Гейм, сет, матч (гет)

Во время занятий в Большом Зале Миллисент показала Панси свой новый фокус.

— Довольно полезный, кстати, — рассказывала она, пока студенты вокруг нее старательно учились.

— На что полезный? — тоном глубокого недоверия переспросила Панси.

Миллисент обдумала вопрос.

— Чтобы собирать информацию, — наконец предположила она, обдумывая вариант.

Панси тихо фыркнула, потому что не считала, что в Хогвартсе был хоть кто-то, достойный того, чтоб за ним шпионили. Миллисент в принципе нравился такой ее настрой. Это было одной из причин, почему они с Панси были такими хорошими подругами, хоть и не главной причиной.

— Ну, — решила она. — Мы можем кого-нибудь пошантажировать.

Панси снова лишь едва фыркнула, и Миллисент поняла, что единственные, чьи секреты стоили шантажа, и кто готов бы был за их сокрытие платить, были слизеринцы. И единственное, что хранило эти секреты от шантажа — негласная договоренность между слизеринцами не делать этого.

— Ну ладно, оно бесполезное, — задумчиво пробормотала Миллисент. — Я просто надеялась, что будет весело.

— Не представляю как, — решительно заявила Панси, проводя пальчиком по покрытой блеском нижней губе, просто воплощение скучающей красотки. — И никто не стал бы этим сейчас пользоваться. Никто не станет прерывать занятия, чтобы посылать кому-то записки.

Миллисент насмешливо пожала плечами — именно в этот момент кто-то прервал занятие,чтобы кому-то написать. Конечно, они только что обсудили, как бесполезно это было, но даже не думая, она махнула палочкой, и записка, описав пологую дугу, приземлилась на стол перед ней, и казалось, что она с самого начала ей предназначалась. Панси сморщила носик при виде столь твердой решимости подруги вести себя как ребенок, но все же склонилась поближе к записке, пока Миллисент оглядывалась в поисках отправителя.

Ее взгляд упал на близнецов Уизли в дальнем углу Зала. Оба они были того же морковного цвета, что и их волосы, в ужасе пялились на нее. Она приподняла брови, показывая, как она изумилась, что они прислали ей записку, и снова отвернулась.

Конечно, она не была изумлена. Именно близнецы Уизли и были теми, кто скорее всего раскидывался записками вместо учебы. Особенно за неделю до экзаменов.

Панси взяла записку, свернутую в виде птички, и принялась ее разворачивать, решив, что Миллисент слишком затянула, но Миллисент ухватила ее и прижала к столу между ними, так, чтобы они обе могли прочитать.

— Наверное какая-нибудь чепуха, вроде списка предметов для розыгрыша или какие-нибудь идиотские квиддичные трюки, — сказала Панси своим обычным полным отвращения голосом.

— Хм, — ответила Миллисент, которая была в принципе согласна, и ей уже заранее было скучно читать полное тупизны письмецо. Но она была в учебном зале. И кроме этого оставалось только учиться. Ну, то есть еще можно было распускать мерзкие сплетни, но они с Панси так часто это делали, что даже чтение записки казалось интереснее.

Привет, красотка. На носу Святочный Бал. Ты и я, как тебе идея?

— Мне следует пойти и надавать им пощечин, — заявила Панси. — Это будет смешно. Как они выкрутятся перед друзьями, что приглашали меня?

Изучающе глянув на все еще свекольно-красных Уизли, Миллисент обдумала идею , поигрывая верзней пуговицей блузки.

— Не думаю, что они оба письмо отправили, — сказала она. — И даже если ты их побьешь, какая разница? Ты хорошенькая. Люди поймут, что на них нашло.

— Ну, тогда я была права, — удовлетворенно сказала Панси. — Вся эта чепуха глупа и скучна, нет никакого смысла таскать чужие записки.

— Не было бы, — сердечно согласилась Миллисент, — если бы это ты получила записку. Но подумай, они-то уверены, что случайно отправили записку мне.

Панси посмотрела на нее и вдруг фыркнула в рукав свитера. Потом хихикнула. Потом расхохоталась. Удачно было, что Миллисент никогда не обманывалась насчет своей внешности. Она знала, что глаза у нее слишком узкие, а цвет их в лучшем случае можно было назвать "грязно-карим", и что волосы ее не были шелковистыми, а подбородок был чересчур уж волевой.

— Хм... — выдавила она ровным тоном, как всегда делала, когда ей в голову приходила какая-то особенно изысканная жестокость.

— Ты сама надаешь им пощечин? — с почтением спросила Панси. — Ты бьешь куда сильнее меня.

Миллисент твердо посмотрела на нее.

— Панси, когда парень приглашает девушку на свидание, она не должна его бить, — она остановилась, задумчиво поглядела на близнецов и сладко пропела:

— Она должна сказать "да".

И Панси едва не свалилась со стула со смеху.

Девочкам здорово повезло, близнецы Уизли подошли к ним сразу после окончания занятий. Они пихали друг друга и перешетпывались, и уже не выглядели умирающими от ужаса, а всего лишь ужасно веселыми.

— Булстроуд, — начал один из них. Ни Панси, ни Миллисент не стали даже тратить время на догадки, кто из них кто.

Миллисент изобразила самую ярчайшую улыбку, что смогла из себя выдавить, поверив уверениям Панси, что близнецов это просто убьет.

— Да! — воскликнула она, стараясь подлить в голос как можно больше незамутненного счастья. Но тема была столь омерзительной, что ей пришлось притвориться, что она принимает предложение ограбить магазин сладостей. — Я с удовольствием пойду с тобой на Святочный Бал!

Судя по ошеломленным вздохам изо всех углов зала, стало понятно, что она ее было именно так слышно, как она и надеялась.

Близнецы замерли на долю секунды и тут же бросились поближе к ней, как можно скорее стараясь пересечь несколько метров, что оставались между ними и Миллисент. Учитывая, что они уже завладели вниманием всего Слиззерина и Гриффиндора поблизости, слишком поздно, мальчики.

Миллисент склонила голову набок и принялась накручивать локон на палец, улыбась, как она надеялась, кокетливо. Кокетство, заверила ее Панси, было очаровательно на красивых ведьмочках, но казалось совершенно ужасным на страшилах. Судя по тому, какой нездоровой бледностью покрылись близнецы, она была права.

— Слушай, — прошептал близнец, что стоял поближе, придвигаясь к ней, выглядел он при этом так, словно был в ужасе, что Миллисент его сейчас облапает. Миллисент сама едва не вздрогнула при такой ужасной мысли. Гриффиндорец, Уизли, весь в веснушках, голова как морковка — да ради Мерлина! Может она и не красавица, но не настолько отчаялась. — Это была ошибка, хорошо?

Продолжая поигрывать волосами, она изобразила чистейшее недоумение. Как только смогла. Записки всегда прилетают к кому надо, всегда. Это же не каминная сеть, где можно не туда попасть, если не правильно назвал адрес, и потому нельзя случайно отправить записку ей, вместо кого-то, чье имя похоже на "Миллисент Буллстроуд".

— Слушай, записка... — сказал близнец,все тем же свистящим шепотом.

Миллисент снова улыбнулась, складывая руки перед собой.

— Да! — судя по голосу, она едва не задыхалась от счастья, Миллисент сама была изумлена. — Спасибо! Я буду так рада с тобой пойти!

Она услышала из-за спины какой-то полузадушенный звук, но не обратила внимания, потому что знала, откуда это. Это Панси пыталась заткнуть себе рот руками, чтоб не расхохотаться. И к тому же, если бы она отвернулась, она не смогла бы строить глазки Уизли, и они бы сбежали.

Пытаясь ярко покраснеть, радостно светиться изнутри, как советовала во время своей краткой лекции Панси, объявив, что это было отвратительно с какой стороны не посмотреть, Миллисент выложила запрятанный в рукаве козырный туз:

— Мое платье розовое, — сказала она. Один из близнецов разинул рот, второй побледнел еще сильнее. — Ты ведь должен знать. Для букетиков и все такое...

Близнецы переглянулись. Миллисент почти слышала, что именно они сейчас думают. Огромная жирная девчонка в розовом — она будет похожа на свинью.

И в этом и был весь смысл, поэтому Миллисент и Панси сошлись на розовом. Миллисент предложила было слоново-серый, но Панси решила, что цвет не должен сливаться со стенами, так что только розовый.

Она почувствовала тычок локтем под ребра и искоса поглядела на улыбающуюся Панси, та была ярко-красной от сдерживаемого смеха. Это она так пыталась напомнить, что розовый был ее гениальной задумкой.

— Э-э-э, — сказал более говорливый близнец, потирая затылок и оглядывая благодарную публику, которая даже и не думала расходиться. — Слушай, давай поговорим в более уединенной обстановке.

Миллисент ярко улыбнулась и захлопала ресницами. У нее не было никакого опыта в хлопании ресницами, но Панси убедила ее, что так будет даже лучше. И казалось, она была права. Близнецы оба резко отошли на шаг.

— Нет, нет, — сказал один из них, едва не помирая от паники. — Мы не... такое уединение имели в виду... Это ошибка... Можем мы поговорить там, где нас не слушает миллион людей?

— Она не такого типа девушка, мистер, — холодно ответила Панси.

С живым интересом разглядывая одного из близнецов, Миллисент снова затеребила локон, пробормотав:

— Ну... Не на первом свидании...

Они едва успели добраться до подземелий, прежде чем сдались истерике. И это Панси догаладась втолкнуть Миллисент в пустой класс зелий, где они обе упали на колени, едва не корчась в конвульсиях от смеха.

— О Мерлин! Их лица... — начала Панси и подавилась остальными словами.

Близнецы Уизли были не так уж и умны, пытаясь выбраться из этой ситуации. Фред в итоге сломался и, так сказать, швырнул брата в пасть волкам, объявив, что это тот послал ужасную записку.

Стараясь восстановить дыхание, облокотившись о дверь в кабинет, Панси зловеще улыбнулась Миллисент. Ее лицо было покрыто пылью с пола и размазанными слезами.

— Это великолепно. Теперь мы знаем, кто именно из них двоих послал записку. Значит, мы можем заставить его заключить с тобой контракт.

Пытаясь вычесать паутину из волос, Миллисент сморщилась.

— Чтобы он был вынужден пойти со мной на бал? — спросила она.

Панси радостно кивнула.

— Блин, — сказала Миллисент. — А если я не хочу с ним идти?

Вытянув руку, Панси шлепнула ее, и так как это была Панси, Миллисент была уверена, что на ее плече теперь останется синяк в форме ее ладони.

— Это ради высшего блага! — заявила она. Обычно "высшее благо" всегда значило "веселье Панси": ну, обычно веселье Панси того стоило.

Вздохнув, Миллисент спросила:

— Полагаю, это значит, что ты хочешь пойти в библиотеку и просмотреть законы по поводу договоров через неформальные послания?

Фыркнув, Панси переспросила:

— Ты шутишь? У нас на это полно времени. Я собираюсь повязать тебе уродские розовые бантики, чтобы за ужином эти мерзкие близнецы решили, что ты для них нарядилась.

О, это была бы веселая шутка, согласилась Миллисент, и они отправились в слизеринское общежитие. До девочек как-то не дошло, что не все слизеринцы поймут их маленькую игру; но это стало ясно в ту же секунду, как они вошли в слизеринскую гостиную.

— Предательство! — заверещал Драко, наставив на Миллисент обвиняюще указующий перст.

Крэбб, Гойл, Нотт и Забини печально смотрели на нее.

— Вероломство! — продолжал Драко, все еще указывая на нее пальцем. — Предательство и вероломство! С гриффиндорцами!

— Нет, — ровно ответила Миллисент, а Панси прошла через комнату и довольной кошкой свернулась в кресле у камина. — Только с одним. Я, кстати, разочарована, что они не идут в комплекте. Какой тогда смысл в близнецах?

— Точно, — согласился Драко, но тут же вспомнил, что он, вообще-то, собирался протестовать. — Я имею в виду, нет! Ты должна немедленно отказать ему и положить конец этим гриффиндорским ухаживаниям!

За спиной Драко Панси счастливо улыбалась. Она всегда любила эти, как она их называла, "легкие истерики Драко". Ей всегда удавалось подлить в них масла до полного взрыва. Когда на него на третьем курсе напал гиппогриф, Панси с радостью узнала, что девичьи слезы доводили того ну просто до припадка.

В последнее время он был не так драматичен, но эта истерика казалась многообещающей.

— Мне нравится мой гриффиндорец, — медленно сказала Миллисент, задумчиво прижимая палец к подбородку.

— Уф! — взвыл Драко, резко закрывая уши ладонями.

Улыбка Панси уже светилась по шкале семьдесят из ста.

— У него такая... Грубая красота... — сказала Миллисент.

— Ай! — взвизгнул Драко. На секунду он задумался, прошел через комнату, схватил Крэбба и начал толкать его к Миллисент, пока не дотолкал едва ли не вплотную к ней.

— Вот, — сказал он. — Крэбб тебе грубый.

Панси театрально вздохнула.

— Ей нравятся такие грубые, которых она может поколотить, — заявила она.

Прищурившись, Драко оглядел Блейза и Теодора. Блейза можно было описать исключительно словом "красавец", но вот Теодор, с натяжкой, мог за грубого сойти.

— Нотт грубый, — решительно сказал Драко.

— Нет, я нет, — пискнул Нотт, с тревогой глядя на Миллисент.

— Нет, ты Нотт, — с жестокой радостью поправил его Драко. — Вот, пожалуйста, грубый Теодор Нотт. Бери, Миллисент.

— Блин, — сказал Нотт, в ужасе глядя на Миллисент. — Блин, — снова сказал он.

— О нет, — заявила Миллисент. — Мне нравятся игроки в квиддич.

Все взоры обратились к внезапно покрасневшему Драко.

— Э... — сказал он, отступая на шаг. Но он был очень решительный парень. — Забирай Маркуса Флинта! — объявил он. — И тогда тебе не нужны будут эти грязные близнецы!

И Миллисент, и Панси постарались не терять лица, пока не дошли наконец до своей спальни.

— Это было потрясающе! — воскликнула Панси, счастливо пританцовывая, ее юбочка крутилась вокруг нее.

— Так... — раздался холодный голос с намеком на сталь. Улыбки сползли с лиц Миллисент и Панси, и они обернулись к Дафне Гринграсс, которая стояла, сложив руки на груди.

Она была тоненькой девчонкой, совсем без округлостей, но гибкой и с мускулами, лицо было хорошеньким, в этаком мрачном изучающем стиле. Добавьте к этому знаменитые медовые локоны Гринграссов — каждый смотрел ей вслед, когда она проходила мимо.

— Уизли, значит? Да ты наверное отчаялась, — она окинула Миллисент резким взглядом, на острых чертах ее лица читалось отвращение. — И я вижу, почему.

Панси рассмеялась, недовольно сморщив нос. Спустя секунду Дафна позволила улыбке заиграть на ее губах.

— Это будет просто круто, — сказала она, голосом все таким же холодным, но решительным.

Тщательно скрываемым секретом Слизерина было то, что девчонки на самом деле были хорошими подругами. При людях они переругивались, наедине — веселились. Возможно, они не так оберегали друг друга, как другие факультеты, но они были друг в друге уверенны.

— Зови Асторию, — Миллисент прошла к зеркалу и присела перед ним, по дороге собирая волосы в хвост. — У нас полно работы.

— Я на шаг впереди тебя, сестренка, — улыбнулась Дафна, когда дверь снова раскрылась, и Трейси Девис ввела младшую сестру Гринграсс.

— Ну, — сказала Астория, радостно улыбаясь девочкам и прижимая к груди ярко-розовую косметичку. — Кому я нужна?

Она была в восторге, когда узнала, что это Миллисент понадобился макияж, учитывая, что раньше Булстроуд всегда отказывалась иметь дело с косметикой.

— Ты не пожалеешь. Это будет все, о чем ты только мечтала! — радостно причитала девочка, роясь в флакончиках и бутылочках из ее сумки и внимательно разглядывая их.

— И, — сказала Трейси, поправляя свои коричневые волосы длиной до подбородка, — как ты это сделала? Как ты исхитрилась заставить Уизела тебя пригласить?

— Не заставляла, — гордо ответила Миллисент. — Мы перехватили его записку, и так получилось, что там оказалось приглашение.

Дафна присвистнула.

— Без имени адресата? Да ты везучая.

— Угу, — сказала Миллисент.

— Гринграсс, — скомандовала Панси. — Доставай "Ведьминский Еженедельник". Если Милли хочет сохранить своего Уизела, ей надо знать, как себя вести.

— Ой, так у тебя теперь есть парень. Это так мило, — сказала Астория, нанося пудру на нос Миллисент. Было щекотно. — И хорошо, что поискала за пределами Слизерина. Я хочу сказать, у слизеринцев есть деньги, конечно, но тебе зачем? У тебя своих полно. А так ты заставишь его бегать перед тобой на лапках. Считаю, следует заводить парней из тех, кто ниже по статусу. Я всегда буду так делать.

— Астория, — ядовито ответила Дафна. — Тебе двенадцать. У тебя вообще не должно быть парней, не выше, не ниже по статусу. Если только ты не хочешь, чтобы они серьезно пострадали.

Астория пожала плечами.

— Да мне без разницы, — решила она. — Если только я сначала получу от них, что хотела.

На губах Дафны заиграла мрачноватая улыбка, но она отвернулась к шкафу в поисках Ведьминского Еженедельника, чтобы Астория не увидела.

Гринграссы была не та семейка, с которой стоит связываться.

— Тада! — Астория отступила на шаг и развернула стул Миллисент так, чтобы она смогла увидеть себя в зеркале. — Ну посмотри, ты же красавица!

Миллисент моргнула. Лицо в зеркале было симпатичнее, чем она привыкла видеть по утрам. Некрасивое, но симпатичнее, чем раньше. Словно Астория стерла старую Миллисент и нарисовала новую.

— Нет, — сказала она, и порадовалась, что голос ее оставался все тем же, сильным и решительным. — Так не пойдет.

Астория уставилась на нее, ее рот недоверчиво раскрылся.

— Но я не могу сделать лучше, — сказала она. — Это самое красивое, какой ты можешь быть.

Панси рассмеялась, и Дафна наклонилась к сестре, улыбаясь острой, как стекло, улыбкой.

— Сотри это, — сказала она, — и начни снова. Нам нужен макияж жирной дуры.

Ахнув с отвращением, Астория в тревоге уставилась на Миллисент. Та смотрелась в зеркало, раздвигая губы в улыбке и глядя, как симпатичное лицо в зеркале искажается в холодной гримасе.

— Я... У меня нет макияжа для жирной дуры, — заикалась Астория, быстро собирая флакончики в косметичку. — С чего бы вдруг? Зачем мне такая уродская...

— Асти, — сказала Дафна. — Доставай. Мы знаем, что у тебя это есть.

Астория сдалась и снова начала разбирать косметичку, ее плечики расстроенно поникли.

— Ну подумай, какой ты можешь быть хорошенькой, — умоляла она, но Миллисент была настроена твердо.

Рон намазывал маслом рогалик, когда вошли слизеринские девчонки.

— Уй-о!

Фред оглянулся на него и посмотрел на рогалик, который Рон уронил в стакан с тыквенным соком.

— Что?

Гарри обернулся посмотреть, от чего такая суета, но тут же снова развернулся.

— Ух ты! — тихо сказал он.

Рон содрогнулся, избегая взгляда брата, и пробормотал?

— Лучше не смотри, но только что вошла Булстроуд.

— Не начинай, — простонал Джордж, складывая руки на столе и пряча в них лицо. Он весь день ныл и жаловался о своей горькой судьбе, а его брат-близнец утешал его, хоть иногда и давал себе волю поржать над его несчастьем.

Фред развернулся на месте, чтобы посмотреть, что так сильно напугало Рона и Гарри.

— Ох, приятель, — сказал он, в его тоне было такое легкое напряжение, что только Джордж мог его уловить. — Джордж, да она вооружилась по полной.

— Не могу поверить, что ты меня в это втянул, — заныл Джордж.

Кто-то рядом вдруг встал так резко, что опрокинул кубок.

— Я просто не могу в это поверить!

Джордж приподнял голову и увидел разъяренную Гермиону.

— Я надеюсь, она выцарапает тебе глаза за то, что ты так над ней издеваешься — хотя, зная Миллисент Булстроуд, ставлю на то, что она прицелится пониже! — выплюнула она, и, схватив свои книги, унеслась прочь.

— Что? Гермиона! — крикнул Рон ей вслед.

Джинни тоже поднялась.

— Джордж, — нежно сказала она. — Ты мой брат, и я тебя люблю. Но мне не кажется, что ты представляешь, как это может разрушить жизнь девчонки, особенно такой, как Булстроуд. Я действительно надеюсь, что она поколотит тебя за то, что ты с ней делаешь. А если это не сделает она, то это буду я. Но я предпочитаю, чтобы она.

— Ээээ, — сказал Джордж. — Спасибо, Джин, но...

— О, не благодари, — ответила Джинни, собирая свои книги со спокойствием святой мученицы. — Я без проблем бы избила собственного брата. Просто она бы избила тебя сильнее.

И с этими словами, она тоже ушла.

— Девчонки ненормальные, — решил Рон, с ошеломлением глядя им вслед. — Это была шикарная шутка.

Фред тяжело вздохнул.

— Это не была шутка, — сказал он.

— И даже если бы и была, она вовсе не шикарная, — раздраженно добавил Джордж.

— Тебе надо с ней порвать, — прошипел Ли Джордан, наклоняясь к нему. — И ты должен сделать это немедленно, или тебе больше не с кем будет пойти на бал.

Со стороны слизеринского стола раздался смех, и Джорджа перекосило, когда он узнал визгливое хихиканье Панси, догадываясь, с кем она была, и стараясь не думать, о каких ужасных вещах они говорили, что так теперь смеялись.

— И как ты предлагаешь мне это сделать? — сердито спросил он.

— Один Мерлин знает. Попроси ее с тобой пройтись...

Джордж театрально вздрогнул.

— Вообще-то... — он выпрямился и повернул голову.

Когда его взгляд упал на Фреда, тот резко отстранился.

— О нет. Что бы там нибыло, разбирайся сам.

— Ты нас в это втянул, ты и выпутывай, — ответил Джордж. — Как ты умудрился так напортачить с запиской Анджелине — выше моего понимания. Но ты это исправишь.

Фред наморщил нос.

— Или ты скажешь этой слизеринской корове, что это я отправил записку? — догадался он.

— Или это ты пойдешь с ней на бал, — поправил Джордж.

Фред коротко рассмеялся.

— Хорошо, хорошо. Я с ней разберусь.

— И постарайся, чтоб не слишком жестоко, — сказал Джордж. Он снова поежился, и тихо продолжил. — Ради меня. Я не хочу, чтобы Джинни или Булстроуд горели жаждой мести. Особенно Джинни. Булстроуд может и бьет сильнее, но я уверен, что у нее нет воображения, а Джинни в этом смысле воображения не занимать.

Миллисент Булстроуд без воображения в этот момент строила планы с Панси. Тот факт, что тот, который повернулся и увидел ее макияж, был не тем близнецом (он не попытался тут же на месте выколоть себе глаза) был разочарованием, но небольшим.

— Нам надо сообразить, как начать их различать, — прошептала Панси. — Они хитрые, нам надо быть уверенными, что мы справимся со всем, что они придумают. В том числе на случай, если они начнут подсовывать нам неправильного близнеца.

— Я уже об этом позаботилась, — спокойно ответила Миллисент, потянувшись за очередной булочкой.

— И как?

— Я могу их различить. Не по голосу, но по виду...

— Хихикаем, — скомандовала Панси, и обе девчонки разразились смехом.

Досчитав до пяти, Миллисент закончила смеяться. Тут не было ничего нового. Они отлично знали, что люди их недооценивают, думая, что они просто пара тупых сплетниц. Не трудно было поддерживать такой образ, и это того стоило, чтобы держать профессоров от них подальше. Добавьте к этому бонус в том, что их хихиканье должно было вызывать тревогу у близнецов, которые наверняка подозревали в этом романтический подтекст. Миллисент злобно надеялась, что так оно и было.

— Ты можешь их различить? — переспросила Панси, когда они отхихикались.

— У них веснушки по-разному расположены, — сказала Миллисент. — Я купила их фотки у Колина Криви и изучила их, пока вы пытались натрансфигурировать бантики на моей мантии.

— О, это было умно, — решила Панси.

— Умно? Это было гениально, — ровно ответила Миллисент.

— Хихикаем, — приказала Панси. Они захихикали. Панси внезапно остановила смех.

— О, — сказала она, обернувшись к Панси, ее глаза сияли от восторга. — О, да ты гений! О!

Рот Миллисент скривился в жестокой улыбке.

— До тебя только дошло, что Колин Криви с Гриффиндора, верно?

— Да, я действительно дура, о, просветленная богиня. О, он пойдет и скажет этим мерзким близнецам, что ты заплатила ему за их фотки. Да они теперь из под кроватей не выберутся! О, я так счастлива!

— Угумс, — жестокая улыбка не покидала лицо Миллисент, пока она разглядывала спины близнецов. — И они-то думают, что это они главные прикольщики. Вот уж они узнают.

Близнец, который вероятнее всего был Джорджем, ушел из Большого Зала даже не глянув в их сторону, и это очень расстроило Паркинсон.

— Это не проблема, Паркинсон, — заверила Миллисент, когда слизеринки пошли в сторону подземелий. — Ты подходишь к этому делу как к спринту, хотя это будет скорее марафон.

— Как будто у тебя есть опыт хоть в том, хоть в другом, — ядовито заметила Дафна, и они с Трейси хихикнули, щлепнув "дай пять".

Это было забавно, конечно, но Миллисент из принципа заехала Дафне локтем под дых. Тут они с Панси хихикнули и "дали пять".

Нет, если со стороны посмотреть, понятно, почему всех слизеринок считали суками.

Дафна легко восприняла тычок локтем: приподнялась и дернула Миллисент за волосы, обозвала ее словом, которое ее мать наверняка бы не одобрила, и смылась вместе с Трейси.

И это устроило Миллисент. Серьезно. Она приподняла руку и пригладила волосы.

— Она покосила мой бантик! — взвыла она.

— Не так уж и страшно, — отмахнулась Панси, все еще расстроенная, что их жертва не увидела ужасающего макияжа.

— Нет, страшно! — выла Миллисент, стараясь, чтобы ее услышали все выходящие из Большого Зала студенты. — Я чувствую! Она же знала, что я должна быть сегодня красивой!

Определенно, Панси не понимала, к чему был этот спектакль — она нахмурилась и без особого утешения заметила:

— Мы вернемся в спальню и там все исправим.

— Я не пойду через всю школу в таком виде! — ныла Миллисент, направляясь к ближайшему туалету. — Он может меня увидеть!

— Как он может тебя увидеть? — раздраженно воскликнула Панси. — На пути к подземельям гриффиндорцы обычно не пасутся.

Миллисент задумалась, осознанно ли та играла роль дуры, или слишком уж отвлеклась на их провал с макияжем, что не могла понять, как на руку им эта ситуация.

— Он может спуститься в подземелья, — сказала она. И добавила потише, словно стесняясь. — Пожелать спокойной ночи. Ведь может же?

Панси скривилась, но вздохнула, ее плечи поникли при мысли, что Миллисент спятила.

— Конечно, — сказала она, не очень убедительно. — Я имею в виду, почему бы и нет? Луна полная. При полной луне случались вещи и постраннее.

Миллисент кивнула и улыбнулась, думая о шоколаде, в надежде, что эта мысль сделает ее улыбку более искренней. Она приоткрыла дверь в туалет и жестом велела Панси заходить.

Панси в ужасе отступила.

— Только не в этот туалет! — выкрикнула она. — Этот туалет кишит гриффиндорцами!

Отличненько получилось, в голосе Панси были именно столько отвращения, сколько было нужно. Не было бы лучше, даже если бы Миллисент заранее ее подучила.

Она позволила своей улыбке немного заостриться, с таким зловещим видом, ненадолго, но чтобы Панси хватило времени понять, что у нее есть план.

— Я теперь встречаюсь с гриффиндорцем, Панси, — нежно сказала она. — Ты больше не можешь так про них говорить.

Закатив глаза, Панси прошла мимо Миллисент и вошла в женский туалет. Даже ее шаги по каменному полу раздавались осуждающе. Она оказалась права: когда Миллисент вошла в комнату, она увидела там трех гриффиндорок, яростно глазеющих на них от раковин.

— О Мерлин, да у них тут гнездо,— сказала Панси, подводя Миллисент к зеркалу и поправляя ее бантик.

— Не поможет, — сказала Анджелина Джонсон. Она стояла рядом с еще одной квиддичной охотницей, которую вроде звали Кети, а Лаванда Браун в это время прятала в сумку "Ведьминский Еженедельник".

Панси злобно посмотрела на них через плечо, ее пальцы быстро и умело распутывали волосы Миллисент и перевязывали бантики.

— А кто спрашивал твоего мнения?

Анджелина выпрямилась и холодно улыбнулась:

— И я все же его сообщу. Делай с волосами что хочешь, Булстроуд, Джордж все равно прокатит тебя с балом.

Миллисент стояла лицом к гриффиндоркам, и она была выше Панси, поэтому отлично могла видеть их, а они могли видеть ее.

— Почему ты такое говоришь? — спросила она, склонив голову на бок и нахмурившись, надеясь, что у нее получается недоумение. Она прищурилась. — Джордж сказал тебе, что хочет меня прокатить?

— Нет, — сказала Анджелина, ее голос был уже не так груб. Она быстро глянула на Кети, перед тем как продолжить. — Но я имела в виду...

Миллисент повысила голос до визгливой истеричности.

— Что ты имела в виду? Панси, что она говорит?

— Я не знаю, — медленно ответила Панси, поворачиваясь и злобно глядя на квиддичных охотниц. — Что ты имеешь в виду, Джонсон. Если этот Уизли не говорил тебе, что собирается прокатить Милли, то с чего ты это взяла?

— Да, с чего? — ныла Миллисент, изо всех сил стараясь казаться отчаявшейся. Когда Анджелина и Кети с ужасом уставились на нее, стало понятно, что работает. Они теперь были загнаны в угол, и пусть слизеринки бы не думая дважды сказали бы кому-то, что она слишком жирная и уродина, чтобы быть парой Уизли, гриффиндорки не были так жестоки.

— Мы просто... — сказала Кети, настороженно оглянувшись на Анджелину. — Он никогда не говорил, что ты ему нравишься, вот и все.

— О, — сказала Миллисент, уже не так истерично. Она поджала губы и кивнула. — Мне нравятся молчаливые и таинственные.

Анджелина и Панси снова переглянулись и явно решили, что больше никогда не поднимут эту тему. Что-то пробормотав, они снова вернулись к прежнему занятию — начали подкрашивать губы.

— Все, твои волосы в порядке, — сказала Панси.

С туалетом они закончили, и Миллисент решительно не было дела, что там с ее волосами, но она прикинулась, что разглядывает их в зеркало со всех сторон.

— Это так красиво, — сказала она, хотя не капельки это было не красиво. Она выглядела так, будто на нее напали первокурсницы, не заплетавшие раньше косы никому, кроме своих кукол, и бантов у которых было больше, чем мозгов.

— Да, да, да, — ответила Панси, которая даже в лучшие времена не отличалась сочувствием. — Пошли.

У нее хватило здравого смысла дождаться безопасности их спальни, прежде чем наконец спросить:

— И что это было?

Пожав плечами, Миллисент принялась снимать мерзкие бантики.

— Не теперь, но когда-нибудь, — начала она. — Эти уизлекопии справятся со своим ужасом и сообразят, что кто-то их подставил. Так мы будем уверены, что они не заподозрят нас. Даже если эти квиддичерки ничего не скажут о нашем разговоре, расскажет Лаванда Браун. Свет не видывал такой сплетницы, как она.

Панси кивнула:

— Неплохо.

— А тебе не кажется странным, — спросила Трейси, — что устраивая людям розыгрыши, вы всегда заодно и из себя дур изображаете?

Панси фыркнула.

— Так это лучше всего, — сказала она. — Так никто не знает, что мы их разыгрываем, и мы можем делать это снова и снова и снова, и все в больших масштабах.

— Угумс, — согласилась Миллисент. — Эти Уизли ни черта не понимают. Им только по шестнадцать, а все уже знают, что им нельзя ни в чем верить. Нам же будет по сто, и мы все еще сможем устраивать розыгрыши.

— Любители, — с добродушным раздражением хмыкнула Панси. — Их карьера шутников уже кончена, всего лишь потому что они так жаждали славы.

Дафна покачала головой.

— Вы слишком уж близко к сердцу это принимаете, — сказала она. — Но вы думали о том, что скоро случится хогсмидский выходной?

Миллисент нахмурилась, вспоминая, планировали ли они что-нибудь на это.

— А нам что-то оттуда нужно?

Дафна рассмеялась, и Трейси закатила глаза.

— Мерлина ради, — сказала она. — Бал же на носу. Парочки идут в Хогсмид. Ну знаешь, вместе. Парочками.

Панси радостно взвизнула, и Миллисент задумалась, может ли она что-нибудь придумать, чтобы не проводить этот выходной с тупым веснушчатым Уизли.

— Это какой-то кошмар! — Фред ходил от своей кровати к Джорджу и обратно, заложив руки за спину. — Как это случилось? Повторится ли такое?

Они уже обсуждали это, но Джордж подозревал, что так Фред старался как можно дольше оттянуть момент, когда надо будет бросить Белстроуд, решил воспользоваться подходящим способом затянуть неизбежное. Вообще-то, Джордж подозревал, что Фред вообще надеялся навсегда избавиться от обязанности бросить Булстроуд. Он хорошо знал по прошлым разам, что если заставить Джорджа чувствовать себя виноватым, тот передумает и решит сам бросить Булстроуд. Если легкая истерика не поможет, Фред начнет предлагать самые жестокие способы бросить Булстроуд, чтобы разбудить знаменитое сочувствие Джорджа.

Ли приподнялся с кровати:

— Что за зелье вы утром испытывали? — спросил он. — Не перепутали случайно что-то из того, что мешали?

— Вполне возможно, кивнул Фред, продолжая топать. — Если такое случится снова, будем считать, что это такой побочный эффект Лихорадной Жевалки.

— А ты ел Лихорадную Жевалку? — удивился Джордж.

— Не помню, — некоторое время ходьба туда-сюда продолжалась, и только шелест мантии был единственным звуком в спальне. — Обращение, — сказал наконец Фред. — Вот единственный способ. Всего три слова нужно: "Для Анджелины Джонсон". Нам надо обязательно писать обращения.

