Настоящий Человек (джен)

Ирем, затерянный город, по словам Тойфлиша, располагался на юге Клиппенрандского полуострова. С учётом бездорожья и нашего Бегемота дорога туда, по нашим прикидкам, заняла бы около полугода.

Эта дорога, однако, больше всего осложнялась провизией. Мне, в силу моей природы, еды требовалось немного, а то малое, что было нужно, я мог добывать подножным кормом. С Тойфлишем было иначе: в отличие от меня, он нуждался в трёхразовом питании.

К счастью, у него был свой небольшой огород, и он знал сохраняющие заклинания. Да и к трудностям он был готов: весь прошлый год Тойфлиш целенаправленно копил здесь припасы. Этого, плюс охотничьей добычи, по нашим расчётам, должно было хватить на дорогу туда и обратно — при условии, что мы будем пополнять запасы при каждом удобном случае.

Куда более насущной проблемой была транспортировка Стражей; ещё одна головная боль. Правда в том, что ни Тойфлиш, ни любой другой смертный некромант не смог бы постоянно поддерживать всех этих конструктов в активном состоянии. Эта нежить была выдающегося качества и требовала соответствующего ухода: отчасти простых ежедневных вливаний энергии, отчасти — более трудоёмкой работы с чарами для поддержания оживляющих их структур заклинания. Тойфлиш без особого труда мог держать при себе два конструкта Стражей, поддерживая при этом около двадцати своих обычных прислужников. Так ему хватало и времени на их обслуживание, и маны, чтобы не истощить себя досуха.

В неактивном состоянии Стражи требовали минимума ухода, так что свою маленькую армию он мог поднять в любой момент. Но это было не лучшее решение: после даже мелкой стычки на то, чтобы вернуть их в строй, ушло бы несколько дней. Следовательно, привлекать Стражей стоило лишь в случае крайней необходимости.

Неактивных конструктов можно было везти на телеге, посему Тойфлиш попросил меня слепить ещё пару големов в упряжку, чтобы разделить затраты маны между нами. Я был не против.

Дневники наставника Тойфлиша и его старые карты должны были помочь нам отыскать дорогу к Ирему, но было ясно, что путешествие выйдет мало приятным. Монстры не выступали здесь главной проблемой, по крайней мере, на первой половине маршрута; людей в тех землях почти не встречалось, так что главной бедой на дороге обещал быть, попросту говоря, рельеф. Пешком он бы меня не смутил, но Бегемот создавал необычные сложности, к которым даже я ещё не привык.

Однако чем дальше в глубь полуострова, тем более сильные твари должны были нам встретиться. Отсюда и встал вопрос о тренировках — в первую очередь для Тойфлиша, ведь не будет же он поднимать армию по каждому пустяку.

Вот так мы здесь и оказались.

Я всмотрелся в заклинание перед собой и разочарованно покачал головой.

— Ещё раз.

Тойфлиш подчинился, хотя к этому моменту уже откровенно выдохся. Я вновь ощутил колебания его маны: он медленно взялся за дело, и через несколько секунд последовала очередная попытка.

— Не понимаю, — сказал Тойфлиш, указывая на полупрозрачный золотистый щит. — Он же такой же, как твой, нет?

— Не совсем, — возразил я, сотворив заклинание как надо. — Видишь разницу?

Некромант, кажется, честно попытался её уловить, но затем лишь раздосадованно покачал головой.

На его лице проступило раздражение.

И всё же меня удивляло, что он ничего не чувствует и не видит. Для моего чутья к мане различие было предельно явным. Впрочем, большинство человеческих магов не развивают это чутьё до уровня, на котором можно тягаться с монстрами, и уж тем более превосходить их.

— Дело в скорости вращения, — тихо пояснил я, коснувшись кончиком пальца казалось бы неподвижного щита. Я надавил ногтем и провёл им по поверхности — тут же раздался скрежет. Прозрачность и жёлтый цвет делали вращение незаметным для глаза. — Ты тоже его вращаешь, как я велел, но слишком медленно. И кроме того...

Я отдёрнул руку и соткал абсурдно острую ледяную иглу.

Она, казалось, прошла сквозь щит, но её заклинило; со скрежетом и искрами игла разлетелась на куски, а щит треснул и рассыпался.

Затем я указал на щит Тойфлиша и метнул вторую, длинную, копьевидную иглу. Со звуком бьющегося стекла она легко пробила щит и вонзилась в дерево за ним.

Тойфлиш на миг оторопел, затем нахмурился — видно было, как он лихорадочно соображает.

— Понятно. Значит, у этого заклинания два слоя. Один вращается по часовой стрелке, а второй, за ним, против... — он покачал головой. — Но скорости там, должно быть, безумные!

Разумеется, он был прав.

— Думай о каждом слое как о шестерёнке в часовом механизме, — я показал ему ладони и стал сближать их. — Они взаимодействуют вот так... — я начал вращать кисти в противоположных направлениях, насколько позволяли суставы, — ...но не касаются друг друга. Любой снаряд, пробив первый слой, неизбежно переймёт часть его импульса, начнёт вращаться. А значит, вместо того чтобы пробить второй барьер, он ударит в него под углом. Этому резко воспротивится второй слой, который движется ещё быстрее. Предмет зажмёт между двумя вращающимися пластинами, и импульсы обеих будут действовать на него в противоположных направлениях. И в итоге... — я указал на ледяные осколки вокруг, — ...большинство физических атак будут либо раздроблены, либо отброшены в сторону.

Некромант покачал головой.

— Это не «Гольдене Гренце» из гримуара, — проворчал он, словно про себя.

— Это оно и есть, — настоял я. — Площадь барьера меньше, и ты накладываешь сразу два, добавляя позиционный и ускоряющий шаблоны. Я даже приложил эти изменения к гримуару, что тебе передал. А вот ту комбинацию плетений, что меняет цвет на синий, я убрал — её я добавил лишь для того, чтобы разумным противникам было сложнее опознать заклинание. По сути, это всё та же формула, просто доработанная и заточенная под конкретную задачу. Проблема обычной версии в том, что она не спасает ни от чего, чья пробивная сила больше, чем у простой стрелы. Такой барьер слишком хрупок и лишь гасит часть энергии удара.

