Госпиталь Конохи (джен)

Соломенная шляпка — лучшее изобретение человечества. Лёгкая, с нежным ароматом скошенного сена и, главное, с отличной защитой от летнего солнца.

Я вытер пот со лба, изнывая от жары и монотонного труда. Нашим очередным заданием была прополка рисового поля под неусыпным надзором сенсея.

Было бы проще без него. Фуга-сан был убеждён, что любой труд должен чему-то учить. Три дня назад мы ещё балансировали чакрой на деревьях — чтобы привести их в порядок с помощью пилок и топоров. А потом нас бросили на рисовое поле: держаться на воде и вырывать бурьян. И если кто-то оступался...

— Стоп, — сказал Фуга-сенсей, заметив, как оступился Кенджи. — На дорогу.

— Твою ж… — прошипела Азуми, но всё равно подчинилась приказу.

Кое-что, конечно, изменилось. Теперь провалы отрабатывали мы вместе с сенсеем. Потому в планке мы уже стояли вчетвером.

— Возвращаемся, ребята, — спокойно проговорил Ямаширо-старший, присоединившись к нашему труду.

Балансировать на воде было сложно. Каждое вторжение рукой меняло потоки и отбивалось волнами, заставляя просчитывать порцию чакры, которую необходимо было вложить. Это утомляло; постоянный расход чакры доводил до предела, оттого мы были похожи на зомби — загорелых и перемазанных грязью.

Корни сорняков вырывались с комком слякоти, стекающей по рукам. Наша одежда давно пропиталась этим коктейлем, но мы и не протестовали. Мокрая она спасала от жары лучше.

Поверхность воды холодила босые ноги, но пиявки и очередной раунд упражнений не давали окунуться в мутную жижу.

— Сора, может, ты познакомишь меня со своими друзьями? — устало проговорила Азуми.

Я хмыкнул. Намерения сокомандницы были очевидны, да и она больше не скрывала своего характера перед нами. Познакомить её с парнями — всё равно что пустить лисицу в курятник: кого-то да не досчитаешься.

— Тебе же не подходил Чоуджи? — сыронизировал я. Конечно, я никого не собирался так подставлять.

— Ну, у тебя там есть ребята и поспортивнее.

— Перебираешь, и зря, — сказал я поучительно. — За двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь.

— Мне нужен только один, — проговорила она невинно. — Но такой увесистый заяц, достойный. Способный увезти меня из этого болота.

— Только жуки и олени, — хмыкнул я. — А они тебя за три секунды раскусят.

— Там есть ещё и собака, — игриво протянула Азуми.

— А вот это уже через Абураме, — пожал я плечами, решив слегка размять задубевшую спину. — Да и не потянешь ты матриархатный клан.

— И то правда, — тяжело выдохнула Азуми. — Засада.

Почему она не рассматривала Наруто как вариант, я даже не спрашивал. Ни деньгами, ни статусом, ни властью он не обладал. Уверен, Кенсуке до сих пор изредка сотрясается от упущенной выгоды. Хотя ей и не стоило бы — никто не способен видеть будущее.

— Азуми, почему бы тебе не работать активнее, раз есть силы на фантазии? — прикрикнул Ямаширо-младший. Такие размышления сокомандницы его жутко раздражали. Всё из-за попранной детской наивности: парень имел классический взгляд на дам и не подозревал о наличии таких корыстных особ.

— Не понять тебе страданий нас, бедняков, — фыркнула она, явно причисляя меня к этому ряду. Со временем Кенсуке научилась видеть во мне «собрата по несчастью» — такого же приспособленца, как и она сама, пытавшегося выжить в тяжёлом мире и избегать сложностей. В чём-то Азуми была и права.

— Достали! Ну ничего святого у вас нет. Один что-то философско-пессимистичное бубнит — аж повеситься хочется, другая про мужиков богатых фантазирует, — выплеснул он накопившийся стресс.

— Ну так-то у тебя под боком замечательный вариант, — сказал я, указав Азуми вырванным бурьяном в сторону Кенджи. — Семья обеспеченная, юноша спортивный, накачанный, удалой. Бери, пока есть.

