Гейм, сет, матч (гет)

Пить с двумя Уизли было не самым плохим способом провести хогсмидский выходной, с удивлением обнаружила Миллисент. Алкоголь скорее всего притупил воздействие амортенции на Фреде, не притупив его к ней неожиданной терпимости. Так что она могла быть уверена, что он не наскочит на нее, и ей не нужно было над ним измываться, потому что, что бы ни думала Панси, это было уже скучно. Миллисент уже давно была готова переключиться на новую жертву.

Она заявила самой себе, что именно поэтому решила не пугать или шокировать девчонку Уизли. Это было не совсем правдой. Миллисент одобряла тактику, с помощью которой Джинни добывала алкоголь, и решила, что пугать ее не пойдет на пользу, ведь она хотела узнать, что еще девчонка умеет. Ученица, которая так легко достает вино, наверняка знает еще какие-нибудь фокусы, а слизеринцы были готовы на все, чтобы разузнать новую стратегию.

Когда Миллисент спросила Джинни, что еще та умеет делать, Джинни твердо заявила, что умеет только доставать спиртное. Умно с ее стороны. Миллисент, конечно, не стала бы рассказывать профессорам или другим студентам, но использовать информацию против людей можно и по-другому.

— А вот Джордж у нас знает много всяких трюков, правда, — сказала Джинни, пихая брата локтем в бок. Странно, что она тоже притворялась, что Фред был Джорджем. Она же должна была знать, что это не он. — Он все знает о фокусах и уловках.

Вместо того, чтобы порадоваться возможности выпендриться своими предполагаемыми крутыми умениями, Фред выглядел так, словно его поймали врасплох.

— А? Э... Хм... Нет. Я имею в виду, я уверен, Милли намного умнее меня, — он улыбнулся Миллисент, и Джинни сердито посмотрела на него, поднося к губам бутылку мерло.

Миллисент изучила зимние облака и обдумала возможные ответы. Несмотря на то, что близнецы Уизли больше игрались, чем учились, она слышала, что они были недурны с заклинаниями.

— У меня лучше всего с ЗОТИ, — сказала она. — Обычно я бью людей по морде до потери дара речи — не умея говорить, проклясть они меня не смогут.

Джинни уставилась на нее, но Фред рассмеялся.

— Это куда умнее, чем у меня, — сказал он. — Меня обычно проклинают.

— Это тупо, — согласилась Миллисент.

Фред только улыбнулся, что было доказательством, что амортенция пока не испарилась.

— Я лучше всего в трансфигурации.

Наверное в трансфигурации есть своя польза.

— Можешь трансфигурировать мне дракона, который будет жрать надоедающих мне людей и доставать мне шоколад? — спросила Миллисент.

— Знаешь, в чем главная проблема слизеринцев? — ответил Фред.

Миллисент была уверена, что дракона она не получит.

— Нет у слизеринцев никаких проблем.

Джинни переглядывалась с Фреда на Миллисент, прищурившись, вцепившись в бутылку чересчур крепко.

— Никакой скромности, — сказал Фред. Он протянул руку и потянул за что-то в волосах Миллисент. Один из ее бантиков развязался, и в его руках оказалась зеленая лента.

Миллисент немного знала о том, что принято на ухаживании, но она знала, к чему обычно ведет вся эта фигня с троганием волос, потому она приготовилась вцепиться в свою мантию и начать вопить, если Фред покусится на ее девичью честь. Не то, чтобы этой девичьей чести много и оставалось, но все-таки.

Он обернул ленту вокруг руки, достал палочку и начал что-то бормотать, его голос звучал как колыбельная. Миллисент чувствовала, как магия разливается от его слов, каждый слог словно повисал в воздухе над лентой.

Он выдохнул облачко пара в холодный воздух, и лента ожила.