Тойфлиш выглядел измотанным. Я его понимал: досада на то, что всё так неочевидно, на собственную неловкость в боевой магии и, вероятно, на мысль, что ему и не нужно в этом разбираться.

— Альберт, я же просил парочку заклинаний, чтобы просто защититься! На крайний случай! Мне даром не сдались изнурительные тренировки по сложной защитной магии, — он замолк, отвёл взгляд и покачал головой. — Прости, не хочу показаться неблагодарным, но... всё это... — он обвёл рукой нашу небольшую тренировочную площадку, — действительно необходимо?

Я на миг задумался над его вопросом.

А действительно?

— Модифицированный «Гольдене Гренце» — это версия заклинания, которую я разработал как универсальный щит против монстров, — медленно пояснил я. — У монстров множество разных способностей и видов магии; никогда не знаешь, с чем столкнёшься. Это заклинание выиграет тебе секунду при любом сюрпризе. Большинство снарядов разобьются или будут отведены в сторону, большинство физических атак отскочат, а большинство заклинаний — рассеются. В этом его смысл, и поэтому это мой самый часто используемый защитный приём.

Я на мгновение замолчал, собираясь с мыслями.

— Мы оба согласились, что среди твоих Стражей есть конструкты, способные на мощные защитные заклинания, и что их, конструкты, тебе стоит держать активными постоянно. В большинстве случаев одной этой защиты тебе хватит, — затем я покачал головой. — Но на поле боя случается всякое. Неожиданные обстоятельства, которые мы сейчас даже представить себе не можем.

Я просто посмотрел Тойфлишу в глаза.

— До Ирема нам идти полгода, и кто знает, что нас там ждёт. Талантливый и умелый маг вроде тебя вполне способен за это время освоить защитную магию, а умение использовать подобные заклинания, считай, самое полезное, что я могу придумать для твоего выживания, — я склонил голову набок. — К тому же ты сам попросил меня научить тебя именно такому заклинанию: оно накладывается за долю секунды и защищает от подавляющего большинства атак.

Это заклинание было вдохновлено так называемой «обычной защитной магией» грядущей эпохи.

Короткоживущий магический барьер, который создаётся прямо перед ударом, чтобы остановить или перенаправить тот. Я знал, что этот вариант, вероятно, куда менее прочен, чем тот, что люди придумают для защиты от «Зольтраака», но эти барьеры по своей природе ломались так, чтобы помочь гасить атаку. К тому же они держались некоторое время, не высасывая ману, и, насколько я знал, были менее затратны в сотворении. Это было не новое заклинание, а скорее его глубокая модификация. Любой уважающий себя боевой маг из числа авантюристов делал нечто подобное, подгоняя инструменты под себя.

Некромант неуверенно поднял руку.

— У меня вопрос... — через секунду ему самому сделанным им жест показался неловким; он покачал головой и всё же продолжил: — Я вот думал, а не полезнее ли тот каменный щит, что ты тогда использовал? Он выглядит куда прочнее. Особенно если поднять... ну, несколько таких.

Это был очень интересный вопрос. Я порой забывал, что при всей своей компетентности в магии, Тойфлиш почти не касался её боевой стороны. Не только практики, но и самой философии и «здравого смысла» боевых заклинаний.

— На создание «Эрдшильда», модифицированного или нет, нужна секунда с лишним, — просто объяснил я. — И ты не сможешь сдвинуться с места, он стационарный. К тому же он закрывает обзор и меняет рельеф. Им сложнее пользоваться, да и служит он для другого...

Так не пойдёт, внезапно понял я.

Мне нужно объяснять с самого начала.

Я на несколько мгновений замолчал, собираясь с мыслями, а затем заговорил.

— В боевой магии не бывает идеальных заклинаний, — медленно начал я. — Если только речь не идёт о какой-нибудь вековой твари, которая обходит обычные ограничения за счёт невероятного мастерства и личной силы. Или о проклятиях, — я показал Тойфлишу три пальца. — Если упростить, у атакующих заклинаний есть три основные характеристики: скорость сотворения, скорость полёта до цели и мощь, — я решил не вдаваться в тонкости вроде «пробивной силы» против «площади поражения». — Большинство боевых заклинаний оттачивают для максимальной скорости сотворения. Обычно, набив руку, маг может совершить атаку меньше чем за секунду, иначе заклинание в бою почти бесполезно, потому что требует особого «окна» манёвра. Такие заклинания существуют, но это отдельная категория, сейчас не о них, — просто пояснил я. — Большинство атакующих заклинаний ограничены в скорости полёта и разрушительной силе, потому что маг уже сделал ставку на скорость сотворения. Это естественное следствие: у него просто нет времени вливать в них много маны. Пока всё понятно?

Некромант, поколебавшись, кивнул.

— С защитой, в общем и целом, выбор проще. Тут компромисс в основном между двумя вещами: прочностью и скоростью сотворения, — по моему жесту из земли медленно поднялась каменная стена. — Эту стену, как правило, пробить куда сложнее, чем любой вариант «Гольдене Гренце». В неё вплетена и магическая защита, и физический барьер из закалённого камня. Проще говоря, у меня было больше времени, чтобы влить в неё ману при формировании, отсюда и результат. Но такая защита требует заранее ждать атаки и готовиться к ней. «Гольдене Гренце» это щит, который ты ставишь по реакции, когда уже видишь летящую в тебя атаку. «Эрдшильд» же заставляет планировать наперёд, готовиться к обороне ещё до удара и мириться с тем, что ты привязан к месту, — я чуть наклонил голову. — Если твой единственный вариант защищаться, а увернуться или спрятаться ты не можешь, то слабый щит, который всегда под рукой, лучше сильного, который можно возвести лишь изредка, — я внимательно следил за его реакцией. — Особенно если помнить о твоих Стражах, у которых, когда они в боевой готовности, предостаточно мощной защитной магии, чтобы прикрыть тебя. Тебе нужен именно такой щит, который ты успеешь поднять, чтобы дожить до их помощи.

