хлопать в ладоши, снова выглядя довольными и слишком похожими на пару долговязых рыжих Паниньяс, что не сулит Эду ничего хорошего. «Это было великолепно. А ещё будет?» — серьёзно спрашивает один из них.

«Что ты бы сделал?» — с интересом спрашивает другой. «Тебе бы не сошло с рук наложить на нас заклятие — это выглядело бы плохо, не так ли? Офицер вроде тебя связался бы с какими-то бедными детишками? А если бы ты на нас донёс, нас бы просто отругали...»

«...которые мы получаем каждый день. Что самое худшее ты можешь сделать?»

Эд чувствует, как от этих слов у него снова лезут на лоб брови. «Мой самый худший?» Боже. Эти дети действительно просто младенцы. «Что ж, будь я настоящим засранцем, я бы просто сдал вас всех Мустангу».

Мисс рыжая фыркает. “Это выглядело бы еще хуже для него для Хекс нас”, — говорит она уверенно. “Он должен быть хозяином всех вас. И мы даже не сделали ничего плохого. Мы просто задаем вопросы. Ему бы тоже не сошло с рук причинить нам боль ”.

Эд смеётся в голос, прежде чем успевает остановиться. «О, он не собирается причинять тебе вред, — говорит он. — Он политик. Зачем ему портить тебя, если он может извлечь из тебя больше пользы?»

— Политик? — прищурившись, говорит Умник. — Военный?

Эд машет рукой. «В Аместрисе то же самое. Дело в том, что там, где я плох, он ещё хуже. Я говорю прямо. С ним ты даже не поймёшь, что тебя обвели вокруг пальца. Он заставит тебя подписать отказ от своей жизни и уйти всё ещё в долгу перед ним. И есть люди намного чертовски хуже его, так что, если вы начнёте свою «ловлю на живца», расхаживая тут во всей своей красе и угрожая незнакомцам, ваши задницы будут использовать как кухонные тряпки».

«Ого, хуже чем он? После всего этого?» — саркастически говорит Волосатый. — «Кто может быть хуже, Сатана?»

Эд хмурится. «Кто?»

Не-Близнец тоже хмурится, глядя на Волосатого. «Твой большой рыжий парень? Тот, что под землёй?»

— Нет, это когти Санты, — поправляет мисс Рыжая. — У Сатаны рога.

Когти? Рога? «О чём ты, чёрт возьми, говоришь?» — спрашивает Эд.

Умница выглядит так, будто хочет закрыть лицо руками и немного покричать. «Мы говорим о том, что Волосатик в опасности и что все что-то от него скрывают, — многозначительно говорит она. — Скрывают то, что может подвергнуть его опасности. В том числе и ты. Хочешь, чтобы я пригрозила тебе ещё сильнее? Скажи мне, почему мы не должны пойти к Мустангу и рассказать ему, что ты предлагала продать нам свою секретную информацию, всё, что мы хотели знать. Это будет наш аргумент против вашего, и все мы будем клясться, что это сделали вы.

Эд начинает смеяться, ничего не может с собой поделать. «О боже, пожалуйста, можно мы это сделаем? Боже, я бы заплатил за это. О боже мой». Он бы вставил эту запись в рамку: имя: ЭД ЭЛРИК, обвинение: ВЫСОКАЯ ТАЙНА, основание: ПРОДАЛ СЕКРЕТЫ ВОЛШЕБНИКАМ (ЗА НИЗКУЮ ЦЕНУ). « Хорошая интуиция, раз ты продолжаешь искать рычаги давления», — говорит он Умнику; ему нужен был этот смех. «Однако в такой ситуации тебе лучше отложить разговор, чтобы ты мог изучить свою цель и вернуться с готовым планом. Да, и убедись, что у тебя есть возможность проверить свои источники. Что мешает мне надавить на тебя, чтобы ты сделал мне одолжение, придумать какую-нибудь чушь и сказать тебе, что это пророчество? Никогда не доверяй информации, полученной только из одного источника».

Теперь Умница смотрит на него так, будто хочет задушить его его же косой. Такой взгляд Эд часто видит на лицах людей. «Может, нам всё-таки стоит пойти к мистеру Мустангу, сказать ему, что ты рассказал нам о пророчестве, и посмотреть, как он отреагирует», — говорит она. «Ты не сможешь это опровергнуть. Если он попросит нас рассказать, в чём дело, мы просто замкнёмся и скажем, что боимся твоего возмездия — ты же знаешь, это правдоподобно. Если мы скажем это на собрании перед всеми, я уверен, это создаст ситуацию, которой ты скорее избежишь».

«Конечно, это может сработать, — допускает Эд. — Если бы Мустанг не был Мустангом». И если бы секретная информация не была просто предлогом для того, чтобы не ставить под угрозу безопасность операции «Террористическое радио четырёх глаз» здесь. «Ты не знаешь, как он работает. Кстати, тебе нужно провести ещё одно расследование, если ты хочешь избавить себя от лишних проблем в будущем. Если ты хочешь поднять шумиху, ты должен быть на самом деле уверен в том, как это воспримут. А ещё это милый гамбит. «Расскажи нам что-нибудь, или мы скажем, что ты нам что-то рассказал»? Это что-то новенькое.

— Это создаст тебе проблемы, — холодно говорит Умник. — Думбелл не обрадуется, когда узнает, что ты готов продать секреты ордена за хорошую цену.

Эд пфф снова. «Какое мне дело до того, что он рад?»

«Но твоему офицеру придётся с этим разбираться», — разумно замечает один из близнецов. «Ты уверен, что это будет воспринято нормально?»

Эд закатывает глаза. «Единственное, что волнует Мустанга, — это повышение и укладка волос. Он не станет переживать из-за того, что какой-то иностранный школьный учитель считает, будто он нарушает правила».

У Не-Близнеца отвисает челюсть. «Какая-то школьная учительница?»

— Дамблдор — самый могущественный волшебник в Великобритании, — серьёзно говорит Умник. — Даже Волдеморт его боится. Благодаря ему мы до сих пор не живём под властью Пожирателей смерти. Каждый раз, когда Волдеморт нападал на министерство, Дамблдор его сдерживал. Единственная причина, по которой его не назначили министром после войны, — это то, что он отказался. Он не какой-то там учитель.

Она выглядит очень серьёзной и очень серьёзно относится к идее о том, что Биарди — её суперзвезда-волшебник, поэтому Эд решает пойти ей навстречу. «Послушайте, никто из вас даже не знает, где, чёрт возьми, находится Аместрис, так что я понимаю, что для вас, ребята, Биарди — это что-то особенное. Чёрт, да он, наверное, и есть что-то особенное». Но, к несчастью для меня, я видел, как Мустанг работал почти, чёрт возьми, десять лет, и, поверьте мне, он бы станцевал Бородатый, как дебютантка на выпускном. Наверное, ещё и поблагодарил бы за это. Он, чёрт возьми, неприкасаемый. Этот ублюдок устроил переворот и выжил. Чёрт, он устроил переворот и победил.”

Не близнец хмурится. — Что?

«Это когда ты силой захватываешь власть в стране», — говорит Умник, снова поглядывая на Эда с некоторой настороженностью.

— Он пытался захватить власть правительство? — Не Близнец требует. — Как это делает Волан-де-Морт?

«Он не пытался», говорит Эд, слегка обиженный за Мустафу; может, он и ублюдок, но сравнивать его с каким-нибудь маньяком вроде лорда Букатини и его репутацией «В этом кадре мы принимаем тактические решения, основываясь на пророчествах» просто неловко. «Он сделал это».

“Но он же не лидер вашей страны, не так ли?” Говорит Умник, снова прищурив глаза.

«Нет, — признаёт Эд, не утруждая себя добавлением пока что. «Он был слишком травмирован. И у него были другие дела». Например, нужно было сдвинуть с мёртвой точки реконструкцию Ишвала и стать достаточно влиятельным, чтобы заставить любого из старых мудаков дважды подумать, прежде чем пытаться что-то затормозить.

Затем Эд снова широко улыбается, потому что Грамман — эксцентричный старик, но он порядочный человек, и назначить его в Центральный офис было довольно забавной шуткой со стороны Мустанга. «Поэтому он назначил руководителем дедушку своего лучшего друга».

— Это кумовство, — говорит Умник, и в его голосе слышится ужас.

«Это здравый смысл, — говорит ей Эд. — Он был самым высокопоставленным генералом во фракции Мустанга и достаточно старомодным, чтобы угодить тем ублюдкам из истеблишмента, которые всё ещё держались за власть. Он не чёртов психопат, как некоторые другие, и он не будет отдавать приказы о подавлении, массовых казнях или откровенном геноциде, что, скажу я тебе, большой шаг вперёд по сравнению с предыдущим парнем».

Он также не кровожадный гомункул, но это скорее бонус, учитывая, на что способны обычные люди, оказавшиеся у власти. «Так что нет, Мустанг не причинит тебе вреда. Скорее всего, он будет использовать тебя, чтобы надавить на твоих родителей, потому что ты мало что можешь предложить».

Все выглядят немного шокированными. «У некоторых из нас нет родителей», — говорит Волосатик, сверля Эда взглядом.

«Да, и это ставит тебя в довольно дерьмовое положение, — откровенно говорит ему Эд. — Сейчас с политической точки зрения ты наиболее полезен для нас. Твоё правительство пытается тебя убить, и это делает тебя обузой для всей этой операции линчевателей, а парень, которому, кажется, не всё равно, жив ты или мёртв, тоже находится в розыске. Если мы избавимся от вас обоих, это снизит риск для всей группы и решит множество проблем. Кто-то решил приставить к тебе только одного охранника. Кто-то хочет отделить тебя от всех остальных и отправить обратно туда, где произошло нападение. Скажи мне, кто этот кто-то. В этом ордене нет никого, кто мог бы выступить в твою защиту и при этом обладал бы хоть каким-то влиянием, и, думаю, из-за того, что Берди такая рок-звезда, никто даже не думает подвергать сомнению всё, что он делает.”

На этот раз в их взглядах читается откровенное изумление. Эд догадывается, что до сих пор никто не объяснял им ситуацию в таком ключе. «Он нас раскусил», — яростно говорит Не Близнец через секунду, но даже он выглядит потрясённым.

— Ну, хоть что-то, — позволяет себе улыбнуться Эд. — Если кто-то попытается увести его куда-то подальше от вас и поставить ещё одного охранника, который так же удобно исчезнет, вы все будете тянуть время, пока один из вас не сбежит и не приведёт кого-то из нас. — Он пристально смотрит на остальных детей, одного за другим, затем наклоняется и пристально смотрит на Волосатика. — А пока — оставайтесь со своими друзьями. Не уходите никуда одни. Особенно вы двое, — говорит он, указывая на себя и мисс Рыжую. «Если вы понимаете, что отстали от группы, возвращайтесь к ней как можно скорее».

«Может быть, это было что-то вроде… приманки», — нерешительно говорит один из близнецов. Он ведёт себя более сдержанно, чем обычно. «Может быть, поэтому у двери с болваном был Волосатик без дополнительной охраны. Может быть, он пытался выманить пожирателей смерти, чтобы избавиться от них».

«Тогда должна была появиться штурмовая группа, которая ворвалась бы сюда, как только появились эти чёртовы демоны, — прямо говорит Эд. — А не пара гражданских, которые выследили нас сорок минут спустя и устроили истерику из-за того, что мы чуть не погибли. Тебе это не показалось хорошо продуманной ловушкой?»

По их лицам видно, что это не так. «Ты нам так ничего и не рассказал, — напряжённо говорит Волосатый, явно всё ещё убеждённый, что Эд не на его стороне или что-то в этом роде. — Не думай, что мы не заметили».

«Да, потому что ты не сделал так, чтобы это того стоило, — терпеливо говорит Эд. Не то чтобы онимоглисделать так, чтобы это стоило того, чтобы скомпрометировать операционную безопасность, но им и не нужно это знать. И прости, я только чтодал тебе кучу советов о том, как не подставить свою задницу, когда ты бегаешь и пытаешься раскопать то, что люди не хотят, чтобы ты знал. Насколько я понимаю, это только увеличивает твой долг перед колонкой».

«Нам нужно знать, что происходит. Волосатому нужно знать. Волдеморт пытается убить его, — тихо и настойчиво говорит Умник. — А ты только что сказал — эта дурацкая дверь...»

Она замолкает, и её лицо искажается. Ужасно осознавать, что люди, которых ты считал союзниками, на самом деле таковыми не являются. Или что они просто некомпетентны, что, пожалуй, ещё более удручающе.

«Есть веские причины, по которым никто тебе ничего не рассказывает, — допускает Эд, решив не упоминать, что одна из этих причин заключается в том, что они учатся в старшей школе. — Но это может измениться довольно скоро. Мы работаем над этим».

Он мысленно прокручивает в голове все, что сказал, просто чтобы проверить, не прозвучало ли что-то, что можно использовать против него, но Мустанг — коварный политик, ублюдок это не секрет, и лорд Волюметри не стал бы беспокоиться из-за его политических интриг: как и сказал Мустанг, у них здесь практически ничего нет, никаких связей, ничего, на что можно было бы положиться, кроме того, что они привезли с собой. И на самом деле Хэйри не видел, как Мустанг что-то взрывал.

«Просто скажи мне. Одно слово», — говорит Волосатик, стиснув зубы. «У меня есть телепатическая связь с Волдемортом?»

Эд пожимает плечами. «Не знаю. Попробуй и узнаешь».

Волосатый смотрит на него. «Попробуй и увидишь?»

— Да. То есть если ты это сделаешь, то будешь знать, о чём он думает, верно? Или что он видит, или что-то в этом роде? Попробуй, ну не знаю, настроиться на его волну или что-то в этом роде.

«Его канал», Хэйри повторяет, и теперь у него такой вид, будто он хочет задушить Эда за косичку, как только Умница закончит со своим ходом.

— Радио «Вольдеморт», — весело предлагает один из близнецов. — Есть добровольцы, которые покрутят ручку Хаззы?

«Джордж!» Не близнец, — пищит он.

«О конечно. И я скручу твою прямо сейчас, раз ты так об этом просишь», — рычит мисс Рыжая, доставая палку из кармана свитера и направляя её на близнецов.

— Ого, джин-джин, давай не будем увлекаться, — говорит близнец, отступая в сторону и поднимая ладони, как раз в тот момент, когда открывается входная дверь и появляется Хэвок.

— Слава богу, — говорит Эд. — Вы там закончили?

— Всё чисто, — соглашается Хэвок, оглядывая их и медленно поднимая бровь, глядя на мисс Рыжую и близнецов, застывших в напряжённых позах. — Вы, детишки, тут развлекаетесь?

— Много, — цедит Волосатый сквозь зубы.

— Отлично, — говорит Хэвок, с сомнением глядя на него. — Всё в порядке, босс?

Эд саркастически отдаёт честь рацией. «Денди».

— Тогда мы попробуем разобраться с этими документами. Хэвок снова оглядывает детей. — Кто пойдёт со мной наверх, чтобы помочь с переводом?

— Все они, — однозначно отвечает Эд. — Давай. Проваливай. У меня работа.

Примечания:

Эд: теперь, когда я уже не подросток, мне доставляет огромное удовольствие называть малышами всех, кто младше меня хотя бы на неделю

Джинни и Гермиона: о боже... он... он сукин сын. он огромный гребаный сукин сын

Эд: это для тебя Господь Бог — сукин сын, ДЕТКИ

а ещё: мой кошмарный начальник, подвергающий детей опасности, ещё хуже, чем твой кошмарный начальник, подвергающий детей опасности! ну и ну!

Глава 28

Примечания:

Всем учёным: ЗАРАНЕЕ ПРИНОШУ ИЗВИНЕНИЯ. По сути, я беру вики-страницы, вставляю их в свою дипломную работу по ерунде, а затем выплевываю результаты

Текст главы

Никого из детей это не радует, поэтому Эд отползает назад, хлопает в ладоши и прижимает одну руку к земле. От треска разряда они отползают ещё дальше, а Эд взбирается на земляной ком и встаёт, когда тот достигает высоты его пояса. «Давайте, уходите, — приказывает он, глядя на них сверху вниз. Это доставляет ему такое удовольствие, что он жалеет, что не сделал земляной ком выше. — Урок окончен».

«Разве ты не хотел, чтобы мы наложили заклинание на твоё радио?» — весело спрашивает один из близнецов, который быстрее всех оправился от толчков.

Предложение действительно кажется искренним, но Эд знает, что не стоит принимать то, что кажется халявой, особенно после разговора, в ходе которого он, по сути, дал им инструкцию по мошенничеству. «Может, позже. Сначала мне нужно кое-что сделать», — говорит он, отмахиваясь. «Иди помоги с бумагами. И ты ещё не предоставил мне отчёт обо всех людях, которых ты помнишь с момента воскрешения», — добавляет он, указывая на Волосатого. «Я хочу, чтобы к ужину этого дня он был у Хьюза в руках. Если, конечно, ты хочешь, чтобы твою сучку Мал-боя повесили сушиться.

Хэйр замолкает на полуслове, и на его лице появляется решительное выражение, как в тот раз, когда дикий котёнок Эла пытался достать кусочки курицы из перфорированного мячика, который Эл для него сделал. «Хорошо», — коротко отвечает он и, развернувшись на каблуках, проходит мимо Хэвока в дом.

Хэвок удивлённо смотрит на Эда, а остальные дети переглядываются и следуют за Волосатиком, но Эд и его отмахивается. «Я буду здесь. Больше никаких отвлекающих факторов. Пришло время науки».

«Это что, наука? Весь дом снова затрясётся от науки?» — настороженно спрашивает Хэвок.

«Неа. Это наука о том, как сидеть и смотреть на множество цифр».

— Ого, — решает Хэвок. — Ты точно не хочешь сделать это в помещении?

«Неа. Если я случайно открою червоточину или аннулирую всё их дерьмо, то, наверное, мне лучше быть снаружи».

— Ага, — осторожно произносит Хэвок. — И какова вероятность того, что это выглядит именно так?

— Не знаю. Меньше… больше нуля, но меньше пятидесяти процентов.

— Мне не нравятся эти цифры, босс.

— Вот почему тебе не стоит играть в азартные игры, — говорит ему Эд, указывая на рацию. — Приходи за мной, если они телепортируются обратно вместе с Элом, хорошо?

— Ага, — соглашается Хэвок, скорее забавляясь, чем смиряясь, и направляется за детьми. Должно быть, Мустанг ещё не рассказал ему, что они снова по уши увязли в свежем навозе из Обетованного дня. Эд качает головой и спрыгивает со своего нового импровизированного лабораторного стола.

Он достаёт блокнот и раскладывает оборудование. Его экспериментальная установка, по сути, уже готова благодаря его чёртовым попыткам сделать именно это в течение всего дня, так что он может просто пойти в угол двора, где край одного дома примыкает к краю другого, прямо туда, где мерцает, и сразу приступить к делу.

Тридцать минут спустя он задаётся вопросом, во что же, чёрт возьми, он ввязался. Это электромагнитное излучение, и с помощью широкополосного зонда оно проявляется в виде широкого спектра волн с частотой от 15 до 300 ТГц, что относит его к ультрафиолетовому, видимому и инфракрасному излучению. Только оно не делает ничего из того, что должно делать это дерьмо.

Температура стены дома заметно ниже, чем температура его руки, но когда он с помощью алхимии создаёт пирометр и считывает показания в инфракрасном диапазоне, они оказываются значительно выше, чем на термометре, который Эд наугад превращает в ртутный с помощью трансмутации. Дом также не излучает видимый свет, который мог бы видеть Эд, поэтому он хмурится, создаёт дерьмовый маленький спектрометр, хлопает в ладоши, чтобы появился маленький грязный купол, и считывает показания под ним, прижав спектрометр к стене. Ни фонового света, ни свечения, ни света вообще — и всё же, чёрт возьми, то же самое.

Он сразу же приходит к выводу, что это чушь. В полной темноте датчик показывает, что он улавливает свет, но свет — это свет, и какая бы магия ни использовалась, она не ведёт себя как свет. Это невозможно, потому что вся причина, по которой свет является «светом», заключается в амплитуде его волн и частоте. Это определение типа энергии. Так энергия работает.

Очевидный ответ — неисправное оборудование, но все другие показания тоже неверны. Может быть, оно было повреждено, когда его переносили через аномалию? Но нет, спектрометр он сделал только что, и он практически точная копия тех, с которыми Эд пару раз работал в государственных лабораториях. Ничего не замыкает, как и ожидал Умник. Может быть, аместризское оборудование принципиально отличается от того, что есть здесь? То, что они с Элом создали, не имеет специальной защиты. Если бы происходили электромагнитные импульсы, это устройство закоротило бысь. Может быть, это происходит только тогда, когда на него напрямую воздействует магия?

Слишком много переменных. Эд встаёт и записывает данные об окружающей среде на тротуаре. Показания там заметно отличаются от тех, что были даже во дворе, в паре метров от дома. Он записывает в блокнот базовую электрическую схему, отрывает кусок металла от нарукавной повязки, чтобы сделать два полюса, устанавливает их на лабораторном столе и активирует устройство. Вольтметр показывает почти идеальное значение. Эд ввёл в схему два вольта, и именно такое значение он и получил. Следующий — базовый световой массив; то же самое. Насколько ему известно, не существует массива для создания радиоволн, но это не значит, что его не может быть. Он мог бы просто создать антенну, но он не совсем понимает, как модулировать радиооборудование для получения одной конкретной частоты для тестирования, когда он может просто создать массив с нужным ему значением.

После пятнадцати минут возни ему удаётся собрать что-то работающее: он выводит из строя электрическую цепь и заставляет ток циркулировать по кругу, создавая радиоволны ровно в 12 герц. Радиометр показывает то же самое, отклонение менее 0,03. Тепловой датчик с показателем 300 К доказывает, что его паршивый маленький термометр работает отлично, то же самое можно сказать и о пирометре. Предварительный вывод: оборудование работает нормально, просто магия вызывает какие-то сбои.

Эд щурится, глядя на мерцание по краям здания. Это не выглядит как свет — то, что Эд его видит, не значит, что он на самом деле находится в видимом спектре, хотя, учитывая, что он может его видеть, возникает вопрос, не дали ли ему Врата дополнительные палочки и колбочки в глазах или не повлияли ли они на обработку зрительной информации в его мозге. Есть ли вообще способ это проверить? Что ещё важнее, действует ли что-то из этого в рамках того, что люди до сих пор с любовью называли законами физики? Если волна x имеет частоту f и амплитуду λ , то она ведёт себя так же, как волны с f и λ , верно? Если утка крякает, значит, она крякает, да? Нужно ли ему более чувствительное оборудование? Может быть, вся эта магия на самом деле просто регистрируется как ложные срабатывания приборов? Неужели он только что лицом к лицу столкнулся с явлением, которое дестабилизирует многие физические теоремы, настолько глубоко укоренившиеся, что стали законами? Являются ли законы физики просто другими по эту сторону аномалии? Чёрт, он надеется, что нет. У него нет на это времени. Если он не закончит это в течение двух недель, Мустанг разозлится настолько, что действительно выполнит свою угрозу и отправит его в ту волшебную школу.

Данные, которые он получает, согласуются друг с другом. Помехи, сбои в работе оборудования или ошибки пользователя могут привести к отклонениям. И технически массив для нейтрализации магии, скорее всего, всё равно будет работать. Если он присвоит значениям энергии диапазон, который он получает, то есть волны с приблизительной частотой от 15 ТГц до 300, то он должен получить массив, который поглотит всё это. Теоретически.

Эд потирает лоб. Радиохимия не входит в число его основных специализаций, как и ядерная химия в целом. Слава богу, он ответил на то гневное письмо от девушки из Центрального университета много месяцев назад, и это привело к... ну, сначала это привело к жаркому спору в длинном письме, но они переписывались по поводу проблемы расщепления атома достаточно долго, чтобы Эд собрал некоторую информацию и прочитал достаточно подробностей о химии, чтобы понимать, что он здесь делает. Когда он вернётся, ему придётся отправить ей шоколад или что-то в этом роде. (И, наверное, стоит запомнить её имя, хотя на данный момент, если они перестанут обращаться друг к другу как офицер придурок/ублюдок/третьесортный/СУКА , она, скорее всего, подумает, что у него случился инсульт или что-то в этом роде.)

Пора провести ещё миллиард измерений, потому что, по крайней мере, так он сможет определить, насколько стабильно он получает одни и те же ложные результаты.

Ближе к полудню его веки начинают тяжелеть. Что ж, он действительно сегодня изрядно похимичил, и хотя он привык справляться с выбросами адреналина и нервным упадком после них, это не значит, что они не сказываются на нём. Частота таких инцидентов, похоже, обратно пропорциональна их серьёзности; за последние пару лет у него было гораздо меньше таких проблем, но, похоже, каждый эпизод пытается компенсировать это, становясь всё более тяжёлым.

Он по-прежнему чувствует себя паршиво, до глубины души паршиво, и дело вовсе не в том, что исследование не даёт тех результатов, которых он хочет. Он выпрямляет ноги и на минуту прижимается лбом к коленям, вытягиваясь и расслабляясь и положив руки на пряжки ботинок. Он очень хочет, чтобы Эл был здесь.

Чёрт, он стареет.

Чтобы избавиться от сонливости, нужно встать и попрыгать, может быть, даже отжаться несколько раз, ведь он не тренировался сегодня утром. Но при одной мысли о том, чтобы заставить себя подняться на ноги, всё его тело жалобно вздрагивает. Ему хочется дать себе пощёчину, но даже его предательские руки — старая верная левая и блудная правая — похоже, подали заявление об увольнении и сбежали, пока он не видел. Его коса, которая до этого держалась за рубашку, сползает с плеча, словно пытаясь последовать за ним и опуститься на землю.

Может быть, ему стоит немного вздремнуть здесь.

Эд обдумывает это, фыркает и вытягивается во весь рост, раз уж он всё равно здесь. Это немного облегчает ноющую боль в его автопорте, и он в итоге выполняет полный комплекс упражнений для ног, чтобы взбодриться, а затем снова собирает всё оборудование в рюкзак и растворяет свой импровизированный лабораторный стол в земле. Он взваливает рюкзак на плечо и поворачивается к стене дома, размышляя, затем ставит ногу на подоконник и запрыгивает наверх.

Поднявшись на один этаж, он ругается, спрыгивает вниз и хлопает в ладоши, чтобы на каменной ступеньке у входа появилась надпись «Я на крыше», похожая на приветственный коврик наоборот. Если Хэвок или кто-то другой выйдет на улицу, чтобы его найти, и обнаружит, что он исчез, это будет настоящий карнавал. Затем он снова начинает карабкаться наверх. Это было несложно: к тому времени, как он добрался до крыши, он мог бы поклясться, что наличники на окнах стали шире и глубже, чтобы ему было удобнее цепляться, что на самом деле возможно, учитывая, что у этого места может быть мозг, чёрт возьми.

Он взбирается на крышу, испытывая смутное чувство, будто он одновременно и вторгается в чужое пространство, и вторгается в него сам. Поэтому он неуверенно бормочет: «Спасибо, наверное».

Затем он добавляет: «Если ты, чёрт возьми, снова попытаешься использовать это дурацкое искусство, чтение мыслей, показывание кошмаров, я с тебя шкуру спущу, как с яйца всмятку. А то, что останется, отдам Мустангу. В спичечном коробке. Понял меня?»

Ответа нет, и это, пожалуй, лучший ответ, на который он мог надеяться. Он ставит рюкзак на землю и оглядывается в поисках подходящего места. Здесь всё ещё валяется птичий помёт, поэтому он морщится, хлопает в ладоши и перекладывает черепицу, подгоняя сланцевые блоки друг к другу и плотно прижимая их к балкам крыши и слою рубероида. Здесь тепло от отражённого от стен жара, и это хорошо, учитывая, что Эд оставил куртку внутри. Он подтаскивает рюкзак к одной из дымовых труб, садится и начинает изучать его свойства, напоминающие подушку.

Глава 29: Перерыв

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

«Что за придурок», говорит Рон.

Они все столпились в туалете на втором этаже. Гермиона потянула Джинни за свитер, и Джинни весело объявила Хаосу: «Перерыв на туалет! Элрик сказал, что никто из нас не может никуда ходить один!» — и тут же затащила Гарри и Рона за собой. Фред и Джордж довольно дружелюбно последовали за ними, и теперь они все толпятся здесь, вокруг унитаза, треснувшей ванны на ножках и раковины. — Не ревнуй, — говорит Джинни Рону, потому что, честно говоря, ей уже надоело, как он дуется и пыхтит. — Элрик — придурок, но он не хуже любого из вас.

Рон густо краснеет и запинается. «О, точно, парень хорош, когда ты хочешь — поцеловать его!»

Джинни взмахивает волосами и говорит самым высокомерным и раздражающим тоном. « Ну и что? Когда мужчина с определённым телосложением, в кожаных брюках, не говоря уже о сапогах до колен, уничтожает дементора ради леди — »

«Он не стал разрушать его ради тебя!»

«Не обращай внимания. Нам нужно поговорить с Мундунгусом», — говорит Гермиона тем пугающим голосом, который говорит: «Через неделю выпускные экзамены, а мне ещё получебника учить», и который, вероятно, помог ей стать старостой. «Почему он ушёл именно тогда, прямо перед появлением дементоров? Кто назначил его дежурным в тот день? Это был Дамблдор?»

— Я слышал, как Дагг говорил что-то о сделке с котлом, — делится Фред. — Он сказал, что ненадолго отлучится, что всё это время было очень тихо и что его никто не хватится.

«Ты же не думаешь всерьёз, что это сделал Дамблдор, — недоверчиво говорит Рон. — Не специально, не в качестве подставы. Не Дамблдор».

Рот Гермионы сжимается в тонкую линию. “Элрик был прав, что это слишком большое совпадение. По крайней мере, мы должны выяснить, что произошло что, если кто-то знал, что Наземникус наблюдал за Гарри в тот день, и заплатил кому-то, чтобы тот отозвал его в нужный момент? Это не обязательно должен был быть кто-то из Ордена. Это мог быть просто кто-то, кто наблюдал за ними. Видел, с кем они разговаривают. Наблюдал за нами ”.

Это отрезвляет. Это действует на всех них так же, как резкий голос Элрика, описывающий ситуацию Гарри в таких резких и откровенных выражениях, что у Джинни по спине пробегает дрожь. Он сказал, что быть родителем — это как заключать сделку.

И он был прав. Гарри некому передать слова Дамблдора — Сириус мог бы попытаться, но Элрик тоже был прав: Сириус ничего не может сделать, пока авроры прочёсывают каждый уголок Британии в его поисках, и если бы он не застрял в этом доме, то уже попытался бы забрать Гарри у его ужасных родственников. Гарри всё ещё выглядит обеспокоенным после слов Элрика, хотя, честно говоря, он выглядел обеспокоенным практически всё время с тех пор, как переступил порог дома номер четыре по Гриммоулд-Плейс.

Гермиона наводит лазеры на Фреда и Джорджа. «Как нам связаться с Мундунгусом?»

«Он должен быть на следующем собрании Ордена, — говорит Джордж. — Мы можем подкатить к нему после».

«Может, попросим Элрика вытянуть из него ответы?» — говорит Джинни. «Данг может даже не ответить, если мы спросим, ты же знаешь, какой он. И у нас будут проблемы, если мы заколдуем его на месте или что-то в этом роде, но Элрик — ну, он же сам говорил нам, что ему всё сходит с рук, не так ли?» Она очаровательно улыбается. «Давай проверим».

Джордж указывает на неё пальцем. «Зло», — одобрительно говорит он.

«Думаешь, он это сделает?» — спрашивает Фред.

Джинни пожимает плечами. «Готов поспорить, он захочет узнать, что заставило Данга сбежать и с кем он встречался. Если мы предоставим ему такую возможность, он точно не откажется».

«А если мы всё подготовим для него, он может воспринять это как услугу», — говорит Джордж, многозначительно потирая подбородок.

«Что мешает ему самому поговорить с Дангом?» — сердито спрашивает Рон. — «Готов поспорить, они не будут отстранять Элрика от собраний Ордена. Если ему так нужен ответ, почему бы просто не спросить его напрямую при всех? Ему не нужно прятаться».

— Значит, мы поймаем Данга до следующей встречи, — говорит Джинни. — И приведём его к Элрику раньше всех остальных.

— Мы не можем выйти из дома, — говорит Гермиона с глубоким недовольством. — Нет, нам придётся дождаться собрания Ордена. Если придётся, мы его проклянем — можно сделать так, чтобы это выглядело как несчастный случай. А если мы получим от него ответ, это тоже может стать рычагом давления — мы можем обменять эту информацию на то, что известно Элрику. — Её глаза блестят от чего-то похожего на предвкушение. — Если никто нам ничего не скажет, нам придётся самим найти ответы.

«Ну же, староста Грейнджер», говорит Джордж, прижав руку к губам и притворно вздыхая. «Откуда взялась эта новая бунтарская жилка?»

«Это не школа, Джордж, — говорит Гермиона самым холодным тоном, который Джинни когда-либо от неё слышала. — Волан-де-Морт вернулся. Элрик сделал вчерашний день спасением для нас. Если бы никто из нас не смог создать Патронуса, мы бы погибли. Мы должны знать, что происходит».

«Не знаю, что ты имеешь в виду под новым, вообще, — бормочет Рон. — Она подставила Снейпа под огонь в наш первый год».

Гарри и Джинни фыркают в унисон, что она втайне находит очень милым, а Гермиона бросает на Рона полуудивлённый-полуулыбающийся взгляд, её щёки слегка краснеют, и она становится больше похожа на обычную Гермиону, только более властную, чем обычно. «Должна», — резко отвечает она, задирая нос. «Кроме того, он это заслужил».

— Ха! — говорит Гарри.

— Значит, мы договорились, — говорит Гермиона. — Фред, Джордж, присмотрите за Даном. Я попробую придумать заклинание, которое не даст ему аппарировать до того, как мы с ним закончим. И нам, наверное, стоит помочь Невыразимым с переводом, хотя бы для того, чтобы скрыть, чем мы на самом деле занимаемся.

«Если мы не хотим потом заниматься уборкой, то да», — говорит Фред.

— Мне нужно написать... то, что он просил, — тихо говорит Гарри. — Список имён. Для Элрика.

Пожиратели смерти, которых Гарри видел в ту ночь, когда Сам-Знаешь-Кто восстал из мёртвых. Джинни не может долго об этом думать; это слишком масштабно, слишком ужасно, как в бесформенном детском кошмаре. «Кому-то из нас, наверное, стоит попытаться посмотреть, что там делает Элрик, — говорит она вместо этого, и идея обретает форму. — Не Гарри, потому что Хаос технически следует за ним, но остальные могут по очереди отлучаться в туалет или что-то в этом роде. Он хотел, чтобы мы наложили заклятие на его радио, верно? Может быть, мы сможем понять, чего ещё он от нас хочет.

— Ты просто хочешь ещё немного на него поглазеть, — бормочет Рон.

Джинни поворачивается к нему, уперев руки в бока. «И что?»

«И ты не можешь продолжать вести себя так! Ты ведёшь себя так, будто... что вообще с ним такое? Можно подумать, он какой-то мужчина-Виила или что-то в этом роде!»

«У него есть для этого волосы», — замечает Джордж.

— Но не ноги, — возражает Фред.

— Немного коротышка, не так ли?

— Да, немного маловата.

— Его нельзя назвать миниатюрным, — отмахивается Джинни. — Он шире тебя в плечах. Кроме того, он одного роста с Гарри.

Все они задумчиво смотрят на Гарри — или, в случае Рона, с ужасом и недоумением — и тут раздается стук в дверь. «Дети, вы там в порядке?» — приглушенно спрашивает Хаос.

— Отлично! — кричит в ответ Джинни. — Рону просто нужна моральная поддержка в его, ну, ты понимаешь...

— личная ситуация, — заканчивает Джордж. — Очень личная —

«- очень морально», — добавляет Фред.

— Я вас всех ненавижу так сильно, — Ругается Рон.

«Видишь? — кричит Джинни из-за двери. — Ему очень тяжело. Мы сейчас выйдем!» Она прикрывает рот рукой. «Просто тужься, Рон! Тужься!»

Примечания:

Рон, защищённый гетеросексуальностью: какого чёрта все думают, что этот ужасный белобрысый гремлин со смехом Ники Минаж — какой-то крутой Казанова

близнецы: фактор хаоса

Гермиона: иностранец

Джинни: тревожная атмосфера

Гарри, очень тихо: Драко в кожаных штанах

Глава 30

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Ему снится, что он находится на складе разноцветных трусов, и над ним нависают стопки за стопками, грозящие рухнуть, и он хлопает в ладоши, чтобы хотя бы обесцветить красители, но всё становится белым, и его затягивает в пенящуюся, сжимающуюся тьму, а затем в мучительно яркий белый свет. Он пошатывается, чувствуя себя невесомым, и ищет Врата, но их нет — привет, мистер алхимик, — говорит огромная пара нижнего белья тысячей голосов, и Эд уже готов издать растерянный вопль, когда треск заставляет его резко выпрямиться. Он вскакивает на ноги и отчаянно моргает целых четыре секунды, прежде чем реальность возвращается: снаружи, в безумном мире волшебников, дом, крыша, телепортация. Верно. Наверное, ему стоит пойти посмотреть, кто там.

Он подходит к краю крыши и видит три знакомые фигуры, идущие по улице к дому. Лучи заходящего солнца освещают две светлые головы и яркую аместрисскую униформу впереди. «Эл!» — восклицает Эд и с трудом вспоминает, что у него больше нет металлической руки и он не может просто спрыгнуть с крыши и вцепиться пальцами в стену, чтобы затормозить.

Вместо этого он перепрыгивает с подоконника на подоконник, нетерпеливо подпрыгивая и перекатываясь на последнем этаже, и бежит через двор. «Эл!» — зовёт он, перепрыгивая через низкий заборчик, чтобы быстрее попасть на тротуар, и Эл вздрагивает, а затем улыбается ему. На нём дорожная куртка в стиле Син, свитер и рабочие штаны с миллионом карманов, а ещё ботинки, что означает, что Соколиный Глаз рассказал ему обо всём том дерьме, в которое они вляпались: каким-то образом за последние пару лет Эл подхватил ту неприятную болезнь, из-за которой люди любят носить остроносые туфли и галстуки, и обычно он не отказывается от них, если только не собирается драться. Соколиный Глаз тоже несёт свой рюкзак, что не сулит Элу хорошего дня, но он не выглядит измождённым и, по крайней мере, идёт нормально.

Когда Эд подходит к нему на расстояние метра, Эл ловко заносит трость и упирает её концом Эду в грудь, довольно болезненно останавливая его. «Докажи, что ты Эд», — говорит Эл, всё ещё улыбаясь.

Что ж, это... разумно, если Соколиный Глаз рассказал ему о том, как они снова имеют дело с потенциальными гомункулами. «Когда ты напился в Баочжэ, ты целый час рассказывал о Мэй...»

«Ладно, ты Эд», — торопливо говорит Эл, переворачивая трость и обнимая Эда за рукоятку. «Прости, ты просто выбежал на нас из ниоткуда...»

«Нет, всё в порядке, это умно, ты бы не поверил в то, что здесь творится, — спасибо чёрт возьми, что ты здесь, наконец-то мы можем заняться решением реальных проблем...»

Эл смеётся. «Ладно, учитывая, что последние десять месяцев я работал только над медицинскими массивами...»

«Но половина из них всё равно — изоляторы и стабилизаторы, верно? Наверное, сначала нам нужно это, потому что, чёрт возьми, показания, которые я получаю...»

«Что ты вообще делаешь? Полковник Хоукай кое-что мне рассказал, но...»

“Выключаю тх-хе ...”, — Эд замолкает, вспоминая, что Усатый совсем рядом. Он немного отстраняется, оставляя руку Ала на своем плече. “Есть парень с этим, как… частичка души прилипла к нему. Возможно. Он как призрак или что-то в этом роде. Мы должны избавиться от этого ”.

Эл хмурит брови. «Кусочек души?» — спрашивает он, и по его взгляду Эд понимает, что он не упустил из виду его неуклюжий манёвр и знает, почему он это сделал. «Конечно, я могу на это взглянуть».

“Отлично”, — говорит Эд, направляя Ала к дому. “Мы все там, это своего рода помойка, но не волнуйся, я все починил ”, за исключением плесени, дерьма, и он собирался что-то сделать и с ванными комнатами, установить душевые кабины, блядь, может быть, Ал сможет немного посидеть снаружи, пока разберется с этим.

Однако Эл как-то странно хмурится, глядя на дом, и это не просто выражение «вот это да, ну и местечко», а что-то более серьёзное. Он замедляет шаг и останавливается в добрых двадцати метрах от ворот, убирая руку с плеч Эда. «Что это такое?»

Эд бросает взгляд на дом, а затем бьёт себя по лбу. «Чёрт, точно». В конце концов, когда он только приехал, он увидел лишь странное мерцающее пятно. Их магические меры безопасности, сжимающие пространство, или что-то в этом роде. «Соколиный Глаз, как нам его впустить?»

Соколиный Глаз наблюдает за ними с терпеливым любопытством. «Полагаю, для входа в дом требуется напрямую передать информацию», — говорит она, кивая в сторону Уса.

— Я пойду посмотрю, свободен ли Альбус, — говорит он, тоже наблюдая за ними и выглядя при этом немного озадаченным. — Возможно, придётся немного подождать — за углом есть кафе, если вы предпочитаете сидеть в помещении.

— Э-э, да, конечно, спасибо, — говорит Эд. Усач сердечно кивает и, бросив на Эла последний, слегка удивлённый взгляд, смотрит в обе стороны по улице, а затем телепортируется с треском.

Эл, не сводя глаз с дома, говорит: «Это ци».

Эд оборачивается. «Чёрт возьми, ты уверен?»

— Угу, — говорит Эл, не отрывая от него взгляда. — Это... много ци, очень концентрированной... и она так сильно колеблется, как я никогда раньше не видел...

— Боже мой, эти выбросы, — выдыхает Эд. — Они выглядят как световой спектр, от ультрафиолетового до инфракрасного — это какое-то солнечное излучение, я так и знал —

Эл широко раскрывает глаза и оборачивается, чтобы посмотреть на Эда. «И теперь мы можем доказать это...»

«...потому что здесь его концентрация достаточна для измерения! ДА! Мы получим статью!»

Эл с такой же силой хлопает его по ладони, смеясь, пока Эд подпрыгивает и улюлюкает. Они ударяются локтями, когда он приземляется, справа налево, и, чёрт возьми, Эд никогда не поймёт, как ему удаётся делать это снова и снова, не оставляя синяков от шипов на перчатке до самой кости. «Теперь нам просто нужно это доказать», — говорит он, наклоняясь, чтобы поднять трость Эла, которую тот уронил, когда они хлопали друг друга по ладони. «И это будет непросто, потому что все данные, которые я получаю, просто отвратительны».

— Поздравляю, — говорит Соколиный Глаз, каким-то образом умудряясь говорить сухо и в то же время искренне. — Есть что-то конкретное, о чём вы хотели бы, чтобы я доложил генералу прямо сейчас?

«Конечно, скажи ему, что всё хреново, но мы работаем над этим, — говорит Эд. — И похоже, что магия — это ци, если его интересуют технические аспекты».

— Я передам ему, — говорит Соколиный Глаз, теперь уже полностью сухой. — Ты пойдёшь в кафе или?..

«Не, мы можем потусоваться здесь, здесь круто», — говорит ей Эд. «О, кстати, не пугайся, если Мустанг обнимет тебя или ещё что-нибудь в этом роде, ладно? Он тебе всё объяснит».

Соколиный Глаз медленно поворачивается, чтобы полностью обратить на него внимание. — Ну что, теперь он...

— Да, это тактически верно и всё такое, — говорит Эд, а потом решает, что можно заодно и Эла просветить: чем раньше, тем лучше в таких делах. — Судя по всему, здесь есть «домашние вредители», которые прячутся за углами и ждут, когда смогут прочитать твои мысли и использовать их для создания индивидуального кошмарного сценария специально для тебя.

Лицо Соколиного Глаза становится ещё более непроницаемым. «Читаешь мои мысли?»

Эд неприятно ухмыляется. «О да. Возможно, волшебники тоже умеют это делать, я пока не знаю. Никто из них даже не удивился. Они решили, что поджечь его было перебором».

Губы Соколиного Глаза едва заметно сжимаются. «Полагаю, генерал отреагировал агрессивно».

— Ты, блядь, прав, — говорит Эд. — Но он не совсем спятил, не волнуйся. Он поджарил эту штуку, а потом мы зачистили дом. Кстати, там ещё есть химера размером с лошадь, у неё есть крылья и когти, и она умеет ими пользоваться — это питомец того заключённого. О, и дом разумный. В некотором роде.

Соколиный Глаз смотрит на него так, как обычно смотрит, когда он появляется в её кабинете и говорит что-то вроде нуууу, ты же знаешь тот причудливый исторический акведук в Версане? нуууу, хорошая новость в том, что его модернизировали, или нуууу, видимо, тебя могут арестовать за то, что ты случайно взорвал самогонный аппарат какого-то парня, даже если ты потом его починил: как будто она собирается переложить эту проблему на Мустафа. «Понятно. Я воздержусь от комментариев в духе “могло быть и хуже”».

