Кровные узы (гет)

Едва Роза заметила в толпе студентов его до дурноты примелькавшееся лицо, всё самообладание, которое она по крупицам собирала с их прошлой мимолётной встречи утром, пошло трещиной от самого основания. Она неосознанно задержала дыхание, словно это помогло бы ей остаться незамеченной, поудобнее перехватила лямку сумочки и принялась бесполезно дёргать её, лишь бы занять мысли и не смотреть на Забини, который в своей чёрной косухе, узких штанах, с небрежно уложенными волосами шёл по коридору, похожий на главного героя «Бриолина», и не мог не притягивать взгляд.

Роза больно прикусила щёку, заставляя себя отвернуться, но — вопреки здравому смыслу — продолжала наблюдать за тем, как он уверенной походкой, закинув кожаный портфель за плечо, неизбежно движется навстречу. Смотрела, словно боясь: едва она отведёт взгляд — Забини окажется рядом в ту же секунду, не давая ей отсрочку. Или потому, что он был непозволительно хорош, чтобы не смотреть?

Ну это уж точно лишнее: рассуждать о том, насколько хорош Маркус Забини! Она и так позволила неосторожным мыслям проникнуть в голову в тот злополучный вечер, и, каждый раз вспоминая его томный взгляд, обходительную ухмылку и протянутый навстречу бокал, корила себя за то, что поддалась его очарованию. Приопустила стену равнодушия. Почувствовала притяжение между ними, влечение и, пленённая его прозрачно-серыми глазами, словами, полными смысла, данной с рождения харизмой, на мгновение забыла, кто стоит перед ней. А ведь это был — Мерлин раздери! — Маркус Забини, слизеринец, король Доминик, опасный и коварный интриган! Змей-искуситель, который только и ждал момента, когда она сдастся на его милость, чтобы запустить в неё зубы. Паук, заманивший в свои сети. Но Роза каким-то чудом прогнала это наваждение — сумела выпутаться из его ловушек. И позорно сбежала, не чувствуя своей победы, а только осознание того, что она медленно, но верно летит в пропасть, как сорванная им алая роза. Ей потребовались вся выдержка и сила воли, чтобы больше не смотреть на него в тот вечер, и ещё больше сил на то, чтобы не думать после. Однако мысли постоянно возвращались, и ей было всё тяжелее контролировать их. В конце концов, после нескольких бессонных ночей и тяжёлых дней в мыслях и анализе всего произошедшего, Роза осознала, что была далеко не дурой, и рационально рассудила: Маркус Забини действительно является красивым, интересным, умным, притягательным... молодым человеком, который только и делает, что распыляет свои феромоны вокруг — и на этом поставила точку в своих метаниях. Потому что правда была в том, что она боялась его и не могла позволить себе проиграть игру, в которую он её впутал. Ведь это могло закончиться только...

Она вздрогнула, поймав на себе его взгляд, и только тогда осознала, что всё это время пялилась на него, как самая настоящая идиотка. Застыла в ступоре посреди коридора, и кто-то от неожиданности налетел на неё сзади и толкнул вперёд, но это волновало Розу в последнюю очередь, ведь Маркус Забини всё ещё был совсем близко, и рассудок прекращал мыслить здраво. Остатки благоразумия где-то в глубине сознания звонили во все колокола и посылали сигналы бедствия, заставляя сорваться с места и убежать, но девушка слышала их как через пласт воды: словно она безвольной куклой опускалась на дно, а спасительный круг болтался на волнах, и ухватить его было уже поздно. Взгляд Маркуса утягивал всё глубже, и надежда на спасение меркла с каждым мгновением. Он приближался, а Роза так и стояла посреди коридора, как загипнотизированная, потому что боялась моргнуть.

Стоп.

До боли сжав кулаки, она буквально заставила себя закрыть глаза — и словно вынырнула на поверхность. Шум коридора послышался более отчётливо, а настойчивая установка бежать почти оглушала. И, не успев просчитать риски и осознать всю глупость своих действий, Роза резко развернулась на каблуках и юркнула в ответвление коридора. Опасаясь, что Забини мог последовать за ней, ускорила шаг, хотя ноги одеревенели и почти не слушались её. Однако каблучки продолжали отбивать чёткий ритм по солидно опустевшему коридорчику, и чем меньше оставалось людей вокруг, тем сильнее громыхало сердце, грозясь проломить грудную клетку. Надежда на спасение была одна: Роза помнила, что в этой части этажа находился женский туалет, и, свернув за угол, она едва не перешла на бег, лишь бы добраться до убежища быстрее. Увидев долгожданную дверь, она издала тихий писк, сделала два больших шага до холодной ручки, резко дёрнула её на себя, залетела внутрь и даже не успела оглядеться, как развернулась и припала лбом к двери с внутренней стороны. Выдохнула, пытаясь успокоиться, и прислушалась: снаружи стояла оглушительная тишина, но Роза всё равно опасалась, что Забини бродит где-то неподалёку и ищет её, как заправская ищейка. Это было глупо. А ещё глупее, если он и вправду стоит за дверью и, не брезгуя заходить в женский туалет, готовится открыть её: тогда девушка очень забавно распластается перед ним и заработает синяк на лбу. Конечно, его это позабавит, но вряд ли спасёт её, потому что он уж точно не сжалится над ней, даже если она будет выглядеть столь жалко. Роза издала судорожный смешок, представив эту картину, и выдохнула, прежде чем повернуться. И тут же подпрыгнула на месте: с другого конца помещения, забравшись с ногами на подоконник, на неё обескураженно глядела Лили.

— Чёрт! — высоким голосом выпалила Уизли, схватившись за сердце. — Лили!

— Роза, — помедлив, кивнула та, но оставалась такой же изумлённой.

— Ты меня напугала!

— Я просто сидела, — бесстрастно отметила кузина.

Роза отмахнулась и, взбудораженная последними событиями, поспешила к раковине. Сполоснув руки в холодной воде, она прижала ладони к щекам, ощущая жар, и обессиленно опустила плечи.

— Кажется, что ты убегала от кого-то, — отрешённо заметила Лили, и Роза дёрнулась от неожиданности. — Предположила бы, что от Забини, но, как можно судить после Хэллоуина, ты весьма охотно идёшь с ним на контакт.

Уизли повернулась к кузине и поражённо уставилась на неё.

— Причём здесь он?! — взвилась она, прочитав в глазах Лили вызов. — И я не иду с ним на контакт, ты-то хоть не начинай! Ты же ненавидишь сплетни?

— Иногда они вполне поучительны, — хмыкнула Поттер.

Роза не знала, что сказать: даже Лили считала, что она крутит с Забини, что уж говорить о сторонних наблюдателях, которым было глубоко плевать на её чувства. Это казалось каким-то порочным кругом, из которого выбраться она не могла, и с каждым упрёком и косым взглядом сдерживать чувства становилось всё сложнее. Она не знала, как следовало поступить. Эмоции говорили разреветься прямо за гриффиндорским столом посреди Большого зала или с психу скинуть пару тарелок на пол, разлив суп по столешнице. Но вряд ли бы это спасло её: только ещё больше усугубило бы теперешнее положение. Хотя, возможно, стало легче хотя бы на душе.

Кинув хмурый взгляд на Лили, Роза отмела последние две идеи и не придумала ничего другого, как спросить:

— Ты сама-то что здесь делаешь?

Кузина дёрнулась и оторопело уставилась на неё, словно и забыла, что находится в помещении не одна. Открыла было рот, но не проронила ни слова, а лицо приняло такое выражение, что стало ясно: она и на допросе не расскажет, что делала здесь.

— Лили? — окликнула её Роза, когда реакции спустя несколько минут так и не поступило.

Поттер сжала губы до побеления и, нахмурившись, буркнула:

— Прячусь, — и тут же отвела взгляд в окно.

«Ах, вон оно что!» — не сдержавшись, хмыкнула со злым торжеством Роза. Лучшая защита — нападение. Любимая тактика Лили. Прячась от кого-то в туалете, она накинулась на Розу, чтобы та, не дай Мерлин, не вспомнила про неё. Стало даже обидно, и Уизли не сдержалась, чтобы не задеть кузину в ответ:

— А вот это уже любопытно. От кого же? Может быть, от Малфоя?

Лицо Лили побагровело, и она перевела разозлённый взгляд на кузину. Попалась.

— Причём здесь он?!

Роза дёрнула уголком губ, довольная тем, что осадила кузину её же репликой. И тут же одёрнула себя, а пугающая мысль поразила до самой глубины души: она становится похожа на свой самый страшный кошмар. А ведь она дала себе слово, что не станет действовать так же, как те, кто в своё время унижали её.

Кинув короткий взгляд на вновь притихшую Лили, которая упрямо смотрела в окно, всем видом выказывая презрение к ней, Роза тяжело вздохнула и тихонько присела рядом.

— Прости.

Поттер вздрогнула и бросила взгляд куда-то левее кузины, но повернулась к ней только после того, как полностью отскребла ногтем облупившийся кусочек краски с рамы.

— Я прячусь... — она запнулась и болезненно скривилась, — от Эвана.

— От Эвана Криви? — вздёрнула брови Роза. — Школьные сплетницы последние несколько дней только и говорят о том, что вы — новая парочка.

Лили закатила глаза и эмоционально всплеснула руками:

— Да не встречаемся мы! Или... Я не знаю!

