"Что сделал, с тем и нянчись! (гет)

— Пап, а зачем ты вообще за Толиком увязался? — задала давно мучавший ее вопрос по пути к выходу Эмма.

— Да, понятия не имею, — ответил Дин. Теперь ему и самому недавний поступок казался на редкость глупым. — Просто рефлекс сработал, наверно. Не знаю. Думал, что он сейчас нас всех в непонятном подвале бросит и свалит, а как без него выбираться будем? Вот и хотел его удержать… А как вы выбрались? — запоздало поинтересовался он.

— Да, нормально через дверь, — недовольно ответила Эмма. Подумать только, отец так по глупому рисковал жизнью просто потому, что боялся не выбраться из подвала! Впервые с той достопамятной встречи Эмме захотелось прибить своего непутевого папашу, просто так, во избежании. Сдержав раздражение, она спокойно ответила:

— Это жаровня оказалась при детской пиццерии. Там чудик какой-то зашёл, так что дверь нам и открыл и выпустил без проблем. Сейчас мы в ближайшем мотеле остановились, «Sleep in» называется номер пятьсот шестнадцать.

— Да, я все равно ничего не вспомню, — махнул рукой Дин.

— О… — с такой точки зрения Эмма проблему ещё не рассматривала. — А как же ты с Толиком нас найдёшь, хотя, он по Азиль наверно отследит нас как-то? Нашел же в доме Норы.

— Я ему передам, на всякий случай, — успокоил обоих Доктор. — Мы уже пришли. Прощайтесь.

Они и правда успели подойти к каменной светлой лестнице, выбитой прямо в стене без перил и ведущей вверх. В конце она заканчивалась проходом через затейливо украшенную золотистого цвета арку, за ней был виден лишь белый ровный свет. Дин наклонился и бережно посадил маленькую дракошу на ближайшую ступеньку.

— Мы будем тебя ждать! Возвращайся поскорее, папочка!

— Не боись. Я же Бэтмен! До скорого! Присмотрите там с Азиль за Сэмми, — улыбнулся Дин.

Эмма кивнула и тут же шустро забралась по лестнице, ступеньки которой каким-то чудом моментально подстроились под ее размеры и габариты, став меньше и чаще. Маленький дракончик быстро исчез в искрящемся проёме арки, только хвост мелькнул.

— Я бы на твоём месте на скорое возвращение не рассчитывал, — заметил Док, когда Эмма полностью скрылась из вида.

— Что? Всё так хреново? — спросил Дин, не сводя глаз с сияющей арки, в которой только что скрылась дочка. Сам он сейчас почувствовал облегчение, что больше не нужно волноваться хотя бы о ней.

— Нет, ещё хуже. Ты сейчас только чудом не помер, но всё может измениться в любой момент.

— Да, ладно, Док, прорвёмся! И не в таких передрягах бывали! — нарочито беспечно отозвался Дин.

— То, что ты так часто рискуешь и до сих пор жив, притупило твой и без того почти атрофированный инстинкт самосохранения, кретин! — неожиданно резко ответил Доктор. — Ты хоть понимаешь, дурья твоя башка, что так постоянно везти не может?! Что свою жизнь и без того ненормальную ты целенаправленно продолжаешь делать всё хуже?! Думаешь, если тебя разок из Ада вернули, то и в другой раз вытащат?! А ты не думал о последствиях? Одно лечим, другое калечим!

Дин только удивленно взирал на «мальчика». Такого тона от своего обычно спокойного и сдержанного спасителя ему до сих пор ещё слышать не доводилось.

— Эй, спокойно, Док. Не заводись… — только растерянно и смог сказать он. Даже руки вперёд выставил, чуть отстраняясь. На какой-то миг Дину даже показалось, что тот его ударит, а, учитывая, что он маг и в Лабиринте чувствует себя как дома, в отличие от Дина — это было отнюдь небезопасно. Если он их с Сэмми вытаскивал из таких жутких передряг, то даже представить страшно, на что он окажется способен, если по-настоящему разозлится. Лично Дину проверять совершенно не хотелось.

— Ладно, — его собеседник уже сумел взять себя в руки, сказывалась профессиональная выучка, — свою голову вам с братом всё равно не приставишь. Если меня в ближайшее время не разбудят, побуду пока с тобой на всякий случай. Мало ли, как операция пойдёт, хотя, вряд ли тут ещё моя помощь понадобится. Вижу, за тебя серьёзно взялись очень сильные эльфийские маги.