Тойфлиш долго смотрел на меня, но наконец вздохнул и кивнул. Кажется, он выглядел… немного виноватым?

— Справедливо. Пожалуй, я понимаю твои опасения. Я... спасибо, что заботишься и... ну, учишь меня.

Его благодарность была искренней, и это меня покоробило. Но я знал, что мой гнев здесь иррационален.

— Считай это скромной платой за всю твою помощь в моих исследованиях, — предложил я в итоге и поднял руку, привлекая его внимание. — А теперь, я уже упоминал в заметках, но второй щит должен вращаться быстрее первого. Иначе, если снаряд слишком быстр или его пробивная сила велика, траектория снаряда не изменится, и он всё равно тебя прошьёт.

Некромант решительно кивнул, но потом замялся.

— Немного неловкий вопрос, но... что именно ты представляешь, чтобы добиться такой скорости вращения? — спросил он, и вся его поза излучала смущённую неловкость.

Это заставило меня задуматься.

Он, конечно же, был прав. Шаблон вращения, который я добавил, был основан на визуализации. В магию не «вводят числа» — так никогда не делают. Вместо этого ты представляешь, как должно быть, и оно так и становится. Прицеливание для большинства атакующих заклинаний работает так же: ты представляешь точную траекторию полёта, рисуешь её в уме и «впечатываешь» в заклинание с помощью маны.

Это обычное дело для магии. Как бы она ни напоминала мне те крохи знаний об инженерии, что у меня были, это всё равно оставалось магией — способностью рисовать на холсте мира одной лишь силой воли.

Я сотворил иллюзию циркулярной пилы.

— Забавно, что ты спросил. Этот образ я позаимствовал у одной вещицы из моего мира, — пояснил я, указывая на прозрачное изображение. — Им пользуются лесорубы и плотники. В покое она выглядит так, но стоит её запустить...

* * *

Тойфлиш

Для некроманта Альберт был самым завораживающим, скучным человеком, какого он когда-либо встречал. Именно в таком порядке.

Разумеется, демон не раз настаивал, чтобы его не считали ни «человеком», ни «личностью», но Тойфлиш довольно быстро понял: его демонический приятель, как ни странно, просто ворчун.

Это было нелегко разглядеть, поскольку Альберт до занудства старательно сохранял бесстрастное выражение лица, но за время их путешествия мелочи просачивались наружу. Правило было простое: смотреть на поступки Альберта, а не слушать его слова.

Прошёл уже месяц. Месяц дороги, в течение которой они решали мелкие бытовые проблемы, тренировались каждый вечер и, когда удавалось, занимались исследованиями Альберта.

К многочасовым ежедневным тренировкам по боевой магии Тойфлиш поначалу был совершенно не готов. Но, видимо, Альберт занимался этим всю свою жизнь. Точнее, по словам демона, он либо оттачивал боевую магию, либо тренировал объём маны; для него это был ежедневный жребий. Буквально, он подбрасывал монетку для этого.

Последним достижением в изучении монстров стала ёмкость, способная хранить ядро монстра целую неделю без самого тела. Всю процедуру Альберт по большей части разработал ещё когда учился извлекать и сохранять фрагменты ядер. К удивлению Тойфлиша, колоссальным источником вдохновения для демона послужили некромантские шаблоны для консервации мёртвой плоти.

От вида того, как Альберт на свой демонический манер выворачивает заклинания, Тойфлишу было и тревожно, и жутковато. Не потому, что он боялся своего спутника, а из-за той лёгкости, с которой тот правил плетения и шаблоны в заклинаниях. Интуитивно, шаг за шагом, он находил решения, полностью перекраивал заклинания и за несколько недель получал рабочий результат.

Откинувшись на сиденье Бегемота, Тойфлиш чуть-чуть смерил взглядом Альберта.

Тот сидел и читал книжку по шитью, пока на этом участке големами командовал Тойфлиш. Впрочем, особого командования и не требовалось: после последних улучшений (в которых, с гордостью признавал Тойфлиш, была и его заслуга) поведенческие модели големов стали весьма сложными, и они довольно неплохо прокладывали себе дорогу сами.

И всё же некромант никак не мог свыкнуться с этим диссонансом. Альберту на вид не было и двадцати; хотя чего там, он выглядел даже моложе. У него было такое лицо, от которого млели бы женщины и некоторые мужчины; многое в его внешности было таким, и это при том, что он прожил уже больше века. Пара рогов, тёмно-красных, почти чёрных, обрамляла его голову, словно венок или корона. И при этом сам этот человек был до ужаса умён и трудолюбив в магии; слишком часто его умозаключения оставляли Тойфлиша в полном ступоре, и это при том, что Альберт всегда свободно делился своими знаниями.

Разговор с ним был подобен черпанию из бездонного колодца знаний и мудрости о самых неожиданных вещах.

Вскоре Тойфлиш поймал себя на том, что рассказывает о своём ремесле то, что, по-хорошему, не должен был. Это не было осознанным решением; просто Альберт свободно просил его совета и приглашал к совместной работе, а смотреть, как друг бьётся над вопросами, на которые у некроманта давно был ответ... было как-то неправильно.

Альберт, вероятно, замечал, что Тойфлиш порой говорит лишнее, но никогда этого не комментировал.

Скорее всего, по какой-нибудь дурацкой причине, если бы некроманту пришлось гадать. Что-то в духе: «Я не вправе судить о выборе другого человека» или вроде того.

Увидев, что големы остановились перед особенно высоким деревом, которое не получалось обойти, Тойфлиш жестом подозвал одного Стража, чтобы тот сместил ствол с помощью магии земли.

