История Лили Эванс в компании господ Мародеров и Принца-полукровки (гет)

Прошу прощения за ошибки и опечатки, глава еще не отбечена

________________________________________

Мародеры ждали у входа в Больничное крыло. Ремус нервно подергивал ногой, Питер сидел на подоконнике, бегая глазами от Лунатика к Бродяге, а Сириус ходил из стороны в сторону большими шагами, останавливался у двери в Больничное крыло и шел обратно по коридору.

В памяти каждого запечатлелся тот момент, когда Джеймс подхватил Лили на руки и понесся в замок. Как он за весь путь не проронил ни слова, только временами поглядывал на девушку умоляющими глазами, словно извинялся, что не смог уберечь ее.

Когда дверь наконец отворилась, и в коридор вышел Джеймс он был совсем бледным, яркими пятнами на его лице светились совсем темные глаза. Он вышел, поглядел на друзей и его колени подкосились. Сириус подхватил его подмышки и помог дойти до подоконника, на который Поттер, облокотился и, сбросив очки, закрыл лицо руками.

— Джим… — позвал Лунатик.

Джеймс провел руками по лицу и волосам, а затем произнес:

— Я думал, она умерла. Мерлин, я… — снова закрыл лицо руками и заплакал.

В тот момент, каждый из них был настолько переполнен этим горем, этими чувствами, что никто не заметил, как из-за поворота показался слизеринец. Чужак среди своих, и враг тем, кто переживал вместе с Джеймсом. Он немного постоял там, наблюдая за Мародерами, взглянул на двери, закрывающие вход в палату и вдруг понял, что его дорога к Лили Эванс закрыта навсегда. Он бесшумно покинул этот коридор, оставшись незамеченным.

* * *

Джеймс слышал, как Лили плакала во сне. Все время плакала. Утром она не вспоминал об этом, не говорила ни о каких грустных мыслях, хотя, это было видно, была не то чтобы сломлена, просто ее глаза как-то потускнели, толи от болезни, толи от скуки, на которую она не переставала жаловаться.

Для нее время, проведенное в Больничном крыле, тянулось целую вечность. Мародеры старались не оставлять Лили в одиночестве и сразу после уроков, если у Джеймса не было тренировки, он приходил к ней. Временами, к ней заглядывал Блэк, Питер или Ремус, иногда все сразу. Однажды к ней зашли Дэвис и Гордон, как-то раз — Мэри. Но скуки это не убавляло, особенно по утрам. Лили мучилась, читая надоевший «Пророк», учебники, сухие и короткие, как всегда, письма от отца и Петуньи. Связь с Хельгой и вовсе была потеряна. Толи у немки не было времени на англичанку, толи Лили так давно не писала подруге, что уже забыла, что это вообще следует делать. Хотя Эванс не чувствовала этой потери и восприняла ее, как нечто, что рано или поздно должно было произойти.

И хотя Лили начала ощущать приближение экзаменов, учиться получалось с трудом. Поттер принес ей учебники, но настроение было таким паршивым, что Лили с трудом могла заставить себя даже взглянуть в их сторону. На руках и ногах у Лили выступили серо-синие пятна, которые мадам Помфри пообещала вывести за неделю, и ко всему прочему ее начала мучить бессонница. Чтобы утешить ее, Джеймс таскал для нее цветы и конфеты из «Садкого королевства».

Следующей ночью после того, как Эванс пожаловалась Поттеру на бессонницу, он остался с ней на ночь. Больничная кровать, меньше в ширину, чем кровати в спальнях, едва вмещала на себе двоих, но они поместились. Тогда она снова начала спать. И перестал спать Джеймс, не в силах заснуть, когда Лили усыпает подушку слезами. Он приходил измотанный и уставший в гостиную под утро, чтобы не быть замеченным Помфри, и только тогда ложился спать. Он перестал ходить на завтраки, чтобы хоть немного высыпаться.

— Останешься со мной и завтра тоже? — спрашивала она каждый раз.

— Завтра полнолуние. Но если ты хочешь… — на четвертую ночь ответил Поттер.

— Нет-нет, — поспешно оборвала она. — Нет, не нужно. Будь завтра с Ремусом.

Сутра Поттер поплелся в башню, задержался в коридоре и достал карту, чтобы проверить, где его друзья. Мародеры были в Башне. Теперь и они редко появлялись за завтраком, а Поттер все чаще и чаще замечал на обедах внимательный взгляд Дамблдора, устремленный в их сторону.

Поттер уже занес палочку над пергаментом, чтобы сказать заветное «Шалость удалась», когда вдруг заметил в конце коридора точку с именем Северус Снейп, стоящую совсем радом с точкой Джемса Поттера. Гриффиндорец свернул пергамент и обернулся, его взгляд устремился прямо в лицо слизеринца. Тот секунду изучал пергамент в руке гриффиндорца, а затем встретился взглядом с глазами Поттера.

— Как же Лили умудрилась связаться с тобой? — спросил Поттер, словно действительно ожидал услышать ответ.

Снейп молчал. Он глядел на Поттера так, что тот, неожиданно для себя, может, впервые в жизни, понял его. То есть, понял, что чувствует Северус Снейп.

— Ты ненавидишь меня, — неожиданно проговорил Джеймс. — Ты ненавидишь меня даже за то, что я спас твою жалкую жизнь, потому что считаешь, что теперь должен мне. Ты ненавидишь меня за то, что я просто существую.

— Разве наши чувства не взаимны, Поттер?

— Я презираю тебя так сильно, что ты и представить себе не можешь. Ты настолько жалок, что даже не можешь понять, на чьей ты стороне.

Северус не мог защищаться, не мог сказать, что Поттеру даже не приходилось делать выбор, что ему, в отличие от многих других, всегда везло. Губы Снейпа искривились в гримасе отвращения, и он, гордо подняв голову, сказал:

— Я все еще уверен, что ты ее недостоин.

После чего развернулся и, кипя от ненависти, покинул место их встречи первым.

* * *

Ремус поднял взгляд: Сириус рывком открыл тумбочку, затем снова закрыл ее, достав перо и чернила, размашисто написал на пергаменте ровно три строчки: Люпин понял это по движению пера. Затем Блэк взглянул на сову Поттера, сидящую на подоконнике, сложил пергамент в конверт и вручил птице, которой не суждено было дождаться хозяина. Люпин удивленно приподнял брови:

— Кому письмо?

— Регулус вынудил меня послать ему пару ласковых.

— И что ты написал ему?

— Что люблю его всей душой.

Люпин усмехнулся, наблюдая за Блэком. Тот выгреб из тумбочки ворох нераспечатанных писем устроился на кровати поудобнее и принялся разбирать почту.

— Сколько ты уже не разбирал письма, Бродяга?

Блэк пожал плечами:

— Пару месяцев. Решил ко Дню Святого Валентина разобраться со всем этим.

— Это верно, — кивнул Лунатик, возвращаясь к книге, которую читал.

— Андромеда прислала фото Нимфадоры, — констатировал Блэк, заглянув в конверт из которого секундой раньше прочитал письмо. Сириус повертел карточку в руках, а затем перегнулся через пропасть между кроватями и отдал Ремусу колдографию с портретом племянницы.

