Предел свободы. Часть вторая (джен)

Хогвартс, октябрь 1993.

После случая с гиппогрифом ничего необычного не происходило. Новый учитель защиты от темных искусств оказался компетентным, по крайней мере, по сравнению с теми двумя, которые преподавали предмет до него. Выписавшийся из больничного крыла Малфой едко прокомментировал пестрившую заплатками одежду учителя, однако Гарри уделил внимание тому, что профессор Люпин, судя по всему, крепко закладывал за воротник как минимум уже месяц.

Впрочем, Поттер считал, что это его дело. Не сказывается на преподавании, и ладно.

На очередном занятии по уходу за магическими существами Хагрид объявил, что его гиппогрифа Клювика оправдали, что дело ограничилось штрафом, который Дамблдор, великий человек, заплатил из собственного кармана.

Хагрид несколько удивился, когда понял, что ему искренне аплодируют слизеринцы во главе с Ноттом, реакция же гриффиндорцев была более сдержанной. Но, видимо, учитель посчитал, что в целом ученики рады, поскольку и сам буквально сверкал от счастья.

— Вот мудак, — вполголоса произнес Малфой. Гарри, который не так уж плохо относился к бывшему лесничему, в этот раз вынужден был согласиться.

Поттер все-таки вошел в школьную команду по квиддичу, продемонстрировав необычайный талант и волю к победе. Из-за того, что его отец когда-то играл за школьную команду, он просто не мог позволить себе выступить плохо. Действительность превзошла все ожидания. Он установил новый школьный рекорд, закончив игру за тридцать две секунды. Конечно, в этот раз победа досталась им благодаря счастливому случаю, но Гарри доказал, что способен как минимум такой случай не упустить.

Теперь Поттер был занят, как никогда. Помимо квиддичных, он также посещал общефакультетские боевые тренировки, которые проходили с небывалым рвением — воспоминания о василиске были слишком свежи. В общем, отношение к собственной безопасности стало более чем серьезным. Еще одним моментом была память о Дэрреле Локсли, который раньше руководил занятиями. Надо сказать, именно последний аргумент оказался решающим для профессора Макгонагал, которая в этот раз встала за факультет стеной. Она понимала, что после всего произошедшего рассказывать гриффиндорцам о том, что Хогвартс — самое безопасное место в магической Британии, как-то глупо. Так пролитая кровь привела к возобновлению традиции...

В этом году Поттеру было, что показать. Мощные струи пламени, ледяные иглы и земляной щит составляли основу его арсенала. К сожалению, рунные плетения были признаны недостаточно безопасными, и Гарри приходилось отрабатывать заклинания на манекенах. Хорошо показал себя и Невилл, его заклятия обладали внушительной мощью, и хотя он испытывал сложности даже с простейшими связками, которые им показывали старшекурсники, его наполненные силой короткие удары впечатляли многих. У Рона же дела шли неважно, но его вины в этом, по большому счету, не было. Судя по всему, его палочка приказала долго жить, и теперь даже освоенные им заклятья срабатывали не всегда. А иногда его палочка и вовсе вместо запланированного отправляла в цель заклинание, заставлявшее жертву блевать мерзкими зелеными слизнями.

Малфой даже в шутку прозвал Рональда Смертоносным. Надо ли говорить, что прозвище быстро прилипло?

Впрочем, отношения двух гриффиндорцев наладились. Как ни странно, их объединяла зависть к квиддичным успехам Гарри, и они могли часами обсуждать, что и как они бы сделали, окажись в школьной команде. Каждый слушал только себя, но, казалось, обоих это устраивало.

Гарри искренне надеялся, что этот год в Хогвартсе пройдет спокойно. Но опыт предыдущих лет подсказывал ему, что в «самом безопасном месте магической Британии» можно ожидать всего. К тому же, его способность к предвидению снова дала о себе знать. Вот уже несколько раз он видел сон, в котором крыса привязывала его к могильной плите. Однако даже пролистав учебник по предсказаниям вперед, он так и не смог растолковать его. Обращаться к Трелони Гарри даже и не подумал. Несмотря на все её фокусы, на квалифицированного эксперта она не тянула.

