Долгий побег из Равен Брукс (джен)

Пробуждение для Квентина было одним из самых неприятных в его жизни. Сначала он даже и не понял, что проснулся, резко, с громким полувсхлипом подорвавшись на кровати и хрипло и часто дыша. Перед его глазами до сих пор стояли различные сцены смерти. Его смерти. Но чаще всего в них фигурировал загадочный ворон-человек, сперва гоняющийся за ним с огромными крючковатыми ножницами, а потом жестоко убивающий его ими. В последний момент сон перешёл в некую сюрреалистичную стадию, посылая в мозг всё более неадекватные образы, теперь ещё добавляя в ужас происходящего и разъярённого соседа с горящими пустыми глазницами, и деда-таксидермиста с ружьём. От них не было спасения, и в какой-то момент они всё-таки настигли свою несчастную жертву и бросили её в глубокую могилу. От этого Квентин и проснулся, инстинктивно дёргая ногами во сне, как обычно бывает при падении.

Перед глазами всё плыло, видимо, кто-то снял с него очки или он потерял их во время ночного неудачного приключения. Как бы не старался журналист вглядеться в темноту помещения, он ничего не видел. Сердце всё ещё бешено стучало в груди, но Квентин едва обращал на это внимание, погрузившись в воспоминания, резко обрывающиеся в момент попадания в музей. Он потерял сознание?

Потревоженная нога отзывалась тупой болью, но не критически сильной, как вчера. Видимо, ушиб был действительно несильным. От волнительных воспоминаний ночи Квентина прошибло ледяным потом, а лихорадочная дрожь, периодически пробегавшая по его телу, усилилась в разы. Что произошло дальше? Теперь он умрет? Будет калекой до конца жизни? Или нога всё же восстановится и всё будет хорошо? Погрузившись в эти беспокойные мысли, мужчина зарылся в одеяло с головой, свернувшись под ним калачиком и продолжая испуганно дрожать.

Питерсон замер с поленом в руке, которое он хотел подкинуть в камин, и хмуро уставился на завозившегося в одеялах журналиста. Тот дрожал и постанывал, но Питерсон не мог понять, пришёл ли он в себя или нет. Кинув таки полено в огонь, он, поколебавшись, всё же подошёл ближе. Присев на корточки, он приложил ладонь к шее журналиста. Тот, вроде, горячечным не был, да и пульс был скорее испуганным, чем больным. Наверное, снился кошмар.

Питерсон пожевал губу. Он не умел успокаивать, да и не хотел, если честно. Всё-таки это не его сын. Поэтому, отделавшись похлопыванием по плечу, он встал и отряхнулся.

— Дрыхни, лис, — проворчал он. — Аарон ещё спит.

Квентин не ответил, лишь вздрогнул сильнее обычного. Но совету внял, вновь проваливаясь в глубокий сон. Сейчас он был слишком слаб, чтобы что-то выяснять.

* * *

Проснулся Квентин ближе к обеду, по крайней мере, он понял это по свету, что пробивался сквозь щель в старых шторах. По его телу разливалась непривычная слабость, а виски вспыхивали ноющей болью, стоило только слегка пошевелиться, чего, к слову, делать совершенно не хотелось. Вновь прикрыв слезящиеся от резкого света глаза и нырнув под одеяло с головой, журналист позволил себе просто полежать и ещё немного отдохнуть. Думать ни о чем совершенно не хотелось, хоть в сознание уже стали проникать беспокойные мысли по поводу Аарона. Не навредил ли ему временами нервный Теодор?

— Отец, а почему Кве спит у камина? — раздался со второго этажа тонкий голос Аарона. Мальчик прошёл до комнаты с глобусом и заглянул внутрь.

Питерсон вышел из гаража и принялся подниматься по лестнице, осторожно обходя сломанную ступеньку.

— Потому что твой Кве иди… дурашка и лазал, где не надо, — проворчал он, передвигая что-то.

— Ты побил его? — в голосе Аарона зазвучал упрёк.

— Если бы.

«Точно! Аарон! — слабо вслушиваясь в приглушённые расстоянием голоса, окончательно пришёл в себя Квентин, осторожно садясь на импровизированной лежанке и сонно моргая. Нужно было как-то передать мальчику послание от Ника, если, конечно, оно тоже где-нибудь не потерялось. Громко чихнув, мужчина потёр ноющие виски и провёл ладонями по одеялу в поисках очков.

