У моей печали вкус полыни, у твоей любви вкус корицы  (гет)

Розовая камелия — «Тоскую по тебе»

С уходом Гермионы что-то внутри Северуса сломалось. Для него это стало очень неприятной неожиданностью. Он не верил, что кто-нибудь, кроме Лили, что была его первой любовью и долгие годы любимой, может так глубоко затронуть сердце. Но вот теперь, когда несносная девочка ушла, и время растворилось, превратившись в размытый поток, который делился на отрезки выпитыми чашками кофе и выкуренными сигаретами, Северус попытался разобраться в себе, в своих поступках и словах. Ему так хотелось найти нужные слова, чтобы всё исправить…

В один из одноликих дней Северус задел стоявшую на краю кружку. Она со звоном разлетелась на кусочки. Колдун машинально взялся за палочку и чисто рефлекторно произнёс заклинание. Кусочки белого фарфора собрались с лёгким хрустом вместе, и через пару мгновений на столе стояла идеально целая чашка.

«Если бы я только мог восстановить точно также своё сердце…» — с горькой печалью подумал Северус, вновь погружаюсь в меланхолию.

* * *

Октябрь начался с промозглых дождей. Второй осенний месяц забрал у окружающего мира яркие краски, оставив только грязно-серую палитру. Лишь в редкие дни на небе появлялся просвет, и из-под темно-серого одеяла облаков выглядывал кусочек лазури с лучами солнца. И длилось такое чудо недолго.

В один из таких дней, скрашенных чистым небом, Гермиона урвала немного свободного времени в своём плотном графике и отправилась на крышу больницы, где пару лет назад разбили чахлый садик. Прошло несколько месяцев с тех пор, как она вернулась в Святой Мунго. Коллеги по-разному отнеслись к её возвращению: кто-то незлобно подшучивал, кто-то наоборот, так и стремились побольнее поддеть, а третьим было просто наплевать. Гермионе нравилась её работа, но прежний запал пропал. Работать со Снейпом над зельями было увлекательно, можно было экспериментировать. В Мунго же царили правила, традиции и карьерная иерархия. Девушка надеялась, что со временем вернётся в прежнюю колею и перестанет вспоминать минувший год. Она твёрдо решила заняться своей карьерой в Мунго.

Сидя на скамейке рядом с хилым кустом форзации, Гермиона медленно выпила чай, затем закурила. Откуда не возьмись, прилетел бумажный журавлик и плавно опустился к ней на колени. Гермиона взяла его в руки и расправила. На листе бумаги было написано всего одно предложение:

«Встретимся в парке при больнице в 14:00»

Гермиона узнала корявый почерк отправителя. Сердце в груди сбилось с верного ритма. Бросив взгляд на наручные часы, девушка отметила что до встречи осталось всего одиннадцать минут, а так в самом здании действовали противотрансгрессионные чары для того чтобы оказаться в парке потребуется времени значительно больше, чем то которым она располагает. Но всё же Гермиона вскочила со скамейки и стремительным шагом направилась на встречу.

Оказавшись перед входом в парк, Гермиона остановилась, чтобы успокоить сбившееся дыхание. Мысленно напомнив себе о сдержанности и холодности, девушка ступила на плиточную дорожку, по которой неторопливо прогуливались пациенты и их сиделки. Из-за хорошей погоды сегодня было весьма оживленно. Скользя взглядом по толпе одетой в основном в бледно-зеленый и блекло-голубой, Гермиона пыталась отыскать угольно-чёрное пятно. Вместо агата её зрение наткнулось на лисий янтарь.

— Здравствуй, Гермиона, — стремительно подойдя к девушке, с широкой улыбкой сказала Родж.

— Здравствуйте, Изольда, — сдержано произнесла девушка.

— Вижу, ты хотела увидеть другого человека, — с лукавым блеском в глазах подметила Родж.

— Ошибаетесь, я просто воздухом вышла подышать.

— Гермиона, если бы я ошиблась, то мы сейчас не разговаривали. Ты пришла сюда, потому что поверила, что тебе написал Северус, — увидев, как изменилось лицо, Изольда быстро добавила: — Извини за хитрость, но я хотела поговорить с тобой.

