Мыши после бойни (джен)

* 96 *

День девятый, вечер

— Получилось? — спросил Брэнсон, едва Сол переступил порог.

— В лучшем виде! Подъехали за две минуты до отхода, так что маячить нигде не пришлось! Тут же позвонил Сесилии; подтвердила, что встретит, несмотря ни на что! Истинная Уэствуд, хоть и сменила фамилию! Добродетель — она ведь не в имени, а в крови!

— Полностью согласен! — улыбнулся агент, радуясь столь удачному разрешению очень важной проблемы, указанной Моррисоном: если он их нашел, вполне могут найти и другие. В идеале беглецам следовало сменить убежище, но ничего более надежного и безопасного, чем дом Уэствудов, ни у кого на примете не имелось, посему было принято перпендикулярное решение об эвакуации мирного населения в лице Глории. На первый взгляд эта задача казалась еще менее выполнимой, однако Сол еще раз доказал, что умеет работать с людьми вообще и своей супружницей в частности. У него ушло только десять минут, чтобы внушить ей острое желание немедленно свидеться с любимой золовкой, и еще пять — чтобы подготовить к ее приезду эту самую золовку, сиречь живущую в Индианаполисе младшую сестру. Та даже вопросов никаких не стала задавать: надо — значит надо. Определенно, в этом семействе с дисциплиной во все времена был полный порядок.

Не успели Уэствуды отбыть в Ньюарк на станцию «Грейхаундов»[1], как возвратились Дейл и Рокфор. Чтобы не травмировать почем зря психику Брэнсона звуками «БПЛА», они посадили «Крыло» в соседнем дворе и проделали остаток пути пешком, щедро плеснув в и так почти полную чашу нетерпения Чипа.

— Наконец-то! Я уже думал звонить! Что вас так задержало?!

— Сам просил проследить, чтобы Дейл покушал! — укоризненно напомнил австралиец.

— И что?

— У меня нет семи глаз, я не могу следить за всем сразу!

— Он сбился с курса, — расшифровал Дейл. — Подлетел слишком быстро к молокозаводу. Пришлось выхватывать крюком из расфасовочной машины. В следующий раз лети с ним сам!

— Приму к сведению. Что в КРУ?

И без того невеселый Рокфор помрачнел еще больше.

— Что-то неладное! Директора не видно, дальше крыши нас не пустили, дескать, режим повышенной секретности! Все явно на взводе, Смелли спесивый, как фунт мандаринов! Боюсь, он Лонгтэйла того…

— Этот слизняк?! — Дейл захохотал. — Да он убоится козявки!

— Именно! — не сдавался силач. — В тихом омуте водится сам знаешь, что!

— Смелли там точно не водится! Он трус и балбес, да к тому же бывалый! Хотя даже нет! Небывалый! Я с него… — бурундук задрал свитер и похлопал себя по животу, — худею! Кушать не могу!

— Судя по звуку, ты как раз только кушать и можешь, — поправил его Чип. — В следующий раз я лично туда полечу, а то у Смелли, похоже, память сильно короче хвоста. Ладно, неважно. Отчеты КРУ где? В самолете остались?

— Отчего же? Здесь они все! — Рокфор достал из всех карманов куртки по блокноту.

— Как? Это всё? Смелли же о восьмистах страницах говорил!

— «Полный отчет существует в единственном экземпляре, который нельзя выносить из архива, поэтому вот вам краткая реферативная выписка», — воспроизвел по памяти Рокфор.

— Тот случай, когда краткость — просто сестра! — пошутил Вжик.

— Отлично сказано! — похвалил Спарки. — Надо будет запомнить!

Его слова имели успех еще более громкий, чем фраза мухи, но недостаточный, чтоб заглушить гул сотового.

— Штаб, — прочла вслух Гайка надпись на экране.

— Тогда отвечу я, — мягко отстранил ее муж. — Надеюсь, серьезного там ничего не стряслось… Чип слушает!

— Чип! Это я! — откликнулся аппарат голосом Фоксглав.

— Фокси? Ты уже в Штабе? Только не говори, что с Туэрингом ничего не вышло!

— Не скажу! Всё вышло просто замечательно!

У Чипа отлегло от сердца.

— Что-то нашлось, да?

— Что-то — да! Больше скажу, сто семнадцать чего-то!

— Ого! Ух, ты! Ну ничего себе! Вж-ж-ж бз-бз-бззз! — разом загалдели соратники летуньи. Их лидер на всякий случай уточнил: — Это в десятичной системе?

— Конечно! Я же не совсем уже…

— Тогда стой на месте, я скоро буду!.. Хотя нет, не стой! Скажи Ривзу, чтоб послал за мной голубя!

— Я скажу, чтобы он послал двух! Один вас с Дейлом не вынесет!

— Не думаю, что это хорошая мысль. Дейл только из Вашингтона и безумно устал. Ну, ты знаешь, как только он один способен. Так что извини, но я отправил его отдыхать. Зато к твоему возвращению он будет, как огурчик! Идет?

Фоксглав помолчала, затем хихикнула.

— Хорошо, идет! Так даже лучше будет! Пока передай ему, что… Хотя не надо, я сама скажу! При встрече! Жди голубя! Пока!

— Это правда? — растерянно спросил Дейл, дождавшись, когда Фоксглав не сможет его слышать. — Серьезно? Я могу отдохнуть? Ты меня отпускаешь?!

— Иди, иди! — вальяжно махнул Чип. — Лунатики нам тут не нужны! А то как вспомню… Гая, что с тобой?!

— Не знаю… — простонала мышка, правой рукой держась за голову, а левой — за живот. — Повело что-то… Мутит…

— Мутит?! — мгновенно подскочила к ней Тамми. — Что мутит?! Желудок мутит?

— Немного…

— Голова кружится?

— Чуть-чуть…

— Круги перед глазами есть?

— Несколько…

— Понятно… Ну-ка, где твой пульс… Ясно, нитевидный… Резко накатило? Или постепенно?

— Постепенно… А потом резко…

— Значит, упало давление…

— Конечно! — вмешался Чип. — При таких нагрузках не только давление, но и сам упадешь! Тебе необходим отдых! И долгий глубокий сон!

— Не надо… — вяло запротестовала Гайка. — Я в норме… Это… это временно…

— Именно так! Как поспишь, так и пройдет! Спарки, принеси воды! Рокки, найди, что ей подстелить!

— У меня только куртка…

— Сгодится! Одолжи на часик, а я из дому что-нибудь более подходящее захвачу… Родная, может, еще чего-нибудь хочешь?

— Да, знаешь… Хотя, лучше нет… Или, может быть…

— Понял! Что-нибудь на мой вкус! Заметано! Лежи и ни о чём не беспокойся! Тамми за тобой присмотрит!

— Не только Тамми! — возразил Рокфор. — Я тоже присмотрю! Мы все присмотрим!

— Тем более! — Чип нежно чмокнул Гайку в носик. — Я тоже присмотрю! Даже когда буду в Штабе! Мысленно я всегда с тобой!..

В доказательство своей любви и преданности Чип не отходил от жены до тех пор, пока не услышал призывный клёкот голубя. Впрочем, его отлет не помешал Гайке почувствовать себя лучше и вместе с остальными наблюдать за Тревором и Стэном, которые, пока Уэствуд готовил нехитрый ужин из того, что принес Рочестер, продолжили шерстить новостные порталы.

— Не отвлекайтесь! — то и дело подавал голос Брэнсон, напоминая Стэну, что вэб-камера от убежища с его семьей, конечно, штука интересная, но неплохо бы и продуктивно поработать. Тем более что беглецам надо было спешить: прикрытие в лице лейтенанта Моррисона позволяло надеяться, что обо всех поползновениях полиции в сторону их дома они узнают в числе первых, однако никак не могло повлиять на дату и время начала Саммита ООН по обзору выполнения Целей развития тысячелетия. Более удобную возможность явить себя всему миру невозможно было вообразить, однако выходить из тени надлежало не только с открытым забралом, но и с конкретными фактами в руках. И если связь между ПЛАНом, корпорацией «Хорайзон» и вице-президентом можно было смело считать доказанной, то «Черный стол» к общей картине пока не пристыковывался. Оставалось уповать, что момент его выхода на поле предоставит недостающие звенья. И что он состоялся действительно в мае. Вдвоем за ночь можно изучить месяц-два, максимум квартал, а результата ведь никто не гарантирует…

— Смотрите! Смотрите! — запрыгал в кресле Блейзер. — Что я нашел! Вдруг это оно?

— Читайте, — попросил Тревор, даже не делая попытки привстать. Когда в десятый раз слышишь крик «Волки!», за ружье уже не хватаешься.

— «Представители НАТО сообщают, что в результате авиаудара сил коалиции убит один из лидеров движения “Талибан”, ответственный за планирование и координацию террористических вылазок против регулярной армии Хаттака и солдат коалиции. Также сообщается о пленении в результате спецоперации полевого командира повстанческой сети Хаккани, уже двадцатого по счету за последний месяц…»

— И что?

— Как что?! Два сокрушительных удара — отличный повод задуматься об убийстве вражеского Главнокомандующего! То есть, президента Логана!

— Бросьте, Стэн. Война в Хаттаке длится уже не первый год. Если бы талибы заказали Логана «Черному столу», он был бы мертв очень давно. Наш основной подозреваемый — Карлайл. А его к перевороту могут подвигнуть только действия Логана. Так что бросайте армейские сводки и принимайтесь за официальную хронику. Выступления президента в Конгрессе, акты, законопроекты — вот, что нас интересует.

— Я там уже всё прочел! Ничего интересного нету!

— Прочтите еще раз.

— А смысл? И так уже выучил наизусть: Уолл-стрит, ипотека, здравоохранение и образование. Всё! Только это! Везде! На всех сайтах! На-до-е…

— Что там со здравоохранением? — Брэнсон начал с внешней политики и до внутренней еще не добрался. Но помнил, сколько шума и страстей кипело вокруг предложения Логана радикально сузить страховое покрытие и ликвидировать рудименты государственного медицинского страхования, тем самым значительно увеличив стоимость медицинских услуг, что неизбежно привело бы к падению спроса на медикаменты. А где медикаменты, там и «Хорайзон»…

— Как и со всем остальным! Ничего! Поговорили и разошлись! «Отправили на доработку на неопределенное время»! Стоило весь огород городить…

— Зондаж почвы — обычное дело. Изучили ситуацию. Поняли, что оппозиция слишком влиятельна и многочисленна. Вот и не стали рисковать, а отложили до второго срока.

— Понятное дело! — фыркнул репортер. — Но с рейтингом доверия 73,22% грех было не рискнуть! Сколько бы он потерял? Процентов двадцать? Двадцать пять? Так за него сорок восемь и голосовало! Проголосовали б еще раз, делов-то…

— У президентов и их штабов другая арифметика. Хотя семьдесят три процента — и впрямь феноменальный рейтинг. Даже не думал, что у Логана мог такой быть. Вы ничего не перепутали?

— Не верите мне — обратитесь в Институт Гэллапа! Это результат их опроса! — обиделся Стэн. Тревор как раз изучал подборку экспертных оценок политики администрации Логана в Латинской Америке, поэтому смысл слов Блейзера дошел до него не сразу. Но когда это случилось, в голове у агента будто вспыхнул прожектор, и он позабыл обо всём, что прочел до того.

— Когда опубликован этот результат?

— Не знаю, его лишь упоминали…

— Ладно, сам поищу… Институт Гэллапа, да?.. И где здесь поиск по сайту?.. Как, только для подписчиков?! Вот гады… Хорошо, рассуждаем логически. Где он может быть?.. Ага, вот оно! «Уровень поддержки президента»!.. Черт, как же всего много… Кстати, сколько там сейчас?.. Ага, так я и думал… Так, это октябрь… Сентябрь… Март, перелёт… Июнь, недолёт… Май, попал… Вот оно! Одиннадцатое мая! Всё сходится, Стэн! Всё сходится!

— Что сходится?

— Это она! Причина! Вот почему они это делают!

— Думаете, Логана хотят убить социологи?! — пришел в ужас Стэн. Брэнсон покосился на него недобрым взглядом.

— Это вы так шутите или с дуба рухнули?

— С моста.

— И то правда… В общем, всему причиной — высочайший рейтинг Логана. При таких раскладах у Карлайла нет ни малейшего шанса в ближайшее время легально занять его место. Поэтому он… Продолжайте.

Блейзер моргнул.

— Что?

— Мою мысль. «Мозговой штурм». Помните?

— Смутно…

— Так припоминайте! Смысл в том, чтобы развивать и дополнять мысли друг друга, постепенно выстраивая четкую непротиворечивую теорию! Давайте, думайте! Что бы вы делали на месте Карлайла?

— Ну, очень много всего…

— Так и быть, помогу вам. Итак, Карлайл хочет стать президентом, но при таком рейтинге Логана это ему не светит. Поэтому он обращается в «Черный стол», чтобы тот помог ему дискредитировать Логана…

— Как дискредитировать? Убить!

— Нет. Убийство — это крайняя и чересчур откровенная мера. Он хотел вынудить Логана поступить, как Никсон: подать в отставку. Или сделать шермановское заявление[2], как Джонсон. Но план провалился…

— Разве?

Тревор потер глаза кулаками. Ему очень хотелось помассировать ими лицо Стэна, но он понимал, что это ничего не даст. Как Блейзера ни бей, тот не станет Моррисоном, с которым Брэнсон работал на одной волне, благодаря чему их мысли попадали в резонанс, давая неожиданно мощные пиковые скачки. С Блейзером, напротив, имело место взаимное подавление и, как следствие, затухание, причем, как казалось Тревору, не только в рамках «мозгового штурма», но и вообще. Что пугало. Похоже, поговорка «с кем поведешься, от того и наберешься» не врет. Значит, времени у него еще меньше…

— Именно так. Вы выжили. Карлайл запаниковал. Отсюда наспех организованное покушение на Логана. Когда и оно провалилось, ЧС подключил Джона Бланта, но с ним не срослось, поэтому подставили меня…

— Но вы убежали, и они снова в луже! — радостно продолжил Блейзер.

— Да. Но это, боюсь, ненадолго. Если Карлайл действительно заключил контракт с «Черным столом», на полпути они не остановятся. А значит, грядут новые атаки. Не исключено, что очередная последует завтра, на открытии Саммита тысячелетия.

Стэна аж передернуло.

— Вы… вы шутите! Туда съедутся лидеры чуть ли не всех стран мира! Там будет столько охраны, что мышь не проскочит!

— Поэтому «Черный стол» может на это пойти. Они мастера невозможного, и у них везде есть свои люди. Кроме того, это шанс убить сразу двоих: Логана и Джикуая. После такого неминуем затяжной кровавый кризис на Ближнем Востоке, и президенту Карлайлу останется только стричь купоны. Как и «Черному столу», спрос на услуги которого подскочит до небес. Как вам такая перспектива?

— Плохо! — репортер замотал головой. — Очень плохо! Не хочу!

— Тогда работаем! Точку отсчета мы определили: одиннадцатое мая. Теперь давайте проследим, что после этого делал Карлайл: выступления, встречи, поездки…

— Думаете таким образом выйти на членов ЧС?

— Это было бы идеально. Но мне будет достаточно контуров его замысла. Хоть чего-то, что можно предъявить публике. Не дрейфите, Стэн! Мы их одолеем!

Если скепсис Блейзера и пошатнулся после этих слов, то ненамного. Впрочем, Брэнсон адресовал их в первую очередь самому себе. Времени катастрофически не хватало, а возможности были крайне скудны. Сэлинджер мертв, Джилленхолл в больнице, вся его команда под замком… Хоть бери находи того Энди. И чего Говард не поручил ему добыть сведения об автомате? Решил всё сделать сам? Или он поручал, но у хакера не вышло? Как много вопросов…

— Что будете на ужин: что есть или чего нету? — спросил из коридора Уэствуд.