— Если ты его не бил, то почему он выглядит так плохо? — упрёк в голосе Аарона не пропадал.

Питерсон почувствовал себя неуютно. Совсем как тогда, в полицейском участке. Все винили его в том, что он совершал. Но он проверил те качели, проверил! Они не должны были упасть!

— Потому что! — рявкнул он, взъерошившись. — Чего ты так за него заступаешься, а? Он лучше папки, да?!

— Отец… — Аарон напряжённо замер на пороге, не зная, что лучше — подойти или убежать. — Всё хорошо? — тихо уточнил он, сглотнув: Питерсон-старший теперь смотрел на него, раздувая ноздри, словно загнанный в ловушку зверь, и выглядел так, будто готов был напасть.

— Хорошо? Да, всё прекрасно! Нет ничего прекраснее!

Квентин подорвался на месте, испуганно дёрнувшись, когда услышал крики со второго этажа. Кричал явно старший Питерсон, и вроде как они говорили о нём, Квентине.

«Наверное, Аарон думает, что это Теодор меня так вырубил», — догадался Квентин. Нужно было успокоить мальчика и сказать, что это не так, пока не случилось чего-нибудь плохого.

Питерсоны ещё о чём-то говорили, но, к сожалению, Квентин не мог разобрать, о чём именно из-за разделявшего их расстояния. Мужчина попытался крикнуть Аарону, что всё хорошо и его никто не бил, но не смог сделать этого. Горло саднило после ночных приключений и всё, что из себя смог выдавить журналист — это жалкий хрип. Что ж, тогда нужно было идти.

Сжав зубы и игнорируя глухую боль в теле, Квентин перекатился на четвереньки и попытался при помощи находящегося рядом кресла встать на ноги. Получилось это не сразу, но мужчина не сдавался, пока не добился нужного результата. Сделав неловкий шаг, он тут же с грохотом свалился на пол, шипя словно раненный кот. Теперь заныла ещё и коленка, услужливо напомнив Квентину о падениях во время пути в музей. Снова поднялся на ноги мужчина уже при помощи лестницы, так как после череды тщедных попыток до неё решил просто доползти. К сожалению, по пути он случайно задел какой-то древний кувшин и опрокинул книги с витрины, вынуждая их… эм… испортиться, но даже не обратил на этого особого внимания.

Сделав пару шатких шагов на ступеньках, Квентин привалился боком к перилам и тяжело выдохнул от боли в конечностях. И ведь во всём этом виноват он сам! Нужно было просто быть аккуратнее и смотреть под ноги!

— Аарон! — хрипло окликнул Квентин, с трудом переставляя ноги и прилагая все свои силы, чтобы двигаться дальше. — Папа не… Уф!.. виноват! Это я. Всё моя в-вина! Я… Ох!.. просто… ушибся! Ночью на миссии!

Квентин на секунду приостановился. Тяжело дыша, будто пробежал километры, он прижался лбом к лестнице и сморгнул попавший в глаза пот. Хотелось прилечь. Но он должен был убедиться, что всё хорошо!

— Аарон, папа… помог мне! — на всякий случай крикнул журналист и закашлялся, когда горло вдруг засаднило с новой силой. Наверное, это всё, что он смог передать таким образом. Собравшись с духом, Квентин, постоянно спотыкаясь и падая, при помощи перил продолжил путь наверх. А там уже, не услышав его криков, продолжала набирать обороты буря.

— Мне кажется, всё не прекрасно, — упрямо задрав подбородок, хмуро буркнул Аарон, сложив руки на груди. Главным образом потому, что пытался скрыть дрожащие пальцы. Когда отец так злобно смотрел на него, мальчик вновь ощущал себя тем, кто скинул сестру с крыши и, испугавшись содеянного, спрятался под столом в кладовке.

— Тебе не кажется! — Питерсон не приближался, с такой силой вцепившись пальцами в чучело медведя, что с него посыпалась шерсть.

— Так в чём дело?!

— А ты не видишь?!

— Не вижу!

— Ну и не видь!

— Отец, тебе сколько лет? Что ты как маленький? — Аарон вспомнил взгляд, которым Питерсон наградил Квентина, когда они уходили из гаража, прежде чем нагрубить им, и добавил: — Ты что… ревнуешь?

