Открыть глаза... (гет)

Гермиона плохо понимала, что происходит. Как Люциус Малфой, самый известный пожиратель и прихвостень Темного Лорда, мог оказаться в Хогвартсе, после того, что его сын неоднократно обращался к директору? Девушке стало страшно. Нарцисса сделала шаг вперед и заслонила ее собой. Гордо вздернув подбородок, она обратилась к мужу.

— Что ты здесь делаешь, Люциус? — Голос совсем не дрожит. Как будто ей совсем не страшно.

— О, милая Цисси. Я просто решил проведать тебя и сына. Соскучился, знаешь ли… — Люциус говорил медленно и тихо. Гермионе его голос показался похожим на шипение змеи. Но ее удивляла вся эта ложная атмосфера непринужденности. Эти двое как будто играли в какую-то, только им известную, игру.— Я подумал, тебе ни к чему оставаться тут. Этот старик Дамблдор ничего не может сделать. Поверь. Поедем со мной домой. Там разберемся. — Нарцисса дрогнула, но не подала виду, что испугалась.

— Нет, Люциус. Ты знаешь, что мы не вернемся. После того, что ты сделал со своим сыном. Я больше не хочу тебя видеть. Оставь нас в покое.

— Ты же знаешь, что Малфои не выносят свои ссоры на люди. Тем более, я не считаю нужным устраивать скандал здесь. — Блондин подошел к Нарциссе и взглянул ей в глаза. Потом, как будто только заметив Гермиону, он отодвинул жену в сторону и навис над испуганной гриффиндоркой.

— Ммм… Подружка Поттера, благородная Грязнокровка! — Он повернулся к жене. — Цисси, не ожидал от тебя такого. Дружишь с грязью. Как не хорошо! — Нарцисса хотела было что-то возразить, но Малфой не дал ей и слова сказать.

— Вы — просто ужасный человек. Вы — ничтожество. Просто помешаны на чистоте крови? Тогда почему же пресмыкаетесь перед полукровкой? — Гермиона сама не поняла, как сказала это. Лицо Люциуса исказила гримаса злости. В глазах зажегся нехороший огонек. Гриффиндорка смотрела на мужчину и проклинала себя за несдержанность.

— Как ты смеешь открывать свой рот в моем присутствии? — Малфой занес руку, чтобы ударить девушку. Но тут Нарцисса повисла на его руке. — Уйди! — Он отбросил женщину к стене.

— Люциус, не надо! Проше тебя! — Взмолилась женщина, вытирая кровь, которая струилась по белоснежному лицу из разбитой брови.

-Назови мне хоть одну причину, по которой я не должен ее сейчас убить? — Разъяренно прорычал Малфой.

— Потому что я убью тебя, если ты к ней притронешься. — Голос. Словно гром среди ясного неба. Гермиона не могла поверить своим ушам. Драко Малфой? Что он тут делает? И что самое главное, почему он делает то, что делает?

Драко стоял в дверном проеме с палочкой наизготовку. На его лице застыло выражение крайнего отчаяния. Гермиона поразилась тому, как этот аристократ готов пожертвовать собой. Люциус отступил от нее, и девушка, воспользовавшись моментом, подбежала, к все еще сидящей на полу, Нарциссе. Гермиона наложила ей повязку на рассеченную бровь, чтобы остановить кровь. Люциус, тем временем подошел к сыну вплотную. Драко не опустил палочку, и теперь она упиралась отцу в грудь.

— Ну, давай же, сын. Поедем домой, разберемся во всем. Я уверен, что смогу простить вас с матерью. — Люциус взывал к благоразумию сына. Но, видимо, Драко давно его потерял. Парень посмотрел на отца с ненавистью.

— Никогда. Ты слышишь? Никогда. Мы с матерью не вернемся. И нам не за что извинятся. Ты совсем потерял рассудок. Только и думаешь, как бы услужить этому чудовищу! Я тебя ненавижу. И я очень сожалею, что ты мой отец! — Драко не удалось договорить. Люциус влепил ему пощечину. Парень растерянно посмотрел на мужчину, которого называл отцом.

— Как ты смеешь? Ты без меня никто! Ты ни на что не способен! Поганный мальчишка. — Люциус достал свою палочку и направил на парня. Гермиона обнимала Нарциссу, находящуюся в полубессознательном состоянии и молилась, чтобы Люциус не убил Драко. Тут она взглянула в глаза слизеринца и увидела там того самого, маленького, запуганного мальчишку, каким его вырастил изверг — отец. «Только бы он не сломался… Мерлин! Где же преподаватели, мадам Помфри, кто-нибудь!» А Люциус продолжал запугивать сына.