Кенсуке задумалась, скривила лицо в сомнениях и ответила.

— На безрыбье… — протянула она неуверенно. — Хотя бонусы от того, что он сын сенсея…

— Бонусов не будет, — спокойно сказал Фуга-сенсей.

— Сдалась ты мне, змея подколодная, — раздражённо крикнул Кенджи. Я, заметив, что он ещё и смущение пытается скрыть, лишь ухмыльнулся.

—— Да ладно тебе, младший, — специально выбрала такое прозвище Азуми. Это злило нашего сокомандника: будто его видели только как часть его отца. В чём он не признавался, но Кенсуке, как злобно способная девушка, легко прощупала слабую сторону Кенджи. — Разве ты сам не фантазируешь об идеальной партнёрше? О той, кто будет ждать тебя дома, пока ты месяцами на «опасных и крутых миссиях»?

Да, её определённо задело сравнение со змеёй. Азуми считала себя просто умной девушкой, знающей о жестокости мира и не верящей в наивность и благочестивость. «Все люди злые», — говорила она, оттого и сильнее раздражалась от обличения своих порывов. Поведение Кенджи она считала лицемерным.

Сенсей позволял нам вариться в собственном болоте, не вмешиваясь, если приказы выполнялись и эффективность сохранялась. Ямаширо-старший, насколько я заметил, считал важным разрешать все конфликты до серьёзных миссий. Поэтому он давал всем возможность выговориться — независимо от темы.

— Именно так и будет, Азуми, — серьёзно сказал Кенджи. — Без всякого поведения вроде твоего.

Мой сокомандник тоже решил вступить в пикировку, сознательно провоцируя девушку.

— О, — улыбнулась Азуми, усилив силу и амплитуду, с которой вырывала сорняки. — Конечно, она будет нежной, женственной, сидеть у окна и ждать тебя, напевая романтические песни. И, разумеется, ни с кем не будет общаться, особенно с мужчинами, а ты всегда будешь для неё лучшим — просто так.

— Да, ведь все другие девушки, в отличие от тебя, нормальные, — выплюнул Кенджи.

Азуми замолчала. Её примеру последовал и Кенджи.

Мы продолжили работать. Несмотря на общее настроение, сенсей успешно привил нам автоматизм.

— Перерыв десять минут, — объявил командир, глянув на часы, и направился к дальней опушке, оставляя нам пространство.

Я понимал, почему сенсей смолчал. Он считал справедливым одинаковое отношение ко всем: защищая или останавливая сына, он разрушил бы атмосферу, которую так старательно создавал. Возможно, он верил, что любая травма сына должна быть преодолена им самим — так он станет сильнее. Или я просто занимался лишним, защищая сенсея вместо него. Сам Фуга никогда не объяснял своё поведение, не привык к такому. Мне же был важен результат его действий.

— Кенджи, почему ты это сказал? — спокойно спросил я, когда мы добрались до дороги и спрятались в тени деревьев.

— Ты слышал, как она вообще к нам, парням, относится? — вспылил юноша.

— Не к нам, а ко всем, кроме нас, — поправил я. — Она не скрывает перед нами своих порывов.

— Да какая разница, — буркнул Кенджи.

— Азуми, — обратился я к ней: она сохраняла пугающее спокойствие. Вот теперь я действительно мог поверить, что она испытывала негативные эмоции. Не сумев контролировать выражение лица, она решила не выражать ничего — на большее была не способна. — Ты же знала, что Кенджи так отреагирует. Зачем ты хотела вызвать у него такие эмоции?

Она повернула ко мне голову. Глаза блестели влагой, но она держалась.

— Лицемер-сан злится, потому что не хочет видеть правду, — спокойно и язвительно произнесла она.

Я жестом остановил Кенджи, который уже собирался ответить на её язвительность.

— Или боится, — предположил я.

— Да не боюсь я этих унылых фантазий, — парировал он.

— Тогда говори за себя, чтобы нам не пришлось додумывать, что ты думаешь, — резко сказал я. — Говори прямо.