— Вот, Милли, — его голос был хриплым, словно магия потребовала от него каких-то сил. Он протянул ей руку, и часть ленты размоталась с его руки. Она выглядела такой же как раньше, просто полоска ткани бутылочно-зеленого цвета, шириной где-то в дюйм, но она двигалась, словно змея, передние пять дюймов поднялись вверх, и раздвоенный кончик служил ей языком, пробуя на вкус воздух.

Миллисент автоматически протянула руку, и лента переползла с руки Фреда на ее, изгибаясь под ее пальцами, пока не свернулась на ее запястье.

— Могу повязать ее назад, в твои волосы, — предложил Фред, будто в этом не было ничего особенного.

Миллисент крепче ухватила свою змееленту, поглаживая по ее ленточной головке.

— Нет, сойдет, — сказала она, пытаясь выглядеть так, будто просто не хочет, чтобы живая лента торчала у нее в волосах. Фред улыбнулся, и она поняла, что просчиталась. — Она не сможет таскать мне шоколад, если будет в волосах, — сказала она, и это была вполне приемлемая причина, пусть поблизости и не было шоколада, и она не могла отправить беззащитную змееленту на поиски шоколада далеко от себя. Мало ли что может с ней случиться.

— Так, я отойду вон туда, меня сейчас вырвет, — сказала внезапно Джинни, указывая на кусты. — А вы оставайтесь здесь... — она вспомнила свою роль надсмотрщицы и оглядела Фреда и Миллисент, задумавшись. — И не целуйтесь, — сказала она. — А то я вернусь и меня вырвет на вас, — она поднялась, не дожидаясь ответа, и побрела прочь, схватив бутылку.

Милллисент посмотрела на Фреда, приподняв брови.

— Она едва пару глотков сделала.

На щеках Фреда загорелась краска, и он уставился на свои руки, явно смущенный неумением пить своей сестры. И правильно смутился. Была бы она слизеринкой, они бы влили в нее столько огневиски, что она или научилась бы его переносить, или умерла.

Миллисент было, в прочем, плевать. У нее было вино, и у нее была змеелента. Жизнь была хороша. Она почесала змею под подбородком, и та ткнулась головой в ее пальцы, как она предположила, с нежностью. Раз уж Фред умел делать таких милых маленьких друзей, то его следовало утешить из-за того, какая у него легковесная сестра.

— В первый раз, когда я напилась, я проснулась в рвоте.

Фред удивленно уставился на нее.

— Не перенесла огневиски?

— Это была не моя рвота, — ответила Миллисент.

Фред смотрел на нее, словно стараясь понять, шутит она или серьезно, и наконец рассмеялся.

— Блин, — сказал он. — Дикая видать была ночка.

— Ничего так, — ответила Миллисент.

Губы Фреда немного скривились, и он искоса посмотрел на нее. В свете зимнего солнца, под холодным ветром с севера, он даже вполне прилично выглядел, с этой тенью улыбки на лице.

Миллисент уколола себя ногтями и сосредоточилась на Змееленте.

— Но не такая дикая, как та, когда меня вырвало на Плаксу Миртл.

Фред откинулся назад, опираясь на руки, на его губах была такая улыбка, будто он считал ее очаровательной. Миллисент всегда считала, что любовные зелья были несовершенными. Они вызывали в людях помешательство, а не любовь. Помешательство было нормальным. Это было бы смешно, и потом Миллисент рассказала бы девчонкам, и они ели бы коричные звездочки и хохотали. Но эта странная смесь уверенности и внимательности от Фреда несколько пугала. Мадам Паддифут знала, как сварить амортенцию. Миллисент понимала, что Фред был под воздействием зелья, и все же иногда ей казалось, что это настоящее.

Она резко одернула себя.

— Наверное мне пора возвращаться в Хогвартс, — сказала она.

Фред посмотрел на нее, потом оглянулся в сторону школы, которая пряталась за деревьями.

