Ошибка на 17 оборотов в минуту (гет)

Гермиона выбралась, подошла к кромке леса и уставилась на… Хогвартс. Замок зимним днем был зрелищем величественным. Острые готические шпили были припорошены сахарной пудрой белого снега, стекла окон поблескивали холодным свинцовым светом, а с крыш свисали гирлянды сосулек, переливающихся хрусталем. Дым из труб поднимался ровными столбами в неподвижный морозный воздух.

Вид был тихий и мирный, а внутри нее бушевал вихрь из шока, полного недоумения и паники, которая подбиралась к горлу ледяными щупальцами.

Вот что она упускала из виду, она полностью забросила все исследования по поводу попадания сюда, и схватилась за иллюзию своей стабильности в виде науки и лаборатории. И за те эмоции от общения, которых в ее родном времени было не найти.

Руки замёрзли, и она сжала палочку. Ей нравился этот новый мир и то, как тут все устроилось... И снова все потерять. Смешная шутка мироздания.

Возможно, она так и простояла бы до вечера, замерзая и сходя с ума, не решаясь пойти и увериться в том, что все что она пыталась создать, она снова потеряла.

Но тяжелая дубовая дверь замка с громким скрипом распахнулась. Высокая фигура в развевающихся мантиях быстрым, решительным шагом двинулась по снегу прямо в ее сторону.

Сердце Гермионы проделало в груди немыслимый кульбит, застряв где-то в горле. Инстинктивно она рванулась за ближайшее дерево, на ходу бормоча маскировочное заклинание. Позднее сообразив, что следы на снегу выдадут ее с головой, она тут же зачаровала и их, заставив снег вокруг стать девственно чистым. Прижавшись к шершавой, ледяной коре, она затаила дыхание.

Птица где-то надрывно прокричала, усиливая гнетущее ощущение нереальности происходящего.

Фигура приближалась. И с каждым шагом черты ее становились все знакомее. Пламенеюще-рыжая мантия, длинные седые волосы, полумесяцы очков… Дамблдор. Он выглядел точно тем, с кем она пила чай и рассуждала о гениальности магловских изобретений. Отлегло. Но не до конца. Облегчение было сладкой отравой, и она боялась ему сдаваться.

Он остановился в метре от ее укрытия и его пронзительный голубой взгляд скользнул по заиндевевшим ветвям и остановился как раз на том месте, где она стояла, невидимая.

— Мисс Грейнджер, — произнес он мягко, но так, что звук отчетливо донесся в морозной тишине.

Чары невидимости спали с нее как шелуха. Она почувствовала, как ее плечи непроизвольно разжимаются, а легкие наконец-то делают полный, хоть и дрожащий вдох.

— Я здесь, — ее собственный голос прозвучал хрипло и сипло, будто ее горло натерли наждачной бумагой. Она его не узнала. Волна облегчения наконец накрыла с головой. Он ее знает. — Что произошло, профессор?

— Вы совсем замёрзли, моя дорогая, — в его глазах светилось знакомое сочетание доброты и пронзительного ума. — Пойдёмте в замок, я изложу свои, быть может, несколько сумбурные догадки. Прошёл почти месяц с момента вашего загадочного исчезновения, и, должен признаться, я весьма рад, что мои скромные надежды на ваше возвращение именно в том же месте оправдались. Я оставил здесь нечто вроде… сторожевого заклинания, которое любезно сообщило мне, что гостья из будущего соизволила вернуться. Пойдёмте.

Он небрежным движением палочки наложил на нее заклинание, и по телу Гермионы разлилось блаженное, согревающее тепло. Легче стало не только телу, но и на душе.

Что? Почему? Как? — вопросы тонули в омуте мыслей. Она решила дать себе немного времени, чтобы прийти в себя, и молча пошла рядом с ним по снегу.

Они только зашли в замок, как их окликнул звонкий голос:

— Гермиона!

Гермиона обернулась. Лили Эванс, с лицом, раскрасневшимся от мороза, и с огромной стопкой книг в руках, смотрела на нее с неподдельным облегчением.

— О, я так рада, что вы вернулись! — воскликнула она, поспешно подходя ближе. — С вами все в порядке? Мы все так волновались! Профессор Дамблдор сказал, что вы занимаетесь особыми исследованиями и вас нельзя беспокоить! — Ее взгляд скользнул по помятой мантии Гермионы, по нелепо болтавшемуся шарфу, по пятнам от снега.