— Хватит говорить "нам", — сказал Джордж, поворачиваясь на кровати и переворачивая страницу "Особенностей использования мухоморов в зельеделии". — Это тебе надо писать приветствия, как и тебе надо пойти и разобраться с Булстроуд.

Несчастно простонав Фред упал на ближайшую кровать. К сожалению, это была кровать Джорджа, и книга, которую он держал, ударила его по носу, когда локоть Фреда заехал ему по ребрам. Вскрикнув от боли, Джордж отбросил книгу и отодвинулся от острых локтей Фреда.

— Слушай, Джорджи, — деловым тоном начал Фред.

Криво улыбаясь Джордж протянул руку и резко оттолкнул Фреда.

— Слезай с моей кровати. И даже думать забудь взывать к моим добрым качествам. Ты нас в это втянул, ты и вытягивай.

Он не следил тем утром за запиской, и потому не видел, как она изменила курс и прилетела не туда, куда тот задумывал. Он лишь услышал, как его брат испуганно выругался, оглянулся и увидел, что записка упала на стол перед Булстроуд. Одного взгляда на посеревшее лицо Фреда было довольно чтобы понять, что записка предназначалась Анджелине.

Но когда Булстроуд начала так ужасно настаивать, что пойдет с ними на Святочный Бал, Фред сказал ей, что записку послал Джордж.

— Думай быстро, — прошептал он и сбежал, оставив Джорджа иметь дело с Булстроуд и Паркинсон. Может они и были слизеринки, и Булстроуд была просто невыносимо оскорбительна, согласившись принять приглашение, даже не зная, который из близнецов ее пригласил, Джорджа все же не так воспитывали, чтобы бросать девчонок на глазах у всей школы, пялившейся на них.

— Если бы только записка попала к Паркинсон, — сказал на этот раз Фред, не поднимаясь с постели Джорджа. Он в театральном жесте закрыл глаза рукой, и, казалось, был твердо намерен продолжать там лежать.

— Ну и как бы это помогло? Она еще противнее Булстроуд.

И так и было. Она болтала слишком громко, словно считала, что весь мир обязан знать, о чем она думает, и ни одно ее слово не стоило внимания.

— Но она хотя бы неплохо смотрится, — указал Фред. — Нос немного, конечно, ну знаешь, а в остальном вполне, вполне. Она бы так не отчаялась, не стала бы соглашаться.

Ли согласно фыркнул, медленно кивая.

— И даже если бы согласилась, она не такая жуткая, как Булстроуд. ЕЕ легко было бы бросить.

— Тебя бладжерами бьет каждый день, — сказал Джордж. — Пойди и порви с ней, это не может быть хуже.

— Да! — воскликнул Фред, резко садясь на кровати. — Это не может быть хуже, Джордж! Не может!

— И поэтому ты это сделаешь, — Джордж понимал, что в их близнецовой цепи он был слабейшим звеном, но это его не беспокоило. Фред думал об общей картине как таковой, оставляя Джорджу заботиться о деталях — например о чувствах других людей или о сроке в Азкабане. Нужно было и то, и другое, а потому они отлично работали вместе, но иногда Джордж думал, что немного ответственности Фреду не помешает.

И на этот раз могло бы даже сработать, но прежде чем Фред успел передумать, в комнату вошла Анджелина, волоча за собой Колина Криви за шиворот.

— Отлично, — резко сказала она в той ужасающей манере, как у нее часто получалось. — А теперь скажи им то, что рассказал мне. Давай.

— Я никому не желал зла! — взвизгнул Криви, широко раскрыв глаза. Он дрожал под своей мантией, и Джордж заподозрил, что Анджелина использовала против него свой "выволочка-для-команды-по-квиддичу" голос. Такой ее тон просто источал тьму, и Джордж иногда задумывался, что стоит изучить ее фамильное древо, потому что там наверняка отметились дементоры. Она подтолкнула Криви к ним поближе и произнесла его имя таким чернильно-черным тоном, какой годился только для Дочери Смерти.

— Она заплатила мне, понимаете? — задохнулся Криви. — Я не знал, что не должен был. И это были предметы искусства" Это портреты, из тех, которые вешают на стены и которые обсуждают потом. В них есть жизнь...

Он нес какую-то чепуху, но Джордж не перебивал, потому что этот тоненький дрожащий голосок просто завораживал. Фред тоже не перебивал, скорее всего потому, что прислушивание к Криви откладывало момент бросания Булстроуд.

Анджелина постучала ногой по полу.

— И чьи это были портреты, Криви.

Голос Криви стал еще тише; он был похож на маленький ледяной кубик, тающий под жгучими взглядами старшеклассников.

— Квиддичные игроки.

— Которые? — какой бы нетерпеливой не выглядела Анджелина, в ее голосе была нотка веселья. Джордж сомневался, что Фред стал бы с ней встречаться, если бы у нее не было чувства юмора, пусть оно было такое же черное, как ее кровь.

Колин закрыл глаза, его кадык дернулся, когда он конвульсивно сглотнул.

— Я продал несколько фотографий... Миллисент Булстроуж, — его губы дрожали, как и его колени, и от этого стучали зубы. — Это были...

— О великий Мерлин, нет! — взвыл Джордж. Ему не надо было додумывать, какие именно фотки Криви имел в виду. Каждый раз, когда он вертелся под ногами — в раздевалке после тренировки, в общей гостиной, на квиддичном поле, все эти случаи разом всплыли в его голове, словно монтаж фильма ужасов из ада.

— Которые? — голос Фреда звучал так, будто он целыми днями дышал стеклянной пылью.

Когда показалось, что Колин сейчас начнет перечислять все те фотки, на которые близнецам было плевать, Фред приподнял руку:

— Среди них были те, где мы полуголые? Это все, что я хочу знать.

Похожий на газель в стае львов, Криви кивнул.

Джорджа охватило нежное умиротворение. Больше нечего было бояться, худшее уже случилось. Чисто логически, оставался только один выход.

— Я выйду, когда решу, что больше не хочу умереть, — скорее всего, после Святочного Бала, если только Фред не сумеет порвать с Булстроуд.

— О, нет, нет, нет, нет! — воскликнула Анджелина, бросая мучить Криви.

— Не надо, Джордж, — сказал Ли, очень-очень быстро.

Определенно, все они хорошо помнили первый курс. Джордж уже залез под кровать. Фред разберется. Давно пора, чтобы Фред с чем-нибудь разобрался.

— Мерлин, да серьезно? Мы никогда его оттуда теперь не достанем, — заныл Ли.

— Он такой драматичный... — начала Анджелина, но Коконическое Заклятье уже начало действовать, плотно оборачиваясь вокруг Джорджа и заглушая любые звуки.

— Проснись и пой, Милли!

Раздраженно простонав, Миллисент повернулась на другой бок, положив подушку на голову. Панси так просто не сдалась. Забравшись на кровать, она ткнула Милли острыми и длинными пальцами.

— Пора вставать, тебя надо накрасить!

— Слишком рано, — пробручала Миллисент. — Слишком рано, а ты слишком весела.

Панси принялась радостно прыгать на кровати.

— Макияж и завтрак! Веснушчатое чудо просто умрет!

— Ты говоришь как хафллпаффка.

Поняв, что легким путем не обойтись, Панси схватила Миллисент за волосы и дернула, пытаясь вытащить ее из кровати. Взвыв от боли, Миллисент развернулась и ударила ее по щеке. Она не пыталась быть с ней мягкой, но Панси расхохоталась и упала на спину, держась за лицо.

— Ну ты и корова.

Приподнявшись и присев Миллисент посмотрела на Панси.

— Я бы убила собственную мать, если бы она встала между мной и моим сном. Мою собственную мать, Панси.

Сняв один из тапков с ноги, Панси запустила им в голову Миллисент.

— Даже и не думай, что это лицо на меня подействует, — едко сказала она. — Пугай им первогодок, а не меня.

Если бы Миллисент хотела напугать Панси, она бы объявила всему Хогвартсу, в кого та влюблена, но не стала ничего говорить, потому что иногда Панси была совсем как Драко, когда дела шли не так, как она хотела. И было еще слишком рано, чтобы терпеть такое.

Дафна и Трейси ушли вперед, чтобы разведать ситуацию с близнецами.Когда Панси и свеженакрашенная Миллисент прибыли, Трейси постучала по месту рядом с собой.

— Одного из близнецов нет, — тихо сказала она, когда Миллисент села рядом с ней, а Панси на следующее за ней место. — Говорят, что пропал Джордж, но тяжело сказать, так ли.

Панси тихо пискнула от расстройства и зло посмотрела на гриффиндорцев.

Дафна откашлялась и подвинулась к ним поближе.

— Тео сказал Ричи, который говорил с какой-то Эббот, которая слышала от Лаванды Браун, которая говорила с тем пацаном с камерой...

— Колином Криви, — подсказала Панси, все еще выглядя так, словно у нее украли рождественские подарки.

Дафна отмахнулась, словно это было неважно, и продолжила:

— Оказывается, прошлой ночью что-то случилось. Немного неясно с деталями, но вроде как близнецы разозлились на Криви за какие-то фотографии. Короче, в итоге твой Уизли заполз под кровать и наложил на себя Каноническое Заклятье...

— Коконическое Заклятье, — поправила ее Трейси, помешивая кашу.

— Ага, — согласилась Дафна. — Короче, вот. Вы... Это... Вы знаете, что это такое вообще, Коконическое Заклятье? Мы не знаем.

Пожав плечами, Миллисент посмотрела на Панси. Панси сидела, нахмурившись, отчего казалась похожей на мопса. Наконец она покачала головой.

— Пожалуйста, — сказала Миллисент. — Только не говори "В библиотеку".

С секунду Панси задумчиво пожевала нижнюю губу. Потом вдруг решительно кивнула:

— В библиотеку!

Трейси простонала и принялась паковать тыквенное печенье в карманы. Увидев, что Миллисент не делает того же, она нахмурилась.

— Даже не думай, что сможешь заполучить мое, толстуха.

Изучив гриффиндорский стол, Миллисент покачала головой.

— Все еще можно повеселиться, — сказала она и пошла к тому месту, где сидел Фред.

Анджелина Джонсон едва успела швырнуть в него печеньем, предупреждая, что она идет. Одна мысль об этом вызывала тошноту, но она подошла к нему сзади и обняла за шею, с трудом сопротивляясь желанием сжать руки вокруг нее покрепче.

— Доброе утро, красавчик, — соблазнительный голос не был ее сильной стороной. В итоге ее голос прозвучал как у извращенки, но это было вовсе не плохо. Фред испуганно пискнул. Даже с ее места за его спиной, ей было видно, как все краски пропали с его лица, только веснушки сияли пятнами.

Она была в подходящей позе, чтобы чмокнуть его в щечку, но эта мысль была уж слишком отвратительна, чтобы на это пойти. Поэтому она просто присела рядом с ним, вытолкнув Ли Джордана подальше. Тот охнул, то ли от паники, то ли от раздражения. Миллисент его проигнорировала, обратив все внимание на Уизли. Так как она сидела, обхватив его обеими руками, бежать ему было некуда.

— О Мерлин, убейте меня, — проныл он, даже не стараясь скрыть, что ищет способы смыться. Если близнецы так и будут продолжать ныть и молить о смерти каждый раз, как Миллисент начнет их домогаться, все это слишком быстро наскучит. Это Панси нравилось мучить мышей как кошка, она с радостью могла смотреть, как жертва корчится и извивается. Миллисент предпочитала умных жертв. Она все еще собиралась победить, но если победа легкая, то это совсем не весело.

— Ого, — сказала она, обхватив одной рукой его бицепс. — Ты такой сильный.

— Я Фред! — паника лилась из каждого звука этого выкрика, пронесшегося по всему Большому Залу. Это было необязательно: вся школа и так на них пялилась.

Глупо улыбаясь, Миллисент погладила Фреда по волосам:

— Мой Джорджи такой шутник, — промурлыкала она, разочарованно заметив, что в ее тоне появились соблазнительные оттенки. Тогда, просто чтобы Панси любила ее вечно, она наклонилась, чтобы чмокнуть мерзкую морковку.

К счастью, Анджелина остановила ее до того, как Миллисент сумела это сделать. Рефлексы Охотников — это вам не плюнуть.

— Если ты поцелуешь моего парня, — сказала Анджелина с той сталью в голосе, какой не хватало близнецам, — я перепрыгну через стол и надаю тебе.

Миллисент привыкла пугать людей. Так было только легче. Но на этот раз она отмахнулась от Анджелины и мечтательно улыбнулась Фреду.

— А тебе бы это понравилось? Потому что когда Панси с Дафной дерутся подушками, все парни как бы реально воз...

— Ай! — возопил Фред, отпихнув ее и так резко отодвинувшись, что упал со скамьи.

За слиеринским столом Панси тоже грохнулась на пол. Словно тренированный аврор на задании, Трейси тут же пала рядом. Дафна ловко, как кошка, перепрыгнула через стол, чтобы к ним присоединиться. Со стороны Панси раздался громкий вопль. Миллисент знала, что это был хохот, но к счастью, девочки с этим действовали быстро. Должно быть они затыкали ецй рот, потому что по звуку казалось, что она задыхается.

— Эти бои подушками были секретом! — заорала Дафна, волоча вместе с Трейси Панси вон, которая изо всех сил вырывалась. Должно быть, она пыталась остаться в Большом Зале, но если она собиралась испортить всю игру Миллисент, то она этого не заслуживала.

Тут Драко обиженно топнул ножкой. Его лицо было таким сердитым, а настроение таким плохим, что даже Большой Зал на это откликнулся — на потолке над его головой закружились черные тучи. Трейси как-то говорила Миллисент, что некоторые сильные натуры могут повлиять на Хогвартс, но она никогда не думала, что это может быть так.

В любом случае, если у Драко начинался припадок, то даже драконы не смогут выволочь Панси из комнаты.

— Я никогда не видел боев подушками! — завопил он, оглядывая слизеринцев так, словно они все до единого жестоко предали его.

И действительно, Панси увидела, что Драко начинает свою мелодраму, и начала вырываться еще решительнее. Когда она начала кусаться, Дафна и Трейси ее бросили.

— Почему меня не пускали на подушечные бои? — истерично завопил Драко. Вот уж наверняка он теперь пожалуется своему отцу.

Миллисент вздохнула. Это все должно было плохо кончиться. Вся школа думала, что Панси зла на нее, что она разболтала про бои подушками. Миллисент лишь надеялась, что ее подруга разберется в ситуации, особенно теперь, когда цирк устроил Драко.

Прошла секунда, прежде чем Панси поняла, что от нее требуется. Пронзительно заверещав, она набросилась на Миллисент с кулаками.

— Дайте им подушки! — выкрикнул Драко.

Много позже в тот день Миллисент приползла на взыскание. У нее была разбита губа, ее ребра все еще ныли, и ей весь день пришлось сидеть с Трейси, в то время как Панси сидела с Дафной и постоянно обзывала ее, когда знала, что это сойдет ей с рук.

Слизеринки были девочки упертые, и драка эта была всего лишь притворством. Но у них была еще и гордость, и ни Панси, ни Миллисент не хотели показаться проигравшими, а потому потасовка длилась дольше, чем было необходимо. Миллисент победила, конечно же, хотя Панси и постаралась воспользоваться вмешательством профессора Флитвика в своих целях.

И именно в кабинете профессора Флитвика они ныне отбывали взыскание, испепеляя друг друга взглядами для пущей достоверности.

— Профессор, — сказала Миллисент.

Флитвик оторвался от стопки свитков, которые проверял, очки съехали с его носа.

— Вы ведь преподаете чары, — заметила Миллисент. — Значит вы знаете, что такое Коконическое Заклятье?

Улыбаясь, Флитвик кивнул.

— Оно используется в основном родителями, — сказал он. — Хотя заклятье это довольно устаревшее.

— Но что это такое? — спросила Миллисент.

— А, — ответил Флитвик. — Ну, это заклятье, которое позволяет человеку чувствовать себя в уюте и безопасности. Когда его наносишь, тело окутывает мягкий, шелковистый плед, и объект живет в счастье и тепле приятных мыслей, пока заклятье не будет снято.

Ну вот, это было куда проще, чем сотня книг в библиотеке.

— А как снять заклятье?

— Его может снять только тот, кто его наложил, — Флитвик поколебался, стоит ли ему продолжать, когда тень пробежала по его лицу, и он покачал головой.

— Или? — не отставала Миллисент.

— Темная магия, — сказал Флитвик. — Коконическое Заклятье не может сопротивляться темной магии.

— Так если кто-то наложил на себя заклятье, то не выберется, пока не проголодается?

И на этот раз Флитвик покачал головой.

— Словно гусеница в коконе, тот, кто находится в Коконическом Заклятье не голодает. Пока он там, ему ничто не угрожает, и он выйдет, когда будет готов.

Миллисент пожевала разбитую губу и обдумала варианты.

— Если вы позволите, мисс Булстроуд, — сказал Флитвик. — Возможно мистер Уизли не самый подходящий для вас молодой человек. Возможно, он забавный и красивый...

Миллисент серьезно порадовалась, что ее не стошнило на пол при столь неправдоподобном описании Уизли.

— Но он не так зрел, как обычно бывают девушки в его возрасте, — закончил профессор, выглядя обеспокоенным и напряженным, особенно тем, что Миллисент тупо смотрела на него. Определенно, новости о том, что Джордж гусеницей свернулся в кокон уже разбежались по всей школе. Флитвик откашлялся. — Но я уверен, что с вами это обсудит декан вашего факультета. Это не обычная ситуация для нашего штата, вмешиваться в дела сердечные о парах на Святочный Бал, но так как это все стало так публично... Меня это беспокоит.

Миллисент изобразила самое обиженное выражение, какое только смогла.

— А я думала, что хорошо, что публично, — сказала она, и если бы смогла, задрожала бы нижней губой. — Все другие мои парни отказывались показываться со мной на людях. Парни Панси так никогда не делают.

Некоторое время профессор Флитвик выглядел как садовый гном, стукнутый лопатой.

— О Мерлин! — воскликнул он звенящим голоском. — Что за время? Взыскание окончено! — и сбежал.

Панси и Миллисент едва дождались пока дверь закроется, прежде чем начали хохотать. Но когда начали, уже не могли остановиться, и залеченная губа Миллисент снова лопнула.

— Мы были великолепны, — наконец сказала Панси таким торжественным тоном, словно она уже покинула мир смертных и теперь считала себя богиней. — Расправь плечи! Мы с тобой лучшие из тех, кто осенял своим присутствием коридоры Хогвартса.

Джордж не выбирался из кокона еще несколько дней. Панси бы расстроилась, но набор из двух близнецов оказался полезен. Пока не было одного, можно было мучить другого. Фред был таким странным, что Миллисент уже скоро наскучило с ним играть, уже после первого же дня. Его обычным ответом была легкая психопатическая истерика, от которой он покачивался из стороны в сторону. Панси находила это смешным, и когда Миллисент надоело, за него принялась Паркинсон. Это было не так уж и трудно. Она просто подходила к Фреду и шептала ему на ухо будто бы послания от Миллисент. Если Фред в ужасе оборачивался к Миллисент (а после первых нескольких разов он перестал это делать), Милли улыбалась и со страстным видом облизывала губы.

Шокированный таким зрелищем, Драко быстро прикрывал декольте Миллисент салфеткой и злобно смотрел на гриффиндорский стол, а особенно на Фреда. Панси выглядела так, словно Рождество пришло раньше обычного, и что теперь она может умереть счастливой, это примиряло Миллисент с ситуацией. Ей нравилось, когда Панси была счастлива, и не только потому, что Панси была не такой злобной ведьмой как обычно, когда была счастлива.

Но это не могло продолжаться, конечно. Даже Панси бы это наскучило, не сломайся Фред первым. Однажды ночью он заявился в слизеринскую гостиную после отбоя.

Если бы это Драко откликнулся на настойчивый стук в дверь, возможно бы случилась дуэль. Дуэль с жалкими для Драко результатами, конечно, потому что он слишком бы беспокоился, как бы проклятья не испортили ему прическу, но тем не менее, дуэль.

— Жаль, — сказала Астория, появляясь у двери в их спальню, сонно зевая и прижимая к груди плюшевого гиппогрифа. — Каждая девушка заслуживает, чтобы парни за нее бились на дуэли, хотя бы раз.

Именно она и Винсент Крэбб спустились на стук от двери, и Миллисент не слышала потом больше ничего, кроме приглушенных голосов.

— Астория, тебе двенадцать! — вызверилась на нее Дафна. — За тебя никто будет биться на дуэли.

— Чего он хочет? — спросила Трейси, садясь на кровати и подтягивая одеяло к подбородку.

— Он хочет Миллисент, конечно, — ответила Астория.

— Зачем? — спросила Миллисент.

— Ну, он твой парень, — сказала Астория, поджимая губы так, словно сочла Миллисент неподобающе тупой. — Если бы мой парень пришел за мной в час ночи, он бы хотел...

— Чтоб я его заклятьем наизнанку вывернула! — злобно посмотрела на сестру Дафна. — Но так как парня твоего не существует, это всего лишь гипотеза, — она повернулась к Миллисент. — Это нехорошо.

— Может он и правда в тебя влюбился? — предположила Панси. — Тогда ты сможешь раздавить его сердце и топтать его.

— Сомневаюсь, — ответила Миллисент, выползая из постели. — Скорее всего он пришел, чтобы со мной порвать.

— Посреди ночи? — с сомнением переспросила Дафна. — Я скорее соглашусь с Асторией, пусть ей и всего двенадцать, и она не должна знать о таких делах, — на этой фразе она повернулась к Астории и посмотрела на нее со значением.

— Что вы имеете в виду? — нахмурилась Миллисент, кутаясь в свой удобный коричневый теплых ночной халат.

Трейси хихикнула в кулак:

— Перепихончик! — и они с Дафной расхохотались, а Панси выпрыгнула из постели и принялась трансфигурировать халат Миллисент во что-то шелковое, розовое и облегающее.

С трудом подавив желание оттолкнуть ее, Миллисент расстреляла Дафну взглядом.

— Почему бы ему и не захотеть порвать со мной посреди ночи? — спросила она. — Вполне подходящее время. Людей вокруг нет и вообще...

— И он бы знал, что ты решишь, что он хочет с тобой потискаться. Нет, он пришел ради секса, — довольно улыбалась Трейси.

— Для него же лучше, чтобы он пришел не для того! — взволнованно воскликнула Миллисент, жалея, что позволила Панси сделать ее халат таким коротким.

— О да, — с жестокой радостью согласилась Дафна. — Гриффиндорцам так просто не обламывается, а все знают, что толстухи легко доступны. Он наверняка сообразил, что сможет одновременно и гулять с Анджелиной Джонсон, и наяривать тебя, а все будут думать, что с тобой был Джордж, и...

— Пожалуйста, хватит, — слабо сказала Миллисент. — Если меня вырвет, я прицелюсь на тебя.

Девчонки снова расхохотались.

— Тебе точно стоит его облапать, — сказала Панси. — И может даже немного его раздеть. А потом мы загрузим воспоминания в думосбор и опозорим его на весь мир.

— А что насчет моего позора? — задохнулась Миллисент.

— У него такие квиддичные мускулы... — лениво заметила Астория. — Уверенна, будет приятно схватить его за...

— Ну все! Я тебе сейчас рот Скорджифаем вытру! — завопила Дафна, хватая палочку, и погналась за сестрой по коридору. Она наверняка ее поймает, и Астория еще неделю не сможет говорить.

— Иди, иди, — помахала Панси руками, выгоняя Миллисент прочь из комнаты, поближе к Фреду.

— Не хочу, — сказала Миллисент, схватившись за кровать.

Но в итоге выбор остался не за ней. Панси и Трейси принялись угрожать, что наложат на нее Империус, да проклянут так, что ее месяц будет от конфет воротить, и Миллисент сдалась. Может одну из них она и смогла бы вынести, но не обеих сразу.

Если Фред вдруг решил бы на нее наскочить, она бы впечатала его в ближайшую стену и объявила бы, что бережет свою девичью честь.

По счастью, Фред обошелся без наскоков. Он дергался и подпрыгивал, и Миллисент решила, что это скорее всего потому, что он выжрал целый кофейник приготовленного домовыми эльфами кофейку, чтобы решиться прийти в подземелья. Наверное его принимают гриффиндорцы для храбрости вместо спиртного, решила Миллисент, стараясь не хвататься за стены от ужаса.

Крэбб в душе был романтиком, а потому остался в общей гостиной, приглядывая за творившимся в коридоре через открытую дверь, со стратегически удачно расположенного кресла. Миллисент решила, что Фред наверняка подумал, что Крэбб играет роль "отца нравственности", и порадовалась этой мысли.

Увидев, во что нарядилась Миллисент, Фред уронил челюсть, и он начал немного дрожать.

— Э-э, только без рук! — сказала Миллисент, тут же разозлившись за себя за эти слова. — Я не такого рода девушка!

— А... А выглядишь, как такого... — ответил Фред, глядя на нее с ужасом. Справедливо, подумала Миллисент. Ее халатик не оставлял простора воображению.

Крэбб счастливо вздохнул, и Фред с подозрением на него уставился. Не было похоже, что он пришел для перепихончика, решила Миллисент. И она улыбнулась:

— Ты видишь меня насквозь, — страстным голосом сказала она.

Она оказалась права, Фред резко отодвинулся, словно нюхлер, учуявший опасность.

— Скорее я вижу насквозь твой халат, — сказал он перепуганно, отворачиваясь от нее и закрывая глаза руками. Он быстро понял свою ошибку, когда она подобралась поближе.

— Нравится то, что видишь? — она потянула его за руки, отнимая их от глаз, с интересом разглядывая цвет его лица, напоминавший помои. Он выставил руки перед собой, держа ее на расстоянии.

— Я должен.. Я... Это... Я пришел.... О Мерлин, слушай! — схватив ее за плечи, когда она попыталась приблизиться, он зло уставился на нее. — Джордж. Твой парень, верно? Он... вроде как спит. И его нужно разбудить, ясно?

— Могу разбудить тебя, — промурлыкала Миллисент, глядя на его ширинку, и Крэбб вздохнул, словно все его мечты сбывались, потому что он прочитал слишком много любовным романов, и теперь думал, что вот так настоящие влюбленные готовятся заняться диким сексом.

— Мерлин, нет! — отпустив ее плечи, Фред сделал несколько шагов назад. — Нет... Мой брат! Я хочу, чтобы ты достала его из кокона. Если ты знаешь темную магию, то сможешь. Или сможет кто-нибудь из твоих слизеринцев, — он с надеждой посмотрел в сторону гостиной. — Тогда сможешь быть с ним, сколько хочешь, — напомнил он.

Два близнеца — лучше чем один. Будет вдвойне веселее. Миллисент улыбнулась.

— Ты хочешь, чтобы я помогла Фреду?

Вздыхая одновременно с облегчением, и признавая поражение, Фред устало потер лоб.

— Да, — сказал он сквозь сжатые зубы. — Пожалуйста, пойдем, поможем Фреду.

Идти через весь Хогвартс в неглиже после отбоя — это было не то, на что обычно Миллисент бы согласилась. Но она была абсолютно уверена, что поймай их кто вот так — Фред Уизли будет опозорен куда больше нее, и потому согласилась. Они дошли до башни Гриффиндора, никого не встретив.

— Ты что-нибудь знаешь о Коконическом Заклятье? — спросил Уизли, впустив Миллисент в свою спальню. Он постарался, чтобы у нее ну никак не получилось подслушать пароль в их общую гостиную, так что хоть какой-то здравый смысл у него был.

В этот раз Миллисент не была нужна репутация большой умницы, так что она тупо уставилась на него.

— В него ведь гусениц заворачивают, так?

— Ясно, ты троглодитка, — сказал Фред. Его тон был очень легким, но таким, каким обычно прикрывают оскорбление перед тупицей, а не шутливым.

Миллисент оглядела себя и погладила по выдающемуся животу.

— Спасибо. Я села на диету.

Он уставился на нее и ухмыльнулся.

— Троглодитка — это слабо сказано.

Сама Миллисент не имела ничего против того, чтобы назвать кого-то тупым, поэтому она часто это делала, но так, чтобы они понимали. Иначе это теряет смысл. Она улыбнулась и захлопала ресницами:

— Ты привел меня сюда, чтобы флиртовать?

Уизли отступил на шаг, на лице его было отвращение.

— Что? Нет... Я имею в виду... Короче, давай вернемся к делу.

Он обошел кресло, чтобы оно встало между ним и Миллисент. Отойдя от нее подальше, он откашлялся.

— Ну вот. Коконическое Заклятье — это то, что мой брат на себя наложил. Его можно снять темной магией. Ты ведь знаешь что-нибудь темномагическое, верно?

После объяснений профессора Флитвика, Панси и Миллисент постарались вспомнить все, что они знали о темной магии. Она была уверена, что знала достаточно, чтобы вытащить Джорджа Уизли из кокона, но не знала, какое заклятье лучше использовать, чтобы оно было достаточно сильным, чтобы прорвать оболочку, но при этом достаточно слабым, чтобы не ранить Уизли. Она посмотрела на пол между двумя кроватями у окна. Там лежало человеческое тело, завернутое в серебристые заклинания.

— Могу проклясть его гнойниками, — предложила она. Если это проклятье и пробьется через кокон, оно будет достаточно безвредно.

— Не думаю, что хватит. Разрывающее Пронзание знаешь?

— Могу, — медленно ответила Миллисент. — Но это может порвать Фредди на меленькие-меленькие кусочки, и ими засыпет вашу спальню, как конфетти. Будет очень трудно это отчистить.

Фред долго смотрел на нее, прежде чем вспомнил, что надо моргать.

— Э-э-э... Ага. Но не так уж плохо и будет. Коконическое Заклятье поглотит большую часть проклятья, и поэтому если ты... — он снова моргнул, оглядел ее и попытался выразиться поделикатнее. — Если у тебя не очень тяжелая рука, то все будет нормально.

— Я девушка, а не парень, — ответила Миллисент. Она подбавила в голос немного намека. — Мы знаем, как быть нежными.

С лица Фреда пропали краски.

— Знаешь что, может наверное не надо... — начал он, делая к ней шаг, чтобы остановить, но она не собиралась ни секунды дольше держать второго близнеца вдалеке от когтей Панси. Она махнула палочкой и швырнула Разрывающее Пронзание еще до того, как Фред успел закончить.

Тонкий слой заклятий, завернутый вокруг Джорджа, прорезался сбоку, и упал на пол, открывая темную мантию и огненно-рыжие волосы. Джордж некоторое время повозился, стараясь прийти в себя. Когда он поднял голову, его взгляд упал на Миллисент.

— Слава Мерлину, ты вернулся, приятель, — сказал Фред, пока Джордж барахтался по полу, стараясь отползти подальше от Миллисент.

Она заметила россыпь веснушек, вместе образующее что-то вроде сердечка на его щеке, которая отличала его от Фреда. В реальности она была еще заметнее, чем на фото, и она удивилась, как другие могли так часто путать близнецов.

Джордж издал полузадушенный звук. Он прижался спиной к кровати и теперь пытался под нее заползти, не отрывая взгляда от Миллисент. Она наморщила нос.

— Не волнуйся, ты не такой хорошенький, как твой брат, поэтому со мной ты в безопасности.

Оба близнеца одинаковы мяукнули от ужаса, и попытки Джорджа заползти под кровать стали еще яростнее.

— Хотя вы близнецы, жаль, что нельзя добавить вас в коллекцию парой, хотя я все равно из вас двоих заполучила красавчика.

— Э-э... — сказал Фред. — Ну, к сожалению, красавчика ты не получила. Понимаешь, вот это вот Джордж. Это он твой парень, и он должен сказать тебе что-то важное.

Дверь с грохотом распахнулась, разбудив нескольких мальчишек в общежитии.

— Никто ничего Миллисент не скажет! — заорал Драко, влетая в комнату и хватая Миллисент за руку. — Ах ты извращенческая дрянь! Я разгадал твои развратные планы!

— Нету у нас никаких развратных планов! — хором взвыли Фред и Джордж.

Драко остановился и подозрительно на них уставился.

— Да я не про вас, конечно. Я же с Миллисент говорил!

— Ну, у меня маленький такой планчик был, — призналась Миллисент.

— Мисс Булстроуд.

Даже стоя к нему спиной, Миллисент ни с чем не могла перепутать голос своего декана. Она скривилась и обернулась к профессору Снейпу, стоящему на пороге рядом с восторженной Панси. О да, Панси постаралась выжать как можно больше драмы из этой ситуации. Сначала она довела до истерики Драко, а потом приволокла профессора, чтобы он открыл им дверь в гриффиндорскую гостиную. Если бы Миллисент не грозило исключение, она восхитилась бы страстью Паркинсон к развлечениям.

— Как бы не противно мне было признавать, кажется я действительно должен с вами поговорить, как настаивал профессор Флитвик, — Снейп выглядел так, словно сегодня ненавидел жизнь чуточку больше обычного.

— Да, профессор, — сказала Миллисент. Она позволила Драко себя увести, не забыв на прощание с любовью посмотреть на близнецов.

Джордж дождался, пока они все трое спустятся вниз по лестнице и захлопнут за собой дверь, прежде чем заговорить. Он достаточно хорошо знал Фреда, чтобы понять, что случилось. Успокаивающий эффект Коконического Заклятья уже испарился без следа, его гнев нарастал.

— Ты пошел к Булстроуд и уговорил ее меня вытащить, так? — рявкнул он, оборачиваясь к брату.

— Э-эм... Да, — сказал Фред. — Но если честно...

Джордж тяжело посмотрел на него, и Фред нервно прикусил губу.

— Зачем ее в это впутывать? Почему сам это не сделал, если уж так отчаялся?

— А ты думал, я не пытался? — выкрикнул Фред. — Разрывающее Пронзание очень тяжело наложить, и мне не хотелось распотрошить собственного брата, каким бы неблагодарным он не был.

— Неужто оно настолько тяжелое, Фред? У Булстроуд оно получилось, а она не такая уж и умная?

Фред мрачно пожал плечами.

— И ты наверняка думал, что я порву с ней сразу же, как выйду, так?

— Так было бы лучше для нас обоих, — согласился Фред.

— И почему она была голая? — взвыл Джордж. Он к ней не прикасался, но все же ему хотелось пойти и почистить себя Скорджифаем.

Фред содрогнулся.

— Не напоминай мне. Это было ужасно, Джордж, ужасно!