— Да, не ругайся на нас так, — соглашается Эд. — Мы придём и присоединимся к вам, как только появится Биарди и скажет Элу волшебное слово или что-то в этом роде.

Соколиный Глаз наклоняет голову и слегка приподнимает рюкзак Эла. — Ты хочешь, чтобы я отнесла это в наши комнаты, Альфонс?

— О, да, пожалуйста, спасибо, полковник, — говорит Эл, отрывая взгляд от дома. — Я ценю это.

— Конечно. Увидимся внутри.

— Это... так странно, — говорит Эл, глядя ей вслед, пока она идёт через ворота во двор и направляется к дому. — Она просто... исчезает. Как они заставили ци сделать это?

— Полагаю, мы это выясним, — говорит Эд. — Сейчас он выглядит как обычный дом, но пока я не произнёс волшебные слова, он был огромным, как... раскалённое мерцание.

— Я тоже это чувствую, — говорит Эл. — В смысле, визуально. В ци-смысле это… ну, не совсем так. Всё очень… запутанно? Я даже не знаю, подходящее ли это слово.

«Чёрт, я вижу ци», — размышляет Эд. «Мы видим ци. О, кстати, Мустанг не видит. А ещё это ощущение покалывания — ты чувствовал его, когда усатый парень телепортировался?»

Эл хмурится. «Я не уверен, — говорит он. — Хотя мне кажется, что я почувствовал что-то, когда коснулся… клавиши порта. Прогулка по аномалии сильно отвлекала».

— Да, к чёрту эту штуку, — соглашается Эд. — Я чувствую покалывание практически во всём, что мерцает. По крайней мере, во всём, к чему я прикасался. И ублюдок тоже это чувствует, но не видит. Больше никто ничего не видит и не чувствует, так что я предполагаю, что это связано с алхимией — ну, с Вратами. И мы, наверное, видим и чувствуем и то, и другое, потому что...

«...мы столько раз проходили через Врата, что у нас должен быть свой кошачий лаз», — соглашается Эл. «Хм. Значит, ты проверяешь, что такое магия? С точки зрения энергии?»

— Да. Нам нужно... Эд оглядывается по сторонам, а затем подзывает Эла к себе и усаживает на бордюр тротуара чуть дальше от дома. — Нам нужно придумать, как отключить магию, — говорит Эд, на всякий случай понижая голос. — Как в случае с нашей алхимией. Мы держим это в секрете, потому что почти уверены, что здесь происходит что-то подозрительное. Официально вы здесь как врач, хотя на самом деле нам действительно нужно взглянуть на ци этого ребёнка или что-то в этом роде, потому что то, что с ним происходит, может транслировать всё, что он видит и слышит, прямо главному террористу.

— Это нехорошо, — задумчиво произносит Эл.

«Да. И правительство скомпрометировано по самое не балуй — Соколиный Глаз говорил тебе, что они послали за мной этих... демонов страха? Я имею в виду, за ребёнком. Только вместо него они схватили меня».

— Не повезло, — соглашается Эл.

«Чёрт возьми. Для справки: используйте термит. Типа… много. И разозлитесь, это поможет справиться с искусственно вызванной панической атакой. Соколиный Глаз тебе уже рассказывал об этом? Например, о том, что они делают?»

«Поедать души?» — предлагает Эл.

— Да, судя по всему, так что, знаешь, не подходи близко. В любом случае. Они не знают, отправили ли террористы этих тварей за ребёнком или это сделало правительство, но в любом случае правительство это покрывает, так что теперь ребёнок официально считается пропавшим без вести, а я технически… ну, технически меня не существует? Они не знают, что это я убил дементоров, они думают, что это был ребёнок. Но если бы копы узнали, что я там был, меня бы, блин, арестовали. И судили за государственную измену. И, наверное, казнили бы.

«О, мы снова враги государства?» — говорит Эл. — «Захватывающе».

«Да, здесь без остановки крутят наши любимые фильмы из детства. Монстры, геноцид, воскрешение мёртвых — я жду, что чей-нибудь отец выйдет из укрытия и объяснит, что его отсутствие было частью тайного антитеррористического крестового похода».

Эл смотрит на Эда так, как всегда смотрит, когда Эд начинает говорить о Хоэнхайме. Этот взгляд до боли напоминает тот, которым мама смотрела на них, когда они устраивали погром на кухне, пытаясь приготовить торт, или подпирали доски у стены дома, чтобы скатиться с крыши на санках: она как будто разочарована, но понимает, что они прирождённые безумцы и ничего не могут с этим поделать. Эд отвечает Алу таким же взглядом, потому что он понимает, что в сердце Ала живут радуги, птички и бесконечное прощение, а в сердце Эда — в основном цианид и злоба.

Эл вздыхает. «Значит, мы держим нашу работу над массивом в секрете?»

— Да, типа, если кто-нибудь спросит, это чтобы решить проблему с душой ребёнка, а не отменить магию. О, вот, держи камень-переводчик. — Эд достаёт свой и кладёт в карман куртки Эла; другой он возьмёт у Мустанга позже. — У них радиус действия пара метров, и они переводят на инглиш или что-то в этом роде, даже если ты говоришь на синском, так что, сам понимаешь. Считай, что кто-то всегда тебя слушает. Однако они не переводят имена, и у нас уже были дурацкие сбои. Парень с проблемами души? Послушайте — его зовут Волосатый Поттер.

“Что, на самом деле?”

«Да. По крайней мере, его родители умерли до того, как их можно было привлечь к ответственности за это».

— Это подло, братан, — говорит Эл, и не похоже, чтобы его это волновало. — Он сирота?

«Да. Из-за этого он в дерьме, потому что глава этой операции по борьбе с самосудом готов убить его, чтобы избавиться от частички террориста, застрявшей в нём. Именно поэтому мы и пытаемся избавиться от неё».

Эл хмурится, обдумывая это, и медленно перекатывает трость, лежащую у него на коленях. «Как думаешь, всё сведётся к трансмутации человека?» — спрашивает он через мгновение, тихо, но деловито. «Судя по тому, что ты уже видел».

— Честно говоря, понятия не имею, — говорит Эд. — Но там нет ни рун, ни чего-то ещё, и я готов поспорить, что бы ни связывало с ним другую душу — если это душа, — то это связано с магией, а не с алхимией. А если это магия —

— ...тогда магический барьер должен разделить души, — заканчивает Эл, слегка расширяя глаза, а затем довольно прищуриваясь. — И никому не придётся терять конечности. Или органы.

— Да. Это — ах чёрт, — ругается Эд, и его удовлетворение сменяется осознанием. — Если это ци, то алхимический массив отрицания не сработает, блин

Он в отчаянии бьёт кулаком по бедру, и тут его осеняет ещё более ужасная мысль. Эд прикусывает губу и смотрит на дорогу под ногами. Он не смотрит на Эла. «А вот другой — да. Готов поспорить. Если мы его модифицируем».

— Ты имеешь в виду...

“Ага”.

Когда Эд осмеливается поднять взгляд, Ал встречается с ним глазами. Они смотрят друг на друга. Перспектива использовать философский камень, предназначенный для высасывания и связывания жизненной энергии человеческих душ, пусть даже модифицированный, не вызывает особого восторга. На самом деле это чертовски отвратительно. И им, вероятно, придётся это сделать. Когда дело касается магии, выбор у них невелик. Возможно, у них вообще нет выбора.

— Что ж, — говорит Эл. — Полагаю, это значит, что у нас уже есть базовый дизайн.

“Да”, — говорит Эд, и что-то неприятно похожее на облегчение разливается в его легких, затем он чувствует побуждение добавить: “Мы не используем это ни для чего плохого”.

“Ага...”

«Мы создадим массив с нуля. Мы настроим его только на ци, магию или что-то ещё, а остальное изолируем».

“Ага”.

«И если это действительно ци и она действительно исходит от солнечного излучения, то это постоянный источник энергии. Магия должна восстанавливаться сама. Я уверен, что после отключения массива не останется никаких необратимых последствий, как и в случае с нашей алхимией».

«Нам нужно это проверить. Тщательно. Мы до сих пор не знаем, почему ци так концентрируется...»

— Мы выясним, — решительно говорит Эд.

“Ага”.

Они некоторое время сидят молча, глядя себе под ноги. «Вы с Мэй развлекались, пока меня не было?» — спрашивает Эд через некоторое время.

«Тебя не было всего два дня», — говорит Эл, сухо, как ястреб.

«И? Я насладился по полной за эти два дня».

“Неужели?”

— Да, дерьмово. Чем вы с Мэй занимались?

«В основном то же самое, что и у всех. Вчера устроили пикник на пляже».

«Это весело», — говорит Эд. Он терпеть не может песок в своей яхте, и хотя ему нравятся волны, из-за ноги он не может заходить в воду глубже, чем по пояс. Хорошо, что они дождались его ухода и он не испортил им отдых своим ворчанием. «Она хотела пойти с тобой? Сюда?»

«Она пошла поговорить с Лингом, — говорит Эл. — Почти сразу после того, как Соколиный Глаз передал ей сообщение. Генерал написал довольно резкое письмо».

Эд фыркает. — Что он сказал?

«Он был настолько уверен в способности своей команды справиться с этим волшебником-гомункулом, вооружённым философским камнем, способным к самовосстановлению, что Мэй и императору Яо не стоило беспокоиться. Или, скажем, разместить войска у пограничного перехода численностью от шестидесяти до ста человек и помнить, что незаметное обладание — одно из оружий в арсенале врага. И тому подобное».

— Ха! Значит, вы все в курсе?

«Что ж, я впервые слышу о разумном доме», — говорит Эл.

Эд стонет. «Этот ублюдок думает, что это какая-то, ну не знаю, волшебная система безопасности, запрограммированная на проявление индивидуальности. Это чертовски жутко».

Эл долго смотрит на него. — Что ты сделал?

«Что! Как ты думаешь, я вообще что-то сделал?» — восклицает Эд.

— Не знаю. У тебя какой-то виноватый вид.

«Я не! Что это вообще значит? И я просто разбудил его или что-то в этом роде — я ничего с ним не делал !»

— Ага, — скептически произносит Эл. — И как же ты его разбудил?

«Я всё чинил! Этот дом был в ужасном состоянии, опорные балки сгнили, а фундаменту было лет сто, и там до сих пор везде плесень, потому что этот ублюдок не дал мне закончить работу...»

— А зачем он это сделал?

Эд фыркает. «Потому что в результате трансмутации случайно высвободилась та домашняя химера, о которой я рассказывал Соколиному Глазу, и она попыталась сожрать одного из людей Хьюза».

— Ты трансмутировал вместе с людьми в здании, — заключает Эл, снова вздыхая. — Брат, я же говорил тебе, людям это не нравится.

«Люди — слабаки. Всё было нормально! Только теперь этот чёртов дом распахивает передо мной двери и использует нас, чтобы избавиться от своих грёбаных вредителей , а это значит, что он следит за нами, и это чертовски жутко.” Эд хмурится. «А я ещё даже не установил душевые кабины и не избавился от плесени. Тебе не стоит туда ходить, пока я не закончу».

Эл закатывает глаза к потолку. «Я не собираюсь падать замертво и умирать, как тепличная орхидея, от малейшего неоптимального воздействия, брат».

«Да, но что, если ты сделаешь это?

Эл прищуривается. Затем прищуривается ещё сильнее. — Что случилось?

“Ничего не случилось!”

«Я знаю, что ты не настолько глуп, чтобы думать, будто сможешь меня обмануть...»

— Я не вру!

«...что наводит на мысль о том, почему ты продолжаешь пытаться, особенно когда ты знаешь, что я могу выбить из тебя правду...»

— Нет, не можешь!

«...и хотя я вполне готов списать многие вещи на маленького безумного хомячка, который всё время пенится и скребётся у тебя в голове...»

“ХОМЯК?”

«— Я действительно не в восторге от того, что ты относишься ко мне как к инвалиду. Ты так не делаешь, только если что-то случилось. Итак. Что случилось?»

Эл подчёркивает это, демонстративно меняя хват на своей трости, которая на девяносто семь сантиметров состоит из оцинкованной стали и уже не раз превращалась в меч. Учитель подарил её Элу, когда тот ещё с трудом мог долго ходить, и он до сих пор иногда пользуется ею, но Эд не питает иллюзий по поводу того, что в наши дни трость играет главную роль в поддержании здоровья Эла, ведь никто не ожидает удара с её стороны.

Не то чтобы ему, чёрт возьми, это было нужно, потому что этот мелкий засранец, чёрт возьми, обладает экстрасенсорными способностями, когда хочет, и использует это, чтобы обрушиваться на своих беспомощных жертв, как грёбаный грузовик, и уходить безнаказанным, не оставляя и следа . «Вредители, которые показывают вам кошмары», — цитирует Эл, и это, чёрт возьми, правда. Он даже не даёт Эду возможности защититься, прежде чем вклиниться в разговор. А потом выражение его лица меняется с хищного на полное сочувствия, что является отстойным и обычно вызывает у Эда желание превратиться в алхимическую реторту и провалиться в землю, так что хорошо, что это длится всего секунду, после чего сменяется привычным раздражением.

«Идиот», — говорит ему Эл, толкая его коленом. «Думаешь, я не понимаю? Честно говоря, ты можешь быть таким глупым».

“Эй!” — крикнул я.

«Я здесь, и со мной всё в порядке. Я собираюсь оставаться в порядке, потому что большинство видов плесени сами по себе не опасны, если только у человека нет генетической чувствительности или он не подвергается длительному воздействию плесени, а мои лёгкие совершенно здоровы. Кроме того, ты вечно подхватываешь инфекции, а не я».

“Эй!” — крикнул я.

«Просто смирись с тем, что моя иммунная система лучше твоей, — безжалостно говорит ему Эл. — И перестань паниковать».

«Я не психую! Я в порядке», — подчёркивает Эд, оскорблённый до глубины души. Его иммунная система крутая. «Серьёзно. С плесенью нужно разобраться в любом случае, ты же знаешь».

«Так что мы сделаем это вместе. Как следует. Что ты вообще собирался с этим делать? Ты не силён в мелочах — ты что, собирался просто заделать это внутри всего остального? Боже мой, так и есть».

«Я собирался сделать это как следует!»

«Только за это Учитель заставил бы тебя отмыть всё вручную».

«Фу. Я бы даже не смог дотянуться до всего этого. Это дерьмо видно сквозь стены».

— Мы посмотрим, когда войдём внутрь. — Последние лучи послеполуденного солнца резко скрываются за горизонтом. Эд привык к таким картинам в горной местности, но, поскольку их окружает город, он предполагает, что тень от зданий так же быстро приближает вечер. Они оба оглядываются по сторонам и одновременно вздрагивают: когда солнце не светит прямо в глаза, здесь действительно быстро становится влажно.

«Может, нам стоит подождать в том кафе, — говорит Эд. — Я понятия не имею, когда этот тип появится и впустит нас. Эй, может, мы сможем превратить в золото какие-нибудь местные деньги! Я вчера видел немного, но не успел взять, так что...»

«Мы не крадём ничьи деньги», — строго говорит Эл.

«Мы бы не украли его! Это было бы одолжением! Мы бы сразу его вернули!»

«О, так ты собираешься сначала спросить у них? „Здравствуйте, я иностранец, могу я взять у вас немного денег?“ Не волнуйся, в этом нет ничего даже отдалённо подозрительного, я точно не собираюсь их присваивать...»

— Ну и как ты собираешься это сделать, гений? Волшебники используют совсем другие деньги, не такие, как у обычных людей, и если ты скажешь им: «Эй, мне просто нужно подержать твои деньги секунду», это тоже вызовет подозрения...

«Просто опрокинь банку с чаевыми, — раздражённо говорит Эл. — В кафе. Потом помоги всё собрать и потрать столько времени, сколько нужно, чтобы прочитать состав, потому что ты такой неуклюжий, и при этом извиняйся очень искренне».

Эд смотрит на Эла. «Это гениально, — говорит он. — Если у них есть копилка для чаевых, то есть. В Синге чаевые не дают».

— Ага, потому что на синском это называется взятка , — говорит Эл, поднимаясь на ноги и протягивая руку. — Давай выясним.

— Да, ладно. Подожди, нужно оставить сообщение для тех, кто будет нас искать — чёрт, волшебники не читают на аместрисанском. — Эд поднимается на ноги и отпускает руку Эла, оглядываясь в поисках чего-нибудь подходящего. — Может, указатель? Как думаешь, если мы нарисуем кофейную чашку и стрелку, они поймут?

Позади Эда раздаётся треск, и Эл бросает взгляд через плечо. «А, — говорит он. — Не думаю, что в этом есть необходимость».

Примечания:

Все думают, что Эд и Эл такие, потому что выросли без родительского влияния, но мне нравится думать, что если бы Триша была жива, ничего бы не изменилось

Эд и Эл: мам! мы обнаружили, что здесь столько коррупции и что правительство замышляет убить нас всех! А ещё здесь монстры-нежить! Мы собираемся сразиться с богом! который к тому же является странным клоном-близнецом папы, то есть нашим дядей! Технически, твоим зятем!

Триша: ого! Надо будет спросить у него, почему ЭТО не было оговорено в брачном контракте... А, точно, мы же так и не поженились. Ха-ха, какая же я глупая! В любом случае, веселитесь! Не забудьте пообедать чем-нибудь полезным и посмотреть по сторонам, прежде чем переходить дорогу! Не облажайтесь, детишки!

Глава 31

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Это Лимоны, Усач и Бородач, и все они стоят и смотрят на них, держа в руках палки. — Эдвард, — говорит Бородач, не особо удивляясь. — Это... — он переводит взгляд с Эла на Эда. — твой брат?

— Да, — говорит Эд. — Доктор Элрик здесь, чтобы разобраться со всеми твоими странными душевными проблемами. Ты его впустишь или как?

— Что ж, в таком случае позвольте мне сказать, что мы очень рады его видеть, — учтиво произносит Биарди. — Штаб-квартира ордена Феникса находится по адресу: Гриммаулд-плейс, двенадцать.

Эл сильно вздрагивает, вероятно, потому, что видит, как дом сворачивается и исчезает в никуда. Эд не замечает абсолютно никаких изменений, что является убедительным доказательством того, что защитное волшебство — это своего рода фильтр восприятия, настроенный на одного человека, который произносит определённую кодовую фразу. С энергетической точки зрения это намного проще и дешевле, чем сжимать материю и массу здания и помещать его между другими. — Нам прямо, — говорит Биарди, жестом приглашая их идти по дорожке, как будто он не видел, как Эл чуть не подпрыгнул от неожиданности.

Эл просто кивает в ответ, весь такой учтивый и всё такое, и уходит с выражением вежливой невозмутимости на лице, потому что, если волшебники хотят играть в игру «никаких сюрпризов», то, чёрт возьми, младший брат Эда выиграет. Эд следует его примеру, сдерживаясь, чтобы не показать язык Биарди и остальным через плечо.

Они замедляют шаг, подходя к крыльцу. Эл смотрит на него, потом на Эда. — Что ты делал на крыше?

— Да так, — говорит Эд, потому что он не собирается говорить «дремлю, как столетний старик» перед волшебниками. — О, кстати, это напомнило мне — дай мне секунду.

Забраться на фасад дома стало даже проще, чем раньше — оконные наличники определённо стали заметнее — и меньше чем за минуту он добежал до дымохода, схватил рюкзак и спустился обратно. Все волшебники снова смотрят на него слишком пристально, но Эл уже очистил крыльцо от послания Эда и отряхивает руки. «А, — понимающе говорит он, глядя на рюкзак через плечо Эда. — Наука».

— Ага. Давай, поможем тебе устроиться — чёрт, плесень.

Эл железной хваткой обхватывает бицепс Эда и снимает с него рюкзак, сильно сжимая его, когда Эд пытается удержать его. «Всё в порядке», — говорит Эл, улыбаясь так, что становится ясно: он хочет отшлёпать Эда за глупость и, вероятно, сделал бы это, если бы они не были в компании. «Я уверен, что всё не так плохо».

“Но ты...”

«Я справлюсь. Мы только что поговорили об этом. Иди внутрь».

— После тебя, — говорит Биарди своим странным весёлым голосом, но Эл толкает Эда вперёд, прежде чем тот успевает хотя бы скривить губы в сторону волшебников.

Психопат идёт по коридору к двери, но останавливается, увидев их. «Ого, — говорит он, переводя взгляд с Эда на Эла. — Чёрт возьми. Вы тоже близнецы?»

Эл смеётся. «Давно мы этого не делали», — говорит он таким тоном, что Эд случайно пинает его по лодыжке. «Потому что я теперь намного выше, — беспечно продолжает Эл, ловко уворачиваясь от второго, более прицельного удара Эда, — а мой брат намного уродливее».

«Я привёл тебя в этот мир, я могу и забрать тебя», — угрожает Эд.

— Ты правда не смог бы, — беззаботно говорит Эл. — Я неуязвим. Привет, я Альфонс, а ты?..

— Серьёзно, — говорит Психопат, ухмыляясь в сторону Эла. — Ты мне нравишься. Эй, луни, открывайте дверь, — обращается он к волшебникам. — Снейп.

— Серьёзно, — невозмутимо отвечает Биарди. — Молли дома?

— Да, на кухне. Она заново знакомится с обстановкой, потому что он всё переставил. — говорит Психопат, указывая на Эда.

— А, — говорит Берди. — Я как раз хотел спросить, почему в зале произошли какие-то изменения.

Эл бросает на Эда многозначительный взгляд. «Что мы тебе говорили о том, чтобы навязывать свой вкус другим людям?»

— Ага! Видишь, на этот раз не я, даже ни капельки не я! Эд тычет пальцем в стены, а затем в световой люк в потолке светового колодца, который теперь занимает половину прихожей. — Я не менял абсолютно никаких цветов, и всё это жуткое дерьмо — обои, эти дурацкие крючки, эта грёбаная ножка, что бы это ни было, — всё это было здесь, когда я приехал сюда.

Эл скептически поднимает брови. «Ты же не думаешь, что я поверю в чёрные обои не так ли ?»

«Да пошёл ты, я добавил девять окон и поднял потолок примерно на шесть сантиметров». На самом деле он думал о роскошном пассажирском вокзале Вест-Хаб в Сентрале, старом вокзале с высоким сводчатым потолком и огромными арочными окнами с повторяющимися стеклянными панелями. Конечно, здесь он не мог воссоздать такой масштаб, но это было такое же грязное здание, которое, тем не менее, казалось воздушным и наполненным светом, поэтому он решил, что должен хотя бы попытаться добиться такого же эффекта. «Так что каждый раз, когда ты видишь дневной свет в этой дыре, ты должен говорить: «О боже, спасибо тебе, дорогой старший брат, ангел строительства, чудо архитектурного замысла...»

Крайне необходимое перечисление заслуг Эда прерывается появлением Мустанга и Хьюза на верхней площадке лестницы. Хьюз тут же спрыгивает вниз, как перевозбуждённый пёс, каким-то образом оказавшийся в полной офицерской форме. «Эл!» — восклицает он, подбегая и обнимая Эла одной рукой, как будто они не виделись вчера в Синге. «С возвращением в цирк!»

— Привет, полковник, — смеётся Эл, обнимая его в ответ. — Я бы сказал, что рад вернуться, но обстоятельства таковы, что я просто надеюсь, что смогу помочь. Привет, генерал.

— Альфонс, — тепло говорит Мустанг, догоняя Хьюза, который уже не так торопится, а затем изображает на лице фальшивую улыбку, обращаясь к волшебникам. — Джентльмены. Полагаю, нам снова придётся ждать мадам Боунс?

— Они с Аластором скоро будут здесь, — говорит Берди. — Я вижу, ты решил кое-что изменить в доме.

«В этом месте было столько трухлявой древесины, что я удивился, как там до сих пор нет термитов, — невозмутимо говорит Эд. — Это была не подгонка, а спасательная операция».

«Соколиный Глаз хотел видеть тебя наверху, Фуллметал», — говорит Мустанг, улыбаясь Биарди, как пиранья, заметившая голую ногу. «Почему бы тебе не помочь Альфонсу устроиться? Мы добились некоторого прогресса в составлении карты происшествий, Альбус. Не мог бы ты уделить нам минутку, чтобы обсудить методы работы?»

Это убирайся к чёртовой матери , если Эд когда-либо слышал такое, поэтому он говорит: «Угу, иду», — и, выхватив у Эла рюкзак с оборудованием, убегает вверх по лестнице.

Эл догоняет его наверху, но на этот раз Эд готов и уворачивается от удара тростью по лодыжкам. «Не называй меня доктором, пока я этого не заслужил», — шипит Эл, пока они пробираются по коридору и поднимаются на второй лестничный пролёт. Эд изо всех сил старается не уронить рюкзак, перекинутый через плечо. «Ты же знаешь, что это обесценивает твои слова!»

“Что? Ты практически уже врач, ” ворчит Эд, принимая удар локтем в бок и одним прыжком преодолевая последние три ступеньки, чтобы уйти от следующего удара. — Ты работала в той передвижной клинике целый год ...

«И мне ещё четыре года учиться, так что перестань выставлять меня мошенником только потому, что ты не знаешь, что даже означают звания, подполковник —

«Как это может сделать тебя мошенником! Кроме того, у этих волшебников даже нет врачей...»

— Эдвард, — говорит Соколиный Глаз.

Эд и Эл рефлекторно вытягиваются по стойке «смирно». Эд морщится, случайно ударив себя по уху, когда пытается отсалютовать рукой, на которой все еще висит рюкзак. Соколиный Глаз стоит в дверном проеме одной из спален и смотрит на них с ледяным терпением. Они понимают, что на самом деле им не грозит смерть, и расслабляются. «Можете расположиться здесь», — говорит она им, указывая на дверной проем.

Оказалось, что у всех остальных тоже есть комнаты, как и у Эда в первую ночь, хотя, судя по всему, Соколиный Глаз ночевал внизу, с Эдом, когда тот вырубился на своём трансмутированном диване. «Чёрт, прости», — говорит он ей. «Тебе нужно было разбудить меня, чтобы я постоял на страже».

«Генерал защитил комнату с помощью алхимии, — говорит Соколиный Глаз. — Ты бы проснулся, если бы возникла какая-то проблема».

— И всё же, — бормочет Эд. — Прости. Это несправедливо по отношению к тебе.

— Ты бы не разбудил меня, если бы я вернулся с поля боя, — спокойно говорит Соколиный Глаз. — Тебе не нужно было дежурить.

— Бой? Что — а, понятно. Это был не столько бой, сколько какой-то… эпизод, по мнению Эда, хотя он вынужден признать, что это можно назвать и боем. Было нападение; он защищался, а затем контратаковал.

«Мы будем в комнате с картой, хотя, полагаю, генерал не торопится с вами встречаться, — говорит Соколиный Глаз, что является вежливым способом сказать: не демонстрируй свои «дипломатические навыки» на встрече, пока мы не вызовем тебя, чтобы ты всё испортил. — Устраивайся поудобнее и продолжай свои эксперименты».

Эду это подходит. «Понял», — говорит он ей, слегка кланяясь, а она кивает и выходит из комнаты.

— Чем тебя сейчас прикрывает генерал? — спрашивает Эл, подходя к тому месту, где Соколиный Глаз положил свой рюкзак рядом с одной из кроватей.

«Ничего! Он просто не хочет, чтобы я помешал ему подлизываться к начальству. Ублюдок решил, что нам нужно понравиться волшебникам, и по какой-то причине захотел, чтобы я в этом участвовал, как будто он ничему не учится или что-то в этом роде». Эд оглядывается в поисках своей сумки и находит её в углу, поверх неё лежит куртка, поэтому он кладёт сумку с оборудованием рядом.

— Мне кажется, он прикрывает тебя за что-то, — говорит Эл, снимая куртку и аккуратно складывая её в рюкзак. Трость он перекинул через плечо. — Например, за то, что ты превратил в камень целый дом с людьми внутри.

— Всё закончилось хорошо! И это меня кое о чём напомнило. — Эд встаёт в центре комнаты, уперев руки в бока, и смотрит в потолок, потому что больше не на что. — Эй. Хаус, — резко говорит он. — Это мой младший брат. Если ты выкинешь с ним что-нибудь глупое, я тебя распылю в атомы. Веди себя хорошо, и мы будем вести себя хорошо, ясно?

Когда он оборачивается, на лице Эла написано я не хочу использовать необоснованные и спекулятивные слова вроде «сбесившийся», но я точно об этом думаю «Ты разговариваешь с домом»?

«Я угрожаю дому, — поправляется Эд. — Это другое. Если он хочет и дальше насылать на нас вредителей, ему лучше понимать последствия».

— Верно, — говорит Эл. — Понимай их. Потому что он может их слышать. Своими ушами.

— Эй! Ты ведь и без ушей какое-то время прекрасно обходился, помнишь? Кроме того, в магии и так нет никакого смысла, так почему же здесь должно быть иначе?

— Логично, — соглашается Эл, хотя в его взгляде по-прежнему сквозит веселье. — Как думаешь, может ли целая душа оживить целый дом? Кажется, в нём слишком много разрозненных частей. Учитывая, что к концу я начал терять целостность, не могу представить, что это продлится долго.

“Ну, учитывая, что я не попал прямо в Ворота, когда преобразовал эту штуку в новую налоговую категорию, я вынужден сказать ”нет", — саркастически говорит Эд. “И еще, мерзость. Кто, черт возьми, стал бы привязывать душу к целому дому?”

«Если бы в папином кабинете не было доспехов, я бы уже шесть лет был книгой, — спокойно говорит Эл. — Или банкой. Или половицей».

Эд старается не дёргаться. Ему тоже приснился этот кошмар. «Ну, так и было, значит, тебе не приснилось. Смирись».

Эл хм задумчиво смотрит вверх, изучая потолок и углы. «Интересно, связано ли это как-то с плотностью ци, — бормочет он. — Здесь всё так сконцентрировано и так быстро меняется. Является ли одно поведение функцией другого?.. И может ли достаточно сконцентрированная масса развить что-то вроде разума?»

— Это твоя тема для исследования, а не моя, — решительно заявляет Эд. — Все эти мистические течения — твоя епархия, а я, чёрт возьми, готов покончить с этим дерьмом, спасибо.

— Мм, — говорит Эл, всё ещё глядя в потолок, но то, что он собирался сказать дальше, прерывает скрип половицы у двери.

Они оба оборачиваются. Все эти чёртовы дети, снова сбились в кучу, как будто собирались заглянуть в открытую дверь, и не хватает только их няни. Эд хмурится. «Где Хэвок?»

— В комнате с картой, — говорит мисс Рыжая, не сводя глаз с Эла, пока они продвигаются к двери. — Она прямо по коридору, мы сказали ему, что идём к тебе, всё в порядке. Кто это?

— Я Альфонс, — весело говорит Эл, поворачиваясь, чтобы сложить руки на рукояти трости и отвесить им полный поклон в стиле Син, очень вежливый. — Привет всем. Извините, мой брат — та ещё стерва.

“Эй!” — крикнул я.

Все дети испуганно хихикают, даже Волосатик и Не-Близнец неохотно улыбаются. Эл улыбается им всем, чёртов предатель. «Он ещё скажет, что ничего не сделал...»

«Я ведь ничего не сделал!»

— ...но он либо ошибается, либо просто ещё не дошёл до этого. Эл весело улыбается, глядя на детей, и останавливается взглядом на Волосатике.

Выражение его лица не меняется, но Эд видит, как в ту же секунду оно застывает на месте. Бинго. Эл определенно что-то в этом есть. “Я ни хрена не натворил”, — говорит Эд вслух. “Ладно, немного. Я не сделал ничего плохого”.

— Ты всегда это говоришь, — отвечает Эл.

“Потому что это всегда правда”. Хихиканье стихает, но все дети по-прежнему пялятся на Ала, как свора такс, завороженных одной-единственной говяжьей сосиской.

Эд, к сожалению, уже видел этот взгляд раньше, хотя обычно так смотрят на него слюнявые от гормонов студенты Центрального университета, которые захаживают в кафе, где Эл любит заниматься, и иногда добираются до его квартиры «в учебных целях». Умник и Рыжая — худшие из них, у них большие, восторженные и слишком голодные глаза, хотя то, как близнецы разглядывают его, тоже не внушает оптимизма.

— Хватит, — резко говорит им Эд. — Это не мясной магазин. Никто из вас всё равно не подходит по возрасту.

Не близнец давится от смеха; Умник тихонько пискнет. Эл вздыхает и стучит тростью по ноге Эда. — Вот почему я сразу же прошу у тебя прощения.

— Тебе ведь двадцать, верно? Это не возраст, — говорит рыжеволосая мисс, полностью игнорируя Эда.

— Относительно, — весело отвечает Эл.

«Это слишком старомодно!» Не близнец, — пищит он.

«И что? Я могу посмотреть», — отвечает мисс Рыжая.

«Нет, ты не можешь», — одновременно произносят Эд и Не Близняшка, а затем сердито смотрят друг на друга.

Эл кашляет, и в уголке его рта появляется ухмылка. Он всегда слишком снисходителен к этим слюнявым ничтожествам, потому что «они не так уж плохи, брат», и «ты слишком много придаёшь этому значения», и «может, тебе самому стоит куда-нибудь сходить». И он говорит, что у Эда нет инстинкта самосохранения. «Как тебя зовут?»

— Я за, — тут же отвечает мисс Рыжая.

«У него есть девушка», — говорит Эд, потому что явно пришло время пустить в ход тяжёлую артиллерию. «Она красивая, богатая и может сломать тебя одной рукой. Знаешь что, я думаю, нам стоит пригласить её сюда, нам бы не помешала её помощь...»

Эд не успевает договорить, потому что Эл хватает его за косу и крепко зажимает ему рот одной рукой. «Я всегда могу начать рассказывать о твоей личной жизни», — многозначительно говорит ему Эл, и Эд тут же замолкает, когда Эл отпускает его. «Мне правда жаль его. В детстве его часто роняли на голову, а потом он сделал из этого карьеру. Вас зовут?..»

Они все сбиваются с ног, чтобы провести перекличку, пока Эд сверлит их взглядом, а Эл игнорирует его. «Ты тоже в армии?» — спрашивает один из близнецов, когда они заканчивают выкрикивать имена. Он смотрит на Эла так, будто думает, что жилет-свитер — это какая-то особая форма.

— О нет. Хотя я иногда консультируюсь.

«Он занимается медицинскими исследованиями и специализируется именно на таких странных вещах, как у тебя, — коротко отвечает Эд. — Он учится на врача».

Эл вздыхает так, что мисс Рыжая снова хихикает. Эд хмурится ещё сильнее, когда Эл снова улыбается Волосатому. «Сейчас я работаю врачом в Императорском доме очищающих искусств — ой, прости, тебе это ничего не говорит, верно? Это больница в столице Сингеса. Мы сталкиваемся с большим количеством необычных случаев, поскольку у нас самое централизованное исследовательское подразделение, поэтому, когда у нас будет время, я бы хотел взглянуть на это, если вы... о боже мой котик!

Огромная жёлтая кошка пробирается сквозь лес подростковых ног в дверном проёме. У неё приплюснутая мордочка, обтрёпанные уши и очень самодовольный вид. Разумеется, она направляется прямиком к Элу, который тут же опускает трость, приседает и засовывает пальцы ей под нос. «О, ты большая кошечка, да, ты такая,» — напевает он, и это, конечно же, заставляет животное встать на дыбы и положить лапы на колено Эла. «О, привет! Какая дружелюбная!»

— Это кот-извращенец, — говорит Умник, слишком одобрительно, на вкус Эда. — Это мой кот. Можешь взять его, если хочешь.

— О, можно мне? Ох, какой же ты крупный мальчик! Эл воркует как сумасшедший, с трудом поднимая на руки мурлыкающее создание. — Какой же ты большой, милый!

«Врач, да?» — говорит один из близнецов.

— Да, доктор. Он чертовски хорош в своём деле. — Эд понимает, что эти рассказы о выдающихся медицинских способностях могут и не впечатлить, особенно когда Эл зарывается лицом в кошачий живот и говорит: «Кто же самый красивый мальчик! Кто же самый величественный, красивый мальчик!» — высоким детским голоском, но всё равно обижается. — Для тебя важно то, что он именно тот специалист, которого мы ищем.

— И какое же это приятное совпадение что, — говорит Не Близнец кислым голосом, снова с подозрением глядя на Эда. — Что твой брат как раз оказался тем самым парнем. Хотя, может быть, для тебя это не так уж странно, ведь в твоей стране процветает кумовство.

— Я не единственный, у кого есть соответствующий опыт, — спокойно говорит Эл, отвлекаясь от кота, лежащего у него на руках. — Просто так получилось, что я оказался ближе всех и был свободен. И, полагаю, у меня есть нужные полномочия. Кто у нас тут милый красавчик? Ты!»

Эд фыркает. Сочетание «обученного в области медицины алхимика, владеющего ци, с опытом трансмутации человека и боевым опытом» определённо не является набором навыков, который можно найти на каждом углу, но если Эл хочет принизить себя в глазах детей, это его право. Невозмутимость Эла и его причмокивания, похоже, тоже ставят Не-Близнеца в тупик, даже если из-за этого Умник снова выглядит пугающе напряжённым. «Твой опыт связан с одержимостью?» — говорит она.

Эл сдерживает рвущийся из груди кошачий звук. «Можно и так сказать, — говорит он, и в его голосе не слышно удушья. — Одержимость — это… определённо то, с чем я сталкивался. Помимо прочего».

Умница снова открывает рот, но в коридоре раздаются шаги, и через секунду появляется Хэвок. «О, привет, Эл», — говорит он, машет Элу и кивает Эду. «Шеф хочет вас видеть».

Примечания:

Эд: а это мой младший брат, он, по сути, врач, и нет врачей лучше него. На самом деле он изобрёл медицину

аль: ЭДВАРД.

Эд: что? единственные, кем может похвастаться наша мама, — это обитатели загробного мира, а это совсем не та доля рынка, которая нам нужна. кто-то должен взять на себя эту задачу

Глава 32

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Рой скрещивает руки на груди и смотрит на карту.

Когда Оливье пришла к нему с письмом, он понял, что она знает, что он собирается сделать, потому что ему наконец-то удалось привести Министерство иностранных дел в соответствие с его планами, чтобы если не диктовать стратегию, то хотя бы определять тактику. Как бы Оливье ни было небезразлично то, что произошло в детстве, она бы не показала письмо Рою, если бы не ожидала — не хотела — определённого результата. Оливье может быть кровожадной стервой с каменным сердцем, но на самом деле он не более кровожаден, чем Рой, и в плане внутренней борьбы за власть в Аместрисе они если не во всём согласны, то, по крайней мере, не пытаются активно подставить друг друга.

Итак, ей нужен был алхимик, и она хотела, чтобы Аместрис был сильным. Развитие страны подразумевает наличие союзников, ресурсов, влияния, открытость новым идеям и ослабление позиций реакционеров, которые предпочитали изоляционистский шовинизм времён постоянных войн. Это значит, что, когда им выпадает возможность оценить потенциального союзника на другом конце Синга — причём с практически неизвестным видом алхимии, — они ею пользуются.

Рой не ожидал... такого. Он был уверен, что сможет переложить решение реальной проблемы с террористами на «Фулметал», а сам сосредоточится на том, чтобы разобраться в ситуации и наладить отношения с волшебным государством. Именно поэтому он взял с собой Ризу и Маэса, у которых есть собственные офисы и команды на родине, а не отряд из спецподразделения с парой новичков из снайперского подразделения или группу дипломатических атташе из Министерства иностранных дел. Ему нужны были люди, которым он мог бы доверять, которые были бы эффективными, осмотрительными и понимали, что то, что они найдут по ту сторону Синга, может оказаться чем-то, что не должно попасть в Аместрис. По крайней мере, пока.

И они определённо нашли кое-что из этого. Руки Роя пульсируют тем особенно раздражающим образом, который они демонстрируют в последнее время, когда сыро или когда он особенно хорошо погружается в воспоминания о дерьме. Этот жалкий островок служит ему обеим целям, так что, конечно же, все жалкие косточки в его ладонях извлекают из этого максимум пользы. Он не разгибает скрещенных рук, чтобы почесать шрамы. В комнате находятся и осуждённый, и бывший террорист, а Альбус изучает карту рядом с ним, поскольку Рой попросил его просмотреть то, что им удалось собрать, в целях проверки фактов, изложенных осуждённым.

Рой проводит собственный перекрёстный допрос. Простая логика играет против них: их физическая зависимость от волшебников, использующих телепортацию в качестве основного средства передвижения, может оказаться серьёзной проблемой, и, возможно, они даже не смогут её решить. Рой не может сжигать за собой мосты, потому что им предстоит преодолеть тысячи километров, чтобы вернуться к пограничному переходу и попасть домой, а расстояние даже в пределах этого острова, по словам Блэка, составляет от одного до трёх дней пути на машине или поезде. Это необратимо, но если они будут действовать независимо от волшебников, то окажутся в крайне невыгодном положении.

Значит, они идут на уступки. Это требует более или менее постоянного снижения требований. Рой был готов быть открытым, дружелюбным и вести дела с национальным директором правоохранительных органов: человеком, тесно связанным с законами, отношением и поведением в стране, занимающим не второстепенную должность, но и не равную должности главы государства, — другими словами, с кем-то вроде него самого. Вместо этого он обнаруживает крошечную культуру и ещё более крошечное правительство, скрытое от большинства населения: по-настоящему сегрегированное общество, как будто все алхимики Аместриса внезапно решили отделиться от остального мира и создать свой собственный тайный культ. Он уже однажды встречался с Амелией Боунс, и хотя она кажется более компетентной в том, что касается волшебников, она больше похожа на измученных начальников муниципальной полиции, с которыми Рой имел дело, будучи полковником на Востоке, чем на национального директора чего бы то ни было.

Вероятно, дело в численности волшебного населения, хотя тот факт, что пророчество направляет действия не только террористов, но и главы правоохранительных органов, которая сама подчиняется директору престижной, как удалось выяснить Рою, школы-интерната, — это уже слишком.

Вся эта ситуация одновременно и масштабнее, и гораздо скромнее, чем он ожидал. Они совершенно не готовы к решению проблемы такого масштаба, как та, с которой столкнулся отец, но пока что всё происходит не в таких масштабах. Если не брать в расчёт сходство с гомункулами, то, насколько Рой понял, терроризм — это всего лишь действия небольшой группы людей, нацеленные в основном на гражданских. Эти волшебники называют это войной. Что ж, ладно: небольшая группа людей при определённых обстоятельствах может нанести серьёзный ущерб, и это общество тоже невелико. Альбус, чью фамилию Рой никогда не попытается произнести, не генерал, а эта кучка учителей и членов семьи — не солдаты, но эта группа в этом доме — это все военные силы. Полное отсутствие институциональной поддержки делает их уязвимыми, скажем, перед Роем, который может взять власть в свои руки, но маневренность, которую это ему даёт, не перевешивает нехватку ресурсов.

По крайней мере, Альбус, кажется, это понимает. Рой замечает, что иногда Альбус выглядит отстранённым, как человек, который пытается сделать слишком много, потому что больше никто не может сделать десятки утомительных мелочей, которые нужно сделать именно тебе, только тебе, прямо сейчас. Он также замечает, что Альбус заметил, что за улыбкой Роя скрывается гораздо больше зубов, чем языка, хотя, честно говоря, Рой непростительно небрежно скрывает как свои достоинства, так и своё презрение.

Однако маловероятно, что всё сложилось бы иначе, учитывая обстоятельства. Эдвард, такой же параноик, как и Рой, хотя и не в такой степени, был прав, когда сказал, что Альбус не слишком заинтересован в том, чтобы ребёнок Поттеров выжил. Когда Альбус говорил о… крестражах шлюхи, в его голосе слышалось мрачное, тихое отчаяние, которое Рой воспринял как искреннее сожаление о сложившейся ситуации: если бы Альбус пытался вызвать у группы чувство вины, он бы не скрывал этого. Но никаких реальных попыток защитить ребёнка предпринято не было, и Альбус явно смирился с тем, что мальчик умрёт, пусть и не до конца. И все остальные в этом милом маленьком отряде борцов за справедливость либо согласны с этим решением, либо пребывают в блаженном неведении.

Рою кажется, что это какие-то очень туманные рассуждения. Если ситуация настолько ужасна, как утверждает Альбус, и он так решительно настроен, то убийство ребёнка устранит потенциального шпиона, а также один из этих важнейших фрагментов души. Возможно, Альбус считает, что ему сойдёт с рук то, что он будет действовать открыто, или не уверен в своей способности замести следы, но в любом случае просто ставить мальчика в опасные ситуации, отказывать ему в поддержке и надеяться на лучшее — неэффективно и к тому же просто трусливо.

Это, а также широко распространённое пренебрежительное отношение к телепатическим существам, которые, по всей видимости, могут проникать в дома по своему желанию, менять облик и/или вызывать галлюцинации, не говоря уже о прямом рабстве, не рисуют Рою радужную картину культуры, в которую они попали. Он подозревает, что после того, как проблема с террористами будет решена, ему предстоит иметь дело с очень злым Эдвардом, и Рой уже готов просто отдать ему поводок и сказать, чтобы он вернулся, когда рабство закончится.

