Исход земной цивилизации. Апокалипсис (гет)

Первый год от правления Нинурты. (2025 г. н.э)

Западная стена. Здесь еще никогда не было настолько тихо. Туризм, как таковой, перестал существовать, и поэтому сюда теперь приходили лишь местные мусульмане, иудеи и христиане. Глава армянской церкви стоял возле стены не менее часа в день, прося за весь мир свободы от рабства. Ему, как человеку почтенного возраста, явно не положено было держать в руках кирку или молоток, он мог бы умереть с голоду, однако люди продолжали нести в церковь пожертвования. Теперь только в виде еды и одежды.

Все, что могли делать люди — это молиться и верить, что предводитель анкийского мира не погиб, а, как разносила молва, жив и готовит новое восстание.

Родители Ребекки МакГрегор волей случая оказались в приюте армянского монастыря. Более чем скромного существования было достаточно. Дед проводил все время в молитвах; церковь с пониманием относилась к иудеям в своих чертогах, однако мусульман здесь все же не было.

Стоя на под палящим солнцем и рассматривая нибируанских и анкийских рядовых, охранявших святое место, Джонатан сопровождал главу церкви к Западной стене. Тишину разрывали лишь редкие всхлипывания просящих и тоненький завывающий голосок, слышимый с женской стороны. Но все звуки разом стихли, когда над Иерусалимом, постепенно усиливаясь и нагнетая тревогу, стал нарастать гул. И он совсем не был похож на гул двигателя самолета, то было нечто сродни звуку, издаваемому шифером или черепицей, по которым озорные дети, играя, водят палкой.

Безоблачное небо вмиг заволокло чем-то непонятным, словно внезапно началась песчаная буря прямо посреди города. Джонатан с трудом сумел поверить в увиденное, прежде чем отскочил ближе к стене, рассмотрев в клубящейся туче, заслонившей солнце, насекомых. Саранча превратила камень площади у святого места в живой ковер. Люди в оцепенении застыли, кто-то закричал, с ног до головы покрытый насекомыми. Армянский католикос упал на колени, крестясь.

Джонатан вжался в стену, и даже будучи человеком, далеким от религии, особенно во времена, когда каждому было ясно, что религия — это вымысел, стал просить Бога, чтобы это прекратилось. Он был впечатлен и напуган одновременно, и он завороженно смотрел на то, как рой саранчи, преодолевая все препятствия, покрывая дома и попавшихся на пути людей и нибируанцев, устремляется на Юго-Запад.

Мусульмане, коих среди пришедших помолиться в этот день было превеликое множество, воздевали руки к небу, прося пощады, а нибируанцы, отряхиваясь от града насекомых, кричали что-то на незнакомом языке. Но их голос терялся среди бесконечного стрекота.

Послышался сухой треск бластерных зарядов: нибируанцы пытались сжечь саранчу, но, конечно же, ее было слишком много. Это продолжалось несколько минут, прежде чем туча саранчи стала постепенно рассеиваться, оставляя на камне площади лишь тельца погибших в переправе товарищей.

По толпе прокатывался возбужденный гул голосов, твердящих о казнях египетских, о нашествии саранчи, как это было во времена исхода евреев из Египта. Неужели это небесный знак, что скоро их мучения прекратятся? Вот что думали люди… Признаться, и сам Джонатан, даже будучи атеистом, внезапно вспомнил эпизод из Библии и невольно и его сердце стало полниться тревожной надеждой на освобождение от нибируанского гнета. «Это чудо!», — воскликнул кто-то неподалеку, хотя чудом назвать это едва ли было возможно…

* * *

— Ито идет, — Инанна сделала страшные глаза и отвернулась, буквально умоляя мужа о помощи.

— Ты, царица нибируанская, боишься какого-то анкийца? — Нинурта усмехнулся и погладил ее по голове.

Инанне на миг вновь показалось, что он и впрямь ее любит, и что его интерес к Ребекке МакГрегор был сильно преувеличен, а быть может, то и вовсе было некое временное помешательство, ведь он мог делать с ней все, что хотел, что нельзя сказать об Инанне. С Ребеккой он лишь удовлетворял свои низменные пороки.

Инанна, постепенно вспоминая свою прошлую жизнь, убеждалась, что его интерес к ней во времена Древнего Египта и Вавилона не был вызван лишь животной страстью. И хотя многие неприятные воспоминания могли бы заставить ее отдалиться от мужа, она всеми силами старалась жить настоящим, ведь Нинурта в какой-то момент стал с ней нежен и заботлив. Он стал таким, каким и должен быть любящий муж.

— А, советник Ито, как продвигается законопроект об отмене денежных средств? — спросил он, и Инанне пришлось обернуться, встретившись с острым и даже жестоким взглядом раскосых глаз.

— Прекрасно выглядите, царица, вам идет голубой цвет, — с поклоном сделал он дежурный комплимент и вернулся к вопросу царя: — Согласие получено от большинства, однако Северный Альянс, — он посмотрел на Инанну, так как именно ее отец заправлял им, — не хочет поддаваться общему настрою. Так как утверждение законопроекта по новым нибируанским правилам подразумевает единодушное согласие всех партий и Альянсов, пока что законопроект находится в подвешенном состоянии, ваше слово будет решающим.