Люпин удивленно поглядел на карточку, рассматривая девчонку, которая улыбалась, заведя руки за спину.

— Мы ведь поедем летом к Тонкс? — спросил Сириус, откладывая письмо Андромеды. — Они все еще настойчиво зовут в гости.

— Вроде уже решили, что поедем, — тихо отозвался Лунатик, протягивая фото обратно.

Блэк отмахнулся:

— Оставь себе, понятия не имею, куда ее деть, а Нимфадора подружилась с тобой даже больше, чем со мной. Так что она твоя по праву.

— Спасибо, — Люпин улыбнулся и бережно спрятал фото между страниц книги.

— Я вернулся! — в комнату вошел Питер, открыв дверь ногой: руки у него были заняты охапкой еды, которую он притащил с кухни.

— Наш добытчик! — воскликнул Сириус, убирая письма в сторону. — Хвост, ты просто прелесть.

— Будь осторожнее, Питер, еще немного и он решит на тебе жениться, — съехидничал Ремус, помогая Питеру расположить еду на их импровизированном столике.

Сириус подошел к ним, потерев рука об руку, вытащил из-под кровати бутылки сливочного пива и немного озадаченно поглядел на оставшуюся, лишнюю бутылку:

— Джеймс опять до ночи будет сидеть в Больничном крыле?

— А разве может быть иначе? — Ремус пожал плечами.

На уме у Сириуса вертелось много всяких колкостей, но он ничего из этого не сказал, только откусил от сандвича и, подняв бутылку, вместо тоста, произнес:

— Пусть Эванс поправляется.

Той ночью Люпин долго не спал, размышляя о Нимфадоре Тонкс. Не может же он действительно быть в нее влюблен? Нет. Она совсем ребенок. Забавный, веселый, необычный ребенок, такой яркий, что, наверное, его точная противоположность. Но не всегда же она будет такой? Скоро ее жизнь станет такой же серой, как у большинства взрослых. Нет, это совсем не влюбленность.

Но лучше им не встречаться, когда она вырастит. А то, вдруг, он и, правда, влюбился.

* * *

Утром после полнолуния Лили, проснувшись, увидела на соседней кровати Ремуса Люпина. Он уже почти пришел в себя.

— Привет, Рем. Как себя чувствуешь?

— Хорошо. А ты?

— Отлично. Я надеюсь, мне здесь осталось недолго торчать.

— Лили, — он обеспокоенно поглядел на девушку. — Ты знаешь, что плачешь во сне?

Эванс приоткрыла рот от удивления:

— Правда?

Люпин кивнул.

— Тебе снятся кошмары? — спросил он.

— Нет, — Лили покачала головой. — Я уже давно не вижу снов.

С тех пор Лили запретила Джеймсу оставаться на ночь, и медленно, день за днем, все начало налаживаться.

Лили выписали ко Дню Всех Влюбленных.

За день до этого, Лили лежала в Больничном крыле, рассматривая карту Мародеров, а Джеймс сидел у нее в ногах, читая заданный параграф по Истории Магии.

Девушка следила за именами, кружащими по замку, и пыталась представить, чем заняты эти люди. Просто ли Дамблдор ходит по кабинету или, быть может, придумывает ответ Министру магии, а может, ждет, пока к нему придет Слизнорт, которого он к себе вызвал. А Слизнорт, может, задремал у себя в кабинете. Может быть, Саманта Монро, сидя в гостиной Слизерина, сейчас дочитывает магловский роман, а Мэри в спальне наряжается для очередного свидания. А вот Сириус Блэк, Питер Петтигрю и Ремус Люпин сидят в гостиной. В последнее время они всегда были вместе. Болтают? Или так же, как Джеймс Поттер, делают домашнюю работу?

Лили улыбнулась. Ей нравилось придумывать эти маленькие истории, когда ее точка до завтра еще не имеет права выходить из Больничного крыла.

— Джеймс, а вы сознательно не стали показывать на Карте Выручай-комнату?

— Чего?

— Выручай-комнату. Наверное, с ней пришлось бы много возиться.

— Не пойму, о чем ты говоришь, — Джеймс поглядел на Лили.

— У вас на Карте нет…

Джеймс перебил ее, самоуверенно улыбнувшись:

— Нет, Лили, Карта абсолютно точная. И никогда не лжет.

Лили села, удивленно уставившись на Джеймса.

— Поверить не могу! Вы что, не знаете про Выручай-комнату?!

— Ты меня пугаешь…

— Я покажу тебе. Шалость удалась, — она улыбнулась, сворачивая Карту.

В ту ночь Мародеры решили совершить их последнюю, самую заключительную ночную вылазку, перед месяцами плодотворной учебы для сдачи ЖАБА. На общем собрании, которое произошло за обедом, они решили, что Дамблдор, так или иначе, прав, и, если не взяться за голову, они провалятся на экзаменах так оглушительно, что треск будет слышен по всей Англии. Тем более Поттер начал сдавать в квиддиче, потому что уже и к тренировкам перестал относиться серьезно. А поскольку планы по добыче Кубка Дома, Кубка Квиддича и все «Превосходно» на ЖАБА оставались в силе, Мародером пришлось принять это тяжелое, но, несомненно, верное решение.

— Я просто не верю своим ушам, — Ремус улыбнулся. — Неужели вы — это мои безответственные друзья?

Сириус откинул челку с глаз и ответил:

— Чего не сделаешь ради похвалы, славы и самолюбия.

* * *

Ближе к утру Джеймс вдруг понял, что не понимает, где они находятся и зачем они здесь. Ему снова тринадцать, и он следует за Сириусом, не рассказывающим план нового приключения. Это закончиться больничным крылом? Или наказанием? Он не мог вспомнить. Но есть ли разница?

— Сириус, — зашептал он. — Что мы здесь делаем?

— Спокойствие, Джеймс, — отозвался Блэк, постукивая волшебной палочкой по двери. — Осталось еще немного. Я же не виноват, что Зал Наград закрывают на ночь.

Джеймс выпрямился и посмотрел по сторонам. Голова кружилась. Наверное, он перебрал медовухи. Питер уставился в Карту Мародеров. Он, как обычно, был «на стреме». Прислонившись к стене, Ремус стоял в шаге от него. Он преспокойно прикрыл глаза и, похоже, повторял доклад. Джеймс не сдержался и прыснул.

— Отвали, Сохатый, — не открывая глаз, проговорил Ремус, растягивая последнее слово. — И не говори ничего.

— Есть! — торжествующе воскликнул Сириус и распахнул дверь. — Прошу, господа. Добро пожаловать в Зал Наград.

Это была небольшая комната, сплошь уставленная витринами, в которых были кубки, значки и грамоты. Но все внимание обычно забирали на себя колдографии на огромной доске, с витиеватой надписью: «Гордость Хогвартса». Люди, смотревшие с этих колдографий, такие же ученики, как Мародеры, на них такая же школьная форма, только прически совсем другие, да у девушек видно совсем другие украшения. Все они так же играли в квиддич, так же сдавали экзамены, гуляли по ночам, прячась от завхоза, так же влюблялись, смеялись и не знали, что их ожидает. Теперь они уже давно умерли, те, что на фото, сделанных позже, обзавелись детьми и семьями.