— Ты совсем от рук отбился, мальчишка! Надо было тебя почаще наказывать. И что это за рвение защитить грязнокровку? А? Как ты там сказал? Убьешь меня? Собственного отца? Хватит сил? Ты же просто ничтожество! Я бы тебя с удовольствием наказал прямо сейчас, но думаю, ты выдержишь пару Круциатусов. А как насчет нее? — Медленно, как будто во сне, Гермиона видела, как Люциус Малфой разворачивается в ее сторону и…

— Круцио!

Острая боль пронзила тело девушки. Тысячи маленьких игл вонзились в каждую клеточку ее тела. Голова разрывалась. Внутренние органы будто засунули в микроволновку. Во рту появился солоноватый привкус. Кровь? Тут Гермиона услышала сквозь пелену боли крик. Но кричала не она. Девушка, привыкшая никогда не показывать своей слабости, плотно сжала зубы и корчилась на полу в припадке, но не издала, ни одного звука.

Драко видел, как отец поворачивается, он хотел помешать, но ничего не мог сделать. Он будто бы снова вернулся в детство, где отец имел полный и безоговорочный контроль над его жизнью. Драко стоял в ступоре. Вот отец произносит знакомое «Круцио!» и… о нет! «Только не Грейнджер!» Думает Малфой младший. Он уже догадывался, что должно было произойти. Еще секунда и девушка на полу в страшной агонии. Драко показалось, что все звуки исчезли, иначе, почему он не слышит ее крика, и только тут до него дошло, что девушка не кричит. Она терпит боль. Еще секунда и случилось то, чего он боялся. Острая боль пронзила все его тело. Она шла откуда-то изнутри. Из сердца. Парень не устоял на ногах. Каждую кость, будто пропускали через мясорубку, нервные окончания оголились. В глазах потемнело. Парень кричал от боли.

Внезапно все прекратилось. Драко лежал на холодном полу медпункта, пытаясь прийти в себя. Кто-то потянул его за рукав мантии. Слизеринец открыл глаза. Рядом сидела грязнокровка Грейнджер. Она была похожа на инфернала. Бледная, с синими кругами под глазами, с запекшейся кровью на губах, волосы растрепаны, в глазах слезы. Она сидела и просто смотрела на парня. Драко подумал, что и сам сейчас выглядит не лучше. Тут он вспомнил о матери. Приподнявшись на локтях, и чуть не потеряв сознание от боли, он огляделся. Медпункт напоминал место сражения средневековых войск. Внезапно нахлынули звуки. Голоса, крики, шепоты, хлопки. Драко обрел способность мыслить. Вокруг суетились преподаватели. Нарцисса стояла возле выхода, поддерживаемая Снеггом. Люциуса нигде не было. Дамблдор раздавал указания профессорам. Слизеринец обернулся. Гриффиндорка сидела неподвижно. Как кукла. Она по-прежнему смотрела на него. По щеке одиноко скатилась слеза.

— Прости… — Прохрипел Драко….

Гермиона не пошевелилась. Внутри как будто бомба взорвалась. Болело все. Но сильнее всего была боль не физическая, а душевная. Она не могла поверить, что Малфой позволил своему отцу сделать это. Хотя, на что она надеялась? Что он кинется защищать ее? Ну да, еще бы! Он трус. «Но он наверняка знал, что ему тоже будет больно, попытался хотя бы спасти свою шкуру. » Мысли переворачивались вяло, медленно, мозг как будто превратился в вязкую жидкость. Она сидела и смотрела на слизеринца. Ноги затекли, но какая теперь разница, у нее и так все тело болит. Гермиона пыталась понять, что же она теперь чувствует по отношению к Малфою. Что это? Ненависть? Нееет… уже нет. Жалость? Хм…возможно. Симпатия? О нет! Злость? Нет. Этого тоже нет.

Девушка вглядывалась в серые глаза. Она всегда думала, что серый цвет — какой-то незаметный, грустный, какой-то серый, в общем. Но его глаза были другими. Как тучи перед грозой, как небо в дождливый день, как сумерки, как быстрая река с кучей подводных скал. Такие, ярко-серые глаза. И тут гриффиндорка наконец-то поняла. Она НИЧЕГО не чувствовала. Ей не было жалко слизеринца, она не злилась на него, не обижалась, не ненавидела, и, уж точно не боялась. Ей было все равно. Наплевать. Такого девушка точно от себя не ожидала. Наверное, она устала ненавидеть его. Устала бояться, устала прятаться. «Такое ощущение, что я просто больше не хочу тратить на него свои эмоции. Дышать легче, мне как будто вернули часть меня.» Призналась себе девушка.

Малфой смотрел на грязнокровку Грейнджер. Ее опухшие глаза, искусанные до крови губы, растрепанные волосы. Ему на секунду показалось, что нет ничего прекраснее на свете. Следующей мыслью было. «О Мерлин, как же я ударился головой.» Девушка упорно не желала отводить взгляда. Малфой не сдавался. «А она смелая. Нагрубила отцу, и даже не вскрикнула, когда он ее пытал.» Тут Драко стало стыдно, за то, что он кричал, тогда, когда эта маленькая, хрупкая девушка молчала. «Мне было больнее.» Успокоил себя слизеринец. Получилось неубедительно.

