Две сироты (гет)

Сириус чувствовал себя таким уставшим, как будто накануне таскал на спине мешки с картошкой. Всё тело ныло, глаза не хотелось открывать. Периодически он слышал чьи-то шаги или скрип двери. Один раз сквозь покой, охвативший его разум, прорвались резкие голоса, один из которых был ему знаком.

— Скотт, мне ваши методы уже стоят поперёк горла!

— Я не трогал его и пальцем!

— А кто его до изнеможения довёл?! Я, что ли?!

— Да я с ним только переместился от аэропорта до больницы и всё!

— Совершенно не учитывая при этом его физическое состояние!

— Так у него на лбу не написано, что он совсем плох!

— Да это у вас на лбу надо написать «совсем плох», а если точнее, «безнадёжен», а по нему и так всё прекрасно видно! Какая же для меня «радость» приводить в чувства очередную жертву вашего произвола! Вы бы с ним ещё пару раз «переместились» туда-сюда, глядишь, и лечить было бы уже некого!

— Короче, хватит повышать на меня голос, он нужен госпоже президенту! Делайте свою работу или я стану вашим личным кошмаром!

— В таком случае убирайтесь вон и хватит меня доставать, я сам разберусь по этому вопросу с госпожой президентом!

— Превосходно! Так ей и передам!

Из-за этой перебранки Сириус открыл глаза и невольно простонал. Он снова очутился на больничной койке, разве что палата была куда светлее и чище, чем та, где он находился с сумасшедшими. Дверь хлопнула, и он увидел недалеко от себя старика. Этот был заметно моложе того, что посматривал на него в школе, и его борода была короткой.

— Что бы вам ни наговорил этот ужасный человек, я не имею к этому ни малейшего отношения! — горячо сказал он, направившись к койке. — Ах да, простите, забыл представиться… Джон Хоупред… Можете просто называть Джон.

— Джон, а где я? — спросил Сириус.

— В больнице Сент-Патрик, город Куинси, штат Массачусетс. Госпожа президент распорядилась, чтобы вас доставили сюда.

Он направил на пациента волшебную палочку и последний невольно наморщился.

— Я ничего не помню, можете не лезть в мою голову, — произнёс Сириус, предчувствуя очередную порцию неприятных ощущений.

— Я в курсе этого и в вашу голову лезть не собираюсь, — ответил ему Джон, — мне нужно только проверить, м-м… кое-какие показатели, не переживайте, это безболезненно, — заверил он, совершив взмах, после чего коснулся концом палочки запястья Сириуса. — На вас что-то было надето, я так понял?

— Да, какие-то браслеты… на них были непонятные символы…

— Наверное, руны, — предположил целитель и коснулся палочкой другого запястья.

— Что-то не так?

— Всего понемногу… Я бы прописал вам парочку укрепляющих зелий, но думаю, что не стоит так рьяно воздействовать на ваш ослабший организм. Знаете что, давайте поступим так: если вы вдруг почувствуете головокружение, тошноту, слабость или какие-то другие неприятные ощущения, то сразу же скажите мне или моим помощникам, будем воздействовать по симптомам, как можно меньше, договорились?

— Да. Но я хотел бы знать другое...

— Если вы насчёт вашей памяти, то обещать чуда не могу. Вряд ли мы сможем её восстановить, мистер Блэк, разве что… вернуть некоторые важные события и за счёт них несколько расширить общую картину.

— Некоторые? Как это?

— Я могу предложить вам просмотреть воспоминания других лиц, непосредственно связанных с вами в определённые моменты времени. Эти воспоминания, конечно, не помогут вам восстановить всю память, но при должном воздействии вполне могут вызвать импульс в вашем подсознании и вытолкнуть из его глубин то, что там могло остаться.

— Простите, я... Кажется, я вас не совсем понял.

— Я хотел сказать, мистер Блэк, что ваше…

— Можно просто Сириус.

— Хорошо, Сириус. Так вот, даже если вы или другое лицо сознательно, то есть намеренно, пожелали стереть себе память, то есть то, что происходило на протяжении всей жизни, то тут есть некоторые… скажем так, нюансы. К примеру, ни один из нас не помнит всей своей жизни в каждую минуту времени. Таким образом, сознательно стереть большую часть своей жизни вы могли, но часть её, что вы сознательно не учли, забыли или не отыскали в момент вашего действия, всё ещё осталась в глубинах вашего подсознания. Сколько её там и есть ли она, я и хочу выяснить, а для этого нужно дать вашему разуму хоть какой-то импульс.