— Да какое тебе дело до моих переживаний, а, Сора? — вскочил Кенджи.

— Есть дело, — сказал я, глядя Кенджи в глаза. — Не только до твоих, но и до Азуми. Вы можете ненавидеть меня, друг друга — я не прошу дружбы. Но если ты снова сорвёшься из-за обиды во время боя, мы просто подохнем. А я хочу жить, Кенджи.

Кенджи замолчал, хмуро уставившись на меня. За его спиной я заметил Фуга-сенсея, стоявшего в стороне. Я уже было напрягся, подумав, что время вышло, но он поднял руку в успокаивающем жесте — позволяя нам говорить дальше.

— Азуми? — позвал я. — У вас есть ещё пять минут. Скажи что-нибудь первой. Дай пример.

— Да-да, — закатила она глаза. — Меня бесит, какие вы мудаки.

— Азуми, — повторил я строже. Девушка вздохнула, но дала развёрнутый ответ.

— Меня задело, что ты сравнил меня со змеёй, Кенджи, и назвал ненормальной.

— Я не «младший», я сам свой, — буркнул юноша. — И ваши разговоры раздражают. Не все такие мудаки, как вы.

— Конечно, не все, — возмущённо сказала Азуми. — Я тоже, между прочим, сама своя.

— Разве ваши слова звучат хуже всего, что вы уже наговорили?

— Знаешь что, Сора? — обернулся ко мне Кенджи. — Ты достал своими речами. Кто ты такой вообще? То, что ты общаешься с клановыми, не делает тебя элитой. А то, как ты вел себя во время спаррингов, — это было просто паскудство. Ты знаешь, как было больно?

— Твои мелкие попытки испортить мне жизнь не были весёлыми, Кенджи, — спокойно ответил я. — Я пытался выжить, а ты всё думал, что мир крутится вокруг твоей обиды. В какой-то момент я просто молился, чтобы ты отстал от меня со своими бесконечными разборками.

— О, — ткнула в меня пальцем Азуми. — Меня злит твоя искренняя вера в то, что ты лучше всех. Ты только и показываешь, что всё вокруг — грязь, а ты — гений. Даже эта беседа, которую ты начал, бесит. Почему ты решил, что можешь на себя всё взваливать?

— Твоя мелкая манипуляция изрядно потрепала мне нервы. Бесит, как ты пыталась использовать меня ради своих споров — как будто я какой-то идиот, — сказал я. — Полегчало? — бросил я им обоим.

Они кивнули — неуверенно, но всё же.

— Не мешает прополке? — усмехнулся я.

— Да иди ты, — буркнул Кенджи, оскалившись.

— Тогда идём? — кивнул я. — Азуми? — позвал я, заметив, что она задумалась.

— О, не переживай. Просто поняла, насколько больше смогу сказать вам в следующий раз. Может, даже заранее запишу.

Я лишь закатил глаза. С этим можно было работать.

* * *

Я возвращался с войны с сорняками в приподнятом настроении. Футболка и портянки сушились на палке, которую я нёс на плече, а ботинки были связаны и болтались у меня на шее. Я шёл босиком по грунтовке, медленно и аккуратно — случайный камень не должен был испортить мой долгожданный выходной.

Следующее дежурство было через два дня, а миссия — послезавтра. Целый день отдыха. И, что ещё важнее, завтра мне должны были выдать первую зарплату из госпиталя.

Всего пятьдесят тысяч рё — по десять за каждое дежурство — и всё же это было больше, чем я получал за миссии. Те крохи, что платили за полноценный рабочий день, едва покрывали расход калорий. А ведь наш сенсей ещё и отказывался от своей части. Теоретически — при полной экономии и двадцати миссий в месяц — выжить можно. Без аренды жилья.

Конечно, не все миссии D-ранга были настолько низкооплачиваемыми. Но нам приходилось делить оплату — в отличие от опытных генинов, которые своей выносливостью покрывали работу всей тройки.

Аренда жилья обходилась мне в пятнадцать тысяч рё, и до получения зарплаты я мог потратить ещё столько же, оставив остальное про запас. Тридцать тысяч, накопленные с миссий, равнялись трём дежурствам — ещё одна причина, почему я мечтал переехать в госпиталь.