Эта проблема с террористами. Не стоит приписывать врагу заслуги, которых он не заслужил. Не стоит недооценивать противника, но и не стоит делать поспешных выводов, и в этой ситуации он скорее всего постарается сделать так, чтобы никто из его людей не погиб. Рой по натуре не склонен проявлять снисходительность к другим, но он не в том положении, чтобы потакать чьим-то предпочтениям. Он сосредотачивается на том, чтобы узнать Альбуса, понять его положение, проникается сочувствием, пока не оказывается в центре этого чувства и не смотрит на Альбуса по-настоящему.

«Можете ли вы что-нибудь добавить к нашим данным?» Это требует усилий, но лучший способ солгать — это вообще не лгать. «Это основано на воспоминаниях Серьёзного и на том, что нам удалось выяснить из государственной газеты, но если вы считаете, что мы что-то упустили, пожалуйста, не стесняйтесь написать об этом».

Альбус медленно кивает, затем достаёт палочку, не отрывая взгляда от карты. «Если можно», — говорит он и по жесту Роя медленно проводит палочкой по стене, сосредоточенно глядя вдаль.

И это ещё не всё, критически размышляет Рой, наблюдая за тем, как по карте десятками расходятся цветные точки, а рядом с каждой появляется золотой текст, в котором, предположительно, содержатся подробности рассматриваемых инцидентов. И всё это простым, безмолвным движением деревянной палочки. Это слишком сильно напоминает ему гораздо более сложные трансмутации Эдварда: как будто алхимия — это не тщательно выверенный инструмент с исчерпывающим набором жёстких правил, а колодец, исполняющий желания, в который он погружается по своему усмотрению и черпает из него то, что ему нужно. Например, его перестройка этого дома. И Рой лучше, чем кто-либо другой, знает, что алхимия не просто даёт Эдварду что-то, и он может проанализировать, что на самом деле происходит, интеллектуально понимает, что Эдвард просто последовательно использует разные массивы, и только скорость, с которой он направляет энергию, создаёт впечатление одновременности. Но глаза видят, как дерево, металл и камень движутся в унисон, как целое здание принимает новую форму, и мозг не может избавиться от благоговения перед тем, что, ну, в общем. Магия.

У Роя может быть большой радиус действия и высокая разрушительная способность, но, судя по тому, что он видел, магия опасна по той же причине, по которой опасен Эдвард: универсальность.

«Боюсь, чары перевода никогда не были моей сильной стороной, но если коснуться точки, текст будет произнесён вслух, и вы его поймёте», — говорит Альбус, складывая руки на груди и пряча палочку в рукаве. «Насколько я помню, это все происшествия, случившиеся во время последней войны. Все события, произошедшие после пробного турнира волшебников, отмечены красным — вот так».

«Большинство смертей, о которых нам сообщил Блэк, были связаны с убийством отдельных людей или пар», — замечает Мейс, подходя к Рою и глядя на карту. «Большинство из них были убиты в своих домах или рядом с ними. Как вы думаете, это тоже большинство?»

— Боюсь, что да, — серьёзно отвечает Альбус. — Волдеморт ясно дал понять, что лично расправится с любым, кто осмелится выступить против его действий.

— А если ты был маглорождённым, они приходили за тобой, — с некоторой горечью говорит Блэк, стоя в другом конце комнаты. Он пожимает плечами, когда они смотрят на него. — Если ты хоть как-то сочувствовал маглорождённым, тебя называли предателем крови, и они приходили и за тобой. Молли чистокровная, но это не помешало пожирателям смерти убить её братьев.

Это не совсем классическая тактика захвата власти, хотя, опять же, в таком маленьком обществе Рою приходится подстраиваться под обстоятельства. Простое убийство любого, кто выступит против вас, независимо от его положения, наверняка заставит большинство тех, кто об этом слышал, подчиниться любым вашим требованиям. «Насколько полно они контролируют государство сейчас?» — спрашивает он. «По моим оценкам. Поскольку Амелия — одна из вас, я предполагаю, что по крайней мере некоторые правоохранительные органы на вашей стороне. Учитывая применение боевого оружия и последующее привлечение к суду, я предполагаю, что органы национальной безопасности и правосудия в достаточной мере скомпрометированы, чтобы их можно было считать инструментами врага. Какие ещё возможности есть у врага, чтобы атаковать вас через государство?

Дверь открывается, Риза проскальзывает внутрь и закрывает за собой дверь, занимая позицию по другую сторону дверного проёма. Рой кивает ей, и всеобщее внимание снова переключается на него. Он поднимает брови, глядя на Альбуса.

«Мы пока не уверены, что министерство настолько скомпрометировано, — говорит Альбус. — Вполне возможно, что фракции, выступающие против меня, воспользовались нападением дементоров, чтобы дискредитировать Волосатого и добиться собственного продвижения. Понимаете, никто не хочет, чтобы Волдеморт вернулся. Без доказательств они предпочли бы жить в мире, где война закончилась, и я не могу сказать, что полностью их за это виню».

«У нас нет доступа к мотивам», — говорит Рой, стараясь не звучать как измученный учитель, в который раз объясняющий сложение очень тупому ученику. «Мы видим только то, что уже сделано. Если они действуют под давлением, безопаснее всего предположить, что они действуют, пока не доказано обратное».

Альбус склоняет голову набок, но явно не убеждён, и остальные волшебники следуют его примеру. Рой сдерживает вздох. С таким же успехом они могли бы сразу перейти к практическим задачам; в любом случае, полезная информация чаще всего всплывает в мелочах, как, например, очаровательное маленькое откровение о татуировке, приковывающей язык.

«До сих пор враг наносил удары по вашему правительству, не рискуя своими людьми, — говорит он, опуская руки. — Хотя, учитывая явное предпочтение, отдаваемое индивидуальным убийствам, о чём свидетельствует последняя война, — он указывает на карту, — мы, скорее всего, можем ожидать, что в следующий раз будет так же. Поскольку я сомневаюсь, что кто-то из нас заинтересован в том, чтобы сидеть и ждать нападения, мы можем начать с того, что уберём с доски одного из их известных генералов. Роскошный Малфой, не так ли?»

— Ты нашёл способ снять привязку метки? — спрашивает бывший террорист тоном, который говорит о том, что он в этом чертовски сильно сомневается.

— Есть способы обойти это, — невозмутимо говорит Мейс. — Мы можем проверить их на тебе позже. В любом случае, наша главная цель — получить информацию. Ты сказал, что у этого Малфоя хорошие связи, он влиятельный и богатый? Похоже, он — важный ресурс для твоего господина Волдеморта. Давай избавимся от него.

— Да. Да, знаешь что — а почему бы и нет? — говорит Блэк, отталкиваясь от стены, к которой он прислонился. — Схвати его, допроси, примени все свои методы, а потом сотри ему память. Даже если с ним его приспешники, чёрт возьми, я уверен, мы сможем с ними справиться, если будем действовать сообща.

— Серьёзно, — говорит Альбус.

«Что? Они послали дементоров за волосатым. Не знаю, как ты, но я больше не буду с ними церемониться».

«Если Люциус пропадёт хотя бы на день, поднимется шум, — говорит Альбус. — Начнут наводить справки, и это только в том случае, если он будет вести себя достаточно тихо, чтобы не вызвать подозрений».

«Какое нам до этого дело?» — прямо говорит Мейс. «Нет, правда, вопрос серьёзный. Почему нас это должно волновать? Если мы сделаем вид, что он инсценировал свою смерть, это собьёт всех с толку — те, кто ест мертвецов, подумают, что он дезертировал, а все остальные решат, что они сами на себя напали».

«Ты что, решил все проблемы, инсценировав чью-то смерть?» — протягивает бывший террорист.

— Мне помогло, — весело говорит Мейс. Рой сдерживает фырканье и гримасу: они действительно инсценировали его смерть, но только потому, что он почти действительно умер. Это было слишком близко к истине. Мейс до сих пор не может полностью повернуть корпус влево, и только в прошлом году ему разрешили вставать на ноги, хотя он уже через два месяца после комы был на ногах.

«Если мы всё сделаем правильно, ничто не укажет на тебя, — продолжает Мейс. — Потому что, судя по всему, ты нечасто занимаешься убийствами».

— Мы этого не сделаем, — говорит Альбус. — Потому что Волдеморт ясно дал понять, что любое действие против него будет встречено десятикратным возмездием — против близких, против детей. Нападение на Люциуса почти наверняка спровоцирует его на демонстрацию силы. Это будет не против нас: он выберет какую-нибудь маггловскую школу, какую-нибудь невинную семью, кого-то, кого мы не сможем опознать и защитить, и сделает из них пример для других.

— Значит, нужно сделать так, чтобы всё выглядело так, будто он инсценировал свою смерть, — терпеливо говорит Мейс. Он гораздо лучше умеет говорить так, чтобы не казалось, будто он считает волшебников идиотами. Должно быть, это из-за того, что у него есть дети и ему приходится тысячу раз объяснять, что нет, милый, нельзя есть мороженое, которое упало и растаяло в песочнице. — И если мы достаточно быстро выпытаем у него нужную информацию, то сможем сделать так, чтобы всё выглядело так, будто перед побегом он продал какие-то секреты пожирателей смерти.

«Вы можете поручить похищение нам, — говорит Рой настолько убедительно, насколько это возможно. — Даже появляйтесь на публике во время операции, чтобы отвести подозрения. Скорее всего, нам понадобится помощь как минимум двух человек, которые умеют аппарировать, но, насколько я понимаю, это может сделать любой член ордена. Если вы позаботитесь о транспорте, мы справимся с остальным».

«Я нужен вам для сыворотки правды, — говорит бывший террорист. — И для встречи с Альбусом, чтобы вы могли привести Малфоя в дом на Гриммоулд-плейс. Он никак не сможет войти, пока хранитель тайны не раскроет её».

— Вообще-то я хотел спросить об этом, — говорит Мейс, поправляя очки. — Какие следы остаются на тебе? И что происходит, когда ты заходишь в этот дом? Ты просто исчезаешь с радаров? Потому что, если достаточное количество вас начнёт исчезать, когда вы будете снова и снова приходить в одно и то же место, кто-нибудь сложит эти не очень сложные числа и получит домашнюю базу. Им не нужно видеть этот дом, чтобы разбить лагерь рядом с ним и ждать, пока кто-нибудь выйдет.

— Не обращайте на нас внимания, мы с Аластором защищены от такого слежения с момента последней войны, — говорит Альбус. — Никто из остальных не представляет достаточного интереса, чтобы за ними вести активную слежку. Мы в основном аппарируем прямо из дома, за исключением тех случаев, когда кому-то нужно передать секрет.

«Может ли кто-то отслеживать ваши действия через ресурсы министерства? — настаивает Маэс. — Без официального уведомления или разрешения?»

Альбус и бывший террорист обмениваются взглядами. «Личные связи... могут быть использованы для получения определённой информации, — осторожно говорит Альбус. — Но министерство сейчас не так пристально следит за Империусом или полисомой, как во время прошлой войны. Не исключено, что диверсантов отправят на задание и они добьются успеха».

— Империй, — повторяет Мейс. — Поли сок. Что именно...

— Империо — это проклятие, — снова вмешивается Блэк. — Одно из непростительных. Оно заставляет тебя делать то, что тебе говорят, хотя с ним можно бороться, если ты достаточно сильный волшебник. Оборотное зелье — это зелье, для которого нужна частичка человека, в которого ты хочешь превратиться, например волосок, ноготь или что-то ещё, но как только ты его выпьешь, ты превратишься в этого человека на час.

Рой и Мэйс смотрят на него, и на их лицах отражается ужас. Ещё один грёбаный оборотень. Неудивительно, что Блэк и дети не испугались существа, превратившегося в кошмар: здесь это обычное дело и явно используется в качестве оружия. «Какие протоколы предусмотрены для борьбы с этим?» — спрашивает Рой, и его голос звучит резче, чем ему хотелось бы.

«Для Империуса не существует чар обнаружения, но если кто-то ведёт себя странно — выглядит ошеломлённым, повторяет слова или действия, — это обычно хороший знак», — говорит Блэк.

«Действие оборотного зелья можно нейтрализовать с помощью рассеивающего заклинания, — говорит бывший террорист. — Во время последней войны оно действовало на всех, кто входил в министерство. Оно также само нейтрализуется ровно через час».

— А среди вас? — спрашивает Рой. — Что у вас есть, чтобы убедиться, что вы имеете дело не с самозванцами? Мейс не успел вовремя проснуться, чтобы предупредить их о Зависти и о том, на что она способна, но после этого Рой стал достаточно параноидальным, чтобы добавить к кодовым именам членов своей команды опознавательные знаки и контрзнаки. То же самое им придётся сделать и с Джонсом и Аргетом. После того как они освободили дом, у него было мгновение, когда он почувствовал, что вышел из себя из-за этого... болотного искусства, и пожалел об этом. Теперь он понимает, что больше всего сожалеет о том, что не сжёг его чуть сильнее.

«В прошлом году один пожиратель смерти выдал себя за Грюма, — лаконично говорит бывший террорист. — С тех пор у нас вошло в привычку проверять, нет ли у кого-то полисока, когда мы встречаемся за пределами Гриммоулд-плейс. Тот, кто находится под действием Империуса, сможет войти, но не раскроет местоположение и не предоставит доступ к нему. Под действием Империуса невозможно выполнять сложные когнитивные задачи и любые действия, требующие более независимого мышления, чем просто ходьба, что делает его довольно узнаваемым для тех, кто его ищет».

Разве это не чудесно? «Ты видишь что-то конкретное, что помешало бы нам забрать Малфоя? — прямо спрашивает Рой. — Что-то вроде, скажем, его магически связывающей татуировки?»

— Люциус — амбициозная цель, — медленно произносит Альбус. — Амелия и Аластор лучше нас знают, какие именно защитные чары могут быть у него на теле; они довольно пристально следили за ним, даже если не могли открыто действовать, чтобы его арестовать. Я могу сказать одно: его нужно будет взять очень тихо. Любое сокрытие его исчезновения должно быть абсолютным. Волдеморт без раздумий убивает маглов, просто чтобы доказать свою правоту. Что же касается того, что он сделает в отместку за такой удар по нему...»

«Тем больше у нас причин действовать до того, как он ещё больше укрепит свои позиции, — говорит Рой. — Мы, конечно, будем рады любому вашему предложению по созданию убедительной ложной зацепки, а также по любым другим вопросам, связанным с операцией».

«Если вы позволите Малфою воспользоваться Фиделиусом, это место будет раскрыто, — говорит бывший террорист. — Даже если вы заставите его забыть, чары увидят, что у него есть доступ».

Так что бывший террорист, по крайней мере, предполагает, что они отпустят Малфоя, когда закончат с ним. «Обливиэйт?» — спрашивает Мейс, прежде чем Рой успевает ответить.

«Амулет памяти. Он подавляет воспоминания, на которые нацелен заклинатель».

Рою снова приходится смотреть в упор. — А, — говорит Мейс через секунду. — Конечно. Ещё одна твоя непростительная ошибка, да?

— Нет, — отвечает бывший террорист, и в его голосе снова слышится веселье. Эдвард не ошибся, решив, что этому человеку нравятся такие разговоры. — Обычно его применяют к магглам, которые видят то, чего не должны видеть.

Так вот как они поддерживают своё несостоятельное культовое общество. Сначала рабство, теперь это. Аместрис, может, и самая кровожадная военная псина на их стороне Раздела, но, по крайней мере, у них не было рабства с тех пор, как исчез Ксеркс, и ни одному безумцу ещё не удалось создать систему для контроля сознания. Всё больше похоже на то, что в официальном отчёте Роя императору Лингу будет настоятельно рекомендовано установить очень строгий пограничный контроль, а также выслеживать и допрашивать каждого торговца, пересекающего Разлом. Кто, чёрт возьми, знает, что они могли провезти, никому не сказав, или что они могли сделать. Если можно изучить эту магию, то достаточно одного беспринципного ублюдка, чтобы посеять хаос в обществе, совершенно не готовом к такой угрозе.

Риза стоит у двери с каменным лицом; она смотрит мимо Роя, на Джонса и Аржета. Эти двое оказались втянуты в это дело глубже, чем ожидал Рой. Они здесь, потому что Мейс им доверяет, но теперь и Рой должен им доверять. Ему придётся дать какие-то гарантии.

— Что ж, тогда... Можете ли вы установить такие же защитные меры в другом месте? — обращается Маес к волшебникам, и лишь лёгкая тень улыбки на его лице указывает на то, что он сосредоточен на практических занятиях, чтобы не повышать голос. — Здесь немного больше жилых помещений, чем нам нравится в наших операционных центрах.

— Да. На наложение Фиделиуса потребуется время, — говорит бывший террорист. — Вы хотели использовать Поттера в качестве приманки, чтобы выследить пожирателя смерти и добраться до его нынешней базы. Вы вполне можете это сделать, пока мы решаем, как лучше выманить Малфоя из-под носа тёмного лорда.

— Эй, погоди, — говорит Блэк, делая несколько шагов вперёд. Его тон становится намного резче, чем раньше. — Использовать волосатого в качестве приманки?

«Это всего лишь один из вариантов», — успокаивает Альбус — и, как отмечает Рой, это срабатывает: Блэк не то чтобы успокаивается, но определённо отступает. «Возможно, нам понадобится только его палочка, чтобы найти след». На встречах, на которых не присутствовал Блэк, Альбус говорил совсем другое: либо он не хочет разбираться с тем, какую бурю может поднять Блэк прямо сейчас, либо он намерен держать участие ребёнка в тайне до тех пор, пока не станет слишком поздно протестовать. «Мы всё ещё определяем, что жизнеспособно. Нам ещё предстоит показать тебе свиную голову, Рой. Прошу прощения, что не сделали этого сегодня, но мы задержались в министерстве дольше, чем рассчитывали. Полагаю, ты бы предпочёл не видеть окружающий пейзаж в темноте? Тогда давай отправимся туда завтра с утра пораньше.

— Есть ли поблизости здание, на которое мы могли бы установить эти датчики? — спрашивает Мейс, взглянув на Роя. — Мы ведь занимаемся терраформированием, верно?

— Скорее всего, — говорит Рой. Если предложенное место для засады окажется относительно подходящим, он попросит Эдварда дополнительно оптимизировать его с помощью земляных работ. — Если поблизости нет подходящего сооружения, мы можем его построить.

— Ах да, — говорит Альбус, оглядывая потолок. — Хорошо, что у нас есть доказательство того, что трансфигурации юного Эдварда не повлияют на защитные чары, которые мы можем установить на здании.

Рой пропускает это мимо ушей — пока что. «Действительно. Приятно знать, что алхимия и магия не противоречат друг другу», — говорит он, и это чистая правда. «Хотя, конечно, нам нужно узнать больше, прежде чем мы сможем полностью посвятить себя какой-либо тактике. Как ты и сказал, наша подготовка должна быть безупречной. Особенно с учётом этих заклинаний контроля и памяти».

— Конечно. Вы просили продемонстрировать излюбленные заклинания пожирателей смерти, — говорит Альбус. — Аластор вызвался провести такую демонстрацию, а Амелия согласилась за ней присмотреть. Думаю, мы сможем сделать это здесь, если на заднем дворе ещё сохранилась живая изгородь.

— Наверное, — говорит Блэк, поморщившись.

Раздаётся стук в дверь, и через мгновение в комнату заглядывает Хэвок. «Нам нужен ещё один переводчик, шеф? Только мисс Молли говорит, что ей нужны дети для уборки».

Любопытные подростки пытаются заглянуть за спину Хэвока. «Думаю, на данный момент мы готовы», — говорит Рой. Он чувствует, что на этом его работа здесь закончена; ему ещё предстоит рассказать Хэвоку обо всех подробностях ситуации, а также проинструктировать остальных о мерах безопасности против оборотней и поговорить с Эдвардом, прежде чем отправить его на арену. «Иди за Элриками. Мы введём Альфонса в курс дела». Он кивает в сторону Альбуса. — Если вы нас извините. Дайте нам знать, когда придёт мадам Боунс, и мы сможем начать.

Примечания:

я в 20 словах от завершения этой сцены: подожди, а где Люпен

я: ….. ПОХОЖУ, В ТУАЛЕТЕ

я правда не хочу так сильно критиковать канон ГП, но я продолжаю выбирать персонажей, которые ведут себя как огромные грёбаные стервы. сами разбирайтесь

Глава 33

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Мустанг выходит из комнаты с картой до того, как туда заходят Эд и Эл, не обращая внимания на снующих туда-сюда детей, а также на Биарди и других волшебников позади него. Однако Биарди кивает и почти сразу уходит, а за ним следует Лемонс. «Вот ты где, — говорит Мустанг Эду. — Эти комнаты можно объединить?» Он указывает на три двери с их стороны: все они ведут в спальни, где, предположительно, все и будут спать.

— Да, — говорит Эд. Здесь, с этой стороны дома, всего две несущие колонны, и он легко может их обойти. — Ты хочешь одну большую комнату?

«Да. С мебелью всё в порядке».

Эд прищуривается. — Почему?

Мустанг вздыхает. «Учитывая характер нашей ситуации, разумнее всего будет как можно меньше отдаляться друг от друга».

— Параноик, — одобрительно говорит Эд.

— Судя по всему, эльф тоже проникает в комнаты людей по ночам и роется в их вещах, — весело говорит Хьюз, выходя из-за спины Мустанга. — И кто знает, что ещё может быть поблизости, учитывая телепортацию и вредителей с телепатическими способностями. Ты сейчас занимаешься трансмутацией? Ладно, все свободны!

«Существо не такое уж и плохое», — возражает Умник, но присоединяется к остальным, когда Хьюз энергично машет рукой, прогоняя их, и они спускаются по лестнице вместе с Психом. Хэвок тоже собирается уйти, но Мустанг жестом показывает, чтобы он не беспокоился. Эд надеется, что хотя бы в одном из этих подростковых мозгов застрянет мысль о том, что нужно держаться вместе, в одной подозрительной маленькой компании.

Точно так же, как «Мустанг» поощряет сплочённость своих членов, создавая для них новый клуб. «Ладно, давайте сделаем это», — говорит Эд, поднимая руки. Мустангу кажется, что он хочет что-то сказать, но Эд уже сжимает ладони, а Мустанг не открывает рта, так что, видимо, это не так уж важно. Эд упирается локтем в стену и направляет трансмутацию в дом таким образом, чтобы энергия циркулировала. На этот раз задействовано всего три массива, потому что для сноса разделительных стен нужно лишь добавить лишнюю штукатурку к другим стенам и переместить деревянные балки в пространство под полом. В этой части дома нет труб — ванная находится по другую сторону лестницы, — так что всё встаёт на свои места меньше чем за минуту.

Он оставляет три двери, потому что несколько выходов — это всегда удобно, а заделать дверной проём проще, чем создать новый с работающей дверью на петлях. Эл открывает одну из них, когда потрескивание энергии стихает, просовывает голову внутрь и кивает. «Подожди, я сделаю душевые», — рассеянно говорит Эд, пытаясь решить, что сделать сначала: протянуть трубы или освободить больше места в существующей ванной на третьем этаже. Если он отодвинет одну из стен, то сможет сделать так, чтобы она выходила прямо в новую большую комнату, и им не придётся шлёпать по коридору в мокрых вещах.

— Первый этаж, — говорит Эл, хватая его за локоть и оттаскивая от стены, прежде чем он успевает активировать новый массив. — Так ты сможешь достать из земли то, что тебе нужно. Здесь ты не найдёшь достаточно карбидов.

— Вообще-то, — говорит Мустанг, — Альфонс, мне неловко тебя просить, но не мог бы ты об этом позаботиться? Мне нужно поговорить с твоим братом.

“Что теперь?” Эд жалуется, но Эл просто говорит: “Конечно, генерал”, и Мустанг просто направляется туда, где холл поворачивает за угол, что не оставляет Эду выбора, кроме как последовать за ним.

-o-

Эл смотрит на сержанта Джонса и капрала Арджета. Затем он смотрит на Эда, который топает за генералом. Он оглядывается на капрала и сержанта. Затем он смотрит на Хьюза. — Сколько ты мне должен?

Хьюз вздыхает, достаёт бумажник и протягивает несколько купюр. Соколиный Глаз вздыхает и многозначительно отводит взгляд, но Эл уже знает, как она прячет улыбку. Он пересчитывает деньги и приподнимает бровь. — Два с половиной?

«Один прямой, один явный интерес, но без продолжения», — говорит Хьюз. «И примерно у половины этих детей текут слюнки, что, по моим подсчетам, составляет примерно один процент от того, как они за ним следят».

— Понятно, — соглашается Эл. Расчёты немного расплывчаты, но раз Хьюз решил, что это имеет значение, то почему бы не принять это во внимание.

— Ты... поставил на своего брата, — медленно произносит сержант Джонс, словно к нему приходит какое-то важное осознание.

— Не совсем, — говорит Эл, пряча деньги в карман. — Можно сказать, что я провожу эксперимент.

— Дело не в ставках на Эда, — ухмыляясь, говорит Хэвок. — Скорее… в обстоятельствах, связанных с Эдом.

Капрал Арджент издает тихий хриплый звук, когда до нее, кажется, тоже доходит осознание происходящего. Хьюз ухмыляется. «Знаешь, ты и близко не входишь в его подчинение. Правила о недопустимости панибратства на тебя тоже не распространяются».

Теперь капрал выглядит так, будто с равной вероятностью может закопаться в землю, вырытую одними лишь ногтями, или упасть в обморок. Несмотря на то, что она, несомненно, очень способный человек, это не сулит ей ничего хорошего в плане успешного взаимодействия с Эдом. Он теряется, когда люди не огрызаются в ответ, а потом расстраивается, когда выясняется, что он непреднамеренно издевался над кем-то, вместо того чтобы просто поговорить.

Тем не менее. «Хотите потерять ещё немного денег, полковник?» — спрашивает Эл, улыбаясь Хьюзу.

— О, ты меня знаешь! Я готов на всё ради счастья моих дорогих товарищей, — щебечет Хьюз. — Ты в последнее время не рассказывал своему брату страшилки из венерологической клиники?

Туше. «Последние несколько месяцев я проходил практику по кардиологии, — говорит Эл. — Это было очень познавательно. Поразительно, как стресс может влиять на сердце».

«Именно так», — говорит Хьюз, подмигивая Элу с наигранной, преувеличенной и совершенно искренней улыбкой. «Знаешь, сердце так же важно, как и мозг, — оно заставляет тебя двигаться вперёд!»

— О, я полностью с тобой согласен, — говорит Эл. Так и есть. Эд может быть идиотом в этом вопросе, но даже идиоты заслуживают помощи. — Кстати, о том, что нас поддерживает, мне лучше проверить душевые… Отойди, пожалуйста.

-o-

«Не хочу навязываться, моя задница», — бормочет Эд, догоняя Мустафа. «Что?»

Мустанг прислоняется плечом к стене и скрещивает руки на груди, но делает это непринуждённо, а не в духе «Жизнь испытывает меня через тебя», как в «Стальном алхимике». «Сегодня у тебя показательный бой, о противниках которого мы знаем очень мало, кроме того, что у них преимущество как в манёвренности, так и в дальности стрельбы. Поскольку цель — определить возможности, скорее всего, придётся проявить выносливость, чтобы получить максимум информации». Он быстро осматривает тело Эда, оценивая его. «Я знаю, что ты сделал больше, чем от тебя требовалось, но нет ничего плохого в том, чтобы поберечь силы».

Эд на секунду замирает, переключившись на другую передачу, потому что он ожидал очередного наезда на кого-то, чёрт его знает, но Мустанг просто проверяет ресурсы, верно. «Отвали, я в порядке», — автоматически отвечает Эд. Затем, под всё более скептическим взглядом Мустанга, неохотно добавляет: «Я вздремнул».

Брови Мустанга взлетают вверх. Ого, — кричит всё его лицо, поза и молчаливая осуждающая аура. — Заткнись, — упреждающе говорит ему Эд, тыча пальцем в дурацкую бригадную нашивку, приколотую к его груди. — Разве не этого ты только что хотел? Вот он я, готовлюсь к чёртовой службе, свеж как маргаритка, наделённая алхимическими способностями.

«Не уверен, что мы можем зайти так далеко», — говорит Мустанг, более пристально осматривая его и давая понять, что результат не впечатляет.

Эд хмурится в ответ. «Я не выгляжу так плохо».

Мустанг протягивает руку и одним пальцем отводит в сторону выбившиеся пряди волос на подбородке Эда. «У тебя по всей щеке отпечатки кирпичной кладки».

“Что?” Эд хлопает себя ладонью по щеке и яростно трет. “Тьфу, черт, дымоход”.

— Полагаю, это отвечает на вопрос, где ты вздремнул, — вздыхает Мустанг, снова складывая руки на груди. — И я должен быть благодарен, что ты не вырубился прямо на тротуаре.

«А Эл даже ничего не сказал, маленький предатель», — жалуется Эд, всё ещё пытаясь стереть вмятины на коже. «Мы проговорили около получаса!»

«С такой чёлкой не слишком заметно, — говорит Мустанг. — Возможно, он не заметил».

Эд бросает на него сердитый взгляд из-под волос, почесывая затылок, чтобы распустить косу и прикрыть челку. «Чертов если. Эл видит все».

— В таком случае, полагаю, он думал, что это только улучшит ваш имидж. — Мустанг некоторое время наблюдает за Эдом. — Есть свои преимущества в том, чтобы я проводил демонстрацию.

Эд ещё сильнее хмурится и в последний раз проводит рукой по щеке, сдувая с глаз наэлектризованные пряди. «Я уже испортил всё, что мог, когда раздавил эти штуки. Единственный, кто видел, на что ты способен, — это Психо. Я не доверяю этим ублюдкам. Лучше бы никто не видел, как ты крадёшься».

— Очень хорошо, — вздыхает Мустанг. — А теперь ты похож на пугало. Просто переплети косу заново.

— Я переделаю твой макияж, — автоматически отвечает Эд. — Я здесь не для того, чтобы выиграть конкурс красоты.

— Ты забываешь, что я видел, что ты делаешь со своими волосами, — говорит Мустанг, отталкиваясь от стены и направляясь к остальным. — Признаю, что сушка феном с помощью алхимии впечатляет, но я ожидал большего от Армстронга, чем от тебя.

«Это эффективно!»

— Хм. Несомненно.

— Что это должно означать?

— Ну, ничего. Разве не это ты обычно подразумеваешь, когда я открываю рот и издаю звуки?

— Ну кто-то раздражён, — ворчит Эд. — Расслабься. Я готов надрать кому-нибудь задницу. Я не собираюсь ставить в неловкое положение твоего главнокомандующего на демонстрации.

«Мне плевать», — говорит Мустанг, и в его голосе слышится холодок. Дело не в Эде — теперь он знает, что Мустанг так не разговаривает со своими людьми, — но это говорит ему о том, что на Планете Ублюдков сгущаются тучи. «Пусть думают, что мы слабее, чем есть на самом деле. Нам нужно любое преимущество, которое мы можем получить».

Это приводит Эда в чувство. «Я собираюсь ввести вас в курс дела», — говорит Мустанг, вероятно, предчувствуя, что Эд спросит, что, чёрт возьми, он только что узнал сейчас.

— Лучше бы тебе, — говорит Эд, серьезно не желая выяснять, почему Мустанг следит за ним, как заботливая тетушка, хотя обычно он считает, что Эд сам должен решать, справится он с чем-то или нет. Черт, неужели они с Хьюзом узнали, что существует национальная сеть? Они не спешат с полной эвакуацией, так что, может, и нет, но это точно не что-то хорошее.

Все остальные сейчас находятся в большой комнате, где, как оказалось, Эл сделал именно то, что собирался сделать Эд, — присоединил ванную комнату через новую дверь. «Ты же сказал, что это первый этаж», — обвинительным тоном говорит Эд, просовывая голову внутрь, чтобы посмотреть на три сверкающие душевые кабины с латунными кранами. Эл даже покрыл стекло матовым напылением.

— Потому что ты не можешь трансмутировать на расстоянии, — говорит Эл, этот маленький засранец, и в его голосе слышится разумное объяснение. Он на секунду переводит взгляд на Мустанга, а затем хмурится, глядя на Эда. — Что ты сделал со своими волосами?

— Блядь ... да ну тебя на хрен. Эд срывает галстук, защелкивает его на запястье и расплетает косу, встряхивая все вокруг. -Счастлива?

«Теперь ты похож на ту дамову собаку, которую мы видели в Версане и которую не стригли три года», — говорит Эл.

— Да пошёл ты, — отвечает ему Эд. Он знает, что выглядит глупо, когда его волосы торчат во все стороны из-за того, что он несколько дней носил их заплетёнными в косу; он уберёт их назад, когда сойдут синяки на щеке. — Введи нас в курс дела, Мустанг. Где мы это делаем?

Мустанг ведёт их обратно в комнату с картой, где объясняет, что Биарди каким-то образом заставил все светящиеся пятна на стене заговорить. Эд проверяет одно из них — оно сообщает об убийствах в Харт-Форде, семнадцать погибших, Гордон и Алисса Слэтэм, Маргарет Брюдер, Элиас, Айзек, Клэр, Этель… и продолжает перечислять имена страннымly ровным бестелесным женским голосом. Эду приходится подавлять в себе желание ткнуть сразу в восемь кнопок и посмотреть, что получится, потому что это было бы по-детски и немного извращённо, а кроме того, у них есть проблемы посерьёзнее.

Пятнадцатью минутами позже Эд хотел бы вернуться в прошлое и дать себе пощечину за то, что явно проклял их всех, преуменьшив это. Мустанг рассказывает им о контроле над разумом. И зелье, меняющее облик. И гребаное стирание памяти. Неудивительно, что он был раздражен. Эд теперь точно такой же капризный, как и Мустанг, только они миновали крэнки восемь отметок высоты назад и сейчас хорошо поднялись по склонам горы Пис.

— Значит, мы заберём их парня, верно? — спрашивает Эд. — Того парня из Малбоя? Того, про которого они знают, где он живёт?

«Как только у вас появится работоспособная версия предложенного вами массива», — подтверждает Мустанг.

Эл слегка поднимает руку. «Кто?..»

«Один из главных террористов. Они знают, кто он, — говорит Хьюз, слишком широко улыбаясь. — Они знают его имя, его лицо, его связи, у них есть показания очевидцев о его причастности к убийству ребёнка, по крайней мере, и они знают его домашний адрес. Хотите знать, что они с этим сделали?»

— Ничего? — предполагает Эл.

«Ничего!» — восклицает Хьюз, широко раскрыв глаза и не веря своим ушам.

«Они утверждают, что следили за ним, — говорит Мустанг, — но пока неясно, принесёт ли это хоть какую-то пользу. Если твоя система работает так, как задумано, Фуллметал, то, возможно, не так важно, в чём именно заключается его магическая защита, но мы должны быть очень уверены и очень тщательно проверить её эффективность, прежде чем полагаться на неё».

— Да. Нам нужно, чтобы они сегодня вечером показали нам это дерьмо с контролем сознания, — мрачно говорит Эд. — Но к чертям память. Это вообще обратимо?

— Они не спешили уверять нас, что это так, — говорит Мустанг с едким цинизмом. — Так что мы полностью исключим такую возможность. Поскольку они также регулярно используют его на тех, кто не обладает магией, но, по их мнению, знает слишком много, я полагаю, мне не нужно призывать кого-либо быть начеку. — Он обводит их взглядом и останавливается на Эде. — Или говорить о том, что нам нужно как можно скорее собрать отряд.

— Без шуток, — сухо говорит Эд, разминая правую руку. — У нас есть кое-какие идеи. День, максимум два. Но, скажу я тебе, потребуется куча тестов, потому что эта штука будет убивать людей, если мы её правильно не настроим. Хотя — эй, мы можем попробовать на Лимонсе, включить его и посмотреть, отвалится ли его дурацкая татуировка. Потом можно будет попробовать на мальчике.

— Поттер? — говорит Мустанг.

— Да, это должно было стать панацеей от всех его проблем с одержимостью. Эд подталкивает Эла. — Ты видел что-то там. Рассказывай.

Эл не делает ничего настолько очевидного, как взгляд в сторону Джонса и Арджет — вместо этого он смотрит на Мустанга, который нетерпеливо машет рукой, словно говоря: «Всё в порядке, всё равно всё кончено, они теперь тоже крепко привязаны к этим чёртовым саням, а тот свист, который ты только что услышал, — это взлёт их допуска к секретной информации, и мы будем разбираться с последствиями по мере их возникновения.

«Там определённо что-то есть, — говорит Эл в ответ на это подтверждение. — Я… не знаю, могу ли я с уверенностью назвать это душой. Полковник говорил вам, что, э-э, магия, похоже, проявляется в виде ци, верно? Ну, она ведёт себя не так, как любая окружающая ци, с которой я сталкивался раньше. Люди пишут об этом, но здесь всё очень… насыщенное, концентрированное? Извините, — добавляет Эл немного смущённо. «Все качественные характеристики ци, которые я знаю, относятся к синскому языку».

«Ты отлично справляешься», — говорит Мустанг, но в его голосе уже меньше уверенности и больше продолжения разговора.

— Верно. То, что я чувствую в нём, отличается от его жизненной силы, но это не совсем... это не похоже на двух людей в одном теле. Однако волшебники ничем не отличаются от нас, а магическая ци... ну, она повсюду. Я не могу определить, есть ли что-то конкретное, что связывает две разные ци. У Эла почти не осталось автоматических реакций на лице, особенно когда он чем-то отвлечён — шесть чёртовых лет в доспехах, — но кажется, что он прищуривается. «Если он связан с ним магической энергией, то её удаление отделит зловредную ци от его собственной и заставит её рассеяться. Теоретически».

«Это не связано ни с чем другим, — говорит Эд, а затем поправляется: — по крайней мере, мы можем сказать это сейчас».

«Бестелесные души удерживаются на этом плане сдерживающим полем, созданным с помощью кровавой руны, — говорит Эл. — Говоря алхимическим языком. Так что если магия — это локализованное энергетическое поле, которое здесь работает, то принцип тот же. Не должно потребоваться ничего, кроме устранения поля».

«Если этот массив не поможет решить конкретную проблему мальчика, — говорит Мустанг. — Какие у нас есть варианты?»

Эл задумчиво постукивает пальцем по набалдашнику трости. «Мы очень стараемся не убить его, да?»

— Ну да, — говорит Эд, и Мустанг кивает.

Эл слегка пожимает плечами, делая неопределённый жест одной рукой. «Мы могли бы перекрыть приток ци к мозгу, но это можно сделать только с помощью таймера. Это не так опасно, как отключение кислорода, но у нас будет всего три минуты, прежде чем возникнет риск повреждения мозга».

«Ты можешь это сделать?» — озадаченно спрашивает Эд.

— Да, — говорит Эл. — Это очень неприятно.

“Каким образом?”

“Иглы”.

Эд вздрагивает. Синская медицина слишком увлекается пытками во имя здравоохранения. «Что даст отключение ци?»

«Если оно связано с самой ци, то злое начало может, хм, по сути, умереть от голода, если его отрезать от основного потока жизни. Это может привести к его гибели и рассеиванию, а может и нет». Эл слегка поджимает губы. «Если это… часть души, как утверждают волшебники, то трансмутация человека также может привести к разделению душ. Однако последнее, что мы хотим сделать, — это попытаться открыть Врата. С медицинской точки зрения».

«Скорее всего, это убьёт парня, воткнёт кусок злой души в водительское сиденье, а затем отправит его обратно к нам в виде мини-лорда Водевиля, на этот раз полностью одержимого», — невозмутимо говорит Эд. «И это не считая того, что он не алхимик, так что кому-то из нас придётся активировать трансмутацию и получить по заднице. Никаких грёбаных Врат».

— Вполне, — без тени юмора отвечает Мустанг. — А есть вариант без предупреждения о возможном повреждении мозга?

Эл хм . «Я мог бы остановить его сердце».

— Так лучше? — недоверчиво спрашивает Эд.

Эл пожимает плечами. «Это не будет смертью мозга. У меня достаточно опыта в дефибрилляции с помощью алкагеста, чтобы перезапустить его сердце без повреждения тканей. Есть способы поддерживать циркуляцию кислорода в крови, но, по сути, это будет попытка обмануть его организм, заставив его думать, что он мёртв, и надеяться, что шок выведет из его системы ци всё чужеродное. Скорее всего, для этого потребуется максимально реалистично смоделировать остановку сердца».

«Значит, мы либо задушим его мозг, либо устроим ему сердечный приступ?» — говорит Эд. — Чёрт.

Эл снова пожимает плечами. «Любое вмешательство в систему ци организма — это шок. Злокачественная ци у него локализована, и это вселяет в меня надежду, что она никак не связана и не интегрирована в его общую систему, но она находится в таком месте, которое очень сложно изолировать без повреждения тканей. В целом, остановка его сердца была бы менее рискованным вариантом».

«Тогда лучше заставить массив работать», — решает Эд.

«Я тоже собираюсь присмотреться к нему повнимательнее, — говорит Эл. — Я могу провести диагностику, которая требует контакта, чтобы лучше изучить его систему ци. Насколько я понимаю, мы не можем ему ничего сказать, верно?»

— Да, скажи ему, что ты лечишь его от кошмаров со змеями, — говорит Эд. — Только не говори ему, что мы подозреваем, будто лорд Вазэктомия подслушивает через его мозг, это строго между нами.

Эл склоняет голову набок. «Мм. Психосоматическая травма в качестве прикрытия сработает, да».

«Сегодня вечером у нас эта чёртова демонстрация. Но мы можем начать работу над массивом после неё. Здесь должна быть комната, которую мы можем использовать как лабораторию».

«Ради всех нас я надеюсь, что сегодня вечером мы не столкнёмся с какими-нибудь другими магическими явлениями, которые нам придётся объяснять, — говорит Мустанг. — Хотя недавний опыт подсказывает, что на это не стоит рассчитывать. Хэвок, Соколиный Глаз — идите со мной, давайте обсудим транспорт. Фуллметал, найди себе место для лаборатории».

— И нам предстоит изучить все эти чудесные новые фаталити, — ликует Хьюз, обнимая Джонса и Арже и поворачиваясь обратно к мягко светящейся карте. — Разве наша работа не прекрасна?

«Нам, наверное, тоже стоит проверить, не сбежал ли кто-нибудь с ребёнком», — говорит Эд Элу, когда они выходят из комнаты с картой. «Волшебники продолжают пытаться отправить его к родственникам, потому что я почти уверен, что они считают, что его проблема с одержимостью мозгом — это повод убить его. Родственники живут там же, где на него напали эти грёбаные дементоры. Чёрт, если бы он не был в парке, они, наверное, пришли бы за ним домой».

— Я найду его, — задумчиво произносит Эл. — Мне всё равно нужно с ним поговорить. Особенно если мне придётся делать что-то настолько серьёзное, как имитация остановки сердца. Будет неприятно обнаружить, что у него есть какие-то хронические заболевания, пока мы пытаемся убедить его тело в том, что оно мертво.

— Чёрт, расскажи мне об этом, — говорит Эд, спускаясь по лестнице. — Это было бы чертовски неловко.

Примечания:

Эл: я забочусь о своём брате и хочу, чтобы он обрёл счастье и любовь, но я знаю, что он большой глупец, поэтому я должен ему помочь

Ал: Эдвард Элрик, какого хрена ты вечно выглядишь как дерьмо

Глава 34

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Жизнь, безусловно, стала намного интереснее с появлением на площади Гриммолл-Плейс Невыразимых, но с Дамблдором здесь встаёт вопрос: подслушивать его или их? С возвращением мамы у Фреда и Джорджа значительно уменьшаются шансы безнаказанно пристроиться к чему-нибудь интересному, и Дамблдор почти наверняка направится к ней. С другой стороны, будет сложнее подслушивать Невыразимых, когда они постоянно ходят туда-сюда, из комнаты в комнату, и регулярно создают совершенно новые комнаты просто ради забавы. Элрик особенно любит без предупреждения менять обстановку, а у них не так много выдвижных ушей.

Все остальные явно думают так же, потому что после того, как Сириус бросает на них взгляд, хлопает Гарри по плечу и уходит вслед за Дамблдором, Гермиона собирает их всех под лестницей на втором этаже. «Они что-то собираются сделать сегодня вечером», — говорит Джинни. «Очередное собрание Ордена?»

«Они сказали, что начнут, когда Боунс будет здесь, — говорит Гермиона. — И я слышала, как Дамблдор спрашивал, можно ли расширить задний двор. Это не собрание Ордена. Зачем им собираться на улице?»

— Думаешь, мы можем использовать выдвижные уши? — спрашивает Джордж. — Если они выйдут на улицу, то могут и не подумать запирать заднюю дверь.

— Или, эй, — говорит Рон. — Плащ-невидимка.

«О, чушь собачья», — говорит Гарри с серьёзным видом.

“Что?”

— Он у Дурслей, — говорит Гарри, и вид у него становится какой-то нездоровый. — Вместе с остальными моими вещами. Я даже не подумал об этом, ведь Хедвиг была на свободе и сразу нас нашла…

Рон и Гермиона переглядываются. «Может, попросим Люпина сходить за ним?»