Нинурта мог приказать пропустить любой законопроект в обход чьего-то мнения, но он хотел, чтобы его Альянсы существовали в согласии. Возможно, с годами из деспота он превращался в мудрого правителя.

— Нинурта, мы уже говорили, что это откинет людей во времена пятитысячелетней давности. Общество слишком развито, прямо сейчас мы не можем пойти на столь радикальные меры. Возможно, мы торопимся? — предположила Инанна, поймав недовольный взгляд мужа.

— Именно это и сказал господин Син, — подтвердил Ито, сощурившись с подозрением. — Похоже, вы думаете с отцом одинаково, моя царица, а я так рассчитывал на вашу помощь в убеждении главы Северного Альянса…

Политический прием, на котором присутствовали лояльные анкийцы и члены Альянсов, проводился прямо в здании магистрата, и целью подобных приемов было обсуждение текущих вопросов в неформальной обстановке.

— Дело в том, что Син находится в Сунгаке вместе с Нингаль, он управляет делами Земли с Нибиру и не видит реального положения вещей. Похоже пришла пора призвать его сюда, — рассудил Нинурта, обняв супругу за талию.

Инанна нахмурилась, ведь он смотрел на нее. Это означало, что при том, что она разделяет точку зрения отца, ей придется переубеждать его. С другой стороны, это означало, что и она сможет остаться на Земле чуточку дольше. Ведь и Син был здесь с продолжительной миссией.

— Инанна, в таком случае, как и говорит советник Ито, нам потребуется твоя помощь здесь, на Земле.

— Но ты же сам говорил о необходимости присутствия в Сунгаке царственной особы, а мы оба уже долгое время находимся здесь.

— С управлением дворцом справится и моя матушка, — сказал Нинурта, явно давно мечтающий отослать ее. — Она почтет за честь следовать этой миссии, ведь она бывшая царица.

Инанна поняла все правильно и только покивала головой.

— Царица, я бы хотел обсудить дела нашего ведомства с глазу на глаз, — неожиданно сказал Ито, и она удержалась от того чтобы сглотнуть.

Не оставалось сомнений, какие именно дела он хотел обсудить — то, несомненно, было ее проникновение в его лабораторию. Харука Ито стояла поодаль за спиной мужа, периодически бросая на них взгляды. Что она рассказала свекру о том дне?

— Сейчас не самое подходящее время, советник Ито, я сообщу вам, когда у меня найдется свободное время, — уверенно, но сухо ответила Инанна и неожиданно заметила, как Харука Ито пытается сказать ей что-то лишь одними глазами: было ли это предупреждение?

— Как вам будет угодно, царица, — бесстрастно проговорил Ито и продолжил беседу с Нинуртой.

Инанна с удовольствием покинула общество этого омерзительного типа, стараясь разве что не бежать. Он и Нинхурсаг были в сговоре, и до сих пор не было известно, что же хранится в том зашифрованном файле. Этого не смогли выяснить ни программисты Нинурты, ни повстанцы, по крайней мере — так они заявили через Мару. Инанна не знала чего ей бояться, она не понимала был ли это заговор вообще. Более того, с каких пор ее тетя Нинхурсаг, любившая ее словно дочь или родную внучку, внезапно стала такой скрытной и подозрительной? Однако тяжелая по ощущениям, но на деле​ почти невесомая корона напоминала, что статус Инанны изменился. Она более не была младшей дочерью Сина, девушкой с приданым, однако без титула. И вокруг нее плелись интриги.

Инанна собралась было отправить ближайшего слугу за бокалом шампанского, как увидела Харуку, которая с улыбкой говорила что-то молодому человеку, отдаленно напоминающему Эльгиса Лахмаанара своим внешним видом — белые волосы были уложены в аккуратную прическу, а синие глаза и вовсе не давали сомнений, что это, возможно, один из ближайших родственников Эльгиса, хотя сыновей у него не было. Харука вновь взглянула на царицу, которую попытался отвлечь от витания в собственных мыслях какой-то гость, и отправилась в сторону балкона за широким тюлем.

Инанна, забрав фужер с «проходящего мимо» подноса, отправилась туда же, по дороге заметив на себе взгляд светловолосого нибируанца. Приказав Маре по браслету, чтобы та предупредила, если кто-то отправится в сторону балкона, Инанна вышла на свежий воздух, обнаружив Харуку возле самого парапета, на котором стоял фужер с шампанским.

— Кто этот молодой человек, что разговаривал с тобой в зале? — неформально обратилась Инанна, возможно, проявляя толику доверия. — Он один из Лахмаанаров?

Харука улыбнулась, и ее раскосые глаза практически потерялись между век.

— Главное, не говорите о вашем предположении ему, царица, вы нанесете ему оскорбление, — заметив по изогнувшейся брови Инанны, что та не оценила легкого сарказма, Харука тут же поправилась: — Это сын Оксуна Ишидсура. Странно, что вам его еще не успели представить. Он здесь по поручению своего престарелого отца с целью переговоров о правах на переработку атомарного золота.

— Да, я слышала о его приезде, но никогда ранее не видела. Харука, есть ли какие-то новости от повстанцев?