Хотел бы я кому-то объяснить цену образования — привёл бы в пример свои первые месяцы в роли шиноби.

В ближайшие две недели я мог бы даже позволить себе что-то действительно вкусное — и живот тут же напомнил о себе, требуя сочного бифштекса.

Добравшись до ворот, я поприветствовал постовых — тех самых, что почти никогда не менялись. Они были устоявшейся шуткой среди шиноби, что, по правде, было несправедливо. Если им платили за день как мне за ночное дежурство, я бы тоже любил тупую, безопасную и хорошо оплачиваемую работу.

Мне даже не пришлось приподнимать соломенную шляпу, чтобы показать протектор — меня и так узнали. А ведь я выходил из деревни всего раз пять. Опыт постовых был очевиден.

Шляпа была отличным бонусом от работодателя — едва ли не более ценным, чем сама оплата.

Меня слегка пожурили за внешний вид, но, поскольку в Конохе не было дисциплинарных взысканий, я спокойно направился в свой родной бедный квартал. Там я не выделялся. Но это не спасло — будущий Хокаге всё равно меня узнал.

— Сора! — закричал он, подбегая. — Собрание через пятнадцать минут! Быстрее, быстрее!

И потащил меня к полигону. А у меня, доводящего себя до чакроистощения целую неделю, не осталось сил сопротивляться оранжевому тайфуну.

Наруто переживал, что у меня не было времени увидеться с друзьями. Что я мог выпасть из компании и — самый страшный грех — пропустить собрание Круга, который сам же и основал.

— Добрейшего всем! — сказал я, махнув рукой. Мы пришли последними.

— Выглядишь своеобразно, Сора, — заметил Шикамару.

Увидев знакомую свежесть, я не смог удержаться. Сбросив ботинки с шеи и кинув палку, я направился к речке и нырнул в неё, не думая ни о чём.

Глубина, холод на коже, чистота — всё было идеально. На мгновение я растворился в прохладной, обволакивающей воде.

— Мы тоже рады тебя видеть, — прокричала Ино с иронией.

— Не обращай внимания, — махнул рукой Шикамару. — С момента нашей первой тренировки она всё вспоминает тебя и мечтает снова поспорить.

— Подискутировать, — поправила Ино. — Но спорить не буду. Я скучала по нашей компании.

— Ох, Ино... — я лёг на спину, раскинувшись звездой. — Это так мило.

К сожалению, я не услышал, что ответила куноичи, и позволил себе ещё минуту полного расслабления — прежде чем вернуться в реальность.

Я вышел из воды и заметил, что все смотрят на меня, ожидая ответа. По лицам было видно: пока я пребывал в нирване, успел нарушить традицию — тот путь обмена колкостями, что годами повторялся. И дело было не только в том, что я не услышал. Сегодня я просто был не в настроении.

— Вода помешала, — пожал я плечами, направляясь к своему месту. — Но я действительно считаю это милым.

Ощущалась лёгкая неловкость, будто никто не был готов к такому повороту. Ино, уставившаяся на меня со смесью удивления и беспокойства, Шикамару, открывший глаза и анализирующий моё поведение, Шино, не сводящий с меня взгляда в ожидании, и Чоуджи, чувствующий интерес, но продолжавший жевать чипсы — все ожидали продолжения.

— Я же говорил, что он странно себя ведёт! — выкрикнул Наруто.

— Я устал, — взял у сидящего рядом Шикамару флягу и отпил воды. — Удивлён, что вы — нет. Джонины — настоящие звери. Мы только с четвёртого раза сдали марш.

— Марш? — Шикамару приподнял бровь.

— Утяжелители, груз, двадцать километров, два с половиной часа, — продолжал я объяснять, пока не оценил эмоции товарищей. — Нет?

— Не-а, — подтвердил мои мысли Киба.

— И как же тогда вас учат? — я знал, что у нас это был воспитательный момент, но передвижение было слишком важным элементом, чтобы его игнорировать полностью.