— Теперь я понимаю, что значит «прикоснуться к прошлому».

— Ты классно придумал, Бродяга,— Джеймс улыбнулся, любуясь на Кубок по Квиддичу. — Хороший стимул хорошо учиться.

— Знаю, — Блэк самодовольно улыбнулся, он хотел сказать что-то еще, но тут, неожиданно для всех дверь распахнулась, и следом за Миссис Норисс вошел торжествующий Филч.

Гробовая тишина продлилась не больше двадцати секунд, а потом Мародеры бросились врассыпную. План побега был разработан курсе на третьем, и уже через пятнадцать минут в гостиной собрались трое. Все, кроме Поттера.

— Какой кошмар.

— Не нагнетай, Сириус.

— Если он попадется… — Сириус сделал несколько шагов и резко остановился. — Дай мне карту, Пит.

— Ее нет, — дрожащим голоском отозвался Петтигрю. — Она у Джеймса.

— У Джеймса? — повторил Сириус. — Какого черта она делает у Джеймса?!

— Я не знаю, Сириус.

— Я не знаю, — передразнил Блэк. — Ты хоть что-нибудь знаешь? Безответственный идиот. Твоей единственной задачей было смотреть, чтобы к нам не приближался Филч! Но ты и этого не смог.

— Уймись, Сириус, — попросил Ремус, в то время как Питер начал просить прощенья. — Мерлин, Питер, перестань! Вы оба уже осточертели мне! Почему нельзя просто подождать Джеймса, а не орать друг на друга?

Сириус закатил глаза и рухнул на кровать, уткнувшись лицом в подушку, через некоторое время он все-таки сел, достал сигареты и закурил. Почти одновременно с этим дверь распахнулась.

— Джеймс! — воскликнул Питер. Мародеры вскочили со своих мест.

Поттер ввалился в комнату, закрыл дверь и прислонился к стене, запрокинув голову.

— Сохатый, — настороженно произнес Ремус. — Все в порядке?

— Нет, — выдохнул Джеймс, опустив голову. Он прошел в комнату, забрал у Сириуса сигарету и, сделав затяжку, сел на кровать.

— Что случилось? Тебя поймали? — Сириус оперся на столбик кровати и скрестил руки на груди.

— Хуже, — Джеймс поднял взгляд. — Этот гад Филч забрал у меня Карту Мародеров.

— Что? — в один голос воскликнули друзья.

— Но как? Он знает, что это карта? Ты не успел скрыть ее?

— Успел, конечно. Но он знает, что это необычный пергамент.

— Откуда? — Сириус нахмурился.

— Нюнчик. Нюнчик сдал нас.

Лицо Сириуса мгновенно преобразилось: он расслабился, вскинул брови и спокойно прошел к себе на кровать.

— Я думал, я оторву ему голову, когда увидел его наглую физиономию, провожающую нас с Филчем, — Поттер поднялся и с каким-то ожесточением сорвал с себя галстук. — Мы должны забрать ее обратно.

— К черту, Джеймс, — протянул Сириус, закинув руки за голову. — Забудь о ней.

Трое вопросительно уставились на Блэка.

— То есть, как забудь?

— Ну, зачем она нам теперь? — Сириус сел. — Сам же говорил, что время учиться. Пусть лежит у Филча. Может наши приемники лет через пятнадцать стащат ее, и она будет служить им верой и правдой.

Ремус еще мгновение глядел на Сириуса, а потом взглянул на Поттера:

— Он прав вообще-то. Может, это и к лучшему.

Поттер обиженно нахмурился, поглядел на друзей и расстроено опустился на кровать.

* * *

В Хогвартсе была девушка по фамилии Спринг, ее звали Аманда, она была на два года младше Мародеров и училась на Гриффиндоре. Училась лучше всех, но, на удивление, была глупее всех на свете. Она не выделялась, в сущности, ничем, кроме дикого желания обзавестись парнем и непросто парнем, а, конечно, крутым. Ей с первого курса (и все об этом знали) нравился Дэвис, но тот даже не глядел в ее сторону. И она продолжала искать себе парня, пытаясь тянуться за однокурсницами, которые вели себя гораздо проще, легче и казались гораздо старше. И временами достигала в этом деле успехов.

Сириус негодовал по поводу того, что такой, казалось бы, посредственной девушке, досталась такая волшебная фамилия. «Кому нужна фамилия Блэк?» — спрашивал он. Мародеры пожимали плечами: «Тем, кто хочет быть чистокровными». Блэк фыркал, плевался и морщил нос.

Так или иначе, но за несколько дней до Дня Святого Валентина, когда все Мародеры пришли проведать Лили, Аманда Спринг пришла за компанию с подругой, которой, видимо, нездоровилось. И Питер глядел на нее, как голодный смотрит на бифштекс.

И едва Аманда вместе с однокурсницей покинули комнату, Сириус, не сдержался и присвистнул.

— Хвост, — протянул он, издевательски улыбаясь, пока Петтигрю заливался краской. — Весна еще не пришла, а ты уже ведешь себя словно мартовский кот. Или, ой, кажется, как раз пришла!

— Не смейся, Бродяга, — попросил Питер. — Она мне нравится.

Ремус и Джеймс переглянулись, а Сириус, словно и не был удивлен, без всякого замешательства он выдал:

— Ну, скажи ей об этом.

— Я не могу.

— Конечно, можешь, Хвост! Скоро День Святого Валентина, пригласи ее на свидание!

— Нет.

— Пора действовать! Нельзя же все время быть одному! Это не круто.

— Ты и сам один, — заметил Джеймс. — И Ремус один. Но вы вроде крутые?

Блэк отмахнулся:

— Это выбор, решение, это другое. А Питер влюбился, значит надо действовать.

— А может лучше сделать выбор? Я лучше один, чем… — пробормотал Питер, боязливо потупив взгляд.

— Не хочу ничего слышать! Ты же гриффиндорец, Мародер, возьми волю в кулак и сейчас же пойди и пригласи Спринг на свидание.

Питер поглядел на Сириуса почти умоляющим взглядом, тот приподнял брови:

— Ну? Чего ты ждешь? Джеймс столько лет бегал за Лили, а ты и попытки предпринять не хочешь? Она, наверное, направляется в башню и ушла еще не далеко. Давай!

Он хлопнул Питера по плечу. Аргумент с Джеймсом стал последней каплей. Питер поплелся к выходу, как на казнь. Дверь хлопнула и три осуждающих взгляда устремились на Блэка.

— И зачем ты это сделал? — спросила Лили, хмуро сдвинув брови.

— Потому что надо набираться опыта, Лили.

— Это же Спринг. Она же пошлет его, — добавил Ремус.

Сириус пожал плечами:

— Ну так это тоже опыт.

— Посмотрел бы я на тебя, получи ты такой опыт, — пробурчал Люпин, поглядев в окно.

— Ну вы чего?

— Это жестоко, Сириус.

— Нет, — отрезал Блэк. — Он же ничего без нас не может, а это учит его самостоятельности и смелости. И опыту в любовных делах. Это полезно, чем бы не кончилось.