— Тише, не говорите столь открыто, моя царица, ведь у стен есть уши, — Харука стойко не заозиралась по сторонам, но затем удивила неожиданной новостью: — Мара сопроводит вас сегодня в полночь в тоннели под Бад-Тибира, гсподин Анкийского Мира намеревается удовлетворить вашу просьбу о встрече.

— Мардук… — лишь одними губами проговорила Инанна, еще не осознав всей опасности, но потом ее осенило: — Но ведь я сейчас проживаю в покоях супруга, и уйти незамеченной мне едва ли удастся.

— У царя сегодня будет много хлопот, ему будет не до вас, как и многим здесь, — Харука взглянула на краснеющее у горизонта солнце, погружающее город среди пустыни в сумерки; она явно что-то знала.

— Но как же Мардук проберется в город? Разве его не пугает перспектива быть пойманным стражей моего мужа?

Харука осмелилась на прямой, чуть насмешливый взгляд.

— А разве вас не должна больше беспокоить собственная безопасность? Разве вы не желанная добыча для повстанцев, да и для любого анкийца или даже землянина? Разве сам Великий Анкиа не мечтает поквитаться с вами и царем? Согласие на эту встречу может стоить вам жизни…

Но Инанна была слишком взбудоражена, чтобы сразу же обратиться к этой стороне опасности.

— Благодарю за беспокойство, — холодно ответила она, не понимая, как Харука смеет озвучивать подобные мысли. — Среди моей стражи есть нибируанцы, которым я могу всецело доверять, они обеспечат мое сопровождение.

Инанна говорила о людях ее отца, которым удалось занять место подле нее. Син заботился о дочери, и не желал оставлять ее под надзором верных только Нинурте стражников. Интриги плелись на каждом шагу, и Нинурта, конечно же, не имел ни малейшего понятия, что в его окружении есть верные лишь его супруге нибируанцы.

— Что ж, я была уверена, что вы не побоитесь этого. Мы по разные стороны баррикад, царица, вы должны это осознавать. Однако я не могу понять, почему вы с закрытыми глазами готовы идти в стан врага? — озвучила Харука мучавшие ее мысли.

— Я не считаю вас врагами, Харука. И возможно я смогу помочь защитить людей, — Инанна на миг замолчала, предаваясь воспоминаниям. — Когда-то мы Мардуком строили Вавилон вместе, и в этом городе не было место рабству. Люди не поклонялись нам, они уважали нас, как мудрых политиков, они жили в демократической монархии, не зная голода и бед. И они всегда могли быть услышанными.

— И чем все это закончилось?..

Внезапно послышался нарастающий шорох, состоящий будто бы из тысяч щелчков пальцев. Он стремительно приближался, раздражая слух. Инанна последовала примеру Харуки и обратила взгляд на восток, где чернело вечернее небо, когда на западе все еще светило солнце. Огромная туча, разрываясь, скручиваясь в спираль, соединяясь с землей и взмывая вверх, шла на них с невероятной скоростью.

— Что это? — лишь только испуганно ахнула Инанна, но Харука, спокойно отпив шампанского, пошла прочь с балкона.

— Сегодня в полночь. И советую вам зайти в помещение, скоро здесь будет негде ступить.

Инанна замерла, увидев, как огромным черным облаком, шелестя миллиардами крылышек и лапок Бад-Тибира настигает бедствие. Саранча стала покрывать здания, ложилась на тротуары, заставляя проезжающие авто останавливаться и сталкиваться, так как кто-то не успевал тормозить.

— Инанна! — окликнули ее, не способную пошевелиться. — Скорее, внутрь!

Нинурта, решив, что она не в силах двигаться сама, выскочил на балкон и подхватил ее на руки, успев скрыться в здании, за секунду до того как саранча облепила балкон. Стража поспешно закрывала окна и двери, гости мероприятия замолчали, завороженно глядя в панорамные окна на нашествие саранчи.

Нинурта поставил жену на ноги и стряхнул с ее платья нескольких насекомых, которых поспешно затоптала стража. Та же участь постигла и саранчу, которая успела попасть внутрь до того, как все окна и дверь на балкон оказалсиь закрыты.

— О, Великий Ану, что это? — Инанна, прильнув к Нинурте в поисках защиты, прикрыла рот ладонью. — Словно Ахантис открыла свои врата, — невольно вспомнила она персонажа нибируанской сказки, охранявшего дверь в потусторонний мир для тех, кто прожил свою жизнь в бесчестии и зле.

— Коскинен! Ито! — взревел Нинурта, и Коскинен, к которому обращались, вздрогнул, услышав свое имя с другой стороны зала.

Ито оказался совсем близко и, словно тень подкрался со спины, заставив Инанну вздрогнуть. Министр Коскинен, второй из анкийских министров, кто остался в магистрате после падения Анкийского Государства в качестве министра продовольствия, быстрым шагом направился к царю. В черной форме этот лысеющий старик с густыми темными бровями, резко контрастирующими с сединой оставшихся волос, выглядел кладбищенским вороном. Он был высок и худ, его военная выправка делала его в глазах окружающих уверенным мужчиной. В отличие от Ито, в его глазах не было неприятной сальности, но Инанна знала, что он был тем еще подлизой, и его заискивающее поведение иной раз шло вразрез с впечатлением, которое он производил со стороны.