— Никого я не ревную! — рявкнул Питерсон, отведя взгляд. Слишком поспешно, и Аарон уцепился за лазейку.

— Ты думаешь, что я люблю Кве больше, чем тебя?

— Отстань!

— Но это не так! Да, мы отдыхаем вместе, и он добрый, но я и тебя тоже люблю! Ты же мой… — Аарон замолчал, когда Питерсон сжал зубы и отвернулся. — Отец? Ты чего?

— Это из-за меня всё это, — прошептал Питерсон, не глядя на него. — Зря мы уехали из Германии. Если бы не «Гнилой огрызок», то ничего бы не было. Диана бы не погибла, и вам с Мией… Всё было бы совсем по-другому, не вернись мы в Равен Брукс. Чёрт! — Питерсон схватил стоящую в углу коробку и швырнул её об пол. Находящийся внутри пенопласт разлетелся по всей комнате. — ПОЧЕМУ ОНИ?! ПОЧЕМУ НЕ Я?! ПОЧЕМУ ПОГИБЛА ДИАНА, А НЕ Я?!

Аарон испуганно отступил, сглатывая. Но гнев Питерсона погас так же быстро, как и наступил. Не глядя ни на кого, он влетел в ванную и запер за собой дверь. Аарон, дрожа, попятился и чуть не навернулся с лестницы. А также, судя по звукам, налетел на кого-то сзади. Мальчик пугливо обернулся.

— Квентин? — сипло прошептал он, увидев держащегося за перила бледного журналиста. — Ты очнулся?

— Аарон! — взволнованно прошептал Квентин в ответ, осматривая мальчика и местность вокруг испуганным взглядом. Он слышал, что Питерсон что-то кидал и очень беспокоился, что раздражённый мужчина мог навредить Аарону. Страха добавляло и отсутствие очков, без которых журналист видел довольно мутно. — Ты…

«В порядке? — ехидно подсказал давно не отсвечивающий внутренний голос. — Конечно же нет! Тут любой бы понял».

— Я…

«Мне жаль? Звучит как-то мерзко».

Так и не найдя, что сказать, Квентин просто неуверенно обнял мальчика, только сейчас замечая, как сильно тот дрожит. От боли или от страха?

— Всё будет хорошо. Ему нужно выплеснуть весь скопившийся негатив. Тогда папе станет легче, — прошептал он тихо, осторожно поглаживая ладонью спину юного Питерсона, чтобы немного успокоить его и себя.

— Я… я знаю… — Аарон крепко вжался в Квентина, борясь с желанием закопаться лицом в его футболку.

Квентин слегка покачивался, и Аарон отодвинулся, придерживая его за бока.

— Ты ранен? — тихо поинтересовался он. — Он… он сильно тебя ударил? — спросил он с болью, не веря, что отец мог это сделать. Зачем? Неужели застал Квентина за чем-то странным и не так его понял?

— Нет, нет! — Квентин поспешно замотал головой и тут же поморщился от вспыхнувших болью висков. — Твой папа не бил меня, — мягко пояснил он, положив руки на плечи Аарона и ободряюще сжав их. Он старательно вглядывался в лицо мальчика слезящимися от упорства глазами, но, к сожалению, не мог видеть его эмоций, что немного удручало, ведь теперь он не мог предугадать, что испытывал ребенок. — Это я сам. Вчера разносил гномов и случайно попался в…

«Он ребенок!» — напомнил себе мужчина.

— … ловушку. Я был очень не осторожный. Ты ж знаешь, какой я неловкий. Твой папа, наоборот, помог мне, позаботившись и перевязав ранку. Со мной всё будет хорошо, не переживай.

Аарон шмыгнул носом. И почему отец сам так не сказал? Ведь сложно было подумать что-то другое, увидев раненого Квентина.

— Ты попал в капкан? — предположил он, прикинув места, где Квентин мог бы это сделать. У таксидермиста мистера Отто и у фермера мистера Пиццеза. Больше никаких других ловушек в голову не приходило. Разве что Квентин упал в овраг и поцарапался об ежевичные заросли. Но он же сам сказал — ловушка, а не природная неловкость.