В этот момент Гермиона, все еще дезориентированная и злая на мироздание, с особой ясностью осознала, что выглядит так, будто ее протащили через кусты задом наперед.

Но прежде чем она смогла изобрести хоть сколько-нибудь правдоподобное объяснение, Дамблдор вежливо, но твердо вступил в разговор.

— Мисс Эванс, — сказал он, и его глаза подобрели, — ваша забота делает чести вашему доброму сердцу. Уверяю вас, мисс Грейнджер цела и невредима, а ее исследования, хоть и потребовали некоторого… непредвиденного уединения, приблизились к своему триумфальному завершению. Однако, простите старика за нетерпеливость, нам с ней крайне необходимо обсудить один срочный вопрос… Не сочтите за труд, найдите мисс Грейнджер чуть позже.

Лили, немного смущенная, но удовлетворенная, кивнула.

— Конечно, профессор. Гермиона, я действительно очень рада.

Гермиона дружески сжала ее руку, сумев выжать из себя слабую, но искреннюю улыбку.

— Спасибо, Лили. Обязательно расскажу позже. Всего самого… обычного.

Когда превосходный чай был разлит по изящным фарфоровым чашкам, лимонный кекс стоял на столе, а Гермиона привела себя в порядок, сняв шарф и наложив на одежду быстрое очищающее заклинание, Дамблдор сложил пальцы домиком и посмотрел на нее поверх очков.

— Для сохранения спокойствия в стенах нашего общего дома, я позволил себе соврать мистеру Люпину, — начал он без тени раскаяния. — Я сообщил ему, что мы с вами экспериментируем над одним крайне капризным временным зельем, и что ваш внезапный… уход… был частью плана. Я попросил его сохранить это в тайне, дабы не сеять панику и не провоцировать поток ненужных вопросов от других учеников… скажем так. Должен сказать, он очень переживал о вас. Да и вся ваша маленькая научная группа скучала. Но об этом позже.

Он замолчал, а за окном начал кружить неспешный, красивый снегопад.

— Вы как-то упоминали, что хотели навестить в нашем времени своих родителей, — мягко заметил он.

— Я хотела, но не успела, — тихо прошептала Гермиона, чувствуя, как щемит в груди от этого понимания. Мысли в голове крутились бешеным вихрем.

— Я взял на себя смелость сделать это вместо вас, дабы лучше понять, что же произошло. Ах, да, и простите великодушно старика за вторжение, — я побывал в ваших покоях, чтобы забрать кое-какой артефакт.

Он достал тот самый диск. Он лежал на столе, темный, холодный и абсолютно инертный. «Булыжник», — вспомнила она свои слова из прошлого. Теперь это не вызывало даже горькой иронии, только ледяную тяжесть в желудке.

— Мои скромные исследования, — продолжил Дамблдор, — показали, что ваши родители, мисс Грейнджер, здесь так и не встретились. Я позволю себе выдвинуть гипотезу: своим появлением здесь вы, сама того не желая, создали новую, параллельную ветвь реальности. Но вселенная, в своем стремлении к балансу, посчитала нужным… компенсировать ваше присутствие здесь событиями, которые отменяют ваше собственное рождение в этом новом мире.

Гермиона молча переваривала информацию, чувствуя, как почва уходит из-под ног окончательно.

— И, казалось бы, на этом все, — продолжил Дамблдор, и в его голосе прозвучала странная нота. — Но, похоже, этот капризный артефакт теперь считает точкой отсчета не тот момент, с которого вы появились здесь, а ваш оригинальный год, и будет возвращать вас именно туда.

— Семнадцать оборотов в минуту… — машинально проговорила Гермиона, глядя на диск и вспоминая свои бесполезные расчёты. — Если бы я хотела просто переместиться в другой вариант той же реальности, мне нужно было бы медленно прокрутить его в воздухе… — Но она замолчала. Теории были бесполезны.

— Я полагаю, вы вернётесь в свой год, но в этой версии реальности— сказал Дамблдор мягко. — И возможно не сразу. Как видите, вы исчезли и появились через месяц. Закономерность, если она есть, еще требует изучения.

Гермиона громко и некрасиво выругалась, опуская голову на руки. Она чувствовала себя абсолютно опустошенной. Она была заложницей времени, игрушкой в руках непредсказуемого артефакта, а ее жизнь превратилась в абсурдную пьесу, где акты шли вразнобой.