Две сироты (гет)

Волан-де-Морт пребывал в бешенстве. Гарри Поттер на глазах у множества Пожирателей смерти ускользнул с кладбища благодаря тому, что их волшебные палочки оказались сёстрами. Палочка Волан-де-Морта — и как такое могло только случиться?! — признала палочку мальчишки сильнейшей и начала воспроизводить образы убитых при помощи неё людей. Мало того, что жалкие последователи видели, как их тёмного господина обошёл какой-то мальчишка, так тот ещё удрал обратно под крыло к Дамблдору, а верный Барти Крауч оказался разоблачён и лишён души. Все старания Волан-де-Морта пошли прахом, кроме разве что возвращения себе тела, но этого было мало. Очень мало, чтобы заглушить лютую ненависть. Отныне Волан-де-Морт денно и нощно желал расправиться с Гарри Поттером, желал видеть муки мальчишки, желал, чтобы его труп упал возле самого Дамблдора или же посреди Косого переулка, чтобы другие волшебники дрожали, видя это, и перестали шептаться, будто Мальчик-Который-Выжил одолел самого Тёмного Лорда. Никого он не одолел, ему просто повезло, что его мать оказалась проворней и вовремя попросила её убить. Только и всего.

За несколько дней, что прошли после событий на кладбище Литтл-Хэнглтона, Волан-де-Морт дошёл до такой степени ярости, что захотел уничтожить Гарри Поттера всеми доступными средствами. Если не физически, так морально. Мальчишка должен страдать, а лучше всего сам прийти к нему и умолять о смерти. Это будет хорошим уроком для всех непокорных волшебников. Вызванный по такому поводу Северус Снейп нехотя доложил, что Гарри Поттер находится в надёжном месте, о коем Дамблдор ему не сообщал.

— Он — да, а близкие ему люди? Друзья? — прошипел Волан-де-Морт. — Где находятся они?

Северус Снейп остался невозмутим, за что так нравился первому: покорный слуга умел, когда нужно, притворяться слабым и жалким, отчего втёрся в доверие к Дамблдору, а в остальное время он был холоден и равнодушен. Некоторым трусливым приспешникам такое было не дано.

— Друг проживает в «Норе», близ деревни Оттери-Сент-Кечпоул, подружка — в Лондоне. О других близких людях мне неизвестно.

Уголки губ Волан-де-Морта изогнулись в улыбке. Он лишит Гарри Поттера того, что тому так дорого — возможности быть кому-то интересным и нужным. Веры в себя. Надежды. Теперь находиться рядом с ним будет считаться опасным, пусть глупый мальчишка и сам поймёт, что он обречён.

— Прекрасно, Северус. Ты можешь быть свободен.

* * *

Этим летом в деревне было неспокойно, казалось, даже магглы почувствовали, что в мире что-то существенно изменилось и периодически посматривали в сторону отдалённого несуразного домика, возле которого всё время что-то происходило. Впрочем, обитателям «Норы» было не до любопытства соседей. Этим вечером дома разгорелся скандал. Глава семейства разошёлся во мнениях с сыном, и они принялись кричать друг на друга. Всё дело было в том, что один из них верил Гарри Поттеру и считал, что Волан-де-Морт действительно возродился, а другой верил мистеру Фаджу и находил рассказ Гарри фантастическим. На его глазах ведь умер участник Турнира, от шока чего только ни привидится. Как другие адекватные взрослые люди могут верить его словам?

— Выйдешь за дверь этого дома, и ты мне больше не сын! — кричал мистер Уизли.

— Артур… мальчики, прошу вас… не надо, не ссорьтесь!.. — слёзно умоляла миссис Уизли

— Прости, мама, но я не собираюсь находиться в одном доме с человеком, не способным раскрыть глаза и перестать верить сказкам Дамблдора, — дерзко ответил ей Перси и двинулся по коридору.

Скандал в доме привлёк внимание всех членов семьи, поэтому никто не смотрел в окна и не видел две фигуры в тёмных мантиях, движущиеся со стороны деревни.

— Артур, сделай что-нибудь! Артур… — звала миссис Уизли, но всё было тщетно.

Мистер Уизли жутко раскраснелся и не собирался покидать кухню. Ещё ни один сын не называл его, родного отца, недалёким и не говорил, что Великий Альбус Дамблдор сказочник.

— Перси, подожди. Сынок, послушай… — просила Молли, не поддержанная никем, и едва передвигала отяжелевшие ноги, словно почувствовавшие вместе с её сердцем безуспешность попытки уговорить сына не уходить.

Между тем дверь открылась, и все трое увидели друг друга: Перси, замерший у порога, и двое незнакомцев в тёмных мантиях, стоявшие у крыльца.

— Вы кто такие?

Незнакомцы переглянулись — тот Уизли, что стоял перед ними, подходил под описание друга Гарри Поттера: высокий, рыжеволосый, голубоглазый, веснушчатый.

— Эй, я к вам обращаюсь! — сказал Перси и с палочкой в руке спустился с крыльца.

— Да пусть катится на все четыре стороны! — в это время воскликнул на кухне Фред, желая поддержать отца.

— Сам ещё приползёт просить прощение! — заверил Джордж.

И они, и их отец резко повернули головы к окну — полумрак улицы прорезала вспышка изумрудного света, следом за которой последовал душераздирающий женский крик.

* * *

Семья Мартинсов жила неподалёку, они были теми редкими соседями, с кем не требовалось делить территорию или ругаться, что чья-то кошка или же собака набезобразничала на чужом участке. За годы, что они жили поблизости, Грейнджеры сдружились с Мартинсами и периодически ходили в гости друг к другу. Этим вечером мистер Мартинс зашёл к соседям, чтобы сказать, что его жена опять уехала к матери, и захватил с собой бутылку вина.

— Не могу без неё, в доме совсем тихо, сам с собой не поругаешься, — говорил он, усевшись за стол, — а у вас, смотрю, Гермиона с учёбы вернулась. Соскучились, должно быть?

— Да, соскучились… — неуверенно отвечала ему миссис Грейнджер.

Сама Гермиона в этом время находилась в гостиной, краем уха она слышала этот разговор, но не спешила присоединиться к взрослым. Она пыталась написать лучшему другу письмо, но никак не могла продвинуться дальше одной строчки.

Этим летом произошло ужасное. Возродился Волан-де-Морт. Гарри подвергли Непростительному заклятию, вызывающему нестерпимую боль, и чуть не убили. На его глазах погиб Седрик Диггори. У неё сердце сжималось, когда она видела друга в больничном крыле. Гарри пережил такое, что не пожелаешь врагу. Гермионе жутко хотелось его хоть как-нибудь поддержать. Ей так жалко было отпускать его на вокзале к Дурслям, что Гермиона в порыве чувств умудрилась не только крепко обнять Гарри, но и чмокнуть в щёку на прощание. При воспоминании об этом её щёки периодически покрывались румянцем. Гарри так на неё смотрел в тот момент… кажется, он смутился или же удивился… да и она сама покраснела, когда развернулась и направилась к родителям. Чуть позже мама расспрашивала её в машине, как проходила учёба, что было интересного, и Гермиона с большим трудом рассказала, что же случилось. Кажется, родители до сих пор были в шоке, потому и с соседом разговаривали на кухне не очень охотно.

Поток размышлений обо всём случившемся был прерван звонком в дверь. Гермиона слышала шаги в коридоре и вопрос отца, кто пришёл, когда оторвалась от листа, на котором так и осталась лишь одна строчка: «Гарри!»

В коридоре послышались шаги, и голос матери с кухни:

— Простите, а вы кто? Дэн?

Последовал грохот, как будто что-то упало, и Гермиона вздрогнула, выронив из руки лист.

— Папа? — спросила она и направилась в коридор. — У вас всё в порядке?

Отец лежал в коридоре, прямо у входа, смотря перед собой стеклянными глазами. Если бы Гермиона прошла на кухню, она бы нашла у стола и мать.

— Вот мы и встретились, грязное отродье, — прозвучал отчего-то знакомый ей голос.

Рука Пожирателя смерти, облачённого в тёмную мантию, из-под капюшона которой рассыпались светлые локоны, поднялась в воздух и направила на неё волшебную палочку.

— Дэ-э-э-эн! Ах ты тварь!..

Гермиона оторопела, и в этот момент мистер Мартинс, вернувшись из туалета, бросился со спины на незнакомца и повалил того на пол.

* * *

После того, что произошло во время третьего испытания Турнира Трёх Волшебников, Дамблдор понял, что больше медлить нельзя. Орден Феникса должен быть возрождён. Волан-де-Морт не станет бездействовать, он призовёт своих слуг и изощрённо подчинит и уничтожит всё, что только сможет. Это значит, Ордену тоже нужно готовиться к встрече со страшным противником. За те дни, что минули с возрождения Волан-де-Морта, Дамблдор позаботился о том, чтобы Гарри Поттер вернулся к Дурслям и таким образом находился под самой надёжной защитой. Также директор подумал о том, что теперь стоит тщательнее присматривать за ним. Гарри очень храбрый и порывистый мальчик, после смерти Седрика он может не выдержать напряжения, чувства вины, тревоги и всего остального. Гарри может вытворить что-нибудь безрассудное. Например, снова сбежать в Косой переулок, чтобы узнать новости и жить в «Дырявом котле». К тому же не следовало исключать вероятности, что слуги Волан-де-Морта тоже будут пытаться выйти на мальчика по приказу хозяина. И ведь это была только малая часть всех забот. Министр магии всячески отрицал возрождение Волан-де-Морта и обвинял Дамблдора в попытках запугать народ волшебного мира и отобрать себе власть. Отец погибшего Седрика Диггори уверовал в «несчастный случай» и требовал от Дамблдора отставки. Газеты стали печатать статьи о том, что директор, вероятно, выжил из ума.

Все эти и другие трудности привели к тому, что Дамблдор не успел позаботиться обо всём и печальные новости застали его в школе. Министр магии зашёл к нему в кабинет, теребя в руках котелок и тяжко вздохнул, явно не зная, с чего начать.

— Что такое, Корнелиус? — вежливо спросил Альбус и через какие-то минуты сам опустился в своё кресло с самым пасмурным видом.

В «Норе» был убит Перси Уизли. В Лондоне погибли мистер и миссис Грейнджер. Их дочери чудом удалось выжить: Пожирателя смерти «вырубил» сосед.

— Мы подправили ему память, как и тем полицейским, что прибыли на место… — рассказывал мистер Фадж, — под маской находился Люциус Малфой. Твердил, как заведённый, что хозяин вернулся и всех нас ждёт смерть…

Министр выглядел очень усталым, возможно, он понимал, что Пожиратели смерти не осмелели бы без приказа кого-то посильнее и влиятельнее них, но всё равно не хотел признавать этот факт. Собеседники немного помолчали, как будто бы понимая, что сейчас любое резкое высказывание обострит обстановку.

— А как бедная девочка? Мисс Грейнджер? — нарушил повисшую в кабинете тишину директор. — Где она?

— О, по этому поводу я и зашёл… С мисс Грейнджер возникли проблемы, — оживился министр, оторвавшись от бессмысленного созерцания стены. — Я не нашёл других её родственников и пока оставил у Тома в «Дырявом котле», но не может же она жить среди его сброда? Может быть, вы можете чем-то помочь? Мисс Грейнджер нужен опекун и крыша над головой и лучше, если бы это был кто-то из нашего сообщества. Мы не можем быть уверены, что нападение не повторится — мало ли что взбрело в голову людям после этого дурацкого Турнира? — нужно какое-то безопасное место…

Дамблдор сложил пальцы домиком и задумчиво смотрел перед собой. На днях он тоже думал о безопасном месте для собрания Ордена Феникса, но пока не находил такого. Что же можно было предложить для Гермионы Грейнджер? Какое бы место уберегло её от самого Волан-де-Морта и его слуг? Если только…

— Думаю, с этим я могу помочь, — помолчав, заключил директор.

* * *

Мальчик-Который-Выжил, он же Гарри Поттер возвращался домой из магазина. Это для волшебного мира он был героем, победителем Того-Кого-Нельзя-Называть, символом веры, а для Дурслей он чаще всего являлся нахлебником, дармоедом, дурным мальчишкой, неряхой и много ещё кем, что перечислять было бы долго. Сегодня его тётя забыла купить молоко, чтобы приготовить любимому Дадли «вкусненькую кашку», поэтому по настоянию дяди Вернона «бестолковый ленивый мальчишка» был отправлен в магазин. Гарри купил пакет молока, положил сдачу и чек в карман, чтобы протянуть дяде, который наверняка будет сверлить его глазами, как последнего воришку. На обратном пути он нёс в руке пакет и хмуро думал о своём.

На его глазах погиб Седрик Диггори, возродился Волан-де-Морт и, что самое необычное, появились родители. Лили и Джеймс Поттеры. Они отвлекли врага, чтобы Гарри мог сбежать. Его мама и папа, даже такие — духи? призраки? бесплотные образы? — продолжали его оберегать. Гарри периодически снова видел во сне кладбище, но, к своему огорчению, не встречал там родных. Как правило, в этих снах Волан-де-Морт убивал Седрика, а Гарри не мог ему помешать и умирал сам.

Пребывая в таких вот мыслях, Гарри повернул к дому и внезапно остановился. Дамблдора невозможно было спутать с кем-то другим, а именно он стоял у порога и о чём-то говорил с мистером Дурслем. Но мало того, что к ним вдруг явился сам директор Хогвартса, так у крыльца стояло ещё два человека. Взглянув на них, Гарри открыл рот и выронил пакет. Это были мистер Фадж и Гермиона. Она почему-то смотрела под ноги и держала в одной руке чемодан, а в другой — корзинку с котом. Министр погладил её по плечу и взял под локоть, как только дядя Вернон шире открыл дверь и впустил Дамблдора. Фадж и Гермиона тоже прошли в дом. Гарри очнулся и вдруг понял, что всё ещё стоит с раскрытым ртом. Он подобрал с асфальта пакет и рванул домой.

Когда на порог их дома заявился бородатый старик, Вернон Дурсль чуть не пришёл в ярость. Мало им было противного мальчишки с его «фокусами», так теперь явился сам директор ненормальной школы «для разговора» и привёл с собой ещё каких-то людей.

— Боюсь, что вынужден попросить вас об услуге, Вернон, — мягко заговорил гость. — Разумеется, не бесплатно, и я, и Министерство магии понимаем, какие трудности может вызвать содержание двух подростков, а уж трёх...

Вернон Дурсль не сразу понял, о чём шла речь, но пустил гостей в дом: как предприниматель он не привык упускать выгодные предложения. Раз уж речь зашла о деньгах, стоило хотя бы выслушать гостей. А чуть позже разум мистера Дурсля едва не затмила ярость. У них уже и так жил один ненормальный мальчишка, а наглый старик захотел им подсунуть ещё и девчонку! Вернон покраснел и вскочил на ноги, готовый извергать проклятия и указывать гостям, где выход. Именно в эту же минуту другой гость, намного ниже ростом старика, достал из кармана мешочек и положил на кухонный стол.

— Мы всё понимаем, дорогой маггл. Министерство готово возместить все ваши хлопоты… — устало сказал он, и из мешочка высыпались золотые монеты.

Вернон Дурсль замер и невольно задумался. Девчонка вроде как приехала со своими вещами, что значит, не придется её одевать и обувать, в доме осталась свободная комната для гостей, да и старик говорил, что им нужно пристроить эту лохматую ненормальную только на лето. Выходит, при минимальных расходах можно неплохо подзаработать, всего лишь ненадолго предоставив осиротевшей девчонке крышу над головой.

— Что скажете, Вернон? — нарушил молчание Дамблдор.

Впрочем, ему можно было и не задавать вопрос — блеск в глазах хозяина дома и так уже говорил о многом.

* * *

После нападения Люциуса Малфоя для Гермионы всё происходило словно в тумане. Жизнь сама собой разделилась на «до» и «после». Не то чтобы она не понимала, что именно произошло на её глазах, но её разум, обычно способный работать там, где другие бы паниковали, теперь никак не мог совладать с чувствами и пришёл в некий диссонанс. Проще говоря, Гермиона «застряла в моменте», во времени, в самой жизни.

Она смутно помнила, как кричала и плакала, сидя возле тела матери. Помнила, как мистер Мартинс силой отрывал её от пола и пытался сдать сотрудникам скорой помощи. Помнила, как сидела на диване после укола, тупо смотря перед собой, а в это время по дому расхаживали прибывшие на место сотрудники Министерства. Они «подчищали» следы. Немного погодя сам министр магии сидел рядом с ней, поглаживал по плечу и выражал сочувствие. Гермиона смотрела в одну точку и бесстрастно думала о том, какая же она дура. Она ведь навещала Гарри в больничном крыле, слушала его рассказ, ужасалась тому, что случилось на кладбище, и пыталась всячески поддержать друга. Но она ничего не сделала для родных. Почему она сразу же не написала им письмо? Почему не задумалась, что теперь тоже находится в опасности? Маме с папой надо было собирать вещи, а не ждать её на вокзале как ни в чём не бывало. А ведь она считала себя умной, предусмотрительной и взрослой девочкой, но не додумалась до элементарных вещей. Мама с папой погибли из-за неё, своей невнимательностью и промедлением она их подвела и погубила.

Слёзы, несмотря на лекарство, тихо катились по её щекам.

— Ну-ну, моя дорогая, вы не одна, мы о вас позаботимся, — с напускной лаской говорил ей министр.

Какие-то дни она жила в «Дырявом котле» и выходила из комнаты только по нужде. Том три раза в день приносил ей еду и иногда тяжко вздыхал, если забирал тарелки нетронутыми. Министр тоже заходил несколько раз за неделю, справлялся о её самочувствии и уходил. В последний такой раз он заговорил о денежном вопросе. Гермиона знала, что в её хранилище лежало некоторое количество галлеонов: родители взяли с неё слово, что она не будет трогать эти «волшебные» сбережения до окончания школы и выдавали небольшие суммы на текущие расходы, но сейчас, когда она осталась совершенно одна, эти деньги можно было использовать.

— Мы могли бы найти вам место получше этого... — говорил министр, у которого явно не было в бюджете средств, чтобы содержать свалившуюся на голову школьницу.

Возможно, раньше Гермиона задумалась бы об этом, пристала к нему с вопросами и поспорила о своих правах, но сейчас она и сама была бессильна и слаба, как домовой эльф, и молча подписала какие-то бумаги. Министр улыбнулся и вернулся к ней через два дня, чтобы отвести в другое место.

— Мы вместе с профессором Дамблдором решили, что пока вы можете пожить у своего друга, а там посмотрим. Вполне возможно, что к следующему лету мы найдём вам опекунов в Косом переулке. Не отчаивайтесь, дорогая, всё непременно образуется к лучшему.

* * *

Гарри не верил своим ушам, да и глазам, в общем-то, тоже. На кухне Дурсли обсуждали с Дамблдором и Фаджем, не могут ли первые приютить Гермиону. Она сама молча сидела на крайнем стуле и смотрела в пол. Бледная, неподвижная, как будто неживая. А взрослые всё говорили и говорили. Гарри очень тихо прошёл на кухню и поставил пакет с молоком на ближайшую тумбочку, затем полез в карман за чеком и сдачей.

Монеты едва не выпали из его руки, а сердце пообещало выскочить из груди в тот же миг, как только он услышал, почему Гермиона нуждается в жилье. Волан-де-Морт. Это всё деяния Волан-де-Морта. Он убил её родителей. Не своими руками, конечно, это сделал Люциус Малфой, но и дураку понятно, кто отдал ему такой приказ. Гарри замер и потрясённо смотрел на подругу. Услышанное не укладывалось в его голове. Этого не должно было произойти. Волан-де-Морт не должен был до неё добраться. Это всё из-за него, Гарри. Он помог врагу обрести тело, а Седрику — умереть!

Когда взрослые встали со своих мест, Гарри резко отшатнулся и прижался спиной к стене. Ему казалось, что подруга набросится на него с обвинениями, и он едва дышал, ощущая весь тот ужас, который, вероятно, произошёл на её глазах. Она тоже видела, как безжалостный враг убивает людей. Близких ей людей. Теперь они вряд ли будут друзьями, если бы его родители погибли из-за бездействия кого-то из друзей, он бы точно набросился на того с кулаками.

Гарри стоял на месте и чувствовал в горле ком. Однако если его и заметили, то с ним никто не заговорил. Дамблдор и Фадж распрощались и ушли, а тётя Петунья велела Гермионе идти за ней и они поднялись по лестнице наверх. Один лишь Вернон Дурсль остановился возле Гарри.

— И давайте мне тут без этих ваших фокусов! — строго предупредил он.

В другой бы раз Гарри обязательно съязвил, сказав, что он не фокусник, а волшебник, но сейчас не мог говорить. Тётя Петунья вскоре спустилась с не очень довольным видом и ушла на кухню. Гарри же поднялся на второй этаж и настороженно уставился вдаль, как будто ждал оттуда опасности. Дверь комнаты для гостей была закрыта. Он очень тихо прошёлся по коридору и остановился напротив неё. Из-за двери не доносилось ни звука и о присутствии за ней Гермионы можно было только догадываться. Гарри немного постоял и, полный нелёгких дум, ушёл в свою комнату. От мысли, что это он подвёл подругу, ему сделалось очень горько, невыносимо. Он не хотел терять Гермиону и вместе с этим не знал, что ему сделать. Как одолеть врага, который сильнее него? Как вернуть тех, кто уже убит? Неразрешимые вопросы и чувства терзали его голову и нутро. Гарри сидел на кровати, сгорбившись, и держался руками за голову.

* * *

Вопрос с Гермионой Грейнджер на некоторое время был решён и Дамблдор мог заняться чем-то более важным и срочным. Разумеется, Орденом Феникса. Он очень рассчитывал на помощь Сириуса Блэка, нашедшего себе место притаиться от глаз Министерства, но встретил того в образе пса неподалёку от дома Дурслей — Сириус приходил посмотреть, в порядке ли Гарри, — и оказался глубоко разочарован.

— Помочь? Это как вы помогли мне выйти из Азкабана, профессор? — грубо спросил первый.

— Как можно, Сириус, ты ведь и сам понимаешь, что я не мог ничего для тебя сделать, — мягко отвечал второй. — Все улики были против тебя, Питера считали мёртвым, никто не мог доказать, что Хранителем тайны являлся он, а не ты…

— Потому что меня даже не допрашивали при помощи Веритасерума и никто не настаивал на этом!

— Это было не в моей власти, Сириус. Ты же знаешь, как иногда жёстко действует Министерство, уподобляясь тем, с кем они обещали бороться. Зато теперь мы можем попробовать всё изменить. Давай забудем старые обиды и вместе возродим Орден Феникса. Волан-де-Морт очень силен, только объединившись, мы сможем ему противостоять и помочь всем, кто нуждается…

— Что-то не больно-то «Орден» помог Поттерам или Долгопупсам в своё время, — мрачно оборвал директора Сириус. — Да и теперь, когда вы можете замолвить за меня словечко перед Фаджем…

— Неужели ты думаешь, он станет меня слушать после всего, что произошло?

— Нет, профессор, я думаю, что я вам не больно-то важен, но приходится мириться с моим существованием по какой-то причине. Может, я связан с каким-то вашим замыслом или вроде того?

После долгих лет пребывания в Азкабане Сириус стал крайне недоверчивым и подозрительным, всюду видел какой-то подвох, зло и обман. Всё, что его теперь волновало, так это Гарри. Ради крестника он рисковал, появляясь иногда на Тисовой улице, а потом снова исчезал. Дамблдор подозревал, что всё дело в старинном доме Блэков. Вполне возможно, что Сириус придумал, как оградить его от чужих глаз. Вполне вероятно, что при помощи заклинания Доверия. Впрочем, теперь это уже не имело значения.

Один из союзников точно был потерян. Оставалось надеяться на других. Ближайшими из них можно было назвать Артура Уизли и Аластора Грюма. Оба они находились в долгу у Дамблдора и непременно должны были понимать, как сейчас важно объединиться. Но тут снова возникли сложности… Артур потерял сына и пребывал в трауре, отчего не мог разумно мыслить, а Аластор так «разошёлся» со своей бдительностью, что обозлённые сотрудники Министерства при помощи некоторых заклятий посадили его под домашний арест на две недели. Параноики, заставляющие других нервничать, мало кому нравились.

В очередной вечер Альбус Дамблдор сидел в своём кабинете, пребывая в самых глубоких раздумьях, и чувствовал, что у него начинает давить в висках. Всё выходило из-под контроля, а Том Реддл, вероятно, вынашивал себе очередной замысел, как добраться до Гарри Поттера и захватить власть над миром. Сомневаться в том, что он будет бездействовать, не приходилось. Оставалось лишь вызвать Северуса и попробовать через него выяснить, чем же занят Том.

* * *

Месяцы, проведённые вдали, помогли Сириусу посмотреть на свою жизнь без ложных убеждений и апатии, возникшей из-за постоянного нахождения рядом с дементорами. Когда-то он яро веровал в «светлую» силу, дружбу, храбрость, любовь. В то, что существует некая справедливость и рано или поздно она будет восстановлена. Вот только долгие годы помогли ему понять, что его не оправдают, и Сириус хотел лишь одного — убить Питера Петтигрю, из-за чьего предательства Поттеры лишились жизни. Так сильно хотел, что однажды сбежал из тюрьмы. Но ничего не получилось. К началу лета он был как никогда близок к своей цели и снова обрёл то, что потерял. Надежду, что скоро всё наладится, его оправдают, он заживёт вместе с Гарри и забудет всё плохое.

В итоге всё рухнуло. Этот удар оказался намного больнее, чем все предыдущие. Из Сириуса словно высосали последние остатки жизни. Ему пришлось снова скрываться. Жить, зная, что он ни в чём не виноват. Жить, зная, что сын лучшего друга — брата, можно сказать, предоставившего ему, Сириусу, кров в трудную минуту, — совершенно один, когда рядом затевается что-то недоброе. Этим летом Гарри чуть не убили, и Сириус ощутил, как грудную клетку снова обжигает множество чувств. Если Джеймс Поттер видит с небес бездействие лучшего друга, то наверняка сожалеет, что когда-то послушался его и назначил Хранителем тайны Питера. Это он, Сириус, всех подвёл. Он не уберёг Поттеров, не уберёг Гарри и, словно глупая дворовая псина, мог лишь тупо наблюдать за происходящим.

Обида, разочарование, боль, смятение, тревога, напряжение — чувства так сильно разъедали без того израненную душу, что Сириус вернулся домой. Туда, где раньше жил с высокомерной матушкой и братом. В дом, который добровольно покинул, за что мать даже выжгла его имя с фамильного гобелена. В первое время Сириус истреблял запасы всякого пойла, нашедшегося на кухне, но они были не безграничны, а его, словно назло, настойчиво преследовал один и тот же сон. В том сне он видел друзей. Лили горько плакала, стоя у пустой детской кроватки, а Джеймс обнимал её за плечи и качал головой. Они смотрели на него, на Сириуса, смотрели и как будто бы чего-то ждали. Эти взгляды он помнил при пробуждении и не мог заглушить даже алкоголем. Эти взгляды действовали на него точно ведро ледяной воды.

В очередной день Сириус ходил по дому и понимал, насколько стал жалок, даже трусливый Питер на его фоне выглядел разумнее. Крыса, из-за которой погибли близкие друзья! Сириус ударил кулаком по стене, прижался к ней лбом и понял только одно — он не оставит Гарри, умрёт за него, но не оставит крестника на съедение Министерству и приспешникам Волан-де-Морта. Пусть он подвёл Поттеров и не смог добиться справедливого наказания для Петтигрю, но уберечь Гарри он обязан. Это его священный долг. Этого ждут от него Лили и Джеймс.

— Кикимер! Кикимер, где ты?!

Домовик не отзывался, и Сириусу пришлось идти на кухню.

— Кикимер, ты оглох, твою мать?!

Ворчливый домовик вышел из своего закутка и, не скрывая отвращения в лице, предстал перед Сириусом.

— Презренный хозяин звал Кимера? — уточнил он.

— Да, я хочу, чтобы ты поработал, бездельник, — подтвердил Сириус. — Отныне ты должен незаметно присматривать за Гарри Поттером. Если вдруг рядом с ним станет происходить что-то странное… возможно, опасное… или кто-то попытается ему навредить… ты должен немедленно доставить его сюда, понял?

— Кикимер понял, — сварливо отозвался домовик и что-то добавил про свою дражайшую госпожу, прежде чем исчез.

Вот теперь больше не придётся рисковать, появляясь в образе пса на Тисовой улице, заключил про себя Сириус и отправился в ванную. Он умылся и уставился на своё отражение в зеркале. Стыд за собственное бездействие снова разъедал нутро. У него же есть деньги. Немало денег, чтобы что-то изменить. Гоблины вряд ли его выдадут, если он замаскируется и придёт в банк. Они не захотят потерять репутацию, потому без вопросов предоставят ему доступ к хранилищу. Почему бы ему не снять все свои сбережения и не уехать с Гарри туда, где никто не сможет их найти?

На мгновение ему показалось, что он видит в зеркале плачущую Лили, стоящую вместе с Джеймсом за его спиной. Сириус резко повернулся, но никого не увидел и покачал головой. Так, как сейчас, продолжаться больше не может. Лучше он рискнёт жизнью и попытается что-то изменить, чем будет сидеть на месте и жалеть себя. Сириус снова посмотрел на своё отражение в зеркале и открыл дверку шкафчика, за которым находилось множество всяких волшебных средств: его матушка любила показать себя в лучшем виде, даже после её смерти некоторые флаконы всё ещё стояли на своём месте. Сириус тяжко вздохнул и стал их перебирать. Пора было и впрямь с чего-то начать, например, со своего внешнего вида, запечатлённого на множестве колдографий. Пускай министерские сотрудники и дальше себе ищут того страшного типа, сбежавшего из Азкабана, а он теперь будет выглядеть иначе.

Гарри не сказал ей ни слова, и это, пожалуй, было больнее всего. Гермиона сидела на кровати в спальне для гостей и не торопилась разбирать вещи. Всё было совершенно чужое, непривычное ей. Всё казалось каким-то неправильным и нереальным — кровать, спальня, дом Дурслей в целом и они сами. Один Живоглот мурлыкал, устроившись на хозяйских коленках, словно чувствуя, как необходимо его участие, а Гермиона всё сидела и ждала. Думала, что Гарри непременно постучит в дверь и захочет с ней поговорить. Она понимала, что вряд ли он её обнимет и даст поплакать на плече — мальчики в большинстве своём одинаковы, а уж Гарри, лишённый нормальной семьи, заботы и любви, вряд ли склонен к сантиментам и душевным разговорам. Не то чтобы Гермиона и впрямь хотела поплакать у друга на плече, но всё же надеялась, что он хотя бы потопчется у порога, спросит, как она, выразит сочувствие. Сейчас ей было очень горько и одиноко, а Гарри один из её близких друзей, кто мог бы это понять. В его обществе ей было бы хоть немного спокойней.

Однако Гарри не пришёл, сколько бы Гермиона ни ждала. Они встретились с ним за ужином, на кухне. Почему-то при виде неё он на мгновение растерялся, затем торопливо отвёл глаза в сторону и хотел сесть на противоположный стул, но кузен занял тот раньше и развеселился.

— Иди к своей подружке, Гарри! Мам, посмотри, они оба лохматые! Теперь у нас две неряхи!..

Никто из Дурслей и не подумал сделать Дадли замечание. Миссис Дурсль лишь наградила гостью неодобрительным взглядом, явно вызванным её неподобающим внешним видом, и принялась за еду. Гарри же потупил взгляд и молча уселся по правую руку от Гермионы.

— И не смейте говорить о всяких ненормальных вещах, — сердито предупредил их мистер Дурсль. — Пока вы живете в этом культурном доме, вам следует вести себя соответствующе!

— Да, сэр, — бесстрастно согласилась Гермиона и заметила, что Гарри крепко стиснул в пальцах вилку, которой, казалось, хотел проткнуть совсем не бифштекс.

Мистер Дурсль, приятно удивлённый покорностью гостьи, хмыкнул и перевёл разговор в другое русло. Обсуждал с женой рабочие вопросы и хвалился новым заказом на дрели. Его сын так громко чавкал, уплетая ужин, что Гермиона едва сдержалась, чтобы не скривиться от отвращения и уткнулась в свою тарелку. Гарри, сидящий сбоку, не двигался, и у неё вдруг быстрее забилось сердце. Она поняла, что он смотрел на неё. Смотрел и почему-то молчал. Гермиона осторожно повернула голову, и их глаза впервые встретились.

Гарри выглядел таким потерянным, что у неё защемило сердце. Она и сама себя чувствовала такой же. Сейчас им просто нечего было друг другу сказать. Гермиона протянула руку и нашла под столом ладонь Гарри. Его рука отчего-то дёрнулась, как будто её обожгли, но через мгновение пальцы сжали девичью ладошку в ответ. Плечи Гарри расслабились, он перестал хмуриться и посмотрел на подругу куда теплее, чем прежде. Он был рядом, он её понимал как никто. Гермиона почувствовала, как глаза наполняются влагой, и поспешила снова уставиться в тарелку с едой. В её горле возник ком, она больше не могла есть, потому ограничилась несколькими глотками чая. Гарри же, казалось, забыл про своих родственников и теперь смотрел только на неё. Его рука чуть крепче сжала её ладошку, а большой палец очень осторожно и нежно погладил её по тыльной стороне.

* * *

Гермиона на него не злилась. У Гарри будто камень свалился с души, а может, даже сошла лавина. Он ждал обвинений, крика, упрёков — всего, чего заслуживал, а вместо этого подруга молча на него посмотрела и протянула свою руку. Она не бросила его, как Рон после объявления участников Турнира, она всё ещё была с ним. И пусть обстоятельства, из-за которых они находились в одном доме, были крайне трагичными, Гарри чувствовал, как в груди разливается тепло и облегчение. Гермиона ни в чём его не винит. Какая же она… умная? Добрая? Рассудительная? Справедливая? Гарри смотрел на неё и не мог подобрать точное определение. Его одолевали противоречивые чувства. Радость, что Гермиона рядом, и одновременно неловкость, грусть и злоба от того, что с ней случилось. Он вроде бы понимал, что вряд ли мог что-то изменить, но ему казалось, что это не снимает с него вины за возвращение Волан-де-Морта. Словом, Гарри находился в большом затруднении и едва мог разомкнуть губы.

Дурсли, не имевшие никакого представления, что происходило в головах юных волшебников, сидящих за их столом, конечно же, остались верны себе.

— И чтобы всё тут убрали! — наказал дядя Вернон, поднявшись из-за стола. — Петунья очень постаралась, чтобы вас всех накормить, имейте хоть какое-то уважение к её труду и отплатите ей тем же!

Гарри пришлось выпустить из своих пальцев ладонь Гермионы, и он злобно посмотрел на дядю Вернона. Справедливости ради тому стоило бы заметить, что завтрак, обед или ужин обычно не обходились без участия Гарри. Он то присматривал за сковородой, то помогал что-то нарезать, то следил за кастрюлей и помешивал бульон, но для родственников его труд всегда был незаметным, чем-то естественным, что он обязан был делать.

Едва Гарри открыл было рот, чтобы съязвить, как Гермиона поднялась из-за стола.

— Хорошо, сэр, — сказала она и ушла с грязной посудой к раковине.

— О, теперь подружка Гарри будет всё делать! — опять потешался себе Дадли. — Может, она и полы помоет, а, папочка?

— Заткнись, — тут же прошипел Гарри, сжимая руки в кулаки: одна мысль, что подруга будет тоже работать в этом доме, его жутко взбесила.

— А ну не дерзи тут мне, мальчишка! — злобно ответил дядя Вернон. — Чего ты расселся? Стол сам себя не протрёт! Петунья, Дадли, идёмте, пропустим передачу…

В итоге Гарри и Гермиона остались на кухне одни. Она орудовала губкой, пропитанной ароматной пеной от чистящего средства, промывала чашки, тарелки и ложки под краном, а Гарри протирал их полотенцем и ставил на место. Молчание между ними настолько затянулось, что Гарри стало жутко неловко. За все эти минуты подруга даже не посмотрела на него ни разу и ни о чём не спросила. Это было так на неё не похоже… дико не похоже на Гермиону, которую он знал.

— Извини, они… иногда бывают очень жестоки, — потупившись, сказал Гарри. — Они… просто не понимают, что…

— Ничего, — невозмутимо откликнулась Гермиона, передав ему очередную чашку.

Вероятно, ей было совершенно не до разговоров о его родне, и Гарри снова замолчал. Пару раз он размыкал губы, но так и не придумал, что сказать. Не спрашивать же Гермиону, каково ей без родителей? Или о том, как Люциус Малфой вторгся в их дом? Гарри сам не любил, когда его раньше спрашивали, что он ощутил, когда Авада Кедавра попала ему в лоб. Теперь вот его одолевали противоречивые чувства: желание что-то спросить, узнать, поговорить и вместе с этим смятение и неуверенность, что его интерес может быть полезным. А вдруг он сделает Гермионе ещё больнее, и она разрыдается из-за него? Вдруг он сам превратится в тех бесчувственных любопытных учеников, что раздражали его в школе?

В итоге они с подругой помыли посуду, протёрли стол и разошлись наверху по своим комнатам. После такого, наполненного тревогой и напряжением, дня Гарри лежал в постели под одеялом, но сон к нему упорно не шёл. Снова думалось о Седрике, о родителях, о Волан-де-Морте — обо всём, что произошло на его глазах, и, конечно же, о Гермионе. Наверное, ему надо было её как-то поддержать, но вот как? Что ей сказать? Что ему очень-очень жаль? Как будто его жалость ей чем-то поможет…

Стук по двери прервал его напряжённые размышления.

— Гарри? Гарри, к тебе можно? — тихо спросила подруга, словно знавшая, что он не спит.

— Да, заходи, — встрепенувшись, ответил Гарри, схватил с тумбочки очки и нацепил их на нос.

Он видел, как открылась дверь, и Гермиона в светлой пижаме прошла в комнату.

— А можно я… к тебе заберусь? Пол очень холодный, а твоя тётя не дала мне тапочки.

— Да уж, это она может. Забирайся, конечно.

Гарри тут же подвинулся и откинул край одеяла, чтобы Гермиона могла не только присесть, но и укрыть ноги, поднятые с пола. Они так и застыли, посматривая друг на друга.

— Как ты? — наконец тихо спросила подруга, и ему стало жутко совестно, что первой этот вопрос озвучила она.

— Н-ничего, — неуверенно ответил Гарри. — А ты?

— Нормально, — потупившись, ответила Гермиона, хотя вряд ли её слова соответствовали действительности. — Рон тебе что-нибудь писал? Ему, должно быть, сейчас тоже очень нелегко…

— Ро?.. — начал было Гарри и тут же сел. — Подожди, а что с ним? — обеспокоенно он спросил, почувствовав, как сильно забилось сердце. Из-за неожиданных гостей и неприятного поведения Дурслей, неспособных проявить хоть чуточку сочувствия к чужому горю, он совершенно забыл про Рона! — Он жив?!

— Так ты не знаешь… — изумлённо прошептала Гермиона и прикрыла ладошкой губы.

Она сглотнула подступивший к горлу ком, набрала немного воздуха в грудь и рассказала ему всё, что слышала от министра магии. Гарри от злости ударил кулаком по стене и, не сдержавшись, выругался. Его друзья пострадали из-за него! Это Волан-де-Морт мстит ему за побег! Мстит через друзей! Это же нечестно. Несправедливо. Неправильно. Чудовищно. Его кулак двинул по стене ещё раз.

— Да лучше бы я умер, чем это! — в сердцах воскликнул он.

— Гарри!..

Гермиона быстро перебралась от изножья кровати к изголовью и схватила друга за запястье.

— Не смей так говорить! Ты обязан жить, ты!..

Из-за того, что они повысили голоса, в коридоре послышался скрип двери и сердитый голос дяди Вернона:

— Кто это там ещё переговаривается?!

Гарри, привыкший к «проверкам», среагировал молниеносно: он повалил Гермиону на подушку, укрыл одеялом, для надёжности навалился корпусом и обнял рукой, как будто некий кокон, какой люди себе творят, пребывая в самых приятных снах. Дверь его спальни открылась. Дядя Вернон немного постоял у порога, хмыкнул и вышел. Заходить в комнату для гостей он явно постеснялся, поэтому вернулся к жене.

— Извини, — тихо сказал Гарри, поднявшись с Гермионы, и разворошил «укрытие».

Она едва дышала и какие-то мгновения почему-то не двигалась. Разве что безотрывно на него смотрела, отчего внутри Гарри всё напряглось.

— Всё в порядке? — осторожно спросил он.

— Да… конечно, — после заминки ответила подруга, хотя её округлившиеся глаза всё ещё были полны какого-то необъяснимого ему чувства, и приподнялась. — Ты… только не вини себя и… больше не бей стену, ладно?

Гарри не знал, что ей сказать и молча смотрел, как Гермиона поднимается и совсем тихо выходит из комнаты. Возможно, он её напугал или очень огорчил, с опозданием подумалось ему, и Гарри тихо выругался. У него была такая прекрасная возможность сказать Гермионе хоть что-нибудь насчёт её родителей, а он её упустил! Проклятый дядя Вернон, вечно он появляется не вовремя! Гарри покачал головой и снова опустился на подушку. Ещё никогда его каникулы не начинались так паршиво, как в этом году. Его голову распирало от напряжения, злости и тревоги. Столько всего уже успело произойти, а он не мог ничего сделать! Гарри долго лежал, терзаемый самыми разными мыслями, и не понял, как же всё-таки заснул. Едва только наступило утро, как он вскочил с кровати и торопливо написал Рону короткое письмо, которое унесла Букля. Друг-то уж точно ему расскажет, как поживает его семья и заодно поделится новостями о событиях в волшебном мире, например, тем, ловят ли Волан-де-Морта и не успел ли тот ещё что-нибудь натворить.

За этим нелёгким днём последовал другой… третий… Букля вернулась без ничего и заняла клетку. Гарри попробовал отправить её с запиской ещё раз, но спустя день сова снова не принесла никакого ответа. Похоже, Рон больше не хотел с Гарри общаться и это очень ранило последнего.

Римус Люпин оказался одним из немногих, кто был удостоен чести знать местонахождение фамильного дома Блэков, скрытого от посторонних глаз чарами, и потому Альбус Дамблдор попросил его навестить старого друга и убедить того не предпринимать необдуманных действий. По словам директора школы, Сириус Блэк затих и явно что-то задумал, вполне вероятно, это что-то связано с Гарри Поттером. Римус, конечно, не стал возражать директору, но был уверен, что его старый друг всего лишь истребляет запасы огневиски и валяется на диване. Однако стоило ему только явиться на Гриммо, как он оказался потрясён, встретив на кухне собранного энергичного мужчину, чьи светлые локоны были забраны в хвост, а тёмная мантия и строгий костюм так идеально выглажены, как будто он прибыл из Министерства с важной миссией по поимке преступника. Они одновременно направили волшебные палочки друг на друга, и вскоре выяснилось, что незнакомец в доме и есть Сириус Блэк.

— Лунатик, ты же не думал, что я буду разгуливать по улице как последний безумец? — дружелюбно говорил тот. — Пришлось немного… поработать над собой. Выгляжу как напыщенный павлин, согласен, — добавил он с улыбкой.

Римус едва успел оправиться от потрясения, как заметил на столе несколько мешочков с золотом, и тогда понял, что всё намного хуже, чем он себе представлял. Сириус не стал скрывать от него, что снял со счета свои сбережения. Теперь вот он готовился к отъезду и благодаря новому образу расхаживал по Косому и Лютному переулку, где периодически закупал снаряжение из всяких зелий, зачарованных предметов вроде ножей, ламп, компасов и одежды.

— Надеюсь, что всё пройдёт гладко, но лучше всё-таки основательно подготовиться. Мало ли что может случиться или пойти не так…

По мере того, как Римус слушал речь друга, его возмущение всё возрастало, и он не сдержался.

— Мерлин, Бродяга… Ты в своём уме? Тебя же разыскивает всё Министерство! А если тебя поймают и отдадут дементорам? Каково, по-твоему, будет Гарри? Он и так здорово рисковал, помогая тебе сбежать на Клювокрыле! Своими действиями ты всё только усугубишь!

Вероятно, Сириус ждал от него другой реакции и нахмурился.

— Я никогда не был трусом, дружище, — ответил он, — но ситуация такова, что нам здесь не на кого надеяться, кроме самих себя. Я обещал Джеймсу и Лили заботиться о Гарри, как о родном сыне, и я сдержу своё слово, чего бы мне это ни стоило.

Глядя на друга, в голову Римуса врывались пугающие мысли. «Повезёт» же Гарри, если крёстного поймают у него на глазах, а его самого обвинят в помощи беглому преступнику и исключат из школы. Мальчику и так нелегко приходится, из-за горячности Сириуса его могут и вовсе оставить без защиты.

— Ты должен послушаться Дамблдора. Он всегда нам помогал, — стоял на своём Римус. — Он защитит Гарри от Сам-Знаешь-Кого. Хогвартс — это лучшее место, где ему…

— Где его принудили участвовать в Турнире? — возражал Сириус. — Или где на него напали десятки дементоров прямо во время несчастной игры? Велика защита, если старик даже не позаботился…

— Прекрати так пренебрежительно отзываться о Дамблдоре! — воскликнул первый и поднялся из-за стола.

В душе Римуса царил раздор. Что-то в словах друга его трогало и в то же время возмущало. Он и сам не раз думал о том, что должен был как-то позаботиться о Гарри, возможно, писать ему или навещать, как-никак он дружил с его родителями когда-то. Но всякий раз, когда на Римуса находили подобные мысли, он убеждал себя, что ему, оборотню, нечего делать рядом с Гарри. А вот Сириус, беглый преступник, не смотрел ни на что. Он по своей природе был борцом и шёл наперекор всему. Стоит только вспомнить его семью, радевшую за чистоту крови. Большинство её членов училось на Слизерине, а Сириус бесстрашно отправился в Гриффиндор. Мать пыталась направить его в нужное русло, а он сбежал из дома. Поттеры хотели, чтобы он стал Хранителем их тайны, а он предпочёл перестраховаться и предоставить эту честь Питеру. Теперь вот Дамблдор хотел от Сириуса доверия и послушания, но тот опять гнул своё. Казалось, если Сириусу сказать: «Не суй голову в петлю!», он её непременно туда сунет. Из принципа. Такое упрямство и смелость невероятно восхищали и одновременно очень пугали. Сириус уже не раз действовал опрометчиво и ошибался, почему бы ему не довериться мудрому Дамблдору? Это ведь тот сберёг Гарри от посторонних глаз, отправив к магглам. Помог Хагриду остаться при школе, помог Римусу получить образование и даже предоставил должность преподавателя. У Дамблдора множество заслуг, как можно ему не доверять?

Словом, Римус всё для себя твёрдо решил.

— Ты погубишь Гарри, одумайся! — воскликнул он. — Дамблдор знает, что делает, он защитит мальчика. Мы должны довериться ему.

— «Довериться»? Это после того, как он подбросил Гарри к жестоким магглам, не желающим его уважать? После того, как он «вовремя» забрал у Джеймса мантию-невидимку и велел никуда не высовываться? После того, как он позволил Волан-де-Мо…

— Не произноси это имя, гиппогриф тебя задери!

На кухне повисла оглушительная тишина. Римус понял, что он должен сделать — похоже, Дамблдор отправил его не для разговоров — и вскинул руку с волшебной палочкой. Однако Сириус это тоже понял, и одним взмахом эту палочку отобрал.

— Не узнаю тебя, дружище, — хмуро произнёс он, покачав головой. — Куда делся тот парень, который не боялся бегать по ночам в Запретном лесу и бросать всяким тварям вызов?

— Тот парень повзрослел, — ответил ему Римус, не сдвинувшись с места, несмотря на направленную ему в лицо палочку. — Тебе бы тоже не помешало.

— А по-моему, тот парень ослеп и прогнулся.

— Не делай этого. Не губи Гарри.

— Прости, дружище, но я обещал Джеймсу позаботиться о его сыне как о своём собственном. Я не могу подвести его ещё раз.

— Сириус…

Римус успел лишь разомкнуть губы, как его ослепила вспышка света, из-за которой в памяти исчезли некоторые сведения, и сознание померкло.

* * *

Домашние дела их серьёзно заняли. Не то чтобы Гермионе нравилось наводить порядок на кухне или протирать пыль в гостиной, но всё это помогало отвлечься от горьких мыслей, что теперь она совершенно одна. Тяжелей всего приходилось, конечно же, по ночам, когда она лежала в постели, укрывшись одеялом, и смотрела в сторону окна, за которым безмятежно сияли звёзды. Она стала понемногу отходить от шока, вернее, от защитного, почти без эмоционального состояния, и в такое время суток на неё находили разные воспоминания… о доме, о маме, о папе… о том, как было здорово вернуться в объятия родителей после непростого учебного года… слёзы сами наворачивались на глаза, и она утыкалась носом в подушку, чтобы никто не слышал её рыданий. По-прежнему уже ничего не будет. Мама больше не прижмёт её к себе, не погладит по спинке и не станет с интересом расспрашивать обо всём, а папа не будет тяжко вздыхать и качать головой, говоря, что некоторые волшебники совсем дурные. Гермиона пыталась пережить это, как могла, и домашние дела хоть немного, но отвлекали.

Гарри, в свою очередь, переживал всё по-своему. Он привык к тому, что Дурсли по-всякому его эксплуатировали, но видеть, как Гермиона раньше него идёт к раковине с грязной посудой или выносит мешок с мусором на улицу, ему было крайне не по себе. Он не привык, чтобы ему помогали и освобождали от обязанностей. Не привык делать что-то по дому вместе. Но теперь всё изменилось. На кухне они с Гермионой были словно два домовых эльфа. Один чистил картошку, другой её нарезал и следил за бульоном. Один протирал везде пыль и наводил порядок, другой спешил пылесосить и выносить мусор. Они даже на улицу стали выходить вместе, потому как розы тёти Петунии нужно было полить и прополоть от сорняков. Гарри никогда ещё не было так неловко, как от участия Гермионы в тех делах, где он раньше справлялся сам.

— Может, мы погуляем? — осторожно спросила подруга спустя несколько дней. — Здесь можно где-то мороженое купить? Так жарко стало…

В этот день Гарри залился краской вовсе не потому, что стало жарко. Он по жизни был одиночкой и не привык ни с кем гулять — это Дадли вечно бегал по дворам со своей шайкой и обижал слабых. Но что было хуже всего, у Гарри не имелось карманных денег, чтобы угостить Гермиону мороженым. Он ощутил себя самым ужасным, бесчувственным другом. Можно было, конечно, попросить немного средств у Дурслей, но они скорее удавились бы, чем помогли ему.

— Н-ну… как бы да, — неуверенно он ответил, ощущая, как сильно забилось сердце. — Но…

— Но?

Он облизал пересохшие губы и пожелал себе провалиться под землю. Среди волшебников он мог позволить себе купить много всего, а вот рядом с Дурслями приходилось оставаться всё тем же неуклюжим и нищим Гарри, чтобы они, упаси Мерлин, не узнали о сбережениях Поттеров и не посягнули на них.

— Но у меня нет денег. В смысле, обычных, — хрипло он признался, чувствуя, что вместе со щеками горят и уши, и заинтересовался видом своих ботинок.

— О, ничего страшного, у меня немного есть, — ответила Гермиона. — Так куда идти? Покажешь?

— Д-да, конечно.

Удивительно, но они шли рядышком по тротуару, периодически переглядываясь. Солнце подпекало с неба, от асфальта исходил жар, и Гарри хотелось думать, что его ладони вспотели именно поэтому, а не от глупой мысли, что до ладошки Гермионы оставались считаные дюймы. И кто вообще сказал, что если он возьмёт её за руку, ей станет приятней и легче? Откуда у него в голове вдруг возникла эта настойчивая мысль и почему он никак не может её отогнать?

— Ты чего? Всё в порядке?

Гермиона, конечно же, тоже заметила, что Гарри стал какой-то молчаливый и странный. За работой он был совсем другим: энергичным, упрямым, сильным. Не давал ей толком сидеть на земле и выдёргивать сорняки — всё хотел сделать сам.

— Д-да… просто жарко, — заметил Гарри и порадовался про себя, что они наконец дошли до киоска с мороженым.

Подруга спросила, какое он предпочитает, и Гарри опять растерялся: Дурсли никогда не баловали его сладким, в отличие от Дадли, он бы любое мороженое съел с удовольствием.

— Не знаю, мне без разницы.

Гермиона хмыкнула и купила два шоколадных рожка, они облизывали их, неторопливо двигаясь по улице обратно. Гарри считал, что рожок бесподобен: невероятно сладкий, приятно холодный, с хрустящей вафельной корочкой по краям. Он так увлёкся его поеданием, что чуть не подавился, заметив взгляд Гермионы на себе.

Впервые за все дни она улыбалась.

— Ты нос испачкал, — тепло прозвучал её голос, и Гарри внезапно остановился.

Давно он не видел Гермиону такой… кажется, живой, знакомой ему до безумия, что аж сердце подпрыгнуло к горлу. Она достала из кармана чистый носовой платок и коснулась кончика его носа. Гарри показалось, что он вспыхнул до корней волос, а его голос куда-то предательски исчез.

— О, там качели есть, — заметила Гермиона, смотря в сторону. — Может, сходим туда или?..

— Д-да, давай, — выдавил из себя Гарри, с трудом доев остаток мороженого. — Я сюда иногда хожу, — прибавил он на ходу и невольно тряхнул головой.

Возможно, дело было в его воображении или это жаркая погода так странно на него действовала… Гарри смотрел на Гермиону, сидящую на качелях, и думал, что это нереально. Просто сон. Подруга не может быть рядом с ним. Не может ему просто так улыбаться, покупать мороженое, беззаботно проводить вместе время и ни на что не сердиться. Нет, это точно сон.

— Так ты меня покачаешь? — между тем спросила она, и Гарри сдвинулся с места.

Пальцы чувствовали твёрдую, нагревшуюся цепь, глаза видели, как развеваются от лёгкого движения волнистые локоны Гермионы, а подол её сарафана немного приподнимается от коленок. Мерлин, куда он смотрит?! Гарри оторвал взгляд от коленей подруги — только сейчас он заметил, во что именно она одета, — и снова посмотрел в её лицо. Гермиона прикрыла веки, и её губы снова изогнулись в улыбке. Кажется, она наслаждалась катанием на качелях, как птица, выпущенная из клетки, наслаждалась бы свободой. Наслаждалась так, как он бы наслаждался полётом на метле. Гарри смотрел на неё и чувствовал, как сердце начинает быстрее биться в груди. Наконец-то он делал хоть что-то полезное, хоть что-то, что могло порадовать его подругу. Он покрепче вцепился в цепь и стал раскачивать Гермиону сильнее.

— Да! Вот так! Здорово! — был слышен её голос, и Гарри невольно улыбнулся сам: рядом с Гермионой он ненадолго позабыл и о молчании Рона, и о бесчувственных Дурслях, и обо всех трудностях, с которыми столкнулся.

* * *

Волан-де-Морт опять что-то затевал. Северус доложил, что Тёмный Лорд переспрашивал его о пророчестве, сделанным когда-то Трелони, и после этого о чём-то тихо беседовал с Петтигрю и Нагайной. Уж не хочет ли Том им что-то поручить? Питер ведь может обращаться в крысу, а значит, спокойно куда-нибудь проникнуть…

— Возможно, он хочет пробраться в Отдел тайн и подобраться к пророчеству о себе и Гарри Поттере.

— Немыслимо! Там сам Мерлин ногу сломит!

— Это невозможно!

Ради безопасности Дамблдор наложил заклинание Доверия на «Нору» и по этой же причине предложил провести собрание Ордена Феникса там. На нём он поделился с участниками своими соображениями, и те пришли в невероятное возбуждение. Однако Дамблдор знал то, чего не знали они — к пророчеству сможет притронуться только сам Том, либо Гарри. Вряд ли первый захочет рисковать и соваться в Министерство лично. Наверняка будет искать какой-то обходной путь, как уже было с Турниром Трёх Волшебников. Но какой это путь? Что он теперь собирается делать? Ему не удалось убить друзей Гарри, не удалось подобраться к мальчику ближе, наверняка он в ещё большем бешенстве и станет действовать безжалостней и жёстче.

Когда все разошлись, Дамблдор сидел какое-то время на кухне с Молли и пил чай.

— Перси только-только начал делать свои первые шаги в Министерстве… я так за него радовалась… — всхлипывая, говорила она, а он из вежливости кивал и думал о своём.

Сейчас за Гарри усердно присматривали, никто подозрительный к нему не приближался, он сам лишь пару раз написал Рональду — об этом уже сообщал Артур, как и том, что сын его послушался и не стал ничего отвечать. Но что, если всего этого мало? Что, если что-то подозрительное уже давно происходит? Дамблдору не давала покоя мысль о связи Гарри и Тома. Что, если эта связь теперь только усилилась и её можно как-то использовать? Дамблдор подумал над этим и решил, что мисс Грейнджер ему вовремя подвернулась. Похоже, пора ей написать и очень-очень мягко напомнить, благодаря кому она обрела крышу над головой, а не отправилась в приют, где её могли найти Пожиратели смерти. Будет здорово, если мисс Грейнджер на правах близкой подруги присмотрит за Гарри и поможет узнать, не посещают ли его странные сны или видения. Дамблдор кивнул самому себе и похлопал Молли по плечу.

— Ну-ну, моя дорогая, тяжёлые времена требуют от нас слишком многого. Крепись, Молли, сейчас нам всем требуется очень много сил.

На том он покинул «Нору» и отправился обратно в Хогвартс. Прежде чем предпринимать какие-либо действия, нужно было собрать как можно больше информации.

Для человека, которого могло постигнуть самое страшное несчастье, Гермиона неплохо держалась. Однако любой выдержке, как известно, рано или поздно может прийти конец, особенно если этому будут сопутствовать неприятные события, идущие одно за другим. Гермиона готова была мириться с Дурслями, несмотря на их скверное поведение и глупые «порядки», но вот они, кажется, с её существованием в их доме не хотели мириться и всё время находили повод к чему-нибудь придраться. Миссис Дурсль, к примеру, не нравился внешний вид Гермионы. Её пышные волосы она сразу невзлюбила.

— Мне вот интересно, ты можешь хоть раз нормально причесаться? — сердито спрашивала она по утрам. — Или твои мама с папой тебя этому не учили?

От мысли о родителях в горле Гермионы вставал ком, и она не могла грубо ответить.

— Вообще-то я причесалась, — вместо этого тихо звучал её голос, но миссис Дурсль, словно назло, продолжала гнуть своё:

— Что-то незаметно. Может, мне подстричь твои волосы, если ты их никак не можешь привести в порядок?

Ради спокойствия хозяйки дома, не желавшей даже запомнить имя своей гостьи, Гермионе приходилось заплетать волосы в косу или же собирать их в тугой хвостик, только чтобы не слышать, что такая пышная шевелюра это верх безобразия. Мистер Дурсль тоже не отставал от жены и докапывался до Гермионы, даже если она спокойно сидела на диване с книгой. Казалось, она портила ему настроение лишь тем, что посмела занимать мебель в гостиной.

— Немедленно убери это с моих глаз! Ещё ненормальных книг нам здесь не хватало!

— Вообще-то, это нормальная книга, учебники по волшебству будут ждать меня в школе, так мне министр магии сказал.

От одного слова «волшебство» мистер Дурсль особенно заводился, жутко краснел и начинал орать как бешеный.

— А ну пошла наверх!!! Ты наказана! И чтобы я больше никогда не слышал!..

Но довели Гермиону, что удивительно, не они. Самым страшным в их семье оказался их сын, Дадли. Вот уж кто был не воспитан от слова совсем, так это он. За столом Дадли чавкал, извергал неприятные звуки или грубо шутил, но родители не делали ему ни одного замечания. Они молчали, если Дадли смеялся и бросал в Гарри и Гермиону крошки хлеба. Молчали, когда по утрам он топал в коридоре или начинал крушить что-нибудь в своей комнате, или громко отстреливать монстров в компьютерной игре. Молчали, когда он выходил с дружками на улицу и бросался камушками в «лохматых нерях» — Гарри и Гермиона, вынужденные периодически заниматься клумбой тёти Петуньи, вызывали у него особое удовольствие, чем он и делился с друзьями. Впрочем, и дружки у Дадли были соответствующие: глупые, невоспитанные, жестокие. Это они жутко напугали Гермиону, как-то увидев на улице возле неё Живоглота.

— О, смотрите, какая мишень! Стреляйте в котяру!

Благо, что Живоглот был неглупый и быстро скрылся на дереве от преследователей. Теперь он где-то пропадал до позднего вечера, а когда за окном темнело, проникал в дом, забирался на кровать и удобно устраивался под хозяйским боком. Если Гермиона не спала, то она тихо выходила из комнаты и спускалась на кухню, где могла подкормить питомца остатками хлеба, ветчины и сыра. Вот только в день, в который её выдержка сломалась, всё пошло наперекосяк.

Всё началось ещё утром, когда Гермиона проснулась от стука в стекло. Обыкновенная сипуха принесла ей письмо с какой-то странной загадкой. Стоило только её разгадать, как на пергаменте появился текст, подписанный рукой самого Альбуса Дамблдора.

— Я же просил никаких сов в этом доме!!! — тем временем кричал внизу Вернон Дурсль. — Почему эта твоя тварь не может летать ночью?!

— Это не Букля, она не покидала клетку! — резко отвечал ему Гарри.

— Девчонка, а ну иди сюда!

— У Гермионы нет совы, а та, что принесла письмо, почтовая. Найдёте того, кто её отправил, вот на него и кричите.

— Я не с тобой разговариваю, паршивец! Не смей мне дерзить и позови сюда эту дрянную девчонку!

Гермиона плохо понимала, почему ей вдруг нужно тщательно присматривать за Гарри и обо всём писать директору. Неужели даже в этом доме Волан-де-Морт может их найти? Она спускалась вниз, чувствуя тревогу на сердце, поэтому ничего не возразила мистеру Дурслю, когда тот принялся стучать кулаком по столу и твердить, чтобы совы не летали днём — соседи же это видят, а их внимание для Дурслей было хуже всего.

Едва только семья приступила к завтраку и перестала обсуждать «возмутительное» событие, как кто-то принялся стучать по двери. Это пришла миссис Фигг.

— Ваш рыжий кот обижает мистера Лапку! Немедленно заберите его! Он… он… Боже, у меня язык не поворачивается сказать, что он вытворяет!

Как выяснилось, Живоглот подрался с соседским котом и совершил некоторые… непотребные действия по отношению к некой Снежинке. От жалоб миссис Фигг мистер Дурсль вконец взбесился.

— Нет у нас никакого кота!!! — взревел он и захлопнул дверь перед носом соседки. — Девчонка, иди сюда!

Гермиона поднялась из-за стола ни живая ни мёртвая, и Гарри тоже встал на ноги.

— Запри своего противного кота в клетку! — орал мистер Дурсль. — Сегодня же!

— Но Глотика нельзя… — хотела было она возразить.

— Или я отвезу эту бешеную тварь к ветеринару, чтобы её усыпили! — жёстко отрезал первый.

— Но он же кот! — возмутился Гарри. — Он не может сидеть в клетке!

— А тебя я не спрашивал! Идите наверх! Вы оба! Живо! Вы наказаны! Сейчас же убирайтесь с моих глаз!

Так, толком не поев, они с Гарри разошлись по своим комнатам. Впрочем, у Гермионы больше кусок не лез в горло, его словно сдавило невидимой рукой. Сперва дурацкое письмо — и почему она должна присматривать за Гарри, подробно его обо всём расспрашивать и писать об этом? — потом эти совы, а теперь ещё и Глотика нужно как-то усмирить. Она сидела на кровати, шмыгая носом, и думала, что хуже быть не может. Но оказалось, что может.

— Ну и чего ты расселась? Твои вещи я должна разбирать? — спросила её немного погодя миссис Дурсль.

Гермиона вышла из комнаты и спустилась вместе с ней. Её ждала куча неразобранного чистого белья на гладильной доске, часть из которого точно была мужской. Гермиона промолчала об этом и занялась делом. Это хоть немного помогало отвлечься от горьких мыслей. Она бережно сложила вещи в три стопочки: свои, вроде бы Гарри и Дадли, судя по размеру плеч, затем подобрала первую стопочку и отправилась наверх.

Подойдя к лестнице, она услышала голоса мальчишек.

— Верни это на место! Немедленно!

— У-у, Гарри злится! Тронули вещички его подружки. Смотри, какие они страшные! Прямо как ты!..

— Нет, здесь страшный только ты! Потому что ты похож на свинью!

Гермиона поднялась и резко остановилась в коридоре. Первым она увидела перед собой Гарри, он был жутко рассержен. Немного впереди стоял улыбающийся Дадли, и она не сразу поняла, что именно он крутит в руке. Вроде бы какую-то тёмную тряпку.

— Лови, слабак, можешь хоть зацеловать их!

Тряпка пролетела по коридору и упала Гарри на голову. Вот тогда Гермиона увидела, что это, и вспыхнула. На голове друга лежали её тёмные хлопковые трусики. Дадли противно засмеялся, довольный удачным броском. Гарри покраснел и замер, увидев её, а Гермиона выронила из рук стопку чистого белья. Вероятно, кровь ударила ей в голову или это злоба проснулась в груди и переполнила её до краев.

— Да как ты посмел, ублюдок?! — гневно воскликнула Гермиона. — Кто тебе разрешал трогать мои вещи?! Ты!..

Волшебная палочка сама собой оказалась в её руке, словно указка, необходимая ей, точно учительнице, отчитывающей нерадивого ученика.

— …невоспитанный, грубый мальчишка! Приличные люди сперва стучат в дверь и ждут разрешение, прежде чем войти в комнату!

— Убери это! Убери это от меня! — испугавшись, закричал Дадли и отступил. — Тебя нельзя!..

— Это тебе нельзя трогать моего кота! — напирала Гермиона. — Потешаться над нами с Гарри! Копаться в моих вещах! Обзываться и топать по утрам! Ты!..

Она не использовала никакого заклинания, только взмахнула палочкой, чтобы припугнуть обидчика, но та, словно почувствовав гнев хозяйки, сама что-то выпустила.

— А-а-а-а-а!.. Ма-а-ма!! Папа! Помогите!!!

Дадли дико закричал и со свиным пятачком, появившимся у него вместо носа, побежал вниз. Гермиона растерянно стояла на месте, чувствуя, как дико стучит её сердце, и недоумённо смотрела на палочку. Она ведь не владела невербальной магией и никакого заклинания про себя не произносила, как мог возникнуть пятачок? Гарри же с улыбкой опустился на корточки и подобрал рассыпавшиеся по полу вещи, в том числе и трусики, упавшие с его головы.

Минуты торжества длились недолго.

— Негодная девчонка!— орал Вернон Дурсль, так тяжело и стремительно ступая по ступенькам, словно цунами, накрывающее город. — Что ты наделала с Дадли?! Немедленно верни всё обратно! — требовал он, оказавшись в коридоре.

— Но я не…

— Живо вниз и исправь его нос! Сейчас же!

— Оно само пройдёт, — возразил Гарри, но тут рука мистера Дурсля схватила его за ухо и потащила к комнате.

— Без тебя разберусь! — отрезал тот и захлопнул дверь, после чего достал из кармана связку ключей и закрыл её на замок.

— Мне надо отнести вещи! Выпустите меня! — кричал из-за двери Гарри, но не был услышан.

Гермиона спустилась вместе с мистером Дурслем в гостиную, где Дадли хрюкал и плакал, поглаживаемой миссис Дурсль по спине. Он рассказывал ей, как шёл по коридору, совершенно никого не трогал, а больная подружка Гарри его заколдовала. Гермиона едва открыла рот, чтобы возразить, как здоровенная, как лапа животного, рука дяди Вернона сильно сдавила ей шею.

— Давай исправляй!

— Но мне нельзя колдовать вне…

— Я сказал, исправляй или сегодня же вылетишь на улицу вместе с вещами!

Гермиона дрожащей рукой навела палочку на Дадли и произнесла единственное, что всплыло в её голове.

— Фините Инкантатем.

Нос Дадли в тот же миг принял обычный вид. Гермиона выдохнула и подумала, что это первый раз, когда она творит магию вне школы. Вероятно, ей, как и Гарри, придёт предупреждение. Только бы сова прилетела поздним вечером, невольно подумалось ей. Она едва расслабила плечи, как та же здоровая рука больно вцепилась в её густую косу, и Гермиона невольно вскрикнула.

— Чтобы я больше никогда не слышал эту мерзость в своём доме!..

Она и сама не поняла, как поднялась по ступенькам наверх. Лишь почувствовала боль, на ходу испуганно обнаружила, что в её руке больше нет волшебной палочки, и упала в спальне на колени от толчка.

— Ты наказана! — объявил мистер Дурсль, втолкнув её в комнату, и закрыл дверь. — Посиди и подумай над своим поведением! Ещё одна такая дурацкая выходка и отправишься на улицу! Мало я терпел дурного мальчишку, так теперь ещё и ты! Ты думаешь, твоих родителей просто так убили? Это всё из-за тебя! Не надо было связываться с вол… ненормальными вещами, тогда бы и жили спокойно!

— Это неправда! — отчаянно воскликнула Гермиона, бросившись к двери, но за той были лишь слышны удаляющиеся шаги.

В закрытой комнате сделалось невыносимо. Гермиона сидела у двери и чувствовала, как слёзы собираются в глазах. С ней ещё никогда так скверно не обращались. Родители не повышали на неё голос, не упрекали за внешний вид и уж точно не копались в её вещах. Никто не трогал её кота, не кричал из-за сов, не хватал за волосы и не причинял боль. Последние слова мистера Дурсля ударили её сильнее, чем это сделала бы рука. Ни мама, ни папа ни разу не пожалели о том, что она у них особенная. Они погибли не потому, что она волшебница.

— Это неправда… — тихо повторила Гермиона и уронила голову на колени.

* * *

Гарри был в бешенстве. Дадли и так периодически выводил его из себя, но сегодня кузен перешёл все границы, покопавшись в вещах Гермионы. И мало того, что он совершил это омерзительное действие, так Дурсли снова не хотели ничего слышать и защищали сына. Гарри слышал из коридора крик Гермионы и колотил по двери кулаками, требуя, чтобы его подругу отпустили, но его никто не слышал. Зато Гарри услышал всё. Например, речь дяди Вернона, после которой ему захотелось того заколдовать.

— Выпустите меня! Сейчас же!

Он мог бы воспользоваться волшебной палочкой, но в этом доме уже и так немало поколдовали сегодня. Гарри отстал от двери и побежал к окну. Благо, что в этом году решётку к тому не прикрепили. Он открыл створку и вылез на межэтажный карниз. Кровь так бурлила в жилах, что Гарри тесно прижался к стене и стал медленно двигаться. Ему казалось, что у него отнимают самое ценное, жизненно важного ему человека. За дни, что они жили под одной крышей, он ведь не раз обсуждал с Гермионой новости в газетах, ухаживал за клумбой, ходил в магазин, готовил, убирался, гулял в свободное время, катался на качелях или сидел на лавочке. Это было непривычно, необычно, но рядом с Гермионой ему становилось лучше и легче. Она была ему невероятно нужна, а теперь её вдруг оторвали от него и заперли.

Гарри поторопился, соскользнул с карниза и упал в кусты. В доме послышался возглас дяди Вернона, тот выглянул из окна, но никого не обнаружил. Гарри тихо выругался, ощущая некоторую боль в области таза, поднялся и, пригнувшись, обошёл дом. Он поднялся по водосточной трубе до второго этажа и снова перелез на карниз. От угла дома до окна спальни для гостей оставалось совсем немного.

— Гермиона? Гермиона, ты слышишь?

Гарри постучал по стеклу и прижался к нему лбом. Солнечный свет отражался от поверхности и мешал ему видеть, пришлось приложить к стеклу ладони. Только так он, наконец, смог разглядеть, где же находится его подруга. Гермиона сидела в углу, уткнувшись лицом в колени. Её плечи периодически сотрясались, волосы растрепались и рассыпались по спине. Она никого и ничего не видела и не слышала. Гарри ещё сильнее заволновался и напрягся. То ли окно было не заперто, то ли ему помогла магия, но створка поднялась вверх, и он смог проникнуть в комнату.

— Гермиона…

Она не ответила, и теперь он услышал её всхлипы. На какие-то мгновения Гарри замер. Обычно он не переносил чужие слёзы, потому как в большинстве своём их лил Дадли, когда не мог получить игрушку или добиться чего-то ещё. В школе кузен потешался над слабыми и обзывал их плаксами, если они не выдерживали его издёвок. Всё это зародило в Гарри отторжение к чужому горю и проявлению чувств, но с Гермионой всё было по-другому. Она была важна ему, он видел, какой она бывает сильной и храброй, а теперь видел её раздавленной. Гарри понятия не имел, что в таких случаях делают и говорят, он отмер и инстинктивно рванул к ней. Упал возле Гермионы на колени и притянул к своей груди.

— Гермиона… Гермиона, я здесь, с тобой, — торопливо заговорил, обняв её обеими руками. — Я… Если они выгонят тебя, я уйду вместе с тобой. Я бы тоже Дадли заколдовал. Ты всё правильно сделала!

Гермиона перестала всхлипывать и подняла на него мокрые глаза. Сердце Гарри забилось ещё сильнее, чем прежде. Он никогда не чувствовал себя очень сильным и отважным, но сейчас, как и годы назад, когда они оказались в подземелье и подруга рассказывала ему о дружбе и храбрости, снова обрёл необъяснимую веру.

— Мы же вместе, — заметил он очевидное, — я никогда тебя не брошу.

Губы Гермионы задрожали, она так ничего и не сказала. Её руки обвили его шею, и мокрая щека прижалась к его горящей щеке. Гарри тяжело дышал, обнимая её, и чувствовал, как его постепенно отпускает напряжение и гнев, заполонившие всё его существо. Гермиона с ним. Всё ещё с ним. Он погладил её по спине и мягким волосам.

Возможно, они бы так и сидели в комнате, если бы не стук в дверь. Внизу был слышен голос дяди Вернона. Затем послышались шаги.

— Конечно-конечно, я всё понимаю, вы совершенно правы, такое поведение недопустимо, — звучал чей-то ещё, довольно знакомый голос.

Ключ зашевелился в замке, и Гарри с Гермионой оторвались друг от друга.

— И ты здесь, паршивец! — воскликнул дядя Вернон, но ему на плечо опустилась рука мистера Фаджа.

— Это хорошо, что они вместе, — сказал он, выходя вперёд. — Мистер Поттер, мисс Грейнджер, я надеюсь, вы помните, что несовершеннолетним запрещено колдовать вне школы? Такое поведение недопустимо и требует принять меры.

— Накажите их, сэр, они обидели моего сына! — послышался из-за его спины голос дяди Вернона.

Гарри тут же подскочил на ноги и воскликнул:

— Это неправда! Это Дадли обидел Гермиону! Я должен был что-то сделать!

— Он врёт, это я заколдовала Дадли! — возразила Гермиона, подскочив следом. — Он меня выгораживает!

— Не слушайте её! Это она меня выгораживает!

— Спросите Дадли, он подтвердит, что это я!..

— Прекратите! — резко оборвал их министр, вскинув руку с волшебной палочкой. В комнате, как и в коридоре, повисла тишина. — Я не стану разбираться, кто из вас нарушил запрет, но это последний раз, когда мы это простим. Давайте сюда ваши волшебные палочки. Думаю, это убережёт вас от любых нарушений.

Гарри с Гермионой растерянно переглянулись.

— Но… как же мы без них? — осторожно спросила она.

— Хотите сказать, мисс Грейнджер, вы собираетесь снова колдовать вне школы? — уточнил министр.

— Нет, но…

— В таком случае не вижу проблемы. Давайте сюда ваши палочки, я отправлю их в Хогвартс, директор вернёт их вам первого сентября. Что-то не так?

Мистер Дурсль вышел вперёд и с широкой улыбкой протянул палочку Гермионы. Гарри ничего не осталось, как достать из-за пояса свою палочку.

— Вот мы всё и утрясли, — заметил мистер Фадж, обращаясь уже к дяде Вернону.

— Вы правы, сэр, как хорошо, что вы прибыли так вовремя, от этих подростков никакого покоя.

— Понимаю вас, дорогой маггл, с детьми нужно столько терпения и нервов, восхищён вашей выдержкой.

Дверь комнаты снова закрылась. В этот раз не на ключ. Гарри стоял, словно оглушённый, и ничего не понимал. Как же он будет без палочки? А если вдруг в Литтл-Уингинге объявится сам Волан-де-Морт или его слуги? Он почувствовал, как похолодевшие девичьи пальчики осторожно сжимают его руку, и повернул голову. Гермиона озабоченно посматривала на него, как будто ожидая града обвинений и упрёков за свою вспышку гнева. Однако если Гарри и хотел кого упрекнуть, так это Дурслей. Он молча переплёл их с Гермионой пальцы.

Контора мистера Гипса, приземистого светло-русого мужчины средних лет, не представляла собой ничего особенного. Таких контор с невзрачными вывесками о предоставлении некоторого рода услуг, вроде консультаций, подготовки различных документов и ведении дел за нанимателя, во все времена хватало. Однако немногие знали, чем, помимо основной деятельности, мистер Гипс ещё занимался. Вероятно, не всякому человеку хватило бы смелости преступать закон и выходить сухим из воды, не имея при этом магической силы. Однако у мистера Гипса хватало ума, чтобы брать с клиентов Непреложные обеты за услуги или же просить в качестве оплаты некие артефакты, благодаря которым он мог не бояться за свою жизнь. Именно к мистеру Гипсу, крайне ушлому сквибу, как поговаривали о нём некоторые люди в Лютном переулке, Сириус и обратился за помощью. Они заключили магический контракт о неразглашении их сотрудничества, честном выполнении условий этого сотрудничества и к концу июля снова встретились в конторе.

— Как договаривались, — сказал Сириус, опустившись за стол, и протянул мешочек с золотыми монетами.

Мистер Гипс приоткрыл тот пальцем, взглянул на содержимое и хмыкнул.

— Приятно иметь с вами дело, мой друг.

Он открыл ящик стола и достал оттуда увесистый конверт, разложил перед гостем документы и тыкнул в некоторые пальцем.

— Вот сюда и сюда фотографии вклейте, только обычные, где никто не двигается, у магглов используется только такие.