Сириус мало что понял из объяснений старика и промолчал. Джон же достал из кармана солнцезащитные очки и протянул ему.

— Разработка научного отдела. Лягте, пожалуйста, как вам удобно, и надевайте. И да, не беспокойтесь, я буду рядом и в случае чего сразу же помогу вам вернуться в реальность.

* * *

Послание, принесённое вороной, только ухудшило положение дел. К тому же Артур выяснил у Долорес, что Фадж не имеет к внеплановому собранию МКМ никакого отношения. Дамблдор решительно не понимал, кто и зачем вдруг решил обвинить его в нарушениях. Можно было бы предположить, что это Том решил строить против него козни и убрать со своего пути, но где Том Реддл, а где способность действовать хладнокровно и разумно? Нет, это точно не он, но кому ещё Дамблдор мешает? Кто похитил Сириуса Блэка на глазах у Люпина? Почему сова, улетевшая с письмом к Гарри, вернулась обратно без ничего? Кто развоплотил Волан-де-Морта и как это удалось сделать? Все эти события, безусловно, как-то связаны между собой, и Дамблдор терялся в догадках. То ли Гарри спрятался где-то и потратил все деньги на свою защиту и похищение крёстного, то ли его нашёл властный покровитель и теперь использует в своих целях. Второе было логичней всего. Бедный мальчик, возможно, сам не понимает, что делает. Но как его найти и помочь? На это у директора пока не было ответа. Впрочем, с началом сентября события стали развиваться так стремительно, что он едва успевал на них реагировать.

Ученики снова прибыли в школу и вместо приветственной речи пришлось напоминать о порядках. Всё потому, что Рональд Уизли и Драко Малфой устроили схватку на станции Хогсмида. Сперва ученики размахивали палочками, осыпая друг друга оскорблениями, а потом перешли на кулаки. В помощь одному бросились Крэбб и Гойл, другому — Джинни Уизли и её братья-близнецы. Понятно, что толчком, приведшим к ссоре, стало убийство Перси Уизли и заключение Люциуса Малфоя в Азкабан. Каждый из мальчишек питал к другому жуткую неприязнь и на станции она нашла выход. Ради того, чтобы стычка не повторилась, пришлось вносить коррективы в расписание и не дать слизеринцам находиться на одном уроке с гриффиндорцами. Но это была только верхушка айсберга из всех проблем.

Министерство пожелало сунуться в дела Хогвартса и направило в качестве преподавателя защиты от тёмных искусств Долорес Амбридж, хотя Дамблдор их об этом не просил. Должно быть, Фадж сделал это, чтобы следить за ним и не позволить болтать ученикам лишнего. Можно было бы, конечно, поручить это выяснить Артуру… но просьбы директора привели к тому, что последнего выгнали из дома.

— Пусть убирается к своей жабе! — кричала у входа в «Нору» взбешенная Молли и закрыла перед носом директора дверь.

— Прости меня, Артур, — после безуспешной попытки её образумить говорил Дамблдор соратнику, — тут я совершенно бессилен. Думаю, надо дать Молли время успокоиться. Она же не глупая, остынет и поймёт, что ты ни в чём не виноват.

Теперь Артур снимал комнату у Тома в «Дырявом котле», а Билл на новом собрании Ордена Феникса делал вид, что его не замечает. Люпин и вовсе отсутствовал, поскольку его теперь часто дёргали в Министерство — то по нескольку раз требовали дать точное описание напавшего на него человека, то показывали ему всякие колдофото.

Первая неделя сентября едва только завершилась, как произошло страшное событие. Кто-то напал на Артура Уизли. Постояльцы «Дырявого котла» слышали ночью его крик, а когда прибежали к нему в комнату, то обнаружили его лежащим на полу и зажимающим рану на животе, из которого торчал клинок. Теперь Артур находился в Мунго и поспешивший его навестить Дамблдор вновь оказался в гуще событий.

— Я тебе покажу, потаскуха министерская, как чужих мужиков из семьи уводить! — грозилась Молли Уизли, стоя в коридоре и закатывая рукава вязаной кофты до локтя.