Она откинулась на стекло, сердито скрестила перед собой руки и насупилась, прожигая взглядом дверь, расположенную напротив. Роза с тревогой наблюдала за девушкой и, положив руку ей на плечо, поджала губы:

— Может быть, расскажешь?

Лили никак не отреагировала на её вопрос: так и сидела, буравя взглядом несчастную дверь, и Розе уже показалось, что от неё останется обугленное полешко от жгучего взгляда кузины, когда она таки заговорила:

— На маскараде Малфой... — так Малфой всё-таки замешан?! — в общем, он опять докопался до меня, начал нести всякую чушь, в том числе, что он единственный мужчина в моей жизни или что-то типа того! — Лили передразнила манеру говорить слизеринца, и Роза издала тихий смешок от её пародии и абсурдности этой фразы в целом. — А я... чтобы доказать ему обратное, ушла с Эваном и потом согласилась танцевать с ним Малфою назло. А теперь я не знаю, что делать: Эван так смотрит на меня, и он искренне верит, что у нас что-то выйдет, а я не уверена. Вот, — заключила она. — В общем, теперь я тебя даже не осуждаю.

Роза кивнула и только потом осознала последнюю фразу кузины.

— В смысле? — вкрадчиво переспросила она.

— Ну, из-за того, что ты беспринципно пользуешься Маклаггеном, чтобы Лоркан приревновал, — Лили пожала плечами.

Роза несколько раз глупо моргнула и нахмурилась.

— Вот спасибо, — безэмоционально пробубнила она и ядовито напомнила:

— Только у Маклаггена и у самого рыльце в пушку, так что не очень-то переживай за него! Ты, кстати, в курсе, что год назад он окучивал Доминик?

Та удивлённо округлила глаза:

— Что? Нет.

— Как думаешь, для чего он крутился вокруг меня весь сентябрь? — возмущённо спросила Роза, стукнув кулаком по подоконнику. — Да потому, что ему нужна в его богатую коллекцию Уизли, как трофей!

— С чего ты взяла? — скептично уточнила Лили.

— Не сложно догадаться! — взвилась та и тут же больно прикусила язык.

Сложно. Ей-то такое и в голову не пришло! Она-то считала себя самой хитрой! Чёртов Забини в очередной раз выставил её идиоткой, ткнув носом в то, что Роза в упор не видела! Как же он бесил её!

Лили смотрела с недоверием и, внимательно заглянув в разозлённые глаза кузины, предположила:

— Или ты просто оправдываешь себя этим?

Мерлин, ну почему все пытаются вывести её из себя?!

— Или ты, чтобы приревновал Малфой, решила воспользоваться Эваном? — не подумав, со злости выпалила Роза, и увидела в ответ полные ярости и негодования глаза Лили.

— Да пошла ты! — прокричала та на весь туалет и долбанула кулаком по подоконнику так, что по стеклу пошла тонкая трещина.

Её волосы прядями упали на раскрасневшееся лицо, губы были поджаты, а глаза зажмурены, и, только увидев, как трещина продолжает сеточкой расползаться по всему окну, Роза поняла, что это произошло вовсе не от удара. Она и забыла о магических выбросах Лили.

— Эй, Лили! Лил, успокойся! — в панике затараторила она. — Я просто пошутила! Точнее разозлилась на тебя, поэтому хотела задеть тебя так же, как ты меня!

Судя по тому, как затряслись губы кузины, это не помогало. А после признания в своём мерзком поступке вслух, Розе стало и вовсе противно от самой себя. До чего же она докатилась, что сорвалась на собственной кузине? И стало скверно вдвойне: когда она, разозлённая и обиженная, опустила Доминик после ссоры с Эриданом и Лорканом, она и не задумалась о таком понятии, как вина. Но если с кузиной отношения у Розы не сложились, это не означало, что ей дано право в порыве гнева выплёскивать это на неё. Пусть Доминик делала это не раз. Это и должно отличать их: она не хотела уподобляться тем, кто упивался своей властью и превосходством над другими. Но, как показала практика, разницы между ними не было.

— Какая же я сука... — обречённо проронила Роза, падая спиной на холодную раму.

Плечи Лили вздрогнули, и девушке показалось, что кузина всхлипнула. Всхлипнула снова. И снова. И только тогда Роза поняла: Лили вовсе не рыдала, а бессовестно хихикала себе под нос! Она закатила глаза, но промолчала, усмехнувшись тоже. По крайней мере, кузина успокоилась, и за разбитое окно и её психическое здравие больше беспокоиться не приходилось.

— Мы пропустили обед, — вздохнула Роза, когда Лили перестала смеяться себе в кулак и меланхолично созерцала пейзаж за окном. Она безэмоционально хмыкнула:

— Какой ужас...

Так они просидели ещё десять минут, и Розу это устраивало абсолютно: даже если Забини последовал за ней, он не стал бы ждать так долго, а значит, её психике тоже ничего не угрожало. А учитывая, что следующий урок начнётся только через полчаса, у неё было время расспросить Лили о том, что её тревожило.

— Он что, тебе совсем не нравится? — неожиданно задала она вопрос, и Лили в ту же секунду кинула на неё предупреждающий взгляд. Роза подняла руки перед собой и затараторила:

— Я имею в виду Эвана! Хьюго мне все уши прожужжал, что он классный, весёлый, добрый...

Поттер хмыкнула и, вновь обратив взгляд к окну, кивнула:

— Вот именно: он очень-очень хороший, и я не хочу поступать по отношению к нему как... — она коротко взглянула на Розу, — последняя стерва. Но не уверена, что смогу дать ему то, что он хочет, потому что не знаю, нравится ли он мне как парень, а не как друг.

Уизли нахмурилась и закусила губу, не зная, как сама поступила бы на её месте. Вряд ли, если бы Эридан по-настоящему был влюблён в неё, она бы пошла на то, чтобы так жестоко использовать его. К тому же она была влюблена в Лоркана и точно не смогла бы почувствовать то же самое к Маклаггену. А Лили, насколько Роза знала, не любила никого. Так что их ситуации были в корне разными.

— Может, стоит попробовать? — перехватив взгляд кузины, предложила она.

— И разбить ему сердце?! — в сердцах выпалила та, видимо, потому, что это и было главной проблемой.

— Ты же не знаешь, что из этого получится, — пожала плечами Роза. — Возможно, всё будет совсем по-другому, и тебе он понравится по-настоящему, а затем ты и вовсе влюбишься в него. И забудешь про Малфоя, — Лили кинула на неё новый гневный взгляд, и она снова подняла руки вверх и засмеялась:

— Я просто шучу, чтобы разрядить обстановку!

Поттер выразительно закатила глаза и откинулась на холодный камень.

— Возможно, ты права.

Роза улыбнулась и стукнула её по коленке.

— А теперь нам пора. Скоро звонок.

Кузина издала мучительный стон, но поднялась с подоконника следом за ней. Выйдя в пустой коридор, она повернула в противоположном от Розы направлении.

— Я всё-таки заскочу в Большой зал, возможно удастся захватить пару пирожных. Всё равно Тедди мне ничего не скажет, — объяснила она и вприпрыжку ускакала прочь под неодобрительное покачивание головой Розы. Кажется, от меланхолии кузины не осталось и следа.

Проводив взглядом её скрывшуюся за ближайшим поворотом спину, Уизли последовала обратно по коридору, который привёл её в туалет, но, завернув за угол, буквально вросла в пол. Прислонившись к стене, её поджидал Забини.

Внутри что-то колыхнулось, а сердце пропустило удар. И это ощущение ей не понравилось. Это была вовсе не щекотка пером, которую Роза чувствовала при взгляде на Лоркана раньше — это было ощущение безнадёжности и отчаяния, крик поверженного сердца, что глухо билось в груди. Она не просто чувствовала, но слышала мерное сердцебиение, которое заполнило собой всю её, приятное и в то же время невыносимое чувство, как ноги подкашиваются, но тело готово воспарить ввысь — но невесомостью здесь и не пахло, потому что дальше должно было последовать падение в пропасть.

Маркус выпрямился и, вытащив руки из карманов, развернулся к девушке, которая застыла на месте в оцепенении и во все глаза смотрела на него.

— Привет, — полушёпотом поздоровался он и сделал шаг к ней навстречу.

Роза пришла в себя и вздрогнула от его голоса, а его приближение поселило в её сознании настоящую панику.

— Пока, — неестественно высоким голосом пролепетала она и совершила попытку обойти его, но Забини оказался быстрее: преградил ей путь рукой, уперев ладонь в стену с противоположной стороны.

Роза остановилась как вкопанная и перевела испуганный взгляд на юношу, который прищурился и покачал головой:

— Как невежливо.

— Позволите ли вы мне пройти, сударь? Так достаточно вежливо? — язвительно уточнила она, и Маркус рассмеялся, пригрозив девушке пальцем.

Она предприняла новую попытку улизнуть, но Маркус пресёк и её. Роза оказалась прижатой спиной к стене, а он, уперев руки по обе стороны от её лица, склонился над ней и вкрадчиво спросил:

— Мне кажется, или ты стала избегать меня?

Осознав, насколько близко он оказался, Роза сглотнула и опустила глаза в пол, лишь бы не смотреть на него и не чувствовать, как внизу живота образуется тугой вакуум, болезненно-приятный и пугающий.