Квентин напрягся, услышав какой-то странный звук от Аарона. Вроде как он шмыгнул носом, он плачет? Мужчина вовсе не хотел расстраивать его ещё сильнее. Ведь сейчас, находясь в безопасности, ситуация уже не так сильно пугала. Да и, судя по всему, рана не была такой уж сильной, раз сейчас он вполне себе стоял на ногах.

— Да, но пустяки! — фыркнул Квентин беззаботно и улыбнулся. — Я просто больше устал. Ты был прав. Наверное, стоит мне побольше спать.

— Да, мы все на взводе, — прошептал Аарон, вздохнув и признав очевидную истину.

Его слегка напрягло, насколько напряжённо всматривался Квентин во всё подряд. Слегка прищурившись, он посмотрел в лицо мужчины и только тут заметил пропажу одной ярко выраженной вещи.

— Ты потерял очки, Кве? — уточнил он, поглаживая его по руке.

— А? — рассеянно уточнил Квентин, часто-часто моргая. От напряжения у него начинали болеть глаза. — Да… наверное… Возможно, они остались внизу, на лежанке, — он неопределенно мотнул рукой в сторону лестницы.

«Надеюсь они там, а не где-нибудь на ферме», — волнительно подумал журналист, начиная слегка переживать по этому поводу.

Аарон сочувствующе посмотрел на него.

— Пойдём, поищем внизу, — вздохнул он, мельком глянув на ванную. Хотелось обнять отца и утешить, но мальчик понимал, что сейчас не самое лучшее время. Отец крайне не любил показывать слабость и всегда уходил в такие моменты туда, где его не достанут.

«Надеюсь, мистер Питерсон не решится на крайность», — взволнованных мыслей становилось всё больше и больше, но Квентин чувствовал, что как никогда должен взять себя в руки и сосредоточиться на разговоре с Аароном. Мальчик, как, впрочем, и его отец, нуждался в его поддержке, поэтому не время было быть грустным и напряжённым.

— Не отказался бы от помощи, — тем не менее виновато за свое недееспособное состояние проговорил журналист и сделал шаг по направлению к лестнице, пытаясь на ощупь определить местонахождение перил. Всё-таки подниматься было гораздо проще.

Аарон помог ему спуститься, придерживая за локоть, и уже внизу они принялись за поиски. В принципе, сложности в них не было никакой — нижний этаж музея был не сильно заставлен мебелью, так что разобраться с ним не составляло труда. Однако очков найдено не было. То ли Квентин потерял их в городе, то ли они куда-то завалились, в щель или под какую-нибудь дальнюю витрину. Аарон даже нашёл фонарик в их спальне и обследовал эти витрины, но ничего интересного не обнаружил.

Пока они занимались поисками, мистер Питерсон вышел из ванной. Подогрев бульон, найденный в холодильнике, он оставил его на столе для сына и журналиста и ушёл в гараж, тихо проскользнув мимо поисковиков.

— Ну ничего страшного, — успокаивающе пробормотал Квентин, как только они с Аароном расположились за столом, чтобы слегка передохнуть. На самом деле, у журналиста начала снова болеть нога, но он старался выглядеть как можно естественней и спокойней. — Я давно хотел их сменить.

— А ты вообще ничего не видишь? — с научным интересом спросил Аарон, рыская по кухне, где они очутились в итоге.

На первом этаже очков обнаружено не было, но мальчик не сдавался. Он обнаружил на столе бульон и удивился: неужто отец так тихо прошёл мимо них? Сердце кольнула жалость к человеку, который хотел его защитить, но в результате постоянно терзался чувством вины. Добавив в бульон немного найденного в столе зелёного лука, он разлил его в три тарелки.

— А на второй этаж ты ночью не поднимался, не помнишь? — уточнил он, ставя тарелку перед Квентином и кладя ложку ему в руку.

Квентин внутренне вздрогнул, когда кто-то вдруг коснулся его руки, но вовремя одёрнул себя, догадавшись, что это был Аарон. В руке оказался какой-то предмет. Приблизив его к глазам, Квентин догадался, что это ложка. Рядом ощущался запах бульона. Когда Аарон успел разогреть его?

— Я вижу, вижу, — рассеянно ответил Квентин, щурясь и наклоняясь почти лицом в тарелку, чтобы увидеть, где она именно находится, ибо цвет посуды хорошо сливался с поверхностью стола.