— Кхе-кхе, вы мне, милочка, не хамите, а то я могу расценить это как неуважение к представителям власти, — бесстрашно стоя перед ней, говорила Долорес Амбридж, нарядившись во всё розовое, словно на свидание, и сжимала в руке пакетик с апельсинами. — Мы с Артуром периодически общаемся по разным делам, и я пришла его навестить как ближайшая коллега.

— Ах «коллега», значит…

— Дамы, прошу вас, не ссорьтесь, — попытался призвать их к миру Дамблдор, но перед его носом пролетела характерная для одного сглаза стая летучих мышей.

— На помощь!!! Кто-нибудь! — завопила Долорес, и он быстро избавил её от преследования.

— Молли, зачем же ты так…

Дамблдор не был услышан. Взбешенные женщины набросились друг на друга, и их пришлось разнимать целителям.

— Я посажу вас! Упрячу такую больную в Азкабан или в палату к умалишённым! — кричала Долорес.

— Ты у меня забудешь дорогу к нему или я утоплю тебя в болоте с лягушками, где тебе, твари, самое место! — яростно кричала в ответ Молли.

Артур, лежавший в палате, был бледен и крайне обеспокоен из-за этой ссоры. Он так и не смог сказать Дамблдору, кто же на него напал посреди ночи и зачем. К тому же в его палате появился Фадж и принялся обвинять последнего в том, что тот создаёт только смуту. В итоге директор вернулся в школу, только сел за рабочий стол, как к нему стали стучать. Явилась профессор МакГонагалл, а вместе с нею четыре члена семьи Уизли.

— Мы хотим видеть папу. Как он? Он в порядке? Вы можете нас отпустить на выходные? — с обеспокоенным видом спрашивали они, наслушавшись разных сплетен.

Дамблдор открыл им свой камин и разрешил ненадолго покинуть школу в сопровождении декана. Вторая неделя сентября лучше не стала, а ознаменовалась ещё одним страшным событием. «Ежедневный пророк» писал, что из Азкабана совершён массовый побег. Как бы он состоялся, если не с помощью Волан-де-Морта? Дамблдор сердцем чувствовал, что скоро всё может стать ещё хуже, и посматривал на календарь.

— Я вынужден вас оставить в такое непростое время, моя дорогая, — немного позднее говорил он профессору МакГонагалл, — но как глава МКМ я обязан присутствовать на новом собрании. Поручаю вам присматривать за школой, пока меня не будет, Минерва. Будьте крайне осторожны и не совершайте опрометчивых поступков, — прибавил он напоследок и покинул кабинет, чтобы сложить вещи к дороге.

* * *

Главный мракоборец Скотт снова находился в Америке и пил лекарство от мигрени. Тайное задание в Британии его здорово вымотало. Мало того, что ему пришлось разыскивать старых агентов и вербовать новых, так эта хвалёная их больница оказалась тем ещё лабиринтом, по которому он бродил в поисках Сириуса Блэка. Благо, что удача от него не отвернулась и тот сам попал ему в руки. Госпожа президент была удовлетворена его работой, хоть и, кажется, рассчитывала на другой результат. Она, конечно, не подала виду, когда Скотт доложил, что Сириус Блэк потерял память, но ему показалось, что это её то ли огорчило, то ли разозлило — он так и не понял, почему она ненадолго замолчала и хмыкнула. Главное, что всё обошлось, он снова находился у дел.

Скотт едва только перевёл дух, как госпожа президент велела ему подготовить людей. Нужно было охранять её и двух детей, когда они отправятся в Базель, город Швейцарии, где было назначено новое собрание МКМ. Скотт отбирал лучших из лучших, когда до него дошло послание агентов. Он узнал, что в Британии совершён побег отъявленных преступников, а также то, что по слухам, чудовище, впервые заставившее его, главного мракоборца, усомниться в своих силах, снова обрело тело. Агенты не знали, где Волан-де-Морт и что он собирается делать, но Скотт инстинктивно почувствовал угрозу.

— Я подозреваю, что он может явиться за мальчиком. Не знаю, зачем ему сдался Гарри Поттер, но не стоит исключать такой исход событий, — докладывал он в кабинете госпожи президента.