— Немедленно выясните что здесь происходит! — строго приказал Нинурта. — Агга, собрать совет через полчаса в главном зале, — обратился он к своему секретарю.

— Что это значит? — Инанна, в чьих глазах читалось удивление и вместе с тем страх, вцепилась в Нинурту мертвой хваткой.

— Фрейлины, стража, сопроводите царицу к монорельсу.

— Нинурта, мне лучше остаться с тобой!

Он будто бы только сейчас заметил, что она рядом.

— Инанна, сейчас не время, — он смягчился и, заключив ее лицо в ладони, поцеловал в лоб. — Иди домой, хорошо? Я буду держать тебя в курсе.

— Царица, поезд от станции магистрата будет готов через пять минут, — сообщил кто-то из стражи.

Она только кивнула Нинурте и, отказавшись от чувства защищенности в его объятиях, последовала вместе со слугами и стражей к лифтам, что доставят их на верхний этаж. В момент, когда дверь лифта уже почти закрылась, она заметила на себе внимательный взгляд синих глаз нибируанца, которого так и не успели ей представить — сына и опору клана Ишидсур.

Выгнанные со станции пассажиры столпились у выключенных турникетов. Инанна видела страх и осуждение в их глазах. Рабочие, поддерживающие жизнеобеспечение Бад-Тибира, теперь все они были облачены в одинаковую форму, словно клеймящую их как рабов: уборщики, продавцы, обслуживающий персонал — все они слились в одну серую массу. Напуганные, анкийцы попеременно смотрели то на насекомых, бьющихся в окна, оставляя на стеклах зеленовато-белые кляксы, то на царицу, идущую к пустому поезду, и их испуганные взгляды исполнялись осуждением.

— Танашири, почему в их глазах столько ненависти? — негромко спросила Инанна у Мары. — Неужели они считают нашествие саранчи нашей виной?

— Госпожа, — произнесла Мара тихо, едва шевеля губами, — это сложно объяснить, но в нашем мире подобное происходило лишь единожды, и это послужило первым шагом к освобождению людей из рабства фараона Рамзеса Второго в Древнем Египте. Случилось это уже после того, как нибируанцы покинули Землю, и явление нашествия саранчи имеет религиозный подтекст, нашедший отражение практически в каждой вере Земли.

— Люди религиозны — но ведь анкийцы нет, вы же сами выросли в поклонении нам — нибируанцам…

В такие моменты Мара забывала, что перед ней самая опасная женщина во вселенной, убийца и совратительница — великая и внушающая ужас богиня Иштар, сумасшедшая и воинственная Сехмет. Мара только удивлялась ее детской непосредственности и наивности, словно Инанна после странной метаморфозы с ее сознанием из-за потери памяти, стала ребенком. Конечно, по нибируанским меркам, царица была все еще весьма юна, и Мара, мечтая убить ее, в какие-то моменты испытывала к ней даже что-то вроде симпатии, отчего сильно разочаровывалась в самой себе.

Мара, на всякий случай взглянув на стражу и остальных фрейлин, осмелилась сделать шаг и встать совсем вплотную. Никого не удивляло перешептывание царицы с одной из фрейлин, поэтому они даже не пошевелились в бесшумном, чуть гулком движении поезда сквозь город.

— Для анкийцев это знак, что их господин готов к действиям…

* * *

Инанна задыхалась в безвоздушном пространстве покоев, не имея возможности открыть окно или даже включить кондиционер, ведь охладительная система быстро забилась саранчой, которая ухитрялась просачиваться в комнату даже через вытяжку. Инанне порядком надоело вызывать слуг для ловли полуживых тварей. Единственное, что хоть как-то спасло от жары — душ, который она приняла уже во второй раз. Быть может, чувству удушья способствовал еще и подбирающийся к горлу страх перед встречей с врагом. Сложно было найти себе место. Нинурта на вопрос о том, когда он вернется и расскажет ей обо всем, сказал, чтобы она не ждала его и ложилась спать.

Ближе к полуночи в королевских покоях объявилась Мара, и не одна, а с молчаливой служанкой. Видя, как бледна ее царица, Мара только внутренне порадовалась, ведь наверняка повстанцы задумали как минимум ее похищение. Инанна, по ее мнению, была психически нездорова и от того глупа и наивна, если планировала выбраться из их лап невредимой. Какие вообще мысли роились в ее воспаленном мозгу? Ну неужели она может так спокойно идти навстречу очевидной опасности?

Невзирая на желание озвучить эти мысли, Мара промолчала, только поджала губы и положила на постель сверток.

— Служанка останется в ваших покоях, вам придется переодеться в ее одежду.

— А ей можно доверять, Танашири? — на последнем слоге голос Инанны чуть сорвался.

Мара перевела равнодушный взгляд на девушку, что не поднимала взгляда.

— Конечно, она ведь анкийка, — отчего-то пренебрежительно бросила она.

— Что будет, если вернется царь и обнаружит здесь анкийскую служанку, а не свою царицу?