Гарри стискивает зубы. «Он хотел, чтобы я вернулся туда».

Это правда. «И если ты попросишь Люпина сходить и забрать его сейчас, он, скорее всего, спросит, зачем он тебе так нужен, а это будет не самый лучший ответ, не так ли», — мрачно говорит Рон.

— А что, если просто произнести «Акцио, плащ»? — говорит Джинни.

— Джинни, это в Суррее, — говорит Гермиона.

«В прошлом году Гарри аппарировал на своём «Молнии» прямо из замка», — говорит Рон.

— Да, но Суррей находится гораздо дальше от Хогвартса, чем его территория.

Джинни сосредоточенно хмурится. «А что, если мы все одновременно произнесём «Акцио, мантия»?»

Гермиона открывает рот, затем замолкает и тоже хмурится, сосредоточившись. — Если мы все сделаем на счёт «три»…

«Пробовал», — говорит Фред.

«Не работает», — говорит Джордж.

«Заклинания не накладываются друг на друга...»

«...они соревнуются. Объект вызывается...»

«— по сути, в двух разных точках».

“Тем не менее, хорошая мысль”.

— Да, Джин, ты мыслишь нестандартно.

— В конце концов, ты можешь оказаться Уизли.

— Карта, — внезапно произносит Гарри. Он выглядит ещё хуже, чем раньше. — Карта Мародёров. Она тоже среди моих вещей.

Это заставляет их всех замолчать. Фред и Джордж переглядываются. Гарри отдал им деньги, вырученные за участие в Турнире Трёх Волшебников. Они единственные, кто умеет аппарировать, единственные, кто может использовать любые заклинания, не нарушая Статут. Кроме того, их вряд ли хватятся, скажем, через полчаса.

«Предоставьте это нам», — говорят они.

Глаза Гарри округляются, как будто он не ожидал, что такое вообще возможно. «Ты собираешься пойти и забрать его?»

— Почему бы и нет? — говорит Фред.

«Мы поймали тебя в тот раз», — говорит Джордж.

«Можешь забрать все свои вещи».

«На этот раз у меня нет «Форда»...»

— Но Уизли справляются.

«Сможете ли вы забрать все его вещи с собой при аппарации?» — спрашивает Гермиона.

— Пожалуйста, — говорит Фред.

«Как, по-вашему, мы перевозим все наши товары?»

«Не говоря уже о том, чтобы прятать его от маминых поисков».

«Уменьшающие чары — наша специализация».

— Ты уже собрала вещи, Хазза? Или нам придётся носиться по дому и собирать твоё грязное бельё?

— Я... все мои вещи уже в багажнике, да, — говорит Гарри напряжённым, но полным осторожной надежды голосом. — По крайней мере, всё самое важное.

— Тогда это не займёт и пятнадцати минут.

«Туда, сюда, туда и обратно».

— Нам правда нужно поторопиться, — предупреждает Гермиона, потому что она до мозга костей префект, несмотря на то, что на удивление терпимо относится к некоторым видам преступной деятельности. — Мы не знаем, когда придёт мадам Боунс, и они могут снова запереть все двери и наложить на всё непроницаемые чары. Постойте! Вы умеете маскироваться?

— Думаешь, нам это нужно? — спрашивает Фред.

— А что, если кто-то следит за домом Гарри? — говорит Гермиона. — Я бы выставила дозорного, если бы думала, что кто-то может прийти и посмотреть, что случилось с дементорами, по крайней мере. А если за домом следит кто-то из Ордена, как должен был делать Мундангус, нас поймают. Это не сработает против Грозного Глаза, но от всех остальных тебя должно защитить Оборотное зелье.

«Как именно происходит это разочарование?» — раздаётся голос позади них.

Гермиона ахает. Они оборачиваются. Это другой Элрик, высокий, он стоит, прислонившись к стене, и держит обеими руками свою трость, глядя на них с вежливым любопытством.

Фред и Джордж не смогли бы добиться таких успехов в жизни, если бы у них не выработались определённые рефлексы. Нас только что поймали пинбольные шарики, которые молниеносно ведут их по дереву решений — в котором на самом деле всего три варианта, но всё же. Могут ли они это отрицать? Похоже, он пробыл там слишком долго, чтобы это можно было счесть правдоподобным блефом. Могут ли они сбежать? Не совсем, по крайней мере, не из дома, и это не помешает ему рассказать всем, кому он захочет, и натравить на них маму, Люпина и, возможно, даже Дамблдора. Они не хотят лишиться доступа к карте, а Дамблдор знает и о плаще, и о карте и почти наверняка поймёт, за чем они охотятся.

Если бы это был Дамблдор прошлого года, они бы не беспокоились — честно говоря, они бы ожидали, что карта вернётся к ним позже, с подмигиванием, — но этот Дамблдор запретил кому-либо связываться с Гарри и оставил его в мире маглов, где на свободе разгуливает Сами-Знаете-Кто, без охраны. Они понятия не имеют, что сделает этот Дамблдор.

Фред и Джордж принимают решение. «Пока!» — говорит Фред, а Джордж протягивает руку, хватает Альфонса Элрика и аппарирует с площади Гриммолд.

Примечания:

Фред: когда ты не можешь бежать

Джордж: и ты не можешь блефовать

вместе: усильте хаос.

Глава 35

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Первая мысль Эла: Учитель меня убьёт, потому что правильная реакция на кого угодно, кто хватает тебя за что угодно , — это не моргать, глядя на протянутую руку, и не думать о боже. Учителя не впечатлят никакие отговорки о том, что он был занят ци, но в ту секунду, когда рука Фреда коснулась плеча Эла и он начал двигаться, мир вокруг него начал искажаться, и он мог почувствовать, как его затягивает в это.

Переход через Разлом был похож на падение в океан, а телепортация, когда Ремус Люпин протянул волшебную кофейную кружку, была стремительным потоком ощущений, которые Эл мог описать только как «неприятные». Здесь всё по-другому. Окружающий поток ци изгибается, цепляется за него и начинает вращаться — а затем переворачивается, прямо на месте, и Эл безучастно думает о, тороидальный, это интересно как раз в тот момент, когда они выходят из физического пространства.

Между ними возникает безвоздушное пространство, а затем они приземляются на ноги, не успев даже пошевелиться. Первое, что он замечает, — это то, что весь ландшафт ци изменился, и это по-прежнему сбивает с толку, хотя он и знает, что нужно быть готовым к этому после предыдущего магического путешествия. Ему приходится ненадолго закрыть глаза, чтобы разобраться в происходящем. Ци стала намного тяжелее здесь: это как спуститься с большой высоты в насыщенный кислородом воздух на уровне моря.

«Кротовые норы», — выдыхает он, опираясь тростью о землю. «Это не поток частиц и не их сборка. Вы открываете кротовые норы».

“Что?”

— Ничего, — говорит Эл, сглатывая, чтобы унять тошноту. — Не обращай внимания. Он протягивает руку, ловит запястье Фреда, который как раз собирается убрать руку с его плеча, и сначала заламывает её в болевом приёме на большой палец — Фред вскрикивает, — а затем прижимает его спиной к своей груди, защищая от любых действий, которые может предпринять его близнец. — Зачем ты меня только что телепортировал?

«Ого!» — говорит Фред, слегка вздрагивая и понимая, что это не в его интересах. Эл очень хорошо ставит подножки.

— Спокойно, приятель, — говорит Джордж, не убирая палочку, но поднимая руки в знак того, что он не агрессивен. — Послушай, это всего на несколько минут — мы просто заберём вещи Волосатика, да? Мы не хотели, чтобы кто-то поднял шум и, возможно, остановил нас.

«Твой брат сказал нам помочь Волосатому и никому не доверять, — говорит Фред, неподвижно стоя с поднятой рукой, прижатой к телу. — Мы просто заберём его вещи и сразу же вернём тебя. У него сейчас даже нет запасных трусов».

Эл оглядывается по сторонам — они на улице в жилом районе, справа — ряд домов, слева — виден парк. Тротуар освещён уличными фонарями, вокруг никого нет, и в ци тоже ничего не ощущается. «Кажется, вы все очень заинтересованы в том, чтобы заполучить карту».

— Это карта бородавок на свиньях, — говорит Джордж. — Наша школа. Она чертовски полезная. Оставить её у маглов было бы огромной ошибкой.

«А родственники Волосатика то ли выбросят его вещи, то ли нет, — говорит Фред. — Он им не очень нравится».

«Надеюсь, они их ещё не выбросили, — говорит Джордж. — Вряд ли он оставил адрес для пересылки».

— То есть мы просто придём, позвоним в дверь и попросим его вещи? — скептически спрашивает Эл.

— Дверной звонок? О, нет, приятель, ” говорит Фред.

«Тогда нам точно захлопнут дверь перед носом».

«Его семья — одна из тех чокнутых семей. Ненавидят магию больше всего на свете».

— Может, религиозный?

— Я никогда не спрашивал. К тому же в прошлый раз, когда мы были там...

«Папа как бы взорвал их дымоход. Надеюсь, Диффиндо починит оконные решётки».

— Ты предлагаешь вломиться внутрь, — уточняет Эл.

— Ну да, — говорит Джордж. — Как мы и говорили. Если мы заявимся и скажем, что пришли за Волосатым, нас, скорее всего, вызовут в маггловскую полицию.

Это не самая обнадеживающая картина семейной жизни, но и не самый надежный источник. «Кажется, ты в этом уверен», — говорит Эл.

«Его двоюродный брат был там, когда на нас напали, — говорит Фред. — Он шёл домой и столкнулся с нами, а потом появились дементоры. Он потерял сознание...»

«...а потом, когда он очнулся, то подумал, что это Волосатый на него напал. Немного покричал...»

«...сказал, что нас всех посадят, а если Волосатик покажется дома, его дядя вызовет полицию...»

«...а потом он убежал домой. Так что да. Вряд ли звонок в дверь нам чем-то поможет».

Все кусочки встают на свои места, гораздо позже, чем следовало бы. Родственники живут там же, где на него напали, сказал Эд, и я почти уверен, что они пытаются его убить. Эл тут же задействует своё ци-чувство, напрягаясь: все жизненные сигналы вокруг них, достаточно крупные, чтобы принадлежать людям, неподвижны или совершают небольшие движения внутри домов, и Эл не чувствует поблизости никакого целенаправленного намерения. Это не гарантирует, что за ними не следят, но пока ему придётся с этим смириться.

Он разобрался в ситуации так, как её понимают друзья-подростки Хэйри. Это не та ситуация, которую может контролировать группа линчевателей, коррумпированное государство или террористическая организация, готовые применить смертоносную силу. Эл, может, и не служил в армии, но он был как правило, тем, кто слушал разговоры солдат, а ситуация, когда личные вещи жертвы — причём с магическими ценностями — остаются по известному адресу жертвы, — это тактическая возможность.

Вариант первый: у волшебников просто не было времени забрать вещи Волосатика. Насколько понял Эл, нападение произошло вчера, а Волосатика — наиболее вероятную цель — внезапно перевезли в безопасное место без какого-либо плана. Возможно, никто не успел заехать за его вещами.

Вариант второй: волшебники поняли, что вещи Волосатика могут послужить ловушкой. Волосатик наверняка захочет вернуться за ними, и если официальная версия будет заключаться в том, что он сбежал и исчез, то для любого, кто захочет его поймать, это будет первое место, где можно устроить засаду. Следовательно, любой, кто надеется устроить такую засаду, тоже будет ждать здесь.

Безопаснее предположить, что это второй вариант. Безопаснее всего развернуться и вернуться в убежище.

Проблема. Эл не уверен, что сможет убедить близнецов немедленно забрать их обратно, не прибегая к насилию, а споры на эту тему — отличный способ привлечь внимание. Насилие в любом случае не гарантирует успеха: их двое, и они могут оба телепортироваться. Более того, они знали , что это будет опасно, но всё равно пошли. Он более или менее находится во власти двух сверхмощных подростков, которые принимают решения, не задумываясь о том, что могут вторгнуться на вражескую территорию и спонтанно похитить кого-то.

Ох, чёрт. Это нужно убрать очень быстро, потому что, если Эд спустится по лестнице в поисках его — а он спустится, — Эл вернётся в дом номер двенадцать на Гриммолд-плейс и растворится в жерле действующего вулкана.

«Не могли бы вы отпустить мою руку?» — очень вежливо спрашивает Фред.

— Ах да, — рассеянно говорит Эл, отпуская Фреда, чтобы тот мог отойти, хлопнуть в ладоши и с помощью алхимии создать петлю для трости на левом рукаве. (Кожаная петля с вышивкой, которую Мэй сделала для него много лет назад, порвалась на прошлой неделе, а поскольку она хотела сшить ему новую вручную, он, как слегка влюблённый идиот, не стал её менять). Он ещё не использовал алкагест и не планирует этого делать, пока не проведёт несколько незаметных тестов, чтобы изучить поведение перенасыщенного ци по эту сторону Раздела. Скорее всего, в первую очередь ему понадобятся свободные руки, если дело дойдёт до драки.

И это вполне может перерасти в драку. Гермиона говорила о необходимости спрятаться от наблюдателей, когда Эл подкрался к ним сзади, и если бы это было то самое место, где бесследно исчезло два его неубиваемых оружия, он бы наблюдал за ним очень внимательно, и не только с помощью пары новичков с биноклями.

«Прими разочарование», — велит Эл своим Уважаемым пациентом, вы подчинитесь мне, иначе испытаете на себе новые захватывающие изменения в вашем здоровье голосом. «Вы знаете, где находится дом?»

— Думаю, нам сюда, — говорит Джордж с облегчением, что Эл хотя бы номинально с ними. — Дадли побежал туда — может, к тому дому?

— Приват Драйв, — говорит Фред, прищурившись и глядя на дорожный знак на перекрёстке. — По крайней мере, это правильная улица. Фордж...

— Ага, — говорит Джордж и стучит палочкой по макушке Фреда.

Ци обвивается вокруг них, сосредоточившись на палочке. Фред мерцает, невидимость струится по его телу, словно магия — это жидкость. (Это не так. Хотя тороидальное образование, вызванное телепортацией, действительно похоже на гидродинамику, и это стоит обдумать позже.)

— Вот, — говорит Джордж, поворачиваясь к Элу и осторожно приближаясь к нему. — Я и тебя могу.

Эл позволяет ему это сделать, жестом приглашая Джорджа идти вперёд и не хватаясь за палочку, когда она слегка ударяет его по голове. «Мы сделаем это быстро, — говорит Эл, чувствуя, как по затылку стекает прохладная струйка, вызывая крайне отвлекающую щекотку. — Мы не знаем, кто за нами наблюдает и какие меры безопасности приняты. Мы проверим, тот ли это дом, и если да, то мы не будем приближаться, пока не осмотрим периметр. Понятно?”

«Это маггловский район», — говорит Фред, в то время как Джордж стучит себя по голове и исчезает в водяной дымке. «Они не смогут установить серьёзные защитные чары, не выведя из строя все свои радиоприёмники и прочее».

«За ним кто-то следил, — говорит Джордж. — Мун дунг нас бросил, и я не думаю, что у ордена достаточно людей, чтобы следить за домом, в котором даже нет Хэйри».

«Кто-то может понять, что он оставил все свои вещи, и вернуться за ними, — тихо говорит Эл. — А если не Волосатик, то кто-то, за кем можно проследить. Его семьи может уже не быть в доме. Мы можем попасть прямо в ловушку».

Кажется, Фред и Джордж переглянулись. «Никто нас не увидит, если мы будем осторожны, дружище», — говорит Фред.

«Мы неплохо умеем прятаться».

— Хотя, раз уж ты об этом упомянул...

«...дверь-гантель могла бы обеспечить хоть какую-то защиту, да».

— Но прошёл всего день.

«Не знаю, успел ли кто-нибудь установить нормальную ловушку».

— Вот почему нам лучше уйти прямо сейчас.

“Должно быть все в порядке”.

Ох, чёрт возьми. Вот каково это — быть взрослым и иметь дело с Эдом в семнадцать лет? Учитывая, что это очень похоже на то, как ты имеешь дело с Эдом сейчас, ответ, похоже, будет положительным. Он чувствует себя древним. «Мы пойдём посмотрим», — уверенно говорит Эл, изо всех сил изображая полковника Соколиного Глаза. Они здесь; он может с таким же успехом выяснить, что можно, и доложить Эду и генералу Мустангу. «Если люди в доме не являются его родственниками или их больше, чем должно быть, мы уйдём, потому что это явный признак того, что это ловушка, а мы не готовы с этим справиться. Мы согласны?»

— Логично, — говорит Джордж.

— Ладно, да, — соглашается Фред.

Эл предполагает, что это лучшее, на что он может рассчитывать. «Пойдём».

Они пошли по тротуару. Это немного странно — Эл точно знает, где они находятся, благодаря ци, но визуально все трое представляют собой размытые, колышущиеся пятна в воздухе, которые невозможно обнаружить в темноте. По коже Эла пробегает слабая дрожь, которую он принимает за действие заклинания, хотя его собственная система ци никак не взаимодействует с ним. Это очень странно. Это действительно ци? Можно ли сказать, что это просто те же частоты, которые улавливают человеческие органы чувств, обрабатывающие ци? Потому что заклинание явно воздействует на его тело, движется вместе с ним, но оно не связано с ним.

Он не может позволить себе слишком сильно концентрироваться на ци, какой бы полезной она ни была, потому что здесь её действительно слишком много, а он и так уже был вынужден отвлечься ещё до того, как они приземлились. Конечно, он очень хорошо научился чувствовать, но большая часть его опыта связана с изучением малейших изменений в организме пациента, который обычно сидит неподвижно и никоим образом не пытается спрятаться или напасть на него. Ему действительно нужно усилить тренировки после этого. Он тренируется с Мэй так часто, как позволяет его график работы в клинике и её расписание занятий, но они оба предпочитают уделять больше времени учёбе. Мэй очень хороша, но она не эксперт в чтении ци в бою.

Может быть, он сможет провести немного времени с Лан Фань, когда они вернутся в Даду. Если Эда и дальше будут отправлять в разные страны для решения ужасных проблем, связанных с терроризмом душ, ему это понадобится.

Близнецы, похоже, точно знают, какой это дом, и замедляют шаг, когда доходят до тщательно ухоженного соседского кустарника. Эл хмурится, когда они подкрадываются ближе: в потоке ци нет ничего, что отличало бы этот дом от других на этой улице, и нет ничего похожего на изменчивые, ветвящиеся сети структурированной ци, которые перемещались по убежищу волшебников. Он действительно жалеет, что у него не было больше времени на их изучение; конечно, сейчас он может примерно определить, что это за магия, но он почти уверен, что формирование связано с тем, что делает «заклинание», и ему хотелось бы знать, что чему соответствует.

Сейчас он может с уверенностью сказать только то, что вокруг дома нет никакой магии. По крайней мере, это что-то. Если только она не скрыта. Но убежище было бы очень скрытым магическим сооружением, не так ли? Поэтому логично предположить, что если он не видит здесь ничего из того, что видел там, то здесь и смотреть не на что.

Им придётся бежать с этим. Эл сосредотачивается. «В доме три человека, — бормочет он. — Все на первом этаже, ближе к задней части дома. Ты знаешь, где его комната?»

— Наверху, — шепчет Фред. — Вон то окно.

Тот Только окно с решеткой на нем. Когда близнецы ранее упомянули бары, Эл предположил, что это мера безопасности для всего дома, как во многих городских домах в Центре. Эл откладывает это в сторону — к растущей кучке наблюдений, небрежных упоминаний и догадок — и оценивает дом.

Они более или менее незаметны. Быстрее и незаметнее будет проскользнуть внутрь и подняться по лестнице в доме, чем взбираться наверх или трансмутировать ступени здесь, особенно учитывая световое шоу при любой трансмутации. Кроме того, похоже, что у дома есть задний двор. Жизненные показатели трёх человек в доме сосредоточены в той части дома — возможно, в гостиной или на кухне. «Давай обойдём дом сзади», — шепчет Эл. «Нам нужно заглянуть в окна».

Чтобы вернуться, им нужно перелезть через ворота. «Давай, приятель», — шепчут Фред и Джордж и протягивают сложенные чашечкой руки, чтобы Эл мог на них опереться. Эл находит это очаровательно вежливым и принимает помощь. Они тихо опускаются на подстриженную траву. Эл с минуту держит их в таком положении, прислушиваясь и принюхиваясь, но вокруг ничего нет, кроме тихого района и отдалённого шума машин.

Пригнувшись, они подкрадываются к заднему дворику. Колени Эла ноют, когда они подходят достаточно близко, чтобы заглянуть внутрь. Окна в темноте светятся желтым, шторы еще не задернуты. В окне видны женщина и мужчина, которые сидят за столом и ужинают. Они соответствуют двум сущностям, которые Эл чувствует в ци. «Это его родственники?» — шепчет он, испытывая неловкость от того, что подглядывает.

— Да, — шепчет Фред в ответ. — Похоже на то. Но я не вижу его двоюродного брата.

Эл чувствует, что третий человек находится рядом с двумя другими и почти не двигается — он вне поля зрения из окна, но, скорее всего, тоже сидит с ними. Если это террористы, которые с помощью зелья-оборотня притворяются членами семьи, то они неплохо справляются со своими ролями. «Всё в порядке, — шепчет Эл. — Я собираюсь изучить обстановку. Оставайся здесь».

Двигаясь медленно и осторожно, Эл подходит к задней стене дома и прижимает ладонь к кирпичам. Эд лучше разбирается в таких вещах — привычка рассеянно чинить всё подряд, от прогнивших крыльцев и разбитых окон до ржавых перегонных кубов, во время путешествий даёт ему много практики, — но и Эл может примерно представить, где что находится.

Через минуту он возвращается к близнецам. «Там одна лестница, и она ведёт на первый этаж, — шепчет Эл. — Хорошая новость в том, что если мы войдём через неё, то нас не увидят. Плохая новость в том, что любой, кто смотрит на входную дверь, увидит, как мы заходим».

— Через лобовое стекло? — предлагает Джордж. — Нет, лучше через боковое. Там, в кустах.

— Я понял, — шепчет Фред. — Да, мы могли бы это сделать.

Это неплохая идея. Эл вздохнул бы, глядя на эти готовые к преступлению умы, но Эд был гораздо более безрассудным художником в стиле «больница и хирургия» в свои двадцать с небольшим, и в качестве сообщника Эл не мог ничего возразить. «Сюда», — шепчет он, ведя этого подонка в сторону дома.

В конце концов он присел на корточки в кустах. Эл смотрит на окно. Если трансмутировать щеколду, вспышка будет достаточно слабой, чтобы он мог прикрыть её своим телом, но — чёрт возьми, они же невидимы. Неужели свет будет проходить сквозь него? Нет, верно? Фотоны будут просто отскакивать от него, невидимость, должно быть, работает по принципу активного отражения, как у хамелеона. Это должно сработать.

Эл потирает руки и осторожно вынимает замок из задвижки, стараясь не допустить утечки энергии. Он выжидает несколько секунд, затем осторожно пытается открыть окно — и тут Джордж хватает его за плечо. — Подожди, — шепчет он, а затем добавляет: — Силенцио.

— На случай, если он заскрипит, — шепчет Фред у них за спиной.

— Хорошая мысль, — шепчет в ответ Эл. Когда он пытается открыть окно, оно без проблем поднимается.

Он идёт первым, опасаясь что-нибудь задеть или каким-то образом активировать ловушку, но ци вокруг него продолжает течь своим чередом, а отдалённый звон и бормотание посуды остаются неизменными. В столовой, похоже, включено радио, сквозь студийный саундтрек пробивается смех. Эл стоит и прислушивается ещё несколько секунд, подняв трость с земли одной рукой, затем оборачивается и хлопает Джорджа по руке, чтобы тот шёл за ним.

Эл закрывает за ними окно, но не запирает его. Если им понадобится срочно уйти, они, скорее всего, сделают это через стену, но нет смысла дважды выполнять одну и ту же работу и рисковать тем, что кто-то заметит ещё одну вспышку трансмутации, если они всё-таки уйдут тем же путём, что и пришли. Они на цыпочках идут в коридор и поднимаются по лестнице. Эл идёт последним и слегка впечатлён тем, как близнецы держатся за края ступеней и переносят вес на более устойчивые балки, чтобы не скрипело. Похоже, они уже не в первый раз где-то вламываются — хотя, справедливости ради, Эл и Эд использовали этот трюк в основном для того, чтобы по ночам пробираться в дом Рокбеллов и есть печенье так, чтобы бабушка и Уинри не узнали.

Фред и Джордж, похоже, знают, куда идти, когда оказываются в коридоре на втором этаже, поэтому Эл остаётся позади и сосредотачивается на чтении ци. Всё ещё есть вероятность, что они включили какую-то бесшумную сигнализацию и ему придётся организовать быстрый выход под обстрелом, за что он выставит счёт генералу. И, возможно, Эду. Эл, когда они все вернутся, тебе придётся как следует отчитать этих близнецов, не так ли. Наверное, придётся подождать, пока Эда надёжно привяжут и дадут ему успокоительное, но Эл чувствует, что готов высказать близнецам всё, что он о них думает. Нельзя просто похищать людей.

Пока всё идёт хорошо, по крайней мере. К дому не приближаются никакие сигнатуры; радиус действия Эла составляет всего около двадцати метров от эпицентра, но это лучше, чем ничего. Полковник Хоукай объяснил, что такое дементоры, со слов как волшебников, так и Эда, и, судя по всему, эффективным способом борьбы с ними является обильное применение термита и ярости. Эл действительно понятия не имеет, как это может ощущаться на уровне ци и сможет ли он вообще почувствовать приближение этих существ, но он предполагает, что в любом случае получит заблаговременное предупреждение в виде внезапной иррациональной паники и страха.

Один из сигналов жизнедеятельности начинает спускаться по лестнице, и Эл замирает, хватая Фреда и Джорджа, чтобы они не двигались, но через несколько секунд сигнал просто возвращается на место. Кто-то встаёт, чтобы взять солонку или что-то в этом роде. Эл отпускает их. Затем тихий гул голосов ненадолго становится громче, потом снова стихает, а затем подростковый голос кричит: «Всё в порядке, мам!» после чего раздаются торопливые шаги — прямо к лестнице.

Кто-то поднимается. Кузен. Но они невидимы, а коридор достаточно широк, так что, если они прижмутся к стене и будут вести себя как можно более неподвижно, у них не должно возникнуть проблем. Когда кузен с грохотом поднимается по лестнице, Эл хватает Джорджа и резко прижимает его к стене.

Но Фред находится дальше по коридору, и, поскольку все они невидимы, он не видит, как они двигаются. Эл чувствует, как он оборачивается, когда шаги быстро поднимаются по лестнице, а затем Фред идёт в сторону Эла и Джорджа: прочь от двери, которую он собирался открыть, но прямо к лестнице.

Кузен вбегает в комнату как раз в тот момент, когда Фред пересекает коридор. На секунду Эл думает, что у них всё получится — мальчик выглядит растерянным, а Фред уже пятится назад, — но затем он скорее чувствует, чем видит, как мальчик с силой наступает Фреду на ногу.

В результате столкновения они оба врезаются в стену. Фред высокий, но его двоюродный брат, должно быть, весит вдвое больше, и они оба падают на пол. Учитывая, что Фред всё ещё невидим, вероятно, именно это заставляет мальчика испуганно, пронзительно и очень громко закричать.

Примечания:

Эл: за всё время, что я здесь, я ни разу не сделал ничего глупого

Ал: пора заслужить право использовать имя Элрик

Глава 36

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Два живых существа внизу тут же начинают двигаться, сопровождаемые звоном посуды и топотом бегущих ног. «Сделай нас видимыми», — шипит Эл Джорджу, бросаясь вперёд, чтобы оттащить Фреда от всё ещё кричащего мальчика. Шансов на то, что им удастся спрятаться, почти нет, а люди, по понятным причинам, могут очень настороженно относиться к алхимии. Магия, скорее всего, не станет исключением. С этим будет легче справиться, если не будет очевидно, что они замышляют что-то жуткое/противоречащее законам природы/незаконное.

Мальчик пытается прижаться спиной к стене и продолжает вопить во весь голос. Элу приходит в голову, что отсутствие магии в этом доме означает, что здесь нет защиты, если кто-то — что-то существо — действительно придёт, чтобы устроить беспорядок. Шум внутри привлечёт внимание, если кто-то наблюдает. Он не хочет прибегать к радикальным мерам, но, возможно, придётся.

— Отойдите от меня, — приказывает Ал близнецам, в то время как Джордж торопливо тычет в него палочкой. Он хочет, чтобы они не мешали, если ему придётся что-то трансфигурировать. Все трое, пошатываясь, переходят в видимый спектр, когда на лестнице появляются грузный мужчина и костлявая женщина. Женщина опускается на колени рядом с сыном и отчаянно зовёт: «Дадли! Дадли — Даддкинс, что это...»

Она замолкает, увидев Эла и близнецов, и у неё отвисает челюсть, когда лицо её мужа искажается от ужаса, отвращения и шока, а кулаки сжимаются. «Ты!»

— Здравствуйте! — говорит Эл, чтобы предотвратить возможные вопросы, и дружелюбно, без угрозы, машет им рукой. — Приносим свои извинения за беспокойство — мы просто приехали забрать вещи вашего племянника и не хотели вас беспокоить!

Семья смотрит на них так, словно они — трое инопланетян с щупальцами, которые только что выбрались из шкафа с постельным бельём, — в каком-то смысле так оно и есть. Крики кузена сменились тяжёлым дыханием, он смотрит на них почти круглыми глазами. Эл ободряюще улыбается ему. «Дайте нам пару минут, и мы вас не побеспокоим».

— Ты... ты... ты они, — запинаясь, произносит дядя, и разные части его лица начинают краснеть, что может свидетельствовать о проблемах с сердцем. — Что ты сделал с моим сыном?!

“Ничего!” Восклицает Фред. “Он налетел на меня”.

Эл не указывает на то, что технически они вторглись в дом, потому что он должен отстаивать противоположную сторону этого уравнения, и в любом случае у дяди начинается апоплексический удар. “Моя задница! Вы напали на него, гнались за ним всю дорогу от парка до дома — он видел вас — мы знаем, что вы сделали с ним своими наркотиками, своими извращениями ...

“О, точно, ириска с тонким языком”, — небрежно говорит Джордж. Он и его брат совершенно безразличны, когда сталкиваются с разъяренным взрослым мужчиной вдвое крупнее их; с другой стороны, почему они должны волноваться? Они могут телепортироваться по своему желанию и имеют, по сути, многоцелевое оружие в форме палки. “Он сам виноват, что жрет все, что находит на земле”.

У дяди глаза на лоб полезли. «Ах, это напомнило мне кое о чём, — говорит Эл, поднимая руку, чтобы заставить Джорджа замолчать и взять ситуацию под контроль, пока она не стала ещё более запутанной. — Раз уж мы здесь, не могли бы вы ответить на несколько вопросов о медицинской карте вашего племянника?»

Это успешно сбивает нас с толку, по крайней мере немного. «Что?»

«Подойдёт всё, что у вас есть, — вежливо говорит Эл. — Вашему племяннику предстоит пройти несколько медицинских процедур. Было бы идеально, если бы у вас были документы, подтверждающие наличие аллергии или других заболеваний, но мы стремимся составить полный профиль, так что чем больше, тем лучше».

— Откуда нам знать? С этим должны разбираться его — его хранители магии! — выпаливает тётя.

Эл смотрит на Фреда и Джорджа. «А… здесь что, по-другому устроена система медицинского обслуживания? Я думал, что основная ответственность лежит на ближайших родственниках, особенно если человек несовершеннолетний».

— Э-э... не знаю, — осторожно отвечает Джордж, которого тоже немного смутила тема, затронутая Элом. — Хари, наверное, не рассказал бы им ничего о том, что произошло в «Бородавках», но...

«Обычно к целителям тебя приводят родители, да», — говорит Фред.

— Понятно, — говорит Эл, снова переводя взгляд на тётю и дядю, которые теперь смотрят на них так, словно они сбежавшие из зоопарка тигры, которые появились в их коридоре на втором этаже и начали обсуждать бухгалтерскую политику. — Здесь вообще нет его медицинских документов?

«Беспокоишься, сделал ли он прививки?» — рычит дядя. У него трясутся руки. «В обычных школах об этом позаботились, так что не волнуйся. Одному Богу известно, что он натворил в том месте...»

«Ты один из них — ты врач? Можешь это исправить? — спрашивает тётя, крепко сжимая плечи сына. — Скажи мне, что они с ним сделали. Скажи мне».

Верно. Её племянник пропал вчера. Дядя явно не в восторге, но, возможно, у неё другое мнение. Эл не может с полной уверенностью сказать ей, что он в безопасности, но непосредственной физической угрозы для него нет. «Он в безопасном месте...»

— Только не он! Дадли! — Она толкает сына вперёд, по крайней мере, насколько это возможно, учитывая, что он пытается слиться со стеной и весит в три раза больше неё. — Что они с ним сделали?

Верно. Эл присматривается: мальчик выглядит напуганным, но не особо больным. Однако внешность может быть обманчива, а волшебники сказали, что их заклинания для контроля сознания не оставляют следов. Между стиранием памяти и подавлением чьей-то воли может быть множество невидимых повреждений. — Что-то не так?

«На него напали! — пронзительно кричит она. — Его избили до потери сознания, тащили по улице, одному богу известно, что они сделали с ним, пока он был беззащитен —

«Ты имеешь в виду вчерашний инцидент?» — пытается угадать Эл. Он почти уверен, что Эд упомянул бы о том, как он избил кого-то до потери сознания и тащил его по улицам, особенно если это был несовершеннолетний, но, с другой стороны, это была довольно необычная встреча, и Эд мог не заметить всего, что происходило. Есть ли способ внедрить ложные воспоминания? Неужели кто-то сделал это с ними, чтобы стереть память о нападении чего-то сверхъестественного?

— Ну конечно, вчера! — взрывается дядя, тыча пальцем в близнецов. — Эти двое были там с остальной своей бандой... — Кажется, ему в голову приходит мысль. — Дадли — это был он — он тоже был замешан?

— О нет, — решительно говорит Эл, прежде чем это может обернуться очередной ошибкой и его примут за брата. — В то время меня не было в стране. Но меня вызвали, чтобы я проконсультировал по этому вопросу. — Он замечает, как крепко тетя обнимает сына; что ж, это будет нелишним отвлечением. — Я могу взглянуть, если хотите, — предлагает он, доставая блокнот из кармана брюк. — Фред, Джордж, сходите принесите вещи Волосатика.

Близнецы не нуждаются в повторных указаниях и сразу же направляются в комнату в конце коридора вслед за Элом, но дядя резко подаётся вперёд. «Куда это вы собрались?!» — восклицает он, явно разрываясь между необходимостью отчитать близнецов и желанием остаться между Элом и его женой с сыном. «А ну вернись — ты не можешь просто...»

— Ты сейчас разговариваешь со мной, — говорит Эл, делая шаг вперёд и не терпя возражений. — Какие симптомы у твоего сына?

Дядя отшатывается от Эла, как испуганная лошадь, но тётя, по крайней мере, знает, что для неё важнее. «Они что-то с ним сделали, — настаивает она, снова пытаясь увести сына вперёд. — Он вернулся домой безутешным, был без сознания, весь в синяках, ничего не ел всю ночь и весь день…»

Похоже, кто-то потерял сознание, упал и отреагировал на нападение стандартно: у него появились тревога, паранойя и общее расстройство. Если бы он впал в шоковое состояние на месте происшествия, Эд бы об этом упомянул, потому что он, по крайней мере, знает, как распознать шок и оказать помощь, а этот парень, похоже, двигался и реагировал нормально, пока не столкнулся с невидимым волшебником.

И всё же не стоит расслабляться. «Как твой пульс?» — напрямую спрашивает Ал у мальчика, слегка сосредоточившись, чтобы получить как можно больше информации о его ци. «Есть проблемы со зрением? Тошнота, головная боль?»

Мальчик явно опешил от того, что к нему обратились тоном доктора, и, чтобы не вводить их всех в заблуждение, Эл не стал использовать тот тон, которым он обращается к маленьким детям. Его ци в порядке; он просто выглядит как обычный человек, и его внутренняя циркуляция, похоже, в норме, без каких-либо потоков, которые Эл может идентифицировать как магические.

Через секунду мальчик качает головой. «Что ж, если у тебя возникнут какие-либо из этих симптомов или нарушения сердечного ритма, немедленно отправляйся в больницу, — говорит Эл. — Я не вижу в тебе никакой магии, так что с тобой всё будет в порядке. Отдыхай, пей много воды и постарайся избегать стрессов в ближайшие две-три недели».

Ни тётя, ни кузина не выглядят так, будто ожидали от него такого ответа. Ну, они же считают его волшебником, так что, возможно, они ожидали взмаха волшебной палочки и одной из их непереводимых магических голосовых команд. Эл, честно говоря, хотел бы присмотреться к мальчику, хотя бы для того, чтобы проверить, не выявит ли узконаправленное сканирование его ци-системы какие-либо следы вмешательства в память или ментальной магии. Но то, как они все сбились в кучу, словно стая разъярённых леммингов, столкнувшихся с лисой, говорит ему, что его вряд ли ждут с распростёртыми объятиями.

Ему вообще не следовало здесь находиться, и он снова остро ощутил, что время на его личной бомбе замедленного действия истекает. Может, ему и удастся что-то сделать. — Что касается записей вашего племянника...

Дядя завершает своё сложное мысленное путешествие, которое позволяло ему хранить молчание. «У нас ничего такого нет! Поговорите с его учителем!»

Что ж. У Эла были подозрения, учитывая то, что рассказали ему близнецы, но эта встреча стала более или менее убедительным доказательством. «Тогда вы можете ответить на мои вопросы устно, — спокойно говорит он им. — В меру своих возможностей. Скажите, у вашего племянника есть аллергия?»

“Аллергия?”

На этот раз это мальчик, все еще застывший от страха, но теперь быстро переходящий в недоверие и злость из-за того, что его потенциальная неотложная медицинская помощь была узурпирована документами его двоюродного брата. — Ты вломился в наш дом! Ты был невидимым! И теперь ты хочешь поговорить о ... о его аллергии...

— Да, — отвечает Эл тем же тоном и устремляет взгляд на тётю. — У него есть аллергия? Да или нет.

— Нет, — говорит тётя, вставая перед сыном. — Нет, никакой аллергии. Нет, ничего, он... он носит очки, — быстро говорит она. — У нас нет его рецепта, он, должно быть, взял его с собой в школу.

— Ему делали какие-нибудь операции?

— Никаких операций, — тут же отвечает она. Кажется, она понимает, что, если даст ему как можно больше информации, это ускорит процесс и они поскорее покинут её дом. — У него была ветрянка, когда она была у Дадли, в четыре года, врач осматривал их обоих. Больше ничего. В школах требуют, чтобы были все прививки, без них нельзя, — добавляет она сухо, защищаясь, как будто Эл выразил сомнение.

Ещё одна тихая мысленная заметка в копилку наблюдений. «Других инфекций не было?» — спрашивает Эл. Он не знает, что такое «ветрянка», но, судя по всему, это довольно распространённое заболевание, так что он сможет позже узнать о симптомах у одного из волшебников. «Были переливания крови? Серьёзные травмы? Переломы?»

— Нет, — всё ещё напряжённо отвечает тётя. — Нет, никаких переломов.

«Были ли в вашей семье случаи заболеваний иммунной системы?»

— Нет-нет, ничего подобного.

Эл записывает. «Насколько я понимаю, его родители умерли», — говорит он. «Как давно он живёт с вами?»

Тётя бросает быстрый взгляд на сына. «С тех пор, как ему исполнился год, — сухо отвечает она. — Или около того. Он на месяц младше Дадли».

«Он торчит в этой своей школе с одиннадцати лет, — резко говорит дядя. — Девять месяцев в году. Если хочешь знать, чем он занимается, спроси их».

Взгляд тёти устремляется с Эла на пол. Она ещё крепче сжимает сына.

Чтобы получить право на поступление в Императорский дом, Аль провёл тринадцать месяцев с мастером Юньсянь в качестве одного из трёх ассистентов в её передвижной клинике. Большая часть западной части Синь покрыта горами, поэтому за пределами крупных городов железные дороги встречаются редко, а грузовые перевозки обычно осуществляются на повозках, запряжённых волами, или на лодках. Горные поселения, как правило, небольшие, и, в отличие от равнинных местностей, кланы объединяются для выживания, а не для захвата отдельных территорий. В нескольких самых густонаселённых деревнях были люди с медицинским образованием, возможно, травники или алхимики, которые не хотели покидать свои дома, но для многих поселений передвижная клиника была единственным официальным медицинским учреждением, куда они обращались в течение нескольких месяцев.

Слава богу, почти везде была хотя бы одна акушерка, и госпожа Юньсянь изо всех сил старалась наладить хорошие отношения с местными знахарями и им подобными. Большая часть работы клиники заключалась в вакцинации и просвещении, и госпожа Юньсянь распределяла роли в зависимости от демографических показателей: Лай и Цзя занимались молодыми женщинами, Цзиньхуэй — рабочими, а она сама — пожилыми. И несмотря на то, что из них четверых он хуже всех говорил на синском и совсем не знал региональных диалектов, Эла обычно отправляли работать с детьми — им нравились его яркие волосы, они не возражали против осмотра, если это давало возможность подольше поглазеть на странного иностранца, а дети всё равно не стали бы использовать длинные или сложные слова для описания своих проблем со здоровьем.

Эд от природы лучше ладит с детьми — его неиссякаемая энергия, готовность подвесить ребёнка вниз головой за лодыжку и чувство юмора, как у четвероклассника, делают его подходящим кандидатом, — но Эл быстро учился. Теперь он на сто процентов уверен в своей способности уговорить даже самого буйного малыша на успешную вакцинацию, не навредив ни себе, ни ребёнку. Он может принимать цветы, блестящие камешки или рисовые пирожки от яростно краснеющих и/или хихикающих подростков, не испытывая при этом особого смущения, а ещё он может профессионально отрыгивать, пеленать и кормить младенцев. А когда он стал лучше справляться с работой, мастер Юньсянь начал поручать ему более сложные случаи.

В сельской местности Син нет государственных служб по делам детей. Если оба родителя ребёнка умерли, он становится подопечным своего клана и живёт у кого-то из ближайших родственников, у кого есть свободная комната. Если весь клан вымер, дети переходят к тому, кто их возьмёт. Эта система более или менее работает. Но когда она перестаёт работать, вариантов остаётся очень мало.

К этому моменту Эл уже научился распознавать признаки, хотя в данном конкретном случае их было бы трудно не заметить. Это не слухи от подростков-волшебников или что-то в этом роде, что предположил Эд; это поведение непосредственно из источника, и оно недвусмысленное.

Однако это можно правдоподобно отрицать. Если надавить ещё сильнее, они начнут лгать.

— Больше вопросов нет, — говорит Эл, закрывая блокнот.

Тётя снова поднимает на него глаза. «Что ты собираешься делать?»

— Уходи, — говорит Эл. Он знает, что сейчас на его лице ничего не отражается, и не утруждает себя тем, чтобы это исправить. — Если, конечно, ты не хочешь поделиться какой-то другой информацией.

— Нет, — быстро отвечает тётя. — Вот и всё, больше ничего...

«Уйти?» — восклицает дядя, снова придя в себя. «После того, как я только что ворвался сюда?»

— Готово! — весело говорит Джордж, выскакивая в коридор, а за ним, по пятам, следует его брат. Их карманы оттопыриваются. — Не волнуйся, мы ничего не сломали.

«Однако эти решётки на окне таинственным образом просто отвалились».

«Да, это было чертовски странно, что они просто взяли и исчезли...»

— ...а теперь мы тоже уходим.

Они встают по бокам от Эла и ухмыляются, глядя на семью. Эл кивает им; он понимает, что не собирается кланяться. «Спасибо за сотрудничество», — говорит он, крепче сжимая трость, протягивая руку Фреду и готовясь к тому, что его снова затянет в тороидальную ци-трубу, разрывающую саму ткань реальности. «Пойдём».

Примечания:

я просто хотел найти время, чтобы сказать, на одном дыхании, между затяжками кокаина, что если ты хоть раз прокомментировал этот фанфик, то теперь ты мой супруг, мы женаты, и я буду защищать тебя топором в смертельной схватке

Глава 37

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Все они смотрят туда, где больше нет Элрика-старшего.

— Как он смог так незаметно подкрасться к нам? — шипит Джинни.

— Я не знаю! Он только что был здесь! — в отчаянии говорит Гермиона.

«А теперь Фред и Джордж взяли его и утащили бог знает куда!» — говорит Рон.

— Не тупи, они забрали его домой! — говорит Джинни. — Если бы они оставили его здесь, он бы всё рассказал, так что самый быстрый способ решить проблему — забрать его с собой. Он не может аппарировать и знает, что ему придётся сделать то, что они скажут, чтобы вернуться домой.