Тут в голову Джорджу пришло еще кое-что. Кое-что, что должно было его порадовать, но вместо этого обеспокоило:

— Снейп же не исключит ее теперь, как ты думаешь?

— Он может, — обрадовался Фред. — Еще как может ее исключить. Это было бы замечательно! Мы сорвемся с крючка, Джинни не станет нам мстить, а Булстроуд — приставать. Я, конечно, замечаю иронию в том, что нас спас Снейп, но все же...

Иногда Джордж задумывался, не досталось ли ему все сочувствие, отпущенное на них двоих.

— Нет, — ровно сказал он. — Ты попросил ее прийти сюда, чтобы меня спасти или что-то вроде того. Как бы невыносима она ни была, она пыталась тебе помочь. Нельзя, чтобы ее за это исключали.

— Еще как можно, — наслаждался Фред моментом. — Не понимаю, что в этом плохого. Никто не станет по ней скучать.

Джордж вздохнул.

— Ладно. Если ты не хочешь, то я пойду и разберусь.

— Отлично, — сказал Фред, забираясь в кровать. — И брось ее заодно.

Панси совсем не казалась взволнованной, когда они возвращались в подземелья. Она суетилась вокруг Драко, которые дулся и бросал на Миллисент сердитые взгляды. Миллисент пыталась по осанке Снейпа определить его настрой, но это было ничуть не легче, чем определить его настроение по его лицу. Возможно, Панси была права, что не волновалась. Хотя профессор Снейп с радостью наказывал другие факультеты, свой он редко трогал. Хотя, учитывая обстоятельства, возможно, ей следовало волноваться, ведь он не обрушил кары небесные на этих Уизли, хотя должен был бы.

Они дошли до его кабинета, и Снейп отпустил Драко и Панси.

— Я должна остаться, — сказала Панси, ее нижняя губа задрожала от очень фальшивого беспокойства. — На случай, если Милли разнервничается.

Взгляд Снейпа ясно дал понять, что он не считает, что у Миллисент вообще есть нервы. Будь что будет. Миллисент хотела провернуть такой трюк уже давно.

— Я могу разнервничаться, — медленно сказала она, произнеся слово "разнервничаться" так, словно не до конца понимала, что это значит.

Несомненно, у Панси тоже были планы в отношении профессора Снейпа, и она наверняка была уверена, что это отличная идея. Миллисент сомневалась. Снейп был злобным старым козлом, который мстил детям своих обидчиков школьных лет. Миллисент его за это уважала. Тяжело так затаивать обиды, а у Снейпа это преотличненько получалось, твердость духа, достойная восхищения.

Снейп с отвращением сдался, впустив их обеих в свой кабинет и захлопнув дверь перед носом Драко.

Лверь едва закрылась, как Снейп развернулся к Миллисент.

— Вы совсем сошли с ума.

Миллисент попыталась криво улыбнуться.

— Не совсем. Я не хотела нарушать отбой, но он пришел и сказал, что ему нужна помощь, от меня. Это было так...

— Смехотворно, — резко перебил ее Снейп.

— Я не это хотела сказать, — ответила Миллисент.

— В вашей спальне ведь есть зеркало, я прав, мисс Булстроуд?

— Несколько, — согласилась Миллисент.

— И вы ими пользуетесь время от времени?

Миллисент нахмурилась. Она понимала, к чему он клонит, и раньше думала, что профессор Снейп слишком умный для такого хода. Ей необязательно было лгать, но если попытаться Снейпу лгать, это может все разрушить.

— Э-э... Да. Все так делают?

— И когда вы смотритесь в зеркало, то с чего вам приходит в голову, что Уизли захотел бы с вами говорить, не то что идти на бал?

Миллисент не знала, как сыграть теперь. Обычно это было легко, но профессор Снейп был слишком... Проницательным. С ним нельзя было так легко справиться, как с Флитвиком. Она оглянулась на Панси, откашлялась.

— Э-э... Простите, сэр, но я не понимаю?

— Вы думаете, — шелковым голосом начал Снейп, — что вы такая красавица, что мистер Уизли предаст свой факультет, свою семью и самого себя ради вас?

— Э-э... — Миллисент снова оглянулась на Панси. Та поджала губы и твердо покачала головой. — Нет?

— Очень хорошо, мисс Булстроуд. Может вы думаете, что вы такая умная, обаятельная и интересная, что ради этого Уизли не станет обращать внимания на ваше эстетическую неоднозначность?

Панси снова покачала головой, глядя на Миллисент со значением.

— Нет? — сказала Миллисент.

— Совершенно верно, — сказал Снейп. — Поэтому перестаньте позорить свой факультет ради этого мальчишки.

— Сэр, я не понимаю, что вы имеете в виду, — сказала Миллисент. — Я сказала нет, только потому что Панси мне так велела, но я неуверенна, что такое "эстетическое" и... "неоднозначность".

— Он сказал, что ты уродка, и близнецы тебя не хотят, — сказала Панси. — И знаешь что, я думаю, это так. Ты действительно уродка. Близнецы тоже уроды, конечно, но они мальчишки, поэтому для них не считается.

— Но один из близнецов меня пригласил, — тихо сказала Миллисент. — И я думаю, что мой Джордж очень красивый.

Панси и Снейп выглядели так, будто их обоих сейчас стошнит.

— Мисс Булстроуд, — сказал Снейп, собравшись с силами. — Он играет в какую-то игру, такова его природа. И только вы могли быть такой дурой, чтоб на это купиться.

Миллисент некоторое время смотрела на него, а потом включила дрожащий подбородок. Снейп тут же уставился на нее, прищурившись. Прежде чем он успел ее выгнать, она скривила рот, как она надеялась, в отчаянии. Потом начала выть. Легкие у нее всегда были в порядке, и она воспользовалась ими на полную катушку, бесслезно рыдая в ладони.

Панси обхватила ее, помогая ей и пряча сухое лицо Миллисент на своем плече.

— Ну, ну, я же всегда тебе говорила, что ты некрасивая, чего ты удивляешься?

Миллисент взвыла еще громче.

Панси продолжала ворковать успокаивающим голосом, так тихо, чтобы ее слышала только Миллисент:

— Помнишь, как умерла твоя кошка? — спросила она сладеньким голоском.

Миллисент попыталась отстраниться, но Панси когтями вцепилась в нее, крепко обхватила и принялась пересказывать события самого ужасного дня в ее жизни. Когда она закончила, слезы Миллисент были уже настоящими, и ей больше всего хотелось надавать Панси колотушек.

Но ее трюк сработал. Миллисент была заплакана, из носу текло, она едва могла дышать, ее горло, легкие и голова болели, а Снейп пытался все исправить. И так как брать свои слова назад было не в его стиле, он вместо этого предложил Миллисент зелье, показывая меньше раздражения, чем он скорее всего чувствовал.

Миллисент приняла его. Ее руки дрожали, она ненавидела, ненавидела плакать перед другими. Ей было бы плевать, если бы она притворялась, но это было личное. Она вытерла слезы свободной рукой, отвернулась и выпила зелье. Ей было плевать, что это было, она просто хотела, чтобы все кончилось.

— А может, — начала Панси веселым и необеспокоенным голоском, — все будет и хорошо. Помнишь маггловские романы, которые приносила Трейси? Может будет как там. Там всегда было, что у парня сначала были нечистые намерения, а потом раз, и все образовывалось.

— И правда, — автоматически включилась в игру Миллисент. Было легче, когда Панси направляла разговор. Эффект зелья был немедленным, слезы высохли, а головная боль прекратилась. Через несколько секунд она снова могла дышать.

— Ну вот! — радостно сказала Панси.

Снейп что-то пробормотал, слишком тихо, но Миллисент догадывалась, что он сказал что-то вроде: "Великий Мерлин, эти девицы дуры".

— Можем мы теперь пойти в постель? — спросила Панси. — Не выспавшись, Миллисент выглядит еще страшнее, а нам и так будет трудно заставить Уизли в нее влюбиться.

— У меня хороший характер, — сказала Миллисент.

Панси склонила голову на бок и оглядела ее.

— Ну, у тебя много денег, — сказала она. — Думаю, это реально твоя сильная сторона.

— Но Джордж вовсе не такой... — начала Миллисент, и тут терпение Снейпа окончательно лопнуло.

Он выставил их из своего кабинета, проявив настойчивость, но не церемонность, и захлопнул за ними дверь.

Панси хватило ума отойти от Миллисент на несколько метров, прежде чем та успела ее ударить.

— Ну, мы вроде как разобрались, — сказала Панси, слишком уж радостно, стараясь при этом не упускать палочку Миллисент из виду, на случай, если та решить ее проклясть. Панси не относилась к некоторым вещам так, как Миллисент. Эмоции пугали ее, это была неуютная для нее тема, и она старалась ее избегать. — Ты не очень хорошо умеешь плакать, знаешь ли. Тебе повезло, что я...

— Использовала личную информацию против меня? — холодно закончила Миллисент.

Панси дернулась и притворилась, что не делала этого, отряхнув с плеч воображаемую пыль.

— Ну, — весело сказала она, — поэтому ты мне все и рассказываешь, так? Чем лучше мы друг друга знаем, тем проще играть в эти игры.

Если бы Панси знала, как слабо звучал ее голос, она бы сама себя на месте заавадила. Слабость она не прощала ни в ком, особенно в себе. И это напомнило Миллисент, что худшее, что случалось в ее жизни, была смерть кошки, так что ей еще повезло.

— Ну, ты же моя подруга, — сухо сказала она.

Панси не позволила себе улыбнуться. Это был не ее стиль. Но ее плечи расслабились, разгладились морщинки на лице.

— Ну и вот, — пропела она так, словно все было неважно.

— А если бы меня отчислили? — спросила Миллисент, когда они пошли к своей спальне. Ничего особенно страшного не случилось, а если бы слизеринцы мстили друг другу по самым мелким поводам, они бы уже давно все перебили бы друг друга еще на первом курсе, так что Миллисент не особенно расстраивалась, больше удивлялась, что Панси задумала.

— Так я планировала, — сказала Панси, нахмурившись немного. — Не волнуйся, я не виню тебя за то, что ты не хотела, чтоб тебя отчислили, — быстро заверила она Миллисент.

— Ну надо же, какое облегчение, — сухо сказала Миллисент.

— Но было бы забавнее, если б тебя исключили.

Они подошли к спальне и зашли внутрь.

— Я не улавливаю твою мысль, — сказала Миллисент. — Не то чтобы это меня удивляло, потому что ты явно спятила, но все же...

— Мы могли бы воспользоваться прецедентом Дела Мейв.

Миллисент уронила челюсть, и она уставилась на Панси. Так как она не была красавицей, она отлично знала о Деле Мейв. В их кругах даже красавицы на всякий случай знали все способы воспользоваться или выкрутиться из этого закона, просто на всякий случай.

— Панси, дай я скажу тебе кое-что, раз и навсегда: я не стану выходить замуж ради розыгрыша.

— Не понимаю, почему, — сказала Панси. — По-моему, это был бы закономерный следующий шаг в нашей карьере шутниц.

К сожалению, это было правдой. Миллисент и Панси уже столько испробовали в своих розыгрышах, что немногое осталось неокученым.

— Но я не стану выходить за Уизли ради шутки. Был бы это Оливер Вуд — другое дело.

Панси задумчиво пожевала нижнюю губу.

— Оливер Вуд, хм. Вот это было бы весело. Давай это будет наш следующий прикол?

— Я не собираюсь замуж ради прикола, — заявила Миллисент.

— Ну, причина не хуже других, — сердито ответила Панси. — И это нечестно, что Снейп тебя не отчислил. Если бы он так сделал, то твои родители заявили бы, что парень, который старше тебя и больше знает, воспользовался твоей невинностью и наивностью, и уже к утру вы были бы женаты. Тогда бы ты смогла узнать гриффиндорский пароль, и мы смогли бы мучить их хоть каждый день.

— А, ясно, — сказала Миллисент. — Так вот к чему это все было.

Панси, которая считала влюбленности глупостью и слабостью, резко покраснела.

— Ничего тебе не ясно, потому что нечему тут быть ясно, — в ее словах была настоящая злость. Влюбленность Панси до сих пор была запретной темой.

Миллисент села на кровать, глядя на Панси, и чувствуя, как между ними растет стена непонимания. Миллисент ничего не имела против влюбленностей, но она считала, что Панси могла бы найти себе хоть что-то получше гриффиндорца. Конечно, это мог быть хаффлпафец, и это было бы еще хуже, но тяжело было этим утешаться, раз уж та запала на долбаного героя.

Фред нервно ерзал на краю кровати, когда Джордж наконец вернулся.

— Ты это сделал? — с надеждой спросил он. — Ты бросил ее? Ужасно было? Она поколотила тебя?

Джордж мрачно покачал головой, потерев лицо ладонью. Ему следовало давно уже решиться и бросить Миллисент, вместо того, чтобы надеяться, что Фред это сделает, тогда бы он не попал в такой переплет. Он вынул из уха Ушко-Прослушко и бросил его на столик у кровати.

Фред выпрямился, разглядывая Джорджа.

— Ее отчислили? — спросил он голосом, полным надежды.

Джордж потянулся.

— Нет. По крайней мере хоть так.

— Ну и что тогда? Почему ты выглядишь, как изгнанный садовый гном?

Джордж покачался взад-вперед на каблуках, опустив руки, и посмотрел на Фреда.

— Ты представляешь, что они сделали? Снейп и эта стерва Панси? Догадайся.

— Хм... — Фред развел руки и пожал плечами, хмурясь при виде мрачного лица своего брата. — Они предложили Булстроуд любовное зелье, чтобы она могла наложить на тебя лапы? Или на меня? О Мерлин, она же не может нас различить, это может быть любой из нас.

— Даже близко не угадал, — ответил Джордж, падая на кровать. Сложил руки на животе и сердито уставился в потолок. — Они сказали ей, что она уродина, — сказал он наконец, едва сдерживая ярость.

— Э... Но она уродина.

— Они довели ее до слез, — сказал Джордж.

— А она доводит до слез первогодок. Это карма, если так посмотреть, — весело улыбнулся Фред. — Ну, теперь все кончено по-любому. Снейп и Паркинсон дали Булстроуд понять, что она не твой тип, так что ты теперь свободен.

— Ты шутишь? Я не могу бросить ее сейчас. Она как бы... Травмирована и все такое... Блин, ну почему все слизеринцы такие долбанутые?

— Ну, если честно, они были честны, а не что-то там. Булстроуд и правда уродина...

— Она толстая, — резко перебил его Джордж. — Элоиз Миджен уродина. И все это ничего не меняет.

— Мерлин, Джордж, чего ты так завелся?

— Снейп и Паркинсон заставили Булстроуд поверить, что все что важно, это ее внешность. И они сказали, что ее внешность ничем не оправдаешь. Почему я не должен злиться на такое? Почему ты не злишься?

Фред вздохнул:

— Потому что ее внешность и правда ничем не оправдаешь, — сказал он. — Если ты пойдешь с ней на бал, над тобой будет смеяться вся школа. Ты представляешь себе это?

Джордж коротко хохотнул.

— Это даже не главная проблема, — сказал. — Я не потому отчаянно хочу выбраться из этой ситуации и не ходить с ней на бал, что она страшная. Я отчаянно хочу выбраться, потому что она скучная. Она тупая, она зависимая. Ее волнует, что о ней скажут другие, и она цепляется за каждого, кто хоть чуточку внимания к ней проявляет. В ней есть все, что я ненавижу в людях.

Фред сморщил нос и скривился.

— Ну и пойдешь ты с ней на бал, а что потом? Будешь с ней встречаться, женишься на ней и заведешь детей? В конце концов, Джордж, тебе придется пнуть ее под зад, и лучше уж сделать это до бала.

— Она думает, что я ее пригласил, — сказал Джордж. — Она думает, что я обещал ей бал. И она его получит. Этого будет достаточно, чтобы заткнуть Паркинсон, которая уверена, что мы замыслили розыгрыш. Она сохранит достоинство, сколько бы у нее его не было.

— Сохранит, — мрачно сказал Фред. — А ты потеряешь свое.

— Как будто мое самолюбие зависит от того, что думают другие, — сказал Джордж.

— Я уже представляю, как ты женишься на Булстроуд, — ответил Джордж. — Ваши дети будут страшными до ужаса, и ты будешь каждый день жалеть, что не послушал меня.

Джордж фыркнул.

— Что бы ни случилось, Фред, сомневаюсь, что когда-нибудь пожалею о твоих советах.

Фред вздохнул, падая на кровать.

— Может после бала ты найдешь нормальную девушку.

Фреда никогда не беспокоило, что Джордж не встречался с девушками, во всяком случае не так, как это беспокоило их мать. Фред привык, что обычно у них с Джорджем все было одинаково, и его раздражало, что сам он уже начал встречаться с девушками, и все еще делал это один, без Джорджа. Не то чтобы Джорджа не интересовали девушки. Он сходил с парой на свидания, но все это не длилось долго. Вокруг было полно веселых девушек с чувством юмора, но ни с одной из них он так и не совпал.

— Ложись лучше спать, — сказал Фред, зевая и потягиваясь. — Завтра тренировка.

Он был прав. Анджелина бы их распотрошила, если бы они опоздали.

Наутро они выползли из постели буквально за несколько минут до тренировки, но каким-то образом успели добраться до поля раньше Анджелины. И они были там не одни, Паркинсон и Булстроуд стояли у чулана для метел, полируя метлу. Джордж никогда раньше не видел, чтобы они летали.

— Ты купила Нимбус 2001? — спросил он. Все знали, что Булстроуд была богата, но купить такую дорогую метлу, как Нимбус 2001, только потому, что ему нравился квидддич — это было сумасшествие.

— Это метла Драко, — сказала Булстроуд, мечтательно улыбаясь. Она накрасилась с утра, что было кошмарной ошибкой. Ее веки были раскрашены в синий цвет, рот — в багрово-красный, и помада была криво наложена, выходя за пределы губ. Она была похожа на грустного клоуна. — Панси нравится ее полировать. Хочешь, отполирую твою?

Учитывая ее макияж и тон, Джордж не мог понять, или это она к нему так подкатывает, или говорит искренне. Его метла была самым ценным его имуществом, так что в любом случае, ответ был "ни за что".

— Э-э... — сказал он. Тут Паркинсон улыбнулась, жуткой злобной улыбкой, словно она надеялась насладиться тем, как он откажет Булстроуд, и эта улыбка заставила его передумать. — Конечно, если ты так хочешь. После тренировки только.

Паркинсон в шоке уронила челюсть. Булстроуд тоже выглядела удивленной, если только можно было правильно понять из-за ее клоунской раскраски.

У него не было времени на размышления, потому что появилась Анджелина, вопя, почему метлы еще не в воздухе, и почему они еще не начали разминаться, и она тычками подбадривала тех, кто двигался недостаточно быстро. Она была еще страшнее, чем Оливер Вуд.

— Опять вы двое, — нахмурилась она при виде Паркинсон и Булстроуд. — Вам больше нигде сейчас не надо быть?

— Я просто пришла для поддержки. — сказала Булстроуд. Ее голос был таким тихим и задумчивым. Джорджу захотелось, чтобы она была кем-нибудь другим.

— Уизли, серьезно, — сказала Алисия Спиннет. — Может тебе это и кажется смешным, но если это отвлекает от тренировки...

— Оставь. Она может быть там, где захочет, — рявкнул на нее Джордж, хватая свою метлу и направляясь на поле.

За его спиной Паркинсон и Булстроуд обменялись долгим взглядом.

— Так, что это было? — тихо спросила Миллисент, когда Джордж сел на метлу и поднялся в воздух. — Это что?... Он что?... — ее мысли путались, и она не могла закончить предложение. Поэтому она замолчала и позволила Панси самой догадываться, что она пыталась сказать, и объяснить ей это.

— Думаю, мы его сломали, — решила Панси.

Это было как раз то объяснение, что пришло в голову Миллисент.

— Хорошо, — сказала она. — Значит, игра закончена. Пошли издеваться над хаффлпаффцами.

Панси склонила голову набок, разглядывая тренирующуюся команду Гриффиндора.

— Думаю, мы еще кое-что можем из ситуации извлечь.

— Он хочет, чтобы я полировала его метлу, Паркинсон, — сказала Миллисент. — И я не знаю, имеет он в виду метлу или метлу, если ты понимаешь о чем я. Так что нет, пока не дошло до секса или стирки, здесь мы проведем черту.

— Не сейчас, Милли! — взвыла Панси.

Миллисент уже повернулась, чтобы идти к школе, но снова развернулась к Панси, которая умоляюще глядела на нее.

— Что? Что еще веселого мы тут можем устроить?

— Драко, — ответила Панси. — Он будет в трансе. И второй близнец Уизли. Он все еще психует.

Это было так. И Миллисент могла различить близнецов, так что ей не пришлось бы иметь дело с тем, поломанным, который требовал внимания к своей метле. Она медленно кивнула.

— Хорошо, но на Святочном Балу все кончится.

— Кстати, об этом, — сказала Панси. — Мне лучше заняться изучением способов, как заставить его тебя по-настоящему пригласить.

Когда Миллисент снова развернулась к замку, Панси схватила ее за плечо и дернула.

— Нет, нет, нет. Ты должна играть роль обожающей подружки. Иди и поболей за своего парня. Просто постарайся, чтобы это оказался не тот парень.

Миллисент вздохнула и развернулась к трибунам. Она не стала спрашивать Панси, действительно ли ей нужно будет полировать чертову метлу, потому что знала, что ответ погрузит ее в еще большую депрессию.

* * *

Если Панси чем-то интересовалась, ее сфокусированность могла пугать. И она собиралась вложить как можно больше сил в то, чтобы Миллисент и Уизлекопия оставались вместе. Прошлым вечером Драко напился, прикончив бутылочку двадцатилетнего огневиски из подвалов Малфой-Манора. Время от времени он поглядывал на Миллисент, глубоко вздыхал и пробовал с помощью взяток убедить ее бросить Уизли. Когда спиртное закончилось, а драгоценности не сработали, он набрался мужества, (предполагаемого) очарования и попытался соблазнить ее. Панси до сих пор удивлялась, как она не умерла со смеху.

— Я вижу, что это трансфигурировано.

Панси выбрала самый тихий уголок библиотеки, но подняв голову увидела, что рядом с ней стоит довольно раздраженная Гермиона Грейнджер. Она вздернула нос и в самой аристократической манере, какую смогла изобразить, спросила:

— Прошу прощения?

— Книга, которую ты читаешь. Я вижу, что это не учебник по зельям.

— Неужели? — протянула Панси. — Интересно, что же тогда это может быть?

— Предполагаю, — холодно сказала Гермиона, вытягивая стул, — что ты ищешь способы заставить Джорджа Уизли выполнить его обещание пригласить Миллисент Булстроуд на Святочный Бал.

Панси послала Гермионе скучающий взгляд и зевнула.

— Тебя называют самой умной в нашем классе, и я не пойму, почему, — между прочим сказала она. — Джордж Уизли пригласил Миллисент на бал. И по какой-то странной причине, она согласилась. Почему мне надо рыться в книгах, чтобы устроить то, что и так случится?

Гермиона долго смотрела на нее.

— Слушай, Панси, — наконец сказала она. — Я верю, что Миллисент Булстроуд достаточно тупа, чтобы купиться на такой трюк, но я не верю тебе. Ты действительно пытаешься ей помочь, или ты так жестока, что собираешься сидеть и смотреть, как близнецы заманивают ее в ловушку?

Панси перестала жевать перо и положила его перед собой на стол.

— Я не уверена, на что ты намекаешь, Грейнджер. Если ты хочешь сказать, что с Булстроуд что-то не так...

— Потише, ради бога, — прошипела Гермиона, нервно оглядываясь по сторонам, проверяя, что никто не подслушивает. — Конечно, с Миллисент что-то не так. И если ты думаешь, что любой из близнецов Уизли мог ее на самом деле просто пригласить, то что-то не так и с тобой.

Сморщив нос, Панси пожала плечами:

— Ну, учитывая, что я была там, когда один из них пригласил ее... — сухо начала она.

— Не будь идиоткой, — перебила ее Гермиона. — Ты отлично знаешь, что они не стали бы этого делать. Слушай, иногда шуточки близнецов бывают на грани, но эта уже по-настоящему жестока. А теперь, я спрашиваю — ты пытаешься найти закон, способный привязать Джорджа к его приглашению?

— Пытаюсь, — осторожно ответила Панси.

— Отлично, — ответила Гермиона. — Давай книгу и позволь мне помочь.

Панси подтолкнула к Гермионе один из огромных томов, лежащих перед ней на столе.

— Миллисент не должна об этом узнать.

Гермиона нахмурилась.

— Я слышала о разговоре с Анджелиной и Кети, тот, что в туалете, — призналась она. — Кажется... Ну, кажется, что Миллисент возлагает на бал много надежд.

— Да, — согласилась Панси. — Она в совершенном восторге. Это все эти огненно-рыжие волосы, если ты понимаешь, о чем я.

Гермиона выглядела так, будто понимает. Панси подозревала, что что-то было между Рональдом Уизли и Гермионой, и мысль эта внушала отвращение. Веснушки, спутанный колтун морковного цвета, ступни одного размера с этим идиотом Хагридом... С чего бы вообще хоть одна уважающая себя женщина.... Панси с трудом подавила дрожь и ярко улыбнулась Гермионе.

— Ну, все равно спасибо за помощь. У Миллисент не так часто в жизни бывает хорошее, и она очень предана Уизли.

* * *

Миллисент пыталась не заснуть. Вот почему обычно во время матчей они с Панси, Трейси и Дафной швырялись друг друга всевкусными бобами или красили ногти. Они просто летали туда-сюда, вверх-вниз. Тем, кто летал, возможно было весело, но серьезно, кто-то надеялся, что с низу смотреть на это интересно?

После, как ей казалось, столетия боления и хлопания неправильному близнецу, правильный близнец приземлился на трибуны рядом с ней. Возможно, она отвлеклась на какое-то время, но тут же проснулась, когда его мантия задела ее ногу.

— Тренировка закончена, — сказал он, поднимая на лоб очки для полетов. Когда он вот так стоял, солнце освещало его сзади, и Миллисент с удивлением отметила, что он вроде был как неплохо сложен. Ну конечно, так и должно было быть. Спорт и все такое.

— Ты не мой Уизли, — сказала она, улыбаясь. Потом спрыгнула со своего места, подбежала и обхватила руками Фреда. — Давай, пойдем, я отполирую твою метлу, — промурлыкала она.

Тот пискнул и попытался ее оттолкнуть, но спорт, не спорт, для такого мускулов у него было маловато. Анджелина оглянулась и расстреляла их взглядом. Возможно, шутка еще не так уж и загнулась.

Панси едва не плавилась от радости тем вечером в их спальне.

— Нашей игре было придано новое направление, — сказала она. — Мне кажется, это самый сложносоставной розыгрыш, что у нас когда-либо получался.

— Да ну? — Миллисент перестала мрачно крутить бантики в своих волосах и посмотрела на Панси. — Что случилось?

— Мы официально, — торжественным голосом начала Панси, — вмешали в нашу шутку Гермиону Грейнджер, и знаешь, что самое лучшее?

— Что самое лучшее? — послушно спросила Миллисент.

— Мы побеждаем! Мы! Ее! Она вообще ничего не подозревает, и знаешь почему?

Миллисент вздохнула, но она знала, что не получит ответа, если не задаст вопрос, и потому она задала:

— Почему?

— Потому что ты выглядишь слишком тупой, чтобы суметь устроить что-то такое, поэтому она пришла к выводу, что это все вина этих мерзких близнецов, и теперь она мне помогает!

Миллисент оглядела себя.

— Когда ты говоришь, что я выгляжу тупой, ты имеешь в виду "толстой"? — спросила она.

Панси отмахнулась:

— Ой, Милли, да это одно и то же, — она вздохнула от счастья, и потягиваясь, словно низл, мечтательно протянула. — Я знала, что не зря завела себе жирную подружку.

Миллисент расхохоталась и швырнула подушкой в голову Панси. Ударило довольно жестко, но Панси только тоже рассмеялась.

— Но ведь правда, — сказала она. — Если мы сыграем правильно, мы побьем всех.

Миллисент подумала.

— Мы перешутим шутников, переумничаем самую большую умницу в школе, пролезем в компанию Мальчика-Который-Выжил...

— И посмеемся над Драко! — взвизгнула Панси, обнимая подушку. — Я так счастлива, что сейчас заплачу.

Следующим утром Фред все еще был зол на Джорджа.

–В последний раз, приятель, — взорвался Джордж, сердито глядя на близнеца. — Она сама решила, что я это ты, притворяющийся мной. Я не говорил ей такого.

— С чего бы ей так думать? — потребовал Фред, бросая в брата одним ботинком.

Джордж швырнул ботинок назад. Он не попал Фреду в голову, бесполезно ударился о стену.

— Прям не знаю, Фред. Может быть потому что ты, черт возьми, все время мной притворяешься? Такое в голову не приходило?

— Лучше держи ее сегодня от меня подальше, — сказал Фред. — Я не собираюсь тащить ее с собой на мое свидание с Анджелиной. И если она попытается устроить ту же фигню, что вчера...

— И что? Ты опять завизжишь как девчонка?

Еще одна туфля прилетела в плечо Джорджа.

— Будучи девчонкой, я оскорблена, — сказала Джинни сердитым голосом, входя в комнату.

— Эй, — ответил Джордж, потирая плечо. — А ты что здесь делаешь?

В ответ Джинни протянула руку, в которой были две пряди ее волос. Фред принял их и поцеловал сестренку в щеку.

— Ты спасла мне жизнь, Джинни.

— Будь я хорошим человеком, я бы позволила тебе сдохнуть под развалинами твоего неудавшегося розыгрыша, — ответила Джинни, глядя, как тот бросает волосы в кубок с зельем.

— Но ты нехорошая, и я тебя люблю! — сказал Фред, поднимая кубок в торжественном жесте, и опрокинул его.

— Нам месяцы понадобились, чтобы сварить Многосущное! — запротестовал Джордж.

Волосы Фреда уже начали отрастать, тяжелыми волнами опускаясь на его плечи.

— А мне много не надо. Только чтобы незамеченным выйти из школы и дойти до Хогсмида. И ты не можешь отрицать, что это экстренный случай.

— А одежда? — спросил Джордж.

— Трансфигурирую свою. Увидимся позже, ребята, — легко помахав рукой, Фред направился к двери, его лицо и тело уже наполовину напоминали Джинни.

— Идешь на завтрак? — спросил ее Джордж.

Она покачала головой, поднимая свою туфлю.

— Нельзя, чтоб меня видели, пока он не уйдет, — ответила она. — Подожду здесь какое-то время.

Джордж пожал плечами, изображая безразличие, хотя именно безразличия он не испытывал. Без Фреда он останется только один для домогательств Булстроуд. Это было так себе перспективой. Вместо этого он и сам мог спокойно пойти в Хогсмид.

Когда же он вошел в Большой Зал, все оказалось еще более ненормальным, чем обычно. Булстроуд явно его дожидалась. Когда он вошел, одна из девчонок Гринграсс похлопала ее по плечу, и там насторожилась, заинтересованно развернулась на месте. Потом посмотрела на него, снова повернулась прямо и покачала головой.

Это было странно.

Джордж обдумывал это, пока ел. За все время вчерашней тренировки она постоянно хлопала и вопила над каждым удачным поворотом Фреда. И ни разу не поддержала Джорджа. А потом, после всего, оказалась уверена, что он был Фредом, просто притворялся другим.

Еще до того, как Джордж опустошил свою тарелку, Булстроуд присела рядом с ним.

— И где сегодня твой красавчик брат? — полузадушенно спросила она.

Джордж вздохнул, разламывая кусок хлеба пополам.

— Мне тяжко тебе это говорить, Булстроуд, но я Джордж. Тот, кого ты ищешь — Фред. И да, Анджелина тоже сочла, что он красивее, потому что он теперь занят.

Покосившись на Булстроуд, он увидел, что она хмурится.

— Я не понимаю, считаешь ли ты это просто удачной шуткой, или хочешь изменить своей девушке. Или пытаешься украсть девушку своего брата.

Джордж едва не поперхнулся хлебом. Он не был уверен, из-за удивления или веселья. В любом случае, это было... что-то новенькое, вот такое чувство, что тебя захватили врасплох. Обычно это Джинни могла выдать что-то такое вывернутое, что заставляло его навострить уши. Он повернулся и внимательно оглядел Миллисент. Сегодня она снова была при макияже. На этот раз даже еще более клоунском. Это казалось почти... завораживающим.

— Булстроуд... Миллисент, — сказал он, понижая тон до мрачности, какой он никогда раньше не испытывал. — Я — Джордж. Если я не отвечаю твоим ожиданиям, то мне очень жаль, но это неизбежно. Фред занят, и он не захотел бы пойти с тобой на бал, даже если бы не был занят. Ты не в его вкусе.

Булстроуд оглядела его, ее глаза были серьезны.

— Фред, — сказала она. — Я бы хотела получить вас обоих, потому что вы определенно должны идти в комплекте, но я не собираюсь бросать моего Джорджи.

И она встала и вприпрыжку ускакала из комнаты. В прямом смысле вприпрыжку. Джордж раньше и не думал, что возможно "ускакать вприпрыжку" до сегодняшнего дня. Он потер руками шею. Ради Мерлина, они с Фредом были идентичными близнецами. Люди не могли их различить, поэтому нельзя было счесть красивым одного из них, но не второго.

Джинни все еще была в спальне Джорджа, когда он вернулся наверх. Она лежала на кровати Фреда и поигрывала палочкой.

— Булстроуд собирается в Хогсмид, — сказала она без особого интереса.

Джордж выругался под нос. Она наверняка найдет там Фреда, и Фред скорее всего жестоко бросит ее на глазах у всех. Именно этого он надеялся избежать.

— Откуда ты знаешь?

— Ли Джордан приходил предупредить Фреда и нашел здесь меня.

— Хорошо, — сказал Джордж. Просто пойти и найти Булстроуд не было вариантом. Она так хотела Фреда, что могла его отличить. Джордж прикусил нижнюю губу. — Джин, — сказал он, проходя к ящичку с зельями. — Посмотри, нет ли на подушке Фреда его волос.

— Что? — Джинни явно испытала отвращение от такой просьбы, но послушалась, не дожидаясь ответа. — Когда ты вообще планируешь ее бросить? — спросила она, подходя к Джорджу и протягивая ему несколько рыжих волосков. Она пыталась не выглядеть обвиняющей, но у нее не получилось.