— Не понимаю, о чём ты, — дрогнувшим голосом проговорила она и, пытаясь показать ему, что её нисколько не тронула его близость, упрямо посмотрела в глаза. — Мы иногда пересекаемся в коридорах, как и с сотней других учеников. Или это не укладывается у тебя в голове?

Забини отступил на шаг, и Роза незаметно выдохнула. Качнув головой, он уже внимательнее посмотрел на неё, и насмешливость во взгляде сменилась раздражением.

— В голове у меня не укладывается только то, почему ты так хочешь этого Скамандера.

Девушка возмущённо подняла брови, но в остальном сохранила лицо и как можно невозмутимее произнесла:

— Прости, но это не твоё дело.

Но взгляд Забини не смягчился ни на полградуса. Он прислонился к стене с другой стороны от Розы, скрестил руки перед собой, нервно дёрнул уголком губ и, склонив голову на бок, упрямо продолжил:

— А мне всё же интересно, что в нём такого особенного, в этом Лоркане?

Она могла сбежать, потому что слизеринец больше не держал её, но продолжала стоять у стены, глядя в ответ в исступлённом страхе перед ним. И собственными мыслями, которые контролировать она была уже не в силах. Моргнув, чтобы прогнать наваждение, Роза попыталась сосредоточиться на его вопросе раньше, чем осознала, что ей совершенно не обязательно отвечать на него. Однако он оказался настолько неожиданным, что она на самом деле задумалась. Но, вопреки её убеждённости в чувствах к Лоркану, ничего не приходило на ум. Девушка даже не помнила, в какой конкретный момент поняла, что любит его. И уж точно не понимала, что так круто изменилось, что она вдруг влюбилась в мальчишку из своего детства. Обычного мальчишку, вполне заурядного, любящего дурацкие шутки и розыгрыши, интересующегося лишь квиддичем, типичного парня, который любил красивых девчонок и совсем не видел дальше своего носа, когда дело доходило до души. В нём ведь на самом деле не было ничего особенного! Так почему Роза была влюблена в него? Или почему была убеждена в этом?

— Вот видишь, — Маркус дёрнул уголком губ. — У тебя нет ни одной причины быть с ним, изводить себя из-за него, придумывая, как обратить на себя его внимание, не нужно играть в любовь с Маклаггеном... Так почему ты продолжаешь это делать?

Но ведь человека любят не из-за каких-то качеств? Не потому, что он особенный или не такой, как все. Просто любят вопреки всему. Ведь так?

Роза хотела убедить себя в этом больше всего, но каждое воспоминание о Лоркане перечёркивалось воспоминанием об их встречах с Забини. Вот уж кто был не таким, как все. Единственным в своём экземпляре, не поддающимся шаблонам и заезженным клише. И как только она осознала это, протест поднялся к самому горлу.

— А что я должна делать, интересно? — взвилась девушка, в порыве негодования сделав несколько шагов ему навстречу. — Стать твоей очередной подстилкой?

Это ничего не значило! У неё не могло возникнуть никаких чувств к нему только потому, что он был таким... неповторимым. Она любила Лоркана!

— Ты не ответила на вопрос: почему ты считаешь, что любишь его? — не сдавался Забини, шагнув в ответ.

— А почему ты считаешь, что мне может понравиться такой, как ты?!

Её восклик разнёсся по пустому коридору и вернулся обратно пронзительным эхом, и Роза поморщилась, с одной стороны, от слишком громкой реплики, а с другой — от того, что не сдержалась и психанула. Но что больше всего волновало её — потемневший взгляд Маркуса, который пугал и завораживал одновременно. Она не понимала, что происходит у него на уме, но знала — ничего хорошего. И когда он сделал новый шаг ей навстречу, Роза на уровне инстинкта сделала два назад.

— О, это вполне естественно, — вкрадчиво проговорил он, приближаясь к девушке. — Я хорош собой, умён, харизматичен... — Роза сглотнула, неосознанно пытаясь закрыть своё сознание от его воздействия, хотя не была уверена, что он владел легилименцией. Но то, что он буквально воспроизводил её мысли в слова, отметало всякие сомнения. — А главное — я не иду у тебя из головы. Ты думаешь обо мне, плохо или хорошо — не важно. Но чем больше ты думаешь обо мне, тем сильнее интересуешься, чем сильнее интересуешься — тем отчётливее чувствуешь это притяжение между нами, влечение, и уже не можешь контролировать эти мысли.

Роза столкнулась с преградой у себя за спиной, и в то же мгновение Забини приблизился почти вплотную, и его дыхание обожгло её висок.

— Это замкнутый круг. Ловушка. Из которой тебе не выбраться, — прошептал он над самым ухом.

Девушка ощутила дрожь каждой клеточкой тела и почувствовала, как буквально плавится под его пылким взглядом. Его запах обдал её нотками муската и табака, утягивая в эту пугающую, но такую манящую бездну, и Роза едва вынырнула на поверхность, уже позабыв, а, собственно, зачем?..

— А если выберусь? — дрожащим голосом спросила она, заглядывая ему в глаза.

— Давай проверим?

Маркус стоял почти вплотную, и девушка чувствовала, что перестаёт мыслить здраво, раз до сих пор не оттолкнула его. И, вопреки голосу разума и здравому смыслу, была готова податься ему навстречу, но страх перед ним и собственными чувствами до того сковал её, что Роза и пошевелиться не могла, наблюдая, как его лицо приближается. Его горячее дыхание опалило её щёку, и она почувствовала, как сердце обрывается, но, вопреки её опасениям, не летит в пропасть, а воспаряет в невесомости. Издав судорожный вздох, она медленно прикрыла глаза, в страхе и томительном предвкушении ожидая, когда он накроет её губы своими.

Она не знала, как сможет оправдать себя за эту слабость позднее, но предпочла не думать об этом сейчас.

Когда он был совсем близко, Роза задержала дыхание, осознавая, что ждала этого ещё с хэллоуинского маскарада. Но Забини не спешил. Застыл в миллиметре её от её губ, мерно дыша пряным табаком, и отстранился. Девушка резко распахнула глаза и непонимающе уставилась на то, как он отступает на шаг. На его лице застыла усмешка, и юноша укоризненно покачал головой.

— Говоришь, какой я отвратительный, и позволяешь целовать.

Розу словно ледяной водой окатили. Это же была его очередная манипуляция, рассчитанная на то, чтобы выставить её дурой! Заставить её желать этого поцелуя! И выставить всё так, как будто она сдалась в его плен. Да как бы не так!

— Ничего я тебе не позволяла! — прошипела она дрогнувшим голосом.

— Твои приоткрытые губки буквально молили меня о поцелуе, — безапелляционно заметил он.

Её трясло. От гнева, негодования, ненавистных мыслей о том, что она действительно хотела этого. Как же она ненавидела его!

Не успев подумать рационально, девушка в два шага преодолела расстояние между ними и замахнулась для пощёчины, но Маркус успел перехватить её руку и притянул к себе.

— Нельзя так делать, — вкрадчиво проговорил он. — Насилие не отменит того факта, что я нравлюсь тебе.

Роза вырвала свою руку из его пальцев и оттолкнула от себя со всей силой, которую только нашла в себе в этот момент.

— Мерлин, ты просто смешон! — воскликнула она с истерическими нотками в голосе. — Да я бы быстрее удавилась тентакулой, если бы влюбилась в кого-то вроде тебя! Напилась бы «Напитка живой смерти»! Отправилась прямиком в Тайную комнату к Василиску! Я повторю по слогам: ты мне не нра-вишь-ся!

Дыхание перехватило, горло пересохло, и девушка принялась жадно глотать ртом воздух, но он до того пропах его духами, что её затошнило.

— Да неужели? — Забини, кажется, тоже было не до смеха: глаза сузились, челюсть была стиснута и играла желваками, а кулаки сжаты до побеления. Он перешёл почти на рык. — Я чувствую себя каким-то Волан-де-Мортом, чьё имя даже произносить нельзя. Что же такого ужасного ты увидела во мне, что так яростно упираешься в признании своих чувств?

— Ты — Маркус Забини!

Она даже не стала отрицать, потому что мозг окончательно отказался здраво оценивать ситуацию.

— А ты, чёрт возьми, Роза Уизли, и почему-то это меня не останавливает! — запальчиво проговорил тот, и Роза впервые видела его таким: маска невозмутимого, хладнокровного Маркуса Забини спала, обнажив обычного человека, способного на чувства и эмоции.

— Да пошёл ты!

Девушка развернулась, задетая его словами, чтобы убежать, но он успел ухватить её за локоть и резко развернул на себя.

— Нет, погоди-ка. Давай разберёмся... — процедил он ей на ухо.

— Я ни в чём не буду с тобой разбираться! — отпихнув его от себя, взорвалась Роза. — Я видеть тебя больше не могу! И если ещё раз притронешься ко мне, клянусь, я пойду к Доминик и расскажу ей, как ты домогаешься меня! К Доминик. Твоей девушке, если ты ещё не забыл, что такая у тебя имеется.

Маркус скрестил руки на груди и усмехнулся, но не обольстительно и загадочно, как обычно, а жёстко и иронично:

— Какая угроза. Только она и так всё понимает. И она на своём опыте знает, что я сделаю всё, чтобы получить желаемое.

Роза покачала головой и скривилась в отвращении.

— Ты ужасный человек.