— Первое, — «подумав», «выбрал» Тревор. Есть он не хотел, однако это было следствием не сытости, а перенапряжения, так что заправиться было просто необходимо. Блейзер, уже полчаса бросавший нетерпеливые взгляды в сторону кухни, согласился гораздо живее и ел так жадно, что Сол даже сделал ему замечание. Вообще ветеран давно приучил себя есть не спеша и морщился, видя, как его гости глотают недожеванную до жидкого состояния пищу. Однако молчал, понимая, что время поджимает, и радовался, что сумел хотя бы отучить их брать еду в комнаты.

Чип и Фоксглав вернулись, когда уже совсем стемнело, и были столь мрачны, что, казалось, даже прибудь они в полдень, моментально настала бы ночь. Друзья, на чьи поочередные звонки в Штаб бурундук отвечал бесцветным «работаем», резко перехотели спрашивать что-либо и предоставили право первой фразы им с летуньей. Как выяснилось, очень благоразумно.

— Итак, — начал Чип, заложив руки за спину, — у нас две новости. У меня хорошая, у Фокси — плохая. Кому начинать?

— Но я ведь извинилась… — Фоксглав шмыгнула носиком. — Я же не знала… Ты сказал, что прощаешь меня…

— Так и есть. Потому и даю тебе слово. Дабы не было претензий, что я всё переврал.

— Претензий не будет! Я тебе доверяю! Рассказывай всё! У тебя лучше получится!

— Тогда иди в зрительный зал, будешь… А, ты уже там. О, Дейл, привет! Я тебя сразу и не заметил!

— А я заметила! — засмеялась Фоксглав, еще туже оборачивая любимого крыльями и гладя рыльцем его потную макушку.

— Заметно. Гая, ты как? Лучше?

— Лучше, лучше, много лучше! — нетерпеливо отмахнулась мышка. — Рассказывай давай!

— Раз ты просишь, то конечно. Начну с неприятностей. Энди Уэбера, хакера и друга Сэлинджера, арестовали.

— Как? Его тоже? — упавшим голосом спросила Тамми. — Совсем плохо…

— Но перед этим он по наводке Каннингема вломился в ЦРУ. Туда же вломились Фокси с Аланом Туэрингом и скачали оттуда… Фокси, сколько там документов?

— Сто семнадцать, — скромно потупившись, ответила Фоксглав. Остальная часть аудитории восторженно ахнула.

— Сто семнадцать?! — Рокфор не поверил ушам. — Малышка! Да ты просто гений! Не каждому дано вскрыть ЦРУ, будто просроченную консервную банку!

Летунья зарделась.

— Вообще-то, мне помогал Алан, но всё равно спасибо!

— Вас не засекли? — спросила Гайка. Фоксглав погрустнела.

— Вообще-то, нет, но мы, ну…

— Они сделали так, что все подумали на Энди, — пояснил Чип. — Собственно, поэтому его и арестовали.

— Э-э-э… — Спарки задумчиво почесал за ухом. — А зачем делать так, чтобы все подумали на Энди?

— Ну, нам надо было как-то скрыть следы вторжения… — пробормотала Фоксглав, избегая смотреть в глаза товарищам. Это, впрочем, не спасло ее от новых неприятных вопросов.

— Так это что же, — Гайка наморщила лоб и поскребла нижнюю губу указательным пальцем, — выходит, Каннингем летал в Нью-Йорк, чтобы встретиться с Энди?

Чип кивнул.

— Вряд ли они сговорились по телефону.

— И теперь, когда Энди арестовали…

— Он может быть следующим, да. Если уже не стал.

— Что?! — Дейлу пришлось закружиться волчком, чтобы высунуть из объятий подруги хотя бы голову. — Фоксглав им не только Энди, но и Каннингема сдала?!

Летунье на миг показалось, что она находится в прачечной Уинифред с лунным камнем в крыльях и слушает, как ведьма объясняет Дейлу, на кого на самом деле работает его новая знакомая.

— Милый, прости… — сдавленно прошептала она. — Я не знала… Я не думала… Я хотела, как лучше…

— Как лучше?! — взвился Дейл. — «Лучше» кому?!

— Нам всем! — вступился за летучую мышку Чип. — Фоксглав не знала того, что мы знаем сейчас! И не по своей вине! Это всё из-за Смелли! Если б он сразу доложил о разговоре Каннингема с Прайсом и его планах прилететь в Нью-Йорк, мы могли бы перехватить его в аэропорту, проследить за ним… Всё, всё могло бы быть иначе! Но в данном случае у Фокси просто не было другого выхода! Да, она подставила Энди и Каннингема, но при этом отвела удар от нас и Брэнсона с Блейзером! Теперь ЦРУ будет думать, что дальше Энди документы не ушли, и расслабится!

— Ты же говорил, что документы скачали Фокси и Туэринг! — возразил Спарки. — Значит, Энди будет всё отрицать, ЦРУ задумается… Я что-то не то говорю?

— Нет-нет, всё нормально! — поспешила успокоить его Тамми. — Просто удивительно, как ты всё помнишь!

— Да? А, ну да, помню. Что тут удивительного?

— Ничего! — решил напомнить о себе Чип. — Совсем ничего! У тебя отличная память! И отличный вопрос! Энди действительно будет всё отрицать. Но после того, как мы с Фоксглав подбросили в его квартиру карточку памяти со всеми ста семнадцатью файлами, вряд ли ему хоть кто-то поверит.

— Подстава с подстраховкой! — Гайка одобрительно хмыкнула. — Толково!

— Когда ж вы всё успели?! — изумился Вжик. Даже по его меркам события развивались слишком быстро.

— На обратном пути. Энди уже увезли, но обыск еще продолжался, так что мы просто сунули карточку под стойку для дисков, подождали, когда ее обнаружат, и полетели сюда. Таким образом, наш тыл надежно прикрыт, а значит, можно переходить в наступление, благо, есть чем. Не буду пересказывать содержание всех ста семнадцати документов, скажу лишь, что все они имеют отношение к делу, так как содержат ключевую фразу «Черный стол». Поэтому, собственно, Фокси их и скачала…

— Короче, Чип! — строго потребовала Гайка. — Переходи сразу к делу!

— Не волнуйся, милая, я уже. К сожалению, ни один из этих ста семнадцати документов не содержит сведений касательно подброшенного Брэнсону автомата, о котором наша любимая Фокси забыла. Зато там, то есть, здесь, — Чип достал из-за спины карточку памяти формата microSD, — есть один, скромно озаглавленный «Операция “Перевал”». Надо понимать, чтобы никто не догадался. Опять-таки, он очень объемный, но суть такова: Абдулла аль-Хасиб, глава Национальной разведывательной службы Акбарнистана, попросил ЦРУ помочь сбить айранский самолет-радар и обставить всё так, будто сбил его Абдулмуджиб аль-Зубайри — бывший генерал хаддамовской армии, окопавшийся на территории Айрана. Такого айранцы, по замыслу аль-Хасиба, ему не простят и быстро уничтожат, что благотворно скажется на безопасности Акбарнистана вообще и председателя Джикуая в частности. Как вам?

Слушатели переглянулись.

— А что, хороший план! — одобрила Гайка. — Заставить врагов уничтожать друг друга — это же классика!

— Классика?! — возмутилась Тамми. — Это не классика! Это теракт! Самый настоящий!

— Терактом был подрыв вертолета Джикуая. А это — диверсионная спецоперация, призванная предотвратить теракты и спасти гораздо больше жизней, чем унесет.

Цинизм подруги белку покоробил, но она не нашла, что возразить. В конце концов, она сама очень долго и вдумчиво убеждала Гайку, что убийство Хаддама было не злом, а великим благом. С другой стороны, сейчас речь шла о смерти не одного аль-Зубайри, а десятков, если не сотен людей, но ведь у акбарнистанцев не было ЛАНов…

— Справедливо. Было бы. Если бы не целых два «но», — с расстановкой и картинными паузами продекламировал Чип. — «Но» номер один: местной агентуре ЦРУ предписано вербовать пособников-айранцев от имени «Черного стола»…

— ЧТО?! — хором выкрикнули все, кроме уже знавшей об этом Фоксглав. — ЦРУ прикрывается «Черным столом»?!

— Почему бы и нет? Если уж заниматься откровенно подрывной деятельностью, то от лица раскрученного бренда. Вопросов будет меньше, вербуемые — сговорчивей. Как говорится, если бы «Черный стол» не существовал, его следовало бы выдумать.

— Даже так? — Гайка хорошо знала, что ее муж метафорами просто так не разбрасывается.

— Только так. Это всё объясняет. Откуда «Черный стол» узнал про ПЛАН, почему вдруг приказал Сноу убрать Хаддама, как получил доступ к материалам расследования…

— Что охраняешь, то и имеешь, — мудро изрек Рокфор.

— Именно. Очень удобно. И безумно выгодно. Но тут пришел Брэнсон и начал копать, где не надо…

— Тут дело скорее в Блейзере! — не согласилась Гайка. — Когда он выжил, «Черный стол» заволновался и стал пороть горячку! Стрельба в Логана, подстава Брэнсона — всё для того, чтобы быстро привести к власти Карлайла! Кстати, Брэнсон вычислил, что их следующий удар будет завтра, на открытии Саммита ООН по проблемам тысячелетия!

Фоксглав ахнула и еще крепче прижала к себе Дейла. Чип же встретил эту сногсшибательную новость с прямо-таки олимпийским спокойствием.

— Интересный вариант, я над ним думал, однако маловероятный. Штаб-квартиру ООН будут охранять так, что успех принесет разве что атака с применением танков, авиации и флота. Так «Черный стол» не действует, и на завтра у него совсем другие планы. Именно завтра, по сценарию, должен быть сбит тот самолет-радар. На первый взгляд и по сравнению с ООН цель незначительная, но — и это то самое «но» номер два! — так вышло, что его пилотируют русские летчики.

По аудитории прокатилось единодушное «черт побери…»

— Информация стопроцентная? — взволнованно уточнил Спарки.

— Ей верят аналитики ОСО. А им поверил Симпсон. А ему — Прайс. Так что…

— Господи… — пробормотала Гайка. — Русские летчики на айранском самолете, сбитом акбарнистанцами по наводке США… Хаос, непонимание, недоверие, взаимные обвинения, симметричные ответы, эскалация конфликта, вмешательство всё новых и новых стран, в том числе располагающих ядерным оружием… Это же Третья мировая война!!!

— Да, дело дрянь… — коротко, но емко описал ситуацию Дейл.

— Как-то так, — кивнул Чип. — Правда, я сомневаюсь, что дойдет до ядерных ударов, но Ближний Восток полыхнет так, что мало не покажется. Плюс Карлайл гарантированно свергнет Логана, ведь они с Фаридом друзья и элементарно «уличаются» в сговоре, а остальное уже дело техники, которой «Черный стол», они же Прайс и Симпсон, владеют в совершенстве.

— Я тоже кое-чем владею… — зловеще прошипела Гайка. Гром при этом не грянул. А жаль. Было бы очень уместно.

— Не стоит, — мягко возразил ей муж. — У нас есть куда более убойное оружие: документ, — хлопок по карточке памяти, — и Брэнсон, — кивок в сторону комнатоскопа. — Осталось их друг с другом познакомить. Они уже ужинали?

— Ужинали, — подтвердил Рокфор.

— Значит, надо выманить их как-то иначе. Какие у кого идеи?

Вжик понял его задумку, и та ему очень не понравилась.

— Постой! Ты хочешь просто взять и подбросить им это? Но так нельзя делать! Это их насторожит!

— Если подбросить саму карточку, то да, и еще как. А если скинуть файл на ту же флэшку, которую Брэнсон очень кстати держит воткнутой в свой компьютер, то возможны варианты…

— Возможны, — кисло согласилась Гайка. — Например, он этот файл не заметит.

— Заметит. Его имя начинается с символа подчеркивания.

— Тогда он гарантированно заподозрит неладное.

— У тебя есть другая идея?

— У меня есть! — поднял руку Дейл. — Положим карточку в конверт и сунем им под дверь!

— Я думал об этом…

— Да ладно! Не ври!

— …Идея логичная, но слишком рискованная. Они могут решить, что их выследили, и начать творить глупости. Сброс файла более надежен. Во всяком случае, так его гарантированно обнаружит первым Брэнсон, а он из всех троих самый рассудительный.

— Угу, то-то его параноит всю дорогу…

— Грань между паранойей и предусмотрительностью определяется мерой успеха.

— А тяжелыми предметами можно храп лечить…

— Да, и еще как. В любом случае у нас времени нет ждать, когда они уснут и можно будет повторить сеанс гипноза. Разве что у Фокси в арсенале есть другие чары… Фокси? Тебе слово!

Приглашение осталось без ответа, поскольку Фоксглав была слишком занята изучением странного акустического феномена. Ее сонар показывал, что никого, кроме друзей, поблизости нет; при этом она явственно слышала стук сразу девяти сердец, включая собственное, плюс едва уловимый, как шум воды в глубоко замурованных трубах, шорох аорты и пульсирующих ампул Вжика. Здесь явно был кто-то еще. И этот, точнее, эти кто-то, находились, если ее мозг правильно интерпретировал нейронные импульсы, слева от нее. То ли за Тамми, Спарки и Гайкой, то ли между Спарки и Гайкой, то ли в…

— Гайка… — не выпуская Дейла, Фоксглав сделала по шагу вправо и влево, чтобы триангулировать источник звука и окончательно укрепиться в своих подозрениях. — Гаечка… Гаюшка… Ты… Ты… Ты БЕРЕМЕННА!

По сравнению с повисшей после этих слов тишиной немая сцена в «Криминальном чтиве» была тысячеголосой ораторией. Затем кто-то в комнате под ними, скорее всего, Блейзер, чихнул, Фоксглав вздрогнула и чуть разжала крылья, Дейл безвольным кулем осел на пол, Рокфор откашлялся, Вжик пискнул, Спарки свистнул, Тамми хихикнула, а Чип уронил карточку себе на ногу и неуклюже пошел к бледной, как скатерть, жене.

— Боже… Гая… Боже… Фокси… Боже… Это… Боже…

— Чип, э-м-м, послушай… — мышка перепугано сглотнула. — Это, э-м-м, не то… Не то, что ты, э-м-м, думаешь… То есть, э-м-м, ну, как бы, это не…

— Какое «не»? Как это «не»?! — Чип рухнул на колени и припал ухом к животу любимой. — Черт, ничего не слышу… Он точно там, Фокси?! Наш малыш там?!

— Малыши, — поправила летунья. — Гайка ждет двойню.

Все ахнули, а Рокфор так вообще помолодел лет на двадцать.

— Эпическая сила! — вострубил он, подскочил к Гаечке и, как пушинку, приподняв ее, прижал к себе. — Свершилось! Девочка моя!! Не представляешь, как я счастлив!!! Как я за вас рад!!!

— Рокки, не надо… — вяло и как-то нервно запротестовала изобретательница, упершись кулачками ему в плечи и пытаясь отстраниться. — Ты не понимаешь…

— Правильно! — вмешалась Тамми. — Она беременна, забыл?! Пусти ее, ей вредно!

— Ой! — тяжеловес преобразился в ювелира и поставил Гайку на пол медленней и мягче, чем коллекционеры расставляют древние фарфоровые вазы. — Прости, дорогая, погорячился! Я ничего не нарушил? Не передавил? Не зажал? Нигде не болит? Скажи что-нибудь!

— Рокки…

— Хвала Небесам, всё в порядке! Всё в по… Извините… — сентиментальный великан шмыгнул носом и отвернулся, чтоб не окатить Гайку брызнувшими слезами.

— Рокки! Перестань! Ничего не в порядке! Я должна вам всем сказать…

Закончить мышка не смогла, так как Чип, чьи глаза были там же, на мокром месте, закрыл ей рот сверхдолгим поцелуем. Так как он был к нему готов, то сумел отдышаться и подать голос первым:

— Гая, любимая, ты совершенно права. Никто из нас не понимает, что ты сейчас чувствуешь. Ни Фокси, ни Тамми, ни Рокки, ни я. Но я знаю точно, что я… я просто невообразимо счастлив! Это столько значит для меня, что… ну… честно, я понятия не имею, как это всё описать! Но рискну предположить, что наши друзья чувствуют в точности то же. А ты? Ты это чувствуешь? Ты… Ты ведь счастлива, правда?!