— Все мы знаем, чем это закончится, — улыбаясь, кивнул Джеймс. — Мы будем утешать малыша Петтигрю в гостиной, а Дэвис будет комментировать, и говорить, какая Спринг, — он сделал паузу, красноречиво поглядел на Блэка и сказал: — отвратительная.

— Все равно опыт это бесценно, — Сириус пожал плечами. — А ты, Джеймс, прекрати быть таким серьезным.

— Он наш друг.

— Поэтому я и забочусь о нем, — сказал Сириус, спокойно откинувшись на спинку стула. — Он же ничего сам не делает, — повторил он. — Пусть учится. И с девушками в первую очередь.

Как и предсказывалось, Спринг отшила Питера, и еще целую неделю он ходил мрачнее тучи, злой на себя, на нее и на Сириуса. А на День Святого Валентина даже не послал ей открытки.

* * *

Лили уже давно не чувствовала себя такой счастливой. Она вошла в Большой зал, украшенный к празднику, гриффиндорцы приветствовали ее, улыбаясь, словно это ее возвращение стало для них праздником. Она села на свое привычное место и с предвкушением чего-то приятного стала ждать Мародеров. Но сперва в зале появилась Мэри.

— Лили, — задорно сказала она, остановившись напротив. — Я принесла тебе открытки. Ты же знаешь, чаще всего их доставляют сразу в комнату, а ты даже не зашла поздороваться.

С этими словами Мэри высыпала перед однокурсницей открытки и, подмигнув, умчалась прочь.

Лили с ужасом распахнула глаза. Ей пришел целый ворох валентинок. В надежде на то, что все они от Поттера Лили открыла первую попавшуюся открытку. Она была не подписана, а искусно выведенное поздравление не было похоже ни на один из знакомых ей почерков, да и слова явно не подходили Джеймсу. Она воровато поглядела по сторонам, но ни один человек за столом не проявил какого-то особого внимания и, судорожно вздохнув, заметила Джеймса, вошедшего в зал. Она не могла предугадать его реакцию, но одно знала точно: Поттер не даст ей покоя, и совсем не важно, будет ли это беспричинная ревность, шутки или еще что-нибудь в этом духе. Ей не хотелось показывать ему открытки, вот и все. Она быстро сгребла сердечки всевозможных оттенков красного в руки и вышла из зала, кое-как оставшись для Джеймса незаметной. Оказавшись в коридоре, она еще раз поглядела на неаккуратную стопку открыток и сдавленно застонала. Она быстро пошла к кабинету Заклинаний, неловко вытянув руку вдоль тела. Так чтобы загородить ее от любопытных глаз и только оказавшись в пустующем перед занятиями коридоре, облегченно высыпала открытки на подоконник, принявшись просматривать их.

Большинство из них было не подписано, но среди вороха анонимных посланий была записка от Брукса, «игрока сборной Англии в живущем даже во время войны квиддиче», как писал он сам, и от Сириуса, с шутливым «Хоть ты и зануда, люблю тебя всей душой». Когда Лили добралась до последней открытки, так и не обнаружив ни одной от Поттера, она вновь с ужасом округлила глаза. Их было семнадцать! Ей пришло целых семнадцать валентинок. Прошептав ругательства, она неосторожно засунула все открытки в сумку, и, вновь поглядев по сторонам, как ни в чем не бывало, отправилась обратно в Большой Зал.

* * *

— Джимбо, — садясь за стол и одновременно отодвигая тарелку, сказал Сириус. Поттер оглянулся и, увидев, как Сириус вываливает на стол целую кучу валентинок, приподнял брови.

— Кажется, в этом году еще больше, чем в прошлом, — отметил Питер, с интересом наблюдая за тем, как Блэк усердно усаживается на месте.

— Да потому что всем известно, что Сириус устраивает лотерею. Кому не хочется сходить с ним на свидание?

— Боюсь, если бы мы учились больше семи лет, через пару-тройку нам пришлось бы откапывать Бродягу утром 14 февраля, — в свою очередь Ремус хмыкнул.

Блэк щелкнул пальцами, указав на Ремуса.

— В точку, Лунатик, — потом потер рука об руку и с шлепком опустил их на колени.

— Сегодня повторим ежегодную лотерею? — Лунатик приподнял брови, в ожидании глядя на Блэка, тот тряхнул головой и очаровательно улыбнулся:

— Традиции есть традиции. Может, в этом году повезет, а?

Люпин скептически хмыкнул и улыбнулся:

— А хочешь, я напророчу тебе?...

— Нет-нет-нет, — Сириус замахал руками, вызывая смех друзей. — Знаю, что ты напророчишь! Я все еще надеюсь позвать на свидание красивую девушку.

— Как хочешь, — Ремус развел руки в стороны.

— Что я хотел сказать, — задумчиво произнес Блэк, принявшись раскладывать открытки на две стопки: анонимные и подписанные. Он неожиданно выругался, приковывая к ним еще большее внимание, выпустил из рук очередную открытку и зажал нос рукой.

— О, кто-то постарался, — засмеялся Джеймс, разгоняя рукой розовый дымок, источаемый открыткой, который, как предположил Питер, был призван влюбить Сириуса в посланника.

— Только это не работает, — усмехнулся Ремус, сложив руки на столе. — Слышишь, Казанова? Это не работает! Этот дым — ерунда!

— Точно? — не разжимая носа, уточнил Блэк.

Ремус закатил глаза.

— Если что, мы тебя спасем, — дожевывая сэндвич, сообщил Питер.

Сириус поглядел на друзей и разжал нос, в то время как Джеймс уже притянул к себе злополучную открытку. Взяв ее осторожно, только двумя пальцами, он заглянул в послание и вдруг расхохотался.

— Что? Что там?! — одновременно вопрошали Питер и Ремус. Петтигрю даже перегнулся через стол, пытаясь заглянуть в открытку, которую Джеймс отдал Блэку.

Сириус снова выругался, откинувшись назад и, отшвырнув послание, уставился на Ремуса, сидящего напротив. Тот, не спеша, взял открытку, и на его лице медленно проступила улыбка.

— Свитс? — спросил он, отдавая ее Питеру. — Сириус, да это рекорд.

Джеймс, поднявший очки на голову и вытирающий выступившие от смеха слезы, глянул на Блэка, тот невероятно скривился, его лицо выражало такое отвращение, которое Джеймс никогда еще не приходилось видеть.

— Джастин Свитс, — упавшим голосом прохрипел Блэк.

Питер положил открытку на стопку с подписями, и Сириус прожег ее испепеляющим взглядом.

— Что тебе не нравится, Бродяга? Девочки находят его отличным собеседником, я слышал, он даже считается симпатичным, — сказал Ремус, нахально наслаждаясь негодованием Блэка.

Секунда и Джеймс с Сириусом одновременно оглянулись на стол позади. Голубоглазый блондин Джастин Свитс, оторвавшись от кубка с тыквенным соком, сладко улыбнулся. Джеймс вернулся в прежнее положение, зажмурившись, чтобы не рассмеяться вновь. Сириус снова выругался и брезгливо сморщившись, спросил:

— Я что похож на гея?

