Раскрывшийся бутон (джен)

— Я думала, всё будет проще.

— Жизнь — забавная штука, вечно нас обманывает.

«Власть огня» (Reign of Fire)

Через неделю мисс Линн принесла старую игрушку — потрёпанного мишку Тедди с красным шелковым бантом на шее, которого ей удалось найти на чердаке в родительском доме, где теперь жил её племянник с семьёй.

Петуния осмотрела медвежонка и удовлетворённо кивнула: он точно принадлежал Джессике. Теперь она, если напрячься, могла видеть призрак девочки, который часто находился возле мисс Линн. Периодически девочка пропадала, но тонкая нить, связывающая мисс Линн с ней, истончалась, но не исчезала. Похожая нить тянулась от призрака к мишке, цепляя и мисс Линн.

Так как заговор был на крови, то было решено проводить его ночью. Петуния занавесила окна, убрала или закрыла зеркала и отражающие поверхности, потом зажгла две белые свечи. Такое число было выбрано не случайно. Два — это число Нави, то есть потустороннего, загробного мира, а также отвечает за дуальность и двойственность. Учитывая, что ритуал проводился для близнецов, число два подходило идеально.

Петуния взяла немного крови у мисс Линн, смешала её со своей для лучшего закрепления и посмотрела на мисс Линн. За последние дни старушка побледнела и будто постарела, под глазами выделялись тёмные круги. Призрак тянул из неё силы, нужно было действовать.

Петуния забормотала над кровью, заговаривая её. Она старалась отделить нить, соединяющую мисс Линн и её сестру близнеца, но связь не давалась и пыталась ускользнуть. Петуния, нахмурив брови, добавила три капли своей крови, и нить, дрогнув, отделилась от мисс Линн и сосредоточилась на пиале с кровью. Она размешала кровь пальцем и пододвинула к мисс Линн.

— Мисс Линн, сейчас вы должны вымочить в крови кусочек глины, мы его потом зашьём в медвежонке, — сказала Петуния, протягивая глину.

Мисс Линн кивнула и принялась смешивать глину с кровью. Сначала глина плохо поддавалась, но постепенно разогрелась от тепла рук и размякла от крови.

— Готово, — произнесла мисс Линн через несколько минут.

— Отлично, теперь мне нужна прядь ваших волос.

Мисс Линн перевязала белой ниткой небольшую прядь волос с затылка, отрезала и отдала Петунии, которая вдавила волосы в глину и быстро сформировала из неё фигуру, похожую на человечка. Она передала фигурку мисс Линн, чтобы последняя спрятала её в мишке Тедди, а затем взяла подготовленную заранее верёвку и стала медленно завязывать на ней три узла, одновременно проговаривая текст:

— Вяжу узел, да запираю в нем душу мытарствующую, как покойник придет, так и в этом узле останется. Узел связываю, заговором запираю. Тогда отменится, когда узел развяжется.

С последними словами она крепко обвязала верёвку вокруг медвежонка и для надёжности запечатала узел воском с одной из белых свечей. Ей же она подожгла пучок трав, в котором были полынь, рута, шалфей и чертополох, и окурила игрушку, мисс Линн и комнату, а затем промыла пиалу с остатками крови в родниковой воде.

— Вы узнали, на каком кладбище похоронили Джессику? — спросила Петуния, но тут же продолжила: — В принципе, можно закопать медвежонка и на ближайшем кладбище, но так результат будет слабее, лучше прикопать возле могилы.

— Ох, да-да, детка, я попросила Малькольма Картера. У него есть машина, он согласился отвезти нас.

Кладбище оказалось небольшим с аккуратной каменной часовней. Долго бродить между могил не пришлось, так как мисс Линн побывала тут ранее, поэтому она провела Петунию, лишь ненадолго остановившись на развилке.

Могила Джессики заросла травой и ромашками, но могильный камень был чистым. Мисс Линн погладила высеченное на камне имя сестры, раскопала небольшую ямку и, положив туда мишку Тедди, стала закапывать. Петуния стояла немного в стороне, наблюдая за связью и призраком. Нить связи натянулась, но всё ещё была крепко обмотана вокруг медвежонка. Призрак Джессики, стоило им зайти на территорию кладбища, заметалась между мисс Линн и собственной могилой.