— Нас вообще никак, — удивил Наруто. Я помнил, что он что-то говорил про безалаберность, но это, в моем понимании, граничило с откровенным игнорированием обязательств.

— Командное взаимодействие наших техник, — коротко объяснил Шикамару. — Зарядки — да. Контроль чакры — да. Но никаких утяжелителей.

— То есть вы хотите сказать, что вы не держитесь на воде по восемь часов, обрабатывая рисовые поля? — спросил я риторически, ведь знал ответ. — Прекрасно. Объявляю заседание открытым.

— Хочешь об этом поговорить, Сора? — спокойно спросил Шино.

— Не-а, — махнул я. Жалобы никому не помогали, да и я неплохо держался. Наша тройка действительно была плохо сработана и заслуживала такие нагрузки. — Кто первый?

— Я! Я! Я! — вскочил с места Наруто. — С завтрашнего дня моя команда отправляется на миссию С-ранга! Мы первые, чтобы вы знали!

— Мы тоже завтра отправляемся, — поделился Шикамару.

— И мы, — заявил Киба.

— То есть новый этап обучения, — вздохнул я. — Значит, и мы скоро будем.

— Скорее всего, — пожал плечами Шикамару.

— Эй, то есть, мы не особенные? — возмутился Узумаки.

— Ты всегда особенный, Наруто, — поддел того Киба, начав очередной раунд их конфронтации.

Они тоже соскучились друг по другу, просто не могли открыто об этом сказать.

Акимичи, быстро глянув в мою сторону, пожал плечами и занял Шино разговорами, оставив разбираться с ситуацией Шикамару и Ино, сидевшими около меня.

— Сора, ради спокойствия других, более чувствительных членов моей команды… — тяжело выдохнул Нара. Он всегда быстро осознавал необходимость своего участия. — Ты устал из-за тренировок?

— Сенсей нас гоняет почём зря, миссии, ночные дежурства в госпитале… Я также умудряюсь стирать и готовить каждый день. Большую часть времени я думаю о вкусном окорочке и сокрушаюсь из-за отсутствия дополнительной фляги. Нам-то Фуга-сан подарил по одной. А ещё я очень люблю спать. — Подробнее я объяснил своё состояние. — Передай Чоуджи и Ино, что я справляюсь.

— Ну хоть какие-то зачатки чувства юмора остались, — вздохнула Яманака.

— Его не вытравить, — пообещал я им. — Без него не выжил бы.

— Ха. — произнесла девушка несерьёзно. — Сора, мы же друзья и я переживаю. Вот и всё.

— Я счастлив, честно. С каждым днём всё ближе к цели, — заверил я Ино.

— Работать в госпитале, знаем, — вернул свой саркастичный тон Нара.

— Нет, — улыбнулся я, помахав головой в несогласии. — Ничего не делать.

Шикамару хмыкнул.

— Ладно, это уважаемо.

— Лучше расскажите, как у вас дела, — перевёл я тему. — Обещаю, я не засну, как это было с Наруто.

Узумаки моментально повернулся к нам — и всё для того, чтобы подтвердить.

— Да, так и было. Но я не в обиде — он выглядел как скисший огурец.

— Усыпить лучшего друга своими разговорами — это достойно, — Киба явно не насытился и вернул внимание блондина к себе.

И они продолжили. И мы. Вечер выдался спокойным, а тело почувствовало возможность отдохнуть.

* * *

Полдня я развивал бурную деятельность.

Отоспавшись, я отправился за покупками. Аренду оплатил сразу, но с продуктами решил повременить: не знал, сколько продлится потенциальная миссия, боялся что свежие овощи и фрукты просто сгниют.

С другой стороны, я позволил себе излишеств. Два комплекта одежды при каждодневных нагрузках — смехотворны. Потратив с десяток тысяч рё, я мог теперь выйти в люди и работать, не думая о каждодневной стирке.

На встречу с Сайто-саном я пришёл уже не как оборванец, а как небогатый, но уважающий себя член общества: коротко стриженный и в чистых, светлых тканях. Для самого жаркого периода лета — самое то.