— Я вот о чём подумал, — невпопад сказал Тойфлиш; это был не первый их праздный разговор в дороге.

Он знал, что демон не любит такие беседы, но тот всё равно их терпел.

Это была та черта в характере Альберта, которую Тойфлиш не мог понять, не мог прочувствовать. Тот был готов делать то, что ненавидел, просто потому, что его попросили, и считал это естественным.

Тойфлиш понимал, что так он борется с демоническими инстинктами, но ведь это, должно быть, убивало его индивидуальность и истинные желания. Что останется от тебя, если раз за разом переступать через себя ради писаных правил?

— Ты вчера упоминал, что у тебя есть список идей, чем заняться, когда станешь человеком, — Тойфлиш покосился на демона, который уже пристально на него смотрел. Раньше его взгляд выбивал из колеи, но некромант уже знал: так Альберт показывал, что внимательно слушает. — Можешь рассказать про одну такую идею?

Альберт не выглядел ни задумчивым, ни раздражённым тем, что его отвлекли; даже грохот падающего дерева не заставил его вздрогнуть. Его глаза на миг посмотрели будто сквозь Тойфлиша, пока он обдумывал вопрос.

— У меня запланирована серия экспериментов, которые однозначно докажут существование Бога, — буднично сказал Альберт, позволив себе редкую, едва заметную улыбку, которая могла означать как шутку, так и признание того, что эта мысль забавна. — Хотя сами эксперименты, возможно, лишь предлог.

Бегемот снова тронулся с места, но ни один из них не обратил на это внимания.

Некромант был немного сбит с толку и растерянно моргал. Альберт сжалился и пояснил:

— Ты когда-нибудь замечал, что всем животным в дикой природе, включая монстров, нравится, когда их гладят?

Это тоже выбило Тойфлиша из колеи.

Краткий миг он не знал, как реагировать, но абсурдность ситуации быстро дошла до него, и он едва сдержал смешок.

— Гладят? — переспросил он, не в силах скрыть широкую улыбку. Он уже знал, что сейчас будет интересно.

Альберт, будь он неладен, кивнул с лёгкой улыбкой и продолжил, будто читая лекцию:

— Именно. Это поразительно, но я видел, как самым разным животным, даже нелюдимым хищникам, нравится этот чисто человеческий жест привязанности. Я видел, как медведи, тигры и львы, угри, змеи, пауки, птицы, кроты и даже некоторые рыбы наслаждаются поглаживаниями по голове... или по любой другой части тела, до которой человек мог дотянуться, — просто поделился он своими «клиническими наблюдениями».

Тойфлиш не выдержал и громко рассмеялся:

— Угри? Ты ведь меня разыгрываешь, да?

Будучи сыном рыбака, который к тому же нырял за жемчугом, Тойфлиш слишком хорошо знал, насколько злобными бывают эти морские змеи.

— Я абсолютно серьёзен, — покачал головой Альберт, на миг опустив взгляд в книгу. — Правда, видел я это в своей прошлой жизни, на видео. Но я почти уверен, что и к этому мире это применимо, — объяснил он, глядя куда-то вглубь своей памяти.

Лицо Тойфлиша невольно смягчилось.

Конечно, когда Альберт впервые рассказал ему свою историю, в неё было трудно поверить. Не в то, что он раньше был человеком, это как раз слишком многое объясняло. А в то, что он пришёл из другого мира, где не было магии. Даже иллюзии машин, зданий и невообразимых пейзажей не смогли убедить некроманта до конца. Нет, по-настоящему его убедили эти мелочи, крупицы знаний и мудрости, которые были просто... не отсюда.

Такие вещи нельзя было списать на то, что Альберт родом из Мифической Эпохи или с другого континента.

— Ты раньше любил животных? — не удержался Тойфлиш.

Человек рядом с ним кивнул, хотя и неуверенно.

— Пожалуй. Став взрослым, я ни за кем не ухаживал, да и цена содержания питомца всегда казалась слишком большой, — медленно объяснил он, нахмурившись, видимо, в поисках честного ответа в своей памяти. — Но сама идея мне всегда нравилась. То, что, даже не обладая разумом, они могут разделять с нами какие-то моменты, привязываться, понимать доброту и сочувствие. В моём мире, где не было ни эльфов, ни дворфов, это немножко вдохновляло, — он кивнул сам себе. — Они делали мир не таким одиноким.

Это был, пожалуй, самый «альбертовский» ответ, который Тойфлиш слышал за последнее время. Как можно говорить о животных как о чём-то постороннем? Даже в городах у многих был скот, не говоря уже о сторожевых собаках или кошках для борьбы с вредителями. Только кто-то вроде Альберта, с его опытом мира без других разумных рас, где производство еды было чем-то, о чём простые люди не заботились, мог рассуждать о животных в таком ключе.

— И всё-таки, при чём тут твой Бог? — спросил Тойфлиш, пытаясь вспомнить, было ли что-то на эту тему в Библии.

Книгу ему дал Альберт, который позаботился о её переводе, и некромант относился к ней скорее как к интересному способу заглянуть в голову демона. Он не изучал её слишком благочестиво.

При этом, это был, пожалуй, самый суровый и странный сборник сказок, который он видел в своей жизни. Местами, на удивление, даже захватывающий.

— У многих животных, которым нравятся поглаживания, в природе нет никого, кто бы прикасался к ним просто так, — объяснил демон, мельком взглянув на него. — Были, конечно, животные вроде крокодилов, которым птицы, в странном симбиозе, чистили зубы, но это не то. Например, у большинства рыб нет причин наслаждаться контактом с тёплой, хватающей человеческой конечностью или ритмичными поглаживаниями чешуи. Скорее, это должно было бы вызывать инстинкт «бей или беги», — он снова улыбнулся, давая понять, что, вероятно, говорит не совсем серьёзно. — Естественно, единственное объяснение здесь то, что Бог соизволил дать своим созданиям понимать человеческую ласку.