«Значит, теперь он расскажет после того, как они вернутся?» — спрашивает Рон. «Что, чёрт возьми, мы будем говорить? Не стучи, а то мы аппарируем тебя куда-нибудь не туда?»

— Мы его убедим, — говорит Гермиона, и по её тону кажется, что она пытается убедить саму себя. — Я уверена, что мы сможем что-нибудь придумать — Альфонс казался очень разумным...

— Эл? Нашёл нам приличный номер, — доносится с лестницы голос Элрика. Все замирают. — Хотя, может, нам нужен первый этаж, не знаю, хочется ли нам работать прямо на дереве — Эл?

Гарри смотрит на Гермиону, которая сверлит взглядом Рона, а тот попеременно то смотрит вверх, то сверлит взглядом Гермиону, то смотрит на Гарри. — О, здорово, — тихо говорит Джинни. — Отличный ход, Гред, Фордж. Оставили нас разбираться с неразумным.

— Эл? По лестнице начинают стучать тяжёлые ботинки. Все как один отводят взгляд и переглядываются с широко раскрытыми глазами. Что нам делать? — кричит взглядом Гермиона. Гарри лихорадочно оглядывается — может, им удастся сбежать? Но Элрик их услышит. Они заперты в этом доме, который не такой уж и большой, а Элрик не из тех, кто будет стоять в стороне, когда кто-то пытается от него убежать. И медлительным он тоже не выглядит.

«Эл? Какого чёрта так долго...»

Элрик спускается по лестнице и останавливается. Он смотрит на их застывшие фигуры. Судя по его виду, ему не нравится то, что он видит.

— Элрик! — говорит Гермиона слегка дрожащим голосом. — Привет!

— Мне правда, — медленно и угрожающе произносит Элрик, — не нравится выражение ваших лиц.

— Ну, ты сам виноват, приятель, — обиженно говорит Рон.

Элрик даже не смотрит на него. «Где Эл?»

— В ванной? — пытается угадать Джинни.

“ Попробуй еще раз.

— Он сейчас вернётся! — быстро говорит Гермиона. — Они просто... я имею в виду, он...

— Что ты сделал с моим братом?

— Он хотел узнать о аппарации, — выпаливает Гарри.

— Верно! — тут же говорит Джинни. — Значит, он... попросил Фреда и Джорджа показать ему! Они сейчас вернутся.

— Вернулся из откуда, — говорит Элрик таким тоном, что становится ясно: он не только не верит в это, но и готов перевернуть все прилавки и поджечь магазин. Его руки сжимаются, как будто он больше всего на свете хочет задушить Джинни, и Гарри уже не в первый раз замечает, что, несмотря на одинаковый рост, Элрик сложен как бык. — Они могли бы телепортироваться в дом для демонстрации. Куда они его забрали?

— Это было ради меня! — выпаливает Гарри, делая шаг вперёд и сжимая в руке палочку. — Оставь её в покое.

— Для тебя, — говорит Элрик, устремляя на Гарри свой горящий жёлтый взгляд. — Что, чёрт возьми, они делают именно для тебя?

— Они забирают мои вещи, — напряжённо произносит Гарри.

— Твои вещи, — повторяет Элрик. — И Эл, чёрт возьми, вызвался добровольцем? Ради этого?»

— Мы... тоже были удивлены? — пытается сказать Рон, но лицо Элрика странно дёргается.

— Ты хочешь сказать, — говорит он голосом, который сначала звучит странно отстранённо, но быстро, очень быстро становится всё резче и громче, — что твои братья взяли моего брата и все они вернулись на место нападения. В твой гребаный дом. Который стопроцентно определённо находится под наблюдением, и первое место, куда пойдут гребаные террористы, — это ВЗЯТЬ ЗАЛОЖНИКОВ —

«Остолбеней!»

Глаза Элрика закатываются, и он падает на пол.

«Гермиона!» — восклицает Рон.

— Он собирался рассказать! — говорит она чуть более высоким голосом, чем обычно. Её глаза широко раскрыты, а палочка по-прежнему направлена прямо на Элрика. — Или... или сделать что-то... Они вернутся через несколько минут, мы просто... скажем ему, что это было большое недоразумение...

— Сказать Элрику это? Фред и Джордж похитили его брата! Брата, из-за которого он рвёт и мечет! Что мы скажем, когда они вернутся? Рон яростно машет рукой в сторону лежащего без сознания Элрика. — А когда он очнётся? Что тогда?

— Околдовать его чарами памяти? — говорит Джинни.

Гермиона вздыхает. «Я не знаю как», — говорит она. «Нет, мы не можем, неправильно применённое заклинание «Обливиэйт» опасно. Мы можем нанести серьёзный ущерб — помнишь, что случилось с Локхартом?»

«Ты беспокоишься о том, что повредишь его? Ты просто бросил его, как мешок с навозными бомбами!»

— Я запаниковала! — выпаливает Гермиона. — Он собирался привлечь своих офицеров, а они бы схватили твоих родителей, и тогда плащ и Карта были бы конфискованы...

«Значит, ты ошеломил его?»

«Это лучше, чем зачаровывать его с помощью памяти! Что скажут остальные, когда он проснётся и не вспомнит последние двадцать минут?»

— По крайней мере, «Остолбеней» не наносит необратимого урона, — соглашается Джинни, кивая. — Ну. Если только ты не приземлишься на что-то мягкое.

— Мы скажем, что это был несчастный случай, — решительно заявляет Гермиона. — Случайное волшебство, мы не хотели, нам очень жаль, и это больше не повторится...

Рон вытаращился на нее. — Думаешь, он не запомнит, как ты наставила на него палочку и сказала ааааааааааа...

«Остолбеней!»

Элрик, который пошевелился и тут же вцепился в ногу Рона, снова обмякает. Джинни медленно опускает палочку; теперь уже у неё глаза на лоб лезут. «Быстро», — говорит она, дыша чуть тяжелее, чем обычно. «Тебе показалось, что это быстро? Оглушающее обычно действует дольше…»

«Так вот о чём ты беспокоишься?» — спрашивает Рон, но отступает от протянутой руки Элрика. — Теперь мы вырубили его дважды! Он никогда не поверит, что это был несчастный случай! И мама тоже не поверит!

«А что, если мы притворимся, что мы все были ошеломлены?» — говорит Джинни.

“Что? От кого?” Требует Рон.

“Кричер?”

— Джинни! — рявкает Гермиона.

— У тебя есть идея получше? Слушай, нас постоянно предупреждают, что в доме полно проклятых вещей. Давай найдём какой-нибудь хлам в одной из этих комнат, бросим его рядом с собой и притворимся, что мы все вырубились.

Гермиона кивает. «Я могу наложить на нас заклинание Сомниум, а потом на себя, чтобы мы проснулись естественным образом. Так будет убедительнее».

— А что, если они применят Приори-инконтатем? — должен спросить Гарри. — Это покажет, какое заклинание было произнесено последним. Если они это сделают, то поймут, что мы его оглушили.

— Нет, если мы найдём достаточно проклятый предмет, — решительно говорит Джинни. — Они вообще не подумают, что мы использовали оглушитель, они не проверят наши палочки...

Гарри чувствует, как у него подкашиваются ноги от удара чем-то твёрдым, и только после того, как он падает на Джинни и с силой ударяется боком, он понимает, что это была нога Элрика, которую тот выбросил в ударе, и Гарри успевает увидеть лишь размытое пятно белого и чёрного, прежде чем раздаётся хлопок и пол начинает извиваться. Живые половицы перевернули Гарри на спину, обхватили его руки и ноги и прижали к полу. Он слышит, как Гермиона в ужасе вскрикивает, а Рон кричит «Эй!» , когда Джинни тоже протаскивают мимо него, и её конечности погружаются в дерево.

«Вы, маленькие ублюдки,» — цедит Элрик, поднимаясь на ноги и нависая над Гарри. «Это, чёрт возьми, оно. Я закончил». И он направляется прямиком к Рону.

Гарри отчаянно сопротивляется, но дерево вокруг него сжимается всё сильнее. Его палочка в джинсах; всё, что он может сделать, — это приподняться на бёдрах, в то время как икры и предплечья застряли в полу. Если бы только его палочка была у него в руке — а не у Джинни? — Гермиона ахает — он не видит, что делает Элрик —

«Эй!» возмущённо кричит Рон. «Ты не можешь — это моё! Верни!»

— Да пошёл ты, — огрызается Элрик и нагибается над Гарри, сжимая в руке две палочки — палочки Рона и Гермионы — Гарри пытается вырваться, но Элрик просто кладёт железную руку ему на живот и без труда вытаскивает палочку из его джинсов. — Джинни! — кричит Гарри.

«Редукто!» — отвечает Джинни, и Гарри слышит треск дерева.

— Неплохая попытка, — насмешливо говорит Элрик, снова скрываясь из виду Гарри, и тут же раздаётся треск от его трансфигурации без палочки. Джинни ворчит, и Элрик снова появляется в поле зрения Гарри; теперь в его руке четыре палочки.

Судя по голосу, Джинни пытается освободиться от деревянных оков и при этом злится. «Ты не можешь просто так забрать наши волшебные палочки!»

— Чёртовы смотрите на меня , — рычит Элрик, даже не глядя на них. Раздаётся ещё один треск, когда он ударяет четырьмя палочками по одной из своих перчаток, и Гарри видит, как металл покрывается рябью и поглощает их без следа. — Теперь они мои. Вы получите их обратно, когда я, чёрт возьми, захочу, вы, маленькие психопаты . Вы все чёртовы сумасшедшие? Отправляете своих братьев обратно в тот дом? Первое, что я бы сделал, это установил каждую гребаную защиту от телепортации в мире , а затем заминировал все к чертовой матери. Твои братья могли бы, блядь, застрять там, если они уже, блядь, не телепортировались в гребаную ситуацию с заложниками! И они забрали с собой МОЕГО брата.

Элрик бьёт кулаком по стене — как ни странно, это наименее угрожающее действие с его стороны; это скорее физическое обозначение, чем попытка запугать, и Гарри почему-то больше напоминает Гермиона, откидывающего волосы назад, чем кто-либо из банды Дадли, — и рычит «Мустанг!»

Никто не кричит в ответ, но вдалеке слышны какие-то звуки, похожие на шаги людей. Элрик хлопает в ладоши и прижимает одну руку к стене — и дерево снова оживает, сползает с Гарри, и тот может подняться на ноги. Он не знает, что они собираются делать, особенно после того, как его слова о доме Дурслей обрели ужасный смысл. Почему не стали бы Пожиратели смерти устанавливать антиаппарационные барьеры и пытаться поймать в ловушку любого, кто пройдёт мимо? Это был бы хороший способ похитить кого-нибудь из Ордена...

Как только Джинни слезает с дерева, она тут же оказывается рядом с Гарри, сжав кулаки. «Ты взял наши волшебные палочки!»

Взгляд Элрика скользит по ней так же, как взгляд тёти Петунии скользит по маленьким тявкающим собачкам. — Какие палочки? — сухо спрашивает он.

— На — наши волшебные палочки! — восклицает Рон, указывая одной рукой, а другой помогая Гермионе встать. — Ты превратила их в свою — в эту штуку на руке!

— Что ещё за история с рукой? — спрашивает Элрик, скрещивая руки на груди так, что наручи тускло блестят.

Рот Рона открывается и закрывается один раз; Гермиона рядом с ним тоже смотрит недоверчиво, и не похоже, что они знают, что делать перед лицом вопиющего отрицания. Честно говоря, Гарри тоже. “Они прямо там!” Пытается Рон, размахивая руками. “Это наши палочки”.

— У тебя никогда не было волшебных палочек, — говорит Элрик, делая резкий шаг вперёд и смертоносно понижая голос. — Потому что если бы они у тебя были, то ты бы использовал их, чтобы напасть на меня. Ты хочешь, чтобы это произошло? Он снова разводит руками, как фокусник, и указывает на коридор. — Мне не кажется, что здесь была драка. Была ли она?

«Ты просто не хочешь говорить своим друзьям-солдатам, что тебя вырубила кучка детей», — раздражённо бросает Гарри.

В два шага Элрик оказывается прямо перед Гарри, в нескольких сантиметрах от его лица, и Гарри видит шестьдесят оттенков ярости в его светлых, карих и золотых глазах. «Если я скажу Мустангу, что ты вырубил меня, ты станешь угрозой», — ядовито говорит Элрик, сверкая глазами. «Ты уже по уши вляпался из-за похищения моего брата. Хочешь рассказать ему, что ещё ты сделал? Напал на одного из его людей?» Вы же не хотите усугублять ситуацию для себя. Ты поможешь нам вернуть Ала, и ты будешь благодарен, что у тебя нет твоих маленьких волшебных палочек, потому что нападение на меня делает тебя врагом. Его команда уничтожает противников. Не безоружных мирных жителей. Оставайтесь, блядь, безоружными ”.

“ Полностью металлический?

Это голос офицера Снейпа-Локхарта. Невыразимые спускаются по лестнице. «Да, спускайтесь сюда, — отвечает Элрик, не сводя глаз с Гарри. — У нас тут, блин, ситуация».

— Ещё один? — звучит голос Хаоса, в котором слышится то ли шутка, то ли усталость.

«Да, ещё один. Эти чёртовы близнецы только что похитили Эла».

Это заставляет всех поспешно спуститься вниз. «Что случилось?» — резко спрашивает Локхарт-Снейп, переводя взгляд с одного на другого; блондинка с мёртвыми глазами держит руку наготове у одной из кобур. Элрик открывает рот, чтобы зарычать, и в этот момент с треском прямо посреди зала появляются Фред и Джордж, а между ними — Альфонс.

Элрик тут же бросается к ним. «Это произошло — Эл, хватай их...»

И вдруг Альфонс хватает Фреда и Джорджа за запястья, в которых они держат палочки, а Элрик тут как тут — вырывает у них из рук палочки и отпрыгивает назад, прежде чем они успевают что-то сделать, кроме как удивлённо воскликнуть. Альфонс тоже отпрыгивает на несколько футов, с его запястья свисает трость, и он не обращает внимания на одновременное «Эй!»

«Привет всем, — говорит он. — Я в порядке, брат, ничего не случилось. Генерал, кажется, у меня для вас кое-что есть».

Примечания:

Гарри: Снейп-Локхарт? Снокхарт? Лейп? Снарт?

Глава 38

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

— Я... понимаю, — говорит Рой, переводя взгляд с рук Эдварда, в которых он держит конфискованные волшебные палочки, на Альфонса, который намеренно держится на расстоянии от близнецов, на остальных детей, которые сбились в небольшую враждебную кучку, в основном повернувшись к Эдварду, хотя половина из них теперь не сводит глаз с Альфонса. — И откуда ты только что вернулся? — спрашивает Рой, пытаясь понять, во что же, чёрт возьми, он вляпался за десять минут между тем, как Эдвард вышел из комнаты, и тем, как он выкрикнул его имя снизу. Хотел бы он удивиться сильнее.

“Дом его родственников”, — говорит Альфонс, указывая на Волосатого. “Они хотели забрать кое-что из его вещей, включая предметы, о которых они не хотели, чтобы их взрослые знали. Я зашел к их… совещание по планированию, и я был вовлечен ”.

«Хватит позволять себя похищать», подчёркивает Эд, хлопая в ладоши и прижимая два жезла к одному из своих наручей, впечатывая их в сталь. «Тебе уже не четырнадцать, и тогда это тоже не было мило...»

— Эй! Элрик! Это же наши палочки!

«Больше не буду», — шипит Эдвард на близнецов. «А теперь вы двое извинитесь, или я буду бить вас лицом об эту стену каждые пятнадцать секунд, пока не вернётся Эл, и вам лучше поверить, что я умею считать до десяти —»

— Брат, они же дети, — укоризненно говорит Альфонс.

«И? Они хотят играть в высшей лиге и похищать людей, так что пусть идут и получают то, что просят...»

Рою, вероятно, следует покончить с этим — или, по крайней мере, убрать это с чертовой лестницы, — пока все не зашло еще дальше. Восклицания вроде “какого черта?” или “это было всего десять минут”, или даже “похитили? Автор: дети?” они будут совершенно бесполезны здесь, независимо от того, насколько ситуация может потребовать их. “ Альфонс, ” говорит он, перекрывая набирающий обороты гнев Эдварда. — У вас было что сообщить?

Альфонс смотрит прямо на него серьёзным взглядом, а затем почти незаметно переводит взгляд на детей, на Волосатика. «В этом доме нет ци, — осторожно говорит он. — Ничего похожего на то, что мы с Эдом видим здесь». Он слегка указывает на одну из пустых рамок для фотографий на стене. «У нас не возникло никаких трудностей при входе или выходе».

Альфонс не может обнаружить никакой магии в доме, который они только что посетили, а значит, её там нет. В этом доме нет никакой защиты. И если двое подростков-волшебников смогли проникнуть внутрь, то и любой другой сможет.

— О-о-о, это нехорошо, — говорит Мейс в наступившей тишине.

Рой был почти уверен, что к концу дня Эдвард ударит волшебника, и, скорее всего, Рою придётся сделать всё возможное, чтобы это выглядело если не как несчастный случай, то хотя бы как оправданное действие. Он смирился с этим. Теперь, похоже, ему придётся смириться с тем, что ему самому придётся бить волшебников. Это досадно, потому что Рой не любит драться, и в любом случае Эдвард бьёт намного сильнее. — Тебя видели?

— Только семья, — осторожно отвечает Альфонс. — Мы немного поговорили. Не думаю, что они решатся вызвать полицию. Или как-то иначе сообщить о случившемся.

— Нет? — говорит Мейс. — Полагаю, ты вошёл не через парадную дверь.

Альфонс мрачно усмехается. «Они боятся волшебников».

Риза придвигается ближе к Рою, давая понять, что ему, возможно, придётся подчиниться в вопросе нанесения ударов. Создашь проблемы, и ты забудешь о том, что произошло, а также о том, что ещё может произойти — о да, это серьёзная угроза. И эта ситуация требует немедленного решения, потому что даже если Альфонс не заметил наблюдателей, это не значит, что их не было, а если и были, то он только что доказал им, что вторжение в этот дом практически не влечёт за собой никаких последствий.

«Что ж! — говорит Мейс с ледяным блеском в глазах. — Похоже, нам предстоит несколько разговоров».

Рой будет объяснять волшебникам, что такое заложники, потому что, судя по всему, они ни черта не понимают. Если он скажет им это, то придётся объяснять, что его лечащий врач только что пережил лёгкую форму похищения со стороны двух семнадцатилетних, и хотя Рой, к сожалению, в некотором роде эксперт по опасным подросткам, даже Альфонс не смогтелепортироваться, и очевидно, чтоэтубанду нельзя оставлять без присмотра даже на десять минут, иначе они совершат преступление.

— Не могли бы вы вернуть нам наши палочки? — говорит один из близнецов сердечным, сдержанным тоном, совершенно не соответствующим обстановке.

Эдвард и так большую часть времени выглядит скучающим и враждебным, но его агрессивно-апатичный взгляд, которым он одаривает этих двоих, — это нечто. — Какие ещё палочки?

“Ты не можешь просто продолжать говорить это”, рыжеволосая одержимая девушка огрызается. “Тебе придется вернуть их когда-нибудь!”

— Зачем? — насмешливо спрашивает Эдвард. — Чтобы ты снова напал на меня? Или, может, на моего брата? Кстати, они могут вырубить тебя одним ударом, просто направят палку, произнесут слово — и ты отключишься, — добавляет он, обращаясь к Рою. — Мгновенная потеря сознания, спроси меня, откуда я знаю.

«Они вырубили тебя?» недоверчиво спрашивает Хэвок. Рой и сам не может сдержать тревогу: у Эдварда череп как из шлакобетона, рефлексы как у кобры, а болевой порог не столько впечатляет, сколько смешит: вырубить его — это достижение.

«Ты же сказал, что ничего не будешь об этом говорить!» — обвинительным тоном произносит один из рыжеволосых парней, как будто это самая большая проблема.

«Ну, конечно, я не был собирался », — говорит Эдвард своим самым раздражающим голосом, который так и кричит: «Я веду себя разумно, а ты ведёшь себя как бабуин». — Но потом я подумал: эй, если ты сделал это со мной, что мешает тебе проделать то же самое с кем-то другим? Что мешает какому-нибудь другому волшебнику сделать то же самое? Так что да, направь на себя одну из этих штук, ударь».

«Но ты не можешь просто забрать наши палочки, — говорит смуглая девочка, бросая взгляд на Роя. — Они нужны нам для школы».

Милый. Рой с самого начала был не в духе, а теперь от его хорошего настроения осталась только большая лопата и сильное желание размазать ею всё вокруг. В целом он против вооружённых детей, а сейчас он ещё больше против того, чтобы вооружать этих детей-волшебников, потому что всех их нужно надёжно запереть в каком-нибудь подвале, а не позволять им свободно разгуливать по этому «убежищу» линчевателей. «Пусть «Стальной алхимик» их съест, мне всё равно», — говорит Рой, мило улыбаясь. У девушки округляются глаза. «Так что он вполне может на время взять опеку на себя. А теперь мы все спустимся вниз и немного поговорим о том, что только что произошло. Кроме тебя, — добавляет он, глядя прямо на Волосатого. — Альфонс, ты хотел рассмотреть его поближе. Сейчас самое время».

— Конечно, — говорит Альфонс, подзывая Волосатика. — У меня есть несколько вопросов о вашей истории болезни, на которые, я надеюсь, вы сможете ответить.

«Сейчас?» — говорит Хейри, почти физически отшатываясь назад.

— Сейчас самое подходящее время, — весело говорит Альфонс, а затем, не глядя на Эда, добавляет: — У тебя есть другие дела, брат, иди с генералом.

Эд на мгновение становится угрюмым, но потом явно понимает, что лишил детей возможности колдовать, забрав у них волшебные палочки, и немного успокаивается. «Третий этаж, вторая комната справа от лестницы, — ворчит он. — Я собирался использовать её как лабораторию. Там есть стулья».

— Тогда мы будем ждать вас там, — говорит Альфонс. — Вы хотите, чтобы в комнате с вами был опекун или другой взрослый? — вежливо спрашивает он у Волосатика. — Вы несовершеннолетний, и формально это можно расценивать как приём у врача.

Хэйри ведёт себя враждебно, как и Эдвард, хотя на его лице скорее недоумение, чем скука, и он то и дело переводит взгляд с Альфонса на Роя, с Роя на Эдварда и обратно. Эдвард фыркает. «Аместрисский закон о врачебной тайне не распространяется на волшебный мир, Эл».

— И всё же, — невозмутимо говорит Альфонс. — Это правильный поступок.

— Серьёзно, — быстро говорит смуглая девушка, когда Волосатый всё ещё не отвечает, и подходит к нему ближе. — Отнесись серьёзно.

Хэйли стискивает челюсти, не сводя с них глаз. «Что такое ци?» — напряжённо спрашивает он.

— Альфонс всё объяснит, — говорит Рой, поправляя перчатки и направляясь вперёд, чтобы закончить разговор. — Мы приведём для вас Блэка.

— А теперь все вниз, пойдёмте, — напевает Мейс, окутывая всех своим обычным маниакальным силовым полем и направляя их вниз по лестнице. Эдвард, кажется, вот-вот нырнёт под руку Мейса, поэтому Рой говорит: «Стальной, приведи заключённого для своего брата», и тот топает дальше, оставляя Волосатого с Альфонсом позади.

Об утечке позаботились. Пора выяснить, используют ли родственников мальчика намеренно в качестве приманки или это просто ещё одна из тех очаровательных маленьких оплошностей, которые просто происходят в этих краях. Рой всерьёз начинает задаваться вопросом, что из этого — настоящая неопытность гражданских и культурные стереотипы, а что — в лучшем случае намеренное стратегическое отвлечение внимания. Считают ли семью мальчика расходным материалом? Эти волшебники поставили одного легкомысленного стража у главной цели и утверждают, что не перешли в наступление, потому что боятся жертв среди гражданского населения в качестве возмездия. При этом они вообще не обеспечивают защиту тех, кто с наибольшей вероятностью может стать жертвой возмездия за неудавшееся покушение Волосатого в парке.

Угрожать чьей-то семье — пожалуй, самый эффективный способ заставить человека остановиться, выйти из укрытия и сдаться. Тот факт, что целью является несовершеннолетний, который не может самостоятельно распоряжаться своим временем и, похоже, совсем не близок со своими родственниками, не отменяет того, что вся эта ситуация просто напрашивается на то, чтобы что-то пошло не так. Дети, которые сейчас толкаются и шипят друг на друга, следуя за Роем, только что доказали, что всё уже идёт наперекосяк самым глупым образом, что вполне естественно, когда подростки оказываются в такой ситуации. Оставлять эту банду без присмотра небезопасно, но, судя по всему, ещё опаснее присматривать за ними, поэтому Альфонс остался наедине с одним из них. Может, он и не двух с половиной метров бессмертной стали, но он единственный, кто может чувствовать ци, а значит, и любую магию, а также любого, кто пытается подкрасться и застать его врасплох.

И осуждённый хочет остаться в убежище, чтобы его не арестовали, поэтому он кровно заинтересован в том, чтобы никуда не телепортироваться, с Альфонсом или без. Рой лично не видит, как его могут поймать, если основной способ отследить кого-то — это его волшебная палочка. Если бы он мог телепортироваться, он бы смеялся в лицо полицейским, появляясь и исчезая в их патрульных машинах и комнатах отдыха в участках. Но, судя по реакции детей, они очень привязаны к своим палочкам. Даже зависимый.

Фуллметал не мог этого не заметить. Хорошо.

А прямо в главном зале, чуть ниже по лестнице, стоит знакомая коренастая короткостриженая фигура, которая, судя по тому, как Альбус поднимается с противоположной стороны, только что прибыла. — Мадам Боунс, — говорит Рой, спускаясь по лестнице и вставая между ними. Он старается, чтобы выражение его лица было чуть менее мстительным. — Как хорошо, что вы к нам присоединились. Вы как раз вовремя — мы как раз собирались обсудить меры безопасности и то, почему кажется, что у ближайших родственников мальчика Поттера их нет.

Примечания:

Эд: тебе не нравится вооружать детей, да? Ты этого не одобряешь, да?

Рой: во-первых, я не превращал тебя в оружие, ты уже был таким, когда я пришёл. Во-вторых, когда мы встретились, ты был полностью разоружён.

[экран технических трудностей]

Глава 39

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Боунс слегка прищуривается. — Маглы? Она поворачивается к Альбусу. — Ты говорил, что за домом следят.

Рой может сказать о Боунс следующее: она не тратит время впустую и ко всему относится спокойно. И хотя она может прислушиваться к Альбусу, это не мешает ей постоянно подозревать всех и вся. «Что послужило причиной?» — спрашивает она Роя, не дожидаясь ответа Альбуса, как и подобает полицейскому. «С ними что-то случилось?»

— Ваши волшебные дети — телепортисты, — невозмутимо говорит Рой, указывая на стайку подростков, застывших в основном на лестнице. — Они решили устроить небольшую экскурсию и взяли с собой одного из своих новых друзей, хотел он того или нет. Поскольку этот новый друг оказался моим подрядчиком, он оценил дом — дом Поттера — и обнаружил, что в нём совершенно нет охраны, пока близнецы собирали вещи Поттера. На самом деле он не нашёл никакой защиты, о чём свидетельствуют двое семнадцатилетних подростков, проникших внутрь. Учитывая, что наши враги считают Поттера ценной мишенью, мне кажется, что прятать его, оставляя его семью без защиты, — это своего рода недосмотр.

— Кто сейчас следит за домом, Альбус? — коротко спрашивает Боунс, не сводя глаз с Роя.

— Инжир «Арабелла», — говорит Альбус, и Боунс недоверчиво поворачивается к нему.

«Сквиб?»

«Никто в министерстве не следит за ней, и она легко смешивается с магглами», — говорит Альбус.

На лице Боунса появилось выражение, которое на менее суровом лице можно было бы назвать ужасом. — Альбус. Она не может создать Патронуса.

«И не нуждалась в этом все те годы, что жила в доме по соседству с Хэйри, до сегодняшнего дня», — говорит Альбус.

— Простите, — говорит Мейс. — Сквиб?

— Ведьма или волшебник, у которых недостаточно магии для колдовства, — говорит Боунс, не сводя с Альбуса всё более вызывающего взгляда. — У многих из них даже нет палочек.

— Серьёзно! — Маес выглядит так, будто вот-вот рассмеётся и не сможет остановиться, а это не лучший вид для офицера разведки. У Ризы начинает стекленеть взгляд, что означает, что она предаётся довольно откровенным фантазиям о порке пистолетом. Рой лично считает, что с него хватит; ему больше нет дела до целей и мотивов Альбуса: важно лишь то, что, если так пойдёт и дальше, кто-нибудь погибнет.

«Возможно, этот разговор не стоит вести в коридоре», — говорит он, прислушиваясь к доносящимся из коридора голосам, а затем направляется туда. Для этого нужна аудитория. «Нам нужно поговорить и с Блэком».

— А этим детям нужно вернуться в свой грёбаный манеж, — рычит Эдвард, щёлкая пальцами перед подростками, чтобы те шли вперёд. — У вас что, есть поводки для малышей? Как, чёрт возьми, вы удерживаете их от того, чтобы они не сбежали, когда вам этого не хочется?

— Это вопрос к их родителям, — резко говорит Боунс, стоя за плечом Роя, и по крайней мере один из детей громко сглатывает. — Почему Блэк?

«Поттер попросил, чтобы взрослый человек присутствовал при его медицинском обследовании», — говорит Рой. Боунс следует за ним — хорошее начало — и Альбус следует за ней, хотя у него меньше выбора, поскольку Мейс и Эдвард подталкивают всех сзади с помощью чистого психического давления. «Я так понимаю, они близки».

— Медицинская экспертиза? — говорит Боунс.

В этот момент дверь на кухню распахивается, Рой всё ещё в полуметре от неё, и на противоположной стороне снова никого нет. Молли, её муж и Ремус стоят у стола, рядом с ними осуждённый и рыжеволосый мужчина с конским хвостом, и все они оборачиваются от неожиданности. Рой на мгновение поднимает руку в знак приветствия и проходит внутрь, потому что до сих пор двери не были ловушками, и он не может отрицать, что они создали для него проход.

— Отвали, домовой, — рычит Эдвард, проходя мимо и постукивая костяшками пальцев по дверному косяку. — Я не злюсь на тебя. Но если ты не прекратишь это дерьмо, я разозлюсь. Ты, псих, — говорит он, указывая на Блэка. — Ты идёшь со мной, ты нужен Волосатому.

— Во-первых, — говорит Рой, останавливаясь и поднимая ладонь, чтобы привлечь внимание Боунса. — Мадам. Как мы будем решать проблему отсутствия защиты в том доме?

Боунс поворачивается к Альбусу. «Какие есть защитные чары?»

— Защитные чары можно обнаружить, если только они не защищены Фиделиусом, — говорит Альбус, тщательно подбирая слова, но не делая пауз. — Всё, что защищено чарами в маггловском районе, бросается в глаза, особенно если кто-то ищет, и таким образом становится мишенью. Маглы не могут хранить секреты, поэтому Фиделиус нельзя использовать в их домах, если там нет ведьмы или волшебника, а в этом случае защита, которая слабее Фиделиуса, сделает их мишенью в глазах Волдеморта. Он слегка разводит руками. «В таком виде — любые пожиратели смерти не увидят там ничего, что нужно защищать, и решат, что там и защищать нечего».

Все они смотрят на него. На мгновение Рой и сам чувствует себя одержимым, когда души всех его сестёр на мгновение вселяются в него и проявляются в виде непреодолимого желания испортить маникюр Альбусу. «Кажется, этот подход очень сильно зависит от удачи, — очень ровным тоном замечает он. — За домом уже присматривал один волшебник: тот самый охранник, которого не было на месте, когда напали дементоры. Почему ты не поселил его с семьёй и не использовал через него Фиделиус?»

Альбус поджимает губы под бородой, но, по крайней мере, смотрит Рою прямо в глаза. «Мун дунг — самый свободный из нас, но у него есть другие обязанности и дела, требующие его внимания, — говорит он. — У нас нет ресурсов, чтобы выделить кого-то для охраны этого дома. Мы — организация, действующая вне закона, которую нынешний министр считает опасной. Осмотрительность обеспечила нам безопасность и дала пространство для манёвра, которого у нас не было бы, если бы мы предприняли более явные шаги и привлекли внимание к своей деятельности». Он вздыхает с каким-то подобием сожаления. «Кроме того, ведьма или волшебник, скорее всего, почувствовали бы себя… неуютно в этом доме, а сама семья была бы крайне смущена».

— Ты сказал, что там были кровавые печати, — напряжённо произносит заключённый. Ремус стоит рядом с ним, опустив руки, но сжав их в кулаки. Он молчит, но не менее сосредоточен на Альбусе. В нём есть что-то странное, несмотря на то, что он кажется местным миротворцем. Мейс очень внимательно наблюдает за ним, когда они находятся в одной комнате, а это значит, что Рой не будет вмешиваться, пока Мейс не выяснит, в чём дело. К сожалению, его интуиция слишком часто его не подводит.

— На Хари, да, — говорит Альбус, кивая в сторону заключённого. — Защита его матери. Она не привязала её к какому-то месту; её усиливает близость к кровным родственникам Хари, хотя неясно, действует ли этот аспект защиты, учитывая, что Волдеморт преодолел запрет на прикосновения.

«Этот кровавый барьер действует и на семью?» — говорит Рой. — «И он ослабевает, когда мальчик находится вдали от них?» Это могло бы объяснить, почему Альбус так стремился вернуть ребёнка его родственникам.

«Лили Поттер наложила заклинание на своего сына», — говорит Альбус, но это не совсем ответ. «Магия была мощной и, возможно, имела побочный эффект, особенно с учётом того, что с ними жил Волосатик, но основное воздействие было направлено на него».

«Значит, эту семью действительно можно уничтожить», — заключает Рой, не утруждая себя тем, чтобы оглядеться и посмотреть на лица волшебников. Ему это и не нужно. «И вас не беспокоит, что они могут стать заложниками, потому что они недостаточно ценны для того, чтобы вести с ними переговоры».

Это безжалостная тактика, но в этом её преимущество. Если враг думал, что захватил ценные фигуры для торга, а на самом деле у него были «жертвенные агнцы», что ж, есть множество способов всё испортить, и даже если всё сделано эффективно, это в лучшем случае пустая трата времени. Вы не ведёте переговоры, заложников казнят, враг переключается на другую цель. Что вы получили? Этот приём следует использовать только в крайнем случае, и, честно говоря, есть намного более эффективные способы отвлечь врага и выиграть день или два.

— Значит, порог для действий для вас — это вопрос цифр, — говорит Рой с клинической точки зрения. — Вы сказали, что боялись возмездия со стороны Волдеморта в виде массовых убийств. Какое количество жертв вы считаете неприемлемым? Я предполагаю, что в семье должно быть больше трёх человек — это двузначное число?

Альбус смотрит на него почти с грустью, но лицо Боунса становится напряжённым. Она достаёт палочку — Рой напрягается — и взмахивает ею в воздухе, резко произнося: «Экспекто Патронум». Из кончика палочки вырывается серебристая фигура, которая поворачивается в воздухе, полупрозрачная и мерцающая. Рой понимает, что это похоже на акулу-посыльного Грюма.

Это волк, который стоит на месте, отряхивая свою призрачную шкуру, и внимательно смотрит на Боунса. «Засов. Пошлите отряд мракоборцев в дом маглов Поттеров», — приказывает она. «Сделайте это сейчас. Если появится что-то ещё — если кто-то придёт, если что-то случится — мы должны знать. Идите».

Волк опускает голову, разворачивается и исчезает в прыжке, словно оптическая иллюзия. «Теперь их будут охранять, — говорит Боунс прямо Рою. — Болт выберет авроров, которым мы можем доверять».

И Альбус ослабляет хватку на этих линчевателях. «Спасибо, мадам, — искренне говорит Рой. — Ваши быстрые действия могут спасти жизни».

Боунс едва слышно хмыкает в знак согласия, не сводя глаз с Роя, словно пытается прочесть его мысли. Альбус тоже наблюдает за ним с бесстрастным выражением лица, но с каким-то оценивающим огоньком в глазах. Рой почти уверен, что Альбус знает, что он делает, но не предпринимает никаких ответных действий, что может означать, что он решил не вмешиваться в эту конкретную область стратегических знаний или что он планирует нанести Рою удар в спину, как только ситуация сложится в его пользу.

Рой рад любому из этих вариантов: они оба выигрывают время в его пользу. «Серьёзно, — говорит он, обращаясь напрямую к заключённому. — Хейри попросил тебя подняться к нему, чтобы помочь ему ответить на несколько вопросов по истории болезни. Насколько я понимаю, ты знал его биологическую семью?»

— Да, — говорит Блэк, слегка озадаченный, но в целом не против пойти туда, где находится мальчик. — Да, я иду. Но это ещё не конец, — внезапно добавляет он, обращаясь к Альбусу. У него такой вид, будто он ещё не до конца осознал все происходящие события, но в том, что он уже осознал, он всё больше убеждается. — На том доме нет защитных чар — Волосатик туда не вернётся. Он нигде не останется без Фиделиуса. Только не тогда, когда Волан-де-Морт посылает за ним дементоров. Ради всего святого, я же его крёстный отец — нет. Я буду стоять на своём.

— Должна согласиться, — говорит Боунс, и на её суровом лице читается неодобрение. — Мальчика ни в коем случае нельзя было отдавать магглам, но в сложившихся обстоятельствах он в любом случае не может туда вернуться. Нам придётся найти другое жильё.

Альбус склоняет голову. — Как пожелаешь.

— Никаких охранников, — повторяет осуждённый, но это не совсем вспышка гнева: он всё ещё выглядит слишком удивлённым для этого, уставившись на Альбуса. — И он был там всё лето — я... просто... что за чёрт за дверь с ручкой?

— Дело не в том, кто виноват, — говорит Рой, делая небольшой шаг вперёд и поднимая руку в успокаивающем жесте. — Хейри сейчас здесь, и он в безопасности. Давайте сосредоточимся на том, как обеспечить безопасность в будущем.

И она у него есть. Он видит это по тому, как Боунс поворачивается к нему всем телом, почти неосознанно меняя позу: её отношение к игрокам в комнате полностью изменилось. Мейс тоже это замечает, что равносильно экспертной оценке и подтверждению — как и Эдвард, судя по тому, как он внезапно закатывает глаза.

Рою приходится сдерживаться, чтобы не закатить глаза в ответ. Его бесконечно забавляет, что Эдвард думает, будто он «нравится» людям из-за своей внешности. Если бы всё было так просто.

— Ваш подрядчик, — говорит Боунс. — Он взломщик?

— Специалист в области медицины, — говорит Рой. — Однако его методы диагностики применимы не только к человеческому телу. Рой не уверен, что хочет раскрывать свои карты в том, что касается восприятия ци Альфонсом и того, что он может с этим делать, но эти волшебники — союзники, и его цель — не только завоевать доверие, но и продемонстрировать свою компетентность. Возможно, Боунс уже признал в нём некоторую долю авторитета, но ему нужно развивать этот авторитет. «Мы можем обсудить с ним детали позже, если хотите. Они на третьем этаже, Серьёзный, вторая дверь справа».

— Я тебя провожу, — говорит Эдвард, и по рядам подростков пробегает волна.

— А как же наши палочки? — быстро спрашивает рыжеволосая девочка, делая шаг вперёд и бросая взгляд на мать. Рой слегка впечатлён: это рискованный шаг, и она это знает, судя по её быстрому взгляду, но, должно быть, она делает ставку на то, что это окупится или, по крайней мере, последствия будут не такими серьёзными.

— А что с вашими палочками? — спрашивает Молли, прищурившись. — Что ты... Рон! Если ты опять сломал свою...

«Я его не ломал !» — восклицает один из мальчиков.

— Они у него, — быстро говорит рыжеволосая девочка, указывая на Эдварда. — Он забрал все наши палочки.

— Почему? — спрашивает мужчина с хвостиком — предположительно тоже рыжий родственник, — пока Молли удивлённо смотрит на Эдварда, который, кажется, не в своей тарелке.

— Потому что они похитили моего чёртова брата, — многозначительно говорит Эдвард. — А потом вырубили меня, когда я вошёл в их маленький кружок — просто ради забавы, как я полагаю, потому что я даже думать не хочу о том, что, чёрт возьми, они собирались делать, когда я очнусь. Так что да, я забрал их палочки. Радуйся, что это всё, что я, блин, забрал.

— Ты его вырубил? — спрашивает мужчина с хвостиком, глядя на подростков. — Зачем? Что он тебе сделал?

— Это вышло случайно! — торопливо говорит смуглая девушка, глядя на всех большими извиняющимися глазами. — Мы... запаниковали, и... он появился так внезапно, а мы все были на взводе из-за дементоров... мы правда не хотели...

Это не самая плохая карта в её рукаве — возможно, даже лучшая из имеющихся, — но факты не на её стороне, как и Эдвард. «Ты вырубила меня дважды», — недоверчиво говорит он. «Один раз — случайность, дважды — вражеские действия...»

— Ты схватила Рона за ногу! Это было похоже на ожившего зомби! — оправдываясь, говорит рыжеволосая девушка. — Гермиона запаниковала в первый раз, а потом я запаниковала во второй — мы прости, всё в порядке?

“Если ты используешь любую чертову магию, какую захочешь, всякий раз, когда паникуешь, то тебе не следует иметь палочки”, — парирует Эдвард. “Это дерьмо опасно”.

Рой не говорит вообще ничего о кастрюлях, чайниках, стеклянных домах или бросании камней, потому что он хочет жить. Кроме того, к чести Эдварда, он не паникует и не паниковал даже в двенадцатилетнем возрасте — конечно, выходил из себя, но никогда не паниковал. “Я оказываю вам, цветочникам, гребаное одолжение”, — продолжает Эдвард. “ Если вы не можете себя контролировать, не связывайтесь с боевой стрельбой, пока не научитесь какой-нибудь гребаной дисциплине стрельбы”.

“Да, но”, — говорит Молли, слегка округлив глаза, что довольно ясно дает понять Рою, что она не поняла и половины из того, что только что сказал Эдвард; ее муж в основном выглядит встревоженным рядом с ней, иногда обеспокоенно поглядывая на Альбуса. — Забирают свои волшебные палочки — они не преступники.

— Ха! Схватить кого-то и телепортировать против его воли — это здесь не преступление? Их что, нужно связать и заткнуть рот, чтобы это считалось похищением? — Эдвард кривится. — Ваши близнецы забрали моего брата туда, куда он не хотел идти, леди, и это место как раз случайно оказалось там, где остальные ваши дети чуть не погибли день назад. Почему они решили, что это хорошая идея, я, чёрт возьми, не представляю, но они это сделали, и теперь им приходится расхлёбывать последствия.

«Вы покинули дом?» — спрашивает Молли у своих сыновей, повышая голос, но не увеличивая громкость.

— И им за это влетит, — снова вмешивается мужчина с хвостиком, сурово глядя на близнецов. — Но отбирать у них палочки — это уже слишком, ведь в итоге всё обошлось — без вреда для здоровья, верно?

— Их волшебные палочки — это их основное средство защиты, — серьёзно добавляет Альбус, глядя на Эдварда. — Если что-то случится, они понадобятся им для самозащиты.

Все волшебники выжидающе смотрят на Эдварда, который многозначительно смотрит на Роя. Рой знает, что Эдвард делает так только тогда, когда пытается разозлить кого-то третьего, показывая, что тот ему не начальник. Тем не менее это намёк на субординацию, и Рой работает с тем, что у него есть. В конце концов, поощрение за хорошее поведение — это способ добиться большего. — Что думаешь, Фуллметал?

Эдвард небрежно пожимает плечами. «Думаю, если они будут плохо себя вести, я всегда смогу забрать их обратно, — холодно говорит он. — Хотя, если они захотят снова нарушить правила, возможно, в следующий раз я просто переплавлю их на металлолом».

— Почему бы и нет, — так же небрежно отвечает Рой. — В конце концов, прикосновение к огню — самый быстрый способ научиться.

Подростки — и Молли — выглядят крайне встревоженными этим афоризмом, но Эдвард фыркает, хлопает в ладоши и прижимает руку к одному из наручей. Толстый металл отодвигается, и в каждую ладонь падает по горсти палочек, которые он собирает в одну и бросает на кухонный стол. «Считайте, что это условно-досрочное освобождение», — язвительно говорит он, пока подростки спешат схватить свои палочки. «Да не за что, чёрт возьми».

— Ты ведь сильно зависишь от этих штук, не так ли? — весело замечает Мейс Боунсу, пока Эдвард снова хлопает в ладоши, чтобы запечатать наручи. — Что ты без них будешь делать?

— Чтобы колдовать без палочки, нужен сильный волшебник, — говорит Боунс, наблюдая за Эдвардом. — К счастью для нас, большинство пожирателей смерти и близко не так сильны. Ты хотел посмотреть, на что способны эти тараканы — что ж, безумный глаз может тебе кое-что показать. Снейп, наверное, мог бы рассказать тебе ещё кое-что. — Она продолжает изучать Эдварда, который наконец замечает это и поворачивается, чтобы прищуриться в ответ. — Ты алхимик, работающий с металлом?