— Эльфийские? — скептически уточнил Дин, вспомнив раздолбая Толика в растянутой футболке.

— Поверь, если это те, о ком я думаю, ты в надёжных руках, — усмехнулся в ответ Доктор.

И Винчестер ему поверил. До сих пор он их с братом не обманывал, мог не сказать чего-то и честно предупреждал об этом, но в помощи никогда не отказывал. За это Дин его уважал и был очень благодарен.

* * *

Инстинктивно потянувшись, Эмма медленно открыла глаза. Конечности онемели от долгого неподвижного лежания, болела и ныла шея. Чем-то это состояние напоминало ей первое совместное путешествие с братьями Винчестерами, когда она большую часть пути была под воздействием транквилизаторов и лишь изредка просыпалась. В машине спать было не слишком-то комфортно. Так что от долгого лежания в неудобном положении, Эмма, проснувшись, закономерно ощущала ломоту во всем теле.

Немного подвигавшись в кровати, насколько ее одеревеневшее тело это сейчас позволяло, Эмма попыталась размять конечности, разогнать кровь и покрутить головой. Сколько же времени прошло? Пролежней вроде нет. Только сильные жажда и голод, но не сказать, чтоб смертельно, да и обезвоживания не наблюдалось, похоже ее все-таки хоть немного, да поили. Как Сэму с Азиль это удавалось, она даже представить не могла. На прикроватной тумбочке стоял стакан с водой. Жаль только, что дотянуться до него у Эммы пока сил не было. Конечности её едва слушались. А вот прямо противоположное желание было весьма сильным. Правда, влага в определенном месте неприятно ей напомнила младенческий период. Похоже, на ней опять подгузник, к тому же недавно пригодившийся. Если она в ближайшее время не вернёт этому телу подвижность, придётся снова им воспользоваться. Не хотелось бы. Эмме было неприятно и стыдно за свою беспомощность. С другой стороны, что тут удивительного, если она уже больше суток была в отключке? Скорее уж это было просто необходимостью.

Тут вспомнилось, что ей сказала на прощание любящая прапрабабушка… Ой, ё! Это что же получается… Если вспомнить ещё и недавние откровения Сэма… Демоны и вся преисподняя! Нет, Эмме Толик, конечно, понравился, прикольный такой, зелёненький и экзотичный, наверно с ним было бы интересно попробовать, но… Нет! Наверно, это какая-то ошибка…

Почувствовав, как по спине пробежали мурашки, Эмма невольно вздрогнула. Решив ради собственного душевного спокойствия пока переключиться на что-нибудь другое, Эмма заставила себя сосредоточиться на текущих ощущениях, а размышления о будущем оставить на потом. Эмма отлично понимала, что раз уж богиня пожелала, то выполнить её завуалированный приказ наверно придётся, но может, удастся как-нибудь выкрутиться? В конце концов вряд ли маленькая девочка способна забеременеть, да и не привлечёт в таком виде эльфа. Не извращенец же этот зелёный, в самом деле. Эмма это ещё в их первую встречу поняла.

Всё это время амазонка не прекращала попытки расшевелить своё тело. Кажется, привычная подвижность начала к ней медленно возвращаться. Попробовать встать и пройти в комнату с удобствами или пока не рисковать, дабы не навернуться в пути?

Повернув голову, она только сейчас заметила дядю. Молодой человек спал в, даже на вид неудобном и жёстком, старом потёртом кресле светло-зеленого цвета, закинув голову набок и вытянув длинные ноги.