Гайка обвела взглядом застывших товарищей, ощутила их радость, надежду и уверенность в ее ответе, испугалась и устыдилась того, что собиралась сказать, и, не желая ничего разрушить и никому причинить боль, лучезарно улыбнулась.

— Да! Конечно, я счастлива! Очень!

— Вот и славно! Умница! Ты у меня такая умница! — Чип вновь поцеловал ее и продолжил уже серьезным голосом: — Значит, так: с этого момента никаких физических нагрузок…

Гайка насупилась.

— Спасибо за заботу, но я в полном порядке! Я была такой всё это время и ничего!

— Всё это время мы об этом не знали! А теперь знаем! Поэтому…

— Чип, перестань! Я не больна, не ранена и не калека! И не позволю так к себе относиться! Понятно?!

— Хорошо, дорогая, как скажешь. Только не нервничай, нервничать вредно…

— Тогда не нервируй меня!

— Всё-всё, не буду! Слова не скажу! Кстати, не хочешь прилечь?..

Как бы горячо Гайка не протестовала, реально ее от немедленного укладывания в постель спасло лишь то, что они были вне Штаба, а от отправки туда — что Чип не мог разорваться. Но добиваться своего он, бесспорно, умел, поэтому мышка в итоге смирилась с тем, что в операции по выдворению Брэнсона и Блейзера из гостиной ей будет отведена почетная роль статиста. Без нервов, правда, всё равно не обошлось, так как сброшенная с кухонного столика сковородка плотно накрыла прыгнувшего на ее ручку Рокфора, а Дейлу, Вжику и Спарки не сразу удалось поддеть скользкий алюминиевый корпус. И всё же они вызволили его прежде, чем примчались Стэн и Уэствуд…

А вот Чип, наоборот, не успел.

Хотя с равным успехом можно сказать, что он поторопился, а опоздал как раз Брэнсон, который, впрочем, имел все основания эту трактовку отвергнуть, так как в своей системе пространственно-временных координат не задержался, а именно успел. Причем успел задержаться. Или задержался, в силу чего успел. Так сразу не скажешь. Всё от точки зрения зависит. У Брэнсона она была как раз такой, чтобы с порога гостиной увидеть в зеркале у входной двери отражение своего ноутбука и прыгнувшего на него животного и успеть развернуться. Так что Чип всё-таки поторопился. А потом не успел. Ни спрятаться, ни убежать, ни даже карточку бросить. Успел лишь на пол упасть и под стол закатиться, что было слабым утешением, поскольку Брэнсон уже вскинул «ЗИГ-Зауэр» и двинулся к вышеозначенному столу с твердым намерением выяснить, что за шумелка-мышь тут бегает и с чем ее едят…

— Говорила же, что надо мне идти! — нервно сетовала Фоксглав. — Я б хоть улететь смогла! А Чип…

— Чип тоже сможет! — резко перебила ее Тамми, переживавшая, что слова летуньи повредят Гайке и детям. — В смысле, он выберется! Улучит момент и убежит! Брэнсон же не будет по нему стрелять! Я помню, он животных любит!

— Вот сейчас и узнаем, насколько, — голос Гайки был предельно ровен, и лишь остервенелое пощипывание воротника оставленной Чипом куртки выказывало ее огромное напряжение. Так остро она в гиротанке не нуждалась еще никогда. Чипа сие тоже касалось, причем тем сильнее, чем меньше становилась площадь невидимого Брэнсону сектора ковра. Уйти незаметно возможности не было, а попытка бегом пересечь поле зрения Тревора гарантированно спровоцировала б выстрел. Вот только Чип не был уверен, что его неподвижность этот самый выстрел предотвратит. Если он помнил фразу Моррисона о ЛАНах, действующих смешанными бурундуко-мышиными парами, специальный агент и подавно ее не забыл…

— Вот черт… — разом выдохнули Спасательницы, когда Брэнсон резко шагнул вбок и нацелил пистолет туда, где, согласно их прикидкам, находился Чип.

— Вот черт… — ругнулся под нос Чип, когда его и всё вокруг накрыла густая тень. Скосив глаза влево и увидев обращенный в его сторону носком мужской ботинок, он убедился, что обнаружен, а так как не имел привычки поворачиваться к опасности спиной, запрокинул голову и в кои-то веки встретился взглядами с Тревором Фицджеральдом Брэнсоном.

— Вот черт!.. — пробормотал мужчина, узнав бурундука. Это могло показаться нелепым, учитывая, что люди, как правило, бурундуков не различают и искренне убеждены, что если видели одного, значит, видели всех. Брэнсон, если честно, думал так же. Раньше. Когда-то очень давно. Секунду тому назад, никак не меньше. Еще до того, как он увидел Чипа, более известного прогрессивному человечеству под псевдонимом «Счастливчик». В том, что перед ним именно «Первый Бурундук», Тревор не сомневался. Шрам на груди грызуна он разглядеть не мог, зато прекрасно видел необычно короткий хвост и черные, феноменально умные глаза, какие не у каждого гомо сапиенса встретишь. Кроме того, если рассуждать статистически, вероятность существования другого бурундука, способного находиться здесь, сейчас и с карточкой памяти в крохотных цепких лапчонках, стремилась к абсолютному нулю.

— Ты что-то принес мне, да? — спросил агент, не узнавая собственного голоса и не понимая, как дошел до разговоров с грызунами. Наркоманам хорошо, у них всегда наготове рациональное объяснение. А что делать непьющим и некурящим? С ума сходить? Стреляться? Гнуться под изменчивый мир дальше? Нет, он явно слишком стар для всего этого…

— КУДА?! — воскликнул Тревор, обращаясь к Чипу, но было уже поздно: улучив момент, когда утомленный рефлексией мужчина зажмурился, вынуждая себя встрепенуться, бурундук метнулся под стол, а оттуда — к двери в заднюю часть дома. Брэнсон хотел было броситься следом, но увидел оставшуюся на полу карточку памяти и передумал. Если грызун и мог что-то ему сообщить, оно было именно здесь, в этой крошечной микросхеме. Значит, ей и займемся…

— Где враг? — спросил, вбегая, Уэствуд, вооруженный тесаком для рубки мяса.

— Враг? — «удивленно» вскинул брови Тревор, шустро пряча карточку в кулак.

— А кому ты кричал? Для кого пистолет?

— Ну, мне послышался какой-то звук со стороны черного хода, вот я и приготовился… — стал сочинять Брэнсон и ощутил, что заливается краской. Мардж была абсолютно права: он совершенно не умел врать. Друзьям, во всяком случае. Значит, переходим к более эффективной защите, нападению. — Что на кухне?

— Сковорода упала. С чего вдруг, не знаю. Может, ты подскажешь, умник? Есть идеи?

— Ни малейших! — Тревор посмотрел за спину Сола в коридор. — Стэн, вы где там? Нам пора работать!

— Иду, иду я! — репортер вошел, тряся влажно блестящими ладонями. — Уже даже руки помыть не дадут…

— Нечего по пустякам отвлекаться, тогда и руки мыть не надо будет.

— По пустякам?! Там грохнуло так, будто стену взорвали!

— Тогда тем более вам надо было тут сидеть, а не на передовую ломиться! Вы боец другого фронта, виртуального, так что реальные атаки отражать предоставьте мне и Солу, хорошо?

— Хорошо! — моментально согласился Блейзер, только сейчас осознавший, какой страшной опасности подвергался, и тут же сел за ноутбук, как бы говоря остальным, чтобы впредь на него не рассчитывали. Тревора это более чем устраивало — не надо будет, если что, ловить Стэна за шкирку, плюс хороший повод самому сесть за компьютер, тем более что карта памяти буквально жгла карман. Еще бы придумать, как объяснить ее появление так, чтоб остальные ни его спятившим не сочли, ни себя — со всех сторон обложенными…

— Ну? Как оно? Получилось? — только вернувшись, Дейл сходу насел на оккупировавшего комнатоскоп друга. — Файл там? У него? Прочитал? Что сказал? Тебе холодно?

— Нет, — ответил Чип, но опускать воротник не стал, дабы не травмировать Гайку, и так слишком сильно переживавшую, что испортила такую хорошую и дорогую для них обоих вещь. — Ничего не сказал. И не прочитал. Ждет, когда Уэствуд уйдет, чтобы можно было карточку вставить.

— Не помню, чтобы ты собирался давать ему карточку, — метко подметил Спарки.

— Не собирался. Пришлось. Он меня заметил.

Исполнявшая отвлекающий маневр четверка растерянно переглянулась.

— И что? — спросил от имени всех ее членов Вжик.

— Не знаю. Вроде оба живы.

— Я же говорила, что он любит животных! — торжествующе напомнила Тамми. В этот раз, однако, ее слова действительность не отражали. Брэнсон животных уже не любил. Он их обожал, причем с каждой прочитанной страницей всё больше и больше. В том, что документ подлинный, он не сомневался. Зато начал обоснованно подозревать, что материалы из «Хорайзона» добыл отнюдь не Энди. И вот это уже пугало. Если вспомнить все сопровождавшие его в эти дни странности и чудеса, напрашивался вывод, что Первый Бурундук, ЛАН и все их разношерстные друзья-товарищи с самого начала были рядом и под уздечку вели его от улики к улике. А Тревор очень не любил, когда его водили под уздечку, свидетельство чему замедленный карьерный рост и два из шести разводов. Но, как говаривал старший сержант-инструктор Пэйн, есть время испытывать гордость, и есть время засунуть ее в одно место. Актуально и мудро. Придется последовать. Хорошо хоть, не в одиночку…

— Стэн! Как вы объясните это?!

— Что?! Где?! — репортер развернулся, чуть не опрокинув стул. — Я не виноват! Я ничего не знаю!

— И очень плохо! Ну-ка, идите сюда и расскажите, как это случилось!

Последний раз Стэн так боялся, когда его вызвали к директору школы. Впрочем, нет. Директора он боялся меньше. У него не было пистолета…

— Ч-что случилось?..

— Это! — Брэнсон ткнул пальцем в экран. — Этот документ вы читали?!

— «Операция “Перевал”… Совершенно секретно…» Нет! Не читал! Жизнью клянусь! Не читал!

— А почему?! Он в вашей половине!

— Да? Ну, тогда читал…

— Значит, всё-таки читали?! И о чем он?!

— Он? Э-э-э… Об операции! По переливанию… по переваливанию!

— По переваливанию, значит… Идите к себе, найдите его и прочтите! Переваливает он…

Красный как лобстер Стэн вернулся за свой ноутбук. Тревор дал ему минуту. Дольше он не выдержит и расхохочется…

— Нет у меня такого файла! — в праведном гневе возопил Блейзер.

— Как это нет?! — вскочил на ноги Тревор. — Его не может не быть!

— Может! И нету! Вот всё, что вы мне скинули! «Перевала» нет!

— На «о» посмотрите!

— Я что, по-вашему, дурак?! Я уже всё пересмотрел!

— Значит, вы его вытерли! Посмотрите в корзине!

— Не вытирал я ничего! Вы мне его не скидывали!

— Уверены?

— Уверен!!! — Стэн уже шипел, как масло на сковороде, и Брэнсон решил, что с него, бедного, хватит.

— Ладно, сойдемся на том, что где-то что-то сбойнуло. Сейчас сброшу еще раз… Вот, скопировался вроде. Теперь прочтите это и скажите свое мнение.

— Не прочту и не скажу! — оскорблено прогнусавил Блейзер, однако файл открыл. Любопытство заело. И проглотило, почти не жуя. — Боже мой…

— Что именно? — тут же спросил уже заждавшийся реакции товарища агент.

— Оно… Всё это… Это ж ужас! И кто только это придумал?!

— Там подпись есть. Аллистер Симпсон.

Стэну почему-то захотелось вздрогнуть. И он вздрогнул.

— Кто он такой? Почему не знаю и знать не хочу?

— Потому что это преемник Макмиллана на посту главы Отдела специальных операций ЦРУ.

— Боже мой… «Черный стол» — ширма для ЦРУ… Кто бы мог подумать…

— А что вас смущает? Это очень удобно. Не удивлюсь, если это личное детище Прайса. Они с президентом давно на ножах. Помните скандал с оружием массового поражения в Акбарнистане?

Стэн помнил. Известие о наличии у Хаддама ядерного и биологического оружия, украденного из старых советских хранилищ, накалило обстановку до предела. Война казалась неизбежной. На этом фоне атомным взрывом в солнечный день прогремело совместное заявление высокопоставленных членов Разведывательного сообщества о том, что «проведенные согласованными усилиями всех профильных ведомств поиски сколько-нибудь значительных запасов оружия массового поражения, а также следов его изготовления и/или хранения, не увенчались успехом». Это был ощутимый удар по престижу Логана и США в целом, и все ведущие эксперты и политологи сходились во мнении, что движущей силой этого демарша был именно Элиот Прайс. При этом никто из них не мог внятно сформулировать, зачем Прайсу это понадобилось. Сейчас, по прошествии времени, было очевидно, что у него были совершенно конкретные планы. Точнее, один ПЛАН…

— Боже мой… — в третий раз повторил Блейзер. — Слушайте, а… а откуда это у нас?

«Первый щекотливый вопрос пошел…» — отметил про себя Тревор.

— С флэшки Энди.

— Из «Хорайзон»? Но это невозможно! В их компьютерах не могло быть таких документов!

Брэнсон раздраженно подвигал нижней челюстью. Вечно они умные, когда не надо…

— Значит, Энди влез не только в «Хорайзон». И вообще, какая разница, откуда документ? Главное — его содержание!

— А вдруг это фальшивка?

— У фальшивок не бывает кодовых цифровых подписей и сертификатов, а здесь всё это есть!

— Не всё! Следящий скрипт я удалила! — отреагировала Фоксглав. Увы, Блейзер ее не слышал и продолжал сомневаться.

— Слушайте, Тревор, а это всё точно не вы сейчас написали? Просто, знаете, бывали случаи, не у меня, конечно, вообще…

Агент понимающе хмыкнул. Свободная пресса такая свободная…

— Вы мне льстите. На такое у меня бы фантазии не хватило. Насчет Энди не знаю, но Говард ему верил, и у меня нет причин поступать иначе. Так что будем исходить из того, что всё это — чистая правда. Сколько вам нужно времени, чтобы сделать репортаж?

Блейзер утер вспотевший лоб.

— Ну вы, Тревор, и задачи ставите! Репортажи готовятся сутками, а то и неделями…

— На взрыв своего дома вы среагировали гораздо быстрее, — учтиво напомнил Тревор.

— Сравнили тоже!

— Верно. Пожар и переворот — вещи несопоставимые. Что принести? Ручку, блокнот, чашку кофе?

— Всё сразу. И много. И хорошую камеру.

— У вас уже есть одна, — Брэнсон показал на встроенный в крышку ноутбука объектив.

— Эта?! — Стэн брезгливо сморщился. — Не смешите! Таким только приветы для теть из Айдахо снимают! Ни ракурса, ни экспозиции, ни…

— Не продолжайте, — капитулировал агент и отправился к Солу узнавать насчет камеры с ракурсом, экспозицией и прочими умными терминами, которых репортер нахватался от Кравица. Уэствуд таковой не располагал, но сказал, что может спросить Боба Сейзмора. Брэнсон поклялся быть премного обязанным, и через десять минут второй посвященный в их тайну сосед стоял на пороге с полупрофессиональной видеокамерой предпоследней модели и штативом в руках.

— Умеете ей пользоваться? — первым делом спросил он.

— Я умею читать, — заявил в ответ Тревор. Он бы предпочел, чтобы Сейзмор остался на всё время съемки, но тот еще вчера предупредил, что не сможет уделять их предприятию слишком много времени ввиду скованности детьми и ревнивой женой, а такие причины следует уважать. — Надеюсь, вы захватили инструкцию?

— Конечно! В коробке всё, что нужно!

— Как насчет экрана, осветителей?

— Такого не держу. Аматор я, не мастер.

— Понимаю. Что ж, спасибо и на этом. Остальное придумаем сами.

