Светлый Лорд (гет)

Утренний выпуск "Ежедневного Пророка" пестрел заголовками новостей: "Бывший Пожиратель Смерти Люциус Малфой выпущен под залог в десять миллионов галлеонов", "Протесты защитников Хогвартса перед зданием Визенгамота", "Гарри Поттер заявил о создании Дамблдоровской партии", "Герои войны рассказали о своей помолвке". Последняя заметка была снабжена колдографией улыбающихся Гарри и Джинни. После статьи был анонс: "Начиная со следующего номера читайте серию эксклюзивных интервью мистера Поттера нашей корреспондентке Рите Скитер под общим названием: «Мои беседы с Альбусом Дамблдором. О чём мечтал старый волшебник?»".

Журналистка была на высоте, а её шеф-редактор потирал руки от удовольствия: никогда ещё его газета не расходилась такими огромными тиражами буквально за час. Это был настоящий рекорд в его практике! Типографии работали без остановки.

Джинни, как и обещала Поттеру, с усердием взяла на себя организационную работу. События войны ещё были свежи в памяти, а имя покойного профессора Дамблдора стало символом для тех, кто жаждал перемен в магическом мире. Поэтому недостатка в кандидатах на вступление в новую партию не было. Впрочем, находились и такие, кто воспринимал идеи, провозглашенные Гарри от имени бывшего директора Хогвартса, скептически. И прежде всего Перси Уизли — старший брат Рона и Джинни, который открытым текстом обвинил Поттера в стремлении захватить власть и перекроить магическое сообщество Британии под себя. Но его голос так и не был услышан. Вездесущая Рита Скитер накопала на него компромат, связанный с коррупционными действиями министров Фаджа и Скримджера, в которых якобы был замешан молодой чиновник, и нецелевым использованием средств в довоенном Министерстве. Разразился скандал. Даже в собственной семье Перси оказался изгоем. Кингсли Бруствер посоветовал ему написать заявление об увольнении, но его заместитель не собирался отступать. Наоборот, в другие магические издания, не такие многотиражные и популярные, как "Пророк", он отправил "разоблачительные письма", где повторил свои обвинения в адрес Поттера и его сторонников. Большинство газет отказались их публиковать. Только один журнал — "Иллюстрированный Ведьмак" — предоставил свои страницы Персивалю, напечатав не только его письма, но и взяв обширное интервью у опального чиновника. Результат этого поступка был плачевным для издания: нагрянувшие в типографию авроры конфисковали весь нераспроданный тираж, владелец журнала был арестован по обвинению в сочувствии Пожирателям Смерти и дезинформации, а сам журнал — закрыт. В ту же ночь его редакция была подожжена неустановленными лицами. Поняв, что лбом стену не прошибешь, Перси Уизли покинул Великобританию и вместе с братом Чарли трансгрессировал в Румынию. Его должность в Министерстве была предложена Невиллу Долгопупсу. Толстяк сначала отказался, но после беседы с Гарри, Роном и Джинни дал согласие.

Поттер чувствовал себя на высоте. Ряды его партии стремительно росли, митинги в разных городах с требованием реформ проходили каждый день. Рита Скитер регулярно появлялась в доме на площади Гриммо, записывая интервью с Гарри и обсуждая с ним новые статьи в "Ежедневном Пророке". Это обстоятельство раздражало Джинни, которая ревновала своего жениха к журналистке, но потом смирилась: если так нужно для дела, пусть её будущий муж общается с кем захочет.

* * *

Гермиона помогала Драко собрать вещи. Сегодня его выписывают из клиники святого Мунго. Память молодого человека восстановилась лишь частично, и то благодаря стараниям мисс Грейнджер. Заведующий отделением магической психиатрии, пораженный результатами её метода лечения, предложил юной волшебнице продолжить учебу в медицинском колледже с перспективой дальнейшей работы в клинике. Гермиона сказала, что подумает. Вместе с Драко она вышла из больницы.

На крыльце их уже ждала целая делегация: мистер Гарет Гринграсс с дочерьми, родители Драко и журналистка из "Ежедневного Пророка" Рита Скитер, что-то строчившая на пергаменте своим самопишущим пером. Никто не догадывался, что прибыла она сюда по заданию не только своего шеф-редактора, но и Поттера, который тоже хотел быть в курсе всего, что касалось его бывшей подруги и Малфоя-младшего.