— Я с ней не встречаюсь, поэтому не стану ее бросать, — ответил Джордж. Одного кубка будет недостаточно. Ему понадобится больше одного часа. — Когда закончится Святочный Бал, закончится и это. Она большего и не ждет.

Джинни нахмурилась, протягивая ему фляжку Фреда и садясь рядом с ним на кровать.

— Ты собираешься пойти с ней на Бал?

— Любовные приколы не в нашем стиле, — сказал Джордж, наливая Многосущное в фляжку.

— Тогда как это вышло, если это не прикол? — спросила Джинни.

— Не знаю, — ответил Джордж. — Фред испытывал какие-то экспериментальные зелья тем утром. Он сказал, что не помнит, что там было, но думаю, что помнит. В любом случае, если Булстроуд теперь вдруг окажется рядом с ним, он ее сломает.

— И ты хочешь пойти и помочь ей? — спросила Джинни. Было что-то в ее голосе, что заставило Джорджа на нее посмотреть. Он всегда думал, что Джинни странная. Она могла с каменным видом слушать, как ее бывшие парни умоляют ее о втором шансе, а потом расклеиться из-за чего-то вот такого глупого.

— Не начинай. И в чем вообще проблема? Ты чего разнылась?

–Потому что, придурок, ты заставил меня поверить, что даже не представляешь, что такая шутка может сделать с другим человеком, а теперь оказывается, что это не была шутка, и что ты действительно понимаешь, каково это, и ты пытаешься все прекратить, и ты не такой бездушный козел, как я раньше думала, — сказала Джинни, ударив его по плечу. — И я не разнылась, — она помолчала некоторое время. — Зачем ты прикидываешься Фредом? Это глупость.

Джордж покачал головой.

— Ты была вчера там, — сказал он. — Она болела за Фреда, не за меня. Она думает, что это он ее пригласил, только она считает, что он — это я.

— Но Фред каждый раз вопит, когда она подходит, — сказала Джинни. — Я имею в виду, он визжит, трясется и бьется в истерике. А ты, ну ты вроде как добр к ней. Почему она решила, что Фред — это ты?

Джордж прижал пальцами переносицу.

— Мерлин знает, откуда у нее берутся эти безумные идеи, — сказал он. — И у меня нет времени об этом думать, мне надо найти ее, чтобы Фред не причинил ей боль.

— Джордж, — сказала Джинни. Иногда она здорово напоминала Молли Уизли, когда говорила таким недовольным тоном младшей сестры. Джордж оглянулся и сердито посмотрел ее, зная, что раз она приняла мамин тон, то собирается устроить ему выволочку. — Возьми все свои тупые идеи о том, что все девчонки сумасшедшие и ненормальные, и выбрось их в мусор. В чем бы не была проблема Миллисент Булстроуд, дело не в том, что она спятила. Если ты так думаешь, то ты...

— Проигрываю, — сказал Джордж, ломая пальцы от внезапного понимания. Если Джинни была права, и в поведении Булстроуд был какой-то смысл, то ее поведение в последние дни имело совсем другой смысл, не тот, который предполагал Джордж раньше.

— Что? — спросила Джинни. — Нет, я хотела сказать, что ты ничего не понимаешь.

— Да, — сказал Джордж. — Я настолько нафиг все не понимаю, что даже не понял, что проигрываю. Черт, я даже не понял, что вообще играю!

— Э-э... — Джинни сморщила носик. — Окей, все парни психи. Ну, разве ты не собираешься идти спасать Булстроуд?

Джордж рассмеялся. Даже ему его смех показался пустым. Он покачал головой и отпил глоток Многосущного. Не нужно было менять одежду — они с Фредом часто менялись, и эта мантия была совершенно обычной, так что вряд ли Булстроуд ее бы узнала. Вздохнув, Джордж поднялся. Эту теорию следовало проверить, но он был почти уверен, что прав. Возможно, эти выходные будут не так плохи, как он ждал.

A/N Хе-хе, Джордж вступает в игру!

Когда Джордж спустился к главному выходу, слизеринки стояли там. Он резко остановился и оглядел их группу, тут же потихонечку отступая в неловкой попытке смыться. За его спиной была целая толпа желающих спуститься, и, само собой, образовалась пробка.

Трейси Девис сказала что-то, и Булстроуд обернулась. Она скользнула по нему взглядом, и ее лицо засветилось под толстым слоем макияжа. Многосущное зелье сработало — она решила, что он Фред.

Джордж продолжал пихаться в пробке, которую устроил, потому что именно так бы и сделал Фред, если был бы слишком в панике, чтобы соображать с планами. И это тоже сработало. Улыбка Буслтроуд стала еще шире, она подбежала к нему, схватила за руку и вытащила к выходу.

— Я собиралась пойти в Хосмид с девочками, но будет куда романтичнее, если я пойду с тобой, — пропела она. — Это наше первое свидание.

Губы Паркинсон скривились в ухмылке, и еще полчаса назад Джордж бы подумал, что это потому что ей нравилось смотреть, какой дурой выставляет себя Булстроуд. Теперь же, взглянув с другой стороны, он наконец понял, что она наслаждается тем, каким дураком Булстроуд выставляет его. Они были слизеринками, они были подругами, и они были злобными стервами. Им же лучше было оставаться друзьями, направляя свое коварство против кого-то не из их круга. И он еще пытался быть добрым с Булстроуд! Он серьезно пытался ее защитить, пока она и ее подруги издевались над ним с Фредом.

Джордж потянул руку из хватки Булстроуд. Но даже если бы он на самом деле старался вырваться, ему бы не повезло. Эта девчонка была сильна. Но он не старался вырваться на самом деле. Все это зашло слишком далеко. Джордж решил сыграть с слизеринками в собственную игру, и в этой игре Джордж никогда не проигрывал.

— Я Фред, — сказал он, потому что это было стандартная фраза, выкрикиваемая Фредом в последние дни. — Во имя Мерлина, отпусти меня, женщина!

От этого Булстроуд только еще крепче прижала к себе его руку, довольно мурлыкая. Это было ужасно пугающе, но Джордж все же намеревался выиграть. Он не мог поверить, что понадобились столько дней мучений и совет от Джинни, чтобы понять, что происходит. Булстроуд просто светилась от счастья, захватив его и решив, что он в отчаянии.

— Ты такой шутник, — сказала она, потянув его к дверям.

— Я буду кричать, — пригрозил Джордж. За последние дни Джордж достаточно часто слышал полные ужаса вопли Фреда, чтобы изобразить похожий. — Я буду кричать, если ты меня не отпустишь.

Миллисент остановилась и отпустила его руку, растеряно глядя на него.

— Ты что, занят? — спросила она.

Очевидно, тащить его за собой силком было не по слизеринским правилам, и что -то вроде того. Джорджу не следовало так сильно сопротивляться. Но дело было сделано, просто в следующий раз следовало быть осторожнее.

— Я Фред, — сказал он. — Фред. Это не со мной ты встречаешься. Иди и найди Джорджа. Другого.

— Ты такой смешной, — сказала Булстроуд, пытаясь хлопать слишком густо накрашеными ресницами. Даже этот макияж был шуткой, сдишком за краем, чтобы в нее верить. Джордж недоумевал, как он смог это пропустить. Он всегда понимал шутки. — Но если не хочешь идти в Хогсмид, я одна пообедаю с твоей матерью.

Мозги Джорджа закоротило от такой безумной идеи.

— Моей мате... Что?!

— Она, по-моему, очень милая, — тоненьким и громким — скорее всего, специальным, чтобы устроить ему головную боль — голоском пропела она. — Понимаешь, моя мама подруга мамы Трейси Девис, которая подруга мамы Сюзан Боунс, которая подруга бабушки Сквиба Лонгботтома...

— Невилла, — поправил Джордж, пялясь на нее и ожидая, когда она перейдет к делу.

Она тупо посмотрела на него, и Джордж задумался, не на самом ли деле она не знала, как зовут Невилла.

— Которая подруга твоей мамы, — закончила она. — И у них была зельевечеринка в прошлый четверг, и моя мама упомянула, что мы с тобой теперь вместе, и теперь твоя мама хочет встретиться со мной. Разве она не присылала тебе сову?

Что ж, окей, Булстроуд была хороша. Даже лучше. Это звучало так невинно. Обычная бабская сплетня, самого невинного вида. Но Джордж понимал, что это было не так. Булстроуд постаралась найти способ доставить эту информацию его матери. Его матери, которая ждала такой новости о Джордже с тех самых пор, как Фред начал встречаться с Анджелиной.

— Ты не можешь встречаться с моей матерью! — в этом Джордж был уверен. Одно дело школа, но Джордж не сможет выиграть, если в дело окажется втянута семья.

Миллисент вздохнула.

— Тебе следовало сказать мне это до того, как она мне написала. Теперь я не могу отступить. Ну и ладно, увидимся позже.

— Нет, нет, нет, — сказал Джордж, понимая, что именно этого она и ждала. Даже Фред не позволил бы ей увидеться с Молли Уизли наедине. Страшно представить, какую информацию для шантажа она смогла бы тогда получить. — Я иду с тобой.

Лицо Миллисент снова засветилось, она снова схватила его за руку и повернулась к подругам.

— Вы можете идти.

Панси закатила глаза.

— Если не идешь со мной, то я пошла в библиотеку, — сказала она и убралась, пока Трейси и Дафна не заспорили.

Миллисент положила голову на плечо Джорджу, когда они шли в Хогсмид. Он не был слишком выше ее, так что ей было удобно это сделать. Джордж оттолкнул ее свободной рукой, издавая приглушенные хрипы ужаса для порядка, но в целом, все шло нормально.

В Хогсмиде они наткнулись на Ли Джордана. На лице того промелькнуло озабоченное выражение, и он направился к ним. Вероятно, Миллисент послала ему особенно ужасающий взгляд, потому что тот вдруг отступил и скрылся в ближайшем магазине. Неплохо было бы обладать такой способностью избавляться от нежелательной компании, подумал Джордж, издавая недовольный стон.

Что-то вдруг так ярко блеснуло, что Джордж дернулся. Открыв глаза, он увидел, что Миллисент обнимает его за талию, веля улыбаться. Блеснула еще одна вспышка. Джордж проморгался. Колин Криви их фотографировал. Еще и еще.

— Теперь мы сможем показать нашим детям фотографии с первого свидания, — сказала Миллисент. По голосу казалось, что она умирает от восторга, но Джордж заметил, что на самом деле она немного от него отстранялась, словно наслаждалась этим свиданием не больше его. Когда он никак не отреагировал на ее замечание, она приподняла голову и посмотрела на него. — Думаю, эту фотку мы используем для рождественской открытки.

Джордж взвыл и попытался вырваться, потому что этого она ждала, но эта была умная попытка, следовало это признать. Она крепче обняла его, требуя от Криви еще фотографий, что тот послушно и сделал.

Молли и Артур Уизли уже ждали их в Трех Метлах, когда пришли Джордж и Миллисент. Снимая плащ, Джордж пытался придумать какое-нибудь оправдание тому, что он выглядит как Фред, но это не понадобилось. Мама немного нахмурилась, когда он присел, но все же решила, что он Джордж, раз пришел с Миллисент.

— Ну, — сказал Артур, потирая руки о брюки и переводя взгляд с Джорджа на Миллисент, явно в надежде, что они скажут, что девушка Джорджа сейчас подойдет.

— Это Миллисент, — сказал Джордж, стараясь выглядеть настолько недовольно, как это позволялось правилами вежливости. Ему не следовало сейчас изображать ужас при домогательствах Миллисент. Он не думал, конечно, что должен изображать радость, но Миллисент наверняка ожидала, что в присутствии родителей он будет учтивым, и хоть немного притворится, что ее парень. И она ждала, что Фред постарается как можно быстрее закончить этот обед.

— Ох, милая, как приятно с тобой познакомиться! — воскликнула Молли, хотя она не выглядела в этом уверенной. Ей было бы трудно принять Миллисент и без этого макияжа. — Мы так долго ждали, чтобы в жизни Джорджа появилась девушка.

Джордж подавил вздох.

— Да, да, да. Давайте поедим и разойдемся. Нам много надо сделать, — быстро сказал он. — Бул... То есть, Миллисент, что ты закажешь?

Та открыла меню и принялась внимательно изучать его, хотя это меню не менялось ни разу с тех пор, как Джордж начал учиться в Хогвартсе, и он знал, что слизеринцы часто здесь бывали.

— Ну давай же, — подстегнул ее Джордж.

— К чему ты так ее торопишь? — спросил Артур.

— Не для секса, — очень быстро сказала Миллисент.

Все уставились на нее. Миллисент подняла взгляд от меню.

— П... Прости, дорогая? — спросила Молли, выглядя так, будто не хотела ничего спрашивать.

Миллисент нервно облизала нижнюю губу и откашлялась.

— Джордж не торопит меня заниматься сексом, — сказала она, как будто это было совершенно нормально. — Потому что мы не такие.

Джордж сложился пополам, затыкая свой смех. Вместо этого он издал сдавленный стон. Мерлин, она была хороша. Она была настолько хороша, что на двадцать секунд заставила его родителей поверить, что они с ней уже перепихиваются.

Ему тяжело было признаваться, но эта игра начала казаться интересной.

Закончив задыхаться со смеху, Джордж поднял голову и увидел, что мать расстреливает его взглядом.

— Почему бы нам с тобой не пройти сделать заказ у стойки, Джордж, — сказала она тоном, не оставляющим места спорам.

Джордж оглянулся на Миллисент, которая грызла хлебную палочку, и кивнул.

Они едва отошли от стола, как мама дала ему подзатыльник.

— И что ты теперь скажешь? — спросила она свистящим шепотом. — Когда я увидела ее, я спросила себя, что ты нашел в такой как она, но это, Джордж! Я не таким тебя растила.

Джордж мрачно потер затылок.

— Я с ней не сплю, мама, — запротестовал он, нахмурившись. — И что значит "в такой как она"?

— Ну, она совсем не похожа на Анджелину Фреда, верно? — резко спросила Молли. — Бедняжка, она скорее всего привыкла торговать своим телом в обмен на внимание. Но это не значит, что ты должен ронять себя, я учила тебя уважать женщин.

— Да, — согласился Джордж, и это была правда, но были некоторые вещи, которым Молли так и не смогла обучить сыновей. Нарпимер, она учила их не обижать некрасивых девочек. Она учила их не быть жестокими со страшными девчонками. Но она не учила их, что некрасивые и страшные девочки могут иметь характер, никак не связанный с их внешностью. И она не учила их, что иных из них не удастся обидеть, потому что они слишком высоко себя ставят для этого. Это был совершенно новый урок.

Это отрезвляло. Если бы Миллисент Булстроуд была хорошенькой, Джордж присел бы рядом с ней и объяснил бы про письмо, рассказал бы, что это была ошибка, даже если бы она приняла приглашение. Но оттого, что она не была красива, он не уважал ее достаточно, чтобы предположить, что у нее есть здравый смысл. Как и все остальные в Хогвартсе, он решил, что она отчаянно жаждет хоть какого-то свидания.

Обед оказался довольно неловким делом, Молли всю дорогу расточала комплименты одежде и макияжу Миллисент, в попытке посеять в ней уверенность. А так как одежда и макияж Миллисент задумывались частью розыгрыша, та почти все время выглядела ошеломленной, и к концу обеда явно решила, что миссис Уизли спятила.

Артур был куда молчаливее, он провел все время переглядываясь с Джорджа на Миллисент и обратно. К концу обеда у Джорджа уже было паронаидальное ощущение, что его отец старался прикинуть, насколько далеко зашли отношения его сына с девушкой. Из-за этого он едва не забыл принять следующую дозу Многосущного.

Когда родители наконец ушли домой, Джордж откинулся на стуле и закрыл руками лицо. Как бы не была смешна эта шутка с сексом, из этого могли быть куда менее смешные последствия. По крайней мере мама хотя бы придержала при себе его детские фотографии в свете неожиданного объявления Миллисент. Миллисент прижалась к нему сбоку, положив подбородок ему на плечо и бормоча непристойности. Джордж едва не улыбнулся, успев вспомнить, что это не будет подходящим ответом.

Она снова была осторожна. Не прижималась к нему всем телом, а держала вес на руках, так, чтобы не касаться его грудью. Было очевидно, что если бы он дал ей понять, что знает, во что она играет, она тут же пулей сбежала бы.

Он подвинул плечом, стараясь ее сбросить, и она еще плотнее прижалась к нему

— Пойдем, выпьем чашечку кофе, — сказала она.

Он тут же понял, к чему она клонит. Кафе мадам Паддифут, это было бы самое позорное место, куда она могла его привести. Но если он собирался развернуть игру и вести ее в ее ворота, то ему следовало придумать, как согласиться на это.

— Я выпью с тобой кофе, — сказал он. — Одну чашку. Если ты обещаешь после этого отстать от меня. Хорошо?

Она оглядела его, ее глаза, под густым слоем синих теней, были серьезными.

— Мне тоже иногда трудно выносить сексуальное напряжение, — сказала она.

И второй раз за день Джордж с трудом успел перевести смех в полузадушеный стон. Почти попался. Если он проведет больше времени рядом с непредсказуемой Миллисент Булстроуд, он не сдержится. Эта девчонка была просто поразительно смешной.

Он сердито посмотрел на нее.

— Одна чашка, — сказал он и поднялся с кресла.

К его удивлению, она не пошла к мадам Паддифут, направившись к другому кафе напротив.Прежде чем она успела открыть дверь, Джордж поймал ее за руку. Он отпустил ее сразу, как она перевела на него внимание.

— Ли Джордан говорил, что лучший кофе там, — сказал он, показывая подбородком. Она оглянулась на кофейню, пожала плечами и пошла к ней. Ничто в ней не указывало на то, что она бывала там раньше, и это могло помочь. Ли Джордан был там только раз, и он объявил, что это место похоже на десятый круг ада. Но потом добавил, что в Особый Любовный Настой добавляют чуток амортенции. Недостаточно много, чтобы устроить настоящий одержимость, так, небольшой пинок в ту сторону.

Усевшись, Миллисент сделала заказ, даже не глядя в меню. Джордж указал мадам Паддифут на Особый Любовный Настой, пробурчав с несчастным видом.

— И двойную дозу. Она мне сегодня понадобится.

Мадам Паддифут с любопытством глянула на Миллисент и кивнула, соглашаясь.

Миллисент откинулась на стуле, выглядя так, словно игра ей наскучила. Джордж задумался, как она выглядит без макияжа. Он никогда особо не обращал на нее внимания, пока все это не началось.

И в этой игре были не только он с его братом. Булстроуд и Паркинсон втянули в нее Сенйпа. Малфоя тоже определенно одурачили, как и профессора Флитвика, судя по строгой выволочке, которую тот устроил им с Фредом. Джорджу даже хотелось прекратить игру и спросить у нее, как им с Паркинсон это удалось. Не только этот розыгрыш, как вообще им удавалось столько лет выглядеть невинными?

Напитки прибыли еще до того, как он успел все обдумать. Он потянулся к своей чашке, колеблясь, как вдруг его ослепили вспышки яркого света. Джордж выглянул в окно, за которым стоял с фотоаппаратом Колин Криви.

— Да черт возьми, ты серьезно? — выкрикнул он.

Миллисент зацепила его ногу своей под столом.

— Мои родители с нетерпением ждут наших фоток, — промурлыкала она.

Джордж вздохнул и поднял чашку. Когда Миллисент обернулась, чтобы улыбнуться и помахать Криви, он вылил кофе в ближайшую вазу. Выпить даже каплю амортенции в присутствии Булстроуд было бы ошибкой. Она и так уже была на много шагов впереди в этой игре.

Она повернулась к нему, улыбка была все так же приклеена к ее лицу.

— Я понимаю, почему ты привел меня сюда, Джорджи...

— А? — Джордж проследил за ее взглядом на парочку, целующуюся в углу. Направо от них целовалась другая пара. На самом деле, их просто окружали лижущиеся парочки. Джорджу стало понятно, почему Ли Джордан сравнивал это место с адом.

— О, это так мило, — мечтательно сказал Джордж. — Все здесь влюблены.

Когда он обернулся к Миллисент, та смотрела на него в ужасе. Он улыбнулся ей.

— Ты любишь большие семьи, Милли? Моя мама настаивала, чтоб я спросил. Я не хотел, потому что... — он остановился, прикидываясь, будто не может вспомнить, но пожал плечами. — Не знаю. Наверное, я думал, что ты слишком юна. Но по-моему ты вполне созрела.

Миллисент не была тупа. Джордж на это рассчитывал. Она уставилась в пустую чашку в его руках, потом перевела взгляд на меню, вырезанное в форме сердца. Он поставил чашку на блюдце и потянулся.

— Невероятно, как крепкий кофе прочищает мозги, — сказал он, качая головой. — О чем я вообще думал с Анджелиной? С чего я решил, что это хорошая идея? Ты куда лучше, Милли.

"Милли" оглядела свою чашку и опрокинула ее содержимое в ту же вазу, куда Джордж вылил свой кофе. Потом встала и пошла к стойке. Джордж пошел за ней, схватив ее за руку.

— Что вы подлили в напитки? — потребовала она с разъяренным видом у ошеломленной мадам Паддифут, старясь вырвать руку из хватки Джорджа и едва сдерживаясь от желания ударить владелицу кофейни.

— Вы... Вы заказали кофе, милочка. Со сливками и ореховым сиропом...

— А он? — голос Миллисент звучал опаснее Черной Смерти.

Мадам Паддифут откашлялась.

— А он... Любовный Настой. Двойной крепости.

Миллисент остановилась, пытаясь отнять у Джорджа руку.

— Что такое Любовный Настой? — прорычала она.

Ломая пальцы с несчастным видом, мадам Паддифут прошептала:

— В нем несколько капель амортенции, дорогая. Он попросил двойную дозу, — увидев выражение лица Миллисент, она поспешно добавила. — Это пройдет за один день. Обычно даже быстрее, но кажется, на него особенно сильно подействовало.

У слизеринок скорее всего были какие-то амулеты для связи, потому что Дафна Гринграсс и Трейси Девис оказались рядом с Миллисент и Джорджем в ту же секунду, как они вышли из кафе мадам Паддифут. Они увидели, как Джордж держит Миллисент за руку, и как та старается высвободиться, и немедленно подскочили к ней.

— Визжащая Хижина должна быть очень интересной, — сказала Трейси, ухватив Миллисент за свободную руку и ведя за собой. — Дафна знает короткий путь.

Дафна шла впереди них, поигрывая палочкой и выглядя скучающей. Джордж не предполагал, что они тоже в игре. Со стороны всегда казалось, что они вечно ссорятся с Миллисент и Паркинсон. В то же время, со стороны всегда казалось, что Миллисент и Паркинсон постоянно ссорятся друг с другом. Возможно это все часть какого-то плана. Джордж только не мог его понять. И Миллисент отвлекала его внимание от этого тем, что пыталась вырваться из его хватки. Пока она была относительно нежной, чему Джордж был рад. Но она старалась ударить их соединенными руками о каждый фонарный столб, так что Джордж сомневался, что она пожалеет его пальцы и не станет их ломать.

Они прошли через несколько переулков, и он сомневался, что они вели к Визжащей Хижине.

— Хм, — сказала наконец Дафна. — Мы должно быть заблудились. Милли, не попросишь своего красавца Уизли зайти в магазин и узнать, куда идти?

Миллисент тяжко вздохнула и повернулась к Джорджу.

— О нет, я не могу, — тут же ответил он. — Ты останешься одна на улице, совсем без защиты.

Взгляд, посланный ему Миллисент обещал кровь и боль.

— Я должен оставаться с тобой, — сказал он, немного напуганный, но решительный. — Мой нежный цветочек.

— Ты долбанула его по башке? — спросила Трейси, выглядя одновременно ошеломленной и восторженной.

— Амортенция, — мрачно ответила Миллисент.

Девчонки уставились на нее.

— Не поняла, — сказала наконец Дафна.

Миллисент вздохнула:

— Джорджи, было бы так чудесно, если бы ты пошел и спросил, куда идти. И спроси три или четыре раза, чтобы убедиться, что ты понял, — она выглядела так, будто ненавидит саму себя, но все же продолжила. — Если ты меня любишь, то сделаешь это.

Несомненно, в ту же секунду, как он войдет в магазин, Миллисент сбежит и спрячется, пока не закончится действие амортенции. Джордж пожевал нижнюю губу. Может быть она не станет бросать свою подругу, хотя, учитывая, что она слизеринка, он не знал, насколько она может быть предана.

— Может Трейси Девис сходит со мной? Я не очень хорошо ориентируюсь на местности.

— Звучит замечательно, — сказала Дэвис, отпуская руку Миллисент и хватая его. — Расскажешь мне о своем свидании с Милли.

— Как ты думаешь, она любит большие семьи? — спросил Джордж, когда Трейси потащила его в магазин. — У нее бедра вполне для родов.

Миллисент содрогнулась и обернулась к Дафне, когда дверь за Трейси и ДЖорджем закрылась.

— Это больше не смешно, — сказала она. — Мы заканчиваем.

Дафна проигнорировала замечание Миллисент.

— Не знаю, где ты достала амортенцию, но по-моему, это против правил, — на самом деле в розыгрышах Панси и Миллисент не было настоящих правил, но они предпочитали воздерживаться от некоторых шагов, вроде использования магии и зелий, влияющих на людей, а также силовых приемов.

— Конечно, это против правил, — сказала Миллисент, тщательно вытирая руку о мантию, а потом отчищая ее скорджифаем. — В той кофейне продают напитки с любовными зельями. Можешь себе представить?

— А почему нет? Наверняка расходится влет. Держу пари, что хозяйка — слизеринка.

— Нет, пожалуйста, даже не желай, чтобы эта женщина была с нашего факультета, — ответила Миллисент. — А теперь я сваливаю, пока он не пришел.

— Я так не думаю, — заметила Дафна, полируя палочку краем мантии. — До Святочного Бала осталось пять дней. Выдержишь.

— Да я пяти минут уже не выдержу, — сказала Миллисент. — Нет уж, под любовными зельями мы подводим черту.

— Единственное, что тебе осталось обдумать, — ответила Дафна. — Панси. Ты понимаешь, что ты каждое утро будешь получать вопиллеры, если не закончишь это дело.

— Вопиллеры — это хорошо. Вопиллеры мне целовать не надо.

— Нам тоже придется их терпеть. Она станет присылать их в нашу гостиную, — ядовито напомнила Дафна. — Ты хоть понимаешь, что она неделю будет сжигать твои домашние задания? И она трансфигурирует твою кошку во что-нибудь и не скажет, во что. Опять.

— Да, да, — согласилась Миллисент. Панси однажды трансфигурировала Пироженку в подушку на несколько дней, но кошке вроде это не навредила.

— Помнишь, как она подлила Трейси амортенцию за то, что Трейси испортила ее шутку над Малфоем, и Трейси неделю целовала Сквиба Лонгботтома?

Миллисент хотела было ответить, но остановилась и промолчала.

— Паркинсон прощать не умеет, и мыслить рационально тоже, — сказала Дафна. — И если ты выйдешь из игры, она обвинит в этом не только тебя, но и нас с Трейси. Я не собираюсь этого допускать. Так что бери своего Уизли и жди, пока его амортенция выветрится, и Мерлина ради, ничем себя не выдай. Он будет помнить все, что было, когда действие зелья пройдет.

Миллисент с отвращением фыркнула.

— Эта худший розыгрыш в истории.

— Не можешь закончить — не начинай, — без капли сочувствия ответила Дафна.

Миллисент раздраженно фыркнула, и они обернулись к Трейси и Джорджу, которые вышли из магазина.

— Сработало, — улыбаясь сказал Джордж.

— Я только что вспомнила, что нам надо кое-куда зайти, Трейси, — твердо и властно сказала Дафна.

— Хм, — Трейси переглянулась с Джорджа на Миллисент, потом на Дафну, удивленно приподнимая брови. — Правда? Я думала, что...

— Пошли, Трейси, — рявкнула Дафна, щелкая пальцами и разворачиваясь. — Нам надо что-то сделать. Далеко, очень далеко отсюда.

Трейси округлила глаза и побежала за Дафной, даже не оглядываясь.

Дафна определенно ждала немедленного кавалерийского наскока, а потому старалась скрыться из виду, пока не увидит такое, что травмирует ее психику на всю жизнь. Миллисент хотелось тоже умчаться, но Дафна была права. В итоге она могла целую неделю целовать Уизли, если Панси разозлится. Или еще хуже, Сквиба Лонгботтома. Или хаффлпаффца какого-нибудь. Разницы нет.

— Итак, — сказал Джордж, обхватив Миллисент за плечи. Было удивительно, что Миллисент дождалась подругу, но и радостно. У него не было возможности наложить на нее следящее заклятье перед тем, как пойти спрашивать дорогу. — Наконец-то мы одни. Давай пойдем в Визжащую Хижину. Там должно быть так романтично.

— В каком это мире Визжащая Хижина считается романтичной? — разозлилась Миллисент, стараясь сбросить его руку со своих плеч.

Он притянул ее поближе и чмокнул в щеку.

— Я имел в виду, — прошептал он, накладывая следящее заклятье на воротник ее мантии, — что там будет чертовски уединенно.

На этот раз Миллисент удалось вывернуться из его хватки.

— Я бы хотела пойти, Джордж, — сказала она. — Но я пообещала, что оставлю тебя в покое после кофе.

— Я не против забрать назад это обещание, — сказал Джордж. — На самом деле я очень даже хочу, чтобы нарушила это обещание. Пойдем опять в целующееся кафе. Почему мы вообще оттуда ушли?

С лица Миллисент пропали краски, и она резко отступила на несколько шагов.

— Потому что... Э-э-э... Это чересчур для нас? Э-э-э... В сексуальном смысле. Помнишь? Мы... э-э-э... должны держать свои гормоны под контролем, когда мы вместе.

— Да, точно, — сказал Джордж. Миллисент облегченно расслабилась. — Но почему?

Недоверчиво прищурившись, Миллисент отступила еще на шаг.

Джордж решительно кивнул.

— Давай закрепим нашу любовь.

Последние краски пропали с лица Миллисент, она широко раскрыла глаза, мелко трясясь. Джордж задумался, успеет ли ее поймать, если она грохнется в обморок. И удержит ли, если поймает.

— Да, — сказала она хриплым от ужаса голосом. — Когда поженимся. А сейчас мне надо уйти, пока твои предложения не соблазнят меня опозорить мою семью, — и прежде чем он успел ответить, она развернулась и умчалась прочь.

Черт. Даже когда у него было преимущество, она умудрилась его обойти. Он вздохнул, глядя, как она исчезает в одном из переулков, двигаясь куда быстрее обычного. Он наложил на нее следящее, но в этой ситуации оно не могло помочь. Тот, кто находится под воздействием амортенции не может идти против воли объекта его желания.

Он повернулся и пошел было к замку, как вдруг увидел сову, сидящую на жердочке у какого-то кафе, и до него дошло, что еще есть способ получить выгоду из этой ситуации.

— Рассказывай. Немедленно.

Джордж поднял голову от кофе и увидел, что Джинни стоит рядом с ним.

— Тебе захочется присесть.

Он купил ей лакричный чай, и от него еще шел пар, когда она вытянула стул и села рядом с ним. Она впечатляла, его сестра. Да, в ее волосах были ветки и листья, но она добралась до Хогсмида и нашла это кафе за двадцать минут, через двадцать минут после того, как он послал ей сову. Ветки, наверное, можно было объяснить, судя по тому, что у нее с собой была метла. Не совсем по школьным правилам, но она наверняка была осторожна.

Джордж поставил чашку на блюдце.

— Мне нужен пригляд.

Джинни уставилась на него, потом откинулась на стуле и рассмеялась.

— Посмотри на меня, Джордж, — она провела руками по своему телу. — Я вполовину меньше Булстроуд. Ну вот никак на свете я не смогу удержать ее подальше от тебя. Ты спятил?

— Я не хочу, чтобы ты удерживала ее от меня, — ответил Джордж, водя пальцами по чашке. — Мне нужно, чтобы ты удерживала меня от нее.

— Так, вот это странно, — сказала Джинни. — Почему ты говоришь странности? Она долбанула тебя по башке?

— Позволь мне объяснить.

— Почему мы тут сидим и пьем чай? — потребовала Джинни. — Я нарушила дюжину школьных правил, чтобы сюда прийти, и сова, которую ты прислал, клюнула меня, когда ей показалось, что я недостаточно поторапливаюсь. Я думала, это что-то срочное!

— Это наверное самое срочное, что у меня в жизни бывало, — согласился он.

Джинни выжидательно смотрела на него.

— Я бы в таком и под круциатусом не признался, но ты моя сестра, и я тебе доверяю, — он колебался, отлично понимая, что это не самая прекрасная секунда в его жизни. Неважно было даже то, что Булстроуд оказалась неожиданно талантлива в деле коварства и обмана, он все равно должен был лучше справиться.

— Ну так ты собираешься сегодня объясниться? — потребовала Джинни. — Я могла бы летать или тренировать проклятья, — скорее всего, Джинни бы скользила в носках по паркету своей спальни, но Джордж мудро решил не указывать ей на это.

Он строго посмотрел на нее и прикончил свой кофе.

— Даже Фред не знает, — сказал он, отодвигая чашку и блюдце. — Это останется между нами.

Это привлекло внимание Джинни. Она выпрямилась на стуле, склонив голову набок, и, прищурившись, оглядела Джорджа.

— Ты собираешься сказать мне что-то, чего не скажешь Фреду? — наконец спросила она свистящим шепотом. Она казалось ошеломленной, и странным образом разочарованной, словно все, что она знала о Джордже, оказалось неправдой. Потом любопытство пересилило, и она наклонилась вперед, схватившись за край стола. — И что это?

Джордж тоже наклонился вперед, понижая голос, и начал объяснять. Глаза Джинни распахивались все шире с каждым его словом, но она ничего не говорила, пока он рассказывал про розыгрыш, который устроили Булстроуд и Паркинсон.

Наконец она улыбнулась, приподняла брови и покачала головой, очевидный признак, что она впечатлилась.

— Ну что ж, она молодец.

Джордж откинулся на спинку стула, нахмурив брови и сжав губы в мрачную тонкую линию. Джинни не купилась на его раздражение. Она редко покупалась на его игры.

— О, вот только не надо на меня так смотреть. Ты и сам заинтригован. Я имею в виду, Паркинсон? Булстроуд? Кто мог бы подумать?

Джордж расслабился и пожал плечами.