— Вы могли просто прийти ко мне и не тратить своё время на подделку каракуль Снейпа, — колко сказала Гермиона.

— Мне нужно было убедиться, что тебе нужен наш разговор.

— О чём вы хотели со мной поговорить? Поразите меня, Родж.

— Через пару дней я отправляюсь в одиночную экспедицию в Монголию. И перед отъездом хочу попросить тебя об одном одолжение.

— О каком?

— Я хочу, чтобы ты и Северус помирились.

— Смешно, — едко усмехнулась Гермиона.

— Вовсе нет.

— Между нами ничего нет, — с горечью ответила девушка. — Всё закончилось.

— Ты ошибаешься. Между вами ещё столько осталось.

— Я сомневаюсь.

— То, что ты сейчас здесь, доказывает мои слова. Скажу тебе честно, Северусу плохо без тебя, — Изольда сделала небольшую паузу и продолжила: — Я знаю его гораздо дольше, чем ты, и могу сказать, что за последний год он изменился. Его чувства оттаивают ото льда, которым его сковала Лили.

— Но разве… — хотела возразить Гермиона.

— Ну может лёд не очень хорошее сравнение, — перебила её Изольда. — Но чувства, которые он испытывал к ней, были клеткой для развития души. Красивая тюрьма, из которой пленник не хочет уходить и готов на многое лишь бы остаться в ней. Но тебе, черт возьми, как-то удалось вытянуть Северуса за порог созданной им душевной камеры.

— Зачем ты говоришь мне это, Изольда? — пронзая сердитым взглядом свою собеседницу, резко спросила Гермиона.

— По трём причинам. Первая — Северус — чертовски упрямый дурак. Он будет скрывать свои чувства и мучить себя, но не скажет правды даже под действием сыворотки и непростительного заклинания. Вторая причина — мне, как его другу, надоело смотреть за его терзаниями. Третья — я верю в тебя, Гермиона. Ты можешь показать Северусу, как прекрасен мир, когда тебя любят.

Последняя фраза Родж упала в душу Гермионы, словно камень в воду, и всколыхнула её, подняв и смешав все чувства, которые девушка усердно прятала на самом дне.

— Я… я не знаю, что тебе сказать, — растерянно начала девушка, затем тяжело вздохнула и продолжила: — Ты же сама сказала, что Северус — упрямый дурак, но природа меня тоже не обделила этим качеством. У меня всё-таки есть гордость…

— Гермиона, — мягким материнским голосом сказала Изольда, — я не прошу тебя стремглав нестись к нему и уверять его в своей любви. Нет, — тёплый, словно лучик весеннего солнца, смешок слетел с её губ, — так Северуса можно только ещё глубже загнать в его раковину. Просто не гони его прочь, когда он найдёт в себе силы признаться в своих чувствах. Прошу, не мучайте друг друга.

— Я попытаюсь… — тихо произнесла Гермиона.

— Пообещай мне прислушаться к моим словам. Возможно, это будет мой совет тебе и последний подарок для моего друга…

— Ты… нездорова? — девушка не смогла озвучить жуткую догадку.

— Да, год назад я сбилась с пути и попала в ловушку с проклятьем, которое медленно пожирало меня изнутри, — совершенно спокойным голосом ответила колдунья. Не дав сказать Гермионе и слова, продолжила: — Мне пора вернуться к своей семье, мои дети заждались меня. То время, что мы провели в разлуке, я бы назвала терпимым. Теперь мне пора в последнее путешествие и, закончив его, я… — она пожала плечами. — Кто знает, может, я вновь собьюсь со своей дороги и вернусь обратно, — с грустной улыбкой закончила она.

— Северус знает?

— Да, мы с ним пытались снять проклятье, но тщетно. Но хватит уже обо мне. Так ты даёшь мне обещание выполнить, то о чём я прошу?

— Да, я обещаю.

— Вот и славно, — просияла Изольда и обняла Гермиона. Затем с лукавыми нотками в голосе добавила: — Думаю, мне хватит твоего слова, и прибегать к непреложному обету не станем.