Все началось в Хэллоуин. Пропала крыса Рона. Казалось бы, что за беда? Однако данное происшествие закончилось знатной истерикой со стороны владельца животного. Он поспешил обвинить Грейнджер, а точнее, ее нового любимца, здоровенного рыжего кота, в предполагаемой смерти его крысы. Ее аргументы рыжий предпочел проигнорировать и лишь усиливал напор.

В принципе, Гарри считал, что отчасти Рон заслужил то, что с ним произошло. Дин Томас поспешил на выручку своей прекрасной даме и одним ударом отправил ее обидчика на пол. Гарри и Невилл держали Дина, Драко и Симус — Рона. В общем, эскалацию конфликта удалось предотвратить. Поттер питал слабую надежду на то, что Рон научится быть сдержанней и перестанет кидаться на первого встречного, не разобравшись в ситуации. Тем более, что в скором времени выяснилось, что Уизли был неправ, и его крыса доказала, что жива. Причем не только Рональду, но и всему магическому миру. Вот только в этот раз она предстала в новой ипостаси.

* * *

Ремус Люпин, октябрь 1993.

Вы знали, что если нализаться в стельку перед трансформацией, то в обличье волка вас не только не отпустит, но вы также превратитесь из свирепого оборотня в милейшего песика, неспособного устоять на лапах? Вот и Ремус сделал это открытие относительно недавно. Известие о смерти еще одного Мародера, сколько бы Люпин не убеждал себя, что ненавидит его, изрядно подкосило оборотня. Профессор Дамблдор не обрадовался, приводя его в чувство перед самым отъездом в Хогвартс, и взял с Ремуса обещание, что его душевные терзания никак не отразятся на учебном процессе. Люпин твердо держал слово. Но каждые выходные он запирался в своих апартаментах и, баюкая бутылку огневиски, шептал в пространство:

— Джеймс... Лили... Питер... Сириус... Ну почему, почему так вышло?

Но ответа не было. И неизвестно, куда бы все это его привело, но внезапно случилось то, что Люпин счел чудом.

Питтер Петтигрю воскрес из мертвых. Именно такой был заголовок у статьи, размещенной на первой полосе Ежедневного Пророка, который еще утром принесла почтовая сова. И фотография, на которой, без всякого сомнения, был изображен Питер, который пожимал руку Министру Магии Корнелиусу Фаджу.

Люпин расплатился с совой и быстро начал листать страницы. «Награда нашла своего героя», «Тринадцать лет в виде крысы» — большая часть выпуска так или иначе была посвящена Петтигрю. Первым порывом Ремуса было немедленно отправиться на встречу с другом. Звонок по каминной сети не дал ему осуществить это намерение. В его камине парила голова Альбуса Дамблдора.

— А, Ремус. Я вижу, ты чувствуешь себя хорошо. Не мог бы ты зайти ко мне в кабинет? Нам есть что обсудить.

— Разумеется, директор.

* * *

Кабинет директора Хогвартса, за час до этого.

— Поверить не могу, — произнес Снейп, читая заявления Петтигрю. — Директор, вы же понимаете, что он пытается переложить вину за случившееся в замке на вас? А где, собственно, был этот герой, когда василиск нападал учеников? Почему этот храбрый гриффиндорец не попытался вступить в схватку с монстром?

— Северус, в статье ни слова не сказано о том, что произошедшее — моя вина, — спокойно ответил Альбус.

— Фадж копает под вас... Он боится открытого столкновения... — проговорил Снейп. — Он использует Петтигрю, как чревовещатель марионетку...

Дамблдор выглядел так, будто собирался наградить Слизерин баллами за правильные рассуждения.

— Рано или поздно Корнелиус сломает себе шею. Этот человек не знает, когда следует остановиться, — директор закинул в рот лимонную дольку. — Появление Питера, увы, подтвердило некоторые догадки... К сожалению, тринадцать лет назад я отбросил все сомнения... Но так было нужно. Жаль, что Сириус не дожил до торжества справедливости... Хотя, наверное, оно и к лучшему...

— Так Блэк невиновен? — безразлично спросил мастер зельеварения.

— Я более чем уверен, что это так, — кивнул Альбус.