— Хорошо, я понял. Благодарю.

Они пожали друг другу руки и распрощались. Сириус был вполне доволен работой мистера Гипса. Он многое успел обдумать за эти недели и решить, что им с Гарри не помешает запасной план. Мало ли что может пойти не так, почему бы им не прикинуться магглами? Не то чтобы Сириус всерьёз подумывал больше никогда не использовать волшебную палочку, но не исключал случая, когда может понадобиться её спрятать. Вдруг им придётся убегать от преследователей и ехать на автобусе или покупать билеты на самолёт? В таких делах без документов не обойтись. Сириус, конечно, мог бы их наколдовать, но беда заключалась в том, что он не знал, как они должны правильно выглядеть. Стирать магглам память и привлекать к себе ещё большее внимание в случае конфуза он точно не хотел. Зато теперь у него за пазухой появилась подстраховка, и он невольно улыбнулся, выйдя на улицу. В случае чего он будет жить как некий вдовец Сириус Смит, у которого есть сын-подросток Гарри Смит.

В таких вот приятных мыслях Сириус трансгрессировал к дому, уселся на кухне и стал попивать чай. Эти недели были и впрямь очень долгими, он обошел много лавок, переговорил с десятками подозрительных личностей в тёмных переулках, но оно того стоило. Нужно было много всего приобрести: разные зелья, порошки, создающие густой туман, часы, реагирующие на магию, перочинные ножики, открывающие многие замки, вместительный рюкзак и другое обмундирование. Не то чтобы Сириус готовился затеять сражение и противостоять Ордену Феникса или же Пожирателям смерти, но не исключал вероятности, что за Гарри следят оба этих лагеря, а значит, если мальчик исчезнет, придётся действовать быстро и решительно. Именно поэтому Сириус так основательно готовился и не торопился забирать крестника к себе. Пусть пока всё выглядит так, как будто до Гарри ему нет никакого дела.

Сириус отпил ещё немного чая и посмотрел в сторону стены, где висел старенький календарь. Оставалось полторы недели до «побега». К середине августа мастер, на которого он вышел, завязав за эти недели нужные знакомства, предоставит ему нелегальный портал, чтобы переместиться на другой материк. Да, у Сириуса было предостаточно времени, чтобы обдумать, куда им отправиться. Поначалу он просто хотел, как это называется, залечь на дно, но позже понял, что это не выход. Какой он будет опекун, если обречёт Гарри, как какую-то мышь, отсиживаться в том или ином месте без дела и общения? Лили, если она смотрит на сына с небес, этого точно не простит. Сириус подумал и понял, что Гарри нужно получить образование, а это заметно сокращало возможности. Не отправлять же его в обычный колледж? Вряд ли он обрадуется. Выходит, нужна другая волшебная школа.

Первым на ум пришёл Шармбатон, но, во-первых, Франция находилась не так далеко от Британии, а во-вторых, некоторые её ученики знали, как выглядит Гарри Поттер. Этот вариант Сириус быстро отмёл, как и Дурмстранг. Мохотокоро и Колдовстворец пришлось исключить потому как языковый барьер и совершенно другая культура показались ему крайне тяжёлыми, чтобы их преодолеть. Оставалось только одно. Удобный во всех отношениях вариант. Ильверморни. Американский и английский язык, насколько знал Сириус, в чём-то схожи, значит, им придётся только переучиться, а там останется немного. Поживут с Гарри год или чуть больше спокойно, чтобы только шумиха с их исчезновением улеглась, а там завяжут всякие знакомства и можно будет отправить Гарри учиться. Ничего страшного не произойдёт, если он окончит школу на год или два позже других. Главное, чтобы подальше от Ордена Феникса и Волан-де-Морта.

Сириус допил чай и вздохнул. Осталось подождать совсем немного, и они наконец-то покинут эту страну и заживут спокойно.

* * *

После истории с Дадли у Дурслей заметно улучшилось настроение. Теперь, когда юные волшебники в их доме были лишены оружия, хозяева могли не опасаться за свои жизни, улыбаться, поглядывая на них, и периодически поддевать. Гермиона, к примеру, считала, что Гарри достаётся больше всего, потому как он часто дерзил родственникам, и она периодически хватала его за руку за столом, опасаясь скандала.

— Что, без своей деревяшки нечего возразить? — с улыбкой сказал ему на второй день мистер Дурсль.

— Да мне она и не нужна, — жёстко ответил Гарри, сжимая руки в кулаки, — чтобы кто-то надулся, как шарик, и улетел в небо, нужно лишь сосредоточиться, а я уже в процессе.

— Ах ты паршивец!..

Даже так другу удавалось вывести из себя мистера Дурсля, и Гермиона боялась, что это плохо кончится. Она, конечно, понимала, что друг вне себя из-за отобранных у них палочек, но не могла Гарри никак успокоить. К тому же просьба Дамблдора добавила ей повод для беспокойства. Гермиона не отважилась рассказать Гарри, о чём её попросил директор, но когда они снова сидели на лавке после ухода за розами миссис Дурсль, она как бы невзначай спросила Гарри, хорошо ли ему спится после всего.

— Да не так чтобы… — уклончиво ответил Гарри, утерев рукой со лба влагу.

— Что-то плохое снится? — догадалась Гермиона.

— Ну… смерть Седрика, мама с папой иногда… а ещё этот проклятый коридор… и дверь всё время заперта!

— Коридор?

Друг повернулся и доверительно ей всё рассказал, её интерес его, видимо, только порадовал, а сердце Гермионы так часто забилось, что ей захотелось провалиться под землю. Она истолковала слова Гарри на свой лад. Ей подумалось, что он тоже дико страдает после встречи с родителями на кладбище, потому так рвётся в этот проклятый коридор с закрытой дверью. Наверное, он подсознательно придумал место, где мама с папой живы, хочет открыть дверь и снова их увидеть. Может, потому Дамблдор и интересуется? Думает, что Гарри может потерять рассудок? Из-за этого Гермиона обеспокоилась ещё больше и сделала то, за что обычно осуждала других. Да, она соврала директору. Написала тому в письме, что с Гарри ничего подозрительного не происходит и он ей не рассказывал никакие странные вещи. В конце концов, она сама во снах периодически видела своих родителей и понимала чувства Гарри как никто. Делиться настолько личными вещами было бы точно жестоко и подло, чем просто соврать.

К концу июля у Гермионы прибавилось хлопот. Впереди ждал день рождения Гарри, а у неё ещё не было для него подарка, да и карманных денег осталось немного. Пришлось думать о чём-нибудь простом, но приятном для него. Например, об одежде. У Гарри всё было поношенное и большого размера. Гермиона очень жалела, что не может купить ему фирменные кроссовки — уж больно дорого они стоили — и остановилась на футболках, хоть что-то, чем ничего. Оставалось лишь самое тяжёлое — понять, какого размера покупать ему одежду, а для этого как-то его измерить. Гермиона немного подумала и поняла, как это провернуть. Она дождалась позднего вечера, выдернула из своих кроссовок шнурок, взяла линейку и вышла из комнаты. Пробралась до двери в спальню друга и постучала.

— Гарри?

Он не ответил, и Гермиона осторожно приоткрыла дверь. Гарри спал, и она тихо приблизилась к нему. К её счастью, он спал на спине, и Гермиона быстро приступила к делу: приложила шнурок от одного его плеча до другого и проверила по линеечке, сколько это будет, затем повторила это грудью и, задержав дыхание, немного приспустила одеяло, чтобы померить расстояние от горла до пояса. После такой рискованной операции Гермиона вернулась в свою спальню с улыбкой. Наконец-то у неё появились точные размеры одежды для Гарри! Осталось лишь найти предлог улизнуть из дома и что-нибудь ему подобрать, а это было куда проще. Гермиона с утра пораньше напросилась помочь миссис Дурсль и убежала в магазин за продуктами.

* * *

После дня рождения Дадли, коего, как и обычно, завалили несколькими десятками подарков, Гарри не рассчитывал, что о нём вообще вспомнят. Отчасти для него это было даже хорошо: Дурсли обычно дарили ему совершенно ненужные вещи вроде поношенных носков или скотча, чтобы «чинить» повреждённые очки. От этих подарков на душе становилось ещё хуже, чем без них. Но этим утром Гарри был приятно удивлён. На его столе лежал небольшой свёрток. За окном стояла увесистая коробка и спала с каким-то пухлым пакетом в клюве Стрелка. Гарри открыл створку и взял коробку, под бумагой его ждал яркий торт с поздравлением. Это, конечно же, постарался Хагрид. Гарри улыбнулся и выдернул из клюва Стрелки пакет. Сова дёрнулась, пробудившись, и свались с подоконника на землю. Впрочем, через какие-то минуты она пришла в себя и улетела прочь. В пакете Гарри ждали всякие сладости и записка. Миссис Уизли извинилась, что не смогла испечь ему торт, пожелала крепкого здоровья и выразила скромную надежду, что, может, сладости его хоть немного порадуют. Гарри был, конечно, тронут, но ощутил в душе некоторое смятение. Выходит, миссис Уизли не держит на него зла, а вот Рон… Гарри бросил записку в сторону и наконец взял в руки свёрток со стола. Он разорвал бумагу и обнаружил внутри небольшую открытку и три аккуратно сложенных футболки.

«С наилучшими пожеланиями. Гермиона».

Это были совершенно новые футболки. Не потёртые, не дырявые, чистые, мягкие на ощупь и пропитанные ароматом… вроде бы цветов. Похоже, они были предусмотрительно постираны и проглажены, прежде чем упакованы. Гарри оказался настолько ими соблазнён, что сбросил с себя блёклую футболку Дадли, больше напоминавшую платье, и надел обновку тёмно-зелёного цвета. Футболка, что его ещё раз удивило, идеально на него села, да и ткань оказалась очень приятной для кожи. Настроение Гарри улучшилось настолько, что он с улыбкой спустился вниз и поставил на стол торт Хагрида.

— Что это ещё такое? — возмутился дядя Вернон, уронив газету на стол.

— У меня день рождения, я решил отведать торт, — нагло ответил ему Гарри, — а вы пока готовьте подарки, если они у вас есть.

Казалось, дядя не взорвался только лишь потому, что к ним пожаловала почтенная миссис Дорис, которая проводила среди соседей опрос, чтобы узнать, кому принадлежит криволапый рыжий кот.

— Этот негодник пробрался в наш дом и… Боже мой, я берегла Матильду для случки с породистым котом, а теперь… теперь… Ох, Вернон, мы должны объединиться и что-то с этим сделать. Негоже, чтобы…

— Вот и объединяйтесь, а у нас точно нет ни кота, ни кошки! Идите к миссис Фигг! — орал дядя Вернон в коридоре, а Гермиона с испуганным видом стояла в дверном проёме кухни: Живоглот уже который день не возвращался домой, словно бы зная, что его могут посадить в клетку.

— Нам пора! — объявил Гарри, решив, что в свой праздник он точно не будет ничего делать по хозяйству, и схватил подругу за руку раньше, чем миссис Дурсль успела бы возмутиться.

Они улизнули из кухни через заднюю дверь, и на ходу Гарри лишь жалел о том, что не успел угостить Гермиону тортом.

— О, я знаю, как это исправить. Идём! — оправившись от испуга, подхватила она и потянула его в другую сторону.

Они стали первыми посетителями в кафе и ели одно пирожное на двоих: на большее у Гермионы не хватило денег. Добродушная женщина со светлым фартуком на груди налила им по чашке горячего чая.

— О… простите, мы не заказывали, — растерянно заметила Гермиона.

— Я знаю, это за счёт заведения, — тепло ответила официантка и посмотрела на Гарри. — С днём рождения, милый.

Она оставила им четыре крохотных пакетика сахара и ушла за стойку. Гарри улыбнулся и засмотрелся на Гермиону. У него ещё никогда дни рождения не начинались так хорошо, как этот. Это всё благодаря Гермионе. Она у него потрясающая. Самая лучшая из всех. Гарри попивал чай и чувствовал, как его буквально переполняет восторгом и горячая кровь приливает к щекам. Теперь он точно знал, что будет делать в августе. Как только придёт письмо из Хогвартса, и они отправятся в Косой переулок за покупками, он заберёт побольше денег из хранилища, отведёт Гермиону к мистеру Фортескью и купит ей самый аппетитный шоколадный рожок, а потом он ненадолго скроется и закажет подарок. Да, у Гермионы в сентябре день рождения, и Гарри уже понял, что ей подарит. Миссис Уизли ни разу не вязала Гермионе фирменный свитер. Он закажет самый тёплый мягкий ярко-красный свитер с изображением жёлтого солнца на груди — цвета под стать их факультету — чтобы зимой они сидели вместе у камина, и подруга не чувствовала себя обделённой.

— Так тебе понравился мой подарок? — нарушила неловкую тишину между ними Гермиона.

— Безумно! — бодро ответил Гарри, поглощённый приятными мыслями.

Они доели пирожное, допили чай и поднялись из-за стола. В ту же минуту Гарри накрыла такая лавина неслыханных чувств, что он сделал такое, чего никогда раньше не делал. Гарри шагнул к Гермионе и ненадолго коснулся губами её нежной щеки.

— Спасибо тебе.

— О… — Подруга отчего-то потупилась, и её щёки порозовели. — Пожалуйста, Гарри.

Она замерла, и он снова взял её за руку. Почему-то ощущать её пальцы в своих было невероятно приятно. Они гуляли, как можно дольше, чтобы не видеть Дурслей, и Гарри переживал только за одно — нормально ли он поцеловал Гермиону? Она улыбалась, и он приходил к выводу, что, наверное, неплохо. Ему вспоминалось, как она поцеловала его на вокзале, и Гарри с теплотой на сердце думал, что, оказывается, дарить поцелуи так же приятно, как и их получать. По крайней мере, Гермионе. К вечеру его и вовсе одолела сумасшедшая мысль, что люди целуют друг друга не только в щёки, и Гарри едва мог уснуть, поворачиваясь с бока на бок на кровати. Ему почему-то думалось о притягательных чайного оттенка глазах Гермионы, о её губах, которых он мог коснуться не только взглядом, о нежных щёчках и подбородке, к коим можно было приложить пальцы. Сердце Гарри учащённо билось, дышать становилось труднее, он гнал от себя эти странные мысли, но они почему-то снова и снова возникали.

В середине первой недели августа они с подругой закончили домашние дела и после обеда вышли на прогулку. Гарри был возмущён, что в «Ежедневном пророке» до сих пор не было ни словечка про возрождение Волан-де-Морта, а Гермиона держала его за руку и пыталась сказать, что, вероятно, Министерство не хочет признавать этот факт.

— Да как они могут?! Они что, слепые?! Им мало того, что он натворил?! Это же по его приказу убили Перси и твоих родителей! Он же просто где-то засел, его нужно поймать и!..

Гарри, конечно же, не собирался расстраивать Гермиону, но от злости слишком поздно понял, о чём именно ей напомнил, и её ладошка покинула его руку.

— О… Гермиона, я… прости, я не хотел…

— Ничего.

За дни, проведённые вместе, они обычно не заводили разговор о её родителях. Гермиона опечалилась и ушла в сторону качелей, куда они периодически ходили. Гарри немного смешался, тихо выругался, недовольный собой, и отправился за ней. Он опустился на соседние качели и понял, что не может подобрать слова.

— О, смотрите, наши голубки снова вместе! Гарри, чего же ты замер? Целуй подружку или не знаешь как?

— Ха, да он не умеет!

— Ещё бы, это же не цветочки водой поливать!

— Фу, да она же страшная, он её поэтому и не целует!

В это же время в стороне оказался Дадли и его дружки. Судя по их хорошему настроению, они неплохо погуляли и, вероятно, над кем-нибудь вдоволь поиздевались. От их смеха Гарри взбесился и вскочил с сидения. Он подхватил с земли булыжник и замахнулся на кузена.

— А ну повтори, что ты сказал!

Все, кроме Дадли, отступили назад и перестали смеяться.

— Обидишь меня, и папа выставит тебя вместе с подружкой из дома! — смело ответил кузен.

— Вот и прекрасно! Выбью из твоей башки мозги и уйду с Гермионой, зная, что ты больше никогда не извергнешь из своей пасти какое-нибудь дерьмо! — жёстко ответил ему Гарри.

— Гарри!.. — послышался за его спиной испуганный возглас Гермионы.

Дадли тоже насторожился и отступил на шаг. Из-за разборки они не заметили, как быстро испортилась погода. Гарри поднял взгляд к небу и с удивлением обнаружил, что оно сделалось непроглядным и тёмным. К тому же почему-то резко похолодало.

Бум! Гарри внезапно упал на обе лопатки. Это Дадли воспользовался моментом и толкнул его на землю.

— Скорее по домам! Похоже, дождь начинается! — воскликнул он и, судя по шагам, бросился в сторону.

Из-за падения у Гарри отозвался болью затылок. Он открыл глаза и вдруг понял, что ничего не видит. Темнота стала слишком густой.

— Гарри? Гарри, ты меня слышишь? — раздавался неподалёку встревоженный голос Гермионы. — Гарри, ты где? Гарри! Гарри, отзовись!

— Здесь, — тихо проговорил он, приподнявшись, и вздрогнул.

Что-то скользнуло мимо него, что-то, отчего внутри всё похолодело. Сердце Гарри дико забилось, он автоматически сунул руку за пояс и выругался — забыл, что остался без волшебной палочки. Оставалось одно — бежать, бежать как можно дальше. Если рядом те, о ком он думает, их не одолеть без Патронуса.

— Гермиона! Гермиона, ты меня слышишь? Гермиона!

Гарри дико озирался, не представляя, откуда ждать удар.

— Гарри, я здесь! — послышался голос подруги с правой от него стороны.

— Стой, я иду к тебе!

Едва только он тронулся, выбросив вперёд руку, как что-то его опередило, и в стороне послышался крик.

— ГЕРМИОНА!!! — заорал Гарри, рванув вперёд, но в этот момент что-то вцепилось ему в ногу.

Его втянуло будто в воронку, он пошатнулся и упал на твёрдый пол. Сверху на него лился мягкий свет, чуть впереди находился деревянный стол, в стороне висели шкафы, заставленные всякой посудой. Судя по всему, Гарри вдруг очутился на чьей-то кухне.

— Кикимер исполнил приказ хозяина, — раздался скрипучий голос за его спиной.

Гарри приподнялся и увидел за столом незнакомого ему светловолосого мужчину. Судя по всему, это был ещё один Малфой. Какой-то их родственник, у которого тоже имелся домовик. Похитил его, Гарри Поттера, чтобы отдать Волан-де-Морту.

— Гарри? Что произошло? — удивлённо спросил этот Малфой, поднявшись на ноги.

Но Гарри не мог с ним говорить. Его всего трясло от тревоги и страха. Он схватил первое, что попалось на глаза, а именно табурет, и запустил во врага.

— Тварь!! Чтобы ты сдох!!

Затем Гарри схватил второй табурет и повернулся к домовику.

— Верни меня обратно или я тебя убью!

Странный домовик даже не вздрогнул от угрозы и наградил его презрительным взглядом.

— Безродный полукровка не может приказывать Кикимеру.

Гарри всё понял и развернулся с табуретом к ошалевшему после удара Малфою, пытавшемуся достать из-за пояса волшебную палочку.

— Стой!! Гарри, это я!.. — начал было тот, но Гарри не мог медлить.

На кону стояла жизнь Гермионы, вернее, её душа. После смерти родителей она вряд ли сможет продержаться рядом с дементором дольше минуты. Для него она лёгкая добыча. Свеженький лакомый кусочек. У Гарри сердце сжималось от страха за неё, а кровь оглушительно стучала в висках. Он выронил табурет, прыгнул на стол и бросился прямо на Малфоя. Пока ещё есть хоть один шанс, нужно вырвать у того палочку и заставить отдать приказ домовику спасти Гермиону.

Сириус ко всякому готовился: тому, что Пожиратели смерти могут начать активно действовать и попытаться выманить Гарри из укрытия или же это сторонники Дамблдора захотят втянуть его в свой Орден и направить на «верный» путь. Но вот чего он уж точно не ожидал, так это что крестник не только появится на Гриммо, но и нападёт на него. Впрочем, злую шутку с ним сыграла собственная маскировка, про которую он забыл. В тот момент, когда Гарри бросился на него, Сириус произнёс контрзаклинание и его внешний вид снова сделался прежним.

— Гарри, это я — Сириус! — воскликнул он, но было уже поздно.

Они вместе и упали, поскольку последний не успел отойти от удара табуреткой и, пошатнувшись, утянул другого за собой. От падения Сириус ненадолго потерял ориентацию в пространстве и ощутил боль в затылке. Волшебная палочка очень быстро покинула его руку.

— А теперь прикажи своему домовику!.. — послышался грозный голос Гарри, но он резко прервался: — Си-ириус?!

— Наконец-то… — отозвался последний и, приподнявшись, сел на полу. Собственная палочка была направлена ему в лицо и немного подрагивала в руке Гарри. — Ну, у тебя и реакция при виде незнакомцев, дружок, — с улыбкой заметил Сириус и покачал головой. Гарри, стоявший на коленях неподалёку, ему почему-то ничего не ответил и продолжал таращиться, как будто бы увидев призрака. — Что, даже не обнимешь крёстного?

Сириус едва только коснулся плеча Гарри, как тот вдруг взбесился.

— Сириус, там же Гермиона!!! — закричал он и свободной рукой больно вцепился в предплечье крёстного. — Прикажи домовику вернуть меня обратно!! Она без палочки, а там дементоры! Они высосут её душу! Сириус, быстрее!! Приказывай!

— Гермиона? Дементоры? О чём это ты?

От неожиданности Сириус растерялся, а Гарри, наоборот, вскочил на ноги и бросился к Кикимеру, словно сейчас была дорога каждая секунда.

— Сириус!!! — на ходу закричал он.

Из-за его криков Сириус и сам заволновался, и не стал медлить:

— Кикимер, доставь сюда Гермиону!

— Нет, отправь меня с ним!! — возразил Гарри, но не успел наклониться.

Кикимер тихо выругался и с хлопком исчез с кухни.

— Не-е-ет!!!

Гарри упал на колени и несколько раз ударил кулаками, в одном из которых была зажата волшебная палочка, по полу, после чего остановился и, тяжело дыша, посмотрел вверх и по сторонам, как будто бы молчаливо высматривая какую-то невидимую силу и прося её помочь. Сириус наблюдал за ним и не мог поверить своим глазам. Даже шутливо спросить, насколько у них с подругой серьёзные отношения, раз они, похоже, встречаются на летних каникулах и гуляют, не поворачивался язык.

— Ты сказал дементоры? — спросил он вместо этого как можно мягче. — Откуда они вдруг появились? И почему у тебя нет с собой волшебной палочки? Ты ведь умеешь их прогонять, неужели…

— Потому что мою палочку отобрали! — резко ответил Гарри, вперив в него суровый взгляд. — А ты где раньше был?! Что это за дурацкое место?! Почему твой поганый домовик меня похитил?! Почему ты...

Сириус и рта не успел открыть, не ожидав такого грозного выпада. Крестник, казалось, и его хотел убить как минутами ранее Кикимера. Впрочем, Гарри не успел окончить свою пламенную речь — раздался ещё один хлопок.

— Кикимер доставил грязнокровку, — не скрывая презрения в голосе, доложил домовик, и Гарри позабыл обо всём.

— Гермиона… — выронив палочку, сказал он и бросился к ней.

Его подруга, неподвижная и белая как мел, лежала на полу с закрытыми глазами.

— Гермиона, это я… Гермиона…

Гарри, видимо, сам не отдавая себе отчёта в своих действиях, торопливо убрал волосы с её лица и напряжённо всмотрелся в него, как будто бы силой взгляда пытаясь пробудить её сознание. Его пальцы осторожно коснулись её щеки и плеча.

— Гермиона, очнись!..

Гарри легонько тряхнул её, но это не принесло никакого эффекта, и он поднял на Сириуса беспомощный взгляд.

— Она же ведь?.. — его голос внезапно сел, а лицо, казалось, вот-вот станет того же цвета, что и подруги.

— Подожди-ка…

Сириус присел рядом, потрогал холодную ладошку Гермионы и приложил пальцы к запястью. Слабый пульс ощущался.

— Нет, она жива, — констатировал он и только сейчас опомнился: — Кикимер! А ну-ка быстро найди для гостей шоколад! Нет, стой! Сделай им горячий шоколад и побыстрее!

Кикимер снова принялся тихо ворчать и отправился к шкафу с посудой.

— Сириус, а её душа… — сдавленно произнёс Гарри, — она… н-на месте?

Сириус хотел бы ответить утвердительно, но не знал, как это проверить при помощи магии. Оставалось одно — дождаться, когда девочка очнётся, тогда по её поведению и станет ясно, не произошло ли с ней самое страшное.

— Давай не будем делать поспешные выводы, — произнёс он и подхватил Гермиону на руки. — Палочку мою захвати, пожалуйста.

— Стой, куда ты?

— Подумал, твоей подруге нужно место поудобнее, не на холодном полу же ей лежать…

* * *

Гарри не мог нормально дышать и думать о чём-то другом, кроме Гермионы. Он торопливо двигался за Сириусом по коридору, шагал по лестнице и не обращал особого внимания на стены, скрипучие половицы, старенькие ковры и какие-то жуткие украшения. Сириус внёс Гермиону в гостиную и уложил на диван. Одним взмахом палочки он бросил в камин дрова, другим — зажёг огонь, а через считаные секунды притянул плед.

— Ей нужно согреться, быстрее придёт в себя, — сказал он, укрыв Гермиону до шеи, а Гарри только сейчас заметил, что у него дрожат руки.

Он торопливо сжал и разжал пальцы и опустился на край дивана. Его взгляд снова коснулся крайне бледного лица подруги, и сердце, омытое тревогой, забилось куда сильнее. На бледных щеках Гермионы были заметны небольшие царапины. Может быть, она сопротивлялась, но дементор всё равно её коснулся и сделал самое ужасное? Гарри хотел бы разомкнуть губы и спросить Кикимера, что тот видел, но чувствовал, что собственный голос его предательски покинул.

— Гарри? Гарри, я тебя спрашиваю…

Кажется, Сириус задавал ему какие-то вопросы, но Гарри не мог их понять. Он не сводил взгляд с лица Гермионы и хотел лишь одного — чтобы она осталась сама собой, а не бесчувственной куклой вроде Барти Крауча. И зачем он только оставил её позади себя? Зачем вскочил с сидения, как только его подругу назвали страшной? Потому что хотел доказать обратное и заступиться за неё? Хотел проучить безмозглых дружков Дадли за оскорбление? Но ведь они всё равно ничего не понимают, почему он не пропустил их глупые смешки мимо ушей? Получается, он тоже причастен к тому, что произошло. Он оставил подругу одну, хотя обещал ей обратное. Гарри смотрел на неё и не замечал, что его всего трясло от стремительно подступающей лавины отчаяния. Если дементор высосал душу Гермионы, он себе этого никогда не простит. Никогда.

— Гарри… Эй, выпей-ка… Давай, выпей, сейчас полегчает.

Сириус силой всунул ему в руки чашку с чем-то ароматным и заставил сделать глоток.

* * *

Гермиона никогда бы не подумала, что ужас, произошедший с ней, можно пережить ещё раз. Но когда на улице очень быстро потемнело и стало холодно, на неё накатила необъяснимая волна мрака. Гермиона не могла двигаться. Ей казалось, словно она снова очутилась дома, упала на колени возле бездыханного тела отца, а её смерть в лице Люциуса Малфоя неотвратимо приближается. Она не могла пошевелиться, сбежать, как-то ему противостоять, лишь чувствовала, как её накрывает отчаяние, и хотела, чтобы всё поскорее закончилось. Что это за жизнь без близких людей? Разве у неё ещё есть кто-то родной? Гермиона опустилась на землю, ощущая лишь холод, и не почувствовала, как кто-то касается её щек. Кто-то, кто пытался высосать из неё всю радость. Её поглотила темнота.

Первое, что Гермиона почувствовала при пробуждении — это чьё-то прикосновение. Кто-то несколько раз осторожно трогал её ладонь. Судя по ощущениям, этот кто-то периодически вставал и садился подле неё.

— Сириус, посмотри, она ведь уже не такая бледная? — слышался знакомый голос.

— От того, что ты так суетишься, она быстрее не очнётся, — доносился ещё один голос, тоже почему-то знакомый.

В стороне слышался слабый треск. Под одеялом — если её, конечно, накрывало оно — было очень тепло. Гермиона немного поднапряглась и наконец разомкнула веки. Место, где она очнулась, ей было незнакомо. В стороне, как оказалось, трещали поленья в камине, у окна, наполовину закрытого тёмными занавесками, стоял старинный рояль. Гермиона окинула взглядом покосившийся шкаф с книгами, сервант с треснутым стеклом и наконец наткнулась на того, кто сидел возле неё с самым напряжённым видом.

— Гермиона? Ты… ты меня понимаешь? — настороженно спросил Гарри.

Её сердце в ту же минуту подпрыгнуло к горлу. Ей сразу же вспомнилось о дементорах и том ужасе, что её охватил из-за их присутствия. Кто бы ещё её спас, если не Гарри? Это же он бросился на тролля на первом курсе, чтобы уберечь её от удара. Это он отважно защищал её и Сириуса от дементоров у озера. Он пытался спасти её и Рона от русалок. Гермиона не сомневалась, что если бы василиск утащил её, а не Джинни, Гарри бы так же отважно бросился и за ней. Это для других он был Мальчиком-Который-Выжил, символом мнимой победы, малышом, которому повезло сделать то, что не удавалось десяткам взрослых, а для Гермионы он был настоящим другом. А может, даже намного больше чем другом… но сейчас не было сил, чтобы это серьёзно обдумать.

— Гарри… — дрогнувшим голосом произнесла она, чувствуя, как в глазах собирается влага: он её не бросил, Гарри бы никогда так не поступил, он снова её спас.

Гермиона приподнялась, и друг тут же притянул её к себе. Гарри ещё никогда её так крепко не обнимал, как сейчас. Одна его ладонь лежала на её спине, другая — на затылке.

— Ты меня понимаешь… — выдохнул он с невероятным облечением, и Гермиона ощутила, как по её телу пробежались мурашки от соприкосновения их щёк и дыхания, что защекотало её шею.

— Да, понимаю, — смутившись, ответила она, почему-то при этом желая, чтобы Гарри подольше вот так её держал в своих руках. — А где это мы, кстати?

Друг отстранился и отчего-то покраснел.

— Э-э… в доме у Сириуса, ты, кстати, ещё свою порцию шоколада не выпила, подожди, я сейчас!

Он быстро поднялся на ноги, взял с подноса, стоявшего на кофейном столике, чашку и вместе с ней вернулся обратно. Гермиона пила сладкий напиток, пока Гарри с волнением ей рассказывал обо всём, что случилось.

* * *

Поначалу Сириус растерялся, когда в его доме оказалась Гермиона. Он-то думал, что она всего лишь приехала навестить Гарри, а в ходе разговора выяснилось, что они уже несколько недель живут под одной крышей. Выяснилось, что Гермиона потеряла родителей и Дамблдор подыскал ей место у Дурслей. Пока Гарри сидел рядом с подругой на диване, Сириус вышел в коридор и от досады хотел оторваться на Кикимере, но тот в свойственной ему манере пресёк эту попытку.

— Да, Кикимер знал о грязнокровке.

— Во-первых, я запрещаю тебе так называть Гермиону, а во-вторых, почему о её присутствии рядом с Гарри ничего не знаю я?!

— Хозяин не приказывал Кикимеру каждый день возвращаться в дом госпожи и докладывать обо всём.

Как бы Сириус ни злился на противного домовика, но тот был прав. Присутствие Гермионы — это только его, Сириуса, промах. Своей ошибкой он чуть не сгубил подругу Гарри, а о том, насколько она ему дорога, можно было не спрашивать — крестник и так не отходил от неё ни на шаг.

Но потом Гермиона очнулась, и Сириус заметно успокоился, посматривая на них с Гарри из коридора. Подростки так трогательно обнимались и переговаривались между собой, что ему, взрослому мужчине, можно было не объяснять, к чему у них идёт дело. Он и сам когда-то был молодым и всё понимал. Вот только ненадолго задумался о Гермионе… Что же теперь с ней делать? Не оставлять же её одну на попечение Дурслей? Для Гарри такой разрыв будет болезненным, да и девочка вроде как к нему привязалась. Сириус смотрел на них и понимал одно — Гермиону нужно брать с собой. Они теперь с Гарри как звенья одной цепи: друг без друга никуда.

Сириус вздохнул — решил, что подросткам нужно наговориться после пережитого, прежде чем с ними можно будет обсудить дальнейшие планы — и покинул коридор. До изготовки портала оставалось чуть больше недели, значит, пора снова навестить мистера Гипса и заказать у него ещё одни документы. Подумаешь, у него, Сириуса, будет двое детей. В крайнем случае, скажет, что Гермиона ему не родная, подбросили какие-то изверги, вот поэтому ни капли и не похожа.

Он поставил чайник на огонь и развалился на стуле. Оставалось лишь продержаться несколько дней, чтобы наконец исчезнуть.

* * *

— Алчная ты шкура! Это всё произошло из-за тебя!

Этой ночью в «Норе» было неспокойно. Собрание Ордена Феникса проходило на кухне, где Аластор Грюм набросился на союзника в лице Наземникуса Флетчера из-за того, что тот покинул пост и тем самым не уберёг Гарри Поттера и других людей от нападения дементоров. Подумать только, этой ночью в Литтл-Уингинге шесть человек лишились своих душ и в их числе оказались Дадли Дурсль и Арабелла Фигг.

— Да что я мог сделать? Будь я рядом, я бы и сам не смог прогнать дементоров! — в свою очередь отпирался Наземникус.

— У тебя есть волшебная палочка, ты мог позвать подмогу, дурья твоя башка! — гремел Грюм.

Один Дамблдор сохранял спокойствие, но при этом хмурился и напряжённо размышлял. Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер бесследно исчезли. В первые минуты Альбус думал, что к этому причастен Сириус Блэк, но Люпин, навещавший того в начале прошлого месяца, качал головой и говорил, что его старый друг сидит у себя дома и запивает горе от бесцельно прожитых лет алкоголем. Это было вполне похоже на бесхитростного Сириуса, да и что бы тот сделал, будь Гарри с ним? Сел бы с ним на Клювокрыла и улетел подальше? Нет, он слишком неразумен и горяч, чтобы строить планы и участвовать в похищении мальчика.

Северус доложил, что Тёмный Лорд этой ночью не созывал своих приспешников и ничему не радовался. Гарри точно не у него. Выходит, оставалась только одна значимая фигура, и Альбус чувствовал, как сильно ему не хочется с ней связываться, но, видимо, придётся.

Это Фадж. Похоже, министр решил прибрать Гарри к рукам, а дементоров использовал как отвлекающий манёвр. Средство, чтобы сбросить с себя подозрение. Возможно, он не настолько бесстрашен и твёрд, как хочет казаться. Возможно, он и сам понимает, что Волан-де-Морт возродился, а потому нашёл способ с ним договориться. Возможно, он хочет обменять Гарри на какие-нибудь выгоды. Альбус покачал головой, но понял, что другого выхода нет, нужно разведать обстановку.

— Тонкс, нам всем нужна твоя помощь, — заговорил он, и на кухне воцарилась тишина. — Дорогая, только ты можешь надолго перевоплотиться в другого человека и узнать у министра, где сейчас находится Гарри.

— И в кого вы… хотите, чтобы я перевоплотилась? — откликнулась Тонкс.

— В его правую руку, в Долорес Амбридж.

— Но как же настоящая Амбридж? — встрял Грюм. — Эта жаба постоянно поблизости.

— А для этого у нас есть Артур…

Все участники недоумённо посмотрели на Артура Уизли, как будто только сейчас заметили его присутствие на кухне.

— Что? — глупо улыбнувшись, откликнулся тот.

— Боюсь, Артур, тебе пора включить всё своё обаяние и позвать Долорес на свидание… можешь рассказать ей, как тебе тяжело живётся после потери сына… как ты хочешь помогать Министерству изловить всех преступников… — начал наставлять его Дамблдор. — Как невыносимо стало дома… как тебе горестно находиться рядом с женой и…

Его речь оборвал звонкий удар — это Молли Уизли бросила сковороду в раковину.

— Ну спасибо, Альбус! — произнесла она и грозно посмотрела на мужа: — Да, Артур, давай, включи всё своё «обаяние»!

На этом она покинула кухню, а Артур побежал за ней. Остальные участники собрания не стали спорить. Все понимали, что Гарри нужно найти и спасти любой ценой.

К ночи в душе Гарри царило смятение. Он, конечно, был безумно рад, что Гермиона осталась собой, и в первый час не мог перестать улыбаться и отойти от неё, но потом Кикимер пригласил их на кухню и они снова встретились с Сириусом. Вот тогда крёстный изложил им свои планы отправиться в Америку. От неожиданности Гарри даже не нашёл что сказать, а Гермиона заметно опечалилась.

— Но… у меня же нет денег, — произнесла она. — В смысле, они были и, возможно, сколько-то ещё осталось, — торопливо прибавила, как будто бы опасаясь резких вопросов и осуждения, — но… я подписала какие-то бумаги, когда приходил мистер Фадж и… Наверное, это была доверенность… я не уверена… мама с папой умерли, я ничего не понимала… Фадж вряд ли мне что-то выделит, если узнает, в чём дело.

От внимательных взглядов мужчин Гермиона заметно разнервничалась и опустила глаза на собственные руки, лежащие на столе. Гарри не мог в такой ситуации озвучить своё мнение, он протянул руку и сжал её ладонь. В этот же момент сидящий напротив Сириус тоже протянул руку и накрыл обе их ладони. И Гермиона, и Гарри обратили к нему взгляды.

— Это не важно, милая. Теперь ты с нами, значит, мы позаботимся о тебе, — сказал он и подмигнул Гарри.

Последний не совсем понял его намёк, а Гермиона выдохнула с заметным облегчением и улыбнулась краешками губ. Кикимер за это время несколько раз исчезал и принёс от Дурслей два чемодана с вещами.

— Кикимер не нашёл ни совы, ни кота, — доложил он после очередной «вылазки» и скрылся с глаз.

— О, Букля, наверное, сама прилетит, она же умная! — с улыбкой догадался Гарри и быстро пожалел об этом.

— Да, но Глотик-то летать не умеет, — погрустнев, заметила Гермиона.

— Да ну брось, он же тоже умный… думаю, он теперь не вернётся к Дурслям, он ведь освоился и…

— Так, давайте оставим разговоры о ваших питомцах на потом, — прервал их Сириус. — Что там с вашими волшебными палочками? Кто их отобрал и почему?

Вечер оказался очень долгим и перетёк в ночь. Сириус хотел знать всё. Кикимер очень скоро был отправлен в Хогвартс, чтобы незаметно и тихо забрать из кабинета директора волшебные палочки.

— Ты к нему очень жесток, он и так сегодня столько всего сделал и, должно быть, очень устал, — пожалела домовика Гермиона. — Неудивительно, что он такой хмурый и грубый.

— О, дорогая, поверь, этот домовик способен на такие вещи… которые тебе даже не снились, — возразил ей Сириус. — Если бы ты только знала, что Кикимер творил при жизни моей матушки, твоё мнение о нём значительно изменилось бы.

Что же это были за вещи, никто так и не узнал. Все отвлеклись на стук и увидели, как в темноте за окном то появляется, то исчезает светлое пятно.

— Букля!! — воскликнул Гарри, подскочив с места, и охнул, увидев, что она опять исчезает.

Похоже, сова падала. Гарри подбежал к окну и распахнул створку, опасаясь худшего, но, как оказалось, Букля не падала. Она очень устала, потому как держала в лапах ручку от собственной клетки. Увидев хозяина, Букля снова набрала высоту, чтобы влететь в окно, и Гарри застыл с раскрытым ртом.

И он, и Сириус с Гермионой увидели, что клетка была не пуста. Внутри лежал Живоглот, а вместе с ним пушистая белоснежная кошка с тёмным ошейником на шее. Букля водрузила клетку на стол и уселась на навесной шкаф. Она так жутко утомилась, что упала на грудь и сразу же сомкнула веки.

Пока удивлённые Гарри и Гермиона стояли на месте, Сириус приблизился к клетке и распахнул дверцу. Живоглот ответил довольным урчанием на его поглаживание, а белоснежная кошка принюхалась к руке и шагнула на стол. Сириус взял её на руки и прочитал кличку на ошейнике.

— Снежинка… Хм, а ты время зря не терял, приятель, — заметил он, посматривая на Живоглота, выходящего вперёд, и снова погладил того по голове и спинке.

Гарри и Гермиона переглянулись и промолчали — зачем Букле и Живоглоту вдруг понадобилась кошка миссис Фигг, никто из них не понимал. К глубокой ночи Гермиона пожелала всем хорошего сна и унесла Живоглота со Снежинкой в спальню. Гарри же немного постоял у двери в свою спальню, но понял, что не сможет заснуть, если не поговорит с Сириусом. Он прошёл по коридору дальше, постучал в его дверь и с разрешения зашёл в комнату.

— Что такое, приятель? Много всего и сразу? — откликнулся крёстный, стоявший у окна и тоже почему-то не спешивший ложиться в кровать.

В спальне царил полумрак, но, казалось, даже ему не скрыть отпечаток каких-то тяжёлых дум на хмуром лице Сириуса.

— Да, я… я хотел с тобой серьёзно поговорить, — признался Гарри и по пригласительному жесту присел на край кровати.

Крёстный отошёл от окна и опустился рядом.

— Что такое?

Гарри набрал воздуха в грудь и, наконец, выложил всё, что его мучило:

— Сириус, мы что, убегаем как какие-то трусы? А как же Волан-де-Морт? Как же остальные волшебники? Неужели мы их бросим и сбежим? Мама с папой погибли, я всегда думал, что мы должны…

— Отомстить за них и убить Волан-де-Морта? — подхватил его мысль Сириус. — То есть ты всерьёз думаешь, что у тебя хватит сил его одолеть?

— Нет, но я мог бы…

— Вернуться в Хогвартс и снова оказаться в какой-нибудь заварушке?

— Нет, я… просто подумал, что…

— Что всё это неправильно? Что лучше плыть по течению и следовать всему, что говорит Дамблдор? Думаешь, отомстить за родителей настолько важно, что ради этого стоит рисковать жизнью? Особенно после того, как Волан-де-Морт провёл ритуал и теперь может прикончить тебя голыми руками? Думаешь, я бы не хотел убить его за всю боль, что он мне причинил?

— Нет, я… Но ведь в Хогвартсе я буду под защитой, там он меня не тронет, и ты… Мы ведь так и не доказали, что ты ни в чём не виноват! А Петтигрю всё ещё на свободе и прислуживает Волан-де-Морту, разве бы ты не хотел поймать его и восстановить справедливость?

Сириус тяжело вздохнул и помолчал немного. Гарри же чувствовал, как сильно бьётся в груди сердце, и не сводил с крёстного взгляд. Его одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, радость, что они снова вместе, а с другой стороны, грусть и тревога. Почему они вдруг уезжают, хотя, скорее, убегают, когда рядом столько всего происходит? Они, люди, на чьей стороне правда, позорно скрываются от врагов?

— Под защитой говоришь… — наконец произнёс Сириус. — А Гермиона тоже будет «под защитой» или её жизнь перестала быть для тебя важна?

— А при чём здесь?.. — настороженно начал было Гарри, но был перебит.

— То есть ты хочешь вернуться в Хогвартс и посмотреть, что будет, когда она окажется нос к носу с Драко Малфоем? Человеком, чей отец убил её родителей? Думаешь, она это выдержит? Думаешь, Драко не захочет закончить дело отца? По-твоему, Люциус забавы ради на такое дело отважился? Или, может, Драко всё равно на то, что его отец сидит в тюрьме из-за убийства родителей какой-то грязнокровки, которая станет преспокойно гулять по школе?

— Не называй так Гермиону! — резко перебил Гарри. — Она...

— Она — грязнокровка, — жёстко повторил Сириус, — и для большинства чистокровных семей, прислуживающих Тёмному Лорду, она такой и останется. И знаешь, что самое поганое в этом?

Гарри не знал и молчал, сбитый с мысли резкостью крёстного.

— То, что она не просто какая-то грязнокровка, — продолжал тот, — она близкий друг самого Гарри Поттера, заклятого врага их господина. Так что ты можешь хоть сегодня от неё отречься, стереть ей память, рассориться, держаться в стороне… — да что угодно, но это ничего не изменит. Сторонники Волан-де-Морта рано или поздно доберутся до неё, поймают и будут долго и жестоко мучить, прежде чем прикончить, и всё это только ради того, чтобы доставить удовольствие своему господину и насолить тебе.

«Я этого не допущу!» — хотел бы твёрдо сказать Гарри, но ему внезапно отказал голос, а в груди и вовсе всё замерло от ужаса, что он услышал. Чтобы с Гермионой снова что-то случилось… Гарри ведь совершенно не подумал о Малфоях и том, как будет тяжело и больно Гермионе, если она столкнётся с Драко. Тот умеет выводить людей из себя, а теперь уж точно отыграется на ней за всё.

— Ты хотел со мной по-взрослому поговорить? — продолжал Сириус. — Ну так давай, реши как взрослый парень, на что ты готов ради мести врагу. Готов снова поверить, что в стенах Хогвартса ты «в безопасности»? Готов положить жизнь Гермионы ради своей цели? Ты думаешь, мне легко вот так сидеть здесь и рассуждать обо всём этом? Думаешь, я бы не хотел отомстить за смерть Джеймса и Лили?

Гарри молчал, немало потрясённый доводами крёстного, а тот перевёл дух и продолжил немного спокойнее:

— Если бы Дамблдор мог одолеть Волан-де-Морта, он бы давно это сделал, но вместо этого старик созывает Орден Феникса. В моё время этот Орден тоже существовал, вот только союзники всё гибли и гибли… один за другим… у меня где-то была колдография… найду, покажу тебе. Твои родители в Орден Феникса, кстати, тоже входили, но, как ты знаешь, это не сильно им помогло.

Сириус вздохнул и положил руку на плечо Гарри, отчего последний непроизвольно вздрогнул.

— Иди спать, Гарри, день был очень долгий. Иди и подумай обо всём, о чём мы говорили. У тебя есть чуть больше недели до того, как портал будет готов. Если я тебя не убедил и ты захочешь вернуться в Хогвартс, значит, так и будет. Иди, правда, я очень устал и горячий шоколад мне, в отличие от вас с Гермионой, не поможет.

— Ладно…

Гарри ушёл от Сириуса в полной растерянности и сам не понял, как дошёл до спальни. Кажется, он разделся и надел пижаму автоматически. Голову занимали неразрешимые вопросы и мысли. Кто он такой? Всего лишь школьник-недоучка, разве у него хватит силы противостоять Волан-де-Морту? Сириус и вовсе беглый преступник, его чуть безжалостно не лишили души, как потом поступили с Барти Краучем. Гермиона… При мысли о Гермионе сердце Гарри болезненно сжалось. Если он передумает, она, безусловно, отправится в школу с ним. Они ведь друзья, Гермиона единственная, кто ему поверил на Турнире, кто всегда помогал и заботился о нём. Сегодня он её чуть не потерял из-за дементоров, а ведь не так давно она и Сириус были тоже близки к потере души. Получается, ситуация повторилась, но к ним опять никто не пришёл на помощь. Сегодня у них не было Маховика времени, и если бы не Кикимер, Гермиона, такая, какая она есть, навсегда бы исчезла.

Сон пытался его одолеть, но Гарри сопротивлялся. По всему выходило, что Сириус прав: у них нет сил, чтобы бороться с врагом. Пришло время отступить, не признать поражение, а именно отступить, ведь война состоит из множества сражений, а последние точно были не в их пользу. Веки Гарри слипались, но прежде чем его одолел сон, он подумал, каким был дураком, как он плохо учился, сколько всего упустил. Если та школа, которую назвал Сириус, неплохая, то теперь он, Гарри, станет лучше. Обязательно изучит и отработает множество заклинаний. Он станет сильнее к совершеннолетию и вот тогда…

Усталость после тяжёлого дня, полного всяких переживаний, его всё же одолела, и Гарри заснул.

* * *

За один вечер Тонкс в образе Амбридж чуть не довела Фаджа до срыва. По её словам, она так усердно давила на министра и коварно ему улыбалась, намекая на похищение Гарри Поттера, что начальник аж накричал на неё перед концом рабочего дня и попросил больше не поднимать эту тему. Также, выдав себя за его заместителя, Тонкс проверила по документам, не было ли у министра серьёзных отлучек или поездок в Азкабан и не нашла ничего, что хотя бы косвенно связывало Фаджа и появление дементоров в Литтл-Уингинге. По всему выходило, что он не был причастен к похищению Гарри, но кто же тогда был причастен? Ещё одно собрание Ордена Феникса прошло впустую, все разве что послушали недовольство миссис Уизли: её муж не только провёл вечер с Долорес в кафе, но и согласился встретиться с ней в рабочее время в её кабинете.

— Дорогая, не мог же я отказаться от её помощи, когда сам же рассказывал ей, как мне теперь плохо живётся… — с самым скорбным видом оправдывался Артур, — она сказала, что Перси подавал большие надежды и очень нравился им с Фаджем... Сказала, что хочет мне хоть как-нибудь помочь после его потери... Что я мог сделать?

— Если жаба клюнула на Артура, так это даже хорошо: можно будет «по дружбе» узнавать, что они там с Фаджем замышляют! — поддержал его Грюм и остался единственным в «Норе», кому не предложили поужинать.

Дамблдору было неспокойно. Его настойчиво терзала мысль, что он не замечает чего-то очевидного, и это что-то вскоре дало о себе знать. Злоумышленники допустили серьёзный промах, возможно, надеясь, что его не так быстро удастся обнаружить. Всё благодаря Фоуксу. Феникс вдруг сгорел, разбросав напоследок свои огненные перья, отчего полы в кабинете директора покрылись тёмными пятнами, а потом он возродился и первым делом кинулся к письменному столу и стал о чём-то вещать, и размахивать крыльями. Если бы речь шла о другой птице, Дамблдор бы не насторожился, но Фоукс был умный и внимательный. Это он указал на тот ящик, из которого вдруг исчезли две волшебные палочки.

— Честное слово, Альбус, я никого не пускала в ваше отсутствие, — встревоженно докладывала в его кабинете профессор МакГонагалл, — не верите, спросите портреты, они тоже никого не видели!

— Ну что вы, моя дорогая, успокойтесь, я уверен, что вы бы не допустили постороннего в мой кабинет, — мягко отвечал ей Дамблдор и продолжал свои размышления.

Горгулья у входа тоже никого не впускала без пароля. Похоже, Фоукс был единственным, кто попытался помешать злоумышленникам, за что и был убит. Но кто мог проникнуть в такое защищённое место и остаться при этом невидимым? На ум директора приходил только один ответ. Домовой эльф. Но чей это эльф и кто отдал ему приказ? Из ящика выкрали палочки Гарри Поттера и Гермионы Грейнджер. Зачем? Будь ученики в плену, разве кому-то понадобилось бы снабжать их оружием? Получалось, эльф принадлежит не сторонникам Волан-де-Морта, а других семей, живущих в достатке, чтобы позволить себе прислугу, вряд ли можно было сыскать, кроме…

Дамблдор тяжело вздохнул после очередных раздумий и написал Люпину прийти как можно скорее. Ради встречи он открыл личный камин для перемещения при помощи Летучего пороха.

— Я же уже говорил вам, Сириус вряд ли в этом замешан, — тем же вечером устало отвечал гость.

— Да, я это помню, — подтвердил Дамблдор, — однако, Римус, позволь мне кое-что проверить...

Он направил на Люпина волшебную палочку и обнаружил вмешательство в память. То, что было стёрто, восстановить уже было невозможно.

— Поверить не могу, что он мог так со мной поступить! — сокрушался Люпин, а Дамблдор снова задумался.

Если Гарри и Гермиона к сентябрю вернутся в школу, то зачем поручать домовому эльфу красть их палочки? Разве они им понадобятся в том месте, скрытом от всех? Дамблдора одолело нехорошее предчувствие, а он привык себе доверять.

— Скажите, что мне сделать, мы же должны их как-то найти! — тем временем волновался Люпин. — Я чувствую, Бродяга затеял что-то недоброе, он доиграется и подведёт Гарри!

— Мы их обязательно найдём, мой друг, — заверил его Дамблдор и велел отдохнуть.

После того, как опечаленный союзник ушёл, он «закрыл» камин для посещений и отправил на кухню записку. Где бы ни укрылся под Фиделиусом Сириус, его невозможно найти, а уговаривать выйти бесполезно. Вот только он сам же подбросил Дамблдору одну интересную идею.

В дверь вскоре постучали, и последний оторвался от мыслей.

— Профессор Дамблдор вызывал Добби? — робко поинтересовался у двери домовик.

— Да, Добби, вызывал, — устало подтвердил Дамблдор, — прошу, проходи, присаживайся.

Добби охнул, по обыкновению тронутый тем, что ему оказана такая большая честь, прикрыл дверь и торопливо забрался на стул напротив директора.

— Боюсь, Добби, у меня для тебя плохие новости, — помолчав, заговорил тот. — Твой друг, Гарри Поттер, в серьёзной опасности…

— Гарри Поттер в опасности?! — чуть не упав со стола, воскликнул домовик. — Может ли Добби что-то сделать для сэра Гарри Поттера? Добби…

— Именно поэтому я тебя и позвал, дорогой Добби, — вскинув руку в знак просьбы о молчании, заметил Дамблдор, — боюсь, мне не спасти Гарри без твоей помощи. Видишь ли, всё очень непросто, тебе может показаться…

— Добби сделает всё ради спасения Гарри Поттера! — храбро заверил Добби, забыв о жесте директора. — Только скажите, что ему сделать, и Добби всё исполнит!

Гермионе впервые за долгое время сделалось легче. Предложение поехать в Америку оказалось неожиданным и очень её удивило. В первую минуту ей казалось, что это шутка и вскоре в доме появится сам Альбус Дамблдор, Корнелиус Фадж и ещё какие-нибудь важные персоны. Появятся и объявят, что всё под контролем, нападавшие дементоры были заколдованы и посланы Волан-де-Мортом, их обезвредили. Но никто не появился. Сириус говорил вещи, которые терзали её саму, а потому вдруг накрыл их с Гарри ладони своей и заверил, что позаботится о ней. Сказать, что Гермиона была тронута, значило ничего не сказать. Сириус ей был совершенно чужой человек, в отличие даже от Гарри, от чьего долгого взгляда или прикосновений начинало быстрее биться сердце, но от его слов она ощутила некоторую душевную теплоту. Казалось, что не так давно, какие-то годы назад, родной отец вот так же успокаивал её и говорил, что он от неё не откажется только потому, что с Гермионой творится что-то странное. Это потом пришла профессор МакГонагалл и всё объяснила, а до того всякое бывало, в том числе слёзы, обращения к Богу и какие-то поездки и встречи, которые родители совершали, обеспокоившись за здоровье дочери.

Этой ночью Гермиона лежала в кровати, обнимая сразу двух пушистых кошек, и ни о чём не беспокоилась. В доме на Гриммо было спокойно и тихо. Она закрыла глаза и подумала о Гарри. О том, как он снова её защитил. Скоро они уедут в Америку и больше не будут опасаться за свои жизни. Это Сириус подарил им надежду на прекрасное будущее. Будь мама с папой живы, они бы поступили так же — увезли бы Гермиону подальше от Волан-де-Морта, его приспешников и сотрудников Министерства, не желающих ничего с этим делать.

Кто-то из кошек мурлыкал, Гермиона мечтательно улыбнулась, разогревшись под одеялом, и вскоре уснула. Утром Сириус и Гарри ждали её на кухне, и она очень удивилась, обнаружив у своей тарелки волшебную палочку.

— Кикимер может быть незаметным, когда хочет, — сказал Сириус. — И да, в этом доме можете применять магию сколько угодно, только не взорвите его, пожалуйста, пока меня нет.

После завтрака он изменил свой внешний вид и ушёл по делам. Им с Гарри он наказал сидеть дома. Это было, конечно, нетрудно, но крайне непривычно после жизни в доме Дурслей. Кикимер аж зашипел и стал размахиваться мокрой тряпкой, когда Гермиона захотела помочь ему с грязной посудой.

— Кикимеру не нужна помощь гря… гостьи. Кикимер в состоянии выполнять свои обязанности, — мрачно твердил он.

— Пойдём лучше в гостиной что-нибудь интересное поищем, — предложил Гарри и взял её за руку.

Гермиона, конечно, надеялась добраться до книг, стоявших на полках покосившегося шкафа у стены. Но те оказались не так просты, как могло бы показаться на первый взгляд. Одна книга зашипела, стоило её только открыть, у обложки другой вдруг выросли зубы и пытались поймать пальцы читательницы, а третья книга и вовсе начала извергать из себя пыль.

— Похоже, они каким-то образом заколдованы, — заметила Гермиона и побыстрее вернула книгу на полку.

Гарри в это время сидел на диване и изучал свежий выпуск газеты, принесённый Буклей, и никак не отреагировал на её слова.

— Всё в порядке? — спросила его Гермиона, повернувшись, и заметила, что он почему-то застыл. — Гарри?

Она приблизилась и непроизвольно охнула, прочитав заголовок статьи, которая так сильно привлекла его внимание.

НАПАДЕНИЕ ДЕМЕНТОРОВ ПОСРЕДИ БЕЛОГО ДНЯ

Чуть ниже шёл текст и колдография, где было видно, как на светлом небе мелькнули характерные тени. Но Гарри, как и Гермиону, поразило, конечно же, не это. До того, как прибыли сотрудники Министерства, а с ними и журналист, сделавший колдографию, шесть человек лишились своих душ, а среди них оказались Дадли и миссис Фигг.

Гарри повернул голову, и в ту же минуту Гермиона опустилась рядом и вцепилась обеими руками в его ладонь.

— Гарри, это не твоя вина — ты не мог ничего сделать! — взволнованно сказала она. — Подумай сам, как бы мы спаслись, если бы не Кикимер? Мы бы даже убежать не успели — дементоры ведь так быстро летают, они бы нас настигли!

— Да, но… — неуверенно согласился Гарри и глубоко вздохнул: — Тебе не кажется странным, что они вдруг возникли в Литтл-Уингинге? В смысле, что они появились и напали именно на нас? Вдруг это… происки Волан-де-Морта? Он ведь сильный маг, он мог их как-то… призвать, заколдовать.

Из-за его слов пришла очередь Гермионы растеряться и почувствовать, как по спине пробежали мурашки. Прошедший день выдался крайне тяжёлым, и она не успела всё обдумать. Глядя на Гарри, ей снова сделалось не по себе — даже если бы у неё была в руке волшебная палочка, разве бы она смогла прогнать дементоров? Точно нет.

— Возможно, — огорчённо подтвердила Гермиона и выпустила его ладонь из своих рук.

— Выходит, Сириус прав — у Волан-де-Морта слишком много союзников, чтобы мы смогли его одолеть, — хмуро подметил Гарри, а ей вдруг захотелось найти себе хоть какое-нибудь дело, чтобы только не думать о собственной беспомощности и бесполезности.

На глаза Гермионы попался старинный рояль, и она отправилась к нему, подумала стереть пыль и открыть крышку. Вдруг удастся вспомнить, чему её когда-то учила бабушка, желавшая отдать внучку в музыкальную школу. Гермиона открыла крышку и опечалилась ещё больше — половина клавиш рояля оказалась переломана.

— Репаро, — тихо сказала она, направив палочку на них.

Клавиши дружно дёрнулись, издав стон, от которого чуть не заложило уши, и поникли.

— Мерлин, что ты делаешь? — удивился Гарри, подскочив с дивана, и направился к ней.

— Да вот… думала починить, — ответила Гермиона, подняв на него взгляд.

В ярко-зелёных глазах друга, обращённых к ней, сквозили недоумение и беспокойство. А ведь он обычно не отступал перед трудностями и не боялся признаться ей в слабости, как уже было во время их приключений на первом курсе или же участия в проклятом Турнире. Гермиона засмотрелась в его глаза и почувствовала, как отчаянно забилось её сердце. Она снова разомкнула губы:

— Гарри, а ты можешь… помочь мне кое с чем?

— Эм… наверное, а с чем?

Гермиона поднялась с сидения, и расстояние между ними значительно сократилось.

— Ты можешь научить меня вызывать Патронус?

Гарри раскрыл рот, но почему-то не сразу ответил.

— Я помню, ты объяснял мне… тогда, у озера в прошлом году… я запаниковала и не запомнила… там вроде сосредоточиться на чём-то нужно, верно? — немного заволновавшись, прибавила Гермиона. — Ты можешь сейчас мне объяснить? У нас же пока есть свободное время, мы могли бы… позаниматься. Если ты не против, конечно.

* * *

Для Гарри, привыкшего к тому, что он не делал особых успехов в большей части учебных предметов, просьба Гермионы оказалась неожиданной. Он чуть было глупо не спросил, зачем ей учиться призывать Патронуса, но вовремя сомкнул губы. Дементоры её, безусловно, взбудоражили. Особенно теперь, когда она потеряла родителей и стала невероятно уязвима. К тому же ночной разговор с Сириусом тоже оказал на Гарри немалое влияние. Получается, он сильнее, он в какой-то степени отвечает за Гермиону, по крайней мере, за её безопасность. Может, она и сама говорила ему что-то такое на первом курсе и немного позже, но сейчас Гарри не просто это услышал. Он это почувствовал, и его сердце сильно-сильно забилось в груди. Крайне важный ему человек нуждался в его помощи.

— Да, я… я, конечно же, тебе помогу, — после заминки ответил Гарри, облизав пересохшие губы, и заметил, что Гермиона улыбнулась. — Пойдём… в коридор, потренируемся там.

В коридоре, конечно же, возникло серьёзное затруднение. Совсем не потому, что Гермиона не так произносила заклинание или неправильно махала палочкой. Проблема находилась куда глубже, и Гарри, стоявший от подруги в каком-то шаге, плохо себе представлял, как к ней подступиться.

— А на чём ты… сосредоточилась? — спросил он после очередной и безуспешной попытки Гермионы выпустить с кончика палочки хотя бы светлый лучик.

— На чём-то хорошем... ты же сам так сказал, — хмурясь, ответила она, но не так, чтобы уверенно.

— А что-то «хорошее» — это…

— Знаешь, я, по-моему, уловила суть и… и устала, давай мы завтра позанимаемся, ладно? Спасибо тебе, что помог мне разобраться! Правда, Гарри, большое спасибо!

Они не договорили, потому как Гермиона вдруг торопливо ушла в свою спальню и закрыла дверь, даже Живоглот мурлыкал в коридоре, а потом, словно жидкость, кое-как просунул голову в щёлку и, поднапрягшись, «просочился» в комнату. Пару раз Гарри казалось, словно он всё ещё слышит очень тихое «Экспекто Патронум» из-за двери, но, стоило ему только приблизиться, как за той сделалось невероятно тихо. К вечеру вернулся Сириус, и они все вместе ужинали на кухне. Гарри украдкой посматривал на Гермиону, но она упорно смотрела в тарелку.

— Мне кажется или Гермиона чем-то расстроена? — задержав его на кухне, тихо спросил Сириус.

Гарри нахмурился ещё больше: выходит, ему не показалось. О чём «хорошем» может думать Гермиона, как ни о родителях? Мысли об их потере не дают ей продвинуться в призыве Патронуса. Гарри понимал её чувства, но не знал, как её поддержать. Ему так жутко хотелось ей помочь, как-то порадовать, позаботиться, а даже обучение тому, чем он неплохо владел, сделало только хуже. Гарри повесил голову и признался крёстному в собственном бессилии.

— И поэтому ты решил, что будет лучше, если она немного поплачет за дверью и откажется от идеи научиться защищаться хотя бы от дементоров? — помолчав, уточнил тот.

— Что-о?! — поразился Гарри. — Нет, я…

— Или, может, ты считаешь, что она бездарная?

— Да нет же! Гермиона очень талантливая и умная, она…

— Тогда я не понимаю, почему ты всё ещё стоишь здесь и оправдываешься вместо того, чтобы сказать «Я сам разберусь!» и бежать за ней. Может, ты не знаешь, каким заклинанием дверь открывать? Или стесняешься обнять Гермиону и предложить вместе отыскать воспоминание, не омрачённое болью от потери?

— Нет, я…

Гарри внезапно застыл, ощутив, как дико заколотилось сердце. Сириус его и пальцем не тронул, но ощущение было такое, как будто отвесил оплеуху.

— Я сам разберусь! — ответил он и бросился из кухни в коридор.

* * *

Гарри и Гермиона занимались обучением, и это было даже хорошо: Сириусу не приходилось думать, как бы их развлечь. Похоже, они и сами неплохо проводили время — что-то обсуждали, размахивали палочками в коридоре, прибегали на кухню, задавали разные вопросы и снова погружались в свои занятия. Со своей стороны Сириус снял для них «защиту» с некоторых книг и предупредил читать их с осторожностью.

— Они ещё от моей прабабушки сохранились, мало ли какая гадость там может быть написана, — сказал он в гостиной.

— Зря ты их расколдовал, — заметил Гарри, с тоской посматривая на Гермиону, занявшую диван и с блеском в глазах погрузившуюся в чтение.

— Я всё слышу! — не отрываясь от книги, заметила она.

Сириус невольно усмехнулся и похлопал Гарри по плечу.

— Пойдём на кухню, я там где-то коробку с шахматами находил… поиграем хоть немного, что ли.

Они жили вместе всего несколько дней, но и этого хватило, чтобы ощутить приятную перемену. С Гарри и Гермионой в доме Блэков стало намного уютнее и веселее. Живое общение было прекраснее повторяющихся размышлений о будущем и созерцания мрачных стен. Сириус обучил подростков некоторым заклинаниям для маскировки и тщательным образом проинструктировал насчёт прибытия в Америку.

— Портал сработает в полночь. Мы должны очутиться здесь, близ залива Куинси, — говорил он после ужина и тыкал пальцем в карту, разложенную на столе, — набрасываем на себя чары и вот этим маршрутом движемся к городу.

— Думаешь, нас там могут отследить из-за портала и поймать? — обеспокоенно спросила Гермиона.

— Надеюсь, что нет, милая. Но мало ли какие там порядки у местных мракоборцев... Давайте не будем с ними встречаться сразу же по прибытии и выяснять это.

Сириус поручил им собрать необходимые вещи и всё, кроме клетки с совой и кошек, было сложено в его вместительный рюкзак. Животных было решено брать с собой в последнюю очередь. В пятницу, день, когда была назначена встреча с мастером, Сириус снова изменил внешность и отправился в Лютный переулок за порталом.

* * *

Гермионе было приятно и вместе с этим неловко. Гарри уже во второй раз за это лето врывался в её спальню. В первый раз через окно, во второй — при помощи Алохоморы. Он стал прям как рыцарь, решивший вызволить её из заточения.

— Я же сказал, что не оставлю тебя! Прошу, поговори со мной…

Гарри снова её обнимал, и Гермиона, тронутая его поддержкой, утирала слёзы. Ей было трудно найти хорошее воспоминание, но благодаря участию друга оно вдруг возникло в голове само собой. В пятницу днём с её палочки впервые сорвался не просто светлый лучик, а целая вспышка, не успевшая обратиться во что-то определённое.

— Здорово! У тебя получается всё лучше! — восхищался Гарри. — Подожди, а о чём ты думала?

— Ну... о твоём дне рождения, — неуверенно призналась Гермиона и почувствовала, как горячая кровь приливает к щекам. — Хороший ведь был день, правда? — прибавила она, краснея ещё больше.

В тот день Гарри тоже не сводил с неё взгляд и улыбался, а потом он впервые поцеловал её в щёку и взял за руку. Сейчас Гарри застыл, почему-то начав краснеть, и Гермиона отвела взгляд. Ей показалось, что она зря призналась и напомнила ему о том дне. Это было так наивно и глупо, только маленькие девочки… Её взгляд уловил движение его ботинка, и Гермиона сбилась с мысли.

Гарри снова шагнул к ней. Она подняла глаза и невольно замерла, словно пронзённая взглядом изумрудных глаз, как убийственным заклятием. Гарри оказался невероятно близко, и она не понимала, почему он так странно на неё смотрит и молчит. Может, она действительно сморозила глупость?

Он вдруг поднял руку, и она тихо охнула, ощутив прикосновение его шершавых пальцев к своей щеке.

— Да… очень… хороший… был день, — хрипло произнёс Гарри, смотря на неё, как загипнотизированный, и наклонил голову.

Счёт времени потерялся в тот же момент, как их губы соприкоснулись. Гермиона невольно прикрыла веки и поддалась захлестнувшим её ощущениям. Восторгу, радости, теплу, любви, переполнившим всё её существо. Она отвечала губам Гарри и ощущала лёгкую дрожь, когда его рука осторожно двинулась от её щеки к шее. Поцелуй прервался, и их глаза ненадолго встретились. Говорить было бессмысленно. Гермиона ответила на вопрос в глазах Гарри тем, что сама потянулась к нему. Их губы снова слились в поцелуе, и она наконец расслабила плечи, ощутив себя в объятиях самого близкого и важного ей человека.

Гермиона понятия не имела, сколько времени они с Гарри целовались в коридоре, открыв свои чувства, прежде чем явился Сириус с металлическим тазиком и заявил, что это портал. Они непроизвольно усмехнулись, но, к их счастью, он так беспокоился о деле, что ничего подозрительного за ними не заметил и велел проверить, все ли вещи собраны. Ближе к полуночи Гарри усадил Буклю в клетку, а Гермиона наделала дырки в картонной коробке, найденной на чердаке, и разместила там Живоглота со Снежинкой.

— Милые, ну потерпите немного, пожалуйста, — умоляла она их в спальне и кое-как закрыла. — Это ненадолго, я обещаю.

Кошки в коробке протяжно мяукали, выражая недовольство, но больше не вырывались. Гермиона спустилась с коробкой на кухню и застала там Гарри с Сириусом.

— Не понял, — на ходу сказал последний, забрал от Гермионы коробку и разместил её в рюкзаке. — Как это — «ударимся о кухонный шкаф»?

— Ну, когда твой портал заработает, — объяснял ему Гарри, — мы же… оторвёмся от пола и закружимся в воздухе, а тут столько всего наставлено…

— А-а, понял, — оборвал его Сириус и отмахнулся. — Этот портал так не работает, — возразил он и переставил металлический тазик со стола на пол. — Когда придёт час, у нас будет не больше двадцати секунд, чтобы поочередно или дружно ступить в него и исчезнуть. Кикимер! Эй, бездельник, где тебя носит? — громко прибавил он, сверившись с наручными часами.

Гермиона с трудом удержалась, чтобы не сказать ему, что домовой эльф и так в последнее время ходит крайне мрачный. Должно быть, очень устаёт из-за такого количества людей в доме, для которых нужно готовить.

— Кикимер чувствует присутствие соглядатая поблизости, — сказал домовик, войдя на кухню с тесаком в руке.

— Ты его уже который день чувствуешь, заканчивай или навсегда останешься один в этих стенах, — возразил ему Сириус.

— Кикимер не позволит соглядатаю приблизиться, — продолжал своё домовик, посматривая по сторонам с таким подозрением, как будто из ниоткуда мог вдруг появиться ещё один волшебник. — Кикимер который день держит всё под контролем…

Гермиона хотела его поддержать и сказать, что даже Букля в последнее время вела себя подозрительно — то и дело начинала по вечерам ухать в спальне, садилась на Гарри и будила его. Возможно, в доме и впрямь ощущалось что-то необычное… вроде прилива магии… что-то, что могли улавливать только животные и домовик. Она едва открыла рот, как тазик на полу ожил.

Время пришло. Тазик закачался и заметно расширился. Его дно вспыхнуло и засияло ярко-жёлтым светом, как будто бы под полом вдруг появилось солнце, чьи лучи никак не могли пробиться через преграду.

— Вперёд! — скомандовал Сириус.

Гермиона видела взволнованное лицо Гарри, взявшего её за руку, и первой поставила ногу на дно тазика. В ту же минуту она услышала грозный голос Кикимера.

— Убирайся прочь, бездомная тварь!

— Нет! Добби не позволит заманить Гарри Поттера в ловушку! Добби лучше умрёт, чем это допустит!

За её спиной послышался шум. Гермиона не успела повернуть голову. Ладонь Гарри выскользнула из её пальцев, а она сама провалилась сквозь тёплый яркий свет на холодный берег.

— Не-е-ет! Гарри! Сириус!..

Она беспомощно оглянулась по сторонам, но оказалась на берегу совершенно одна. Разница во времени составляла порядка пяти часов. Если на Гриммо стояла полночь, то здесь солнце не так давно скрылось за горизонтом, и его блеклый свет ещё виделся вдали.

— Вернитесь… прошу вас, — дрожа, произнесла Гермиона, слыша лишь безжалостный шум наползающих на берег волн.

* * *

Сириус и сам не понял, откуда вдруг взялся другой домовик. Однако Кикимер оказался проворней — он успел взмахнуть тесаком и не дать тому приблизиться к Гарри.

— Добби?! Что ты творишь?! — воскликнул последний.

— Добби спасает Гарри Поттера! — объявил тот и щёлкнул пальцами, отчего кухонный стол упал на Кикимера.

Вероятно, «соглядатай» ждал удобного момента и хотел схватить Гарри, но Сириус взмахнул палочкой и странного домовика отбросило в сторону.

— Гарри, вперёд! Время уходит! — закричал он, схватив рюкзак со стола, и всучил тот крестнику.

— Но Добби… — возразил было Гарри, и Сириус сам в ту же минуту отлетел в сторону и ударился о стену. — Добби, не-е-ет! Не делай ему больно!

— Сэр Гарри Поттер не понимает, что говорит! Добби убедился в обмане и пришёл его спасти!

Удар вышел неслабым. Сириус лежал на полу и видел, что тазик снова закачался. Время истекало. Остались считаные секунды. Ему хотелось закричать, но от удара дух вышибло и голос пропал. Чуть впереди стоял Гарри и тот самый домовик Добби. Сириус не мог медлить, он напрягся из последних сил и вскочил на ноги. Толкнул Гарри к тазику и увидел, как исказилось в страхе лицо домовика.

— Си-и-и-ириус!!! — закричал Гарри и исчез вместе с рюкзаком, словно провалившись в бездну.

Тазик качнулся в последний раз, и свет в нём померк. Сириус ощутил, как что-то впилось в его ногу, и сам вдруг исчез с кухни. Новый удар вышел не таким сильным, и он очутился на холодном полу.

— Добби не успел спасти Гарри Поттера! Добби очень плохой! Добби вас подвёл, профессор! — верещал рядом домовик и бился головой о стул. — Добби так виноват! Добби очень осторожничал и медлил! Добби заслуживает наказания! Добби привёл того, кто знает, где Гарри Поттер!

Сириус оторвал голову от пола и понял, что оказался в кабинете Дамблдора. Тот сидел за столом и печально смотрел на него.

— Что же ты наделал, Сириус?

— То, что должен был, — дерзко ответил последний. — Теперь Гарри в безопасности! Подальше от всех вас!

Директор вздохнул и поднялся из-за стола. Он попросил Добби успокоиться и внимательно его выслушал.

— Полно, Добби, ты ни в чём не виноват, пожалуйста, позови сюда Северуса. Думаю, он поможет нам установить, куда же делся Гарри.

Добби исчез, и Сириус понял, что оказался в ловушке. Похоже, Дамблдор решил напоить его сывороткой правды и всё выяснить. Волшебной палочки, как назло, не было в руке, а попытка сбежать от столь могущественного волшебника не имела смысла. Через какие-то минуты в кабинете появился Снейп.

— Блэк, — презрительно произнёс он и выслушал директора. — Конечно же у меня есть в запасах то, что вам нужно, сэр. Дайте мне пару минут.

Он двинулся к двери, и в ту же минуту раздался ещё один хлопок.

— Смерть предателю рода! — закричал Кикимер и бросил тесак в Добби.

Снейп и Дамблдор одновременно взмахнули палочками — два сильнейших оглушающих заклятия ударили в Кикимера и навсегда остановили его сердце.

— Что такое? Что у вас здесь происходит?

В кабинет вбежала профессор МакГонагалл, охнула и приложила ладонь к груди, увидев двух мёртвых домовиков. Сириус воспользовался общим замешательством и напал на Снейпа. Вцепился обеими руками в его палочку и двинул ему что есть силы лбом в лицо.

— Остановитесь! — закричала МакГонагалл, направив на него волшебную палочку.

— Сириус, довольно! — грозно произнёс с другой стороны Дамблдор.

Из Хогвартса невозможно было трансгрессировать, а сражаться с двумя умелыми профессорами стал бы только самонадеянный глупец. Сириус прикрылся ошеломлённым Снейпом и отступил к стене.

— Можете хоть поцеловать меня в зад, но вам никогда не найти Гарри! — объявил он и направил отобранную волшебную палочку на собственный висок. — Обливиэйт Максима!

— Си-и-и-ириус!!!! Сириус! Сириус!

Гарри и сам не понимал, что продолжал впустую звать крёстного, упав на колени. Он очутился на берегу и видел впереди неспокойные тёмные волны.

— Гарри!

Гермиона бросилась к нему и обвила руками шею. Гарри ощутил её теплое дыхание и мягкие локоны волос, защекотавшее кожу. Его руки непроизвольно поднялись и обхватили её спину. Гарри перестал напрасно звать Сириуса и просто застыл, как всякий человек, столкнувшийся с чем-то необъяснимым. Грудь пронзали невыносимые чувства. Тревога. Беспокойство. Недоумение. Страх. В голове чувствовалось невероятное напряжение и боль. Она была переполнена всякими вопросами. Почему Добби вдруг появился и мешал им уйти? От кого он хотел его, Гарри, спасти? Что сейчас делает Сириус? Как он до них доберётся без денег и без портала?

— Что случилось? Где Сириус? Почему он и Кикимер остались? — отстранившись от него, спросила Гермиона. — По-моему, я слышала ещё чей-то голос… Кто это был?

Гарри посмотрел в её глаза и с трудом разомкнул губы.

— Это был Добби, он… он на нас напал… хотел меня «спасти» и… Сириус толкнул меня в портал, а сам остался.

Его трясло, и голос на слух казался жалким. Гарри и сам себе сейчас казался жалким. Он ничего не понимал. Не смог помешать Добби, не смог утащить Сириуса за собой и совершенно не представлял, что теперь делать.