Мисс Линн уложила обратно дёрн, отряхнула руки и произнесла дрогнувшим голосом:

— Я тебя отпускаю, Джессика. Покойся с миром.

С этими словами связь между сёстрами, живой и мёртвой, со звоном, который услышала только Петуния, оборвалась окончательно. Джессика прекратила метаться и, впервые будто бы осознанно посмотрев на Петунию, улыбнулась, кивнула и истаяла.

— Теперь её ничто не потревожит, — легко улыбнулась Петунья и подала руку старушке, чтобы помочь подняться на ноги.

— Я искренне молюсь, что это так. Спасибо, детка.

Мисс Линн украдкой утёрла текущие по лицу слёзы, вставая, на краткое мгновение прижалась к плечу Петунии, признательно сжала руку Петунии и отстранилась. Она пыталась держаться, но Петуния видела, насколько семейная тайна подкосила её. Узнать, что у тебя была сестра, но быть вынужденной сразу же с ней попрощаться — тяжело. Поэтому Петуния пообещала себя присмотреть за соседкой, как та присматривала за ней.

Эффект от ритуала проявился уже через неделю: мисс Линн перестала жаловаться на плохой сон, посвежела лицом и стала такой же энергичной, как и прежде. Она старалась не показывать своей грусти, но от Петунии не ускользнуло, что на каминной полке появилась чёрно-белая фотография с двумя улыбчивыми девочками-близняшками, которую та полюбила рассматривать по вечерам, сидя у камина.

Петуния ничего не говорила и не пыталась утешить мисс Линн — та бы не приняла ничьей жалости. Вместо этого она предложила возобновить вечерние чаепития, которые сами по себе прекратились после смерти миссис Гиббс. Периодически заглядывал кто-то из соседок, и со временем чаепития превратились в смесь читательского клуба и собраний престарелых сплетниц. Жительницы деревни были рады любым развлечениям, так что с удовольствием участвовали в еженедельных собраниях женского клуба, которые было решено проводить по пятницам.

А стоило мисс Линн рассказать, что Петуния умеет ворожить, как старушки, хихикая, словно девчонки, наперебой стали просить погадать на судьбу и вспоминали прошлое. Если честно, сперва Петуния даже удивилась. В пятницу вечером они с удовольствием сплетничали и наблюдали, как Петуния гадает — не всегда это были простые расклады на Таро, а затем чинно посещали утреннюю воскресную мессу в маленькой местной церквушке. И в этом была вся Англия.

Посиделки принесли свои плоды, и у Петунии стали появляться клиенты. Участницы женского клуба, убедившись, что предсказания Петунии сбываются, подключили свои связи и сарафанное радио. Так что окончание весны и начало лета прошли для Петунии в заботах.

В июле она поехала в Коукворт, чтобы навестить родителей. Обида давно прошла, и Петуния стала скучать по семье. Ей не хватало семейных ужинов и совместно проведённых вечеров, когда каждый вроде бы занимался своим делом, но они были вместе. Лёжа в одинокой постели, она скучала по временам, когда маленькая Лили забиралась к ней под одеяло и грела об неё вечно холодные ступни, а также по занятиям с матерью и крепким объятьям отца.

Первое время после побега из дома новизна и присутствие миссис Гиббс спасали от грусти, но, сидя у постели последней и сжимая ослабевшую руку старушки, Петуния почувствовала такое одиночество. Она внезапно осознала, что не имеет представления, сколько бы людей искренне переживали, будь она больна. И от этого защемило сердце. Когда миссис Гиббс не стало, и похоронные хлопоты стихли, Петуния осталась в доме одна.

«У меня ведь нет никого, кроме моей семьи — мамы, папы, Лили и… Северуса», — ошеломлённо подумала Петуния.

После этого она решила попытаться помириться с мамой и Лили, но сделать это на своих условиях: возвращаться домой и выходить замуж за «подходящего» парня, как и лишаться своей свободы она не собиралась. Петуния стала чаще звонить домой и писать Лили, но Роза всё также не хотела разговаривать, а письма к сестре оставались без ответа. Поэтому она дождалась, когда начнутся каникулы в Хогвартсе, и, прихватив гостинцы, отправилась в гости.