— Тогда успехов вам! Но ничего не сломайте! Да, завтра часиков в семь я за ней зайду! У старших матч «Маленькой лиги»[3], там без нее никак!

— Ну, ради такого мы до семи точно управимся! — пообещал Тревор. А вот Блейзера слова соседа уязвили.

— Вот ведь! — процедил он, когда Сейзмор ушел. — Тут страна в опасности, а у него — игра! Нашел время!

— Жить своей жизнью — лучшее, что он сейчас может делать, — вступился за Боба агент. — Ладно, мы с Солом пойдем устанавливать камеру, а вы набрасывайте текст. Начать советую с перечисления ваших заслуг и регалий и только потом уже переходить к делу…

— Сами снимайтесь, раз такой умный! — огрызнулся Стэн.

— Всё, мистер мэтр, понял, умолкаю! — Тревор примирительно улыбнулся, но тут репортер внезапно нашел свою идею стоящей.

— Слушайте, Тревор, а вдруг будет лучше…

— Не будет! — категорически отрезал Брэнсон. — Вы журналист, вам и все карты в руки!

— Но я никогда еще…

— Я — тем более! Вы опытны, телегеничны и белы! В прямом и переносном смысле! За вами нет убитых эфбээровцев! Вам и выступать! Еще вопросы?

— Только один. Каким словом лучше закончить: «Бог» или «Родина»?..

* 97 *

День десятый, ночь

— Мистер Каннингем?

Первый мужчина в штатском. Второй — в полицейской форме. Третий — с бэджем сотрудника Центрального вокзала. Подход одновременный и с разных сторон. Надежное блокирование сразу всех возможных путей отхода. Незнакомые лица. Узнаваемый почерк. Впрочем, никого другого здесь и быть не могло…

— Вам придется пройти с нами, мистер Каннингем. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие и не делайте резких движений.

«Вот еще!» — ответил про себя Роберт, мягко опуская на пол вынутый из ячейки камеры хранения саквояж. Он прилетел с ним из столицы и оставил здесь после того, как в первый раз сменил имидж. По нему его опознали на записях камер видеонаблюдения. Но дальше не продвинулись, поскольку Каннингем, показательно продефилировав в одетом навыворот пиджаке прямо под объективом одной из камер в общем зале, еще раз быстро переоделся в слепой зоне за колонной и смешался с идущей к стоянке такси толпой. Взять его след не смогли даже собаки, так как все вещи и пол вокруг блока ячеек были щедро усыпаны душистым сигарным табаком, поэтому агенты постучались головами об стену и ушли, оставив на вокзале временный пост, хоть и не верили, что он сюда вернется. Именно этим можно было объяснить, почему его не взяли еще в главном зале. С другой стороны, «часовые» могли просто ждать, когда он окажется в достаточно малолюдном для стрельбы на поражение месте. Или просто хотели узнать, к какому ящику он подойдет, дабы убедиться, что это именно он, ведь правильно подобранные одежда и походка делают человека если не полностью неузнаваемым, то лишь отдаленно напоминающим самого себя точно.

— Прошу вас, следуйте за мной, — «штатский» кивком указал азимут и первым пошел по ведущему к залу проходу. «Полицейский», не коснувшись Роберта даже складкой ткани, сделал так, что тому стало невозможно избежать движения в том же направлении. «Железнодорожник» что-то быстро зашипел в воротник; очевидно, вызывал машину к служебному выходу. Если нападать, то именно сейчас, так как другой возможности не будет. Но Каннингем сходу отверг эту мысль как бессмысленную блажь трусливого желудка. В таких ситуациях главное: сохранять хладнокровие и думать мозгом, который объяснит, что, во-первых, у него нет ни единого шанса, а во-вторых, это удобный способ сэкономить на обратных билетах…

— Я же обещал вернуться в полночь, сэр! — торжественно произнес он, пересекая порог кабинета Прайса. — Добрый вечер! И вам, мистер Симпсон! Вы когда-нибудь спите?

— Оставьте нас и дверь закройте, — приказал Аллистер своим подчиненным, и бессменно сопровождавшие Роберта в течение двух поездок и одного авиаперелета агенты с удовольствием подчинились, не забыв, естественно, разложить перед начальником все изъятое при задержании имущество. — Садитесь, Каннингем. Рассказывайте.

— Занятно! — хмыкнул старший офицер, опускаясь на предложенный стул. — Я думал, это вы собираетесь рассказать мне о чем-то, раз послали по мою душу «хорьков»! Кстати, большое спасибо, я давно не путешествовал так быстро и в таком приятном обществе! Стряслось что-нибудь, сэр?

Вопрошая, он смотрел на директора ЦРУ, но тот даже не моргнул. Его гласом был Симпсон.

— Почему вы оторвались от наших сотрудников?

Роберт вытянулся лицом.

— «Наших»?! Сэр, это были сотрудники Управления?!

— Откуда, по-вашему, они еще могли быть?

— Ну, сэр, знаете, мало ли. ГРУ, «Черный стол»…

— Вы решили, что они из «Черного стола»? — зубами вцепился в последнюю фразу Аллистер.

— Я рассматривал и такой вариант, сэр.

— Почему вы не вызвали помощь?

— Опасался, что преследователи поймут меня неправильно и убьют на месте, сэр.

— Почему не вызвали помощь сразу после отрыва?

— В нью-йоркском отделении я никого не знаю, сэр…

— Неправда. Вы знаете Дэвенпорта. Почему вы не обратились к нему?

— Не хотел рисковать его жизнью, сэр.

— Поясните.

— Дэвенпорт молод и очень доверчив, сэр. Он мог обратиться не к тому человеку.

— Считаете, в нью-йоркском отделении есть «крот»? — Симпсона явно начало раздражать, что Роберт на него не смотрит и адресует все свои ответы Прайсу.

— Я не могу исключать это, сэр. Именно поэтому я, как вы уже знаете, туда не пошел.

— Это мы знаем. Расскажите, куда вы пошли.

— К тем, кого знаю, сэр.

— Имена?

— При всем уважении, директор…

— С вами разговариваю я, а не директор! — вспылил Симпсон. Каннингем посмотрел на него с неприкрытым сочувствием.

— Прошу простить меня, Аллистер. Мне всё время кажется, что разговор ведет мистер Прайс. Что делать, привык подчиняться напрямую ему. Забываюсь…

— Не забывайтесь! Вспоминайте! Имена, адреса! Я жду!

— Вам не хуже меня известно, что разведчики свою агентуру не выдают, — на этот раз Роберт привычное «сэр» не добавил, но всё равно обращался в первую очередь к Прайсу. — Особенно, если она хорошая.

— А она хорошая?

— Дивно хорошая! — Роберт поцеловал кончики пальцев, будто гурман, рассказывающий об изысканнейшем ястве. — Хотите убедиться, загляните в папку!

Симпсон раскрыл картонные створки указанного предмета и выудил из него несколько скрепленных между собой листов, из которых верхний был практически полностью отведен под шесть разбитых на три пары идентичных черно-белых фотографий.

— Что это?

— Фототаблица результатов сравнительной баллистической экспертизы пуль, извлеченных из тел специальных агентов Секретной службы Бланта, Хендерсона и Сэлинджера.

— Откуда у вас это?

— Очевидно, что все они выпущены из одного и того же оружия, — ушел от ответа Каннингем. — Какой отсюда следует вывод?

— Ваш источник нагло врет. Блант был убит из Ингрема, изъятого у Брэнсона. Он не мог использоваться в остальных эпизодах.

— В Бланта и его коллег стреляли из двух разных пистолетов-пулеметов. Первый нашли у Брэнсона, следы второго перед вами. Понимаете, что это значит?

Собеседники Роберта промолчали, поэтому он ответил сам:

— Брэнсона подставили.

Прайс и Симпсон ждали продолжения, Каннингем — их реакции. Преимущество было у него, поэтому первым заговорил глава ОСО:

— Почему вы так думаете?

— Во-первых, как я уже объяснял директору, у Брэнсона не было времени…

— Я знаю, что вы объясняли директору! Об оружии говорите!

— Об оружии так об оружии. Вам не кажется странным…

— Не задавайте вопросы! Отвечайте на них!

Каннингем недоуменно посмотрел на Прайса.

— Сэр, это уже прям допрос какой-то!

— Это допрос и есть! Не притворяйтесь, что не поняли! Отвечайте!

— Не кипятитесь, Аллистер. Всё-таки делаем одно дело и…

— Не уходите от темы!

— Раз вы просите, не буду. Но не кажется ли вам… Ладно, хорошо. Я занимаюсь «Черным столом» уже не первый год, и за всё это время ни разу, ни единого разу не сталкивался с повторным использованием ими одного и того же ствола. Да что там ствола! Они ничего второй раз не используют! Все их операции, как доказанные, так и потенциальные, максимально разрознены!

— И что?

— Вот именно! Ничего! Их не связывает между собой ничего! Поэтому столь очевидная связь между этими тремя эпизодами — не случайность и не ошибка! Они не ошибаются! Им это нужно! Нужно ЗАСТАВИТЬ нас думать, что Брэнсон — соучастник покушений на Сноу, Блейзера, Логана и Джилленхолла! Прежде им неплохо это удавалось, но с этим автоматом, — Роберт указал на папку пальцем, — они переиграли! Вместо тщательно выверенных улик и намеков тупо взяли и посветили на него прожектором! За дураков нас держат, видимо! Но мы им докажем, что это не так! Я прав, сэр?

— Что вы предлагаете? — с неприкрытым интересом спросил Симпсон.

— Вот, это другой разговор! — Каннингем довольно улыбнулся. — Предлагаю, коль теперь мы уже точно знаем, что Брэнсон ни в чем не замешан, вновь тщательнейшим образом проверить всех, имевших доступ к планам перевозки Ферранте. Найдем предателя — найдем организаторов несостоявшегося убийства Логана, а там уже…

— И начать вы решили с этого кабинета?

Каннингем так удивился этим словам, будто их произнес не Прайс, а статуэтка таурина на столе перед ним.

— Простите, сэр, я…

— Нет, Роберт, это вы простите, — директор ЦРУ улыбнулся, отчего в комнате явственно похолодало. — Я, наверное, должен был сразу об этом сказать, но решил пожалеть ваши нервы и хотя бы немного вас подготовить. В общем, у меня плохие новости. Эндрю Уэбер арестован. Файл уничтожен.

— Не понимаю, о чем вы, сэр, — невозмутимо «растерялся» Каннингем. Он отличался исключительным самообладанием и большой глубиной залегания лицевых капилляров, что позволяло ему в буквальном смысле врать и не краснеть. Прайс знал об этой незаменимой для разведчика черте своего подчиненного, поэтому смотрел не на его щеки, а на мочки ушей, менявшие цвет гораздо заметнее…

— Прискорбно, Роберт. Неимоверно прискорбно. Не скажу за всех ваших «знакомых», но этому Уэберу вы точно доверились зря. Неужто никого покомпетентней не нашлось? Впрочем, дело ведь не в компетентности. Вы выбрали Уэбера, исходя из совершенно других критериев. Трех, если быть точным. Критерий «А»: он кровно заинтересован. Критерий «В»: от него легко избавиться. Критерий «С»: его гибель, если всё правильно подать, принесет огромные дивиденды. Ну и что, что с Блейзером у вас не получилось. Это же не повод не попробовать еще раз, верно?

— Что происходит? — спросил Каннингем всех сразу и никого конкретно, после чего обратился непосредственно к Симпсону: — О чем это он?

— О том, что вы передали Энди Уэберу свое регистрационное имя и пароль для входа во внутреннюю сеть Управления с целью подвигнуть его выкачать оттуда и опубликовать документ, якобы доказывающий мою и директора Прайса причастность к побегу Рассела Кита Ферранте и организации покушения на президента Логана, — милостиво разъяснил глава ОСО.

— Какой-какой документ?..

— Каннингем, не притворяйтесь! Вы прекрасно знаете, о чем тот документ!

— Понятия не…

— Имеете! Вы — его автор!

— Я?!

— Вы! Ваше имя значилось в метаданных!

— Не было его там! Я…

— Откуда знаете? Стирали?!

— Не стирал! — Роберт задышал, как разъяренный бык. — Ничего не стирал! Ничего не писал!

— Докажите!

— Сами докажите! И файл покажите, чтобы я хоть понял, о чем речь!

— Это невозможно, — развел руками Симпсон. — Я лично проследил, чтоб его затерли с гарантией невосстановления.

Роберт позволил себе рассмеяться.

— Бросьте, Аллистер! Этого не может быть, потому что не может быть никогда! Если этот Уэбман действительно влез к нам в систему, что само по себе как минимум маловероятно, он наверняка сгрузил этот файл к себе и понаделал кучу копий! Не думаю, что вам удалось уничтожить их все! Интернет слишком велик даже для нас, уж я-то знаю!

— Увы, пока что это так. Но в данном случае это не играет роли. Уэбер не скачивал этот файл. Он его так и не нашел. Знаете, почему? Вы не поверите, когда я вам скажу. Из-за ошибки. Он искал по слову «Ферранте», с двумя «р». А вы в документе написали его с одним. И как это вы умудрились…

— ПРЕКРАТИТЕ!!! — Каннингем, не вытерпев, вскочил, но уперся взглядом в дуло пистолета, невесть откуда взявшегося в руке Симпсона, вновь наглядно доказавшего свою профпригодность. — Директор, послушайте…

— Уже послушал. Не понравилось, — сказал Прайс, еще более незаметным движением нажимая на кнопку в столешнице, что привело к мгновенному возникновению в дверях сразу четырех плечистых и очень коротко постриженных мужчин из отдела внутренних расследований. — Вы можете лучше. Думаю, укол-другой поможет. Увести.

— Вы совершаете ошибку! Вам это с рук не сойдет! — вновь повысил голос Роберт. Сейчас, когда у него появились новые слушатели, тембр и надрыв опять имели смысл, и тот факт, что эти самые слушатели заломили ему за спину руки, нисколько его не смущал. — Хотите приписать свои злодейства мне?! Не выйдет! Так и знайте! Ничего у вас не выйдет!

— Поберегите силы, Роберт. Они вам еще пригодятся, — дружески подсказал Симпсон.

— Вам не заставить меня замолчать!!! — сильнее прежнего взъярился Каннингем, и без того феноменально долго и эффективно сопротивлявшийся четверке заплечных дел профессионалов. — Вы проиграете!!! Правду и истину не побороть!!! Они неизбежно восторжествуют!..

В конце концов молодость и количество возобладали, надели на Роберта кистевые и пальцевые наручники и в буквальном смысле вынесли из кабинета. Выкрикивать революционные лозунги, правда, не мешали, чем офицер НТС с упоением пользовался, пока не охрип и не оказался в спецлифте. Тут его даже случайно никто непричастный не услышал бы, посему можно было перевести дух, поразмыслить о причинах дохождения до такой жизни и посетовать на несправедливость бытия, законы которого не запрещают крошечным орфографическим ошибкам иметь глобальные катастрофические последствия. Отправляясь в Нью-Йорк, он знал, что так всё и закончится: сперва наручники, палата для допросов, слепящий свет и шприц с бесцветной жидкостью, затем — всё то, что делали с Ферранте… Роберт знал, что в итоге не выдержит, но надеялся продержаться достаточно долго, чтобы его план сработал и принес плоды. Теперь, похоже, смысла бороться не было. Симпсон ему не врал, он это чувствовал. А значит, всё и впрямь потеряно. И для него, и для Тревора Брэнсона. И всё из-за маленькой чертовой буковки…

— Не знаю, что и думать, — Симпсон уже спрятал оружие и сидел, разглядывая двери. — Роберт Каннингем… Какой удар… Каких людей теряем…

— Да, я очень на него рассчитывал, — Прайс щелкнул ногтем по обращенному к нему «рогу» «быка». — Мне казалось, я лучше разбираюсь в людях… Файл точно стерт? Кто о нем знает?

— Только начальник Технической службы.

— Пусть так и остается. Запросите все дела, которые вел Каннингем, передайте их самым надежным и ответственным людям, по возможности кому-то одному… Почему улыбаетесь? Вы уже сделали это?