— Стальной, да, конечно, — настороженно отвечает Эдвард.

— Оливье очень высокого мнения о тебе, — говорит Боунс.

— Что, серьёзно? — спрашивает Эдвард, опешив, а Рой отвечает: «Нет, не серьёзно».

Боунс фыркает. «Она сказала, что ты не такая пустая трата воздуха, как большинство мужчин, и что ты умудрилась стать довольно опасной для коротышки, у которой больше тщеславия, чем мозгов. Это высокая оценка от Ливви».

«Коротышка», — выдавливает из себя Эдвард, сбитый с толку. «Ливви?»

«Это похоже на Оливье», — соглашается Рой. Оливье, как и все богатые наследники, не уважает никого, у кого нет такого же веса и готовности его использовать, как у него. Рой вырос в борделе, а Эдвард — в городе, о котором люди слышали только из двусмысленных шуток о помаде и овцах, но оба они сделали достаточно неверных выборов, чтобы иметь возможность говорить о себе свысока и подкреплять свои слова худшими из них. «Кажется, вы оставались довольно близки все эти годы».

Боунс заливисто хохочет. «Достаточно близко, чтобы позвать на помощь, когда метла застрянет в дымоходе церкви, а маглы как раз откроют заслонку», — говорит она, а Эдвард совершает небольшое, но выразительное путешествие по своему лицу, которое начинается с того, что он произносит одними губами Ливви? , а затем резко краснеет. Хорошо, что его волосы ниспадают и скрывают то, как краснеют его уши. «Ты ведь хотел, чтобы Блэк был наверху, не так ли? Давай». В любом случае мы ждём Грозного Глаза и Снейпа. Я слышал, что мы будем делать это на заднем дворе.

Примечания:

Эд: боже мой, Роялд, они лесбиянки

Рой: хорошо, что ты наконец заметил

Глава 40

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

— Твой брат, — горячо говорит Волосатик, — маньяк

— Мм, — говорит Эл, открывая дверь в комнату, которую указал Эд. Она небольшая, в ней есть пыльный диван, шаткий стол и несколько стульев. Обстановка не самая чистая, но сойдёт. — Лично мне показалось, что его реакция на происходящее была довольно сдержанной. Тебе так не показалось?

— Он забрал наши палочки, — напряжённо говорит Волосатик, но всё же следует за Элом в комнату, хотя и остаётся у двери.

«Ты напал на него», — мягко замечает Эл. Он общается с Волосатым по работе, и в их общих интересах, чтобы Эл начал ему доверять, но Волосатый и его друзья вырубили Эда и втянули Эла в крайне опрометчивую авантюру. «Если бы двое незнакомцев без предупреждения схватили одного из твоих друзей и исчезли, а ты не мог бы их преследовать, что бы ты сделал?»

Волосатик стискивает зубы. «Фред и Джордж не должны были тебя хватать, — неохотно говорит он. — Но он загнал нас в угол и направился прямо к...»

Он замолкает, всё ещё сверля её взглядом и сжимая руки в кулаки. Эл вздыхает. — Он тебя обидел?

“... Нет”.

— Что он сделал?

«.... Зажали нас. Забрали наши палочки».

Эл разводит руками в жесте ну вот «Эд обезоружил вас, не причинив никому из вас вреда. Возможно, он казался устрашающим, но он профессионал, и его реакция была очень разумной. Он государственный алхимик. Он входит в состав официальной делегации, которая прибыла, чтобы помочь вам, по личной просьбе вашего национального начальника полиции, а вы напали на него». Эл пристально смотрит на Волосатого. «Этот инцидент мог бы быть намного серьёзнее, чем он был. Нам всем очень, очень повезло, что в доме твоих родственников не было дементоров или чего-то похуже. Фред и Джордж могли попасть в плен, или получить ранения, или даже погибнуть.

Он даёт ему время осмыслить сказанное. Хэйри не выглядит расстроенным, но он закусывает щеку изнутри. Эл слегка смягчает тон. «Никто из нас не хочет, чтобы кто-то из вас пострадал. Когда ты и твои друзья принимаете такие решения, вы рискуете не только собой, но и людьми, которые заботятся о вас, которые приходят за вами, чтобы помочь и вернуть вас». Сейчас в обязанности моего брата входит следить за тем, чтобы все были в безопасности, а если ты вырубаешь людей и ввязываешься в опасные ситуации, то ты не только отвлекаешь всех от главной цели, но и становишься источником опасности. Если у тебя конфискуют палочки, это не причинит тебе вреда и поможет не навредить другим людям, даже случайно.

Это займёт гораздо больше времени, чем Эд получит печенье за то, что не стал отрывать вам головы,, но, возможно, так будет лучше. «Вы же не собираетесь вечно ходить без палочек. Однако сейчас это самый безопасный вариант для всех. Думаю, мы все с этим согласны, да?»

Харизматик по-прежнему упрям как осёл, но язык его тела говорит о том, что он понимает: сейчас он мало что может сделать. Он всё равно неуверенно смотрит на Эла. — А теперь ты ещё и на мой шрам посмотришь?

— Среди прочего, — соглашается Эл, кивая.

«Твой брат уже посмотрел его. Он ничего не нашёл».

«Мой брат много чего умеет, но не имеет медицинского образования», — сухо говорит Эл. «Вы хотите, чтобы мистер Блэк присутствовал на протяжении всего сеанса? Похоже, выбор был сделан за вас».

— Да, он будет здесь, — говорит Хари, как будто ожидает, что кто-то будет с этим спорить. — Что ты собираешься делать?

«В основном нужно изучить вашу историю болезни. Обычно многое из этого записывается на бумаге, но из-за языкового барьера и отсутствия бланков, думаю, нам будет проще просто обсудить это», — говорит Эл. Затем он снова вздыхает. «Итак. Как упомянул мой брат, аместрисанское медицинское законодательство здесь неприменимо, как и синское, и даже если бы оно было применимо, ваш случай был бы исключением». Как правило, я, как ваш врач, обязан соблюдать конфиденциальность в отношении пациентов. Это означает, что ваша медицинская информация является конфиденциальной, и всё, что вы сообщаете мне как своему лечащему врачу, является конфиденциальным, и я не могу разглашать эту информацию кому-либо без вашего прямого письменного разрешения. Однако в вашей ситуации мне, возможно, придётся поделиться информацией со своей командой, а также, вероятно, с несколькими взрослыми с вашей стороны.

Волосатик не выглядит так, будто ему будет полезно узнать, что сейчас он технически считается гражданским лицом, участвующим в активной военной операции, и что генерал Мустанг может приказать Элу пересчитать волоски в носу Волосатика и объявить результаты по громкоговорителю, если захочет, или вообще ничего не говорить взрослым и опекунам о том, что они с ним делают и почему. Как у военного подрядчика, у Эла есть небольшая свобода действий, чтобы принимать решения, когда ему отдают приказы, но есть причина, по которой он никогда не берётся за такой контракт, если только на другой стороне не Эд и не генерал. Когда аместризские военные берут ситуацию под контроль, они берут её под контроль, и только по усмотрению отдельных офицеров такие вещи, как неприкосновенность частной жизни и телесная автономия, иногда становятся чем-то большим, чем просто абстрактная теоретическая концепция или шутка.

— Тем не менее, — говорит Эл вслух. Сейчас Волосатому нужно знать, что в этом случае Эл может и будет относиться к нему как к обычному пациенту, насколько это возможно. — Хотя мы будем комплексно обследовать ваше здоровье, чтобы не упустить возможные осложнения, я буду делиться с вами только той информацией, которая имеет непосредственное отношение к вашему… шраму, если того потребует ситуация, и ничем другим. Например, если вы расскажете мне, что в шесть лет вы лизнули лягушку и у вас на языке в течение двух недель была неприятная сыпь, это важно знать, потому что это указывает на то, что у вас может быть аллергия, но я не собираюсь это ни с кем обсуждать, так как это не имеет отношения к текущей ситуации и никому другому знать об этом не нужно. Всё это имеет смысл?

Хари выглядит немного растерянным из-за потока информации, но после нескольких секунд вежливого ожидания со стороны Эла он кивает.

Хэйри смотрит на Эла так, словно тот — потенциально ядовитая ящерица. Эл не принимает это на свой счёт. «Хорошо, — говорит он. — Если тебе некомфортно обсуждать что-то в присутствии другого человека, ты можешь в любой момент отправить мистера Блэка, и мы сможем вернуть его позже». Эл подумывает о том, чтобы добавить фразу чем больше ты мне расскажешь, тем быстрее и лучше я смогу тебе помочь, которую он обычно произносит в подобных ситуациях с детьми помладше, но решает этого не делать. У Волосатого нет очевидного стимула лгать или утаивать конкретную информацию, которую ищет Эл, а в этом возрасте привлечение внимания к тому, чего вы не хотите, практически гарантирует, что он попытается это сделать.

Эл предпочитает ободряюще улыбнуться. «Давайте присядем. У вас есть ко мне вопросы, пока мы ждём мистера Блэка?»

— Что такое ци? — тут же спрашивает Волосатый, оставаясь в дверном проёме, пока Эл садится на диван и кладёт трость на колени.

«Это энергия, которая пронизывает всё живое», — говорит Эл, решив, что в данной конкретной ситуации и в данный конкретный момент лучше всего прибегнуть к мистическому «охоте за головами». «При наличии навыков её можно почувствовать, и это очень полезный инструмент для изучения болезней и других нарушений в организме. Однако ци мы будем изучать позже, сначала мы начнём с основ. Тебе ведь пятнадцать лет, да?»

— Да, — отвечает Хэйри.

«Ты сейчас не учишься, каникулы? Ты на чём-то специализируешься?»

Брови Хэйли в замешательстве опускаются ещё ниже. «Специализация?»

«А в ваших школах так делают? Как правило, в 15 лет большинство людей выбирают профессию или конкретную область для изучения. Конечно, многие продолжают учиться по общей программе», — говорит Эл. Он понимает, что для подростков этого возраста этот вопрос может быть очень напряжённым. «Многие ждут, пока не поступят в университет, чтобы определиться со специализацией».

«Мы можем выбрать предметы и всё такое», — осторожно говорит Гарри. Он всё ещё выглядит так, будто Эл загнал его в переулок и он не знает, ограбит его друг или попытается продать ему поддельные часы. «В школе для умственно отсталых. В этом году экзамены. О, да ты в шоке. Если ты их не сдашь, тебе придётся пересдавать предметы. Я так думаю. Может, они просто не позволят тебе перейти на следующий уровень».

Значит, вы не слишком увлечены академическими науками. Это понятно, учитывая обстоятельства. «Вас интересует что-то конкретное?»

— Летает, — коротко отвечает Волосатик.

— Полёты, — уверенно повторяет Эл. Телепортации было недостаточно? В школе учат полетам? — Как именно...

Эл замолкает, почувствовав приближение пары точек жизни, а через секунду дверь распахивается и, слегка дрожа, замирает у стены.

Это обычно происходит с дверями, когда в дело вступает Эд, но обычно ему сначала нужно вступить с ними в физический контакт. «А, вот что он имел в виду, — говорит Эл вслух, когда из коридора доносится топот. — Насчет дома».

Секунду спустя в дверях появляется Эд, а за его спиной хмурится Серьёзный Блэк. «Вот твой осуждённый», — говорит Эд Волосатому, входя в комнату, тем же тоном, которым он говорил тогда ещё генералу, а теперь полковнику: «Вот твой чёртов отчёт». «Эн-фак-рой».

— И его палочка, — многозначительно говорит Блэк, обходя Эда, чтобы войти в комнату.

Эд бросает на него язвительный насмешливый взгляд и бросает палочку Волосатому, который тут же подхватывает её в воздухе. «Ты возвращаешь её?» — говорит Эл, искренне удивляясь. «Чем тебе угрожал Генерал?» И почему? Он, похоже, был не в большем восторге от того, что подростки бесконтрольно телепортируются и применяют магию, чем Эд, а Генерал намного более мстительный, чем Эд.

Эд пожимает плечами и хищно скалится в сторону Волосатого. «Никаких угроз. Они снова начнут выделываться, и я просто навсегда избавлюсь от их маленьких палочек».

Тогда генерал, должно быть, рассчитывал, что дети снова перейдут черту, чтобы последующее уничтожение имущества Эдом выглядело разумным и оправданным. Или, может быть, он просто хотел выглядеть великодушным и снисходительным, а не мстительным в глазах волшебников? Как бы то ни было, Эл не совсем уверен, что одобряет это: Хаир выглядит довольно дерзко после этого заявления, и Эл хочет напомнить Эду, как он отреагировал бы в пятнадцать лет на то, что по сути является вызовом: «Попробуй ещё раз, я тебя не боюсь».

«Если он это сделает, я куплю тебе новый», — говорит Блэк Волосатику, потому что тот, судя по всему, тоже ведёт себя как подросток, которому нужно доказать от шестисот до восьмисот разных вещей. «Но, может, не стоит так шокировать солдат, а? Кажется, они довольно легко расстраиваются из-за таких вещей».

Эл чувствует, как вокруг его брата начинают сгущаться ветры из самых низших кругов ада, и быстро встаёт, чтобы перехватить инициативу. «Почему бы тебе не спуститься вниз и не посмотреть, где ты будешь проводить свою демонстрацию?» — говорит он, пытаясь заслонить Эда от двух волшебников. Теперь, когда он всего на полголовы выше Эда, а не в два раза выше, это гораздо сложнее, но иногда Эда можно утихомирить, если он не видит того, из-за чего злится.

— Это снаружи, — рычит Эд, делая вид, что собирается обойти Эла, но тут в его голове явно возникает другая мысль, которая тут же вытесняет всё, о чём он думал до этого. — Вот, — говорит Эд уже гораздо веселее, хлопает в ладоши, прикасается к наручам и снимает их с тихим треском. Он бросает их Элу. — Подержи их немного. Я собираюсь попробовать кое-что новое.

Эл бросает на него взгляд, полный сомнений, которых заслуживает это заявление. «И что же это будет?»

«О... просто новое поколение технологий в гонке вооружений». Издав маниакальный смешок над собственной глупой шуткой, Эд уходит.

«Если ты оторвёшь себе руку, я не буду её пришивать!» — раздражённо кричит ему вслед Эл, затем закрывает дверь и поворачивается к волшебникам. «Извините за него», — говорит он в ответ на их недоверчивые взгляды, возвращается на диван и кладёт наручи Эда рядом с собой. «Он просто иногда слишком увлекается».

— Ты... приделаешь руки обратно? — скептически спрашивает Блэк.

— Да, — говорит Эл, потому что, ну, технически… да. — При определённых обстоятельствах. Но я бы предпочёл этого не делать. Пожалуйста, присаживайтесь. Вы родственник Волосатого, мистер Блэк?

— Я его крёстный отец, — говорит Блэк, отодвигая стул напротив дивана и садясь. Только после этого Волосатик садится, придвинув стул чуть ближе к себе.

— Духовный отец? — вежливо спрашивает Эл, намеренно подавляя свои личные ассоциации с этими двумя словами, как по отдельности, так и вместе. Возможно, это просто одна из тех ошибок при переводе, хотя он не может предположить, какой именно термин искажён.

“Это ... кто-то, кого вы назовете в честь своего ребенка, чтобы он позаботился о нем, если что-нибудь случится с вами". Говорит Блэк, выражение его лица слегка меняется в середине предложения. Он слегка покашливает. “Это маггловский термин. Пришел из одной из их религий”.

— А, понятно, — говорит Эл с осторожным оптимизмом. Осуждённый, которого разыскивает государство, — не самый лучший вариант, но это альтернатива тёте и дяде, и, похоже, всё оформлено официально. — Это даёт тебе право на законную опеку?

— Не напрямую, — отвечает Блэк. — Обычно да. Я был бы первым в очереди на опекунство, но... — Он разочарованно вздыхает и жестикулирует. — Сначала нужно обелить своё имя и всё такое.

— Понятно. Я надеюсь, что ваша апелляция будет удовлетворена, — говорит Эл и только после того, как слова слетели с его губ, понимает, что автоматически произнёс ритуальное пожелание на синском языке. Упс. Однако Блэк кивает и благодарно морщится, так что, должно быть, Эд был прав, когда сказал, что камни для перевода не различают языки. — Значит, вы здесь в качестве крёстного отца, вместо его родителей, — говорит Эл, решив, что можно начинать. — Мы собираемся изучить его медицинскую карту и выяснить всё, что можно, о семейной истории болезни, поэтому, если у вас есть информация, которая может быть полезной, пожалуйста, не стесняйтесь поделиться ею. Однако в какой-то момент могут возникнуть темы, которые Хари будет некомфортно обсуждать с вами в комнате, поэтому мы можем попросить вас выйти на пару минут, но в целом это будет разговор между нами троими.

— Что за темы? — с подозрением спрашивает Блэк.

— Вы ведёте активную половую жизнь? — весело спрашивает Эл, обращаясь непосредственно к Волосатому.

Глаза Волосатого становятся огромными, и он брызжет слюной, когда Блэк разражается хохотом. “Нет”, — выдавил из себя Хейри, подавленный, выглядящий так, словно хочет натянуть рубашку и исчезнуть, когда Блэк отвесил ему пару веселых подзатыльников. “Нет, я, я не собираюсь, нет”.

«Ничего страшного, если так и есть», — уверяет Блэк, хихикая. «Просто будь вежливой, говори «пожалуйста» и «спасибо», девочкам это нравится, и никогда ничего не делай без защиты...»

«Серьёзно!» — возмущается Волосатик, съёживаясь на своём месте, но Блэк просто обнимает его за плечи и дружески трясёт. «Не волнуйся, малыш, — радостно говорит он. — Всё произойдёт, когда произойдёт. Но я не шутил насчёт защиты, ясно?» Вы не хотите сидеть напротив врача, как это объяснить, как вы думали, что это был просто дракон оспа, честный, и ты не представляешь, как он попал на ваш -”

“Серьезно!”

— Я просто говорю, — весело отвечает Блэк, пока Волосатик ёрзает у него под мышкой, но не пытается выбраться. — Лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

Эл слегка покашливает в кулак, забавляясь. «В целом верно, — говорит он, улыбаясь, когда Хэйри морщится, — и он также прав в том, что сейчас нам не стоит об этом беспокоиться. Мы выяснили, что тебе пятнадцать. Ты тоже метис?»

“Что?”

«Смешанное происхождение. Как у нас с братом», — говорит Эл, указывая на своё лицо, а затем запоздало вспоминает, что их внешность, скорее всего, ничего для них не значит. «Наша мать была родом из Восточной Аместриса, а отец — из пустыни. Цвет кожи от папы — жители Востока обычно похожи либо на генерала Мустанга, либо на капитана Хэвока, — добавляет он для наглядности. — Обычно они либо бледные и светловолосые, либо смешанной синской крови, ведь мы так близко к границе».

Он смотрит на него исподлобья, как будто думает, что это какой-то подвох. «Моя мама была белой», — говорит он через мгновение, почти осторожно, поглядывая на Блэка. Блэк всё ещё щурится, глядя на Эла, как будто пытается понять, от кого у него какие черты. «Я похож на своего отца. Кроме глаз».

— Да, — говорит Блэк, тут же оглядываясь на Волосатика и ободряюще кивая. — Одно лицо. Хотя глаза очень похожи.

— В этом есть смысл, — говорит Эл. Предположительно белые — это сленговое обозначение этнической принадлежности тёти и дяди Хейри, если это слово вообще правильно переводится; и, вероятно, Блэка тоже, учитывая, что он довольно похож на них: тёмные волосы, очень бледная кожа, тёмные глаза. — Я так понимаю, ты большую часть жизни прожил с тётей и дядей. Ты близок с другими родственниками?

— Нет, — коротко отвечает Волосатик, сжимая кулаки на коленях. — Они все мертвы.

Блэк хватает Волосатого за плечо, и его лицо мрачнеет. «Прости», — говорит Эл, и он действительно сожалеет. «Я не хочу лезть не в своё дело, но любая информация о здоровье твоих родственников поможет нам составить более чёткую картину твоего состояния. Сердечно-сосудистые и неврологические проблемы — с сердцем и мозгом — часто передаются по наследству, и если есть какие-то… симптомы, — Эл многозначительно смотрит на шрам Волосатого, — это может помочь нам определить, что является твоей обычной фоновой патологией, а что может быть вызвано… внешними факторами».

Кроме того, это лучший способ, который есть у Эла на данный момент, чтобы раздобыть информацию, которая могла бы помочь ему решить проблему с жильём для Волосатика. Он даже не знает, есть ли здесь социальные работники, а дело и так достаточно запутанное. Учитывая, что кто-то явно заинтересован в том, чтобы Волосатик остался с тётей и дядей, прямолинейный подход может не принести результатов.

— Подожди, подожди. Сердце и мозг? — говорит Блэк, наклоняясь вперёд и переводя взгляд с Хари на Эла. — Что с его мозгом?

«Возможно, ничего. Насколько я помню, при описании вашего случая упоминались головные боли и периодические боли именно в области шрама, — говорит Эл. — Это так?»

— Да, — напряжённо отвечает Волосатик, снова взглянув на Блэка. — Мне больно, когда Волдеморт близко. Или когда мне снятся... сны.

«Мм. Судя по размеру и расположению шрама, сама по себе рубцовая ткань не может быть причиной такого состояния, хотя известно, что затяжные психосоматические симптомы, вызванные прошлой травмой, могут вызывать мигрень», — задумчиво произносит Эл. «Если вам снятся определённые сны, возможно, на ваш мозг влияют другие факторы, но в любом случае мы получим более чёткое представление о том, что может происходить, когда я изучу вашу ци. Вы не знаете, страдал ли кто-то из его родителей мигренью? Регулярными головными болями?» Есть еще какие-нибудь болезни?

— Нет, — говорит Блэк, слегка растерявшись. — Нет, ничего подобного. Джеймс действительно переболел драконьей оспой, когда нам было по шестнадцать, но это... прошло без проблем, он пролежал в лазарете всего две недели. Его родители умерли от этой болезни позже, но они были очень старыми, так что это не стало неожиданностью... Нет, они с Лили были совершенно здоровы, насколько я знаю.

— Это хорошо, — говорит Эл. Чем бы ни была драконья оспа, с точки зрения смертности она очень похожа на пневмонию: здоровый шестнадцатилетний подросток может легко перенести её, но пожилая пара может не справиться. — А как ты, Волосатик? Есть проблемы со здоровьем? Лежал в больнице?

— Не... совсем, — говорит Волосатик. — Я... обычно лежу в лазарете, потому что получил травму. Не из-за болезни.

Хм. «От каких травм вы лечились?»

«... В прошлом году на турнире волшебников меня укусила акромантула, — говорит Волосатик через секунду, поморщившись. — А однажды мне пришлось заново отращивать все кости в руке. И... когда меня укусил василиск. Хотя в основном меня вылечила лиса». Волосатик пожимает плечами, потирая правый локоть и глядя на свои колени. «И... воздействие дементоров. Пару раз. Думаю».

«При контакте с дементорами требуется госпитализация?» — обеспокоенно спрашивает Эл. Эд выглядел нормально, разве что немного напряжённо, но Эд может выглядеть нормально, даже когда крокодил откусывает ему ногу. «Есть ли долгосрочные последствия? Отсроченные реакции?»

Блэк тоже гримасничает, но его гримасы выглядят более пустыми и отстранёнными, чем у Волосатого, а морщины на его лице становятся глубже. «Зависит от обстоятельств, — говорит он хриплым голосом. — У некоторых людей есть — чувствительность. И чем дольше ты находишься под воздействием, тем больше дементоров… это может стать. Плохо».

— Что значит «плохо»? — спрашивает Эл. — Физические осложнения или?..

Взгляд Волосатого снова устремляется на Эла, и в нём снова появляется прежняя враждебность. «Ты застрял там и не можешь пошевелиться. Однажды я упал с метлы, потому что многие из них подошли слишком близко к полю во время игры в свиные бородавки. А в другой раз я потерял сознание, когда мы… когда дементоры снова заполонили территорию».

— Дементоры питаются душами, — тихо и немного хрипло говорит Блэк, прежде чем Эл успевает спросить, что значит «упасть с метлы». — Но они также высасывают твою магию, если находятся рядом с тобой. И это влияет на твою жизненную силу, если длится достаточно долго. После этого ты долго остаёшься слабым. Кошмары, нервы… даже кратковременное воздействие может привести к тому, что тебе придётся соблюдать постельный режим. На самом деле это всё, что ты можешь сделать, — добавляет он, заметив пристальный взгляд Эла. — Отдохни, съешь шоколадку — постарайся взбодриться.

Это... выполнимо, если говорить о рецептах; заставить Эда есть шоколад — всё равно что просить воду течь вниз по склону, хотя Эл хотел бы получить больше информации. «Вы упомянули, что у некоторых людей есть чувствительность к этому», — говорит он, потому что, учитывая везение Эда, через неделю он может упасть на задницу, и тогда Элу будет проще убедить его не торопиться, если он сможет предъявить ему медицинские факты. «Известно ли нам, какие факторы на это влияют? Это связано с физикой?»

«Они заставляют тебя заново переживать твои худшие воспоминания, — коротко отвечает Волосатый. — Если у тебя есть плохие воспоминания, тебе будет ещё хуже».

А. Эл собирается накормить Эда шоколадом так, что тот подавится. Блэк смотрит на Хэри с каким-то беспомощным сочувствием; Хэри бросает на него взгляд и снова опускает глаза. «Мои родители умирают», — говорит он в ответ на невысказанный вопрос, который, как Эл уверен, Блэк хотел задать.

Блэк шипит сквозь зубы. — Ты это помнишь?

— Дементоры вернули его, — почти безучастно говорит Волосатик. — Думаю, без них я бы не узнал, как звучали голоса моих мамы и папы. Вот так.

Блэк крепко сжимает плечо Волосатика, затем, кажется, вспоминает, что в комнате есть ещё и Эл, и бросает на него взгляд. «Джеймс и Лили были убиты, — коротко говорит он. — Волан-де-Мортом. Лично».

— Я даже не знал, что их убили, — отстранённо говорит Хэйри. — Сначала. До одиннадцати лет мне говорили, что они погибли в автокатастрофе.

— Автокатастрофа? — недоверчиво произносит Блэк, отпрядывая назад, прежде чем немного осадить его, когда Волосатик вздрагивает. — Ну, я полагаю, магглам никто бы не рассказал...

— Они знали, — коротко и неловко отвечает Волосатик. — Они не любят магию. Они думали, что смогут сделать меня нормальным.

— Это... Блэк снова сжимает плечи Волосатого и украдкой бросает взгляд на Эла, который выглядит слегка растерянным. — Ты нормальный, — говорит он. — Не обращай внимания. Маглы могут быть немного...

Он замолкает. Видно, что он не знает, что ещё сказать или сделать.

В глазах Волосатого читается усталость, которую Эл уже видел на лицах детей, мужей, матерей, жён, и дело не только в воспоминаниях об убийстве его родителей. В конце концов, мастер Юньсянь и клиника мало что могли сделать. Они оставались в деревне едва ли на неделю, может, на день больше, иногда на два, если в округе начиналась эпидемия или стояла плохая погода. Они не могли предложить ничего, кроме лечения тех, кто был ранен, и нескольких тихих разговоров, которые они почти никак не могли продолжить. Однажды Эл чуть не сломал человеку руку, когда мастер Юньсянь догнал его и очень резко высказался о том, на кого именно падёт возмездие за сломанную кость.

Все знали, что клиника будет расширяться. Мастер Юньсянь путешествовала в общей сложности семь месяцев: семь месяцев до того, как она вернулась в Даду и снова начала ездить на велосипеде. За семь месяцев многое может произойти.

Иногда им везёт, и деревня, в которой они находятся, расположена рядом с имперским гарнизоном или вокруг него. Мастер Юньсянь — имперский врач, и её клиника финансируется государством. Технически она имеет воинское звание, если речь идёт о медицине или общественном здравоохранении. В двух случаях ей удалось добиться того, чтобы гарнизонный сержант и несколько сочувствующих солдат регулярно навещали семью, о которой шла речь, но даже это делалось в обмен на добрые услуги и по большей части неофициально. Иногда в соседней деревне находится родственник, готовый взять на себя заботу о подопечном. Если ребёнок может добраться до города, его обычно принимают в храм или ремесленное училище — многие получают императорские стипендии специально для сирот, — но для этого нужно сначала добраться до места.

Некоторые так и делают. Мэй сказала ему, что для неё было необычно проделать весь путь до Аместриса в одиночку, но это было связано скорее с расстоянием и пересечением границы, чем с тем, что ей было одиннадцать лет и она была одна: торговые караваны постоянно подбирают детей с ферм и везут их в ближайший город, чтобы те продали или купили то, за чем их отправил клан, и получили оплату как в виде денег, так и в виде товаров. Мэй — алкахестристка, а Чанг — один из кланов, в котором всех учат сражаться практически с рождения, поскольку они живут в стране бандитов и недостаточно велики или богаты, чтобы разделить людей на касты солдат или нанять кланы телохранителей в качестве вассалов. Её ситуация была нетипичной.

Волосатику пятнадцать. Это не пустяк: при необходимости он, скорее всего, сможет найти работу и достигнет совершеннолетия через два года, если Эл правильно понимает стандарты совершеннолетия волшебников. Однако два года — это даже дольше, чем семь месяцев, а Волосатик попал в ситуацию, за которую отвечают игроки, которые уже доказали, что не ставят его здоровье на первое место.

В четырёх случаях мастер Юньсянь предлагала ребёнку выбор: пойти с ней в клинику или остаться в ближайшем храме. Двое детей воспользовались её предложением — один восьми лет, другой десяти — и отправились с ней в монастырь Тысячи Пальм, а другой — в одну из школ Великого цикла, где готовили писцов и бухгалтеров. Двое других детей решили остаться с родителями. Эл не может их винить. Когда тебя просят оставить всё, что ты когда-либо знал — то, что было тебе по силам, — и начать жить в совершенно незнакомой среде, без каких-либо гарантий, что там будет лучше... это невероятно сложный выбор для любого взрослого, не говоря уже о ребёнке.

Не каждый родитель любит своих детей. Не каждый даже способен на это. Это своего рода трагедия — узнать об этом только после того, как ущерб уже нанесён. И это ещё не самое худшее. Можно любить своего ребёнка и всё равно причинять ему боль, как понял Эл, причинять намеренно, жестоко, постоянно. Можно узнать, что любовь вообще ничего не значит.

Эл иногда лежит без сна и думает о том, что ему, как медицинскому работнику, гораздо чаще и регулярнее приходится сталкиваться с более глубоким дерьмом — выражаясь словами Эда, — чем тому, кто носит доспехи с привидениями и барахтается в супе по пояс из геноцида, человеческих экспериментов и государственного насилия. Конечно, это разные виды дерьма — гораздо более приземлённые. Гораздо более характерные для человеческого бытия. Ничто из этого не решается так же легко, как почти бессмертный гомункул, отрицающий алхимию.

В последнее время Эл довольно часто скучает по Эду, сначала из-за поездок с клиникой, а теперь из-за учёбы в Даду, но в то же время он рад, что Эд не с ним и не ходит на обходы. У Эда нет способностей к такого рода вещам. Он бы злился всё больше и больше, и этому не было бы конца, а несмотря на то, что медицинская алхимия способна на невероятные вещи, есть ещё много того, что просто невозможно исправить. Эд не делает невозможное. Эд видит решения, которых не видит никто другой, проводит расчёты рисков, которые не сработали бы, будь на его месте кто-то другой, и в глубине души он всё ещё тот мальчик, который посмотрел смерти в лицо и решил, что не поддастся на всю эту пропаганду о том, что смерть неизбежна.

Отчасти поэтому Эл не стал возражать, когда Эд решил остаться в армии. Ему нравится решать проблемы напрямую, а с поддержкой генерала и его команды у Эда гораздо меньше шансов погибнуть, занимаясь тем, к чему никто другой и близко бы не подобрался. Он делает хорошую, важную работу, и есть гарантия, что его никогда не будут использовать как оружие, как это было с генералом и остальными. И хотя в процессе он может столкнуться с дементорами, это убережёт его от очень опасного места, известного как скука.

И пока Эд разбирается с террористами, Эл может позаботиться о подобных ситуациях. «Ты ведь большую часть года проводишь в школе-интернате, да?» — говорит он непринуждённым тоном. Хари кивает, настороженно глядя на него. «А летом ты остаёшься у тёти и дяди?»

— Больше не будет, — решительно вмешивается Блэк, выпрямляясь в кресле, но не убирая руку с плеч Волосатика. — Он может остаться со мной. Может, у меня сейчас и не так много всего, но — по крайней мере, дом на Гриммоулд-Плейс защищён. И у меня есть деньги. Вот так. Чёрт, мы могли бы — остаться в Испании, может быть. Турция. Смазка. Им плевать на то, что происходит в Британии, им всё равно, что меня объявили в розыск. Но ты туда не вернёшься, Волосатик. Я уже сказал этому болвану. За тобой охотятся дементоры — ты не можешь оставаться с магглами. А без Фиделиуса нигде не безопасно.

Хари выглядит так, будто ему только что сообщили, что в этом году зимнее солнцестояние наступило раньше обычного и что все его подарки остались на улице, потому что грузовик, в котором они были, не пролез в ворота гаража. «Ты это серьёзно?» — спрашивает он, поворачиваясь к Блэку. «Что там сказала дверь?»

«Он сказал, что всё в порядке, — говорит Блэк с осторожным выражением лица, на котором читаются радость и облегчение. — Сказал это только что внизу, при всех — можешь спросить даже у директора Боунса. И мы будем держать его слово, да? Что скажешь?»

— Да, — оживлённо говорит Хари. — Да, я бы хотел. Давай сделаем это. Здесь или где угодно, мне всё равно, — и Блэк широко ухмыляется, снова трясёт его за плечо и обнимает одной рукой. Хари, который, судя по всему, не особо заботится о том, чтобы казаться крутым парнем, от всей души обнимает его обеими руками и сжимает так сильно, что Блэк ох и снова смеётся.

Эл расслабленно откидывается на спинку стула, довольный собой. Возможно, ситуация не разрешилась полностью, но это очень хорошее начало. Он не знает, что именно Эд или, скорее, генерал сделали внизу, чтобы помочь Блэку получить право опеки, но, похоже, это сработает: если он правильно расслышал Блэка, то Боунс, национальный директор правоохранительных органов волшебников, участвовала в обсуждении, и если она не возражала против присутствия предполагаемого массового убийцы, то она может если не поддержать, то хотя бы не возражать против того, чтобы Блэк подал прошение о помиловании.

Волосатый и Чёрный расходятся. Чёрный по-прежнему ухмыляется, а Волосатый улыбается и выглядит почти как другой человек, если не считать глубокой морщины между бровями. «Поздравляю», — говорит Эл, и он действительно рад. «А теперь давай посмотрим на твою ци».

Примечания:

Сириус, прищурившись, посмотрел на Эла: разве тот сумасшедший не говорил, что твой отец был каким-то бессмертным или что-то в этом роде

эл: ммм

Сириус: так… вот почему он… такой

Эл поворачивает к нему Тришу Элрик с улыбкой «Ничто меня не волнует: ни Бог, ни ты, ни дьявол»: о нет, мы унаследовали свои лучшие качества от матери

в качестве альтернативы

Гарри: да, меня вроде как обижали или что-то в этом роде. Не знаю, как об этом говорить.

Сириус: да, не то же самое. Хотел бы я дать тебе какой-нибудь совет о том, как, например, справиться с ситуацией или что-то в этом роде, но у меня есть только один (1) способ справиться с этим, и он заключается в том, чтобы превратиться в собаку

Глава 41

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Эд оставил бы себе волшебные палочки, хотя бы на пару дней, чтобы показать свою позицию, но вся эта ситуация настолько запутанная и дерьмовая, что отдать их обратно оказалось наименее плохим вариантом. Взрослые волшебники бесполезны, они явно не имеют никакого влияния на детей, а вчера почти все они, чёрт возьми, погибли от дементоров, потому что Берди и кто-то ещё решили, что безопасность — это, конечно, круто звучит, но не та концепция, о которой им стоит беспокоиться.

В их убежище был монстр, способный менять облик и внушать страх. Они даже не проверили убежище, прежде чем поставить там защиту с помощью своего верного чего-то-там. Они могли не знать, что на чердаке прячется бешеный медведь, и всё равно забаррикадировались там вместе с детьми. И дети, может, и дружат с химерой, но она напала на Аржет, и Эд не собирается полагаться на то, что большое и опасное животное всегда будет вести себя безопасно и предсказуемо.

Значит, детям нужно оружие. Мелкие ублюдки. Эду приходится утешать себя тем, что сами палки было не так уж сложно отобрать, а Мустанг дал ему недвусмысленное публичное разрешение навсегда отбить у детей охоту к этому дерьму, если кто-то из них снова попытается что-то вытворить. Это должно послужить сдерживающим фактором, даже если они — сборище грёбаных эмбрионов, у которых мозговые доли, отвечающие за принятие решений, ещё даже наполовину не сформировались и продвигаются по производственной линии не особенно быстро. Если они попытаются что-то сделать, Эд, скорее всего, просто снова отберёт у них палки, но им не нужно знать, что он не станет измельчать эти палки в щепки, если только не будет крайней необходимости.

А пока ему нужно кое-что сделать. Эд заходит в комнату с картой, чтобы взять куртку, и видит, что все уже там. Хьюз показывает Боунс что-то на карте. Похоже, он также рассказывает ей о том, что ваше правительство скомпрометировано, и если вы получите приказ о казни, относитесь к этому как к живой гранате и следите за тем, чтобы не пропадали группы заключённых . Там же находятся Бородач, Лысый и Парень с Конским Волосом, хотя Мустанг стоит немного в стороне и тихо разговаривает с Соколиным Глазом.

Они оба смотрят на него, пока он приседает рядом с рюкзаками и меняет белые перчатки на чёрные. Они слишком долго смотрят на его руки, но лица их остаются бесстрастными. Эд просто знает, что они знают, что перчатки набиты свинцовой дробью — подарок Бреды на его восемнадцатилетие: «Чтобы ты мог бить так же сильно, как раньше, но на этот раз обеими руками». Но никто из них ничего не сказал, и до сих пор они оба подписывали любые отчёты Эда, в которых утверждалось, что он понятия не имеет, почему коленная чашечка мишени просто взяла и сломалась. Сейчас они тоже ничего не говорят, а значит, им, скорее всего, будет всё равно, если Эд вывихнет челюсть одному или двум волшебникам.

Эд встряхивает руками, чтобы расправить тяжёлые перчатки, затем оглядывается по сторонам. Джонс вопросительно смотрит на него, сидя за столом, и Эд вопросительно вздёргивает подбородок. — Не видишь, где тут уголь?

Джонс нахмурил брови. «Уголь?»

Это привлекает внимание Мустанга, и он отходит в сторону, оставляя волшебников на растерзание Хьюзу. Соколиный Глаз следует за ним. Эд видит, что она следит за всеми в комнате с помощью своего слегка пугающего навыка кругового обзора. Она была в комнате, когда Мустанг начал отчитывать Бородача и перевернул Кости, и тот факт, что она сейчас держится так близко, означает, что она, вероятно, набросится на любого волшебника, который окажется в пределах досягаемости. В наши дни слежка за «Мустангом» — это скорее работа Хэвока, теперь, когда внутреннюю безопасность курирует «Соколиный глаз», но Эд не винит Хэвока за то, что тот отступил. «Мустанг» — их самый опасный противник, а «Соколиный глаз» лучше всех умеет держать его в тонусе, в рабочем состоянии и в живых.

Кроме того, если кто-то применит к Мустангу контроль над разумом, у них даже не будет времени крикнуть Абракадабра, прежде чем они все поджарятся. Чёрт, Эд сам прыгнет под эту волшебную дубину, если придётся. Ему придётся попросить Боунса или кого-то ещё применить к нему контроль над разумом, чтобы они хотя бы поняли, как это работает. Если он будет скомпрометирован, Мустангу достаточно будет перекрыть ему доступ кислорода, чтобы он потерял сознание, а Хэвок сядет на него или что-то в этом роде. Чёртовы контроль сознания. волшебники безумны.

Мустанг, как всегда, беззаботно относится к любым рискам. Он подходит, бросает взгляд на обнажённые руки Эда и стучит двумя пальцами по своему предплечью. «Куда они делись?»

«С Элом», — говорит Эд. Напульсники — это своего рода необходимость, потому что на данный момент у него выработалась привычка блокировать удары правой рукой, и носить только один напульсник было бы глупо. Обычно он превращает свинец в своих чёрных перчатках в шипастые кастеты или броневые пластины, в зависимости от боя, и вместе с напульсниками они обеспечивают почти полное покрытие всех контактных поверхностей обеих рук. Однако в этот раз Эд успел лишь мельком увидеть, что именно эти дети выпустили из своих палок, прежде чем оно ударило его, и хотя это ощущалось как удар копытом мула, это выглядело как вспышка света. Это подтверждает модель «ци как магия как световые частоты», но сейчас Эд больше озабочен тем, как защититься от этого, если он не может просто отключить это.

К счастью, у Эда была идея — точнее, у Жадности: если вам нужна тормозная способность, поэкспериментируйте с углеродом.

«Я кое-что попробую», — говорит Эд вслух, чтобы не спугнуть волшебников. «Не знаю, с чем ещё они тут трахаются, и, возможно, стали будет недостаточно. У меня есть кое-какие идеи, как с этим справиться. На всякий случай».

— Эдвард Элрик, проявляешь осторожность? — говорит Мустанг, весело приподнимая брови при виде довольного выражения на его лице. — Полковник, не могли бы вы выглянуть в окно? Я подозреваю, что свиньи могут летать.

— Очень смешно, сэр, — безэмоционально произносит Соколиный Глаз, потому что она единственная, у кого хватает здравого смысла добровольно приближаться к Мустангу. — Сколько угля вам нужно?

— Килограмм? Эд морщится от такой неточности, но он понятия не имеет, сколько ему придётся добыть, чтобы получить то, что ему на самом деле нужно. — Содержание углерода варьируется, и, насколько я знаю, здешний уголь — это просто дерьмо единорога или что-то в этом роде.

— Нам также нужна хромомолибденовая сталь, — говорит Мустанг, слегка указывая на Соколиный Глаз. Это на секунду сбивает Эда с толку, но он вспоминает, что у неё с собой нет ни одной винтовки, а им точно понадобится хотя бы одна. — Или хотя бы хром и молибден по отдельности, ведь я почти уверен, что ты способна трансмутировать любую сталь до нужного процентного содержания.

«У тебя есть для этого набор?» — спрашивает Эд, потому что он никогда раньше не трансмутировал работающее огнестрельное оружие. Хотя, чёрт возьми, если Соколиный Глаз разберёт один из своих пистолетов и даст ему посмотреть, он, вероятно, сможет собрать что-то на основе базовых принципов. Однако это точно не было бы его первым выбором, да и у Мустанга с Соколиным Глазом, скорее всего, тоже, если есть более проверенный вариант.

«Он и раньше делал для меня оружие», — подтверждает Соколиный Глаз.

«Если вы сможете предоставить подходящую марку стали, я позабочусь обо всём остальном», — говорит Мустанг.

— Да, хорошо, — говорит Эд. — Тогда нужно два с половиной килограмма углерода. Будем надеяться, что у них есть уголь.

У волшебников, чёрт возьми, нет угля. Судя по всему, они разводят огонь с помощью поленьев и магии. Эду говорят об этом, когда он наконец сдаётся и после быстрого обхода дома (дети на кухне, где их отчитывает мама; Эд получает неодобрительный взгляд от Не-Близнеца и Мисс Рыжей, который он игнорирует в пользу проверки пустого камина. Хэвок, снова занятый воспитанием детей, бросает на него взгляд пожалуйста, спасите меня, который Эд тоже послушно игнорирует.) Парень с хвостиком не слишком увлечён интерактивным семинаром Хьюза на тему «Итак, ваше правительство в высшей степени скомпрометировано, вот что не стоит делать», поэтому Эд подходит к нему и спрашивает, что у них здесь сжигают.

«Просто подожгите несколько поленьев с помощью Инсендио, — озадаченно говорит Хвостик. — Я имею в виду, если вам нужен настоящий огонь. Стандартные чары вечного пламени обычно безопаснее, и они всё равно дают тепло и свет».

Что ж это совершенно бесполезно. «У тебя есть бензин?» — спрашивает Эд. «Метан? Если мне придётся собирать его с этих чёртовых деревьев, я, чёрт возьми, пойду домой».

— Я... не думаю, что у нас есть что-то подобное, — говорит Эд Хвосту, по крайней мере, у него хватает такта выглядеть извиняющимся.

— Что такое метан? — с интересом спрашивает Лысый, появляясь у Пойнтейла за плечом.

— Коровьи газы, — кисло говорит Эд, испытывая крайнее отвращение к бесполезности волшебников. — А ещё это почти девяносто процентов природного газа, и он взрывается. Что?

Последнее он говорит Мустангу, который смотрит на него с того места, где он снова оказался на периферии презентации Хьюза. Мустанг лишь пожимает плечами, но затем слегка наклоняет голову в сторону двери, показывая, что давай поговорим наедине.