— Нам нужно уходить, слышишь? Гарри, вставай, нам нужно скорее уходить. Гарри, прошу, вставай. Ну же.

Возможно, его состояние можно было назвать шоком или же ступором. Гарри бы так и продолжал сидеть на коленях и тупо смотреть перед собой, если бы не Гермиона. Сперва он ощутил что-то странное и вместе с этим приятное на левой щеке, затем на правой. Гарри моргнул и вдруг ощутил прикосновение мягких губ к кончику своего носа. Ладони Гермионы лежали на его шее. Сердце Гарри немного замедлило бешеный стук. Мягкие губы, отрывая его от посторонних мыслей, коснулись кончика его губ, а затем подбородка.

— Нам нужно уходить, — мягко повторила Гермиона, сумевшая привлечь к себе его внимание. — Вдруг кто-то уже уловил действие портала и идёт сюда.

— Но… как же Сириус? — напомнил Гарри, всё ещё ощущая её мимолётные и приятные поцелуи на своём лице.

— Я думаю, он уладит недоразумение с Добби и прибудет другим порталом. Ты же сам помнишь, что на изготовление этого ушло больше недели, значит, он закажет новый и прибудет. Пойдём, найдём место, где остановиться, а потом… потом снова сюда вернёмся… или придумаем что-то лучше.

Она потянула его за собой, взяв за плечи, и Гарри поднялся на ноги.

— Подожди, но как же Сириус без денег? — опомнился он. — Всё, что он забрал из своего хранилища, сейчас у меня в рюкзаке. Мерлин!..

Гарри взъерошил обеими руками без того растрёпанными волосы на голове и стал судорожно соображать.

— Он же даже до моего хранилища не сможет добраться! Нужно срочно отправить к нему Буклю с деньгами!

Он подобрал с песка рюкзак и быстро открыл его.

— Погоди! Гарри, нас вычислят, если ты отправишь Буклю! — закричала Гермиона, как только он нащупал в рюкзаке клетку.

— Но Сириус не вернётся, если мы ему не поможем! — горячо возразил Гарри, ощутив, как её руки перехватили его запястья.

— Гарри, в доме есть старинные книги, мы с тобой видели на чердаке всякие реликвии и посуду в шкафу! Сириус же не дурак! Он сообразит, как выкрутиться, и выгодно их продаст! Вспомни сам, что он нам говорил об осторожности! Думаешь, он одобрит, если мы вот так глупо себя выдадим?! Мы же для того и отправились сюда, чтобы наконец скрыться от всех, а ты хочешь им буквально белый флажок в руки отправить! Прошу тебя, одумайся!

Что-то в её словах вызывало у него отклик. Сириус очень хотел, чтобы этой ночью они раз и навсегда оборвали связь с Британией. Кто бы мог подумать, что эта связь вдруг оборвётся и с ним.

— Надеюсь, ты права, — помолчав, сказал Гарри и выпустил Буклю, чтобы она могла свободно летать. — Тогда нужно оставить ему какой-нибудь знак… вдруг он прибудет раньше, чем через неделю… он должен понимать, как нас найти.

— Да, ты прав, так и поступим! — с невероятным возбуждением согласилась Гермиона и достала из-за пояса волшебную палочку.

Она растерянно осмотрелась и указала вдаль, туда, где заканчивался песок и начиналась растительность. Гарри накинул на плечи рюкзак и двинулся вместе с ней. У ближайшего дерева Гермиона попросила дать ей карту, сверилась с местностью и взмахнула волшебной палочкой, оставив на коре запись.

«Нюхалз, мы будем ждать тебя каждый вечер на первой стоянке».

Гарри глубоко вздохнул и подумал, как здорово, что Гермиона с ним. У него от волнения из головы вылетел весь инструктаж Сириуса — куда им двигаться от места прибытия, какой дорогой, в какой ближайший населённый пункт зайти и как долго там стоит пробыть. Сейчас он даже вспомнил про парк, через который Сириус предлагал сократить путь и задержаться на ночь. По его замыслу, через пару месяцев они должны были добраться до Бостона и затеряться там, ведь, как известно, в больших городах это сделать легче всего. Однако мастер не мог сделать им портал в такое приметное место — там бы их точно засекли местные сотрудники, вот поэтому они и находились довольно далеко и должны были двигаться пешком или при помощи какого-нибудь транспорта. Получалось, теперь им с Гермионой нужно лишь ненадолго где-нибудь устроиться на ночлег и приходить в парк каждый вечер, пока Сириус там не появится. И почему только он, Гарри, запаниковал? Может, Добби действительно наслушался каких-нибудь сплетен на кухне и просто что-то напутал. Возможно, они скоро всё прояснят и появятся втроём: Добби, Сириус и Кикимер.

— Ну что, идём? — спросила Гермиона.

Гарри кивнул и только сейчас услышал из рюкзака мяуканье. Он достал оттуда коробку и открыл крышку. Две пушистые головы показались на свет и синхронно посмотрели в одну сторону и в другую. Однако даже после осмотра ни Живоглот, ни Снежинка не покинули коробку.

«Вот лентяи», — хотел сказать Гарри, но вовремя остановил себя.

— Бедняжки... совсем утомились от духоты и тряски, — пожалела питомцев Гермиона, поочередно их погладила и взяла коробку в руки. — Идём?

Теперь она несла кошек, а Гарри — рюкзак. По пути Гермиона оставила «заметки» ещё на пяти деревьях, чтобы Сириус уж точно не проглядел.

— Мерлин, нам же ещё нужно поменять деньги… у нас нет ни одного доллара… Надеюсь, Сириус припас Старящее зелье… надо будет сделать привал и проверить, — на ходу рассуждала она.

— Чего? — не понял Гарри. — А как деньги и зелье вдруг связаны?

— Ну а как ты собрался менять деньги или же, например, платить за номер в мотеле? Гарри, взгляни на нас, если мы не будем выглядеть как взрослые люди, нас или замучают вопросами, где наши родители, или вызовут полицию и отправят, куда не нужно. Вот поэтому нам и нужно Старящее зелье: примем немного и всё быстро решим.

— А-а…

Гарри что и осталось так закрыть рот и шевелить ногами. Гермиона, казалось, успевала не только следовать маршруту, отмеченному на карте, но и обдумывать их действия на несколько дней вперёд. Он шёл рядом с ней и очень надеялся, что она права. Сириус разберётся с Добби, всё ему объяснит, найдёт деньги на новый портал и скоро прибудет. Осталось только немного подождать. И чего он только подумал о самом плохом? Сам же при первой встрече чуть ли не сражался с Добби, чтобы только тот не шумел. Как раз за ближайшие дни решат самые важные вопросы, и возможно, Сириус даже будет их хвалить за такое усердие. От мысли о том, что они встретятся через несколько дней, Гарри невольно улыбнулся.

Местность, по которой они двигались, вряд ли можно было назвать «полноценным» лесом — по крайней мере, в Запретном лесу было гораздо тревожнее ближе к ночи: то и дело слышалось уханье сов или чей-то щебет, подозрительные шорохи и звуки в стороне, скрип деревьев и прочее. Однако спустя полтора часа ходьбы между деревьев темнота начала постепенно сгущаться, а спокойствие и тишина, нарушаемые лишь шелестом листьев, казались чем-то неестественным. Гарри вертел головой по сторонам и чуть не налетел на Гермиону.

— Эй, ты чего? — удивлённо спросил он, замерев в каких-то дюймах от неё.

— Давай… сделаем… привал, — тяжело дыша, предложила Гермиона и поставила коробку с кошками на траву. — По-моему, холоднее стало, — немного помолчав, прибавила она и поёжилась.

— Да… наверное, — согласился Гарри и снял рюкзак с плеч. — Поищем куртки?

— Давай.

Они открыли рюкзак, и Гермиона запустила в него руку. Через какие-то минуты она выудила оттуда лёгкие куртки, а затем контейнер с бутербродами, сделанными Кикимером, и полуторалитровую бутылку воды. Они промолчали, увидев в контейнере четыре многослойных бутерброда — по одному на каждого — и достали только два.

— Совсем стемнело, может, воспользуемся? — достав из-за пояса волшебную палочку, предложил было Гарри.

— Нет, стой! — возразила ему Гермиона, — давай не будем рисковать без надобности…

Она снова покопалась в рюкзаке, достала оттуда стеклянную баночку и встряхнула немного. Что-то щёлкнуло, и из баночки полился тёплый жёлтый свет, исходящий от насекомого, чем-то напоминавшего навозного жука.

— Это… типа волшебный светлячок? — с сомнением уточнил Гарри.

— Не знаю, возможно, — ответила Гермиона и взялась за бутерброд.

Пару раз свет пропадал, и баночку приходилось встряхивать. В стороне несколько раз слышалось уханье — это Букля летала неподалёку и напоминала о себе. Пока Гарри жевал бутерброд, он заметил две пары сверкающих в темноте глаз, обращённых к нему. Это две кошачьих морды следили за ним так безотрывно, как будто он им что-то серьёзно задолжал. Гарри хотел было сказать о них Гермионе, но она уже поела и стала перебирать в рюкзаке флаконы с зельями. Отвлекать её от дела ему не захотелось.

Послышался шорох. Живоглот уселся возле ног Гарри и демонстративно облизался. Последний тяжко вздохнул и выдернул из бутерброда кусок ветчины и сыра. Живоглот подобрал с травы добычу и залез обратно в коробку, отчего сверкающие глаза в темноте исчезли.

— О, нашла! Сириус припас Старящее зелье! — радостно объявила Гермиона, вытащив на свет пару флаконов.

Один она положила в карман куртки, а другой вернула обратно в рюкзак. То ли её рука обо что-то задела, то ли она продолжила поиски, но из рюкзака послышался грохот.

— О Мерлин… — вдруг сказала Гермиона.

— Что? Ты что-то разбила? — обеспокоился Гарри.

— Нет, я… я что-то нашла… Не знала, что он их взял…

Свет погас, и Гарри встряхнул банку. Перед ним снова появилась растерянная Гермиона. Она медленно вытащила из рюкзака метлу и положила на траву. За ней достала вторую. Обе метлы были совершенно новенькие, с отполированными рукоятками из красного дерева, стальным креплением и идеальными белоснежными прутиками.

— Ого! — поразился Гарри и придвинулся ближе.

Он не помнил, чтобы Кикимер приносил его «Молнию» от Дурслей. Кажется, они совершенно про неё забыли после всех потрясений, но Сириус, видимо, не исключил вероятности, что им может понадобиться свой транспорт. Гарри взял одну метлу в руки и прочитал надпись на рукоятке. «Чистомёт-7».

— Ну что, опробуем? — с энтузиазмом предложил он.

— Думаешь, это хорошая идея? — с большим сомнением спросила Гермиона.

— Конечно! Сама подумай, сколько нам ещё идти до шоссе. А вдруг там не будет ни одной машины или, наоборот, какие-нибудь уроды привяжутся? Давай долетим, раз уж нашли мётлы! Это будет намного быстрее, успеем хоть номер снять, чем ночевать посреди поля!

Подруга явно не горела желанием опробовать эти мётлы, но Гарри её переубедил.

— Только не вылетай на само шоссе, пожалуйста… ещё не хватало, чтобы нас сбили или заметили на метле.

— Так давай набросим дезиллюминационное заклинание, как Сириус учил, и наберём высоту.

Поскольку Гермиона не очень хорошо управлялась с мётлами, было решено лететь на одной метле, чтобы Гарри мог рулить, а она, словно навигатор, помогать ему ориентироваться на местности.

— Что-то у меня какое-то нехорошее предчувствие возникло… — настороженно заметила Гермиона, посматривая на друга, удобно устроившегося на метле.

— Да ну брось, иди сюда! — бодро ответил он.

То ли возможность наконец-то оторвать от земли, то ли осознание, что он тоже стал полезным, придали ему сил, и Гарри притянул Гермиону к себе. Он усадил её перед собой боком, чтобы обзор не оказался закрыт. Одной рукой Гермиона прижимала к себе коробку, в которой затихли кошки, другой обнимала Гарри за пояс. Он поправил лямки рюкзака за спиной, пару раз взмахнул палочкой, набросив на них с подругой маскирующие чары, и наконец взлетел.

Свежий вечерний воздух невероятно бодрил, банка со «светлячком» была обмотана ниткой и повешена на рукоятку метлы, отчего она сама собой раскачивалась и освещала путь. Несмотря на тревожные события, произошедшие какие-то часы назад, Гарри сделалось несколько легче, он набрал высоту и летел вперёд, следуя указаниям Гермионы, уткнувшейся носом ему в шею.

* * *

Во второй половине августа в дом Малфоев, где Волан-де-Морт обосновался, прибыл Северус Снейп с очередным докладом.

— Мальчишка бесследно исчез, мой Лорд, — сухо говорил он. — Ни Дамблдор, ни Министерство магии не может его найти. Единственный человек, кто мог бы сказать, куда Поттера унёс портал — это Сириус Блэк, беглый преступник, но он стёр себе память и сейчас находится в Мунго.

— Я понял тебя, Северус, ты можешь быть свободен, — задумавшись, отпустил его Волан-де-Морт и встал из-за стола.

Этот разговор произошёл в просторной гостиной, спустя почти день от озвученных Снейпом событий. За обеденным столом сидели Нарцисса Малфой, чета Гойлов, Крэббов, Макнейр и ещё несколько человек. Все молчали и опустили головы, вероятно, ожидая гнева своего господина, но он, наоборот, чувствовал прилив энергии. Впервые его настроение улучшилось, и необходимость отыскать пророчество утратила своё значение.

— Итак, друзья мои, кто готов указать мне путь, чтобы отыскать негодного мальчишку? — спросил их на ходу Волан-де-Морт, но никто не ответил. — Нарцисса, не желаешь ли ты искупить вину своего мужа? — осведомился он, положив руку на её плечо. — Я поручил ему такое лёгкое задание… а он и с ним не справился.

Нарцисса заметно напряглась и сглотнула.

— С превеликим… удовольствием, мой… Лорд, — с запинками ответила она.

— В таком случае скажи мне, сколько человек на твоей памяти способно изготовить надёжный и мощный портал в обход Министерства магии?

— Не уверена, что знаю таких… — возразила было Нарцисса, но пальцы Волан-де-Морта сжались и больно впились в её плечо. — Пять или шесть, мой повелитель! — бодро заключила она.

— Прекрасно, тогда отведи меня к ним, — велел он. — Сейчас же.

На этом собрание было окончено, и Волан-де-Морт вместе с Нарциссой трансгрессировали в Лютный переулок. Первый пожилой мастер, к которому они зашли, прижимался спиной к стене и взволнованно уверял их, что не изготавливал никаких порталов в ближайшие дни, затем он дико кричал и корчился на полу, получив очередной Круциатус.

— Это был мощный портал, и он сработал вчера в полночь. Нам не интересно знать, кто его заказал. Назови нам место, куда он ведёт, — твердила Нарцисса.

— Похоже, он не солгал, — заключил спустя какие-то минуты Волан-де-Морт, равнодушно смотря на бездыханное тело своей жертвы. — Жалко, что Беллатрисы нет рядом с нами. Она бы не отказала мне в помощи, — заметил он на ходу и вышел из дома.

Они довели до истерики ещё одного мастера, а дрожащую жену другого заставили корчиться на полу от боли и звать со второго этажа мужа. Тот выбежал в одних штанах и принялся слёзно молить о пощаде.

— Да, я изготавливал такой портал! Он сработал вчера в полночь, но я не могу назвать вам место — я связан магическим контрактом с заказчиком! Если произнесу хоть слово об этом или как-то намекну… то мне смерть!

— Какая жалость… нам же так важна твоя жизнь, — делано посочувствовал ему Волан-де-Морт и взмахнул палочкой.

Изумрудная вспышка сорвалась с кончика и ударила жену мастера в лоб. Послышался дикий крик и топот ног. Светловолосый мальчик на вид лет пяти-шести, по всей видимости, прятавшийся на лестнице, выбежал в коридор и бросился к телу матери. Волан-де-Морт вскинул палочку ещё раз.

— Не-е-е-ет! Пощадите! Мой Лорд, прошу! Не надо! — закрыв ребёнка собой, закричал мастер.

Нарцисса, стоявшая рядом, побледнела и не смогла разомкнуть губы.

— Назови место, куда ведёт портал, сработавший вчера в полночь, — холодно произнёс вместо неё Волан-де-Морт.

Мастер опустился на колени, подобрал с пола волшебную палочку и взмахнул — через считаные мгновения из кухни прилетела карта мира и, развернувшись, легла перед ним. Рука мастера так сильно дрожала, что указательный палец как будто бы преодолел невероятную преграду, прежде чем опустился на изображение другого континента.

— С-с-сю-да… — прошептал он и внезапно схватился другой рукой за горло.

— Папа! — закричал мальчик, когда покрасневший мастер задохнулся и опустился рядом с женой. — Па-а-па! Па…

Волан-де-Морт снова взмахнул палочкой, и в доме стало совершенно тихо. Нарцисса резко отвернулась и зажала себе ладонью рот.

— Что такое, моя дорогая? — осведомился Волан-де-Морт. — Разве я, по-твоему, не милосерден и жесток?

— Н-нет, м-мой… Л-лорд, — сдерживаясь, как будто её вот-вот вырвет, отвечала она. — Вы… в-вы о-очень… м-милосерды. Вы… п-подарили этим… н-недостойным людям… б-быструю смерть.

— Вот именно. А теперь отведи меня к другому мастеру — от этого больше нет пользы.

— К д-другому мастеру?

Дрожащая Нарцисса застыла у двери, с трудом подняв на своего повелителя взгляд.

— По-твоему, я должен самостоятельно лететь через океан? — спросил тот. — Мне тоже нужен надёжный портал и как можно скорее.

— Д-да… м-мой Л-лорд, п-простите м-мою… н-невежливость, — склонив голову, ответила она и вышла в темноту улицы.

Волан-де-Морт шёл за ней и был невероятно доволен тем, как всё удачно складывалось. Скоро он тоже отправится в Америку и отыщет Гарри Поттера. Их волшебные палочки оказались сёстрами и всё благодаря тому фениксу, который отдал своё перо дважды. Значит, нужно лишь заиметь другую палочку, уникальную, а из своей извлечь треклятое перо. Оно-то и приведёт его ко второму, тому, что находится в палочке мальчишки. В Америке никто и ничто его не защитит. Никакие фокусы Дамблдора не сработают. У дома ещё одного мастера Волан-де-Морт хищно улыбнулся. Скоро символ веры в лице Гарри Поттера будет уничтожен. Раз и навсегда.

Когда они наконец добрались до одного из жилых кварталов, стрелки часов приблизились к десяти. Об обмене денег не могло быть и речи. Гермиона пребывала в растерянности, притаившись в тёмном переулке, пока Гарри укладывал метлу обратно в рюкзак. Если её решительность заметно снизилась, то его, наоборот, возросла. После полёта Гарри, кажется, стал лучше соображать. Это он осмотрелся на местности и вдруг предложил ей сдать немного галлеонов в ломбард.

— А что? Они же из золота… Выручим за них деньги как за старинные монеты.

— Да ты что, а вдруг приёмщик захочет их проверить?! — возмутилась Гермиона. — Он же нарвётся на магов! Они сотрут ему память, а нас… а нас поймают и обвинят в нарушении Статута!

— Да брось, мы же их ненадолго сдадим. На день или два. Потом обменяем деньги и быстро выкупим.

Кажется, Гарри даже стал спокойнее, чем она. Возможно, это потому, что он был очень сосредоточен во время полёта и не думал ни о чём постороннем, а Гермиона, наоборот, боялась много всего и сразу: того, что метла их подведёт и штопором пойдёт к земле, что чары маскировки вдруг исчезнут и их заметят магглы, что она не удержит коробку и кошки выпадут. Вероятно, она разнервничалась и накрутила себя.

— Стой здесь, — велел Гарри, достал из рюкзака несколько золотых монет и флакон со Старящим зельем.

Он сделал пару глотков, выпрямился, немного прибавил в росте и двинулся в сторону двери, на которой всё ещё висела табличка «Открыто». Гермиона судорожно вздохнула и невольно вздрогнула от того, что Живоглот высунулся из коробки и потёрся об неё головой. Наверное, ей стоило пойти с Гарри, вдруг он что не то скажет и вызовет подозрения? И чего она осталась в этом переулке с вещами, как трусиха?

— Так… посидите-ка немного здесь.

Пока Гермиона размещала коробку на крышке мусорного бака и пыталась надеть на плечи рюкзак, в стороне послышался небольшой звон — это была мелодия подвески, что находилась над дверью. Гарри перешёл через дорогу и вернулся к подруге, сжимая в ладони несколько зелёных купюр.

— Соврал, что монеты достались мне от деда, — сказал он и немного нахмурился, заметив Гермиону с рюкзаком на спине. — Ты чего это?

— Какой ты молодец! — сказала она вместо ответа и порывисто прижалась к нему. — Я уже начала беспокоиться…

Гарри инстинктивно её обнял и, кажется, немного смешался, почувствовав её дрожь.

— О… всё в порядке, не стоило беспокоиться, я… я пару раз ходил с дядей Верноном в ломбард… он пытался сдать всякую ерунду, которую считал ценной, — торопливо пояснил он, погладив Гермиону по спине.

— Да… конечно, — сдавленно ответила она и отстранилась.

Ей сделалось крайне неловко из-за того, что она так встревожилась на пустом месте. Гарри забрал от неё рюкзак, она взяла коробку с кошками в руки, и они двинулись по улице. К счастью, искать место для ночлега долго не пришлось. Поскольку жилой район был крайним в этой местности, едва живая вывеска мотеля была заметна вдали. Гермиона сделала пару глотков Старящего зелья, закрыла коробку с кошками, чтобы их никто не заметил, и вместе с Гарри направилась к двери. Благо, что мотель был не из лучших и администратор, представляющий из себя неприметного худого мужичка на вид лет пятидесяти, не особо всматривался в их документы, делая запись в журнале.

— Мы брат и сестра, решили вот попутешествовать… — начал было Гарри, но Гермиона наступила ему на ногу.

— Боже помилуй, за что ты так со мной?! — как можно резче воскликнула она. — Один раз поцапались и теперь значит «брат и сестра»?! Не верьте ему! — обратилась она к администратору. — Мы недавно поженились и решили отправиться в путешествие… Ну и что, если я вышла из себя и попрекнула его? Это ведь он не купил нам кольца! Вечно ты всё забываешь, Гарри! Ну ладно ключи от машины или квартиры, но кольца! Кому бы такое понравилось, согласитесь?!

— Ну да… — лениво выдавил из себя администратор и протянул ключи от номера.

Гарри стоял с открытым ртом и не сразу понял, зачем Гермиона вообще разыграла эту странную сцену.

— А ты хотел бы, чтобы он присмотрелся к дате нашего рождения? — спрашивала его по пути Гермиона. — И вообще, не странно ли, что «брат и сестра» сняли один номер на двоих?

— Вот блин… — сокрушенно заметил Гарри, покачав головой. — Ты молодец.

Гермиона перевела дух и выпустила кошек из коробки, когда они наконец зашли в номер. Здесь было очень неопрятно: в некоторых местах отклеились обои, на поверхности одной обшарпанной прикроватной тумбочки остались грязные следы от бокала, а на полу никто даже не смел грязь.

— Ну… на одну или две ночи пойдёт, — осторожно заметил Гарри, нарушив возникшую тишину.

— На большее всё равно не хватит денег, — кисло подметила Гермиона.

По правде говоря, она не чувствовала себя «молодцом», каким он её назвал. Пока Гарри находился в ванной и ругался, что вода едва тёплая и ржавая на вид, Гермиона сидела на крае кровати и хмуро смотрела в окно, за которым сгущалась темнота. Да, какие-то часы назад она сказала другу, что Сириус скоро разберётся с Добби и помчится заказывать новый портал, но так ли это? Почему Добби вдруг пришёл и напал именно на Гарри? Он ведь свободный домовой эльф, но при этом служит в Хогвартсе. Не отдал ли ему приказ работодатель? А ведь это тот самый человек, который решил, что ей, как и Гарри, будет неплохо пожить у Дурслей. Почему? Дамблдор вроде бы не жесток, не глуп и не слеп, но почему он так с ними обошёлся? Неужели он не видел, каково было Гарри у «родственников»? Неужели среди волшебников не осталось никого достойного, кто мог бы получать небольшое вознаграждение и относиться к детям добрее? Гермиона была совершенно не против домашних хлопот и обязанностей, да и Гарри, как она видела, тоже.

Эти и многие другие мысли занимали её голову и ранили сердце. К ночи отчаяние Гермионы только усилилось. А что, если Сириус не вернётся через неделю? Что тогда они будут делать? Как найти Ильверморни? Кроме того, что эта школа находится в Америке, им больше ничего не известно. Гермиона хотела было поговорить с Гарри, но не решилась. Устыдилась собственных мыслей и чувств. Подумала, что это всё от усталости и тревоги. Нужно отдохнуть и всё обязательно наладится.

— Я, пожалуй, сбегаю за банкой газировки… там автомат на углу вроде бы был, — выйдя из ванной, сказал Гарри.

— Хорошо, только будь осторожен, — поднявшись с кровати, ответила она и ушла за дверь.

* * *

Гермиона стала сама не своя к ночи. Гарри почувствовал, как она дрожала ещё во время полёта, прижимаясь к нему, как и заметил её нервозность во время их прогулки, но тактично промолчал. В конце концов, надо быть трупом, чтобы тебя больше ничего не волновало, а Гермиона, хвала Мерлину, осталась жива и, к его счастью, находилась рядом с ним. В номере у них возникло небольшое затруднение с кроватью. Она была всего одна, и Гарри подумывал было достать свои вещи из рюкзака и обустроить себе спальное место на полу, но Гермиона возразила.

— Нашёл время в благородство играть. Как будто нам места на одной кровати не хватит, — укоризненно заметила она и забрала от него рюкзак.

Немного покопавшись, она выудила оттуда свою светлую пижаму и ушла в ванную комнату. Гарри немного смешался, но решил, что на кровати всё-таки будет удобнее, чем на полу. В конце концов, она двуспальная. Он быстро снял штаны, отложил очки на тумбочку, укрылся одеялом и погасил ночник со своей стороны. Гермиона вышла из ванной, немного покопалась, устраиваясь за его спиной, и в комнате вскоре сделалось тихо и темно, лишь издали доносился шорох шин и уханье Букли, изучавшей местность.

Несмотря на усталость, сон почему-то долго не мог его одолеть. Гарри полежал на боку и повернулся на спину. Гермиона, в отличие от него, спала, свернувшись калачиком. Одеяло соскользнуло с неё до пояса, пышные волосы разметались по плечам и спине, а руки лежали на подушке. Кажется, она держалась за неё, прежде чем заснула. Гарри невольно засмотрелся на неё, совсем беззащитную, уязвимую и слегка растрёпанную. Возможно, при других обстоятельствах он бы подумал, что она выглядит крайне мило, но сейчас ощутил в груди горечь. Знал бы Сириус, как его крестник растерялся на берегу. Это Гермиона помогла ему прийти в себя. Гарри протянул руку и осторожно подтянул одеяло до её шеи. Кто бы мог подумать, что ещё днём он будет прижимать её к себе и целовать в губы, а к ночи пытаться скрыться от возможного преследования на совершенно другом континенте. Гарри отбросил несколько прядок от её лица и провёл по нежной щеке согнутым пальцем. Даже спящая Гермиона казалась ему невероятно прекрасной и пробуждала в груди нежные чувства. Он немного полежал на спине, повернулся на другой бок и снова закрыл глаза.

Сон был недолгим, по крайней мере, Гарри показалось, что он заснул какие-то минуты назад до того, как зазвучал голос.

— Папа… папа, очнись… папа…

Кто-то касался его плеча, и глаза Гарри открылись. Он прищурился и увидел перед собой Гермиону. Её веки были опущены, но лицо выглядело крайне напряжённым.

— …очнись… папа, — повторила она, и Гарри резко приподнялся.

— Гермиона… эй, Гермиона…

Он схватил её за плечо и стал тормошить. Гермиона проснулась и вскрикнула, как только увидела его перед собой.

— Не трогайте меня! — в ужасе закричала она и принялась отбиваться. — Я не позволю!..

— Эй, это я — Гарри! Смотри — это я! — взволнованно заговорил Гарри и включил ночник. — Помнишь, как мы в прошлом году сидели в кустах и болтали, пока ждали, когда наши копии придут с Сириусом к озеру? А помнишь, как дурацкий Турнир начался? Ты мне бутерброд завернула в салфетку, мы гуляли у озера и долго болтали! — торопливо прибавил он, чтобы уж она убедилась, что это точно её друг.

— Гарри… — выдохнула Гермиона, и к её лицу вернулась краска. — Прости, я… Мне кошмар приснился.

— Да, ты разговаривала во сне, — подтвердил он.

— О, прости, пожалуйста, я не хотела тебя разбудить.

— Ничего.

На какие-то мгновения между ними повисла неловкая тишина. Гермиона отдышалась и вернулась на подушку, а Гарри погасил ночник, но всё ещё растерянно посматривал на неё и не был уверен, стоит ли продолжать разговор. Тема всё-таки была непростой и очень болезненной. На его глазах в начале лета тоже произошла смерть. Однако Сириус не зря отвесил ему словесную оплеуху. Гарри не выдержал и рискнул.

— А тебе часто… снятся мама с папой?

Постельное белье зашелестело, и Гермиона повернулась к нему.

— Когда как… в первые дни после… ну… каждый день, — грустно ответила она.

— Ты… отца звала, — как можно осторожней заметил Гарри.

— Он был первым… — сдавленно произнесла она, — кого я увидела, когда…

Голос Гермионы сел, и она шмыгнула носом. Гарри нашёл её руку и переплёл их пальцы. Он не представлял себе, каково бы ему было, окажись он на месте подруги. Жить рядом с любящими людьми и вот так в одночасье их потерять? Поттеров он видел только в зеркале Еиналеж и тогда, на кладбище, когда они больше походили на призраков и помогли ему сбежать. Но даже эти несколько раз были ему невероятно дороги. Смотря на расстроенную Гермиону, он тоже ощутил невероятную горечь внутри. Гарри показалось, что и у него отняли Грейнджеров, которых он мог бы полюбить.

— Реддл просто мерзкая тварь, — жёстко произнёс он, — трусит сражаться один на один, вот и устраивает подлости. Попробовал бы он встретиться с обученным отрядом и...

— Перестань, ты же сам знаешь, как его другие боятся, даже замалчивают факт его возрождения. И потом, ты видел в газете хоть слово обо мне?

Гарри растерялся и не успел ничего ответить.

— Вот-вот, ни словечка, — ответила сама Гермиона. — И правильно, вот если бы я, грязнокровка, убила Малфоев, тогда да, об этом все бы газеты трубили не одну неделю, а так…

Она тяжко вздохнула и замолчала. Гарри придвинулся ближе и обнял её рукой. Его тоже переполняла обида за несправедливость, что происходила с ними.

— Ты не грязнокровка. Ты мой самый лучший друг. Ты… ты во много тысяч раз лучше всех этих чистокровных трусов вместе взятых, — горячо утвердил он. — Ты…

Если он и хотел что-то прибавить, то Гермиона приподнялась и ненадолго коснулась его губ своими.

— Спасибо, Гарри, — произнесла она и положила голову на его подушку.

Этой ночью они так и заснули, придвинувшись друг к другу, а утром снова сделали пару глотков Старящего зелья. Пора было немного пройтись, заняться делами, а вечером накинуть мантию-невидимку и слетать на метле в парк. Оставить там для Сириуса заметку, вернее, стрелку, чтобы он знал, куда идти.

* * *

Поступок Сириуса всё только испортил. Альбус Дамблдор никак не ожидал от него такой глупости. Можно подумать, стирание памяти или же переезд в другой город или страну помогли бы спасти Гарри от опасности. Пока существует пророчество Трелони, а вернее, те два лица, о коих в том пророчестве идёт речь, любые попытки сбежать только отсрочат неизбежное. Словом, Альбус Дамблдор испытывал разочарование. Пришлось вызвать в школу министра магии и отдать тому Сириуса. Фадж, конечно же, подумывал передать того дементорам, но Дамблдор его отговорил.

— Зачем же это, Корнелиус? По-моему, Сириус Блэк сам себя жестоко наказал, только посмотрите на него, разве теперь он представляет хоть какую-то угрозу?

Снейп, получивший удар в лицо, был так зол, что, как только Сириус осел на пол, от всей души его пнул и чересчур крепко связал магическими верёвками. В итоге Фадж недоумённо смотрел на совершенно растерянного человека, сидящего на полу и не понимающего, кто он такой.

— Ох, не знаю, Альбус… а если это всё уловка? И вообще, почему Сириус Блэк вдруг появился в школе? Вы ничего от меня не скрываете?

— Помилуйте, что же мне от вас скрывать? Сириус Блэк искал Гарри Поттера. Вы ведь сами знаете, что мальчик исчез с того дня, как в пригороде Лондона возникли дементоры… Кажется, мистер Блэк знал что-то важное и очень спешил… но потом вдруг чего-то испугался и совершил непоправимое. Впрочем, я могу ошибаться и строить неправильные выводы. Возможно, целителям в Мунго удастся восстановить его память, и тогда вы получите ответы на все ваши вопросы.

В итоге Сириус послужил хорошим предлогом, чтобы поговорить с министром магии о последних событиях и ненавязчиво узнать у него, не поступало ли на днях официальное прошение о необходимости изготовления портала. К огорчению Дамблдора, не поступало. Сириус и здесь его обставил. После ухода Фаджа пришлось принять тяжёлое решение и рискнуть.

— Вы уверены, сэр? — переспросил вернувшийся в кабинет Снейп.

— Да, Северус. Скажите Тому всё как есть. Если кто и может отыскать Гарри через всех этих… нечестных людей, так это он.

Этим же вечером Снейп отправился к Волан-де-Морту и доложил тому обо всём. Оставалось только дождаться результата. Дамблдор был уверен, что Том не упустит возможность расправиться с Гарри, а значит, им нужно его опередить и доставить мальчика в «Нору», где тот будет в безопасности.

— Боюсь, у меня плохие новости, сэр, — спустя день доложил Снейп. — Тёмный Лорд заказал себе портал и завтра же отправится следом за Поттером.

— И куда же ведёт новый портал? — осведомился Дамблдор.

— В этом и вся проблема, сэр. Никто не может это сказать. Мастер, по всей видимости, принёс Лорду клятву, а Нарцисса Малфой, ходившая с ним в Лютный переулок, то ли запугана и дала Непреложный обет, то ли наложила на себя какие-то чары…

— Так залезьте ей в голову, Северус. Гарри в большой опасности, разве вы не понимаете?

— Понимаю… но эта попытка вышла мне боком.

Северус задрал рукав мантии и показал правую руку, покрытую пугающими чёрно-багровыми пятнами.

— Только этого нам ещё не хватало… — устало вздохнул Дамблдор и задержал дыхание: по всему выходило, что он не уберёг Гарри от угрозы, а как раз наоборот, подставил под удар.

* * *

Надеяться, что Сириус появится через день или два, было, конечно же, глупо. Они с Гарри это прекрасно понимали, но не стали говорить вслух. Гермиона подумала, что, с другой стороны, даже хорошо, раз у них появилась возможность немного побыть вдвоём. После ночи в одной кровати они вместе сидели за столиком в местной забегаловке, убили несколько часов, чтобы разобраться с денежным вопросом, обошли несколько магазинчиков и снова вернулись в мотель. Возможно, стоило поискать место получше, но сейчас их головы и так переполняли немалое напряжение и куча вопросов, что они об этом забыли и снова легли под одно одеяло. На следующий день они немного гуляли, пробовали местные гамбургеры и хот-доги, изучали газеты, а потом собрались и полетели в парк. Разведать местность.

К вечеру заметно похолодало, и они стояли под мантией-невидимкой какое-то время. Гермиона ощущала руку Гарри на своих плечах и прижималась к его боку. Он рассуждал о том, как сейчас Сириус, должно быть, торопится к ним, а она молча ёжилась.

— Ладно, знаки мы оставили, он найдёт, — подытожил Гарри. — Пойдём, наверное?

— Да, пойдём, — живо согласилась Гермиона. — Я совсем замёрзла…

Взглянув на неё, Гарри сделалось неловко, он бережно взял её ладони в свои и немного потёр их. В стороне в это время шелестели листья деревьев, вдалеке слышались сигналы машин, а здесь, в парке, Гермионе всё остальное стало не важно. Она шагнула к Гарри и поднялась на носочки. Он обогрел её губы своим тёплым дыханием и заключил в объятия. Этот недолгий, но крайне нежный поцелуй вызвал у Гермионы приятное волнение в груди. Когда они летели обратно, она прижимала голову к плечу Гарри и обвивала руками его пояс. Если бы не он…

— А-а-а-а-а-а-ай!!

Голос Гарри нарушил её приятные мысли, и то, чего Гермиона так боялась, произошло. Метла осталась без управления и резко пошла к земле, потому как Гарри зажмурился, словно от нестерпимой боли, и схватился руками за голову.

— Гарри!!! — закричала Гермиона и обеими руками вцепилась в рукоятку метлы.

В футе или чуть меньше того от земли ей наконец удалось справиться с управлением, и метла понесла их между домов. Кажется, Гермионе надо было повернуть и схватить сползающую с них мантию-невидимку за край, но она так перепугалась за Гарри, что ничего не успела. Мантия сползла и куда-то упала, а метла вписалась в мусорный контейнер, и они свалились с неё на асфальт.

— Гарри! Что с тобой? Что случилось? — испуганно спросила Гермиона и быстро осмотрелась.

Им, определённо, повезло, что на улице стемнело и прохожие в стороне не успели заметить двух подростков, вдруг появившихся из ниоткуда на метле.

— Вол… Волан-де-Морт… — морщась от боли, произнёс Гарри. — Он… здесь.

— Не может быть.

— Может, я чувствую, он… чем-то недоволен и…

Гарри вдруг широко открыл глаза и схватил её за руку.

— …направляется к нам. Уходим! Скорее!

Гермиона, утягиваемая другом вперёд, инстинктивно сдвинулась на несколько шагов и застыла, как всякий человек, потрясённый тем, насколько стремительно меняются события. Ещё какие-то минуты назад они находились в парке, а потом спокойно летели к мотелю, пока Гарри вдруг не одолел страшный приступ. Теперь вот он торопливо подобрал метлу с асфальта и огляделся по сторонам.

— Где мантия? Ты видела, куда она упала? — спрашивал Гарри, а она не могла ни сомкнуть дрожащие губы, ни издать хотя бы звук.

Неужели всё напрасно? Нежели они не спаслись от Волан-де-Морта, даже переместившись на другой континент? Как же так? Как он мог их найти? Неужели Сириус где-то допустил ошибку? Сама мысль, что все их действия оказались совершенно бессмысленными, причиняла ей нестерпимую душевную боль, накрывала отчаянием, из-за которого тело отказывалось слушаться. Неужели они обречены?

— Гермиона! — повторил Гарри, нетерпеливо дёрнув её за руку.

Она не могла говорить, не могла признаться ему в слабости и едва сдерживала подступающий приступ паники. Гарри притянул её к себе, и Гермиона уселась за его спиной.

— Гарри, я… — пыталась она сказать, но он не стал слушать.

— Плевать на мантию! Я наброшу чары! — воскликнул Гарри, достав волшебную палочку.

Он едва вскинул руку, как они услышали шипение, из-за которого нутро Гермионы пробрало холодом.

— Г-а-а-р-р-и… По-о-от-тер… тебе не убежать…

Казалось, голос лился из мощного динамика, висевшего над городом. Некоторые магглы, находящиеся на тротуаре или в салонах машин, услышали этот голос и стали с недоумением озираться по сторонам.

— …не скрыться от меня…

— Да пошёл ты в зад, мерзкий ублюдок! — злобно воскликнул Гарри, крепко стиснув в пальцах палочку, и наконец применил дезиллюминационное заклинание.

Гермиона услышала за спиной оживлённые голоса и повернула голову. Некоторые прохожие смотрели в небо. Она тоже подняла взгляд и невольно охнула.

— Гарри…

В небе отчётливо выделялась тень. Волан-де-Морт летел без использования каких-либо средств передвижения, летел сам по себе, словно дементор.

— Держись!

От порыва ветра волосы Гермионы ударили её по лицу и закрыли обзор. Она и не заметила, как они оторвались от асфальта, и крепко вцепилась в пояс друга.

— …прими смерть, глупый мальчишка.

Каким-то невероятным образом они пролетели через дорогу, на которой слышались сигналы машины и ругань водителей, и помчались вдоль оживлённой улицы, наполненной пешеходами. Гермиона периодически жмурилась, боясь, что они в кого-нибудь врежутся, но Гарри, в отличие от неё, такого чувства явно не испытывал и умело лавировал между людей. Он то поднимался над головами, то резко опускался, желая пролететь под навесом магазина. Если кто-то из магглов и чувствовал, что поблизости происходит что-то странное, то не успевал понять, что именно.

— Ты слаб… Гарри Поттер… Твои действия бессмысленны… тебе не уйти…

После очередного поворота и крутого виража Гермиона обернулась и в изумлении раскрыла губы. Волан-де-Морт, казалось, видел их даже сквозь чары маскировки. Он опускался всё ниже к земле и летел следом за ними. Те немногие из пешеходов, кто наконец мог его разглядеть, или вздрагивали и спешили скрыться, или замирали на месте, как завороженные смотря ему вслед.

— Гарри, быстрей! Быстрей, Гарри, быстрей! — взволнованно выкрикивала Гермиона, совершенно забыв про тех людей, кто мог бы очень удивиться, услышав девичий голос, доносившийся непонятно откуда.

— Сдавайся, мальчишка… И тогда я подарю тебе… быструю смерть.

Волан-де-Морт опустился настолько, что оказался в каких-то футах от земли. Гермиона видела, как он направляет волшебную палочку их сторону и достала свою.

— Ступефай!

Алая вспышка её заклинания была с лёгкостью отброшена в сторону, и в ответ полетела изумрудная.

— Гарри!!! — в ужасе завопила Гермиона, но друг, похоже, успевал и рулить, и оглядываться.

Гарри молниеносно повернул вправо. Изумрудная вспышка убийственного заклятия пролетела в каких-то дюймах от их лиц и попала прохожему мужчине в грудь. Тот упал замертво, насторожив тех немногих, кто оказался от него неподалёку.

— Гермиона, пригнись!!!

Ещё одна вспышка смертельного заклятия пролетела над их головами, ударила в столб на углу и, отскочив от него, угодила в стекло красного седана. Послышался треск, резкий удар и множество режущих слух сигналов — это машина с мёртвым водителем по инерции проехала дальше и ударила встречную машину «в лоб». Столкновение вызвало затор на дороге.

— Приказываю опустить палочку! Немедленно!

Когда они повернули и понеслись по другой улице, началась кутерьма. Гермиона слышала чей-то строгий голос в стороне, но стоило ей только повернуть голову, как оказалось, что поперёк тротуара лежал мужчина в тёмно-синей мантии, и из его руки на дорогу выкатилась волшебная палочка. Похоже, он попытался остановить Волан-де-Морта, но тот с лёгкостью с ним разделался. С другой стороны улицы неоднократно вспыхивали самые различные вспышки заклинаний — жёлтые, голубые, лиловые, алые, серебристые — но все они быстро гасли, не долетая до цели, или были отбиты. Из-за этих ударов разбивались стёкла витрин и жилых домов, скрипели железные столбы, вынужденные согнуться, перевернулось или отлетело несколько машин.

Волан-де-Морту всё было нипочём. Атака незнакомцев на него закончилась тем, что через несколько мгновений на улице один за другим, как будто по команде «рассчитайтесь», замертво упали трое мужчин и две женщины в тёмно-синих мантиях. От увиденного прохожие в ужасе закричали и разбежались кто куда. На дороге стали слышаться бесконечные сигналы машин. Многие забыли про правила дорожного движения и хотели поскорее убраться от того ненормального, что летел по центру дороги с видом Бога, вершившего судьбу этого мира.

— Тебе никто не поможет, мальчишка… Сдавайся или на твоей совести будут десятки жизней… а может, и сотни… несколько сотен…

— Не слушай его! Гарри, не ведись! — в отчаянии восклицала Гермиона, не веря своим глазам: неужели этого ненормального, летевшего за ними, никому не остановить?! Неужели он способен вот так запросто уничтожать на своём пути всех и всё?

— Сдавайся и, может быть, я сохраню твоей грязнокровке жизнь… — твердил себе Волан-де-Морт. — Или ты хочешь, чтобы она долго мучилась и погибла как твой крёстный, Сириус Блэк?

Этот удар попал точно в цель. Гермиона и сама потеряла дар речи от неожиданности, а Гарри резко обернулся и немного замешкался, потому и не успел сориентироваться.

— Ло-о-ожь!!! — услышала она его голос, прежде чем в глаза ударил яркий свет.

В безуспешной попытке уйти от преследования и летящих в спину заклятий они, по всей вероятности, врезались в одну из машин. Гермиону вдруг резко отнесло назад. Она ударилась во что-то спиной, ощутила резкую боль, и на этом её сознание померкло.

* * *

В хаосе, что происходил перед ними, Гарри попытался избежать столкновения с летящей навстречу машиной, но немного не успел. Благо, что они вписались не в лобовое стекло, а задели боковое зеркало. От удара из рук Гарри выскользнула метла, и он пролетел вперёд, прямиком на асфальт. Воздух из лёгких выбило, в боку ощущалась жуткая боль от удара об треклятое зеркало. Казалось, там что-то сломалось, давило на внутренности и не давало двигаться. Гарри стиснул зубы и со стоном поднялся на колени. Его глаза в тот же момент раскрылись шире, а рука выхватила из-за пояса волшебную палочку.

Прямо на него летела ещё одна машина. Гарри остановил её заклятием и судорожно осмотрелся. Гермионы поблизости не было видно. Может, она всё ещё под чарами маскировки? Или же отлетела в другую сторону? А может, удержала метлу в своих руках и ищет его? Но если удержала, то где она и почему он не слышит её голос? Кровь дико стучала в висках Гарри, он пошатнулся и встал на ноги. В стороне были слышны отчаянные голоса прохожих, какие-то водители ругались между собой, столкнувшись у поворота. Гарри не было до них никакого дела.

— Гермиона… — тихо произнёс он, двинувшись назад, и снял с себя чары маскировки. — Гермиона? Гермиона, ты слышишь?! — крикнул Гарри и стал яростно размахивать палочкой во все стороны, чтобы снять те же чары и с подруги.

— Какая жалость… — послышался ему всё тот же леденящий душу голос. — Грязнокровки тоже не стало…

Они наконец-то очутились на земле, а не в воздухе. Очутились по разные концы дороги. Гарри увидел Волан-де-Морта, босиком шагающего навстречу, и невольно задержал дыхание. Вместе с заклятым врагом он наконец-то увидел и Гермиону. Она без движения лежала на асфальте и, что было хуже всего, ближе к Волан-де-Морту.

— Ты приносишь одни несчастья… Гарри Поттер, — продолжал себе тот.

— Ну так подходи ближе и тебе несчастий добавлю! — дерзко ответил ему Гарри, ощущая стук собственного сердца в горле.

Он же живой, не могла же Гермиона умереть? Нет, не могла, точно не могла. Наверное, потеряла сознание. Гарри безумно хотелось броситься к ней, оторвать её от асфальта, прижать к себе, обнять, поцеловать и унести подальше от этого ужаса. За какие-то мгновения он совершил самый тяжёлый выбор.

— Чего же ты тянешь резину, думаешь, умолять тебя стану?! — прибавил он и двинулся в сторону. — Подходи, трус! Давай!

Только бы увести Волан-де-Морта от Гермионы, думалось ему, только бы выиграть хотя бы немного времени. Он ведь видел каких-то волшебников в тёмно-синих мантиях, может, они ещё поблизости? Только бы кто-нибудь пришёл и забрал Гермиону! Пусть хоть магглы подберут её с дороги и отвезут в больницу. Пусть хоть проклинает его потом, плачет, ненавидит, но она должна жить. Он не простит себе, если и она умрёт по его вине. Только не Гермиона, самый дорогой и родной ему человек на этой земле.

— Какая жалкая попытка… Гарри, — с удовольствием прибавил Волан-де-Морт, всё же неторопливо следуя за ним в переулок.

Он вскинул волшебную палочку, и Гарри с криком осел на колени. Действие Круциатуса ему было хорошо знакомо ещё с конца треклятого Турнира, а теперь заклятие ударило его с двойной силой, прожгло без того ноющее тело.

— И это «спаситель» волшебного мира… — насмешливо подчеркнул Волан-де-Морт.

Его палочка снова крутнулась в пальцах, и Гарри невольно зажмурился, приготовившись к худшему.

— У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-уф!

Взявшаяся с неба Букля с хищным криком спикировала на врага и ударила его когтями по лицу. Гарри, конечно же, воспользовался моментом и вскинул свою палочку.

— Экпеллиармус! Ступефай! Инсендио! Диффиндо!..

Все его заклятия были с лёгкостью отбиты, точно назойливые мухи.

— Мерзкое отродье! — провозгласил одноглазый Волан-де-Морт, наконец отбросив движением руки Буклю к стене, по которой та сползла на асфальт. — Прими смерть, глупый мальчишка!

— А ну отвалил от парня, больной ублюдок! — провозгласил кто-то и бросил одно из воспламеняющих заклинаний Волан-де-Морту в спину.

Кто это сделал, Гарри не успел увидеть — вздрогнул от хлопка и невольно сморщился, как только чья-то рука обхватила его за пояс. От тотчас ощутил, как его сдавило со всех сторон, и через какие-то мгновения очутился в полуразрушенном кафе.

— Ш-ш, — только и сказала рядом стоящая с ним женщина с волшебной палочкой в руке.

Похоже, она использовала трансгрессию, о которой он не раз слышал от Рона.

— Простите, но там… — обратился было к ней Гарри и вздрогнул.

В стороне, как будто в канун Рождества, послышались хлопки, один громче другого. Женщина крутнулась на месте и исчезла. Некоторые посетители кафе разбежались, другие держались в стороне и настороженно посматривали на Гарри, а какие-то с испугом всматривались в окна. Судя по всему, кто-то снова сражался с Волан-де-Мортом и от звуков этих схваток в кафе подрагивали уцелевшие стёкла и тряслись столовые приборы.

— ПОГЛОТИТЕ ВСЁ И ЗАГАСИТЕ ЭТУ ТВАРЬ! — внезапно разнёсся по округе чей-то громоподобный голос.

Свет в кафе мгновенно погас. На улице затух ближайший фонарь, следом за ним погасли огни в соседних магазинах. Машины на дороге резко встали, заглохли двигатели, фары перестали гореть, в салонах сделалось темно. Кто-то безуспешно щёлкал зажигалкой или пытался зажечь фонарик. Окна соседних домов один за другим погасли.

— Что это? Конец света?! — в ужасе воскликнул кто-то в кафе.

— Это вторжение!!! Нас атакуют инопланетяне!! — завопил кто-то другой.

Даже экраны фотоаппаратов и телефонов, что были в чьих-то руках, перестали светиться. С улицы слышались лишь испуганные голоса и торопливые шаги. Гарри ощущал, как сильно бьётся его сердце, и всматривался в темноту. Тишина, сменившая бесконечные звуки хлопков, казалась зловещей.

— Смотрите, там орк! — заставил Гарри вздрогнуть чей-то голос. — Натуральный орк!

— Ещё и в платье!!!

В темноте что-то светилось, и теперь это можно было разглядеть — небольшое огненно-красное перо летело прямо к кафе.

— Я же сказал, что тебе не уйти… глупый мальчишка, — произнёс Волан-де-Морт, подходя ближе.

Что-то затрещало с одной от него стороны… затрещало с другой… за спиной… отовсюду. Вспыхнул свет на кончике чьей-то волшебной палочки, вернее, сперва Гарри подумал, что это свет, но это больше походило на сгусток энергии. Такой же сгусток возник и в противоположной стороне, затем чуть дальше и чуть ближе. Десятки палочек зажигались во тьме одна за другой. Треск становился всё сильнее. Сгустки энергии, казалось, едва держались, вот-вот готовые сорваться с палочек.

— Убирайтесь, глупцы… или погибнете, — угрожающе произнёс Волан-де-Морт, окружённый таким количеством волшебников, словно это была та самая толпа, что обычно спешит на улицу с бенгальскими огнями, чтобы порадоваться наступлению нового года.

Он только вскинул руку с палочкой, как в это же мгновение по округе снова разнёсся громоподобный голос:

— ОГОНЬ!!!

Сгустки энергии одновременно устремились к Волан-де-Морту и ударили его, точно молния, вспыхивающая посреди ночи. От невероятно яркого света, затопившего улицу, Гарри внезапно ослеп. С улицы послышался раскат грома и жуткий вопль. Голову Гарри пронзила дикая боль, и он осел на пол. Кажется, кто-то убегал из кафе и нечаянно его задел. Без того ноющий бок напомнил о себе. Голова, казалось, вот-вот разорвётся на части от силы, обжигавшей её изнутри. Гарри закричал, неспособный выдержать такую пытку, и ненадолго отключился.

— Второй подросток здесь, сэр! Он жив! — слышался ему чуть погодя женский голос, но Гарри не мог разомкнуть слезящиеся глаза и встать с пола, всё его тело ломило, как во время лихорадки.

— Тогда и его отправьте в Сент-Патрик! — послышался чей-то мужской голос. — Ты, ты и ты, не спускайте с них глаз. Все остальные на зачистку! Живо! Если появится хоть один снимок того, что здесь произошло, пеняйте на себя! Созывайте всех и молитесь Мерлину, чтобы магглы не успели поделиться хоть чем-нибудь в этой их проклятой сети!

* * *

Куинси был небольшим городом по сравнению с тем же Бостоном, являющимся столицей штата Массачусетс, но обладал своей особой красотой и историей. Джон Хоупред, главный целитель одной из больниц для волшебников, больше известной как Сент-Патрик, считал, что ему очень повезло с местом назначения. В Куинси редко случалось что-то экстраординарное, и работа у Джона скорее относилась к разряду «не бей лежачего». Это раньше Джон был молодым, сердобольным и наивным. Бегал из одной палаты в другую в нью-йоркской больнице, волновался, ожесточённо листал книги или перебирал ветхие свитки, горячо твердил что-нибудь в кабинете начальства, предлагал самые различные методы лечения, не спал по ночам и переживал за каждого пациента. С годами это прошло. Джон набрался опыта и стал равнодушно посматривать на молодых и рьяных коллег. Он достиг должности повыше, а там и получил назначение в Куинси. Теперь Джону шёл восьмой десяток, что для здоровых и сильных волшебников считалось лишь переходом за экватор возрастной линии. Вся его работа, как правило, сводилась к контролю и повторяющимся вопросам, вроде: «А что там у вас? Да? Хорошо, молодцы, продолжайте лечение».

Однако этой ночью что-то пошло не так. Джон как раз уселся в обеденном зале за столом, положил салфетку на колени и вскрыл бутылку «Шато», когда вдруг в камине полыхнул изумрудный огонь и из него выскочил взволнованный молодой целитель в светлой мантии с изображением лиловых цветков шалфея на плечах и воротнике.

— Беда, сэр! — воскликнул он. — Требуется ваше участие! У нас… у нас там… подростки.

— Может быть, воды, дорогой? — невозмутимо предложил Джон и налил себе немного вина в бокал.

Целитель решительно закачал головой.

— Нет… не до того, — едва дыша, ответил он. — Эти подростки, они… Вам лучше взглянуть на мальчика!

— А что с мальчиком? — не понял Джон и улыбнулся, пригубив немного вина. — М-м, восхитительно.

— Я такого никогда в жизни не видел! — в отчаянии воскликнул прибывший целитель. — Сперва решил, что диагностика дала неверный результат, всё перепроверил, но... По-моему, он обскур, сэр. Нет, в наше время такое маловероятно, я знаю, но… Нет, это решительно невозможно, тем более в его-то возрасте… Но, с другой стороны, я читал про одного позднего обскура… Он, правда, был обречён, а этот жизнеспособен и…

— Дорогой, я запутался, — оборвал рассуждения подчинённого Джон. — Так у вас там мальчик-обскур или не обскур?

— Я и сам запутался, сэр! Без вас не разобраться! Прошу, скорее пойдёмте со мной, у нас аврал! Мракоборцы командуют как у себя дома! Доставили этих двух подростков, никого из родных назвать не могут! Ранеными забили весь коридор и требуют быстрее их «подлатать»! Говорят, сегодня на улицах мрак что творится. Все сотрудники МАКУСА подняты по тревоге. Не представляю, что там такое должно было случиться, чтобы…

Джон отвлёкся от крайне возбуждённого подчинённого на окно. За стеклом сидел пёстрый голубь с запиской на лапке. Птицу такого окраса для связи использовал только один человек. Проигнорировать или подделать его послание значило бы подписать себе приговор. Джон взмахнул палочкой, и окно открылось. Голубь опустился на стол и позволил снять с лапки записку.

«Через час жду у себя с докладом. За детей отвечаете лично».

Президенту МАКУСА можно было и не подписываться. Джон, конечно, был с ней знаком, но общался не так чтобы часто. Если уж пришло послание лично от неё, значит, дело и впрямь обстояло скверно.

— Мрак говорите, — хмуро повторил Джон, поднявшись на ноги, и бросил салфетку на стол. — Что ж, пойдёмте, взглянем на этого вашего… мальчика. Теперь мне тоже стало крайне интересно, обскур он или нет.

— Так разбудите её, в чём проблема?

— Может быть, в том, что здесь я решаю, когда и кого следует «будить»?

— Из-за вас я не могу оперативно получить важные сведения! Десятки моих людей отдали жизни ради этих детей!

— Если вы сейчас же не уймётесь, то, боюсь, вряд ли вы сможете поговорить с «детьми» в ближайшее время. И если уж на то пошло, стоило лучше выполнять свою работу и защитить детей от какого-то негодяя, а не подбирать их полуживыми и требовать быстро привести в норму, как будто это прям можно сделать по одному щелчку!

Гермиона периодически слышала чьи-то голоса и порой они были очень громкими. Кажется, неподалёку от неё кто-то горячо спорил. Она вроде бы даже слышала хлоп двери, но не смогла разомкнуть веки. Её тело невероятно отяжелело и перестало слушаться, сил было крайне мало, она приходила ненадолго в сознание и от любого усилия, точно бумажная лодочка от лёгкого дуновения ветра, снова уплывала в безвременье. Кажется, её периодически кто-то касался. По крайней мере, в минуты, когда сознание ненадолго возвращалось, Гермиона чувствовала, как на лбу, щеках и губах возникала влага, чувствовала странный холодок, ненадолго пробегавший по всему телу, а затем снова становилось тепло, и она отключалась.

Сколько прошло времени, прежде чем Гермиона открыла глаза, она не имела никакого понятия. В первую минуту её внимание привлекли светлые стены палаты, в которой она находилась. Затем её взгляд скользнул чуть ниже, и Гермиона смогла рассмотреть не только койку, на которой лежала, укрытая одеялом, но и свою правую руку в гипсе. От небольшого умственного усилия, она ощутила боль в висках и охнула. Ей сразу же вспомнились последние события. Попытка улететь от Волан-де-Морта на метле… летящие в спину заклятия… голос друга… и яркий свет, ударивший в глаза.

«Гарри…» — хотела произнести Гермиона, но её пересохшие губы разомкнулись и с них не слетел ни один звук.

Она немного напряглась, желая приподняться, и в тот же момент не сдержала стон:

— А-а-а-а-а-й!

От резкого движения спину пронзило как будто током, от таза до шеи. Послышались торопливые шаги, хлоп двери и женский голос:

— Она очнулась! Сэр, она пришла в себя! Милая, не двигайся, тебе сейчас нельзя напрягаться! — взволнованно твердила незнакомка в светлой мании и с шапочкой на голове.

Она заботливо укрыла Гермиону одеялом и налила в стакан воды.

— Хочешь?

— Где я? Где Гарри? Что с ним? — вместо этого спросила Гермиона, скривившись от неприятного ощущения.

Следом за незнакомкой в палату прошёл пожилой мужчина, у него были седые волосы и небольшая борода. На нём тоже была надета светлая мантия, но вместо изображения лиловых цветов на плечах и воротнике у него на груди значились какие-то символы.

— Что тут у нас такое? Мисс не терпится подняться? — спросил он, обратив к ней орехового цвета глаза, и его брови немного приподнялись. — Ой, прошу прощения… Мэри, куда вы дели настойку? Девочка испытывает дискомфорт, немедленно добавьте ей три капли в воду.

— Да, сэр.

— Что…

Гермиона не успела закончить фразу, как её голову немного приподняли от подушки, а к губам поднесли стакан. Питьё оказалось горьким на вкус, но зато сухость в горле тут же исчезла, а спина перестала болеть.

— Что со мной? — спросила Гермиона, без лишних вопросов поняв, что она явно находится в волшебной больнице, где работают целители, о которых ей доводилось читать в книжках. Вполне вероятно, что пожилой мужчина старший над другими, по крайней мере, над женщиной, раз может ей приказывать.

— Вы повредили позвоночник, — ответил он, увидел, как изменилось её лицо, и заговорил куда быстрее и ласковее: — О нет, не стоит так пугаться, моя дорогая. Ничего критичного не произошло, даже не думайте ни о чём плохом. День-два и вы у меня будете и ходить, и бегать, — заверил он и погладил её по ладошке. — Ах да, я не представился… как некрасиво с моей стороны… Зовите меня Джон… Нет, лучше дядя Джон. Да, так меня раньше называли дети, когда я работал в нью-йоркской больнице.

«Дядя Джон» улыбнулся, по всей видимости, предавшись приятным воспоминаниям, а Гермиона, наоборот, почувствовала себя хуже некуда. Ей подумалось, что если Волан-де-Морт сегодня придёт за ней, то она даже убежать от него не сможет. Подумалось, что она обречена, и в её горле возник ком.

— А Гарри? — спросила она дрогнувшим голосом. — Со мной… был парень… мой друг, он…

— Он в соседней палате. Неоднократно о вас спрашивал… Вы же Гермиона, верно? Мне можно вас так называть?

— Да, я…

Сердце Гермионы забилось чуть быстрее, а дыхание спёрло. Гарри в соседней палате! Он жив, он скрылся, он рядом! Он спрашивал о ней... От мыслей о нём к её щекам прилила горячая кровь. Гермиона хотела столько всего узнать у дяди Джона, но их разговор внезапно нарушил крепкий тип, без стука зашедший в палату. Он был среднего роста, темноволосый, одетый в тёмно-синюю мантию и тёмные брюки.

— Очнулась, значит, — сказал этот тип и двинулся к койке. — У меня к тебе масса вопросов, девочка, и советую честно на них ответить.

Вблизи можно было рассмотреть и его смуглое лицо, покрытое старыми тёмно-алыми шрамами. Этому типу стоило лишь направить на Гермиону свои серые глаза, как ей захотелось укрыться поплотнее от холода и угрозы, что излучал его взгляд.

— Скотт, вы переходите всяческие границы, — ответил вместо неё дядя Джон. — Вам уже предоставили все воспоминания и показания мальчика. Если вы сейчас же не покинете палату, я буду вынужден сообщить о давлении на моих пациентов президенту.

— Сама президент уполномочила меня в кратчайшие сроки разобраться в этом деле, — ответил страшный тип, названный Скоттом, и перевёл свой взгляд на целителя, — я отвечаю за нашу с вами безопасность, поэтому советую сейчас же предоставить мне все воспоминания девочки и не мешать нашему разговору!

— Хорошо… — согласился дядя Джон с не очень довольным видом. — Но только в моём присутствии. Замечу хоть одну попытку запугать… или иным образом навредить девочке, и мы сразу же выясним, где заканчиваются ваши «полномочия» и начинаются мои, — строго предупредил он. — Мэри, оставьте нас.

Миловидная женщина в светлой мантии покинула палату. Страшный тип, чем-то напоминавшей Гермионе добермана, повернул к ней голову и достал из кармана мантии блокнот. Как выяснилось чуть позже, Скотт являлся главным мракоборцем при местном органе власти, больше известном как МАКУСА. Поначалу он лишь задавал простые вопросы: откуда Гермиона родом, сколько ей лет, где её родители, как она с другом оказалась в Америке и почему какой-то ненормальный за ними гнался. Но потом он стал уточнять и переспрашивать.

— Хорошо, допустим, что это Волан-де-Морт, мальчик мне то же самое твердил, — соглашался Скотт, но не так чтобы охотно. — Зачем ему вдруг понадобилось гнаться за вами?

— Чтобы… убить Гарри, — отвечала Гермиона, ощущая себя при этом крайне беззащитной.

Ей казалось, словно они с другом снова оказались в ловушке. В Британии на слова Гарри никто не отреагировал должным образом, его там признали лгуном, а смерть Седрика выставили несчастным случаем. Почему должны поверить здесь? Скотт того и гляди скоро предъявит ей обвинения.

— Клянусь, мы только защищались! — в отчаянии воскликнула она, чувствуя, как в глазах образуются слёзы.

Волан-де-Морт лишил их с Гарри самых близких людей, неужели теперь они из-за него лишатся своих палочек? Неужели их лишат свободы или же отправят обратно в Британию? Неужели Волан-де-Морту сойдёт с рук смерть тех безвинных людей, магглов и волшебников, которых она успела увидеть, прежде чем отключилась?

— Он атаковал нас! Он хотел убить Гарри! Мы только пытались спастись! Мы не хотели нарушать Статут! Берите мои воспоминания или что вам нужно… Прошу, только не отправляйте нас обратно! Вол… Он нас убьёт. Он ненормальный! Он… он не человек, он чудовище, он…

Гермиона и не заметила, как слёзы покатились по щекам, её всю трясло от накатывающих воспоминаний. От хаоса, происходившего какие-то часы назад, от жутких картин, где на дорогах лежали мёртвые люди. Если Скотт и хотел что-то ещё выяснить, то дядя Джон его оборвал.

— Довольно! — резко сказал он и достал из кармана чистый носовой платок. Он бережно коснулся им одной щеки Гермионы, затем другой и бросил этот платок Скотту. — Вы уже получили достаточно ответов на свои вопросы, а теперь забирайте это и убирайтесь за дверь. Там и отвечайте «за безопасность», а здесь я сам разберусь, что мне делать.

При других обстоятельствах Гермиона бы задумалась, зачем платок с её слезами понадобился главному мракоборцу — тот аж достал из кармана полиэтиленовый пакетик, в который уложил платок, будто ценную улику, — но сейчас ей было невыносимо. Казалось, что ничего не закончилось и скоро они снова увидят Волан-де-Морта.

— Н-нас посадят? — спросила она у дяди Джона.

— За что? — удивился тот. — За то, что вы участвовали в неразберихе, последствия которой даже обученные бойцы до сих пор не могут устранить? Думаю, это вряд ли, моя дорогая.

— Тогда что… что с нами будет?

Целитель вздохнул и снова погладил её по ладошке.

— Я бы очень хотел вам ответить, Гермиона, но, боюсь, это не в моей власти. Что с вами делать, будет решать госпожа президент, а она женщина разумная и строгая. Она разберётся во всех обстоятельствах произошедшего, прежде чем принимать какое-либо решение. Думаю, если вы и впрямь ни в чём преступном не замешаны, вам нечего бояться. Ни вам, ни вашему другу, а пока давайте не будем думать о плохом. Кстати, кое-кто очень желал вас увидеть… Дайте-ка мне минутку…

Он отошёл от койки и прошёл сквозь стену. Гермиона утёрла здоровой рукой влагу с подбородка и услышала совсем близко крайне волнующий её голос.

— Гермиона! — Гарри выскочил из-за стены вместе с дядей Джоном и оказался у её койки. — Как ты? Как себя чувствуешь? — взволнованно спросил он.

Гермиона хотела бы ему ответить, но поняла, что слёзы снова собираются в уголках её глаз. В этот раз не от страха или отчаяния, а от того, что самый близкий человек снова находился рядом.

— Г-гарри… — всё, что смогла она сказать и шмыгнула носом.

Гарри стоял в шаге от её койки, практически невредимый, если не считать несколько порезов и синяков на лице. Он был одет в полосатые пижамные штаны и светлую футболку.

— Что ж, я вас, пожалуй, оставлю, — произнёс дядя Джон. — Гермиона, слева от вас колокольчик, если что-то будет нужно, зовите, не стесняйтесь. Гарри… очень надеюсь на ваше благоразумие, не утомите подругу, — прибавил он и вышел из палаты.

Какие-то мгновения они просто молчали, не сводя друг с друга глаз. Гермиона видела, как изогнулись в улыбке губы Гарри, и её собственные тоже дрогнули. Изумрудные глаза друга как будто бы стали светлее и ярче от одного её вида. Гермионе жутко захотелось снова прижаться к его груди, обнять или хотя бы просто прикоснуться к нему. Убедиться, что всё это не сон, но приподняться сейчас не представлялось возможным. Она немного напряглась и оторвала от койки левую руку.

— Нет, ты лежи, тебе нельзя пока вставать! — тут же озабоченно сказал Гарри и сдвинулся с места. Он уселся на край койки и взял её руку в свою. — Мне сказали, что тебе день только полежать нужно, чтобы… ну, всё срослось, как надо, и больно не будет, — торопливо прибавил он. — Тебе ведь не больно?

— Н-нет, — ответила тронутая Гермиона, не отрывая от него взгляд.

Её пальцы заскользили от его запястья к локтю и чуть выше. Это точно был Гарри. Её Гарри. Живой. Настоящий. Прямо перед ней. Он оторвал её ладошку от своего предплечья и прижал к груди, словно ему тоже было невероятно важно хотя бы коснуться руки дорогого ему человека.

— Представляешь, они его убили! — помолчав, сказал Гарри.

— Кто? Кого? — не сразу поняла Гермиона.

— Местные мракоборцы! Они убили Волан-де-Морта! — восхищённо пояснил он. — Отобрали у магглов всю энергию и зажарили его как на электрическом стуле! Я сам видел, как они его атаковали, а потом…

Гарри сделал глубокий вдох и принялся оживлённо пересказывать ей события, происходившие после того, как они столкнулись с машиной.

* * *

Ночь у дяди Джона, вернее, у Джона Хоупреда, главного целителя больницы Сент-Патрик, оказалась очень и очень непростой. Он на ходу распределил, как разместить раненых мракоборцев по палатам, чтобы наконец избавить коридор от толкотни, велел подчинённым в первую очередь оказывать помощь тяжелораненным, приказал заместителю взывать в помощь даже тех целителей, кто отдыхал после смены, а сам занялся подростками, коих в своём возрасте он мог смело именовать детьми. Девочка с каштановой гривой волос не вызвала у него особого интереса, но, поскольку дети были важны самой госпоже президенту, то он лично выписал рецепты настоек и мазей и велел одной из лучших своих учениц ухаживать за девочкой. После этого Джон ушёл в соседнюю палату к мальчику, тоже лежащему на койке без сознания. На первый взгляд целителю показалось, что этот темноволосый мальчик пострадал не больше, чем девочка, скорее даже наоборот, он не имел серьёзных повреждений кроме сломанного ребра и пары ушибов. Но потом Джон тоже провёл диагностику и понял, что же так смущало его коллегу.

— Одно точно — это не обскур, — спустя время докладывал Джон, сидя за длинным столом в кабинете президента МАКУСА. — Природа обскуров такова, что их магия обращается против них и вредит как окружающим, так и им самим, чем, собственно, и объясняется смерть обскуров в ещё очень раннем возрасте. У этого мальчика с магией всё в полном порядке, но то, что находится в нём… Это куда хуже, чем паразитический сгусток тёмной энергии.

— Что же это тогда, по-вашему, Джон? — спросила госпожа президент.

Этот разговор происходил ночью, в кабинете царил полумрак, прорезаемый тусклым светом настольной лампы. Госпожа президент представляла собой среднего сложения женщину на вид лет пятидесяти, хотя многие знали, что не так давно она справляла как минимум десятый юбилей и нянчила правнука. О возрасте госпожи президента не принято было говорить, как и о том, что её тёмные волосы не тронула седина, что обычно не бывает без зелий или каких-то других вспомогательных средств. Даже Джон, немало повидавший на своём веку, испытывал некоторое волнение, сидя перед ней.

— Тёмная магия… очень древняя тёмная магия… Такое, как в мальчике, я видел только раз в своей жизни, моя госпожа, — вежливо ответил он. — Тогда я был ещё очень юн и входил в состав исследовательской группы… Боюсь, большего я не смогу вам раскрыть — мне и другим участникам группы пришлось кровью подписывать документы о неразглашении и нарушение для меня равносильно смерти. Только в вашей власти рассекретить эти сведения.

Разговор был прерван на какое-то время. Госпожа президент велела одному из сотрудников принести ей то, из-за чего бедняга растерялся.

— Может быть, я неясно выразилась? — холодно переспросила она.

— Нет, мэм, всё будет исполнено! — взволнованно ответил сотрудник и выскочил из кабинета.

Через какие-то минуты на столе президента стоял чёрный ящик. У него не было ни прорези для ключа, ни швов, ни каких-либо символов на стенках. Госпожа президент постучала по ящику палочкой, и тот внезапно заскрипел. Его стенки стали медленно разъезжаться в разные стороны, и на самой верхней можно было увидеть лишь одно слово, вспыхнувшее серебром, словно предупреждение.

«Грин-де-Вальд».

Ящик наконец развалился на части, и на поверхности стола появились десятки самых различных свитков, которые тут же развернулись сами собой и в несколько рядов повисли в воздухе.

— Второй пергамент справа в третьем сверху ряду, моя госпожа, — подсказал Джон. — Исследование объекта икс.

Госпожа президент взмахнула палочкой, и остальные пергаменты упали обратно на стол. Её глаза медленно скользили по тексту, а выражение лица не менялось.

— Часть души? — после некоторого молчания спросила президент и посмотрела на Джона. — В живом человеке?

— Я и сам удивлён не меньше вашего, моя дорогая, — хмуро ответил он. — Не думал, что эту магию всё ещё использует, но…

— Все источники её содержащие подлежат уничтожению согласно положению, принятому ещё более пятидесяти лет назад МКМ! — строго отрезала президент, и в её кабинете наступила тишина.

И она, и Джон прекрасно понимали, что это значит. Кто-то не уничтожил важные источники о тёмной магии и позволил этим сведениям распространиться. Этот кто-то ответственен за появление в Америке ненормального тёмного мага. Из-за недобросовестного отношения или же жалости нарушителя погибли больше десятка мракоборцев, а также пострадало немалое количество их коллег и безвинных магглов. Джон и госпожа президент думали об одном и том же человеке, но не произносили его имя вслух. Не каждый день их подозрения падали на главу самого МКМ, некогда победившего Грин-де-Вальда. Кто же ещё мог знать магию, схожую с той, что использовал первый? Выходит, не зря их раньше не пускали на территорию Британии: никто не хотел, чтобы было установлено грубое нарушение принятых ранее соглашений.

— Понимаю, что положение непростое, Джулия, — впервые назвал президента по имени Джон. — Но вряд ли я смогу помочь вам хоть чем-то в этой ситуации. Моё дело — это лечение больных, а в этом плане…

— За это не беспокойтесь, я разберусь, что со всем этим делать, — оборвала его президент. — Лучше скажите мне, а этот… кусок души как-то можно извлечь из мальчика? Здесь написано, что группе пришлось уничтожить объект икс при помощи Адского пламени, по-другому на него невозможно было воздействовать.

— Теоретически можно, я думаю. Например, прибегнуть к той же маггловской медицине, временно остановить сердце мальчика и тем самым обмануть часть души в нём, чтобы выманить наружу из непригодного сосуда. Но возможно ли это на практике… не знаю.

— Хорошо, тогда я подключу к вам весь научный отдел, и подумайте над этим вопросом вместе. Мне нужны оба объекта — и мальчик, и та часть души, что застряла в нём.

— А если вдруг ситуация выйдет из-под контроля? Сами знаете, не всегда всё можно рассчитать и предусмотреть…

— В таком случае спасайте мальчика, его жизнь для нас крайне важна.

— Хорошо, моя госпожа, я вас понял.

Он невольно угодил в серьёзную заварушку, понял Джон и не спал всю ночь. Что бы там ни решила президент — уладить вопрос мирно или же призвать виновных в смерти её людей к ответу — он решил, что ему нужно беречь детей любой ценой. Пока они живы и здоровы, к нему не будет никаких претензий, а всё остальное — это уже не его головная боль и не его уровня проблемы.

Гарри пришёл в себя ночью и тогда же познакомился с дядей Джоном, главным целителем в больнице Сент-Патрик. Тот поведал, что Гарри доставили мракоборцы, оставившие от Волан-де-Морта горстку пепла. Это, конечно, звучало невероятно. Потрясало. Не могло быть большей радости на свете, чем гибель заклятого врага. Гарри не мог поверить своим ушам и в первые минуты переспрашивал, уверен ли дядя Джон в том, что говорит.

— Сам на месте, конечно, не был, но все, кто прибыл оттуда, только это и твердят, — отвечал дядя Джон и почему-то хмурился, периодически касаясь кончиком волшебной палочки то головы, то плеча, то груди Гарри. — А так не больно?

— Н-нет… — недоумённо отвечал последний и через какие-то минуты жутко переполошился. — Подождите, а Гермиона? Со мной была девушка… моя подруга, она…

— Она в соседней палате, вашей подруге серьёзно досталось… какое-то время ей придётся полежать…

Дядя Джон провёл его через стену, и Гарри замер у койки. Весь его восторг от действий местных мракоборцев смыло словно водой. Он смотрел на Гермиону, и его сердце болезненно сжималось. Гарри казалось, что всё очень плохо, из-за его невнимательности она станет инвалидом — это же надо было повестись на слова Волан-де-Морта о смерти Сириуса и угодить в боковое зеркало! К счастью, дядя Джон его успокоил.

— Когда я сказал «какое-то время», я имел в виду день или два, Гарри, — мягко заметил он.

— Но вы же сказали, у неё повреждён позвоночник…

— Так и есть, но это не критично при должном уходе. Вот когда мне доставили пациента, у которого череп был повреждён так, что… Хотя нет, вам лучше это не знать. Пойдём обратно, вашей подруге нужно отдыхать.