Вопрос, наверное, мог показаться риторическим, но Мара, которой надоела жара, заставляющая липнуть платье к коже, все же ответила:

— Ее скорее всего будут пытать, а потом убьют.

Служанка не вздрогнула, но на миг ее взгляд обратился к изучающей ее царице. Затем она снова смиренно застыла с опущенной головой.

Инанна развернула сверток и посмотрела на комплект одежды, идентичной той, что был на служанке, и пальцы ее задержались на грубой хлопковой ткани. Служанкам не дозволено было носить роскошных нарядов, они были облачены в нечто наподобие тог, перехваченных голубым атласным поясом на бедрах. В свертке также обнаружилось металлическое кольцо, о назначении которого едва ли можно было догадаться.

— Это голограммер, он изменит вашу внешность, — пояснила Мара терпеливо, кивнув в сторону служанки. — С ее лицом вы сможете беспрепятственно покинуть здание и пройти мимо охраны царя. Ваша охрана ждет внизу.

Инанна застыла на месте. Она все гадала, как же ей удастся выйти из здания незамеченной, но повстанцы все продумали, явно заманивая ее в ловушку. Она на миг закрыла глаза и с шумом выдохнула, затем, обратив взгляд на Мару, положила голограммер обратно на аккуратно сложенную одежду.

Маре потребовалась всего доля секунды, чтобы понять, что царица струсила, что ее увлажнившиеся лишь на мгновение глаза свидетельствуют о победе разума над стремлением к добровольному плену.

— Вы передумали, — это звучало утверждением, а не вопросом.

Инанна некоторое время молчала, не зная, что сказать; именно сейчас к ней пришла уверенность в том, что она едва не угодила в пропасть. Еще миг, и она непроизвольно сделала шаг назад и, запнувшись о подол длинного платья, потеряв королевское достоинство, рухнула на софу.

— Уходите, скоро вернется Нинурта, — стараясь сохранить голос ровным, сказала она, проиграв своей совести.

И неожиданно взгляд Инанны резко и точно, будто выстрел, обратился к служанке. Тотчас завибрировал воздух, и зрачки царицы сузились, словно у хищника перед прыжком.

— Охрана! — рявкнула Инанна.

В покоях тут же появилось два стражника с бластерами. Увидев служанку и фрейлину, они замерли, осознав, что царице вряд ли что-то угрожает.

Не отводя подозрительного взгляда от служанки, Инанна приказала сопроводить обоих к выходу из царских покоев. Стража не задавала вопросов, она просто проследила за тем, как визитеры покидают комнаты, и только лишь оставшись одна, Инанна выдохнула, до этого не дыша вовсе.

Она только что осознала, что едва не случилось покушения на царя. Не обращая внимания на слуг, Инанна все же знала их лица — эта служанка помогала царице принимать ванну. Но не было сомнений, что анкийка перед ней была вовсе не той, за кого себя выдавала, а лежащий складками ворот одеяния девушки скрывал такой же голограммер, какой принесли и ей. Инанна почувствовала опасность — нибируанское шестое чувство подсказало ей, что она только что едва не подставила царя. Могло случиться непоправимое.

Трясущимися руками Инанна неаккуратно скомкала оставленный Марой сверток и отнесла его в свою гардеробную, положив в коробку из-под платья, недавно преподнесенного Нинуртой.

Город за окном сковала темень, саранча все еще кружила над ним, прогнав с улицы анкийцев и нибируанцев. С высоты пентхауса Инанна едва могла различить гирлянду огней городского шоссе, на котором редкие автомобили двигались со скоростью черепах, теряясь в облаке насекомых.

Включив телевизор, Инанна попала на репортаж о том, что пострадал не только Бад-Тибира. Наказание песьими мухами настигло Вашингтон — столицу Западного Альянса, где царствовал Нергал. Нашествие лягушек произошло в Сиднее, принадлежавшем Южному Альянсу, как и все азиатские страны, Индия, Монголия и часть африканского континента.

Все реки обратились в кровь, покрыв Европу кровавыми венами, судя по картинке из космоса, и кровавые реки расползались вглубь континента. Арабские страны и Южную Америку настигло иное — их поливал дождь, поступали сообщения о том, что весь скот, попавший под него, погиб. И это было только началом. Диктор вещал о десяти египетских казнях, с невероятной скоростью уничтожавших скот, посевы и запасы воды, что означало наступление голода. Но когда диктор заикнулась о причине происходящего картинка телевизора моментально сменилась синим экраном.

Ткнув в коммуникатор-браслет, Инанна воспользовалась голосовым поиском, и вскоре перед ней в трехмерном изображении стали появляться древние изображения десяти египетских казней и история Моисея, которому удалось вывести свой народ из рабства.

Происходило ли тоже самое сейчас? Было ли это наказанием нибируанцев за пленение Земли? Инанна не успела додумать мысль, как в покоях погас свет. И судя по тому, что тьма за окном уже не рассеивалась проблесками горящих окон ближайших высоток, весь город оказался обесточен. В покои без предупреждения вошел стражник.

— Моя царица, с вами все в порядке? — спросил он, переводя луч фонаря из одного угла в другой.

— Что происходит? Немедленно свяжитесь с царем! — она ткнула на коммуникатор, но электронный голос сообщил, что связь с сетью нарушена. — Что с резервными генераторами? Они должны были включиться автоматически!