Коукворт будто застыл во времени. Несмотря на то, что Петуния не была там целый год, всё было точно таким, как она помнила. Однако Петуния уже не чувствовала, что возвращается домой. Видимо, что-то всё-таки изменилось, и это была она сама.

В доме горел свет. Было слышно, как миссис Эванс возится на кухне, а в гостиной работает телевизор. Внезапно грудь сдавила тоска, но Петуния шагнула вперёд, взбежала по ступенькам и нажала на дверной звонок.

Генри был рад видеть старшую дочь и с возгласом «Петти!» поспешил заключить её в объятья. Роза, выглянувшая на шум, лишь приветственно кивнула и вернулась на кухню.

— Я скучала, пап, — тихо, на грани слышимости призналась Петуния и отстранилась.

— Мы тоже, милая. Мама устраивала мне допрос после каждого твоего звонка, — добродушно усмехнулся Генри, принимая от дочери лёгкий плащ.

— А Лили дома?

— Она должна скоро вернуться — поехала в Бирмингем с подругами.

— Понятно. Хотела с ней поговорить, — ответила Петуния на не высказанный вопрос.

Они ненадолго замолчали, рассматривая друг друга. Петуния с горечью заметила, что в рыжих волосах отца прибавилось седины. От одной лишь мысли, что частично это её вина, стало больно.

— Как у тебя дела, милая?

— Всё хорошо, пап. Ты же знаешь.

Тут Петуния вспомнила, что привезла родителям домашний джем из яблок, свитер из овечьей шерсти для отца и плед для матери. Для Лили она заготовила несколько свёртков с собственноручно собранными растительными ингредиентами, предварительно узнав у Северуса, что может пригодиться на зельеварении.

Ужин прошёл в неловком молчании. Когда они приступили к чаю и перебрались в гостинную, Роза наконец заговорила. Она осторожно расспрашивала Петунию о жизни и быте, и было видно, что она сдерживается, периодически поглядывая на отца. Петуния терпеливо отвечала матери, пока та не спросила про работу.

— Петуния, ну на что ты собираешься жить? Ты об этом подумала? Я всё понимаю, милая, ты хочешь показать нам свою самостоятельность, но мы с отцом всё поняли, так что, думаю, тебе следует вернуться домой, — Роза укоризненно взглянула на Петунию, как бы говоря «поигралась и хватит».

Петуния поджала губы, на миг опуская взгляд.

— Дорогая, — произнёс Генри, нахмурившись.

— Нет, Генри, не встревай. Я и так поддалась твоим уговорам и позволила ей жить неизвестно где целый год! Так что помолчи! — сердито выговорила мужу Роза. Затем она повернулась к Петунии и ласково, будто разговаривая с маленьким ребёнком, продолжила: — Цветочек мой, это стоило того?

Петуния промолчала. Тогда Роза попыталась зайти с другой стороны.

— Ты, наверное, помнишь Кэтрин Нелсон? Она прошла курсы машинисток, а затем устроилась секретаршей в Лондоне. Так она не проработала и несколько месяцев, как её позвали замуж!

— Рада за неё. Но какое это отношение имеет ко мне, мама? Ты же знаешь, что я не хочу замуж и, — Петуния коротко взглянула на Генри, — отец поддерживает меня.

— А как же Вернон Дурсль?

— А что с ним?

— Бедный мальчик устал ждать, пока ты наиграешься. Я слышала от миссис Мартин, а та от миссис Уоткинс, что миссис Дурсль нашла для сына невесту — милую, кроткую и хозяйственную.

— Я знаю, мама, — вздохнула Петуния, с трудом удерживаясь, чтобы не закатить глаза. — Мы общаемся с Верноном, он даже пообещал пригласить меня на свою свадьбу.

Роза возмущённо взмахнула руками и указала на Петунию, мол «посмотри, что творится». Генри поспешил вмешаться, нежно поглаживая супругу по руке.

— Дорогая, мы же разговаривали об этом — пускай девочка живёт, как хочет.

— Но что скажут соседи? А эти сплетницы из клуба садоводов? Им только повод дай — и к утру об этом будут шептаться в Лондоне! Я не могу врать им вечно!