После этого Гарри какое-то время находился один в палате и сидел на койке, не веря в то, что это реально. Он выжил, Волан-де-Морта больше нет, а Гермиона скоро поправится. Не прекрасно ли всё сложилось? Быстрей бы Сириус вернулся и узнал, что они в безопасности! Эти его восторженные мысли нарушил какой-то страшный тип в тёмно-синей мантии. Он вошёл в палату и бесцеремонно принялся задавать вопросы.

— Что это была за тварь и зачем она гналась за тобой и твоей подружкой?

Гарри, конечно же, вежливо спросил, кто перед ним, но неприятный тип, видимо, решил, что правила хорошего тона для него не писаны.

— Я тот, кто спас твою задницу, мальчик, и мне нужны ответы на мои вопросы!

Этот тип направил на Гарри волшебную палочку и не произнёс ни слова, зато то, что сорвалось с её конца, несколько напомнило действие Круциатуса. По крайней мере, Гарри ощутил, как его всего прожгло изнутри, и вскрикнул, а страшный тип приблизился к нему и достал из кармана платок. Он ловко стёр с глаз Гарри выступившие слёзы. В эту же минуту в палату вернулся дядя Джон.

— Да что вы себе позволяете, Скотт?! — гневно воскликнул он. — Вам кто разрешал применять силу?!

Когда страшный тип ушёл, дядя Джон пояснил, что это был главный мракоборец.

— А зачем ему… мои слёзы? — морщась, спросил Гарри.

— Так он из них воспоминания добудет, — пояснил целитель. — Он для того и задавал вам всякие вопросы, чтобы воскресить в памяти нужные сведения, а потом их просто выдернуть силой. Методика у них такая… я не одобряю.

Гарри покачал головой и хмуро подумал про себя, что ведь и сам хотел стать мракоборцем. Неужели, если он изберёт такую профессию, он тоже со временем станет так жестоко относиться к людям?

— Мракоборец — это уже диагноз, не обращайте внимания. Простите, что задержался, обещаю, больше такого повторится. Мэри! — крикнул целитель в сторону, и из-за стены вышла миловидная женщина. — Следите за девочкой. Если Скотт или его люди попробуют приблизиться к ней, сразу же зовите меня.

— Да, сэр, — ответила та и снова ушла в палату к Гермионе.

Дядя Джон дал Гарри какую-то настойку и сказал, что ему тоже нужно задать несколько вопросов.

— Гарри, скажите, а перед тем, как вы поступили в школу, вы… м-м… проходили какое-нибудь обследование в местной больнице? Я имею в виду в волшебной больнице…

— Нет, а что? Должен был? Я в обычной проходил… всё было в порядке, ну, кроме зрения.

— Ну да, ну да… А с вами в школе что-нибудь случалось за годы учёбы? Может быть, травма была небольшая? Или отравление? Или, может, простуда одолевала? Частое явление, когда холодает.

Гарри, конечно же, рассказал, что с ним много чего случалось: то перелом из-за удара бладжера, то потеря костей из-за «умений» Локонса, то обморок и слабость из-за появления дементоров, то ожоги от огня дракона. От его слов дядя Джон почему-то только сильнее хмурился и задавал новые вопросы.

— А мадам Помфри — это?..

— Наш школьный целитель.

— И в какой области она специализируется?

— Э-э… что?

— Отравления, травмы, проклятия… может быть, в серьёзных случаях, как с драконом, она кого-то вызывала в помощь? Из местной больницы… У вас же есть такая?

— Ну да… наверное, есть, но она никого не звала, она во всех областях разбирается, — заверил Гарри и немного нахмурился. — А что?

— Да нет, ничего, просто мне тоже… э-э… требовалось задать ряд стандартных вопросов, чтобы правильно заполнить документы на вас. Не переживайте, всё в порядке, — заверил дядя Джон.

Однако он уходил с крайне задумчивым видом, и Гарри был уверен, что слышал его тихое бормотание: «Невероятно… такое и прошляпить…» Ночь, таким образом, оказалось очень долгой, и к утру Гарри снова заснул. Через какие-то часы ему принесли завтрак, и он хотел было выйти из палаты, но в коридоре стояли несколько хмурых типов в тёмно-синих мантиях и велели ему вернуться обратно. Дядя Джон объяснил, что это Скотт, главный мракоборец, отдал распоряжение охранять подростков и без его воли охрану не убрать.

— Зачем? Он что, считает нас преступниками? — удивился Гарри.

— Да кто его знает, что он считает. В любом случае, пока Скотт всё не выяснит, он вас никуда не отпустит, — ответил дядя Джон.

Гарри был крайне раздосадован. Если они будут долго торчать в больнице, их же не найдёт Сириус! Надо же как-то его предупредить, дать ему какой-то знак. Он сидел на койке и кисло смотрел под ноги, пока вдруг не слышал за окном характерный звук взмаха крыльев.

— Букля!!! — воскликнул Гарри и побежал к окну.

Однако его радость длилась недолго. Букля выглядела неважно: повредила себе лапу, отчего сидела на одной, и на её спине была видна воспалившаяся рана, вероятно, от удара об стену дома и скольжения по той до земли. Гарри бережно прижал сову к себе и позвал на помощь. Мракоборцы, вбежавшие в палату, были жутко недовольны, но дядя Джон отнёсся с пониманием и распорядился, чтобы один из целителей занялся птицей. Гарри с облегчением выдохнул и снова уселся на койку. Когда Букля поправится, она поможет ему связаться с Сириусом. Да, утвердил он мысленно, нужно будет только отправить её в парк с посланием, и тогда крёстный точно будет знать, где они.

— У меня для вас хорошая новость, Гарри, ваша подруга пришла в себя. Хотите увидеть её? — спросил спустя какие-то часы дядя Джон, и Гарри с радостью рванул за ним в соседнюю палату.

* * *

Если главный целитель больницы Сент-Патрик находился при деле и ревностно оберегал двух подростков, чьё здоровье ему доверила госпожа президент, то главный мракоборец Скотт чувствовал себя не у дел, и настроение у него было сквернее некуда. На глазах Скотта гибли его бойцы, рушились здания, в ужасе разбегались магглы. Он сам вступил в бой с противником, но тот оказался наделён нечеловеческой силой и отбивал атаки Скотта с той лёгкостью, с какой он сам, главный мракоборец, отбивал бы атаки юнцов. Чтобы победить это чудовище пришлось пойти на риск, и ведь этого тоже оказалось мало. Скотт своими глазами видел, как после их яростной атаки на асфальте осталась горстка пепла. Но и это было не всё. Что-то поднялось от этой горстки пепла в небо и улетело прочь. Что-то, отчего замерли все бойцы.

Чудовище, попавшее в их страну, не погибло. Вот в чём состояла истина. А самое ужасное было в том, что он, Скотт, человек, немало всего повидавший на своём веку, не знал, что с этим делать. Скотт силой добыл воспоминания мальчика, все их основательно изучил, составил отчёт, добыл воспоминания девочки, дополнил отчёт и передал все материалы госпоже президенту. Она сказала, что всё тщательным образом изучит, и велела ему зайти после полудня.

Скотт не спал всю ночь. Руководил группой, отбиравшей воспоминания у магглов, справлялся о здоровье раненых в больнице, приносил соболезнования семьям погибших и выслушивал от некоторых обезумевших от горя матерей и жён, что это он, бездушная тварь, отнял их сыновей и мужей. Словом, после полудня Скотт был взвинчен и хотел действовать. Он напоминал собой обозлённую собаку, которую долго держали на цепи и дразнили.

Во время их новой встречи госпожа президент озадачила его с первой же минуты.

— Скажите, а что там с этим беглым преступником… Сириусом Блэком? — спросила она. — Он неоднократно фигурирует в воспоминаниях детей. Блэк жив или всё-таки убит этим…м-м… Волан-де-Мортом? Что сообщают ваши источники?

— Да всё то же… Сириус Блэк числится сбежавшим из тюрьмы, — после заминки ответил Скот, ощутив долю беспокойства: неужели он упустил в воспоминаниях детей нечто важное? — Хотите, чтобы я сильнее надавил на свои источники и всё выяснил?

— Нет, хочу, чтобы вы лично отправились туда, где вас не должно быть, и если выяснится, что Блэк жив, было бы замечательно, если бы он вдруг… совершенно случайно… оказался у нас.

— А зачем это нам вдруг сдался беглый британский преступник? — удивился Скотт.

На невозмутимом лице госпожи президента медленно поползла ко лбу бровь.

— Дорогой, а вы не много себе позволяете?

В то же мгновение Скотт ощутил, как всё внутри похолодело, что с ним, опытным бойцом, бывало не часто. Он тут же приложил руку к груди, поклонился до пояса и замер.

— Прошу простить, моя госпожа. Вторые сутки на ногах. Вы вправе сурово наказать меня за нарушение субординации.

— Обойдётесь. У меня и так каждый человек на счету. Назначьте себе замену и отправляйтесь туда, куда я и сказала.

— Да, моя госпожа.

Скотт медленно разогнул спину и, всё ещё посматривая в пол и проклиная себя последними словами за оплошность, двинулся к двери.

— И да, если вас поймают там, где вас не должно быть, — заставил его ненадолго задержаться всё тот же голос за спиной, — мне придётся принести сами знаете кому официальные извинения… и лишить вашу семью всех пособий и медалей сами понимаете за что.

— Да, моя госпожа, — покорно повторил Скотт. — Разрешите идти?

— Ступайте.

Выйдя за дверь, главный мракоборец вспомнил, как нужно дышать, и на ходу качал головой, недовольный собой. Это же надо было так опозориться! Впасть в немилость госпожи президента. Скотт быстро назначил себе замену и на все вопросы отрезал, что его не будет в стране какое-то время. Раз задание было неофициальным, то на портал можно было не рассчитывать, поэтому он быстро собрал вещи и отправился в аэропорт. Купил билет на ближайший рейс и с большим нетерпением дождался времени отправки. Раз госпоже президенту зачем-то понадобился этот беглый Сириус Блэк, то он, Скотт, добудет его чего бы ему это ни стоило и бросит ей в ноги.

* * *

Волан-де-Морт исчез, как доложил Северус, и Дамблдор подолгу сидел в своём кабинете с самым хмурым видом и ждал со дня на день печальных известий. Однако один день сменялся другим, а их не было. Никто не сообщал, что у них обнаружено тело мальчика со шрамом, никто в поместье Малфоев не ликовал, получив от Лорда сообщение. Более того, спустя пять дней исчезли Питер Петтигрю и Нагайна. Дамблдор хотел провести собрание Ордена Феникса по этому поводу, но Молли не пустила его на порог. По её словам, он вконец разрушил бедную семью Уизли.

— Артур даже баночку с обедом с собой не взял! — твердила она. — Так и сказал, что будет обедать в столовой с Долорес! Ты слышишь, Альбус?! Теперь он называет её по имени!

— Да ну брось, Молли, Артур любит только тебя, — мягко возражал Дамблдор, — с Амбридж он лишь поддерживает деловое общение, вот и…

— Вот и ты тогда поддерживай «деловое общение» в другом месте, а с нас хватит!

Попытки переубедить Молли оказались тщетными, и ему пришлось уйти. Впрочем, ничего нового другие члены Ордена тоже не могли сообщить. Неизвестность изрядно действовала на нервы, казалась затишьем перед бурей. За неделю до конца августа Северус наконец-то вернулся с новостями

— Тёмного Лорда развоплотили, — сообщил он и взмахнул палочкой в левой руке, чтобы наколдовать себе немного воды в стакан: его правая рука после попытки проникнуть в разум Нарциссы онемела и пока не поддавалась лечению.

— Кто? Где это произошло? Когда? — живо заинтересовался Дамблдор, подскочив со стула.

— Не могу знать, сэр. По словам Петтигрю, Лорд крайне зол и не хочет ничего говорить по поводу своего исчезновения, — прибавил Северус, отпив немного воды, и опустился на стул. — Петтигрю готовит новый ритуал, и у них есть практически всё необходимое. Осталось добыть разве что кровь недруга.

— И где же они её возьмут, если Том не хочет говорить, куда отправился за Гарри, и был развоплощён?

— Тёмный Лорд решил, что самый близкий для Поттера человек не меньший ему враг. Он передал через Петтигрю послание для Нарциссы. Она должна похитить из Мунго Сириуса Блэка. Как, по-вашему, стоит ей помешать или же помочь?

Дамблдор вернулся на своё место и серьёзно задумался. С одной стороны, Сириус не мог ему ничем помочь и можно было не вмешиваться в дела Нарциссы, но, с другой стороны, Том подкинул ему неплохую идею. Может быть, стоит написать Гарри письмо о том, что крёстный совсем плох, и мальчик примчится оттуда, где он находится? Может быть, стоит попросить Фаджа позволить Сириусу работать в Хогвартсе? Он ведь теперь не опасен, а его внешность, как выяснилось, можно немного изменить, чтобы не пугал детей. Аргус Филч, например, уже не первый год ворчит и требует людей для уборки замка. Можно дать ему помощника, и тот будет всегда под контролем.

— Думаю, у нас мало шансов помешать Тому, — наконец сказал Дамблдор, — но мы можем немного отсрочить его возрождение. Возможно, это поможет понять, где теперь находится Гарри.

— Каким же это образом?

— Предоставьте это мне, Северус, а сами лучше отдохните и займитесь лечением руки. Вы и так немало сделали для всего Ордена.

Гарри провёл с Гермионой несколько часов. Они болтали обо всём, а потом вместе обедали. Гермиона плохо орудовала ложкой в левой руке, и он ей помог. С улыбкой покормил подругу и взялся за чай. После обеда они немного обсудили их судьбу — Гермиона тревожилась из-за местных мракоборцев, говорила, что они, возможно, хотят их наказать за использование магии на глазах у магглов, а Гарри немного удивился, потому как не подумал об этом, и переживал из-за Сириуса и раненой Букли.

— Бедные Глотик и Снежинка, — кисло заметила Гермиона, — они, наверное, нас потеряли… интересно, как они там?

— Они не пропадут, не переживай, — подбадривал её Гарри и держал за здоровую ладошку, — вот Букля поправится, она их обязательно найдёт и принесёт к тебе.

— Надеюсь…

Подруга успокоилась, но совсем ненадолго. Она воспользовалась колокольчиком, а когда пришла Мэри, покраснела и замялась.

— Гарри, вы не могли бы вернуться к себе? — вместо неё попросила целительница.

Позднее Гарри ходил по палате взад и вперёд и мысленно ругал себя за несообразительность. Это ж надо было сидеть на койке Гермионы как ни в чём не бывало! Он-то практически здоровый, может хоть ходить, хоть лежать, а она пока даже с койки подняться не может. Неудивительно, что Гермиона растерялась и густо покраснела. Наверное, постеснялась сказать при нём, что ей понадобилось справить нужду. Это же надо было поставить её в такое неловкое положение! Гарри качал головой и был жутко недоволен собой. Считал, что он очень виноват перед Гермионой, считал, что ему нужно её как-то поддержать, как-то дать понять ей, что она ему очень важна, несмотря ни на что.

Гарри немного походил и вышел за дверь. Там к нему снова обратилось несколько хмурых лиц мракоборцев.

— А у вас есть что-нибудь почитать? — спросил он у них. — Может быть, газета? Какой-нибудь журнал или книга? Хоть что-нибудь, скучно же совсем! — прибавил Гарри.

Мракоборцы переглянулись между собой, и один из них достал было из-за пазухи какой-то пёстрый журнал, но другой тут же шлёпнул его по ладони.

— Ты что, сдурел?! Быстро убери!

— Да ладно тебе, пусть на девчонок посмотрит, жалко, что ли…

— А Скотт на это как посмотрит?! Не думал, что будет, если он узнает?

В итоге пёстрый журнал исчез с глаз, и мракоборцы стали ещё мрачнее.

— Нет у нас ничего, вернись в палату, — отрезал один из них и Гарри со вздохом ушёл обратно за дверь.

Благо, что целители в этом плане оказались куда добрее. Тот, который пришёл доложить, что Букля идёт на поправку, ненадолго вышел и вернулся со стопкой газет и журналов в руках.

— Вот всё, что собрал в приёмном покое, посмотри, может, найдёшь что интересное. Ах да, у меня только карандаш с собой, держи, если вдруг захочешь какие-нибудь головоломки разгадывать.

— Спасибо! — обрадовался Гарри и подхватил всю стопку.

Он решил сходить к Гермионе и развлечь её немного. Однако стоило ему пройти сквозь стену, как все журналы и газеты чуть не выскользнули из его рук. Гермиона всё так же лежала на койке, вот только была укрыта до самого подбородка. Она тяжело дышала, и на её щеках держался нездоровый румянец.

— Гермиона? — обеспокоенно спросил Гарри. — Что с тобой?

— О, Гарри… Всё… хорошо… зябко только, — вымученно улыбнувшись, ответила она.

Рядом с её койкой находились и Мэри, и дядя Джон.

— Всё в порядке, — ответил на растерянный взгляд Гарри последний, — обычная реакция организма на вмешательство. Настойка стала активнее действовать… Не переживай, милая, температура скоро сойдёт, — мягко сказал он уже Гермионе.

Она лишь кивнула и повернула голову вбок. Мэри предложила Гарри вернуться к себе, но он положил макулатуру на тумбочку и остался в палате подруги. Посидел на соседнем от её койки стуле, пару раз вместо целительницы коснулся влажным полотенчиком её лица и ободряюще улыбнулся. Гермиона высунула из-под одеяла руку, и какое-то время Гарри держал её за ладонь, пока она не уснула. Нездоровый румянец к этому времени сошёл с её лица, и оно приняло умиротворённое выражение.

— С ней всё будет в порядке, Джон знает, что делает, — мягко уверяла Мэри и ближе к полуночи уговорила Гарри вернуться к себе.

Он ложился под одеяло с тяжёлым сердцем. Все его мысли крутились только вокруг Гермионы. Быстрее бы она поправилась и снова начала ходить! Это так ужасно — видеть её мучения и быть не в силах ей хоть как-нибудь помочь. От тревоги Гарри долго не мог уснуть и переворачивался с бока на бок. Утром, едва только посетив ванную, он рванул к подруге через стену и застыл.

Гермиона сидела на койке, свесив ноги. На ней была надета только светлая маечка, которая, мало того, что была тонкой и являла взгляду очертания того, на что воспитанные мальчики обычно не смотрят, так ещё едва прикрывала бёдра. Словом, Гарри не ожидал картины, развернувшейся перед ним. От такой неожиданности он даже забыл оповестить о своём присутствии.

— Не больно же ведь? — тем временем спрашивал дядя Джон и взял Гермиону за руку. — Так, давайте-ка поднимемся и убедимся, что подвижность никуда не делась...

Целитель смотрел на ножки Гермионы без всякого стеснения и потянул её за собой. А вот Гарри так и не смог издать ни звука — в горле совсем пересохло — и сам не понял, как вернулся обратно. У него сильно горели щёки, а в голове словно произошло замыкание. Перед внутренним взором всё ещё стояли ножки Гермионы. Не то чтобы Гарри не знал, что мальчишки иной раз подсматривают за девочками, а потом бурно обсуждают между собой наблюдения, но за все прошедшие дни ему и в голову не приходило ничего подобного. Даже лёжа под одним одеялом с подругой он ни о чём таком... неприличном не думал, а сейчас конкретно «завис». Да, Гарри знал, что Гермиона у него замечательная во всех отношениях, а сейчас подумал, что она у него красивая. Безумно красивая. Самая красивая девушка на свете.

После завтрака Гарри навестил дядя Джон и предложил посетить подругу.

— Я подумал, вы могли бы побыть джентльменом и предложить Гермионе свою руку, а я попрошу мракоборцев не страдать паранойей и дать вам немного размяться в коридоре.

Гермиона, к облегчению Гарри, была одета в халат и ничего о его случайных наблюдениях не знала. Он подошёл ближе, и она взялась за его локоть. Они осторожно вышли в коридор — подруга пока не могла быстро ходить — и под внимательные взгляды мракоборцев дошли до его конца, а потом двинулись обратно. В первые минуты Гарри казалось, что они со стороны походили на двух душевнобольных, осматривающих территорию для попытки побега, но потом он заметно успокоился. Гермиона улыбалась, держась за его локоть. На ногах она явно чувствовала себя куда комфортнее, чем лёжа, и ближайшие полчаса они просто ходили туда и сюда. Гарри и сам испытал прилив радости после завтрака и немного погодя сидел у подруги в палате. Чтобы хоть как-то убить время они разгадывали кроссворды, донимали с вопросами мракоборцев и строили планы на будущее.

Так размеренно прошли два дня, пока на этаже не появилось несколько странных волшебников в серых мантиях. Дядя Джон попросил их подождать его в кабинете, а сам зашёл в палату к Гарри и попросил его присесть. За эти дни они заметно сблизились и стали разговаривать на «ты».

— Боюсь, у меня не очень приятные для тебя новости, Гарри. Видишь ли, я обнаружил кое-что... необычное в тебе ещё в первую ночь, когда ты оказался у нас, но не мог тебе этого сказать из-за запрета, грозившего мне смертью. Сейчас же госпожа президент отменила этот запрет, и мы с тобой можем всё обсудить. Предупреждаю, то, что ты услышишь, может тебя очень сильно испугать или встревожить, но я и мои коллеги из научного отдела собрались вместе, чтобы во всём разобраться, поэтому...

— Что с Гарри?! — воскликнула Гермиона, выскочив из-за стены. — Вы поэтому нас так долго держите под присмотром?

Дядя Джон, конечно, хотел, чтобы она ушла, но Гарри попросил её не прогонять.

— У меня нет от Гермионы секретов, — утвердил он, и порозовевшая подруга опустилась рядом с ним на койку.

Дядя Джон тяжко вздохнул и продолжил свою речь. Поведал им о древней тёмной магии и расколе душе, позволяющем жить вечно. К концу он их ошеломил.

— Гарри, ты и есть тот самый сосуд, не знаю только единственный или один из двух или трёх, но благодаря тому, что находится в тебе, тот человек… или как вы называете того убийцу, что за вами гнался… может возрождаться снова и снова.

* * *

Всё складывалось очень паршиво. Госпожа президент не ожидала, что за считанные дни на неё, как на главу МАКУСА, свалится целый ворох проблем. Поначалу всё казалось чем-то нереальным, похожим на сон. Именно там, вероятно, можно увидеть, как гибнут твои люди, а на улицах царит хаос. Кто бы мог подумать, что два подростка, оказавшихся на её территории, приведут за собой не просто обезумевшего тёмного мага, а невероятно сильного тёмного мага. Госпожа президент давно уже вышла из того возраста, когда чувства берут власть над разумом, но это не отменяло затаенную в глубине её души злость. Её люди погибли, другие были вынуждены устранять последствия. Они все оказались под серьёзным ударом. Их чуть не разоблачили магглы. Кто-то должен за это ответить и возместить причиненный ущерб. Этот кто-то явно не обезумевший маг или два несчастных подростка.

Самое паршивое во всём случившемся было то, что проблемы свалились не откуда-нибудь, а оттуда, где находился сам глава МКМ. Если бы речь шла о ком-то другом, госпожа президент уже давно бы призвала виновного к ответу. Но с Дамблдором это не работало. Он всегда мог выкрутиться, и если связаться с ним напрямую, то он быстро найдёт оправдания произошедшему и принесёт самые глубочайшие соболезнования. Вот уж что, а смотреть на его чересчур добрую и якобы искреннюю мину госпоже президенту не хотелось. Она с невозмутимым видом заслушала доклады подчинённых, изучила предоставленные ей документы и какое-то время размышляла над всем.

Спустя день после случившегося госпожа президент выдвинула ящик стола, тот оказался настолько глубоким, что ей удалось достать из него хрустальный шар и поставить перед собой. Она тихо произнесла заклинание и коснулась шара концом волшебной палочки. Кристально чистая поверхность помутнела, и внутри шара появилось обеспокоенное лицо министра магии Британии.

— Джулия? — удивлённо обратился тот. — У вас что-то случилось?

— И да, и нет, Корнелиус… — ответила она, напустив на себя крайне обеспокоенный вид. — Простите, что отвлекаю вас от важных дел, мой дорогой, но до меня дошли страшные новости… Говорят, на вашей территории возродился сам Вол… Вы-Знаете-Кто. Скажите, как вы? Может быть, вам нужна помощь? Я помню, в прошлом вы отказались от нашего участия, но я не могу спокойно сидеть, когда слышу о таком безобразии. Только скажите, и мы откликнемся! Мы не бросим вас в беде.

Растерянное лицо Фаджа после её слов переменилось и стало отражать собой смесь из гнева и раздражения.

— Полнейший вздор! Кто только принёс вам такие «новости»?! Джулия, не верьте всяким сплетникам! Мальчик всего лишь перенервничал на Турнире, оно и понятно, по ошибке попасть на него в четырнадцать лет…

— Какой ещё мальчик? О ком вы говорите, дорогой? — сильнее нахмурив лоб, переспросила Джулия, сделавшись как можно непонятливей.

— О Гарри Поттере. Вы, надеюсь, о нём слышали?

— Вроде бы да… Это… Ах, это тот мальчик, который победил Того-Кого-Не?..

— Да-да, он самый! Так вот Гарри Поттер попал на Турнир Трёх Волшебников в четырнадцать лет, жутко перенервничал, а когда вернулся с последнего испытания вместе с погибшим участником...

— Какой ужас!..

— Да-да, именно так. Вернулся и начал всем твердить, что Тот-Кого-Нельзя-Называть возродился и убил на его глазах того самого участника. У мальчика шок, вот он и несёт всякий вздор. Не понимаю, как только этот вздор мог дойти до вас… хотя чего удивляться, его, вероятно, Дамблдор разжёг…

— Дамблдор?

— Да, я подумал, что он согласился с мнением мальчика, чтобы только не травмировать Гарри ещё больше, но он почему-то продолжает стоять на своём. Думаю, хочет усилить волнение в массах и занять моё место.

— Как некрасиво с его стороны! Надеюсь, вы не теряете позиции?

— О, нет-нет, всё в полном порядке. У меня всё под контролем, моя дорогая, а вы лучше не верьте глупым сплетням, сами же знаете, некоторым стоит лишь услышать где-то чушь и они готовы нести её как непреложную истину.

— О да, ещё как знаю. Ох… Корнелиус, вы не представляете, как вы меня успокоили, я уж думала, нас всех ждёт ещё одно тяжёлое испытание… Спасибо вам, что были так со мной откровенны. Надеюсь, вы не позволите глупым сплетникам навредить вашей репутации. Хорошего вам дня и да, вызывайте, если понадоблюсь, мы всегда готовы помочь.

— Непременно. Всего вам доброго, моя дорогая.

Как только обмен любезностями завершился, и хрустальный шар снова сделался кристально чистым, госпожа президент помрачнела. Британский министр магии точно не мог стать ей союзником: он даже то, что произошло в его стране, не смог взять в свои руки и стал нагло врать ей в глаза.

— Сплетни, как же, — проговорила она, недовольная поведением Фаджа. — Слабак.

Госпожа президент серьёзно подумала и решила, что не сможет закрыть глаза на безобразие, в которое её втянули другие, но с ответными действиями спешить не стала. Когда речь идёт о таком Великом человеке, как Альбус Дамблдор, торопиться с обвинениями было нельзя. Она разузнала всё о детях, отправила главного мракоборца за ещё одним важным в этой цепочке событий человеком и дождалась доклада главы научного отдела. Тот утвердил, что сможет при помощи некоего артефакта отделить чужую часть души от мальчика, но потребуются немалые затраты, чтобы собрать артефакт. Госпожа президент отдала распоряжение на выделение этих самых средств и дождалась результата «операции» — так её подчинённые назвали процесс отделения чужой части души от другого человека. Как только глава научного отдела прибыл к ней с небольшой шкатулкой, украшенной защитными рунами, и сообщил, что всё прошло успешно, она поблагодарила его за службу и снова задумалась.

Действовать в одиночку было очень рискованно — Волан-де-Морт неслабо потрепал её людей, да и к тому же британский министр магии будет яростно отрицать факт его возрождения, а глава МКМ, скорее всего, станет утверждать, что в таких делах нельзя полагаться только на силу. По части туманных объяснений, после которых может заболеть голова, Альбусу Дамблдору нет равных. Нет, чтобы вывести их всех на чистую воду и наконец навести порядок, нужен хотя бы один союзник. Кто-то, кто бы тоже хотел отстранить главу МКМ от занимаемой должности и с выгодой для себя позволить кому-то другому занять это место… Нужен кто-то, кого британцы тоже обидели… Например, не пригласили учеников школы на Турнир Трёх волшебников… не признали, что их браконьеры похитили редчайших огненных птиц, способных производить жемчуг и петь, исцеляя больных… не вернули временно позаимствованных чернокрылых лошадей, приходящих к скорбящим людям, чтобы унять их боль после потери близких…

Госпожа президент подумала и снова достала хрустальный шар, немного покопалась в ящике и нашла там красную прищепку, которую прицепила к шее. Поморщившись от небольшой боли, она снова произнесла формулу и постучала палочкой по шару.

— Здравствуйте, Олег! — с приветливой улыбкой сказала госпожа президент, благодаря прищепке заговорив на совершенно другом языке. — Сколько же времени мы с вами не виделись, не напомните?

— Какого рожна вам опять надо? — грубо откликнулся усатый тип по ту сторону хрустального шара, и госпожа президент перестала улыбаться.

— У меня появились доказательства грубых нарушений, допущенных одним важным лицом, — серьёзно сказала она. — Настолько важным, что его можно было бы казнить и наконец восстановить допущенную в отношении нас с вами несправедливость…

— Пошли вон! — рявкнул Олег в сторону, и в кабинете, где он находился, стало невероятно тихо. — А конкретней можно? У меня нет ни времени, ни желания шарады ваши разгадывать.

Госпожа президент косо взглянула на кипу отчётов и разных предметов в пакетиках, лежащих на её столе, и сделала вздох.

— Что ж, можно и конкретней…

О том, как его зовут, Сириус узнал ещё в школе. В этом ему «помог» озлобленный тип с тёмными сальными волосами и крючковатым носом. Этот тип его зачем-то пнул, а потом сделал так, что крепкие веревки обвязались вокруг тела, даже шею сдавило так сильно, что стало нечем дышать.

— Северус, я понимаю ваши чувства, но труп нам здесь точно не нужен, — заметил в те минуты старец с длинными серебристыми волосами и бородой, хмуро посматривая на происходящее из-за необычных очков-половинок.

— Можем представить это как несчастный случай... при самообороне, — мрачно откликнулся Северус, и через считаные мгновения верёвки немного ослабли.

В этом кабинете, где Сириус очутился, находилась ещё женщина в изумрудной мантии, с прямоугольного вида очками на носу и пучком тёмных волос на затылке. В этой женщине что-то было не так. Ощущалась некая неестественность. Её прилежный внешний вид говорил о собранном человеке, вероятно, строго придерживающимся каких-то правил. Но в те минуты женщина, наоборот, была крайне растеряна и сдерживала слёзы, стоя у двери.

— Мистер Филч вынес тела и отправился к Хагриду... — её голос дрогнул и стих.

— Спасибо, Минерва, — ответил ей старец, — я сам зайду на кухню и выражу соболезнования всем, кто знал Добби, возможно, они захотят установить на место его захоронения табличку или что-то положить.

— Не думаю, что домовики нуждаются в подобных жестах, сэр. Насколько мне известно, Добби не вызывал уважения у сородичей, — холодно откликнулся на это Северус.

— И что же прикажете — молча закопать его тело как какую-то беспородную собаку?! — горячо возмутилась Минерва. — Добби отдал свою жизнь, чтобы выполнить поручение Альбуса и спасти мальчика!

Кем бы ни были какие-то домовики, Альбус и некий мальчик, но из троих присутствующих человек Сириус испытал подобие уважения и интереса только к Минерве.

— Кто... вы? — разлепив пересохшие губы, хрипло спросил он. — Где... я нахожусь?

Все трое разом смолкли, как будто раньше считали его неживым и неспособным к человеческой речи. Сириус и сам оказался немало озадачен. Возможно, в первые минуты ему мешала соображать боль от удара, но она стала отпускать, а мысли, наоборот — возникать и множиться в его голове с невероятной скоростью. Как он вдруг очутился на полу в чьём-то кабинете? За что он был побит и связан? Кто эти люди и почему они так странно на него смотрят?

Чем сильнее он думал, тем быстрее начинало колотиться его сердце. В голове было совершенно пусто, а это вызывало ужас.

— Кто я? — сорвался с его губ самый главный вопрос.

— Вы — Сириус Блэк, — мрачно ответил Северус, — известный многим волшебникам преступник, хладнокровно отнявший двенадцать жизней. Ваше место за решеткой, куда мы вас и вернём.

— Северус, зачем же вы так? — укоризненно произнёс старец.

— Он хотел знать правду, так пусть получит её. Участие Петтигрю не снимает с Сириуса вины за смерть безвинных магглов. Он погнался за Питером и спровоцировал того на действия.

Сириус так и застыл, будто поражённый громом. Он… — убийца? Сириус понятия не имел, кто такие магглы и какого ещё Петтигрю «спровоцировал», вся эта жуткая информация не укладывалась в голове. Двенадцать жизней… Существование магии и волшебников наравне с этим казалось пустяком, более того, это не вызывало удивления. Вероятно, он не первый год находился в этом необычном мире. Чем больше Сириус думал, тем сильнее кровь стучала в его висках. Он ничего не помнил, а это было страшнее всего. За что он мог убить безвинных людей? Как это вышло? Для чего он оказался здесь? Неужели он и этих троих человек собирался убить, но они оказались проворней?

Впрочем, пока Сириус напрягался и едва дышал в попытке усвоить полученную информацию, в кабинете стали появляться некие сотрудники в тёмных мантиях с большими белыми буквами на груди «ММ».

— Блэк... Сириус Блэк… Они поймали Блэка... — тихо твердили эти сотрудники, посматривая на Сириуса, и он ещё больше убеждался в словах Северуса и чувствовал себя крайне скверно.

Прибывшие сотрудники рассредоточились по периметру кабинета и пропустили вперёд невысокого типа в полосатой мантии. Он немного запыхался и сжимал в руках тёмно-зелёный котелок. Взглянул на Сириуса и охнул.

— Думаю, нужно позвать дементоров… В этот раз нельзя оставлять его одного...

— Помилуйте, мой друг, неужели это чем-то поможет?

Невысокий тип в полосатой мантии прислушался к словам старца, и они вместе отошли в сторону. О чём бы ни был их разговор, невысокий тип после этого что-то коротко сказал молчаливым сотрудникам в тёмных мантиях. Те схватили Сириуса за предплечья и поволокли к камину. Старец взмахнул палочкой, и в том вспыхнул изумрудный огонь. Как и куда он исчез, Сириус не понял, но через какие-то мгновения его волокли уже по длинным полутёмным коридорам, сперва до лифта, потом от лифта и до угла… потом немного по коридору и за ещё один угол… и так до самой камеры.

— Позовите кого-нибудь из невыразимцев! — крикнул тип, закрывший за ним дверь, и даже не снял верёвки.

— Эй! Стойте!..

Сколько бы Сириус ни звал сотрудников, никто не откликался. Наконец, когда дверь снова заскрипела, он приподнялся и сел на полу. Едва только увидел троих посетителей, как началось самое неприятное. Голову внезапно пронзила дикая боль, и Сириус перестал понимать, что происходит. Кажется, его посетители о чём-то переговаривались. Пару раз перед новыми вспышками боли он успевал увидеть в руке у одного из них палочку, а потом та снова совершала небольшое движение и мука повторялась. Снова и снова.

— Вы в этом уверены? — во время передышки слышался обеспокоенный голос невысокого типа в полосатой мантии.

— Абсолютно. Его память стёрта с корнями, никаких связей не отыскать и не восстановить, — холодно отвечал ему кто-то другой.

Первый тип тяжко вздохнул, и Сириус невольно напрягся, но новой вспышки боли не последовало. Послышался скрип, и камеру снова закрыли. Кто был таким добрым и поставил ему миску с водой, Сириус не знал. Вероятно, он обессилил и на какое-то время отключился, а когда очнулся, верёвок на нём уже не было, остались лишь странные браслеты с непонятными символами на руках и миска с водой, возле которой лежал кусок хлеба.

Сколько времени он провёл в заключении, Сириус не знал, но это были самые тяжёлые дни и часы в его жизни. Часы молчания, растянутые на долгие и долгие минуты, минуты тревоги и напрасного ожидания. Никто не приходил к нему с вопросами, никто не откликался на его зов. Вероятно, утром и вечером — на этаже не было окон и на стенах неизменно горели голубым огнём факелы, что не позволяло определить точное время суток, — его миска сама собой наполнялась водой, и возле неё появлялись новые куски хлеба. В какой-то день неподалёку снова послышались шаги, и кто-то приблизился к его камере, но кто это был и зачем он пришёл, Сириус не узнал — лишь увидел серебристую вспышку света, устремившуюся к нему, и отключился.

Вот так он и попал в палату к сумасшедшим. По-другому бы у него не получилось назвать своих соседей. Сириус очнулся на больничной койке и в первые мгновения щурился, отвыкнув от нормального освещения. Его одежда сменилась на светлую робу и штаны, на запястьях остались те же браслеты с непонятными символами. Сириус поднялся на ноги и всё основательно осмотрел.

В стороне от него, почему-то скрытая ширмой, находилась супружеская пара — на их пальцах были надеты кольца — они даже на вид вызывали беспокойство и желание уйти подальше. Так нелепо и долго корчить свои лица не стали бы даже малые дети, а супружеская пара била все рекорды. Они блаженно улыбались и перекладывали фантики с одного места на другое, прижимали к себе тапочки и поглаживали их, как домашних питомцев, молча стояли рядышком и долго смотрели в стену, как будто на блеклых обоях было написано нечто важное, видимое им одним. Впрочем, третий сосед, их полная противоположность, не мог заткнуться от слова совсем. Это был энергичный тип с волосами цвета соломы, голубыми глазами и открытой улыбкой.

— О, да это же ты! — воскликнул он, увидев Сириуса, тряхнул пышной шевелюрой и выпятил грудь, словной герой, одолевший дракона и ожидавший почестей. — Я тебя сразу узнал, мой друг!

— Да ну? — недоверчиво спросил Сириус.

— Ну да! — подтвердил сосед, и его губы расплылись в улыбке. — Ты мой преданный фанат! Смотри, какие я научился ставить подписи! С завитушечками! — гордо поделился он, схватил пергамент из стопки на тумбочке и помахал им. — Хочешь, я тебе подарю один? Как моему преданному фанату совершенно бесплатно!

— Нет, мне не нужно, — отказался Сириус, — лучше скажи, где…

Всё, что удалось узнать у этого болтуна, так это то, что они находятся в больнице, но это и так было понятно.

— Ну надо же, какое совпадение! — продолжал поражаться непрошибаемый сосед. — Ты без памяти и я без памяти! И как я сразу не догадался… Это судьба! Сириус, мы с тобой братья! Решено! Я буду звать тебя брат Сири, а ты меня — брат Злато! Здорово я придумал, да?

— Нет, — ответил Сириус и с хмурым видом отправился к своей койке.

У единственного окна не имелось створок, а за прочным стеклом не было ничего видно, кроме облаков, дверь палаты оказалась закрыта, и на этом можно было закончить осмотр.

— Сири! Сири! Сири! Как же здорово, что мы встретились! — продолжал себе брат Злато. — Вместе мы не пропадём! Ко мне приходит столько писем от фанатов… все рассказывают, каким я был героем… желают крепкого здоровья… и спрашивают, когда я напишу новые книги о своих подвигах… Хочешь, мы будем вместе отвечать на письма моих фанатов? Я научу тебя ставить такие же шикарные подписи, как я сам! С завитушечками!

— Не-е-ет! — сердито откликнулся Сириус.

Он укрыл голову подушкой, чтобы не слышать речь соседа, но это не помогало унять нескончаемый поток мыслей в голове. Неужели он тоже сумасшедший? Неужели у него случился какой-то «приступ», из-за которого он совершил злодеяние? Выходит, его можно вылечить? Или он безнадёжен и заперт здесь навсегда?

Спустя какое-то время в палату явился «целитель» — так назвал себя настороженный тип средних лет в лимонной мантии, — и был с ним, по крайней мере, вежлив, но говорил несколько непонятные вещи.

— Вас направил сюда министр магии, Корнелиус Фадж. Эти браслеты настроены особым образом. Они не позволяют держать в руках волшебную палочку, как и применять к кому-то силу. Можете попробовать мне навредить и быстро узнаете, что будет. И да, пока дверь была заперта, сотрудники Министерства наложили дополнительные чары на коридор и эту палату. Теперь вы можете передвигаться по коридору, но не советую уходить далеко.

— Я не собираюсь убегать, — ответил Сириус, сидя на койке. — Лучше скажите, что со мной? Я… ничего не помню… о себе… о том, что случилось…

— Мне сообщили, что вы стёрли себе память, специалисты Министерства пытались её вернуть, но не преуспели в этом деле и переложили его на нас, — ответил ему целитель и прибавил раньше, чем прозвучал бы вопрос: — Со своей стороны мы говорили министру, что не способны ничем помочь, но он не пожелал слушать. Так что, пока не случится чудо или же не будет принято какое-то иное решение, «наверху» я имею в виду, вы остаетесь на нашем попечении. Есть ещё какие-нибудь вопросы?

Сириус не знал, что говорить, и покачал головой. В первые дни его подпитывала слабая надежда, что произошла чудовищная ошибка. Кто-то его подставил, с ним грубо обошлись, скоро всё обязательно выяснится и справедливость будет восстановлена — так обычно происходит в хороших историях. Но теперь даже эта слабая надежда поблекла. Его опасаются и поместили в палату к сумасшедшим. Он сам совершил над собой непоправимое — зачем? забавы ради? — и от него избавились как от мусора. Вероятно, он и есть мусор, лишний человек в волшебной среде, загрязнивший её своим существованием. Сириусу бы очень хотелось найти хоть одно опровержение этому, но его память была пуста и безжалостно молчалива.

— О, Люси знает тебя! — сказал ему спустя день брат Злато, читая очередное письмо одной из своих фанаток, — говорит, что ты тот самый страшный тип, который помог убить Поттеров… — озадаченно сказал он, оторвавшись от чтения, ненадолго призадумался и просиял. — О, брат Сири, да ты полон тайн! Поттеры были чудовищами, и ты поэтому помог Тёмному Лорду от них избавиться?

— Понятия не имею, — мрачно ответил ему Сириус, лежа на койке и смотря в потолок.

— Определённо, чудовищами, но мало кто об этом знал! — сам себе ответил брат Злато. — Сири, я уверен, ты большой герой! За тобой наверняка числится не один подвиг!

— Быть не может.

— Очень даже может! Мы можем написать о них… Как тебе название моей новой книги: «Златопуст Локонс и победа над амнезией!»? Я могу написать и о тебе! Хочешь две последних страницы перед заключением? Напишу, как мы познакомились и вместе вылечились! А следующую книгу посвятим Поттерам. Да, я могу раскрыть моим фанатам правду на то, что с ними произошло, а ты мне поможешь...

Сириус тяжко вздохнул и скрылся от него под одеялом, хотя, пожалуй, скрыться он хотел вовсе не от Златопуста, а от правды. По всему выходило, что он ужасный человек, за которым числится не одно преступление и потеря памяти не смоет его грехи. Чем больше уходило дней, тем сильнее Сириус в этом убеждался и поддавался апатии. Его никто не навещал. Никто не слал ему письма, как тому же Локонсу, и в старенькой газетке, случайно найденной в коридоре, о нём писали вещи, от которых волосы на руках вставали дыбом. Репортёр «Ежедневного Пророка» утверждал, что Сириус помогу Тому-Кого-Нельзя-Называть пробраться в дом Поттеров. По его словам, благодаря Сириусу годовалый малыш чуть не погиб и остался сиротой. Всё это просто не укладывалось в голове. Как он мог предать близких друзей и позволить навредить их крохе? Неужели он настолько мерзкий человек? Да его впору убить, а не лечить!

— Вот прошение Дамблдора, оно подписано министром магии, можете проверить и убедиться, что всё законно.

— Замечательно. Можете забирать его хоть сейчас, нам не доставляет удовольствия держать у себя вполне здорового человека.

Этот небольшой разговор произошёл в один из дней, когда Сириус с отстранённым видом лежал на койке и листал страницы пёстрой книжки о приключениях Локонса.

— Поднимайтесь, Сириус, вас забирают в школу, — приблизившись к нему, сказал целитель.

Сириус оторвался от книжки и увидел рядом с ним болезненного вида незнакомца, настолько бедного, что он был одет в штопанную-перештопанную мантию. Было странно, что этот человек сам не стал пациентом больницы: уж больно он был бледен и выглядел уставшим.

— Меня зовут Римус. Одевайтесь и следуйте за мной, — хмуро сказал этот человек и вышел в коридор.

Целитель положил на койку тёмные штаны, рубашку и потрёпанную мантию.

— Кто это? Что ему от меня нужно? — спросил Сириус.

— Министерство решило, что вы ещё можете принести пользу и поработать на благо общества, — ответил целитель. — Этот человек, насколько я понял, прибыл от вашего работодателя. Большего сказать не могу, не знаю.

— Ох, как это печально, брат Сири… Мы вынуждены расстаться! — оторвавшись от горы писем, высокопарно произнёс Златопуст и достал из кармана чистый платок, чтобы якобы утереть слёзы. — Ты не забывай там обо мне… Расскажи окружающим, кто тебе помог пережить тёмные времена…

— Непременно, — буркнул Сириус.

— Вдруг они тоже захотят почитать мои книги… Возьмёшь парочку?

— Нет.

— Подожди, а мы разве не обнимемся?

Сириус переоделся и хотел было уйти, как Златопуст и впрямь стал лить слёзы и причитать.

— Даже на прощание?! Как же это так, брат?.. Неужели ты… покинешь меня вот так?

Целитель и тот поджал губы и наградил Сириуса укоризненным взглядом. Последний тяжко вздохнул и сходил обнять брата Злато на прощание. Тот сразу же повеселел и похлопал его по спине.

— Ты мне пиши обо всём, брат, а я помогу тебе наладить связь с обществом! Люди ещё узнают, какой ты замечательный человек! Я напишу, как ты меня поддерживал и утешал в тяжёлые дни!

— Да-да, хорошо, прощай!

Сириус вышел в коридор, где его ждал Римус, и ему показалось, что тот слишком быстро отвёл свой взгляд.

— Мы знакомы? Или вы тоже из тех, кто?..

— Это не имеет значения. Я доставлю тебя, куда сказано, и на этом наши пути расходятся, — оборвал его Римус и взмахнул волшебной палочкой, отчего символы на браслетах Сириуса ненадолго вспыхнули и погасли. — Всё, можем идти.

Они двинулись по коридору, провожаемые взглядами, и Сириуса не покидало ощущение, что ничего хорошего его не ждёт. Он не отставал от спутника, но то и дело смотрел в пол, не желая видеть замешательство или недоумение на лицах встречных. Они проехали на лифте до первого этажа и вышли.

— Капюшон накинь, будь так добр, — сказал Римус.

Сириус сделал, как он велел, и нечаянно врезался в одного из целителей.

— Ой, простите.

Однако это был очень странный целитель. Довольно крепкий на вид, смуглый и его лицо покрывали многочисленные шрамы.

— Вот это удача, — не сдвинувшись с места, произнёс он. — Второй день начинаю сначала и ищу вас в этих катакомбах, мистер Блэк.

— Мы знакомы? — удивился Сириус.

— Он со мной, что вам нужно? — развернувшись к ним, произнёс Римус.

— Мне нужно, чтобы ты отвалил, — отрезал на это странный целитель и достал из-за пояса волшебную палочку.

Браслеты в то же мгновение вспыхнули и исчезли с запястий Сириуса. Римус тоже схватил волшебную палочку, но не успел взмахнуть — странный целитель нанёс ему хук в челюсть с левой руки и при помощи какого-то заклятия отправил в нокаут. Сириус и понять ничего не успел, как крепкая рука схватила его за предплечье и потащила за собой.

— Считайте, что я ваш друг. Меня нанял тот, кому действительно важен Гарри Поттер и вы. Идёмте.

— Но кто…

— Все вопросы потом.

Они прошли половину коридора и наконец увидели выход, возле которого находилась стойка регистратуры. За их спинами послышался шум — кто-то нашёл Римуса и позвал на помощь. В коридоре началась суета. Посетители вскакивали со стульев и мешали пройти. Целитель, тащивший Сириуса за собой, нагло расталкивал стоящих впереди людей и шёл к двери.

— Они там! Они впереди! Уходят! — слышались за их спинами встревоженные голоса. — Один из них Сириус Блэк!!

До двери оставались считаные шаги, как на пороге появились два сотрудника в тёмных мантиях с заглавными буквами «ММ». Они не спросили, в чём дело, а сразу же вскинули волшебные палочки.

— Стоять на месте!

Сириус резко остановился и поднял руки. Однако стоило ему только повернуть голову, как он невольно открыл рот. Его спутник просто исчез, как будто его не было.

— Какого…

Едва только сотрудник в тёмной мантии сделал шаг, как что-то ударило его в грудь. Он перевернулся в воздухе и отлетел к стене. Другой сотрудник взмахнул волшебной палочкой, но с неё почему-то ничего не сорвалось. Более того, палочка вдруг покинула его руку и с такой силой вошла ему в нос, что он дико закричал и тут же замолк, отлетев в другую сторону.

— Вы долго собрались статую изображать? — заставил вздрогнуть Сириуса знакомый голос, прозвучавший из пустоты.

За спиной были слышны крики и торопливые шаги, возможно, кто-то бежал к ним, но Сириус не успел ничего увидеть. Услышал только хлопок, как будто что-то врезалось в невидимый барьер в каких-то дюймах от него, и в следующее мгновение невидимая рука снова схватила его за предплечье и утянула за дверь. На улицу, где ярко светило солнце.

Ничего не закончилось, как они наивно подумали. Волан-де-Морта всего лишь развоплотили в Америке, а не убили окончательно. Это чудовище оказалась настолько коварным и сильным, что создало несколько частей души, чтобы снова и снова возвращаться к жизни. Словом, после объяснений дяди Джона Гермиона была близка к отчаянию. Они не только не скрылись от врага, но и сами оказались его частью. Гермиона смотрела на Гарри, и всё внутри неё скручивалось в тугой узел. Из-за Волан-де-Морта он потерял родителей, чуть не погиб, а теперь ещё и оказался сосудом для части его души.

— Мы хотим извлечь его из тебя, Гарри. Для нас такое недопустимо. Магия, какую использовал твой враг, запрещена одним из положений МКМ, — объяснял дядя Джон.

— А насколько это безопасно для Гарри? — уточнила Гермиона, вцепившись похолодевшими пальчиками в его руку.

Целитель немного нахмурился, прежде чем ответить, и её сердце сжалось от страха.

— Мы сделаем всё возможное, чтобы жизни Гарри ничего не угрожало. Чужая часть души ему только вредит. Думаю, ты и сам понимаешь, что твои необычные сны и всякие «видения» — это не дар прорицания и происходит не просто так, верно?

Гарри сглотнул и медленно кивнул, кажется, перегруженный информацией и внезапным открытием. Гермиона же обеспокоилась ещё больше, и её накрыла лавина пугающих мыслей. А если что-то пойдёт не так? Если Гарри станет только хуже? Она разомкнула губы, но ничего не сказала. Вдруг вспомнила письмо Дамблдора, полученное ещё в начале лета, и почувствовала, что губы задрожали. Он знал! Вот почему он спрашивал её про Гарри и просил приглядывать за ним. Директор что-то подозревал и не сказал им ничего. Как давно Дамблдор догадывался, что с Гарри что-то не так? Когда он собирался открыть ему правду?

— Да, я… понимаю, — помолчав, сказал Гарри хрипло и поправил голос. — Теперь понимаю и… хотел бы от этого избавиться.

— На другой ответ я и не рассчитывал, — с уважением отозвался дядя Джон. — Ты очень храбрый парень, Гарри. Уверяю тебя, со мной самые лучшие специалисты, какие только есть в нашей стране, вместе с ними мы сделаем всё возможное, чтобы операция прошла успешно.

— Спасибо, я вам очень…

— Поблагодаришь нас потом, а сейчас позволь я возьму немного твоих волос для… кое-каких тестов и навещу тебя немного позже.

Дядя Джон срезал прядь волос с головы Гарри и вышел из палаты. После того, что он им поведал, Гермиона не знала, что говорить, и порывисто прижалась к груди друга. Он тоже молчал, обхватив её руками за спину. Его сердце часто-часто билось под её ухом, а дыхание щекотало её лоб.

— Всё будет хорошо! — возбуждённо сказала Гермиона, желая успокоить скорее себя, чем его. — Они же профессионалы, они справятся, ты… ты… ты скоро…

«Ты скоро поправишься», — хотелось ей сказать, но в горле предательски возник ком.

— Да, всё будет хорошо, — отстранённо подтвердил Гарри и погладил её ладонью по спине.

Какое-то время они так и сидели, пока в палату не открылась дверь.

— Я сделал всё, что мог, получите свою птицу, — доложил целитель и открыл дверку клетки, из которой вылетела Букля.

Сова выглядела превосходно. Её некогда раненую спину покрывали белоснежные перья, она держалась обеими лапами за спинку койки и сидела с важным видом. Гарри улыбнулся, увидев её, и провёл согнутым пальцем по её шее и грудке, на что Букля его мягко ущипнула. Гермиона тоже не удержалась от улыбки и почувствовала влагу в глазах. Наверное, это дядя Джон решил их подбодрить и отдал подчинённому распоряжение принести птицу, подумалось ей. Букля немного посидела на спинке койки и улетела к подоконнику. Гарри поднялся и открыл створку окна, чтобы сова могла полетать вволю, она как-никак была умной и всегда к нему возвращалась.

Эти славные минуты помогли им отстраниться от горьких мыслей и снова вернуться в реальность. Гермиона очень надеялась, что Гарри не увидит следы страха в её глазах и старалась улыбаться. Они сидели рядышком на койке, она отчаянно искала тему для разговора, когда Гарри резко притянул её к себе и его губы накрыли её губы. Так исступлённо и жарко он её ещё ни разу не целовал. Всё её существо пришло в невероятный трепет, если бы Гарри прямо сейчас попросил её о чём-то безрассудном, она бы тотчас согласилась.

— Что бы ни случилось, я… рад, что… мы вместе, — едва дыша, произнёс он после такого отчаянного поцелуя и прижался своим лбом к её лбу.

Гермиона чувствовала, как сильно бьётся её сердце, и тоже еле дышала.

— Я тоже… очень рада, — призналась она и поцеловала его сама: в уголок губ, в подбородок, в другой уголок губ и наконец снова в губы. — Я… люблю тебя, — едва слышно произнесла она, посмотрев ему в глаза, и обвила руками шею.

Гарри ничего не ответил, только замер в её объятиях, словно пронзённый заклятием. Впрочем, Гермионе и не требовался его ответ. Ей хотелось, чтобы он ощутил и впитал её любовь, как свет солнца, чтобы он получил столько нежности и теплоты, сколько всегда заслуживал. Она поглаживала пальчиками его тёмные волосы и прижималась носом к шее, сдерживаясь изо всех сил. Только у себя в палате, когда Мэри попросила её вернуться и принять настойку, Гермиона уселась на койку и разрыдалась. Ей ещё никогда не было так страшно, как сейчас за Гарри. Несмотря на заверения дяди Джона, ей казалось, словно она добровольно отпускает друга на смерть, теряет последнюю часть себя, самого важного для неё человека на свете.

— Ну-ну, милая, что ты, — успокаивала её Мэри и поглаживала по плечу. — С твоим другом всё будет хорошо. Джон для того и собрал коллег, чтобы провести операцию успешно.

— А е-если… у них не… н-е полу-у-учится? — слёзным голосом выдавила из себя Гермиона и закрыла ладонями лицо.

Целительница не удержалась и, усевшись рядом, по-матерински прижала её к своей груди.

— Бедное дитя, — ласково говорила она, поглаживая её по голове, — кто же так с тобой жестоко обошёлся и лишил всякой веры? Так нельзя, моя милая, я понимаю, что страшно, но так нельзя — это путь в никуда.

Гермиона не могла говорить, но была благодарна Мэри за то, что та её не упрекнула и не бросила. Ей хотелось ответить, что так жестоко с ней обошлись Дамблдор, Фадж и Волан-де-Морт, но собственный голос не слушался. Выпустив со слезами смесь из тревоги и страха, Гермиона немного успокоилась и согласилась выпить настойку, а Мэри настолько раздобрела, что осталась сидеть на крае её койки.

— А кто эти люди из научного отдела? Они точно профессионалы? Вы их хорошо знаете? — спрашивала Гермиона, а целительница отвечала, что все сложные дела и неразрешимые загадки уходят сотрудникам этого отдела.

— Их там от силы человек десять и они редко когда ошибаются. Президент подключает их только в особо важных случаях. А теперь представь, какой статус у твоего друга, раз госпожа президент передала его дело лучшим из лучших.

Гермиона молчала, она плохо себе представляла, почему они с Гарри вдруг стали важны, не так давно ей казалось, что их хотят обвинить в нарушении Статута и лишить волшебных палочек, а теперь всё вконец запуталось. По крайней мере, Мэри помогла ей прийти в себя. Гермиона не хотела, чтобы Гарри видел её подавленной. Она сама хотела поддерживать его и вселять уверенность. На следующий день Гермиона зашла к нему за стену, но Гарри уже не было в палате. Выяснилось, что его ночью увели на операцию.

— И мне даже не дали с ним поговорить?! Не разбудили меня?! — возмущалась в коридоре Гермиона и чуть не набросилась с кулаками на одного из мракоборцев.

Мэри снова прибежала её успокаивать и увела в палату. Гермиону всю трясло от злости и тревоги. Обычно она никому не молилась и не верила, что где-то там есть некая сила, которая способна её услышать и помочь, но теперь, сидя на койке, Гермиона сжимала одной ладошкой другую на груди и просила у Небес, чтобы Гарри выжил. Она не представляла, как будет жить без него. Пока она сидела и переживала, по другую сторону окна появилась бурая сова и постучала клювом по стеклу. На лапке совы было привязано письмо, и Гермиона отвязала его.

Возможно, в другом состоянии она бы внимательно прочитала текст и передала это письмо Гарри, но сейчас Гермиона увидела подпись в самом низу пергамента и почувствовала, как внутри неё разгорается лютая злоба.

«С уважением,

Альбус Дамблдор».

Да как он посмел?! Как он посмел писать Гарри после того, как обманул его и не защитил?! Как ему не стыдно было ещё что-то писать! Гермиона так разозлилась на некогда уважаемого ею директора, что разорвала и конверт, и пергамент на мелкие кусочки. Так безответственно и жестоко с письмами она ещё никогда не поступала, но сейчас по-другому не могла.

К её невероятному облегчению, операция прошла успешно и к ночи Гарри лежал в своей палате, а Гермиона сидела возле его койки и держала друга за руку. Ей не терпелось снова заглянуть в его необычайные зелёные глаза и убедиться, что он в порядке.

* * *

Школа, конечно, пока была без учеников, находившихся на каникулах, но проводить собрание Ордена Феникса в ней было бы крайне странно. Ещё не хватало, чтобы въедливый Филч, любитель строчить всякие отчёты, стал их подслушивать или же жители Хогсмида заподозрили, что со станции прибывают странные посетители. Дамблдор немного подумал и решил устроить собрание у Аластора Грюма. После того, как былого мракоборца поймали и продержали в плену почти весь учебный год, дом того стал втройне защищен от лишних глаз и ушей. Сам Грюм выразил согласие. Таким образом, новое место было определено. Вот только повод для нового собрания оказался крайне неприятный.

— Простите меня, профессор, я не справился, — доложился Римус Люпин, вернувшись из Мунго.

Он выглядел крайне уныло и поведал о незнакомце, похитившем Сириуса. Тот оказался так ловок, что даже вырубил сотрудников Министерства, прибывших по сигналу тревоги. Вероятно, этот человек служил Тёмному Лорду, решил Дамблдор, а значит, тот скоро снова обретёт тело. Вот об этом и стоило бы поговорить на собрании. Стоило узнать у Артура и Тонкс, что сейчас нового происходит в Министерстве. Поручить Снейпу, не показывавшемуся на глаза вот уже несколько дней, узнать новости у Нарциссы или Петтигрю.

Однако с новым собранием возникли серьёзные затруднения. Члены Ордена явились к Грюму, но словно забыли о существовании Дамблдора и принялись ругаться между собой.

— Папа, да как ты мог?! — кричал Билл Уизли, он запоздало получил известие о смерти брата, прибыл в «Нору» и серьёзно задержался, желая поддержать близких, после чего решил оформить перевод в местное отделение банка. — Мама всю ночь плакала!

— Да говорю же, ничего не было! Я всего лишь сел отдохнуть на диван и не заметил, как уснул! — восклицал Артур.

— Маме будешь эти сказки рассказывать, а я не поверю в этот бред!

Грюму пришлось влезть между ними, пока сын не побил отца.

— Альбус, защити меня, я же действовал по твоей указке! — возмутился Артур.

Дамблдор и слова не успел вставить.

— Альбус не просил тебя напрашиваться к Амбридж в гости! — резко ответил Грюм.

— А как я мог ей отказать?! Она всегда так внимательно слушает мои истории про маггловские изобретения... и она тоже согласна, что их нельзя зачаровывать и так жестоко подшучивать над магглами! Она считает мою работу очень важной! И она так проникновенно рассказывала мне про свои очаровательные тарелочки с котятами... Не мог же я на них хотя бы раз не взглянуть?

— Вообще-то, мистер Уизли, когда взрослая женщина зовёт мужика к себе в гости, она явно не «тарелочки» хочет ему показать, — подметила Тонкс.

— Да ты-то что можешь в этом понимать?! Молодая ещё больно! — грозно осадил её Артур. — Долли не такая! Она порядочная женщина!

— «Долли»?! — подхватил Грюм. — Ты теперь так жабу называешь?

— Друзья мои... — попытался привлечь к себе внимание Дамблдор, но всем оказалось интересно другое.

— Она не жаба!!! Она всего лишь одинокая и несчастная женщина!! — кричал Артур.

— У которой ты всю ночь проспал на диване, — ядовито подчеркнул Билл.

— Да, всю ночь! Представь себе, заснул и спал как убитый! Она меня ни разу не потревожила! Ещё никогда так чудесно не спал!

— Кхм... друзья мои, — напомнил о себе Дамблдор и снова безуспешно.

— Я тебе не верю, папа! Или она тебя чем-то опоила и ты не помнишь главного, или ты нам всем тут нагло лжёшь, как маме утром!

— Да как ты смеешь сомневаться в родном отце?! Я никогда не лгал Молли! Аластор, ну хоть ты ему скажи!

— Друзья мои...

— Извини, Артур, но я согласен с Биллом. Ты нам всем какую-то пургу гонишь.

— Ала-а-астор!..

— ДА СКОЛЬКО ЭТО БУДЕТ ПРОДОЛЖАТЬСЯ?! — прогремел Дамблдор, и в доме наконец-то наступила тишина. — Итак, я собрал вас здесь, чтобы...

— Кар-кар! — на этот раз его речь оборвала ворона, сидевшая на подоконнике.

Похоже, птица тоже долго не могла перекричать собравшихся людей и от души надрывала глотку. Грюм хотел было взмахнуть волшебной палочкой в её сторону, но Дамблдор его остановил. Приглядевшись, он увидел, что это была не простая ворона. Она принесла ему записку. Он забрал записку с её лапки и ненадолго задержал дыхание, прочитав текст.

«Мы обвиняем вас в злостном нарушении установленных ранее положений и требуем явиться на внеплановое собрание МКМ семнадцатого сентября. Неявка будет означать признание вины и даёт нашим представителям законное право вступить на вашу территорию».

Записка, конечно, ещё не значила, что он официально отстранён от должности главы МКМ, но и ничего хорошего она тоже не предвещала. Чтобы назначить внеплановое собрание высшей организации за его спиной нужно как минимум согласие пяти глав разных стран. Но кто и ради чего, как это говорится, мутит за его спиной воду? Неужели это Фадж настолько твёрдо решил отрицать возрождение Волан-де-Морда, что аж предложил другим отстранить Дамблдора от должности, чтобы только тот больше ничего не болтал и не подрывал его позицию?

— А знаешь что, Артур, я тебе верю, — помолчав, сказал Дамблдор, — ты не мог бы выяснить у Долорес кое-что?

* * *

Гарри был слаб в первое время и не поднимался с койки. Он улыбался ей и тихо говорил, что чувствует себя превосходно, а Гермиона чувствовала, как слёзы снова собираются в глазах. Гарри и после Турнира лежал на койке и старался выглядеть сильным, но она-то сердцем чувствовала, как ему нелегко. Дядя Джон, находившийся рядом, уверял, что всё идёт хорошо. Состояние Гарри его, кажется, волновало куда больше, чем «открытие» научных коллег, неоднократно приходивших к нему для разговора.

— По-моему, я уже сделал всё, что от меня зависело, дальше разбирайтесь сами! — отрезал он как-то вечером на глазах Гермионы в коридоре, и больше ни один волшебник в серой мантии рядом с ним не появлялся.

Спустя пару дней Гарри заметно окреп, вставал и снова ходил с ней по коридору. Правда, у него временами болела голова, он снимал очки, ложился на койку и просил Гермиону ему почитать что-нибудь. Дядя Джон, внимательно следивший за его состоянием, на третий день забрал у Гарри очки и куда-то ушёл. Спустя полчаса он вернулся, и его сопровождал среднего роста лысый тип в очках и с чемоданом в руке.

— Вот ваш клиент, мой друг, — сказал дядя Джон, указав на Гарри. — Проведите полную диагностику, пожалуйста, к здоровью мальчика с малых лет относились безалаберно.

— Не вопрос, Джон.

Лысый тип присел на стул и открыл чемодан, отчего Гермиона невольно охнула — чего только в этом чемодане не было! Всякого вида линейки, большие и маленькие лупы, живые карандаши, переливающиеся стёклышки самых разных размеров, какие-то баночки с блёстками и горошинками. Впрочем, пока они с Гарри увлечённо смотрели на всё это добро, лысый тип достал лупу, измерительную ленту и волшебную палочку.

— Смотрим сюда, — велел он Гарри, направив на него лупу, и отчего-то хмыкнул. — Ага, понятно.

Затем он быстро приложил к его лбу измерительную ленту, бросил её, отчего лента сама обхватила голову Гарри, и полез за разными стёклышками, кои стал поочередно приближать к его глазам. Действовал этот тип так быстро и умело, что через какие-то минуты несколько раз взмахнул волшебной палочкой и в его ладони, собравшись сами собой из материалов, что вылезли из чемодана, появились новые очки.

— Вот, наденьте-ка эти, — сказал он и протянул их Гарри. — От этих голова не будет болеть.

Очки выглядели так же, как старые, но, надев их, Гарри удивлённо открыл рот.

— О… Ого!

Он так заворожённо смотрел на Гермиону, что она невольно покраснела.

— Прекрасно, — заключил незнакомец и поднялся со стула. Он быстро закрыл чемодан и пожал на прощание дяде Джону руку. — Рад был помочь.

Чуть позже целитель объяснил им, что после операции у Гарри заметны некоторые улучшения в состоянии здоровья.

— Думаю, чужая часть души оказывала на вас неблагоприятное воздействие, а без неё организм решил взять своё, — говорил он. — Со своей стороны я бы ещё немного понаблюдал за вами, так сказать, во избежание всякого рода последствий.

— Думаете, в здоровье Гарри что-то ещё может существенно измениться? — настороженно уточнила Гермиона.

— Вряд ли, моя дорогая, — ответил дядя Джон и улыбнулся: — Хотя теперь он, возможно, немного быстрее прибавит в росте или весе, или во всём понемногу. Любопытно будет посмотреть…

Обычно темы худобы или роста Гарри они никогда не касались — это Рон был высокий и по жизни ел как в не себя, отчего у него с годами немного ширились бока и лучше надувались щёки, — поэтому Гермиона скромно промолчала, а Гарри, кажется, даже обрадовался такой новости и продолжил с интересом разглядывать сквозь новые очки открывшийся ему мир.

Утром следующего дня он пришёл к Гермионе в палату с кошками и невероятно её обрадовал. Оказалось, он упросил ночью Буклю за ними слетать, целители их немного «обработали», убрав с шерсти грязь и мелкие царапины с тел, и теперь Гермиона могла обнимать и поглаживать своих любимцев. Этим же утром они услышали оживлённые голоса и нарастающий звук шагов из коридора.

Дверь в палату, к удивлению подростков, услужливо открылась одним из мракоборцев, и на пороге появилась статная тёмноволосая женщина в лилового цвета мантии. Она вскинула руку и стоявшие за её спиной мракоборцы остались на месте и сами закрыли дверь.

— Что ж, думаю, пришло время нам всем познакомиться, — произнесла женщина и взмахом палочки наколдовала себе мягкое кресло возле койки. — Меня зовут Джулия, и в настоящий момент я занимаю должность президента МАКУСА. Думаю, вы знаете, что это такое, верно?

Гермиона и Гарри переглянулись и молча кивнули. Живоглот, спрыгнувший с койки, вытянул шею и настороженно обнюхал гостью, усевшуюся в кресло, после чего приблизился к ней и потёрся о ноги.

— Я здесь, чтобы… — госпожа президент ненадолго прервалась из-за кота и посадила его к себе на колени, — обсудить условия нашего с вами… как бы это точнее выразиться… сотрудничества. Разумеется, если вы и впрямь намерены остаться и стать достойными представителями нашего общества, — прибавила она и погладила Живоглота по голове.

— Мы… мы вас слушаем, — помолчав, сказал Гарри, и Гермиона вложила свою ладонь в его руку.

Его спаситель оказался крайне неразговорчивым типом и назвал себя Скоттом. За небольшой отрезок пути, который они прошли, выйдя из больницы, он предпочёл не отвечать на каждый вопрос, а коротко обрисовать ситуацию:

— Сириус, я не знаю, что вам там нагородили местные целители, но, во-первых, вы не являлись Хранителем тайны Поттеров, а следовательно, не виновны в их смерти, а во-вторых, двенадцать магглов убили не вы, а некий Питер Петтигрю. И да, Гарри Поттер, ваш крестник, сейчас находится в безопасном месте и питает к вам большую симпатию. Я доставлю вас в то же место, а дальше уже будете разбираться с другими людьми.

Его слова Сириуса сильно потрясли.

— Но почему тогда мне все говорили иное? — спросил он, но Скотт снова схватил его за предплечье и все внутренности жутко скрутило от невероятного давления.

Они очутились в аэропорту, и Сириус невольно покачнулся на месте, готовый вот-вот извергнуть из себя скудный завтрак.

— Посидите пока где-нибудь, — посоветовал ему Скотт и ненадолго ушёл.

Как он вдруг нашёл билеты на ближайший рейс и не отнял ли он их у кого-то при помощи магии, для Сириуса осталось загадкой, но через полчаса они уже сидели на борту самолёта и, что удивительно, ни бортпроводница, ни другие пассажиры к ним не подходили. Более того, никто не заметил, как к ним по воздуху проплыли несколько подносов с едой и напитками.

— Будите меня только в случае крайней необходимости, — произнёс Скотт, развалившись в кресле, и через какие-то минуты предался сну, как будто в нём, как в машине, кто-то вдруг щёлкнул переключателем.

Для Сириуса же перелёт был той ещё мукой. В его голове рождались и множились десятки вопросов. Почему тогда другие считают его преступником, если он ни в чём не виноват? Почему ему никто не говорил, что он крёстный Гарри Поттера? Не обманывает ли его часом Скотт? А если да, то зачем? Было бы странно тащить его на самолёт, если он известный преступник, должный сидеть в тюрьме или находиться в Мунго. От нескончаемых вопросов и долгих раздумий у Сириуса разболелась голова, к тому же ощутимо ныли запястья, на которых раньше держались браслеты с непонятными символами. Он и сам не понял, как заснул, должно быть, очень утомился, вот и вырубило.

— Просыпайтесь, скоро будем на месте, — разбудил его Скотт, и через небольшой промежуток времени самолёт пошёл на посадку.

Стоило им только оказаться на земле, как новый знакомый опять вытворил тот же фокус, что и на другом континенте. В этот раз «перемещение» на Сириусе сказалось намного хуже. Его вырвало, голова закружилась. Он попытался ухватиться за Скотта, но промахнулся и упал, потеряв ориентацию в пространстве.

— Что с вами? — последним он слышал вопрос, и на этом его сознание померкло.

* * *

До этой минуты они знали о госпоже президенте лишь со слов дяди Джона. Он всё время отзывался о ней уважительно, но никогда не вдавался в подробности: не выдавал обстоятельства знакомства, не рассказывал о каких-нибудь забавных случаях или серьёзных решениях, которые президент приняла. По поведению дяди Джона временами казалось, что он немного опасался этой женщины. Теперь же она сидела перед ними в кресле, и что-то в ней действительно настораживало. Возможно, то, как уверенно она держалась. Её лицо было непроницаемо, плечи расправлены, а рука неторопливо, по-хозяйски, поглаживала Живоглота.

Гарри молчал, но инстинктивно чувствовал некоторое напряжение. Женщина перед ним излучала силу одним своим видом.

— Мы… мы вас слушаем, — наконец сказал он и сжал пальчики Гермионы, оказавшиеся в его руке.

— Я внимательно изучила все ваши воспоминания и готова в обмен на вашу помощь дать вам то, чего вы так жаждете, — сказала госпожа президент.

— То, чего мы… жаждем? — недоумённо уточнил Гарри, переглянувшись с подругой.

— Да, то, ради чего вы сюда направились, — подтвердила Джулия. — Позволю себе заметить, что получить образование и найти безопасное место для жизни — разумное решение. Не как президент, а как женщина, поставившая на ноги не одно поколение, одобряю. Для своих детей и внуков я всегда хотела того же.

— Вы… вы готовы помочь нам попасть в Ильверморни? — удивлённо спросила Гермиона.

— Да, для меня это ничего не стоит. Могу сегодня же связаться с директором школы, обычно он не принимает студентов старше тринадцати лет, но, думаю, если я попрошу, он сделает исключение. Учитывая, что вам ещё понадобится какое-то время, чтобы адаптироваться к самой школе и новой программе, я попрошу, чтобы в первый год вас не коснулись экзамены, для вас и так учебная нагрузка будет крайне велика.

Глаза Гермионы сделались шире, она переглянулась с Гарри и не нашла, что сказать.

— Также я готова предоставить вам временную опеку и постоянное жильё. Ваш крёстный отец тоже может проживать на нашей территории как свободный человек, — прибавила она, посмотрев на Гарри, — если британцы не смогут предоставить убедительные доказательства его вины, в чём я очень сильно сомневаюсь, то мы посчитаем их обвинения ложными и не станем выдавать члена нашего сообщества. Разумеется, при условии, что на нашей территории он будет вести себя законопослушно.

Теперь пришёл черёд Гарри открыть от удивления рот. От одной только мысли, что Сириусу больше не придётся скрываться, его сердце застучало быстрее.

— Как я и сказала, для меня это ничего не стоит, — повторила президент, — я готова предоставить вам то, чего вы так хотите, но взамен попрошу вас о доверии и участии в нашем общем деле.

— Участии? Но что мы можем сделать? — живо откликнулся Гарри.

— Я инициировала собрание Международной Конфедерации Магов и хочу, чтобы вы на нём выступили, мистер Поттер. Со своей стороны я гарантирую вам защиту и…

— Выступил? Ради чего? Поддержать вас? — нахмурившись, перебила Гермиона.

— О, я найду того, кто сможет меня поддержать, мисс Грейнджер, — нисколько не рассердившись на неё за эту бестактность, ответила госпожа президент. — Я хочу, чтобы мистер Поттер рассказал на этом собрании правду.

— Правду? — недоумённо переспросил Гарри. — О чём?

— Обо всём, — ответила госпожа президент. — О том, как жили до поступления в школу, как прошли ваши четыре года обучения, как на ваших глазах возродился Волан-де-Морт, как вы попали в Америку и всё, что с вами здесь произошло.

— Но у вас же есть наши воспоминания, — заметила Гермиона.

— Да, есть. Но вы и ваш друг — живое подтверждение безобразия, с которым я столкнулась. Вы имеете куда больший вес, чем думаете, мисс Грейнджер. И да, возможно, для вас выступление кажется чем-то несерьёзным, но об этом легко говорить здесь, сидя в палате, а когда на вас будут смотреть десятки, а то сотни магов — это не так-то и просто. В ваших словах будут сильно сомневаться, вас будут подвергать большому давлению, люди, которых вы хорошо знаете, будут обвинять вас во лжи и предательстве, а выдержать это не так-то просто, как кажется.

Гарри почувствовал, что Гермиона сильнее сжала его ладонь, и перевёл на неё взгляд.

— Дамблдор… он же тоже будет там, — совсем тихо произнесла она.

— Разумеется, будет, — заставила её вздрогнуть госпожа президент. — Он же глава МКМ, и это он должен был вас защищать, а не отправлять на Турнир или в «путешествия» во времени, — прибавила она и посмотрела Гарри в лицо: — Итак, я спрашиваю вас, мистер Поттер, вы готовы помочь мне взамен на то, что вам нужно?

— А если… мы откажемся? — неуверенно спросила Гермиона.

— В таком случае вам придётся покинуть нашу страну. Конкретно против вас я ничего не имею, но ваше нахождение здесь влечёт угрозу со стороны сами знаете кого. Пока я занимаю должность президента, я отвечаю не только за себя, но и за безопасность моего народа и должна действовать в его интересах, поэтому вы вольны выбирать: присоединиться к нам и помочь мне навести порядок или же искать себе другое место жительства и решать свои проблемы самостоятельно, что у вас, насколько я видела, плохо получается. Впрочем, вашей вины в этом нет.

Гарри пребывал в замешательстве и молчал. С одной стороны, ему очень хотелось, чтобы он, Сириус и Гермиона могли наконец-то жить спокойно, но, с другой стороны, ему жутко не хотелось выступать и обвинять в чём-то Дамблдора, человека, который всегда был к нему добр.

— Вижу, что вам нужно время всё обдумать, — снова заговорила президент и опустила Живоглота с колен, — давайте так: я приду завтра, в это же время, и вы мне скажете свой ответ. Если он будет положительный, мы решим, как будем действовать, если нет, я верну вам все ваши вещи и распрощаемся.

Она поднялась с кресла и двинулась к двери.