Тусклый лунный луч выловил ее силуэт на огибающем журнальный столик полукруге дивана.

— Мы выясняем, госпожа, пока я останусь здесь для вашей безопасности… — он протянул Инанне небольшой карманный фонарик.

— Вон отсюда! — набатом грянул мужской голос; стражник, встрепенувшись, встал по стойке смирно и, поклонившись вошедшему в покои царю.

Инанна поднялась и тотчас обняла мужа, почувствав себя в безопасности.

— Хорошо, что ты пришел, я не находила себе места! — она ощутила огромную вину за то, что едва не накликала на них обоих беду. — Свет внезапно погас, связь оборвалась, чудо, что ты не застрял в лифте, — рассчитав время его прибытия, Инанна поняла, что подобное действительно могло произойти. — Полагаю, что-то с резервными генераторами. Надеюсь их скоро подключат. С тобой все в порядке? Что все это значит?..

Она тараторила, заглушая чувство вины и вновь обретая защищенность в его руках. Прохладные доспехи касались ее кожи, Нинурта молчал, не поднимая рук, чтобы обнять прижимающуюся к нему девушку. И только спустя время Инанна вдруг почувствовала, как болезненно сжалась его душа, и как быстро это чувство сменилось разочарованием. Она отстранилась. Никогда прежде не задевая его эмоциональный фон так глубоко, Инанна немного растерялась.

— Что не так, Нинурта? — едва понимая, что происходит, спросила она, в темноте ночи пытаясь вглядеться в его лицо.

— Что он с тобой сделал, Ребекка? — раздался уставший, но вместе с тем взволнованный голос.

Она резко схватила фонарь, оставленный стражником, и ослепила незваного гостя. Тот по инерции закрыл лицо тыльной стороной ладони, не оставив возможности разглядеть себя.

— Кто ты? — воскликнула она и, набрав полные легкие воздуха, собралась было позвать стражу, как он в долю секунды оказался вплотную, зажав ей рот ладонью.

В полоснувшем его по лицу свете упавшего на пол фонарика Инанна обнаружила лицо супруга и впала в полное недоумение.

— Я и не думал, что ты можешь не прийти ко мне. Ты всегда была храброй, а тут струсила.

Это был голос, явно не принадлежавший ее мужу. И Инанна, уже догадавшись, как это работает, в свете лежавшего на ковре фонарика смогла различить кольцо голограммера​ у него на шее. Она что-то пробубнила в зажатую ладонь, но не стала вырываться, несомненно узнав голос, который не слышала так долго, а может, как будто вчера в очередном сне о Вавилоне…

Он приметил в ее глазах узнавание и отпустил, убедившись, что Инанна не поднимет крик. Коснувшись кнопки на голограммере, мужчина решил не тянуть и наконец явил себя.

— Как ты посмел ворваться в королевские покои, Мардук? — высокомерно спросила она; взгляд ее сделался безумным и в бешеном темпе изучал каждую линию его лица, его темные глаза и прямой нос, его длинные волосы, собранные на затылке и спускающиеся до плеч — словно он шагнул к ней из прошлого, из Вавилона, который она видела перед глазами, засыпая. — Тебя ищет весь мир, тебя казнят, если поймают… — почему-то перешла на шепот она к концу резкой фразы.

— Если ты не поднимаешь шум, то ты боишься этого не меньше меня, Ребекка, — Мардук улыбался знакомой мальчишеской улыбкой, и внезапно в полумраке комнаты Инанна увидела, что его глаза увлажнились.

— Я — Инанна, почему ты зовешь меня Ребеккой? Если это какой-то хитрый план, то ты выглядишь нелепо, — невзирая на колкости, так и вылетающие из ее рта, Инанна хотела сказать совсем другое, ведь сердце ее трепетало, не в силах поверить, что он пришел к ней наяву, а не во сне. — Мне сообщили, что твоя жена погибла в битве на Нибиру, и что у нее было мое лицо. Но не сходи с ума, Мардук… Даже я, не помнящая пяти тысяч лет, выгляжу куда более адекватной… И это нибируанец, стоящий во главе сопротивления?

Он только рассмеялся, чуть запрокинув голову, и смех этот звучал неуместно, удручающе, сумасшедше. Как Мардук мог так легко заявиться сюда в облике Нинурты? Как он посмел?..

— Ты даже не представляешь, что Нинурта с тобой сделал, — он сделал шаг на сближение, но Инанна резко дернулась, выдав свое напряжение.

— Не подходи! Даже если я помню только то время, когда между тобой и семьей не было разлада, я знаю, кто находится передо мной. Ты — предатель, Мардук, ты дал людям технологии и пошел против семьи… И ты вновь развязал войну!

— Разве мы не об этом мечтали в Вавилоне? — неожиданно сказал он, обращаясь к ней, как к Инанне. — Мы строили Вавилон вместе, пока в это дело не вмешались Энлиль и Нинурта.

— Я помню, что в Вавилоне все было спокойно, далее воспоминания обрываются, — обронила она менее уверенно.

Инанна сжала ткань юбки, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце.