Она была крайне задумчива и вскоре посвятила его в тему, связанную с частями души и способностью жить вечно. Скотт был потрясён и подозревал, что Волан-де-Морт явится за шкатулкой, куда научные коллеги извлекли часть его души.

— Возможно, по ней он и нашёл в первый раз мальчишку… нам нужно надёжно спрятать эту штуку.

— Научный отдел уже сделал всё необходимое для этого, — заверила его госпожа президент, — лучше подумайте о детях и их безопасности. Вдруг что-то ещё может выдать их местонахождение.

Опасения Скотта оправдали себя — коллеги вскоре засекли магию, связанную с работой портала, на том же самом берегу, откуда появились дети. Главный мракоборец в срочном порядке организовал эвакуацию всего персонала и больных Сент-Патрика. Вместо целителей он приказал своим людям одеться в их формы и напустить на коридоры и палаты максимально возможные иллюзии, о чём тотчас доложил президенту.

— Если противник действительно двигается к больнице, ваши люди смогут отразить его удар? — уточнила она.

— Смогут, — хмуро подтвердил он, предчувствуя потери в составе, — но это будет крайне нелегко.

Госпожа президент немного подумала и достала из ящика хрустальный шар и красную прищепку. Скотт неплохо владел испанским, немного говорил на французском, немецком и итальянском языке, но язык, на котором госпожа президент заговорила с кем-то благодаря прищепке, ему был совсем не знаком.

— Подкрепление прибудет через два-три часа, им нужно время подготовить оборудование. Не знаю, на что ориентируется наш противник и как скоро он подойдёт, но постарайтесь не выдавать себя как можно дольше. И да, этого так называемого Тёмного Лорда брать живым, с остальными можете не церемониться: у нас нет ни тюрьмы, ни лишних средств на их содержание.

Скотт открыл было рот, чтобы спросить, что за оборудование готовят их союзники, но вспомнил, что уже попадал в немилость из-за своего любопытства, и кивнул.

— Будет исполнено, моя госпожа.

От напряжения у него снова разболелась голова, и он опять пил лекарство. Из-за какого-то необъяснимого чувства Скотт ненадолго заглянул к бывшей жене, отдал ей месячное жалование и поинтересовался, как идёт учеба у младшего сына и не отлынивает ли от работы старший.

* * *

Домик, куда их вдруг спешно разместили, был небольшим: кухня, гостиная и кабинет находились на первом этаже, три спальни и ванная комната — на втором. Мебели было совсем немного, но зато имелось электричество и вода. Мракоборцы, доставившие их сюда, в дом практически не заходили, но, судя по тому, сколько времени они размахивали палочками на улице, защита этого места была организована на высшем уровне. Также в дом доставили несколько пакетов с продуктами и с совершенно новыми чистыми вещами вплоть до нижнего белья.

— Но у нас есть свои вещи, — напомнила Гермиона, разбирая пакеты на столе. — Когда нам их вернут, как и наши палочки? — спросила она у одного из мракоборцев.

— Не могу знать, — ответил тот. — Из дома не выходите, если вдруг что-то понадобится, вот два брелока, нажимайте на кнопку.

В итоге они с Гарри разошлись по спальням и переоделись — сменили больничную одежду на привычные для тела джинсы и футболки — а потом вместе готовили на кухне. Гермиона периодически посматривала в сторону друга и чувствовала, как сжимается её сердце. Ещё не так давно он не мог дождаться встречи с Сириусом и упрашивал дядю Джона отвести его к крёстному.

— Я бы с радостью, Гарри, но сейчас это не лучшее решение.

— Почему? Разве он совсем плох?

— Нет, но мне пока сложно делать прогнозы насчёт его состояния, нужно больше времени и тестов.

— А что с ним такое?

Вот так, совершенно внезапно, они с Гарри узнали, что Сириус потерял память и вряд ли их узнает.

— Этого не может быть! Сириус меня знает! Он меня увидит и сразу же вспомнит!

Дядя Джон не стал спорить и велел следовать за ним. Гермиона не удержалась и поспешила следом. Они спустились ниже на два этажа, немного прошли по коридору и заглянули в палату.

— Сириус! — воскликнул Гарри и поспешил к койке.

Он замер в каких-то шагах от неё и так и не смог подойти ближе. Не то чтобы Сириус выглядел совсем плохо за недели разлуки, но он только сдвинул вместе брови и не поднялся на ноги. С таким отстранённым видом, с каким он посмотрел на гостей, Сириус мог бы смотреть на кого угодно.