Эта идея заставила Тойфлиша усмехнуться. Он знал взгляды Альберта на своего Бога. Демон был убеждён, что тот существует и что этот мир, как и его предыдущий, был создан им.

Из любопытства он спросил у демона, как это соотносится с Богиней Творения, на что Альберт пожал плечами, в своей уникальной манере. То есть подробно объяснил, почему не может считать Богиню тем же существом, что и его Бог, и что кем бы она ни была, она, скорее всего, не «его Господь», а сверх того он не знает и не стремится узнать.

Тойфлиш понял это после прочтения Библии. Особенно её ранней части.

— А при чём тут монстры? — из любопытства спросил он.

Альберт просто пожал плечами.

— В мире полно безобидных монстров, — заметил он.

Тойфлиш точно знал, что он имеет в виду. Не все монстры были злонамеренно сосредоточены на нападении на людей. Многие — да, но далеко не все. Существовали целые виды, которые, будучи существами из маны, подобно демонам, не проявляли ни малейшего интереса к причинению вреда людям.

Небесные драконы, тысячелетние черепахи, нейды и ещё несколько, о которых Тойфлиш мог вспомнить навскидку.

Даже в окрестностях некрополя, где им с Альбертом пришлось зимовать, водилось несколько безобидных видов монстров, вроде тех любопытных прозрачных лис и гигантских нелетающих птиц. Альберт настаивал на том, чтобы их не трогать, утверждая, что долгосрочное истребление только злобных видов может сильно помочь региону, и что это его обычный девиз.

Именно такие мелочи, с первого дня знакомства с Альбертом, убеждали Тойфлиша не лезть к нему с расспросами о его странном поведении и природе — каким бы странным тот ни был.

— Да, но я не о безобидных монстрах. Я говорю, например, о драконах. Или о гигантских многоножках, плюющихся ядом, — сухо заметил Тойфлиш.

Альберт пожал плечами.

— В этом и есть загадка, не так ли? Причина для проведения опытов. Если хватит смелости, может, и дракона погладить удастся, — предположил демон, но тут же покачал головой. — Впрочем, это определённо идея на будущее, когда я действительно смогу получать от этого удовольствие.

Тут Тойфлиш решительно не согласился.

— Нет-нет, ты меня заинтриговал, — возразил некромант, роясь в своей сумке и доставая один из дневников своего наставника. — Учитель писал, что на этой территории обитает значительная популяция медведей-крушитель. Это монстры, точнее, эволюционировавшие под действием маны животные, которые здесь живут. — Тойфлиш покосился на своего спутника. — Ты говорил, что видел, как люди гладили медведей и, вроде как, не умирали. Хочешь проверить, соотносится ли это с реальностью?

Демон одарил его непроницаемым взглядом.

— У меня смутное подозрение, что ты пытаешься подбить меня на какую-то глупость.

Он был прав, конечно, но к этому моменту Тойфлиш уже вошёл в азарт. Развлечения были редки, и сейчас он был готов на любую отдушину. Поэтому у него остался только один неловкий ответ, который он помнил с тех времён, когда учился у имперских священников вместе с другими послушниками.

— А тебе что, слабо?

Глаза демона слегка сузились.

* * *

Некромант стоял в стороне и смотрел, как демон гладит страшно выглядящего монстра.

Это был не медведь-крушитель. А какое-то невероятно уродливое существо, похожее на ящерицу-ежа. Выглядело оно свирепо. Альберт к тому же утверждал, что это его «старый знакомый», и некромант не был уверен, шутит он или нет.

Вело оно себя тоже свирепо, стояло в них взрывающимися иглами со спины, пока Альберт не поделился с ним вяленым мясом, а затем, когда оно попыталось наброситься на него за то, что подошёл слишком близко, Альберт попросту одолел его физической силой.

К этому моменту существо, похоже, сдалось и наслаждалось, как ему чешут живот.

— Это ничего не доказывает, — сказал Тойфлиш, скрестив руки на груди и оставаясь на безопасном расстоянии.

В отличие от Альберта, он не мог отрастить новую конечность.

Демон ничего не сказал, просто посмотрел на него. Тот, кажется, нащупал особенно приятное место, потому что зверь высунул язык и задышал, как собака, а его ухо дёргалось от удовольствия. Тойфлиш буквально кожей чувствовал самодовольную энергию, исходившую от физиономии демона.

— Это даже не тот монстр, — возразил некромант, скорее из принципа и для смеха, чем потому, что увиденное его не впечатлило.

— Справедливости ради, одна из причин, почему оно так покладисто, оно, вероятно, знает, что я не еда, — отметил Альберт, по-своему проявляя деликатность, чтобы не задеть самолюбие Тойфлиша, пока зверь зашевелился и начал вставать.

Демон уважительно отступил, давая ему полную свободу для движения и отхода.

— Ты на удивление хорош в этом, — прокомментировал Тойфлиш, по-прежнему не приближаясь, пока пара его нежити стояла на страже.

Альберт пожал плечами.

— Не думаю, что я хорош, но почему-то в моём нынешнем облике животные меня хорошо переносят, — спокойно объяснил демон, отходя от существа, которое ковыляло прочь на своих коротких лапах. — Мне потребовалось время, чтобы понять, какой язык тела они считают не угрожающим, но как только я его освоил, с большинством животных удавалось расходиться без драки, — он покачал головой. — На самом деле удивительно, сколько зверей в итоге поселилось вокруг моего дома в Штурмкамской долине, — сказал он, проводя взглядом уходящего зверя. — Самым сложным было не приучить их к еде, иначе они наглели и начинали её требовать.

Почему-то Тойфлиш легко мог представить себе Альберта, окружённого лесными зверушками и читающего книжку в лесной чаще, словно сказочная принцесса.

Картина была настолько нелепой, что он почувствовал, как к нему подступает мигрень.

Что ж, по крайней мере, это было забавное развлечение и хорошая возможность размять сегодня ноги. И на том спасибо.

* * *

Альберт

Из всех странностей моего спутника одна так и оставалась для меня загадкой. Его хобби.