— Нинурта, Ито и Нинхурсаг не дают тебе вспомнить. И я тоже не хочу, чтобы ты вспоминала. Марианна была права, на меня сейчас смотрит Инанна тех времен. Я знаю, тебя пичкают блокаторами памяти, и я бы не хотел, чтобы ты превратилась в ту Инанну, которой была последние пять тысяч лет, но если такова плата за воспоминания Ребекки, которые придут вместе с этими, я буду ждать.

Инанна подняла фонарь, светя в пол, словно в любой момент могла воспользоваться им, как оружием.

— Нинурта, напротив, помогает мне вспомнить, я передала флешку вам, чтобы понять, что скрывают Ито и Нинхурсаг. Мой супруг здесь не причем​… И что вы раскопали?

— Супруг… — протянул Мардук, и на губах его появилась грустная улыбка. — Нинурта никогда не был твоим мужем! — Мардук резко схватил ее за руку и поднес к ее глазам тыльную сторону ладони, на которой, разгораясь красным пламенем, становился все более видимым символ — заключенная в круг птица с головой орла и телом льва.

И словно доказательство, он показал свою ладонь, на которой голубым свечением отдавал бледный символ в виде глаза.

— Как ты объяснишь то, что твой знак загорается рядом со мной? Помнишь? На дне памяти… Ты ведь почувствовала меня в тот день! — его прикосновения вдруг стали нежны и теплы, ладонь Мардука коснулась ее щеки, по которой уже стекали слезы.

— Ты же видишь, что это символ Нинурты, — неуверенно сказала она. — Зачем ты путаешь меня? Для меня не было этих пяти тысяч лет и мне так сложно остерегаться тебя…

— Но Нинурты здесь нет, и сердце твое как и прежде стремится ко мне, — совершенно спокойно и медленно разъяснял он, стараясь не тревожить ее больную душу. — Ты не та, за кого они тебя выдают, они произвели чудовищные метаморфозы с твоим сознанием. И они боятся, что ты вспомнишь вовсе не последние пять тысяч лет, а другую себя, — теперь Мардук был осторожен, не называя чужеродное для нее имя, ведь Ребекка все еще не была готова.

Она смотрела на него растерянно и с грустью. Возможно, Инанна просто не верила в ту нелепицу, что он нес, а возможно, просто застыла, не в силах поверить, что видит перед собой любимого мужчину. Что все то тепло, отданное Нинурте, вдруг оказалось фальшивым и бесполезным, что ее чувства вспыхнули вновь лишь от одного звука голоса Мардука, от его умного и влюбленного взгляда.

— Ты несешь полную чушь, но я почему-то слушаю, — негромко сказала Инанна, разглядывая совершенно разные символы.

— Это… Этому должно быть объяснение, — он сжал ее ладонь, вновь глядя на символ ненавистного кузена. — Я расшифровал файл на переданной через Марианну Ринальди флешке. Каким-то образом Ито и Нинхурсаг удалось переместить воспоминания Инанны в твою голову, но видимо из-за того, что ее мозг был поврежден, ты не помнишь последних пяти тысяч лет. Они провели сложную работу над твоим сознанием, но ты не она, ты — не Инанна, — Мардук тяжело выдохнул, сдерживая чувства. — Она умерла от пули Нинурты в день битвы на Нибиру, а ты выжила. Насколько я понял со слов Марианны, воспоминания Древнего Египта и Вавилона возвращаются. И скоро могут вернуться и заблокированные воспоминания тебя настоящей — Ребекки МакГрегор.

В этот момент Мардук должен был выглядеть взбудораженным, ведь он открывал ей великую тайну заговора, что, в конце концов, она не та, кем является, что она не Инанна, но он вел себя спокойно, скрывая бурю эмоций, скрывая желание прижать ее к себе и забрать с собой…

— Ты слышал себя со стороны? — Инанне показалось, что нападение было самой адекватной реакцией на подобное заявление. — Я могу позвать стражу, и тебя схватят…

— …Ты бы уже давно это сделала. И ты бы не послала мне ту флешку, если бы не была уверена, что с тобой что-то не так. Ты начнешь вспоминать, судя по тем показаниям, что я видел. Главное, не принимай лекарства…

— Да я и не принимаю их!.. — рявкнула она, показав, что спокойствие было напускным.

— Весьма​ благоразумно… — прокомментировал он и достал из кармана злосчастную флешку. — Я взломал файл и перезаписал ее. Ты можешь убедиться во всем сама. Мое время вышло, скоро сюда нагрянет Нинурта, постарайся придумать оправдание тому, что я не убил тебя…

Затем он просто развернулся и пошел к выходу. Инанна видела в нем желание остаться, забрать ее… Обнять… Она бы, не раздумывая, обняла в ответ, скучая по его прикосновениям, по его родным глазам и волосам, тронутым на висках сединой. Мардук был для нее настоящим, приходящим во снах о Вавилоне и Древнем Египте. А она стала для него прошлым, и он видел в ней другую женщину, уверяя в том, что на самом деле она его почившая супруга Ребекка… Кто же эта женщина, что так легко забрала его сердце, и как могла Инанна стать ему врагом?

— После того, что ты наговорил, ты просто спокойно уходишь? — спросила она в спину, и он замер у дверей.