— Но странная какая-то игра, — сказала Джинни. — Булстроуд выставляет себя дурой, чтобы пугать других.

Джордж кивнул, рассеянно ломая печенье на части.

— Ей плевать, что о ней думают другие, — сказал он. — Сомневаюсь, что ей интересно, что они считают ее дурой, потому что сама она про себя правду знает.

— Это очень большая уверенность в себе, — сказала Джинни.

— Самонадеянность и самодовольство, — сказал Джордж. Склонив голову набок, Джинни следила за тем, как тот измельчает печенье в пыль. Ее губы скривились в улыбке, глаза засверкали. Это обычно не значило ничего хорошего. — Что? — осторожно спросил Джордж, глядя на крошки на блюдце, а потом опять на Джинни.

Ее улыбка стала шире.

— Ты в первый раз говоришь со мной о девушке, — сказала она. — Вообще в первый раз говоришь хоть с кем-то в нашей семье о девушке. И ты нервничаешь.

Джордж снова посмотрел на блюдце, бросил в него остатки печенья и отодвинул от себя. Вполне в духе Джинни было уточнять с другими родственниками, не был ли он в кого-нибудь влюблен. А скорее всего их мать собирала общие собрания, пока он спал, на каникулах.

— Слушай, нет. Даже не начинай. Это чисто деловое мероприятие.

— Деловое?

— Ты хоть понимаешь, как это постыдно? — спросил Джордж. — Мы с Фредом практически профессиональные шутники. Мы обдумываем сделать это нашей профессией. У нас даже будут взрывающиеся визитные карточки с надписью "Фред и Джордж Уизли, Великолепные Шутники".

Джинни кивнула:

— И при первом же настоящем испытании вы провалились.

Джордж дал ей подзатыльник.

— Заткни свой лживый рот. Мы не провалились. Мы поздно вступили в игру, вот и все. Припозднились из вежливости, скажем так.

— Опоздали совсем, лучше скажем так, — поправила его Джинни, потирая затылок. Ее пальцы нащупали веточку в волосах, и она вытащила ее, удивленно разглядывая. — Зачем ты вообще мне все это рассказываешь, кстати?

— Потому что мне нужна твоя помощь, чтобы сравнять счет.

Джинни прищурилась:

—Собираешься выиграть, изображая из себя идиота?

— Точно, — сказал Джордж. — И уже отлично над этим поработал.

Джинни рассмеялась.

— Ага, точно. Так чего ты хочешь от меня?

Джордж объяснил ей случившееся у мадам Паддифут.

— Так что, — сказал он, проверяя часы, — у меня есть еще четыре часа или около того, чтобы заставить Миллисент желать собственной смерти, но мне нужен кто-то рядом, чтобы она не сумела снова ускользнуть.

Джинни скорчила рожицу.

— Самая противная шутка на свете. Я думала, шутки нужны чтобы было смешно.

Джордж пожал плечами.

— Я справлюсь.

— Я имела в виду себя, — огрызнулась Джинни. — Тебе всего-то придется тискаться с девчонкой, в которой ты и так заинтересован...

— Чисто профессиональный интерес! — воскликнул Джордж. — Исключительно с точки зрения профессионального роста!

— А мне придется смотреть, как мой брат блудит. Это просто отвратительно.

— Если сработаешь правильно, то никакого блуда не будет. Даже если ты сработаешь неправильно, никакого блуда не будет. Булстроуд скорее всего убьет меня еще до того, как я на фут к ней приближусь. Так что, во имя Мерлина, Джин, сработай правильно, или я умру.

— Отлично, — сказала Джинни. — А теперь нам надо пойти и найти Криви.

Джордж незаинтересованно махнул рукой.

— Да мне плевать, если все увидят эти фото.

— Тебе не будет плевать, если на одном из этих фото ты выльешь кофе в вазу, — сказала Джинни. — Остальные он может оставить.

* * *

В некотором смысле Джинни была как Анджелина Джонсон. Она была просто ужасающей, если хотела. А она хотела быть ужасающей для Колина Криви.

Они поймали его на Бульваре Хенгиста, самой жуткой улице Хогсмида. Джордж не удивился, найдя Криви здесь. Тот смотрелся вполне уместно между глазами тритона и слизью саламандры, которыми торговали подозрительные личности в капюшонах.

— Криви, на два слова, — сказала Джинни, хватая его за ухо и ведя его за собой в ту часть улицы, что была поспокойнее, где запихнула его в какой-то темный переулок. — Фотографии, — сказала она, отпуская его ухо и протягивая руку.

Джинни отлично справлялась, поэтому Джордж привалился к стене, обдумывая дальнейшие планы. Он не привык к такому, впрочем. Обычно они с Фредом действовали по наитию. И у них никогда не было противника страшнее Перси, и даже Перси только устраивал им выволочку, давал взыскания или снимал баллы. Он только укреплял их репутацию в итоге. Булстроуд же намеревалась ее уничтожить.

Джинни дала Криви подзатыльник.

— Еще фотографии, — сказала она, придерживая подмышкой фотки, которые уже отобрала.

— Ой-ой, — сказал Криви, потирая затылок и обиженно глядя на Джинни. — Миллисент Булстроуд заплатила за эти фото. Я не могу просто...

Джинни снова его ударила.

— Что тебе говорили на первом курсе о работе на слизеринцев? А? Что тебе говорили?

— Говорили, что мне придется плохо, — тихо сказал Криви.

— И вот пожалуйста, тебе приходится плохо, — сказала Джинни, ее голос так и сочился тьмой и злом. — И сейчас станет еще хуже.

Криви пискнул и протянул Джинни еще фотографии. Она передала их все Джорджу.

— Чего-то не хватает?

Джордж проглядел фотографии, достал ту, на которой он выливал кофе в вазу.

— Все в порядке, — сказал он.

Джинни повернулась к Криви.

— Помнишь, как Джордж вылил кофе? — спросила она. Когда криви кивнул, она прищурилась. — Так вот, этого не было.

A/N Я догнала оригинал, теперь продолжение только по обновлению английского текста, увы, увы.

Джордж взял Джинни за руку, когда он пошли назад в приличные районы Хогсмида. Другую руку он положил в карман, активируя следящее устройство. Амулет был несколько груб. Они с Фредом собирались его переделать, но пока руки не доходили. Теперь он немного дергался, когда они шли не в ту сторону, но в принципе было довольно понятно.

Не понадобилось много времени, чтобы найти Миллисент в маленьком, почти незаметном кафе, где она безуспешно пыталась спрятаться в кабинке за двумя толстяками, пожирающими торт.

— Милли, милая, я боялся, что не найду тебя. Смотри, Джинни согласилась за нами приглядеть. Ну разве нам не повезло? — сказал Джордж, усаживаясь рядом с ней. Джинни села с другой стороны, перекрывая Булстроуд выход. Стратегия — в этом Уизли были сильны. — Мы так долго тебя искали. Джинни уже хотела, чтоб я сдался, но я знал, что судьба поможет мне. И вот пожалуйста, помогла!

Миллисент сидела на стуле поникшим цветочком — вернее, поникшей венериной мухоловкой, слишком уж она была хищницей для обычного цветка. Щека, которую поцеловал Джордж, была расчесанной докрасна, как будто она не могла стереть с нее какую-то грязь, но постаралась на славу.

Джордж склонился к ней, прикоснувшись пальцами к этому следу, но она отшатнулась, едва не раздавив Джинни, которая аж вскрикнула от испуга.

— Мой бедный сахарочек, что с тобой случилось? — пропел он, не обращая внимания на сестру. Джин была умницей, справится.

— Ничего! — взвизгнула Миллисент. — То есть я... Это... В меня врезалась почтовая сова... И Это... Я хочу побыть одна!

— Где болит? — спросил Джордж с, как он надеялся, испугом. — У тебя может быть сотрясение мозга. Эти совы такие неосторожные!

Джинни фыркнула, но постаралась сделать вид, что это она так зовет официанта. Сработало, официант подгреб к их столику.

— Я... Не хочу, чтоб ты меня такой видел? — с надеждой попыталась Миллисент, прикидывая расстояние между столом и коленками Джинни, рассчитывая, сумеет ли протиснуться между ними и сбежать.

— Чепуха, надо, чтобы о тебе позаботились, — ответил Джордж.

Разговаривая с официантом, Джинни наклонилась вперед и положила локти на стол, отрезая Миллисент путь к свободе. Миллисент вздохнула и осела на стуле, через пару секунд ее голова упала на стол. Она была совсем как кошка, честное слово. Счастлива до упоения, когда играла с ним и Фредом, и такая грустная и жалкая, словно мир разбился, когда веселье закончилось.

Джордж протянул руку, чтобы погладить ее по голове, напоминая себе, что тут Миллисент тоже может быть похожа на кошку, и пальцы его могут быть располосованы.

— Ты все еще самая красивая девушка, что я видел.

Она с ужасом взвыла. Действительно как кошка. Кошки верещат вопиллерами, когда недовольны.

Джинни свернула меню в трубочку и шлепнула Джорджа по руке. Он вскрикнул и убрал руки от волос Миллисент.

— Без рук, пожалуйста, — холодно сказала Джинни и прищурилась. Она не собиралась относиться к заданию легко. У Джорджа теперь будут синяки на руке. — Ну, будем что-нибудь заказывать?

— Хочу пирожное, — сказала Миллисент, не поднимая головы со стола. — С алкогольной начинкой. Много алкогольной начинки.

— Наши корзиночки с начинкой из огневиски закончились, — ответил официант.

— Я хочу огневиски с начинкой из корзиночек, — сказала Миллисент.

— Сколько вам лет? — осведомился официант.

— Недостаточно, — ровно сказала Джинни, возвращая меню. Официант вернулся к стойке, и Джинни повернулась к Миллисент, которая так и лежала на столе. — Итак, Миллисент, — сказала она с подозрением. — Джордж что-то слишком внезапно в тебя влюбился, что скажешь на это?

Миллисент что-то непонятно пробормотала в скатерть.

— Ненормально внезапно, знаешь ли, почти "волшебным образом" внезапно, — продолжала Джинни.

Миллиент вздохнула и наконец поднялась.

— Я произвожу такой эффект на мужчин, — сказала она. Потом она оглядела Джинни с ног до головы и добавила. — Ты не поймешь, конечно. Ты ведь из тех ведьмочек, на которых мужики и два раза не взглянут, — зная, что Джинни могла щелкнуть пальцами, и любой парень Хогвартса уже мог прыгать перед ней на задних лапках, Джордж и его сестра уставились на Миллисент. Та оглядела их обоих. — Но уверена, у тебя хороший характер! — радостно сказала она. — А мне сказали, что важно только это, — она выглядела так, словно сомневалась, что характер вообще может иметь значение, и считала, что уж характера Джинни точно ни на что не должно хватить.

— Э-э... — сказала Джинни. Джордж понял, что она решила выкинуть идею насчет "волшебным образом внезапной влюбленности", чтобы не закапываться слишком глубоко. Уизли достаточно хорошо друг друга знали, и если Фред или Джордж бы увлеклись кем-то вроде Миллисент Булстроуд, это значило бы вывешивать красные флаги опасности. И Джордж видел, что Джинни была ошеломлена тем, как повернулась беседа, и не знала, как вернуться на свою колею. Было плохим знаком, что даже вместе Джорджу и Джинни было тяжело держаться на равных с Миллисент, но Джордж порадовался, что он не единственный, кого Миллисент может сбить с толку неожиданными заявлениями.

— Может мороженное с ромовым изюмом, — сказала Миллисент, с надеждой оглядывая бар. — Может есть заклинание, с помощью которого удастся удалить мороженое и изюм.

— В мороженом с ромовым изюмом нет спиртного, — заявила Джинни.

— А мне не нужно спиртное, — сказал Джордж, придвигаясь к Миллисент. — Я пьян от любви к тебе.

Джинни и Миллисент хором взвыли, протестуя, и Миллисент придвинулась поближе к Джинни, чтоб отодвинуться от Джорджа.

Миллисент несчастно вздохнула, снова оседая на стуле.

— Можешь заказать тирамису, — предложила Джинни. — В нем должно быть вино.

Миллисент навострила ушки при упоминании вина.

— По чайной ложке на кусок, — продолжила Джинни, отпивая воду из бокала.

— Мне нужно больше, — сказала Миллисент. Она выпрямилась, оглянулась на стойку и прищурилась. Потом решительно кивнула. — Я соблазню его и вытяну из него выпивку.

Джинни разлила воду от неожиданности и обернулась к Миллисент:

— Чего?

Джордж подавился смехом, когда Миллисент протиснулась мимо Джинни и промаршировала к стойке. Она постучала по крышке из лакированного дуба, привлекая внимание официанта. Он приподнял голову от "Ежедневного Пророка".

— Чем могу помочь?

— Я покажу тебе сиськи, — сказала Миллисент. — А ты дашь мне бутылку огневиски.

Официант уронил челюсть.

— Э-э... Но... Милочка, я гей.

Джинни едва не вывалилась из кабинки, задыхаясь от смеха, Джордж пытался заткнуть рот кулаками.

Миллисент спокойно продолжила:

— Мой парень покажет тебе сиськи.

Джордж испуганно вскрикнул, но Джинни только громче расхохоталась.

— Я уже пять лет в стабильных отношениях, — сказал официант.

— Да мерлинова борода, мне что, угрожать тебе, чтобы получить огневиски?

— А, — официант почесал щеку пером. — Мы в кафе, ангелочек мой. Мы вообще не продаем огневиски.

Миллисент отступила и вернулась к столу, волоча ноги.

— Это худший день в моей жизни.

Джордж сдался и все же рассмеялся.

— Джинни знает, где достать спиртное, — сказал он наконец. — И ей даже не придется показывать сиськи.

— Везет, — сказала Миллисент. — Ее сиськи далеко не заведут.

Джордж фыркнул, но Джинни дала Миллисент подзатыльник.

— Мои сиськи заведут меня и подальше твоего, между прочим, — сказала она.Джордж слышал, что хотя она пыталась казаться недовольной, она была весела, почти сердечна — ведь Джинни была не из тех, кто дружески шлепнет кого угодно. — Идем в Кабанью Голову.

Идти пришлось недалеко.

— И почему ты ей не скажешь, чтоб сама ходила за покупками? — раздраженно спросил Джордж, когда они подошли к дверям.

— С чего бы? — ответила Джинни. — Никто же не видит. И вообще, мои оценки чудесным образом выросли с тех пор, как я стала ей помогать.

Джордж пропустил Миллисент и закрыл за ними дверь.

— Как будто кому-то есть дело до оценок по прорицанию. С чего ты вообще ходишь на этот урок, я понятия не имею.

Джинни порылась в кармане и достала кусок пергамента. Она подошла к бару и протянула его. Бармен оглядел листок.

— А, у старушки Трелони кончилось пойло? — спросил он, доставая бутылку из под стойки.

— Вы так говорите, будто это не обычно, — сухо сказал Джордж.

— И сколько ей нужно бутылок?

— Хм, — Джинни подняла листок и оглядела его. — Не могу разобрать ее почерк. Это "два"? Или тут написано "одна"?

— Должно быть больше одной. Давай лучше три, — сказал бармен. — Ее счет уже зашкаливает. Придется платить вперед.

— Ага, — Джинни снова полезла в карман и достала галеоны. — Она достаточно мне дала?

— Как раз на две, — сказал бармен и достал две бутылки вина.

Джордж не думал, что Миллисент понравится вино, которое любила Трелони. Он наморщил нос.

— Не могу поверить, что люди пьют такую дрянь, — сказал он, когда Джинни упаковывала бутылки в сумку.

Джинни удивленно посмотрела на него, пряча взгляд за волосами. Этого не было в сценарии, но он верил, что Джинни сориентируется так же здорово, как сделал бы Фред. И она не подкачала, кивнув:

— Сивуха, — согласилась она с отвращением в голосе.

— Как будто ты определишь разницу между сивухой и Клико, — сказал он, склонив голову набок. — Хотя, если честно, и Трелони не отличит. Сомневаюсь, что она что-нибудь лучше сивухи и пробовала.

Выражение лица Джинни изменилось, ее глаза потемнели, а уголки губ опустились.

— Это так печально, — тихо сказала она и обернулась к бармену. — Сколько стоит "Шато Фэвр Мерло"?

— Джин, ради Мерлина! — запротестовал Джордж. — Не надо покупать ей вино получше. Она и разницы не поймет, она сивуху любит.

— Скоро рождество, — сказала Джинни, доставая бутылки из сумки и ставя их назад на стойку. — Думаю, это будет по-доброму, — она открыла кошелек и добавила денег. Бармен обменял бутылки на "Шато Фэвр", которое было еще недостаточно хорошо для кого-то статуса Миллисент, но учитывая обстоятельства, должно было сойти.

Джинни спрятала вино подальше, прежде чем они вышли из бара.

— Вот как это делается, — сказала она Миллисент, когда они вернулись на улицу.

— Впечатляет, — ответила Миллисент.

— Мы взяли вино получше из-за тебя, — заявила Джинни. — Обычно хватает сивухи. Так что можешь не благодарить.

Миллисент рассмеялась. Было правильным взять в команду Джинни. С ней Миллисент была больше расслаблена, чем была бы с Фредом или Ли Джорданом.

— Визжащая Хижина? — спросила Джинни и пошла вперед, но развернулась, чтобы стать сзади и наблюдать за Джорджем и Миллисент.

Миллисент пожала плечами и пошла, словно ни капли не волновалась.

— Пойду туда, куда велит моя куколка, — сказал Джордж,

От этого Миллисент глубоко вздохнула, но ожидая выпивки, она уже не казалась такой отчаявшейся, как в кафе.

Пить с двумя Уизли было не самым плохим способом провести хогсмидский выходной, с удивлением обнаружила Миллисент. Алкоголь скорее всего притупил воздействие амортенции на Фреде, не притупив его к ней неожиданной терпимости. Так что она могла быть уверена, что он не наскочит на нее, и ей не нужно было над ним измываться, потому что, что бы ни думала Панси, это было уже скучно. Миллисент уже давно была готова переключиться на новую жертву.

Она заявила самой себе, что именно поэтому решила не пугать или шокировать девчонку Уизли. Это было не совсем правдой. Миллисент одобряла тактику, с помощью которой Джинни добывала алкоголь, и решила, что пугать ее не пойдет на пользу, ведь она хотела узнать, что еще девчонка умеет. Ученица, которая так легко достает вино, наверняка знает еще какие-нибудь фокусы, а слизеринцы были готовы на все, чтобы разузнать новую стратегию.

Когда Миллисент спросила Джинни, что еще та умеет делать, Джинни твердо заявила, что умеет только доставать спиртное. Умно с ее стороны. Миллисент, конечно, не стала бы рассказывать профессорам или другим студентам, но использовать информацию против людей можно и по-другому.

— А вот Джордж у нас знает много всяких трюков, правда, — сказала Джинни, пихая брата локтем в бок. Странно, что она тоже притворялась, что Фред был Джорджем. Она же должна была знать, что это не он. — Он все знает о фокусах и уловках.

Вместо того, чтобы порадоваться возможности выпендриться своими предполагаемыми крутыми умениями, Фред выглядел так, словно его поймали врасплох.

— А? Э... Хм... Нет. Я имею в виду, я уверен, Милли намного умнее меня, — он улыбнулся Миллисент, и Джинни сердито посмотрела на него, поднося к губам бутылку мерло.

Миллисент изучила зимние облака и обдумала возможные ответы. Несмотря на то, что близнецы Уизли больше игрались, чем учились, она слышала, что они были недурны с заклинаниями.

— У меня лучше всего с ЗОТИ, — сказала она. — Обычно я бью людей по морде до потери дара речи — не умея говорить, проклясть они меня не смогут.

Джинни уставилась на нее, но Фред рассмеялся.

— Это куда умнее, чем у меня, — сказал он. — Меня обычно проклинают.

— Это тупо, — согласилась Миллисент.

Фред только улыбнулся, что было доказательством, что амортенция пока не испарилась.

— Я лучше всего в трансфигурации.

Наверное в трансфигурации есть своя польза.

— Можешь трансфигурировать мне дракона, который будет жрать надоедающих мне людей и доставать мне шоколад? — спросила Миллисент.

— Знаешь, в чем главная проблема слизеринцев? — ответил Фред.

Миллисент была уверена, что дракона она не получит.

— Нет у слизеринцев никаких проблем.

Джинни переглядывалась с Фреда на Миллисент, прищурившись, вцепившись в бутылку чересчур крепко.

— Никакой скромности, — сказал Фред. Он протянул руку и потянул за что-то в волосах Миллисент. Один из ее бантиков развязался, и в его руках оказалась зеленая лента.

Миллисент немного знала о том, что принято на ухаживании, но она знала, к чему обычно ведет вся эта фигня с троганием волос, потому она приготовилась вцепиться в свою мантию и начать вопить, если Фред покусится на ее девичью честь. Не то, чтобы этой девичьей чести много и оставалось, но все-таки.

Он обернул ленту вокруг руки, достал палочку и начал что-то бормотать, его голос звучал как колыбельная. Миллисент чувствовала, как магия разливается от его слов, каждый слог словно повисал в воздухе над лентой.

Он выдохнул облачко пара в холодный воздух, и лента ожила.

— Вот, Милли, — его голос был хриплым, словно магия потребовала от него каких-то сил. Он протянул ей руку, и часть ленты размоталась с его руки. Она выглядела такой же как раньше, просто полоска ткани бутылочно-зеленого цвета, шириной где-то в дюйм, но она двигалась, словно змея, передние пять дюймов поднялись вверх, и раздвоенный кончик служил ей языком, пробуя на вкус воздух.

Миллисент автоматически протянула руку, и лента переползла с руки Фреда на ее, изгибаясь под ее пальцами, пока не свернулась на ее запястье.

— Могу повязать ее назад, в твои волосы, — предложил Фред, будто в этом не было ничего особенного.

Миллисент крепче ухватила свою змееленту, поглаживая по ее ленточной головке.

— Нет, сойдет, — сказала она, пытаясь выглядеть так, будто просто не хочет, чтобы живая лента торчала у нее в волосах. Фред улыбнулся, и она поняла, что просчиталась. — Она не сможет таскать мне шоколад, если будет в волосах, — сказала она, и это была вполне приемлемая причина, пусть поблизости и не было шоколада, и она не могла отправить беззащитную змееленту на поиски шоколада далеко от себя. Мало ли что может с ней случиться.

— Так, я отойду вон туда, меня сейчас вырвет, — сказала внезапно Джинни, указывая на кусты. — А вы оставайтесь здесь... — она вспомнила свою роль надсмотрщицы и оглядела Фреда и Миллисент, задумавшись. — И не целуйтесь, — сказала она. — А то я вернусь и меня вырвет на вас, — она поднялась, не дожидаясь ответа, и побрела прочь, схватив бутылку.

Милллисент посмотрела на Фреда, приподняв брови.

— Она едва пару глотков сделала.

На щеках Фреда загорелась краска, и он уставился на свои руки, явно смущенный неумением пить своей сестры. И правильно смутился. Была бы она слизеринкой, они бы влили в нее столько огневиски, что она или научилась бы его переносить, или умерла.

Миллисент было, в прочем, плевать. У нее было вино, и у нее была змеелента. Жизнь была хороша. Она почесала змею под подбородком, и та ткнулась головой в ее пальцы, как она предположила, с нежностью. Раз уж Фред умел делать таких милых маленьких друзей, то его следовало утешить из-за того, какая у него легковесная сестра.

— В первый раз, когда я напилась, я проснулась в рвоте.

Фред удивленно уставился на нее.

— Не перенесла огневиски?

— Это была не моя рвота, — ответила Миллисент.

Фред смотрел на нее, словно стараясь понять, шутит она или серьезно, и наконец рассмеялся.

— Блин, — сказал он. — Дикая видать была ночка.

— Ничего так, — ответила Миллисент.

Губы Фреда немного скривились, и он искоса посмотрел на нее. В свете зимнего солнца, под холодным ветром с севера, он даже вполне прилично выглядел, с этой тенью улыбки на лице.

Миллисент уколола себя ногтями и сосредоточилась на Змееленте.

— Но не такая дикая, как та, когда меня вырвало на Плаксу Миртл.

Фред откинулся назад, опираясь на руки, на его губах была такая улыбка, будто он считал ее очаровательной. Миллисент всегда считала, что любовные зелья были несовершенными. Они вызывали в людях помешательство, а не любовь. Помешательство было нормальным. Это было бы смешно, и потом Миллисент рассказала бы девчонкам, и они ели бы коричные звездочки и хохотали. Но эта странная смесь уверенности и внимательности от Фреда несколько пугала. Мадам Паддифут знала, как сварить амортенцию. Миллисент понимала, что Фред был под воздействием зелья, и все же иногда ей казалось, что это настоящее.

Она резко одернула себя.

— Наверное мне пора возвращаться в Хогвартс, — сказала она.

Фред посмотрел на нее, потом оглянулся в сторону школы, которая пряталась за деревьями.

— Не надо, — сказал он. — Я имею в виду... — он остановился, выглядя недовольным. — Нам ведь еще не пора.

Милиисент едва не купилась на этот идиотский повод остаться, и это точно значило, что ей надо убираться отсюда.

— У меня работа, которую надо сдать в понедельник, — сказала она, оборачивая Змееленту вокруг шеи.

— Я помогу тебе с ней завтра, — сказал Фред. Он даже не спросил ее, какой был предмет, словно был уверен, что сможет помочь в любом случае.

Миллисент поискала другую увертку.

— Змеелента простудится.

Его глаза изумленно расширились, и он посмотрел на Змееленту, все еще с любовью жмущуюся к горлу Миллисент. Он явно умилился.

— Магия не будет вечно держаться, — мягко сказал он, словно не был уверен, как она воспримет новость о скорой смерти ее нового питомца.

Она прикрыла голову Змееленте и шикнула на Фреда, чтобы замолчал. Он мог бы ради приличия убедиться, что Змеелента не слышит, прежде чем говорить такие ужасные вещи.

— Змеелента — ужасное имя, — скала Фред, игнорируя ее раздражение. — Это как если бы я звал тебя "Мясодевочка". Оно совсем ей не годится, — он подошел и сел рядом с ней, не так близко, чтобы коснуться ее, но ей совсем немного пришлось бы подвинуться, чтобы облокотиться об него. — Ты придумай ей имя, а я ее согрею.

Миллисент могла протестовать и дальше, но он уже упомянул правду. Магия не будет длиться вечно. К утру амортенция пройдет. Все, что было до этого, не будет иметь значения.

— А мне нравится Змеелента, — сказала она.

Фред положил Змееленту в карман и протянул Миллисент бутылку.

— Если ты думаешь, что это хоть капельку сносное имя, то ты или слишком пьяна, или недостаточно пьяна.

— Невозможно быть слишком пьяной, — ответила Миллисент. — А вот от недостаточно пьяности я часто страдаю.

Он склонился к ней боком, преодолевая оставшиеся между ними несколько сантиметров. Его плечо и бок отдавались теплом в руке Миллисент, но она отказывалась склоняться к нему, вместо этого наоборот, отстраняясь. Должен был какой-то способ бороться с полувыветрившимся любовным зельем. Миллисент откашлялась.

— Так... Это... Анджелина Джонсон кажется годным капитаном? — попробовала она. Она понятия не имела, каким капитаном была Анджелина Джонсон. Кроме того, что она заменила Оливера Вуда, и выглядела на метле вовсе не так сексуально, как Вуд, Миллисент бы и не знала о существовании Анджелины Джонсон. Но если Фред вспомнит, что где-то в Хогвартсе его ждет охренено красивая и немного психованная подружка, то может перестанет липнуть к ней и улыбаться.

По его лицу пробежало удивление, как будто он забыл о существовании Анджелины и не понимал, почему Миллисент о ней заговорила.

— Да, она вполне себе, — сказал он. Он мог точно так же говорить о своей сестре, судя по вкладываемому в слова интересу.

— Она уже давно встречается с Фредом, верно? — многозначительно намекнула Миллисент.

Фред провел руками по волосам.

— Интересно, где Джин, — сказал он, глядя по сторонам. Миллисент следовало это признать, он был хитрюгой. И он был прав. Джинни действительно уже давно не было.

— Наверное не захотела делиться вином, — предположила Миллисент.

— Мне надо ее найти, — сказал Фред. Он поднялся на ноги, сделал два шага вниз по холму, остановился и повернулся к Миллисент. — Я помогу тебе с домашней работой завтра. Утром?

Миллисент кивнула, потому что он не собирался ведь исполнять обещание. На утро он будет в ужасе, что пообещал это.

Он отвернулся и пошел в Хогсмид, даже не взглянув на нее на прощание. Это было хорошо. Амортенция испарилась из его вен, и она снова была в безопасности.

Джинни забрала метлу из кафе, в котором ее оставила, и теперь шла назад в Хогвартс, когда ее догнал Джордж. Он дружески хлопнул ее по плечу, но вокруг было слишком много возвращающихся в Хогвартс школьников, чтобы можно было что-то обсудить. По невысказанной договоренности брат и сестра свернули к сараям для метел, как только дошли до школы. В такой холодный день никто не летал, а потому сарай был пустым, когда Джордж и Джинни проскользнули внутрь.

Джордж заклинанием запер дверь, на случай, если кто-то захочет войти, а Джинни наложила Заглушающее.

— Розыгрыши у тебя паршивые, — сказала она, как только заклинание заработало. — Просто ужас, что ты так настроен строить на этом карьеру. Тебе пора передумать. Может лучше пойдешь в политику, как Перси.

— Ого, Джин. Это грубо, — сказал Джордж, при этом понимая, что она не так уж неправа.

— Ты должен был быть жутким, — ответила Джинни. — Ты ведь понимаешь, да? Ты должен был дать пробудиться твоему внутреннему Колину Криви.

И Джинни с Джорджем содрогнулись при этой мысли, но у Джинни была сильная воля, поэтому она продолжила:

— Может ты не знаешь, потому что у тебя никогда не было девушки, но искренне слушать, что говорит девчонка, давать ей выпивку, пытаться ее раздеть и трансфигурировать для нее миленьких слизеринских зверушечек — это не жутко... — Джинни замолчала, наморщив лоб. Она выглядела раздраженной и обеспокоенной. — Ладно, это единственный раз, когда я тебе это скажу, о брат мой. Это было круто.

Джордж улыбнулся, проводя рукой по волосам.

— Ты так думаешь?

Джинни рассмеялась, толкнув его в плечо.

— Зачем ты прикидывался, что хочешь над ней поиздеваться, когда просто хотел пофлиртовать, болван?

— Я собирался над ней поиздеваться, — запротестовал Джордж. — Это должно было быть самое крутое издевательство в истории. Ее пра-пра-правнуки еще умирали бы от унижения...

— Но? — спросила Джинни, растерянно взмахнув руками.

— Ну, ты же ее видела, — сказал Джордж. — Она собиралась показать сиськи бармену-гею, чтобы получить алкогольный торт. Даже ты не знала, что с ней делать.

— Мы дали ей выпивку, — ответила Джинни. — Не представляю, что еще мы могли ей дать.

Джордж улыбнулся:

— Ага.

— Ладно, хорошо. Что случилось? Ты проиграл эту партию. Миллисент Булстроуд победила потому что... Что? Потому что она милая?

Джордж судорожно сглотнул.

— Мерлин, нет. Я бы никогда не сказал "милая", описывая Миллисент, — он потер лицо. — Я забыл, что это должен быть розыгрыш, — тихо сказал он. — У меня был план игры. Я уже все приготовил. А потом... — он пожал плечами, изучая ладони и стараясь понять, что случилось. — Я забыл.

Джинни помолчала, разглядывая его потемневшими глазами. Она слишком хорошо его знала. Он не забыл бы о розыгрыше, если бы его не отвлекло что-то более важное. Пока что никогда в жизни такого не происходило, но Миллисент Булстроуд сумела его отвлечь. — Она думает, что ты Фред, Джордж. Я имею в виду... Что ты будешь делать?

Джордж облокотился о ящичек.

— А мне нужно что-то делать?

— Ну, она тебе нравится, — сказала Джинни. — Это было чертовски очевидно в тот короткий промежуток времени, что я играла роль третьего колеса.

Джордж сложил руки на груди.

— Я это не отрицаю, но это просто не имеет значения. Для нее это все игра, помнишь?

Джинни покачалась с пятки на носок, пожевывая губу.

— Это может быть... не так, — наконец сказала она.

Джордж резко посмотрел на нее. Она отвернулась, снова пожевала нижнюю губу, словно подумала, что сказала слишком много.

— Джин?

Джинни покачала головой.

— Забудь, что я это сказала. У меня нет доказательств.

Джордж склонил голову набок, хмуро глядя на нее.

— Джинни, ты не можешь вот так сказать такое, а потом сказать, чтоб я забыл. Что ты имеешь в виду?

Джинни резко выдохнула, сердито глядя на него.

— Я оставила вас одних там у Визжащей Хижины не потому что ты был странным и романтичным. Я оставила вас, потому что мне показалось, что она не против.

Джордж сердито посмотрел на сестру. Обычно она была права насчет такого, но Миллисент не хотела оставаться там с ним, на холме. И когда он придвигался к ней, она точно отодвигалась подальше. Ей понравилась змея, это было очевидно. Но она была слизеринкой, а змеи были их эмблемой. Тут он вспомнил, сунул руку в карман и достал из нее змею из ленты, которая обернулась вокруг его пальцев. Он собирался ее отдать.

— Не думаю... — начал Джордж.

Джинни что-то пробормотала, слишком тихо, чтобы он смог разобрать.

— Что?

— Она смотрела тебе в рот, — сказала Джинни. — Каждый раз, когда ты улыбался. И она... Когда ты клал руку рядом с ней, она старалась отодвинуться.

— Вот именно! — воскликнул Джордж. — Она очень старалась, чтобы я ее не коснулся.

Джинни раздраженно вздохнула. Джордж понятия не имел, из-за чего она так бесилась. Она же сама доказала его правоту.

— Ты такой идиот. Если она старалась, чтобы ты ее не коснулся, это значит, что она внимательно за тобой наблюдала.

— Да, и она меня избегала, — сказал Джордж, почти уже так же раздраженный, как она. Слизеринские девчонки играли в игру. В этом не было ничего личного, они просто решили, что могут это устроить, и устроили, потому что им было скучно. Джинни слишком много в этом что-то видит.

Она покачала головой, криво ухмыляясь.

— А чего ты ждал? Она думала, что ты Фред, что у тебя есть девушка, и что ты под амортенцией. Булстроуд можно по-разному назвать, но мы уже установили, что она не отчаялась.