— Да, сэр. Все дела у старшего офицера Паркер.

— Одобряю ваш выбор. Только я бы хотел, чтоб одно из тех дел вы… Что? Опять?

— Подготовка к проверке вентиляции под моим личным контролем.

Именно это жаждал услышать директор ЦРУ Прайс. Именно это боялся услышать временно исполняющий обязанности директора КРУ Смелли.

— Черт! Да что ж они всё никак не уймутся! — воскликнул он в сердцах, ударив кулаком по точно тому месту на краю решетки, где позавчера лишился сознания Лонгтэйл. — Мало им директора! Решили всех нас извести под корень!

— Тогда надо срочно сообщить всё Первому Бурундуку, чтоб наша гибель не была напрасной, сэр! — надрывно провозгласил впечатлительный Хэтч. Его коньком были военные и производственные драмы, поэтому он глубже других крыс проникся важностью доверенной им миссии и даже не думал считать Спасателей виновниками всех их бед. В отличие от некоторых.

— Конечно! Разумеется! Уже иду! — прокаркал Джордж. Восторженный стенографист принял всё за чистую монету и даже не подумал возражать, когда начальник приказал по рации включать «Большое Ухо», хотя составленная Чипом и утвержденная Лонгтэйлом инструкция категорически предписывала включать сотовый не раньше, чем за десять секунд до сеанса. Та же инструкция гласила, что двигаться к телефону следует бегом и по кратчайшему маршруту, но Смелли пребывал в том настроении, когда назло мамам отмораживают уши. Поэтому прошло целых десять минут, прежде чем он в ритме вальяжной и ленной прогулки достиг Переносного Узла Связи, сегодня размещавшегося в квадрате 3-4-Б-1, что в переводе с буквенно-цифрового шифра (двойная перестановка, схема «нечет-чет-нечет») означало «над буфетом в западной части третьего этажа». И пришел он туда не один.

— Здесь! — услышала крыса снизу, когда до телефона и телефонистов оставалось два квадрата подвесного потолка. Тут же завизжали электроотвертки, зажужжали шурупы, потолок под ногами у Джорджа заходил ходуном, и не успел он отпрыгнуть на островок связи, как целая секция гипсокартона отъехала в сторону, а в образовавшееся окошко хлынул свет и просунулась человеческая рука. Она стала методично обшаривать пространство вокруг, с каждой итерацией придвигаясь всё ближе к разведчикам. Зажатые в угол, они не могли убежать, зато могли больно кусаться, что и хотел доказать старший телефонист, но получил по макушке от Смелли, как бы сказавшего этим: «Что, серый, яду захотел?! Сиди и не рыпайся!»

— Ну? Есть что? — спросил кто-то.

— Пока ничего! — ответил кто-то другой, очевидно, хозяин руки. — Он точно там?

— Приборы говорят, что нигде больше!

— Тогда тащите фонарь и стремянку!

Шерсть Джорджа вздыбилась, глаза выпучились, а руки разом обрели силу достаточную, чтоб одним движением отправить сотовый под уже начавшую сползать вниз руку. Та вздрогнула, остановилась, осторожно ощупала странный предмет, затем цепко схватила его и была такова.

— Директор! Зачем?! — прохрипел потерявший от ужаса голос теперь уже бывший старший телефонист. — Без телефона…

— Лучше без него, чем без голов! — прервал его Смелли. — Мы же в плащах, забыл?! Если бы он нас увидел, КРУ пришел бы конец!

— Но как же связь?! — непонимающе вскричал второй бывший связист. — Как же Первый Бурундук? Директор, мы должны…

— МОЛЧАТЬ! — скомандовал Джордж, как раз навостривший уши в попытке понять, о чем говорится в буфете. Волна эйфористических междометий уже схлынула, и раздались рацпредложения нести добытое вождю, то есть, Симпсону. Поскольку Симпсон ведал предстоящей зачисткой, Смелли интересовало абсолютно всё, с ним связанное. Кроме того, он хотел узнать, так ли сильно попадание сотового в руки ЦРУ повредило Первому Бурундуку, как он надеялся. — План такой: я сажусь им на хвост, а вы остаетесь здесь и не высовываетесь до особого распоряжения! И соблюдайте полное радиомолчание!

— Так точно, сэр, — угрюмо протянули младшие по званию крысы, считавшие, что не заслуживают такого отношения. Но винить в этом они могли лишь самих себя, поленившихся каждый раз выговаривать длинную должность начальника и сокративших ее до простого, емкого и очень-очень лестного «директор», тем самым подтолкнув и так уже стоявшего на самом краю пропасти тщеславия Смелли. Власть ведь развращает не только людей…

— Уже… пришли?! — несмотря на сбитое бегом дыхание, очень строго спросил он стенографистов.

— Кто? — удивился Трэп.

— Неважно! — отмахнулся Джордж, решив воспользоваться моментом для приучения подчиненных к работе в условиях информационного голода. Разведчики они, в конце концов, или кто? Вот пусть и тренируются анализировать разрозненные крохи…

— Так кто же? — спросил уже Хэтч. Смелли недовольно вздохнул и мысленно дал им минуту на размышление, по истечении которой они либо дадут верный ответ, либо перестанут быть агентами КРУ. К счастью для стенографистов, через тридцать секунд в дверь кабинета Прайса постучали. Его секретарша давно ушла домой, поэтому о том, что в приемной стоят сразу четверо мужчин, Прайс узнал благодаря видеокамере, картинка с которой выводилась прямо на левую половину его монитора. В ответ на вопрос по селектору гости отрекомендовались как группа агентов во главе с Александром Тонсоном, которым вообще-то нужен Симпсон, но они будут рады, если директор тоже их выслушает, поскольку дело срочное и касается Тревора Брэнсона. Прайс велел им входить, и в кабинет ввалился сразу весь квартет. Хэтч и Трэп приуныли, ведь теперь на каждого из них приходилось по три объекта, что означало девятикратное увеличение нагрузки. Но им снова повезло, так как большая часть посетителей, как выяснилось, пришла лишь затем, чтобы положить на стол перед Симпсоном приборы наподобие карманных игровых приставок и молча удалиться, оставив «на растерзание» самого молодого и темнокожего из них.

— Александр Тонсон, как я понимаю? — спросил Прайс у переминавшегося с ноги на ногу парня. — Неужто тот самый, из «РеМингТона»?

— Тот самый, — подтвердил Алекс. — Нам было поручено проверить версию о причастности третьих лиц к побегу Тревора Брэнсона…

— Я помню, что поручал вам, — остановил аналитика Прайс, болезненно реагировавший на всё, так или иначе связанное с Каннингемом. — Вы что-то обнаружили? Почему об этом докладываете вы, а не Рейес?

Тонсон прочистил горло.

— Понимаете, сэр, данным конкретным участком работы заведовал именно я, поэтому я счел, что будет лучше, проще и быстрее, если я сам всё объясню и расскажу и…

— Я понял вашу мысль, — кивнул директор ЦРУ. Действительно, как можно не понять, что талантливому юноше наскучило быть третьим слогом. — Что ж, мы с мистером Симпсоном внимательно вас слушаем. Если вас не затруднит, пожалуйста, начните с вот этих вот штук на столе. Что это, зачем они…

— Это — портативные пеленгаторы! — радостно перешел к делу Тонсон. — Могут использоваться в том числе для поиска сотовых телефонов с известным номером. Начиная с восьми часов вечера трое сотрудников Отдела специальных операций, любезно предоставленные в мое распоряжение заместителем мистера Симпсона, дежурили с этими приборами в разных концах нашего комплекса, ожидая, когда нужный сотовый заработает. Он включился пятнадцать, нет, четырнадцать минут назад. Мы его сразу засекли, триангулировали — и вот он, перед вами!

Еще не закончив говорить, Алекс достал из кармана брюк искомый телефон. Ради сохранения возможных отпечатков пальцев он был завернут в полиэтиленовый пакет, но Хэтч, присутствовавший на церемонии передачи аппарата Счастливчиком директору Лонгтэйлу, сразу его узнал и сделался белей страниц в своем блокноте.

— Сэр… Это же… Как же это…

Смелли удостоил его лишь начальственным движением бровей, означавшим: «Так было нужно, не отвлекайся и пиши!» Дельный совет, учитывая, что предъявленный сотовый вызвал неподдельный интерес у обоих руководящих сотрудников ЦРУ.

— Что это за телефон? Чей он? Где его нашли?

— Обычный сотовый, хоть и подустаревший. Не зарегистрирован. Найден в буфете, за подвесным потолком, — бойко отвечал Алекс, настолько польщенный оказанным ему вниманием, что встал ровно и расправил плечи. — Дактилоскопическую экспертизу еще не проводили, но не думаю, что она что-то даст. Если у его хозяина хватило ума на такой тайник, у него и подавно хватит смекалки, чтобы не оставить отпечатков…

— Постойте-ка, — поднял ладонь Прайс. — То есть, чей это телефон, вы не знаете.

— Нет, сэр.

— И кто его там оставил, не видели.

— Нет, сэр.

— Выходит, этот некто достал телефон из тайника, включил, спрятал обратно и удалился?

— Да, сэр. Думаю, он включил его в условленное время, ожидая звонка или сообщения. Но ни того, ни другого не было, и он ушел.

— Оставив телефон включенным? — спросил Симпсон, пододвигая пакет с сотовым к себе, чтобы получше рассмотреть экранчик. — Не очень-то и умно.

— Не очень, — поспешно согласился Тонсон. — Но ведь он не мог знать, что мы его пеленгуем. Может, у них с сообщником был уговор, что если сигнала нет сразу, надо какое-то время ждать, не выключая аппарат…

Симпсон был уверен, что знает, почему неизвестный не дождался звонка, и мысленно зафиксировал еще один вопрос Каннингему.

— Вполне вероятно, — произнес он вслух. — Примем эту версию в качестве рабочей. Теперь объясните, как вы вообще вышли на этот телефон?

— Я как раз переходил к этому, сэр! — Алекс уже заждался этого вопроса. — Как вы наверняка помните, Брэнсона изобличили благодаря двум звонкам по 9-1-1. Первый был насчет его кульбита на переезде, второй — стрельбы в его доме. При этом второй звонивший утверждал, что слышал выстрелы буквально только что, однако, согласно данным оператора сотовой связи, его звонок шел через базовую станцию, которая район, где жил Брэнсон, не обслуживает — слишком далеко. Конечно, это мог быть какой-то сбой системы протоколирования, но я так не думаю. Дело в том, что эта же базовая станция приняла первый звонок, насчет переезда.

Прайс придвинулся вплотную к столу.

— Занимательно. Продолжайте.

— Благодарю! — окрыленный аналитик коротко поклонился. — Сэр, вы позволите высказать одну дерзкую гипотезу?

Директор позволил. Тонсон провозгласил:

— Брэнсон невиновен!

Симпсон испытал острый приступ дежавю.

— Почему вы так считаете?

— Потому что оба телефона, с которых были сделаны звонки, включались только на время этих самых звонков, что очень странно. Можно, конечно, предположить, что первый звонок сделан законопослушным гражданином, включающим свой сотовый только в случае крайней необходимости, а второй — агентами «Черного стола», которые прикрывали побег Брэнсона и решили таким образом переключить внимание полиции на более тяжкое преступление. Но математически гораздо вероятнее, что оба звонка сделаны ими, в смысле, агентами «Черного стола», которые гнались за Брэнсоном от его дома и от которых он оторвался на переезде, после чего они решили поймать его руками полицейских. Отсюда вывод: они с ним не заодно! Ну, то есть, он с ними!

— Занимательно, — сдержанно прокомментировал Прайс. — Так как же вы всё-таки вышли на этот мобильный?

— Всё через тот же переезд. Точнее, базовую станцию. Я ведь как понял, что те два телефона именно включились и тут же выключились? Потому что они в той «соте» возникли, потом пропали, но в соседних не появились. Я специально проверил все журналы с тех базовых станций за сутки, ну, чтоб убедиться, что это не глюк никакой, не задержка. Оказалось, что нет. Почему? Потому что телефон Брэнсона тоже был в этой соте очень короткое время, но его вход, выход и переход в другую «соту» — всё зафиксировано. А у тех нет. Вот я и понял… Так, стоп, это я уже говорил…

— Не нервничайте так, — посоветовал Симпсон. По правде говоря, от его слов Тонсон разволновался еще больше, но собрал волю в кулак, сосредоточился и продолжил по делу.

— Да, сэр, конечно, простите, спасибо. Так вот, был еще один телефон, так же быстро, как Брэнсоновский, прошедший сквозь «соту». Причем в том же направлении! И точно в то же время! Ну, плюс-минус секунда. Как будто кто-то ехал вплотную за Брэнсоном с точно такой же скоростью. Но переезд пересекала лишь одна машина, это сто процентов, у нас снимки есть. Значит, либо этот кто-то двигался по параллельной дороге, либо, что более вероятно, поскольку он в точности повторял весь маршрут Брэнсона, это сам Брэнсон и был. Ну, то есть, у него был второй незарегистрированный телефон.

Симпсон и Прайс молниеносно переглянулись. Вот это уже было по-настоящему интересно.

— Это он? — глава ОСО указал ручкой на добытый аналитиком сотовый.

— Это? Нет, сэр, не он. Тот телефон сейчас в Мэйплвуде, штат Нью-Джерси.

Директор ЦРУ остолбенел.

— Мэйплвуд? Вы уверены?

— Я сам удивился, сэр. Но мобильный оператор утверждает, что так оно и есть. Я запросил статистику звонков и выяснил, что за последнюю неделю на него звонили из Центрального парка Нью-Йорка, из венского аэропорта, с таксофона возле мусорной свалки близ того же Нью-Йорка и отсюда, — он постучал пальцем по углу прозрачного пакета, — с вот этого вот номера.

Симпсон вздрогнул при упоминании Вены, Прайс — Центрального парка.

— Содержание разговоров известно? — отрывисто спросил глава ОСО.

— Только тех, что шли отсюда, через нашу базовую станцию. В смысле, у нас есть их записи. Но понять ничего невозможно. Там только высокие писки, будто мышиные. Судя по всему, кроссдиапазонный шифратор. Ни один известный нам алгоритм не подошел, запустили эвристику, но это может быть долго и…

— У вас всё? — перебил его директор ЦРУ. Тонсон такой резкости не ожидал и стушевался.

— Да, сэр…

— В таком случае, спасибо за отличную работу. С этого момента вы подчинены и подотчетны напрямую мне и мистеру Симпсону. Никто, кроме нас, не должен знать того, что вы только что рассказали. Сейчас соберите все до единого материалы и принесите мне. Лично вы и лично мне. И никому ни единого слова об этом, даже мистеру Рейесу и мисс Минг. Понятно?

— Да, сэр.

— Тогда идите. Нет-нет, все приборы оставьте здесь.

— Но я должен вернуть их…

— Кому?

— В отдел матобеспечения поддиректората науки…

— Мистер Симпсон всё уладит, не волнуйтесь! Ступайте за материалами! И пошустрее, а то я в вас разочаруюсь!

Испуганный Тонсон пулей вылетел за двери. Симпсон собирался пойти следом, но Прайс жестом велел ему остаться.

— Каково ваше мнение, Аллистер?

— Занимательно, — процитировал тот.

— Это хоть как-то может повредить «Перевалу»?

— Не думаю.

— Даже с учетом скачанных Уэбером файлов? Вам удалось хоть что-то из него вытянуть?

— Он продолжает настаивать, что файлы ему подбросили.

— Как оригинально… Что будет, если он успел их распространить?

— Мы анализируем сетевую активность Уэбера за последние дни и проверяем всех его знакомых, реальных и виртуальных. Кроме того, файл имеет встроенный сценарий слежения, отсылающий нам сетевой и физический адреса компьютеров, на которых его открывали. Так что если утечка состоялась, ее устранят. Однако опасность в любом случае минимальна. Процесс уже запущен и по факту происходит сам собой. На то, чтобы всё остановить, банально нету времени. Даже мы сами уже не можем ничего переиграть.

— Это радует. Теперь скажите, когда этот Тонсон сказал «мышиные писки», вы подумали о том же, что и я?