— Ах да, — заметила, взявшись за ручку, — утром мне сообщили, что мистер Блэк прибыл в нашу страну прошлым днём, но его здоровье сильно подкосилось…

— ЧТО?! — в один голос спросили Гарри и Гермиона, вскочив с койки.

— То ли его там подвергли пыткам, то ли произошёл несчастный случай… честно говоря, я не совсем поняла и поручила Джону позаботиться о нём. Можете спросить его, как появится, когда можно будет увидеться с вашим общим другом. Думаю, он сможет вам помочь.

На этом она взмахнула палочкой, отчего мягкое кресло исчезло из палаты, и вышла за дверь. Гарри пребывал в невероятном возбуждении и хотел сейчас же увидеть дядю Джона, попросить его отвести их к Сириусу, но мракоборцы в коридоре запретили ему шастать по больнице и велели вернуться в палату.

— Хотя бы передайте ему, что он мне очень нужен! — воскликнул Гарри.

— Непременно! — ответил ему один из мракоборцев и демонстративно вскинул руку в сторону двери.

Гермиона, в отличие от друга, стойко сносила минуты ожидания и сидела на койке, пока Гарри ходил туда-сюда. Она напряжённо думала и хмурилась.

— У неё зуб на Дамблдора, вот зачем ей Сириус, — помолчав, сказала Гермиона, и Гарри остановился. — Не нас умаслить же.

— Что? О чём ты?

Она подняла на него глаза и кивнула, как будто согласившись с какими-то мыслями.

— Сириус единственный, через кого на тебя можно воздействовать, поэтому он здесь, — повторила Гермиона. — Если бы президент могла, она бы тебя чем-то опоила или как-то иначе подчинила своей воле. Похоже, на этом их «собрании» всё тщательно проверяется, поэтому она и хочет, чтобы мы ей доверяли, и сделала всё, чтобы больше никто не смог на нас надавить. Я не удивлюсь, если Сириус не сам прилетел, а его доставили. У неё явно какая-то выгода во всём этом деле, иначе чего ради ей так напрягаться, чтобы «навести порядок»? Может, она хочет занять место Дамблдора и урвать для своей страны какие-то ресурсы?

Гарри продолжил стоять на месте, с трудом вникая в её слова. Вероятно, Гермиона была права. Они нужны госпоже президенту, поскольку могут ей помочь победить в какой-то неведомой им игре. Но что с того, если это и впрямь так? Сейчас их интересы совпадают. Им готовы предоставить столько всяких благ и всё это только ради правды.

— Да и плевать! — помолчав, решительно сказал Гарри. — Если моё выступление поможет нам всем остаться здесь, значит, я скажу всё как есть! Это же правда! Я не буду лгать!

— Это может быть очень опасно, Гарри. Тебе не верили в Британии, а на этом их собрании будет куда больше всяких…

— Да брось, я уверен, это не опасней, чем сражаться с Волан-де-Мортом!

На это Гермионе нечего было возразить, и она только вздохнула, а Гарри продолжил ходить. Ему не нужно было «завтра», он уже сегодня всё для себя решил.

«Надеюсь, Дамблдор меня поймёт, — подумалось ему, — он ведь умный, наверняка поймёт, да и что ему будет? Он же не виноват, что Волан-де-Морт возродился…»

* * *

Столкновение с американскими волшебниками не было чем-то настораживающим или нежеланным. Волан-де-Морт атаковал их, убивал одного за другим и не думал, что те смогут оказать ему достойное сопротивление. По опыту он знал, что после двух-трёх смертей волшебники, как правило, разбегаются в стороны от одного его вида и больше не встают на пути. Однако на другом континенте что-то пошло не так. Волан-де-Морт так и не понял, какое именно оружие использовали против него, но оно оказалось таким мощным, что доставило ему невыносимую боль и лишило тела. Пришлось возвращаться обратно и опять терпеть причитания трусливого Петтигрю, чувствовать себя беспомощным малышом в его руках и с каждым днём копить и копить лютую ненависть к треклятому мальчишке со шрамом. Опять он был так близко! Оставалось лишь его добить.

— Я не смогла исполнить вашу волю, мой повелитель. Сириуса Блэка нет в Мунго…

От ярости Волан-де-Морта Нарциссу уберегло только то, что он пока не мог колдовать, иначе бы она уже давно корчилась на полу от воздействия его Круциатуса.

— Мне нужен соратник Гарри Поттера... — прошипел он, — найди мне такого... Найди или я заберу твоего сына!

Нарцисса задрожала, но пообещала доставить участника Ордена Феникса.

— И кого же? Аластора Грюма? — уточнил Волан-де-Морт, заставив её задрожать ещё сильнее.

— Н-нет, м-мой Лорд, он… о-очень силён и хорошо защищён… я подумала, может быть, вас устроит… Римус Л-люпин?

— Оборотень?! Мне не нужна кровь грязного отродья!

Нарцисса стала белая как мел, не в силах назвать «недруга», чья кровь помогла бы её повелителю возродиться.

— А как вам глава семьи Уизли? — пришёл ей на помощь Петтигрю, вероятно, опасавшийся, что ему достанется до кучи. — Эта чудная семейка совершенно не уважает вас, мой Лорд… их дети шутят о вас дома и восхваляют Гарри Поттера…

Упоминания имени поганого мальчишки было достаточно, чтобы Волан-де-Морт дал своё согласие. Спустя пару дней Нарцисса явилась на кладбище и кинула в котёл, у которого завывал и плакал от потери ступни Петтигрю, пропитанный кровью платок. Волан-де-Морт вновь возродился, но теперь это не принесло ему ни капли удовлетворения, скорее только увеличило кипевшую в нём ярость. Поражение в Америке его так сильно задело, что Волан-де-Морт решил собрать своих ревностных сторонников. Да, пора было освободить Беллатрису, Антонина и других Пожирателей смерти из заточения. Вместе они доберутся до Гарри Поттера, сотрут его защитников с лица земли и наконец посмеются над трупом мальчишки.

— Хватит скулить, Питер, — с отвращением произнёс Волан-де-Морт и взмахом палочки сотворил своему соратнику ступню. — Вставай, у нас очень много дел.

Сириус чувствовал себя таким уставшим, как будто накануне таскал на спине мешки с картошкой. Всё тело ныло, глаза не хотелось открывать. Периодически он слышал чьи-то шаги или скрип двери. Один раз сквозь покой, охвативший его разум, прорвались резкие голоса, один из которых был ему знаком.

— Скотт, мне ваши методы уже стоят поперёк горла!

— Я не трогал его и пальцем!

— А кто его до изнеможения довёл?! Я, что ли?!

— Да я с ним только переместился от аэропорта до больницы и всё!

— Совершенно не учитывая при этом его физическое состояние!

— Так у него на лбу не написано, что он совсем плох!

— Да это у вас на лбу надо написать «совсем плох», а если точнее, «безнадёжен», а по нему и так всё прекрасно видно! Какая же для меня «радость» приводить в чувства очередную жертву вашего произвола! Вы бы с ним ещё пару раз «переместились» туда-сюда, глядишь, и лечить было бы уже некого!

— Короче, хватит повышать на меня голос, он нужен госпоже президенту! Делайте свою работу или я стану вашим личным кошмаром!

— В таком случае убирайтесь вон и хватит меня доставать, я сам разберусь по этому вопросу с госпожой президентом!

— Превосходно! Так ей и передам!

Из-за этой перебранки Сириус открыл глаза и невольно простонал. Он снова очутился на больничной койке, разве что палата была куда светлее и чище, чем та, где он находился с сумасшедшими. Дверь хлопнула, и он увидел недалеко от себя старика. Этот был заметно моложе того, что посматривал на него в школе, и его борода была короткой.

— Что бы вам ни наговорил этот ужасный человек, я не имею к этому ни малейшего отношения! — горячо сказал он, направившись к койке. — Ах да, простите, забыл представиться… Джон Хоупред… Можете просто называть Джон.

— Джон, а где я? — спросил Сириус.

— В больнице Сент-Патрик, город Куинси, штат Массачусетс. Госпожа президент распорядилась, чтобы вас доставили сюда.

Он направил на пациента волшебную палочку и последний невольно наморщился.

— Я ничего не помню, можете не лезть в мою голову, — произнёс Сириус, предчувствуя очередную порцию неприятных ощущений.

— Я в курсе этого и в вашу голову лезть не собираюсь, — ответил ему Джон, — мне нужно только проверить, м-м… кое-какие показатели, не переживайте, это безболезненно, — заверил он, совершив взмах, после чего коснулся концом палочки запястья Сириуса. — На вас что-то было надето, я так понял?

— Да, какие-то браслеты… на них были непонятные символы…

— Наверное, руны, — предположил целитель и коснулся палочкой другого запястья.

— Что-то не так?

— Всего понемногу… Я бы прописал вам парочку укрепляющих зелий, но думаю, что не стоит так рьяно воздействовать на ваш ослабший организм. Знаете что, давайте поступим так: если вы вдруг почувствуете головокружение, тошноту, слабость или какие-то другие неприятные ощущения, то сразу же скажите мне или моим помощникам, будем воздействовать по симптомам, как можно меньше, договорились?

— Да. Но я хотел бы знать другое...

— Если вы насчёт вашей памяти, то обещать чуда не могу. Вряд ли мы сможем её восстановить, мистер Блэк, разве что… вернуть некоторые важные события и за счёт них несколько расширить общую картину.

— Некоторые? Как это?

— Я могу предложить вам просмотреть воспоминания других лиц, непосредственно связанных с вами в определённые моменты времени. Эти воспоминания, конечно, не помогут вам восстановить всю память, но при должном воздействии вполне могут вызвать импульс в вашем подсознании и вытолкнуть из его глубин то, что там могло остаться.

— Простите, я... Кажется, я вас не совсем понял.

— Я хотел сказать, мистер Блэк, что ваше…

— Можно просто Сириус.

— Хорошо, Сириус. Так вот, даже если вы или другое лицо сознательно, то есть намеренно, пожелали стереть себе память, то есть то, что происходило на протяжении всей жизни, то тут есть некоторые… скажем так, нюансы. К примеру, ни один из нас не помнит всей своей жизни в каждую минуту времени. Таким образом, сознательно стереть большую часть своей жизни вы могли, но часть её, что вы сознательно не учли, забыли или не отыскали в момент вашего действия, всё ещё осталась в глубинах вашего подсознания. Сколько её там и есть ли она, я и хочу выяснить, а для этого нужно дать вашему разуму хоть какой-то импульс.

Сириус мало что понял из объяснений старика и промолчал. Джон же достал из кармана солнцезащитные очки и протянул ему.

— Разработка научного отдела. Лягте, пожалуйста, как вам удобно, и надевайте. И да, не беспокойтесь, я буду рядом и в случае чего сразу же помогу вам вернуться в реальность.

* * *

Послание, принесённое вороной, только ухудшило положение дел. К тому же Артур выяснил у Долорес, что Фадж не имеет к внеплановому собранию МКМ никакого отношения. Дамблдор решительно не понимал, кто и зачем вдруг решил обвинить его в нарушениях. Можно было бы предположить, что это Том решил строить против него козни и убрать со своего пути, но где Том Реддл, а где способность действовать хладнокровно и разумно? Нет, это точно не он, но кому ещё Дамблдор мешает? Кто похитил Сириуса Блэка на глазах у Люпина? Почему сова, улетевшая с письмом к Гарри, вернулась обратно без ничего? Кто развоплотил Волан-де-Морта и как это удалось сделать? Все эти события, безусловно, как-то связаны между собой, и Дамблдор терялся в догадках. То ли Гарри спрятался где-то и потратил все деньги на свою защиту и похищение крёстного, то ли его нашёл властный покровитель и теперь использует в своих целях. Второе было логичней всего. Бедный мальчик, возможно, сам не понимает, что делает. Но как его найти и помочь? На это у директора пока не было ответа. Впрочем, с началом сентября события стали развиваться так стремительно, что он едва успевал на них реагировать.

Ученики снова прибыли в школу и вместо приветственной речи пришлось напоминать о порядках. Всё потому, что Рональд Уизли и Драко Малфой устроили схватку на станции Хогсмида. Сперва ученики размахивали палочками, осыпая друг друга оскорблениями, а потом перешли на кулаки. В помощь одному бросились Крэбб и Гойл, другому — Джинни Уизли и её братья-близнецы. Понятно, что толчком, приведшим к ссоре, стало убийство Перси Уизли и заключение Люциуса Малфоя в Азкабан. Каждый из мальчишек питал к другому жуткую неприязнь и на станции она нашла выход. Ради того, чтобы стычка не повторилась, пришлось вносить коррективы в расписание и не дать слизеринцам находиться на одном уроке с гриффиндорцами. Но это была только верхушка айсберга из всех проблем.

Министерство пожелало сунуться в дела Хогвартса и направило в качестве преподавателя защиты от тёмных искусств Долорес Амбридж, хотя Дамблдор их об этом не просил. Должно быть, Фадж сделал это, чтобы следить за ним и не позволить болтать ученикам лишнего. Можно было бы, конечно, поручить это выяснить Артуру… но просьбы директора привели к тому, что последнего выгнали из дома.

— Пусть убирается к своей жабе! — кричала у входа в «Нору» взбешенная Молли и закрыла перед носом директора дверь.

— Прости меня, Артур, — после безуспешной попытки её образумить говорил Дамблдор соратнику, — тут я совершенно бессилен. Думаю, надо дать Молли время успокоиться. Она же не глупая, остынет и поймёт, что ты ни в чём не виноват.

Теперь Артур снимал комнату у Тома в «Дырявом котле», а Билл на новом собрании Ордена Феникса делал вид, что его не замечает. Люпин и вовсе отсутствовал, поскольку его теперь часто дёргали в Министерство — то по нескольку раз требовали дать точное описание напавшего на него человека, то показывали ему всякие колдофото.

Первая неделя сентября едва только завершилась, как произошло страшное событие. Кто-то напал на Артура Уизли. Постояльцы «Дырявого котла» слышали ночью его крик, а когда прибежали к нему в комнату, то обнаружили его лежащим на полу и зажимающим рану на животе, из которого торчал клинок. Теперь Артур находился в Мунго и поспешивший его навестить Дамблдор вновь оказался в гуще событий.

— Я тебе покажу, потаскуха министерская, как чужих мужиков из семьи уводить! — грозилась Молли Уизли, стоя в коридоре и закатывая рукава вязаной кофты до локтя.

— Кхе-кхе, вы мне, милочка, не хамите, а то я могу расценить это как неуважение к представителям власти, — бесстрашно стоя перед ней, говорила Долорес Амбридж, нарядившись во всё розовое, словно на свидание, и сжимала в руке пакетик с апельсинами. — Мы с Артуром периодически общаемся по разным делам, и я пришла его навестить как ближайшая коллега.

— Ах «коллега», значит…

— Дамы, прошу вас, не ссорьтесь, — попытался призвать их к миру Дамблдор, но перед его носом пролетела характерная для одного сглаза стая летучих мышей.

— На помощь!!! Кто-нибудь! — завопила Долорес, и он быстро избавил её от преследования.

— Молли, зачем же ты так…

Дамблдор не был услышан. Взбешенные женщины набросились друг на друга, и их пришлось разнимать целителям.

— Я посажу вас! Упрячу такую больную в Азкабан или в палату к умалишённым! — кричала Долорес.

— Ты у меня забудешь дорогу к нему или я утоплю тебя в болоте с лягушками, где тебе, твари, самое место! — яростно кричала в ответ Молли.

Артур, лежавший в палате, был бледен и крайне обеспокоен из-за этой ссоры. Он так и не смог сказать Дамблдору, кто же на него напал посреди ночи и зачем. К тому же в его палате появился Фадж и принялся обвинять последнего в том, что тот создаёт только смуту. В итоге директор вернулся в школу, только сел за рабочий стол, как к нему стали стучать. Явилась профессор МакГонагалл, а вместе с нею четыре члена семьи Уизли.

— Мы хотим видеть папу. Как он? Он в порядке? Вы можете нас отпустить на выходные? — с обеспокоенным видом спрашивали они, наслушавшись разных сплетен.

Дамблдор открыл им свой камин и разрешил ненадолго покинуть школу в сопровождении декана. Вторая неделя сентября лучше не стала, а ознаменовалась ещё одним страшным событием. «Ежедневный пророк» писал, что из Азкабана совершён массовый побег. Как бы он состоялся, если не с помощью Волан-де-Морта? Дамблдор сердцем чувствовал, что скоро всё может стать ещё хуже, и посматривал на календарь.

— Я вынужден вас оставить в такое непростое время, моя дорогая, — немного позднее говорил он профессору МакГонагалл, — но как глава МКМ я обязан присутствовать на новом собрании. Поручаю вам присматривать за школой, пока меня не будет, Минерва. Будьте крайне осторожны и не совершайте опрометчивых поступков, — прибавил он напоследок и покинул кабинет, чтобы сложить вещи к дороге.

* * *

Главный мракоборец Скотт снова находился в Америке и пил лекарство от мигрени. Тайное задание в Британии его здорово вымотало. Мало того, что ему пришлось разыскивать старых агентов и вербовать новых, так эта хвалёная их больница оказалась тем ещё лабиринтом, по которому он бродил в поисках Сириуса Блэка. Благо, что удача от него не отвернулась и тот сам попал ему в руки. Госпожа президент была удовлетворена его работой, хоть и, кажется, рассчитывала на другой результат. Она, конечно, не подала виду, когда Скотт доложил, что Сириус Блэк потерял память, но ему показалось, что это её то ли огорчило, то ли разозлило — он так и не понял, почему она ненадолго замолчала и хмыкнула. Главное, что всё обошлось, он снова находился у дел.

Скотт едва только перевёл дух, как госпожа президент велела ему подготовить людей. Нужно было охранять её и двух детей, когда они отправятся в Базель, город Швейцарии, где было назначено новое собрание МКМ. Скотт отбирал лучших из лучших, когда до него дошло послание агентов. Он узнал, что в Британии совершён побег отъявленных преступников, а также то, что по слухам, чудовище, впервые заставившее его, главного мракоборца, усомниться в своих силах, снова обрело тело. Агенты не знали, где Волан-де-Морт и что он собирается делать, но Скотт инстинктивно почувствовал угрозу.

— Я подозреваю, что он может явиться за мальчиком. Не знаю, зачем ему сдался Гарри Поттер, но не стоит исключать такой исход событий, — докладывал он в кабинете госпожи президента.

Она была крайне задумчива и вскоре посвятила его в тему, связанную с частями души и способностью жить вечно. Скотт был потрясён и подозревал, что Волан-де-Морт явится за шкатулкой, куда научные коллеги извлекли часть его души.

— Возможно, по ней он и нашёл в первый раз мальчишку… нам нужно надёжно спрятать эту штуку.

— Научный отдел уже сделал всё необходимое для этого, — заверила его госпожа президент, — лучше подумайте о детях и их безопасности. Вдруг что-то ещё может выдать их местонахождение.

Опасения Скотта оправдали себя — коллеги вскоре засекли магию, связанную с работой портала, на том же самом берегу, откуда появились дети. Главный мракоборец в срочном порядке организовал эвакуацию всего персонала и больных Сент-Патрика. Вместо целителей он приказал своим людям одеться в их формы и напустить на коридоры и палаты максимально возможные иллюзии, о чём тотчас доложил президенту.

— Если противник действительно двигается к больнице, ваши люди смогут отразить его удар? — уточнила она.

— Смогут, — хмуро подтвердил он, предчувствуя потери в составе, — но это будет крайне нелегко.

Госпожа президент немного подумала и достала из ящика хрустальный шар и красную прищепку. Скотт неплохо владел испанским, немного говорил на французском, немецком и итальянском языке, но язык, на котором госпожа президент заговорила с кем-то благодаря прищепке, ему был совсем не знаком.

— Подкрепление прибудет через два-три часа, им нужно время подготовить оборудование. Не знаю, на что ориентируется наш противник и как скоро он подойдёт, но постарайтесь не выдавать себя как можно дольше. И да, этого так называемого Тёмного Лорда брать живым, с остальными можете не церемониться: у нас нет ни тюрьмы, ни лишних средств на их содержание.

Скотт открыл было рот, чтобы спросить, что за оборудование готовят их союзники, но вспомнил, что уже попадал в немилость из-за своего любопытства, и кивнул.

— Будет исполнено, моя госпожа.

От напряжения у него снова разболелась голова, и он опять пил лекарство. Из-за какого-то необъяснимого чувства Скотт ненадолго заглянул к бывшей жене, отдал ей месячное жалование и поинтересовался, как идёт учеба у младшего сына и не отлынивает ли от работы старший.

* * *

Домик, куда их вдруг спешно разместили, был небольшим: кухня, гостиная и кабинет находились на первом этаже, три спальни и ванная комната — на втором. Мебели было совсем немного, но зато имелось электричество и вода. Мракоборцы, доставившие их сюда, в дом практически не заходили, но, судя по тому, сколько времени они размахивали палочками на улице, защита этого места была организована на высшем уровне. Также в дом доставили несколько пакетов с продуктами и с совершенно новыми чистыми вещами вплоть до нижнего белья.

— Но у нас есть свои вещи, — напомнила Гермиона, разбирая пакеты на столе. — Когда нам их вернут, как и наши палочки? — спросила она у одного из мракоборцев.

— Не могу знать, — ответил тот. — Из дома не выходите, если вдруг что-то понадобится, вот два брелока, нажимайте на кнопку.

В итоге они с Гарри разошлись по спальням и переоделись — сменили больничную одежду на привычные для тела джинсы и футболки — а потом вместе готовили на кухне. Гермиона периодически посматривала в сторону друга и чувствовала, как сжимается её сердце. Ещё не так давно он не мог дождаться встречи с Сириусом и упрашивал дядю Джона отвести его к крёстному.

— Я бы с радостью, Гарри, но сейчас это не лучшее решение.

— Почему? Разве он совсем плох?

— Нет, но мне пока сложно делать прогнозы насчёт его состояния, нужно больше времени и тестов.

— А что с ним такое?

Вот так, совершенно внезапно, они с Гарри узнали, что Сириус потерял память и вряд ли их узнает.

— Этого не может быть! Сириус меня знает! Он меня увидит и сразу же вспомнит!

Дядя Джон не стал спорить и велел следовать за ним. Гермиона не удержалась и поспешила следом. Они спустились ниже на два этажа, немного прошли по коридору и заглянули в палату.

— Сириус! — воскликнул Гарри и поспешил к койке.

Он замер в каких-то шагах от неё и так и не смог подойти ближе. Не то чтобы Сириус выглядел совсем плохо за недели разлуки, но он только сдвинул вместе брови и не поднялся на ноги. С таким отстранённым видом, с каким он посмотрел на гостей, Сириус мог бы смотреть на кого угодно.

— О, а я тебя знаю, — наконец произнёс он. — Мне показывали твои воспоминания, где мы находились вместе. Ты ведь Гарри, верно?

— Верно, — упавшим голосом подтвердил последний.

Гермионе не нужно было подходить ближе, чтобы понять, что почувствовал её друг. Её возбуждение и радость тоже мигом смыло, словно холодным дождём. Дядя Джон говорил им позднее, что пока не может сказать, будет ли прогресс в состоянии Сириуса. Гермиона видела, как Гарри от злости разбросал всякие журналы и прочую мелочь по палате. Теперь они знали, где Сириус пришёл в себя, и не могли не сделать выводы.

Это Добби попытался им помешать, только он мог доставить Сириуса в Хогвартс. Зачем бы Добби стал это делать сам? Он явно кого-то наслушался и всего лишь выполнил просьбу или приказ. А вот о таком мог попросить только один человек. Из-за этой просьбы что-то пошло не так, и Сириус стал смотреть на крестника как на совершенно чужого человека.

— Я верил ему! — кричал Гарри. — Какое ему дело до нас троих?! Зачем он пытался нас удержать?! Ему смерти Седрика, Перси и твоих родителей мало?! Мало того, что нас чуть не прикончили дементоры?!

Гермиона чувствовала в горле ком и молчала. После приступа злости Гарри стал хмур и молчалив. Сегодня он не удивился, что их разместили в этом доме, и только спросил, когда можно будет снова увидеться с Сириусом.

— Не могу знать, уточните у главного целителя, когда он появится, — ответил ему мракоборец.

Гарри сидел за столом с таким видом, как будто вот уже который день пребывал в трауре, а Гермиона не представляла, чем бы могла его поддержать. Ночью она лежала в постели, обнимая одной рукой Живоглота, а другой поглаживая Снежинку, и не могла заснуть. Не представляла, что их ждёт, и ощущала тревогу. Вернётся ли к Сириусу память? Заживут ли они все вместе спокойно после собрания МКМ? Справятся ли с учёбой в Ильверморни? Эти и другие вопросы терзали её голову, когда послышался стук в дверь.

— Гермиона? Ты не спишь? К тебе можно?

Похоже, Гарри тоже не спалось. Она тяжело выдохнула и повернула голову.

— Да, заходи. Только не стой на холодном полу, забирайся ко мне.

Гермиона немного подвинулась, и Гарри уселся на край её кровати. Кажется, он хотел о чём-то заговорить, но не решался. Из-за этого к ней снова подступили былой страх и тревога.

— Он писал мне, — внезапно произнесла Гермиона, не в силах больше терпеть.

— Что? В смысле, кто? Ты о чём? — не понял Гарри.

— Дамблдор. Он писал мне летом, хотел знать о тебе. Не происходит ли с тобой что-то подозрительное и всё такое.

От её слов друг здорово напрягся.

— И что… ты ответила?

— Соврала, что нет. Я… боялась. За тебя. За нас обоих.

Её голос предательски дрогнул. Гарри отмер и опустился рядом на подушку. Наконец-то он хотя бы её коснулся, погладил по щеке, заправил за ухо прядку волос.

— Зря не сказала мне раньше.

— Я ничего не понимала… вокруг столько всего происходило… и до сих пор происходит.

— Это точно, — голос Гарри сделался теплее, а рука замерла на её плечах. — Как думаешь, Сириус поправится? Прогресс ведь будет?

— Надеюсь, что да. Прости, что перебила, а ты это зашёл сказать?

— Ну да, я тут просто подумал… ну… если нам потом всё предоставят, может, тогда мы вложим деньги в лечение Сириуса? Дядя Джон, конечно, хороший, но вдруг… есть и другие специалисты.

— О… да, это хорошая идея!

Гарри не пришлось спрашивать, можно ли ему остаться. Гермиона сама укрыла его одеялом до пояса и придвинулась ближе. Под его рукой ей сделалось намного спокойнее, чем лежа в одиночку. Кошки, устроившись за её спиной, тихонько мурлыкали. Гарри подтянул одеяло до плеч и тоже вскоре расслабился. Так все дружно они и уснули.

Мальчишка оказался так глуп и сентиментален, что не избавился от волшебной палочки. Всё, что нужно было Волан-де-Морту, чтобы найти его, так это перо феникса. Поскольку прошлое он утратил во время развоплощения, то новое велел принести Снейпу.

— Прошу... прощения, мой повелитель, — с заминкой произнёс тот, — вы желаете, чтобы я… проник в кабинет директора и выдернул перо из его феникса?

— Именно, Северус. Перо нужно мне как можно скорее.

Судя по виду Снейпа, он так и не понял, зачем его господину перо, но просьбу исполнил. Тот же мастер, к коему Волан-де-Морт обращался в прошлый раз, изготовил ему новый портал. Вот только теперь он был не один, рядом с ним находились верные соратники. Беллатриса была довольна больше всех и ухмылялась, предвкушая веселье. Она приложила ладонь к руке Волан-де-Морта, а остальные поочередно ухватились кто за неё, кто за своего соседа.

На улице темнело, когда они прибыли. Можно было бы, конечно, лететь, но не все члены группы могли за ним поспеть и Волан-де-Морт шёл за пером. Сегодня он не трогал магглов и соратникам тоже велел не тратить на них силы. Сами магглы, если и обращали внимание на странно одетых людей, шествующих по улице, то предпочитали уходить с дороги. Перо летело вперёд, что говорило о том, что палочка Гарри Поттера цела и всё ещё находится рядом с ним.

В прошлый раз он недалеко ушёл от места прибытия, но сегодня идти пришлось свыше двух часов. Волан-де-Морт остановился у многоэтажного здания, к коему летело перо, и взмахом руки придержал его на месте.

— Внутри наложено очень много чар, мой повелитель, — доложил ему, поравнявшись, Долохов. — Не могу определить количество людей, но это здание явно используют то ли как тюрьму, то ли как штаб-квартиру.

— Хвост, иди и проверь, что это, — велел Волан-де-Морт.

Петтигрю картинно простонал, но обратился в крысу и побежал к зданию. Через какие-то минуты он вернулся и доложил, что внутри находится больница для волшебников, только эта куда больше и шире, чем Мунго, в ней много всяких указателей, несколько лифтов и лестниц.

— Прекрасно, — произнёс Волан-де-Морт, улыбнувшись краешками губ: где бы ещё находился мальчишка после их последней встречи, как не в больнице? Теперь он точно не убежит, особенно если с травмами лежит на койке. — Друзья мои, убивайте всех, кто встанет у вас на пути! Пощадите тех, кто признает нашу силу, и отпустите их без оружия. Пусть они донесут до других весть о нас! Пусть все знают нашу мощь! Знают имя их повелителя! Мальчишку не трогайте, он мой!

После речи Волан-де-Морт взмахнул рукой и перо полетело ко входу в здание. Целительница, сидевшая за столом регистратуры, взвизгнула и прижалась к стене, увидев странно одетых и хищно посматривающих на неё людей. За спиной Волан-де-Морта кто-то смеялся, кажется, Беллатриса, слышались хлопки заклинаний, ударяющих о стены, и многочисленные шаги. Его соратники наконец-то могли применять магию и не сдерживали себя.

— Гарри Поттер… — шипел Волан-де-Морт, поднимаясь по лестнице за пером. — Сегодня тебе не уйти, мальчишка… Тебя больше никто не спасёт…

Лестница вела с одного этажа на другой. Редкие сонные целители, оказавшиеся в коридоре, расходились в стороны при виде него. Волан-де-Морт дошёл до палаты и открыл дверь. В первую минуту он видел мальчишку, сидевшего на койке, и улыбался, но потом шагнул за порог и внезапно застыл. В мальчишке что-то было не так… Он сидел слишком ровно на крае койке и сжимал в обеих руках волшебные палочки.

— Явился, ублюдок, — с нескрываемой ненавистью в голосе произнёс Гарри Поттер и поднялся на ноги. — Сейчас ты мне ответишь за моих ребят.

— Ты не он! — понял Волан-де-Морт и одним взмахом отбил две алые вспышки, устремившиеся в него.

В то же мгновение во всём здании послышался режущий слух сигнал тревоги.

— Никуда вы, твари, отсюда не денетесь! — воскликнул ненастоящий Гарри Поттер и взмахнул палочкой, отчего окно за его спиной исчезло.

Ярость от этой насмешки затопила всё существо Волан-де-Морта. Он бросил в проходимца убивающее заклятие, но ненастоящий Гарри Поттер ловко увернулся. Этажами ниже послышался грохот, а за ним бесконечная череда хлопков. Свет в здании погас, и вспышки заклинаний стали сыпаться одна за другой, освещая наступившую темноту самыми разными цветами.

* * *

Смотреть на самого себя со стороны было несколько странно. То он был помешанным озлобленным типом, желавшим прикончить предателя, то становился добрым другом и готов был сносить любые тяготы, чтобы только помочь Гарри. Сириус видел в очках, данных ему целителем, как дети помогали ему сбежать из заточения и сажали на гиппогрифа. Видел, как встречался с ними в хижине и давал советы, видел, как его лицо появлялось в камине и снова делилось своим опытом. Дети, безусловно, были для него важны. Ради них он рисковал и появлялся там, где его могли бы поймать и лишить души. Это он отправил их сюда, в Америку. И это он в последний момент толкнул Гарри в портал. Последнее из всех воспоминаний Сириуса особенно трогало. Он пересматривал его несколько раз. Смотрел на своё напряжённое лицо, на встревоженного Гарри, на странное существо, пытавшееся им помешать. Это была не игра, всё было по-настоящему. Это воспоминание в корне меняло дело. Он-то думал, что совершенно безнадёжен, не заслуживает ни сочувствия, ни прощения, а, судя по всему, он был очень даже неплохим человеком. Он защитил крестника в меру своих сил.

— Как ваше самочувствие? — спрашивал его Джон после очередного просмотра того или иного воспоминания.

— Порядок, — задумчиво отвечал он.

— А как увиденное? Вызывает какой-нибудь отклик?

— Не особо, но этот мальчик периодически мне кого-то напоминает…

— Хм, очень может быть. У вас есть какие-то предположения?

— Судя по нашим с ним разговорам, я хорошо знал его отца, Джеймса Поттера, а Гарри очень на него похож. Но хоть убейте меня, не могу вспомнить этого Джеймса...

— Что ж, это нормальное явление, не терзайте себя, Сириус. Напряжение не поможет достать из памяти недостающие знания. Давайте-ка проведём ещё один тест, я буду называть вам всякие понятия, а вы остановите меня, если что-то покажется вам знакомым…

Похоже, главный целитель что-то понимал в том, как работает разум. По крайней мере, Сириус остановил его на слове «квиддич», но потом долго не мог понять, почему это сделал. Он инстинктивно смог назвать правила игры, три вида мячей, несколько популярных в прошлом команд, но почему эта игра была для него настолько важна, так и не вспомнил.

— А это уже хорошо, значит, что-то в глубине вашего подсознания всё-таки сохранилось, — уверял его Джон. — Ничего, мы это что-то ещё оттуда выудим.

После всяких тестов и разминок для ума Сириусу снился ночью удивительный сон. Как будто он сидел на трибуне рядом с какими-то людьми и размахивал жёлто-алым шарфом. Его внимание было обращено на поле, а именно на игроков, сидящих на мётлах. Он сосредоточенно следил за одним из них. На первый взгляд могло бы показаться, что это был Гарри, но что-то в нём было не так. Когда он пролетел совсем близко от трибуны, держа в руке квоффл, Сириус понял, в чём же дело. Его глаза, форма очков, да и лицо. Совершенно другое выражение лица.

— Джеймс…

Сириус проснулся с дико стучащим сердцем в груди и повернулся на другой бок. Ему хотелось видеть эту игру снова. Видеть Джеймса, который явно был ему важен в прошлом, и он его видел. Совсем немного. Отрывками. То совсем маленьким, похлопывающим его по плечу и заразительно смеющимся, сидя рядом за партой, то подростком, который куда-то бежал с ним по коридору, то молодым парнем, помогающим ему чинить мотоцикл. Эти сны вызывали у Сириуса невероятное волнение и радость.

— Я знал его! Я действительно его знал! Отца Гарри. Мы… мы были дружны… очень дружны, — возбуждённо говорил он Джону.

— Это замечательно. Значит, будем и дальше искать взаимосвязь одного и другого, — отвечал тот.

Позднее Сириус снова пересматривал воспоминания с Гарри и ловил себя на странном ощущении теплоты, пробуждавшимся в груди. Мальчик вроде бы был сыном лучшего друга и в то же время казался им самим. За время, что они находились вместе, они явно сблизились. Неудивительно, что при первой встрече мальчишка рванул к нему. Возможно, Гарри хотел его обнять, но тогда Сириус не был готов к разговору с ним, а сейчас очень даже хотел поделиться некоторыми образами и случаями, всплывшими в памяти. Подозревал, что общение с Гарри поможет вернуть ему утраченное. Поможет им обоим что-то обрести.

Однако их новой встрече помешала внезапная эвакуация. Пациентов поочерёдно доставили в бостонскую больницу, и Сириус очутился в палате, где стояло четыре койки. Две из них были заняты, но постояльцы находились в тяжёлом состоянии и не открывали глаза. Сириус пытался выяснить, в чём же дело, но целители и сами пребывали в замешательстве.

— Вроде бы мракоборцы проводят какую-то операцию, — ответил ему один из них.

— А дети, двое подростков, мальчик такой тёмненький и в очках, а девочка кудрявая и очень смышлёная, они тоже здесь?

— Не имею понятия! Пожалуйста, вернитесь в палату, сейчас не до вас!

Сириус вздохнул и, вернувшись на койку, развлекал себя тем, что снова просматривал воспоминания и предвкушал встречу с Гарри. Думал, что в этот раз сам устремится к нему и завалит вопросами. Живое общение будет куда лучше, чем эти повторяющиеся разговоры в воспоминаниях. Мальчику наверняка есть, что ему рассказать. Сириус не понимал почему, но очень хотел знать, как эти двое подростков устроились здесь, в Америке, что они делали после того, как сработал портал, как они оказались в больнице, что у них за дела с госпожой президентом, о приходе которой упоминал Джон.

Однако к ночи ситуация в новой больнице изменилась в худшую сторону. Сириус проснулся от топота в коридоре и, выглянув из-за двери, чуть не был сбит одним из целителей. Они вдруг стали носиться по коридору как при пожаре.

— Этого в пятую! Живо снимите проклятие! У него нет пульса! А у вас нет рук?! — тут и там разносились оживлённые голоса. — Кто забрал себе всю песочную воду?! Мне нужен энергетический жезл!

От неожиданности Сириус открыл рот и застыл. Помимо целителей по коридору проплывали сами собой носилки, на которых находились пострадавшие люди. Какие-то стонали и дёргались, их одежда была изорвана и перепачкана, под ней виднелись раны или ожоги, другие люди и вовсе не шевелились и казались неживыми.

— Что встал на проходе?! Ослеп, что ли?! — рявкнул кто-то на Сириуса, и тот быстро вернулся в палату.

Однако через мгновение дверь открылась, и какой-то целитель крикнул в сторону коридора:

— Давайте сюда! Здесь ещё есть места!

Следом за ним влетели носилки с кем-то в изорванной форме. За носилками вбежали два целителя. Все трое окружили койку, на которую соскользнул с носилок пациент.

— Если сейчас же не устраним действие проклятия, сердце не выдержит!

— Разбейте защитный амулет! Это он создаёт помехи!

— И как же это сделать??!! Хотите, чтобы нас всех ударной волной по стенке размазало?!

— Так найдите хоть одного соображающего мракоборца! Живее! И вы тоже! Не стойте, быстро!

Двое из целителей выскочили из палаты, и Сириус со своего места смог разглядеть пострадавшего. Это был крепкий тип, и его всего трясло, как будто по телу пустили разряд тока и забыли остановить. Оставшийся целитель что-то торопливо шептал над ним и совершал пассы волшебной палочкой. Сириус из любопытства шагнул ближе и невольно застыл. Он наконец-то разглядел лицо пострадавшего. Это изукрашенное шрамами лицо невозможно было не узнать. Его спаситель, Скотт, лежал прямо перед ним на койке.

— Не стойте на проходе! — прикрикнул на Сириуса один из вбежавших целителей.

Следом за ним, прихрамывая, вошёл худощавый тип с перебинтованной головой.

— Живо нейтрализуйте действие защитного амулета или нам его не спасти! — велел ему оставшийся целитель.

Сириус наблюдал за их действиями и хмурился, ничего не понимая. Скотта вскоре перестало трясти, и двое целителей от него убежали. Третий ещё что-то шептал и водил над ним палочкой. Худощавый тип с перебинтованной головой ненадолго приложил к плечу Скотта ладонь и вышел из палаты. Через какие-то минуты в неё влетели ещё одни носилки, и койку Сириуса занял что-то бормотавший тип в ярко-красной одежде.

— Я смотрю, вы ходящий и вполне адекватный, — подметил целитель, всё ещё трудившийся над Скоттом.

— Прошу прощения? — откликнулся Сириус.

— Помощь нужна, возьмите вон ту палочку.

— Но я не…

— Я покажу, что нужно делать, возьмите палочку.

Сириус подобрал с тумбочки чью-то волшебную палочку и принялся слушать. Пока он помогал этому целителю, за его спиной опять ругались другие и кого-то спасали. За ночь в палате магией сотворили ещё две койки для пострадавших. Сириус помогал по мелочи то одному, то другому целителю, ходил за ними по коридору, из палаты в палату, передавал какие-то рецепты и устные указания, носил со склада всякие флаконы и ингредиенты для зелий, изготавливаемых в нескольких котлах, установленных в коридоре, развозил на тележке питьё и лекарства для раненых. К утру он так устал, что ненадолго присел на диван и отключился.

— Ну и где она? Признайте уже, что переработались, вот вам и мерещится всякое.

— Да я видел её как вас сейчас! Одежду с раненого мракоборца снимал, она и выпала из кармана. Посмотрите на платок — это её кровь! Она ранена.

— Да это кровь мракоборца! Коллега, я в этой больнице пятый год работаю, а вы всего второй день! Здесь не то что грызунов, здесь пауков никогда не водилось!

— Вот пока вы сомневаетесь, эта тварь бегает и разносит какую-нибудь заразу! Если оперативно не поймаем её, половину пациентов угробим!

Сириус проснулся к десяти часам и почувствовал некоторую боль в теле из-за неудобной позы. Рядом с ним, как назло, громко спорили двое целителей. Как выяснилось чуть позже, один уверял, что видел, как к его ногам упала крыса, а другой твердил, что в их больнице такое невозможно.

— Тем более такая старая и облезлая, как вы описываете! Если бы тут завелась хотя бы одна маленькая крыса или мышка, я бы давно об этом знал!

— Хотите сказать, она наша?! В Сент-Патрике тем более крыс никогда не было! Я готов поверить, что она сделана магией, но вряд ли бы кто-то стал творить такую полудохлую крысу! Она живая! Из плоти и крови! Нам нужно её как можно скорее найти, пока она тут всех пациентов чем-нибудь не заразила!

— Ну и где же тогда эта ваша страшная крыса?! Сколько вы будете морочить мне голову?!

Сириус надеялся тихо от них уйти и взять в себе в буфете чашку горячего кофе, но один из целителей придержал его за плечо.

— Вот этот человек поможет нам найти эту тварь! — с жаром утвердил он.

— Э-э… чем это? Я не видел никакой крысы, — озадаченно ответил Сириус.

— Зато вам легко её найти, я помогал Джону в некоторых вопросах, связанных с вами, и знаю, на что вы способны! — возбуждённо твердил целитель. — Вы уж простите, но у нас нет времени церемониться: если эта тварь чем-то больна, она многих пациентов в могилу сведёт!

— Но я не…

Сириус и опомниться не успел, как целитель стукнул его волшебной палочкой по голове. Удар вышел, конечно, слабый, но от этого что-то изменилось в теле. Он вдруг стал резко уменьшаться, а его руки, вернее, теперь уже лапы, покрылись тёмной густой шерстью.

«Твою мать, я же не помню, как обращаться обратно!» — хотел бы по-человечески возмутиться Сириус, но вместо этого стал гавкать на весь коридор.

— Так он анимаг! — поразился второй целитель.

— Вот именно! — подтвердил первый и стал трясти перед носом Сириуса окровавленным платком. — Давайте! Берите след! Нам нужно найти эту поганую крысу как можно скорее!

Последний зарычал и захотел покусать наглого целителя, но его нюх и впрямь обострился. Запах на платке был таким неприятным и резким, что он учуял его в коридоре и рванул за угол. Топот ног за спиной говорил, что целители побежали за ним.

— С дороги! Все прочь! — кричали они на ходу.

Сириус пробежал по коридору и остановился возле палаты. Целитель открыл ему дверь, и он наконец-то увидел в самом дальнем углу причину ожесточенного спора. Ошибки быть не могло. Крыса впереди была точь-в-точь из воспоминаний, что он неоднократно просматривал все эти дни. Та же облезлая потрёпанная крыса, испортившая ему жизнь. Крыса, из-за которой погибли Поттеры, его близкие друзья. В данный момент крыса усердно пыталась прогрызть дырку в стене, чтобы уйти из больницы.

Шерсть встала дыбом на его загривке, когти вылезли из лап и обнажились клыки. Сириус зарычал и рванул вперёд.

— Вот она! Бейте её! — закричали целители. — Не дайте ей уйти!

Крыса взвизгнула, увидев хищника, устремившего к ней, и бросилась к двери, но силы были не равны. Сириус развернулся и одним мощным рывком настиг жертву. Острые зубы прокусили маленькое тельце, и ненавистная ему крыса испустила свой дух в его пасти.

О событиях, произошедших в Сент-Патрике, госпоже президенту докладывало свыше десятка человек. Потрёпанные мракоборцы перебивали друг друга. Взмыленные целители качали головами и вздыхали, не в силах сказать, сколькие из пострадавших пойдут на поправку. Сотрудники научного отдела хмурились и пока не могли определиться, сколько времени понадобится, чтобы устранить негативное воздействие множества заклинаний, коснувшихся стен больницы. Группа бойцов союзника, одетая в ярко-красные одежды, вроде бы именуемые кафтанами, тяжело дышала и уверяла, что огонь, возникший в здании, они потушили, никто с улицы его не видел.

Произошедшее в больнице легче было назвать бойней, ибо силы противника оказались крайне велики. На открытой местности Волан-де-Морт, если бы его сторонники действовали слаженно, мог бы разбить весь отряд мракоборцев, но те под руководством Скотта выжидали нужное время и разыгрывали из себя напуганных целителей, прежде чем захлопнуть ловушку, куда вошёл весь состав противника.

По словам мракоборцев, отдельные личности вроде сумасшедшей женщины, смеющейся при каждом убийстве, пытались загнать их в угол, с остальными же всё было намного проще. Некоторые из них, уверенные в своём превосходстве, не ожидали угрозы от запуганных «целителей» и замертво падали в коридорах или на лестнице. Сам Волан-де-Морт в первое время оказывал всяческое сопротивление, но потом пытался уйти и взбесился, почувствовав количество блокировок, наложенных на здание. Желая прорваться к двери, он разжёг Адское пламя и сметал всех со своего пути. Его задержали только благодаря силам союзника, подоспевшим навстречу. По словам мракоборцев, на Волан-де-Морта накинули рыболовецкую сеть, но эта сеть явно обладала какими-то необычными свойствами. После этого противника дружно скрутили и наконец поместили туда, откуда он не мог представлять угрозу. Собственно, это что-то и доставили к госпоже президенту и поставили на стол. Она вот уже минуту задумчиво на это смотрела.

Это была бочка. Самая обыкновенная деревянная бочка с металлическими обручами по краям. Джулия смотрела на неё с тем же недоумением, с каким любой другой человек смотрел бы на кости динозавра, вдруг оказавшиеся в его кабинете.

— Так это и есть «оборудование», которое вы готовили? — помолчав, уточнила она.

— А что вас так удивляет? — вопросом ответил ей предводитель группы союзника, именуемый Василием. — Внутри она намного шире и крепче, чем кажется. Ваш упырь без штанов может хоть весь день пыжиться, а хрен он из неё выпрыгнет!

— Пусть промаринуется там как селёдка! — прибавил его коллега и хлопнул ладонью по крышке.

Госпожа президент, конечно, хотела бы спросить, как они вообще туда поместили Волан-де-Морта, но решила, что ей лучше не знать такие подробности.

— Я слышала, ваши люди тоже пострадали.

— Да, досталось нескольким, мы пока не можем забрать их с собой.

— Даю слово, мы окажем им всяческую помощь и поставим на ноги. Спасибо, что откликнулись на наш призыв о помощи.

— Нам приказано сопровождать вас до Базеля и доставить это туда, — заметил Василий, косо глянув в сторону бочки.

— Всё верно, скоординируйте свои действия со Ско… кхм, с моим главным мракоборцем. Майкл, будьте так добры принять участие в нашем разговоре.

Замерший у стены угрюмый мужчина в тёмно-синей мантии оторвался от нелёгких дум и разомкнул губы. Майкл не был правой рукой Скотта: обычно того заменяли во время отпуска или командировки Оливер или Энтони, но этой ночью они оба погибли, а их глава оказался в тяжёлом состоянии. Новый главный мракоборец пока явно не мог свыкнуться с внезапным назначением и выглядел растерянным.

Позволив сотрудникам согласовать свои действия, Джулия изучила отчёты и нахмурилась сильнее. Они разбили врага, но их потери оказались не меньше. Из больницы поступил доклад одного из целителей, писавшего о том, что в их стенах обнаружился вражеский анимаг, попытавшийся сбежать с поля боя. Этот анимаг в образе крысы юркнул кому-то из раненых мракоборцев в карман и чуть не сбежал из больницы. Позднее его труп опознали несколько находящихся поблизости мракоборцев. Как сообщал целитель, вражеского анимага убил кто-то из больных. Учитывая, что этот анимаг при желании мог добить безоружных и без того пострадавших бойцов, Джулия поручила секретарю выразить этому «кому-то из больных» благодарность от её имени, вручить почётную грамоту и выделить небольшое денежное вознаграждение за особые заслуги перед страной. Также она поручила оказать финансовую поддержку и помощь семьям всех погибших и раненых, после чего отправилась к сотрудникам научного отдела. Нужно было взять шкатулку с частью души Волан-де-Морта с собой.

Впереди госпожу президента ждало собрание МКМ, и она чувствовала, как подавленная в груди злость набирает обороты. Её люди отдали свои жизни ради решения проблемы, которую создали не они. И это всё из-за того, кто пытался быть добрым и справедливым и долгие годы молчал о своих затруднениях, тем самым подставив их под удар. Дамблдору лучше бежать как можно дальше, ибо на собрании она будет требовать для него высшую меру наказания.

* * *

Поначалу Гарри немного переживал из-за своей речи. Думал, что именно он должен рассказать и как разложить это по пунктам, но госпожа президент, заглянувшая к нему в палату за ответом на свой вопрос, заверила, что это ни к чему.

— Я буду задавать вам вопросы, а вы отвечайте, вас могут не раз перебить — это нормально, если ответа захочет большинство, вы и так это поймёте без всякой подготовки. И да, если вдруг запутаетесь или почувствуете, что теряетесь, просто посмотрите на меня, я буду находиться рядом с вами и в случае чего найду, как вам помочь. Вы приняли серьёзное решение, Гарри, и отныне вы под моей защитой.

Гермионе эта её доброта, судя по хмурому виду, не очень понравилась, но вскоре им обоим стало не до того. Сириус потерял память, и когда Гарри узнал подробности этого события, его переполнила злость. На свою доброту и доверие, на окружавших его некогда людей, на всё. Он мысленно представлял, как будет стоять на трибуне и говорить, что это крёстный спас его от места, где его чуть не прикончили дементоры. Представлял, как будет рассказывать множеству перепуганных волшебников, как возродился Волан-де-Морт и неоднократно гнался за ним. Представлял, как будет смотреть в сторону Дамблдора и говорить, что в нём самом находилась часть души врага. Неужели директор перед ним даже не извинится? Мало того, что положил его на порог к Дурслям, так ещё помешал их покинуть и косвенно навредил Сириусу. В отличие от Гермионы, Гарри не мог успокоиться после встречи с крёстным и нетерпеливо ждал, когда же отправится на собрание МКМ.

Однако за пару дней до этого знаменательного события их внезапно переселили из больницы в отдельный дом. Гарри это несильно удивило — вероятно, они теперь важные свидетели, и поэтому мракоборцы соблюдают столько предосторожностей. В первый же вечер он внезапно узнал от Гермионы, что Дамблдор на неё давил и просил писать о нём. Наверное, она боялась рассказать ему это раньше или была слишком подавлена из-за смерти родителей и поведения Дурслей. Гарри на неё ни капли не разозлился, скорее, наоборот, почувствовал, как ему хочется стать таким же взрослым и сильным, как Сириус. Встать взрослым и оберегать подругу от всего. Он лежал с ней в одной постели и думал о том, что он не глупый мальчишка и точно не трус. Он выступит с трибуны и никакие маги его не заткнут.

Утром нового дня на улице, где дежурили всю ночь мракоборцы, сделалось оживлённо. Вместо двух лиц в тёмно-синих мантиях там стояло аж шесть человек, собравшихся в круг. Гарри и Гермиона, поочерёдно сходив в ванную, наблюдали за ними из окна.

— Он не давал этому ублюдку спуска! Если бы не Адское пламя, сам бы, думаю, его скрутил и запихнул куда-нибудь.

— Да стопроцентно, я никогда не видел, чтобы Скотт так бесился. Он, наверное, что-то принял помимо Оборотки перед этим…

— Да он и без «приёма» как заведённый который день был.

— Нашли о чём думать! Это он, между прочим, Майкла и Спенсера из-под обстрела увёл.

— Да, и принял огонь на себя. Вот ведь отчаянный…

— И как он? Жить-то будет?

— А кто знает? Целители, как и всегда, разводят руками.

— Эх, жалко меня там не было. Обидно, блин, всю ночь тут проторчал.

— Поверь, если бы ты был там, ты бы мог лечь на соседнюю койку.

— Или в землю.

— Согласен, там то ещё пекло было.

— Я до сих пор не могу палочку в кобуру убрать.

Что именно так бурно обсуждали обычно молчаливые мракоборцы, никто из подростков так и не понял. Когда они отыскали в кухонном шкафу коробки с хлопьями и сели за стол завтракать, дверь в дом открылась, и Гермиона подскочила с места.

— Дядя Джон! Вы тоже отправитесь с нами? — обрадовавшись, воскликнула она.

Главный целитель был облачён в костюм и тёмную мантию и держал в руке небольшой чемодан. Обычно спокойный и добродушный, сегодня он был необычайно хмур.

— Да, отправлюсь. Джулии нужны все. Нашла тоже мне эксперта по тёмной магии, — буркнул он и опустился за стол. — А чаем меня угостите?

Гермиона тотчас направилась к шкафу, отыскала там ещё одну чашку и поднесла к чайнику.

— А вы не хотите на это собрание? — поинтересовался Гарри.

— Да, не хочу, моё дело лечить людей, а не участие во всех этих… мероприятиях, — ответил ему дядя Джон. — И вообще, мои люди с ночи перегружены, а я вместо того, чтобы помогать им, собирал всякие вещи, документы и готовил на всякий случай разные зелья.

— А чем ваши люди перегружены? Что-то случилось? — обеспокоенно спросила Гермиона, поставив перед ним чашку.

— Так ведь… Ах, точно, вам ведь не сказали, — опомнился дядя Джон и сделал пару глотков. — Тот человек, который преследовал вас, — сказал он после этого и посмотрел на Гарри, — снова вернулся.

— Волан-де-Морт?! — в один голос воскликнули Гарри и Гермиона. — Он снова здесь?!

— Да, нас поэтому всех и эвакуировали. Не знаю, что происходило в больнице ночью, но слышал, что досталось всем, а вот я даже не знаю, как дела у моих коллег. Справляются ли они с нагрузкой, нет.

— Так вот что они обсуждают! — догадалась Гермиона, глянув сторону окна. — Так они снова его развоплотили?

— Понятия не имею, лучше спросите это у госпожи президента.

Наверняка развоплотили, они же одолели его в прошлый раз, не могли не одолеть и в этот, подумалось Гарри.

— А собрание МКМ из-за этого не отменят? — помолчав, спросил он.

Дядя Джон поперхнулся чаем, прокашлялся и постучал себя ладонью по груди.

— Его не отменят, даже если сюда четыре всадника апокалипсиса прискачут, — хрипло ответил он.

Их дальнейшему разговору помешал один из мракоборцев, заглянувший в дом.

— Госпожа президент вынуждена задержаться и прибудет в Базель завтра утром, а мы отправляемся по расписанию. Наши союзники любезно предложили нам свой транспорт и свободных людей, они прибудут через час, соберите пока вещи из расчёта на два-три дня, — доложил он и поставил у входа небольшой чемодан.

— Транспорт? — недоумённо переспросила Гермиона. — А разве нас ни при помощи портала переправят?

— Портальная магия сейчас на особом контроле, моя дорогая, и временно запрещена к использованию указом президента, — ответил ей дядя Джон. — Честно говоря, я бы тоже хотел отправиться при помощи портала, но приходится пользоваться тем, что есть.

— А что ещё за «союзники»? — не понял Гарри.

— Если бы я знал… Меня, знаешь ли, тоже не во все вопросы посвящают.

Гермиона, покончившая с завтраком раньше друга, сказала, что сама соберёт им обоим вещи и убежала с чемоданом наверх. Гарри проводил её взглядом и спросил у дяди Джона, как идут дела у Сириуса.

— О, у него прослеживается некоторый прогресс, — ответил тот.

— Правда? — удивился Гарри.

— Да, но, конечно, говорить о полном восстановлении памяти я бы не стал. Однако твой крёстный всё-таки отыскал некоторые воспоминания в своей голове и начал отталкиваться от них. Это, определённо, успех. Сам понимаешь, память, а значит, то, на что можно опереться, влияет на его настроение, а отсюда и на физическое состояние. Могу сказать, у него сейчас наблюдается душевный подъём, а это очень хорошо. Даже если он не вспомнит остальное, ему будет за что держаться и самостоятельно накапливать знания, анализируя всё увиденное или услышанное.

— Значит, мы скоро сможем снова увидеться?

— Вот сейчас я бы сам это рекомендовал. Так что как только разберёмся со всеми этими… «выступлениями», можем сходить к Сириусу, думаю, он и сам будет рад этой встрече.

Гарри улыбнулся и тоже почувствовал душевный подъём. Ещё вчера он думал, что потерял крёстного и предлагал Гермионе отдать деньги на его лечение, а сегодня оказалось, что ещё не всё потеряно. Сириус что-то вспоминает и, похоже, приходит в себя. Значит, во время новой встречи он не будет на него отстранённо смотреть. Вот бы знать, что именно он вспомнил. Может, что-то про папу или маму? Может, он сможет рассказать, какими Джеймс и Лили Поттеры были в школьное время?

— У меня всё готово! — известила Гермиона, вернувшись с чемоданом. — Дядя Джон, а кто за моими кошками присмотрит, пока нас не будет?

— А скажи это людям… на улице которые находятся, — посоветовал он.

Она оставила чемодан и быстро вышла за дверь. «Люди на улице», похоже, не очень обрадовались её словам, и оттуда послышался бурный поток возражений. Собственно, Гарри очнулся от приятных мечтаний, когда услышал, как Гермиона строго отрезала:

— В таком случае я подам жалобу госпоже президенту! Хотите проверить, понравится ей это или нет?!

На этом на улице сделалось тихо, и она вернулась в дом с улыбкой.

— Вы были правы, за Глотиком и Снежинкой есть кому присмотреть!

— Ты там что, мракоборцев на место поставила, что ли? — удивился Гарри.

— Да вроде нет, — ответила она, пожав плечами, и опустилась на соседний стул, — я вежливо попросила, а один из них согласился помочь.

— Душевные люди и среди мракоборцев встречаются, — не то серьёзно, не то с иронией подметил дядя Джон, пока Гарри не сводил глаз с подруги.

Впрочем, долго им посидеть не удалось. Вскоре с улицы послышался шум, и они снова оказались у окна. Их внимание привлёк транспорт, стоявший у подъездной дорожки.

— Мы поедем… на этом? — удивлённо спросила Гермиона.

— Думаю, да, — недоумённо ответил ей дядя Джон.

— А он типа… зачарован, чтобы ездить по воде?

— Дорогая, я не знаю. Надеюсь, он вообще способен ездить.

— Но как-то же они на нём появились здесь…

— Меня это, признаться, тоже несколько озадачивает.

Гарри молчал и вместе с ними смотрел на небольшой обшарпанный автобус, некогда покрытый бежевой краской. Внутри сидело пятеро человек, одетых в ярко-красные не то особой модели мантии, застёгнутые на груди, не то в рубахи с подолом до колена. Эти люди вышли из автобуса и о чём-то заговорили с мракоборцами. Один из последних через какие-то минуты заглянул в дом, чтобы узнать, всё ли собрано.

— Отлично, тогда отправляемся через десять минут, выходите! — сказал он и выскочил на улицу, где все по его команде сразу же рассредоточились по периметру.

Гермиона потянулась было к чемодану, но Гарри сам его взял, как и её руку. Дядя Джон вышел первым из дома и проследовал к автобусу, после чего вышли они и под чутким надзором охраны прошли следом. Внутри автобус оказался намного лучше, чем снаружи. Тут и там висели какие-то странные картонные ёлочки зелёного цвета, в салоне ощущался аромат хвойного леса, мягкие и парные сидения были обиты тканью, а над ними имелась полка для багажа.

— Рассаживайтесь и пристёгивайтесь! — бодро сказал тип в ярко-красной одежде и занял место водителя.

Гарри поместил чемодан на полку и пропустил Гермиону к окну. Они молча переглянулись, опустившись на сидение, но всё-таки разобрались с ремнями безопасности, которых почему-то было два и они, согласно схемам на стене, застёгивались крест-накрест. Впрочем, не у них одних возникали в голове всякие вопросы. Дядя Джон, занявший место впереди, тоже несколько хмурился, пытаясь застегнуться. Даже мракоборцы сбоку о чём-то не очень по-доброму перешёптывались.

— Ну что, все разобрались? Можем отправляться?

Водитель, уставший посматривать за пассажирами через зеркало заднего вида, поднялся на ноги и прошёлся по салону.

— А ты чего не пристегнулся? Бессмертный, что ли? — смутил он без того раскрасневшегося мракоборца и взмахнул палочкой, благодаря чему ремни на том застегнулись сами собой.

Закончив осмотр, водитель вернулся на своё место, пристегнулся, взмахнул палочкой, отчего закрылась дверь, и бросил её на приборную панель.

— Отлично, в добрый путь!

Гермиона с Гарри переглянулись, и он почувствовал её руку на своём колене. Гарри переплёл их пальцы, в то время как водитель крутнул ключ зажигания и нажал на педаль. Автобус затарахтел и тронулся с места. Мракоборцы сбоку опять о чём-то зашептались. Гарри смотрел в сторону окна, за которым постепенно отдалялся их небольшой временный домик.

— Сбоку! — крикнул кто-то.

Гермиона охнула и крепче сжала ладонь Гарри. Он тоже слышал оживлённые сигналы машин при выезде на основную дорогу, но другие участники движения их явно не видели. Собственно, когда он повернул голову, его дыхание спёрло. Прямо на них летел грузовик. Водитель, ни капли не смутившийся от приближающейся угрозы, лишь опустил какой-то рычаг, и автобус внезапно оторвался от земли.

— Что за?.. — удивлённо начал было кто-то за спиной, но в этот момент водитель дёрнул руль, точно штурвал, на себя и крутнул его вправо.

После того, как их резко бросило в одну и в другую сторону, Гарри понял, зачем они так надёжно пристегнулись. Он проследил за взглядом Гермионы и заметил, что потолок автобуса стал несколько уменьшаться, а за стёклами расти и шириться крылья. Послышался скрежет, и четыре колеса сами собой оказались в салоне.

— Ну понеслась! — бодро прибавил водитель и с размаху ударил ладонью по какой-то кнопке на панели.

Крылатый автобус, набрав высоту, в ту же минуту невероятно быстро помчался сквозь облака навстречу океану и другому материку.

После того, как он убил крысу, та приняла человеческий облик и свидетели увидели мёртвого Петтигрю. Сириуса же превратили обратно в человека целители. В первые минуты он сидел на полу с мрачным видом, ждал многочисленные вопросы и наказание, а потом в палату стали заходить раненые мракоборцы и некоторые из них узнали убитого.

— Так это же та тварь, которая в меня палила!

— Точно, он же возле того безносого ублюдка ошивался!

— Сбежать, тварь, хотел!

Петтигрю очень быстро опознали и убрали, а Сириусу пожали руку, выдали чистую одежду, велели сходить в душ и дали выпить какое-то зелье, чтобы не подхватить заразу. После этого он был совершенно свободен и мог вольно ходить по больнице. Гарри и Гермионы в ней точно не было, да и Джон куда-то запропастился. Сириус обошёл все коридоры и палаты и узнал у знакомых целителей, что их глава временно отбыл по делам.

— А дети? Они тоже с ним? Они здоровы? С ними всё в порядке? — с некоторым беспокойством спрашивал он, но целители не могли ничего толком сказать.

— Дождитесь возвращения Джона и спрашивайте у него.

Только бы дети не пострадали, когда вокруг столько всего странного происходит, инстинктивно подумалось Сириусу: может, он их и не настолько хорошо знал, как тот человек, каким он себя видел в воспоминаниях мальчика, но всё равно стал питать к ним некоторую симпатию. Не зная, куда себя деть, он снова помогал целителям и после обеда несколько часов разбирал письма и посылки для раненых. Его научили нескольким заклинаниям для проверки, после чего показали, как правильно вскрывать коробки и свёртки.

— Вскрывать? Это же вещи больных, — не понял Сириус. — Мало ли что друзьям или родные люди им прислали, некрасиво же.

— Вы сейчас шутите или вправду такой наивный? Посылки отправляют не только друзья и родные, но и недруги, больные поклонники, журналисты и тому подобные люди. Некоторые, например, не используют проклятия, а присылают что-то безобидное, от чего у больного может сыпь появиться или же нарушится дыхание, или же произойдёт остановка сердца. Мы не можем так глупо рисковать чужими жизнями, вскрывайте всё и проверяйте без зазрений совести. Помните, что своими действиями вы оберегаете пациентов от угрозы. Вот уж кто, а друзья и родные им люди, это прекрасно понимают и будут вам только благодарны.

Так он снова учился каким-то бытовым мелочам и заклинаниям, а потом развозил на тележке пакеты с продуктами и вещами, что принесли совы или оставили у стойки регистрации посетители. Кто-то благодарил его и спешил взять вещи в руки, кто-то ещё спал после приёма лекарств и он оставлял посылки на тумбочках. У койки Скотта Сириус основательно задержался и дважды проверил, не было ли для него посылки. Ему почему-то казалось, что она должна была быть, но он её так и не нашёл. Возможно, родные ещё ничего о состоянии Скотта не знали или же не успели ничего ему собрать, или же у него не было родных, что было несколько странно для столь собранного и уверенного в себе человека, достигшего должности главного мракоборца.

— Огонь… уходите…

Из-за этой задержки Сириус услышал хриплый голос Скотта. Голова того была повёрнута в бок, поэтому не сразу стало заметно, что его глаза приоткрыты.

— Скотт? Вы меня слышите? — спросил его Сириус, подойдя ближе, но тот продолжал тупо смотреть в сторону и бормотать своё:

— Это Адское пламя… уводите людей…

Пальцы его правой руки крепко сжимали одеяло, как будто принимая то за волшебную палочку.

— …быстрее… я прикрою…

— Да, смотрю, крепко вам досталось, приятель, — озадаченно заметил Сириус и вышел в коридор, чтобы позвать хоть одного целителя за собой.

Тот вскоре прошёл в палату, поводил над головой подопечного волшебной палочкой и что-то прошептал. Плечи Скотта расслабились, пальцы отпустили одеяло, а глаза закрылись. Кажется, он снова заснул мирным сном.

— Что с ним такое? Проклятие всё ещё действует? — поинтересовался Сириус.

— Да нет, с проклятием и его действием мы уже разобрались, — хмурясь, ответил целитель. — Это похуже будет.

— «Это»? О чём это вы?

— Не вернулся ещё человек в реальность. Такое иногда случается из-за тяжёлых травм. У магглов это бы назвали контузией или как-то так.

— Но он ведь поправится?

— Будем надеяться. Мы, знаете ли, многое можем, но не всесильны. В его случае остаётся только наблюдать и действовать по ситуации, а будут ли серьёзные последствия, покажет только время. Ему сейчас крайне необходим покой и много всяких укрепляющих и успокаивающих средств. Впрочем, у большинства мракоборцев встречаются одни и те же проблемы, — прибавил он, неодобрительно посмотрев на Скотта.

На этом целитель развернулся и покинул палату, а Сириус ещё немного постоял возле койки. Скотт сейчас не казался тем уверенным и грозным человеком, возникшим перед ним в Мунго. Его тёмные волосы растрепались, смуглое лицо сделалось бледнее, отчего старые шрамы стали темнее и заметнее. Сириус смотрел на него и невольно думал о Джеймсе, своём лучшем друге. Когда-то тот, кажется, тоже лежал на больничной койке. В памяти само собой вдруг всплыло это событие — то, как во время игры бладжер от удара ученика в изумрудной форме угодил другу прямо в лицо. Квоффл выпал у того из руки, и метла на мгновение повисла в воздухе без наездника.

— Дже-е-е-е-еймс!!! — раздался совсем близко истошный девичий крик, а потом рыжие волосы хлестнули Сириуса по лицу, когда девушка вскочила с места.

Кажется, они вместе бежали на поле, где лежал их друг. Его очки от удара разбились, стёкла порезали щёки и глаза, по лицу размазалась кровь. Таким он и оказался в больничном крыле. Кажется, они очень за него переживали, смотрели на его лицо, покрытое страшными тёмно-алыми порезами, и глаза, скрытые бинтом, а Джеймс, будь он неладен, даже в таком виде лежал на койке и немного погодя широко улыбался.

— М-м…

Сириус очнулся от наваждения, услышав слабый стон Скотта, и тряхнул головой. Обычно прошлое приходило к нему во снах, когда он расслаблялся, а тут вдруг возникло посреди вечера. Может, это очень хорошо? Может, у него наметился прогресс? Сириус ещё немного постоял, приходя в себя, и приложил к плечу Скотта ладонь.

— Вы уж возвращайтесь к нам, приятель, что бы там ни было, оно прошло. Беды со всеми случаются, уж я-то это хорошо знаю.

После этого он снова вернулся к тележке и продолжил развозить посылки. Целители, коим он помогал, пригласили его за свой стол во время ужина, а потом и в комнату отдыха. Также они доверительно дали ему несколько книг о работе памяти, всяких методиках тренировки ума, реабилитации после травм и подыскали свободную койку в одной из палат. Сириус лежал себе и читал книгу, когда к нему явился одетый в костюм тип с чемоданчиком в руке. Тот торопливо выразил ему благодарность за особые заслуги, вручил грамоту и чек, после чего ушёл. Сириус с недоумением смотрел на всё это и не знал, что думать. Его наградили за смерть Петтигрю как за особую заслугу? Это скольким же людям его старый друг-предатель успел насолить?

Сумма была, конечно, небольшая, но к ночи Сириус знал, на что её потратит. Купит конфеты и печенье. Гарри и Гермиона, может, и большие, но сладости они наверняка любят, как раз накупит всякого и сядут в том же буфете вместе пить чай. Там точно будет удобнее и комфортнее, чем в палате, поедят сладости и поболтают по-дружески. Осталось только дождаться возвращения Джона, он-то уж точно поможет встретиться с ребятами.

* * *

Полёт занял не меньше трёх часов и всё бы ничего, но ведь даже в самолёте предусмотрено питание и туалет, а в автобусе оставалось лишь желать лучшего. К тому же спина и плечи очень устали от жёстких ремней, впившихся в тело и заставляющих сидеть ровно, да и в салоне было не так чтобы очень тепло. Не то чтобы Гермионе остро понадобилось справить нужду или захотелось поесть, но спустя пару часов ей не терпелось знать, когда же они уже прилетят. Жутко хотелось размять затёкшие конечности, обернуться в плед и пить горячий чай. Дядя Джон впереди тоже нервно оглядывался и ерзал на сидении, а потом не выдержал и спросил, как долго им ещё лететь.

— Скоро будем на месте! — заверил его водитель, и Гермиона вместе с целителем облегчённо выдохнула.

Однако они рано радовались. Как только их транспорт пошёл на посадку, он снова стал то ли деформироваться, то ли трансформироваться и увеличиваться в размере. В салоне опять зазвучал такой противный скрежет, что чуть не заложило уши. Сердце Гермионы ухнуло вниз, и ей стало казаться, что автобус скорее развалится на части и рухнет с высоты, чем сможет куда-то благополучно «сесть». От страха она зажмурилась и уткнулась лицом в плечо сидящего рядом Гарри. Он молча обнял её за талию рукой. Как же они всё-таки сели, если не чудом, для Гермионы осталось загадкой.

— Ну вот и добрались! — бодро известил их водитель и по взмаху его палочки дверь автобуса открылась. — Добро пожаловать в Базель! Смотрите как мы вовремя: солнце ещё только заходит!

За стеклом и вправду открывался очень живописный вид. Густые облака впереди окрасились янтарным светом, в водной поверхности реки отражались десятки различных домов, величественно возвышавшихся по ту сторону берега. Однако пассажирам было не до любования пейзажем. Даже мракоборцы, поднимавшиеся со своих мест, выглядели слегка ошалевшими и растирали кто шеи, кто плечи. Дядя Джон впереди достал из-за пазухи какой-то пузырёк и опрокинул его в себя, прежде чем подняться на ноги и выйти.

— Ты в порядке? Помощь нужна? — заботливо спросил Гарри, и Гермиона поняла, что все ещё сидит на месте, не в силах нормально дышать или согнуть одеревеневшие пальцы, от которых, кажется, как и от лица, ушла кровь.

Она дважды кивнула, и друг тотчас расстегнул ремни безопасности и протянул ей руку. Гарри достал их чемодан с полки и повел её за собой. На улице было куда теплее и лучше, чем в автобусе, когда они находились на высоте. Затекшие ноги и руки стали постепенно отходить, дышать сделалось легче. Мракоборцы что-то негромко обсуждали с людьми «союзника», а Гермиона с Гарри стояли в сторонке, посматривая на многочисленные строения вдалеке, тесно налепленные друг к другу.

— Интересно, почему собрание проводится здесь? — вслух спросила Гермиона. — Город вроде бы небольшой…

— Да кто его знает, тут наверняка есть какой-нибудь стадион, — предположил Гарри. — Они его временно займут и расширят.

— Да нет, тут недалеко есть место и поинтересней, — услышав их разговор, заметил дядя Джон.

Однако что он имел в виду, они так и не узнали: приблизившийся к ним мракоборец доложил, что пора перемещаться в отель. Сперва исчезли трое его коллег, затем он протянул руку и велел всем за него взяться. Гермиона догадалась, что их ждёт, и глубоко вдохнула. На какие-то мгновения все внутренности скрутило, а потом они дружно очутились на асфальте. Следом за ними появились ещё четверо человек в ярко-красной одежде, и Гермиона мысленно пожелала больше никогда в жизни не видеть пятого с его летающим автобусом. Впрочем, её настроение заметно улучшилось после того, как они разместились в номере. Это была не та жалкая не убранная комнатка, которую они сняли с Гарри на двоих, это был номер люкс, с двумя спальнями и огромной гостиной.

— Кровать разделена на две односпальные и ширму между ними мы тоже поставили, но если не нравится, сами решайте, кто будет спать на диване, — доложил им мракоборец, выйдя из спальни, и одним взмахом палочки отправил туда чемодан из руки Гарри.

— О, не переживайте, эти подростки способны сами о себе позаботиться и ко многому приспособлены, — заверил его дядя Джон, направившись в соседнюю спальню, и Гермиона почувствовала, что краснеет: в больнице они ни с кем не обсуждали свои отношения с Гарри, но целители явно были не слепые и просто не касались этой темы.

Благодаря родителям, желавшим отдыхать всей семьей, Гермиона бывала в различных отелях, но этот явно был лучше всех. Из панорамного окна можно было смотреть на город, на широком диване лежать хоть втроём или прыгать. По изящному мягкому ковру хотелось ходить босиком и касаться ладошкой скульптур у стены, рамок картин, шёлковых гобеленов и абажуров, мягкий свет из-под которых придавал всему волшебства. Словом, после дискомфорта, перенесённого в связи с перелётом, Гермиона почувствовала невероятную радость. Она всё основательно осмотрела и хорошенько полежала в джакузи, наслаждаясь теплом и умиротворяющим ароматом, стоявшим в ванной, пока её не позвал дядя Джон:

— Дорогая, я, конечно, всё понимаю, но мне бы тоже хотелось немного погреть косточки в тёплой воде, — постучав в дверь, заметил он.

— Да-да, простите, я скоро! — ответила ему Гермиона и ещё немного понежилась, прежде чем подняться, протереть себя полотенцем и надеть мягкий халат.

Гарри, успевший и быстро намыться, и переодеться, ждал её в гостиной, как и несколько подносов с едой, установленных на столе. Мракоборцы, занимавшиеся их безопасностью, размещением и всеми другими вопросами, казалось, заказали всё, что только пришло в голову. Гермиона видела и несколько видов жареной и запечённой рыбы, и курицу, и сыр, и картошку и множество всяких салатов.

— Ого, — только и сказала она, окинув взглядом такое изобилие, и опустилась на стул возле Гарри.

Он отчего-то покраснел и быстро отвёл взгляд, и только тогда Гермиона заметила, что полы её халата разъехались, обнажив бедро, и быстро поправила их. Дядя Джон, присоединившийся к ним вскоре, был вполне всем доволен, и ничего не замечал. После ужина он достал из своего чемодана какие-то пергаменты и стал что-то на них строчить, а потом пожелал всем хорошего сна и ушёл в спальню. Гермиона и Гарри же какое-то время сидели на диване, обнимая друг друга, и смотрели телевизор. За окном постепенно темнело, и на небе становились ярче звёзды. Мракоборцы за дверью не подавали ни звука, как будто их вовсе и не было.

— Тебе страшно? — помолчав, спросила Гермиона.

— Нет, — ответил Гарри. — А что, должно быть?

— Ну, не знаю… Дамблдор там ведь тоже будет...

— Это уже не важно.

— А что тогда важно?

Он повернул голову и заглянул ей в глаза.

— То, что скоро ты, я и Сириус наконец-то заживём как одна семья, больше меня ничего не волнует.

Гарри заправил прядь её волос за ухо и потянулся навстречу. Их губы слились в долгом и нежном поцелуе. Гермиону снова охватил невероятный трепет, как только Гарри крепко её обнял и стал целовать в шею. Его руки отбросили волосы с её плеч и немного сдвинули ткань халата. От наслаждения Гермиона прикусила губу и прижалась к груди друга. До поздней ночи они так и сидели на диване, а потом Гермиона внезапно проснулась и поняла, что укрыта одеялом и под её головой находится мягкая подушка. Похоже, она уснула в объятиях Гарри во время просмотра телевизора, и он отнёс её в спальню и уложил на постель. Она вздохнула и повернулась на другой бок. Завтра предстоял нелёгкий день.

* * *

Что с Дамблдором, что без него, а дела так и продолжали идти не лучшим образом. Профессор МакГонагалл старалась справиться с нагрузкой как могла, но даже её железной выдержки и терпения было недостаточно. Как многим стало известно, отец семейства Уизли оказался в Мунго с ранением, на этом, казалось бы, всё, но столь странная история получила ужасное продолжение. Долорес Амбридж, как заместитель министра магии, лично взялась за расследование дела. Она заполучила клинок, которым ранили Артура, и отправилась с сотрудниками Министерства сперва в Косой переулок, а затем в Лютный.