— Ещё недавно ты называла меня животным, я явно эволюционирую! — принялся иронизировать тот.

Уизли затрясла головой и нервно усмехнулась:

— Да. С каждым поколением человек становится всё аморальнее и безжалостнее, все больше лишённым души и человечности. Ты истинный пример кошмара современности.

Маркус откровенно рассмеялся:

— Мерлин, я и вправду чувствую себя последним подонком, который ещё разве что не посягал на чью-то жизнь!

— Не удивлюсь, если так и будет, — зло фыркнула Роза. — Сначала боггарты, потом та ни в чём не повинная птица, которую ты убил, а теперь твоей жертвой стала моя кузина. Кто дальше?

— Я всерьёз задумываюсь над тем, чтобы это была ты! — прокричал он, заполнив коридор перезвоном эха, и девушка, напуганная и поражённая его потемневшими от гнева глазами, стремительно развернулась и быстро застучала каблуками по коридору.

Вдогонку послышался приглушённый удар, словно кто-то с размаху ударил кулаком по каменной стене, и Роза от неожиданности вздрогнула. Порывисто обернулась, но увидела лишь удаляющуюся в противоположном направлении спину слизеринца.

Оказавшись в главном коридоре, она без сил припала спиной к стене и больно впилась ногтями в ладони, заставляя себя не плакать. Но воспоминания о его близости и их ссоре были слишком живы, кричали и били её по щекам, и неосторожный всхлип таки вырвался из уст гортанным рыданием. Закрыв рот рукой, Роза стояла в опустевшем коридоре и давилась слезами, потому что поняла, что медленно, но бесповоротно катится в пропасть, влюбляясь в Маркуса Забини.

* * *

Манекен отлетел от Маркуса на добрых два метра и завалился плашмя на пол. Облако пыли из старой обивки поднялось вверх и рассеялось по полутёмному помещению, освещённому лишь приглушённым светом огня из камина, но это не помешало юноше, не теряя времени даром, подлететь к поверженному и нанести ещё один удар. Каждый новый порез и повылезший из манекена синтепон только распаляли бурю у него в душе, и со следующим заклинанием фигура с треском ткани и дерева раскололась на две части.

— Редукто! — прервал тишину комнаты надломленный голос. — Экспульсо! — прокричал он вдогонку, и пространство поразил мощный взрыв, а манекен рассыпался пылью.

Маркус отбросил палочку в сторону, и она несколько раз отскочила от пола, опасно треща и искря, прежде чем оказаться в нескольких метрах от юноши. Приземлилась и выпустила ещё одну искру, которая устремилась прямиком в горящий огонь. Комнату озарила новая вспышка, в этот раз из камина, и рамы нескольких картин, висящих над ним, обуглились, а стёкла закоптились.

Руки непроизвольно взлетели к вискам, и Забини с силой надавил на них, пытаясь отвлечься, унять пульсирующий в венах гнев, который обволакивал его разум. Но ничего не помогало. Злость всё ещё бурлила внутри, не позволяя мыслить здраво, и от этого ему стало по-настоящему страшно. Он ещё не выходил из себя настолько, что переставал соображать. Маска бесстрастного и сдержанного Маркуса Забини дала трещину и слетела ко всем чертям из-за треклятой Розы Уизли, которая — одна из немногих — задела струны его души. Задела за живое, сначала раззадорила, а потом окатила ушатом неверных слов и поступков. Он с силой сжал кулаки. Но что больше всего разозлило юношу: то, как упорно она отрицала свои чувства, брыкалась и извивалась, лишь бы не признать простую истину, выбирая для этого самые жестокие пути. Но самое невыносимое: малейшая вероятность, что она и вправду была равнодушна к нему.

Маркус задохнулся собственными мыслями и, пока сознание ещё не до конца отключилось, рванул к роялю. Невесомо провёл пальцами по чёрно-белому полотну и прикрыл глаза. Это успокаивало. Бегло пробежал по клавишам, и из-под его рук полилась незатейливая мелодия. Ми бемоль. Соль. До. Первая октава сменяла следующую, ноты переплетались между собой. Но не выходило. Ураган, имя которому «Роза Уизли», не отступал. Маркус с размаху ударил по клавишам, нарушив стройно льющуюся из инструмента музыку, и с силой захлопнул крышку, создав новую мелодию, что, подобно грому, раскатилась по комнате. Поднял обезумевший взгляд на цветы, стоящие над клавиатурой — они дрогнули от удара и распространили вокруг свой загадочный томный аромат. Вдохнул его полной грудью, вспоминая запах Розы, и внутри что-то дрогнуло.

Ваза полетела вслед за палочкой, осыпав пол бутонами алых роз, забрызгав водой и поразив комнату новым треском — на этот раз разбитого стекла. Путь до мольберта он прокладывал через разбросанные лепестки и хруст осколков под ботинками. Трясущимися руками подхватил кисть и палитру с размазанными по ней красками и застыл в оцепенении перед недорисованной картиной. Языки пламени плясали на белой коже, сливаясь с огненными локонами, что красивыми завитками струились по обнажённой шее, и Маркус судорожно выдохнул, глядя на неё. Он вновь почувствовал, как внутри бурлит гнев. Это затуманивало разум, оставляя надломленный голос кричать в пустоту, ведь больше там ничего не было.

Только хаос.

Вокруг. В мыслях. В душе.

Он замахнулся и скинул холст с мольберта; тот пролетел ко комнате и столкнулся со стеной, упав изображением вниз.

Маркус больше не мог думать о ней. Это было слишком для него. Каждая мысль, каждый возникший в голове образ вызывал неконтролируемую волну эмоций, на которые, он думал, был не способен. Ярость. Страсть. Досада. Смятение. Одержимость. Страх.

И каждая нашла отражение в его новой картине. Каждый мазок выплёскивался на холст через боль неприятия и осознания того, что он намертво погряз в игре, которую сам и создал. И пугающая мысль поразила его до самой глубины души.

А он ли был кукловодом?

Что, если это был всего-навсего тонкий расчёт, сложнейший план, состоящий из множества ходов и лазеек, который Роза с особым трепетом продумывала у себя в голове, чтобы обвести всех вокруг пальца? В том числе и его, Маркуса Забини, считавшего себя умнее остальных. Он считал, что знает людей лучше кого бы то ни было. Считал себя проницательным стратегом, который сумеет одержать победу в любой игре, при любых правилах, с любым соперником. Считал, что Роза — наивная простушка, что только хочет казаться роковой соблазнительницей для достижения своих целей. Но что, если он ошибался, и как раз он — недальновидный глупец, который повёлся на её показное равнодушие и острый язычок, рыжие локоны и испуганные зелёные глаза.

От переизбытка мыслей голова закружилась, и Забини трясущимися руками отложил палитру, окрашенную чёрным и фиолетовым. На ватных ногах дошёл до обитой бархатом тахты и без сил упал на неё, прижав ладони ко лбу.

Если рассуждать логически, Роза вполне могла продумать нечто подобное. Она ведь так хотела этого своего Скамандера! Маркус издал глухой смешок. Как же его бесил этот равенкловец, этот незатейливый, лишённый какой-либо уникальности, изюминки, посредственный юнец! Нет, она не могла всерьёз потерять от него голову!

Маркус сильнее надавил руками на голову.

Он думал не о том! Мысли о Розе с этим Скамандером лишь усиливали гнев, а ему нужно было мыслить рационально.

Он сделал глубокий вдох и сосредоточенно выдохнул.

Допустим, Роза всё это время вела свою игру. Не ту безыскусную, с Лорканом и Эриданом, а куда более умелую — с ним. Преследовала свои цели, изображая пугливую скромницу, пытающую казаться дерзкой и уверенной в себе. Так глупо раскрыла ему свой план касательно Маклаггена и Скамандера. Изображала неприступность перед ним. Притворялась до последнего. Но для чего? Чтобы заманить его в свои сети? Очаровать и забрать его душу? Что ж, у неё это получилось с поразительном изяществом перед тем, кто занимался этим же и проиграл. Но, всё-таки, зачем ей было это нужно? Утереть нос Доминик, уведя парня у неё из-под носа? Но Роза так не переживала бы за кузину, если бы на самом деле ненавидела её. И быть влюблённой в Маркуса она тем более не могла — так играть не смог бы даже он. Собиралась сделать из него игрушку в борьбе за Скамандера?! Или в борьбе за популярность?

Забини судорожно выдохнул и упал на спинку тахты, ударившись головой, но ни одна мышца на лице не дрогнула. Дрожало всё внутри.

Уизли ведь и правда могла посредством его популярности заработать себе настоящую славу. Разве не после их разговора в Большом зале по школе поползли слухи о ней? Что, если этого она и добивалась — оказаться у всех на устах? Ну это уж полный бред! Более слабоумным нужно было быть, только чтобы предположить, что на самом деле Роза в сговоре с Лестрейндж, и всё это — их совместная игра, направленная на то, чтобы раздавить Маркуса. Как в каком-то дешёвом кино. А что, это вполне в духе Нериссы. Но Роза... Он просто не хотел верить в то, что она смогла перехитрить его. А если так — какой актрисой нужно быть, чтобы даже его внутренний Станиславский сделал приговор: верю!

Это всё было каким-то бредом.