— Ты красавчик, Сириус, — изрек Джеймс, положив руку Блэку на плечо.

Ремус усмехнулся и кивнул:

— Единственный гей в Хогвартсе, и тот запал на тебя.

Блэк нетерпеливо схватил открытку и со словами «я сейчас эту открытку ему…» начал было подниматься со скамейки, но Джеймс, заботливо остановил его, усадив обратно.

— Ага, — сказал он, отбирая у Блэка послание. — Он только того и ждет.

Открытка под протестующие крики Блэка отправилась к подписанным, тем, которые впоследствии будут участвовать в лотерее.

— Я Эванс отправил валентинку, — признался Сириус, нехотя продолжив сортировку.

— Да?

— Она тебе не говорила?

— Я еще не видел ее сегодня, — признался Джеймс.

— Уже придумал, как проведете сегодняшний вечер? — спросил Ремус, наблюдая за Сириусом.

— Нет. В этом весь ужас. Я даже открытку ей не послал.

— Смотри, она может и обидеться, — заметил Сириус. — А мы с моей прелестной Мисс День Святого Валентина отправимся в Хогсмид.

— Прелестной, — в один голос повторили друзья и рассмеялись.

— Мне повезет, — продолжая сортировку, заявил Блэк.

— Слушай, Сириус, сколько девушек знает про тайный проход, ведущий в Сладкое королевство?

— Только Сэм. Черт, а ведь там просто так не пройти... — Сириус задумался. — Боюсь, Хогсмид не лучший вариант. А на Астрономической Башне будет ажиотаж и без меня.

— На улице тепло. Вы можете прогуляться. Или... есть еще комната за зеркалом.

— Думаешь, туда не набегут парочки? — скривился Сириус. — Мы устраивали там вечеринку, теперь про нее все знают.

— Не набегут.

— Значит, буду там, — Сириус пожал плечами. — Я закончил. Итак.

Он взял пустой кубок, ссыпал туда все открытки и, прикрыв отверстие ладонью хорошенько встряхнул. Казалось, зал затаил дыхание, «лотерея» давно стала народным развлечением. Ремус назойливо гипнотизировал кубок, все остальные неотрывно следили за Сириусом. Он сделал глубокий вдох, запустил пальцы и вытащил открытку.

— Ну что там, Бродяга? — не вытерпел Джеймс. — Неужели повезло?

— Черт возьми, — протянул Сириус, подняв на друзей взгляд из розового сердечка. — Так просто не бывает. Так не бывает…

— Сириус, — Лили остановилась у Блэка за спиной. — Это просто неприлично, мало того, что ты покорил половину девушек Хогвартса, так теперь еще и на парней переключился? — она улыбнулась. — Привет, мальчики.

Ремус расплылся в злорадствующей улыбке:

— Я бы напророчил тебе девушку, дружище.

— Серьезно что ли? — Джеймс забрал открытку у Блэка и уставился в написанное, к нему придвинулся Петтигрю.

— Что происходит? — спросила Эванс, усаживаясь рядом с Сириусом.

— Пойду прыгну с Астрономической Башни, — упавшим голосом произнес Блэк.

* * *

Следующие два часа превратились в сплошное безумие, Блэк то молчаливо сидел на кровати, то рвал и метал, сетуя на жизненную несправедливость. Он видел лишь два выхода: покончить с собой и отправиться на свидание со Свитсом. С учетом того, что нарушить долг Блэк позволить себе не мог, а Свитс уже был оповещен о выигрыше, отказаться он не мог.

В конце концов, собрав все свое мужество в кулак, он отхлебнул из припрятанной на «всякий случай» бутылки огневиски и, заявив, что это, в конце концов, просто пустяк, гордо направился навстречу своей участи.

По этому поводу в холле перед Большим Залом собралась большая толпа.

Сириус изо всех сил сохранял невозмутимый вид, наблюдатели усмехались. Блэк побледнел и, казалось, еще секунда и он упадет в обморок. Сейчас даже его заявление о Башне Астрономии казалось убедительным. А когда Джастин взял Сириуса под руку, и по холлу послышались смешки, Сириус прикрыл глаза, и Эванс почувствовала, что больше всего на свете он желает провалиться сквозь землю. Хоть к самому дьяволу, только бы не здесь, не со Свитсом и не при всех. Скорее всего, позже он найдет, как приструнить тех немногих, кто решить поиздеваться, и это происшествие уже не будет казаться ему таким уж ужасным, но сейчас...

— Это жестоко, — прошептала Лили, отводя взгляд от Сириуса.

— Ну что ты, Лили, — Поттер поглядел на нее.

— Это издевательство, Джеймс. Посмотри, он даже не может отнестись к этому проще. Обычно он не показывает слабину.

Джемс поглядел на удаляющуюся пару, будто желая удостовериться в словах девушки.

— Все равно отказаться от данного слова — больший позор, нежели это, — заметил Питер. — По крайней мере, так считает Сириус. Иногда он бывает бесчестным, но это другое дело, он ведь относиться к этому серьезно.

— Да, Хвост прав, Лили. Иначе быть не могло. А чего он ждал, что ему попадется открытка с именем Саманты Монро?

— Как остроумно, Поттер, — послышалось у него за спиной.

Джеймс обернулся: Саманта чуть приподняла брови. Он открыл рот, чтобы что-то ответить, но Лили покачала головой:

— Не надо, Джеймс.

Джеймс отвернулся, услышав, как Монро покинула холл.

— А мне нравится, — Ремус довольно улыбнулся. — Может, это его чему-нибудь научит.

С этими словами Люпин отвернулся и протиснулся в Большой зал, Питер, Джеймс и Лили последовали за ним.

* * *

— Не подглядывай, — сказала Лили, завязывая на глаза Джеймсу гриффиндорский шарф.

— Ты меня пугаешь, Лили, — улыбаясь в противоположность словам, ответил Джеймс.

— Ну, раз в этом годы ты не проявил своей изобретательности, чтобы придумать, как отметить праздник, это сделаю я.

— Прости, Лили, со всеми этими со…

— Тш-ш, — прошептала Лили, коснувшись пальцем его губ. — Я знаю, Джеймс. И я не обижаюсь.

Она поцеловала его и взяла за руку.

— Идем.

Целая сотня ступенек, смех, они шли по коридорам.

— Куда ты меня ведешь? — улыбался Поттер, пытаясь не врезаться в очередное препятствие.

— Скоро узнаешь.

Через некоторое время они остановились, и после нескольких секунд Лили снова потянула его за руку. Ноги коснулись чего-то мягкого. То есть, мягче, чем каменный пол замка. Лили нежно стянула с него шарф, он удивленно распахнул глаза. А Эванс выскочила вперед и улыбнулась. Это был цветущий вишневый сад, с большими деревянными качелями. Джеймс поднял голову: самое настоящее небо, оглянулся назад: дверь, посреди бесконечно тянущегося сада. Коснулся пространства рядом с дверью и уперся в стену: иллюзия. Дотронулся до дерева рядом — настоящее, самое настоящее вишневое дерево, со светло-розовыми лепестками, падающими на зеленую траву. Поглядел на Лили, совершенно восторженно, восхищенно.