— Не надо, — сказал он. — Я имею в виду... — он остановился, выглядя недовольным. — Нам ведь еще не пора.

Милиисент едва не купилась на этот идиотский повод остаться, и это точно значило, что ей надо убираться отсюда.

— У меня работа, которую надо сдать в понедельник, — сказала она, оборачивая Змееленту вокруг шеи.

— Я помогу тебе с ней завтра, — сказал Фред. Он даже не спросил ее, какой был предмет, словно был уверен, что сможет помочь в любом случае.

Миллисент поискала другую увертку.

— Змеелента простудится.

Его глаза изумленно расширились, и он посмотрел на Змееленту, все еще с любовью жмущуюся к горлу Миллисент. Он явно умилился.

— Магия не будет вечно держаться, — мягко сказал он, словно не был уверен, как она воспримет новость о скорой смерти ее нового питомца.

Она прикрыла голову Змееленте и шикнула на Фреда, чтобы замолчал. Он мог бы ради приличия убедиться, что Змеелента не слышит, прежде чем говорить такие ужасные вещи.

— Змеелента — ужасное имя, — скала Фред, игнорируя ее раздражение. — Это как если бы я звал тебя "Мясодевочка". Оно совсем ей не годится, — он подошел и сел рядом с ней, не так близко, чтобы коснуться ее, но ей совсем немного пришлось бы подвинуться, чтобы облокотиться об него. — Ты придумай ей имя, а я ее согрею.

Миллисент могла протестовать и дальше, но он уже упомянул правду. Магия не будет длиться вечно. К утру амортенция пройдет. Все, что было до этого, не будет иметь значения.

— А мне нравится Змеелента, — сказала она.

Фред положил Змееленту в карман и протянул Миллисент бутылку.

— Если ты думаешь, что это хоть капельку сносное имя, то ты или слишком пьяна, или недостаточно пьяна.

— Невозможно быть слишком пьяной, — ответила Миллисент. — А вот от недостаточно пьяности я часто страдаю.

Он склонился к ней боком, преодолевая оставшиеся между ними несколько сантиметров. Его плечо и бок отдавались теплом в руке Миллисент, но она отказывалась склоняться к нему, вместо этого наоборот, отстраняясь. Должен был какой-то способ бороться с полувыветрившимся любовным зельем. Миллисент откашлялась.

— Так... Это... Анджелина Джонсон кажется годным капитаном? — попробовала она. Она понятия не имела, каким капитаном была Анджелина Джонсон. Кроме того, что она заменила Оливера Вуда, и выглядела на метле вовсе не так сексуально, как Вуд, Миллисент бы и не знала о существовании Анджелины Джонсон. Но если Фред вспомнит, что где-то в Хогвартсе его ждет охренено красивая и немного психованная подружка, то может перестанет липнуть к ней и улыбаться.

По его лицу пробежало удивление, как будто он забыл о существовании Анджелины и не понимал, почему Миллисент о ней заговорила.

— Да, она вполне себе, — сказал он. Он мог точно так же говорить о своей сестре, судя по вкладываемому в слова интересу.

— Она уже давно встречается с Фредом, верно? — многозначительно намекнула Миллисент.

Фред провел руками по волосам.

— Интересно, где Джин, — сказал он, глядя по сторонам. Миллисент следовало это признать, он был хитрюгой. И он был прав. Джинни действительно уже давно не было.

— Наверное не захотела делиться вином, — предположила Миллисент.

— Мне надо ее найти, — сказал Фред. Он поднялся на ноги, сделал два шага вниз по холму, остановился и повернулся к Миллисент. — Я помогу тебе с домашней работой завтра. Утром?

Миллисент кивнула, потому что он не собирался ведь исполнять обещание. На утро он будет в ужасе, что пообещал это.

Он отвернулся и пошел в Хогсмид, даже не взглянув на нее на прощание. Это было хорошо. Амортенция испарилась из его вен, и она снова была в безопасности.