Астория и Дафна бросились к молодой паре. Старшая благодарила Гермиону, а младшая обнимала самого Драко, радуясь его выздоровлению.

— Здравствуй, сын.

Холодный, словно лязг металла, голос мистера Малфоя никак не вписывался в атмосферу ликования по поводу выписки Драко из больницы. Его голубые, как небесный лёд, глаза ровным счётом ничего не выражали. Платиновые волосы, укороченные в Азкабане, частично отросли, бледное лицо напоминало белую гипсовую маску, лишенную человеческих эмоций. Леди Нарцисса стояла чуть поодаль и молчала. Женщина была одета в скромное чёрное платье и такую же черную шляпку, которые, однако, ей очень шли. Лицо миссис Малфой оставалось таким же непроницаемым, как и у её мужа. Было трудно определить: радуются ли эти надменные аристократы, что их единственный отпрыск покинул стены клиники, или же нет?

За воротами больницы бесновалась толпа сторонников Дамблдоровской партии с привычными плакатами и лозунгами, требовавшими осуждения Малфоев и других Пожирателей Смерти. Над ними развевалось красно-желто-синее партийное знамя — цветов трёх факультетов, студенты которых принимали участие в битве за Хогвартс. Красная часть этого флага — чуть больше остальных, и на ней изображена эмблема: рука в ежовой перчатке с шипами, сжимающая за горло извивающуюся змею — явный намек на слизеринцев и аристократов, поддерживавших Волан-де-Морта. Авроры в алых мантиях не давали протестующим прорваться внутрь, во двор клиники. Кроме проклятий в адрес Малфоев, слышались обвинения Гермионы в предательстве и свист.

— Мисс Грейнджер, — так же холодно, как и приветствие сыну, произнёс Люциус, — мы благодарим вас за оказанную помощь. — Девушка хотела ответить, однако мужчина не дал ей возможности это сделать: — Но более в ваших услугах наша семья не нуждается.

"Услугах?" — пронеслось в голове Герми. Это слово она восприняла как оскорбление, и от нахлынувшей обиды еле сдержалась, чтобы не ответить этому напыщенному павлину в его же тоне.

— Отец... — начал было Драко, но Малфой-старший перебил его:

— Очень хорошо, что ты узнал меня. Мисс Асторию Гринграсс ты тоже знаешь. Пользуясь моментом, в присутствии свидетелей, включая представителя прессы, — он кивнул в сторону Риты, — я объявляю о вашей помолвке и предстоящем бракосочетании. Сэр Гарет много сделал для всех нас, и его дочь — лучшая пара для наследника рода Малфоев.

Гермионе показалось, что Люциус публично ударил её в лицо, щеки её покрылись румянцем.

— Что? Какая помолвка? — округлив от удивления глаза, воскликнул Драко. — Мы ни о чём таком с ней, — он посмотрел на Асторию, которая виновато потупила взгляд, — даже не разговаривали! Асти, ну скажи хоть ты...

Младшая из сестёр Гринграсс молчала, а её отец улыбался.

— Мистер Драко, — вставил слово Гарет, — вот документ, — он развернул какую-то бумагу, — согласно которому я выплачиваю сумму залога мистера Люциуса Малфоя — десять миллионов галлеонов, — установленную Визенгамотом, и продолжаю представлять интересы вашей семьи в суде взамен на бракосочетание моей дочери Астории с вами. В противном случае, — адвокат прищурился, — сэр Люциус вернётся в Азкабан, а ваша мать и вы предстанете перед высочайшим судом как пособники террористического режима Волан-де-Морта и члены запрещённой организации Пожирателей Смерти. Не исключено, что будет снова возобновлено следствие по делу о применении вами непростительного заклинания "Империус" к мисс Грейнджер и попытке её изнасилования. Вряд ли другой адвокат, назначенный вам Визенгамотом, будет столь искусен в вашей защите, как я. Вас устраивает такой вариант развития событий?

— Вы не смеете его шантажировать! — не выдержала Гермиона. — Это бесчестно и бесчеловечно!