Амбридж удалось выйти на лавку «Горбин и Бэрк», где был приобретен необычный клинок, а хозяин, на которого она надавила, выдал ей покупателей, а именно семью Малфоев. Вот только Люциус находился в Азкабане ещё с начала лета, а Драко в начале сентября отправился в Хогвартс. Ни тот, ни другой не мог напасть на Артура, и осталась только одна персона. Амбридж вместе со своими людьми двинулась к поместью Малфоев, чтобы задержать Нарциссу за покушение на убийство или же косвенное участие в таковом, и внезапно сама подверглась жестокому нападению. Впрочем, обо всём этом профессор МакГонагалл узнала от Грюма: Амбридж вот уж который день не было в школе, занятия по защите от тёмных искусств приходилось отменять и пришлось подключать к делу соратника по Ордену Феникса.

— Волан-де-Морт оставил змею в поместье Малфоев, и она напала на «гостей», — доложил тот. — Жаба сама теперь в Мунго.

— Мерлин мой! — поразилась профессор МакГонагалл. — И как? Она выживет?

— Да Мордред её знает! — ответил Грюм. — По мне, пусть хоть сдохнет, плакать не стану. Нагайна, конечно, уползла, зато эти министерские бездари Нарциссу задержали, говорят, мол, это её змея, теперь, стало быть, отправится следом за муженьком в Азкабан! Тварь ведь ещё сидела и плакала, что её заставили! Сам Волан-де-Морт, говорит, на неё надавил. Нашла тоже мне как оправдаться! Чуть Артура не прикончила, зараза эдакая!

Профессор МакГонагалл качала головой и просила соратника временно занять должность преподавателя защиты от тёмных искусств. Тот нехотя согласился её выручить. Однако на этом напасти не думали кончаться. Драко Малфой вдруг исчез из школы. Его сокурсники в лице Крэбба и Гойла твердили, что к делу причастны старшие Уизли: те якобы угрожали Драко расправой за дела его матери. Профессор МакГонагалл вызвала к себе близнецов Уизли, но те, как и обычно, только отшучивались.

— Да вы что, профессор, зачем нам этот хорёк сдался? Он, скорее всего, обделался и сам сбежал! — с улыбками твердили они.

Профессор МакГонагалл надеялась отлучиться вечером на час-два из школы и зайти к их матери, чтобы поговорить об этом, но в «Норе» и без того стояла тяжёлая атмосфера.

— Теперь Артур сидит у неё в палате! — возмущалась на кухне Молли. — Говорит, надо «Долли» пожалеть, она ведь при смерти. Не знаю, что и делать, Минерва, умерла бы она уже, что ли, и оставила нас в покое, наконец!

— Молли, нельзя же так говорить…

— Ты бы меня поняла, будь ты замужем, Минерва. Ох, видит Мерлин, сил моих больше нет!

Но и это было далеко не всё. Задёрганный Министерством Люпин с кем-то повздорил, и его задержали накануне полнолуния. За попытку сбежать и навредить сотрудникам Министерства благодаря своему «лохматому состоянию» его определили на год в Азкабан. Профессор МакГонагалл не знала, как ей разорваться: то ли заниматься делами школы, то ли поддерживать соратников. Она стала всё чаще посматривать на календарь и надеяться, что Дамблдор вернётся и всё разрешит. Вот только после семнадцатого сентября наступило восемнадцатое, за ним девятнадцатое… двадцатое… двадцать первое… А Дамблдора всё не было, как и не было от него никаких вестей.

Утром их никто не будил, хотя в номере чувствовалось оживление. Дядя Джон, вставший раньше всех, переговаривался о чём-то с мракоборцами и ждал подростков за столом. Гарри и Гермиона, одетые в джинсы и футболки, с некоторым недоумением присоединились к нему и узнали за завтраком, что госпожа президент прибыла в отель, но пока отдыхает в своём номере. Вскоре к ним явился главный мракоборец, и Гермиона заметила, что это совсем другой человек. Прошлый был темноволосый и крепкий, и так подозрительно на всё смотрел, словно пёс, готовый сорваться с цепи, этот же, хоть и тоже зрелый мужчина, не выказывал ни грамма эмоций и со своими светлыми волосами и бледной кожей больше походил на призрака или вампира.

— Люди союзника остаются с нами, выдвигаемся двумя группами, — сухо говорил он. — Вы идёте первыми, мы с разницей в пятнадцать минут. Защитный купол, насколько мне известно, воздвигли ещё вчера днём, помех возникнуть не должно. Надеюсь, не нужно объяснять, почему не стоит злоупотреблять магией до защитного купола?

— О, мы всё прекрасно понимаем, Майкл, можете не беспокоиться, — заверил дядя Джон.

— А где прошлый главный мракоборец? — шёпотом спросила его Гермиона. — Ну, тот… злобный такой… Его отстранили от должности за нарушение? — предположила она.

— Он погиб? — присоединился к ней Гарри.

Послышался щелчок дверной ручки — это Майкл вдруг не смог удержать её в пальцах, но управился со второй попытки и вышел в коридор.

— Нет, ему сильно досталось во время операции на этого вашего… преследователя, — ответил им дядя Джон. — Подробностей не знаю, им мои ребята должны заниматься.

— А многим… досталось? — помолчав, уточнил Гарри, и Гермиона заметила, как сильно он нахмурился, словно почувствовав себя виноватым в том, что Волан-де-Морт возродился.

— Не знаю, Гарри… У меня нет точных данных, они у госпожи президента, но, судя по её настроению, давно её так не выводили из себя.

Остальную часть времени они не касались деловых вопросов. Дядя Джон посматривал в сторону окна, за которым было ясно, и говорил, как было бы здорово прогуляться и где-нибудь посидеть. Гарри в основном молчал и, вероятно, думал всё о том же, о Волан-де-Морте и его деяниях, а Гермиона старалась изобразить интерес, хоть то и дело посматривала на друга. После завтрака у них было немного свободного времени, чтобы посидеть в спальне и привести себя в порядок. Насчёт их внешнего вида не было никаких указаний, мракоборцы лишь оставили им две мантии тёмно-синего цвета, и подростки решили не переодеваться и накинуть их на спины.

— Ты как? В порядке? — заботливо спросила Гермиона, опустившись рядом на край кровати. — Волнуешься?

— Ну… самую малость, — отстранённо ответил Гарри, посматривая в сторону стены, и опустил взгляд, как только она переплела их пальцы.

— Я тоже… немного волнуюсь, — заметила Гермиона, хотя её быстро стучащее сердце говорило совсем о другом. — Мы справимся. Мы ведь уже здесь, — прибавила она, скорее, чтобы успокоить себя, чем друга.

— Это точно.

На какие-то мгновения они замерли и одновременно потянулись навстречу друг другу. Гермиона ощущала руку Гарри на своём затылке и охотно отвечала его губам. Провела ладонью по его груди к плечу и подалась ближе. Другая рука Гарри скользила по её спине всё ниже и ниже, отчего волнение в её груди только росло. В эти минуты не было ни тревоги, ни страха, ни сомнений — ничего. Только они двое и их общее крепкое чувство. Охваченные им, они так увлеклись, что Гермиона покорно опустилась на спину, а Гарри навис над ней. Его пальцы отбросили её мягкие прядки в сторону, а губы принялись дарить ей наслаждение, касаясь щеки, подбородка, шеи.

Их отвлёк друг от друга стук в дверь.

— Кхм… надеюсь, я ничему не помешал. Мракоборцы говорят, пора собираться, — сказал за ней дядя Джон. — Вы идёте?

— Да, мы скоро! — бросила Гермиона и посмотрела Гарри в лицо.

Он понял её без слов и в ближайшие минуты они ещё немного насладились нежностью, возникшей между ними, прежде чем вышли. Двое мракоборцев на их глазах с хлопком исчезли. Третий предложил руку дяде Джону, а четвёртый — им двоим. После трансгрессии они очутились на зелёной поляне, вдали от города, здесь же появились и люди союзника.

— Нам туда, — сказал один из мракоборцев и двинулся первым.

Остальные быстро переформировались, и Гарри с Гермионой оказались по центру группы. Они держались за руки и с интересом посматривали по сторонам, пока, наконец, не поняли, куда же идут.

Дядя Джон оказался прав: в окрестностях Базеля действительно существовало нечто особое, помимо какого-нибудь стадиона. Волшебники почему-то избрали в качестве места сбора римские руины на берегу Рейна. Впрочем, руинами они явно были только для магглов. Группа подходила к ним всё ближе, как вдруг всё резко переменилось. Похоже, они зашли за тот самый защитный купол, о котором говорил главный мракоборец, и пустынная местность с разбросанными повсюду останками далёкого прошлого перестала быть таковой. Прямо перед ними предстал поражающий своей красотой амфитеатр, словно сошедший со страниц книги или кадров исторического фильма. Группе был виден широкий арочный вход, за которым находилась арена. На ней располагалась прямоугольная и открытая со всех сторон сцена. Её покрывали тёмно-лиловые дорожки. По две её противоположные стороны стояли величественные кресла, диваны и трибуны. Арену окружали ряды сидений, поднимавшиеся как ступени ввысь, часть из них уже занимали люди в одеждах самого различного покроя и цвета.

— Всё в порядке? — спросил кто-то позади, и Гарри с Гермионой поняли, что, засмотревшись на здание, забыли идти.

Стоило им только тронуться, как над ними послышался гром и вся группа задрала головы к небу. Светлые облака потемнели, и среди них мелькнула здоровая тень. Через мгновение облака снова сделались светлыми, и тень заскользила по сиденьям, окружавшим арену.

— Вот показушники! — неодобрительно сказал кто-то за спиной. — Знал бы, телегу нам выпросил!

Впрочем, кто это сказал, Гермионе было неинтересно. Она охнула и засмотрелась на происходящее впереди. Сперва ей показалось, что в небе появился лазурного цвета змей, но как только тот пошёл на снижение, выяснилось, что у этого змея есть и усы, и рога, и странные уши, и крылья, и лапы. Это был даже не дракон, скорее, химера, и на ней сидело не меньше десятка мужчин, одетых в тёмное кимоно. «Змей» совершил ещё один круг и достиг самых нижних рядов. Его пассажиры, один за другим, опустились на землю и заняли места.

В стороне послышался топот и идущий впереди мракоборец вскинул руку с волшебной палочкой в предостерегающем жесте. Мимо группы, возникнув из ниоткуда, пробежал слон, на котором сидело четыре человека в очень ярких красных, жёлтых и синих одеждах. Эти люди зачем-то надели на себя и слона столько украшений, что их звон был слышен, даже когда они скрылись за аркой.

— Порядок. Идём дальше!

В небе снова наметилось оживление, и донёсся то ли рёв, то ли крик. Какие-то люди прибывали верхом на странных существах, всем своим видом напоминавших птеродактилей, но головы у этих существ были кошачьи.

— Эй, порядок?

Кто-то приложил к спине Гермионы ладонь, и она снова вспомнила, как идти. Некоторые волшебники двигались, как они, группой, какие-то — поодиночке. Некоторых особо важных персон пронесли в закрытом паланкине полуодетые не то волшебники, не то сквибы. Один старик и вовсе лежал на летающем ковре в окружении трёх юных дам и хихикал, посматривая на пешеходов.

— Да чтоб твою тряпку моль съела! — злобно пожелал ему человек союзника, и группа наконец тоже прошла за арочный вход.

Теперь они могли видеть всё: снующих между рядов домовых эльфов, несколько лавок с едой и питьём, небольшие группки из двух-трёх человек, одетых совершенно по-разному, но явно пожелавших поговорить или что-то продемонстрировать друг другу. Пока они двигались к сцене, Гермиона заметила, что домовые эльфы раздавали прибывшим разноцветные резиновые браслеты, которые гости надевали на запястья. Ни один домовой эльф к их группе почему-то не приблизился. Гермиона поднялась вместе со всеми и села на диван между Гарри и дядей Джоном, которого и спросила об этом.

— Так мы инициаторы собрания, нам оно ни к чему, — ответил он, но она только сильнее нахмурилась и целителю пришлось пояснить: — Кто инициировал собрание, тот и решает, на каком языке все будут говорить. Кто не умеет, тот берёт от эльфа браслет.

— Так вон оно что.

Домовые эльфы, присутствующие здесь, тоже заметно отличались от тех, что она видела в Хогвартсе. Эти не дёргали себя за уши и чуть что не смотрели в пол. Они были ярко одеты в платьица или костюмы, улыбались, носили подносы, на которых лежали браслеты, помогающие устранить языковой барьер, или же стояли бокалы с напитками. Собственно, засмотревшись на них, Гермиона упустила из виду появление госпожи президента.

— Надеюсь, проблем по пути не возникло? — послышался её голос, и Джулия, облачённая в брючный костюм тёмно-синего цвета, поверх которого держалась мантия чуть темнее, опустилась в кресло.

— Нет, моя госпожа, прошли быстро, внимание к себе не привлекали, — ответил ей один из мракоборцев и занял место за спиной.

— А зря, мои говорят, все только и делают, что выделываются, — послышался ещё один голос, и Гермиона с Гарри увидели, как к ним приближается здоровый усатый тип в красной широкой рубахе, подвязанной пояском, и тёмных штанах.

— Рада вас видеть, Олег, — сказала ему Джулия, и он опустился в соседнее от неё кресло.

Следом за ним появилось ещё несколько человек в красных одеждах, они пожали руки своим соратникам, прибывшим из Америки, и остались позади. Гарри и Гермиона молча переглянулись. Говорить вслух, что это и есть их союзник было ни к чему. К тому же они обнаружили позади очень странный предмет. Кто-то поставил за ними бочку, но кто и зачем это сделал, было непонятно.

— Понятия не имею, — повернувшись, тихо ответил дядя Джон, — по-моему, она появилась вместе с Джулией…

— О, а вот и наш прелестный цветок, — тепло произнесла последняя, смотря на девушку, приближавшуюся к ним. — Сюин, вы решили одним разом сразить всех наших людей?

Это была действительно крайне очаровательная особа азиатской наружности. Её иссиня-чёрные волосы были аккуратно собраны и укреплены двумя жемчужными гребешками. Лицо девушки молочного цвета, казалось, было лишено малейшего изъяна, тёмные глаза, выгодно подчёркнутые косметикой, притягивали взгляд, как и яркие алые губы. На девушке было надето облегающее светлое платье, подчёркивающее её аккуратную фигурку. Платье уходило в пол, но имело сбоку разрез. В целом, складывалось впечатление, что девушка очень молода и ей не дать больше двадцати лет.

— Вы мне льстите, — ответила она с улыбкой и опустилась в кресло, по другую сторону от Джулии.

Гермиона невольно обратила внимание, что от этого действия разрез на платье девушки сделался шире и всем стала видна от бедра стройная гладкая ножка. Это было, по меньшей мере, возмутительно, но Сюин, похоже, ни капли не волновали нормы приличия.

— Неужели вы прибыли одна? — чуть выдвинувшись вперёд, спросил её Олег.

— О, я бы очень хотела, но отец был против, — ответила она и щёлкнула пальчиками.

Сбоку от неё в тот же миг возникло трое мрачных мужчин, облачённых в тёмные костюмы, больше напоминавшие шёлковые халаты с крайне широкими рукавами. Длинные тёмные волосы мужчин были собраны в хвосты, а за плечами виднелись рукоятки мечей.

— Благоразумно с его стороны, — заметила Джулия. — А как, кстати, он поживает? Я надеюсь, здоров?

— Прекрасно. Гуляет с собакой и очень увлёкся новым сортом риса, — ответила ей Сюин и с интересом повернулась корпусом, оглядывая всё вокруг. — Я так понимаю, это и есть та рыбка, которую вы нам всем обещали? — спросила она, посматривая на бочку, стоящую позади.

— Она самая, — подтвердила Джулия.

— Почему же вы сразу не подаёте её к столу?

— У меня была такая мысль, но Олег предложил сперва… м-м… как уж он выразился…

— Я сказал, накатить.

— Точно. Сперва накатить, а потом уже закусывать.

— «Накатить»? Как интересно…

Сюин отвлёк домовой эльф с подносом, наполненным браслетами, но она отмахнулась от него и велела идти дальше. Гарри же с Гермионой молча обменялись недоумевающими взглядами — то, что в бочке находится рыба, никак не объясняло, зачем она вдруг понадобилась во время собрания. Неужели волшебники совсем чудаки и собрались после него дружно отобедать или отужинать?

Народ тем временем только прибывал и занимал всё больше свободных мест. На сцене появились волшебники, облачённые в нежно-голубые мантии, и уселись напротив. Их глава, короткостриженая зрелая женщина лет сорока на вид, коротко кивнула, на что Джулия кивнула в ответ.

— Кто бы сомневался, что лягушатники будут поддакивать Дамблдору, — тихо сказал Олег. — Он же их первыми пригласил на свой дурацкий Турнир…

— Звучит как обида, — с улыбкой подметила Сюин и, немного помолчав, прибавила: — Не понимаю, зачем мы собрались здесь? Столько всего пришлось поправлять… В Риме было бы куда приятнее и лучше. Тем более там сейчас так красиво…

— Думаете, макаронники не на его стороне?

— Олег, вы сегодня крайне грубы, как мне кажется…

— Ну так я ненавижу всякую показуху, Джулия, по-моему, я вам это уже говорил.

— И не раз.

— Джулия, вы только посмотрите, похоже, Олег был прав.

Все трое внезапно замолчали, как только на сцене появились ещё несколько человек в салатового цвета мантиях. Их предводитель-мужчина тоже коротко кивнул и занял противоположную сторону. Гермиона одной из первых разглядела в стороне сотрудников Министерства, возглавляемых Фаджем, и вцепилась в руку Гарри. Он проследил за направлением её взгляда и немного нахмурился.

— А вот и наши дорогие гости, — заметила Сюин. — Что-то я не вижу среди них Дамблдора…

— Предполагаю, он решил появиться по-королевски, — ответил ей Олег, — с помпой.

Фадж тем временем велел своим людям остаться на местах, а сам направился к противоположной стороне.

— Как некрасиво, Джулия, — возмущённо сказал он, привлекая к себе внимание близ сидящих людей, — могли и бы сказать, что Гарри Поттер находится у вас!

— Так же, как вы мне сказали, что Волан-де-Морт возродился и направляется к нам? — невозмутимо ответила ему госпожа президент.

— Вол… — Фадж запнулся и заглотил немного воздуха. — Сами-Знаете-Кто не возродился! Это всё бред, раздуваемый Дамблдором! Я уже говорил вам об этом!

— Это не бред, это правда! — воскликнул Гарри, подскочив с места, отчего все другие повернули к нему головы.

— Ты заблуждаешься, Гарри, — начал было Фадж, — я понимаю, тебе пришлось пережить трагедию на Турнире и от этого кажется, что…

— Сегодня мы разберёмся, кто из нас заблуждается и в чём, — повысив голос, оборвала его Джулия. — И да, раз уж на то пошло, дорогой Корнелиус, позвольте уточнить, как скоро вы собираетесь вернуть мисс Грейнджер принадлежащие ей средства? Или у вас в стране так принято — обирать несчастных сирот, пока они не способны соображать?

Гермиона вдруг почувствовала на себе несколько взглядов, в том числе растерявшегося Фаджа. Гарри тоже утратил свой пыл и опустился обратно на диван.

— Я… я никого не обирал, — ответил Фадж, — только выделил… немного средств на её содержание семье Дурслей, а всё остальное... осталось в банке.

— Прекрасно, в таком случае, я думаю, у вас не возникнет возражений, когда мы направим через гоблинов запрос на перевод её средств в местное отделение, — скорее утвердила, чем спросила Джулия. — Со своей стороны мы, конечно же, предоставим мисс Грейнджер жильё и всё необходимое для её обучения, но деньги, которые остались у вас, достались ей от покойных родителей. Думаю, они имеют для неё особое значение и она желала бы приобрести на них что-то в память о близких или же для заживления душевных ран.

Фадж согласно закивал и, сбитый с мысли, направился к своим людям. Гермиона почувствовала в горле ком и кое-как разомкнула губы.

— Совсем… не стоило, мэм, — тихо заметила она.

— Очень даже стоило, — возразила ей Джулия, — если одному позволить наступить себе на ногу, другие могут начать думать, что так и нужно.

— Будь вы под моей защитой, Гермиона, я бы приказала отрубить этому мерзавцу руку, — заметила Сюин.

— Для этого Джулия слишком добра, — отозвался Олег и цокнул языком. — Ну что я вам говорил?

В амфитеатре сделалось тихо: все присутствующие устремили взгляды к арочному входу. Именно там что-то вспыхнуло и появился Дамблдор, на плечо которого опустился Фоукс.

— Вот тварь, а. Кто-то из его родни купил у браконьеров нашу жар-птицу, а этот демонстрирует её так, как будто собственная, — недобро сказал Олег.

— Жар-птицу? А разве это не феникс? — подхватила Сюин. — Я слышала, он способен возрождаться из пепла и очень славно поёт…

— Так жар-птица на это способна. А ещё, когда она поёт, из её клюва падают жемчуга, думаете, просто так её у нас воруют? Эта птица бесценна, своим пением она способна как одарить человека богатством, так и излечить от душевных и физических ран.

— Да? А я слышала, феникс плачет и слезами исцеляет тяжёлые увечья.

Возможно, Гарри хотел это подтвердить и открыл рот, но Гермиона наступила ему на ногу, желая услышать ответ Олега.

— Дорогая, да если вас магически связать с чьей-то семьёй и посадить, как попугая, на жёрдочку, вы ещё и не так плакать будете! — не разочаровал тот. — Жар-птица должна жить в чаще, на свободе. Только так она способна петь от счастья и приносить богатства. Вы только взгляните на его жалкую курицу: в хвосте четыре пера и те коротковаты. Чем он её только кормит, что она так сдала? Кошачьими консервами?

— Олег, я умоляю вас, проявите хоть немного терпения, — вмешалась в разговор Джулия, и между ними сделалось тихо.

Дамблдор, провожаемый многими взглядами, тем временем прошёл по арене и поднялся на сцену. Его взгляд скользнул по всем присутствующим и, как Гермионе показалось, ненадолго задержался на них с Гарри. Дамблдор направил волшебную палочку на свою шею, произнёс заклинание и после этого громко заговорил:

— Приветствую вас, дамы и господа. Итак, я прибыл, как вы этого и хотели. — Он обвёл взглядом всех, кто сидел за пределами сцены, и снова посмотрел на Олега, Джулию и Сюин. — Могу я узнать, кто же инициировал это собрание и что именно вы желаете мне предъявить?

Послышался скрип из-за чуть отодвинутого кресла, и Джулия тоже оказалась на ногах. Она направила палочку на свою шею, после чего шагнула вперёд и ответила:

— Это была я, мистер Дамблдор, и у меня к вам очень много вопросов.

Зрители за пределами арены затихли, как и большинство присутствующих на сцене участников. Какие-то мгновения Дамблдор смотрел на Джулию, как будто пытался понять, что она за человек.

— И ради каких таких вопросов, позвольте узнать, стоило затевать собрание? — наконец спросил он. — Почему вы не связались со мной при помощи хрустального шара, совиной почты или каких-либо других средств?

— Может, потому что не мне одной хотелось услышать, какие оправдания вы придумаете вашему произволу?

Послышался стук — это женщина в нежно-голубой мантии, сидящая позади Дамблдора, ударила несколько раз палочкой по подлокотнику кресла.

— Джулия, я п'едлагаю не ходить вок'уг да около, что у вас есть п'едъявить месье Дамбльдё-ор-р? — строго спросила она с характерным её народу акцентом.

— Разумно, — не глядя на неё, бросила Джулия, — Итак, месье Дамблдор, как скоро вы собирались известить нас о том, что Волан-де-Морт возродился? И собирались ли вообще?

— Сами-Знаете-Кто не возродился! Это чушь! — воскликнул Фадж, вскочив с кресла. — Сколько можно это повторять?!

— А я спрашивала это у вас? — резко ответила ему Джулия. — Или вы, Корнелиус, теперь мните себя главой МКМ? Что-то я не припомню, чтобы вы выдвигали свою кандидатуру или чтобы хоть кто-то в здравом уме предложил отдать за вас свой голос.

Раскрасневшийся Фадж заглотил немного воздуха и растерянно осмотрелся. Никто из присутствующих на сцене или за её пределами даже не подумал упрекнуть Джулию за столь грубое обращение, и министр магии был вынужден опуститься обратно в кресло.

— А я должен был вас об этом лично известить? — невозмутимо ответил Дамблдор. — Я не раз выражал сомнения насчёт того, что Волан-де-Морт не мог умереть тогда… в восемьдесят первом году… но меня мало кто слушал. Все праздновали победу и не верили, что он может вернуться. Этим же летом я во всеуслышание объявил, что он возродился и нам всем стоит быть осторожнее.

— Объявили? — переспросила Джулия. — Интересно, это где и кому? Ученикам в Хогвартсе? Это они у вас теперь вместо нас движущая сила? Решили, что сойдёт и такая, лишь бы только не посвящать других?

— Я вижу, вы не в духе, дорогая, но я решительно не понимаю, в чём это я так перед вами провинился. Я так вижу, двое моих учеников оказались у вас, — заметил Дамблдор, посмотрев в сторону Гарри и Гермионы, — что бы они вам ни сказали, это правда. Волан-де-Морт возродился, и он очень опасен.

— Это я знаю и без вас, Дамблдор. Вопрос был в другом, и вы до сих пор на него не ответили. Ваши ученики находится у меня, это верно. Вот только никто не предупредил нас, что за ними последует Волан-де-Морт. Как это понимать? Случайность? Или кто-то в вашей стране намеренно решил отправить детей в виде приманки к нам, чтобы сократить наши ряды? Может быть, это мы вам чем-то не угодили и вы решили так подло с нами поступить?

Гарри с Гермионой растерянно переглянулись — такой интерпретации своего появления они никак не ожидали.

— Я п'отестую! — яростно воскликнула женщина в нежно-голубой мантии и ударила кулаком по подлокотнику кресла. — Ваши обвинения беспочвенны! Дамбльдё-о-ор не чудовище! Он бы не стал кого-то из нас подставлять!

— Что ж, теперь я понимаю, почему вы так сердитесь, — тем временем сказал Дамблдор, — примите мои искренние соболезнования, Джулия. Не вы одна кого-то потеряли, но, поскольку я вижу Гарри и Гермиону живыми и здоровыми за вами, значит, вы смогли заставить Волан-де-Морта отступить, а это достойно похвалы. Вы…

— Не распинайтесь понапрасну, — прервала его Джулия, — я уже давно не наивная школьница и меня не тронут ваши лживые речи. Мои люди гибли на улицах города, совершенно не представляя, с кем именно им пришлось столкнуться, и ваши «соболезнования» их не вернут. Своим бездействием вы подставили нас, Дамблдор, вы, человек, которого мы избрали своим главой. Человек, который должен был заботиться о всех нас и сразу же инициировать собрание, как только возникла серьёзная угроза. Но самое ужасное, что это только малая часть ваших злодеяний. Уж поверьте, я достаточно увидела и узнала.

— Вот только не делайте из меня злодея, дорогая, вы же сами сказали, что ваших людей убил Волан-де-Морт. Разве я им руководил и направлял? Думаете, мне было легко говорить о его возрождении, когда все другие это отрицают?

— Это вы с Фаджа пример взяли или он с вас? Или у вас в стране так заведено — валить с одного человека на другого и так по кругу, чтобы только не с кого было спросить?

— Да сколько это будет продолжаться?! — нарушил их диалог мужчина в салатового цвета мантии и подскочил с места. — Если вы решили поцапаться друг с другом, то это можно было сделать и без нашего участия! Чего ради мы тут все собрались? Джулия, будьте добры предъявить что-то существенное, помимо громких слов и эмоций, или же мы ждём извинений и компенсации нашего времени!

Другие люди, сидящие за пределами арены, поддержали его свистом и возмущёнными выкриками. Некоторые выпустили из палочек разноцветные искры, обращающиеся в вопросительные и восклицательные знаки, а также в недобрые очертания лиц, алые помидоры и жёлто-чёрные шкурки бананов.

— Вы правы, — с хмурым видом согласилась Джулия и отошла от Дамблдора. Она окинула взглядом многочисленных зрителей и обратилась к ним: — Дамы и господа, я прошу прощения за мою горячность. За эти недели я похоронила больше сорока человек. Некоторые из них погибли в бою, когда на нашу территорию вторгся Волан-де-Морт, некоторые скончались в больнице от полученных проклятий и мощных магических ударов. Несколько десятков человек всё ещё остаются под присмотром целителей, и часть из них находится в тяжёлом состоянии. Поверьте, я бы не стала собирать вас здесь, будь проблема только в Волан-де-Морте и его страшных деяниях. Думаю, у вас и у самих хватает всяких забот, помимо этого собрания, но то, с чем столкнулись мы, выше нашего понимания, и мы не можем об этом молчать и потворствовать тем самым насилию и обману, который коснулся нас всех.

В амфитеатре сделалось невероятно тихо. Те возмущённые зрители, что стояли на ногах, свистя и размахивая палочками, вернулись на свои места, обратившись в слух.

— Всё началось с того, что в августе на нашу территорию прибыли при помощи портала два подростка, они прямо перед вами, — продолжала Джулия, ненадолго коснувшись взглядом Гарри и Гермионы. — Позволю заметить, они могли прибыть куда угодно, к ним или к ним — она поочередно посмотрела на Олега, Сюин и снова обвела взглядом зрителей, — или кому-то из вас. Это не имеет значения. Факт в том, что детей некому было защитить от врага, желавшего их смерти, и они приняли единственно-верное для них решение — скрыться.

— При всем моём уважении, Джулия, вы не знаете всех обстоятельств их жизни и не можете приписывать поступкам детей свои домыслы, — возразил ей Дамблдор.

— «Домыслы»? А может нам спросить у самих детей, придумываю я за них или нет?

Гарри с Гермионой за спиной Джулии закачали головами, но она не обратила на это внимание, в отличие от зрителей, и продолжала смотреть на Дамблдора.

— Или может спросить Фаджа, почему на его территории возродился самый страшный противник, а он не предпринял никаких действий? Или может вы, как глава МКМ, наконец скажете нам, ради чего погибли мои люди, а?

— Я понимаю, сколь сильна ваша боль, Джулия, но я не могу ответить за то, в чём не виноват. О возрождении Волан-де-Морта я говорил ещё в июне…

— Но не нам всем! Вы скрыли единственного свидетеля этого события, Гарри Поттера…

— Я хотел его защитить. Гарри чуть не погиб во время Турнира. Только так я мог его уберечь от…

— Вы нагло молчали о том, что происходило…

— Не мните себя столь важной персоной, перед которой я должен был отчитываться.

— Ах, разумеется, кто мы такие рядом с вами? Если бы дети не появились у нас, вы бы и дальше сидели спокойно в кресле, ибо вы всего лишь «директор школы», а все остальные…

— Я уже говорил, что очень сожалею, Джулия. Вам пришлось крайне нелегко, я это прекрасно понимаю и…

В этот раз их препирательства нарушил грохот — это раскрасневшийся Фадж не рассчитал силу и кресло, которое он толкнул от себя, упало на спинку.

— Джулия, я не представлю, с чем или с кем вам пришлось столкнуться и понести такие большие потери, но это не мог быть Вол… Сами-Знаете-Кто! — воскликнул он. — Он погиб ещё в восемьдесят первом году! Возможно, это были его сторонники. Они ненавидят Гарри Поттера. Они верят, что Сами-Знаете-Кто ещё вернётся и иногда устраивают разного рода… акции. К примеру, в прошлом году они пытались напугать зрителей чемпионата мира по квиддичу, но мы быстро пресекли эту попытку! В этом же году они поняли, как тщетны их надежды и потому обозлились. К примеру, один из них убил родителей этой девочки, — прибавил он, посмотрев на Гермиону. — Но мы поймали его и посадили в Азкабан. Уж что-что, а наводить порядок мы умеем и не позволили бы твориться безобразию на наших улицах. У нас зло всегда будет наказано!

У Гермионы, наблюдавшей за ним, от возмущения спёрло дыхание. Да как Фадж посмел говорить, что они такие молодцы и якобы обо всём позаботились?! В прошлом году они чуть не убили их с Роном! Хорошо хоть Гарри вовремя среагировал и уложил друзей на землю, пока десятки оглушающих заклятий не остановили их сердца! Где вообще были сотрудники Министерства, когда посреди дня появились дементоры? Где их носило, когда Гарри очутился на кладбище и чуть не был убит? Она чувствовала, как её грудь распирает от злости, не способной найти выход, и судорожно заглотила ещё немного воздуха.

— Корнелиус, я умоляю вас, признайте уже тот факт, что Волан-де-Морт возродился, — обратился к нему Дамблдор. — Если долго и упорно отрицать проблему, она от этого не исчезнет.

— Нет, Дамблдор, это всё только ваш вымысел! Понятное дело, что мы хотели достойно провести Турнир, но никто не предвидел несчастный случай. Гарри Поттер перенервничал, когда увидел смерть Седрика Диггори, и выдумал всю эту историю про Сами-Знаете-Кого. Так уж устроен человек, что ему нужно разумное объяснение смерти, нежели что-то банальное и глупое…

— Это не был несчастный случай! — яростно воскликнул Гарри, вскочив с дивана. — Я слышал, как Волан-де-Морт приказал убить Седрика. Его убили при помощи Авады Кедавры! Убили на моих глазах!

Со стороны послышались чьи-то вздохи и испуганные возгласы. На сцене молчала одна только Джулия, в то время как Дамблдор и Фадж были вынуждены повернуться к Гарри. Главы других стран за их спинами о чём-то тихо переговаривались.

— По-моему, самое время подавать к столу рыбку, вы так не считаете? — заметила Сюин, глянув на Олега, но тот лишь молча вскинул руку и покрутил указательным пальцем в воздухе.

Послышались шаги за спиной, и Гермиона невольно обернулась. Бочка, что не раз привлекала их с Гарри внимание, была поднята с пола и её перенесли к центру сцены. Из-за этого действия ненадолго наступила тишина, нарушаемая лишь перешёптыванием зрителей.

— Что это и для какой цели вы это принесли? — немного нахмурившись, спросил Дамблдор.

— Я подумала, что раз уж у нас возникли серьёзные разногласия в вопросе, возродился Волан-де-Морт или же это только вымысел, то стоит наконец прояснить этот момент, — ответила ему Джулия и, повернув голову, кивнула Олегу.

Он молча махнул ладонью вверх, отчего его люди, стоящие по центру сцены, снова пришли в движение. Кажется, они использовали невербальную магию, касаясь кончиками волшебных палочек крышки, а за ней и железных ободов. Бочка немного скрипела и качалась от их действий.

— Не понимаю, как этот… предмет может нам всем помочь? — спросил озадаченный Фадж, но все другие, в том числе Гермиона с Гарри, были крайне заинтригованы «рыбкой», которую зачем-то понадобилось сейчас показывать.

— Вы сохранили в ней какие-то вещи Волан-де-Морта? — предположил Дамблдор, но в этом момент раздался хлопок и бочка развалилась на части.

Из-за того, что вывалилось из неё, чуть не начался хаос. Зрители за пределами арены с криками вскакивали со своих мест и некоторые из них побежали к арочному входу или же устремились к местам повыше. Люди с противоположной стороны сцены поднялись на ноги и отпрянули к краю, защищаемые своей свитой, с напряжённым видом выдвинувшейся вперёд, вскинув волшебные палочки. Корнелиус Фадж смертельно побледнел и, оставшись в одиночестве, упал в кресло, схватившись рукой за грудь. Гермиона инстинктивно вжалась в спинку дивана и ощутила прикосновение сразу двух рук — это Гарри сжал её похолодевшую ладошку в своей, а дядя Джон по-отечески приобнял за плечи и прижал к себе.

Казалось, только Джулия, Олег, Сюин и Дамблдор сохранили присутствие духа и ни капли не испугались того, что увидели.

— Мерзкие твари… — тем временем шипел Волан-де-Морт, стоявший на четвереньках. — Вы за всё… ответите…

С ног до головы его покрывала необычная рыболовная сеть. Стоило ему только шевельнуться, как леска начинала накаляться и краснеть. Многочисленные алые следы на его лице, руках и голых ступнях свидетельствовали, сколько безуспешных попыток он предпринимал, желая высвободиться. Порванная в нескольких местах мантия Волан-де-Морта, в пятнах грязи и копоти, выглядела так же жалко, как и он сам, не способный подняться на ноги.

— Лежать! — сказал ему человек союзника и пнул сапогом, отчего Волан-де-Морт развалился на полу сцены.

В амфитеатре вновь наступила тишина, поскольку зрители и участники собрания явно не знали, что им делать: то ли оставаться на местах, то ли бежать. Голос Олега, поднявшегося с кресла, вероятно потому звучал невероятно бодро и громко.

— Дамы и господа, я прошу минуту внимания. Паника ни к чему. Этот упырь в данный момент совершенно бессилен и не представляет ни для кого из нас с вами угрозы. Если желаете, можете потыкать в него прутиком и убедиться в этом сами, только, прошу, не трогайте сеть голыми руками, если не хотите обжечься.

После объявления он вернулся обратно на место, а Сюин с заинтересованным видом повернулась к нему.

— При помощи чего вы так усовершенствовали сеть?

— Думаете, я стану делиться с вами нашими секретами?

— Хм… а как насчёт партии?

Пока все другие посматривали в сторону Волан-де-Морта, оживлённо перешёптывались и осторожно возвращались на свои места, Олег тоже повернул голову и немного подался корпусом в сторону Сюин.

— Решили захватить важную рыбку, пока это не сделали ваши островные и не очень дружелюбные собратья?

— Думаете, я стану обсуждать с вами наши дела? — холодно ответила ему собеседница. — Так как насчёт партии? Договоримся об обмене?

— Хм, это можно. Давайте обсудим этот вопрос позже.

— Само собой.

На этом они снова стали сидеть ровно, а Гермиона, отвлекшись на их переговоры, вспомнила, как дышать, и сжала ладонь Гарри в ответ.

— Как… вы это сделали? — помолчав, спросил Дамблдор, хмурясь и смотря на Волан-де-Морта, вынужденного лежать на полу, придавленного другим сапогом.

— Мне помогли, — коротко ответила ему Джулия, бросив мимолётный взгляд в сторону Олега, на что последний кивнул. — Итак, раз мы все убедились, что Волан-де-Морт действительно возродился, предлагаю вернуться к нашему обсуждению. Волан-де-Морт заявился к нам в августе, он преследовал этих двух детей, — она снова посмотрела на Гарри и Гермиону, — и мои люди, не представлявшие, кто перед ними, пытались его остановить. Мы понесли немалые потери из-за этого, мои люди были вынуждены усиленно работать всю неделю: стирать магглам память, отбирать у них «захватывающие кадры» и прочее-прочее. Я говорю это не к тому, чтобы вызвать вашу жалость или восхищение, — прибавила она, окинув взглядом затихших зрителей за пределами арены. — Мы были растеряны, но думали, что оказали достойное сопротивление противнику. Он погиб на глазах моих лучших бойцов. Можете спросить любого из них, они были там и подтвердят, что Волан-де-Морт обратился от их удара в пепел.

Все зрители, в том числе люди с противоположной стороны сцены, с интересом проследили за направлением её вскинутой руки и посмотрели на мракоборцев, стоявших позади диванов и кресел. Хмурые и молчаливые, они остались неподвижно на своих местах.

— Вот только Волан-де-Морт снова возродился и пару дней назад опять вторгся на нашу территорию, — продолжила Джулия. — В этот раз он был не один, привёл с собой самых отъявленных и ожесточённых сторонников, сбежавших из Азкабана. Для тех, кто не в курсе, это самая защищённая тюрьма в Британии. Корнелиус Фадж, я так полагаю, был очень занят наведением порядка на улицах и потому упустил из виду массовый побег, — прибавила она, презрительно глянув сторону министра магии, жадно глотающего воздух, словно рыба, выброшенная на сушу. — Но в этот раз мы знали, чего нам ждать, потому основательно подготовились и попросили помощи у Олега. — Джулия снова посмотрела на него и кивнула ему в знак благодарности. — Не знаю как вас, — продолжила она, — а лично меня очень волнует один… неприятный вопрос. Дамблдор, может быть, вы объясните нам всем, как этой твари удалось снова вернуться к жизни? Если вы ещё с восемьдесят первого года, как вы утверждаете, что-то там подозревали, то почему до сих пор ничего не предприняли? Неужели это Фадж мог вам помешать связаться с кем-то из нас?

Теперь все зрители с интересом смотрели на Дамблдора.

— Одних подозрений недостаточно, вы же и сами это знаете, — сказал он, заметно нахмурившись. — Со временем у меня появились кое-какие… предположения, но в таком трудном деле, как появление Волан-де-Морта, не следует делать поспешные выводы и поддаваться соблазну вершить правосудие, если вы, конечно, не хотите наделать ошибок и сами превратиться в дракона, против которого собрались выступить. Я действовал крайне осторожно и заботился о вверенной мне школе и её учениках. Признаюсь, ваше участие в этой истории меня очень удивило, но я рад, что…

— Насчёт вашей «заботы» об учениках, я бы, конечно, поспорила, — нагло прервала его Джулия, — но сейчас мы разбираем не этот вопрос. Раз уж вы снова не хотите дать нам вразумительный ответ, то, пожалуй, я спрошу у того, кто может. Джон, будьте так добры подойти к трибуне и рассказать нам то, что вы узнали в первый день, как только Гарри Поттер появился у вас в больнице.

Дядя Джон тяжко вдохнул и поднялся на ноги. Гарри с Гермионой проводили его до трибуны взглядами. Целитель осторожно коснулся пальцем микрофона, убедился, что его слышно и после этого заговорил. Сперва дядя Джон представился, а затем перешёл к пересказу событий. Он поведал всем о частях души и том, для чего они нужны. Поведал о запрете использовать подобную магию и положении, что было принято десятки лет тому назад. По мере его повествования зрители то охали, то оживлённо переговаривались, то выкрикивали, что Волан-де-Морт чудовище и его нужно надёжно запереть. Джулия же неотрывно смотрела на Дамблдора, а тот на глазах мрачнел. Враждебно настроенная женщина в нежно-голубой мантии за его спиной выглядела крайне растерянной и прикрывала ладонью губы.

— На этом у меня всё, — устало сказал дядя Джон и утёр лицо и шею платочком.

— Благодарю вас, Джон, если ни у кого нет вопросов, то можете вернуться на своё место, — сказала ему Джулия.

Дядя Джон оглянулся, но все были настолько потрясены его словами, что молчали, и он отправился обратно к дивану. Кажется, выступление его здорово вымотало и он едва дышал. Гермиона сама взяла его за ладонь и растерянно оглянулась.

— Кто-нибудь может подать воды? — спросила она и вздрогнула от прикосновения к колену: домовой эльф стоял возле неё с подносом, заставленным бокалами.

Однако стоило ей только протянуть руку, как один из мракоборцев выхватил бокал и вернул обратно на поднос.

— Пошёл вон! — грубо сказал он, и домовой эльф исчез.

— Э-эй! — возмутилась было Гермиона, но мракоборец достал из-за пазухи фляжку и протянул ей.

— Параноики, — тихо буркнул дядя Джон и взял фляжку в свои руки.

— И как теперь будете выкручиваться, мистер Дамблдор? — тем временем продолжала Джулия. — Снова расскажите нам про свою осторожность и заботу? Вы поэтому столько лет не замечали того, что творилось перед вашим носом? Или впервые слышите про подобную магию? Или, может, вы не глядя подписывали вместе со всеми положение многие годы тому назад? Или у вас отшибло память? Или что-то ещё?

— У меня всё в порядке с памятью, Джулия, и мне прекрасно известно о запрете на подобную магию, — ответил ей Дамблдор.

— В таком случае, каким образом запрещённые знания могли достаться Волан-де-Морту? В день, когда мы решили уничтожить их источники, вы не принесли ни одной книги или артефакта и заверили нас, что на вашей территории нечего опасаться, а годы спустя появился «Сами-Знаете-Кто». Как это вышло? Он сам накопил знания без вашего участия? Вы не рассказали нам, что у вас имеются свои источники запрещённых знаний? Или всё это снова для вас большая «новость»?

Впервые на памяти Гермионы Дамблдор хмурился и молчал, словно человек, у которого выбили из-под ног почву. К тому же затих и Волан-де-Морт, лежавший на полу, и всё внимание он устремил к шкатулке, которую вынес один из мракоборцев. Джулия утвердила, что внутри находится часть души, которую они извлекли из Гарри.

— Уничтожьте эту мерзость или я сделаю это сама! — резко воскликнула Сюин.

— С превеликим удовольствием, моя дорогая, — ответила ей Джулия и кивнула мракоборцу.

— Не-е-е-е-е-е-ет! — зашипел Волан-де-Морт и с диким криком содрогнулся на полу от боли: мракоборец что-то прошептал, коснувшись кончиком палочки шкатулки, и та сгорела.

Судя по наступившей тишине, ни у кого из зрителей не осталось сомнений в том, что внутри находилась часть души.

— Итак, раз мы теперь убедились, что… — начала было Джулия.

— Да, я хотел как лучше для всех и допускал ошибки, — наконец произнёс Дамблдор.

— Прошу прощения?

— Я знал про дела Тома Реддла, знал, насколько они сомнительны, но я верил в него. Он был сиротой и жил в приюте без каких-либо средств к существованию. Том был мал и ненавидел этот мир за то, как тот несправедливо с ним обошёлся. Я искренне верил, что смогу ему помочь и хотел, как лучше для него.

— «Лучше для него» было бы, если бы вы его вовремя остановили.

— Поверьте, я пытался это сделать. Но кто мог знать, что умный и вежливый мальчик обратится в Волан-де-Морта? Ни вы, ни я не способны видеть будущее.

Джулия отчего-то замолчала и шумно втянула носом воздух, а Дамблдор обвёл взглядом всех и продолжал:

— Да, я заблуждался и допускал ошибки, но разве можно осудить человека и поставить на нём крест, если он раз или два сбился с пути?

— Это, конечно, всё очень трогательно, — в наступившей тишине заметил Олег. — Но вы так и не ответили на вопрос. Откуда этот упырь столько всего умеет и знает? Он ведь сирота без кната за душой и вы сами это только что признали. Кто ему помог почерпнуть опасные сведения и почему мы спустя годы ничего об этом не знали, если бы не стечение обстоятельств?

— Я же говорил, что допускал ошибки и… — снова начал было Дамблдор, но Джулия его прервала:

— Ответьте на вопрос, пожалуйста.

Зрители за пределами арены стали подниматься со своих мест и требовать того же. Они снова использовали волшебные палочки и рисовали в воздухе разные символы, лица и фрукты.

— Это были книги, — наконец хмуро произнёс Дамблдор, — и вроде бы он что-то уточнял у учителей. У тех немногих, кто ещё что-то понимал в интересующей его области.

— Книги? Это какие же? Откуда он их взял? — напирала Джулия.

— Подозреваю, что у меня…

— Что-что, простите? Можете повторить?

В амфитеатре снова наступила невероятная тишина, поскольку никто не ожидал, что у Дамблдора сохранились книги по древней и очень тёмной магии. Он заверял, что они надёжно спрятаны и ученики не имеют к ним доступ. Заверял, что сохранил их не ради применения столь опасной магии, а для того, чтобы иметь подсказки и ответы на вопросы, в случае если столкнётся с чем-то непредвиденным.

— А вы уверены, что надёжно их «спрятали»? — строго уточняла Джулия, и казалось, многие с ней согласны. — Что, если завтра какому-нибудь другому ученику или ученице взбредёт в голову сказать «Акцио книги по тёмной магии», и они вдруг вылетят из вашего окошка и отправятся куда нужно? Один «Тёмный Лорд» у нас уже есть, ничто не мешает…

— Прошу вас, не утрируйте, Джулия, вам это не к лицу. Вы и представить себе не можете, как бы я хотел вернуть время вспять и…

— Это вы себе представить не можете, как бы я хотела вернуть время вспять и усомниться во всех ваших словах и «благих» деяниях!

— Вы ко мне чудовищно жестоки и несправедливы. Я уже сказал вам, что допускал ошибки и сожалею об этом. Чего ещё вы от меня ждёте?

— От вас я уже ничего не жду, Дамблдор, как и не верю в это ваше «сожаление». Сожалей вы хоть каплю о своих поступках, мы бы здесь не собрались. Мы бы уже были на вашей территории и помогали расправиться с противником. Но вы не позвали нас. Вы не позвали никого. Уж не потому ли, что союзники могли узнать ваши грязные секреты, которые вы именуете ошибками? При всём моём уважении к вам, Дамблдор, вы либо почувствовали власть и заигрались в Бога, либо с годами настолько утратили разум, что сами обратились в «Тёмного Лорда», который не может или не хочет выйти к людям и тайно использует тех, кто слабее и не способен ему противостоять.

— Вот только не надо использовать мои слова против меня и превращать в того самого рыцаря, ставшего после победы драконом.

— Дамблдор, я уже поняла, что вы большой мастер вести словесные поединки и, честно говоря, мне это уже порядком надоело. Поскольку вы называете мои умозаключения домыслами, то я предлагаю дать всем послушать рассказ того человека, о котором вы тоже очень сильно «заботились» ради его же блага. Думаю, все присутствующие здесь разумные люди и способны самостоятельно сделать выводы.

Джулия отошла от него и повернулась к подросткам.

— Гарри, прошу вас, пройдите к трибуне. Пришёл ваш час поставить во всей этой истории точку.

«Удачи», — только и успела сказать Гермиона, как Гарри быстро поднялся и направился к трибуне. В отличие от дяди Джона, он не был растерян, скорее, очень напряжён. Вероятно, после всего услышанного ему не терпелось дождаться своей очереди, и теперь он находился у микрофона. Гарри повернул голову и посмотрел на Джулию.

— Итак, дамы и господа, я представляю вашему вниманию Гарри Поттера, — объявила она. — Думаю, нет смысла объяснять, чем он известен и почему мы называем его Мальчиком-Который-Выжил. В августе мы помогли Гарри и его близкой подруге отбиться от Волан-де-Морта, и какое-то время они пробыли в нашей больнице для излечения полученных травм. Гарри добровольно согласился поделиться с нами всем пережитым им за прошедшие годы. Можете подойти к нему и убедиться, что он не находится под воздействием каких-либо зелий или чар. И да, Гарри несовершеннолетний и пока ещё не владеет навыками защиты своего разума, если мы уловим хоть малейшее воздействие на него, то придётся ответить за это грубое нарушение передо мной, как перед его временным опекуном.

На этом Джулия замолчала и обвела взглядом всех присутствующих. Дамблдор был хмур и оставался на своём месте. Его сторонница в нежно-голубой мантии переглянулась с мужчиной в мантии салатового цвета, и они дружно поднялись на ноги. Гермиона снова уловила оживление за спиной и растерянно осмотрелась. Оказалось, что некоторые мракоборцы и люди союзника спустились со сцены и рассредоточились по периметру арены. Гермиона хотела было спросить дядю Джона, зачем они это сделали, но вскоре поняла и сама.

— Поттер? Гарри Поттер? Тот самый Мальчик? — тут и там слышались чьи-то голоса.

Некоторые зрители спускались со своих мест на арену, похоже, чтобы получше его рассмотреть. По крайней мере, Гермиона видела босую темнокожую женщину, прикрывшую тело звериной шкурой. В одной руке женщина держала копьё, в другой — конец цепи, на которой послушно сидел гепард. Пара мужчин в кимоно, прибывших на змее-химере, тоже спустились и о чём-то зашептались. Невдалеке от них стоял смуглый мужчина в светлой одежде и тюрбаном на голове. Его шею обвивала странная лилово-чёрная змея. На тюрбане, вскинув голову, шипела кобра. Ещё чуть дальше стояла женщина в очень нарядной одежде. Её лицо скрывал платок, но из-под него можно было видеть тёмную косу и золотые украшения, висевшие на шее.

— Это п’авда. Мальчик чист, — тем временем объявила женщина в нежно-голубой мантии, и Гермиона отвлеклась от наблюдения за людьми, находящимися за пределами сцены.

Мужчина в салатового цвета мантии только кивнул, подтверждая те же слова, и они вместе с женщиной вернулись на свои места.

— Итак, Гарри, расскажете нам, как проходило ваше детство? Как вы познакомились вот с этим человеком? — помолчав, спросила Джулия, косо глянув в сторону Дамблдора. — Как вы вообще оказались в школе? Когда впервые встретились с Волан-де-Мортом? Это произошло на четвёртом курсе?

— Нет, это… — начал было Гарри, но Дамблдор его перебил:

— По-моему, это крайне глупо, Джулия. Мальчик находится у вас, как вы это сами сказали. Что ещё он может говорить, как не то, что вы желаете?

— Хотите сказать, что я оказываю на него давление и принудила выступить? — откликнулась Джулия.

— Хочу сказать, что у него нет другого выхода, кроме как потакать вам. Вы предоставили ему жильё, защиту, возможно, что-то ещё, верно? По-моему, что бы он сейчас ни сказал…

Возможно, Гарри хотел возразить, по крайней мере, Гермиона видела, как он ударил ладонью по столешнице трибуны, но в этот момент раздался рёв и грохот словно от удара. Все оглянулись и увидели, что один мракоборец, а вместе с ним и человек союзника вдруг оказались лежащими на спинах. Темнокожая женщина с копьём повернулась и направила его в сторону Дамблдора.

— Если твоя ещё раз не дать Мальчику говорить, — сердито сказала она, выражаясь куда хуже, чем домовой эльф, — то моя спустить кошку на твой зад!

На этом женщина посмотрела на Гарри и тряхнула цепью, отчего её гепард выплюнул из пасти останки чьей-то волшебной палочки и снова уселся рядом. Джулия переглянулась с Олегом и вместе с ним вскинула руку, отчего их люди отошли от темнокожей женщины на несколько шагов.

— Какая милая кошечка, — тихо заметила Сюин и, кашлянув, нарушила возникшую на сцене тишину: — Гарри, мы внимательно слушаем вас. И да, мистер Дамблдор, если для вас это так важно, то мы готовы принять под своё крыло и мистера Поттера, и мисс Грейнджер, если они того пожелают, — прибавила она. — Гарри, отныне вы далеко не один, прошу вас, продолжайте и не пытайтесь ничего приукрасить или смягчить. Нам интересно всё, как оно есть.

Из-за её слов Гарри заметно растерялся и окинул взглядом всех зрителей. Гермиона не придумала ничего другого, как дважды кивнуть ему в знак поддержки, и он, наконец, снова раскрыл губы. Гарри коротко рассказал, как до одиннадцати лет жил у Дурслей в чулане под лестницей, отчего в стороне Джулия вскинула брови и демонстративно посмотрела на Дамблдора, но тот промолчал. Затем Гарри перешёл к самому главному событию в своей жизни — тому, как он узнал, что является волшебником, и отправился в Хогвартс. Один раз он коснулся взглядом Гермионы и заставил её покраснеть, всего лишь заметив, что познакомился с ней ещё в поезде и она стала его лучшим другом. При его рассказе о тролле, с которым они дружно сражались, в стороне сделались чуть громче чьи-то переговоры, а Джулия со вздохом качала головой и, казалось, едва сдерживала себя, чтобы его не перебить. Гарри добрался до приключений в конце первого курса и рассказал всем о профессоре Квиррелле, о том, как тот был порабощён Волан-де-Мортом и неоднократно пытался его убить.

— Вот это поворот! — внезапно прервала его Джулия, — наверное, после этого события директор школы вместе министром магии сразу же объединили силы и устроили расследование по поводу… — Она повернула голову и сбилась с мысли. — Что с мистером Фаджем? Он жив?

Как оказалось, все так увлечённо слушали Гарри, что не заметили, как министр магии сполз в своём кресле и застыл с видом человека, которого хватил удар. Сидящие рядом с ним люди дёргали его за рукава мантии и обеспокоенно перешёптывались.

— Госпожа президент, если позволите… я бы взглянул, — осторожно заметил дядя Джон.

— Да, будьте так добры, Джон, — разрешила Джулия, и он подобрал с пола свой чемодан и отправился в противоположный конец сцены.

Вместе с ним последовали и двое мракоборцев, одного из них остановил Гарри, ненадолго сойдя со сцены, и тот протянул ему из-за пазухи фляжку.

— Надеюсь, Фадж отмучился, — к удивлению Гермионы, равнодушно заметила Сюин.

— Для него это был бы самый лёгкий выход из положения, — согласился с ней Олег.

Дядя Джон вскоре объявил, что у Фаджа случился обморок, вероятно, на фоне серьёзного стресса, ему нужен свежий воздух и покой. Сотрудники Министерства вынесли министра магии на носилках со сцены и отправились к арочному входу.

— Правда, я бы не был уверен, что их целители смогут обеспечить ему достойный уход, — тихо заметил дядя Джон, вернувшись на диван к Гермионе.

Гарри тем временем отпил немного воды из фляжки и снова поднялся на трибуну. Возможно, неоконченное высказывание Джулии было обращено не к нему, но он ответил:

— Насколько мне известно, нет, расследование не проводилось, я проснулся в больничном крыле и Дам… профессор Дамблдор поговорил со мной обо всём случившемся и пожелал поправляться.

— Поговорил? — переспросила Джулия и снова посмотрела Дамблдора. — То есть у вас ещё тогда, три года тому назад, появилось подтверждение, что Волан-де-Морт остался жив, и вы ничего не предприняли? Или я как-то не так поняла слова Гарри? Или же вы отправили несчастному Фаджу письмо обо всем случившемся, но тот «от стресса» бросил его в мусорное ведро? Или что? Вы усомнились в словах Гарри?

— В словах Гарри я никогда не сомневался, — возразил Дамблдор. — Но на тот момент угроза миновала и я думал, что больше опасаться нечего. Знаете, сейчас легко рассуждать…

— Так миновала или вы так подумали? — перебила Джулия. — Хотите сказать, слова Гарри не заставили вас ни о чём призадуматься? Или у вас на тот момент отшибло память о некой древней и запрещённой магии, а прояснилось всё только сейчас?

— Если вы не перестанете разговаривать со мной в таком тоне, то я не стану отвечать на ваши вопросы.

— О, я бы избрала тон помягче, если бы хоть немного понимала суть ваших действий, но вы даже не пытаетесь их объяснить. Поскольку меня это не касается, то так и быть, я пропущу вопрос, что в школе, полной любопытных и энергичных детей, могли делать тролль, трёхголовый пёс и некий ценный артефакт, за которым, как стало известно ещё летом, кто-то охотится, и повторю ещё раз: почему вы ничего не предприняли? Вы один из первых узнали, что Волан-де-Морт всё ещё жив.

— По-моему, я уже ответил вам, и повторять не буду, — сердито откликнулся Дамблдор. — Если вы решили испытать моё терпение на прочность, то напрасно стараетесь. Как директор школы я предпринял всё необходимое для безопасности учеников и «ценный артефакт» был из неё убран. Также замечу, что я никогда не лез в дела Министерства и не надо меня в них замешивать лишь на основании того, что я всё ещё остаюсь главой МКМ. Корнелиус всегда мог пожаловать к нам и узнать, как идут дела. Вмешиваться или не вмешиваться в них, он в состоянии решать сам и я никогда на него не давил и ни упрашивал об этом.

Гермиона заметила, что Джулия сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, как будто в попытке успокоиться.

— Так это Фадж определил мистера Поттера к тем страшным магглам? — воспользовавшись этой заминкой, внезапно спросил Олег. — Дурслям, если я правильно расслышал.

— Правильно, — недоумённо подтвердил Гарри с трибуны.

— Нет, это был я, — возразил Дамблдор, немного нахмурившись, — они его единственные родственники. И, собственно, какое это имеет отношение к делу?

— Действительно… какое, — задумчиво согласился с ним Олег и отвёл взгляд: — Джулия, а у вас тоже всякая важная шишка типа главного мракоборца, директора школы или ещё кого-нибудь может явиться на место страшного преступления, забрать оттуда раненого ребёнка и без вашего ведома решить его судьбу?

— Разумеется, может, особенно если хочет вылететь с должности и увидеть, как переломают её волшебную палочку, — хмуро подтвердила она.

— Гарри не был ранен, — резко возразил Дамблдор, — и на тот момент Министерство оказывало всяческое сопротивление Волан-де-Морту и его сторонникам. Поэтому я…

— Поэтому вы и уполномочили себя, всего лишь директора школы, отнести Гарри не к целителям, где ему могли бы оказать квалифицированную помощь, а к родственникам-магглам.

— Только там он мог быть в безопасности. Да, Дурсли не самые приятные люди, но они приняли его и по-своему о нём заботились. Может, я и упустил что-то из виду, но я хотел как лучше для Гарри.

— Для одного мальчика вы тоже хотели «как лучше», и мы все видим, что из этого получилось.

Все зрители, проследив за направлением взгляда Джулии, посмотрели на Волан-де-Морта, лежащего на полу сцены. После уничтожения части души он пребывал в состоянии некоего транса и молчал.

— Таким он стал по собственной воле, не пытайтесь приписать это мне только лишь на основании тех книг, о существовании которых я был вынужден вам сообщить, — твёрдо возразил Дамблдор. — Я был знаком с Поттерами и очень сожалею об их гибели. И да, в день их смерти, я решил отнести Гарри к Дурслям. Я хотел, чтобы он рос как обыкновенный мальчик, в которого с малых лет не тыкали пальцем и не твердили, что он особенный. Лили Поттер отдала за него свою жизнь, и он получил самую мощную защиту, которая работала только у кровных родственников. Раз уж мы коснулись самой древней магии, то, думаю, нет смысла объяснять, что я имею в виду.

— Как это трогательно, прослезиться можно, — недобро откликнулась Джулия. — Других ведь магглов, которые мечтали о ребёнке и могли полюбить Гарри как родного сына, не было на свете. И заклинание Доверия, способное укрыть мальчика от любого врага, тоже вдруг отменили. Только вы, добрая душа Дамблдор, знали всё лучше целителей, сотрудников Министерства, самого министра магии и всех других уполномоченных на то лиц. Вы, директор школы, который как бы не лезет не в своё дело. Впрочем, чего это я, вы же уже ответили, что хотели как лучше. По-другому и быть не могло. Гарри, прошу вас, простите нас за задержку. Можете рассказать, что было дальше? После первого курса учёба вам давалось легче? Никаких приключений больше не подстерегало?

Дамблдор демонстративно закатил глаза, видимо, понимая, что его ждёт, а Джулия немного отошла в сторону и попросила у ближайшего мракоборца фляжку с водой. Не прошло и пяти минут, как из-за слов Гарри послышался грохот — это один из домовиков уронил поднос с бокалами, как только услышал о Добби и его способности «помогать». Ненадолго возникла заминка, а затем Гарри снова продолжил говорить. Он рассказывал о том, как слышал странный голос, как в школе находили окаменевших учеников, как Гермиона вдруг оказалась в их числе.

— Это гениально, — помолчав, тихо сказал Олег, — смотреть, как растёт число нападений на детей, не звать никого на помощь и надеяться, как у нас говорят, что всё вдруг само собой рассосётся.

— Вам же сказали, что учителя ходили в патрули, — так же тихо ответила ему Сюин.

— Точно, я, похоже, прослушал тот кусок, где сказано, что они подготовлены лучше мракоборцев.

Они замолчали, а Гарри перешёл к тому, как проник в Тайную комнату и сражался с василиском, который его чуть не убил. Чем больше он говорил, тем больше людей, судя по многочисленным шагам, переговорам и вздохам появлялось по краям арены, желая его послушать. На некоторых лицах отчетливо проглядывало удивление или испуг.

— Я надеюсь, вы не собираетесь спрашивать, как так получилось, что в школе появился василиск? — раньше Джулии заговорил Дамблдор. — Он появился в Тайной комнате ещё до того, как я стал директором, и поверьте, я тоже не знал, как её открыть. Разумеется, слышал легенды, но не находил им подтверждение.

— Не беспокойтесь, после всего услышанного василиск — это самое меньшее, что может меня волновать, — заверила она. — Я не удивлюсь, если вы не в курсе того, что творится в ваших собственных штанах: вдруг там тоже какой-нибудь спящий змей обитает. Собственно, меня больше заботит дневник. Он тоже не навёл вас ни на какие мысли? И способность Гарри разговаривать со змеями?

— Почему же, после этого у меня и появились кое-какие предположения…

— Ах, после этого… Надо же, какая оперативность. К концу второго учебного года вы наконец-то начали что-то там предполагать…

От их дебатов Гермиону отвлекла Сюин, вдруг повернувшаяся к ней:

— А этот василиск, он что, так и остался лежать в Тайной комнате? — спросила она.

— Ну, вроде бы, — неуверенно подтвердила Гермиона, — при нас его точно оттуда не убирали.

— А никто из учеников не заболел? Или на неприятный запах не жаловался? Всё-таки такая огромная и мёртвая змея лежит прямо под вами…

— Э-эм… я не слышала, тем более туалет давно не используется и…

— На вашем месте я бы не обольщался, — перебил Гермиону Олег, — сейчас на эту шкуру и клыки столько «доброжелателей» захочет претендовать…

— А вы хотите встать у меня на пути? — холодно уточнила Сюин.

— Я-я?! Да Бога ради творите, что хотите. Нас ни живые, ни дохлые змеи никогда не интересовали. К тому же я слышал, у этого упыря есть ещё одна. Тоже большая и очень ядовитая змея.

— Ещё одна?!

Сюин изумилась и снова посмотрела на Гермиону. Из-за её вопросов, как выглядит Нагайна, на что она способна и где в последний раз эту змею видели, последняя пропустила ожесточённые препирательства Дамблдора и Джулии в отношении дневника Тома Реддла, который явно обладал частью души, а это доказывало, что он разбивал её неоднократно. Гарри к тому же перешёл к рассказу о третьем курсе, и со стороны арены стали всё больше слышаться возмущённые возгласы зрителей.

— Вы позволили детям играться со временем?! — спрашивал кто-то из толпы. — А если бы они что-то перепутали и создали вторую временную линию?!

— Уверяю вас, всё было под контролем, Гарри и Гермиона очень разумные дети, они не могли наделать ошибок, — отвечал Дамблдор.

— Ребёнок, который потерял родителей, не мог наделать ошибок?! А если бы он вдруг захотел отправиться в прошлое и спасти родных?! — не унимался кто-то и другие ему вторили.

Джулия и не думала просить их помолчать, как и не отдавала мракоборцам приказ разогнать зрителей. Дамблдор хмурился всё сильнее, но был вынужден отвечать снова и снова. Гарри немного помолчал, посматривая то на него, то на Джулию, то на Гермиону и так до тех пор, пока его не попросили продолжить. После этого он перешёл к четвёртому курсу, к тому, как его стали преследовать разные видения, как стал сильнее болеть шрам и как, собственно, проходил Турнир Трёх Волшебников. Гермиона отвлеклась от его рассказа всего один раз — Олег слишком звонко хлопнул ладонью по своему лбу.

— Вот теперь я понимаю, почему болгаров позвали, а нас нет, — сказал он и извинился перед теми, кто тоже на него отвлёкся.

— …и тогда Хвост убил… Седрика, — голос Гарри впервые дрогнул, но он справился с собой и продолжил рассказ.

Некоторые зрители охали, услышав про появление его родителей на кладбище, или сердито переговаривались, качая головами. Некоторые из них неоднократно бросали в сторону Дамблдора недобрые взгляды. Джулия и вовсе, казалось, пыталась прожечь в нём дыру.

— Ну надо же, какое логичное завершение повторяющегося из года в год бездействия, — с чувством подметила она, как только Гарри замолчал. — Все были так увлечены важными разговорами на трибунах, что аж пропустили исчезновение двух учеников из лабиринта и возрождение Волан-де-Морта. Сразу видно, что к проведению Турнира подошли настоящие профессионалы. И место ведь какое надёжное выбрали. Хогвартс, где из года в год происходит что-то необъяснимое.

— Вот только не надо источать столько яда, моя дорогая, о том, что Турнир прошёл не так, как мы рассчитывали, я говорил ещё в июне, как и предупреждал всех о возрождении Волан-де-Морта, — мрачно сказал Дамблдор. — И да, раз уж Гарри рассказал всё, что происходило до этого момента, то может, вы, наконец, скажете, что вам от меня нужно? К чему было устраивать это представление и тащить сюда детей ради интересных «историй»? Хотели унизить меня и занять место главы МКМ? — строже прибавил он. — Так для этого не нужно было прикладывать столько усилий, обратились бы ко мне напрямую, я никогда не тянулся к власти и вы в числе других избрали меня добровольно.

— Вот только не надо строить из себя обиженную добродетель, — не менее строго ответила ему Джулия. — Когда мы вас «избрали», вы благодарили нас за поддержку и уверяли, что приложите все силы для поддержания мира и порядка. Вот только я не заметила, чтобы вы куда-то прикладывали свои силы, скорее, наоборот, вы сделали всё возможное, чтобы только никто не прознал о ваших нечистых делишках и не заставил ответить. Во всей этой истории с Гарри Поттером и Волан-де-Мортом есть только один герой и, как это ни иронично, это Сириус Блэк, сбежавший из тюрьмы преступник. Он один распознал вашу истинную сущность и сказал вам слово поперёк. Это благодаря ему дети оказались в нашей стране, и правда о том, что происходило все эти годы, всплыла на поверхность. Впрочем, Сириус Блэк здорово поплатился за свою храбрость. Для тех, кто не в курсе, ему стёрли память.

— Я не имею к этому ни малейшего отношения. Он сделал это сам!

— На ваших глазах. Похищенный домовым эльфом, которого вы лично наняли. Интересно, и что же такого произошло между вами и мистером Блэком? Вы надавили на него? Обещали отдать дементорам?

— Не приплетайте к делу ваши фантазии!

— Да как вы могли?! — встрял в их перепалку Гарри. — Я верил вам, а вы меня обманывали! Сириус не сделал ничего плохого! Он заботился о нас с Гермионой! Он...

— Гарри, ты всё неправильно понял, — куда мягче обратил к нему Дамблдор — уверяю тебя, я...

— Обманщик! Манипулятор! Убийца! — один за другими стали выкрикивать из толпы зрители. — Отойди от мальчишки, ублюдок!

— А я думаю, Гарри не глупый мальчик и способен сделать выводы, — куда громче произнесла Джулия в попытке перекрыть другие голоса. — Как мы только что убедились, у вас была тысяча и одна возможность, чтобы что-то предпринять и помочь ему, но вы ничего толком не сделали. Из года в год смотрели на всё сквозь пальцы и создавали видимость бурной деятельности. Хотите знать, что мне от вас нужно? Так то же, что и другим, кто пострадал от ваших действий. Я хочу, чтобы вы ответили за содеянное, и лживых сожалений мне недостаточно!

Госпожа президент внезапно вскинула руку в сторону Дамблдора, и те немногие мракоборцы, оставшиеся за креслами и диванами, вышли вперёд.

— Я обвиняю вас в умышленном сокрытии крайне важной информации, из-за которой несколько десятков волшебников оказались в смертельной опасности! — грозно произнесла Джулия. — Я обвиняю вас в неоднократных попытках ввести нас всех в заблуждение своими высказываниями о том, что вы всего лишь директор школы! Вы глава МКМ, и это ваша обязанность заботиться о нас и предупреждать об опасностях! Я обвиняю вас в ненадлежащем исполнении своих обязанностей! В чудовищной халатности, из-за которой наше существование оказалось под угрозой разоблачения магглами! Как временный опекун Гарри Поттера я обвиняю вас в безответственном отношении к безопасности школы и тотальном бездействии, повлекшим неоднократную угрозу для его жизни и здоровья! Вы куда хуже, чем эта жалкая тварь на полу, мистер Дамблдор, и я прошу всех присутствующих согласиться, что вас давно пора отстранить от занимаемой должности и взять под стражу!

— Вы с ума сошли… — потрясённо начал было Дамблдор, но, оглянувшись, замер.

Многочисленные зрители, окружившие со всех сторон сцену, поддержали Джулию свистом и выкриками. Фоукс, всё это время дремавший на директорском плече, внезапно вскочил и расправил крылья.

События в ту же минуту приняли стремительный оборот.

Раздался свист и Гермиона вздрогнула, увидев, как над головой пролетела стрела и угодила Фоуксу в крыло.

— Не трогайте феникса! — грозно закричал Дамблдор и схватил с пояса волшебную палочку.

— Не дайте этой твари уйти! — вскочив с места, воскликнул Олег.

Его люди и мракоборцы дружно рванули вперёд. Послышался треск ткани, и Сюин тоже вскочила с кресла. Её платье вдруг сделалось очень коротким: подол просто исчез, а в руке появился изогнутый меч.

Бабах! Послышался страшный грохот то ли от одного, то ли от нескольких столкнувшихся заклинаний, и Гермиона вдруг упала с дивана. Как оказалось чуть позже, её повалил оставшийся присматривать за ней мракоборец. Придавленная им, она едва могла дышать и слышала многочисленные шаги, голоса, крики, чьё-то шипение, рёв, хлопки и удары. Перед её носом мелькали чьи-то ботинки, сапоги, туфли, босые ноги. На пол сыпались голубые, лиловые, алые и серебристые искры от заклинаний. Что бы ни творилось впереди, она не могла это видеть. Одна алая вспышка устремилась в их сторону, и Гермиона инстинктивно зажмурилась.

Однако ей не стало больно. На несколько мгновений она оглохла от удара — похоже, мракоборец выставил щит, об который разбилось случайное заклинание, — а потом слух снова вернулся, но Гермиона боялась открыть глаза. Среди множества звуков она отчётливо уловила ледяной смех. Только одному чудовищу сейчас могло бы стать весело. Гермиона шумно дышала, ощущая бешеное биение своего сердца, и боялась, что увидит прямо перед собой Волан-де-Морта, который воспользовался сумятицей и вырвался на свободу.

— Порядок, поднимайтесь, — послышался ей чей-то голос, и дышать стало намного легче.

— Девочка… Эй, поднимись.

Кажется, её оторвал от пола тот же мракоборец.

— Отойдите от неё! Где вас только учили так грубо работать?! — послышался ещё один довольно знакомый голос. — Надеюсь, она ничего из-за вас не повредила! Эй, дорогая моя…

Какой-то неприятный запах ударил ей в нос, и Гермиона наконец-то открыла глаза. Возле неё с озабоченным видом сидел дядя Джон и держал в пальцах небольшой мешочек.

— Всё хорошо, моя милая, бояться нечего. Всё плохое позади, — мягко говорил он и недобро посматривал на сидящих рядом мракоборцев.

Гермиона пока не могла говорить и только тяжело дышала. Что бы ни произошло за эти минуты на сцене, теперь последняя выглядела так, как будто на ней состоялось сражение. Лиловые дорожки впереди заметно потемнели и в некоторых местах у них образовались дыры. За пределами сцены зрителей стало куда меньше, зато некоторые из них очутились поблизости и смешались с участниками собрания, а другие без сознания лежали в стороне. Джулия стояла в окружении своих людей. Волан-де-Морт так и лежал в рыболовной сети. Дамблдор стоял чуть дальше на коленях и не шевелился, ибо изогнутое лезвие меча упиралось ему в шею.

— Дайте мне только повод, — предупредила его Сюин и посмотрела на других участников собрания.

— Вот знак на грудке! Это наша птица, можете убедиться, что мы не претендуем на чужое! — демонстрируя всем раненого феникса, твердил Олег, и никто не стал ему возражать. — Вася, забери птицу!

Его человек сунул Фоукса в мешок, перекинул тот через плечо и унёс со сцены. Гермиона скользнула взглядом по всем остальным людям и невольно задержала дыхание, увидев пустую трибуну.

— Гарри вон там, — словно прочитав её мысли, сказал дядя Джон.

Она присмотрелась и наконец-то увидела тёмную лохматую макушку друга. Гарри лежал вместе с ещё одним мракоборцем на краю сцены. Ни тот, ни другой не мог пошевелиться: прямо перед ними сидел спущенный с цепи гепард и демонстративно хрустел чьей-то волшебной палочкой.

— Я надеюсь, кто-нибудь может попросить уважаемую даму, чтобы она отозвала свою кошку? — обратился к мракоборцам дядя Джон, но тех больше волновало другое.

Сторонники Дамблдора, изначально занимавшие места на противоположном конце сцены, приблизились к Джулии, и мужчина в салатового цвета мантии заговорил первым.

— Я с вами согласен. Мистер Дамблдор предал наше доверие и заслужил наказание.

— Вы соб'али нас всех и отк'ыли глаза, — продолжила женщина. — Думаю, будет сп'аведливо, если вы 'ешите его судьбу.

— Согласен! — громко прибавил Олег.

Сюин молча кивнула и подняла вторую руку. Следом за ней руки стали поднимать и другие присутствующие на сцене люди. Более того, зрители за пределами арены последовали их примеру. На сцене послышались шаги, и один из мракоборцев подобрал с пола волшебную палочку Дамблдора. Он приблизился и протянул её Джулии.

— Вот уж не думал, — не способный сдвинуться с места, заговорил Дамблдор, — что вы затеяли всё это ради моей казни и получения одного из мощных артефактов.

— Выражаясь вашими же словами, не приплетайте ваши фантазии к делу, — твёрдо возразила Джулия и сломала его волшебную палочку. — Ни ваша казнь, ни ваша палочка и какие-либо другие «артефакты» мне не нужны, — прибавила она, бросив обломки под ноги. — Для вас смерть была бы самым лёгким наказанием, мистер Дамблдор. Я желаю, чтобы вы отправились следом за своим дружком. В Нурменгард. Без права видеть солнечный свет. Без права переписки. Без права на помилование и какую-либо помощь. Отныне обитающие там насекомые ваша пища и друзья. Надеюсь, всё, что сегодня было сказано, будет преследовать вас до конца ваших жалких дней.

Если Дамблдор и хотел возразить, то она отвернула голову, и мракоборцы завели его руки за спину. Против решения Джулии никто не стал возражать, и в наступившей тишине снова послышался неприятный смех. Кажется, у Волан-де-Морта впервые за прошедшие дни немного поднялось настроение.

Утром Сириусу опять нечего было делать, после завтрака он вызвался помочь целителям, снова разбирал посылки и к обеду их развозил. К его недоумению, для Скотта снова ничего не было. Посетители, ставшие появляться в больничных коридорах и заходить в палаты, к его койке не приближались, зато другие мракоборцы, кто хромая, кто, морщась и держась рукой за бок, к койке Скотта охотно подходили и оставляли часть продуктов, полученных от близких. Они завалили обе тумбочки возле него апельсинами, бананами, яблоками и мандаринами, из-за чего их отругали целители.