— Корова... пукает? — деликатно спрашивает Хвостик.

— Не беспокойся об этом, — говорит Эд, следуя за Мустафой из комнаты с картами в одну из пустых комнат в другом конце коридора. Соколиный Глаз отпускает их — Берди и остальные и так с любопытством поглядывают на них, так что лучше ей остаться и послушать — но перед этим она ловит взгляд Эда и смотрит на него так, словно хочет сказать: «Присмотри за его задницей».

— Что, — спрашивает Эд, когда Мустанг закрывает за ними дверь.

— Полагаю, ты можешь работать с газами, раз уж ты попросил метан, — говорит Мустанг, пересекая комнату, чтобы полностью открыть одно из окон. Затем он отходит в сторону, соприкасается кончиками пальцев и разводит руки ладонями вверх, словно молится о дожде.

Эд едва слышит потрескивание трансмутации, едва уловимое и почти беззвучное, как и все разряды Мустанга, а затем чувствует, как меняется воздух, как из окна дует искусственный ветерок, а состав газов в комнате начинает меняться в такт Мустангу. Он — о, какой же он ублюдок. Эд сверлит взглядом сосредоточенное, освещённое синим светом лицо Мустанга, пока тот концентрирует углекислый газ в воздухе между ними. Через несколько секунд он превращается в серый туман, а затем в клубящийся белый дым. Мустанг, чёрт возьми, превращает его в твёрдое вещество прямо в воздухе, и блок сухого льда с глухим стуком падает на землю, когда реакция заканчивается.

«Когда ты стал таким хорошим?» — обвинительным тоном спрашивает Эд.

Мустанг прищуривается. «Я был хорош, Фуллметал, — говорит он с некоторой раздражительностью в голосе, опуская руки. — До твоего появления я был самым молодым государственным алхимиком».

«Не ври мне. Это было полное изменение состояния, которое ты не можешь так быстро осуществить с CO2 без контроля давления и температуры», — говорит Эд. Врата дают тебе многое, конечно, но некоторые вещи ты просто не сможешь провернуть без упорных тренировок. «Это трёхступенчатая концентрическая матрица. Я почти не видел, чтобы ты хлопал в ладоши со времён Обещанного дня и ты посвятил всю свою жизнь тому, чтобы освободить место в голове для политики».

«Я специализировался на атмосферной трансмутации», — ворчит Мустанг. «Это не такая уж узкая область, чтобы с её помощью можно было только взрывать. Возможно также, Фуллметал, что я практикуюсь в одиночку, а не на плацу перед всеми и их тётушкой из командования. Поторопись, пока он полностью не сублимировался».

— Ага, спасибо, что заставил меня обморозить пальцы, пока я к нему тянулся, — жалуется Эд, опускаясь на корточки.

«Это самая стабильная форма концентрата без поддержания активной трансмутации, и хотя вы можете решить, что добавить ещё один массив к уже активному — это отличная идея, остальные из нас более бережно относятся к своей жизни», — раздражённо говорит Мустанг.

«О чём ты говоришь, мы с Элом постоянно что-то трансмутируем вместе», — говорит Эд как-то рассеянно, потому что температура здесь сильно скачет. Поверхность сухого льда постоянно испаряется, и ему нужно больше концентрироваться, когда он не может поддерживать постоянный физический контакт с тем, что трансмутирует. Блок начинает превращаться в уголь, избыток кислорода выбрасывается в воздух, и хотя процесс идёт не так быстро, как обычно у Эда, в итоге получается аккуратный кусок углерода с чистыми краями и геометрически правильными углами.

Эд не может сдержать улыбку: если он думает об Але во время трансмутации, то, как правило, перенимает его манеру. Ал был прав, когда сказал, что он хорош в проработке деталей, в то время как Эд обычно просто хочет, чтобы всё уже поскорее закончилось. В глубине души Эд может признаться себе, что его горгульи вблизи выглядят немного размытыми, и Ал безжалостно пользуется этим фактом, когда хочет покритиковать вкус, стиль, навыки, поведение, сексуальные предпочтения Эда и все его прошлые и нынешние жизненные решения.

— Что значит «вы трансформируетесь вместе»? — спрашивает Мустанг.

Верно, он всё ещё здесь. Эд взмахивает рукой, поднимая кусок угля и кладя его себе на плечо. «Я имею в виду, что наши массивы постоянно пересекаются. Не во всём,» — признаёт Эд, потому что, когда они трансмутируют что-то горючее, химически активное или действительно хрупкое, они стараются не мешать друг другу. «Но углерод стабилен, я мог бы просто извлечь его из твоей концентрации в газообразной форме».

— Я учту это на будущее, — говорит Мустанг, снова звуча весело. Он просто чокнутый. — Конечно, трансмутация атмосферы — это ещё одна карта в твоём арсенале.

Это заставляет Эда остановиться, поставить блок на пол и повернуться к Мустангу, уперев руки в бока. «Ладно, что ты там ревнуешь? Особенно сейчас? Ты тоже видел эти чёртовы Врата».

Мустанг моргает. «Я что, ревную?»

Эд открывает рот и колеблется. Мустанг не выглядел ревнивым. Мустанг никогда не был ревнивым — после Эла он, пожалуй, лучше всех знает сферу деятельности Эда, и он никогда не отпускает тех шуточек и не делает тех жестов, которых, как понял Эд, ему следует ожидать от большинства других алхимиков. Хотя, честно говоря, с чего бы ему? Мустанг получил от алхимии всё, что хотел. Во дворе Эда нет ничего такого, из-за чего Мустанг мог бы заинтересоваться забором.

Но это не значит, что он ни к чему не причастен. Эд прищуривается. — Тогда в чём твоя выгода, ублюдок?

Мустанг улыбается. «Я просто восхищаюсь тем, какой у меня талантливый подчинённый, Фуллметал».

— Фу, — говорит Эд, подбирая свой уголь. Затем он прищуривается и смотрит на Мустафа. — Ты давал мне еду, — подозрительно говорит он. — Много раз. Вкусную еду. И ты отчитал меня всего один раз. И то не больше чем на пять минут. Ты добр ко мне. Что, чёрт возьми, происходит?

Мустанг оглядывается на него, улыбка исчезает с его лица, но на смену ей не приходит обычное скучающее выражение. Он выглядит пустым, нечитаемым, его лицо безжизненно, как у манекена. «Под моим командованием ты много чего натворил».

Он имеет в виду всю эту чушь про «День обетования». Эд скалит зубы в недоверчивой ухмылке. «И что? Они не вызывают нас из-за какой-то детской ерунды, генерал».

— Нет, — задумчиво отвечает Мустанг. — Нет, не делают.

— Так что не начинай сюсюкаться со мной, ублюдок, ты меня пугаешь. Погоди, что за хрень я несу? Испытывай какие угодно моральные терзания, лишь бы еда не заканчивалась.

Мустанг закатывает глаза. «Я начинаю беспокоиться о честности своих подчинённых, учитывая, что стандарты взяточничества в «Стальном алхимике» очень низкие».

— Подкуп? Ты уже должен мне за три недели обедов, и не думай, что вчерашняя лапша пойдёт в счёт. Вдобавок ты обзываешь меня скрягой, так что теперь ты должен мне целый месяц, Мустанг.

— Да-да, стейк и хвост омара каждый вечер, а после — шоу в кабаре, — говорит Мустанг, как будто не думает, что Эд будет его за это отчитывать. — Что ещё тебе нужно для хромоля?

Эд перекладывает уголь на другое плечо. «Хром я могу получить из любой нержавеющей стали, молибден… наверное, придётся отколоть несколько протонов от какого-нибудь серебра, это же лантаноид». Вилка, которую он трансмутировал во время обеда, была почти из чистого серебра; для нужного им количества хватит даже одной такой палочки для еды. «Тебе это нужно прямо сейчас?»

«Если то, что ты планируешь сделать с помощью углерода, требует проверки, то давай сделаем это завтра, — говорит Мустанг, глядя на меня из-под полуопущенных век, что означает тебе лучше провести проверку, если мы вообще собираемся это использовать. «У Соколиного Глаза есть другое огнестрельное оружие, которое она может использовать до тех пор, если понадобится».

— Хэвок взял с собой дробовик? — спрашивает Эд. — Или… что-нибудь ещё?

«Изначально это должна была быть чисто дипломатическая поездка, а вопросы терроризма полностью находились бы в вашей компетенции, — говорит Мустанг сухо, как песок. — Появление в окружении гранат и бронежилетов могло бы вызвать совершенно не ту реакцию».

— Так... он это сделал?

Уголок рта Мустанга слегка изгибается. «Он лежит разобранным на дне его рюкзака».

— Но ничего дальнобойного, — замечает Эд. — Ты знаешь, как делать разрывные снаряды? Такие, как те, что вызывают лавины в Бриггсе?

Мустанг прищуривается, размышляя. «Полагаю, я понимаю, о чём ты. Однако Соколиный Глаз лучше меня знает, какие модификации может выдержать её оружие».

— Тогда возьмём патроны для охоты на медведей, — решает Эд. — Размер патрона практически такой же, как у её «Керчатки», вот такой большой. Если мы будем делать его с нуля, то сможем подогнать его под любой размер.

— Вооружение для гомункулов, — говорит Мустанг, и это не вопрос.

Эд морщится. «Нас всего восемь. Три алхимика. Хьюз не очень хорошо бегает. Если люди разобьются на группы, то каждый, кто будет стрелять, должен быть уверен, что попадёт с первого раза».

Лицо Мустанга снова становится непроницаемым, как обычно, когда кто-то заводит разговор о том, как Хьюз чуть не погиб. «Я могу предоставить заряды, если вы сделаете гильзы».

— Ага, — коротко отвечает Эд, а затем поправляется: — Да. Мы можем сделать это завтра утром. Что волшебники будут делать завтра? Опять будут сидеть и карамелизироваться в собственном идиотском соке?

— Возможно, нам ещё удастся увидеть предполагаемое место засады, — говорит Мустанг, и в его голосе снова слышится лёгкость, а в уголках губ появляется ухмылка. — Хотя, может быть, они снова погрузятся в свои дела. Знаешь, тебе не обязательно говорить с акцентом. Я ведь знаю, откуда ты, верно?

Эд сверкает глазами. Какой же ты мудак. «Ты даже неправильно это произносишь, парень из Центра, так что держи свой Ист подальше от своего рта, — говорит он, нарочито переходя на деревенский говор. — Если не хочешь, чтобы я говорил правильно всё время, братан, и всё такое, перестань жаловаться тебе, что никто меня не понимает».

— Я семь лет служил на Востоке, — говорит Мустанг с притворной обидой. — Думаю, у меня есть право на местные словечки. Хэвок не заморачивается по поводу своего акцента, и никто никогда на него не жаловался.

«Хэвок из города с универсальным магазином», — многозначительно говорит Эд, переходя на местный диалект. «У них есть почтовое отделение. У них есть табличка с указанием численности населения, и это три целых цифры, ого. Ризембул находится в двух часах езды на поезде к востоку оттуда. По сравнению со мной у Хэвока нет акцента». Мустанг выглядит так, будто изо всех сил старается не рассмеяться. Эд бросает на него сердитый взгляд, копирует позу Мустанга и откидывает чёлку с глаз, убирая одну руку с угля, чтобы сделать ею небрежный жест. «Если бы я с самого начала не звучал стандартно, твоя задница была бы вся такая: «О-о-о, Фуллметал, хотя бы попытайся вести себя хоть немного цивилизованно, мы работаем в офисе , а не в скотном дворе, ха-ха-ха, что подумают начальство». Даже не пытайся утверждать обратное, ублюдок.

— Я бы никогда не осмелился, — говорит Мустанг, заметно прикусывая щеку изнутри. — Вы, конечно, вольны говорить всё, что пожелаете. Если вы предпочитаете вести себя так в профессиональной среде, то я ни в коем случае не стану препятствовать вам в укреплении вашей репутации.

Хочешь быть деревенщиной — веди себя как деревенщина, Стальной. «Ах, засунь его себе в задницу, лошадник», — ворчит Эд, направляясь к двери. Если они и дальше будут так разговаривать, то застрянут здесь ещё на час, и тогда точно придётся кричать.

«Я сделаю всё, чтобы мои люди были довольны», — говорит Мустанг, потому что он просто должен оставить за собой последнее слово.

«Я буду счастлив, когда мы уедем», — отвечает Эд.

— Действительно. Разве не здорово, когда наши цели совпадают?

“О, да. Тебе очень приятно”. Эд фыркает, подбрасывает уголь и направляется обратно в комнату с картами, прежде чем Мустанг сможет втянуть его еще больше в словесную перепалку. Парень, может, и не совсем неисправимый мудак, но это не значит, что Эд позволит ему забивать себе голову этим.

Примечания:

Эд: да, этот парень не такой уж неисправимый придурок, как может показаться

Эл: а. я пойду принесу договор о помолвке, хорошо?

Глава 42

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

— Вот. Эл протягивает обе руки ладонями вверх. — Положи свои руки на мои. Ты ничего не почувствуешь, но так я смогу лучше рассмотреть и проверить твои лёгкие и сердце.

— Как это работает? — с любопытством спрашивает Блэк, когда Волосатик бросает на него взгляд, а затем вкладывает свои руки в руки Эла, всё ещё настороженно, но уже с готовностью. — Твой брат положил руку на голову Волосатика и... ну, похоже, ничего особенного не сделал и сказал, что тоже ничего не нашёл.

Эд, должно быть, прочитал «Волосатого» целиком, хотя Эл не может представить, что он надеялся там найти. Он очень профессионально сдерживается, чтобы не закатить глаза. Блэк всё равно не смотрит в его сторону. «Ты что-нибудь почувствовал?» — спрашивает он Волосатого.

— Нет, — неохотно признаётся Волосатик, снова глядя на Блэка, а затем на свои руки, лежащие на руках Эла. — Это тоже алхимия?

— Не совсем, — говорит Эл. — Эд изучил твой химический состав, чтобы убедиться, что с твоим телом всё в порядке. Я изучаю твою ци. Представь, что он смотрит в бинокль, а я использую микроскоп. Или… ну, стетоскоп. Только очень большой.

«...Что?» — растерянно спрашивает Блэк, но Эл сосредотачивается. Он прикрывает глаза, погружаясь в ци-чувство и автоматически переходя на медитативное дыхание, чтобы компенсировать густое, перенасыщенное ощущение ци этой земли. Волосатый и Блэк — это две яркие колонны прямо перед ним, Волосатый немного меньше, но... тяжелее, толще и очень неуравновешен. Миазмы вокруг его головы такие же яркие, как и всё остальное, но они кажутся очень, очень странными, и Эл не знает, как это описать. Нарушение нормального потока ци — не единственное, что кажется странным. Опухоли похожи на водовороты, которых там быть не должно, питательные вещества в организме отклоняются от курса, но это просто кажется неправильным.

У Эла никогда не было такого ощущения, что система ци живого человека настолько нарушена, даже у очень больных пациентов. В конце концов, примерно половина всех болезней — это попытки организма исправить дисбаланс. Медицинское ци-зондирование похоже на любой другой вид диагностики: вы изучаете, что является «нормальным», или, по крайней мере, средним показателем, и ищете закономерности, подсказки и то, что выделяется или ведёт себя не так, как должно. Единственный способ, которым Эл может описать это, хотя бы то, что это похоже на тошноту.

И это искажает поток ци вокруг него. Хорошо, что родная ци Волосатого, похоже, — Эл выполняет экстрасенсорный эквивалент прищуривания — отклоняется вокруг него, а не запутывается в нём. Злокачественная опухоль не кажется связанной с остальным организмом Волосатого, но поток ци может меняться: например, беременность вызывает все виды колебаний в потоках ци, и эти изменения могут быть постоянными, непостоянными или иногда постоянными в зависимости от конкретного человека. Если это другая душа, привязанная к Волосатому и поддерживаемая его собственными системами, то беременность может быть наиболее близкой аналогией того, как она влияет на его ци.

На самом деле, если бы Эл должен был провести медицинскую аналогию, то поток ци можно было бы сравнить с переносом крови от матери к плоду через плаценту. Происходит обмен питательными веществами и отходами жизнедеятельности, и плод зависит от кровообращения матери, но оба кровотока остаются отдельными и независимыми. Если говорить о метафорах, то эта... слегка ужасает, но вселяет надежду на возможное расставание, только в этой аналогии оно произойдет в результате рождения, и Эл хотел бы, чтобы его такой умный мозг перестал думать прямо сейчас, пожалуйста. Кроме того, от синестетической тошноты у него начинает болеть голова.

Он отводит взгляд от шрама и переключает внимание на лёгкие и сердце Волосатого. По крайней мере, кровообращение в норме, сердцебиение стабильное, а дыхание ровное. Эл тратит минуту на то, чтобы убедиться, что в клапанах нет дефектов, а ритм не нарушен, а затем снова обращает внимание на всё тело Волосатого, ища следы той же злокачественной ци.

Он ничего не находит, хотя при последнем сканировании выясняется, что злокачественная ци занимает приличную часть передней части черепа Волосатика, прямо в лобной доле. Если Эл правильно помнит введение в нейробиологию, то эта область отвечает за когнитивные функции высокого уровня, такие как эмоциональная регуляция, решение проблем и формирование личности. Он совершенно не представляет, как присутствие чужеродной ци может повлиять на развитие и функционирование этой области. Замечательно.

«Когда ты в последний раз чувствовал боль в шраме?» — спрашивает Эл, отпуская руки Волосатика и используя этот вопрос как возможность собраться с мыслями. Головная боль усиливается; ци здесь действительно очень интенсивная.

Хариер пересаживается поудобнее, его лицо снова становится напряжённым, и он кладёт руки на колени. — Когда Волдеморт вернулся.

Вдох на шесть счетов, выдох на шесть счетов. «И это вписывается в общую картину, насколько я понимаю? Близость к нему вызывает обострение?» — говорит Эл, быстро перебирая в уме несколько простых чисел; назовите что-нибудь, что вы можете увидеть, услышать, почувствовать трюк с заземлением не помогает, когда проблема в сенсорной перегрузке.

— И сны, — говорит Волосатик. — Иногда.

— Как часто вам снятся эти сны?

Хэйри задумчиво морщит лоб. «Это… сны начались только в прошлом году. Они были… наверное, раз в несколько месяцев».

Значит, не очень часто. «Что ещё происходит, когда ты чувствуешь боль в шраме? Головокружение, тошнота?» — спрашивает Эл, чувствуя, как его собственная тошнота постепенно проходит. «Ты чувствуешь что-нибудь ещё? Мышечную слабость, дрожь, дезориентацию…»

Хари колеблется. «Просто...»

«Любая информация может помочь», — говорит Эл.

«Во сне, — говорит Волосатый и снова замолкает. — Как будто я смотрю его глазами. Или — его змеиными глазами. Как будто. Я его змея».

Связанное сознание. Возможно. Эл не может с уверенностью сказать, что это не возможно, учитывая, что Эд поддерживал жизнь в своём теле по ту сторону Врат с помощью своей крови в печати, которая удерживала душу Эла на этом плане. Это не одно и то же — они не делились опытом, только питательными веществами, хотя Эл до сих пор понятия не имеет, как это работало, — но принцип тот же. В некотором роде. Более или менее.

В любом случае важно исключить чисто физические причины и изучить возможные соматические побочные эффекты. «Понятно. Давайте посмотрим на вашу нейронную активность», — говорит Эл, доставая маркер из кармана и подзывая к себе Волосатого, который смотрит на него так, будто он только что предложил сделать операцию на сердце с помощью лопатки.

«Мне нужно будет немного порисовать у тебя на лице, — объясняет Эл, поднимая маркер и улыбаясь в стиле «ну и что тут такого», чтобы успокоить Хари. — Обещаю, никаких неприличных рисунков. Просто настрою усилители, чтобы мы могли измерить активность твоего мозга. Не могла бы ты снять очки?»

— Ты собираешься рисовать у него на лице? — заинтригованно спрашивает Блэк, пока Волосатик с сомнением на лице осторожно снимает очки. — Типа… рун?

— Не совсем. Обычно это делается с помощью электродов и записывающего устройства, — говорит Эл, наклоняясь и аккуратно прикладывая маркер к правому виску Волосатика. — Это исследование называется электроэнцефалограммой. Оно позволяет нам изучить электрическую активность вашего мозга и выявить возможные отклонения — например, если ваш шрам испускает собственные волны. — Эл заканчивает прикреплять электроды с правой стороны Волосатика и аккуратно поворачивает его подбородок двумя пальцами, чтобы показать Блэку. «Однако иногда у нас нет доступа к оборудованию, поэтому нам приходится делать его самим. Этот массив будет взаимодействовать с другим массивом здесь, и ещё с одним здесь, — Эл указывает на другой висок Волосатого, а затем на его затылок, — и все три массива будут передавать данные четвёртому массиву, который позволит мне записать активность его мозга за несколько минут».

— Хм, — говорит Блэк, прищурившись и глядя на Волосатого, который тоже щурится, но, вероятно, по реальным офтальмологическим причинам.

«Тебя может немного пощекотать, — говорит Эл Волосатику. — Но это щелочной разряд, а не настоящее электричество. Придержи волосы, пожалуйста».

Волосатик подчиняется, склоняет голову и лишь слегка морщит нос от прикосновения маркера. «Так… как это записывается?» — спрашивает Блэк. «Это что-то вроде… звуков и прочего?»

— Вот так, — говорит Эл, заканчивая рисунок на шее Волосатика и отступая назад, чтобы достать свой блокнот. Он переворачивает страницу на чистую сторону и рисует выходной массив, а затем в круге, обозначающем резервуар, делает несколько пометок чернилами, чтобы было с чем работать. — Это преобразуется в линии на миллиметровой бумаге в соответствии с электрическим выходным сигналом, — объясняет он. Это очень компактный, экономичный и идеально подходящий для сельской медицины массив, разработанный командой имперских врачей несколько лет назад в Баочжэ. Мастер Юньсянь так восторженно отзывалась об этой исследовательской группе и их работе, словно хвасталась своим первым внуком. (В каком-то смысле так и было. Её племянница — специалист по разработке массивов в Имперском университете, и Эл не раз слышал, как мастер Юньсянь хихикала над письмами, в которых варьировалась тема «Тётушка, пожалуйста, перестань спрашивать, когда я вылечу рак».)

— Это позволит получить изображение его мозга? — с сомнением в голосе спрашивает Блэк.

— Что-то вроде того, — говорит Эл, жестом приглашая Волосатика снова приблизить лицо. — Электрическая активность в основном выглядит как куча извивающихся нитей.

«И это покажет, в порядке ли его мозг, не так ли?» Блэк говорит с некоторым скептицизмом.

— Если завитки выглядят правильно, то да, — спокойно отвечает Эл. — Если честно, это довольно характерные завитки...

Снизу доносится громкий грохот. Эл замолкает, и все они оборачиваются на закрытую дверь, а затем снова начинают рисовать. «Что это было?» — спрашивает Блэк.

Эл вздыхает. «Наверное, дело в моём брате».

«В прошлый раз это был определённо твой брат, и из-за этого Бак Бик выбрался наружу, — бормочет Блэк, всё ещё глядя на дверь, как собака, которая чувствует, что снаружи кто-то есть, но ещё не услышала звонок в дверь. — Может, мне стоит пойти проверить».

— Если хочешь, — говорит Эл, заканчивая массировать висок Волосатого. Не слышно ни характерного хриплого крика Эда, ни выстрелов, а краткий анализ ци показывает, что никто не бежит вниз по лестнице, так что, что бы это ни было, оно не может быть настолько плохим. — Если это что-то важное, я уверен, кто-нибудь за нами придёт. Ладно, отдохни, расслабься, закрой глаза, если хочешь. Это займёт несколько минут.

Хэйри не закрывает глаза, но, ещё раз бросив настороженный взгляд на Блэка, остаётся сидеть в кресле и наблюдает за тем, как Эл смотрит на часы, чтобы узнать время, кладёт дневник на маленький столик и прижимает руки к бумаге.

Массивы на голове Волосатого начинают светиться в унисон с тем, что находится под ладонями Эла. Алкагестровая цепь замыкается, создавая поле с почти неслышным гулом. Блэк настолько отвлечён этим, что перестаёт обращать внимание на дверь. Впрочем, даже если бы он ушёл, это не имело бы значения: Волосатый — это утечка, и он останется здесь. После того как массив записан, Элу остаётся только направить энергию. В любом случае это очень простая диагностика, просто измерение, и через несколько секунд чернильная клякса в круге начинает дрожать, а по странице расползаются крошечные линии.

Эл одним глазом следит за графиком, а другим — за часами, хотя этот тест длится всего десять минут. Если что-то пойдёт не так, они проведут полный час или даже запишут сон на ночь — хм, если Хари будет сообщать о снах как о симптомах, они всё равно могут записать сон — но, поскольку у Хари не было припадков или других связанных с ними явлений, вероятность того, что злокачественная опухоль вызывает значительные изменения в электрической активности мозга, крайне мала.

Взгляд Эла расфокусируется на бумаге, пока он считает последние минуты теста и размышляет. То, что шрам иногда причиняет боль, указывает на активность, которая происходит в это время и не происходит сейчас. Наблюдение за этой активностью может оказаться очень полезным. Если есть что наблюдать. Можно ли это вызвать? Кошмары, близость к могущественному террористу, убившему его родителей, — Эл потенциально может смоделировать некоторые из этих условий. Он мог бы изменить стандартный набор препаратов, используемых при тяжёлых аллергических реакциях, который сочетает в себе противовоспалительное средство и адреналин для расширения дыхательных путей и снижения выработки гистамина. Противовоспалительный компонент достаточно специфичен, чтобы его можно было легко исключить из набора. Выброс адреналина и гипервентиляция у Волосатого повысили бы частоту сердечных сокращений и активировали бы в организме процессы «бей или беги», но если задействован какой-то магический триггер, то всё это может оказаться бессмысленным. Если он собирается так нагружать организм Хари в надежде получить больше данных, то с таким же успехом он мог бы сразу смоделировать сердечный приступ.

Эд был прав, когда говорил, что многие медицинские системы являются изоляторами и стабилизаторами — по крайней мере, в тех областях, которые сейчас изучает Эл и которые редко сталкиваются с такими простыми проблемами, как рваные раны или переломы. Мастер Юньсянь посоветовал ему как минимум год поработать в кардиологии и патологии и как следует отточить диагностику, прежде чем приступать к работе в отделении неотложной помощи, потому что в сложных случаях — когда люди поступают с приступами без видимых причин, когда у них развиваются болезни без явной причины, когда возникают непредвиденные осложнения во время операций — лучшее, что он может предложить, — это быстрая и точная диагностика. Второе по важности — стабилизировать состояние пациента и убедиться, что его состояние не ухудшится. И не обязательно быть алкагестом, чтобы стать врачом, но алкагест, который является врачом или учится на врача, по умолчанию всегда получает сложные случаи.

Это были последние четыре месяца работы Эла, который попеременно дежурил то в приёмном отделении, то в отделении алкагестровой стабилизации. Он не бросал слова на ветер, когда говорил генералу, что уверен в своей способности реанимировать Волосатика, если дело дойдёт до имитации остановки сердца. Изолировать синоатриальный узел, применить стазисный массив, держать наготове аппараты для циркуляции крови и оксигенации, чтобы на всякий случай питать мозг и другие уязвимые ткани, и обеспечить его безопасность во время неизбежных конвульсий. Применение анестезии повысит риск и может неожиданным образом всё усложнить, если злокачественная ци действительно является душой. Эл не может с уверенностью сказать, как мозговые волны и изменённые состояния сознания влияют на душу и её связь с телом, если вообще влияют, но в данной конкретной ситуации он не заинтересован в изучении этого вопроса. Лучше несколько минут сильного дискомфорта, чем риск впасть в кому.

Не то чтобы Волосатому нужно было знать об этом прямо сейчас. Возможно, дело вообще не в сердечном приступе. Самое главное, что у него, похоже, нет никаких скрытых рисков осложнений, и Эл может сказать генералу, что есть жизнеспособный запасной план.

Его наручные часы показывают время, и он отключает питание от массива. Хэйри щурится, глядя на него, пока Блэк выпрямляется, постепенно откидываясь на спинку стула. — Всё готово?

— Да, — говорит Эл, просматривая получившийся лист миллиметровки, пропитанной щелочью. На графике нет ни неровных пиков, ни перекосов; в общем, ничего примечательного. — Всё выглядит нормально, — говорит он вслух и с улыбкой смотрит на Хари и Блэка. — Поздравляю, все ваши изгибы в порядке. Хотите оставить график себе?

— Э-э, — говорит Волосатик, настолько растерявшись, что перестает протирать очки о рубашку. — Нет?

— И это всё? — говорит Блэк.

— Более или менее, — говорит Эл, закрывая дневник на этой странице. — Это данные об активности мозга вне каких-либо событий. Например, во время одного из снов, — поясняет он. — Мозг может вести себя по-другому, когда у тебя болит шрам или тебе снится кошмар. Но поскольку это происходит раз в несколько месяцев и, по-видимому, непредсказуемо, да? Тогда нет особого смысла заставлять вас каждую ночь спать с активным датчиком в надежде, что мы сможем уловить какие-то необычные мозговые волны, которые могут даже не иметь никакого отношения к вашему шраму.

Волосатик и Блэк одинаково моргают, хотя у Волосатика это получается гораздо более совиным взглядом. «Тогда… можно мне снова надеть очки?» — спрашивает он через мгновение.

— Да, конечно. Можешь тоже пойти смыть маркер, мы почти закончили.

— Со всем? — говорит Волосатый, уже не так враждебно, но всё ещё настороженно.

— На данный момент, — подтверждает Эл.

Он бросает взгляд на Блэка, затем снова смотрит на Эла. У него такое выражение лица, как будто он с трудом сдал сложный экзамен и, перевернув последнюю страницу, обнаруживает, что остался ещё один вопрос. «А что насчёт... Волан-де-Морта? Твой брат сказал... что он у меня в голове. Что это может быть... телепатия».

«Мой брат говорит много такого, что может быть не на сто процентов точным», — сухо говорит ему Эл, и это правда, потому что телепатия может быть не совсем подходящим словом. «Он также склонен преувеличивать». И если террористы сейчас нас слушают, они не хотят, чтобы мы думали, что им известно об утечке или что они не воспринимают её всерьёз, учитывая, что Эд, судя по всему, только что сказал это прямо Хэйри.

— Эд — идиот, — резюмирует Эл. — Иногда даже в большей степени, чем обычно.

Волосатик неохотно ухмыляется, и хотя Блэк тоже улыбается, он по-прежнему выглядит обеспокоенным, глядя на Волосатика. «Но если что-то не так, — говорит он. — Ты можешь это исправить?»

«Да, расследование продолжается», — говорит Эл, не выказывая особого беспокойства. Пока не стоит никого волновать возможными результатами. «Нет смысла строить догадки без достоверных данных. Теперь, когда у нас есть основная медицинская информация о Хейри, мы можем провести дополнительные тесты и, как только получим результаты, сообщим вам».

Судя по взгляду Волосатого и по тому, как Блэк в ответ пожимает плечами, их обоих это устраивает. На Эла такое отсутствие ответа не производит особого впечатления, хотя в данный момент это играет ему на руку. Впрочем, он уже должен был понять, как легко заставить людей кивать в знак согласия, если действовать авторитетно. «Значит, я могу идти?» — спрашивает Волосатый.

Эл кивает. «Не забудь смыть чернила».

Хайди вздрагивает и хватается за очки, как будто совсем забыл о трёх массивах на своей голове. Затем, ещё раз взглянув на Блэка, он направляется к двери. Блэк кивает Элу и встаёт, чтобы последовать за ним.

Эл стоит рядом с ним. Он знает, что генерал отправил его провести этот небольшой медицинский осмотр, чтобы не дать Волосатику увидеть что-то важное. Сегодня вечером состоится показательный матч — очень скоро, судя по тому, что директор Боунс уже прибыл, и, вероятно, здесь, поскольку здесь есть все защитные заклинания и прочее. Учитывая, что Волосатик может страдать от непреднамеренной террористической телепатии, лучше ему не смотреть.

Однако, поскольку только он может чувствовать ци, Эл должен определённо быть там. Пора убедиться, что Волосатик занят делом, которое не требует от Эла нянчиться с ним.

— Мистер Блэк? — тихо спрашивает Эл, когда они входят в дверь.

— Да? Блэк поворачивается к нему, вежливый, но всё ещё настороженный.

Эл кивает в сторону ванной в конце коридора, куда скрылся Волосатик, и говорит тихо. «Думаю, сейчас самое подходящее время, чтобы провести с ним немного времени. Поговорить, обсудить ваши планы на будущее и так далее. Я думаю, что все остальные сейчас внизу, так что вы сможете побыть в тишине и спокойствии».

Блэк выглядит удивлённым, затем задумчивым и почти встревоженным. «Ты так думаешь?»

«Вчера на Хейри было совершено покушение. Думаю, ему было бы полезно поговорить с кем-то, кому не всё равно».

Блэк на секунду замирает, а затем быстро и решительно кивает. «Верно, — говорит он. — Он... верно. Он... Хэйри — крутой парень, но...»

«Он сейчас через многое проходит, — говорит Эл, и его сочувствие не наигранно. — Он явно высокого мнения о тебе, и ему не помешали бы утешение и поддержка. Даже просто возможность пожаловаться — на его месте я бы обрадовался шансу выпустить пар».

— А эта дурацкая дверь не давала нам поговорить с ним всё лето, — говорит Блэк, словно обращаясь к самому себе. — Он застрял в этом маггловском доме. Да. Да, я поговорю с ним. Это — да. Спасибо.

— Конечно. Эл склоняет голову. — Но я хотел бы попросить вас об одолжении: не знаете ли вы, где можно найти немного шоколада?

Примечания:

Сириус: какой у тебя диагноз, док?

Ал: его мозг — это беременная душа

сириус: чт -

аль: с Волдемортом

Сириус: ........... как... отец, или

Ал, с готовностью: как плод

Гарри: [теряет сознание]

в качестве альтернативы

Сириус изо всех сил пытается вспомнить, что ему известно о маггловской медицине из британского реалити-шоу «Доктор Хаус» или чего-то подобного, что он смотрел по маггловскому телевизору в своей маггловской квартире, которой он очень бунтарски гордился: они издают звуковой сигнал, верно? Аппараты издают звуковой сигнал? Так ты понимаешь, что лекарство действует??

Глава 43

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Эд решает сначала заняться хромированием, поэтому, оставив уголь рядом с озадаченным Джонсом, он обходит комнаты, в которых видел камины. Четыре решётки и две кочерги, которые он находит, хорошего качества, почти из чистого железа, поэтому он счищает с них ржавчину и относит всё это к углю. «У тебя тут, э-э-э», — бормочет Джонс себе под нос, когда Эд проходит мимо, а затем незаметно показывает на свою щёку.

— Что? — Эд не очень ловко управляется с чёрными перчатками — да и с ощущениями тоже, из-за подкладки и свинца, — но он проводит рукой по лицу, и выражение лица Джонса становится каким-то гимнастическим. Эд хмурится. — Что?

Джонс плотно сжимает губы и прикусывает их, словно пытаясь удержать. — Уголь, — говорит он. — Это. А. У тебя... пятна.

Опять этот жест в сторону лица. Эд рычит, задирает край рубашки и трёт ею щёки, пока все следы угля не оказываются либо стёртыми, либо растёртыми до такой степени, что уже ничем не поможешь. «К чёрту всё, зовите меня Уголёк, алхимик с лицом панды, и на этом всё, — бормочет он, бросая рубашку, из-за чего Джонс кусает кулак и отворачивается, дрожа плечами, пока Эд собирает всё своё барахло. Он умоется, когда закончит возиться с углём.

Он относит всё обратно в пустую комнату в другом конце коридора, чтобы заняться трансмутацией, потому что Лысый уже слишком заинтересовался тем, что делает Эд, а Эд не собирается терпеть подглядывающего за ним волшебника. Пол — не самое подходящее место, поэтому он садится и начинает проверять утюг на наличие примесей, от которых нужно избавиться. Он знает, что уже видел конкретные формулы для CroMo при выплавке стали. У Уинри и Грэнни была целая куча трактатов, руководств и книг по сталям и металлическим сплавам для автоброни, и он прочитал их все, пока ждал, когда заживут его порты. Серая книга? Нет, коричневая книга, раздражающе крупный шрифт, хром для прокаливаемости и устойчивости к коррозии, молибден для прочности и долговечности, среднее содержание углерода по массе — 0,3 %, подходит для поверхностной закалки, может подвергаться цементации, предварительный нагрев, если собираетесь варить.

Фух, для этого ему придётся нарисовать круг. Он не знает, что, чёрт возьми, Мустанг собирается делать с его матрицей; он почти уверен, что стволы ружей должны быть науглерожены, и, предположительно, матрица Мустанга это учитывает, но Эду всё равно придётся проверить содержание углерода, чтобы то, что он даст Мустангу, соответствовало заданным значениям. Ладно, хромомолибден не в первую очередь; неважно, сейчас он им всё равно не нужен.

Честно говоря, слава богу, что у нас есть Уинри. Эд, конечно, разбирается в металлах, но Уинри — тот ещё чудак, который ради забавы может назвать марку и модель двигателя любой проезжающей мимо машины и работает с крошечными, крошечными, крошечными вариациями сплавов для медицинских имплантатов. Автомейл всегда был на переднем крае исследований в области материаловедения, потому что внутри вашего тела — это последнее место, где что-то может начать ржаветь, и хотя Вин отлично справляется с хирургической частью автомейла, настоящей занозой в её заднице всегда была механическая конструкция.

И именно благодаря её трёхдневной тираде об экспериментальных оптических протезах Эд вообще знает, что такое диэлектрическое зеркало, не говоря уже о том, как его сделать.

Эд мысленно посылает Уинвардс воздушный поцелуй — если это сработает, он сможет сказать ей, что из-за её стервозности он стал пуленепробиваемым, — и начинает с углерода. Он хлопает в ладоши, прижимает руки к углю и меняет его аллотропную форму с рассыпчатой и легковоспламеняющейся на твёрдую и кристаллическую, попутно изменяя его форму. Процесс идёт медленно: перестановка атомов в кубическую решётку требует довольно много внимания, но в итоге у него получается красивый толстый лист нешлифованного алмаза, немного шероховатый по краям, но прозрачный.

Затем он снова хлопает в ладоши и достаёт кусок угля гораздо меньшего размера. Этот твёрдый: графен хочет сложиться в слои, но Эд хочет получить цельный лист из атомов углерода, а не графит. Он проходит примерно половину пути с абсолютно жалкой скоростью, прежде чем понимает, что в любом случае будет намного проще трансмутировать верхнюю часть готового алмаза; в любом случае это дерьмо придётся алхимически вывести на поверхность — графен мягкий, податливый, и хотя на молекулярном уровне он чертовски прочный, он отлично проводит как тепло, так и электричество. К тому же он диамагнитный. В зависимости от того, как поведет себя магическое оружие, Эд может случайно поджарить себе руку, блокируя удар, а алмаз хоть и проводит тепло, но, по крайней мере, является электроизолятором.

Однако графеновое покрытие на внешней поверхности алмазного браслета — два слоя разделены, но соприкасаются — это может нарушить сигнал настолько, что часть энергии любого направленного электромагнитного импульса будет потеряна. Свет проходит через кристаллизованный углерод со скоростью менее половины обычной, потому что все электроны там плотно упакованы. Благодаря зеркальному покрытию на внутренней поверхности любой луч света, попадающий на браслет, будет замедлен алмазом и отражён диэлектрическим зеркалом. Добавьте сюда графен — он может ещё сильнее нарушить поступающую энергию в самом начале. Если он не отражает свет, то, по крайней мере, может поглощать и рассеивать его, не повреждая при этом части Эда, находящиеся под ним.

В теории.

Эд прикладывает руку к одному из получившихся алмазных листов, затем снова хлопает в ладоши и оборачивает его вокруг одного предплечья, а затем и вокруг другого. Сгибает его, чтобы проверить, как он сидит — жёсткий, без подкладки, будет грязным и потным, но вполне пригодным для работы, — снова разворачивает его и начинает добавлять графен. На изготовление одного из них ушло некоторое время, достаточно много, чтобы он решил не добавлять его на второй браслет, чтобы тот мог служить контролем: если графеновое покрытие окажется заметно лучше, он добавит его на другой браслет.

Тогда останется только зеркала. Он достаёт свои алхимические часы и аккуратно снимает несколько миллиграммов с цельной платиновой цепочки — подарок от Уинри на его прошлый день рождения, с оговоркой, что серебро не такое прочное, как платина, и ни слова о том, что платина не такая прочная, как, скажем, сталь. Затем он приступает к удалению протонов.

Платина и воздух превращаются в пятиокись тантала, а какая-то уродливая статуя всадника на полке у окна добавляет немного кремнезёма для получения диоксида кремния. Эд наносит пару прерывистых слоёв того и другого на внутреннюю поверхность наручей, и дело сделано. Будем надеяться, что он правильно рассчитал интерференцию длин волн. Если рассматривать его с точки зрения профессиональной фальсификации, то это действительно халтура, но если рассматривать его как продукт одного бедного алхимика, оказавшегося в волшебном мире без всякой поддержки, кроме его собственного ума, то это грёбаный шедевр.

Ладно. КроМо подождёт; сейчас нужно их протестировать. Эд ещё раз хлопает в ладоши, а затем спускается на кухню. «Эй, кто-нибудь, произнесите надо мной заклинание», — требует он от волшебников, которых в данный момент представляют только Умник, Рыжая и Не-Близнец; предположительно, Леди Завтрак ушла бить близнецов носком, полным редиски, или чем-то ещё.

Они непонимающе смотрят на него, а затем Умник начинает жестикулировать и говорит какую-то тарабарщину. Эд внезапно вспоминает, что отдал свой камень-переводчик Элу. Он закатывает глаза и выходит из кухни — где-то здесь должен быть камень. Разве Хэвок не был здесь? Где находится Хэвок?

Оказывается, он сидел в гостиной через коридор и раскладывал пасьянс. «Эй, дай-ка мне свой волшебный камень на секундочку», — говорит ему Эд, протягивая руку и подзывая его.

Хэвок бросает на него печальный взгляд — сигарета у него во рту тоже выглядит потрёпанной. Эд уже не в первый раз задаётся вопросом, почему Хэвок не кладёт обратно в пачку непокуренную сигарету, когда его прерывают прямо перед тем, как он собирается закурить. Хэвок достаёт камень.

— Ваше здоровье, — говорит Эд, чокаясь с ним, и направляется обратно на кухню. Он ставит бокал на стол, прерывая разговор, и повторяет: — Наведи на меня порчу.

— Вы могли бы быть немного конкретнее, — говорит мисс Рыжая, прищурившись, после того как все они посмотрели на камень, а затем на него. — Что за заклинание?

— Какая разница? Просто атакуй, — нетерпеливо говорит Эд. — Делай то же, что и в прошлый раз. Ты, умница, бей меня, — говорит он, поворачиваясь к ней, и единственное, что он видит, — это как она прищуривается, прежде чем в его лицо летит красная лампочка.

Эд рефлекторно уклоняется, затем наносит следующий удар по своему правому запястью, просто чтобы узнать, насколько сильно это будет отстойно. Это бриллиантовый — и красный огонек с шипением отскакивает от его предплечья, рыжеволосые отскакивают с его пути, когда он врезается в шкафы позади них. — Да, — удовлетворенно шипит Эд, только теперь Умничка уже на ногах, и на этот раз она щелкает что-то, что абсолютно не переводится, прежде чем ткнуть в него палкой.

Эд чувствует, как его ноги отрываются от пола.

О, ему это не нравится. Он рефлекторно тянется к ближайшему стулу, но не успевает: Умник поднимает его слишком высоко и слишком быстро, чтобы он успел ухватиться за что-то, но при этом не даёт ему упасть на потолок, а значит, ему нужно спуститься, не используя руки, ведь ему не за что ухватиться . Всё, что у него есть, — это воздух.

Эду приходится замереть на полпути к ножам и подавить в себе следующие три реакции, потому что они начинаются с того, что он бросает нож в руку Умницы, держащую палочку, и дальше всё становится только хуже. Он не собирается нападать с ножом на чёртову девчонку только потому, что она поймала его, когда он явно напрашивался на это. Умница больше ничего не делает, просто направляет на него палочку и сверлит его взглядом. Ладно, если она собиралась снова его вырубить, то разумнее было бы сделать это уже сейчас. Разве она не может стрелять, пока левитирует его?

— Тебе этого достаточно? — холодно спрашивает она.

— Да, почти, — говорит Эд и переворачивается в воздухе. Это работает — не так быстро, как хотелось бы, но его ноги оказываются под потолком. Его волосы по-прежнему ведут себя как обычно, свисая до самого пола — как, чёрт возьми, это работает? Он не чувствует, что его поднимает какая-то конкретная часть тела, но если не все его части ведут себя одинаково, значит, он оторвался от гравитации или что? Какой-то усилитель плавучести? Это эффект поля? А почему тогда не его волосы?