— Лили, это потрясающе.

Она улыбнулась.

— Это Выручай-комната. Она принимает вид желаемого. А в детстве у нас был вишневый сад, и каждую весну он цвел примерно так, — она оглянулась и покружилась под белым листопадом. Рыжие волосы окружили ее, красиво выделяясь на фоне весенней нежности. Джеймс подошел к ней, и они, обнявшись, сели на качели.

— Ты устроила самую настоящую весну, — он поцеловал ее.

— Это мой ответ твоему звездному небу.

— В весне больше романтики.

— Не знаю, Джеймс. Тот вечер был волшебным и без всякого волшебства.

— Но это все равно лучший День Влюбленных.

Какое-то время они сидели молча, а потом, Джеймс неожиданно спросил:

— Как ты нашла ее?

— Что?

— Как ты нашла эту комнату?

— Ну… — уклончиво протянула она, вспоминая, как она впервые попала сюда. Ведь это Северус нашел ее первым, а потом показал Лили, еще на втором курсе. — Мне кто-то рассказал про нее. Не помню, кто.

Они просидели там до самого вечера болтая или молчаливо нежась в объятьях друг друга, и, когда на вишневый сад опустились сумерки, отправились по комнатам.

Джеймс вошел в спальню, светясь от счастья. Их невинное, милое уединение в Выручай-комнате подарило ему прекрасное настроение, и он вошел в спальню, в обитель одиноких сердец, с гордо поднятой головой. Он уже приготовил колкую фразу для одиноких друзей, но все же, решил не произносить ее вслух.

Они втроем убивали время, маскируя это бесполезное занятие под полезное повторение материала. Сириуса не было бесконечно долго. Каждый из друзей уже поочередно выдвинул идею о том, почему Блэк так долго торчит на этом волшебном свидании. Версии были одна смешнее и невразумительней другой, поэтому, когда, наконец, Сириус вернулся в спальню, его встретили как героя дня.

— Боггарт.

— Ты бы еще спросил, что такое анимагия.

Ремус приподнялся на локте и поглядел на Поттера:

— Пусть он ответит, Джеймс. Не мешай.

— Ты зануда, — пробурчал Поттер, развалившись на кровати, пока Питер, сосредоточившись, пытался описать Боггарта.

Дверь отворилась.

— Бродяга!

Сириус приветственно помахал рукой.

— Как все прошло? — с задорным интересом в глазах воскликнул Джеймс и бросился к Сириусу.

— Как прошло? — повторил Блэк, усевшись на кровать. — Отлично.

Мародеры переглянулись:

— Что-то не очень похоже на сарказм, — высказал опасение Ремус. — Бродяга, ты в порядке?

— Знаете,— протянул Сириус, ослабляя узел галстука, и упал на кровать. — А этот Свитс хороший парень.

В ответ ему было дружное "О-о-о" Мародеров.

— Нет, серьезно. Он оказался неплохим парнем.

— Он накачал тебя любовным зельем? — забеспокоился Питер.

Сириус воззрился на друзей, на него глядели три усмехающиеся, удивленные физиономии.

— Ну не думаете ж вы действительно, что меня накачали амортенцией?

— Даже не знаю, Сириус, — протянул Джеймс. — Но противоядие нам самим не приготовить. А Лили, есть вероятность, заставит тебя пару дней побегать за Свитсом, прежде чем изволит спасти тебя от действия любовного зелья.

— Думаешь, Эванс так жестока? — удивился Сириус.

Поттер пожал плечами:

— Все может быть.

— Если серьезно, — сказал Ремус. — То симптомов принятия амортенции нет.

— Фух, — выдохнул Сириус, изобразив облегчение.

Люпин улыбнулся.

— Испортил веселье, — бросил Джеймс, усаживаясь на кровать. — Так значит, все не так плохо?

Блэк кивнул:

— Все отлично. И Свитс сказал, я не в его вкусе.

— И ты не обиделся? — поинтересовался Питер.

— Да, Сириус, неужели это не ущемило твоего самолюбия? — издевательски добавил Ремус.

— А зачем он вообще прислал открытку, если ты не в его вкусе? — поинтересовался Поттер.

Блэк пожал плечами:

— Хотел попытать удачу. А может, я ему нравился, но после свидания он решил, что я не так уж хорош. Не знаю, — Блэк пожал плечами.

Друзья удивленно переглянулись.

— Никогда бы не подумал, что ты так спокойно будешь говорить о свидании с парнем.

— Я тоже.

Друзья больше не поднимали эту тему, делали вид ,что ничего необычного не произошло. И все-таки Блэка доставали, а он вел себя непринужденно, но на самом деле жутко бесился. Некоторые парни, издевательски ухмыляясь, спрашивали его:

— Ну как у вас там со Свитсом? Уже присматриваете домик на побережье?

Он откидывался на спинку стула и отвечал что-то вроде:

— С Джастином у нас не заладилось, — потом оглядывал обидчика оценивающим взглядом и добавлял: — А ты ничего, — поднимался, и, игриво вздернув брови, спрашивал: — Ты свободен сегодня?

Когда однажды обсуждение этого свидания началось прямо в гостиной, и кто-то рискнул спросить, почему же Сириус не стал продолжать встречаться со Свитсом, тот, не на секунду не задумываясь, ответил:

— Мне по вкусу русые, — он обвел глазами кучку зрителей и, словно случайно, зацепился взглядом за Люпина. — Вон, как Ремус.

Очаровательно улыбнулся и подмигнул Лунатику, тут чуть не рухнул в обморок.

Через неделю нападки на Блэка прекратились, и Сириус, наконец, смог расслабиться.

* * *

На первый день весны был назначен первый после перерыва матч Гриффиндора по квиддичу. И в последнее время, поскольку Мародеры взялись за учебу, а Поттер еще и все свободное время проводил на квиддичном поле, уставал Джеймс ужасно, поэтому едва приходил в комнату, заваливался спать. И Эванс ничего не оставалось как проводить вечера с Мародерами. Они доделывали домашнее задание, играли в магловские карты, обсуждали планы на будущее и страдали прочей чепухой до наступления ночи. Во время тренировок Лили приносила Джеймсу ужин прямо на поле, и в перерывах он быстро съедал его, целовал Эванс в щеку и мчался обратно в воздух.

Когда тренировки были у других команд, Мародеры повторяли материал к экзаменам. Учителя только поражались тому, что парни снова вернулись к тому, как начинали учебный год: снова тянули руки, снова делали домашнее задание и вдруг начали учиться. Баллы Гриффиндора стремительно поползли вверх, оценки Мародеров тоже.

В Субботу, за день до матча Мародеры вместе с Лили сидели перед камином на диване в гостиной гриффиндора и ничего не делали. Совершенно ничего.

— Как же это прекрасно, просто сидеть, — заметил Сириус, вытянув ноги.

— Особенно если еще не написано очередное эссе, — тихо отозвался Ремус.

— Не порть малину, — отмахнулся Блэк. — Будто ты сам так не считаешь.

— Да ладно, уймись, я согласен.