— Он всё равно столько за раз не съест, хватит их носить!

Сам Скотт всё так же периодически что-то бормотал и затихал. Вестей о том, как скоро прибудет Джон, не было. Из-за суматохи главный целитель, похоже, не оставил распоряжений насчёт Сириуса и последний развлекал себя чем мог. Снова просматривал через очки воспоминания Гарри, читал книги, данные целителями, спал днём пару часов, вечером болтал о всяком с ранеными мракоборцами, лежащими в палате, а перед сном думал о своём. О том, как ему быть дальше.

Если ему позволят осесть в Америке, чего он, собственно, и хотел до потери памяти, то ему где-то ведь надо будет жить, не вечно же ему находиться в больнице. Значит, нужно купить или же снять дом. Сириус не знал, что стало с его деньгами, лежащими в рюкзаке. Может, они сохранились, а может, дети их потеряли, когда убегали от Волан-де-Морта. В любом случае на них он не держал зла: насколько он видел, Гарри и Гермионе и так крупно досталось. Если он и впрямь остался без кната за душой, то ему скоро понадобится устроиться на работу, чтобы оплачивать жильё и пропитание. К тому же дети несовершеннолетние, возможно, они захотят жить с ним, а на работу их пока вряд ли возьмут, значит, многое будет зависеть только от него. Позволят ли ему, беглому преступнику, устроиться на какую-нибудь работу? И какими ценными навыками он обладает? Как их выгодно подать? Сириус долго ворочался на койке, не представляя, как ему быть, и кое-как заснул.

Утром целители сами явились к нему и, как-то странно переглянувшись, спросили, не может ли он снова побыть собакой.

— Это зачем?

— Мы тут подумали о своего рода терапии...

— Для особых пациентов...

— Крайне хрупких пациентов...

— Подумали попробовать, а вдруг поможет.

— Не каждый день у нас всё-таки появляются такие анимаги…

Сириус был так заинтригован, что согласился. К тому же ему помогли вспомнить, вернее, снова научить, как самостоятельно обращаться в пса и обратно в человека. В образе Бродяги его чем-то обработали и повели наверх. Учитывая, что он уже обошёл все коридоры и палаты, Сириус догадался, в чём дело.

— Постарайтесь быть с ними максимально терпеливым и добрым, они очень... м-м... восприимчивы и ранимы, — предупредил его один из целителей.

В образе пса Сириус оказался в детском отделении. Самому старшему представителю здесь было двенадцать лет, а младшему — пять. С какими именно болезнями или травмами дети лежали в палатах, Сириус не знал, но половину дня оказался крайне занят. Под надзором целителей он бегал от койки к койке, сидел рядышком, позволяя себя гладить, вставал на задние лапы, прыгал, гавкал, позволял чесать себя за ухом, облизывал детские ладошки со сладостями, притворялся мёртвым, перекатывался с бока на бок или приносил брошенные игрушки. Дети, вероятно, грустившие в палатах, пребывали в невероятном восторге от внезапного гостя, самый младший даже плакал, обнимая Сириуса за шею и не желая расставаться с такой умной «собачкой».

— Дорогой, но собачка живая и она тоже очень устала и хочет отдохнуть... — уговаривал его один целитель.

— Может, если ты её хорошо попросишь, она ещё вернётся, — мягко добавлял второй.

— Собачка, ты возвращайся, я тебе всю кашу отдам! — уверял на прощание малыш и утирал слёзы.

Чуть погодя целители что-то обсуждали между собой в коридоре и ушли в кабинет, а Сириус шёл себе дальше и улыбался. Детский смех и улыбки вызвали у него прилив радости. Возможно, он раньше тоже любил развлекаться и устраивать какие-нибудь розыгрыши или представления, думалось ему. Возможно, поэтому Джеймс ему всё время вспоминается только с улыбкой.

Сириус так сильно задумался о былом, что налетел на спину одного из мракоборцев. Впрочем, тот был неподвижен и вместе с коллегой напряжённо наблюдал за двумя парнями чуть впереди. Эти парни разговаривали на повышенных тонах и, похоже, никого не замечали вокруг. Оба они были темноволосые, но один на полголовы ниже другого. Тот, что повыше, был одет в кожаную куртку и джинсы, волосы его были до плеч и растрёпаны. У того, что пониже, волосы были коротко пострижены и аккуратно уложены, на плечах держалась синяя мантия с клюквенного цвета подкладкой, а под ней виделись тёмные брюки, светлая рубашка и тёмная жилетка, на которой было прикреплено несколько золотых значков. Этот парень крайне привлёк внимание Сириуса. От одного его вида в голове словно что-то щёлкнуло.

Ильверморни. Парень пониже был одет как ученик Ильвермони. Только у них такие сине-клюквенные мантии.

— Да ему на тебя наплевать! Не ной мне потом, что он снова куда-то запропастился и не отвечает! — гневался парень повыше.

— Это тебе на него наплевать, а ему на нас — нет! — резко отвечал ему ученик Ильверморни. — Мне он всегда отвечает! С опозданием, но отвечает или приходит! Это ты задрал его со своим дерьмом, неудачник, вот он и не хочет тебя видеть!

Парень повыше махнул рукой, и от удара его кулака парень поменьше упал на пол. Сириус было отмер и схватился за волшебную палочку, но мракоборцы оказались быстрее. Один из них выскочил между парней и выставил руки в разные стороны.

— Ребят, давайте закончим на этом!

Парень повыше злобно смотрел на того, который сидел на полу.

— Вот и оставайся с ним, папенькина гордость! Чтобы я больше никогда тебя не видел у своей квартиры!

На этом он развернулся и двинулся прочь, а ученик Ильверморни утёр кровь из носа и злобно бросил ему вслед:

— Да больно ты мне нужен, козёл! Я ещё посмотрю, кто опять прибежит сопли размазывать и просить мать, чтобы она уговорила отца помочь!

Парень повыше, не оборачиваясь, вскинул руку в неприличном жесте и скрылся за поворотом.

— Эй, ты в порядке? — спросил один из мракоборцев и протянул ученику Ильверморни руку.

— Как видишь, не умер, — съязвил тот и поднялся без помощи. — Что? Опять жизни меня учить будете? — прибавил он, но мракоборцы промолчали и пропустили его в палату.

Сириус не удержался и подошёл ближе.

— Ребят, а вы что, этих парней знаете?

— Ещё бы нам их не знать, — отозвался один мракоборец, — это же сыновья Скотта, я видел, как они росли…

— Мне всегда младший нравился, тот, который в палате, — добавил второй мракоборец, — он, когда мелким был, так не дерзил, конечно.

— Чувствуется порода, да?

— Да ладно тебе, этот хоть с характером, не пропадёт. Это старший ни рыба ни мясо.

Что-то звякнуло под его ногой, и Сириус отвлёкся от разговора. Под его ботинком оказался золотой значок, который, похоже, сорвался с жилетки младшего сына Скотта во время падения. Сириус поднял значок и показал мракоборцам.

— О, награда за первое место в шахматном турнире. Этот пацан у него башковитый, да. Верни ему, пожалуйста, а то Скотт потом всю больницу перетрясёт.

— Да, точно, отнеси ему лучше сам.

Почему мракоборцы не желают приближаться к сыну Скотта, Сириус не понял, но спрашивать не стал и направился в палату. Проходя между койками, он видел, как сын укрыл Скотта одеялом до шеи, снял с плеч мантию Ильверморни и бросил на спинку стула.

— Эм… ты уронил, — приблизившись, сказал Сириус и протянул золотой значок.

— О, спасибо, — ответил ему младший сын Скотта.

Сейчас он не казался тем озлобленным и грубым парнем, который нахамил брату и мракоборцам в коридоре, глаза его смотрели в пол и лицо скорее выдавало печаль. Глядя на него, Сириусу невольно подумалось о Гарри. О том, как крестник по-настоящему радовался в прошлом его появлению или беспокоился, опасаясь, что крёстного поймают и лишат души. В настоящем он побежал к нему не просто так, он рванул к нему как к родному человеку.

— Знаешь, твой отец хороший человек, — вдруг пробило на откровения Сириуса. — Он здорово меня выручил. И близких мне людей тоже. Ты можешь им гордиться.

— Я знаю, — устало откликнулся сын Скотта и протянул руку. — Мэттью, можно просто Мэтт.

— О, очень приятно. Сириус, — представился первый, и они обменялись рукопожатием.

— А я вас раньше никогда не видел. Вы папин коллега из смежного отдела? Или вы новичок из…

— Скорее, папин должник, но это долгая история, вряд ли тебе будет интересно.

— Да у меня так-то полно времени, но если вы куда-то спешите, то ладно.

Мэттью тяжко вздохнул и опустился на стул возле койки Скотта. Сириус было развернулся, но внезапно передумал и забрал у другой койки стул.

* * *

Всё произошло очень быстро. Ещё какие-то секунды назад Гарри стоял на трибуне, а через мгновение очутился на полу, под рукой мракоборца. Приговор Джулии он слушал, лёжа перед гепардом и не шевелясь. Хозяйка где-то пропадала и не спешила его отзывать. Гарри так не смог взглянуть на прощание в лицо Дамблдору и что-то сказать. Впрочем, всё остальное для него, измотанного долгим ожиданием и выступлением, тоже прошло словно в тумане.

— Благодарю вас, друзья, но, я думаю, нам ещё рано расслабляться, — говорила Джулия, которую очень быстро избрали новой главой МКМ, — я не смогу подобно Дамблдору бездействовать, но и без вашего участия вряд ли достигну успеха. Вы же понимаете, что даже если мы надёжно запрём эту тёмную тварь или снова развоплотим, она всё равно как-нибудь извернётся и возродится, — продолжала она, посматривая на Волан-де-Морта. — Через год, через два… через десятки лет. По мне, такое недопустимо, а потому я предлагаю вырвать раз и навсегда корни этого зла. Предлагаю уничтожить части души и источники, благодаря которым их удалось сотворить.

— А вы знаете, где находятся эти части души? — спросил кто-то из толпы.

— Не знаю, но я подумала, мы могли бы объединиться и выяснить это вместе.

— Дайте мне этого упыря на пару дней, и он у меня как соловей запоёт о том, где захоронил свою мерзость, — присоединился к разговору Олег.

— В таком случае я не имею возражений, если вы задумали создать группу, чтобы вступить на территорию Британии и разобраться с нашей общей проблемой, — прибавил мужчина в салатового цвета мантии. — Мои люди присоединятся к вам.

— И мои тоже! — звонко прибавила Сюин. — Всем вам известно, что у нас нет своей школы и некоторые наши представители, согласно принятому ранее соглашению, свободно учатся за рубежом. Мы готовы присоединиться к группе и оказать помощь ради спокойствия и безопасности наших сородичей.

Кажется, Олег чему-то улыбнулся, но быстро прикрыл губы ладонью. Джулия благодарила всех за участие, а её сторонница выражала некоторые сомнения:

— Это всё звучит хо'ошо, конечно, я не спо'ю, но где га'антии, что вы соб'ались помогать, а не спешите п'ихватить ценные 'есур-рсы?

— Так присоединитесь к нам и убедитесь, что всё идёт должным образом.

О чём представители разных стран говорили дальше, Гарри не слышал — гепарда наконец-то отозвался хозяйка, и он смог подняться на ноги.

— Гарри! Гарри! Гарри, я так испугалась! — бросившись к нему, воскликнула Гермиона и сжала в крепких объятиях. — Ты цел? Ничего не задето?

— Нет, порядок.

К его облегчению, она тоже не пострадала, хоть и выглядела очень бледной. Дядя Джон рядом хмурился и спрашивал то одного, то другого мракоборца, когда ему дадут поговорить с Джулией. Так продолжалось до тех пор, пока к нему не подошёл главный мракоборец Майкл и не поинтересовался, в чём дело.

— А мы всё ещё нужны ей? — спросил дядя Джон. — Когда нам можно будет уйти?

— Одну минуту, — ответил Майкл и скрылся в толпе.

— Надеюсь, они обойдутся без нас, — слёзно произнесла Гермиона, прижимаясь к груди Гарри. — Я не хочу туда снова возвращаться…

— Так не было же такого уговора, — напомнил ей Гарри, обнимая в ответ.

— Нет, вы не нужны, я сейчас распоряжусь, чтобы вас проводили, — вернувшись, сказал Майкл и быстро раздал указания подчинённым. — Ах да, госпожа президент просила передать вам, чтобы вы не беспокоились. Она зайдёт обсудить некоторые вопросы, как только сможет, — прибавил он, посмотрев на Гарри. — Или вечером, или завтра днём.

После этого Майкл снова скрылся в толпе, а другие мракоборцы приблизились и распределили обязанности. Обратно из амфитеатра все снова шли группой, разве что без людей союзника. Гарри держал Гермиону за руку и не верил, что всё закончилось. Не верил, что его жизнь может идти спокойно, без участия Волан-де-Морта и каких-либо опасных событий. Возможно, сказалось невероятное напряжение или волнение, но Гарри ничего особенно не чувствовал: ни удивления, ни жалости или злости к приговорённому Дамблдору.

— Вот поэтому я и не люблю все эти «собрания», — говорил рядом дядя Джон. — Все только кричат, спорят, что-то доказывают друг другу… Ничем хорошим это обычно не заканчивается.

Как только они зашли за барьер, за их спинами исчез амфитеатр и остались только руины.

— Отлично, трансгрессируем, — сказал один из мракоборцев и протянул руки.

Гермиона, похоже, и впрямь перенервничала: как только они очутились возле отеля, она одна пошатнулась и чуть не упала.

— Гермиона! — воскликнул Гарри и успел схватить её за локоть.

— Всё… в порядке, — ответила она, снова побледнев.

— Ничего не в порядке, голова закружилась, да? — строго возразил дядя Джон и заставил одного из мракоборцев нести её на руках. — Сейчас я тебе быстро сделаю настойку, отоспишься и придёшь в себя, — утвердил он по пути.

После приёма настойки Гермиону уложили в спальне, и Гарри при виде соседней кровати тоже почувствовал себя невероятно уставшим, хотя солнце за окном ещё только заходило за горизонт.

— Если хочешь, могу и тебе дать какое-нибудь слабенькое зелье, чтобы расслабиться и спокойно поспать, — предложил ему дядя Джон, но Гарри покачал головой. — Хорошо, тогда я закажу нам что-нибудь перекусить, — прибавил целитель и ушёл в гостиную.

Гарри стоял какие-то минуты в спальне, всё ещё не веря, что тяжёлая половина этого дня прошла. Наверное, он ему надолго запомнится. День, когда всё наконец изменилось. Он так сильно задумался об этом, что его мысли сами собой немного сменили течение. Семнадцатое сентября. Именно на это число было назначение собрание. А ведь через два дня у Гермионы день рождения… а у него даже мелочи с собой нет, чтобы сделать ей хотя бы скромный подарок.

— Вот блин! — опомнившись, воскликнул Гарри и выскочил из спальни в гостиную. — Дядя Джон!!!

— А? Что? — всполошился тот за столом и выронил ложку. — Что такое, Гарри?

— Мне… мне нужна ваша помощь!

* * *

Как это иногда случается, разговор затянулся. Мэттью оказался прекрасным собеседником: он внимательно слушал, задавал множество вопросов и периодически что-то оживлённо рассказывал, правда, выражался иногда странно, наверное, как всякий подросток. Во всяком случае, он сильно отличался от тех же хмурых и неразговорчивых мракоборцев, способных всё видеть в тёмных тонах или же целителей, то и дело обсуждающих пациентов и способы их лечения.

— Вы что, дурак? Вы же пациент, а они вас нагло эксплуатируют! — твердил Мэттью.

— Ну они же вроде попросили помочь, — отвечал Сириус, — и потом я всё равно не занят, мне несложно.

— Да какая разница! Вы пациент, и ваше дело лежать на койке! Да их за такое засудить можно! Я, кстати, собираюсь после школы правом заняться, хотите стать моим первым клиентом? Я с этих чудо-лекарей за их произвол сто-о-олько бабла срублю…

— Слушай, это, конечно, всё здорово, но я к «чудо-лекарям» не имею претензий. Они мне вроде как тоже помогают… учат там всякому…

— Да я и сам могу книг из библиотеки набрать и научить вас всякому. Одно дело разочек помочь, а другое — эксплуатировать. Мало того, что воспользовались вашим положением, так ещё заставили свою и мракоборцев работу выполнять. А вы, между прочим, как анимаг ещё не зарегистрированы. Они вас подставили. Вот пусть и оплатят вам и труд, и ущерб. Вы и так в стеснённом положении. Подумали бы о себе.

— О себе я и так постоянно думаю, не добавляй мне головной боли.

— Какой вы упрямый, а, я думал, это только папа такой…

— Папа? А он чего упрямый? Не хочет, чтобы ты правом занимался? Хочет, чтобы ты тоже мракоборцем стал?

— Да нет, у него другие загоны…

Разговорившись, они даже вместе сходили в буфет и поужинали, а потом Мэттью стал выпрашивать у Сириуса очки с воспоминаниями Гарри.

— Ну дайте хоть разок на оборотня взглянуть! Я их только у папы на колдофото, когда совсем мелким был, видел, и то он после этого всё куда-то запрятал!

— А тебе лишь бы на жуть посмотреть…

— Так интересно же! Оборотень, дементоры, гиппогриф… Где их сейчас ещё увидишь!

От бурных обсуждений их отвлёк один из мракоборцев, повстречавший их в коридоре.

— Мэтт, ты где пропадаешь? Там твой отец очнулся! — взволнованно сказал он, и Мэттью, позабыв обо всем, поспешил к палате.

Сириус инстинктивно двинулся за ним и остановился в коридоре. В палате и без него хватало людей. Некоторые мракоборцы стояли в стороне, какие-то близ койки Скотта. Он сам всё так же лежал, но даже в таком состоянии умудрялся что-то спрашивать.

— Майкл… главный? А кто с ним? Когда они отбыли? При помощи чего? — был слышен его хрипловатый, но при этом почему-то сердитый голос.

Растерянных мракоборцев спас от ответа Мэттью.

— Папа! — воскликнул он, бросившись к койке.

— Мэтти?.. — голос Скотта заметно смягчился. — Ты почему не в школе? Прогуливаешь?

— Зашибись, я к нему мчусь со всех ног, а его моя успеваемость парит, — упрекнул отца Мэтт. — Меня директор, между прочим, сам отпустил на несколько дней, просил тебе привет передать и пожелать здоровья. Ты лучше скажи, как ты здесь оказался? Кто обещал быть осторожнее?

— Ну знаешь, и старый конь может… споткнуться и издохнуть.

— Я тебе издохну!..

Скотт недолго болтал с сыном: вскоре он стал морщиться и прижимать дрожащую ладонь к виску. Целители дали ему лекарство от головной боли, после чего он расслабился и заснул. Мэттью снова укрыл отца одеялом, пригладил движением руки его растрепавшие волосы и, опустившись на стул, стал чистить апельсин.

Сириус, всё это время стоявший в стороне, заметно нахмурился. Его внезапно накрыло невыносимое чувство тоски. Да, в этой больнице к нему относились куда добрее и лучше, чем в Мунго, но разговоры с целителями и мракоборцами — это ведь не одно и то же, что общение с друзьями или членами семьи. Тому же Скотту крепко досталось, но зато он не один. Коллеги хоть и побаиваются его, но явно уважают и ценят. Младший сын, безусловно, любит. А кто есть у него, Сириуса Блэка? Гарри, который находится неизвестно где? Да и захочет ли подросток общаться с человеком, который его практически забыл? Из друзей вспоминается один лишь Джеймс и тот умер, а про других лучше не думать. Была ли у него самого когда-нибудь семья или любимая девушка, с которой он хотел её построить? Были ли у него родственники, с которым он неплохо общался?

Сколько бы он ни думал, ответы в голове возникали нерадостные. Сириус развернулся и ушёл от палаты. Он сам не понимал, что с ним такое творится, и ускорил шаг. На ходу достал волшебную палочку из-за пояса и применил заклинание.

— Собачка!!! Ты вернулась!! Смотрите, это собачка!

Больше всех появлению Бродяги обрадовался пятилетний малыш и бросился навстречу. Затисканный и множество раз поглаженный чёрный пёс энергично вилял хвостом и послушно сидел рядом с кем-нибудь, ощущая ни с чем несравнимые теплоту и любовь. Хоть кому-то он был важен и нужен. До самого отбоя Бродяга развлекал маленьких пациентов, а потом развалился в коридоре, положил морду на лапы и посматривал через стекло окна на луну, такую же одинокую и безмолвную.

Мракоборцы, конечно, выразили некоторые сомнения насчёт целесообразности прогулки по городу, но дядя Джон их всё-таки уговорил.

— Ребят, день рождения же не каждый день бывает, войдите в положение. Неужели сама Джулия была бы против? Тем более вы же с нами пойдёте, нет?

В итоге двое мракоборцев остались у двери в номер, где спала Гермиона, а двое отправились за Гарри и дядей Джоном. К моменту их выхода солнце уже давно зашло за горизонт, и на улицах, как по волшебству, стали загораться фонари.

— Эх, вот бы побывать здесь в другое время… — мечтательно заметил дядя Джон, неторопливо двигаясь с Гарри по небольшой улочке, вдоль которой тесно стояли друг к другу дома, обласканные янтарным светом фонарей.

Сам Гарри молчал, поскольку думал совершенно о другом, нежели о красоте города. Он судорожно посматривал по сторонам и пытался решить, какой же подарок выбрать Гермионе.

— Думаю, нам сюда, — заметил у сувенирной лавки дядя Джон.

Однако Гарри, хмурясь всё сильнее, прошёлся между рядов, но так и не разглядел среди множества милых вещей то, что хотел бы подарить подруге.

— А я, пожалуй, вот это возьму, девочки такое вроде любят, — сказал дядя Джон и купил деревянную музыкальную шкатулку с балериной. — Всё в порядке, Гарри? — спросил он, когда они вышли, явно разглядев напряжение в лице последнего. — Ты сам-то, кстати, решил, что именно хочешь ей подарить? Просто сувенир или что-то очень-очень ценное?

Гарри хотел сказать, что что-то очень ценное, но понял, что только кивнул.

— И-и? — уточнил дядя Джон.

— А я думаю, нам сюда, — вдруг нагло влез в их разговор один из мракоборцев, появившийся за спиной, и указал на магазин ювелирных изделий. — Там всё в одном флаконе. И красивые безделушки и очень ценные.

Однако и там на Гарри не снизошло озарение. Не то чтобы ему не хотелось подарить Гермионе украшение, но он никогда не видел, чтобы она их носила. Вдруг они ей не понравятся? Ему не хотелось поставить её в неловкое положение, подарив браслет или кулон, который ей не захочется носить, но придётся из уважения или симпатии к нему.

— Тогда я знаю, куда нам, — через полчаса бодро объявил дядя Джон. — Господа, мы же в Швейцарии! Тут есть и более ценные и надёжные вещи!

Они немного прошлись и отыскали магазин часов. В этом магазине Гарри действительно почувствовал прилив воодушевления и побежал рассматривать женские модели. Часы Гермиона любила — это он точно знал: неоднократно видел, как она сверяла время по своим стареньким наручным часикам, пока те не сломались. Дама-продавец очень быстро помогла подобрать им подходящую модель, упаковала её в коробочку, и через какие-то минуты они дружно трансгрессировали обратно к отелю. Гарри уверял было дядю Джона, что рассчитается с ним за покупку, как только сможет зайти в местное отделение банка и получить свои деньги, но тот отмахнулся.

— Ерунда, включу эту покупку в сумму затрат на поездку. Джулия из бюджета покроет.

К их возвращению в номер Гермиона ещё спала, поэтому Гарри быстро завернул коробку с подарком в одну из своих рубашек и спрятал её в чемодан. К ужину же, когда подруга проснулась, они все вместе сидели за столом и болтали как ни в чём не бывало. В это же время к ним и явилась Джулия, чтобы обсудить ряд вопросов.

— Мне придётся задержаться здесь на какое-то время, но вы можете отправляться уже завтра. Наша договорённость в силе, как я и говорила, — сказала она, усевшись за стол. — Директор Ильверморни согласился вас принять, но сперва хочет, чтобы вы поговорили с его заместителем. Не переживайте по этому поводу. Эта женщина проведёт с каждым из вас своего рода собеседование. Оно нужно, чтобы определить уровень ваших знаний и понять, как им помочь вам подстроиться к учебной программе. Обычная практика.

Гарри с Гермионой молча переглянулись и кивнули.

— По поводу вашей опеки… я подумала, вы не будете возражать, если я поручу её Джону? — продолжила Джулия. — Всё-таки он успел с вами получше познакомиться и к тому же хорошо знает состояние вашего здоровья…

Гермиона промолчала, кажется, не имея возражений, но Гарри не удержался от вопроса:

— А как же Сириус?

— Хм… а он разве сейчас в состоянии взвалить на себя такие обязанности? — уточнила Джулия и повернула голову к дяде Джону.

— Пока нет, но, я думаю, со временем всё возможно, — ответил тот. — Если Гарри желает, я могу передать опеку над ним с Гермионой мистеру Блэку, как только тот поправится.

— Если это настолько важно, то, пожалуйста, — согласилась Джулия и снова посмотрела на Гарри. — Надеюсь, вас устроит временная опека Джона? Не подумайте, я не пытаюсь вас принудить, если есть возражения…

Так-то возражений против дяди Джона у Гарри не имелось, но он немного растерялся и Гермиона наступила ему под столом на ногу, чтобы очнулся и закачал головой.

— Прекрасно. В таком случае перейдём…

— А как же наши вещи? Нам их вернут? — перебила её Гермиона.

— Разумеется, их никто не отбирал, — заверила Джулия, — их всего лишь временно положили в хра…

Её опять перебили, но в этот раз это сделал главный мракоборец, который кашлянул в кулак и подошёл ближе к столу.

— Прошу прощения, моя госпожа… тут такое дело…

— Да, Майкл?

— Для проведения операции Скотт забрал из хранилища палочку мальчика и так её и не вернул. Мы не нашли её останков в больнице. Думаю, она сгорела вместе с его собственной.

На лице госпожи президента немного приподнялась бровь.

— А почему я не видела этого ни в одном отчёте? Включить забыли? Или ждали, что Скотт очнётся и всё проконтролирует за вас?

Без того бледный Майкл заглотил немного воздуха.

— Не подумал, что это важно или…

— Моя палочка сгорела?! — поразился Гарри.

— Прошу прощения, я этого не знала, — откликнулась Джулия. — А вам известно, из чего была изготовлена ваша палочка и какой она была длины?

— Да, остролист, с сердцевиной из пера феникса. Одиннадцать дюймов.

— Прекрасно, я думаю, у мастеров палочек такие ингредиенты имеются. Джон, дайте мне, пожалуйста, пергамент, сейчас напишу распоряжение секретарю, он организует встречу с мастером.

Пока Джон открывал свой чемодан и подавал всё необходимое для письма, главный мракоборец опять попытался взять слово и напомнить, что благодаря этой самой палочке Волан-де-Морт находил Гарри.

— Хотите сказать, что эта тёмная тварь снова вернётся? — уточнила Джулия, и главный мракоборец не нашёл что ответить.

Она дописала распоряжение, вернула перо в чернильницу и передала пергамент Джону.

— Гарри, обговорите с мастером, какую палочку хотите получить и не переживайте из-за ингредиентов или стоимости, мы всё найдём. Итак, раз…

— Прошу прощения, моя госпожа…

Госпожа президент немного нахмурилась и повернула голову. Главный мракоборец под её взглядом немного сгорбился, как будто желая сделаться меньше.

— Что на этот раз, Майкл? Опять забыли или не подумали что-то включить в отчёт?

— Нет, но… мантии-невидимки, принадлежащей мальчику, тоже нет в хранилище. Её научный отдел ещё во время описи всех вещей забрал и так и не вернул.

Гарри хотел было задать вопрос, но Джулия его опередила:

— А научному отделу зачем понадобилась мантия Гарри? Она что, представляет какую-то угрозу?

— Э-эм, не могу знать… они там что-то изучают и...

— Джон, дайте мне ещё один пергамент, пожалуйста, — перебила подчинённого Джулия и снова стала что-то писать. — Это передайте моему заместителю, — сказала она после дяде Джону и посмотрела на Гарри. — Вам вернут мантию, мистер Поттер. Если она и впрямь нужна научному отделу, я думаю, они в состоянии вежливо попросить и объяснить, для чего, а вы уж сами решите, хотите её отдать или нет.

На этом она повернула голову и посмотрела на главного мракоборца.

— Надеюсь, это всё или из вещей мальчика ещё что-то взяли и «так и не вернули»? — строго уточнила она.

— Никак нет… моя госпожа, — сдавленно ответил тот, побледнев настолько, словно хотел сойти за разодетую мраморную скульптуру, и отошёл к двери.

— Итак, раз мы разобрались со всем остальным, предлагаю решить самый главный вопрос, — куда мягче заговорила Джулия. — Где бы вы хотели жить? В квартире? В двух отдельных соседних домиках? Или как…

Гарри переглянулся с Гермионой и взял её за руку.

— В одном большом доме. Вместе с Сириусом, — ответил он.

— В одном большом доме, хм… почему-то я так и подумала, — сказала Джулия и достала из внутреннего кармана мантии блокнот. Она пролистала его немного, выдернула листок, поставила на нём подпись и тоже протянула Джону. — И это передайте моему заместителю. Он подберёт подходящий вариант. Что ж, раз мы разобрались со всем, могу вам лишь пожелать счастливого пути. Если что-то будет нужно, пишите или сообщайте через Джона, он знает, как меня найти.

Джулия поднялась из-за стола, и один из мракоборцев задвинул за ней стул.

— А мы обратно опять… полетим на автобусе? — осторожно спросила её Гермиона.

— Нет, я попросила Майкла купить всем билеты на самолёт, рейс завтра вечером, успеете и выспаться, и собраться, — ответила Джулия и нисколько не удивилась, заметив, с каким облегчением все трое выдохнули. — Ах да, Джон, позволите личную просьбу?

— Да. Что вы желаете?

— Не подумайте, что я не доверяю вашим людям… но вы не могли бы по прибытии проверить состояние Скотта и написать мне? Так-то я отдавала распоряжение заместителю, если понадобится, задействовать профессионалов из Вашингтона или Нью-Йорка, но ни от ваших людей, ни от бостонских целителей, насколько мне известно, запроса на помощь не поступало.

— О, я думаю, они нашли общий язык и прекрасно справляются. Я вам обязательно напишу, как только сам всё узнаю, Джулия.

— Хорошо, благодарю вас.

Как только она вышла за дверь, а с ней ушли и другие мракоборцы, все с улыбками развалились на стульях, довольные новостями больше, чем сытным ужином. Гарри переплёл их с Гермионой пальцы и молча подумал, что, похоже, поздравлять он её будет в самолёте.

* * *

Драко Малфой нашёлся спустя пять дней в Лютном переулке. Он вывалился из Исчезательного шкафа в лавке «Горбин и Бэрк» и был чем-то очень напуган. Очевидцы говорили, он дико кричал и бегал по улице со взъерошенными сальными волосами и мокрыми штанами, пока его не поймали сотрудники Министерства и не отправили в Мунго. Именно туда и прибыла профессор МакГонагалл, ранее сообщавшая властям, что у неё пропал ученик. Она подтвердила, что в школе действительно имелся ещё один Исчезательный шкаф, но тот вроде бы был нерабочий.

— А может быть, вы ошибаетесь и шкаф вполне рабочий? — заставил её похолодеть один из сотрудников. — Как-то же ваш ученик переместился из школы в Лютный переулок…

Профессор МакГонагалл держалась рукой за сердце, не веря в свою оплошность, и согласилась, что второй шкаф нужно немедленно изъять из школы. К её огорчению, выяснить, сам Драко забрался в Исчезательный шкаф или же его туда кто-то запихнул, так и не удалось. Перепуганный ученик путался в числах, не мог ничего вспомнить с начала учебного года, то и дело лил слёзы и жалобно повторял, что всё расскажет отцу. К тому же возникла серьёзная проблема с его родителями, должными оказывать ему уход. Всё-таки он был несовершеннолетним, а Люциус и Нарцисса находились в Азкабане, поэтому профессору МакГонагалл пришлось отправить сову единственным близким родственникам — чете Тонкс.

— Бедный мальчик… Спасибо, что сообщили, Минерва, — встретившись с ней в больничном коридоре, сказала Андромеда. — Мы заберём Драко к себе и позаботимся о нём.

— Дорогая, по-моему, это не самое лучшее решение, — засомневался было её магглорождённый муж Тед. — Он дурно воспитан и очень высокомерен, представляешь, как он будет меня называть?

— Представляю, дорогой, — мягко отозвалась та, — но Драко мне не чужой человек, прошу тебя, прояви и ты немного терпения и сострадания. Мы его перевоспитаем. Со временем. Минерва, отметьте у себя, пожалуйста, что мы забираем Драко на домашнее обучение. Думаю, это будет лучшее решение, учитывая, как к нему относятся в школе после всего, что натворили Люциус и Нарцисса.

— О, это вовсе не обязательно, но если вы настаиваете…

Профессор МакГонагалл была, конечно же, удивлена решением Андромеды Тонкс, но, с другой стороны, смогла наконец-то выдохнуть. Значит, больше конфликтов, связанных с Малфоем, в школе не предвидится. Хотя бы одной проблемой станет меньше. Вот только это не решало проблему с преподавателем защиты от тёмных искусств. Пришлось, раз уж ей довелось оказаться в Мунго, сходить и узнать, как там здоровье Долорес Амбридж. Профессор МакГонагалл, конечно, многое слышала о ней от Молли… но одно дело чьи-то слова, а другое — взглянуть на всё самой.

К своему удивлению, Минерва встретила у палаты Артура. Тот был опечален и сказал ей, что яд Нагайны было не так-то просто вывести из организма Долорес. Теперь та очень ослабла и для укрепления здоровья ей требуется длительное время принимать особые снадобья, которые изготавливают лишь специалисты в Швеции. К счастью, такие снадобья в небольших объёмах закупают в больнице Нориджа, находящейся в восточной части Британии, но не могут их доставить в Мунго из-за каких-то особых условий хранения и перевозки.

— Долли нужно в ту больницу. Я подумал, раз уж она пострадала из-за меня, то мне стоит самому её туда отвести на Фордике, — кисло говорил Артур. — Хоть попрощаемся по-человечески…

— На Фордике? А разве это законно? — переспросила Минерва.

— Да, я подал прошение и получил разрешение от начальства на его разовое использование...

— Ох, Артур… даже не знаю, что тебе сказать… Подожди, а как же Молли? Она не будет против?

— Думаю, уж такое она должна понять…

На этом опечаленный Артур ушёл, а Минерва подумала, как бы уговорить Грюма задержаться на преподавательской должности до конца года. Может, напомнить ему, что он больше не на службе, а так будет при деле? Она мысленно пожелала Долорес поправляться и вернулась в школу, заметно успокоившись. Решила, что вот теперь всё точно наладится. Скоро вернётся Дамблдор, а там и утихнут разборки в семье Уизли.

Однако профессор МакГонагалл рано расслабилась. Очень рано.

— Вот дура, а! Какая дура! Ревнивая дура! Минерва, ты читала новости?!

В понедельник утром профессор Грюм забежал в директорский кабинет и кинул на стол свежий выпуск «Ежедневного пророка». Увидев колдофото со знакомыми лицами на первой странице, Минерва поперхнулась кофе и постучала себя по груди. В газете сообщалось, что в субботу днём некий голубой Форд «Англия», пролетая недалеко от Колчестера, резко пошёл на посадку…

Летающий автомобиль стал виден десятку магглов, сбил при посадке чью-то спутниковую антенну и раздавил конуру — благо, что владелец, то есть старый дворовый пёс, вдруг обнаруживший в себе неслыханный прилив сил, сумел сорваться с цепи и, громко лая, убежал от незваных гостей. Сотрудники Министерства в оперативном порядке расправились с последствиями этого происшествия и взялись за его расследование. Как выяснилось, у Долорес Амбридж имелся один ярый недоброжелатель, и этот кто-то выдернул из-под капота Фордика некую трубку.

— Ну вот зачем, а?! Зачем?! Молли что, совсем дура?! — гневался на весь кабинет Грюм. — Лучше бы просто жалобу подала! Артура бы ещё раз хорошенько оштрафовали и в этот раз уж точно бы отобрали машину, а теперь что?!

— Но… но… но у него вроде бы было разрешение… на этот полёт, — неуверенно ответила потрясённая Минерва.

Грюм плюнул под ноги и продолжил расхаживать по кабинету, качая головой. К счастью, в газете писали, что пассажир и водитель Фордика не пострадали, но это не отменяло того, что Молли задержали за покушение на убийство и временно отправили в министерскую тюрьму.

— Мы должны её выручить… на неё столько всего свалилось, Молли не в себе, — помолчав, сказала Минерва. — Альбус бы обязательно вмешался… Аластор, вы слышите меня?

— Слышу-слышу, — сердито ответил тот, продолжая ходить. — Ладно, — остановившись, решил он, — значит, мне самому придётся выступить в её защиту… буду как друг семьи настаивать, что эта дура думала, будто машина не взлетит, всё-таки она в их устройстве не разбирается…

— Не забудьте напомнить, что она потеряла сына, а вскоре ещё и мужа тяжело ранили… такие переживания любого подкосят…

— Напомню-напомню. Ох, вот же не было печали… Альбус, кстати, когда возвращается? Он ничего не писал?

Минерва посмотрела на календарь и покачала головой. По правде говоря, она уже начала подумывать написать в Министерство. Может, там знают, как и чем закончилось собрание МКМ.

Вот только писать ничего не пришлось. «Итог» собрания сам пожаловал к ней.

— Посмотрите! Вы только взгляните на них! — первой заявила в учительской мадам Пинс и все преподаватели поспешили следом за ней к окнам.

Со стороны Хогсмида шли не меньше десятка взрослых волшебников одетых на самый разный лад. Они двигались к школе, и профессор МакГонагалл, оставив чашку с чаем в покое, поспешила вниз. Она встретила гостей на крыльце, приняв самый строгий вид.

— Кто вы такие и зачем к нам пожаловали?

Впереди всей группы стоял бледный мужчина в тёмно-синей мантии.

— Меня зовут Майкл, — представился он. — На данный момент я возглавляю оперативную группу объединённых наций волшебников, коротко именуемую ОГОНВ. Нас сформировали для борьбы со всеми проявлениями древней тёмной магии и устранения последствий деяний некоего Волан-де-Морта. Надеюсь, это имя вам знакомо?

Профессор МакГонагалл почувствовала, как по спине пробежал холодок, но не подала виду, что ей могло быть хоть немного тревожно, и кивнула.

— Здесь изложены итоги собрания МКМ и совместно принятые участниками соглашения, прошу ознакомиться и не препятствовать нашей работе, — добавил Майкл и протянул ей несколько скреплённых между собой пергаментов.

Хватило прочитать пару страниц, чтобы профессор МакГонагалл покачнулась и схватилась за локоть Грюма. В документах значилось, что Дамблдор приговорён пожизненно сидеть в Нурменгарде за серьёзные нарушения. Представители ОГОНВ тем временем восприняли молчание директора как согласие с их действиями и прошли в школу.

За вылазку в детское отделение Сириусу ничего не было, более того, один из знакомых целителей сказал ему, что друг-собачка очень помогает детям. У некоторых из них улучшилось настроение и наблюдается прогресс в лечении.

— Думаю, позитивное настроение создаёт хорошую почву для успеха в наших действиях. Если вас это не утомляет, можете заходить к ним утром и вечером, — благожелательно прибавил он.

Сириус только кивнул и на следующий вечер снова сходил как Бродяга к детям. Пятилетний малыш тянулся к нему больше всего, обнимал за шею, поглаживал по спине и рассказывал, как скучает по маме. После такого похода у Сириуса и самого защемило сердце, утром он был сам собой и вызвался снова помогать: развозить еду или посылки — что угодно, лишь не сидеть без дела.

— Привет! Вы что, опять впряглись или вас упросили? — спросил его в палате Мэтт, сидящий возле койки отца.

— Никто меня не упрашивал, что я, сам не могу захотеть людям помочь? — немного сердито откликнулся Сириус и остановил тележку у койки Скотта.

Этим утром тому впервые пришло письмо, ничего недоброжелательного в нём при проверке не обнаружилось, даже более того, отправителем на конверте значился заместитель госпожи президента МАКУСА.

— Смотри, важное письмо твоему отцу, — подметил Сириус и бросил конверт к Мэтту.

Тот повертел его в руках и вскрыл, не дожидаясь, когда Скотт проснётся.

— И не стыдно тебе чужие письма читать? — упрекнул его Сириус.

— Так это же не личная переписка, а официальное извещение, — вчитываясь в текст, возразил ему Мэтт. — О, папе ещё один орден присвоили.

— Кому… орден присвоили? — открыв глаза, сонно спросил Скотт.

— Тебе, кому же ещё. Давай, поправляйся быстрее к церемонии, а то тётя Джулия наверняка сама захочет тебе его на грудь прикрепить, а ты тут лежишь как овощ. Расстроится ещё старушка.

— Мэтти, по-моему, я просил тебя не называть её так…

Сириус, конечно, старался раздать всем посылки и не лезть не в своё дело, но любопытство его пересилило.

— А что ещё за тётя Джулия? — поинтересовался он.

— Так госпожа президент. Папа у неё на особом счету, — с улыбкой прибавил Мэтт. — Старушка его по жизни…

— Мэттью, твою мать! — рассвирепев, перебил его Скотт и взмахнул рукой.

Вероятно, он целился на затылок сына, но немного не рассчитал силу, точнее, её отсутствие и, замахнувшись, лишь ударил об тумбочку, с которой посыпались фрукты. От такой активности ему стало только хуже.

— М-м…

Скотт снова морщился и прижимал ладонь к виску, а Мэтт, перестав улыбаться, убежал за целителем. Сириус приблизился и стал собирать с пола упавшие фрукты.

— Мистер… Блэк? — разглядев его вблизи от себя, спросил Скотт. — Вот так встреча…

— И не говорите, вот бы не подумал, что вы сами окажитесь на моём месте, — согласился Сириус и вернул фрукты на тумбочку, — но у вас хоть соседи по палате не сумасшедшие. Славный, кстати, у вас сын, — прибавил он, видя, как Мэтт вместе с целителем спешит к койке отца.

— Да… славный, — устало согласился Скотт.

Вскоре ему дали лекарство и он заметно расслабился. Мэтт предложил Сириусу зайти к ним, если тому снова нечего будет делать.

— Хоть поболтаем или в шахматы поиграем, я захватил с собой доску и ещё там… парочку игр, — сказал он, хотя ни в руках, ни на тумбочке ничего не наблюдалось.

— Договорились, — ответил ему Сириус.

Закончив с развозом писем и посылок, он сходил пообедать, затем поспал пару часов и попытался выяснить у целителей, можно ли ему обналичить свой чек и купить конфет для детей наверху.

— Нет-нет, не надо никаких конфет, если хотите, можете игрушек или из одежды что-нибудь купить, но ничего сладкого, — отрезал целитель.

Конечно небольшую сумму награды Сириус берёг на сладкое для Гарри и Гермионы, но чувства его пересилили и он купил в ближайшей лавке, находящейся в больнице, игрушки.

— Знаешь, а я тут видел одну собачку… и она сказала мне, как ты скучаешь по маме, — говорил он пятилетнему малышу.

— Правда? Ты с собачкой болтал? — удивился тот.

— Ну конечно, я же знаю её язык, — мягко ответил Сириус. — Мы с ней связались с твоей мамой, смотри, что она тебе прислала, — прибавил он и подарил малышу плюшевого мишку.

Мальчик улыбался и просил передать собачке, чтобы она ещё заходила.

— Обязательно ей передам, обещаю, — сказал Сириус и покинул детское отделение.

Несмотря на благое дело, ему снова сделалось немного тоскливо, и он отправился к Мэттью. Тот чистил отцу апельсин и был не прочь поболтать.

— Зря вы так, давно пора целителей ободрать, — неодобрительно отозвался он. — Вот так и останетесь без кната за душой…

— Сын, не говори глупости. У мистера Блэка денег больше чем у нас с тобой вместе взятых, может и дальше заниматься благотворительностью, сколько ему влезет, — внезапно сказал Скотт.

Сириус и Мэтт переглянулись и удивлённо посмотрели на него.

— А что, вы думали, мы ваши деньги из рюкзака присвоили, что ли? — сердито пояснил тот. — Все пересчитаны, внесены в опись и лежат вместе с другими вещами в хранилище.

— А я почему ничего об этом не знаю? — ещё больше удивился Сириус.

— Потому что я не тот, кто должен вас об этом уведомлять, для этого есть другие... сотрудники.

— Секретари и заместители тёти Джулии, — пояснил Мэтт и сунул отцу в рот дольку апельсина. — Походу, про вас тупо забыли, ну, или не до вас всем сейчас…

— Так в Швейцарии собрание МКМ проходит… или уже прошло… какие ещё важные дела могут быть кроме этого, — прожевав, вставил Скотт и получил ещё дольку.

Сириусу что и осталось так развалиться на стуле и осмыслить услышанное. Сообщение о том, что он далеко не беден, существенно меняло дело. Выходит, он сможет позволить себе и нормальное жилье, и, возможно, даже во что-то вложиться. Например, в какое-нибудь дело или же в собственное лечение или образование. С такими возможностями у него появится время всё хорошенько обдумать и решить.

* * *

От потрясений, что обрушились на неё, профессор МакГонагалл изрядно разнервничалась и не отказалась от настойки, предложенной мадам Помфри. После этой настойки голова перестала болеть, в теле появилась некоторая лёгкость, и всё происходящее стало волновать куда меньше. Минерва благополучно забыла о внезапных гостях и улеглась на диван в учительской. Благо, что уроков у неё в ближайшее время не намечалось и можно было отдохнуть. Однако не её одну взволновали последние события. Спустя какое-то время другие преподаватели тоже поспешили в учительскую, чтобы посидеть и всё обсудить.

— Какой ужас, я всегда думала, что у Альбуса всё под контролем…

— Кто бы мог подумать, что всё так выйдет…

— Вот вам и отправился «на собрание».

— Девочки, а вы видели приезжих волшебников? По-моему, американец очень хорош… весь такой серьёзный… вежливый… только бледноват уж больно, может, тоже, как наш Северус, много торчит в подземельях или в штабе подолгу сидит?

— Ирма, о чём ты думаешь?!

— Да-да, Ирма, как тебе не стыдно, взрослая ведь женщина, а всё туда же! И вообще… По-моему, тот, в красном кафтане, покрепче будет. И голос у него такой… бодрый. И руки… здоровые такие руки… Сразу видно, работящий человек.

— О-о, нашей Помоне, как всегда, лишь бы мужик был крепкий и мог грядки вскопать…

— Как будто вы на что-то другое смотрите!

— Конечно же на другое. Нам важны образованность, воспитанность, целеустремлённость…

— Вот и смотрите тогда на тех трёх… корейцев.

— По-моему, они китайцы.

— Да хоть японцы, я бы таких задохликов к себе в теплицы не позвала!

— А я бы очень даже позвала их вместе понаблюдать за звёздами… Они такие воспитанные и скромные. Всё время молчат. Должно быть, очень внимательные, всё обдумывают и только по делу говорят.

— Ох, Аврора, мы уже давно поняли, что ты не от мира сего, не пугай нас ещё больше.

— Вот не надо придумывать. Не от мира сего у нас Сивилла. Вы, кстати, видели, как она сегодня американцу глазки строила и театрально завывала в коридоре? Смотри, Ирма, пока ты тут чаи гоняешь, эта ненормальная ещё заарканит твоего бледного мужичка и выведет на солнышко позагорать.

— Да больно он мне нужен…

— Нужен, не нужен, а кольца на пальце у него пока нет. Вот так упустишь свой шанс, дорогая, и поедет в Америку кто-то другой, а ты так и останешься пылью между книжных полок дышать.

Из-за поднявшегося в учительской галдежа спать больше было уже невозможно. Профессор МакГонагалл встала с дивана и спросила, что вообще происходит. Преподаватели, сидевшие за столом, сразу же притихли и вспомнили о предметах. Последней из всех учительскую покидала мадам Пинс, помрачневшая настолько, словно задумала чьё-то убийство. Впрочем, профессору МакГонагалл сейчас точно было не до неё. Хотелось понять, что собрались делать представители ОГОНВ, но те заняли один из пустующих классов, развернули в нём свой штаб и периодически там что-то обсуждали.

— Но, может быть, вам нужна какая-то помощь… — стоя в коридоре, пыталась предложить Минерва.

— Нет, благодарю, не отвлекайтесь на нас, — ответил ей Майкл и скрылся за дверью.

Ученики тоже проявляли немалое любопытство, встречая в школьных коридорах то одного, то другого приезжего волшебника, и задавали вопросы, кто это такие и что они делают. Приходилось им напоминать, что есть дела, которые их не касаются. Представители ОГОНВ тем временем рассредоточились по школе и, как докладывал вездесущий Филч, что-то дружно и обстоятельно искали на восьмом этаже, пока вдруг не исчезли, словно открыв ещё одну Тайную комнату. Также Филч сообщал, что через какое-то время приезжие волшебники снова появились и один из них что-то нёс. Что-то небольшое, но несколько раз завёрнутое в разноцветные тряпки, словно держать это в голых руках было очень опасно. Это что-то унесли в пустующий класс. Туда же унесли и шесть здоровых книг, из-за которых ругалась мадам Пинс, но Майкл вручил ей ещё один экземпляр принятых на собрании МКМ соглашений и скрылся за дверью. Трое молчаливых то ли корейцев, то ли китайцев, по сообщению Филча, ошивались на третьем этаже, а именно в нерабочем туалете для девочек. Что они там делали, было непонятно — миссис Норрис туда не пускали, а Плакса Миртл, способная хоть что-то прояснить, куда-то вдруг исчезла.

— Она не исчезла, мы её временно… устранили, чтобы не мешала, — ответил в коридоре Майкл, а спустя какое-то время постучал и зашёл в директорский кабинет. — Вот ваша визгливая девочка, возвращаю, — сказал он и положил на стол очень странный предмет, именуемый «ручной пылесос». — На синюю кнопку нажмите, как захотите её увидеть.

Но и это было далеко не всё из всех непонятных, тревожащих разум событий. То ли корейцы, то ли китайцы покинули нерабочий туалет для девочек, неся в руках чемоданы. Профессор МакГонагалл надеялась, что, может, хотя бы Грюм со своим волшебным глазом скажет, что такое они там несли, но тот, как назло, был занят делом семьи Уизли и несколько раз уходил в Министерство. Перед слушанием он запрашивал разные документы и вроде бы несколько раз заходил в «Нору» к Артуру.

— Боюсь, у меня плохие для вас новости, госпожа директор, — опять сообщал в её кабинете Майкл, — мы поймали ещё одного тёмного мага. Он прикидывался учителем и, видимо, думал, что мы не найдём его потрёпанный учебник с вредоносными заклинаниями…

— Эта тварь носила под одеждой метку Волан-де-Морта и жутко сквернословила, — мрачно прибавил его коллега в красном кафтане. — Но мы вырвали ему язык, чтобы не смел насылать на нас порчу!

— ЧТО-О?! — в ужасе спросила профессор МакГонагалл, вскочив с кресла.

В её кабинет ввели лысого и одетого в одну ночную рубашку профессора Снейпа.

— Пришлось отрезать этой немытой собаке волосы и сжечь всю одежду, чтобы не наградил нас вшами! — грозно прибавил человек в красном кафтане.

— Мы забираем его, госпожа директор, и передадим главе МКМ, она решит, что с ним делать, а вам я впредь советую внимательнее относится к подбору кадров, — строго продолжил Майкл. — Речь всё-таки идёт о безопасности и здоровье детей, а вы к ним подпускаете… всяких сомнительных лиц. Не пытайтесь угнаться за Дамблдором, сами знаете, к чему это может привести, — укоризненно прибавил он.

— Но… но это… действительно наш учитель, — потрясённая профессор МакГонагалл едва могла связно говорить. — Вы… вы допустили ошибку…

— Быть такого не может, — отрезал Майкл, пока Северус за его спиной беспомощно открывал и закрывал рот. — Эти тёмные твари безжалостно убивали моих коллег, я их повадки хорошо изучил!

— Тёмный маг запудрил вам мозги, — веско прибавил его коллега. — Майки, смотри, эта собака опять пытается на нас морок навести! Вон как глаза пучит, чернокнижник доморощенный!

И они, не слушая никаких возражений, накинули на голову Снейпа мешок и увели из кабинета. Профессор МакГонагалл подумала, что ей опять нужна настойка мадам Помфри и ушла в больничное крыло. Туда же на следующий день явился и Грюм.

— Надеюсь, у вас хорошие новости, Аластор?

— И хорошие, и плохие… Слушание прошло, и все с пониманием отнеслись к состоянию Молли. В Азкабан она точно не отправится.

— Ох, хвала Мерлину, хоть что-то хоро… Подождите, а плохие новости тогда в чём?

— Все решили, что Молли нужно пройти лечение в Мунго и отправили её туда сразу же после слушания.

— Мерлин мой!

— Артур вот тоже удивился и попытался это решение оспорить, а злющий, как водяной чёрт, Фадж ему ответил, мол, я из-за тебя, Артурка, и так самого ценного сотрудника лишился, давай-ка ты заткнёшься или отправишься за женой следом. Короче, культурно послал его.

— Какой ужас…

— Не то слово. Этот дурень, я Артура имею в виду, прямо в коридоре у меня спросил, не попробовать ли ему через жабу уломать Фаджа…

— Вы шутите?!

— Нет. Я ему так и сказал: «Артур, иди ты на…» Кхм, ну, что я умываю руки. Надеюсь, Молли подлечится и сама скажет ему, куда именно идти.

— Думаете, они всё-таки разойдутся?

— Думаю, да. Ну, или я чего-то не понимаю в этой жизни…

После ещё одного вынужденного отдыха профессор МакГонагалл вернулась в свой кабинет и немного подумала. Оспаривать решение представителей ОГОНВ в отношении Снейпа было бессмысленно, поэтому она написала письмо в редакцию «Ежедневного пророка», чтобы те дали объявление, что Хогвартсу требуется новый преподаватель по зельеварению. Также она наконец-то уговорила Грюма задержаться до конца учебного года и узнала у коллег, что приезжие маги стали собирать вещи.

— Мы сделали всё, что нам требовалось, благодарю за содействие, — сказал ей на прощание Майкл, и вся его группа покинула школу так же быстро, как пришла.

Без них снова сделалось спокойно и тихо. Объявление в газете оправдало себя, и через какие-то дни в школу явился Гораций Слизнорт. Профессор МакГонагалл с невероятным облегчением приняла опытного коллегу на работу и продолжила следить за новостями в газетах. Какое-то время там писали, что недалеко от поместья Малфоев видели крупную змею, за которой гнались необычайно ловкие волшебники, вооружённые не только палочками, но и мечами. Чем закончилась эта история, было неизвестно: мракоборцы, прочёсывающие территорию, так и не нашли ни змею, ни необычных волшебников. Также в газете писали о скандале в «Гринготтсе»: гоблины вроде бы как ни на шутку разругались с какими-то волшебниками и, что крайне удивительно, уступили тем и отвели в чьё-то хранилище. Кто рассердил гоблинов и по какой причине это было сделано, корреспондентам так и не удалось выяснить. К тому же в середине недели все сотрудники Министерства сорвались на инцидент в Лондоне. На некой площади Гриммо внезапно появился охваченный огнём дом и очень быстро рухнул. Один из мракоборцев, пожелавший остаться неизвестным, сообщил газете, что в этом доме якобы находилось очень много тёмных артефактов и книг, а также то, что теперь невозможно установить, кому принадлежал этот дом и кто его разрушил.

— Без ОГОНВ не могло обойтись, чую я, это они тут воду мутят… — говорил в учительской Грюм, но никто не желал вступать с ним в обсуждения.

Впрочем, к середине октября в газетах становилось всё меньше и меньше «жарких» новостей, и Министерство магии официально предложило профессору МакГонагалл возглавить Хогвартс. Она немного подумала и решила подать в газету ещё одно объявление. Все-таки, прежде чем стать полноправным директором школы, стоило подыскать себе замену на предмет трансфигурации. Возможно, когда у неё станет поменьше обязанностей, она тоже облегчённо вздохнёт, подумалось ей, и впервые за последнее время профессор МакГонагалл не ошиблась.

Полёт обещал быть долгим, не меньше часов десяти, как сказал дядя Джон. Но самолёт по сравнению с автобусом, где нельзя было ни встать, ни повернуться, ни попросить глоток воды, казался божественным судном, дарованным людям за все их благие деяния. Словом, и Гарри, и Гермиона, и дядя Джон, сидевшие рядом на сидениях, были крайне довольны. Они и поужинали, отведав лёгкие салаты, и поболтали обо всём, особенно о подготовке к школе и собеседовании с заместителем директора, далеко за полночь развалились в креслах и предались сну.

Первым из всех проснулся Гарри. Отчасти ему не давало расслабиться некоторое волнение. Он открыл глаза и обнаружил, что облака за иллюминатором окрасились янтарным светом едва только поднимающегося солнца. Гарри повернул голову и посмотрел на спящую перед ним Гермиону. Сегодня у неё был праздник, который они по идее могли бы отмечать дома или в школе. Праздник, который не так давно она подарила ему, умело распределив на подарок и пирожное в кафе последние карманные деньги, что у неё остались. Гарри безотрывно смотрел на её волнистые локоны, милое лицо, мерно вздымающуюся грудь, и думал, что лучше человека в качестве своего друга и девушки не мог бы и представить. Человека, благодаря заботе и поддержке которого он вряд ли бы со всем справился.

Гарри засмотрелся на подругу и невольно задумался обо всём, через что они прошли. Задумался о том, как гулял с ней вне школы, как впервые её поцеловал и как несколько раз безумно боялся за её жизнь и здоровье. Задумался и вспомнил, как отчаянно они целовались в палате за какие-то часы до того, как его увели на операцию и лишили чужой части души. В тот день Гермиона произнесла такое, что его потрясло, хотя она всего лишь сказала о своих чувствах. Произнесла три слова, глядя ему в глаза, и прижалась к груди. Гарри не помнил, чтобы хоть кто-нибудь говорил ему такое, хотя, наверное, папа и мама такое точно неоднократно произносили, но очень-очень давно, когда он был совсем мал. Возможно, Сириус сказал бы, если бы они и впрямь жили вместе ещё с конца третьего курса. Но Гермиона…

— М-м…

Она шевельнулась, не открывая глаз, и продолжила спать. Гарри очень хотелось её погладить по щеке или поцеловать, но он боялся её разбудить. Гермиона его любит. Она сама так сказала. Впрочем, даже если бы она не призналась, у него бы не было в этом сомнений. Те слова просто врезались в его память, как что-то крайне приятное, как ещё один редкий и волшебный миг, благодаря которому он мог бы вызвать самого мощного Патронуса. Гарри засмотрелся на Гермиону и понял самое главное. Он тоже её очень сильно любит. Настолько, что не способен представить никого другого рядом с собой. Настолько, что готов назвать её родным человеком. Назвать своей семьёй.

Гарри отстегнулся и осторожно встал с места, аккуратно обошёл спящего дядю Джона по другую от себя сторону и поднялся на цыпочки, чтобы добраться до багажной полки, где остался их чемодан.

— Что ищешь там? — заставил его вздрогнуть и выругаться знакомый голос за спиной.

Как оказалось, один из мракоборцев, сидящих на соседнем ряду, тоже не спал.

— Что надо, — тихо огрызнулся Гарри, кое-как открыл крышку и сунул туда руку.

— Мог бы и просто попросить, — сказал ему мракоборец, подойдя ближе, и тоже сунул руку в чемодан. Через мгновение он выудил оттуда небольшую коробочку и протянул Гарри. — Можешь не благодарить.

Гарри наградил его свирепым взглядом и промолчал, затем осторожно протиснулся между дядей Джоном и соседним сидением и вернулся на своё место. Возможно, Гермиона уловила его шаги или же голос мракоборца, или же ей тоже хватило времени на сон, и через какие-то мгновения она открыла глаза и осмотрелась.

— О… уже светает, — произнесла она и, немного нахмурилась, взглянув на Гарри, быстро спрятавшего за спину коробочку. — А ты… чего не спишь? Всё в порядке?

— Да, — тут же ответил Гарри, ощутив, как сильно забилось его сердце.

Думать о своих чувствах к подруге было куда проще, чем смотреть ей в глаза и пытаться подобрать слова. Эти самые слова почему-то не хотели сходить с его языка, как будто от попытки их озвучить в нём могло что-то сломаться.

— Ты уверен? — переспросила Гермиона, явно что-то заподозрив от того, как он на неё смотрит.

— Д-да… — опять повторил Гарри, ощущая себя невероятно глупо. Неужели после всего, что они пережили, он не сможет сказать ей главное, думалось ему. — Знаешь, я… много думал… о нас и… хотел тебе сказать… То есть не так… я…

Гермиона нахмурилась сильнее, но не стала его перебивать и мешать собраться с мыслями. «Я хотел сказать тебе, как ты мне дорога», — приходило на ум Гарри, но он ни в какую не мог произнести эту фразу и обозлился сам на себя. Ещё раз сразиться с Волан-де-Мортом или же выступить на трибуне во время собрания МКМ было бы куда проще, чем говорить о себе и своих чувствах. Ему, к примеру, раньше не говорили, что его любят. Не говорили, как он важен и нужен. Не говорили, что до смерти боялись за него и не смотрели на него так тепло и нежно, как будто одно его существование имело невероятное значение.

«Да гиппогрифу под зад всё это!» — внезапно подумал Гарри и подался к губам Гермионы. От неожиданности она ненадолго замерла, но и этих мгновений ему хватило, чтобы снова ощутить мягкость её губ, приятное волнение в груди и решимость, что накатывала на него, точно цунами.

— Я хотел сказать, что без тебя всё это не имело смысла! — глядя ей в глаза, горячо произнёс Гарри. — Вся моя жизнь была бы пустой. Не думай, что я не ценю всё, что ты для меня сделала, или что я что-то забыл, я… просто не представляю, какие бы слова могли хоть немного передать то, что я чувствую. Ты… Гермиона, ты самое лучшее, что со мной случалось в этой жизни. Я очень сожалею, что твоих родителей не стало, уверен, они были замечательные, но я не жалею ни об одной минуте, что мы провели вместе.

От такой быстрой речи ему пришлось заглотить немного воздуха, а Гермиона так и сидела, раскрыв губы, и потрясённо смотрела на него.

— Я надеюсь, что теперь тебе больше не придётся страдать из-за меня или из-за чего-то другого, — тише прибавил Гарри. — Надеюсь, что теперь всё будет хорошо и ты станешь чаще улыбаться… С днём рождения.

Он облизал пересохшие губы и наконец протянул ей коробочку. Гермиона тоже заглотила немного воздуха и часто-часто заморгала, потупившись. Она забрала коробочку и дёрнула за конец ленты. Через какие-то мгновения аккуратные часики появились перед ней, и она подняла на Гарри наполнившиеся влагой глаза.

— Надеюсь, я угадал, — осторожно заметил он.

Гермиона ничего не ответила, только схватила его за край футболки и притянула к себе. Гарри охотно ответил на её поцелуй и услышал за спиной хлопки ладоней — похоже, неспящий мракоборец не смог оставить сцену признания без внимания.

— Фу, да как вам не стыдно! — упрекнул его дядя Джон и, как только Гарри повернул голову, сделал вид, что спит.

Мракоборец перестал хлопать в ладоши и тоже развалился в кресле. Тронутая Гермиона, раскрасневшись, сидела рядом и улыбалась. Она достала из коробочки часики и надела их на руку, отчего её улыбка сделалась шире. Гарри засмотрелся на неё и улыбнулся сам. Давно он не чувствовал себя так хорошо, как сейчас, высоко над землей и рядом с тем человеком, чьё существование наполнило его жизнь смыслом.

* * *

Скотт оказался в числе тех немногих пациентов, кто пока не вставал с койки. Целители подходили к нему чаще, чем к кому-то другому: то поили его лекарствами, то применяли какие-то заклинания. Сын периодически чистил ему фрукты, немного подтрунивал и не слушал возражения насчёт возвращения в школу. Сириус не сказал бы, что его вдруг одолело любопытство или неслыханная жалость к новому приятелю, но Скотт оказался тем человеком, кто уже дважды открывал ему на что-то глаза и к тому же обладал знаниями, коих не было у других.

— Регулус... Так звали вашего младшего брата. Вроде бы вы не особо ладили…

— А это вы откуда знаете?!

— Так я же искал вас, вот и опрашивал... всяких там лиц.

— Точно, а я и не подумал… Подождите, а что ещё вы обо мне знаете?..

Подолгу возле Скотта Сириус, конечно же, не сидел, но периодически подходил поговорить с ним или с Мэттью. К тому же последний охотно рассказывал ему про Ильверморни, принятые там порядки, разные дисциплины и даже согласился помочь Гарри и Гермионе освоиться в новой для них школе.

— Вы меня с ними познакомьте, а я им там всё покажу, расскажу, могу, кстати, и рекомендации дать. В шахматный клуб или в дуэльный без рекомендации тяжело попасть. Они ведь у вас способные?

— О, они очень способные, — тепло заверил Сириус: в последнее время он испытывал некоторое волнение от мысли снова встретиться с Гарри и Гермионой и наделял их самыми лучшими чертами. — Ты с ними познакомишься и сам в этом быстро убедишься. Кстати, а у вас там книжного клуба случайно нет? Гермионе бы там очень понравилось…

— Хм… ну так-то есть, но я в нём не состою. Могу спросить Линду, мою девушку, кто-то из её подружек там вроде не последнее место занимает…

— О, я бы тебе был безмерно признателен…

— Линду? А разве твою девушку не Бетти зовут? — влез в их разговор Скотт.

— Пап, мою девушку звали Бетти в позапрошлом году, — ответил ему Мэтт и заставил закатить глаза: — Ты отстал от жизни, старик.

Как бы ему ни хотелось задержаться, но Мэттью пришлось вернуться в школу. Он обещал отцу писать каждый день и оставил тому на тумбочке шахматную доску. Другие мракоборцы, конечно, периодически подходили к Скотту, но никто из них почему-то не предлагал ему сыграть. Сириус же любил развлечения, как и не боялся задавать вопросы и выглядеть глупо. Он вскоре понял, почему другие мракоборцы делают вид, что не замечают шахматную доску: Скотт поставил ему мат за несколько ходов. Но это не сильно расстроило Сириуса, скорее, только озадачило и вызвало некоторый азарт. Он позаимствовал доску и обыграл раненых мракоборцев в своей палате, а на следующее утро снова проиграл Скотту и немного нахмурился, не понимая, где и когда успел просчитаться. Пока он над этим раздумывал, целитель, занимавшийся развозом посылок, вручил Скотту письмо от сына.

— Мистер Блэк, вас можно… попросить?

Сириус оторвался от созерцания доски и вопросительно вскинул брови.

— Прочтёте?

Он чуть было не задал вопрос, но вовремя опомнился и кивнул. С моторикой у Скотта пока дело обстояло плохо: удержать ложку или почистить фрукты ему обычно помогали целители или другие мракоборцы, благо, что в шахматы ему достаточно было смотреть на доску и диктовать волшебным фигурам клетку для следующего хода.

— Так, что тут у нас…

Сириус вскрыл конверт и развернул письмо. Мэттью писал отцу, что благополучно добрался до школы, но там ничего нового и интересного не происходит. Преподаватели выражали ему сочувствие и на эту неделю разрешили не выполнять домашнюю работу, а директор без всяких вопросов разрешил покинуть школу на ближайшие выходные. Также он просил отца передать Сириусу, что с книжным клубом вопрос решён, если Гермиона хочет, её туда легко примут, а ещё спрашивал, не наглеют ли целители, способные за просто так эксплуатировать пациентов.

— Да никто тут не наглеет и никого не эксплуатируют, — дочитав постскриптум, возразил Сириус. — Чего он только прицепился к этому…

Скотт немного помолчал и, повернув голову, свистнул. К его койке через мгновение подскочил один из мракоборцев.

— Да?

— Слушай, будь другом, напиши от моего имени Грегу, пусть сегодня же притащит сюда свой зад.

Мракоборец кивнул и ушёл к своей койке, а Сириус ещё немного посидел и выпросил у Скотта несколько фруктов, которые тот с трудом съедал. Он положил фрукты в пакет и в облике Бродяги убежал с ним в зубах к детям. Правда, через час его оттуда дёрнули обратно в свою палату. Оказалось, что некий Грег, крайне взволнованный тучный тип в костюме, жаждал с ним встречи и судорожно утирал со лба влагу.

— Примите мои глубочайшие извинения, мистер Блэк, так некрасиво вышло… Мне сообщали о вас, но навалило столько дел... столько всяких дел навалило… всё никак не мог до вас добраться… Присаживайтесь, пожалуйста, мы сейчас всё оформим на вас должным образом.

Как вскоре выяснилось, Грег являлся одним из заместителей госпожи президента и в ближайшие два часа он скрупулёзно заполнял разные пергаменты и всё благожелательно разъяснял.

— Какое счастье приветствовать ещё одного достойного представителя нашего сообщества! — с широкой улыбкой говорил он потом, энергично потряхивая руку Сириуса в своей влажной ладони. — Чистокровный волшебник, да ещё и зарегистрированный анимаг… Будьте осторожны, мистер Блэк… с вашим-то состоянием… Дамы очень любят всякие титулы и скандальные истории, им достаточно одну статейку в газете прочитать и всё… Они могут объявить на вас охоту!

— Да я вроде пока не стремлюсь… к дамам. Пока, знаете ли, не до того.

— О, уверяю вас, это не мешает дамам стремиться к вам! В общем, я вас предупредил. Ключ от хранилища и копии документов получите завтра же утром с совой. Если появятся какие-то вопросы, сразу же пишите мне. Всего вам доброго! Поправляйтесь!

Удивлённый Сириус молча кивнул и через какие-то минуты сходил в палату к Скотту.

— Приятель, вы что с этим Грегом сделали? Треснули хорошенько?

— Что за бред, я его и пальцем не трогал, — невозмутимо отозвался тот и хмуро посмотрел в сторону, где другой мракоборец увлечённо строчил кому-то письмо. — Да, раз уж вы снова подошли… поможете Мэтти ответ написать? Пальцы едва гнутся… вряд ли перо удержу.

— Конечно же помогу, — согласился Сириус, посмотрев в ту же сторону, и подумал, что как только получит доступ к деньгам, закажет приятелю самое лучшее Самопишущее перо.

После написания и отправки письма Мэтту они снова стали играть в шахматы, но в этот раз Скотт сам прервал партию.

— Ваши вернулись.

— Мои... Вы это о чём?

Сириус проследил за направлением его взгляда и задержал дыхание. У входа в палату в нерешительности замерли Гарри и Гермиона. За их спинами Джон о чём-то возбуждённо разговаривал с двумя целителями.

— Ступайте, чего расселись, — нарушил возникшую тишину Скотт.

— Гарри… — выдохнул Сириус и, встав со стула, стремительно двинулся к нему. — Гарри!

— Сириус! — с улыбкой подхватил Гарри и поспешил навстречу.

Ночь накрыла улицы города и придала им волшебства, позволив развешенным на многих домах гирляндам вспыхнуть и ярче заиграть разноцветными огнями. И тут и там можно было слышать всем знакомые праздничные мелодии. Одна из них звучала и в просторной столовой. Она лилась из небольшого приёмника, стоявшего на высокой продолговатой тумбе из красного дерева. Рядом с приёмником стояла бронзовая статуэтка, выполненная в форме дракона, больше напоминавшего змея, чуть дальше — золотая статуэтка в форме крылатой звезды. И на той, и на другой статуэтке было высечено одно и то же имя.

«Гарри Джеймс Поттер. 3 место. Япония. Май, 1997».

«Гарри Джеймс Поттер. 1 место. Франция. Май, 1998».

В стороне от статуэток находилась лампа с коричневым абажуром и золотистая корзинка, в которой ярко-красные розы хорошо сочетались в компании сочно-зелёных еловых веток с шишками. Чуть выше, над тумбой, висела живописная картина, на которой запечатлели зелёное поле во время лета и безмятежное небо. Раму этой картины обвесили мишурой, а по сторонам от неё прикрепили к стене изображения Санта-Клауса и оленей. Если посмотреть в сторону, то можно было увидеть просторные окна, портьеры которых были украшены гирляндами. Меж этих окон стоял сервант, сквозь стёкла которого сверкали изысканные чашки и тарелки. Впрочем, стёкла серванта тоже украсили разными изображениями, выведенными специальным карандашом. Завершала праздничную обстановку пушистая и богато обвешанная игрушками ель, стоявшая в противоположном конце столовой. Эта ель была куда выше той, что стояла в гостиной, и под ней находилось немало больших и маленьких коробок, обёрнутых в цветную бумагу.

Сириус как раз прошёлся вдоль стены столовой, тщательно рассматривая плоды многодневных трудов, и повернулся к столу. На белой скатерти были расставлены тарелки и разложены самые различные столовые приборы. Он ещё раз придирчиво всё осмотрел, одёрнул немного задравшуюся тёмно-лиловую жилетку, надетую поверх светлой рубашки, и отправился на кухню. Там, в отличие от столовой, наблюдался хаос, по крайней мере, на столе так и остались стоять вазочки с салатами, а также брошенные во время готовки вилки, ложки, ножи, разделочные доски, недорезанные овощи и прочая зелень.

В стороне от кухонного стола сидели Живоглот, Снежинка и три подросших, два рыжих и один белый с рыжим хвостом, котёнка с приплюснутыми мордами. Они нашли захватывающее зрелище и безотрывно следили за румяной индейкой через стекло духовки. Сириус приостановился возле них, убедился, что всё в порядке, и достал волшебную палочку. Вазочки с салатами поднялись в воздух и поплыли по нему из кухни в столовую, где он их аккуратно опустил и расставил. Затем пришла очередь блюд с нарезанными на них овощами и всякими угощениями, разложенными по тарелочкам. Когда дело дошло до напитков со стороны лестницы послышались шаги.

— Сириус, они всё продолжают! Ты им хоть скажи, чтобы заканчивали! — становился всё ближе возмущённый голос Гермионы. — Сколько можно разма…

Она вошла в столовую и замерла, оглядев стол, а Сириус улыбнулся, взглянув на неё. За те три с половиной года, что прошли со дня, когда они снова встретились и решили жить вместе, это уже была не та робкая бледная девочка, которая опускала глаза в пол или неуверенно улыбалась от его слов. За эти годы она заметно вытянулась, научилась ровно держать плечи, прямо смотреть в глаза. Её волнистые волосы сегодня были забраны в причёску, карие глаза сделались куда выразительные благодаря косметике, а губы стали такими же яркими и алыми, как и платье, которое она сходила надеть после готовки. Перед Сириусом уже определённо была самостоятельная, смелая и очень привлекательная девушка, хотя он всё равно называл её по привычке «моя девочка».

— О, ты уже всё расставил… — подметила Гермиона и заговорила куда мягче. — Давай я сама разберусь с вином и всем остальным, а ты сходи к мальчикам.

— Конечно… Чудесно выглядишь, дорогая, — заставил её улыбнуться Сириус и вышел с кухни.

Он поднялся по лестнице на второй этаж и двинулся по коридору. Дверь ванной комнаты, коих на этаже было две, открылась и навстречу вышел невысокий русоволосый парень, одетый в тёмные брюки и расстёгнутую клетчатую бело-красную рубашку, ворот которой взмок, как и ткань майки на груди. Этого парня звали Ричард, он являлся однокурсником Гермионы и Гарри, а также другом и в прошлом частым соперником последнего.

— Ричи, если тебе нужна сменная одежда, зайди к Гарри в спальню и подгони что-нибудь под себя, — на ходу сказал ему Сириус. — Он не будет против.

— Ага… Сириус, а от боли у тебя ничего нет? — заставил его приостановиться Ричард и, поморщившись, приложил ладонь к щеке. — По-моему, зубу хана…

— А в шкафчике в ванной разве ничего не нашлось?

— Нет, там только пустой флакон стоял.

— Блин, точно, забыл пополнить… Иди на кухню. Там в третьем навесном шкафу, справа от двери…

— В каком-каком шкафу? Справа от какой двери? Из коридора или столовой?

— Из… В общем, у Гермионы спроси, она найдёт.

— Ладно…

Ричард поплёлся к лестнице, а Сириус, покачав головой, двинулся дальше. Он прошёл мимо нескольких дверей и наконец постучал в ту, что вела в библиотеку. За дверью стояла такая тишина, словно за ней никогда не водилось даже мухи. Сириус немного подождал и постучал ещё раз.

— Эй, вы там надолго застряли?

Ответа не было и во второй раз. Сириус поджал губы и дёрнул за ручку.

— Ребят, я вообще-то к вам обра…

БАБАХ!

Едва он только открыл дверь, как прямо перед ним столкнулись две вспышки заклинаний и яркий свет залил библиотеку.

Бум! Бах! Бум!

Последовали новые хлопки. Зрение вернулось к Сириусу, и он увидел, как яростно выступающий вперёд Гарри, всё ещё одетый в джинсы и футболку, внезапно отлетел назад и ударился спиной о книжный шкаф, по которому сполз на пол. Шкаф немного покачнулся, и несколько книг грохнулись на него сверху.

— Да на кой ляд ты опять пытаешься отнять мою палочку?! — гневался в противоположной стороне Скотт в тёмной рубашке с засученными до локтя рукавами.

— Подумал, если воспользуюсь моментом, то успею, — ответил ему Гарри и поднялся с пола.

— Что «успеешь»?! В лоб получить?! И как, доволен?!

— Нет, давай ещё раз.

— Давай, но чтобы я эту ерунду больше не видел. Такую отличную связку запороть детским приёмчиком… Рехнуться можно!

— Ну блин, затупил…

— Ещё пару раз так затупишь и даже о полуфинале можешь не думать!

Из-за их громких разборок Сириус едва успел вставить слово:

— Слушайте, я рад, что вы определились с тактикой, но давайте заканчивать на сегодня. Гермиона уже нервничает. И книги верните на полку, — прибавил он.

— Дай нам десять минут, — сказал ему Гарри, отряхнувшись.

— Да, сейчас ещё раз остатки чьего-то дерьма из его башки вытряхну и спускаемся, — хмуро прибавил Скотт.