— Нет, не поднимался. Ну… по крайней мере, я не помню, — добавил он несколько виновато. — Ладно, дружок, ну эти очки! Садись, покушай.

— Ладно… — пробормотал Аарон.

Он выглянул в коридор, неуверенно позвал отца есть, но не получил ответа и вернулся к Квентину. Пододвинув стул, он сел рядом, чтобы, в случае чего, помочь подслеповатому мужчине — как Аарон понял, Квентин всё-таки видел не так хорошо, как хотел показать.

«Жаль, отец следит за всеми выходами. Можно было бы выйти и найти новые очки. Где-то в соседнем квартале должна быть оптика», — подумал он.

Квентин слегка расслабился. То, что Аарон всё-таки оставил тему очков, его несколько успокоило. Оставалось только показать, что всё не так уж и плохо.

Сглотнув, журналист крепко сжал ложку в руке и на пробу макнул в суп. Судя по громкому «Хлюп!», в тарелку он всё-таки попал. Хоть это достижение! Зато ложка разочаровала его своей пустотой. Значит, тот самый «хлюп» произошёл, когда жидкость вылилась из ложки.

Ладно, с ложкой были проблемы. Но Квентин не привык так быстро сдаваться. Нащупав руками края тарелки, он аккуратно подцепил её, хоть, судя по звукам, немножко пролил, и поднёс к лицу, тыкнув её в губы. Промазал. Тёплый бок тарелки коснулся щеки, затем больно стукнулся об нос и только после этого достиг цели, больно ударившись о передние зубы. Жадно отхлебнув сытной жидкости, Квентин тут же выплеснул её обратно, ибо она была слишком горячей для его чувствительного языка. Что ж, можно подождать, пока она остынет. Тихо вздохнув, журналист временно просто прижал тарелку к щеке и продолжил сидеть таким образом, ожидая, пока она остынет. Ведь теперь он сразу почувствует, если её температура изменится.

— Может, тебя покормить? — сочувственно глядя на проблемы Квентина, тихо предложил Аарон.

Ему сложно не было. Конечно, он никогда раньше не видел настолько беспомощных людей, но не считал зазорным помогать им.

«Жаль, с Ником никак не связаться», — подумал он раздражённо и грустно. В домике на дереве, в секретной заначке, у него были спрятаны деньги. Не так уж много — на карманные расходы ещё от мамы. Но этого хватило бы, чтобы купить Квентину очки взамен старых.

— Не знаю, — очень тихо пробормотал Квентин, стыдливо отводя глаза и глядя куда-то в стол. — Извини, что я такой, — добавил он виновато, — неуклюжий.

Мужчина осторожно поставил тарелку на стол и неуверенно обнял себя руками. Сейчас он чувствовал себя очень жалким, беззащитным и бесполезным. Он даже Аарону помочь не сможет, если кто-то вдруг нападет! Под рукой вдруг что-то зашуршало, вынуждая вспомнить о вчерашнем обещании. Точно! Нужно было передать письмо!

— Аарон. Это тебе от друга, — прошептал Квентин, инстинктивно осмотревшись по сторонам и протянув ему завернутое в плотную обёртку письмо. — И… где-то листики мяты были… — он постучал себя по карманам и после непродолжительных поисков водрузил на стол несколько подвядших листиков.

Аарон посмотрел на эти листики и всё понял. Квентин был у мистера Пиццеза. Только у него росла такая редкая — зелёная в жёлтую прожилку — питательная мята.

— Боже… — Аарон вспомнил, как они разговаривали про успокоительный отвар для отца, и прослезился. Он отложил листки, положил письмо в карман, чтобы прочитать позже, и крепко обнял Квентина. — Боже, Кве… Ты так много делаешь для нас… а получаешь за это так некрасиво…

Квентин замер, когда Аарон вдруг резко обнял его, но быстро пришёл в себя и с готовностью прижал его к себе, положив подбородок на хрупкое плечо.

— Почему же не получаю? — удивился он. — Мне нравится быть с тобой, Аарон. Ты замечательный мальчик. Да и с твоим папой тоже, тем более, когда он не ворчит, бла-бла-бла, — пошутил он, для виду чуть передразнив старшего и вечно ворчливого Питерсона.