— О, а я тебя знаю, — наконец произнёс он. — Мне показывали твои воспоминания, где мы находились вместе. Ты ведь Гарри, верно?

— Верно, — упавшим голосом подтвердил последний.

Гермионе не нужно было подходить ближе, чтобы понять, что почувствовал её друг. Её возбуждение и радость тоже мигом смыло, словно холодным дождём. Дядя Джон говорил им позднее, что пока не может сказать, будет ли прогресс в состоянии Сириуса. Гермиона видела, как Гарри от злости разбросал всякие журналы и прочую мелочь по палате. Теперь они знали, где Сириус пришёл в себя, и не могли не сделать выводы.

Это Добби попытался им помешать, только он мог доставить Сириуса в Хогвартс. Зачем бы Добби стал это делать сам? Он явно кого-то наслушался и всего лишь выполнил просьбу или приказ. А вот о таком мог попросить только один человек. Из-за этой просьбы что-то пошло не так, и Сириус стал смотреть на крестника как на совершенно чужого человека.

— Я верил ему! — кричал Гарри. — Какое ему дело до нас троих?! Зачем он пытался нас удержать?! Ему смерти Седрика, Перси и твоих родителей мало?! Мало того, что нас чуть не прикончили дементоры?!

Гермиона чувствовала в горле ком и молчала. После приступа злости Гарри стал хмур и молчалив. Сегодня он не удивился, что их разместили в этом доме, и только спросил, когда можно будет снова увидеться с Сириусом.

— Не могу знать, уточните у главного целителя, когда он появится, — ответил ему мракоборец.

Гарри сидел за столом с таким видом, как будто вот уже который день пребывал в трауре, а Гермиона не представляла, чем бы могла его поддержать. Ночью она лежала в постели, обнимая одной рукой Живоглота, а другой поглаживая Снежинку, и не могла заснуть. Не представляла, что их ждёт, и ощущала тревогу. Вернётся ли к Сириусу память? Заживут ли они все вместе спокойно после собрания МКМ? Справятся ли с учёбой в Ильверморни? Эти и другие вопросы терзали её голову, когда послышался стук в дверь.

— Гермиона? Ты не спишь? К тебе можно?

Похоже, Гарри тоже не спалось. Она тяжело выдохнула и повернула голову.

— Да, заходи. Только не стой на холодном полу, забирайся ко мне.

Гермиона немного подвинулась, и Гарри уселся на край её кровати. Кажется, он хотел о чём-то заговорить, но не решался. Из-за этого к ней снова подступили былой страх и тревога.

— Он писал мне, — внезапно произнесла Гермиона, не в силах больше терпеть.

— Что? В смысле, кто? Ты о чём? — не понял Гарри.

— Дамблдор. Он писал мне летом, хотел знать о тебе. Не происходит ли с тобой что-то подозрительное и всё такое.

От её слов друг здорово напрягся.

— И что… ты ответила?

— Соврала, что нет. Я… боялась. За тебя. За нас обоих.

Её голос предательски дрогнул. Гарри отмер и опустился рядом на подушку. Наконец-то он хотя бы её коснулся, погладил по щеке, заправил за ухо прядку волос.

— Зря не сказала мне раньше.

— Я ничего не понимала… вокруг столько всего происходило… и до сих пор происходит.

— Это точно, — голос Гарри сделался теплее, а рука замерла на её плечах. — Как думаешь, Сириус поправится? Прогресс ведь будет?

— Надеюсь, что да. Прости, что перебила, а ты это зашёл сказать?

— Ну да, я тут просто подумал… ну… если нам потом всё предоставят, может, тогда мы вложим деньги в лечение Сириуса? Дядя Джон, конечно, хороший, но вдруг… есть и другие специалисты.

— О… да, это хорошая идея!

Гарри не пришлось спрашивать, можно ли ему остаться. Гермиона сама укрыла его одеялом до пояса и придвинулась ближе. Под его рукой ей сделалось намного спокойнее, чем лежа в одиночку. Кошки, устроившись за её спиной, тихонько мурлыкали. Гарри подтянул одеяло до плеч и тоже вскоре расслабился. Так все дружно они и уснули.