Казалось, что Роза наконец высказала истинную причину, почему она начала этот разговор. Петуния горько усмехнулась. Она не была удивлена, что для Розы важно внешнее благополучие и благопристойность, но не думала, что настолько. Переживать о том, что могут сказать соседи или домохозяйки, сплетничающие обо всём на свете, казалось ей провальным делом. Нельзя быть постоянно и для всех хорошим — всегда найдутся люди, которые не прочь обсудить тебя за спиной. И жить, подстраиваясь под окружающих, это не выход.

— Мама, я не хочу быть домохозяйкой, не хочу быть женой, — Петуния подняла руку, жестом прерывая Розу, которая хотела что-то сказать. — Пожалуйста, дай мне договорить, хорошо? Я знаю, что ты хочешь, как лучше для меня, но проблема в том, что я этого не хочу. Это твоя мечта, не моя.

— И на что ты собираешься жить? — оскорблённо фыркнула Роза, вырвала ладонь из руки мужа и отодвинулась от него.

— Не беспокойся, у меня есть подработка.

Петуния ответила спокойно. Изначально она хотела рассказать родителям, чем зарабатывает на жизнь, но сейчас передумала. Петуния представила реакцию матери на то, что она занимается Таро и гаданием, и передёрнула плечами. Нет, этого точно не стоит говорить.

— Отлично, потому что от нас с отцом ты больше не получишь ни пенни, пока не образумишься!

— Роза!

— А с тобой мы позже поговорим! Думаешь, я не знаю, что ты переводил ей деньги? Я больше не собираюсь поддерживать Петунию в её сумасбродстве! — выкрикнула Роза и удалилась на кухню, оставив Генри печально смотреть ей вслед.

Петуния шмыгнула носом, и Генри привлёк дочь в объятия, поцеловал в макушку.

— О, милая, не плачь. Я поговорю с мамой, ты же её знаешь, она бывает категоричной и скорой на расправу, но она любит тебя. Пожалуйста, не обижайся на неё, — тихо произнёс Генри, поглаживая Петунию по плечам и спине.

Немного успокоившись, Петуния попрощалась с отцом и ушла, так и не дождавшись Лили. Она бродила по знакомым местам до заката и как-то незаметно для себя оказалась в Паучьем Переулке возле дома Снейпов. Она присела на крыльце и уставилась на краснеющее небо.

— Петуния? — внезапно раздался голос Северуса. Петуния вздрогнула и перевела взгляд на стоящего рядом с ней парня с бумажным пакетом в руках. Наверное, ходил в магазин, подумала Петуния.

— Ох, Северус, ты меня напугал.

— Ты что тут делаешь? — спросил Северус, сев рядом на ступеньку.

— Приехала в гости, думала переночевать у родителей, но… — она прервалась, не зная, как продолжить. Запекло в носу, на глаза навернулись слёзы.

— Но не вышло? — аккуратно подсказал Северус, привалившись к плечу и деликатно не замечая текущие по лицу Петунии слёзы.

— Да. Не вышло, — усмехнулась Петуния.

Они помолчали несколько минут, наслаждаясь закатом.

— Я хотела позвать тебя в гости, показать дом миссис Гиббс.

— Ты хотела сказать свой? — хмыкнул Северус. — Давно пора.

— Да, точно. Ты же не против, если мы поедем прямо сейчас? — спросила Петуния и только в этот момент поняла, что Северус может быть занят. Или его могут не отпустить родители. Всё же уезжать в другое графство на ночь глядя в гости к подруге. Мда, Роза бы точно не отпустила ни одну из дочерей.

— А твои родители не будут против? — запоздала уточнила Петуния.

Северус хмыкнул и взглянул на неё, будто говоря «серьёзно?». Петуния почувствовала, как горячий румянец разливается по щекам.

— Отец снова в пабе, а мать заперлась в подвале, так что они меня ещё долго не хватятся, — произнёс Северус, а затем добавил: — но я оставлю записку. Так что никаких проблем, дай мне только занести продукты, — сказал он и скрылся в доме.

Петуния с Северусом едва успели на последний поезд до прибрежного города Майнхед, а оттуда на ночном автобусе добрались до самого Аллерфорда. Как Петуния и ожидала, Северусу дом понравился. На следующее утро они обошли окрестности: встретили мисс Линн и нескольких односельчан, а также немного прогулялись в лесу. Несколько дней пролетели незаметно и весело, а потом Северус вернулся в Коукворт.