В качестве эксперимента Эд достаёт нож из ножен, протягивает его над столом и роняет. Нож выпадает из его руки именно так, как и должны выпадать упавшие предметы, и вонзается в дерево остриём вперёд, дрожа. «Хм», — говорит он вслух и умудряется вытянуть пальцы ног и слегка оттолкнуться от потолка как раз в тот момент, когда Умница хмурится и дёргает свою палку. Слабое течение уносит Эда от единственной доступной точки опоры. «Ха!» — говорит Не Близнец.

Ладно, хватит об этом. Эд снова выпрямляется — для этого ему приходится довольно сильно напрячь мышцы пресса и немного подвигаться — и хлопает в ладоши.

Это трудно — так же трудно, как ловить головастиков в ведре с маслом или кататься на роликах по нефтяному пятну, — но он размахивает руками, целясь во все атомы водорода в комнате, как убийца с алхимическим топором, пока не раскалывается посередине, и тогда в нос Умнику попадает приличное количество гелия.

Проходит секунда, и глаза Умницы расширяются, она открывает рот, когда её лёгкие сообщают ей, что это дерьмо не кислород, и она начинает задыхаться, а слабый ток, идущий от Эда, внезапно прекращается. Он заканчивает трансмутацию в ту же секунду, когда падает, с грохотом приземляясь на корточки на кухонный стол и слегка пошатываясь от интенсивности трансмутации и внезапного возвращения гравитации.

Хэвок врывается в комнату с пистолетом наготове, но, увидев, что это всего лишь Эд, опускает оружие и убирает его в кобуру. «Чёрт, босс».

— Извини, — говорит ему Эд, спрыгивая со стола и слегка пошатываясь. Двухступенчатая замена элементов и работа с газами без давления — чертовски сложная трансмутация. У него в голове всё плывёт. — Тестировал кое-какое оборудование.

“Что ты сделала?” Спрашивает Умничка, ее глаза становятся еще шире, когда ее голос становится высоким, как у хомячка.

Эд не может сдержать смешок. «Ха! Не волнуйся, это всего лишь побочный эффект».

Умница кашляет, прижимая руку к горлу. «побочный эффект? Я не могла дышать!»

“Да, примерно на секунду. По сравнению с тем, что ты сделал”, — возражает Эд, указывая на треснувшие шкафы, на которых отразился красный огонек. “Ты нацеливаешь это дерьмо на людей?”

— Это сногсшибательно, — рычит Умница, и её голос начинает звучать нормально. — Это просто снова вырубило бы тебя.

Все рыжеволосые свирепо смотрят на Эда со своими палочками в руках, прислонившись спиной к кухонным шкафчикам в полусформированных позах готовности, как будто они не знают, стоит ли рисковать своими палочками, чтобы вмешаться, или нет; Эд прищуривается, глядя на них, прежде чем одарить Умника безразличным взглядом. — А что это была за штука с антигравитацией, это?

— Что, налог на крысиные бега? Вторая половина её фразы звучит так, будто переводчик снова облажался. — Ты даже не поцарапался! Ты задушил меня!

«Хватит драматизировать, я всего лишь заменил твой кислород на гелий», — возражает Эд. Ты могла нормально дышать, просто минуту не дышала кислородом. На тебе тоже нет ни царапины». Он не злится из-за того, что Умница выстрелила чем-то, обладающим реальной силой, — он действительно сказал ей атаковать и не дал понять, что ответит тем же. Не то чтобы он знал, что собирается мстить, но она подписалась на проверку оборудования, а не на спарринг. «Спасибо».

Не-Близнец выглядит озадаченным, но Умница просто скалит на него зубы. «Не называй меня умницей».

“Когда это я называл тебя умником?” Требует Эд. “Я никогда, блядь, не — тьфу. Умные штанишки”. Впервые он произносит это вслух, не так ли. “Опять гребаный переводческий рок ”.

«Ты только что это сказал,» — говорит Не Близнец.

«Да, и я говорю тебе, что это проблема с переводом. » Эд всплескивает руками и поворачивается к Хэвоку, который смотрит на это так, словно не может решить, купить ли ему билеты на представление или вызвать полицию. В этот момент в кухню входят Мустанг, Соколиный Глаз и Боунс.

Взгляд Мустанга скользит по разозлённым детям-волшебникам, по лицу Хэвока, который делает вид, что это не его вина, и по очевидным следам от ботинок посреди кухонного стола. «Обязательно делать это в доме, Фуллметал?» — говорит он таким же тоном, каким Эл разговаривает с кошками, которые валяются на ковре. Он опускает взгляд, чтобы рассмотреть новые наручи Эда.

«Ничего не сломано, никто не погиб, чего ещё ты хочешь, чёрт возьми?» — сердито говорит Эд, хватая со стола камень и нож, чтобы отдать один Хэвоку, а другой убрать в кобуру.

«Если вам нужны наушники, просто поскребите в дверь, — лениво говорит Мустанг. — Не стоит оскорблять гостеприимство хозяев».

«Я думал, ты не хочешь портить имущество», — отвечает Эд, но на самом деле ему сейчас очень хочется выйти на улицу — разве они не проводят свои демонтажные работы на улице? Хватит ли места на этом крошечном заднем дворе?

— Что именно здесь происходило? — спрашивает Боунс тем тоном, который Эд привык слышать от начальства и который на самом деле не является вопросом.

«Он попросил нас наложить на него порчу», — тут же говорит мисс Рыжая.

Эд закатывает глаза. «Проверка оборудования», — повторяет он.

Мустанг поднимает брови. «Есть какие-нибудь интересные результаты?»

— Некоторые, — критически замечает Эд, глядя на детей. — Почему от одной магии зажигается свет, а от другой — нет?

— Не знаю, — резко отвечает Умник, как будто обращается напрямую к ней. — Как ты меня задушила?

Эд тяжело вздыхает. «Я не душил тебя, я говорил тебе...»

«Ты лишил её воздуха!» — говорит Не-Близнец.

— Нет. Я просто заменил часть кислорода. Если бы я вытащил из неё воздух, весь местный газовый состав, её лёгкие могли бы разорваться при спадении, — невозмутимо говорит Эд. Алхимик Пустоты часто так делал. Человеческий организм плохо переносит вакуум. «Замени кислород на что-то инертное, и твои лёгкие останутся надутыми, но ты будешь чувствовать, что не можешь дышать. Большинство людей бросают всё, что делают, когда чувствуют это».

Не похоже, чтобы близнец это понял, но он точно знает, что это плохо. Мисс Рыжая выглядит не менее враждебно. Они, чёрт возьми, не понимают, что такое плохо . Немного гелия, чёрт возьми, — как бы трудно это ни было для Эда, Умник даже не запыхался.

— Гелий? — говорит Мустанг с нескрываемым весельем. Эд хмуро смотрит на него. За всю свою жизнь он трансмутировал газы всего несколько раз, и до сих пор никогда не делал этого в полевых условиях — отчасти потому, что ему это было не нужно, а отчасти потому, что трансмутация в атмосфере — это действительно фишка Мустанга, и этот ублюдок абсолютно точно сказал бы что-нибудь язвительное о том, как он польщён тем, что великий Стальной Алхимик соизволил его скопировать.

«Да» гелий. — Эд пытается дать понять, что, если Мустанг выскажет что-то в этом роде, он об этом пожалеет. «Он инертен, безвреден для биологических тканей. Дети на ярмарках и карнавалах надувают воздушные шары этим газом, чтобы их голоса звучали пискляво, просто ради забавы. С ней всё в порядке».

Это скорее для Боунса, чем для Мустанга, потому что, несмотря на привычное каменное выражение лица в стиле Хоукай, она явно смотрит на Эда и его кристаллические наручи с каким-то смутным неодобрением. «Я готов», — говорит Эд Мустангу. «Мы будем проводить демонстрацию на улице или как? Мы ведь не будем выходить из дома, верно?»

— Да, лучше вынести это на улицу, — сухо говорит Мустанг. — Не хотите ли присоединиться к нам, мадам? Пока мы ждём остальных, можно посмотреть, подойдёт ли двор. Вы тоже, капитан, — добавляет он, и Хэвок следует за ними, а Боунс кивает и поворачивается к двери.

Эд выходит из кухни вслед за ними, оставляя детей позади, и позволяет себе слегка улыбнуться, глядя на свои наручи. По крайней мере, он может сказать Уин, что её жалобы окупаются. Он позвонит ей, как только они доберутся до телефона, по которому можно позвонить в Раш-Вэлли, и будет отчитывать её часы.

Примечания:

Эд: ладно, умник, блядь, трахни меня

Гермиона, содравшая блестящую кожу с этого белобрысого гремлина и охваченная яростью, которая заставила её ударить Малфоя, а не просто наложить на него проклятие: «М О Е У Д О В О Л Е Н И Е»

Глава 44

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

На улице сгущаются сумерки, небо становится иссиня-чёрным, а звёзды ещё не начали появляться. Задний двор огорожен, там много живой изгороди, сорняков и несколько деревьев в глубине, всё заросло и выглядит мрачно. Площадь двора примерно равна площади дома, который, по сравнению с другими, не такой уж и большой, и для любого спарринга со зрителями места будет маловато.

Эд не единственный, кто так думает, потому что Боунс оглядывается по сторонам и говорит: «Здесь должен быть оберег от привидений. В большинстве этих старых домов они есть, и я точно знаю, что моя мать всегда жаловалась на то, что Блэксы вечно устраивают свои высокомерные лондонские вечеринки в саду… Отойди немного назад».

Это Мустангу, который не колеблется, как и Соколиный Глаз, и Буйный. Эд отходит вместе с ними, а Боунс разводит руками, как дирижёр. «Давайте проверим, правильно ли я всё запомнила», — говорит она, затем драматично взмахивает палкой и произносит какую-то бессмыслицу.

Двор… разворачивается. Живые изгороди раздвигаются, скамейки вырастают из травы, как кованые грибы, фонарные столбы вырастают из чёртовой земли — а потом зажигаются сами. Внезапно становится всё светлее и светлее, когда над головой разворачиваются гирлянды, превращая сумерки в поздний вечер. Задний двор разрастается в четыре раза по сравнению с тем, каким он был раньше. Он по-прежнему заросший и неухоженный, но теперь выглядит так, будто когда-то это был тщательно ухоженный газон и сад богатого человека.

— Так лучше. В любом случае нужно было немного света, — ворчит Боунс.

Эд и Хэвок обмениваются пристальными взглядами, затем смотрят на Мустанга и Соколиного Глаза, которые демонстративно не смотрят друг на друга. «Фильтр восприятия», — произносит Эд вслух, словно пытаясь убедить себя. «Как и в случае с домом». Хотя, если они могут телепортироваться, кто сказал, что сжатие массы и/или сворачивание пространства-времени невозможны?

Боунс снова смотрит на Эда тем туманным неодобрительным взглядом, от которого у неё наверняка портится настроение, и она чувствует себя как дома в окружении начальства. Что бы там ни говорил ей Армстронг (Эд никогда, никогда, никогда не забудет Ливви. Никогда. Это всё равно что дать ласковое прозвище извергающемуся вулкану), этого явно недостаточно, чтобы смягчить реальность Эда. — Этого тебе хватит?

Мустанг смотрит на Соколиного Глаза, тот кивает, затем на Эда, тот пожимает плечами. «В любом случае, демонстрировать что-то неподходящее для этого места было бы непрактично, — говорит Мустанг. — И поскольку мы все, похоже, знакомы с огнестрельным оружием, я не думаю, что нам нужно демонстрировать какие-то из этих свойств».

— Это твои маггловские пушки, да? — говорит Боунс. — Я слышал, что они, по крайней мере, справляются со своей задачей. Правда, что для их использования нужно надевать наушники?

«Защита для ушей не обязательна, но крайне желательна», — говорит Соколиный Глаз, пока Эд украдкой бросает на Мустанга взгляды, от которых у него округляются глаза. «Выстрелы очень громкие, особенно в замкнутом пространстве».

Это не похоже на то, что эта конкретная волшебница «знакома с огнестрельным оружием». И всё же, если эта конкретная волшебница может, чёрт возьми, сжимать и растягивать пространство по команде, то какого хрена ей вообще нужно изучать что-то такое незначительное, как оружие. Эду придётся расспросить об этом дерьме, а также о любых способах применения в качестве оружия, включая контроль сознания, потому что, если кто-то атакует с помощью манипуляций с ландшафтом, которые искажают пространство, телепортация может быть единственным способом спастись.

Тем больше причин разобраться с массивом отмены магии. Эд, наверное, сегодня вырубится как убитый, учитывая, сколько алхимии он сегодня применил, но в ближайшем будущем ему точно придётся работать в лаборатории по ночам, если окажется, что магию, ци и так далее приручить сложнее, чем кажется.

— Понятно, — говорит Боунс. — Каждому своё, я полагаю. Она снова бросает взгляд на Эда. — Надеюсь, ты не тестировал свои ножи. Несколько лет назад у нас был инцидент с безумным магом в оранжевом комбинезоне, который швырялся этими штуками во все стороны. Они отскакивали от Протего.

— Н-н-нет, — говорит Эд, потому что знает, что даже мысль о том, чтобы метнуть нож в девочку-подростка, считается неприемлемым поведением. — Это было нужно, чтобы проверить силу притяжения.

Судя по выражению лица Боунса, это утверждение на сто процентов не стоит того, чтобы в него вникать, а значит, Эд сказал то, что нужно. Мустанг тоже выглядит так, будто предпочёл бы, чтобы никто не углублялся в эту тему, потому что он бросает взгляд на Хэвока. — Приведёшь Хьюза и остальных, ладно?

— Да, шеф, — угрюмо отвечает Хэвок, поворачиваясь к дому с явно безрадостным видом. Должно быть, Мустанг наконец рассказал ему обо всём этом новом дерьме из «Обещанного дня», о «Совершенно новом волшебном вкусе». Наверное, похлопал его по плечу и сказал: «Постарайся на этот раз не парализоваться, ха-ха!»

— Не утруждайся, — резко говорит Боунс, указывая подбородком на дом. — С таким же успехом я могла бы пойти и разогнать эту компанию. Артур Уизли — хороший парень, но они будут спорить часами, если он начнёт задавать вопросы о том, как работают все ваши штуковины, а Альбус будет только подливать масла в огонь. Если появится безумный глаз, скажи ему, чтобы оставался на месте, а я приведу всех сюда.

— ...почему бы и нет, — говорит Мустанг, и Эд понимает, что «безумными глазами» они называют Пирата. Скорее всего, это ещё одна ошибка в переводе, но если нет, то как же это дико. Например, если бы все называли его Жестяной Ножкой Эда. Или Ножкой из титана, алюминия и ванадия, если быть формальным.

… ну, чёрт возьми, Брэдли действительно назвал его Фуллметаллом и загнал Эда в угол, заставив его просто радоваться, что он не стал считать количество конечностей, и смеялся до упаду, пока писал государство присваивает тебе титул «Полуметалл» АХАХАХАХАХАХА в этом грёбаном сертификате. Какой придурок.

— Всё равно иди, капитан, узнай, не нужна ли полковнику помощь с переноской чего-нибудь, — говорит Мустанг, и Хэвок, саркастически отсалютовав, уходит вслед за Боунсом.

Эл выходит через заднюю дверь, когда они направляются к ней, держа в руках оригинальные наручи Эда. «Здравствуйте, мэм — привет, капитан», — рассеянно кивает он им, и на секунду Боунс кажется, что она хочет, чтобы их представили друг другу, но Эл направляется прямиком к Эду с таким видом, будто только что приобрёл его, и даже вышибалы в барах и дикие козы знают, что от такого лучше держаться подальше.

— Мальчик? — спрашивает Мустанг, когда Эл проходит мимо него.

— Наверху с Блэком, — говорит Эл. — Я устроил им встречу тет-а-тет. Я слежу за происходящим, и если их ци спустится вниз, я об этом узнаю. Вот, — продолжает он, вставляя Эду в руки наручи, — ешь, — и сует ему в рот что-то коричневое и прямоугольное.

Эд машинально отшатывается, но тут чувствует запах шоколада. Он хватает плитку зубами и запрокидывает голову, чтобы начать жевать, не прибегая к помощи рук. — Какого хрена? — невнятно спрашивает он, пока Эл кладёт руки ему на шею, а с запястья свисает трость.

— Не двигайся, — приказывает Эл. — Судя по всему, людей госпитализируют из-за заражения деменцией.

«Что? Почему?»

«Я не знаю, насколько эти эффекты обусловлены биологическими факторами, — неодобрительно говорит Эл. — Но поскольку первая помощь — это шоколад, я предполагаю, что у вас дефицит серотонина и, возможно, проблемы с выработкой эндорфинов. Следите за своим настроением в течение следующих двух недель».

— Чоко’ват’? — недоверчиво переспрашивает Эд.

— Да. Прожуй ещё немного, прежде чем проглотить.

«Я знаю, как это есть,» — жалуется Эд. Госпитализация? Конечно, всё это дерьмо было тяжёлым, самым тяжёлым днём в жизни Эда, сжатым в тридцать минут свиного дерьма, но не настолько, чтобы ложиться в больницу под наблюдение. «С детьми всё в порядке», — отмечает он, с трудом проглатывая пищу.

«Я не знаю, с чего они начинали, но пока что мне кажется, что они принимают много необдуманных, эмоциональных решений, — многозначительно говорит Эл. — Вам не нужно объяснять, как травма и стресс влияют на эмоциональную регуляцию и когнитивные способности».

— Да, это делает тебя умнее, — говорит Эд, широко улыбаясь. — Ай!

«Береги свою мозговую ткань», — строго говорит Эл, даже не извиняясь за то, что ущипнул Эда за ухо. «Кажется, ты справляешься даже в стрессовых ситуациях, но мы не хотим предполагать, что всё в порядке, когда что-то может быть не так».

«Спасибо. Я много тренировался. Ай!»

«Отнесись к этому серьёзно, или я так и сделаю», — угрожает Эл, отпуская шею Эда и отступая на шаг. Судя по всему, он убедился, что ци Эда не вытекает у него из ноздрей или чего-то ещё. «Я знаю множество способов поднять тебе настроение».

— Ладно, ладно, — Эд хмурится, облизывая зубы, чтобы доесть шоколад, и вытирает рот тыльной стороной перчатки. — Теперь я хочу пить.

Эл вздыхает, хлопает в ладоши и саркастически машет руками над головой Эда. Эд быстро запрокидывает голову и открывает рот, чтобы поймать капли воды, образовавшиеся в результате конденсации, как ловят снежинки. Разумеется, вода попадает ему на нос. «Ты такой неловкий», — смиренно говорит Эл, пока Эд отплевывается. «Умойся, ты весь в какой-то гадости. Что ты сделал со своими наручами? Это бриллиант?»

«Да, и это работает отлично » , — говорит Эд, немного приглушая голос из-за того, что снова трёт лицо подолом рубашки.

«И как именно это работает, » — спрашивает Эл, убеждённый скептик.

«Отражает их магическую стреляющую хрень. Те, что выглядят как свет, в какой-то степени и ведут себя как свет», — говорит Эд, снимая рубашку и поднимая руку, на которой нет графена. Мустанг и Соколиный Глаз, которые отошли в сторону, когда Эл начал лечить его, как агрессивную овцу, теперь считают безопасным подойти к нему, ведь его больше не кормят насильно и не поливают метеорологически. «Я сказал Умнице, чтобы она попала в меня, и один из её выстрелов отразился здесь — посмотрите, какой ожог остался, — но попал в кухонные шкафы, и эффект проявился там».

«Есть ли такие, которые ведут себя не так, как свет?» — спрашивает Мустанг, рассматривая небольшой ожог на руке Эда.

«Да, она ударила меня одной из своих атак, просто сказала несколько слов, и я внезапно начал левитировать. У этой девушки хороший инстинкт», — неохотно добавляет Эд, потому что, проанализировав ситуацию, он понимает, что Умница не стала тратить время на ещё одну световую атаку, когда увидела, что он может уклониться или отразить её. Она просто применила что-то совершенно другое, что серьёзно ограничило бы его способность уклоняться от атак и дезориентировало его.

— Левитация, — повторяет Мустанг.

— Ага, чиркнула спичкой, и я взлетел. Вот почему там был гелий, — кисло добавляет Эд. — Ей пришлось сосредоточиться, чтобы удержать меня там. На самом деле это подразумевает эффект луча или поля, просто не в видимом свете… Заклинания, которые выглядят как огоньки, оставляют свои палочки, и на этом всё, но для других заклинаний требуется активное поддержание энергии и концентрации, может быть? Это как разница между активацией внешнего массива, нарисованного на чём-то, и использованием себя в качестве массива со всеми переменными, которые потенциально могут меняться. Если именно так работает магия.

Эл берёт в руки одно из предплечий Эда и рассматривает нарукавную повязку, отвлекая его от размышлений. «Один хороший удар — и они разлетятся вдребезги, — замечает Эл, демонстративно поднимая руку Эда. — И у тебя нет никакой подкладки или чего-то подобного. Почему бы просто не нанести зеркальный алмазный слой поверх стальных? Тогда, если он треснет, под ним останется металл».

Эд смотрит на него. То есть, конечно, Эл умный, но иногда до меня действительно доходит, что он такой умный. «Ты гений».

Эл вздыхает. «Так мне сказали. У тебя будет больше защиты, если ты просто сделаешь щит из этого материала».

«Меньше манёвренности, те же проблемы с хрупкостью», — возражает Эд, потому что некоторые решения Эла по-прежнему предполагают рост в два метра и невозможность уставать. «Металлическая основа щита удваивает проблему веса, и я всё равно использую их только в ближнем бою. На средней дистанции они будут возводить стены и заниматься другим терраформированием».

«Как и в случае с любым другим оружием дальнего боя», — говорит Мустанг.

«Да. Если эти дерьмовые деревянные шкафы на кухне могут впитать в себя такое дерьмо, то грязь определённо может».

— Да, — Ал тяжело вздыхает. — Массив отмены по-прежнему лучший вариант.

— Очевидно, — соглашается Эд. — Но! Это определённо доказывает, что мы можем относиться к магии как к свету. Я имею в виду, когда дело доходит до расчётов.

— Мм, — Эл задумчиво опирается на трость, а затем смотрит на Мустафа. — Что мы им дадим?

— Они наши союзники, — несколько сухо говорит Мустанг. — Мы зависим от них во многих ключевых аспектах и, конечно, хотим, чтобы они добились успеха. Это шанс для нас узнать друг о друге больше и определить масштабы их возможностей, а также то, как они могут дополнить наши. — На его лице появляется ещё более обаятельная улыбка, как у любимого героя прессы, заслуженного ветерана, за которого вы проголосуете, как только у нас пройдут выборы. «Вы здесь, конечно же, в качестве медицинского консультанта. Если кто-то проявит интерес к вашим методам лечения, я не вижу ничего плохого в том, чтобы объяснить основы».

Волшебникам нет необходимости изучать все способы, которыми алкагестрия не занимается исправлением ошибок и не плывет в мистических течениях мира. “Тогда я останусь в углу и присмотрю за Ки”, — говорит Эл, затем снова смотрит на Эда. “Тебе, наверное, стоит пойти размяться”.

«Наг», — спокойно говорит Эд, но, эй, это хорошая идея. Если он хочет посмотреть, с какими боевыми стилями они работают, то, скорее всего, ему придётся хотя бы немного побегать по двору и стать движущейся мишенью.

Он задумчиво вертит в руках металлические наручи, но Эл забирает их у него. «Я сделаю это, — говорит он, протягивая руку за бриллиантом. — Я всё равно лучше разбираюсь в деталях. Давай, действуй».

Эд решает не сопротивляться и хлопает в ладоши, чтобы снять карбоновые наручи и передать их Элу. Кроме того, задняя дверь снова открывается, и входят Джонс и Арджент, а за ними Хьюз и Хэвок. За ними не следуют волшебники, так что, вероятно, они все отправились на церемонию единения линчевателей или что-то в этом роде. Мустангу действительно стоило бы провести свою собственную церемонию, потому что он не из тех, кто лезет в детский бассейн без плана действий. Если только он уже не поговорил со всеми остальными и Эду ничего не остаётся, кроме как импровизировать.

Это подтверждает теорию Соколиного Глаза, которой он поделился с Эдом однажды вечером, когда им обоим пришлось задержаться в офисе, чтобы замести пару следов. Он сказал, что Мустанг может научиться. В любом случае, отдавать приказы Эду — не лучшая идея.

Эд ухмыляется про себя, разминает плечи, закидывает одну ногу на другую и наклоняется, упираясь руками в землю, чтобы сначала растянуть укороченное подколенное сухожилие. Его волосы, воспользовавшись возможностью, лезут ему в рот и напоминают, что они по-прежнему повсюду, поэтому он, перевернувшись, собирает их в высокий хвост. Повернув голову, он видит, как Мустанг и Хьюз отходят в сторону, чтобы заняться тем, чем они обычно занимаются: стоят слишком близко друг к другу, скрестив руки на груди, и что-то злобно бормочут друг другу. Мгновение спустя Соколиный Глаз отходит от Аржета и присоединяется к ним, и они образуют равносторонний треугольник из хмурых лиц. Хэвок наконец-то закуривает в паре метров от них и выглядит так, будто хотел бы, чтобы во рту у него было не меньше одной сигареты.

Эд меняет положение ног и смотрит на Эла, который держит в одной руке оба комплекта нарукавников и осторожно осматривает одну из новых волшебных скамеек из кованого железа в поисках птичьего помёта и других препятствий для того, чтобы на ней можно было сидеть. «Не утруждайся, — кричит ему Эд, всё ещё сидя на корточках. — Ещё пять минут назад их там не было. Эй, тебе не кажется, что они какие-то странные? Ну, ты понимаешь».

Он вытягивает руку в сторону и шевелит пальцами, чтобы наглядно продемонстрировать ци. Эл смотрит на него, а затем на скамейку с ещё большим скептицизмом. «Всё так», — говорит он недовольно, но решает, что всё не так уж плохо, и садится. «По крайней мере, ты их не готовил».

“Эй!” — крикнул я.

Эл фыркает, складывает ладони вместе и кладёт их на наручи, слегка потрескивающие от разряда. «Этому дому действительно не нужен ещё один уродливый предмет декора, который одновременно и агрессивно-яркий, и угнетающий».

Эд с отвращением вздыхает и демонстративно отворачивается от Эла, из-за чего ему открывается вид на перевёрнутого Джонса. Перевёрнутый Джонс смотрит на него, переключается на растяжку приводящих мышц, затем подходит и начинает делать то же самое.

Эд хмыкает в знак приветствия. «Привет», — отвечает Джонс, и они некоторое время молчат, пока Эд снова не меняет положение ног. «Ты ведь уже какое-то время работаешь в службе безопасности, верно?»

Эд щурится, глядя на него из-под коленной чашечки. — Да?

«В чём секрет того, что ты пропускаешь совещания по национальной безопасности? Кажется, я ни разу тебя там не видел».

Эд ухмыляется. «Я занимаюсь полевыми расследованиями, меня не таскают на эти совещания, если только я не в Центре». А поскольку эти совещания проводятся регулярно, раз в неделю, Эд всегда старается не появляться в Центре, если только он не может этого избежать. Он может бегло прочитать записи с этих совещаний за пятнадцать секунд, и так и должно быть. «Или если только Мустанг не ведёт себя как настоящий придурок».

— Так плохо? — шутливо спрашивает Джонс.

“ Эх, ” говорит Эд более задумчиво. “Теперь намного лучше, когда он перестал быть таким ‘почему мэра нашли голым и приклеенным вниз головой к водонапорной башне, стальной?’ и ‘Можете ли вы объяснить, почему я получил семь писем с жалобами на разрушение бесценных исторических памятников, Стальной?’ — Эд закатывает глаза. “Теперь он такой:‘К черту все, Стальной", и слава гребаному богу. Микроменеджмент не принес ему никакой пользы ”.

«Микроменеджмент», — говорит Мустанг у них за спиной каким-то сдавленным голосом.

Эд выпрямляется и делает сальто назад, чтобы ухмыльнуться Мустангу, висящему вниз головой. «Да, знаешь, — говорит он, наслаждаясь растяжкой. — Где ты был в ночь на тринадцатое, почему не позвонил, как только твой поезд прибыл в город? Поддай газу, я иду».

Мустанг корчит ему гримасу и отступает назад, когда Эд встает в стойку на руках, а затем снова поднимается на ноги. “Если бы вы были способны представлять отчеты с чуть большей информативностью, чем в среднем по грязевому пирогу, мне не пришлось бы тратить ресурсы на " микроменеджмент’”.

«О чём ты говоришь, грязевые пироги — это полная информация, — сообщает ему Эд. — Можно целый день изучать грязь. Если ты не понимаешь данные, это не значит, что их там нет».

«Раньше вы писали отчёты без знаков препинания и заглавных букв, оправдываясь тем, что это „экономит время“».

Эд прищуривается. «Ты прав, это действительно сэкономило время. Мне стоит вернуться к этому».

— Я лучше пойду выпью, — бормочет Мустанг. — Сержант, капрал? Можно вас на минутку?

Наступает момент, когда нужно взять ситуацию под контроль. Хьюз подзывает всех ближе, подальше от задней двери дома, и обводит их взглядом. «В основном это будет шоу Фуллметала и полковника Хоукай, как специалиста по алхимии и безопасности, но если у кого-то есть вопросы к нашим коллегам-волшебникам, не стесняйтесь их задавать. Однако с нашей стороны давайте будем осмотрительнее в том, что касается добровольного раскрытия информации, хорошо?»

«Это значит, что пусть Рой отвечает за всё это дерьмо, — переводит Хьюз. — Он умеет врать лучше, чем все мы вместе взятые. Если у тебя что-то срочное, подпиши это или подойди и шепни мне или полковнику Соколиному Глазу, но если это может подождать, пусть подождёт».

«Это не значит, что мы не должны ничем делиться, — говорит Мустанг. — В конце концов, мы дружелюбные, открытые и честные люди». Хэвок фыркает. «Мы хотим, чтобы они были дружелюбными, открытыми и честными людьми. Но они гражданские. У вас у всех есть допуск. Вы знаете, как разговаривать с гражданскими».

«Если вы в чём-то не уверены, лучше промолчите, — говорит Хьюз. — Давайте не будем пытаться выдать секреты».

«Как вы знаете, волшебники упомянули о некоторых боевых приёмах, которые нам лучше опробовать в контролируемой среде, поскольку мы, скорее всего, столкнёмся с ними в полевых условиях, — продолжает Мустанг. — Обычно в качестве подопытных выбирают людей из «Стального алхимика» —»

— Не за что, — ворчит Эд.

«...но некоторые из них обязательными не являются. Наша главная цель — чтобы каждый из нас вернулся домой целым и невредимым, и чем лучше мы подготовимся, тем лучше».

«Я знаю, что в армии мы не произносим это мерзкое слово на букву «В», но, серьёзно, лучше пойти добровольцами и проверить, сможем ли мы справиться с их контролем над разумом или чем-то ещё, чем выяснять это в реальной ситуации», — говорит Хьюз.

«Для справки: это один из обязательных пунктов», — сухо говорит Мустанг.

— Да, нам всем придётся этим заняться, будет очень весело. Хьюз поправляет очки. — А в остальном — смотрите. Слушайте. Нам всем придётся писать отчёты, прежде чем мы сможем лечь спать. Видите, разве я не говорил вам, что работа в полевых условиях — это увлекательно и гламурно? Разве вы не рады, что вам поручили эту операцию? Конечно, рады. Ну что ж, мои дорогие, цирк начинается!

— А вот и клоуны, — бормочет Эд себе под нос, когда задняя дверь снова открывается и начинают выходить волшебники. Эл, конечно же, толкает его локтем.

Примечания:

Кости: да, несколько лет назад нам пришлось задержать одного парня по имени Наруто, но оказалось, что он просто заблудился по пути к другому перекрёстку

кости: какое-то место под названием Комикон

Глава 45

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Дело не в том, что Сириус считает разговор с Гарри плохой идеей или что он этого не хочет. Он просто не знает, с чего начать. Альфонс Элрик так легко и непринуждённо сказал: «Дай ему понять, что он тебе небезразличен». Утешение и поддержка, верно. У Сириуса с утешением и поддержкой ассоциируется в основном кружка огневиски и плечо друга, которое помогает держаться на ногах по дороге домой, но почему-то он уверен, что Элрик имел в виду не это. Он не может дать Гарри Огненный виски. По крайней мере, ещё несколько лет.

В конце концов он зовёт Гарри обратно в комнату Клювокрыла, потому что Гарри нравится Клювокрыл и в любом случае пора его проведать. Им нужно чем-то заняться, пока Сириус подбирает нужные слова, чтобы сказать Гарри — ну. Что он всегда будет на своём месте рядом с Сириусом, по крайней мере.

Гарри, похоже, был рад жить с ним, и это чувство обжигало Сириуса изнутри. Он не может всё испортить. Ему придётся поговорить с Лунатиком — чёрт, ему действительно нужно поговорить с Лунатиком, учитывая, что он вроде как пообещал переехать с ними в другую страну, если это поможет получить опеку. Чёрт возьми, в Греции оборотни почти не встречаются. Если они опустошат хранилища Блэков и продадут всё, что там осталось, у них будет приличная сумма, которой хватит, чтобы обосноваться в каком-нибудь приличном месте на одном из островов. Сириус сможет его уговорить. Муни любит солнце, а там есть вся эта история, археология и прочее.

Клювокрыл пребывает в благодушном настроении, когда они входят. Он встряхивает крыльями и с наслаждением потягивается, прежде чем вернуться к своему любимому занятию — драть в клочья хозяйскую кровать Блэков. Сириус испытывает глубокое духовное удовлетворение каждый раз, когда Клювокрыл царапает резную фамильную реликвию XII века, обесценивая её на несколько тысяч галеонов, и ему кажется, что Клювокрыл это чувствует. Он очень щедро царапает.

Гарри всё ещё вытирает испачканные виски и смывает кровь с линии роста волос, чтобы избавиться от рун, нарисованных Альфонсом Элриком, но он сразу же подходит к Клювокрылу и кланяется. Клювокрыл приподнимается и кланяется в ответ, щёлкая клювом и прихорашиваясь, пока Гарри гладит его по шее. «Ты когда-нибудь выходил с ним на улицу?» — спрашивает Гарри, оборачиваясь через плечо, чтобы посмотреть на Сириуса.

— Раньше, — отвечает Сириус. — Мы какое-то время жили неподалёку от Бэдколла — это отдалённое старое место на побережье далеко на севере. Там много островов, так что он иногда мог полетать. Хотя это было непросто, ведь он не мог летать над овцами маглов.

Гарри слегка ухмыляется и чешет Клювокрыла под подбородком. — Держу пари, это было весело.

— Так и было, — признаётся Сириус. — Я гонялся за ним по всему двору, а овцы пытались боднуть нас обоих. Безумные маленькие ублюдки. Я бы позволил ему съесть их всех, если бы это не возмущало маглов. У этих фермеров совсем нет чувства юмора.

На самом деле лето в Шотландии — это совсем неплохо, даже если ты в бегах, и те несколько месяцев, что они там прожили — даже с гиппогрифом в загоне, — показались им слишком короткими. Само место было отдалённым, маггловским, и его сдавали в аренду на неделю. Оно называлось «Коттедж Тваффлбери», и Лунатик вздыхал каждый раз, когда Сириус кудахтал, как наседка. Он не стал рассматривать блестящие предложения Сириуса о том, чтобы устроить их следующее убежище для преступников в Ветванге, Кок-Бридже или Сэнди-Боллсе, хотя и заколдовал маггловскую открытку, чтобы она показывала Привет из СУЧИНФИлда/КОКСХЮТА/ПЕНИСТОНА по очереди, хотя и отказался позволить Сириусу отправить это чудо Гарри.

— Не мог бы ты... — Гарри замолкает, глядя вниз, на то место, где он чешет Клювокрылу за ухом. — Я имею в виду... Если ты хочешь вернуться... Я могу пойти с тобой, если хочешь... Помогу позаботиться о Клювокрыле.

— Конечно, — говорит Сириус, и чувство, будто он проглотил раскалённое докрасна железо, поднимается вверх, к воздушным шарам облегчения и радости. — В любое время. Ему не место в этой гнилой дыре, верно? И нам тоже.

Гарри ухмыляется, а Клювокрыл щебечет и стучит клювом, словно соглашаясь, и Сириусу тоже приходится ухмыльнуться. «Знаешь, я серьёзно говорил о Греции, — говорит он Гарри, возможно, немного торопливо, но ему нужно сказать как можно больше правильных слов. — Мы, конечно, попытаемся восстановить моё доброе имя, но на это может уйти какое-то время, а пока нам нужно где-то жить, верно?» Я не хранитель тайн этого места, мы не обязаны здесь оставаться — и, чёрт возьми, я уверен, что мы с Муни смогли бы придумать, как правильно использовать Фиделиус, где бы мы ни оказались. Может, там и не будет овец, за которыми можно гоняться, и ты будешь далеко от своих друзей, но… что ты об этом думаешь?

— Думаю, это отличная идея, — без колебаний говорит Гарри, глядя на Сириуса с таким до боли знакомым выражением лица — сияющий восторг Джеймса, улыбающиеся глаза Лили. — Летом я всё равно не вижусь с Роном и Гермионой, да и на каникулах тоже. И они могут приехать в гости, верно?

— Ещё бы, — Сириус практически парит от радости и облегчения. Можно ли снова обнять Гарри? Кажется, ему нравятся объятия; Сириус уже готов рискнуть, когда дверь открывается.

Это Рон, Гермиона, Джинни, Фред и Джордж. Они влетают в комнату со скоростью света и окружают Гарри, а Рон идёт первым. «Гарри!» — восклицает Гермиона. «Что случилось? Что они сделали? Ты выглядишь…» — она оглядывает его, слегка запинаясь от растерянности. «…мокрым?»

Гарри морщится и потирает висок. «Да, Элрик… что-то написал на мне, — говорит он. — Круги с… маленькими буквами и прочим. Рунами. Это не больно, — поспешно добавляет он, заметив всё более пристальный взгляд Гермионы. — Он… измерял мой мозг? Э-э».

— Огромный, да? — говорит Фред или Джордж.

«Колоссальный кайф?»

«Самый большой, который он когда-либо видел», — уверяет их Сириус, демонстративно разводя руки.

— Заткнитесь все, — говорит Джинни, толкая локтем того, кто впереди. — Это всё, Гарри? Он что-нибудь сказал о Волан-де-Морте?

Гарри бросает взгляд на Сириуса, и тот не совсем понимает, как это интерпретировать. Но что бы Гарри ни увидел, это его, похоже, устраивает, потому что он говорит: «Он не смог ничего точно определить, но сказал, что мой мозг — нормальный. Вот так».

«Кажется, его это не беспокоило, — предполагает Сириус. — Значит, всё не так уж плохо».

Гарри кивает, но не слишком убедительно. Он поправляет очки с таким выражением лица, будто собирается выжать из ситуации максимум. — А ты? Ты вернул свои палочки?

«Да, Билл утихомирил этого придурка, — говорит Рон. — Было бы странно, если бы он их не вернул, честно. А потом они все вышли на задний двор, и Боунс с ними, а потом пришёл здоровенный Элрик, попросил у мамы шоколадку и тоже вышел, так что мы решили, что с тобой покончено. Все начали спускаться, так что...»

«Мы сказали маме, что ты убираешь за Клювокрылом, и она велела нам пойти тебе помочь, — весело говорит Джинни. — Потому что она знает, как нам это не нравится и как сильно мы об этом жалеем. Или, по крайней мере, громко жалуемся».

— Ага, после того, как мы надрали себе волосы, — говорит Фред или Джордж, поморщившись.

«Она была в ярости».

«Сказала, что нужно было позволить Элрику оставить наши палочки себе, и что за ещё один такой трюк она сама их у нас заберёт».

«Папа был очень разочарован, — говорит Рон. — А потом спросил нас, каково это — кататься на Пайпе».

— Метро, — поправляет Джинни.

“Да, это”.

«Счастливчики», — говорит Фред или Джордж. «Мы делаем всю работу за вас...»

«...и ты отделаешься даже без порки».

«Тебя бы следовало подвесить за лодыжки, Ронникинс...»

«Эй! Вы решили схватить Элрика —»

«Да, приятель, я с ним согласен, — говорит Сириус, потому что, насколько он понимает ситуацию, это была своего рода ошибка. — О чём ты только думал? Я имею в виду, что тайком выбраться из дома — это одно, но взять с собой этого парня с собой?»

«Если бы он был с нами, он бы не смог пойти и рассказать кому-то, кто мог бы нас остановить», — замечает Фред или Джордж.

Сириус смотрит на них. «А что потом?» — спрашивает он. «Какой был план побега?»

Фред и Джордж переглядываются и пожимают плечами. «Сбежать?»

«Отрицать, что это вообще произошло?»

«Эти Невыразимые — не Филч, дружище, — говорит ему Сириус, потому что это работает только потому, что профессора почти не слушают Филча, а он не может быстро ковылять на своих больных ногах, когда дело доходит до поимки студентов с поличным. — Ты не можешь стереть им память, они поймут, что что-то не так. И они немного помешаны на заклинаниях — тебе нужно быть немного умнее в своих действиях, да?»

Рон и Гарри кивают, и даже Фред с Джорджем как будто соглашаются; Сириус слегка удивлён тем, что ему только что прочитали лекцию о хорошем поведении, как какому-то авторитету, но он считает, что Джеймс простит ему этот проступок, ведь это ради его сына.

— Главное, что плащ у нас, — говорит Джинни. — Нам придётся пробраться мимо мамы, но она на кухне, так что мы сможем пройти.

— Плащ не накроет всех нас, — говорит Гермиона деловым тоном девушки, которая знает, что всё равно окажется под ним. — Пробраться на задний двор может быть непросто, они заметят, как открывается и закрывается дверь… Джинни, а что, если мы притворимся, будто Крукшенкс сбежал и ты его преследуешь, а мы пойдём за тобой?

— Подожди, — говорит Гарри. — Грозный Глаз. Если он там, то его глаз может видеть сквозь плащ.

Рон разочарованно шипит сквозь зубы, но Гермиона лишь воинственно выпячивает подбородок. «Тогда нам придётся спрятаться за чем-то другим, — говорит она. — За чем-то, что он не сможет увидеть. Что бы они ни делали, это связано с Гарри, и нам нужно узнать, что это такое. Нам нужно попасть во двор».

— Или ты мог бы просто... выглянуть в окно, — медленно произносит Сириус.

Они все смотрят на него. Затем все бросаются к окну, на которое он указывает. Оно выходит на задний двор — и это на секунду пугает его, потому что он не видел его открытым с тех пор, как милая старушка мама захлопнула его, — но из него хорошо видно, что происходит на заднем дворе.

— Блестяще, — выдыхает Рон. — Нам вообще не нужен плащ!

— Рано или поздно он бы нам понадобился, — замечает Гермиона, не сводя глаз с синей формы внизу.

— Да, но на этот раз нам повезло. Фред, Джордж, вы нас слышите?

Фред и Джордж переглядываются с Сириусом, который пожимает плечами. «Эй, я только за то, чтобы вы были в курсе, — говорит он. — Сами-Знаете-Кто охотится за Гарри. Никому не будет пользы, если он останется в неведении. Вы двое уже взрослые, Уизли и Уизли, чего вы на меня смотрите?»

Они ухмыляются ему и одновременно достают из карманов мотки разноцветных ниток, отталкивая других детей, чтобы пробраться к окну. Сириус оглядывается через их головы и видит, как Элрик, который в этот момент вытворяет на земле какую-то странную акробатику, переворачивается и без особых усилий встаёт на руки, а его золотой хвост щекочет траву.

Это какой-то крикливый мелкий засранец с голосом гарпии, но, Мерлин, он в форме. Сириус гадает, думает ли так же Лунатик. В школе они с Пронзом часто громко заявляли о своей «типажности», но Лунатик никогда этого не делал, да и в любом случае «типажность» Сириуса неизменно оказывалась чушью собачьей, поскольку больше зависела от размера груди, чем от каких-либо других человеческих качеств. Наверное, это немного грустно. Трудно сказать, учитывая, что в последнее время почти всё немного грустно. Или очень грустно. Или чертовски ужасно. Когда всё немного грустно, на самом деле это чертовски здорово, если сравнивать.

Может, Муни нравятся блондинки, вот в чём дело. Сириус надеется, что нет. Блондином он выглядит ужасно.

Он снова фокусируется на дворе как раз в тот момент, когда из задней двери выходят Дамблдор и Боунс, а за ними и остальные члены Ордена. Он должен признать, что ему любопытно, что именно покажут «Невыразимые», учитывая, что они творят магию без палочек и что за взрывное заклинание Мустанг применил к боггарту. В конце концов, Элрик уничтожил дементоров. Может быть, он собирается показать всем, как это делается.

Примечания:

Кидз: мы быстро проверим заказ, ладно?

Сириус, которому не сказали, что у Гарри действительно мозги набекрень из-за Волан-де-Морта: о да, давай, ломайся, ха-ха. Чувствуй себя чертовски свободно. Пф, да. Это не может обернуться против тебя. Я не такая, как другие мамы, я крутая мама