Остеология.

Я смотрел, как некромант буквально порхает у кромки неглубокого раскопа. Его конструкты без единого жеста подавали ему инструменты, а он осторожно смахивал землю с места, где, по его словам, магия указала на человеческие останки.

— Я до сих пор не понимаю, почему ты просто не воспользуешься некромантией, чтобы извлечь останки, — сказал я, устроившись на скамье Бегемота и наблюдая со стороны.

Тойфлиш, не отрываясь от работы, лишь отмахнулся:

— Так я пропитаю кости своей маной, сращу трещины, сглажу изъяны и, скорее всего, уничтожу другие следы. Да и вообще, зачем колдовать там, где приятно сделать всё руками? — голос у него звучал куда живее и увлечённее, чем когда мы занимались настоящей, буквальной магией. — Видишь этот слой? Он естественный. Это не могила: кто-то умер прямо здесь, а земля со временем осела сама. Думаю, у меня получится... Ага. Это точно следы когтей и клювов стервятников. Удивительно, что скелет сохранился почти целиком.

Он что-то бормотал о возможном возрасте покойного на момент смерти, о том, как долго здесь пролежали кости, и о прочем в том же духе.

Из любопытства я сотворил простое заклинание ясновидения, чтобы взглянуть сверху, но там не было даже целого скелета — лишь осколки костей.

С одной стороны, меня поражало, что об этом можно говорить с таким пылом. С другой, может, это и нормально? В прошлой жизни мне попросту не встречались люди с подобным увлечением, но кто знает. Археологи вообще народ своеобразный.

Человеческий взгляд на вещи не всегда легко перенять, особенно в вопросах, о которых у меня прежде не было своего мнения.

Сама по себе остановка меня не тяготила. Я понимал, что людям нужны передышки, они не могут, как я, неотступно следовать цели и гнуть свою линию. За два месяца дороги накопилось немало мелких раздражителей: пустые разговоры, постоянные отвлечения, долгие беседы на темы, которые мне совсем не хотелось обсуждать.

Я терпел всё это ради Тойфлиша. Возможность путешествовать, не спиливая рога, а также его порой действительно дельные мысли и помощь, когда речь заходила о чём-то по-настоящему интересном, вроде магии, с лихвой всё это окупали.

И всё же, если отвлечься от Тойфлиша...

Я снова взглянул на письмо, над которым корпел весь день. К счастью, наши с «С» споры о естественных науках остались в прошлом, и теперь я описывал наши последние исследовательские прорывы. Хотелось закончить до спуска в Ирем, на случай нашей безвременной кончины.

Благодаря некроманту и новым шагам в моих изысканиях писать было о чём: теории, гипотезы, методики, результаты — всем этим я был не прочь поделиться с «С».

Вот только вступительное письмо, по обыкновению предварявшее технические записи и журналы, выходило на удивление пустым, и я искренне не знал, как это исправить.

Умом я понимал, что стоит выразить «С» признательность за его уступки и терпение к моим неразумным просьбам... но как?

Я очнулся от мыслей, когда заметил приближающегося Тойфлиша. Его конструкт нёс небольшой ящик ко второй повозке, где хранились Стражи, а сам некромант остановился и взглянул на раскинувшуюся впереди долину.

— Учитель был прав... Невероятно красивое место.

Я проследил за его взглядом и понял, что он имеет в виду.

Мы шли неподалёку от горной гряды. Даже здесь высились холмы, некоторые столь высокие, что сошли бы за небольшие горы с отвесными скалами. Внизу лежала долина с живописной бирюзовой рекой, которая разливалась по ровной, поросшей шалфеем земле. Река дробилась на бесчисленные рукава, образуя в низине крошечные островки деревьев. Те лениво покачивались на ветру.

Стояло раннее утро. Восходящее солнце освещало белые пики гор вдалеке, окрашивая их и лес у подножия в яркий, огненно-красный оттенок.

Свежий горный воздух и на удивление тёплый ветер дополняли картину. Как и ощущение простора крохотной долины у наших ног.

Выражение потрясённого восторга на лице Тойфлиша вызвало во мне тоску и зависть, которые трудно было описать. И они мгновенно сменились жгучей, клокочущей яростью.

— Я сохраню это воспоминание на потом, — произнёс я, повторяя это и себе как обещание, чтобы унять злость. — Уверен, однажды я им наслажусь сполна.

Некромант, нахмурившись, взглянул на меня.

— Почему? Это же не... ну, не что-то социальное, только для людей. Это просто красота природы, — он с недоумением посмотрел на меня, всё ещё стоя на земле. — Ты наверняка можешь оценить её и сейчас.

Я не стал делать глубокий вдох или прибегать к прочим уловкам, которые помогают людям успокоиться.

На это тело такие приёмы никогда не действовали.

— Не могу, — просто ответил я, отводя взгляд от Тойфлиша и снова глядя на пейзаж. — Глядя на это, я ничего не чувствую.

На миг повисла тишина.

— Ты говорил, что способен испытывать трепет и восхищение, — тихо заметил он, и от его слов я замер. — Аль, а ты уверен, что не можешь насладиться этим видом потому, что ты демон... а не потому, что больше не позволяешь себе этого?

Его слова обрушились на меня как лавина. Я резко обернулся к нему, сам того не осознав. Мои мысли лихорадочно метались в поисках опровержения.

Но его не было. Демоны способны на трепет. Я и сам помню, как благоговел перед некоторыми монстрами и перед самой магией. Иногда, в нужном настроении, я мог ощущать трепет даже перед Ним, на Небесах.

Но это было давно, не так ли? Пусть чувства демонов и слабее человеческих, но сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз испытывал нечто подобное? Не через Резонирующую Душу, а сам, своей плотью?

— Аль? — мягко позвал Тойфлиш. — Ты как?

И всё же... это ведь наверняка влияние тела, правда?