— Да, сэр. И, по правде говоря, я не считаю этот вариант достаточно вероятным.

— Даже после инцидента в «Хорайзон»?

— У меня нет веских причин…

— Знаю, знаю, вы человек трезвомыслящий. Я тоже таким был, пока не прочитал вот это, — Прайс вручил Аллистеру выуженный из-под крышки стола файл. — Отчет отдела контрразведки о видеозаписи, — директор ЦРУ взглядом указал на камеру в углу. — Они бились-бились и таки добились аналогичного эффекта, протянув перед камерой подвешенное на веревочке зеркало. Небольшое такое, как лазерный диск. Человеку за таким не укрыться. А вот животному помельче… Когда должна начаться проверка вентиляции?

— В семь часов утра.

— Сделайте так, чтоб она началась через час.

— Сделаю! — уверенно ответил Симпсон. Чертовски приятно, когда приказы начальства кореллируют с твоими желаниями.

— Вы меня успокоили.

— Рад это слышать, сэр!

— Можете идти. Да, и займитесь Мэйплвудом!

— Первым делом, сэр!

Симпсон ушел, забрав пеленгаторы и телефон. Прайс пошел к кулеру выпить воды, по пути пригрозив кулаком вентиляционной решетке. Смелли побледнел так, что перестал сливаться с темнотой, и остался незамеченным лишь потому, что рефлекторно отшатнулся.

— Пригнитесь! — сдавленным шепотом приказал он стенографистам. — Вы слышали?!

— Слышали! — подтвердил Хэтч. — Надо срочно звонить в Мэйплвуд! Предупредить Первого Бурундука, что ему угрожает опасность!

— С чего ты решил? — изобразил непонимание Смелли.

— С того, что он и его друзья в Мэйплвуде! Тьюби сказал, что они просили вас переслать туда наши отчеты, вот я и подумал…

— Не о том думаешь! — Джордж был уже не рад таким смышленым подчиненным. — О роботах думай! Они пустят их через час! Понимаешь?! Всего через ЧАС!!!

— Но мы всё-таки можем…

— Ничего мы не можем! Мы уже сделали всё, что могли, и целую кучу сверху! И как нам за это отплатил твой любимый Счастливчик?! С потрохами нас сдал! Это всё из-за него и его чертовой «вылазки»! Он это всё заварил, пусть теперь сам и расхлебывает!

— Но так же нельзя! Он нам доверяет! Надо хотя бы письмо написать…

— Письмо? — язвительно переспросил охваченный холодной яростью Смелли. — Ты хочешь написать письмо виновнику всех бед? Ну так иди! Пиши! Я буду спасать твою семью, а ты — писать письмо предателю! Идем, Трэппи, не будем мешать писателю! Ему письмо писать надо!

Плюнув под ноги Хэтчу, Смелли побежал в штаб-квартиру, на ходу объявляя всеобщую эвакуацию и успокаивая себя тем, что до полноценного директора ему остался вшивый миллиметр, после чего он точно наведет порядок в этом цирке, раз и навсегда научив подчиненных различать добро и зло. Трэп бросился следом, на прощание смерив коллегу презрительным взглядом. Хэтч шмыгнул носом, всхлипнул, разорвал свой блокнот пополам и умчался в том же направлении. Он очень хотел помочь Первому Бурундуку, но не мог идти супротив начальства и коллектива. Как ни крути, при всех своих достоинствах он был всего лишь крысой.

* 98 *

День десятый, утро

Заправка в воздухе — всегда испытание для А-50 и всех членов его экипажа, поскольку «тарелка» антенны бортовой РЛС находится прямо на пути турбулентных потоков, создаваемых топливозаправщиком, и срывающаяся с нее спутная струя вызывает бафтинг[4] Т-образного хвостового оперения. От него не помогали даже установленные за обтекателями шасси дополнительные поверхности горизонтального оперения, заработавшие самолету прозвище «шестикрылый серафим», поэтому обоим пилотам пришлось применить всю свою силу и мастерство, чтобы удержать сцепление приемной штанги с заправочным шлангом. Но вот КС-707 улетел, болтанка прекратилась, и Сергей Потапов с удовлетворением отметил, что его айранский коллега и де-юре командир воздушного судна майор Мехди Фарахани, во второй раз сидевший в кресле левого пилота, освоился достаточно, чтобы следующую дозаправку через четыре часа провести самостоятельно. Во всяком случае, стыковку-расстыковку, а там видно будет.

— Всё нормально? — спросил Потапов Уткина, сидевшего позади и слева от него в кресле бортинженера.

— Всё отлично! — последовал бодрый ответ. — Предлагаю вернуться на эшелон!

— Дельная мысль! — поддержал Фарахани. Для облегчения процесса дозаправки они сбросили скорость и высоту, поэтому от вершин Патакских гор их отделяло чуть более двух километров, что заставляло айранца нервничать. Потапов же имел на этот счет другое мнение.

— Рано еще! Давайте проверим, как наши пассажиры усвоили уроки Магомеда!

Мехди и радист Бехруз шутку оценили и заулыбались. Они понимали, что русский имеет в виду не Пророка, а своего коллегу, подполковника Амаева, который долгое время летал вместе с ними в качестве инструктора персонала радиотехнического комплекса и по истечении в прошлом месяце термина командировки отбыл в родной Дагестан. Пройдет совсем немного времени, и экипаж А-50 станет полностью айранским. И полковник Потапов хотел быть уверен, что оставляет самолет в надежных руках.

— Мехди, остаемся на пяти тысячах! Бехруз, скажи эскорту, чтоб разлетелись на двадцать километров от нас в любые стороны, какие им по душе! Но лучше противоположные! Как доложат о выполнении, открывай сезон охоты! Правила ты знаешь!

— Так точно! — подтвердил радист, потирая руки в предвкушении захватывающей игры.

Суть ее заключалась в том, что тактический экипаж делился на две равные команды, которые начинали наводить «свой» F-5E на «вражеский». Те, чей летчик первым захватывал и «уничтожал» цель, делегировали проигравшим бремя ближайшей укладки своих парашютов. Учитывая «любовь» айранцев к этому виду времяпрепровождения, борьба разгоралась вовсе не шуточная. Главным при этом было не переставать следить за реальной оперативно-тактической обстановкой в регионе, но как раз с этим никогда еще проблем не возникало, тем более что командование авиабазы такие тренировки только приветствовало. Правда, Амаев отпускал истребители сопровождения только на десять километров, но, во-первых, радиотехнический комплекс «Шмель» был способен засечь их даже над Кипром, а во-вторых, чем ближе война, тем сложнее должны быть учебные задачи…

— Истребители на позициях! Ждут подтверждения!

— Подтверждай…

…А война была очень близка, если не сказать неотвратима, как конец Вороньей слободки. Не выступит первым Акбарнистан — значит, ударят айранцы, не зря чуть ли не каждый день отправлявшие свой единственный самолет ДРЛОиУ в течение восьми, а то и десяти часов накручивать восьмерки в непосредственной близости от акбарнистанской границы. Это была не простая предосторожность, а активное убаюкивание потенциального противника. Его методично и целеустремленно приучали к этим полетам, чтобы позже, в день «Икс», когда А-50 поднимется в воздух уже не для пассивного наблюдения, но для координации похода сухопутных, воздушных и морских подразделений Вооруженных сил Исламской Республики Айран на восток, акбарнистанцы и американцы не сразу поставили всех под ружье, а хотя бы чуть-чуть драгоценного времени потратили на сомнения и повторный анализ. И даже если у них уйдет на это всего лишь пять секунд, это будет означать, что миллионы нервных клеток членов экипажа и сотни тонн авиационного керосина сожжены не зря. Ведь в современной высокотехнологичной войне пять секунд — это целая вечность…

— Операторы жалуются на помехи! — сообщил Фарахани, служивший связующе-фильтрующим звеном между Потаповым и тактическим экипажем, члены которого всё время забывали, что для их основного пилота фарси не родной. — Говорят, мы слишком близко к горам! Просят подняться хотя бы до семи тысяч!

— Пусть терпят! Им полезно! — не моргнув глазом, ответил Сергей. Опять же, на войне бывает всякое, так что пусть учатся премудростям работы со «Шмелем» сейчас, когда их самолету ничто не угрожает…

— Вот он! — радостно воскликнул «Камил аль-Искафи», наблюдавший за целью в бинокль. Предыдущий пролет А-50 над этим местом они пропустили и уже начали волноваться, не случилось ли с ним чего. — Да еще как низко! Два километра, не выше!

— Аллах благоволит нам! — возвышенно продекламировал его брат, заранее разгрузивший мулов и приготовивший первый ПЗРК к стрельбе. — Точно не хочешь стрелять одновременно?

Согласно регламенту использования ПЗРК «Стингер», атака реактивных самолетов должна была осуществляться по методу «два пуска — наблюдение — пуск». В обычных условиях братья именно так и поступили бы, но предоставленная их начальником информация о том, что А-50 должен быть беззащитен, позволила «Камилу» решиться на другой вариант: «пуск — наблюдение — пуск — пуск».

— Сперва убедимся, что их защита не действует. Стреляй. Если не выйдет, выстрелим залпом. Если выйдет, им так или иначе конец.

«Камил» пошел за другим «Стингером». «Хасан» же перевел спусковой крючок во второе рабочее положение, отошел на самый край утеса, поймал А-50 в оптический прицел и, едва тот завибрировал, сигнализируя о захвате цели головкой самонаведения ракеты, нажал на пуск. Больше от акбарнистанца ничего не требовалось и не зависело. За краткий миг внутри ПЗРК произошла целая серия событий, включавшая выход бортовой батареи на нормальный режим работы и срабатывание патрона со сжатым газом, запустившего пиропатрон запуска стартового двигателя, выбросившего ракету из транспортно-пускового контейнера. Спустя еще мгновение, в течение которого ракета отлетела на безопасное для стрелка расстояние, включился маршевый двигатель, и она, вращаясь вокруг своей продольной оси, рванулась наперерез «серафиму»…

— РАКЕТА! ВНИЗУ СЛЕВА! — заорал находившийся в кабине на нижней палубе штурман Хамед, первым увидевший тянущийся в их сторону белый шлейф. Пока неопытный Фарахани терял секунды на привставание и выглядывание в окно, прошедший Хаттак и Чечню Попов убедился, что система оповещения об излучении молчит, а значит, ракета с ИК-наведением, и рванул штурвал на себя, одновременно резко выворачивая его вправо и между делом активируя систему отстрела ложных тепловых целей.

Прежде эта тактика не раз выручала его и его самолеты, но тогда их батареи были снаряжены настоящими помеховыми патронами, а не искусными их имитациями. Их наполнитель под воздействием турбулентных завихрений создавал красивые и полностью аутентичные «крылья ангела», но горел при этом в сто раз холоднее двигателей, к которым, подобно выбирающему самые живые и кровеносные точки на теле жертв вампиру, и устремилась ракета. Ее создатели учли, что самое жаркое место реактивных самолетов — это их выхлоп, поэтому «Стингер» скорректировал курс так, чтобы ударить в пространство между пиками яркости ИК-сигнатуры и поразить не раскаленный воздух, а фюзеляж или, если очень повезет, кабину пилотов. Так бы оно и случилось, лети А-50 прежним курсом. Однако маневр Попова резко изменил конфигурацию планера относительно ракеты, и она угодила в крыло рядом с левым внешним двигателем, частично разрушив механизацию задней кромки и вызвав возгорание.

— Аллах!!! По нам попали!!! — вскричал Фарахани, когда раздался грохот и по самолету прокатилась ударная волна.

Комментарий Уткина был более профессиональным:

— Пожар в левом крыле! Первый главный и первый резервный баки потеряны! Отбор воздуха от двигателей один и два отключен! Двигатели один и два отключены! Первая очередь пожаротушения включена!

— Спасибо! — поблагодарил Потапов. — Мехди, полный направо и так и держи! Бехруз! Сообщи, что мы под обстрелом и нуждаемся в помощи! Где наш эскорт?!

— Последний раз были в пятнадцати километрах…

— Тогда скажи, чтобы поторопились!

— Слушаюсь! — бледный, как смерть, радист стал сбивчиво просить эфир о помощи. Сергей приказал Уткину максимально увеличить обороты левых двигателей, чтобы компенсировать, как он надеялся, временное отсутствие тяги по правому борту и побыстрее уйти из зоны обстрела. Возникший при этом дисбаланс подъемной силы вынудил его обеими руками вцепиться в штурвал и помогать Мехди бороться с креном, но он всё же выкраивал время для принудительного отстрела ложных тепловых целей. Вариант, что противник ограничится одной ракетой, он не рассматривал как чересчур оптимистичный и очень надеялся, что на этот раз ловушки помогут. «Хасана» этот фейерверк изрядно позабавил.

— Смотри, как стараются! Аж дымы коромыслом!

— Воины! — почтительно произнес «его брат». — До последнего бьются! Ну что ж, героям — героическую смерть!

И он отправил вслед А-50 вторую ракету. Учитывая, что двигатели по левому борту не работали, а огнегасящий состав уже практически справился с огнем, она без колебаний выбрала в качестве цели правое крыло. За разрушением второй несущей плоскости неминуемо последовали бы окончательная утрата самолетом управляемости, сваливание и катастрофа, на что, собственно, и рассчитывал «Камил». Но тут Потапов отстрелил очередную порцию ловушек, и мир вокруг ракеты изменился до неузнаваемости — вместо двух ярких пятен она видела сразу пять, причем движущихся в разные стороны. Для головки самонаведения первого поколения, не подозревавшей о существовании ультрафиолетового диапазона, все они были одинаково привлекательны. Электронный мозг на микросекунду задумался, высчитывая траектории и весовые коэффициенты, и в итоге принял решение атаковать тройку «новеньких», благо все они двигались в одном направлении, а их средневзвешенная яркость на восемь процентов превосходила аналогичный показатель «старой» пары тепловых пятен. Переход от теории к практике не занял много времени. Едва заметный поворот носовых рулей, двухсекундная работа маршевого двигателя — и ничего. Ни фюзеляжа, ни крыла, ни элерона. «Стингер» летел еще секунд двенадцать, надеясь всё-таки поразить цель, но ничего не обнаружил и от обиды самоуничтожился, так и не поняв, что соблазнившее его тепло излучали не двигатели самолета, а помеховые патроны инфракрасного излучения.

Настоящие.

Те, которые Рашид и Джафар сначала вынули, а после вставили обратно.

К чести аэродромных техников, таких было немного. Но они были. А поскольку визуально их горение мало отличалось от горения патронов-муляжей и наоборот, акбарнистанские диверсанты замерли, не понимая, почему ракета полетела не туда, куда должна была, и почему А-50 продолжает двигаться с той же скоростью и в том же направлении, что и раньше.

— Не иначе, козни Иблиса[5], — огорченно посетовал «Хасан».

— Даже он им сейчас не поможет! — свирепо прорычал «Камил», швыряя оземь бесполезный стеклопластиковый контейнер и бросаясь к последнему ящику. Он был очень зол, поэтому на присоединение пускового механизма и блока энергоснабжения и охлаждения истратил всего четыре секунды. Увы, ничто на свете не могло заставить гироскоп, микрочипы и жидкий аргон работать быстрее, и акбарнистанцу пришлось ждать еще целых шесть секунд, пока ракетный комплекс приготовит самого себя к пуску.