Но поверить в то, что Роза без всяких уловок и заискиваний начала пробираться в его холодное сердце, было ещё тяжелее. Но как по-другому объяснить то, что его так вывели из себя её слова? Маркус начал неведомым образом привязываться к ней, и ему это совсем не нравилось. Он не мог позволить себе влюбиться в неё.

«Любить кого-то — это значит дать человеку власть разбить твоё сердце, но доверять тому, что он этого не сделает». А отец говорил, что обязательно сделает. И Маркус долгие годы придерживался своей тактики: «Если ты не знаешь, кто твой враг, — подозревай каждого. Если ты не знаешь, кто твой друг, — не доверяй никому». И он не доверял никому, ни к кому не привязывался, был отстранён и холоден, лишь бы оттолкнуть человека раньше, чем тот приблизится. Но работало ли это? Очевидно, нет.

Он не знал, сколько сидел так, окружённый кромешной темнотой прикрытых век и давящей тишиной, прерываемой лишь потрескиванием поленьев в камине. Голос в голове поутих, и теперь юноша слушал, как мерно в груди бьётся сердце. Вслушивался в каждый тяжёлый стук, ловил его ритм, словно забыл, что оно у него всё ещё есть. И хоть сердце не кровоточило, тяжесть, с которой он боролся на протяжении всего этого времени, утягивала его на дно, где хотелось забиться в угол, свернуться клубком и стереть себя из памяти других Обливиэйтом. Пролежать так век и даже чуть больше, лишь бы выкинуть из головы те мысли, которые так опасно свернули не туда. Но это не представлялось возможным, ведь уже через полчаса начнётся ужин, и ему предстоит выйти в свет и показать, что Маркус Забини по-прежнему невозмутим и хладнокровен, и абсолютно никто не потревожил его душевное равновесие.

Но как быть с Розой Уизли, что одним видом вызывала внутри бурю из самых разных чувств, решить было тяжелее. И вплоть до ужина он тщательно прорабатывал новую стратегию, которая позволила бы ему остановить ураган, названный её именем.

* * *

Доминик поставила галочку над очередным пунктом и, прежде чем в список заглянула Сара, прижала планшет рукой к рёбрам.

— Что ещё осталось? — с энтузиазмом поинтересовалась та.

Уизли энтузиазм растеряла ещё в обед, но с особым усердием изображала его, ведь любящая девушка должна испытывать восторг при подготовке праздника для своего парня. По крайней мере, все ждали от неё именно этого.

— Нужно проверить, всё ли из списка доставили домовики, — она нашла в стопке бумаг нужную и протянула её девушке. — Не займёшься этим?

— Конечно! — глаза Гамп загорелись, словно она только и ждала момента, когда сможет услужить своей Королеве.

Проводив спину подруги усталым взглядом, Доминик вновь уткнулась в планшет, надеясь, что, пока она изображает бурную деятельность, не привлечёт ничьё внимание снова. Но настойчивый стук каблуков, который неумолимо приближался, убил эту надежду.

— В гостиной почти всё готово, — отрапортовала Деметрия. — Берни и Вильгельм сообщили, что решили вопрос с фейерверком. А...

— Что с алкоголем? — перебила её Доминик, продолжая сканировать список в своих руках.

Деметрия глупо открыла рот и закрыла его, не найдя ответа, и Доминик медленно перевела на неё взгляд и вкрадчиво спросила:

— Я спросила что-то, неподвластное твоему пониманию?

Забини холодно приподняла брови и скривила лицо, и Доминик уже показалось, что вот сейчас-то она проявит свою истинную сущность и выскажет ей, как на самом деле ненавидит её. Она не знала, зачем каждый раз провоцировала Деметрию, но отчасти это доставляло удовольствие.

— Малфой отказался помочь, — вопреки её убеждённости, недовольно ответила девушка.

— В смысле? — вздёрнула брови Доминик.

— Сказал, что это не его дело, и он не станет помогать ни одному Забини, — скрестив руки на груди, фыркнула она, но тут же затараторила:

— Но я уже договорилась с Розье и Фоули, они обещали, что всё будет сделано в лучшем виде.

Уизли благосклонно кивнула, рассудив, что Деметрия ещё не до конца уверена в своей победе на выборах, раз до сих пор крутится рядом в поисках защиты и покровительства.

— Доминик, у нас блестящая идея!

Бефана, сверкающая, как новенький галлеон, спешила к девушкам в компании Скорпиуса, и её энтузиазм можно было объяснить хотя бы этим фактом. Деметрия презрительно фыркнула, когда Малфой остановился напротив и подмигнул им, Доминик терпеливо перевела взгляд с него на Нотт, но говорить начала вовсе не она:

— Нам нужен огромный торт! — объявил парень, руками показывая масштабы изделия.

— Да! Такой, чтобы туда поместилась пара девушек в бикини! — поддакнула ему Бефф.

— Серьёзно? — возмущённо уточнила Доминик.

— Нет, не так, — категорично отрезал Малфой, и уж его воодушевление объяснить было нечем. — Прикинь, в гостиную выезжает этот огромный торт, из которого торчат бенгальские огни или ещё какая-нибудь дичь, а потом открывается крышка... — он сделал торжественную паузу, за время которой лицо приняло самое что ни на есть серьёзное и даже злое выражение, — а там я, выпрыгиваю и показываю ему смачный «фак»! Вот это зрелище так зрелище будет, согласны?!

Запыхавшийся от своей сумбурной речи, Скорпиус застыл перед девушками с совершенно безумным взглядом в ожидании их реакции, но последовала совсем не та, на которую он рассчитывал.

— Ты совсем придурок? — вскинулась Деметрия.

— Нет, ну вы представьте реакцию Забини, когда вместо полуголых девчонок, которых он так любит, вылезу я и затолкаю кусок торта ему прямо в глотку?!

— Скорпиус, не надо... — начала было Бефана, но Малфоя уже было не заткнуть:

— О, или лучше посадить туда твою кузину? — обратился он к Доминик. — Вот это подарочек будет, он обрадуется!

— Пошёл ты нахер, Малфой.

Уизли развернулась и неровным шагом поспешила прочь, потому что это стало последней каплей в чаше её и без того пошатнувшейся психики. Конечно, можно было остаться и выслушать Скорпиуса до конца, а потом распсиховаться настолько, чтобы наколдовать ему что-нибудь мерзкое на лице — уж тогда-то он, должно быть, перестанет высовываться хотя бы до конца вечера. Ещё на вечеринке его выкрутасов ей не хватало! Девушка даже пожалела, что так позорно сбежала, но больше всего в данную минуту ей хотелось вовсе не выставить Малфоя идиотом, а запереться в спальне и проспать как минимум до ужина.

Услышав позади уже знакомое цоканье каблуков, Доминик так же ускорила шаг и буквально сжалась в надежде, что её не заметят и оставят в покое. С таким усердием она могла бы легко наколдовать невербально Дезиллюминационное. На секунду ей даже показалось, что от головы по телу спускается холодок, как от действия заклинания.

— Не обращай внимания на Малфоя, он конченый мудак!

Чёрт.

Доминик дёрнулась и кинула на пристроившуюся сбоку Деметрию косой взгляд.

— А разве он не сказал то, что все не решаются мне сказать? — не сдержавшись, спросила она.

— О чём ты? — картинно удивилась Забини, но Уизли не купилась на округлившиеся глаза с веером бровей над ними.

— О том, что твой чёртов братец начал ухлёстывать за моей чёртовой кузиной, — хмыкнула она, глядя строго вперёд.

Доминик не смотрела на Деметрию, но могла поклясться, что та со своим фирменным глупым выражением лица придумывает, как бы выкрутиться и при этом не схлопотать шальное проклятье.

— Я не знаю, что творится в голове у Маркуса, но я тут не причём! — спустя минуту запальчиво проговорила она и всплеснула руками.

— А разве я что-то сказала? — невинно уточнила Доминик, но желание задеть фрейлину было слишком велико. — Извини, конечно, я знаю, что у тебя самой куча проблем. Говорят, вы с Альбусом до сих пор не разговариваете?

Она скосила глаза на Забини, и увидела, как маска верной приспешницы срывается и летит ко всем чертям.

— Да! Он бросил меня одну! В лабиринте! На высоченных каблуках! — раздельно прогремела девушка. — Я несколько раз чуть не упала и еле выбралась оттуда! И я не знаю, когда смогу простить его за эту подставу!

— О-у, — с издёвкой протянула Уизли и, остановившись, вперила в неё ехидный взгляд. — Или это он не простит тебя за то, что ты участвовала в операции с боггартами?

— Это всё из-за Малфоя! — даже не успев успокоиться, Деми снова взорвалась. — Он меня попросил, а у меня просто появилась отличная возможность... Так что технически я не виновата!

— Так ты не участвовала? — вкрадчиво уточнила Доминик.

Забини нервно сдула упавшую на лицо прядь и сложила руки перед собой, стараясь найти им хоть какое-то применение.

— Ты что, теперь тоже злишься на меня за то, что я сделала? — с обидой спросила она. — Я думала, с родственниками ты не общаешься?

— Не общаюсь, но это не значит, что позволю кому-то причинять им вред.

Осознав, что сказала это вслух, Доминик обречённо прикрыла глаза. Она никогда не показывала своих слабостей не то что перед врагом — даже перед другом, и сейчас не сдержалась и раскрыла одну из своих самых страшных тайн: она вовсе не ненавидела своих родственников, а просто делала вид из гордости и обиды. В глубине души волновалась за них и мечтала наладить отношения — но никогда не призналась бы в этом даже себе. И так облажалась.