Чем больше я думал, тем менее убедительной казалась эта мысль. Я не мог придумать правдоподобного объяснения, как именно тело могло бы в подобном ключе мешать. Нет, это было знакомое ощущение. Очень человеческое. То, что мне приходилось делать прошлой жизни: я тогда ещё так сильно сосредотачивался на работе, на следующем шаге, что упускал простые радости, откладывая их на потом. Говорил себе, что смогу насладиться этим позже, когда будет время, когда буду готов оценить это по достоинству.

А потом я умер, так ничего и не успев.

— Прости, что затронул это... — я моргнул, заметив в его взгляде тревогу; казалось, он с трудом удерживал себя от того, чтобы подойти, — ...если тебе настолько неприятно.

Тойфлиш выглядел обеспокоенным. Это был не страх передо мной, а страх за меня, понял я.

Я покачал головой.

— Нет, ты полностью прав. Я просто никогда... не думал об этом, — с трудом выговорил я, не зная, что сказать.

О многом в своём нынешнем состоянии я старался не думать слишком сильно. О многом при том намеренно. Глубокие размышления могут привести к ощущению беспомощности.

А мне нельзя быть беспомощным. Я знаю, что нужно сделать, чтобы всё исправить. Надо лишь не сбиваться с курса и идти к цели.

Такова была вся моя философия. Нынешний я — это просто существо, идущее к цели. Зачем мне отвлекаться и выяснять, чем может наслаждаться такой демон, как я, если это не связано с моей работой?

— Мне есть о чём подумать, — признал я своим обычным ровным, безэмоциональным тоном, глядя на вид перед собой.

Он, без сомнения, был прекрасен. Величествен. Должен был быть. Но при виде него я не чувствовал ничего особенного.

Я решил не заострять внимания на виноватый и встревоженный взгляд Тойфлиша, надеясь, что всё решится само собой.

* * *

— Какая любопытная деревня, — подметил я, оглядывая руины. Ещё одна небольшая долина, по другую сторону горного хребта, вдоль которого мы несколько недель шли параллельным курсом.

Вокруг нас стояли постройки, заброшенные давно, но... на вид им не более века. Крыши ещё держались, хоть и были странными — слоёными, будто из кирпича. Сами здания больше походили на лачуги, чем на обычные для этих краёв, включая деревенские и городские, дома в европейском стиле. Места здесь было много: сохранились загоны для скота, зеленели пастбища, виднелись остатки дорог, и всё это на фоне живописных пейзажей.

— По словам учителя, это место было заброшено, даже когда он здесь проходил, — тихо ответил некромант, зорко оглядываясь. — Тогда ему пришлось торопиться, припасы были на исходе, но он не заметил ни тел, ни следов битвы. Зато сказал, что чары на уцелевших строениях были на удивление сильны.

С этой оценкой я был согласен.

— Для поселения место подобрано довольно глухое, — негромко признал я, проводя ладонью по стене просторной хижины. — И твой учитель прав: чары здесь невероятно мощные.

С такой защитой я бы не удивился, окажись это место ровесником некрополя с василиском, а то и старше того молодняка. Время и непогода этим строениям не страшны; чтобы их повредить, понадобится приложить немало усилий даже с боевой магией.

— Чары даже слишком мощные, — продолжил я. — Эти заклинания...

Расшифровывать уже наложенные чары трудно, но то, что я чувствовал, было невероятно мудрёным.

Я отступил на шаг, оглядывая деревню, большая часть которой ярко светилась в моём магическом восприятии.

— Будто здесь когда-то жила дюжина великих магов, — сообщил я ему. — Давным-давно. И всё же мощь и сложность этой магии превосходят всё, что я видел где-либо ещё.

Некромант молча кивнул, сразу принимая на веру мои слова, подошёл к ближайшей каменной ограде и сел на неё, давая отдых ногам.

— Так ты думаешь, это всё-таки эльфийская деревушка? — спросил он с любопытством и живым интересом.

Я медленно кивнул.

— Не хочу строить догадок, — осторожно предупредил я его. — Но не могу представить кого-либо ещё. Видишь ли, в этих чарах, — я коснулся камня одного из зданий, — три... шаблона? Но при этом каждый настолько огромен и перегружен, что состоит более чем из тысячи различных плетений. Изучение одного такого шаблона заняло бы у кого угодно десятилетия, — я пересёк улицу и коснулся стены дома напротив. — А здесь пять шаблонов такого же масштаба. Могу предположить, что именно поэтому на крыше даже мох не растёт.

Я только покачал головой.

— Я не специалист по чарам, но принципы этих двух заклинаний почти фундаментально различаются. Только бессмертная раса со стандартизированной магической системой могла позволить себе такое. Тратить столько времени на изучение разных способов сделать одно и то же просто ради... самовыражения?

Как бы мне хотелось узнать побольше об эльфийском обществе, каким оно было раньше.

Тойфлиш медленно кивнул, его лицо приняло скорбное выражение.

— Демоны ведь вырезали эльфов почти подчистую, да? — тихо спросил он. Его поза и мимика показались мне странными.

Печаль, понял я. Вероятно, его угнетала мысль о резне, что произошла на этих улицах.

— Не подчистую, но почти, — ответил я, будто это могло служить утешением. — Насколько я знаю, это случилось во времена Фламме. По прямому приказу Короля Демонов.

— Более пятисот лет назад, — так же тихо подтвердил Тойфлиш. — В целом это совпадает с имперскими хрониками. Хотя, если я правильно помню, отдельные нападения на эльфийские деревни продолжались и позже, — он вздохнул и покачал головой. — Чего бы я только не отдал, чтобы овладеть твоим проклятием.

Действительно, жаль, что он не мог. Резонирующая Душа была слишком демоническим заклинанием для человека; в нём было слишком много компонентов, чтобы его мог постичь кто-то без моего врождённого понимания и знаний.

Я подумывал создать упрощённую версию для людей, но руки так до этого и не дошли. Эта идея пылится у меня в голове уже лет семьдесят.