Однако этого так никогда и не случилось, ведь кроме истребителей эскорта на зов Бехруза отозвалась пара фронтовых бомбардировщиков Су-24, также патрулировавших границу с Акбарнистаном, откуда по иронии судьбы они перелетели почти двадцать лет назад, спасаясь от бомбардировок антихаддамовской коалиции. Объявленные частичной выплатой Акбарнистаном репараций за ущерб, понесенный Айраном в ходе восьмилетней войны между этими странами в восьмидесятых годах прошлого века, они стали в добровольно-принудительном порядке частью айранских ВВС и, как и многие другие перелетевшие самолеты советского производства, надолго встали на прикол, поскольку у Айрана, еще со времен шаха вооруженного преимущественно американскими самолетами, не было к ним ни боеприпасов, ни запасных частей. Но после прихода к власти в Акбарнистане Фарида всю «лишнюю» технику быстро расконсервировали и привели в порядок при помощи добытых в вызванной обрушением режима Хаддама сумятице материалов, а как только обстановка в регионе накалилась — стали потихоньку отправлять на пока еще пассивное дежурство. Разумеется, с полным боекомплектом, солидную часть которого ведущий пары разрядил прямо туда, откуда поднимались хорошо заметные в лучах предзакатного солнца дымовые шлейфы. Рокот шестиствольной 23-мм пушки Грязева-Шипунова достиг уступа уже после того, как три сотни выпущенных ею осколочно-фугасных патронов стерли находившихся на нем людей и мулов в мелкий порошок.

— …Спасибо, парни! Мы ваши вечные должники! — захлебываясь от счастья, прокричал в микрофон Бехруз и повернулся к Потапову. — Командир! Тут двое ребят из тридцать пятой эскадрильи, с Хамадана! Говорят, что уничтожили стрелков и теперь будут прикрывать нас!

— Хвала Аллаху! — облегченно вздохнул Фарахани. — Мы спасены!

— Я бы не был столь категоричен, — осадил его Сергей, которому очень не нравилось, как самолет слушается штурвала. — Вася, будь добр, посмотри, как там бустеры.

— Не в бустерах дело, — мрачно произнес бортинженер. — Гидросистемы текут.

Потапов на три секунды даль волю эмоциям.

— Что он сказал? — спросил Фарахани.

— Это по-русски. Очень. Оно не переводится, — уклончиво ответил Уткин, прекрасно понимавший чувства старшего по званию. Им всем повезло, что их обстреляли сразу после дозаправки, когда в крыльевых баках было топливо, а не его легковоспламеняемые пары, поэтому они не взорвались, а просто разрушились. К сожалению, взрыв затронул не только их, но и линии нагнетания обоих гидравлических систем, обеспечивающих функционирование контрольных плоскостей и стоек шасси. А-50 уцелел, однако стремительно терял управляемость…

— Штурвал прямо и так и держать! — отрывисто приказал Потапов. Самолет тут же стал крениться влево, но теперь бороться с этим надо было в первую очередь не рулями, а тягой. — Пожар потушен?

— Табло не горит, желтая сигнальная… — Уткин нажал на кнопку «Проверка», — не горит!

— Запустить двигатель номер один!

— Есть запустить двигатель номер один!

Непосвященному действия бортинженера могли показаться набором панических и бессистемных телодвижений, хотя на самом деле он работал с точностью отлаженного компьютера. РОД[6] в позицию «ОСТАНОВ». РУД[7] в позицию «МГ»[8]. Кнопку «ЗАПУСК В ВОЗДУХЕ» нажать. Проверить давление воздуха — в норме. РОД в позицию «РАБОТА». Обороты стартера — в норме. Лампа «ПАНЕЛЬ ЗАПУСКА РАБОТАЕТ» — горит. Табло «ПЕРЕПУСК ВОЗДУХА ОТКРЫТ» — горит. Клапаны перепуска открыть. Возгорание топливной смеси — есть. Давление масла — есть. Рост оборотов и температуры плавный. Лампа «ПАНЕЛЬ ЗАПУСКА РАБОТАЕТ» — не горит. Стартер отключить. Табло «МИН. ДАВЛ. ТОПЛИВА» — погасло. Выход на частоту вращения малого газа — есть. Прогрев. Увеличить режим. Включить генератор.

— Двигатель номер один запущен!

— Запустить двигатель номер два!

— Есть запустить двигатель номер два!

— Эскорт вернулся! — возвестил Бехруз. Потапов кисло хмыкнул. Бывают моменты, когда никогда лучше, чем поздно.

— Скажи всем, чтоб держались подальше! Нам только их турбулентности сейчас не хватало!

— Слушаюсь! — радист передал распоряжение сопровождающим самолетам, и те послушно сформировали ромб в сорока метрах под А-50, закрыв его от возможных повторных атак с нижней полусферы.

— Операторы интересуются, насколько всё это серьезно, — подал голос Фарахани.

— Серьезно, — не стал врать Потапов. — Потеряны два бака и гидравлика. Левое крыло… Бехруз! Спроси у наших друзей, что они видят?

Вопрос командира радисту очень не понравился. Ответ ведущего бомбардировщика понравился ему еще меньше.

— Задняя кромка левого крыла от внешнего двигателя до кончика отсутствует…

— Элероны, концевые закрылки, интерцепторы-элероны, — перевел с образного на технический Сергей. — Еще что?

— Говорят, что большие подпалины. На корпусе двигателя несколько вмятин…

— Двигатель работает? — быстро спросил Уткин.

— Двигатель работает? — повторил радист в микрофон и через секунду кивнул. — Да, работает!

— А второй?

— Тоже, но как-то очень слабо! Почти не работает! А должен, да?!

— Нет, я его на малом газу прогреваю.

— Слава Аллаху…

— В общем, вот, — подвел итог Потапов и вопросительно посмотрел на еще более бледного, чем до того, майора. — Гидравлики нет, четверти механизации нет, населена роботами…

— Что? — не понял айранец.

— Ничего. Нам повезло, что мы не в «Аэробусе». Для них это был бы полный… катастрофа, в общем.

— А для нас нет?

Эта была епархия Уткина, поэтому ответил он:

— Нет. У нас есть дублированная механическая проводка и автономные рулевые машины для всех трех осей. Они не связаны с гидросистемами, поэтому управления рулями высоты и элеронами мы не лишились. Это на правом крыле. На левом сложнее, но там можно колдовать с тягой. Считаю посадку технически осуществимой.

— Вы с ним согласны? — нервно спросил Мехди у Потапова. Он явно ожидал услышать, что отныне они могут лететь исключительно по прямой, да и то недолго.

— У меня нет возражений.

— Но… — айранец заерзал и отер вспотевшее лицо. — Но мы же можем прыгнуть с парашютами!

Сергей не без труда переборол желание расквасить ему нос.

— Майор, вы только что услышали экспертную оценку ситуации. Как командир воздушного судна, вы уполномочены принять любое соответствующее ситуации решение. Не сомневаюсь, оно будет максимально соответствовать интересам экипажа и народа Айрана.

Витиеватая речь Потапова казалась Уткину нелепой, пока он не вспомнил о существовании «черного ящика», фиксирующего, среди прочего, разговоры в кабине. Полковник специально отдавал инициативу старшему по должности, страхуя себя и Василия от упреков в трусости либо, что еще хуже, целенаправленной потере самолета. Оставалось надеяться, что Фарахани этого тоже не хочет. Раз молодой офицер, впервые оказавшийся в подобной ситуации, владеет собой настолько, чтобы стараться сохранить лицо и задавать щекотливые вопросы от имени якобы операторов радарного комплекса, с ним еще не всё потеряно…

— Бехруз, дай мне командование, — трагично попросил Фарахани, окидывая взглядом приборную доску. Потапов облегченно перевел дух. Он не верил, что высокие чины айранских ВВС сдадут А-50 без боя; тем более, не собирался делать это сам.

— Василий, последи за баками! — распорядился он, почувствовав, что самолет кренится вправо. Уменьшение площади левого крыла можно было компенсировать повышенной тягой его двигателей. Однако у них теперь было не шесть, а четыре бака на двоих, и надо было тщательно отслеживать расход топлива, по мере необходимости перекачивая добавку из правого крыла, но так, чтобы одновременно не заставить голодать его двигатели и не нарушить центровку машины. Увлекательный процесс, что и говорить…

— Командир! Вас вызывает главком! — с нервным придыханием сообщил радист, почему-то глядя на Потапова. Тот кивком переадресовал его к Фарахани. Айранец убедился, что землю слышит он один, после чего ответил: — Слушаю, господин генерал! …Да, господин генерал! …Два бака, элероны и концевые закрылки полностью, интерцепторы-элероны частично, двигатель номер один незначительно. …Нет, я не уверен. …Нет, полковник так не считает. …Управление есть, но только на правом крыле. …Нет, только стабильный прямолинейный полет. …Десять полных баков. …Да, господин генерал! …Понимаю! Одно ваше слово и… Есть, господин генерал! …Так точно, господин генерал! …Не посрамим, господин генерал! «Купол-один», конец связи!

«Отказал!» — возликовал Потапов. Он не любил их позывной за приземленность («Такую машину надо чем-то героическим нарекать; “Буревестником”, скажем, или “Оплотом”…») и претенциозность («Будто есть еще “купола”, кроме первого…»). Но цифра «один» была необходима. Она подчеркивала, что они — флагман, а флагманы сдавать не принято. Потапов прямо-таки наяву услышал, как главком ВВС Айрана напоминает Фарахани об их великой миссии, элитном статусе и исключительной важности для обороноспособности Республики, после чего убедительно просит сделать всё возможное для спасения самолета и экипажа. Да, именно в такой последовательности. Потапов его не винил. Будь он командующим Военно-воздушными силами Айрана генерал-полковником, сказал бы то же самое. А-50 действительно имел огромное стратегическое значение для Айрана, население которого уже почти достигло отметки в восемьдесят миллионов человек. Ради них не только можно, но и нужно рисковать пятнадцатью. Впрочем, если Фарахани захочет прыгать, он не будет его удерживать…

— Экипажу приготовиться к эвакуации! — объявил Фарахани по громкой связи.

В первый миг Потапов решил, что ослышался. Потом — что Мехди нагло врет. И лишь затем пришел к выводу, что всё до маразма логично. Айранцы попросту сочли, что лучше гарантированно потерять только А-50, чем рисковать и им, и экипажем. Проще закупить или арендовать новый самолет-радар в дружественной Индии, а то и вообще «Симург» родной расконсервировать, чем в случае чего с нуля тренировать новый экипаж. Приятно, конечно, когда твою жизнь ценят, но Потапов такой выбор айранцев одобрить просто не мог. Вот что с людьми нефтедоллары делают…

— Бехруз! — не унимался Фарахани. — Свяжись с эскортом! Директива «Маалик»!

«Удачное название…» — отметил про себя Сергей. Подготовка к командировке включала интенсивные курсы по изучению Корана, и имя ангела, стерегущего Ад, упоминалось неоднократно. Хороший выбор для кодового обозначения плана по сбиванию покинутого экипажем самолета. Инцидент с советским истребителем, который после катапультирования летчика на автопилоте долетел из Польши в Бельгию и врезался в загородный дом, заставил ВВС практически всех стран разработать планы, гарантирующие недопущение подобного впредь. Был он и у айранцев…

— Чего сидите?! Эвакуация объявлена! — прикрикнул Мехди на русских, почему-то не спешивших бросить всё и убегать, в то время как он сам выбросил самолет из сердца и ума сразу же после приказа, если не пуска ракеты.

— Не знаю, как у вас, — не глядя в его сторону, пояснил Уткин, — но в ВВС России в схожей ситуации бортинженер обязан дождаться, когда все остальные покинут самолет, после чего включить аварийный слив топлива.

— Не надо ничего включать! Нам приказано положить самолет на курс ноль-четыре-пять и прыгать! Его собьют над морем!

Потапов не мог не признать логичность этого плана. «Ронять» А-50 над Каспием и впрямь гораздо безопасней, чем над сушей.

— Тогда, с вашего позволения, я положу самолет на курс ноль-четыре-пять и настрою САУ[9] на стабильный прямолинейный полет.

— Конечно! — позволил айранец, недоумевая, почему Сергей повторил его слова с таким нажимом. — Остальные — на выход!

— Вася, двери! — крикнул Потапов Уткину, как раз вынимавшему свой парашют из-под кресла. Он делал это с явной неохотой, но не протестовал. Приказ есть приказ. Иначе и быть не может…

— Понял! — ответил бортинженер и вышел из кабины. Работа входной двери тоже обеспечивалась гидросистемой, а именно так называемой линией спойлеров, в которой, благодаря подпорному клапану, давление не падало ниже критического уровня даже при разгерметизации общих линий нагнетания. Но это в теории, на практике же такие вещи надо проверять и перепроверять, чем подполковник и поспешил заняться, пока возле двери не стало слишком тесно. Следом за ним прошмыгнул Бехруз. Потапов не спешил — он собирался прыгать последним, предварительно попрощавшись с самолетом по всем правилам и дав клятву отомстить его убийцам. Именно это в конечном итоге всех и спасло, так как позволило ему заметить на дне парашютного ранца Фарахани глубокий и рваный разрез.

— ВАСЯ!!! НИКОГО НЕ ВЫПУСКАЙ!!! ВСЕМ ОСТАВАТЬСЯ НА БОРТУ!!! ЭТО ПРИКАЗ!!!

Почуяв бунт, Фарахани схватился за свой «Зоаф»[10], но когда Потапов вытянул из его ранца достаточно убедительный фрагмент купола, он посерел, затих и не мешал им с Уткиным проверить остальные парашюты. Интуиция полковника не подвела: он и Василий были единственными, кто мог покинуть этот самолет. Обоих русских это огорчило. А уж как огорчились тринадцать айранцев…

— Нам конец! — запричитал самый молодой из операторов радиотехнического комплекса.

— Нас предали! — заключил его более искушенный коллега.

— Это чужаки всё подстроили! — показал на русских командир тактического экипажа, и пространство между 14 и 17 гермошпангоутами, где находилась входная дверь и собралась вся команда, напомнило Потапову мусорный блок «Звезды Смерти», только вместо стенок на них с Уткиным двигались люди. Полковник понимал, что ими руководит страх, ведь все авиаторы, в том числе утверждающие, что их единственная любовь — полеты, на самом деле больше всего любят приземления. Но менее опасной толпа от этого не становилась, и надо было либо открывать по ней огонь и гордо погибать в неравной схватке, либо укрощать и подчинять ее себе, благо, Фарахани по причине глубокой психологической травмы был временно недееспособен.

— СТОЯТЬ! — гаркнул Потапов, правой рукой дергая за торчавшую из специального кармана на штанине летного комбинезона фалу. Вторым концом она была пристегнута к «серьге» авиационного ножа, чью рукоять обматывала по всей длине, в силу чего он прямо там, в кармане, раскрутился и в ладонь Сергея прыгнул уже раскрывшимся под действием силы инерции. Достаточно эффектно, чтобы заставить айранцев остановиться и молча смотреть, как Потапов поочередно протыкает ножом и зафутболивает в кабину их с Уткиным ранцы. — Еще вопросы есть?!

Вопросов не было. Представители восточных народов очень тонко чувствуют силу и уважают поступки. Теперь завоеванный авторитет надо было применить для их организации и направления на общее дело.

— Майор Фарахани! Проследите, чтобы все заняли места согласно боевому расписанию!

— Есть!

— Радист! Срочно доложите командованию: парашюты испорчены в результате диверсии, самолет покинуть невозможно, будем садиться в Орумии!

— Есть!

— Бортинженер — за мной шагом марш!

— Есть за вами шагом марш! — проникшийся моментом Уткин перешел на строевой шаг. Потапов не считал это уместным, но, видя, что некоторые айранцы последовали заразительному примеру, смолчал. Заговорил он снова лишь тогда, когда они с Василием оказались на рабочих местах, а Бехруз создал голосовую завесу.

— Хочу, чтоб ты знал: парашют твой в порядке. Я вскользь бил, только для вида.

— И что мне с того? — поинтересовался Василий.

— Возможность прыгнуть. Выход есть, — Сергей повел плечом в сторону располагавшегося позади пока пустого кресла командира корабля люка шахты аварийного покидания, пронизывавшей всю носовую часть самолета. — Радиста прогоню. Шлем и парашют наденешь и…

— К чему вы это, командир?

— Да мало ли. Можно ведь и не сесть. Каких только в воздухе случайностей не происходит. А обоим нам погибать нельзя, никак нельзя…

— Боитесь, что Родина о нас позабудет? — хмыкнул Уткин. Потапов остался серьезен.

— Наоборот. Боюсь, что нет. Знаешь, во что это выльется?

— Не знаю.

— Вот и я не знаю. Так что…

Бортинженер покосился на радиста, но тот был слишком занят пересказом последних событий.