— Как можно тратить субботний вечер на уроки? — спросил Джеймс, опустив подбородок Лили на макушку. Она прижалась к нему.

— Ну всё, всё, — Сириус закатил глаза. — Мы уже поняли, как вы любите друг друга, можете проявить немного такта по отношению к одиночкам?

— Ты одиночка что ли? — спросила Лили, покосившись на него.

— Конечно!

— А девчонка с Рейвенкло сегодня говорила, что провела с тобой прошлую ночь. Кажется, ее зовут… Берта?

Сириус приподнял брови:

— Вранье! Я не гуляю по ночам по Хогвартсу. Это против правил!

Лили вытянула ногу и легонько толкнула Блэка в бок, тот засмеялся.

— Я, правда, не спал ни с какой рейвенкловкой.

— Джеймс, — решил перевести тему Лунатик. — У Хаффлпафа сильная команда?

— Для меня теперь любая команда сильная.

— Прекрати так говорить, — Лили отстранилась и села прямо. — Ты превосходно играешь и сейчас тоже.

Поттер поморщился:

— Если быть реалистом, то это неправда. Брукс, например, играл лучше.

— Разве?

— Это со стороны выглядит так, будто я так легко за пару секунд ловлю снитч или что я забиваю десять голов в одиночку и без препятствий. А это не так. Это гораздо сложнее. Квиддич — командная игра. А зрители склонны преувеличивать.

— Поэтому я и не играю в квиддич, — Сириус пожал плечами. — Лучше наблюдать со стороны.

— А я играю в квиддич именно поэтому. Все восхищаются, говорят, что ты супергерой. Самое страшное — это разочаровать.

— Никого ты не разочаруешь, — Лили нежно коснулась его лица. — Джеймс, ты все равно лучший.

Поттер улыбнулся:

— Не зря Брукс называл тебя Солнышком.

— Мы все тут сейчас расплавимся от умиления, — пробормотал Блэк. Лили бросила на него недовольный взгляд.

* * *

Лили впервые за долгое время чувствовала себя ненужной команде по квиддичу. Она неуверенно взглянула в сторону раздевалок, остановилась, издалека глядя на них. Люк Купер после того, как вжился в роль капитана, поборол страх и стал настоящим лидером, она заметила это на тренировках, он стал прохладно относиться к ней, как к талисману. Так что она сомневалась, стоит ли ей совать нос в раздевалку.

— Эй, Лили, чего стоишь, как неродная? — Гордон выглянул из раздевалки и замахал ей рукой.

Она улыбнулась и с приятной радостью побежала к нему. Ее встретили приветственными возгласами, но в этот раз она недолго задержалась у каждого, ее тянуло к Джеймсу, медленно надевающему перчатки. Она обняла его, подняв голову, чтобы видеть его лицо.

— Скажи мне что-нибудь успокаивающее.

— Я люблю тебя.

Он несколько опешил от этой фразы. Он ожидал чего угодно кроме этого. Но, наверное, это было самое удачное, что можно было сказать. В тот миг, от этой фразы, ее взгляда, атмосферы вокруг них, его так наполнили мысли и чувства, что ему показалось, что он оторвался от земли. Он понял, что не сможет найти слов, чтобы описать все, что ощутил. Несколько секунд он размышлял, утопая в ее глазах, а потом ответил:

— Я буду летать, как никогда.

Не то, чтобы Хаффлпафф был разбит, но Гриффиндорцы все же выиграли. Люк показал себя отличным игроком, а Джеймс действительно летал, как никогда. С самого начала не очень уверенные в победе своей команды Хаффлпафцы к середине матча совсем сникли и разозлились, казалось, даже несколько обиделись, видно считая несправедливым такое явное превосходство Гриффиндора.

Гриффиндорцы устроили вечеринку, празднуя очередную, предпоследнюю победу. Они были так высоко по количеству побед, что теперь уверенность в получении кубка по Квиддичу была почти стопроцентная. К удивлению Лили, даже здорово выпив, Сириус не закадрил никакую девчонку, уделяя все время друзьям, как в прежние времена. Они здорово повеселились, подведя черту под беззаботной школьной жизнью.

Дальнейшие месяцы, вплоть до самого выпускного бала стали один сплошным кошмаром, суетой и стрессом.

* * *

Люпин вернулся с собрания старост и тут же двинулся к стенду с объявлениями, староста факультета поручила ему это нелегкое задание: разместить памятку для выпускников в гостиной.

— Какие новости?

— Скоро будут делать фото на выпускной альбом, — ответил он, отходя на шаг назад: памятка была приклеена ровно, и он пошел к дивану.

— Что значит «фото на выпускной альбом»?

— То и значит, — отозвался Лунатик. — Ты будто не знаешь, как все происходит, Хвост.

— Даже я ничего тут не понимаю, — нахмурившись, пробормотал Сириус.

Люпин повернулся к нему, чтобы разъяснить подробнее и увидел, что тот держит в руках памятку, которую Ремус только что прицепил на стенд.

— Сириус, — Люпин поднялся и выхватил у него листок.

— Эй! Я еще не разобрался.

Ремус вернулся на свое место и сел в кресло. Оказалось, что впереди у выпускников целый ворох проблем: для начала поиск пары на выпускной бал («Вот черт!» — выругался Блэк) и фото для выпускного альбома, а так же подготовка к экзаменам, всевозможные консультации и прощание с Хогвартсом.

Этот день стал отправной точкой безумия.

Последний матч Гриффиндора был запланирован на середину апреля, а до этого времени Джеймс продолжал тренироваться, Мародеры продолжали учиться и старались как можно меньше лезть во всевозможные переделки. Только трижды они выбрались в Хогсмид, но ночные прогулки по школе, ставшие почти традицией, уже не смогли оставить в прошлом. Они частенько располагались на Башне Астрономии и подолгу читали параграфы по Защите и Трансфигурации под свет волшебных палочек, кутаясь в одеяла и согреваясь сливочным пивом. Влюбленные парочки перестали бывать там. Потом Мародеры спускались в проход за зеркалом и частенько тренировались. Обычно такие тренировки были больше похожи на дружеские посиделки, чем на уроки, но навыки отстающих все-таки совершенствовались.

Как-то днем перед Защитой Сириус сидел на подоконнике, болтая ногами, и всерьез рассуждал на тему того, что ему не с кем пойти на выпускной.

— Ну не иди ни с кем, — устало бросил Ремус.

— Ага, и что потом?

— Напьешься и все.

— Ты будешь популярен и одиночкой, незачем искать пару, — заметила Лили.

Блэк поморщился, отвернувшись от друзй.

По коридору шла профессор Верди.

— Мистер Блэк, слезьте с подоконника.

Джеймс заметил в глазах друга привычные озорные огоньки.

Сириус легко спрыгнул и остановился перед Кристиной, перегородив ей путь. Несколько листочков со стопки книг слетели на пол, когда она резко затормозила. Сириус ловко поднял их, он откинул челку с лица и очаровательно улыбнулся, возвращая листы. Она поблагодарила его и хотела было обойти, но Сириус вновь перестроился так, чтобы она не смогла пройти мимо. Они начали привлекать внимание.