Деметрия многозначительно хмыкнула и почти неслышно пробубнила себе под нос:

— Кажется, наша Королева даёт слабину в самый уязвимый момент.

Она поняла, о каком уязвимом моменте говорила девушка: Маркус со дня на день бросит её, уже в феврале Деметрия станет новой Королевой, и Доминик потеряет последнее, что у неё осталось. Она знала, что этот момент рано или поздно настанет, и была готова к этому, хотя и со страхом ожидала, что тогда сорвётся окончательно. Но сейчас она была всё ещё у власти и должна была держать её в руках всеми способами. И если для этого придётся потерять союзницу — так тому и быть.

— Кажется, кто-то рискует остаться без своего титула, — Уизли холодно приподняла брови и увидела в ответ хмурый взгляд Деметрии. Дёрнув уголком губ, она подмигнула девушке:

— Передавай привет Алу. Ах да, он же послал тебя. Сочувствую.

Доминик оставила Забини позади и последовала дальше по коридору, но в последний момент остановилась и коротко обернулась:

— Хотя нет.

Она знала, что после этого Деметрия уже никогда не вернётся в ряды её фрейлин. А впрочем, ей было плевать.

Хотелось как можно быстрее добраться до слизеринского подземелья и запереться в своей спальне, закрыться балдахином ото всех и бездумно пялиться в потолок вплоть до вечеринки, ведь уснуть она всё равно не сможет. Интересно, когда-нибудь она придёт в норму? Или будет до самой старости мучиться бессоницей и паническими атаками? Или до тех пор, пока не решит, что уже хватит?.. Нет, она зареклась думать о суициде. Но, порой, контролировать эти мысли у неё не получалось.

Спустившись в холл, Уизли уже хотела юркнуть на узкую лестницу, ведущую в подземелья, но, увидев одинокую фигуру в другой части помещения, передумала. Ускорив шаг, она догнала Розу, которая в одиночестве брела в противоположном направлении с отсутствующим выражением лица, прижимая к груди книгу. Доминик шагнула ей наперерез, и та резко остановилась и в ступоре уставилась на девушку.

Кажется, они не общались с того случая, который и привёл к этому разговору. Какие-то нелепые шутки судьбы.

— Сегодня что, день слизеринцев? — справившись с оцепенением, Роза высокомерно вздёрнула подбородок. Видимо, сегодня её дорожки уже пересекались с представителями змеиного факультета. Не с Маркусом ли? Хотя вряд ли: весь этот день он был у Доминик на виду и, в целом, притягивал к себе всех, кому не лень, из-за своего дня рождения. В том числе, кучку надоедливых идиоток, которые почему-то решили, что он жаждет их внимания. Впрочем, учитывая его поведение в последние дни, она бы не удивилась.

— Интересные слухи гуляют по школе, — скрестив руки перед собой, пропела Доминик сладким голосом. — Если бы не знала Маркуса и не помнила, какой замухрышкой ты была, посчитала бы это бреднями психбольного.

Роза приподняла брови, и в глазах заплясало понимание.

— Если бы помнила, что у тебя в подружках главная сплетница школы, решила бы, что ты узнала всё раньше меня, — в том же тоне ответила она. — Но, похоже, у тебя проблемы со скоростью передачи информации, раз ты нашла меня только сейчас.

Она ещё и издеваться вздумала?!

— Шутки в сторону, сестричка, — Доминик понизила голос. — Ты ведь понимаешь, что я тебе его не отдам?

— Ты ведь понимаешь, что мне плевать?

Роза твёрдо смотрела ей в глаза, и это была уже не та бесхребетная неудачница, которая и двух слов не могла связать в свою защиту. Это была новая Роза, красивая и уверенная в себе, пленившая сразу двух парней и уверенно шагающая на вершину иерархической лесенки Хогвартса. Она была никем слишком долго и теперь хотела наверстать упущенное. Кто знает, возможно, одной из её целей было уничтожение Доминик?

— Забавную ты тактику выбрала, — усмехнулась она, как только эта мысль сформировалась в её голове. — Только перестала быть очкастой заучкой — так сразу нацелилась на меня. Наверное, много лет ждала момента, когда сможешь отомстить?

— О чём ты вообще говоришь? — кузина непонимающе нахмурилась. А когда поняла, нахмурилась вдвойне и жёстко выплюнула:

— Мне плевать на тебя. И последнее, что мне нужно — отыгрываться на тебе за то, что ты годами портила мне жизнь! Я ведь не ты.

Доминик дёрнула уголком губ и закачала головой:

— Я бы поверила, но есть один противоречащий факт: что тогда тебе нужно от Маркуса?

— Мерлин... — Роза покачала головой и издала нервный смешок. — Да ничего мне от него не нужно! Это он преследует меня повсюду, не даёт прохода с намёками и неуместными предложениями, ясно?!

Значит, она ошиблась со своим предположением. Или ей не следует так легко верить людям? Пейдж в том числе.

— Ты же не восприняла это на свой счёт? — надменно выгнула бровь Доминик, чтобы прогнать с лица тень задумчивости. Но вопрос оказался в самую точку: Роза открыла было рот, но тут же сомкнула губы в тонкую полоску, а в её глазах затрепетало едва прикрытое отчаяние. Ужасно захотелось встряхнуть кузину за плечи и втолковать ей, как она влипла, раз поддалась его очарованию, но гордость не позволяла.

— О, — коротко хмыкнула Доминик. — А ты и правда дура, раз купилась.

— Ну, это не я уже год встречаюсь с ним! — вскинулась та. — Так кто из нас дура?

«Ты просто ничего не понимаешь, — горько усмехнулась про себя Доминик. — Он разобьёт твоё сердце так же, как разбил бы моё, если бы оно ещё было цело».

— Ты не знаешь, что нас связывает, — негромко проговорила она, потому что другое сказать просто не могла.

— Дай-ка подумать... — Роза картинно задумалась, — постель?

И это она ей желает добра?!

— Постель — это то, что он хочет получить от тебя! — раздражённо выпалила Доминик. — Так что если хочешь быть очередной его подстилкой — вперёд!

— О, ты-то знаешь, как это бывает.

Хотелось биться головой об стену, потому что они зашли в тупик. Доминик не хотела — боялась — приспустить маску высокомерной Королевы, которой на всех плевать, а Роза в ответ защищалась как могла — едким словом и взглядом.

— У нас с Маркусом особые отношения, — осторожно начала Доминик, стараясь не сболтнуть лишнего, — мы знаем друг друга лучше остальных, и поэтому...

— Мерлин, ты сама-то в это веришь?! — неожиданно взорвалась кузина в ответ, и в уголках её глаз заблестели слёзы. — Да ты же просто играешь им, как очередной куклой из своей свиты!

Доминик покачала головой:

— Нет. Это он играет мною. Я всего лишь плачу ему тем же, — она горько усмехнулась и, прежде чем уйти, с тоской посмотрела на девушку:

— Но, похоже, он нашёл себе новую игрушку. Сочувствую.

И, уходя прочь, надеялась, что Роза никогда не допустит её ошибок. В том, что касается Маркуса Забини, который, найдя новое развлечение, уйдёт без оглядки. И насчёт этой пресловутой популярности, за которую все так яростно боролись.

* * *

— С днём рождения! С днём рождения! С днём рождения!

Гомон голосов стих вместе с тем, как Маркус оторвался от горлышка бутылки и с грохотом поставил её на стол. Пошатнулся от выпитого, но удержал равновесие и вскинул руки вверх, довольно растягивая губы в совершенно пьяной ухмылке. По гостиной раскатилась новая волна улюлюканья, и Доминик, которая сидела в дальнем углу и не спешила присоединяться к веселью, сморщилась от шума. В то же мгновение с обеих сторон от Маркуса пристроились две шестикурсницы в коротеньких блестящих платьях, и он с готовностью положил руки им на талии — теперь уже Уизли нахмурилась и не нашла ничего умнее, чем в один глоток осушить бокал, наполненный виски на треть. Возможно, это было большой ошибкой, но, с другой стороны, ей было глубоко плевать.

Напиток встал комом и пополз по пищеводу обратно, и затуманенный алкоголем мозг сообразил, что к чему, только когда Доминик уже склонялась над унитазом. Всё, что она выпила и съела за этот вечер — в огромных и совсем ничтожных количествах — вышло наружу вместе с горькими слезами. Остались только безысходность и серая подавленность, заставившие Доминик просидеть в туалете, склонившись над ободком, ещё полчаса.

Но это ведь не страшно: это ведь Маркус Забини, и он всегда был таким. Любил проводить время в компании красивых девушек, алкоголя и роскоши. Он делал это весь этот год. Так что произошло сейчас, почему было так больно? Не только в желудке, что продолжал сжиматься в неприятном спазме, горле или коленях, на которые девушка упала перед унитазом. Болело где-то в области сердца. А ещё ужасно мучила мигрень. Наверное, потому что она знала, почему он всё это делает сейчас. Напоказ веселится в компании других. Намеренно показывает своё безразличие к ней. За последнюю неделю он ни разу не оставался у неё на ночь, ни разу не проявил и капли участия, ни разу не взглянул. Она всё поняла ещё тогда, когда в один прекрасный день за ужином он сел с другой стороны слизеринского стола, бросил на неё равнодушный взгляд и втянулся в светский разговор с теми, с кем за несколько лет обучения и словом не обмолвился. Это был сигнал.