Джордж резко выдохнул и прищурился, глядя на Джинни.

— Джин, — сказал он немного слишком сердитым голосом. — Это зашло уже слишком далеко.

— Я не стала бы тебе говорить, что она заинтересована, если бы не была на девяносто процентов уверена, что права, — сказала Джинни. Она пожала плечами. — Ну и вообще, она мне понравилась. Думаю, тебе стоит с ней встречаться. Уверена, если ты расскажешь Фреду...

— Нет, — снова вскипел Джордж.

Джинни замолчала, глядя на брата.

Джордж провел рукой по волосам.

— Я не хочу, чтобы Фред об этом знал, — Фред мог быть жесток. Джордж не волновался за Миллисент, она могла за себя постоять, но ему не хотелось портить дух игры. Джордж напряженно повел плечами. Он никогда ничего не скрывал от Фреда.

— Что ты... — Джинни нахмурилась, выглядя искренне растерянной. — Тебе что, стыдно признаться, что ты заинтересовался Булстроуд?

Джордж рассмеялся. Это было просто идиотское предположение.

Джинни расслабилась, кривя рот в улыбке.

— Тебе нравится знать что-то, чего не знает Фред, — сказала она. Да, это немножко было правдой. — Ладно. Итак, она думает, ты Фред под действием амортенции. Ты всегда можешь снова воспользоваться обороткой. Я отвлеку Фреда и.... –— она замолчала, когда Джордж покачал головой, грустно улыбаясь. — Как думаешь, сколько это продлится?

Джинни резко выдохнула, и обдумала бардак ситуации. Миллисент думает, что он Фред, который пытается изменить с ней Анджелине; да она, скорее всего, в итоге его просто изобьет, или того хуже, изобьет настоящего Фреда.

— Как насчет одного дня, или двух, и я попытаюсь все исправить, — сказал Джордж.

Снова пожевав нижнюю губу, Джинни согласилась. Ее лоб был наморщен, глаза прищурены больше обычного. Джордж лучше было бы попытаться найти способ все исправить. Если он не сможет, то попытается Джинни, и ее методы могут быть пугающими.

Скорее это от страха перед методами Джинни, а не потому, что верил в ее идею, что он понравился Миллисент Булстроуд, Джордж подошел следующим утром к входу в гостиную Слизерина. На этот раз он не стал превращаться в Фреда. Он поднял было руку, чтобы постучать, как стена расступилась сама собой.

На входе стоял Крэбб, выглядя удивленным при виде гриффиндорца на их территории.

Джордж нахмурился.

— Булстроуд там? — спросил он, наверное, грубее, чем это было нужно.

Лицо Крэбба засветилось, на его губах заиграла улыбка.

— Я знал, что ты вернешься, — сказал он, поглаживая себе по носу. — Это просто как Ромео и Джульетта, знаешь. Любовь, запретная людьми и богом.

— Ты пугаешь меня, — сказал Джордж. — Пожалуйста, перестань.

Крэбб отступил в сторону, и Джордж прошел мимо него в слизеринскую гостиную.

— Предательство! — вдруг завизжал кто-то.

Крэбб подпрыгнул на два фута вверх и обернулся с видом перепуганного кролика. Как оказалось, из спален мальчиков вышел Малфой, который теперь с ужасом смотрел на Крэбба.

— Ты, чудовище! — заорал он, хватая ближайшую вазу и швыряя ее в Крэбба. — Позволить этому... Этому мерзавцу войти, при том, что ты знаешь, как он играет с бедной нежной Милли! Как ты мог, Крэбб?

Крэбб пискнул, прячась за ближайшим диваном, а Малфой схватил следующую вазу и побежал за ним. Приглядевшись поближе, Джордж уже не был уверен, что это были вазы. На камине стояло несколько таких в ряд — и почти все они были богато украшены — и на каждой из них была металлическая пластинка с выгравированным именем. Джордж был уверен, что это были урны с прахом. Вполне в духе слизеринцев — держать мертвецов в гостиной.

— Ну, я тогда сам пойду, найду Булстроуд, — сказал Джордж, махнув в сторону лестницы. Он пошел по лестнице, противоположной той, по которой поднялся Малфой. Показалось, что все правильно. Посреди дороги путь ему перерезала второкурсница.

— Это девчоночьи спальни! — завизжала она, запахивая халатик и с ужасом глядя на него. — Разве ты не знаешь, что кощунственно докучать даме, которая не завершила туалет?

— Тебе сколько, двенадцать? — спросил Джордж. — И кто это в двенадцать лет вот так вот разговаривает?

Девочка топнула ножкой.

— Я буду кричать! — заявила она.

Джордж прошел мимо нее, прибавив ходу, чтоб поскорее от нее отделаться.

Немного дальше по коридору он встретил Дафну Гринграсс и Трейси Девис, те хихикали, как ненормальные, облокотившись о тяжелую дубовую дверь, все еще одетые в коротенькие кружевные сорочки.

— Милли еще не готова, — сказала Трейси.

— Но она будет рада тебя видеть, — хихикнула Дафна.

— Она сказала, что ваше свидание вчера было просто класс, — сказала Трейси. Они обошли вокруг него, мастерски отрезая ему путь к побегу.

Джордж шагнул назад, но Дафна придвинулась, почти повисая над нем.

— Она только об этом и говорила, — мурлыкала она, пока Джордж пытался сообразить, как от нее отодвинуться, чтобы она на него не грохнулась.

Но он не мог, и он решил, что в этом-то и был смысл. С другой стороны на нем повисла Трейси.

— Ты ее поцеловал?

Джордж пошевели плечами, пытаясь их сбросить. У него было ощущение, что они делали такое раньше: ни одна из них даже не двинулась.

— Слушайте, может я попозже зайду, — сказал он, отпихивая Дафну. Та твердо держалась на месте.

— Тебе нравится Кризельда Ноутли? — спросила Трейси. — Надеюсь, что ты просто обожаешь Кризельду Ноутли. Миллисент хочет, чтобы она пела на вашей свадьбе.

— Она всю ночь об этом говорила. Это так романтично, ты так не думаешь? — пропела Дафна.

Двоюродная бабушка Джорджа Мюриэл слушала Кризельду Ноутли. Она была настолько мерзко сладенькая, что даже его мать слышать ее не могла. Прежде чем Джордж успел ответить, дверь открылась.

Панси посмотрела на него и улыбнулась своей острой, холодной улыбкой.

— Милли готова, — сказала она и вышла в коридор.

Джордж стряхнул с себя двух слизеринок, и на этот раз они грациозно стряхнулись, правда, все таки успешно блокируя ему путь к отступлению. Джордж расправил плечи и вошел в спальню.

Милли сидела на кровати, ее волосы были всклокочены, и она сонно потирала глаза.

Некоторое время Джордж смотрел на нее так, словно она была терновый куст, через который он пытался проползти, но в итоге застрял. Прошло несколько секунд, и он оглянулся по сторонам, разглядывая комнату, которую она делила с другими девчонками. И это была ошибка. Джордж стало ослепительно ясно, что сколько бы розыгрышей не было у него за плечами, к этому он не был готов.

Но как только он развернулся к входной двери, как она тут же с грохотом захлопнулась.

Воскресенью полагалось быть хорошим днем. Миллисент провела субботу, имея дело с двумя Уизли. В воскресенье же она собиралась вдоволь поспать, выволочь за волосы стерву, что заняла бы лучшую кабинку для душа, и очень поздно позавтракать булочками с маслом и медом.

Воскресенью не полагалось начинаться с тычков Панси, что принялась дергать ее за волосы в восемь утра, с воплями "Подъем", пока наверху Драко Малфой швырялся урнами с покойными слизеринскими директорами и верещал о предательствах. Когда Миллисент решительно отказалась даже шевелиться, Панси уселась на нее и принялась рисовать на ее лице, Дафна и Трейси же, почти истерично хихикая, чем-то там таким занимались... И Миллисент была уверена, что они точно могли бы делать это тихо!

Спустя несколько секунд хлопнула дверь, и вбежала Астория:

— Он уже идет сюда! Я задержу его, — объявила она и выскочила прочь.

— Гринграсс, Девис, — скомандовала Панси, и девочки выбежали в коридор, все так же хихикая.

Панси продолжила работу, и наконец шлепнула Миллисент по лицу.

— Твой Уизли явился, — сказала она, спрыгнув с кровати и направившись к двери.

Миллисент наконец села, потирая сонные глаза. Это было уже чересчур. Сегодня должен был быть день, свободный от Уизли. Если Панси хотела развлекаться, то могла бы пойти в гостиную и полюбоваться, как Драко швыряет в Уизли покойниками. Миллисент же к ним присоединяться не желала.

Дверь хлопнула, и она подняла глаза. Один из близнецов Уизли вошел в комнату. Она не могла сообразить, который, потому что он уже стоял лицом к двери и колотил в нее как ненормальный. Это дало ей зацепку. Фред вчера был ничего, но это было из-за амортенции. Джорджа они сломали, так что он больше не пытался сбежать. Так что это был Фред. Миллисент не представляла, как Панси заманила его в подземелья в такой ранний час, и знать не желала. Она слишком устала.

— Ради Мерлина, сбегай потише, а, — проныла она, снова падая на кровать.

Близнец Уизли застыл и медленно обернулся, словно опасаясь, что она бросится на него, если он рванется. Миллисент чуть не расхохоталась. В такой ранний час она бы даже на медовые конфетки не бросилась.

— Ты лучше держись подальше, — предупредил Уизли, скользнув за кресло Дафны ля защиты.

Миллисент зевнула и повернулась на спину. Над ней висело огромное лицо Уизли. Миллисент моргнула. Лицо Уизли осталось на месте. Миллисент медленно села и оглянулась. Все стены их спальни были покрыты огромными фотографиями близнецов Уизли. Теми, на которых они без рубашек после квиддичных тренировок, теми, где они отдыхают в гриффиндорской гостиной, теми, где летают... Самая большая была прикреплена на потолке, как раз над кроватью Миллисент.

Миллисент прижала руку ко рту, стараясь спрятать улыбку. Так вот чем занимались Дафна и Трейси, когда хихикали. И вот почему Фред теперь прятался за стулом Дафны.

Убрав волосы с лица, Миллисент оглянулась на него. Он стоял, облокотившись на спинку кресла, и старался выглядеть бесстрастным. Миллисент понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что веснушки расположены не так, как полагается. Их было слишком много, и на щеке они образовывали созвездие в виде сердечка. Это не был Фред. Это был Джордж. Но очевидно, несломанный Джордж, потому что он пытался от нее сбежать.

— Будет очень мило с твоей стороны, если ты попросишь своих подруг открыть мне дверь, — сказал он, нахмурившись. — Я здесь против собственного желания, пытаюсь выполнить обещание, которое дал... — он замолчал, словно не знал, как закончить.

Миллисент смотрела на него, стараясь сообразить, что он имеет в виду.

— Пергамент, — сказал он, махнув рукой. — У тебя должен быть пергамент. Мне сказали... То есть, ты сказала. Ты сказала, что тебе нужен пергамент.

— Какой пергамент? — потребовала Миллисент.

Джордж раздраженно вскинул руки.

— Один Мерлин знает, — он замолчал, мрачно глядя на нее, словно винил ее, за то что он здесь. Потом вздохнул и потер затылок. — Короче, я не знаю, что это за предмет. Но я обещал тебе помочь. Вот я и пришел.

Миллисент наконец вспомнила. Это Фред обещал ей помочь ей с воображаемой домашней работой, не Джордж. Но Фред был не в себе от амортенции, и не мог предполагать, что Миллисент действительно захочет его помощи. Она нахмурилась. Джордж выглядел раздраженным и сердитым, ему явно не нравилась вся эта история, он не выползал из-за кресла, пусть даже было всем понятно, что Миллисент не в настроении на него прыгать.

Должно быть, Фред велел ему разобраться. Ну вот это было облегчение. После прошлого дня Миллисент ни капли не собиралась даже близко подходить к Фреду Уизли. Он был слишком, хм, ничего так. Миллисент всегда удивлялась, как такая раскрасавица как Анджелина Джонсон могла так низко пасть, гуляя с этим Уизли. Эти близнецы были такие страшные, и их было двое, так что их даже уникальными назвать было нельзя. А теперь... Ну, теперь она больше не удивлялась. Фред мог быть эдак напрягающе...

Черт. Она даже не знала, как это назвать. Он просто не был противным, тогда, когда они были втроем, он, она и Джинни Уизли. Миллисент не собиралась об этом думать.

Она задрала подбородок.

— А, да, домашняя по зельям. Панси и Тео помогли мне вчера вечером, — сказала она. — Ну так что, ты уходишь? То есть, я имею в виду, тебе точно стоит уйти, — прозвучало не очень романтично, так что Миллисент захлопала ресницами. — А то боюсь, что чувства захватят меня в этой огромной пустой спальне.

Джордж нахмурился, но должно быть последние дни, когда она приходила на тренировки. закалили его.

— Ну и хорошо, — сказал он, направляясь к двери.

Она была заперта. Ключом. И заклинанием. Ни одно из контрзаклинаний Джорджа не сработало.

Наконец он выругался и развалился на кровати Трейси, пробормотав что-то похожее на "Худшее воскресение на свете".

Миллисент согласилась, но по другой причине. Она нашла себе классных собутыльников, с которыми вряд ли еще когда напьется, потеряла Змееленту, а теперь застряла в спальне с мальчишкой, который был почти похож на мальчишку, который ей больше нравился. Вот только она скорее скормила бы свою руку гиппогрифу, чем призналась бы в таком. Ей бы хотелось, чтобы Фред послал с Джорджем Джинни. Так это воскресенье было бы получше.

Миллисент встала и присела у изголовья, изредка поглядывая на Джорджа и стараясь сообразить, безопасно ли будет снова лечь спать. Пусть даже он не был готов, у него наверняка на уме были какие-то розыгрыши, и ей не очень хотелось проснуться с другим носом или хвостом.

Он не казался утомленным, и это значило, что с ним точно что-то было не так. Что за человек вообще подымается из постели в выходной раньше десяти утра? Это было ненормально. Ан нет, вот он сидел, напевая не в тон и крутя в пальцах какую-то ленту.

Лента обилась вокруг его руки, скользя сама по себе, и Миллисент подпрыгнула.

— Змеелента! — вскрикнула она, подбегая.

Джордж завопил и отполз от нее по кровати так быстро, что ударился затылком об изголовье. Как будто Миллисент вообще было до него дело. Она выхватила Змееленту из его хватки и бережно прижала к груди. Она не знала, отдал ли Фред ее Джорджу, чтобы вернуть ей, или Джордж нашел ее в вещах Фреда и забрал. Для нее это было неважно. Важно было только то, что Змеелента снова у Миллисент.

— Бедная моя девочка, — заворковала она. — Я думала, ты потерялась.

— Э-э... Я уверен, что это не девочка... И не мальчик. Ты ведь знаешь, это как бы лента, — сказал Джордж, нахмурившись.

— Конечно же это девочка, — ответила Миллисент, оборачивая Змееленту вокруг запястья. — Она моя маленькая Змеелента. И я люблю ее, потому что ты ее для меня сделал, — последнюю часть она добавила на случай, если Уизли продолжит напирать на то, что Змеелента не была живым существом.

Он уставился на нее, разинув рот.

— Я не делал ее! — воскликнул он, и тут же выражение его лица сменилось на испуганное. — Разве делал? С чего бы я... — он замолчал, словно стараясь сообразить, с чего его брат такое выкинул. Миллисент не стала рассказывать ему об их с Фредом случаем с амортенцией. Вместо этого она снова принялась ворковать над змейкой, которая тыкалась носом в ее лицо.

— Змеелента — ужасное имя, — наконец сказал Джордж.

Миллисент присела на край постели Трейси и с подозрением уставилась на Джорджа. Ей начало казаться, что они с Фредом были не близнецами, а клонами. И уж точно она не собиралась прислушиваться к совету некоторых по имени Уизли.

Он протянул руку и снова взял Змееленту, очень нежно, словно и правда думал, что она живая, хотя сам говорил, что не думал. Змеелента скрутилась на его ладони, будто так и надо. Он погладил ленту пальцем, повертел ее, чтобы разглядеть получше.

— Слизня, — наконец сказал он.

— Не называй мою змею Слизня! — вскрикнула Миллисент.

— Получше, чем твое дурацкое имя, — ответил Джордж. — Что это вообще за имя, Змеелента? Серьезно, оно слишком длинное, не будешь же ты ее так звать каждый раз, когда захочешь позвать? Что тогда, сократишь его до "Змееленка"? Ужас просто. Или ты будешь звать ее Змея, как какая-нибудь плохая хозяйка, которая даже имя своему питомцу придумать не удосужилась?

Миллисент могла бы разозлиться на то, как Джордж оскорбляет ее выбор имени, но в его словах был смысл.

— Имена важны, точно, — согласилась она.

Джордж поднял руки в жесте "Ну я же говорил", но осторожно, стараясь не побеспокоить Змеееленту.

— Слизню можно звать Слизнюшкой, если захочешь ее приласкать. А шутки! Представляешь сколько приколов можно из этого устроить!

— Никаких приколов, — ответила Миллисент. — Никто не любит приколы.

Джордж пожал плечами, глядя на змейку, которая свернулась калачиком и замерла. Он немного потыкал ее пальцем, весело улыбаясь.

— Да ты никак "прослизилась"? Корова языком настроение слизнула?

Миллисент взяла подушку Трейси и с размаху зарядила ему по лицу, так сильно, что он свалился с кровати. Он упал на пол, одновременно хохоча и ругаясь. У него была такая же улыбка, как у Фреда день назад, как будто мало было того, что у них лица одинаковые.

— Черт побери, твоя хозяйка ослизоточила, — весло воскликнул он.

Миллисент захихикала, но тут опомнилась и нахмурилась.

— Эх, мне бы щас огневиски хоть слизнуть.

Миллисент было противно признавать, но "Слизня" уже начала ей нравиться. Она никогда не умела давать имена. Ее прошлую кошку звали "Киса-Киса". К счастью, когда ей купили Пироженку, победила Панси, которая даже наложила на Миллисент несколько проклятий, пока та не согласилась назвать котенка "Пироженкой". Если бы не она, Пироженку бы звали Киса-Киса Вторая.

Джордж потянулся, все еще не поднимаясь с каменного пола. Наверное он действительно привык к ужасным проявлениям любви Миллисент, потому что совершенно не психовал, что она сидит на кровати так близко, что может до него дотронуться.

— Можешь открыть дверь? — спросил он.

Миллисент могла представить, что за заклятье наложила Панси, чтобы не дать им выйти,и, конечно, она знала против него заклятье взлома, но Джордж ведь считал, что она тупая. И Панси точно будет занозой в заднице весь день, если она позволит Джорджу сбежать. Достаточно уже того, что она начнет ныть, когда узнает, что заперла ее с уже сломанным близнецом.

Миллисент покачала головой.

— Хм, — Джордж не выглядел обеспокоенным, хотя должен был бы. — А ты знаешь, что половина этих фоток — Фреда, а не мои?

Миллисент оглянулась через плечо, оглядев набор полуодетых Уизли.

— А как ты различаешь?

Джордж пожал плечами:

— Из нас двоих, я красавчик.

— Да вы одинаковые же, — сказала Миллисент.

Джордж это проигнорировал.

— Не собираешься снять его фотки?

— Нет, — заявила Миллисент. — Вас действительно надо раздавать парой, и я намерена получить вас обоих.

Это его только развеселило.

— А ты не думала, что я от такого приду в ревнивое бешенство?

Миллисент пожала плечами:

— Уж сколько раз за меня дрались мальчишки...

Джордж расхохотался вместо того, чтобы ужаснуться. Становилось чудовищна ясно, что Нормальный Джордж до ужаса смахивает на Фреда-Под-Амортенцией.

— Давай чем-нибудь займемся, — поднялся он наконец. — Есть какие-нибудь ингредиенты для зелий?

Слизеринские девочки обычно не хранили у себя ингредиенты для зелий, и Джордж за это Миллисент не одобрял.

– А что, если тебе вдруг понадобится Зелье Снов Без Сновидений? – спросил он.

– Зачем мне Зелье Снов Без Сновидений? – спросила Миллисент. – Мне мои сны нравятся.

Джордж усмехнулся, приподняв бровь на это явно двусмысленное высказывание. Он все еще сидел на полу, наклонившись вперед и поставив локоть на колено, словно придвинувшись к Миллисент, как будто разговаривать с ней было так естественно.

Это пора было прекращать. Миллисент улыбнулась:

– Мне столько всего о тебе снится, – промурлыкала она.

Он даже не дрогнул, только улыбнулся в ответ:

– Не могу тебя за это винить. Я дико сексуален.

Миллисент расхохоталась, прежде чем успела себя остановить. Это не так должно было быть. Она должна была говорить омерзительно намекающие вещи, а он должен был выть, царапая стены, словно пытался прорыть себе в них проход. И уж она намекнула, черт побери. Да его мозг уже должен был лопнуть, и он должен был покачиваться со стороны в сторону, спрятавшись под кроватью.

Было очевидно, что Джорджа надо было игнорить, дождавшись Фреда. По крайней мере, привлекателен был только Фред-Под-Амортенцией. Ведь Фред-Под-Амортенцией исчезал, уступая место Ржачно-Визжащему-Нормальному-Фреду. Нормальный-Джордж не исчезал. И он теперь тоже начинал казаться привлекательным.

– Может у тебя тут завалялась парочка запасных вопиллеров? Можем кому-нибудь послать в шутку, – предложил Джордж, оборачивая Слизню вокруг шеи.

– Слизеринцы не пользуются вопиллерами, – ответила Миллисент.

– А, ну да, недостаточно для вас элегантно.

– И к тому же бесполезно, – добавила Миллисент. – Если кто-нибудь нас расстраивает, мы его просто потрошим.

Он улыбнулся, словно одобрил.

– К сожалению, потрошить кого-нибудь в шутку не очень смешно, – сказал он. – Так что придется придумать что-нибудь еще.

– Это зависит от того, кого потрошишь, – сказала Миллисент.

Джордж пожал плечами.

– Ну, тогда ты придумай прикол, – сказал он.

– Не уверена, что ты заметил, но мы заперты в моей спальне. Выбор приколов очень небогат.

– Проблема в том, что у тебя нет воображения, – сказал Джордж. – Всегда есть выбор.

– Точно, – ответила Миллисент. – Мы можем отправить Слизню через вентиляцию, чтобы она пролезла к ничего не подозревающим хаффлпаффцам и перекусала их всех как следует в шеи, но какой в этом смысл? Нас же там не будет, чтобы посмотреть.

– Э-э... Не думаю, что травить на кого-то змею считается приколом. Особенно, когда речь идет о укусах в шею.

– Ты шутишь? Да это ж самое смешное.

– И все равно мы не смогли бы это сделать, – сказал Джордж, оборачивая Слизню вокруг руки. – Они бы ранили Слизнюшку.

– Вот почему мы натравили бы ее на хаффлпаффцев, – объяснила Миллисент. – Они не умеют защищаться.

Он рассмеялся.

– Отлично. Тогда никаких приколов. Что теперь?

Миллисент прикусила нижнюю губу. Тут становилось слишком уж удобно, но она не знала, что сделать, чтобы это остановить. Она села на кровать и посмотрела на руки – они были все в черных разводах. Миллисент нахмурилась, вспоминая, что она делала прошлой ночью, и не могла понять. Посмотрела на простыни Трейси, такие же белоснежные, как всегда.

– Ага, – сказал Джордж, поднимаясь и укладываясь на кровать Трейси. – У тебя тушь немного размазалась.

Миллисент вспомнила, как Панси атаковала ее какими-то штуками, похожими на кисти, пока она пыталась спать.

– Хм, – сказала она и подошла к зеркалу Дафны. "Немного размазалась" было слабо сказано. Тушь стекала с ресниц Миллисент, облепив и верхние, и нижние веки. На одной щеке был намазан румянец – по-видимому, Панси не хватило времени на вторую. А губы были выкрашены в такой ужасающий красный цвет, что со стороны казалось, ей по лицу досталось особо страшным режущим заклинанием.

– Она не размазалась, – сказала Миллисент, вытирая руки о полотенце Дафны. – Это такой макияж, "смоуки-айз". Вот, что я собиралась сделать.

Он кивнул, как будто это было совершенно понятно.

Это было нечестно. Уизли должен был забиться в угол и орать как баньши каждый раз, когда она подходит. Это все не имело смысла.

Миллисент снова вернулась к постели Трейси, присела и протянула руку за Слизней. Джордж без споров снял ее с шеи и протянул Миллисент.

– Тут точно не спрятано спиртного? – спросил он, потянувшись за свитком на тумбочке Трейси.

Миллисент покачала головой, повязывая Слизню себе на шею. Слизеринские девочки были недостаточно воспитаны или тупы, чтобы прятать в своей спальне спиртное дольше одного вечера. Родители может и сумели бы выкрутиться и избавить их от исключения, но ни один слизеринец не переживет унижения – попасться на чем-то таком тривиальным, как пьянство несовершеннолетних.

– Жаль, – сказал Джордж, сворачивая и разворачивая свиток Трейси. – Если бы у тебя были ингредиенты для зелий, мы бы сварили Напитто Какбиум. От него не пьянеешь, но ощущения, словно будто бы и напился.

Этот странный разговор не должен был случаться между Джорджем и Миллисент. Последнее, что она хотела бы, так это оказаться рядом с ним как бы пьяной, если только, конечно, он не решил, что в таком состоянии с ней будет легче порвать.

– Надо попробовать что-нибудь необычное, – предложил Джордж, хотя он не был в этом уверен.

Миллисент навострила уши. Ей нравилось необычное.

– Например? – спросила она.

Он пожал плечами, задумался, нахмурился и слишком сконцентрировался на свитке, который сворачивал.

– Ну, мы друг друга почти не знаем, верно? Как насчет игры в "всякие факты"? Ты мне что-нибудь рассказываешь о себе, я тебе.

Это не было так необычно, как нравилось Миллисент, но они были взаперти в одной комнате, и еще неизвестно, когда их выпустят.

– Хорошо, – решила она. – Что за "всякие факты"?

Джордж помахал рукой, словно не задумываясь, что именно он хочет знать. Как по-гриффиндорски. Слизеринцы сыграли бы поумнее.

– Что угодно. Что только в голову придет.

Джордж не знал ничего, что Миллисент хотела бы знать. Но теперь, раз уж он здесь, она испытывала любопытство. И в том числе относительно его характера. Она вздохнула.

– Я буду врать во время игры, – сказала она.

Он возмущенно заикался:

– Но это же против самой цели игры. Я же не хочу, чтобы ты рассказывала всякие жуткие тайны.

Миллисент криво улыбнулась и пожала плечами.

Он возмущенно фыркнул.

– Ладно. И каков твой первый факт?

– А я только что тебе сказала, – ответила Миллисент. – Я буду врать во время игры.

Он покачал головой, немножко улыбаясь.

– Чертовы слизеринцы. Ну ладно, давай подумаем. Хм... Мама часто проверяла нашу комнату, когда нас там не было, так что мы с Фредом подбрасывали туда всякие запрещенные вещи. Набирали очки в зависимости от силы ее гнева.

– Что-нибудь вроде противозачаточных?

– Да нет же, нам было по двенадцать. Мы протащили полбутылки огневиски и спрятали, чтобы она нашла.

– По-моему, идиотская идея, – сказала Миллисент. – Вас бы на месяцы заперли. И что за идиот не станет пить огневиски в двенадцать?

Джордж улыбнулся, потягиваясь словно кот:

– Ну, вообще-то, было еще кое-что, но я тебе свой факт рассказал. Твоя очередь.

Миллисент уставилась на него:

– Ты не можешь вот так вот остановиться.

– Спорим, могу? – ответил Джордж. – Ну, твой теперь факт.

Он пытался заманить ее в ловушку, чтобы она хотела знать продолжение. Миллисент задумалась, не месть ли это за ее слова, что она солжет. Она поджала губы и задумалась, какой внезапный факт особенно напугает Уизли.

– Хорошо, я много об этом думала, и много обсуждала это с подружками, и мы решили, что нам следует заняться сексом после бала.

Его челюсть отпала.

– Что? Ты? Ты обсуждала это с подругами?

– Это такая романтическая идея, правда? – проворковала Миллисент.

– Вообще-то не очень, – ответил Джордж. – Что если я буду не в настроении после бала? Или ты будешь не в настроении? Не очень-то выйдет спонтанно.

Миллисент не понимала, что пошло не так, но было очевидно, что ее приколу конец. Раз уж Джордж решил вести себя с ней как с разумным существом, словно вся эта чепуха с приглашением на бал была настоящей, то она уже ничего не могла здесь поделать. Она тяжело вздохнула и снова присела в ногах кровати Трейси.

– Твоя очередь.

Джордж оглядел ее.

– Ты не такая, как я раньше думал, – тихо сказал он, и его голос был странно доволен.

Он спятил. На ней был макияж в виде маски клоуна, и все последние недели она пыталась пинками загнать его в отношения. Он не должен был смотреть на нее так, словно удивлялся и одобрял. Это безумие. Миллисент заерзала от неуюта.

– А какой ты меня раньше считал? – спросила она.

На это Джордж улыбнулся, короткое, легкое движение губами, от которого Миллисент срочно пришлось брать себя в руки.

– Твоя очередь.

Миллисент было противно, что он играл честно и не врал, и при этом обыгрывал ее, хотя она врала, чтобы его шокировать. Она задрала подбородок.

– У меня родимое пятно в виде бабочки.

– Бабочки? – в голосе Джорджа слышался здоровый скептицизм.

— Розовой бабочки, – мрачно ответила Миллисент. – Никому не говори.

– Фигня это, – ответил Джордж. – Не бывает такого, родимое пятно в форме бабочки.

– Серьезно? С чего бы я такую мерзость выдумывала, про бабочку? Это хаффлпаффская фигня. Я собираюсь сделать на этом татуировку, когда стану совершеннолетней.

– Покажи, – сказал Джордж.

Миллисент вздохнула, но повернулась, положив ноги на кровать и начала задирать подол ночной рубашки. Родимое пятно было невысоко, в районе колена, не больше галлеона.

– Хм, – сказал Джордж, протягивая руку. Он провел пальцем по розовому пятну на коже. – Она тебе и правда не идет.

– И не говори, – ответила Миллисент. – Бабочки, они такие...

– Нежные? – предположил Джордж.

– Тупые, но это одно и то же.

– А у меня из веснушек получается созвездие Ориона, – сказал Джордж.

– С таким количеством веснушек я не удивлюсь, если на тебе вся звездная карта, – ответила Миллисент.

– Можешь сама проверить, – в голосе Джорджа было скорее веселье, чем флирт, и только поэтому Миллисент не завизжала от ужаса и не полезла под кровать.

Вместо этого она усмехнулась:

– Попытка что надо. Часто работает?

Джордж уставился на нее, и наконец фыркнул.

– Дорогуша, мне не нужны такие фокусы. Достаточно снять майку и чуток потанцевать, и дамочки выстраиваются в очередь. И несколько мужчин, бывает, тоже.

Смех вырвался из груди Миллисент. Она ничего не могла поделать. Когда она попыталась остановиться, то в итоге наоборот, расхохоталась так, что слезы набежали на глаза. Тут Джордж решил снять майку, чтоб показать ей танец, и она рассмеялась так, что решила, умрет от смеха, потому что не могла дышать.

Наверное она и его напугала, потому что он передумал раздеваться и погладил ее по голове.

– Все в порядке. Ты должна вздохнуть... Эй, дыши, Милл.

Он был слишком близко, и когда он погладил ее по волосам, она вдруг упала на его плечо. Это остановило ее смех, и теперь она не могла вздохнуть уже по другой причине. Он позволил ей прислониться к нему, и она прерывисто вздохнула. Он облегченно вздохнул, положив подбородок ей на голову.

Это надо было прекращать. Миллисент никогда не позволяла терять контроль над собой во время розыгрыша, и теперь начинать не собиралась. Она еще раз вздохнула, и Джордж успокоительно погладил ее по плечу.

Прежде чем она успела впасть в панику, Миллисент повернулась в его руках и поцеловала его.

Он замер, его пальцы застыли на ее плечах, тело напряглось. Хвала Мерлину! Он собирался закатить истерику, и теперь прикол вернется на место. Миллисент прикусила его нижнюю губу. Он наклонился к ней, приоткрывая для нее рот.

Она едва не забилась в приступе паники, но тут одна его рука прикоснулась к ее щеке, вторая к спине. Этот парень знал, как целоваться. Охренеть, Уизли умеет целоваться. Это было ненормально и неправильно, и Миллисент собиралась это прекратить. Скоро...

Он лизнула уголок его рта, и он издал звук, почти как мурлыканье, пробежавший по ее телу. Она решила, что еще пару минут подождет.

Но тут за дверью начался переполох, и Миллисент отпрянула от Джорджа. На нем были следы ее шрамированной помады, и первой мыслью Милли было, что он выглядит очаровательно, потом вспомнила, что должна считать это тупым.

Она достала палочку, и он удивленно расширил глаза:

– Эй!

Она бросила в него очищающим заклинанием прежде, чем он успел закончить. Следы помады исчезли, и распахнулась дверь спальни.

– Гринграсс! – вопила Панси так, словно кто-то ее жестоко обманул.

– Нет! Я не пойду в Хогсмид в одном белье, Панси! Снег идет! – Дафна подбежала к своему шкафу, все еще одетая в кружевную ночнушку.

– Мне пора, – сказал Джордж. Он не выглядел так, словно о чем-то сожалел, и Миллисент хотелось его придушить, за то что он испортил такую классную шутку. Он повернулся к ней.

– Встретимся перед балом, – сказал он, склонив голову на бок. – Розовый букетик, верно?

Миллисент облизнула пересохшие губы и тупо кивнула. Это было официально: их розыгрышу кранты.

Губы Джорджа все еще покалывало, когда он подошел к гриффиндорской гостиной. Как только он вошел в дверь-портрет, к нему рванулась рыжеволосая молния.

– Вот ты где! Где ты был? – потребовала Джинни. Она говорила быстро, и это значило, что с тех пор как он видел ее в последний раз, она что-то натворила. Джордж не был уверен, что был готов сегодня к еще каким-нибудь новостям. В любом случае, она не стала дожидаться ответа. – Я все устроила, – сказала она.

Джордж схватился за сердце. Джинни и "я все устроила" в одном месте могли означать только катастрофу.

– Что ты натворила? – потребовал он.