Снейп усмехнулся.

— Получается, Министр снова поставил не на ту лошадь?

— Уже не в первый раз, — казалось, Дамблдору все равно. — И когда-нибудь это кончится для Фаджа плохо.

— Уж не намерены ли вы, директор... — осторожно начал Снейп, но Альбус оборвал его.

— Нет. Он сам делает для этого все, что только возможно. А теперь иди, мой мальчик. Мне следует обсудить ситуацию с Ремусом. Мой долг — уберечь его от поспешных решений.

Декан Слизерина покинул директорский кабинет, в котором немедленно установилась тишина, прерываемая лишь тихим посвистыванием Фоукса. Директор покручивался в кресле и выстраивал предстоящий разговор, заодно приканчивая очередную лимонную дольку.

* * *

Ремус Люпин появился практически сразу после вызова по каминной сети. Выглядел он не лучшим образом. Впрочем, в последнее время он выглядел так практически всегда. С другой стороны, меньше шансов, что кто-то заподозрит в нем оборотня, поскольку преподаватель «болел» не каждое полнолуние, а каждые выходные.

Беседа получилась тяжкой. Директор искренне признался, что действительно думал, что Питер мертв, однако умолчав о том, что в свое время просто закрыл глаза на некоторые моменты, и в результате Сириус Блэк оказался в Азкабане.

Люпин едва ли не принялся громить кабинет. Его захлестывала ярость. Одновременно он чувствовал свою вину перед другом. Альбус справедливо опасался, что чувство вины может просто раздавить оборотня. Тот либо сопьется, либо отправится совершать какую-нибудь глупость. Не исключено, что он сделает и то, и другое.

В конце концов, Альбус убедил Люпина не торопить события, а вместо этого поговорить с Гарри. Разъяснить ему, что именно Питер виновен в смерти его родителей. Ремус ушел, клятвенно пообещав, что сын его друзей узнает все, что нужно, однако директора не покидало ощущение, что этот разговор не успокоил преподавателя ЗОТИ, и ему еще придется разбираться с последствиями его действий.

Вечером того же дня в кабинете директора появился Гарри Поттер и сообщил, что ему, Дамблдору, не повредит собственный карманный герой. И хотя мальчик выразил свое предложение другими словами, суть от этого не менялась.

В этот момент радость настолько переполняла директора, что он проигнорировал внезапно появившееся чувство тревоги. Но когда, уже позже, в его кабинет вернулся Ремус и сообщил, что он пока так и не смог рассказать Гарри о предателе его родителей, Дамблдор удивился — почему же Гарри вообще появился в его кабинете, ведь он должен считать Петтигрю героем? Ситуацию следовало обдумать.

* * *

Аврорат, архив, октябрь 1993 года.

Иногда люди любят рассуждать о чужой неблагодарности, мысленно или вслух перечисляя все оказанные благодеяния. Пожалуй, Корнелиус Фадж имел некоторые основания обвинить недавнего выпускники академии аврората Сэма Рэйли, которому он лично вручил орден Мерлина третьего класса, в неблагодарности. Рэйли практически ненавидел Министра.

Так было не всегда, когда-то юноша относился к Министру с должным почтением. Нежданные милости изменили все.

Вскоре после случая с василиском его и еще пару человек вызвали к Министру и перед камерами наградили орденами. Рэйли досрочно присвоили звание аврора, без экзаменов. Это расстраивало бывшего выпускника Рэвенкло больше всего. Нет, не то чтобы он был помешан на учебе. По крайней мере, не больше, чем любой другой представитель этого факультета. Просто кадет, окончивший академию с отличием, имел право претендовать на звание аврора второго класса, после стажировки, разумеется. И Рэйли рассчитывал именно на такое развитие событий. В конце концов, не один Перси Уизли имел амбиции, просто остальным хватало ума их скрывать. Выскочек, как правило, не любят. В этом молодому аврору довелось убедиться на собственном опыте.