«Ты мне надоела, Доминик. Прощай».

Девушка всхлипнула над ободком, но заставила себя проглотить слёзы, а затем и вовсе подняться. Несколько минут она тщательно умывалась холодной водой и полоскала рот, чтобы прийти в себя и стереть с лица всё, что подобно глубокому шраму отпечаталось на нём. Заново сделала макияж и поправила причёску. Она не могла показать всем, что хрупкий мир слизеринской Королевы трещит по швам из-за какого-то парня. И уж тем более им не нужно было знать, что Маркус здесь совершенно ни при чём.

Едва она показалась в гостиной снова, в нос ударил тошнотворный запах виски, а глаза ослепили яркие огни. Слизеринцы ритмично выкрикивали новые поздравления, но Доминик не могла разобрать слов. Она двигалась наугад туда, где, судя по шуму, столпилась большая часть присутствующих, и, когда глаза приспособились к мигающим огонькам, увидела, что в центр гостиной вывезли огромный многоярусный торт. Бернард Причард торжественно поздравлял Маркуса, восхваляя его на все лады, хотя у них едва ли были тёплые отношения даже не смотря на соседство по комнате, а остальные столпились вокруг и с восторгом разглядывали сладкое произведение искусства, которое домовики каким-то чудом успели создать после позднего заказа. Уизли пристроилась за спинами однокурсников, ожидая, что после речи верхушка торта откроется, и зрителям предстанут либо полуголые девицы, которых Забини не побрезгует облапать, либо неугомонный Малфой, — эту часть девушка переложила на свою свиту, а сама закрылась в спальне вплоть до начала вечеринки, так что проконтролировать их не успела. Вопреки её опасениям, когда торт разделился на четыре равные части, внутри оказался пьедестал с небольшим троном, на котором расположились коллекционная бутылка виски, кубинские сигары и новенькая лимитированная колода карт — всё в духе Забини.

— А я говорил, что надо твою кузину туда пихать, он бы точно тогда радостнее был, — хмыкнул Малфой, пристроившись сбоку от девушки.

Доминик закатила глаза, наблюдая за тем, с каким деланным наслаждением Маркус откупоривает бутылку и делает глоток, тут же сдабривая это дело крепкой сигарой, и, пройдя мимо Скорпиуса, наступила каблуком ему на ногу, так что тот взвыл и огрызнулся ей вслед:

— Сучка!

Все желающие принялись пробовать торт, пока именинник занял своё почётное место на троне, возле которого Доминик уже не было места: юношу окружила стайка девушек, что, склонившись к нему, демонстрировали свои и без того открытые декольте.

— А Маркус сегодня нарасхват. Смотри, чтобы тебе хоть кусочек остался, — хмыкнула Деметрия, проходя мимо Уизли.

— Кто сказал, что мне нужен тот, от кого уже все откусили?

Забини мимолётно обернулась и наградила её желчным взглядом, но Доминик это волновало ещё меньше, чем шуточки Малфоя.

— Доминик, на пару слов, — Вильгельм Шаффик, едва зайдя в гостиную, пробрался к девушке и осторожно подхватил её под локоть. Сил не оставалось даже на то, чтобы выдернуть руку, не то что едко осадить его за такую вольность, и она послушно последовала за юношей в тихую часть комнаты. — МакГонагалл разрешила нам устроить фейерверк, но с условием, что мы будем взрывать его за воротами и вернёмся в гостиную до десяти. Так что выдвигаться нужно уже сейчас.

Уизли устало кивнула:

— Тогда займись этим, а Бернард пускай будет наготове.

Вильгельм мгновенно справился с задачей, созвав слизеринцев во двор по совершенно нелепому поводу, и Доминик незаметно втянулась в ряд своих однокурсников. Спина Маркуса мелькала где-то впереди среди женских фигур, и это уже начало порядком раздражать. Она ускорила шаг, ловко догнала Забини на выходе во двор, когда девицы из его компании проскользнули вперёд, и, схватив за рукав изрядно помятой рубашки, настойчиво повела в сторону.

— Что ты делаешь? — резко обернувшись к нему, возмущённо спросила она.

— Праздную восемнадцатилетие? — он невозмутимо приподнял брови и посмотрел на неё совершенно пустым взглядом.

Внутри что-то дёрнулось, но Доминик не подала вида, что её задевает его равнодушие.

— Неужели ты решил встретить свои восемнадцать холостым?

— Не знал, что я уже окольцован.

Его спокойствие наряду с холодностью и абсолютным пренебрежением, не смогли оставить равнодушной её.

— Ты у всех на виду лапаешь всяких девиц и делаешь вид, будто меня не существует, — не сдержавшись, сквозь зубы проговорила девушка. — По-твоему, я совсем дура?

— Не дура, — кивнул Маркус и коротко дёрнул уголком губ. — Но ты ведь и всё понимаешь.

— Понимаю, — процедила Уизли. — Но считаю, что ты не из тех, кто избегает серьёзных разговоров и бросает другого человека по переписке.

Забини шумно выдохнул, словно последнее, что он сейчас хотел — выяснять отношения со своей девушкой. Постойте-ка. Действительно — последнее, ведь его ждали фейерверки, дорогой алкоголь и девчонки в коротких платьях! Какое ему было дело до жалкой Доминик Уизли, когда он — Маркус Забини?!

— Ты права, — спокойно произнёс он, но холод в голосе не давал ни намёка на то, что её удовлетворят его слова. — Но только обсуждать нам нечего. Для всех мы были парой, но в действительности... были ли мы? В таком случае, есть ли смысл обсуждать то, чего нет?

Она знала, что любовью здесь и не пахло, знала, что это лишь политический союз для неё и способ потешить своё эго — для него. Но считала, что он честно скажет ей обо всём, когда ему наскучат эти игры. Считала, что хотя бы на долю секунды привязался к ней после всего, через что они прошли! Считала, что, когда он узнал, кто скрывается под маской холодной Королевы, — хоть немного сочувствовал ей, сопереживал, заботился...

— Есть, если ты на самом деле тот, кем я тебе считала! — в сердцах выпалила Доминик, и на глазах появились слёзы.

— А если я вовсе не тот?

Он безразлично смотрел на неё, словно между ними не было ничего. И она с горечью осознала, что не достойна хотя бы этого.

— Тогда гори Адским пламенем, — прошептала она со всей злобой, которая копилась на протяжении многих лет. Бездушный, бесчувственный ублюдок!

В то же мгновение небо над Хогвартсом озарилось яркими вспышками, но Маркус не обратил на них ни малейшего внимания. Он смотрел на Доминик немигающим взглядом, и на секунду ей показалось, что в нём промелькнуло сожаление, но оно так же быстро сменилось непроходимым равнодушием, а на лице застыла неестественная ухмылка. Он небрежно отдал честь и развернулся, чтобы оставить её одну, а девушка медленно осела на каменную дорожку, наплевав на голые колени и дизайнерские туфли, и бездумно уставилась на взрывающееся всё новыми вспышками фейерверка небо. Вот так и заканчивается правление Королевы: под аккомпанемент удаляющихся шагов и брызги салюта.

— Доминик?

Только Уизли нащупала в потайном кармане блистер, перед ней откуда ни возьмись появился Люпин. Ну только его опять не хватало!

— Всё в порядке? — обеспокоенно спросил он, делая шаг навстречу. — Почему ты сидишь здесь?

— Я упала, — прошептала она в ответ. Во всех смыслах.

Он подошёл совсем близко и протянул ей руку, но Доминик проигнорировала этот жест.

— Давай же, — поторопил её Тедди.

— Оставь меня одну, пожалуйста.

Она закрыла глаза, делая вид, что его нет рядом, но он продолжал говорить, и абстрагироваться оказалось невозможно.

— МакГонагалл поручила нам приглядывать за территорией, пока вы устраиваете фейерверки, и если кто-то из преподавателей обнаружит тебя, на тормозах не спустит. Через десять минут всех велено загнать обратно в гостиную. Мы и так закрыли глаза на то, что многие пьяны, но если что-то случится, отвечать будут все. Ты меня слышишь?

Доминик слышала, но только как через слой ваты, потому что единственное, о чём могла думать — таблетки, стиснутые в её в руке. Ей нужна была хотя бы одна... Нет! Минимум пять, иначе она сойдёт с ума уже к полуночи. Когда он уже уйдёт и оставит её в покое?!

— Уйди! Мерлин, оставь ты меня уже в покое!

Её надломленный голос прокатился над сводами замка и растворился на уровне самого высокого шпиля вместе с новым взрывом салюта. Доминик лишь на секунду посмотрела на Люпина, но увидела в его глазах столько вины, что предпочла бы не смотреть вовсе. Она зажмурилась и стиснула зубы, считая про себя до десяти, но на каждые два счёта сбивалась и начинала с начала.

— Прошу тебя, возьми меня за руку, — прошептал Тедди совсем близко, как будто присел перед ней на корточки. Девушка снова сбилась. — Мы пойдём ко мне в кабинет, я налью тебе успокаивающий чай, и ты расскажешь мне, что случилось.