Аарон слегка усмехнулся. Да, это было похоже на его отца.

— Может, это он забрал твои очки? — предположил он. — Он бывает вредным. Ну, типа, чтобы ты никуда не ушёл и всё такое… — Дыхание Квентина вихрило волосы на его затылке, и мальчик прикрыл глаза, поддаваясь приятной минуте.

— Нет, вряд ли, — слегка подумав, заверил мальчика журналист. — Наверное, я просто потерял их во время дороги домой. Был дождь и ветер… Не заметил, как упали.

«Возможно», — подумал Аарон уныло и решил пока оставить тему очков. Видно было, что этот разговор огорчает Квентина.

Поэтому вместо этого Аарон сорвался с места. Квентин не смог поесть бульон, поэтому он нашёл в столе завязанный батон и решил сделать ему бутерброд. Уж его-то он сможет съесть!

— Держи! — воскликнул он, подавая Квентину бутерброд из батона, кусочка колбасы, зелёного лука, тонкого пластика сыра, найденного в холодильнике, и майонеза. Сам же он сел рядом и открыл письмо Ника, чтобы узнать, что тот писал.

— Спасибо большое, друг, — искренне поблагодарил Квентин, доверчиво откусывая вложенный ему в руку бутерброд. После ночных переживаний у него не на шутку разыгрался аппетит и он был рад хотя бы такой еде и знаку внимания со стороны младшего Питерсона.

«Привет, Аарон! — гласило сбивчиво написанное письмецо. — Я знаю супер секретное место рядом с музеем, мы могли бы там встретиться и поговорить. Оно безопасно. Буду очень ждать! Сзади прикрепляю план-схему музея. Красный крестик — это секретное место».

Аарон кинул опасливый взгляд на Квентина, но потом вспомнил, что тот почти ничего не видит, и чуть расслабился. Он внимательно рассмотрел план, приложенный Ником к письму, и прикинул, что место-то и правда не палевное. Если ему удастся попасть туда, не потревожив Квентина и отца, то он может попросить Ника помочь ему с поиском новых очков. В конце концов, они могли бы залезть в подсобку оптики и стащить оттуда какие-нибудь очки. Конечно, они были бы хуже заказных, но Квентин хотя бы временно мог бы видеть.

Квентин с наслаждением скушал предложенный бутерброд. Он оказался действительно очень вкусным. Закончив, мужчина пару раз с силой моргнул, чтобы сфокусировать зрение и перевёл взгляд на расплывчатую фигурку Аарона. Видимо, мальчик читал письмо от Ника, так как его голова была опущена к столу. Чуйка журналиста очень хотела узнать, что написал Аарону юный Ротт, но чисто человеческая сторона пресекла эти желания. Мальчики давно знали друг друга и наверняка у них были общие секреты.

Чтобы предоставить Аарону немного личного пространства, Квентин перевёл ну очень заинтересованный взгляд на окно, делая вид, что внезапно увидел там что-то интересное.

— Думаю, раз уж твоих очков мы не нашли, то можно сегодня отдыхать и спать, — подумав, предложил Аарон, логично рассудив, что без своего зрения Квентин будет более пассивным. — Если хочешь, я мог бы отвести тебя в гостиную. Там будет теплее, так как камин ещё не потух. Отец освободится, и я его спрошу, не видел ли он твоих очков. Ведь он встречал тебя ночью, может, заметил что.

«Если отец, конечно, захочет разговаривать», — подумал Аарон слегка грустно.

— Если тебе не будет сложно… Спасибо, — неловко улыбнувшись, неуверенно согласился Квентин. Такое состояние его несколько огорчало. Ведь сегодняшней ночью им с Теодором предстояло проследить за собранием Хранителей леса, и хорошее зрение ему явно бы не помешало.

«Нужно будет докончить статью, — невесело напомнил себе Квентин в голове. — Если что, можно воспользоваться диктофоном».

Аарон подхватил его под локоть и осторожно отвёл в гостиную, следя за тем, чтобы Квентин не навернулся где-нибудь на пороге. Тот и так был неуклюжий, а уж без своих глаз… Аарон не представлял, что бы делал на его месте. Наверное, впал бы в депрессию.