— Я ни за что не буду давать некроманту доступ к душам, — сказал я, позволив себе лёгкую улыбку, чтобы обозначить шутку. — Ещё пара поколений, и вы начнёте привязывать их к трупам.

Однако по взгляду Тойфлиша я понял, что где-то ошибся.

— Даже не шути так, — отрезал он. — Вплетать душу в конструкт — всё равно что насильно превращать в нежить живое существо. Такое запрещено со времён нашего основателя, Бармхерцига!

Это имя всплывало не впервые.

— Того самого, чьими дневниками из Ирема ты пользуешься? — уточнил я по памяти, не прибегая к Резонирующей Душе.

— Некоторые из таких журналов его. Хотя многие принадлежали его ученикам, — ответил Тойфлиш и покачал головой. — Но, Аль, это важно. Со времён Бармхерцига это величайшее табу: попытка обратить живое существо в раба, искалечив его, или использовать его для усиления своей магии, или любая другая подобная мерзость, — он выдохнул. — Некромантия — это шанс для мёртвых помочь живым. Она не требует платы с усопших, не причиняет им вреда и не обязана вредить живым. Это искусство, использующее прошлое во благо будущего. Вмешивать в него что-либо от живого человека, особенно душу, было бы величайшим осквернением самой сути этой магии.

Это походило на философию, созданную для оправдания ремесла: благородные мертвецы в последний раз помогают живым. Но, с другой стороны, я не мог найти в этой логике изъяна. В конце концов, это не обязательно ложь, а любая идеология по своей природе служит какой-то цели.

— Я приношу извинения, если перешёл черту, Тойфлиш, — просто предложил я.

Он недолго изучал меня, всё ещё взвинченный, но потом вздохнул и покачал головой.

— Нет, это я вспылил. Прости... Я знаю, ты пытался пошутить, но это больная тема, — тихо сказал он.

— Вина всё равно на мне, — ответил я и огляделся. — Место и вправду удивительное. Хочешь поискать эльфийские останки?

Некромант покачал головой.

— Их так никто и не нашёл. Считается, что демоны уничтожили тела или сожрали их целиком, — он обвёл взглядом пустые улицы деревни. — Судя по тому, насколько здесь всё не тронуто, останки лежали бы прямо там, где жители погибли. Я наложил несколько поисковых заклинаний, как только мы пришли, и ничего не нашёл.

— Удивительно, что здесь никто не поселился, — заметил я, оглядываясь. — Это, пожалуй, самая укреплённая деревня, какую я когда-либо видел.

— Аль, это самое жуткое место, какое я когда-либо видел, — неловко усмехнулся некромант. — Ты никого не уговоришь здесь жить. Если поблизости есть людские поселения, они наверняка рассказывают об этом месте страшилки. Маги ведь в этих краях большая редкость.

А без магии поди объясни существование нерушимой каменной деревни.

Но я не был в этом так уверен. Исторически люди чаще всего предпочитали удобство и пользу суевериям.

А сами суеверия, как правило, рождались из попыток людей найти закономерности и как-то их истолковать.

— Этот Бармхерциг... у тебя есть какие-нибудь его записи, которые я мог бы прочесть? — спросил я после долгой паузы. — Раз он основатель вашей школы некромантов, было бы интересно посмотреть, с чего всё начиналось. Разумеется, я не прошу о материалах, которыми тебе нельзя делиться, Тойфлиш.

Он долго смотрел на меня, и я не смог до конца разобрать выражение его лица.

— Я посмотрю, что можно предложить тебе, — сказал он, медленно вставая и плотнее запахивая плащ от порыва ветра. — И ещё... к этому времени ты уже можешь звать меня просто Лиш. Я знаю, моё имя бывает трудно выговорить.

Была ли это попытка примирения после инцидента ранее?

— Мне несложно произнести пару лишних слогов. Демоны в целом не испытывают лингвистических трудностей со звуками, которые для...

Я замолчал, когда Тойфлиш коснулся моего плеча.

— Аль, пожалуйста, прекрати. Не всё в этом мире вертится вокруг демонов.

Я разозлился — вспышка раздражения от того, что меня прервали и коснулись, — и всё же я не мог отрицать его правоту.

Позже, тем же вечером, я понял, что, возможно, не только меня одного раздражают причуды спутников.

* * *

Ниже следует отрывок из письма

...по этой причине, хотя я обычно и не упоминаю посторонних в нашей переписке, я должен признать вклад Л. в мою работу и в продвижение этих исследований. В зависимости от того, что мы найдём в Иреме, если вообще что-нибудь найдём, возможно, я скоро снова вам напишу.

И наконец, по поводу вашего последнего вопроса. Вы спросили, люблю ли я по-прежнему магию.

Честно говоря, мне трудно сказать. Поначалу магия была источником великого удивления и надежды, но с годами эти чувства угасли. Я всё ещё порой застываю в растерянности перед бездной магии — одновременно пугающей и, в каком-то смысле, дарующей надежду.

Умом я благодарен за то, что магия существует. Эмоционально же... я настолько к ней привык, что она для меня словно собственная конечность. А людям, кем бы они ни были, трудно испытывать сильные чувства к своим рукам или ногам.

Но, полагаю, я ухожу от ответа. Вы спросили, люблю ли я магию. Я бы сказал, что нет, не в моём нынешнем состоянии.

Я мечтаю о дне, когда смогу полюбить её всем сердцем.

В этом вся суть.

В любом случае, если я найду в Иреме что-то, чем не побоюсь поделиться с Аубёрстом, я отправлю это в экранированных ёмкостях. У меня есть ещё пара ингредиентов для летающих фамильяров и, благодаря вам, несколько защищённых ящиков. Если, конечно, предполагать, что ничего не пойдёт наперекосяк. Мы как раз добрались до места, где предположительно находится сам город.

Если в течение десяти лет от меня не будет вестей, считайте меня мёртвым и распоряжайтесь моими трудами по своему усмотрению.

Ещё раз благодарю вас за ваше время и наше сотрудничество.

Искренне ваш, А.