Она усмехнулась:

– Не смотри на меня так. На этот раз я действительно все устроила. Я написала маме...

– Ты маму в это втянула? – Джордж едва не взвизгнул. – Господи, Джинни! Какую сову ты послала? Мы можем найти сову побыстрее, чтобы ее опередить?

– Все нормально, – ответила Джинни, тихим и успокаивающим голосом, будто все действительно было нормально. Но если Джинни что-то устраивала, это было далеко не нормально. – Я написала маме, сказала, что ты несколько не в себе после вашего ланча с Булстроуд, и что я неуверена, что они довольны, что твоя девушка из Слизерина. Так что я предложила маме с папой позвать Булстроудов на обед, с тобой и Миллисент. Так что вот. Я все устроила. Было легко.

– Ты должна была подождать пару дней. Помнишь ведь, да? Ты должна была посмотреть, не смогу ли я сам справиться.

Джинни пожала плечами:

– Так как ты весь день меня избегал, я поняла, что ты пытаешься избежать своей работы.

Джордж длинно вздохнул.

– Я тебя не избегал. Меня заперли в одной комнате с Булстроуд. На несколько часов.

– О, – сказала Джинни. Она сморщила носик. – Похоже, ты и сам справляешься.

Джордж облокотился о стену у выхода и несколько раз побился головой.

– Откуда мне было знать?

– Неоткуда, – ответил Джордж. – Вот почему ты должна была подождать.

– Это было скучно, – сказала Джинни. – В любом случае, по-моему, обед отлично сработает.

Джордж содрогнулся.

– Мама думает, что мы с Булстроуд трахаемся. Это будет катастрофа, никак иначе.

Джинни уронила челюсть.

– Мама думает... Что? Подожди-ка... Нет, что?

Джордж нахмурился, почесывая затылок.

– Я ведь рассказывал тебе, да? Или я это пропустил?

– Я бы запомнила, если бы ты рассказал! Какого черта?

Джордж немного пусто рассмеялся.

– Булстроуд, – сказал он, – именно настолько хороша. Ей хватило пяти секунд.

– Как? – потребовала Джинни. – Ты ведь знал, во что она играла. Как ты потерял контроль над ситуацией?

Джордж оторвался от стены, выпрямляясь.

– Она не ходит, а бегает зигзагами. Ее невозможно поймать.

Сложив руки на груди, Джинни решительно кивнула.

– Значит надо ускориться. Обед будет полезен. Используй его, чтобы ее заарканить.

– Заарканить? – Джордж снова рассмеялся. – А тебе не пришло в голову, что у меня будет небольшая проблема? Там будут наши родители...

– Как и ее, – ответила Джинни. – Если она может использовать наших, ты можешь использовать ее.

– Как использовать, Джин? Я ведь не розыгрыш над ней устраиваю. Я пытаюсь узнать ее получше, необычным способом.

– Что-то я неуверена, что это разные вещи, – заявила Джинни. – Я имею в виду, выйдет ведь одно и то же, так? Ты блокируешь ее приколы, используешь любой повод повеселиться, так что можно превратить это в игру.

– Фигня получается, – сказал Джордж. – Если я попытаюсь добавить приколов, начну отвечать ей в ее игре, и она поймет...

Джинни почесала кончиком пальца уголок рта.

– А что еще остается?

Джордж покачал головой, разглядывая стену за спиной его сестры.

– Может лучше во всем признаться. Ну знаешь, дать ей понять, что я знаю, и закончить на этом.

Джинни фыркнула:

– Это самое идиотское, что я от тебя слышала, а я много идиотства от тебя наслушалась.

– Что? – спросил Джордж. – Если она догадается, она будет так зла...

– Хм, нет, – ответила Джинни. – Она любит приколы, так? Если ты расскажешь ей все до того, как оно закончится, ты будто бы скажешь ей, что ей за тобой не угнаться. Такое не может понравиться.

Джордж улыбнулся:

– Считаешь, я должен побить ее в ее же розыгрыше?

– Без милосердия, – ответила Джинни. – Играй грязно. Потому что можешь быть уверен, она будет.

Джордж согласно склонил голову.

– Как прошло сегодня, кстати? – спросила Джинни.

Джордж пытался об этом не думать. Это было так запутанно.

– Она меня поцеловала, – сказал он. – Но я уверен, это часть розыгрыша. По-твоему, это плохо, когда тебе нравится поцелуй из розыгрыша?

– Это просто жалко, – ответила Джинни. – Никому об этом не говори, пожалуйста. Я все еще хочу разговаривать с тобой на людях.

Джордж рассмеялся, радуясь, что Джинни так спокойно к этому отнеслась. Ему и самому хотелось относиться к этому спокойно. Но вместо этого у него в животе что-то поворачивалось. Этот поцелуй был частью прикола. Он это знал, и в этом была проблема. Если Миллисент Булстроуд была готова так далеко пойти, то ему следовало начать умолять ее выйти за него замуж. Он никогда не найдет никого более подходящего.

Миллисент была готова бросить розыгрыш. Это был дохлый номер, она приняла этот факт. И если ей удастся сбежать, не поцеловавшись в очередной раз с Джорджем Уизли, то она сочтет себя везучей девкой.

У Панси были другие планы.

– Я это сделала, – сказала она, бегая по спальне с энергией и грацией взбесившегося Минотавра. Миллисент подумала было, что она пытается что-то сделать, но оказалось, она была просто вне себя от восторга, и теперь просто бегала кругами, без цели.

Наверное, это было хорошо. Это значило, что Панси не заметила неловкий обмен слов перед уходом Уизли. И к счастью, она не заметила румянец на лице Миллисент.

– Что ты сделала? – спросила Миллисент.

Панси повернулась к ней так, словно совсем забыла о ее существовании.

– О, – сказала она. – Я сумела привлечь на помощь Грейнджер. Для нашего прикола, – добавила она, словно могла подумать, будто Миллисент может подумать что-нибудь еще. И это значило, что точно было что-то еще.

Миллисент прищурилась.

Панси поймала этот взгляд и тяжело посмотрела на нее.

– Ты похожа на панду, – сказала она. – Только панды миленькие, а ты вообще не миленькая. Должно было отлично сработать. Он наверное слишком психически травмирован, чтобы говорить, да? Это будет просто потрясающе, если каждый раз, когда мы будем с ним заговаривать, он будет пищать. Вот наша следующая цель.

Миллисент решила оставить тему зацикленности Панси на их приколе, ей не хотелось рассказывать о своем чудовищном провале с Джорджем Уизли.

– И как Грейнджер поможет с приколом?

Обычно, когда Панси говорила о приколах, у нее загорались глаза. Теперь же у нее все лицо засветилось. Это точно касалось ее влюбленности.

– Она впустит нас в гриффиндорскую гостиную. Сказала, что этим мерзким близнецам так и надо, за их жестокие шуточки. И да, кстати, так им и надо.

– Но они же не шутили, – напомнила Миллисент. Она обдумала ситуацию. – Но так им и надо, за то что купились. Жалеть не за что.

Панси пожала плечами.

– Да и ладно. Мне плевать. Главное, мы попадем в гриффиндорскую гостиную!

Миллисент приподняла бровь. Несколько восторженно, Панси пояснила:

– Для нашего розыгрыша!

Вот только для розыгрыша, Панси слишком уж старалась, прихорашиваясь. Она приоделась в дорогую мантию в красно-золотых тонах, облегающую ее фигуру. Потом послала за Асторией и ее косметичкой.

– Неброско, – приказала она, пока Астория распаковывала кисти, – но завораживающе.

Миллисент в роли визажистки досталась Трейси. Это было не плохо. Руки у Трейси росли не откуда надо, да и в колористике она была профан, так что в итоге Миллисент оказалась еще больше похожа на злую сказочную ведьму, чем обычно.

Хорошо, что ей надо было сидеть смирно и сохранять спокойное выражение лица, пока Треси работала. Так ей не приходилось беспокоиться, что на ее лице отразится сомнение. До гриффиндорской гостиной они не доберутся раньше ужина, но все равно, казалось слишком скоро. Дела шли не как по маслу, и Миллисент не знала, что делать. Она даже не знала, что чувствовать. Хорошо, что Панси думала только о своей влюбленности, потому что Миллисент понятия не имела, как себя вести в компании Джорджа Уизли. Может следовало вместо этого преследовать Фреда Уизли, позабыв о всей этой ерунде с поцелуем.

Панси повернулась на своем стуле, когда Астория воткнула последнюю шпильку ей в волосы.

– Готова? – ее голос был холоден и ровен, словно она думала только об их миссии и ни о чем другом.

Миллисент встала и подошла к ней. Она взъерошила тщательно уложенные волосы Панси, чтобы казалось, будто она только проснулась.

– Эй!

– Оставь так, – сказала Миллисент, изучая отражение Панси в зеркале. – Ты же не хочешь, чтобы они подумали, будто ты в ком-то заинтересована?

Панси потрогала прическу.

– Понятия не имею, о чем ты, – заявила она, но не стала поправлять волосы.

Было очевидно, что Панси позабыла о розыгрыше в ту же минуту, как вошла в гриффиндорскую гостиную. Она посмотрела на Грейнджер и коротко кивнула, холодно разглядывая магглорожденную. Потом она с изучающим видом оглядела обстановку. Ее взгляд упал на Поттера, и больше она уже ничего не искала, рванув к нему на всех парах.

Она присела на стол, у которого стоял Поттер, и принялась разглядывать его, качая ногами. Он пялился на Гермиону, явно не понимая, как отнестись к факту, что в их комнату проникли злобные слизеринцы. Гермиона же была занята яростным шепотом с Рональдом Уизли, и на Поттера у нее времени не было.

Миллисент подошла к Панси и Поттеру. Ей бы следовало поискать близнецов, но в последнее время это не очень хорошо заканчивалось.

– Я бы не стала волноваться, – сказала Панси шелковым голосом, сбрасывая туфли и разглядывая Грейнджер и Уизли. – Долго не продлится. Я имею в виду, он ведь не очень умный, так что уверена, он уже надоел Грейнджер прямо сейчас.

– Что? Они не встречаются, – ответил Поттер, хмуро глядя на нее.

– О, – сказала Панси. Она склонила голову набок, разглядывая Гермиону и Рона. – Да, я знала, что в этом не было никакого смысла. Но вы трое ведь всегда вместе, значит или он, или... – она замолчала, широко раскрыв глаза и уставившись на Поттера. Было настолько очевидно, что она делала, что Миллисент даже недоверчиво приподняла брови. Панси проигнорировала ее, продолжая. – Ты ведь знаешь, что и получше себе найдешь, да? Я имею в виду, ты же ведь как бы герой, и, без обид для Грейнджер, я уверена, у нее, гм, хороший характер, и все такое, но... Серьезно ведь.

Плечи Поттера напрягались с каждым словом, произнесенным Панси. Он выпрямился.

– Она мой друг, ничего больше. Хотя разницы никакой нет. Ты ничем ее не лучше, – и он ушел.

– Вечно ты думаешь только об одном, – сказала Миллисент.

Панси улыбнулась, ее зубы опасно поблескивали, и она качала ножками в чулках.

– Он не встречается с Грейнджер, – сказала она, сияя от восторга.

Миллисент вздохнула. Панси, при всем своем уме, не понимала, что рыбки в море полно, или, вернее, студентов в школе просто валом.

– Это еще не значит, что...

Панси подняла руку, затыкая ее.

– С любой другой я могу развести. Но Поттер и Грейнджер? – она покачала головой. – Они слишком через многое вместе прошли. Слишком близки морально.

– Разводить людей – не лучший способ поиска своей пары, – сказала Миллисент, но Панси была слишком похожа на Драко в некоторых вещах, так что она просто пусто на нее уставилась.

– Ну а как еще?

Миллисент не стала предлагать подождать и дождаться, пока парень снова окажется в продаже, потому что слова "подождать" не было в словаре Панси.

Панси собрала руки на груди и уставилась на Гермиону.

– Уверена, он скоро начнет за ней ухаживать. Даже с этими ее жуткими волосами и помешанностью на морали. Булстроуд, следует принять меры!

Она спрыгнула со стола и пошла к Рональду Уизли и Гермионе Грейнджер. Он пискнул от неожиданности, когда она оказалась рядом с ними, а Грейнджер же выглядела просто усталой.

Миллисент облокотилась о стол, разглядывая их. Тут она краем глаза заметила что-то рыжее. Она развернулась, наклонилась вбок.

Джинни Уизли стояла в дверях гостиной. Она поймала взгляд Миллисент, подмигнула и махнула головой в сторону лестницы за ее спиной.

Все что угодно могло быть веселее, чем роль свидетеля при идиотских интригах Панси. Миллисент встала и пошла за Джинни.

Молли Уизли написала ответ. Уже. Джордж и не знал, что совы так быстро летают.

Он схватил письмо, сжал его в кулаке и повалился на кровать, драматически прикрыв одной рукой лоб. Вот такой вот получился денек. Он даже не собирался читать письмо матери, пока полностью не наберется.

Джордж даже и не двинулся, когда Джинни влетела в комнату, дверь с грохотом ударила о каменную стену.

– Пошла вон, ты, чудовище, вон! – заорал Джордж, не поднимаясь с месте. Ему даже не нужно было поднимать голову, чтобы понять, что это была Джинни. Никто больше не двигался с такой энергией.

– Как это мило, – сказала Джинни. – Я тут привела к тебе кое-кого, чтобы порадовать, а ты вот так ко мне относишься?

Джордж приоткрыл один глаз. Потом убрал руку с лица и открыл второй.

Миллисент стояла у постели Ли Джордана, разглядывая Джорджа, прищурившись. Она выглядела так, будто кто-то ударил ее по лицу раскрытым мешком с корицей. До сих пор Джордж пребывал в блаженном неведении, что макияж вообще бывает в цвете корицы. Он встал, запихнув письмо матери под подушку.

– Милл, – сказал он. – Рад тебя видеть. Выглядишь потрясающе. Что-то сделала со своими волосами?

Миллисент уставилась на него, рассеянно пригладив волосы. Ну, больше было похоже, что она будто пытается стереть с них грязь.

Джинни была права, играть с ними в их игры было куда веселее, чем быть честными.

Джордж потянулся и соскочил с кровати.

– Конечно, ты не можешь остаться, – сказал он. – И я ценю твои усилия, тебе ведь пришлось постараться, чтобы сюда проникнуть. Честно, некоторым девчонкам просто плевать.

– Не будь идиотом, – сказала Джинни. Она повернулась к Миллисент. – Ему не нравится твой макияж, – сказала она. – Вообще-то, он просто ужасный. Твои слизеринские подруги тебе вовсе не помогают. Но ему нравится твой характер, так что все в порядке.

Миллисент еще больше взволновалась. Учитывая все произошедшее, это было понятно. За прошедшие несколько недель, каждый раз, когда Джордж видел Миллисент, она с радостью висла на нем, и с той же радостью висла на Фреде, когда Джорджа не было. Даже Криви счел бы такое поведение пугающим. Хотя, нет. Учитывая слухи про Криви и Плаксу Миртл, возможно, он считал бы, что поведение Миллисент означает истинную любовь.

– Мы хотим пойти поплавать в Большом Озере, – сообщила Джинни Джорджу. – Думали, ты захочешь с нами. Но только если вы двое не будете миловаться и вообще странно себя вести.

Миллисент была перепугана до немоты, что доказывало: утренний поцелуй был частью розыгрыша.

– Я... Я... Не могу плавать, – быстро сказала она. – Это испортит мой макияж.

– Просто наложи специально заклинание, – ответила Джинни. – Или я наложу, когда придем.

– О, – Миллисент нахмурилась. – Хорошо, но мне будет очень трудно удержаться от поцелуйчиков с моим Джорджи, – продолжила она, подглядывая за ним краем глаза, словно надеясь, что он скривится от отвращения.

Джордж кивнул:

– Я почти всю жизнь прожил, ни с кем не целуясь, Милл. Думаю, еще пару часов переживу.

Если бы не макияж цвета корицы, Джордж мог бы поклясться, что Миллисент побелела как полотно. Она даже начала заикаться, и он испугался, как бы она не грохнулась в обморок, но она выровнялась.

– Хорошо, – сказала Джинни.

Они пошли к озеру и там принялись плавать. Была середина зимы, и берега были покрыты снегом, но все трое знали, как заклинаниями согреть воду, что и доказали. Джордж раз за разом топил Джинни, всячески стараясь не прикасаться к Миллисент. Но когда Джинни, полузадохнувшаяся, поплыла к Миллисент за помощью, та рванула к нему, нисколько не сомневаясь, и притопила Джорджа, что сил взялось. Она явно не понимала смысла игры, потому что Джорджу пришлось вдарить ее проклятьем, чтоб отпустила.

Он вынырнул, отплевываясь и расстреливая ее взглядом за такое мерзкое предательство. Ее выражение было таким же.

– Ты что, пыталась меня убить? – закричал он, она же в ответ замахала руками и внезапно появившимся у нее хвостом и взорвалась:

– Почему ты вообще был при палочке?

Джинни фыркнула:

– Он боится Гигантского Кальмара.

Хвост Миллисент раздраженно качался над водой. Джордж задумался, что она сделает, когда заметит его, и порадовался, что ее палочка была далеко, на тюке с одеждой.

– Посреди зимы? Идиот, он в спячке!

– О нет, – ответил Джордж. – Он просто хочет, чтоб все так думали.

Миллисент посмотрела на него с сомнением.

Наверное, вскорости она заметила хвост, потому что принялась хлестать им его по ногам, когда он отвлекался. Тогда он взвизгивал, что его схватил Кальмар, и они с Джинни чуть не тонули, от смеха забывая как плавать.

Джордж на это ответил, пустив на них волну, которая выкинула их из теплых вод в непрогретые.

В общем, так и ночь прошла.

По пути назад в замок, Джордж предложил убрать хвост.

Миллисент снова махнула им, длинным и гибким, как у крысы.

– О нет, – ответила она, хлопая ресницами, словно только вспоминал, что вообще-то должна была с ним флиртовать. – Никогда не откажусь ни от чего, что ты мне дал.

– А, – сказал Джордж, потому что ему-то тоже надо было играть в эту игру. – Это несколько... Жутковато. Но ладно.

Они оставили Миллисент у входа.

– Все прошло хорошо, – сказала Джинни. Ее губы были синими, и она дрожала, завернувшись в мантию.

– У нее теперь хвост, – напомнил Джордж.

– Кажется, он ей понравился.

– Хм, – наверное, это было правдой. Миллисент была счастлива, когда обнаружила, что раскрутив хвост может плыть еще быстрее. – Мама уже написала ответ.

– И что она сказала?

Они свернулись у камина в спальне Джорджа и прочитали ответ. Он был длинным, несколько бессвязным и слишком, слишком милым.

Закончив читать, Джордж скомкал письмо и бросил на пол.

– Два дня, – сказала Джинни.

Джордж содрогнулся, откидываясь в кресле.

– Как она смогла так быстро это организовать?

– Неважно, – ответила Джинни. – Нам нужно составить твой план действий.

На следующий день он получил письмо от Миллисент, в котором она сообщила, что ее с ее родителями пригласили на ужин, и не хочет ли он прогуляться с ней в Хогсмид, чтобы встретиться с ними. Фразочки "твои родители благословляют нашу любовь!" и "они смогут обсудить своих будущих внуков!" были отмечены розовыми сердечками и отпечатками поцелуев. Неплохая попытка. Джордж свернул письмо и положил его в сундук с приколами, прежде чем ответить.

Она встретила его у передних ворот, как и обещала, на ней была омерзительно-желтая мантия и огромные терракотовые бусы. Ее макияж был... Он даже не мог подобрать подходящего слова... Короче, тот, кто его наносил, явно соображал, что он делает. Она была похожа на ужасающую куклу, с огромными розовыми пятнами на щеках и веками, разрисованными зеленым.

– Я спала, прижав твое письмо к груди, – заявила она вместо приветствия.

– Добрый вечер, Миллисент. Мне тоже приятно тебя видеть, – ответил Джордж.

Она моргнула, явно расстроившись, что ее заявление его не пошатнуло.

– Если поднести его к носу, можно ощутить твой запах, – продолжила она.

– Глубина твоей любви меня пугает, – признался Джордж.

Это ее успокоило. Она улыбнулась и взяла его за руку.

– Ну так что, когда мы займемся сексом после Бала, – сказала она, – как мы обыграем твой квиддичный фетиш?

Он закашлялся, не смог удержаться.

– Мой что?

Она искоса посмотрела на него:

– Я видела твои квиддичные журналы под кроватью.

– Мои квиддичные журналы? В смысле, которые про квиддич?

Она махнула свободной рукой:

– Ну если тебе так хочется их называть. Короче, я купила банку с лаком для метел. Подумала, тебе понравится запах, раз уж тебя это так заводит.

Миллисент определенно повышала ставки. Учитывая, что за три их последних встречи, она едва могла сыграть, это было понятно. Странно было, что она не захотела встретиться с ним в людном месте, чтобы по-настоящему его опозорить. У ворот обычно и так было пусто, а по вечерам вообще никого не было.

– Ты меня немного пугаешь, – сказал Джордж.

Она снова улыбнулась, радостная, что заставила его запсиховать. Ему не хватило совести дать ей понять, как она ошибается.

Их родители уже были в ресторане.Джордж настороженно изучил сидящих за столом, пока они дожидались официанта.

Мать Миллисент была старшей версией Миллисент. Она была больше, как ввысь, так и вширь, и вела себя с той же спокойной самоуверенностью, как вела себя Миллисент, когда думала, что Джордж не обращает внимания. Отец Миллисент был огромен в другом смысле. Нет, миссис Булстроуд не казалась рядом с ним карлицей, этого бы и в сравнении с Хагридом бы не получилось, но весь ресторан стал казаться куда меньше, чем на прошлой неделе.

Джордж глянул на Миллисент, надеясь, что она разволнуется из-за присутствия родителей, которые должны были познакомиться с ее будто бы парнем. Как бы не так. Она выглядела счастливее и спокойнее, чем по дороге в Хогсмид.

— Ты несколько морковный.

Джордж обернулся и увидел, что миссис Булстроуд оглядывает его с ног до головы. Она была элегантнее Миллисент, голос был тише и мягче, мантия из плотного шелка была шита вручную.

— У вас вообще очень морковная семья. Весьма полезно во время Хэллоуина.

Молли уронила челюсть.

— Э-э-э... Мы не наряжаемся на Хэллоуин, — наконец осторожно сказала она.

— Такая возможность псу под хвост, — ответила миссис Булстроуд. — И эта морковность, — она помахала рукой, — на магию как-то влияет?

Молли и Артур недоверчиво уставились на нее.

— Не представляю, — слабо выдавила Молли.

— Не думаю, что стоит проверять, — заметила Миллисент, придвигая стул. — Мне нет дела.

Миссис Булстроуд фыркнула.

— У тебя скоро будут морковные внуки, — заявила Миллисент.

Артур поперхнулся вином.

— Насколько скоро? — потребовал он, настороженно уставившись на ее живот.

Джордж посмотрел на часы. Сорок пять секунд. Да, Миллисент явно собиралась выиграть этот тур. Он откинулся на спинку стула, странно довольный ситуацией. Он проиграет, но это не будет скучно.

— Нескоро, конечно же, — сказал он, и Артур облегченно вздохнул.

— О, хорошо, — сказала миссис Булстроуд. — Могу ли я предупредить, что не желаю морковных внуков.

Мистер Булстроуд заерзал всей своей величественной тушей, раздраженно уставившись на миссис Булстроуд.

— Ты не можешь выбирать цвет своих внуков.

— Конечно нет, — сердечно согласилась миссис Булстроуд. — Я бы ни за что не стала говорить Милл, какого цвета детей ей заводить. Любого, кроме морковного, Милли. Они не подойдут к нашему интерьеру.

— Просто сделай ремонт и поменяй отделку, — ответила Миллисент, открывая меню. — Кремовый и коричневый, например.

Миссис Булстроуд расстроилась.

— О нет, только не осенние цвета. Они ужасно неприятны.

— Ну, тогда черно-белый, морковные головы будут задавать цветовой контраст, — предложила Миллисент.

— Это будет очень по-маггловски, — неодобрительно ответила миссис Булстроуд.

— Дети — не украшения, — возразила Молли, которая до сих пор пребывала в онемении от ужаса.

— Ну, ваши дети точно нет, дорогая, — ответила миссис Булстроуд.

Джордж решил, что именно тут Миллисент получила свое чувство юмора. Ей и ее матери так... нравилось дразнить других. Миллисент от этого просто сияла, даже через свой жуткий макияж.

Обед не был полным ужасом. Миссис Булстроуд настаивала, чтоб ее называли Мэделин, и так же настойчиво упрашивала звать по имени и мистера Булстроуда, хотя Джордж этого имени так и не разобрал. Молли три раза попросила повторить его, и в итоге сдалась. Мистер Булстроуд — или Асзилипьододо, или что-то в этом роде — тяжелым взглядом вперился в стол, явно готовый порвать глотку любому, кто хоть осмелится обратиться к нему по имени.

Милисент одержала победу к смене тарелок. Начала она с того, что с улыбкой и нежностью принялась гладить живот. Артур начал грызть ногти еще до подачи основного блюда. Чтобы достать Молли, Миллисент разглядывала каждого мужчину, проходящего мимо столика, долгим, оценивающим взглядом окидывала каждого из них с головы до ног, не пытаясь скрываться. Джордж был ей почти горд, хотя и понимал, как безумно это было, гордиться своей фальшивой девушкой — но с каждым днем ему все больше это казалось настоящим.

Так что он был не против, что она победила. Сам он перестал играть где-то в середине обеда, потому что наблюдать за ужасом его родителей оказалось интереснее. Они с Фредом такого не могли добиться даже в лучшие времена.

И тут, когда официант подошел за десертным меню, что-то коснулось колена Джорджа. Он посмотрела вниз, увидел огромную змею и взвизгнул.

Артур, уже и так нервный, подпрыгнул, как перепуганный кролик. Потом он уставился на Джорджа.

— Джордж? — голос Молли был так напряжен, словно она ну никак не могла выдержать больше сюрпризов в этот день.

Джордж поперхнулся ответом, пытаясь придумать что-нибудь приличное, да и самому понять, что это было. Великий Мерлин, да она не соврала! Она так и оставила этот мерзкий хвост, и теперь трогала его им!

Он резко выдохнул и посмотрел матери в глаза.

— Ничего, мам. Кажется, Фред подложил мне холодильный сглаз в карман.

Он заметил чересчур невинную улыбку Миллисент, обращенную к его родителям. Судя по их лицам, они не купились.

О нет, он собирался побить ее в этой игре. Ничего личного, просто разобьет ее в пыль.

Молли толкнула Артура локтем под ребра, многозначительно посмотрела, и Артур откашлялся.

— А, да, — сказал он. — Может, Джордж, может нам выйти и поговорить о... Шуточках твоего брата.

Миллисент тут же вцепилась в плечо Джорджа, она не собиралась сдаваться.

— О нет, — сказала она. — Может подождете десерта? Будет просто ужасно его пропустить.

Джордж остро улыбнулся ей. Ее игра была очевидна. Ей не нужно было его удерживать, она просто хотела послушать, как Артур будет читать ему нотацию.

— Несколько минут потерпят, — сказал он отцу.

Артур с облегчением выдохнул, явно не готовый пока играть роль властного отца, но Молли смотрела на Миллисент так, словно только правила приличия не давали ей как следует ее проклясть.

Им принесли десерт, и Миллисент продолжила гладить хвостом колени Джорджа. Тогда он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку и погладил хвост.

Она резко дернулась, выдернув хвост из его рук, и едва не упала. Когда все за столом уставились на нее, она извинилась и встала из-за стола.

Джордж повернулся к Артуру, когда Миллисент пошла прочь.

— Думаю, можем пойти и поговорить, — предложил он, так, чтобы она услышала.

Они вышли во внутренний двор. Там никого не было, было тепло, вокруг были кусты и стебли магическим образом утепленных растений. Милл могла найти кучу возможностей подслушать.

— Что такое? — спросил Джордж отца. — И давай не будем притворяться, что мы о Фреде. Никто не поверил.

— Как и в историю про сглаз от Фреда.

Джордж склонил голову на бок.

— Поймал. Но все равно, непонятно, в честь чего нотация.

— Джордж, пожалуйста! — Артур покачал головой, нахмурив брови. — Эта девица? Она совсем не в твоем вкусе.

Джордж рассмеялся:

— А кто в моем вкусе? Я никогда раньше ни с кем не встречался, поэтому интересно узнать, откуда ты знаешь, что мне нравится.

Артур насупился.

— Что у нее с тобой общего? Хоть какие-то общие интересы?

— Мы любим есть, — быстро сказал Джордж, хотя, если подумать, вряд ли это был убедительный аргумент. И этот разговор явно двигался в неправильном направлении. Он нигде не замечал подсматривающей Миллисент, но решил рискнуть и положиться на то, что она куда лучше умеет прятаться, чем он предполагал. — Слушай, пап, она мне правда нравится.

— Почему? — беспомощно спросил Артур. — Она беременна?

— Мерлин, нет, — сказал Джордж. — Я имею в виду, когда-нибудь — обязательно, но не в этом году.

— Не в этом году? — пискнул Артур, полный страха и паники.

— Ей ведь придется тогда уйти из Хогвартса, — сказал Джордж. — Хотя, сомневаюсь, что она будет против. Она не очень ученая.

— Так, хорошо, Джордж, достаточно, — сказал Артур. — Тут надо многое обдумать, — он глубоко вздохнул и уставился на Джорджа, словно пытался понять, не было ли это ужасным розыгрышем. Но это не было похоже на их с Фредом обычные розыгрыши. Слишком уж тонко. — Это все очень неожиданно, — слабо сказал Артур. — Вот и все. Ты... Ты не... Я имею в виду, ты никогда не давал понять, что тебе кто-то нравится.

— Мне уже давно нравится Милли, — сказал Джордж.

Артур уставился на него.

Джордж пожал плечами.

— Фред помог, — сказал он. — Я имею в виду, я не собирался ее приглашать, но Фред отправил ей приглашение на Бал, а потом притворился, что это от меня. Так что думаю, он догадался.

— Тебе нравилась Миллисент, то есть, Миллисент Булстроуд нравилась тебе уже давно? — спросил Артур.

Джордж снова пожал плечами.

— Конечно, я не собирался ни с кем встречаться, пока она мне нравится. Да и с ней я не думал встречаться. Забавно все так случилось.

Артур тяжело присел на скамейку.

— То есть, ты ждал ее? — хрипло сказал он, словно все в мире вдруг стало ужасно неправильным.

— А все в порядке? — спросил Джордж. Ни на кого он больше не мог так полагаться, как на родителей.

— Все замечательно, — сказал Артур. — Чудесно. Я так рад, что ты... Мы рады. Мы с твоей матерью счастливы, что ты счастлив.

Джордж улыбнулся.

— Я счастлив, — сказал он. — Пойдем назад?

— Этот прикол закончен!

Слизеринки оторвались от покраски ногтей на ногах, когда в комнату ворвалась Миллисент. Панси подозрительно отсутствовала, что было понятно, учитывая, что она заполучила проход в гриффиндорскую гостиную.

— Все кончено. Он конченый. С меня хватит.

Дафна провела кисточкой по ногтю третьего пальцы, крася его в розовый цвет.

— Тебе не нас придется убеждать, — спокойно сказала она. — А Панси тебя так просто не отпустит.

Миллисент отмахнулась.

— Панси даже не заметит, — сказала она. Если ей повезет, то так и будет.

Дафна подняла голову, похлопывая пузырьком лака по ноге.

— А, да. Ее любовь. Как там?

Миллисент пожала плечами. Она старалась как можно меньше вникать в этот бардак. Панси собиралась часами следить за своей жертвой, не признаваясь на самом деле ни в чем, все отрицала, когда ее спрашивали, а потом горевала, когда ее происки пропадали втуне.

— Понятия не имею, но это хотя бы ее занимает. Пока никто не напомнит ей об этом кошмаре с приколом, мы сможем все аккуратненько припрятать.

— Что случилось? — спросила Трейси. — Ты так ждала этот вечер.

— Это пока я не поняла, что Уизли спятил, — ответила Миллисент. — Пока я думала, что прикол идет хорошо... — она замолчала, нахмурившись, потому что прикол явно не шел хорошо. Легко было притворяться, никто из девчонок и не думал, что могло пойти по-другому. Но он не работал, и уже давно. Если ее день с Фредом у Визжащей Хижины не дал ей понять, что с ее делами что-то не так, то после дня с Джорджем это точно стало понятно. Ради Мерлина, она его поцеловала, и он стерпел, а потом они плавали. После этого уже ничто нельзя было исправить. Надо было останавливаться тогда.

— Короче, — сказала она, качая головой и хмурясь. — Все конечно. Мне пора выбираться.

— Не пойдет, — сказала Дафна. — Мне плевать, что там еще происходит, Панси просто не даст этому прекратиться.

— Предлагаю постараться ее уговорить, — заявила Миллисент. — Я выхожу из игры. Панси может быть какой угодно сукой, со мной она не сравнится, если я захочу.

Трейси потянулась за пузырьком золотистого лака.

— Что изменилось? — спросила она. — Никогда не видела, чтобы ты так психовала.

Миллисент фыркнула и упала на кровать.

— Все изменилось. Он извращенец, и я никогда больше не хочу его видеть.

Дафна нахмурилась, закрыла пузырек и отбросила его в сторону.

— Он что, лапал тебя под столом?

— Нет. Я его лапала, — ответила Миллисент. — Хвостом.

— Фу, — сказала Трейси.

Дафна скорчила рожицу.

— Гадость какая.

— Вот именно! — решительно согласилась Миллисент. — Это должно было быть круто. Он должен был завизжать как банши и упасть со стула, так?

Трейси уставилась на нее, в тревоге скривив губы.

— А он что, нет?

— Да ему понравилось! — вскрикнула Миллисент. — У него наверное фетиш по хвостам! Вот почему он меня так сглазил!

— Я не понимаю, — сказала Трейси. — С чего ты взяла, что он по хвостам?

Миллисент охватило истерическое головокружение, когда она вспомнила.

— Он его погладил! — задыхаясь, выдавила она, ее голос охрип от ужаса.

Дафна поперхнулась, широко раскрыв глаза от отвращения.

— Что?

— Когда я его потрогала хвостом! — выла Миллисент. — Он начал его гладить! Кто вообще такое творит!

Слизеринки уставились на нее, онемелые от шока.

— А потом стало хуже, — хмурилась Миллисент.