— Забудьте, товарищ полковник. Сам я не прыгну. Ребята меня не поймут.

— Оля поймет.

— Не поймет. Она у меня умница.

— Завидую…

— Поэтому свой парашют извели? — вкрадчиво поинтересовался Уткин. Потапов понял, что подставился, и кашлянул, чтобы голос звучал грозно.

— Отставить разговорчики! Раз уж ты всё равно здесь, хоть как-то помогай сажать его!

— Слушаюсь, товарищ командир!

* 99 *

— …если правда и справедливость еще значат хоть что-то в нашей с вами стране, их преступления не останутся безнаказанными! — на фоне белой простыни надрывный голос Блейзера звучал особенно гнетуще. Тревор был уверен, что рассказал бы обо всем в два раза подробнее, понятней и быстрее, но он уже один раз пошутил насчет «грустного лица, с которым никто денег не даст» и не хотел вновь ощущать себя ликвидатором последствий аварии на АЭС. Кроме того, Стэн оказался чуть ли не большим перфекционистом, чем он сам, и хронометража забракованных им дублей вполне хватило бы на сезон средней руки ситкома. Но отрицать прогресс было бы глупо, так как «правды и справедливости» он достиг впервые. И не только с точки зрения Спарки, которому Тамми еще никогда так остро не завидовала. Забывчивость порой — большое преимущество…

— Ну? Как? — спросил репортер, когда долго не дававшийся ему абзац закончился.

— Отлично, — сонно пробормотал Тревор. Он тоже завидовал черной завистью, но не сидевшему под полом Спасателю-крысе, а спавшему в гостиной Уэствуду. В целях безопасности импровизированную видеостудию разместили в коридоре второго этажа, особенности освещения которого вынуждали вешать служившую задником простыню так, что пройти в спальню было невозможно. Впрочем, когда за стенкой причитает кто-то вроде Стэна, даже пуховая перина не мила, так что Сол от передислокации на диван только выиграл.

— Не верю! — по традиции заявил Блейзер. — Меня там вряд ли вообще видно! И слышно! Камера точно работает? Питание есть? Карта еще не исчерпалась?

— Ладно, убедили, перерыв, — объявил Брэнсон, уже знавший, что унимать репртера надо чем-то радикальным. — Вам еще долго?

— Долго?! Да я уже закончил!!! Вы что, не слушали меня вообще?!

— Не орите, — агент осторожно поморщился, чтобы ненароком не моргнуть минут на триста. — Всё я слушал. Просто интересуюсь на тот крайний случай, если вы хотите что-то переснять.

— Ну, во втором предложении я не очень четко произнес артикль…

— Это не крайний случай. Садитесь за компьютер и пережимайте. Только сначала запустите пережим, а потом уже пользуйтесь Интернетом.

— Разумеется! Конечно! — получив разрешение возобновить просмотр веб-трансляции от убежища семьи, Стэн мигом забыл все обиды, что дало Тревору возможность отправиться за новой порцией кофе. Спарки пошел в том же направлении, к разбитому над кухней биваку, но, сделав шагов десять, понял, что что-то забыл.

Или кого-то.

— Ты почему не идешь? — спросил он Тамми, увидев, что она сидит на том же месте. — Случилось что-нибудь?

— Нет-нет, в порядке всё! Ложись! Я просто думаю…

— Понял, понял! Ухожу! — ученый уважал мыслительный процесс и поспешил оставить Тамми наедине с раздумьями. Белочка проводила его взглядом и вздохнула. Как это часто бывает, говоря «уходи», она имела в виду «оставайся»…

— О чем ты только что молчала? — шепнула Фоксглав, садясь рядом.

— Ой! — Тамми чуть чувств не лишилась. — Фокс, ну нельзя же так! Я думала, все спят, а тут ты вдруг… Ты почему не спишь?

— Проголодалась.

— А, так ты охотиться идешь! Удачи!

— Поздно. Я уже оттуда.

— Да? Чего ж я тебя не заметила?

— Наверное, потому, — летучая мышь заговорщицки ткнула белочку когтем, — что рядом был кое-кто поинтереснее! В связи с этим вопрос: как продвигаются ваши дела? Он тебя целовал? В любви признавался? Руку и сердце предлагал? Ну, подруга, не томи!

— Да какое там! — рассказывать Тамми было нечего, поэтому слова лились, как из ведра. — Патология в норме! Склероз дошел до костей мозга! Еще чуть-чуть, и меня хватит остеохандроз! Ну почему, почему я такая никчемная, а?!

— Ты не никчемная! Ты просто недостаточно активна! За любовь надо бороться, понимаешь? Бороться и терпеть! Дейл ведь тоже далеко не сразу мне признался! Потребовалось время и…

— Дейл хоть слова твои не забывал! И о твоем присутствии! И о существовании! А Спаркс…

— Другой. Особенный. Не такой, как все. Ты ведь это хотела сказать?

— Нет… Ну, да… Как бы, это тоже…

— Вот! — торжествующе воздела крыло Фоксглав. — Это самое главное! Ты его любишь, он тебя любит…

— Неправда! — Тамми стукнула кулачком по коленке. — Любил бы — не забывал бы, что я ему говорю!

— А было, что забывать?

— В смысле?

— Ну, ты говорила, что любишь его?

— Да! Много раз! Правда, мысленно, но…

— Ясно. А так, чтобы вслух?

Тамми уязвленно отвернулась.

— Не помню…

— Не помнишь?! — сиреной взвыла Фоксглав. Тамми бросила испуганный взгляд на бивак, но оттуда не доносилось ни звука. Похоже, Спарки всё-таки забыл разбудить Рокфора и Вжика. Но так даже лучше…

— Помню. Я всё помню. Помню, что… что нет.

Летучая мышь укоризненно цыкнула зубом.

— Почему-то я так и думала. Вот тебе мой бесплатный совет…

— Не надо…

— …просто возьми и скажи ему это! Ты, кажется, что-то сказала…

— Сказала! — белочка скрестила руки на груди. — Прекрати меня лечить! Я уже взрослая и сама со всем справлюсь! У тебя других дел нету, что ли?!

— Тамми, ну чего ты! Я же помочь хочу!

— Зачем?

— Что бы ты была счастлива!

— Зачем?!

— Так лучше…

— Кому?!

— Тебе. Мне…

Тамми скривилась.

— Тебе-то чего? — она всхлипнула. — У тебя Дейл есть…

— Правильно! — воспользовавшись случаем, подтвердила Фоксглав. — Поэтому я счастлива! И Дейл счастлив! А теперь, когда у Чипа с Гайкой вот-вот будут дети, мы с ним счастливы вдвойне, за них и за себя, так как можем пожениться! А если у тебя и Спарки всё получится, мы будем счастливы втройне! И Гайка с Чипом будут счастливы! И сами вы в накладе не останетесь! Когда все вокруг счастливы — это же здорово!

— Да, пожалуй… — Тамми всхлипнула еще раз, но больше по инерции. Львиную долю скопившихся обид и раздражений она уже выплеснула, и их место заняли другие соответствовавшие ситуации эмоции, на сей раз светлые, ибо ничто так не умиляет и не умиротворяет, как чья-то беременность. — Не знаешь, у Гайки кто будет?

Фоксглав приосанилась.

— Пока рано что-то утверждать наверняка, но лично я ставлю на мальчика и девочку.

— А почему?

— Вероятность больше.

— Разве? — удивилась Тамми. — По-моему, каждый из трех вариантов…

— Четырех.

— Как четырех? Почему четырех? Фокси, ты шутишь? Не пугай меня так! Какой четвертый вариант?! Нет, лучше не говори, мне страшно!..

Летунья снисходительно улыбнулась.

— Страшного здесь ничего. На самом деле всё очень просто. Есть два ребенка, каждый из которых равновероятно может быть мальчиком или девочкой. Имеем такие возможные варианты: мальчик-мальчик, мальчик-девочка, девочка-мальчик и девочка-девочка. Все эти варианты, опять же, равновероятны, по одной четвертой каждый, но так как пары мальчик-девочка и девочка-мальчик для нас, по сути, одинаковы, их можно объединить в один вариант, вероятность которого будет одна вторая, что вдвое больше вероятности каждого из двух оставшихся. Понятно?

— Примерно, — уклончиво ответила Тамми. — Но я, вообще-то, не о том спрашивала. Меня больше их вид интересует.

— Вот тут уж я точно ничем помочь не могу!

— Как? А спросить у этого, как там его, астрала?

— Ты так говоришь, будто это что-то простое! Астрал не очень-то словоохотлив! Так что это, скорей, по твоей части, по медицинской!

— Ну, знаешь! Я, мягко говоря, не генетик! Так что… — Тамми со значением посмотрела на Фоксглав.

— Ну а я — не великий вещун! Так что… — вернула не менее многозначительный взгляд летучая мышка. Она же придумала выход из тупика. — Так что нам нужен генетик-вещун!

— Да уж! Без него не разобраться! — смеясь, поддержала ее мысль Тамми. На этом их разговор и закончился ввиду возвращения Брэнсона.

— Есть прогресс? — спросил он неожиданно бодро, что, впрочем, легко объяснялось, ведь крепче выпитого им кофе мог быть только чистый теин внутривенно.

— Нового ничего, — вздохнул репортер.

— Ясно. А с видеофайлом?

— Готовится.

— Великолепно! Какой хронометраж?

— Почти четырнадцать.

— Четырнадцать минут за семь часов. Неплохо.

— Сделайте лучше!

— Это не критика, а похвала. Идите спать.

— Не хочу! — солгал Стэн.

— Как хотите.

Блейзер такой покладистости не ожидал и инстинктивно оскорбился.

— Не помыкайте мной, как маленьким! А то вообще ничего не буду делать!

— А вы еще что-то не сделали?

— Да давно я всё сделал!.. Черт… — Стэн понял, что сил на многозадачность у него уже нет, а дать отпор Брэнсону надо, и героически захлопнул крышку ноутбука. — Скажите прямо, что вас не устраивает? Моя дикция? Голос? Текст речи? Хотите аллюзий на Стейнбека? Цитат из Лонгфелло, Апдайка и Ли? Чего?

— Кто это? — спросил Тревор.

Репортер был шокирован.

— Как?! Вы не знаете?! Правда, не знаете?!

— Правда, не знаю.

— Нет, ну, быть того не может! Это же классики! Гении! Целый культурный пласт!

— Так вышло, что из всех культур главнейшей для меня была физическая, — сознался агент.

— Оно и видно! — съязвил Стэн, обуянный чувством собственной важности и превосходства.

— Да, если б не это, кормить бы нам сейчас с вами червей. Что с роликом?

— Что ему сделается… — буркнул опущенный с небес под землю Блейзер.

— Тоже верно, — согласился Тревор, по расчетам которого до начала активной фазы операции «Перевал» оставалось еще почти восемь часов.

К сожалению, он ошибался.

Во-первых, в добытом Спасателями документе указывалось не Восточное поясное, как он машинально решил, а айранское время.

Во-вторых, забредя в поисках чашки в гостиную, Брэнсон попал в поле зрения жидкокристаллического телевизора. Еще вчера это не значило ровным счетом ничего, но после доклада Тонсона Аллистер Симпсон распорядился ввести в действие мэйплвудский сегмент «Легиона» — секретной системы слежения, использующей способность транзисторов ЖК-экранов не только излучать, но и принимать световые сигналы.

Легшая в основу «Легиона» технология «Омнисиэнс»[11] несколько раз упоминалась в научно-популярных журналах, но после звонков откуда следует буквально в следующих же номерах соответствующие статьи объявлялись невинными первоапрельскими розыгрышами. Удивления читателей это не вызывало, так как возможность превращения жидкокристаллических и плазменных телевизоров в работающие в оптическом диапазоне фазированные решетки казалась слишком уж фантастической. Кроме того, обрывистость информации вынуждала авторов статей придумывать многие недостающие элементы самостоятельно, усугубляя расхождения с реальным положением дел. Однако суть передавалась в целом верно: к управляющим сигналам, подаваемым на транзисторы матрицы, добавлялся невидимый глазу зондирующий сигнал, который одна половина транзисторов излучала, а вторая — принимала уже в отраженном виде извне. Собранные данные сжимались вшитым в цифровые декодеры программным обеспечением и прямо по телевизионным кабелям отправлялись на управляющие серверы, которые восстанавливали картинку и анализировали ее на предмет наличия ключевых объектов, в первую очередь лиц. Распознавание осуществлялось на основе целого ряда плохо поддающихся изменению антропологических признаков, поэтому бритость Тревору не помогла. Так что никаких восьми часов у них со Стэном не было. В тот момент, когда он допил кофе, «Хасан» как раз выпустил «Стингер», а Симпсон положил на стол Прайса распечатку с изображением гостиной Уэствуда и его адресом.

— Брэнсон здесь. Мэйплвуд, Крествуд-драйв, дом номер десять. Уверен, Блейзер тоже там.

— Разделяю ваше мнение, — кивнул директор ЦРУ. — Что предлагаете?

— Для начала — небольшое наблюдение. Если в нашей вентиляции был «ликвидатор», и если это его, то есть, ее телефон мы нашли, логично предположить, что она сейчас там же, в Мэйплвуде, рядом с Брэнсоном. При этом Брэнсон до сих пор жив. Значит, она его охраняет.

— Допустим, — Прайс словам подчиненного не удивился, поскольку сам думал так же.

— Но если так, — продолжил рассуждение Аллистер, — тихий арест может не получиться…

— Тихий арест нам не нужен. Они оба чересчур много знают. Кроме того, наше участие желательно свести к минимуму.

— В таком случае, у меня есть подходящая кандидатура. Надежный человек. Как управляемая ракета. Достаточно указать цель и спустить с поводка. Остальное он сделает сам. Нужна только ваша…

— Она у вас есть. Действуйте, Аллистер. Кстати, из Айрана никаких новостей?

— Никаких. И это, — Симпсон демонстративно посмотрел на часы с функцией «мировое время», — очень хорошая новость.

— Верю вам на слово, — Прайс вернул ему распечатку. — Разберитесь со всем этим и отдохните.

— У меня еще три законных рабочих часа.

— Я сказал, отдохните. Свихнувшимся вы мне тоже не нужны.

— Ценю вашу заботу, сэр! — глава Отдела специальных операций учтиво

кивнул и вышел, на ходу доставая сотовый и набирая номер своего заместителя. —

Стиви, подъем! Это Аллистер. Срочно выясни, где находится специальный агент ФБР

Эван Берг. У тебя к нему будет важное дело…

---

[1] «Greyhound Lines, Inc» — крупнейшая в Северной Америке компания, занимающаяся междугородними автобусными перевозками.

[2] Шермановское заявление — термин в американском политическом жаргоне, обозначающий недвусмысленное и категорическое заявление потенциального кандидата на выборную должность о его неучастии в данных выборах. Происходит от обета генерала Уильяма Т. Шермана, считавшегося вероятным кандидатом от Республиканской партии на президентских выборах 1884 года и заявившего в этой связи: «Если меня внесут в списки, я не буду участвовать в партийных выборах; если партия меня выдвинет, я не приму выдвижение; если меня изберут, я не буду исполнять обязанности». Перед выборами 1968 года весьма непопулярный действующий президент Линдон Джонсон, имевший по закону право баллотироваться, в телеобращении к народу заявил, что не будет бороться за еще один президентский срок и не примет свое выдвижение партией.

[3] Бейсбольный дивизион для мальчиков и девочек в возрасте от 9 до 12 лет.

[4] Вынужденные колебания летательного аппарата или его частей под действием нестационарных аэродинамических сил при срыве потока с несущей поверхности при больших углах атаки с плохо обтекаемых частей ЛА.

[5] Одно из имен дьявола в исламе.

[6] Рычаг останова двигателя (сокр.)

[7] Рычаг управления двигателем (сокр.)

[8] Малый газ (сокр.)

[9] Система автоматического управления (сокр.)

[10] «Зоаф» (“Zoaf”) — производящаяся в Иране копия швейцарского пистолета «ЗИГ-Зауэр» Р226.

[11] Всеведение (англ.)