Гарет хищно улыбнулся.

— Для суда ваши эмоции не имеют никакого значения, мисс Грейнджер. Только факты. А у меня с мистером Малфоем — честная сделка: я выплачиваю залог и защищаю членов его семьи в суде, помогаю ему самому, леди Нарциссе и сэру Драко избежать тюремного заключения, а взамен он даёт согласие на брак его сына и моей младшей дочери. Так ведь, мистер Люциус?

Аристократ, одетый в костюм викторианской эпохи, ответил:

— Да. Это так. И ты, — он повернулся к сыну, — женишься на мисс Астории. Это не подлежит обсуждению. Она не против. — Та лишь кивнула. — Я, твоя мать и её родители тоже. Так что вопрос можно считать закрытым.

Гермиона про себя отметила, что миссис Гринграсс она так ни разу и не видела. Даже на помолвку своей дочери жена сэра Гарета почему-то не прибыла.

— Я против! — выпалил Драко. Сейчас его глаза, такие же, как и у его отца, буквально горели голубым огнём от негодования. — Кто вам дал право за меня решать? Я люблю Герми... мисс Грейнджер и хочу жениться на ней! Асти, — он обратился к дочери Гринграсса: — Ты очень хорошая и красивая девушка, настоящая подруга. Спасибо тебе за всё, что ты и Дафна для меня сделали. Но я люблю другую. И всегда любил — я это вспомнил! — он взглянул на Гермиону, которая еле сдерживала слёзы.

— Тебе это внушила Грейнджер, — подала голос молчавшая доселе Нарцисса. — С помощью своего маггловского приспособления. Ты не мог любить такую, как она...

— Ну же, — перебила её Герми, — леди Малфой, назовите меня грязнокровкой! Пусть все это услышат! А вы, — она обратилась к Рите Скитер, наблюдавшей за разговором, — напишете об этом в своей паршивой газетенке.

— Мисс Грейнджер, это провокация! — возмутился адвокат. — Никто из моих клиентов не произносил запрещённого слова, а вот вы... — Гарет снова ухмыльнулся, — себе это позволили. Я могу сейчас же позвать авроров, и вас арестуют за нарушение указа, подписанного министром магии Бруствером. Хотите этого?

Гермиона рассмеялась, и в её голосе прозвучали язвительные нотки:

— Магглорожденную волшебницу обвиняют в употреблении слова "грязнокровка" и нарушении указа против дискриминации! Вы сами не находите это абсурдным, мистер Гринграсс?

— Нисколько, — ответил Гарет. — Указ касается всех, без исключения. В том числе и вас. Но речь сейчас не об этом. Мистер Драко подпишет обязательство о помолвке с моей дочерью Асторией, и мы объявим дату бракосочетания, госпожа Скитер напишет об этом заметку в "Пророке", — Рита кивнула в ответ, — а вас, мисс Грейнджер, я попрошу покинуть территорию больницы. Вашу миссию здесь можно считать завершенной. Возвращайтесь к своим друзьям — мистеру Поттеру и мистеру Уизли. С ними вам будет комфортнее. К тому же мистер Уизли жаждет вступить с вами в законный брак и будет рад, если вы ответите ему согласием. Можете в этом не сомневаться.

Адвокат достал из папки ещё один документ и протянул его Малфою-младшему.

— Я не буду ничего подписывать, — Драко вернул ему бумагу.

— Зря вы так поступаете, — произнёс Гарет, пряча документ обратно в папку. — Подумайте о последствиях для своей семьи. Надеюсь, вы измените своё решение. А нам пора. Сэр Люциус, леди Нарцисса, дадим вашему сыну время взвесить все за и против. Эмоции улягутся, и он поймёт, что другого выхода у него нет. Асти, Дафна, — он подозвал дочерей, — возьмитесь за руки.

Все пятеро, включая чету Малфоев, трансгрессировали.

Рита Скитер осталась. Она подошла к Драко и Гермионе, желая взять у них интервью, но услышав от мисс Грейнджер сравнение с навозной мухой в свой адрес, обиженно хмыкнула и, превратившись в насекомое, улетела прочь.

Молодые люди остались одни во дворе больницы, за воротами которой продолжался митинг против Малфоев.