Доминик зажмурилась сильнее, стараясь избавиться от его голоса у себя в голове, но не выходило: он назойливо зудел вокруг, перебивая даже её невербальные проклятия в его адрес.

— Пожалуйста, Дом.

Девушка ожесточённо затрясла головой и уткнулась лицом в ладони, потому что в уголках глаз снова начали появляться слëзы, а она совсем не хотела, чтобы он видел её плачущей. Больше Люпин ничего не говорил, но Доминик всё равно чувствовала его присутствие, его взгляд у себя на макушке, тёплое дыхание, пропитанное луговыми травами и мёдом. Она не знала, сколько они просидели на холодной каменной дорожке посреди школьного двора, но звуки взрывающихся фейерверков и слизеринских голосов давно затихли, поселив над Хогватсом гулкую тишину.

— Ты же понимаешь, что я не могу оставить тебя здесь одну, — прошептал Тедди совсем тихо.

Доминик горько усмехнулась и глухо вторила его словам:

— Я уже давно одна. Не стоит нарушать привычный ход вещей. К тому же, ты ведь понимаешь, что не сможешь стать мне другом, потому что я никогда не смогу воспринимать тебя иначе после всего, что я чувствовала к тебе столько лет.

Если после этого признания не стало легче, то как минимум пришло принятие.

Люпин ничего не отвечал, но она и не ждала ответа. Спустя ещё сотни секунд, которые она успела насчитать в этой тишине, на её плечи мягко легло что-то тяжёлое с запахом мужского парфюма, и стало вдруг так тепло, что Доминик перестала дрожать и судорожно стучать зубами. Вряд ли от того, что он накинул на неё своё пальто, но точно от согревающего заклинания, которое еле слышно прошептал над ней. Ещё через пару минут она услышала его шаги, которые поставили последний аккорд и погрузили всё вокруг в пустоту.

Она распахнула глаза, чтобы убедиться, что осталась одна и с готовностью засыпала себе в рот горсть таблеток. Долго и тщательно жевала, чтобы прочувствовать всю горечь, и наконец-то наступил покой.

Доминик упала спиной на камни и долго смотрела в вечернее небо, которое медленно затягивало тёмными тучами. Она почти потеряла счёт времени, но новые шаги вернули её в реальность. Не успела она дёрнуться, как кто-то оказался рядом, и, повернув голову в сторону, девушка увидела перед собой лицо Пейдж. Губы тронула слабая улыбка, и Доминик вновь обратила взгляд наверх. К звёздам.

— Теперь я официально Королева без Короля, — негромко объявила она после долгих минут молчания.

— А Король-то был? — насмешливо спросила Пейдж.

Уизли усмехнулась. Было вовсе не весело, но вопреки всему ей хотелось громко и долго хохотать, вспоминая весь этот год. Каждый чёртов момент, который хоть на секунду позволял ей почувствовать себя живой. Он спас её. Помог в сложный момент, не оставил одну. Поддерживал в своей безразличной манере. Давал хоть и не нужные, но полезные советы. Так что он был.

— Он был единственным, кто знал хотя бы отголосок настоящей меня.

И хоть за это она могла сказать ему «спасибо».

— А что мешает тебе показать всем себя настоящую? — голос Пейдж послышался откуда-то издалека и одновременно словно в её собственной голове. — Тогда не придётся искать утешение в одном человеке.

Наверное, потому что она и сама порой задавалась этим вопросом. Но ответ был прост:

— Для меня это самоубийство.

— Ты уже близка к самоубийству! — в сердцах выпалила Холли. Наверное, впервые, вспылив. — Порицание однокурсников ничто в сравнении со смертью!

— Иногда мне кажется, что это гораздо проще.

Доминик не хотела думать об этом, но подобная перспектива была слишком соблазнительной. Ведь зачем ей жить, если она лежит в руинах своих же стремлений и грёз? Зачем, если она никому не нужна? Зачем, если вместо сердца у неё в груди была огромная сквозная дыра?

— Плевать, что они подумают, — настаивала Пейдж, как будто это чем-то поможет. — Пусть подавятся своим мнением! Выйди и покажи, какая ты!

Уизли поморщилась от её громкого восклика прямо в ухо, и раздражённо выплюнула:

— Легко говорить никому неизвестной Пейдж Холли.

— Лучше быть никому не известной, чем скрываться за слоем масок, — фыркнула она.

— Иногда маска — это одновременно и лучшая защита, и средство нападения, — глухо проговорила Доминик. — А когда ты учишься на Слизерине — ты должен уметь и то, и другое.

— Тогда притворись, что тебе плевать на них, — перешла на шёпот Пейдж.

Доминик прикрыла глаза, и в уголках собрались слёзы.

Если бы это было главной проблемой...

— А ты притворись, что тебе не плевать на меня.

Ей просто не хотелось быть одной во всём этом.

— Но как ты будешь не одна, если сама отталкиваешь от себя людей?! — словно прочитав её мысли, воспротивилась Холли.

— Я не отталкиваю тебя, — заглянув в её глубокие карие глаза, едва слышно прошептала Доминик.

Пейдж на мгновение зажмурилась, а затем нащупала её руку на земле и крепко сплела их пальцы.

— Мне не плевать.

Она опалила губы Доминик своим сигаретным дыханием, и в следующую секунду они слились в томительно-горьком поцелуе с привкусом соли и табака.

* * *

Букет роз полетел в мусорное ведро, и Роза долго смотрела на завядшие цветы прежде чем кинуть опасливый взгляд на одиноко лежащую на столе алую розу. Подаренный Эриданом букет в день её рождения уже давно засох и облетел, но подарок Маркуса Забини оставался нетронутым ни временем, ни отсутствием влаги. Она специально хотела уничтожить его, не поставив в вазу, но выкинуть так и не решилась, из-за чего чувствовала себя ещё большей идиоткой.

Заметив на себе странные взгляды Бэт и Аманды, Роза поспешила схватить вешалку с джемпером и юбкой и скрылась в ванной. Включила воду на всю, чтобы не слышать, как они обсуждают её, потому что это было выше её сил. Но вопреки всему продолжала вслушиваться. Просто чтобы убедиться.

— Что с этой Розой не так?

Конечно, кого же ещё они могли обсуждать!

— Не знаю, она волшебная какая-то что ли?

Что?

Роза прислонилась ухом к двери, чтобы понять, о чём говорят Браун и Спиннет, и, не удержав равновесие, едва не упала. Чертыхнувшись про себя, она вновь вслушалась, но не так явно.

— Уизли принесла её после Хэллоуинского маскарада, и она до сих пор как новенькая. Может, она искусственная? Проверь, а?

Ах, вот о какой розе они говорили!

— Роза как роза. Наверняка Забини подарил. Кстати! Слышала, что он бросил Доминик?!

Сердце пропустило удар, а коленки подкосились. Больше Роза не слышала ничего, только то, как глухо бьётся в груди сердце да шумит в ушах. Но она не хотела испытывать по этому поводу ни единой эмоции! Хотела, чтобы Маркус Забини исчез, а она даже не заметила.

Когда она вышла из ванны, в комнате уже никого не было, и, схватив сумку, она тоже покинула спальню. Роза уже привыкла, что взгляды как минимум половины студентов то и дело обращаются к ней из-за новой сплетни, но теперь, кажется, у них появился новый повод позлословить.

«Маркус Забини бросил Королеву из-за Розы Уизли! Она отбила парня у собственной кузины! Она крутит сразу с двумя! Нет, с тремя!» — примерно так это должно было звучать. Хотя она предпочла бы не знать наверняка.

В Большой зал она вбежала стремительно, не оглядываясь по сторонам, и села спиной к слизеринскому столу, а после целеустремлённо уставилась в тарелку, не позволяя себе поднимать глаза. Пол дела сделано. Оставалось выдержать ещё минут десять, и можно было бы сбежать и на целую пару погрузиться в Трансфигурацию. Потом закрыться в комнате, пока Бэт и Аманда уйдут на урок по Уходу за магическими существами. На обед в таком случае можно было бы прийти раньше всех и так же быстро скрыться в кабинете у профессора Лонг, и затем пережить Защиту у Тедди — и вновь запереться в комнате. Это звучало, как план. Отличный план. Превосходный, если у Эридана не появится на неё других планов. Главное — всеми силами избегать Маркуса Забини. Жаль, в мыслях его избегать было не так просто.

Когда по залу прошёл рокот голосов, Роза не смогла остановить себя, потому что уже знала, кто стал объектом всеобщего внимания. Она кинула робкий взгляд на Доминик, которая застыла на входе с гордо вздёрнутым подбородком, и проследила за ней вплоть до слизеринского стола. И не смогла сдержаться от того, чтобы найти среди них другое лицо.

И, вопреки её же установкам навсегда забыть про него и отрицанию, что он вообще ей нравится, стало обидно почти до слёз.

Маркус Забини сидел в компании своих однокурсниц, обворожительно улыбался им и не обращал ни малейшего внимания на неё, Розу Уизли.

Она заставила себя отвернуться и вновь наткнулась на Доминик. Та в ответ холодно приподняла брови, и её кричащий взгляд — «Я же говорила» — почти выжег на её лбу позорное: «идиотка». Дёрнув уголком губ, Доминик посмотрела за голову кузины, куда-то в сторону стола Равенкло или Хаффлпаффа, но, проследив за её взглядом, Роза никого не обнаружила.