— В чем дело, мисте…

— Вы помните, как называли меня «Сириус»? — на одном дыхании тихо спросил он.

Она несколько смешалась, Джеймсу даже показалось, что ее щеки чуть порозовели. Он судорожно пытался вспомнить, как они познакомились и было ли дальше что-то еще. Верди тогда была с подругой. Сириус, кажется, приглашал кого-то из них гулять. Неужели Кристину?

— Блэк, — произнесла она, отводя взгляд. — Вы забываетесь.

— Я хочу пригласить вас…

— Мистер Блэк! Прекратите сейчас же! Чтобы я больше такого не слышала, — строго оборвала она и, обогнув его, скрылась в кабинете.

Сириус развернулся на пятках и, чуть запрокинув голову, самодовольно поглядел ей вслед.

— И чего ты хотел добиться?

— Развлечься немного, — Сириус пожал плечами. — У нас было свидание, когда мы только познакомились.

— И как? — Джеймс улыбнулся. Лили немного устало покосилась на него.

Сириус пожал плечами:

— Она ничего.

— Потрясающее определение, — не выдержала Эванс.

— Что тебе не нравится?

— А что оно вообще значит?

— Что она ничего.

Лили прыснула и закатила глаза:

— Это все равно, что сказать: «она ничего из себя не представляет».

— Ничего выдающегося, — согласился Блэк. — Но это вовсе не значит, что она отвратительная, мерзкая девица. Если бы она была такой, я бы сказал, что она — полный кошмар.

Лили уже вдохнула побольше воздуха, чтобы ответить ему что-то еще более возмущенное, чем раньше, но ее прервал колокол. Блэк улыбнулся, с деланным сожалением взглянул на нее и пошел в класс, остальные последовали за ним.

Ко всеобщему удивлению, Блэк не стал докучать Кристине, не стал искать себе пару, зато заказал по почте восхитительный костюм на выпускной бал, разумеется, в дополнение к тому, что уже пылился у него в чемодане.

* * *

— Сохатый, — на распев протянул Блэк, развалившись на кровати.

Джеймс даже не взглянул в его сторону, он пытался закрыть чемодан, из которого только что вытащил квиддичную форму. Ворох вещей не давал этого сделать, высовываясь из щелей.

— Ты помнишь, что сказал Лунатик? — снова протянул Блэк.

— Сириус, отстань, не до тебя сейчас. У меня через полчаса последняя игра, а я…

— Не можешь закрыть чемодан. Вот проблема-то.

Джеймс поднял раздраженный взгляд на друга и швырнул в него свитер, лежащий самым верхним в чемодане.

— ЭЙ!

Щелкнули замки, и Джеймс задвинул чемодан под кровать, поднялся и поглядел на Сириуса, тот держал в руке свитер.

— Зато чемодан закрылся, — спокойно отозвался Джеймс и пожал плечами. — Что там говорил Лунатик?

Сириус бросил свитер на кровать:

— Что для школьного альбома нас сегодня будут фотографировать. И брать что-то вроде интервью. По списку вопросов, составленному учениками.

— Интервью? — переспросил Поттер. — Кто?

Блэк пожал плечами:

— Черт знает. Кто там это все организовывает.

— Они что, собираются посвятить нам страницу в школьном альбоме?

— Именно так. Не только нам, конечно, но мы входим в число выдающихся лиц курса.

— Ну классно, — улыбнулся Поттер. Он подошел к зеркалу и поправил очки, оценивая насколько презентабельно выглядит. — А когда это?

Сириус поглядел на часы:

— Судя по всему, это начнется где-то часов в пять. Ведь ваш Люк не собирается ловить снитч дольше часа?

Джеймс вопросительно поглядел на Сириуса. Тот только улыбнулся.

* * *

Джеймс Поттер.

«Нет, я не собираюсь связывать будущее с квиддичем. Ой, скажете тоже, играю лучше всех в Хогвартсе. Хотя, сказать откровенно, этот последний гол, что я забил сегодня… блестящий, а? Это уже четвертый кубок, который Гриффиндор получает благодаря мне. В этом году он был обязателен. Выпуск ведь и все такое. Мы с друзьями поставили себе такую задачу. Вообще-то да, квиддич это командная игра, но ведь я… То есть… Не у всех же есть такая потрясающая девушка, как у меня! Она наш талисман.

Другие поклонницы? Они есть? В последнее время, я их не вижу. Лили всех затмила.

Нет, я готовлюсь к ЖАБА, а как же иначе. Экзамен через месяц, а у меня в плане все «П». Должен же я быть лучшим из лучших.

Мерлин, это действительно кого-то интересует? Нет, я не укладываю волосы. Они сами так торчат».

Ремус Люпин.

«Вы правы, я староста.

Это даже не смешно. Думаете, они меня слушают?

Я скромный по сравнению с Джеймсом и Сириусом? … Кто по сравнению с ними не скромный?

Ну, могу вам рассказать все, что знаю о Защите от Темных искусств, выйдет часов на сорок. Я в этом силен»

Питер Петтигрю.

«А это обязательно?

Я вовсе и не знаю, как вышло, что мы стали дружить. Но мы ведь, как братья теперь. Они мне помогают во всем, а я им, в чем могу. Ну, короче, мы не разлей вода».

Сириус Блэк.

«Моя роль? Даже не знаю. Джимбо у нас, наверно, связующее звено. А я так, проходил мимо и вовремя свернул на нужную улицу.

Да ничем, в сущности, я не занимаюсь. Устраиваю дебаты, разбиваю сердечки юных особ и курю. А еще у меня есть мотоцикл.

Мракоборцем. Мы собирались все вместе. Ремус у нас ас в Защите, да и мы вроде неплохо справляемся.

Не вижу ничего плохого в том, чтобы общаться с магглами. Они крутые ребята. Такие же как мы. А некоторые даже еще круче.

Волдеморт? Вы о нем говорите? Тогда говорите прямо. Тот-Кого-Нельзя-Называть это Пивз в моем понимании. А то, знаете ли, черта помянешь…

Каково быть Гриффиндорцем в семье Слизеринцев? А вы уверены, что моя семья — Блэки? Это был не выбор между Слизерином и Ггриффиндором. Это был более серьезный выбор. Иметь настоящих друзей, жениться по любви или вообще не жениться, любить, кататься на мотоцикле, смотреть кино и читать маггловские книги. Ходить в кроссовках, ссутулившись, любить красный цвет, жить в светлом доме, быть мракоборцем. Я могу это делать, пока я остаюсь собой, будь я просто одним из типичных Блэков-слизиринцев разве было бы это у меня? Быть чистокровным, знатным, аристократом. Пф. Быть вечным пленником семейных традиций или быть всецельно свободным? Вот что это за выбор.

А вы бы что выбрали?

Дружба гораздо более важная вещь, чем вы можете себе представить. Это братство. Вместе мы сможем все. Не только сдать ЖАБА на все «П», гораздо большее. Я хочу сказать…Просто не думайте, что больше не услышите о нас после выпускного. Вы еще услышите о нас».

______________________________________

Не забывайте комментировать. Помните,вдохновение автора нужадется в этом)