Гермиона собралась с мыслями. «Ничего не чувствую. Так даже лучше.» Смахнув слезу, она поднялась с пола и поплелась в сторону преподавателей. Как только она попала в поле зрения МакГонагалл, девушку подхватили Флитвик и профессор Стебль. Тут же нарисовалась мадам Помфри. Ее куда-то понесли. Положили на что-то мягкое. Больше она ничего не помнила. А Малфой лежал на полу и смотрел в потолок, пока к нему не подошла Нарцисса и принялась его осматривать. Внезапно для себя, Драко понял, что что-то оборвалось внутри, какая-то невидимая нить исчезла. Слизеринец был в смятении, он не мог понять, чего же ему не хватает. Последним, что он помнил, была, непонятно откуда взявшаяся картинка в его сознании. Глаза цвета шоколада в обрамлении пушистых ресниц, и запах… знакомый запах ванили и корицы.

Девушка очнулась у себя в комнате. Кто-то заботливо укрыл ее одеялом, и оставил на тумбочке графин с водой. Гермиона пошевелила рукой. Вроде не больно. Попыталась сесть. Немного труднее, но все же возможно. Во рту было сухо, горло саднило, как будто она наглоталась песка. Гриффиндорка потянулась к графину, наполнила бокал и принялась жадно пить. Утолив жажду, она смогла мыслить. «Мерлин, лучше быть без сознания, чем в таком состоянии.» Прошлепав в ванную и встав под теплые струи, девушка позволила себе на пару минут отключиться от реальности. Когда она наконец-то высушила волосы и переоделась, организм заявил, что ему необходима еда. Гермиона понятия не имела, который сейчас час, какое число, какой день, в конце — концов. Даже не потрудившись надеть мантию, в свитере и джинсах, она вышла из комнаты. Малфой сидел на полу у камина. Девушка прошла мимо, не посмотрев в его сторону. И ей было все равно.

— Грейнджер! Очнулась? — Голос звучал приглушенно. Гермиона обернулась. — Ну? Я задал вопрос. — Малфой поднялся и, пошатываясь, побрел в сторону гриффиндорки.

— По-моему, ответ очевиден. — Как то грубо получилось. Хотя, какая разница?! Гермиона развернулась и пошла дальше. Малфой остался стоять. Девушка спиной чувствовала его тяжелый, удивленный взгляд. Но для нее больше не существовало деления на категории «теплый взгляд Гарри», «ревнивый Рон», «мерзкий, гадкий Малфой»… все грани стерлись. Теперь была только одна категория «чей-то там взгляд». Грустно.

Пока Гермиона добралась до гостиной гриффиндора, она усвоила три простые истины. Первое — сегодня 23 декабря, 12.00. Второе — большинство студентов уехали домой на каникулы, и последняя партия отправлялась завтра с утра. И третье — Дамблдор, видимо, приложил огромные усилия, чтобы скрыть инцидент с Люциусом Малфоем, потому что по дороге Гермионе не задали ни одного вопроса на эту тему. Найдя Джинни в гостиной, Гермиона углубилась в чтение, кем-то забытого учебника по рунам, сидя рядом с подругой и, краем уха, слушая ее щебет.

Вроде все было как раньше, но состояние «нормальности» испарилось. Те же люди, тот же Хогвартс, все то же самое, только нет больше ненависти. Странно…. Гермионе стало грустно. Но Джинни вовремя напомнила Гермионе о подарках на Рождество, и та, извинившись, помчалась к профессору МакГонагалл, выпрашивать внеурочное разрешение на посещение Хогсмида. Разрешение она, конечно же получила. Отбросив сомнения, гриффиндорка отправилась за подарками, оставив удивленного Малфоя наедине с его мыслями.

Драко Малфой сидел в гостиной и думал о ней. О ее глазах, ее запахе, ее мыслях. Сегодня он увидел в ней то, чего не замечал раньше. «Или раньше этого просто не было.» Успокаивал себя парень. Он увидел безразличие. Ему вдруг захотелось, чтобы гриффиндорка наорала на него, обозвала, швырнула в него что-нибудь. Он хотел почувствовать, что все как раньше. Как будто не было происшествия в медпункте, как будто ее не пытал его отец. Как будто он не струсил. А она просто ушла. Ушла, даже не обернувшись. Не сказав ничего обидного. А потом влетела в гостиную, как будто случилось что-то очень важное. Драко наблюдал, как она выбежала из своей комнаты с теплой мантией и снова скрылась за портретным проемом. «Даже не взглянула.» Расстроено подумал парень. Он был готов все отдать только за один ее взгляд полный ненависти к нему.