Старший аврор Джексон, принимавший молодое пополнение, специально отвел его в сторону и посоветовал уйти в отставку. Он сказал, что читал его рапорт, и что трусы, которые только и могут, что избегать схватки, в то время как их товарищи сражаются насмерть, не достойны носить столь высокие награды. Рэйли, несмотря на попытки сохранять хладнокровие, немедленно вспыхнул и ответил, что он собирается стать аврором и доказать, что слова старшего аврора не имеют никакого отношения к действительности.

Джексон немедленно сбавил обороты и равнодушно пояснил, что третий класс является для Рэйли высшей ступенькой карьерной лестницы, и что никто не собирается брать в свое подразделение аврора с плохой репутацией, который даже не имеет на руках результатов экзаменов.

Рэйли был крайне опечален подобной перспективой. Аврор третьего класса... Подобное звание имели все полугражданские сотрудники аврората или стажеры, которые затем быстро шли на повышение. Разница в жаловании между вторым и третьим классом была очень значительной. А между тем, очень многие побывавшие в боях авроры имели и первый класс. Рэйли продолжал надеяться на лучшее.

Его надежды рухнули в тот самый момент, когда он получил официальное письмо, уведомлявшее, что он будет проходить стажировку у аврора второго класса Морриса.

«Что ж, начну с малого», — думал Рэйли, отправившись на поиски указанного кабинета. Оказалось, что нужное помещение располагалось в подземных уровнях аврората. Спустившись на лифте на нужный уровень, Рэйли прошел по коридору, открыл массивную деревянную дверь и вошел в помещение.

— Добро пожаловать в архив, парень! — услышал он хриплый старческий голос.

Моррис оказался славным стариканом, изо всех сил старавшимся помочь новичку освоиться. По сути, это была та же работа библиотекаря, и старый хранитель часто шутил, что Рэйли всегда сможет устроиться помощником мадам Пинс, буде он захочет покончить с карьерой в области правопорядка. Правопорядка, как же, Моррис собирался на пенсию, и в связи с этим совсем недавно получил второй класс.

Молодой аврор подозревал, что сейчас Моррис готовит себе сменщика, который так же проведет всю жизнь среди многочисленных полок со свитками пергамента. И что теперь — всю жизнь глотать пыль? Доставать палочку лишь за тем, чтобы удостовериться, что человек, который хочет получить доступ к делам — тот, за кого себя выдает?

У Рэйли были амбиции. И сила духа, чтобы признать поражение. Архив стал его карьерным тупиком, а значит ему нужно вернуться назад и пойти другим путем. Он решил, что адвокатская деятельность подойдет ему лучше всего.

А пока он пользовался случаем и изучал доступные дела. Когда еще представится такая возможность? В последнее время много писали о Сириусе Блэке, и Райли в конце концов решил, что будет интересно, какие аргументы приводила защита в столь однозначном деле. То, что он обнаружил в закрытой части архива, придало его мыслям совсем иное направление.

Как такового дела не было вообще. Краткая биографическая справка о преступнике, протокол ареста, допроса, акт передачи заключенного в Азкабан и... служебная записка.

«Верховному Чародею Визенгамота Альбусу Вульфрику Брайану Персивалю Дамблдору.

На основании декрета №348 от второго февраля тысяча девятьсот восьмидесятого «О Чрезвычайном положении», прошу санкционировать рассмотрение дела Сириуса Ориона Блэка трибуналом аврората и размещение подозреваемого в тюрьме Азкабан до решения трибунала.

Исполняющий обязанности главы Аврората Бартемиус Крауч»

В нижней части документа была резолюция: «не возражаю» и подпись Дамблдора.

Больше не было ничего. Судя по всему, веритасерум к Блэку не применялся. И, что уже совсем дико, никакого решения трибунала не было и в помине.

Рэйли перечитал протокол допроса:

«Это все я... моя вина... Петтигрю... я настоял, чтобы он...»

Пометки следователей.

Неожиданное появление давно вызывало у молодого аврора вопросы. Возникшие в его голове догадки могли помочь ему как выбраться из этой дыры, так и поспособствовать скорейшему увольнению.

Фадж сделал ставку на новоявленного героя и излишние вопросы аврората могут стоить ему должности.

«Хрен с ним», — злорадно подумал Рэйли и принялся разыскивать любые материалы, связанные с этим делом.