— Ладно, но чтобы через десять минут привели себя в порядок и сидели за столом, — согласился Сириус, демонстративно постучав пальцем на наручным часам, и закрыл дверь, из-за чего в коридоре снова наступила невероятная тишина.

Едва он только двинулся обратно, как услышал звонок. Не желая терять время, Сириус трансгрессировал к входной двери и широко улыбнулся.

— О, ребята…

— С Рождеством!

На пороге его ждали Мэттью и его белокурая жена Линда, державшая нарядный пакет с подарком. Сириус пожал руку первому, одетому в новенькую малиновую мантию с золотым значком на груди, означавшим, что он сотрудник отдела магического права, принял подарок от его жены и поцеловал её в щёку.

— О, отец уже здесь? — спросил Мэттью, заметив в прихожей тёмно-синюю мантию на крючке, и расстегнул свою.

— Ещё с обеда, — ответил ему Сириус. — Ричард тоже пораньше пришёл. Они втроём с Гарри думали, будто мы с Гермионой позволим им половину дня обсуждать свои планы и тренироваться… но мы всех к работе припрягли и только потом отпустили.

— И правильно, с ума уже сходят со своими соревнованиями, — поддержала его Линда и расстегнула пальто, под которым стал заметен округлившийся животик.

— О, так мне уже можно называть Скотта старым дедом или ещё рано? — переключившись на это, спросил Сириус.

— Рано, конечно, и вообще, не смей отнимать чужой хлеб! — делано возмутился Мэтт, повесив свою мантию на крючок, и помог жене с пальто.

— Ладно, потерплю тогда немного. Проходите в столовую, ваши подарки под ёлкой.

— О, ребята, привет! — обрадовалась их появлению Гермиона, появившаяся с кухни, обнялась с каждым и задержалась у прихожей: — Сириус, ты ведь сказал мальчикам, чтобы заканчивали?

— Да, они через десять минут будут, — ответил он.

— Хорошо… — Она было развернулась, но что-то вдруг вспомнила. — А ты внутрь не заглядывал? Они в библиотеке чары на полки наложили?

— Конечно же наложили, — не моргнув и глазом, соврал Сириус. — Разве бы они стали портить книги?

— То-очно? — Гермиона немного нахмурилась, с подозрением посматривая на него.

— Ну конечно! — с лёгкостью подтвердил он и мысленно пожелал Гарри и Скотту душевных сил, если они, упаси их Мерлин, сожгут или повредят хоть одну книгу.

— Ладно…

Гермиона развернулась и ушла в столовую, где принялась болтать с гостями. Сириус нетерпеливо взглянул на наручные часы и тут же улыбнулся, услышав характерный хлопок за дверью.

— С Рождеством! — сказал было он, распахнув её.

— А почему у вас камин не работает?! — вместо приветствия возмутился Джон, придя вместе со своей миловидной помощницей Мэри, которая держала в руках нарядную коробку.

— Так Скотт временно отключил от общей сети.

— А ему-то какое дело до вашего камина?!

— Подождите, а я вам разве ещё не рассказывал историю с доставщиком цветов?

— Нет, а что ещё за история?

Гости оказались так заинтригованы, что забыли раздеться и замерли в прихожей, а Сириус заговорил о том, как три дня тому назад отправился купить ещё несколько подарков. Дети, то есть Гарри с Гермионой, остались дома и, как они утверждали, сидели себе на диване в гостиной и о чём-то болтали. Сириус, конечно, сильно сомневался, что эти двое, оставшись одни дома, могли всего лишь сидеть на диване и болтать, но суть была не в этом. Суть была в том, что их невинное занятие прервал какой-то мужик, вывалившийся из камина с букетом цветов в руках. Он пытался вручить их Гермионе и заставить её расписаться в получении. Собственно, когда он, Сириус, вернулся домой, в гостиной творилось что-то необъяснимое. Незнакомый ему мужик лежал, уткнувшись лицом в ковёр, и твердил, что он всего лишь доставщик, его фирме оплатили цветы для девушки и назвали адрес. Гарри, направивший на него волшебную палочку, яростно требовал сказать, кто он на самом деле такой, а полураздетая Гермиона, прикрывающая себя рубашкой — в гостиной, видимо, стало очень жарко, — осторожно говорила, что, может быть, и вправду произошла ошибка: доставщик всего лишь перепутал буквы, когда произносил адрес.

— Скотт вон и вовсе считает, что это может быть не доставщик, а наводчик. Типа он по каминной сети называет разные адреса, перемещается и высматривает, где дом побогаче, а фирма по доставке цветов — это так… для отвода глаз. В общем, он отдал этого горе-доставщика ребятам с прежней службы, они там всё проверяют, а мы пока без камина обходимся. Ну, в смысле, без перемещения по сети.

— Какой ужас… Расскажите мне потом, чем дело кончится, — помолчав, сказал Джон. — Некрасиво, конечно, получится, если этот доставщик и впрямь перепутал адрес…

— Да уж, я и сам не знаю, кому в этом случае придётся извиняться, — согласился Сириус и, взглянув на Мэри, опомнился: — О, дорогая, прости меня, пожалуйста, заболтался… Давай сюда свою мантию. А ты чего одна, кстати? Где муж? Дочь?

— Да муж на конференции в Нью-Йорке, дочь у своих друзей празднует…

— О, понимаю, давай я тебя провожу.

Пока он любезничал с ней, с лестницы послышались шаги и Скотт с Гарри, наконец-то причёсанным и одетым в рубашку с брюками, спустились вниз. Гермиона тепло улыбнулась Гарри, засмотревшемуся на неё и забывшему сесть на место, а Джон, усевшись на стул, качал головой.

— Скотт, праздник на дворе, неужели даже в это время вы устраиваете тренировки?

— А вы что хотите, чтобы мы расслабились и пролетели на соревнованиях? — невозмутимо откликнулся тот.

— Могли бы и отложить немного…

— Ага, до марта, чтобы начать только когда петух в одно место клюнет.

Возможно, Джон ждал поддержки от Сириуса и потому посматривал на него, но последний только улыбнулся. Его мысли были заняты другим. За столом оставалось ещё несколько свободных мест, и он периодически посматривал на часы.

— Пойду, проверю индейку, — сказала Гермиона, поднявшись со стула, и Сириус молча кивнул.

— Загоняете вы бедных мальчиков… — продолжал себе Джон.

— Они уже далеко не мальчики и способны сами за себя решать, — возражал ему Скотт.

— Да ладно вам, Джон, мы не каждый год к себе кого-то приглашаем и проводим соревнования, — попыталась примирить их Мэри.

— Соревнования соревнованиями, а отдыхать тоже нужно, — поддержала Джона Линда.

Мэттью, не желавший выбирать между мнением жены и отца, благоразумно промолчал.

— А мои мама с папой согласны, что готовиться нужно уже сейчас, — важно вставил Ричард, явно почувствовав себя лучше после приёма обезболивающего.

— Я тоже с ними согласен, — вставил Гарри, и Джону, оставшемуся в меньшинстве, пришлось тяжко вздохнуть и промолчать, признавая своё поражение.

Сириус продолжал себе улыбаться, вполне довольный тем, что беседа за столом шла даже без его участия. По правде говоря, он и был тем, из-за кого и началась вся эта история с соревнованиями, хотя, если точнее, началом послужило его решение попросить о помощи, а дальше всё как-то закрутилось само собой.

В тот самый тяжёлый для всех год они несколько раз посещали с детьми и Джоном разные дома, пока не остановили свой выбор на этом. Тогда он ещё не был отделан и обставлен мебелью, и они, заново привыкающие друг к другу, подолгу сидели на кухне, решая, что им нужно купить, кто какую комнату займёт и что можно сделать из остальных. Джон не принимал в этих обсуждениях участия, поскольку жил отдельно, но зато он разбирался со всеми документами: на дом, на школу, на перевод средств Гермионы и Гарри в местное отделение банка. Также Джон заботился о том, чтобы дети сбалансированно питались и получали все необходимые витамины. В этом вопросе он был настолько категоричен, что в первый год сам закупал некоторые продукты и регулярно инспектировал холодильник.

В первый месяц к ним несколько раз заходила в гости неприметная учительница из школы. Она уединялась то с Гарри, то с Гермионой в спальне, беседовала с ними насчёт их обучения в Хогвартсе, что-то записывала в блокнот и уходила. После третьего её визита дети стали заметно нервничать и подозревать, что их не горят желанием приглашать в Ильверморни, но Джон уверял их, что это не так.

— Если Джулия сказала, что вас примут, значит, так и будет, — говорил он. — Мне думается, дело в чём-то другом… Давайте не будем переживать раньше времени и подождём, что нам скажут.

Дело было действительно в другом. На пятый визит неприметная учительница собрала Гарри, Гермиону и Джона на кухне, а Сириус, в то время официально не приходящийся детям хотя бы опекуном, слушал их разговор из коридора.

— Мы обнаружили у вас немало пробелов по ряду предметов… — говорила учительница, листая блокнот. — Я несколько раз обсуждала с директором и другими учителями, как нам лучше всего построить ваше обучение, и мы пришли к выводу, что ставить вас на пятый курс вместе с ровесниками будет крайне жестоко с нашей стороны. Мы подумали и решили зачислить вас на четвёртый курс, отменить для вас несколько предметов, таких как заклинания, трансфигурация и боевая магия, и подтянуть по всем другим. Думаю, таким образом, мы сможем сбалансировать уровень ваших знаний и избежать чрезмерной нагрузки.

Такое решение всех, конечно же, потрясло, но если Гарри спустя какое-то время то ли смирился, то ли переключился на что-то другое, то Гермиона, как человек, привыкший добиваться успеха по многим предметам, восприняла это решение болезненно. Джон неоднократно пытался её успокоить и доказать, что никто не считает их с Гарри отсталыми или программу их обучения ужасной, все только хотят, чтобы им было комфортно в новой среде. В октябре он помог им закупить всё необходимое к школе, и в начале ноября они с Гарри наконец-то отправились в Ильверморни.

Сириус по-своему переживал разлуку с детьми и взял с них обещание писать ему хотя бы раз в неделю обо всём, что с ними происходит. Сам он в то время заметно воспрянул духом, но всё ещё находился в некоторой неопределённости. То занимался домом и делал ремонт, то посещал больницу, где виделся с Джоном и пытался немного встряхнуть свою память. Какие-то давние события он, конечно, иногда смутно видел, но цепляться каждый раз то, что уже давно прошло, вскоре стало надоедать. Чем чаще Сириус приходил в больницу, тем больше он либо навещал Скотта, либо превращался в Бродягу и бежал наверх в детское отделение.

— Слушайте, а если вы находите удовлетворение в помощи другим, то почему бы вам тогда не рассмотреть профессию целителя? — спросил его как-то Джон. — Можете избрать в качестве специализации терапию. Она, конечно, не так высоко ценится как та же область борьбы с вредоносными заклятиями и не сулит продвижения без других навыков, но зато и учиться не так долго, наберётесь полезных знаний и можете считать, что вам везде будут рады. Хоть в больнице, хоть в аптеке, хоть в семьях, прибегающих к услугам частным целителей.

— Я-я? Целителем? Вы смеётесь, что ли? Да я же в этом ничего не смыслю! — поразился Сириус. — Да и учиться в мои-то годы…

— А что ваши годы? Разве в тридцать шесть лет жизнь заканчивается? Вы же волшебник и школьное образование, насколько я знаю, в своё время получили. К тому же вы теперь оформлены и на нашей территории совершенно чисты и свободны. Я не настаиваю, конечно, но вы подумайте. Целителя-анимага у меня давно не было, я бы вас с удовольствием принял в штат. Другие мои подчинённые, кстати, очень хорошо о вас отзываются… Считайте, в коллективе вы уже себя зарекомендовали.

Пока Сириус раздумывал, действительно ли он способен к дальнейшему обучению, вести из Ильверморни приходили нерадостные. Гермиона отчаянно пыталась доказать, какая она способная, и довела себя к декабрю до нервного срыва. Гарри пытался её остановить, но с её стремлением к получению знаний это было крайне сложно даже для него. Он жутко переживал за подругу и не знал, что делать. Джону приходилось несколько раз отправляться в школу и разговаривать с директором. Тот утверждал, что никто из учителей и не думал перегружать новых учеников, Гермиона сама слишком много всего читала, учила, плохо спала, вот и оказалась с истерикой в больничном крыле. Но Джон утверждал, что это всё итог безалаберного отношения учителей к измученному виду девочки и её внутренним переживаниям. Понятно, что она хотела показать себя, а значит, нужно было проводить с ней беседы: она же ещё подросток, к тому же травмированный подросток, и нуждается в заботе взрослых. Он так разгневался, что пообещал дойти до госпожи президента, если ситуация не изменится, а потом лично проинструктировал школьных целителей, и добился того, что ему через день стали слать отчёты о состоянии душевного и физического здоровья его подопечных.

Если с Гермионой после Рождества ситуация заметно улучшилась, то с Гарри, не желавшим ни на что жаловаться, всё обстояло непросто. В учёбе у него не было особых проблем, но они возникали в других и не менее важных областях. К примеру, Гарри надеялся стать хотя бы запасным игроком в команде по квиддичу их общего с Гермионой факультета Птица-гром, но капитан не позволил ему пройти даже отборочные испытания.

— С таким зрением, как у тебя, Поттер, летай где-нибудь в сторонке, но точно не на этом поле и не во время игры, — нагло сказал он, как делилась потом в письме Гермиона, а тренер по полётам даже не стал ничего слушать, утвердив, что только капитан команды решает, кого брать в состав, а кого — нет.

Гарри, конечно же, не стал жаловаться ни крёстному, ни дяде Джону и подался в дуэльный клуб, куда его взяли благодаря рекомендации Мэттью. Вот только и там всё пошло не очень хорошо. За попытки прорваться в десятку лучших дуэлянтов Гарри называли наглым бриташкой, неугомонным очкариком или знаменитым шрамоносцем. Когда же он в начале весны занял восьмое место, злость соперников достигла неслыханных вершин. Лидеры стали учить отстающих разным приёмам, и последние принялись поочерёдно и жёстко выступать против Гарри, согнав его не только с турнирной таблицы, но и неоднократно отправив в больничное крыло. Гермиона писала Сириусу, что боится за Гарри: из-за всего этого он уже неоднократно подрался то в рукопашную, то при помощи палочки с кем-нибудь из учеников в коридоре. Джон считал, что Гарри нужно бросить дуэльный клуб: он новичок в школе и к тому же очень известный мальчик, понятно, что он вызывает зависть или раздражение у других. Он предлагал Гарри отправиться в шахматный клуб: там ученики не такие активные и враждебные и время тоже можно проводить с пользой. Сам Гарри отказывался бросать дуэльный клуб и идти в шахматный. В этом вопросе Сириус был целиком и полностью на его стороне. Считал, что крестнику нужно заниматься тем, что ему нравится, вот только никак не мог ему помочь, поскольку не обладал нужными умениями и знаниями. Зато Сириус знал того, кто обладал всем необходимым.

Так уж получилось, что Скотта поставили на ноги за три месяца, но целители единодушно заявили, что с его травмами он больше не годен к несению службы, и прописали ему какие-то лекарства. Мэттью в их редкие встречи, когда Сириус напрашивался с Джоном в Ильверморни, чтобы увидеть детей, утверждал, что у отца депрессия. По его словам, Скотт засел у себя дома, как медведь в берлоге, и отказывался от предложений вести теоретические курсы в мракоборческой академии или же возглавить смежный отдел в МАКУСА, занимающийся правом и оформлением документов.

— С его травмами ему даже выпить нельзя, — хмуро говорил Мэттью. — Ох, чую я, доведёт себя мой старик… Опять его в больничку положат.

— Да ну брось ты отца-то хоронить. Скотт мужик толковый, он себе ещё найдёт дело, — возражал ему Сириус.

Собственно, когда ситуация с Гарри и дуэльным клубом обострилась, он обо всём этом вспомнил и отправился к приятелю в гости. Скотт встретил его с крайне недружелюбным видом, но в дом впустил.

— Я? Тренировать Гарри? — немного погодя спрашивал он на кухне. — Это что, шутка такая? Я со своими парнями никогда не сюсюкался, а ты мне предлагаешь твоему пацану сопли подтирать? Найми лучше мастера, раз возникла такая нужда. Он и удар поставит, и технику отработает, и отточит умение заклинания комбинировать.

— Во-первых, Гарри не нужно сопли подтирать, ему нужно дать несколько уроков, — терпеливо возражал Сириус. — Ты же сам знаешь, как его обучали… каждый год новый преподаватель, один краше другого, и программа всякий раз меняется, а боевую магию им с Гермионой пока отменили, чтобы по другим предметам подтянуть. А во-вторых, я что-то не слышал ни об одном «мастере», состоявшем на службе. Гарри нужен человек, который побывал на улицах и по опыту знает, что такое настоящая схватка.

— Зря распинаешься.

— Слушай, я понимаю, у тебя тоже непростое время… наверное, на одни лекарства много денег уходит… Назови цену, я оплачу каждый твой урок с Гарри. Поверь, они ему очень нужны.

Из-за предложения оплаты Скотт оскорбился и велел Сириусу убираться. Однако то ли Мэттью рассказал ему о том, что происходит в школе, то ли он подумал и остыл, но на пасхальные каникулы, когда дети прибыли ненадолго домой, Скотт нанёс им визит. Сказал, что хочет взглянуть, на что Гарри способен, и спросил, где можно устроить тренировку. Сириус оставил их в столовой и, взяв Гермиону под локоть, увёл её в библиотеку. Судя по возгласам и шуму внизу, тренировка проходила очень активно. По её окончанию Гарри держал в одной руке две волшебных палочки, а другой прижимал носовой платок к разбитому носу. Как потом выяснилось, Скотт намеренно уступил ему свою волшебную палочку и нанёс удар со второй.

— Не представляю, какой недоумок вбил твоему пацану в голову, что Экспеллиармус — это безотказное заклинание, но да, силы и упорства у него хоть отбавляй. Ещё бы умел во время атаки связки использовать или блок выставлять, тогда бы точно в дуэльном клубе всех обошёл.

— Так ты возьмёшься его обучать? — с надеждой спросил Сириус. — Сам же убедился, что он способный…

Скотт немного подумал и кивнул. Возможно, в то время ему было и впрямь невыносимо без дела и занятия с Гарри хоть как-то помогали почувствовать себя лучше. Ради такого дела Сириус упросил Джона, как опекуна, отправиться в школу и уговорить директора отпускать детей по выходным домой. Учитывая их непростую ситуацию, тот согласился на уступку при условии, что это не будет мешать им выполнять домашнюю работу. Таким образом, Гарри по выходным отправлялся к Скотту на занятия, а Сириус с Гермионой оставались дома, вместе убирались, готовили и периодически что-нибудь запекали в духовке.

— А мы вчера с моей девочкой яблочный кекс готовили… по новому рецепту… — потом тепло делился в больнице Сириус и угощал их творением целителей или же нёс в детское отделение, где его, согласно установленным требованиям, тщательным образом проверяли, а потом нарезали на кусочки и раздавали в палате.

Ближе к лету, когда ремонт дома стал не так сильно отнимать время и силы, Сириус всё-таки решился отправиться на целительские курсы, а перед этим записался на подготовительные. Джон это решение одобрил и написал для него рекомендательное письмо, а также принял на полставки в качестве младшего целителя-работника. Половину дня Сириус занимался в больнице всяким разным: носил еду больным, разбирал и развозил посылки, обращался в Бродягу и развлекал детей. Вторую половину дня он проводил на вечерних курсах, благо, что целители в больнице потом помогали ему понять те или иные термины или наглядно показывали какого-нибудь пациента и давали почитать историю его болезни. Наступлению лета Сириус был рад вместе с детьми, ведь это значило, что хоть на какие-то месяцы ему не придётся напрягаться и запоминать кучу разной информации. Однако тем же летом Скотт утвердил, что Гарри не делает успехов, поскольку находится не в самой лучшей форме.

— Да ладно, он же столько лет квиддичем занимался… такой ловкий и быстрый… — удивился Сириус.

— Квиддичем? И как это, по-твоему, помогло его форме? — спросил Скотт. — Так сильно цеплялся за метлу, что спина сама собой окрепла? Или плечи от взмахов рукой разработались? А, нет, дай угадаю… Задница от напряжения стала упругой и это очень помогает бегать и прыгать?

В то время Сириус понятия не имел, как работают мышцы и что нужно для их укрепления, потому пожал плечами. Сам Гарри, почувствовавший, что хоть кто-то способен ему помочь, был совершенно не против заниматься летом. Три раза в неделю он виделся со Скоттом, а остальные дни либо лежал на диване, морщась и попивая зелья, снимающие боль в мышцах, либо гулял с Гермионой. Она, конечно, не очень дружелюбно относилась к его тренеру, но согласилась с Сириусом, что Гарри нужно дать, чего он хочет. Если ему станет неинтересно, он сможет об этом сказать. В то лето она была ещё несовершеннолетней, Сириус неоднократно её куда-нибудь сопровождал и помогал совершать покупки. К примеру, на деньги, что ей достались от покойных родителей, Гермиона накупила чуть больше полусотни книг для их общей библиотеки, а одну редкую коллекцию Сириус заказал для неё в качестве подарка на день рождения. Судя по восторгам, какие он слышал потом из спальни, Гермионе было о чём рассказать Гарри. В августе они вдвоём уходили закупать вещи для нового учебного года и вернулись только к позднему вечеру, когда Сириус уже начал беспокоиться и думать, не пора отправить Буклю к Скотту. Впрочем, с того учебного года всё интересное и началось.

Благодаря усиленным тренировкам Гарри заметно подтянулся и к началу зимы вошёл в пятёрку лучших дуэлянтов, а также на первом же уроке боевой магии показал парочку связок из заклинаний и был освобожден от экзамена. Его соперники выходили из себя. Гарри не писал, что у него иногда случались стычки, помимо клуба, да и Гермиона перестала писать, что тревожится за него, зато Джон получил парочку писем от директора с просьбой явиться в школу. Родители некоторых мальчиков были крайне возмущены и утверждали, что Гарри побил их детей. Он якобы нападал на них в коридоре, требовал деньги и отправлял в больничное крыло тех, у кого не находил чем поживиться в кармане.

— Да что за бред, Гарри не нуждается ни в каких деньгах! Эти парни сами лезут к нему и заслуженно огребают! — возмущался потом Сириус от обиды за крестника.

Однако неугомонные соперники зашли с другой стороны, и руководитель дуэльного клуба под их натиском решил исключить Гарри, посчитав, что тот жульничает и владеет запрещёнными приёмами. Это решение обрадовало многих, но поразило и огорчило детей. Даже Гермиона была возмущена и расстроена, что взрослый человек предпочёл не установить порядок между учеников, а поддаться влиянию самых ожесточённых из них.

Это же решение удивило и Скотта, а он явно был не из тех людей, кому нравилось чему-то удивляться. Скотт лично сходил в Ильверморни, чтобы узнать, какие из приёмов Гарри руководитель дуэльного клуба счёл запрещёнными и на каком основании. Как прошёл их разговор, так и осталось загадкой, зато спустя пару дней обрадованный Мэттью, к тому году окончивший школу, прибежал к Сириусу в больницу и стал благодарить его за помощь.

— Какую ещё помощь? Ты это о чём? — не понимал последний.

— Да как это о чём! — восклицал Мэтт. — Папа вчера ко мне пришёл и говорит, мол, Мэтти, помоги-ка мне с кое-какими бумажками разобраться… типа, старею, тупить стал, похоже… Я смотрю, а он там всякие разрешения собирает и пытается заявку оформить, чтобы спортивно-дуэльный клуб при школе открыть! Сириус, ты гений! Как я только сам не додумался, чем его можно занять! Давно не видел папу таким собранным и решительным! Прямо на глазах ожил мой старик…

Сириусу эта новость тоже понравилась, он даже хотел стать спонсором спортивно-дуэльного клуба, но Скотт отказался от его участия, сказав, что ему заплатят другие. Те, кто, по его словам, считает, что «недоумок из дуэльного клуба» может чему-то путному научить их детей. Поначалу в новом клубе было не так много участников, и ходили даже слухи, будто руководитель, он же тренер, ходит на некоторых занятиях с кнутом: даёт по ногам тем, кто не умеет вовремя прыгать. Зато те немногие, кто в новый клуб ходил, не хотели его покидать. К недоумению школьных целителей и учителей, они охотно шли на вечерние занятия в клубе три раза в неделю и пропивали курсы всяких витаминов. Эти самые участники очень хорошо относились к Гарри и, по словам некоторых родителей, входили в состав его банды, занимающейся грабежом в коридорах. Поскольку поток обвинений стал доходить и до Скотта, то ближе к лету он предложил пострадавшей стороне наподдать его ребятам по одному и на глазах у всех, то есть устроить соревнования, где «мастера» дуэльного клуба смогут сразиться с его якобы подлыми ребятами и хорошенько их проучить.

Джон в то время зашивался в больнице, поэтому Сириус, наконец-то забрав у него право опеки, охотно посещал по выходным школу и болел вместе с Гермионой за Гарри. Смотреть на то, что вытворяет крестник во время дуэли, было поистине завораживающе. Гарри не стоял на месте: отшибал атаки противников с разворота, перепрыгивал через вспышки, летящие ему в ноги, бросал заклинания, даже оказавшись на коленях после кувырка, и метался, словно молния, из стороны в сторону, пока не приближался к противнику и не наносил сокрушительный удар. Сириус потом красочно и с чувством гордости рассказывал об этом коллегам в больнице и давал им смотреть в омнинокль, куда записывал самые эффектные схватки.

Слух о том, что в Ильверморни проходят захватывающие соревнования, на которые сбегается множество родителей, конечно же, дошёл и до МАКУСА. Сама госпожа президент в сопровождении своей охраны появилась в школе во время финала, где Гарри потерял свою палочку, но уклонился от трёх сильных заклятий и уложил противника на лопатки ударом в челюсть, тем самым одержав победу. Госпожа президент немного подождала и приблизилась к нему и Скотту, чтобы поздравить с успехом.

— А я-то думаю, кому вдруг пришло в голову возродить дух спортивных состязаний, — заговорила она, — а это, оказывается, два заслуженных героя страны объединили свои силы. Что ж, это похвально. Радует, что новое поколение не забывает вековые традиции. Если вдруг не захотите остановиться на достигнутом, дайте мне знать, я думаю, мы это решим.

Гарри нахмурился и недоумённо переглянулся с Сириусом и Гермионой, даже Скотт выглядел несколько озадаченным.

— Моя госпожа, позвольте узнать, — обратился он, — а что вы имеете в виду?

— В Махотокоро уже не первый год проводят показательные выступления, — ответила она. — Они считают себя бесспорными лидерами и рассылают приглашения посостязаться для других стран. Обычно мы отвечаем отказом, — добавила госпожа президент, косо глянув ту сторону, где помрачневший руководитель дуэльного клуба явно почувствовал, что скоро утратит свои позиции, как и число желающих посещать его клуб. — Но если вы пожелаете проверить свои силы, то это можно устроить. Как я могу отказать нашим юным дарованиям, тем более при таком умелом руководителе? — прибавила она, улыбнувшись краешками губ.

— Кхм… боюсь, не смогу ответить за ребят, — к удивлению Сириуса, Скотт впервые за время, что он его знал, смутился, — нужно сперва обсудить с ними.

— Конечно. И с родителями тоже стоит всё обсудить. Дайте мне знать, если вдруг надумаете поучаствовать, ради такого дела мы выделим из бюджета необходимые для подготовки и поездки средства. Ответ нужен до конца января.

Это событие, как победа над дуэльным клубом, заметно воодушевило многих. После лета число участников спортивно-дуэльного клуба стало стремительно расти. Самых юных иногда тренировал сам Гарри, особенно когда у Скотта обострялись приступы головной боли из-за перемены погоды или каких-то других причин: его старые травмы периодически давали о себе знать. Гермиона потом с улыбкой говорила Сириусу на выходных, что в плане преподавания Гарри очень хорош.

— Ты бы видел, как первокурсники на него смотрели! — с чувством делилась она на кухне. — Гарри возле одного мальчика даже на коленях стоял и поддерживал его локоть, чтобы тот научился и запомнил, как правильно вскидывать палочку! Этот мальчик потом к нему на переменке подбежал, чтобы радостно сказать, что у него всё получилось!

Также она говорила, что иногда родители того или другого ученика считали, что Гарри взрослый парень и является заместителем Скотта, ведь он здорово вытянулся, стал шире в плечах и куда крепче на вид. Они пытались договориться с ним об оплате, а потом удивлялись, что перед ними обыкновенный ученик. Также Гарри никто не делал замечания, если он вдруг забывал надевать сине-клюквенную мантию, поэтому он носил её скорее для спокойствия Гермионы, чем для порядка.

Сириус был очень рад успехам детей и с удовольствием проводил с ними время. В прошлом году он побывал с ними, Скоттом и ещё пятёркой учеников и их родителей в Японии, где Гарри в полуфинале проиграл изворотливому Йоши Аоки — тот утратил свою палочку, но отбил летевшую в него вспышку заклинания голыми руками и, воспользовавшись эффектом неожиданности, контратаковал.

— Вот интересно, кому я говорил, что беспалочковые маги будут до последнего скрывать свои умения? — спрашивал потом Скотт, а Гарри хмуро и молча смотрел в сторону, сам прекрасно понимая, что проиграл по глупости: растерялся на мгновение, не более того.

Благо, что его соперника одолел Арман Катель и этому событию очень многие обрадовались, особенно представители французского Министерства магии, сразу же заявившие, что они готовы организовать следующие соревнования на своей территории. Впрочем, Гарри разозлился и победил другого японца, тем самым урвав третье место и бронзовую статуэтку дракона, что было хорошим результатом для представителей американской школы, впервые за последние годы появившихся на соревнованиях.

В этом же году Сириус провёл с детьми незабываемые недели в Париже. Там Гарри сделал Гермионе предложение, и они решили, что сыграют свадьбу после окончания школы. Там же Сириус приобрёл разные картины, кое-какую посуду, завёл недолгий роман и вернулся с детьми и золотой статуэткой домой, где их встретили словно героев. В этом году и Ричард урвал награду и отдал родителям серебряную крылатую звезду. Сама госпожа президент заходила в школу и выражала всем участникам благодарность за особые заслуги перед страной. Скотту она прикрепила на грудь какую-то медаль — тот так и не дал Сириусу на неё посмотреть — а его лучшим ученикам дала слово, что любой из них, если он того пожелает, будет зачислен в мракоборческую академию без сдачи каких-либо экзаменов. Гарри ничего не сказал по этому поводу, и Сириус стал подозревать, что, в отличие от Ричарда и других приятелей, он не горит желанием стать мракоборцем. Следующие соревнования, как понятно, должны были состояться в Америке в начале марта, поэтому Скотт решил, что у себя дома нельзя упасть в грязь лицом, нужно начать готовиться ещё с осени и лидеров клуба он натаскивал куда жёстче, чем прежде.

— Звонок...

— Эй, мыслитель!

Комок из бумажной салфетки стукнул его по лбу, и Сириус вернулся из далёкого прошлого в настоящее, где он сидел за праздничным столом.

— Звонят, — напомнил Мэттью.

— Индейка готова, ещё немного и можно есть, — вернувшись с кухни, доложила Гермиона.

— Я открою, — сказал было Гарри, но Скотт дёрнул его за руку обратно за стол:

— Куда вперёд хозяина дома!

Звонок повторился и Сириус, не сказав ни слова, поспешил к двери. Его улыбка заметно поблекла, когда он увидел, кто стоит на пороге.

— С Рождеством! Здравствуйте, Сириус, с праздником! А Гермиона дома? — спрашивали две крайне разговорчивые и энергичные девушки.

— Гермиона, к тебе пришли! — крикнул в сторону Сириус. — Спасибо, дорогие, и вас с Рождеством. Зайдёте?

— Нет-нет, мы ненадолго! Только Гермионе решили занести подарочный экземпляр! В очереди простояли, чтобы приобрести для всех девочек новинку! Помните, мы список составляли? Автор такой добрый: всем автографы оставил и пожелания написал! Хотите мы вам свои экземпляры покажем?

— Э-э… да я как бы…

К его облегчению, Гермиона выглянула в коридор и очень обрадовалась своим подружкам из книжного клуба, которым она периодически строчила такие длинные письма, что конец пергамента иногда достигал пола. Сириус слышал за спиной девичий визг и подумал, как здорово, что собрание книжного клуба проходит не у них дома — он бы не вынес столько восторгов и оживлённой болтовни из-за одной-двух несчастных книг. Сириус вернулся за стол и через какие-то минуты увидел, как Гермиона с улыбкой прошла по коридору, прижимая к груди вскрытый свёрток. Похоже, ушла положить свою ценность на столик в библиотеке. Когда выдастся свободное время, опять заберётся на диван, укроется мягким пледом, подаренным Гарри на прошлое Рождество, и предастся любимому занятию.

— Сириус, а ты чего сегодня такой задумчивый и молчаливый? — с подозрением посматривая в его сторону, спросил Мэттью. — А как же разговоры про больницу или школу? У вас разве больше ничего интересного не происходит?

— Отстать от него, не видишь, заждался человек важного гостя, — раньше Сириуса ответил Скотт.

— Какого ещё важного гостя?

— А сам как думаешь?

Они переглянулись, и по лицу Мэттью расплылась хитрая ухмылка. Он что-то шепнул жене на ухо, отчего она тоже улыбнулась и двинула ему кулачком в бок. Сириус не успел возмутиться их тихим переговорам, как из коридора послышались шаги и в столовую заглянула Гермиона.

— Гарри, а тебя можно на пару слов? — чересчур ласково спросила она, отчего стало понятно, что что-то подозрительное после тренировки мальчиков в библиотеке ей всё-таки попалось на глаза.

— Только не задерживайтесь там! — бросил в спину Гарри Сириус и вздрогнул.

БУМ!

Одна ушастая сова опять не рассчитала силу и врезалась в стекло, по которому сползла на подоконник.

— Бедняжка, торопилась, наверное, — пожалела её Мэри, а Сириус скривился, увидев, как эта ушастая сова поднимается, встряхивается и выразительно посматривает в его сторону.

— Лучше бы она в самолёт врезалась… не убиваемая птица, — мрачно заметил он.

— Вы чего это? Неужто поклонница так замучила письмами? — удивился Джон, видимо, тоже разглядев на лапке совы яркий малиновый конверт.

— Да уж какая там поклонница, — невозмутимо вставил Скотт. — У него есть только один бессменный поклонник.

За столом воцарилась небывалая тишина. Многие так удивлённо посмотрели на Сириуса, как будто впервые в жизни его видели, а Ричард и вовсе пронёс вилку мимо рта.

— Это не то, о чём вы подумали! — возмутился Сириус, метнув в Скотта, не способного хотя бы улыбнуться во время шутки, сердитый взгляд. — Это не поклонник, это… типа мой брат.

— Брат? А разве твой брат не умер? — спросила Мэри и быстро опомнилась: — Ой, прости, пожалуйста… Сириус, по-моему, я что-то такое про твоего брата в газете читала… Прости, я не хотела тебя обидеть.

— Да ладно тебе, я уже привык к этим вопросам. Это не мой родной брат, это… типа названый.

— А почему «типа»? И что этому брату от тебя нужно?

Сириус тяжко вздохнул и понял, что придётся рассказать о «брате Злато» и лучше, если сначала. О том, как оказался с ним в одной палате в Мунго и Златопуст решил, что раз они оба потеряли память, значит, они братья.

— Я вообще и думать о нём забыл, а потом вдруг получил от него письмо… Ещё тогда, в девяносто пятом году, когда мы тут то с одними, то с другими проблемами разбирались… А у брата Злато там, видите ли, возникли трудности, он решил написать мне и попросить совета…

— В чём? Он что, название для своей новой книги не смог придумать?

— Да если бы… В соседнюю от него палату тогда положили некую женщину по имени Молли — тоже, наверное, какая-то больная на голову, — и он с ней разболтался. Оказалось, что она его ярая фанатка, прочла все его книги и знает… Короче, он в неё втрескался, а она замужем.

— Да ты что!

— Да, поэтому этот дурень решил спросить у меня, у своего «брата», как ему быть. Хотя так-то я не умнее его… это же я посоветовал ему её добиться… Идиот, зачем я вообще ему ответил…

— Подожди, так он её добился или нет?

Рассказ Сириуса оборвал очередной звонок в дверь, и он вскочил на ноги.

— Только не вздумай, что тебе удастся отделаться от нас таким образом! — послышался ему за спиной голос Мэри.

— Да-да, мы все хотим знать, чем же закончилась та история! — следом за ней крикнула жена Мэттью, Линда.

Сириус открыл дверь и думать забыл о чём-либо другом. Почему-то когда появилась та, кого он так долго ждал, Сириус снова ощутил себя вчерашним школьником, у которого чересчур сильно заколотилось сердце и из головы выветрились все заготовленные фразы.

— С Рождеством. Эм… мы, наверное, пришли позже всех…

Мягкий голос гостьи заставил Сириуса вспомнить, как дышать и разомкнуть губы.

— Да нет, что ты, мы… мы ещё индейку из духовки не достали, — ответил он, сам поражаясь, почему заговорил так неуверенно.

Гвен была младше его на пять лет, но Сириусу казалось, словно он старик по сравнению с ней. Её медные волосы, струившиеся по плечам, в свете лампы приобрели золотистый оттенок, на светлом лице не было заметно ни одной морщинки, серые глаза настороженно смотрели ему в лицо, а алые губы робко изгибались в улыбке.

— Мы долго собирались… а потом ещё пешком шли и отвлекались на всё подряд… — извиняющимся тоном пыталась объяснить она свою задержку, но её прервал детский голос.

— Привет, дядя Сири! А я тебе подарок принёс…

Маленькому Эдгару, державшему Гвен за руку, было четыре с половиной года. Он был темноволосый, как, видимо, и его отец, и в данную минуту протягивал Сириусу вчетверо сложенный листок.

— Мне подарок принёс? — как можно натуральней удивился последний и быстро развернул листок, обнаружив на нём рисунок снеговика. — Какая красота, Эдди! Надо будет на стену повесить! А я тебе тоже подарок приготовил, только он под ёлкой стоит. Давай, проходи вместе с мамой, не стесняйся.

Мысль о подарке Эдгара обрадовала, и на его лице появилась улыбка. Собственно, если бы не он, Гвен бы вряд ли решилась прийти в гости. Сириус уже звал её и на Хэллоуин, и на день благодарения, и на выходные, когда они с Гермионой по обыкновению запекали что-нибудь вкусное, но она вежливо отказывалась. Зато когда в больнице снова появился Эдгар и на какие-то часы остался в детском отделении, Сириусу удалось угостить его кусочком яблочного кекса и поболтать.

— А у нас дома не бывает ёлки, — жаловался малыш. — Мама говорит, дорого, и мы ходим на площадь на самую большую посмотреть…

— Да ты что, — сочувственно отвечал ему Сириус. — А у меня по две ёлки обычно стоит…

— Две? А куда тебе две?

— Так я люблю праздники и дети мои любят, мы с ними и в столовую ставим ёлку, и в гостиную, вместе их потом наряжаем и украшаем всё вокруг. Слушай, а ты приходи к нам на Рождество и маму свою позови. У нас дома тепло, можешь хоть сидеть под любой ёлкой, хоть свет везде погасить и смотреть, какими красивыми они сделаются…

Предложение оказалось настолько удачным, что когда Гвен появилась в детском отделении, у неё просто не осталось выбора кроме как поддаться уговорам сына.

— Милый, но у нас не будет для дяди Сириуса подарка… — пыталась привести она последний аргумент, но Сириус и в этом успел добавить свои пять кнатов:

— Так мне и не нужен подарок. Ты что думаешь, я всех своих друзей обязываю появляться с подарками? Приходите просто так, на ёлку посмотрите, за столом немного посидите. Мы любим с друзьями собираться и потрещать, когда выдаётся повод. Мэри, кстати, тоже будет и Джон должен прийти…

Сириус, пожалуй, был первым, кому всё-таки удалось уговорить Гвен пойти куда-то помимо больничного буфета. Так-то он познакомился с ней ещё два года тому назад, когда она перевелась из бостонской больницы в Сент-Патрик, в штат к Джону, объяснив это тем, что жалование в его больнице выше. Такую красивую женщину, конечно, невозможно было не заметить. В то время на неё многие засматривались — и коллеги-целители, и некоторые пациенты — но она не принимала ничьи знаки внимания и держалась отстранённо. Однако это не помешало Мэри, первой помощнице Джона и довольно любознательной женщине, приблизиться к новенькой целительнице и выяснить, почему та настолько неприветлива и холодна. Как оказалось, её история была очень печальной.

Когда-то Гвен была обеспечена и счастлива, она тайно от родителей вышла замуж, вот только её избранник внезапно исчез после брачной ночи, а вместе с ним исчез и ключ от хранилища, и документы. Через пару дней выяснилось, что у неё не осталось ни кната, а «муж» исчез и из Америки. Возмущённые её дерзким поступком родители отказались ей помогать, и Гвен пришлось снимать квартиру и работать в больнице. Спустя пару месяцев — наверное, от горя она совершенно не обращала на себя внимание, — Гвен поняла, что беременна, но почему-то не сделала аборт. Возможно, всё ещё наивно верила, что муж вернётся, а возможно, не смогла переступить через какие-то убеждения. В любом случае Сириус, в отличие от других коллег, не считал её неразумной и не осуждал. Если бы не Эдгар, он бы никогда с ней не подружился. Малыш впервые оказался в детском отделении в прошлом году и то потому, что Гвен не с кем было его оставить, а другие целители не возражали, если он посидит в палате. Там-то Сириус с ним и познакомился, сперва как Бродяга, а потом в истинном обличье. Судя по поведению мальчика и тому, что он рассказывал, Гвен его любила, даже несмотря на то, каким подлецом оказался его отец. Возможно, сын был единственным, что скрашивало её полную всяких разочарований и обид жизнь.

— Давай сюда мантию.

Сириус галантно принял её верхнюю одежду и разместил на вешалке. Гвен смущённо улыбнулась, освободив ребёнка от куртки, и быстро поправила чуть задравшееся скромное тёмное платье. Сириус молча подумал, что даже в нём она выглядела великолепно. У него, конечно, была мысль сделать ей подарок, но пришлось от неё отказаться, чтобы не поставить без того недоверчивую и настороженную женщину в неловкое положение. Благо, что в плане ребёнка опасаться было нечего: он всё равно в силу возраста не понимал проблем взрослых.

— Ну что, идём смотреть подарок? — спросил Сириус вслух. — А потом познакомлю вас с остальными.

— Идём-идём! — согласился Эдгар и охотно ухватился за предложенную ему руку.

Они немного прошли по коридору и повернули в противоположную от столовой сторону.

— Ого…

Гвен замерла у входа, окинув взглядом просторную гостиную, в которой имелись и открытые шкафы, заставленные разными сувенирами, и старый тёмный рояль, и живописные картины на стенах. Эдгар же несмело посмотрел Сириусу в лицо, в котором прочитал утвердительный ответ, и двинулся по мягкому ковру, лежащему между диванов и кресел к ёлке, что стояла чуть в стороне от камина.

— Только не думай, что я это всё сам обставил, — сказал Гвен Сириус, — мне дети во многом помогали.

— Ты играешь? — удивлённо спросила она, посмотрев в сторону рояля.

— Нет, ты что, это Гермиона, она у нас очень талантливая. Мы, правда, с Гарри и сами не знали, что она умеет, но тут как-то сходили к Мэттью на день рождения, ну, это сын Скотта, а он Гарри тренирует…

— Да, я помню.

— Ну так вот, она там села за рояль и неплохо так сыграла… Мы с Гарри и решили, а почему бы и нам не поставить…

Их разговор оборвал Эдгар, вдоволь насмотревшийся на ёлку, обвешенную сверкающими игрушками и гирляндой, чьи огни завораживающе меняли цвет.

— А какой подарок мой? — спросил он, озадаченно посматривая на четыре коробки, стоявшие на полу.

Это были особые подарки. Их вскрывали по негласно принятой в семье традиции только на следующее утро. Две коробки предназначались для Гермионы и Гарри, а одна для Сириуса. Четвертая коробка здесь, разумеется, оказалась с умыслом: чтобы другие гости не смущали бедного ребёнка и позволили хозяину побыть немного с ним и его мамой.

— Тот, который в самой большой коробке, — ответил Сириус и с улыбкой пронаблюдал, как мальчик развязывает ленточку и разрывает цветную бумагу.

— Это мне?! — воскликнул Эдгар, обнаружив в коробке игрушечную метёлку.

— Тебе, кому же ещё. Хочешь опробовать? — предложил Сириус.

— Ой, может, не стоит… — насторожилась было Гвен, но её сын уже сел на метёлку и рванул по прямой до двери, а потом развернулся и стал огибать периметр гостиной. — Эдди, осторожно, только не сшиби ничего!

— Да ладно тебе, пусть сшибает, — добродушно разрешил Сириус. — Он не первый, кто в этом доме знает, как веселиться. Мы вон один ковёр уже дважды за год меняли…

— Дважды?! А что сделалось с предыдущими?

— Ну… один раз мне не хотелось далеко ходить, и я после курсов пытался на нём зелье сварить… В общем, котёл упал, дыру не удалось заделать, а в другой мы с Гарри его нечаянно подпалили…

— Подпалили? Зачем? В смысле, как? Тренировку, что ли, на ковре устраивали?

— Да нет, случайно вообще вышло…

Гвен так заинтересовалась, что отвлеклась от ребёнка, а Сириус вспомнил один минувший осенний день. Это была суббота, когда он, уставший после смены в больнице и вечерних курсов, лежал убитый на диване и думал, как здорово, что кто-то и когда-то придумал выходные дни. Гарри в ту субботу вернулся после занятий со Скоттом совершенно без сил и занял соседний диван. В гостиной было прохладно, но никому не хотелось подниматься, чтобы растопить камин. Гермиона обещала порадовать их горячим супом и возилась на кухне. Звать её, как понятно, им не позволяла совесть.

— И тогда мы решили воспользоваться волшебными палочками… Нет, в камин мы оба попали, только… м-м… удар, он… вышел таким сильным, что огонь вырвался за решётку и лизнул ковёр, а волшебный огонь, сама понимаешь, не так просто и быстро потушить… В общем, пришлось опять идти в магазин. Гермиона нас, конечно, здорово тогда отчитала…

— Но вы ведь теперь так больше не делаете? — настороженно спросила Гвен.

— Нет, теперь мы так больше не делаем, — заверил Сириус и умолчал о главном.

На самом деле Гермиона была так зла из-за несчастного ковра, что наложила на камин какую-то комбинацию чар. Теперь его зажечь можно было, только если стоять в одном-двух шагах. Эти её чары мог бы разрушить Скотт, но он не оценил страданий Сириуса с Гарри и сурово отрезал: «Меньше будете лениться, поджигатели, мать вашу». Впрочем, Гвен уже поняла, что Эдгара пока лучше не трогать и прошла чуть дальше, её заинтересовали колдографии в рамках, стоявшие на каминной полке.

— Какая у тебя девочка красивая… — не удержавшись, заметила она, разглядывая тот снимок, где Гермиона с распущенными волосами и улыбкой стояла в светлом платье на фоне цветущей сакуры. — Это когда вы были в Японии?

— Да, в прошлом году, — подтвердил Сириус. — Гарри посчитал, что вклеивать этот снимок в альбом будет преступлением.

Гвен улыбнулась и, подойдя ближе, стала рассматривать другие снимки. Сириус убедился, что Эдгар всё ещё летает и ни во что не врезался, и тоже подошёл к камину. На одном снимке он был Бродягой, окружённым группой детей. На другом снимке Гермиона сидела за столом с недовольным видом, а по обеим от неё сторонам возвышались стопки книг.

— Это она в школьной библиотеке, — пояснил Сириус, — а надулась потому, что у них там лимит: не больше пяти книг можно взять за неделю.

— А она так много читает? — удивилась Гвен.

— О-о… ты бы видела, сколько мы уже книг купили для своей библиотеки…

На другом снимке был Гарри, в боевой позиции, перед началом дуэли. Чуть дальше был снимок, где он под омелой целовал Гермиону во время Рождества. За ним стоял снимок, где Гермиона держала свадебный букет, брошенный невестой, Гарри выглядел немного растерянным, Сириус — жутко довольным, новобрачные Мэттью с Линдой сияли, а Скотт стоял в парадной мантии с орденами и медалями на груди. Ещё чуть дальше находился снимок, где Сириус держал в руках диплом, а Гарри с Гермионой, стоявшие по обеим от него сторонам, улыбались.

— Мерлин, что это?

Гвен повернула голову и едва удержалась от смеха. На стене, чуть в стороне от камина, тоже было прикреплено несколько разных снимков, и в данную минуту она смотрела на тот, где Гарри лежал на диване. Он выглядел, как это говорят, зелёным. Его волосы жутко растрепались, очки держались криво, глаза сделались «косыми», а язык вывалился из рта.

— Так это июнь, — ответил Сириус, — как раз из Франции вернулись с золотом, учителя так обрадовались, что всех участников соревнования освободили от экзаменов, ну, ребята и выпили на радостях… Немного, правда, не рассчитали силы, но с кем по молодости не бывает.

— А зачем вы это повесили? — Гвен не удержалась и усмехнулась.

— Так это Гермиона. Она подумала Гарри заснять, чтобы ему потом стыдно было, а по мне, так это самый весёлый кадр. Он всем настроение поднимает. Вот этот, по-моему, тоже неплох.

На снимке, куда Сириус показал пальцем, рассерженный Скотт одной рукой прижимал к себе Живоглота, а другой размахивал столовой ложкой. В тот обеденный час он был уверен, что спасал перепуганного кота, прыгнувшего к нему в руки, от забравшего в дом живодёра с ножницами, а Сириус едва сдерживался от приступа смеха и потому не попытался его переубедить. «Да вы что, издеваетесь?! — гремела потом, вернувшись из магазина, Гермиона. — Я специально для Глотика наняла парикмахера, а вы его выставили из дома, дав под зад ногой?!»

— А он действительно не знал, что животных стригут? — развеселившись, спросила Гвен.

— Нет, — подтвердил Сириус. — Он думал, что сумка с принадлежностями «живодёру» для того, чтобы связать Глотика и вспороть. Типа полуниззл… ценная шкурка, органы сгодятся для зелий… В общем, пришлось мне самому его, в смысле, Живоглота, постричь, пока эти двое меня живьём не съели.

После ещё парочки историй Гвен всё-таки не выдержала и рассмеялась, и Сириус подумал, какой же у неё чудесный смех. На месте её избранника он бы сам ей отдал всё, что у него есть, а не отобрал.

— Индейка на столе. Сириус, ты идёшь? Ой… прошу прощения.

В гостиную заглянула Гермиона, а вместе с ней и Гарри. Судя по тому, что она разрумянилась, а волосы крестника снова пришли в беспорядок, да и рубашка оказалась не до конца застёгнута, эти двое успели не только выяснить, почему кто-то не наложил на полки в библиотеке чары во время тренировки, но и помириться.

— Ребят, познакомьтесь, это Гвен. Гвен, это Гермиона, а это Гарри, — представил всех Сириус. — А это Эд…

— Эдди, осторожнее! — воскликнула Гвен.

Однако Гарри не подвела реакция — он мгновенно схватил рукоятку игрушечной метлы, как только она оказалась в дюймах от его ноги, и спросил Эдгара:

— А ты чего так низко летаешь?

— А она выше не идёт, — ответил тот.

— Не может быть, — не согласился Гарри, поскольку ходил с крёстным в магазин и помогал ему выбрать самую крепкую и скоростную игрушечную метёлку, — ты рукоятку к потолку направь. Давай я покажу… Вот, попробуй-ка.

— Ух ты! — воскликнул обрадованный Эдгар, оторвавшись аж на два с половиной фута от пола, и пошёл на новый круг. — Мам, посмотри! Смотри, как я высоко!

Гвен замерла в растерянности, Гермиона шире улыбнулась, а Сириус снова почувствовал, как его распирает от чувства гордости за детей.

— Милый, давай заканчивать на сегодня, — наконец попросила Гвен. — Нас за столом все ждут…

— Ещё два кружочка, — попросил её сын.

— Эдди…

— Гарри, а ты не мог бы... — начал было Сириус.

— Да, идите к столу, мы вас с Эдди догоним! — сообразил тот.

Гермиона одарила его ласковым взглядом и ушла вместе с Сириусом и Гвен в столовую. Судя по тому, как хитро на них посматривали присутствующие за столом, они уже успели за спиной хозяина дома перемыть ему косточки и поговорить на тему, по кому же он тайно вздыхает. Сириус сделал вид, что не заметил их лукавых улыбок и представил Гвен Ричарда, Скотта, Мэттью и его жену Линду. Как он и рассчитывал, Гвен удалось посадить возле себя и оставить местечко для Эдгара. Все как раз распробовали индейку и похвалили её, и в столовую вернулись Гарри с Эдгаром. Малыш оставил метёлку у стены, но вместе еды заинтересовался кошками, дружно прибежавшими из кухни, как только оттуда забрали индейку.

— Милый, эта чужая кошечка, она может быть не рада… — пыталась отговорить сына Гвен, но Эдгар уже подобрал с пола белого котёнка с рыжим хвостиком и с ним забрался на стул.

— Какой хороший выбор! — похвалил его Сириус. — Капитан Хвост у нас самый игривый в доме. Можешь забрать его себе, он не даст тебе заскучать!

— Мам, давай возьмём Капитана Хвоста, смотри, какой он хороший, — попросил Эдгар, но Гвен не успела ответить.

— Да у вас все хорошие, — ворчливо подметил Джон и обратился к другим гостям: — По жизни ходит по больнице и расхваливает их…

— Да мы в курсе, что Сириус тот ещё болтун, — вставил Скотт.

— …у меня так скоро весь штат будет укомплектован котятами!

— Спасибо, дружище, я знал, что ты меня высоко ценишь, — ответил на подначку Скотта Сириус и посмотрел на Джона: — Так и вы возьмите себе котёнка, не отбивайтесь от коллектива. Вы только взгляните на эти милые мордочки: разве на них может быть написано что-то другое, помимо безграничной любви? — завёл он излюбленную пластинку. — Они, между прочим, на четверть низзлы, а любой низзл, пусть и на четверть, знает путь домой! Вот так вот потеряетесь, а котик вас найдёт и отведёт обратно. Они очень умные, уважают хозяев и…

— Так, а ну хватит нам воду в уши заливать! — решительно оборвала его Мэри. — Гвен, помоги мне, — обратилась она к коллеге. — До твоего прихода Сириус собирался рассказать нам одну увлекательную историю про своего названого брата и некую Молли, которую тот встретил в больнице.

— У тебя есть брат? — удивилась Гвен. — Ты мне ничего не рассказывал…

— А сова с очередным письмом от него, между прочим, за окном сидит и всё ещё ждёт, когда ты его заберёшь, — подметила Линда, немного поморщилась и погладила свой округлившийся животик.

Рядом сидящий Мэттью взмахом палочки наколдовал небольшую подушку и положил ей под поясницу. Сириус же вздохнул и понял, что не сможет отказать дамам.

Пришлось начать всё сначала и то исключительно для Гвен, потрясённой от его слов, что когда-то он даже лежал в палате с сумасшедшими.

— В общем, эта Молли провела в больнице почти полгода… — говорил Сириус. — Сами понимаете, за это время она здорово сблизилась с моим братом Злато, а вот её муж не очень-то был рад их общению. Правда, у этого мужа тоже грешки за душой имелись, но…

— Какие грешки? — заинтересовалась Мэри.

— Честно говоря, я плохо понял из писем... то ли муж Молли сам на сторону ходил, то ли засматривался на кого-то… Короче, сам он утверждал, что ничего не было, а Молли не верила.

— Вот гад, а! Дыма без огня не бывает.

— Да, я тоже так думаю. Молли выписали, и тогда Златопуст решил, что всё, ему тоже пора покидать больницу, потеря памяти — это не приговор, и он уговорил целителей его отпустить…

— И он помчался к Молли? — с восторгом подхватила Линда, забыв о еде, а вместе с ней об этом забыли и другие дамы.

— Да, к ней. Решил отбить её от мужа и звал того на дуэль, — продолжал Сириус. — Я уж не знаю, что именно у них там произошло... но Златопуст писал мне, что мужа Молли он победил. Раз и навсегда.

— Как? На дуэли?

— Ага, применил сокрушительное «контрзаклинание», — подсказал Скотт и продолжил поедать индейку.

Дамы нахмурились и перевели с него недоуменные взгляды на Сириуса.

— Короче, мужу Молли отшибло память, — пояснил тот, — а поскольку речь шла о дуэли, то власти не стали придираться и отправили того в Мунго, а Златопуста поздравили с победой.

— И он остался с Молли?

— Само собой. Её муж без вопросов подписал ей соглашение о разводе, а Златопуст на радостях сделал предложение и выпустил две книги. О том, как победил болезнь и нашёл любовь всей своей жизни. Сейчас он уже вроде бы пятую или шестую книгу пишет... ну, со дня, как вышел из больницы.

— Ох, как же это романтично! — с чувством подметила Мэри. — А что стало с мужем Молли? Он так и остался в больнице?

— Да Мерлин его знает... Может, к нему вернулась та, с которой он грешил... А может, и остался...

— Подожди, а что тогда в том письме? — напомнила Линда, глянув в сторону окна, за которым сидела ушастая сова.

Сириусу пришлось подняться и открыть створку. Он забрал малиновый конверт, вскрыл его и через какие-то мгновения цокнул языком.

— Мерлинова борода...

— Что? Что там такое? Сириус, не томи! — воскликнули Мэри, Линда и даже Гвен.

— У моего брата сын родился, — наконец сказал он, — и его назвали в мою честь.

— Как же брат тебя ценит за дельный совет! — весело подметил Мэттью. — Значит, если у тебя вдруг родится сын, ты должен назвать его Златопуст! — прибавил он, косо глянув в сторону Гвен.

— Да чёрта с два! Не бывать в этом доме Златопусту Блэку! — возмутился Сириус и взмахом палочки сжёг письмо.

— Как некрасиво, а могли бы поздравление брату написать, — мягко упрекнул его Джон.

— Да он и так меня своими письмами замучил... Это я вам ещё коротко изложил его поэмы! Он мне и свой новый дом расхваливал, и то, как хорошо жена готовит, и как она ему носки стирает, и!..

Он внезапно смолк, услышав, как звякнула упавшая со стола вилка, а вместе с ней и нож. Из-за этого звука за столом очень быстро переменилась обстановка.

— Пап, ты чего? — послышался обеспокоенный голос Мэтта.

— Тренер?! — прибавились к нему голоса Гарри и Ричарда, подскочивших с мест.

Сириус повернул голову и увидел, что его друг весь сгорбился и, закрыв глаза, прижимал ладонь ко лбу.

— Ско-отт?..

— Да он весь белый, быстро положите его! — скомандовал Джон.

Носилки Сириус наколдовал отработанным движением. Мэттью и Гарри уложили на них Скотта. Гвен тоже поднялась с места и торопливо двинулась за ними.

— Вы ничего ему крепкого не подливали? — на ходу строго спросил Джон, огибая стол с другой стороны.

— Конечно же нет! Я люблю приколы, но не такие же! — возразил Сириус и быстро глянул в сторону стола: у места Скотта, как они и планировали с Гермионой, стояли только стаканы со сливочным пивом и пара кувшинов с соком.

— Давление упало, — констатировала Гвен, направив на Скотта волшебную палочку.

— А пульс участился, — опустившись рядом, хмуро прибавил Сириус, прекрасно помня, что это значит.

— А разве у него с сердцем проблемы? — озвучила его мысль Мэри, поспешив к Джону.

— Не может этого быть! — твёрдо возразил тот. — Гвен, стабилизируйте его, но очень аккуратно. Пока не выясним причину этого приступа, не усердствуем!

Гермиона тоже не растерялась и вскочила с места с улыбкой.

— Эдди, а покажешь мне, как ты умеешь летать? — ласково спросила она и взяла растерявшегося мальчика за ладошку. — Пойдём в гостиную.

Она забрала игрушечную метёлку и увела ребёнка из столовой. Живоглот, Снежинка и три котёнка убежали следом за ними. За столом осталась одна Линда, напряжённо смотрящая на всех других, окруживших носилки со Скоттом.

— Больше похоже на реакцию, у него ни на что нет аллергии? — спросила Мэри.

— Нет! — одновременно ответили Мэтт, Джон и даже Сириус.

— А лекарства какие-нибудь он принимает? — спросила Гвен.

— Только те, которые дядя Джон прописал, — ответил ей Мэтт.

— Кстати, насчёт них, а когда он принимал их в последний раз? — уточнил Джон.

— Да вот, полчаса или чуть больше тому назад, — ответил Гарри. — Мы как раз тренировку закончили, он новую упаковку вскрыл, таблетку достал и в ванну зашёл запить.

— Полчаса назад?

— Ну да.

— Так, а дайте-ка мне эту упаковку.

Баночку быстро достали из кармана брюк Скотта и передали Джону. Пока тот разглядывал таблетки и хмурился, Сириус посмотрел на самого Скотта. Тот наконец-то открыл глаза и перестал кривиться от головной боли.

— Эй, друг, ты как? Лучше?

— Да, только… дышать… трудно.

— Потерпи немного, сейчас разберёмся.

Джон внезапно выругался, что для его сдержанной натуры было большой редкостью, и все повернули головы. Оказалось, он успел наколдовать воду в пустой стакан, запустил туда таблетку и мрачно посматривал на то, что получилось.

— Что, лекарство плохого качества? — спросил Сириус.

— Хуже! Это не то лекарство! — резко сообщил Джон.

— Быть не может, папа покупает их по вашему рецепту! — возразил Мэттью.

— Да, но я выписываю рецепт на другое лекарство! Похоже, ему не то продали в аптеке или что-то напутали на складе, или…

— По крайней мере, теперь мы знаем что это, — оборвала его Мэри. — Сможем нейтрализовать?

— Разумеется, сможем, — куда спокойней ответил Джон. — Сириус, ваши запасы на кухне ещё целы? Я воспользуюсь?

— Само собой, берите всё, что нужно!

— Мэри, идёмте со мной, вдвоём быстрее управимся.

Сириус проводил их взглядом и снова посмотрел на Скотта. Гвен, периодически беззвучно шевелившая губами, неплохо поддерживала его при помощи чар.

— Извини… дружище… неудобно… получилось, — устало сказал он.

— Не говори глупости, — возразил Сириус. — Неудобно на потолке спать: одеяло спадает, а это обычное явление. Хорошо хоть на наших глазах произошло, так бы тихо крякнулся у себя дома.

— Да уж… умеешь ты... поддержать.

— Ну а для чего ещё нужны друзья?

— Им конец, — тем временем закипал Мэттью. — Если это в аптеке всё путают, да я их по миру пущу!..

Он выскочил в коридор и вернулся оттуда со своей новенькой мантией, из кармана которой — похоже, тот был зачарован, — стал выуживать чернильницу, перо и стопку пергаментов.

— Дожить бы… и увидеть... внука.

— Скотт, а ну прекрати! Что за траурное настроение…

— А-ам, — осторожно подала из-за стола голос Линда, — знаете, а насчёт внука есть некоторые сомнения…

— Вот, Скотт! — подхватил Сириус, — ты вместо мыслей о смерти подумал бы лучше, как внучку назовёшь.

— А чего тут думать, — откликнулся Мэтт, макая кончик пера в чернильницу, — мы уже подумали и решили, что назовём дочку как президента МАКУСА. Так многие делают. И имя вроде хорошее.

— Вот! — опять подметил Сириус, желая подбодрить друга, — Скотт, ты, как только Гарри золото на соревнованиях завоюет, госпоже президенту так и скажи, мол, да я даже внучку в вашу честь назвал! Может, она тебе сразу две медали прицепит… и за мастерство, и за преданность!

Джон с Мэри вернулись с кухни и принесли с собой стакан, наполовину наполненный жидкостью лимонного цвета. Гвен перестала тихо шептать слова заклинаний, поддерживающих состояние Скотта, и опустила волшебную палочку. Сириус поддержал голову друга, а Мэри напоила его изготовленным средством, после приёма которого к лицу Скотта вернулась краска. Он наконец-то расслабился, и его веки стали слипаться.

— Ничего, отдохнёт несколько часов и придёт в норму, — сообщил Джон.

Сириус, конечно, умел левитировать носилки, но по опыту он знал, что делать такое можно только по прямой дороге, например, по коридору, во всех других случаях можно ещё ненароком отбить что-нибудь пациенту.

— Так, Гарри, Ричард, а ну-ка взяли носилки и отнесли тренера в спальню для гостей, — распорядился он. — И давайте аккуратней на лестнице. Не стукните его.

Парни быстро разобрались между собой и вынесли Скотта из столовой. Гвен поднялась с пола и растерянно оглянулась, кажется, только сейчас вспомнив о сыне.

— Если ты Эдди ищешь, то Гермиона его в гостиную увела, — напомнил ей Сириус, и она быстро вышла.

— Да зачем тебе сдалась эта несчастная аптека! — тем временем твердила мужу Линда. — Пиши сразу госпоже президенту! Твой папа же не просто герой страны, он ещё и тренер мирового чемпиона! А вдруг это сговор и его специально отравить пытались!

— Точно! — оторвавшись от писанины, согласился Мэттью и взял чистый пергамент. — Ты права, тётя Джулия в два счёта всё перетрясёт!

Сириус тоже поднялся, подошёл ближе и с интересом присмотрелся к тому, что тот пишет.

— В смысле, «папе стало плохо»? — удивился он. — Так и пиши, папа оказался при смерти!

— Какое «при смерти»?! Вы хотите, чтобы Джулия подумала, что я пустил его состояние на самотёк, и посадила меня?! — поразился Джон. — Да я же первый буду, с кого она спросит, как так вышло!

— Но хорошо, что рядом оказался дядя Джон, — продолжал себе диктовать Сириус, — он вернул папу с того света.

— С того… света… — записывая, автоматически повторил Мэттью.

— Ничего, Джон, вас ещё к награде представят за спасение героя страны! — успокоил взволнованного целителя Сириус.

Общими усилиями письмо для госпожи президента наконец-то было написано, и Мэттью подошёл к окну. Он помахал палочкой, открыв створку, и на подоконник опустилось сразу три белых полярных совы. Букля, как самая здоровая и старшая из них, с важным видом вытянула лапку и позволила привязать к ней конверт, после чего сорвалась с подоконника и полетела вдаль. Едва только из гостиной вернулись Гермиона, Гвен и Эдгар, как раздался звонок.

— Вы ещё кого-то ждёте? — спросил Джон.

— Да вроде бы нет, — ответил Сириус и отправился к двери.

К его невероятному удивлению, на пороге стоял смуглый светловолосый мужчина, одетый в характерную мракоборцам тёмно-синюю мантию.

— Добрый вечер, мистер Блэк, — вежливо произнёс он. — Могу я увидеть Скотта?

— Как, уже?! — изумился Сириус. — Как вы узнали?! Мы же вот только что сову отправили!

— Что узнал? Вы о чём? — немного нахмурился гость.

— Подождите, а по какому вопросу вам нужен Скотт?

— По личному, а что?

— Майкл?! — воскликнул Мэтт, выйдя в коридор. — Ты что, нашу сову перехватил?!

— Какую ещё сову? Почему вы все меня об этом спрашиваете?

— Нет, он по какому-то личному вопросу к твоему отцу, — переглянувшись с Мэттом, пояснил Сириус.

— По какому ещё личному вопросу? — сердито переспросил тот. — Чего тебе опять от папы нужно? Праздник же на дворе! Он и так себя неважно чувствует! Неужели без его консультации вы даже сейчас обойтись не можете?

— Вообще-то я здесь из-за твоего брата, он там… напился и кое-какой урон нанёс, — невозмутимо ответил Майкл и, покопавшись в кармане, достал оттуда смятый листок. — Вот, адрес магазина, там и пострадавшего найдёшь. У меня с ребятами сейчас завал, поэтому я и подумал… Может, вы сами как-то уладите вопрос? Мирно, я имею в виду.

— О… — Мэттью заметно стушевался, — спасибо, Майкл. Да, я… я завтра же туда схожу и во всём разберусь. Спасибо тебе большое!

— Пожалуйста. Привет отцу передавай. От меня и от других ребят.

— Хорошо, обязательно.

— Майкл, а вы ничего не желаете? — гостеприимно предложил Сириус. — Мы вот собрались Рождество отметить, может, хотите бокальчик вина?

— О, благодарю, мистер Блэк, но нет, я на службе. Разве что… вот если дадите с собой хотя бы яблоко, буду вам очень признателен. Мне ещё всю ночь дежурить…

— Чего же одно яблоко-то, погодите, я вам целую тарелку со съестным принесу.

Пока Сириус ходил в столовую и обратно, в коридор вышел Джон.

— Майкл! — воскликнул он. — А я смотрю, вы или не вы! Это же тот самый главный мракоборец, который обеспечивал нашу безопасность с Гарри и Гермионой во время собрания МКМ, — пояснил он для замерших в недоумении Сириуса и Мэттью. — Майкл, какой у вас приятный цвет лица. Вы стали принимать витамины и больше гулять на свежем воздухе?

— Да нет, я... э-э... с женой не так давно провёл отпуск в Акапулько... загорел, — немного смущённо ответил Майкл

— С женой? Так вы женаты? Поздравляю! Хорошее дело!

— Да... в прошлом году обручились, до этого долго в переписке состояли. Ах, да...

Он вдруг что-то вспомнил и стал прощупывать свободной рукой карманы.

— У меня жена книжный магазин недавно открыла, возьмите купоны на скидку.

Сириус, конечно же, охотно взял парочку, чтобы отдать Гермионе.

— «Ирма и её книжные друзья»? — присмотревшись к одному, произнёс он вслух. — Какое необычное имя у вашей жены.

— Да, она у меня британка, раньше в школьной библиотеке работала, — тепло поделился Майкл. — Ладно, что-то я заболтался. С Рождеством вас всех! Всего доброго!

— И вас с Рождеством!

— Какую он себе мудрую жену отхватил, — после того, как закрылась дверь, подметил Джон. — Раньше вон бледный ходил, как вампир, я всё думал, когда он ко мне на консультацию зайдёт, сейчас вон на человека стал похож.

— А с чего вы взяли, что это он «отхватил»? — спросил Сириус. — Может, это мудрая Ирма отхватила его себе. Главные мракоборцы на дороге не валяются, тем более такие, которым жалование позволяет в Акапулько загорать.

— Хм… а может и так. Мерлин с ними.

Джон отправился обратно в столовую, а Сириус немного задержался, посмотрев на хмурого Мэттью, развернувшего смятый листок. Несмотря на своё добродушие, он редко говорил о своём брате, которого почему-то не пригласил даже на свадьбу, да и Скотт не любил откровенничать, когда дело касалось бывшей жены или старшего сына. Похоже, у них, как и у любой другой семьи, существовали свои трудности и проблемы.

— Всё в порядке? — помолчав, спросил Сириус. — Может, помощь какая нужна?

— Да нет, всё путём, — оторвавшись от каких-то мыслей, ответил Мэттью. — Ты это… папе не говори пока, ладно? Я сам ему всё расскажу через пару дней. Сперва разберусь со всем, а потом расскажу.

— Ладно, ваше семейное дело. Не переживай, никто из нас не станет лишнего болтать, пусть Скотт отдохнёт у нас, ему не помешает.

— Спасибо, Сириус.

Они вместе вернулись за стол, где остальные сами нашли, что обсудить. Приступ Скотта и приход Майкла, казалось, только добавил тем для разговора. Все вспоминали госпожу президента и сколько она сделала для страны и других, став главой МКМ: наладила обмен, связь между другими странами, подняла вопрос безопасности и внесла поправки в несколько важных положений. Вспоминали собрание МКМ, из-за чего Гарри и Гермиона неоднократно переглядывались. Вспоминали разные случаи и забавные истории. Ближе к полуночи все дружно подняли бокалы с вином и поздравили друг друга. Гвен первой принялась собираться домой, сказав, что пора укладывать сына.

— Ты ведь не разочарована? — последовав за ней, спросил Сириус в прихожей и подал ей мантию.

— Да нет, что ты, мне всё очень понравилось, — с улыбкой ответила она, — у тебя так уютно и друзья… очень хорошие, по-доброму тебе завидую.

— А ты заходи ещё, в этом доме тебе всегда рады. Заходи в любой другой день. Вместе с сыном.

Она в растерянности замерла, и тишину между ними нарушило мяуканье. Маленький Эдгар, стоявший рядом, в одной руке держал игрушечную метёлку, а другой обнимал котёнка. Сириус опустился и помог ему одеться.

— Ну всё, Эдди, Капитан Хвост теперь твой, ты уж заботься о нём, ладно?

— Я его не обижу, дядя Сири! — заверил мальчик.

— Молодец. Верю тебе.

Сириус поднялся и снова посмотрел в лицо Гвен.

— Может, я вас хотя бы до такси провожу?

— Да нет, что ты, тут недалеко.

Она открыла дверь и вывела сына под свет уличного фонаря.

— Напиши мне хотя бы, как доберёшься!

— Сириус...

— Что?

Он и понять не успел, как это вышло. Вот только заглянул в её необычайные глаза и ощутил лёгкое прикосновение мягких губ.

— С Рождеством, — произнесла Гвен и, не оборачиваясь, поспешила к дороге.

В это время проезжало немало машин, одну из которых она поймала, чтобы не подвергать маленького сына трансгрессии. Эдди отдал ей метёлку, на мгновение повернулся и помахал Сириусу на прощанье ладошкой.

Как он вернулся в дом и оказался в столовой, Сириус и сам не понял, словно это прошло в тумане. Другие гости тоже постепенно расходились. Пожимали ему на прощание руки, обнимали и целовали в щёки. Ближе к глубокой ночи он стоял в пустой столовой и думал, сегодня всё убрать или подождать утра. Сириус двинулся было по лестнице наверх, но приостановился на верхних ступенях.

— И я тебя тоже, — был слышен ему нежный голос. — Очень сильно люблю.

Его дети находились впереди. Стояли у приоткрытой двери в спальню, вероятно, решив, что их уже некому видеть. Руки Гермионы обвивали шею Гарри. Его губы касались её оголённых плеч, с которых были спущены лямки платья, ладони поглаживали спину. Сириус, конечно, не был наивен и знал, что эти двое давно перешли на другой уровень отношений. К примеру, он как-то вечером решил не только выпить воды, но и перекусить на кухне, и увидел в своём кабинете слабый свет, льющийся из щели между стеной и не до конца прикрытой дверью. В тот вечер он увидел в эту щель такое, что пришлось почувствовать себя неудобно и признать, что его дети уже давно не дети, а взрослые люди. Тогда он, конечно же, тихо ушёл, но потом подтрунивал над ними утром. «Ребят, а никто из вас в мой кабинет не заходил случайно? Такое чувство, словно на стол что-то пролили... бумаги липнут». Растерянные лица «детей» стоили высшей награды.

Сейчас Сириус тоже не стал им мешать и повернул обратно. Судя по тому, что ручка двери щёлкнула, Гарри и Гермиона решили не медлить и предаться страсти. Сириус снова добрался до столовой и налил себе немного вина в пустой бокал. Он, конечно, был очень рад за детей, но вместе с этим ощущал некоторую грусть. Сириус отпил немного вина и прошёлся по коридору, до кабинета. Здесь находился его рабочий стол, где он писал разные письма или составлял планы или расписание, здесь тоже стояли книжные стеллажи, но они были наполнены учебной литературой, а на стенах кабинета висели особые колдографии. Снимки из прошлой жизни. Сириус забрал их из альбома Гарри и повесил отдельно, чтобы прошлое, каким бы они ни было, не мешало их настоящему и будущему.

Сириус сделал ещё глоток вина и задумался. Он прекрасно знал, отчего ему грустно. Это ведь последнее Рождество с детьми под одной крышей. Нет, потом они никуда не денутся, но скоро пройдут соревнования, они окончат школу, сыграют свадьбу и отправятся путешествовать. Разумеется, после свадебного путешествия они вернутся в Америку. Возможно, к осени или чуть позже. Но Сириус прекрасно догадывался, что после этого будет.

Скоро его дети приобретут свой дом и съедут от него. Им больше не нужна ни его, Сириуса, ни чья-либо ещё опека. Скоро они будут вить своё гнёздышко. Возможно, Гермиона присоединится к Мэттью, ведь она неоднократно расспрашивала его о правовом отделе, а Гарри изберёт что-то, связанное либо с преподаванием, ведь ему прекрасно удаётся заменять Скотта для учеников помладше, либо с полётами на мётлах. Пока они лишь мило улыбаются и говорят, что решать ещё рано, но и так понятно, что между собой они уже давно обсуждают, кто и чем будет заниматься. Сириус не сказал бы, что его задевало это хоть на каплю, его дети ведь такие большие и самостоятельные. Он прожил с ними несколько лет, и это были непростые годы и в то же время запоминающиеся. Сириус сказал бы, что ему будет их не хватать: юных, упрямых, активных подростков, занявших в его жизни особое место. Может, они не родные ему по крови, но они родные ему по духу. И теперь у них своя жизнь и одна дорога на двоих. Вероятно, скоро они будут сами звать его к себе в гости или заходить к нему по выходным и праздникам.

«Ну, вообще-то, так и должно быть, — сказал ему как-то Скотт, когда они вместе обедали и разговорились. — Дети рано или поздно покидают родительский дом. Хуже, когда они остаются и сидят на твоей шее. Я вон, дурак, бывшую слушал, опекал старшего сверх меры, так ничего хорошего из этого не вышло, то ли дело Мэтти…»

Сириус вздохнул и посмотрел в сторону. На колдографии ему улыбались Лили и Джеймс Поттеры, держащие на руках крохотного, но довольного Гарри.

— Вот и вырос наш с вами мальчик, ребят, — тихо сказал им Сириус и поднял бокал. — За него и Гермиону. Пусть у них всё благополучно сложится.

Джеймс и Лили продолжали счастливо улыбаться, и он допил остатки вина. Впереди ждал ещё один год, а за ним и другие, вероятно, богатые на какие-то события. Сириус погасил везде свет и снова отправился наверх. Да, дети выросли, напоследок подумалось ему, прежде чем он разделся и лёг в постель, но никто и ничто не отнимет их друг у друга. Живя под одной крышей или под разными, они всё равно останутся одной семьёй.