— Ты не пойдешь со мной, как бы я не умолял. Только не сейчас, — только после этих слов Мардук нашел в себе силы обернуться, совсем не скрывая душевной боли. — Я знаю Ребекку, она найдет выход из ситуации, а затем присоединится ко мне по собственному желанию…

И он просто оставил ее в луче горящего на полу фонарика. Как глубоки были его страдания, спрятанные за маской уверенности, как сильно Мардук любил свою жену, что осмелился прийти сюда без страха быть пойманным? Инанна все еще была растеряна, она, почувствовав слабость в ногах, опустилась на пол, укрыв лицо ладонями. У нее не было времени, чтобы предаваться пронзившей ее боли, ведь скоро сюда вломится разъяренный Нинурта, и нужно придумать объяснения тому, что Мардук был здесь…

* * *

Александр едва успел покинуть здание, прежде чем заработали резервные генераторы.

Он не мог ожидать, что она вспомнит его, что она вспомнит его как Ребекка МакГрегор, но все равно был горько разочарован. Вынужденный скрывать чувства, он был холоден, но глаза выдавали Александра. Страшный эксперимент, которому нибируанцы подвергли его жену, совсем закрыл ее сознание, и сейчас это была не она. Он понял это, только переступив порог покоев Инанны. Но что с ней сделал Нинурта? Почему она бросилась к нему в поисках защиты? В ее словах не сквозила ненависть к Нинурте, она видела в нем крепкую стену, за которой могла спрятаться. Было ли это частью заложенного в нее чужого сознания?

Это была не Ребекка, не сейчас, но, быть может, позже. Позже, когда она сама докопается до правды, увидев результаты эксперимента на флешке. Александр на миг остановился. Анкийцы, сопровождавшие его по подземельям Бад-Тибира, остановились тотчас, защищая своего господина со всех сторон. Он только сжал кулаки и стиснул зубы, стараясь держаться.

— Александр, скажи что-нибудь, — застал его врасплох голос Ангелы.

В этом наряде и с отросшими волосами, он выглядел совсем иначе. Без своих мятых рубашки и джинс, без очков и с отросшими до плеч волосами он выглядел императором, фараоном или же полководцем из знати. Ангела не видела его в подобном облачении, и сейчас он и впрямь напоминал бога, того, кому поклонялись люди Вавилона, Древнего Египта, и еще многих стран, многих религий… И потому «Александр» прозвучало из ее уст неуверенно, ей хотелось назвать его господином.

— Это потребует времени, — расплывчато ответил он.

— Это Ребекка? — напрямую спросила Ангела, пропуская его вперед через узкую дверь, ведущую в тоннель, где их ждали автомобили Коскинена.

— Пока еще нет, как мы и предполагали, — сдержанно ответил он, садясь на заднее сиденье хаммера.

В этом облачении он смотрелся странно в салоне военного авто. Мардук похлопал по сиденью рядом ладонью в приглашающем жесте. И только лишь оставшись наедине с солдатами Коскинена, сидевшими на переднем сидении, и с Ангелой, Александр позволил себе глубоко вздохнуть, словно находился под водой уже долгое время и наконец вынырнул за спасительным глотком кислорода.

— Я не коснусь ее и не стану переубеждать, пока она считает себя Инанной…

— Ни единого воспоминания о последних годах жизни?

— Ни единого намека… Похоже, что нам придется ждать довольно долго. Ее сознание исковеркано, я почти поверил, что она любит Нинурту… — неожиданно признался он, и спустя паузу добавил: — Я сделаю все, чтобы вернуть ее.

Александр мог делиться с Ангелой своими мыслями, не обращая внимание на то, что причиняет боль, ведь она вновь привязалась к нему. Он использовал ее, и она это позволяла. Она промолчала, не озвучив своих мыслей. Ангела имела неоспоримые подтверждения тому, что это и впрямь была Ребекка, как только им удалось расшифровать файл. Злой гений Ито сумел совершить это отвратительное чудо, играя с чужими душами, продлив оказавшуюся короткой жизнь Инанны в чужом теле, убедив Ребекку, что она не является самой собой. В зашифрованном файле хранились видеозаписи с сеансов гипноза, но Ангелу, как нейрохирурга, интересовало, как из мертвого мозга Инанны удалось забрать воспоминания и передать их полуживой, обгоревшей девушке… Этот эксперимент, записанный на камеру, заставлял леденеть в жилах кровь…

— Инанна, какой бы она не стала, отдала за тебя жизнь, — озвучила Ангела мысли, ведь теперь не было сомнений, кого застрелил Нинурта.

Александр посмотрел на нее, и в его взгляде читалось чувство вины.

— Впервые слышу жалость в твоих словах, тем более, к такой, как она, — он горько усмехнулся.

— И она когда-то была другой. Но что, если Ребекка безвозвратно утеряна? Что, если Ито удалось полностью подавить ее сознание?

А теперь в его глазах появилась злоба, однако кто-то должен был озвучить это предположение.

— Если потребуется, я вытрясу из него всю душу, но он вернет мне ее… И, Ангела, пора сообщить Харуке и Маре, что это действительно Ребекка. Они должны помогать ей…