— Как это может быть хуже? — спросила Дафна. — Да по уровню жуткости это уже Колин Криви.

Все три девочки содрогнулись.

— И все же, — сказала Миллисент, собирая волю в кулак. Она подняла голову и посмотрела на Трейси и Дафну. — Я подслушала его разговор с отцом. Честно, я не хочу его пересказывать, так что просто, с сегодняшнего дня, если видите близнецов, прячьте меня!

Жаль, конечно, потому что Джинни Миллисент нравилась. Ей даже Джордж нравился, пока он не превратился в психа.

Дафна прищурилась:

— Полагаю, придется тебе нам все рассказать, — сказала она. — Что там было, в этом разговоре?

Там были такие вещи, что Миллисент вспоминать не хотелось.

— Это был ужас, — сказала она. — Остальное вам знать не нужно.

— Не нужно? Скорее всего, — сказала Дафна. — Ты так психуешь, что поверю на слово. Но вот любопытство куда девать? Я же не усну теперь, если не узнаю подробностей.

— О да. Колись, — заявила Трейси, взбивая подушку и устраиваясь на нее поудобнее, словно готовясь слушать сказку.

Миллисент вздохнула, потирая виски. Трейси и Дафна стали бы продолжать задавать вопросы, если бы она не ответила, так что она вздохнула и пересказала разговор, который подслушала. Когда она закончила, Трейси и Дафна сидели с отвисшими от неверия челюстями.

— Что ты имеешь в виду, был влюблен в тебя давно? — наконец спросила Трейси. — Я ведь думала, он визжал каждый раз, когда ты приближалась.

— Это был Фред. Джордж залез в Коконическое Заклятье. Наверное был вне себя от счастья, что я его приметила, — Миллисент содрогнулась, но взяла себя в руки. — Так, хорошо, для начала избавимся от хвоста. Я пошла в библиотеку.

— Милл, — начала Трейси, наклонившись вперед. — Нет ничего плохого в том, что ты нравишься парню... Я имею в виду...

Это было настолько не в тему, что Миллисент долго просто смотрела на нее.

— Он уже о детях думает!

— Ну так он из большой семьи. Он другого и не понимает, — пожала плечами Дафна. — Думаю, Трейси имеет в виду, что с тобой весело, а близнецы Уизли любят, когда весело. Вовсе не странно, что ты ему нравишься.

— Это не... — заспорила Миллисент, но остановилась и попыталась сообразить, как обернуть в слова свои скачущие мысли.— Это не было бы жутко, если бы я просто ему нравилось. Я имею в виду, ну да, даже с этим приколом, я пару раз себя настоящую показала, хорошо. Но "многие месяцы"? Что, черт возьми, ему тогда нравилось? Многие считают, что я делаю все, что скажет Панси, а сама вообще не соображаю. Да я уверена, что рейвенкловцы думают, что я читать не умею. Они все время предлагают научить.

Дафна поджала губы, склонила голову на бок и обдумала заявление Миллисент.

— С его стороны, ему ничего в тебе не должно нравиться, — сказала она. — Ты некрасивая, и ты всегда старалась скрыть все, что могло показаться интересным.

— И чертовски хорошо это делала, — с истерикой согласилась Миллисент. — Единственный, кто пытался за мной приударить — Колин Криви.

Девочки еще раз содрогнулись.

— Примите это, — сказала Миллисент. — Есть только две возможные причины, чтобы Джордж Уизли заинтересовался мной.

— Первая, — сказала Трейси, откидываясь на подушки. — Его самооценка настолько низкая, что он согласен на все, что может получить.

Миллисент резко улыбнулась и кивнула. Но вот только все знали, что если близнецам чего и не хватало, то точно не самооценки.

— А вторая, — сказала Дафна, ее голос прорезал воздух, словно режущее заклятье. — Он думает, что у тебя настолько низкая самооценка, что ты согласишься на все, что он захочет.

— Вот это оно и есть, — сказала Миллисент, указав на нее. — Так что вот, прикол закончен. И значения Паркинсон в этом уравнении нет. Я заканчиваю.

Трейси оглянулась на Дафну, ее глаза потемнели от нерешительности. Дафна потянулась за лаком для ногтей, не обращая внимания на подругу.

— Я пошла в библиотеку, -сообщила Миллисент.

— Милл, — Трейси отодвинула подушку, нахмурившись. Ее голос был острым от тревоги.

Миллисент мрачно посмотрела на нее. Этот хвост у нее и так уже слишком долго.

— Что?

Трейси хмыкнула и снова повернулась к Дафне, наморщив носик, когда Дафна снова не продолжила.

— Да ради Мерлина, ладно! — взорвалась Дафна, стукнув пузырьком. Она тяжело уставилась на Миллисент, словно винила ее за то, что Трейси странно себя вела. — Твои чувства случайно не пострадали от таких событий? — почти рявкнула она. Когда дело касалось чувств, она была почти что хуже Панси.

Миллисент нахмурилась.

— Ну, да, я никогда раньше так не проваливалась в приколе, но справлюсь.

— Миллисент! — заспорила Трейси, вздевая руки. В отличие от остальных, Трейси очень, очень хорошо умела говорить о чувствах. Обычно она втягивала в это других, потому что Панси, Дафна и, очень редко, Миллисент, могли применить насилие, если им приходилось иметь дело с всякими там чувствами. — Мы знаем, — сказала она, резким и несчастным голосом.

Дафна коротко рассмеялась.

— Панси может быть тупа в отношении некоторых очевидных вещей, — протянула она. — Но ты не так хорошо можешь скрыть от нас, пусть если и скрываешь от школы.

— Мы знаем, какая ты хитрая, — заявила Трейси, немного улыбаясь.

Дафна поправила волосы.

— И мы знаем, что ты вернулась с хвостом два дня назад, но ты ничего про это не рассказала.

— Если бы ты попыталась дернуть близнецов, а они бы, защищаясь, швырнули в тебя проклятьем, ты бы рассказала, — указала Трейси.

— Значит, он проклял тебя не поэтому, — продолжила Дафна. — И какая бы то ни была причина, ты не хотела, чтобы мы знали.

— Сколько еще это продлится? — нетерпеливо спросила Миллисент. Она хотела как можно скорее избавиться от хвоста, если у Уизли действительно был фетиш по хвостам — и эта теория не казалась притянутой за хвост.

— Ты можешь рассказать нам все, и я имею в виду всю правду, — сказала Трейси. — Сэкономим время.

Миллисент зло уставилась на нее.

Дафна потянулась, с некоторой скукой разглядывая Миллисент.

— Ладно. Мы сами догадаемся. Трейс?

Трейси улыбнулась.

— Ты психовал тогда, перед тем как пойти к Уизли в их гостиную. Я это поняла, когда делала тебе макияж. Обычно ты так спокойно не сидишь.

После того идиотского поцелуя. Боже, Миллисент надо было оттереть губы до крови. Следовало догадываться, что Трейси заметит, даже если не заметила Панси.

— А когда Уизли отсюда уходил, на нем не было следов, — сказала Дафна. — Так что, что бы не случилось, ты не ударила его и не заехала по яйцам, не подожгла его.

Миллисент радовалась, что у нее на лице огромные слои косметики. Она надеялась, что она скроет румянец, который наверняка заливал лицо.

— И ты ждала этого вечера, — сказала Трейси.

— И ты надела эту жуткую мантию, которая выглядит так, словно кого-то заводит рвота, — добавила Дафна. — Но мы заметили, что ты не позвала Уизли встретиться в какое-нибудь людное место, чтобы позорить. Ну, например, в Большом Зале. Или в его гостиной.

— Давайте ближе к делу, — рявкнула Миллисент. Она могла развернуться и уйти. Но это даст им возможность начать этот разговор, когда поблизости будет Панси. И если они знали, как они думали, знали, что знали, а это было возможно, то Миллисент не хотела, чтобы знала и Панси.

— Мы не прикидываемся, что знаем, что ты сейчас думаешь, — сказала Трейси.

— Конечно, — согласилась Дафна, содрогаясь от отвращения. — Потому что твои мыслительные процессы в настоящее время полностью грохнулись.

— Вообще грохнулись, — подтвердила Трейси. Она сморщила носик и пожала плечами. — Но очевидно, что дело не просто в приколе. Так что... Ты в порядке, что он оказался...

— Психопатом? — предложила Миллисент в наступившей тишине.

Трейси скривилась, но Дафна довольно кивнула.

Миллисент обдумала ситуацию.

— Немного раздражает, — решила она. — Но что тут поделать?

Джинни и не озаботилась подняться с кровати Джорджа, когда он вошел в комнату, только приподняла голову и посмотрела на него:

— Сработало?

Она делала бумажных нюхлеров, которые теперь роились в постели вокруг нее.

— Очень хорошо, — ответил Джордж. Он оглядел комнату. Большинство его соседей уже лежали по постелям, раздраженные, что Джинни торчит здесь, пока они пытаются уснуть. — В гостиной свободно.

Джинни кивнула и скатилась с постели, собирая своих трансфигурированных нюхлеров и распихивая их по карманам пижамы.

Они опустились в кресла гостиной. Джинни наклонилась вперед, ее веснушчатое лицо горело от любопытства. Она некоторое время поразглядывала его и сморщила носик.

— Я не пойму. Это сработало или провалилось?

Джордж приподнял плечи и опустил.

— Я и сам не пойму, — сказал он. — Я выиграл, если это важно. Разбил ее в порошок.

Джинни улыбнулась и запрыгала прямо в кресле.

— Отлично. Я волновалась, что ты не справишься.

— Эй! — возмутился Джордж, сердито глядя на нее. Миллисент может и была невероятно талантлива, но Джинни была его сестрой, она должна была верить в него без колебаний.

Джинни пожала плечами, не обращая внимания, что больно ранила брата.

— Неважно, — сказала она. — Ты победил. Так давай рассказывай.

Джордж откинулся на спинку кресла и рассказал Джинни все о его вечере, пока ее бумажные нюхлеры ползали по ее рукам.

Она расхохоталась, когда он рассказал ей о разговоре с отцом и одобрительно кивнула:

— Здорово. Теперь ты ведешь. Не давай ей отыграться.

— Не уверен, захочет ли она теперь играть после сегодняшнего, — заметил Джордж.

Джинни нахмурилась:

— Не поняла.

— Она аж охренела, — сказал Джордж. — То есть не так, чтобы заметно. Была совершенно вежлива, но она не позволила мне ее проводить.

Джинни поджала губы, прищурившись.

— Это неудивительно, — решила она. — Я бы не стала прогуливаться с тем, кто погладил бы мой хвост, а потом вел такие жуткие разговорчики со своим папашей.

— Она потребовала, чтобы родители шли с ней, — сообщил Джордж. — Уверен, она им даже угрожала.

— И что? — спросила Джинни.

— Ну и вот, — ответил Джордж. — Она не станет продолжать этот прикол.

Джинни нахмурилась и откинулась в кресле, грызя ноготь на большом пальце.

Дверь-портрет распахнулась и вошла Гермиона. Она вскрикнула и отступила, увидев их, но тут же расслабилась.

— Ох, — сказала она. — Я удивилась, увидев вас, — вместо того, чтобы отправиться к лестнице, она вошла в гостиную и присела рядом с ними. — Я... Э-э... Слышала, вы с Миллисент ужинали сегодня, — сказала она, стараясь не смотреть в глаза Джорджу. Она странно вела себя с тех пор, как Миллисент обманом вовлекла Джорджа во всю эту историю с Балом. Наверное, все еще злилась из-за будто бы шутки, что Джордж играл с Миллисент.

Наверное, ему следовало рассказать ей, что это все и была шутка, но сыгранная не им с Фредом. Но коварная его часть решила не делать этого.

— Ага, — сказал Джордж, широко улыбаясь. — Самый жуткий вечер в жизни.

Гермиона нахмурилась.

— Обычно ты не так гадок, — сказала она холодным и ровным тоном.

— А она слизеринка, — пожал Джордж плечами.

— У нее есть чувства! — воскликнула Гермиона. Она вечно так напрягалась из-за таких вещей, что Джордж не выдержал и надавил:

— Очевидно, — сказал он. — Вряд ли приколишься над кем-то, кто не чувствует. Они ведь не почувствуют унижения, так что все силы будут потрачены даром. Нет, у Миллисент чувств полно, а вот мозгов нет. Не понимаю, почему это может быть несмешно.

— Джордж, — неодобрительно сказала Джинни, потому что ей явно показалось лишним дразнить Гермиону, пусть даже это было весело.

Гермиона тяжело посмотрела на него.

— Ты что, не понимаешь, насколько это ужасно? Ты не только перед всей школой это делаешь, ты ее родителей впутал — впутал своих родителей! — чтобы она подумала, что у нее есть шанс!. Джордж, это неправильно.

— Но смешно, — ответил Джордж. — Я же не с Элоизой Миджен или Луной Лавнуд гуляю.

— Как будто это хорошо! — воскликнула Гермиона. Она раскраснелась и начала заикаться от ярости. — Слизеринцы очень привлекательные... Я имею в виду, у слизеринцев есть очень привлекательные черты.... Ты должен дать Миллисент шанс!

— Ты ее раскраску видела? — переспросил Джордж.

Гермиона встала так резко, что бумажные нюхлеры попрятались в рукава Джинни.

— Я предлагаю тебе как следует подумать, — сказала она таким тоном, будто предъявляет ультиматум.

Джордж рассмеялся:

— Я подумаю.

Гермиона выглядела так, словно хотела сказать что-то еще, но потом поняла, что это не поможет, и потому перебросила волосы через плечо и помчалась прочь из гостиной.

Джинни дождалась, пока она уйдет, и скорчила гримасу.

— Слушай, ты не сможешь играть больше чем в одном матче, когда против тебя Миллисент, — сказала она.

— Прошу прощения, — холодно заметил Джордж — Чтоб ты знала, я могу одновременно вести несколько игр.

— Да? И что у тебя за план, что ты решил ее в это втянуть?

Это был хороший вопрос. Джордж откинулся в кресле и уставился в камин.

— Не знаю, выйдет ли. Я напугал Миллисент. Это ведь значит, что я выиграл?

Джинни фыркнула:

— Ты шутишь? Она почти затащила тебя на бал. Она столько дней держит тебя в этом приколе — а ты упустил ее за один вечер.

— Ну уж нет, ты несправедлива, — заспорил Джордж.

— Справедлива, — ответила Джинни. — Бал через три дня. Если не затащишь ее туда, ты и на треть не так крут, как она.

Джордж отстал от камина и теперь уставился на сестру.

— Ты много от меня хочешь.

— Я думаю, что Миллисент бы справилась, если бы вышло наоборот, — звонко сказала Джинни.

Джордж зарычал. И то, что она была права, ситуацию не исправляло. Миллисент с легкостью держала близнецов на привязи, пока Джордж не сообразил, во что она играет.

Джинни улыбнулась, внимательно разглядывая его.

— Проси о помощи, — сказала она. — Ты знаешь, что она тебе нужна.

Джордж вздохнул, потер ладонью лицо и обдумал ситуацию. Да, ему нужна была помощь. Он видел лицо Миллисент, когда вернулся за стол. Она была охреневшей до ужаса. Теперь ему повезет, если он ее хоть краем глаза увидит, а ближе подойти вообще будет невозможно.

— Ага, — сказал он. — Помоги мне, Джин.

Джинни взвизгнула от восторга и прыгнула назад в свое кресло, определенно раздавив своих нюхлеров.

#

Утром он проснулся оттого, что Джинни вспрыгнула на него, угодив коленями в живот.

Он толкнул ее так сильно, что она повалилась с кровати, но она смеялась, поднимаясь на ноги.

— Гермиона собирается пригласить тебя на прогулку, — прошептала она, склоняясь к нему так, чтобы никто не услышал. — Не сдавайся слишком легко, но в итоге сдайся.

— Что... — Джордж убрал с лица волосы и мутно посмотрел на сестру. — Как ты так быстро это сделала?

Джинни закатила глаза:

— Как будто это так трудно. Не напортачь.

И она обернулась и выскочила в дверь, пропадая на лестнице.

Джордж обедал в Большом Зале, когда Гермиона присела рядом с ним. Он был прав насчет Миллисент. Он не видел ее весь день, и ее не было за обедом в Большом Зале. И утром на завтраке тоже.

— привет, Гермиона. Уже простила меня? — спросил он, потянувшись за коричным печеньецем.

— Не будь дураком, — тяжело посмотрела она на него. — Тебе ни капельки не жаль,а раньше я тебя не прощу.

Джордж остановился, нахмурился и посмотрел на нее.

— Что-то похоже на угрозу.

— Не льсти себе, — ответила Гермиона. — Если не ценишь то, что предлагает тебе Миллисент, то не мне тебя заставлять.

Это не было похоже на Гермиону. Обычно она старалась заставить других поступать так, как она считала этичным.

— Не станешь? — переспросил Джордж.

Гермиона тяжело посмотрела на него.

— Но хочу с тобой об этом поговорить, — сказала она. — Во первых, ты совершаешь ошибку. Вы с Миллисент можете быть созданы друг для друга. Я имею в виду, ты ведь не знаешь, так? Иногда ты считаешь кого-то совершенной сукой, а потом оказывается, что она совершенно... потрясающая и все такое. Ты должен попробовать.

— Нет, нет, нет, — сказал Джордж. — Я доверяю твоим суждениям. Если ты считаешь, что Булстроуд — совершенная сука, то не стану рисковать.

Гермиона выглядела ошеломленной.

— Я никогда не считала Миллисент сукой, — сказала она. — Я вообще о ней никогда не думала.

— Что? — теперь обалдел Джордж. — Но ты же только что сказала...

Гермиона приподняла руку, покачивая головой.

— Перестань меня отвлекать, — резко сказала она. — Я хочу поговорить с тобой об этом. Не здесь, там, где никто нас не услышит. Прогуляйся со мной после ужина. Нам надо разобраться.

— Я думаю, что...

— Джордж, — в голосе Гермионы была вся тяжесть Убийственного Заклятья, и это Джорджа заткнуло. — Я велю тебе, а не спрашиваю. После ужина.

Джордж сжал зубы и резко кивнул, злясь из-за ее тона, хотя и знал, что должен был сдаться.

— Это ничего не изменит, — сказал он.

— Увидим, — Гермиона не стала оставаться, она соскользнула со скамьи и вышла из зала.

Она никогда так не нервничала из-за других их с Фредом приколов — даже когда это касалось других студентов. Странно было, что она так злилась. Джордж не знал, в чем дело, но эта девчонка становилась все страннее.

Филч патрулировал коридоры у библиотеки с Миссис Норрис прошлой ночью, поэтому Миллисент пришлось оставить затею отделаться от ее хвоста. Не так уж и плохо было. Она не могла идти в Большой Зал, потому что могла встретиться там с этим психом Уизли, так что провела весь завтрак за поисками контрзаклятья. Не сработало, так что ей пришлось вернуться и во время обеда.

Дафна и Трейси как всегда были стервами, заявили ей, что не собираются доставать ей тыквенных печенек, раз уж она сама могла пойти в Зал и взять. Ненадолго Миллисент испугалась, что ей придется доставать еду через Криви. Но тут она вспомнила Драко.

Многого не понадобилось. Миллисент только похныкала, рассказывая Драко, что она решила, что Джордж все же не создан для нее, и как она боится, что если увидит его во всей его мужественной красе во время обеда, то не сдержится и бросится ему в объятья. Этого было достаточно, чтобы заставить рыцарскую натуру Драко заработать. Ну, он как бы дал затрещину Крэббу и Гойлу и заставил их таскать Миллисент еду.

Они отлично справлялись с работой, так что Миллисент прекрасно устроилась в одной из ниш библиотеки, пока Крэбб и Гойл носили ей чашки с горячим чаем и тарелки фруктов, сыра и печений.

Миллисент ела третий коржик, когда Панси вдруг с грохотом швырнула на ее стол стопку книг и подсела к ней.

— О, ты здесь, отлично, — заявила Панси, стащив у нее кусок торта и запихав его в рот. Она прожевала кусок и продолжила. — У нас прогулка. После ужина.

— Гулять неприкольно, — ответила Миллисент, переворачивая страницу. Пока что она нашла контрзаклятья против увеличенных носов, переросших бровей и — для каких-то особо невезучих ведьм и волшебников — серьезно уменьшенных мочевых пузырей. Но никаких хвостов.

Панси пожала плечами:

— Прикольно, неприкольно — ты идешь.

— Зачем? — спросила Миллисент. — На улице снег. Ты ненавидишь снег.

— Какая разница, — коротко ответила Панси. — У меня нет времени на споры, — она начала стучать палочкой по своим книгам.

Миллисент нахмурилась.

— Что ты...

— Тшш! — зашипела Панси. — Следи за нашей заучкой, Грейнджер, хорошо?

— Она только что вошла, — ответила Миллисент, кивая в сторону дальней двери.

Панси выругалась, собирая книги и впихивая их Миллисент.

— Иди спрячь их. Прячь так, словно прячешь конфеты от Дафны.

Миллисент могла бы заявить, что ей вообще-то от хвоста надо избавиться, но это привело бы к вопросам, как появился хвост, плюс к тому же в глазах Панси появилось какое-то безумие. Обычно не стоило с ней спорить в таком состоянии.

Миллисент собрала книги и отправилась к полкам, стороной обойдя Грейнджер. Она совершенно точно не хотела попадаться ей на пути.

Книги оказались старыми сборниками законов, что в принципе было понятно. И от них у нее заболела голова.

Миллисент была уверена, что она нормальная и в принципе без заскоков. Она не понимала, как такая как Панси оказалась ее лучшей подругой, потому что Панси точно ни то, ни другое.

И все же, Миллисент попыталась быть хорошей подругой, когда вспоминала, что нужно так делать, и когда у нее были силы и желание этим занимать — и сегодня был один из таких дней. Конечно, избавиться от хвоста было бы важнее, но скорее всего Грейнджер уже знала решение, так что не следовало слишком напрягаться.

Так что Миллисент спрятала книги, которые ей всучила Панси, а потом скользнула за ближайшую к Панси и Грейнджер книжную полку, откуда принялась подслушивать.

— Ты же вроде как бы умная! — злилась Панси тонким от раздражения голосом. — Почему так долго ищешь способы заманить Уизли в ловушку?

Гермиона вздохнула, нетерпеливо поправляя волосы.

— Я не могу ничего сделать без книг о законах, а они пропали.

Панси недоверчиво фыркнула.

— Как они могли пропасть? Это часть постоянной экспозиции. Их не дают на руки.

— Я знаю, как работает библиотека! — взорвалась Грейнджер. — Факт в том, что книг здесь нет. Может близнецы сообразили, что мы делаем, и спрятали их.

— Их нельзя выносить из библиотеки! — вскрикнула Панси. — Мадам Пинс поняла бы, если бы кто-то попытался. Ты просто не стараешься, и теперь Миллисент бросят, и она умрет от разбитого сердца!

Грейнджер посмотрела на нее, прикусив нижнюю губу, ее глаза были темными от тревоги. Она протянула руку, немного поколебалась и и все же отстранилась от плеча Панси. Потом взяла себя в руки, собрала всю свою гриффиндорскую храбрость и погладила Панси по спине.

— Мы уже столько дней ищем эти книги, — сказала она. — Если они еще в библиотеке, то спрятаны под заклятьем человека, который отлично знает свое дело.

— И что, вот так вот все? Ты просто сдашься? Что я скажу родителям Миллисент, когда она утопится в озере?

Гермиона рассмеялась.

— Не будь такой драматичной, Паркинсон. Миллисент Булстроуд не станет топиться в озере.

Панси скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула, надув губы.

— Я скажу ее родителям, что ты так мне сказала, когда они спросят, почему я не остановила ее. Я скажу им, что пыталась найти того, кто ей поможет, но у тебя были дела поважней.

Гермиона прижала свободную руку к лицу, отворачиваясь и тихо смеясь. Наконец она развернулась, вытирая глаза. Удивительно, но ее вторая рука все это время не отрывалась от спины Панси.

— У мня есть дела поважней, — призналась она. — Но сдаваться не в моем обычае. Бал через два дня. К этому времени Джордж будет на крючке.

— Ну, если уж ты так говоришь, — сказала Панси суровым тоном королевы, прижимаясь к руке Грейнджер. — Тебе придется оставаться здесь, пока ты не найдешь закон.

Удивительно, но кажется затея имела успех. Может Грейнджер и не признавалась в вечной любви, но зато она водила пальцами по спине Панси, успокоительно что-то шепча, второй рукой призывая книгу заклинаний.

Миллисент покачала головой. Она понятия не имела, как этот бардак разрешится, но факт оставался фактом — она не собиралась вмешиваться. Это было облегчением, даже если это значило, что с хвостом ей придется разбираться самой.

Учитывая, что большую часть дня Панси провела, свернувшись калачиком рядом с Грйнджер, Миллисент надеялась, что она забудет о прогулке. К сожалению, этого не вышло. После ужина она пробралась в библиотеку и выволокла Миллисент несмотря на все ее протесты.

Когда они выбрались наружу, Панси протянула Миллисент плащ.

— Почему мы гуляем так поздно в такую мерзкую погоду? — спросила Миллисент, заворачиваясь в плащ и завязывая его.

— Эта стерва Грейнджер предложила. Сказала, что встретит нас здесь, — резко ответила Панси, но ее лицо светилось от радости. — Она ужасно раздражает, но так как помогает нам с приколом, нам надо держать ее на нашей стороне.

— Тебе нужна помощь психиатра, — посоветовала Миллисент. — И почему ты не пошла одна? Разве так не было бы лучше?

Панси нахмурилась.

— Она захотела, чтоб ты пришла. Понятия не имею, зачем. Ты вообще не такая интересная как я, и я ей так сказала. Но она настаивала.

— Ты спросила ее, зачем я ей нужна? — спросила Миллисент.

Панси отмахнулась.

— Что-то насчет Уизли. Типа того, что можно ли переместить твое внимание на что-то другое, типа том шоколаду тебе дать или золота, лишь бы отвлечь тебя от этого безумия.

Это не было похоже на Грейнджер. Миллисент подула на руки, когда они проходили мимо озера.

— Она это сказала, или ты выдумываешь, потому что не помнишь, что она говорила?

Панси нахмурилась еще крепче, раздраженно махнув рукой.

— Мерлин преподобный, я не слушаю, что она болтает, ладно? Я имею в виду, она много болтает. А у меня есть дела поинтереснее, чем болтать с ней о тебе.

— Она опять делала это, эту штуку с губами, да?

— Что? Болтала? Она никогда не перестает.

Миллисент фыркнула.

— Кривит нижнюю губу, когда задумывается, и ты в таких случаях вообще перестаешь соображать. Пару раз ты даже падала.

Лицо Панси покрылось густой краской.

— Что за чушь, — сказала она, наполовину прорычав, наполовину прошипев. — Если я когда и падаю рядом с Грйнджер, то только из-за этих морковноголового, у которого ступни как туфли у клоуна, любой бы спотыкался...

— Вот она идет, — сказала Миллисент, когда из-за деревьев появилась Грейнджер. Панси запнулась о свою же ногу с возмущенным криком.

Все могло бы быть нормально, но она вытянула вперед руки, пытаясь спастись, схватилась за Миллисент и потянула ее за собой.

И Миллисент не поняла, что Гермиона притащила с собой Уизли, пока не выбралась из под Панси.

Она взвизгнула от страха и отползла подальше по снегу. Уизли протянул ей руку. На ней была толстая перчатка, но даже так, перспектива прикоснуться к нему вызывала тошноту. Миллисент еще отползла. Но тут она доползла до воды, и отступать больше было некуда.

Панси тем временем приняла протянутую руку Грейнджер, и та помогла ей подняться.

— Какая неожиданная встреча, — сказала Грейнджер, выглядя удивленной.

Джордж резко посмотрел на нее, так что очевидно, что она никого не обманула.

— Ты в порядке? — спросил он Миллисент. Он выглядел таким нормальным и нежутким, что Миллисент почти подумала было согласиться принять его руку.

Но здравый смысл победил, и прижалась ладонью ко лбу.

— На самом деле, мне нехорошо, — сказала она. — Думаю, вернусь в замок. А вы прогуливайтесь.

— Ты не поранилась? — спросила Грейнджер. Миллисент не купилась. Зная ее, она скорее всего вылечила бы любую сломанную лодыжку одним взмахом палочки.

— Нет, нет. просто... Тошнит.

— Мы проводим тебя, — сказала Грейнджер.

Панси вдруг вскрикнула, и все обернулись к ней.

— Ой, — сказала она. — Моя нога...

Она демонстративно перенесла вес на левую ногу, дернулась и подняла ее.

— Позволь-ка, — сказала Грейнджер, подходя к ней.

— Нет, нет, — махнула рукой Панси. — Мы должны проводить Милли в Хогвартс. Бедная Милли.

Миллисент вздохнула и поднялась на ноги. Ей следовало знать, что дело пойдет плохо, когда коснется влюбленности Панси.

— Серьезно, — сказала она. — Я сама могу вернуться в замок. Пошлю кого-нибудь помочь Панси.

— Ты не можешь идти, раз ты нездорова, — заспорила Грейнджер. — Я могу помочь Панси, я просто... — она остановилась и повернулась к Джорджу. — Ты проводишь Миллисент к школ, — сказала она. Ее голос был тверд и остер как алмаз, все в ней грозило уничтожить его, если он запротестует. — И убедись, что она добралась в целости.

Джордж искоса посмотрел на Миллисент.

— Не хочу испортить вашу прогулку! — взвыла Миллисент, глядя, как ее план избегать его рушится у нее на глазах.

— Джордж, — голос Гермионы прорезал морозный воздух страшнее самого страшного проклятья.

— Конечно, — согласился Джордж.

В глазах Грейнджер сверкнуло какое-то предупреждение, и она отвернулась к Панси. Приобняв ее, она помогла ей дойти до ближайшего валуна.

Миллисент направилась к школе, не дожидаясь, пока жуткий Джордж протянет ей свою жуткую руку. Она видела огни вдали. Так далеко. Когда они шли сюда, не казалось, что они так далеко забрались. Она почти ждала, что Джордж сейчас начнет ее домогаться, и потому была удивлена, когда услышала:

— Гермиона Грейнджер и Панси Паркинсон, ха? — его голос был почти ленивым, спокойным. — Она странно себя в последнее время вела, но этого я не ожидал.

Миллисент замедлила шаг, совсем чуть-чуть. Все равно быстрый шаг не помогал. Ей следовало бы заняться физкультурой.

— У меня больше нет хвоста, — сказала она, надеясь, что в разочаровании он пойдет искать себе другую жертву. Какую-нибудь медузу. У них были хвосты. Ему должно понравиться.

— Вот и хорошо, — сказал он. — А то я начал беспокоиться, что у тебя фетиш по хвостам.

Она аж начала заикаться от возмущения.

— У меня?! — и тут она вспомнила, что это она погладила его хвостом, и заткнулась.

— Ну, я, в принципе, мыслю широко, — сказал Джордж. — Всегда надо что-нибудь попробовать, вдруг понравится. Но хвосты? Нет, спасибо.

— Хм, — сказала Миллисент. Ну ладно, эта жуть получила объяснение. Но все равно оставался его ужасающий разговор с папашей.

— Довольно странно вышло, этот ужин с родителями, — сказал он между прочим. — тебе было... Было неудобно?

Слушать его разговор с отцом было охренеть как неудобно, но Миллисент не должна была этого знать, так что она пожала плечами.

— Еда была ничего, — сказала она.

— Думаю, еда была лучшим там, — сказал Джордж. — Твой батя был ужасающ. Мой был не лучше.

— Твой отец? — недоверчиво переспросила Миллисент.

— Да, мой отец. Его разговор насчет Фреда был уверткой, знаешь. На самом деле он взял меня в оборот.

— Взял в оборот?

— Хотел поговорить о тебе. Какие у меня чувства, когда у нас будут дети. Мерлиновы яйца, он хуже матушки. Думаю, они счастливы, что я наконец кем-то заинтересовался.

Миллисент остановилась и уставилась на него. Если что уизлевы родители и чувствовали, то точно не счастье, но так слова Уизли имели смысл.

— И что ты им сказал? — спросила она.

— А как ты думаешь?

— Ты сказал им именно то, что они хотели услышать, — предположила Миллисент.

— Не могу же я сказать им правду, когда я в таком положении. Но вообще, не помню, что я сказал. Только надеюсь, что это сработало.

Миллисент внимательно посмотрела на него сквозь эти сумерки. Это имело смысл — если Джордж такой же, как его близнец. Было очевидно, что после долгих дней прикола, Фред начал ломаться под давлением словно стеклянный. Возможно, и Джордж ломался, но только он или считал встречи с Миллисент меньшим давлением, или обладал лучшей сопротивляемостью.

Миллисент пожевала щеку, обдумывая варианты. Ее мозг работал чуток медленно, потому что до нее только-только дошло, что он признался, что заинтересовался ей. Это было смешно, потому что он ведь и не знал, что она намутила с его приглашением в тот день. Миллисент нахмурилась.

— Почему ты позвал меня на бал?

— А, — сказал Джордж. — Я как бы надеялся, что мы до этого не доберемся, — он провел рукой по волосам, глядя на замок и махнул ей рукой, чтобы они продолжили путь. — Такое дело, мы с Фредом экспериментировали с зельями, ясно? Ну типа там, как сделать конфету, которая навечно склеит зубы и все такое.

Миллисент представления не имела, к чему он вел.

— Угу.

— Ну так вот, эти эксперименты, — продолжил Джордж. — Иногда вместо того, чтобы склеить зубы, отказывает печень или выпадают ногти. А иногда мы так нетерпеливы, что начинаем новый эксперимент, пока старый не закончился, — он пожал плечами, скривив рот. — Иногда магия неправильно после этого работает, не так, как обычно, и поэтому некоторые заклятья работают не так...

Ага. Они думали, что то, что приглашение улетело к ней, были последствием одного из их эксперимента с зельями. Это было настолько ясно, что Миллисент не могла поверить, как она раньше не догадалась, почему близнецы не были в таком шоке, как должны были. Она широко раскрытыми глазами смотрела на Джорджа, стараясь выглядеть так, словно ни черта не поняла.

— Ты поняла, что я имею в виду, ведь так? — спросил он.

Она поняла, но не собиралась показывать.

— Ты бы мне не понравился без ногтей, — сказала она.

— Вот тут обидно было, — сказал Джордж. — Ты бы мне без ногтей понравилась, — он пожал плечами, несколько преувеличенно, словно к чему-то вел. — С ногтями ты мне очень нравишься.