«Нет, точно вылазка нужна», — подумал он, храбрясь. Рассказы и запугивания отца всё ещё напрягали его, но детская вера в лучшее старалась приукрасить происходящее более светлыми тонами. Вон, Квентин сколько раз вылезал ночью — и никакой Гость его не похитил! Может… может, он не столь опасен, сколь говорят взрослые?

Усадив Квентина на кресло, Аарон укрыл его ноги одеялом и подкинул в камин пару дровиночек. Квентин рассеянно улыбался, чуть хмурясь и внимательно вслушиваясь в происходящее рядом. Аарон так мило заботился о нём, что мужчина порядком растрогался, чувствуя, как невольно сжимается в груди сердце от аккуратных действий ребёнка.

Когда рука мальчика, видимо, случайно коснулась его локтя, Квентин осторожно поймал её и погладил тыльную стороны ладошки большим пальцем, выражая благодарность.

— Спасибо, — тихо поблагодарил он, глядя в предположительно лицо Аарона, и робко попросил: — Ты… побудешь немножко со мной?

Не то чтобы Квентин боялся оставаться один, просто переживал, что кто-нибудь мог украсть Аарона, а он даже и не узнает об этом. К тому же, с наступлением вечера журналиста стали одолевать неприятные воспоминания прошедшей ночи, и от этого ему становилось как-то вдвойне не по себе.

— Л-ладно… — Аарон неуверенно посмотрел на Квентина, внутренне досадуя. Спал журналист довольно чутко — по крайней мере, чутче его самого. Как бы потом ему не попасть, когда он попытается сбежать на встречу с Ником… С другой стороны — с первого этажа сбежать будет куда легче.

Но не успел он сделать шаг к креслу, как послышался скрип пола. Мальчик приподнял голову и увидел подходящего к ним Питерсона. Он придвигался вперёд осторожно, будто ходил по минному полю, и глядел на них слегка с прищуром, словно думал, что они обсуждали его.

— Пора спать, — произнёс он максимально твёрдо, давая Аарону знать, что спорить с ним бесполезно. — Вороны будут каркать совсем скоро, — это он уже сказал, повернувшись к Квентину.

Квентин напрягся, услышав низкий голос старшего Питерсона. Он совершенно не услышал, как тот подошёл. Услышав, однако, про воронов, он понимающе кивнул. Аарону не стоило этого слушать, поэтому ему действительно лучше было бы лечь спать.

— Спокойной ночи, — тихо шепнул Квентин Аарону, ободряюще сжав его ладошку.

Аарон неуверенно посмотрел на него. Может, ему стоило бы…

— Нет, — ещё более решительно отрезал Питерсон. Беззащитные глаза сына были столь растеряны, что он дрогнул и более мягко сказал: — Скоро нам пригодятся все наши силы. Иди спать, Аарон.

«И правда, чего ты! Сейчас они уединятся, а ты сможешь сбежать через окно!» — закатив глаза, заметил внутренний голос.

Аарон кивнул.

— Ладно, спокойной ночи, — пробормотал он и направился вверх.

Питерсон проследил за ним взглядом до самой двери и лишь тогда слегка расслабил сведённые лопатки.

— Держи, лис, — буркнул он, впихивая в руки Квентина очки, починенные им в гараже. Питерсон нашёл их в ванной, когда приходил там в себя. Видимо, ночью, когда он обмывал журналиста от грязи, они упали. Их дужка была сломана, и Питерсон постарался максимально комфортно починить её, извиняясь таким образом за не сильно-то хорошее поведение.

— С-спасибо, — прошептал Квентин, неуверенно ощупывая полученный в руки предмет. Им, на удивление, оказались потерянные очки. — Спасибо! — уже с радостью повторил журналист, дрожащими руками поспешно возращая такой необходимый предмет на нужное место. От резко изменившейся картинки глаза Квентина вновь заслезились, но мужчина едва обратил на это внимание, просто сморгнув выступившую влагу.

Питерсон хмыкнул, принимая благодарность, и размял плечи.

— Сегодня ночь сборов, не забыл? — Он достал из-под свитера прослушку, контролирующую жизнь мэра, и вслушался в неясные бормотания. — Они только-только пришли и жрут. Мы успеем на самое собрание. Живо на кухню!

«А то знаю я Аарона — тихо посидит под дверью и подслушает», — подумал он со вздохом.