Ирьенин по нашей традиции подготовил чай. Но сегодня вместо обыкновенных булочек было нечто обворожительнее: тонко нарезанный мясной рулет и темпура с овощами. На десерт — моти разных оттенков и вагаси в количестве, котором я раньше на одном столе и не видел.

— Не очень подходит под чай, но к чему эти условности, — улыбнулся Сайто-сан, приглашая рукой за стол.

Ординаторская ещё никогда не казалась мне такой светлой и уютной. Я едва сдерживал порыв накинуться на еду, но все же сел, ожидая первую заварку чая.

— Ладно, вы меня подкупили, — согласился я, потянув куски рулета в свою тарелку. Аромат мяса сам собой вытянул из меня счастливую улыбку.

— Наш учитель, — начал спокойно ирьенин, добавив в голос толику мягкости, — был суровым шиноби. Первые полгода мы то и дело занимались до изнеможения, до автоматизма. Мы ненавидели свою жизнь, пока не началась война.

Я слушал и поглощал еду. В этот момент мне могли говорить что угодно, и я был бы внимателен. Кусочки мяса таяли в моём рту, и последние нотки раздражения и усталости испарялись из тела.

— Мы выжили, — продолжил Сайто, — в отличие от многих. Как бы тяжело ни было на тренировках, мы заметили, что на войне нам было проще, чем другим. И, честно говоря, все эти страдания того стоили. Пережить и не сломаться — такое дано не всем.

— А третий из вас? — Было некультурно говорить с набитым ртом, но я не мог остановиться.

— Умер, — с тенью грусти проговорил он. — Рак лёгких, пять лет назад.

— Курил? — уточнил я.

— Нет, но такое иногда случается, — откинулся на спинку кресла учитель.

Сам того не заметив, я уже поглотил половину рулета и, совершив подвиг воли, умерил темп. В выходной слечь с расстройством желудка — недостойно ирьенина.

— Но почему методы АНБУ? — уточнил я.

— М? — вопросительно приподнял бровь Сайто.

— У меня есть источники, — пожал плечами. — Других детей не тренируют в таком духе. Там — упор на индивидуализм и личную силу. У нас — команда. Так почему?

— Наш покойный сенсей был выходцем из этой системы, — отвечал всё так же мягко ирьенин. — Хотел передать свой опыт и отобрал нас. После войны наша команда разделилась, и Фуга пошёл по его стопам. Я же попал сюда, в госпиталь. Наш товарищ продолжил свою карьеру шиноби вне специальных сил до самой своей смерти.

— Ямаширо готовит своего сына, — заключил я, палочками выхватывая моти из общей тарелки.

— Да, расчёт вашей команды — что через полгода тренировок каждый пойдёт своим путём.

— Но сам-то Кенджи этого хочет? — не мог не уточнить я.

— Фуга не очень многословный отец, и это сыграло свою роль, — было видно, что сенсей подбирал слова аккуратно. — Он предложил сыну альтернативные пути в жизни — чиновника или торговца. Кенджи же подумал, что Фуга не признал его достойным пути шиноби. Он хотел оберечь сына от тяжёлой судьбы, но теперь, когда Кенджи-кун загорелся идеей доказать, моему другу оставалось только подготовить его.

— А Азуми?

— О, — улыбнулся Сайто. — Она тоже подходит для специальных сил — больше, чем кажется. Как и ты, но тебя я уже успел застолбить.

— О, благодарю, — хмыкнул я. — Но «талант к преподаванию» я оценил.

— Как и многие новобранцы АНБУ до тебя, — кивнул Сайто.

Чувство насыщения было превосходным, и не хотелось думать ни о чём. Я знал, что как только доберусь до дома, буду лежать на кровати и просто наслаждаться жизнью.

— Через два месяца Фуга слегка ослабит режим тренировок, и у нас получится заняться углублением твоих знаний, — продолжил сенсей. — Пока что тебя хвалят.

— Ещё бы, — подтвердил я. — Пациенты как дети, а с детьми я общаться умею.

— Угу, — хихикнул Сайто. — Так что, чаю?