«Да, похоже, не мне одной маяться при пробуждении от онемевших конечностей». — Промелькнуло в голове амазонки. Эмма протянула руку и автоматически убрала волосы со лба. Заметив нечто странное, она внимательно пригляделась, поднесла поближе к глазам почему-то ставшую слишком длинной, конечность. Длинные пальцы и вполне себе женская, а вовсе не детская ладошка насторожили. Уже предчувствуя, что увидит, Эмма мрачно откинула одеяло. М-да, тело ее выглядело вполне себе взрослым. Ну, спасибо, дорогая родственница, удружила! Интересно, кто это ее переодел в эту пижаму с желтыми медвежатами? Она купила её «на вырост», когда гуляла в компании с Азиль по магазинам. Представить себе переодевающего ее в это Сэма как-то не получалось, хотя, может она чего не знает? Ведь оказывали они как-то с братом помощь друг другу при ранениях, учитывая их образ жизни. Наверняка и после них была какая-то реабилитация. Могла ли ее переодевать и менять подгузники и обмывать Азиль? Кто знает. Все-таки, как неудобно, когда в семье ты единственная женщина. Эмме действительно было неловко об этом думать, хотя здравый смысл и подсказывал, что ничего страшного в этом нет. Уж не хуже, чем когда отец лично ей подгузники менял. И ничего, справился же, и отношение его к ней совсем не ухудшилось, а скорее наоборот. Но вот, что по этому поводу чувствует Сэм, меняя подгузники за навязавшейся на его голову нелюдью-племянницей, даже думать не хотелось. Ладно, Азиль — она тут временно, да и как нимфа несколько иначе воспринимает все происходящее. А ещё она женщина, и Эмме было бы спокойнее, знай она, что самую неприятную работу делала именно она, а не Сэм. Как теперь он будет относиться к ней? Вдруг, сочтёт обузой? Все знакомые Эмме амазонки, именно так бы и решили, постаравшись поскорее избавиться от балласта. Винчестеры, конечно, не амазонки, но… временами девушке было трудно предугадать реакцию братьев на ту или иную ситуацию, даже несмотря на эмпатию.

Как раз, когда она размышляла о квалификации Сэма, как няньки при лежачей больной, юноша зашевелился в беспокойном сне в кресле, и Эмма снова обратила на него внимание, уловив боковым зрением, движение.

Даже во сне младший Винчестер выглядел утомлённым и осунувшимся, с тёмными кругами под глазами и уже намечающейся щетиной. Даже странно, что он не проснулся от её телодвижений в кровати. Правда, и сама Эмма чисто автоматически просыпалась и двигалась в кровати бесшумно по въевшейся с Корпуса привычке— делать все максимально тихо. Притворившись спящей, можно было продлить блаженное время отдыха на несколько драгоценных минут, оттянуть эту постоянную муштру и нагрузку на пределе сил и возможностей даже для организма амазонки и хоть на миг забыться от ужаса выбраковки, постоянно маячившей до совершеннолетия и ритуального убийства.

Посмотрев на Сэма внимательнее, она неожиданно как будто с головой в холодную воду окунулась в тревожный сон-воспоминание…

Вот, кажется она лежит в детской кроватке с решетками, наверху крутятся забавные игрушечные пчелки-маятники. Ей, они очень нравятся, хочется дотянуться и схватить их.

— Папа! Он уже ловит ручками! Эх, мелкий…

Вот она влезла с ногами на стул и, плотно сжав губы, старательно разрисовывает бумагу, не обращая внимания на окружающую обстановку, целиком и полностью поглощённая процессом. Бумага прозрачная, и когда Дин вешает ее перед лампой, по стенкам комнаты разлетаются бабочки-тени…

— Спи, Сэмми. Вот тебе бабочки. Других зимой нету! Ох… ну, ладно, завтра сделаю! Из бумаги… Спи, а?

— Завтра? Точно? — вопрошает братик, Эмма чувствует его нетерпение, ожидание чуда и чего-то очень, очень хорошего…

— Вот липучка. Клянусь…

— Чего?! — Дин смотрит, удивленно открыв рот.

— Пожалуйста… — шепчет маленький Сэмми и правда готовый расплакаться… Дин возводит взгляд к потолку, олицетворяя из себя наглядную картину: «господи, ну что я тебе сделал?!». Затем он со вздохом оглядывается на дверь, но отца опять нет дома, и берет у него пистолет.

— Ладно, идет, —

он забирается под кровать, сердито требует подушку. Абсолютно счастливый братишка с готовностью пихает туда и подушку, и одеяло, и даже свою припрятанную от обеда конфету, так на всякий случай. Только б Дин и правда поохотился на чудовище.

После сердитого ворчания конфета вылетает обратно, а ехидный голос Дина из-под кровати обещает, что так легко мелкий не отделается: завтра он все-таки съест без всяких возражений невкусные, но страшно полезные брокколи! Вот тогда и поймет, что чудовищ под кроватями не бывает…

… Папы нет, папы опять нет, а за окном громыхает так, что мокрые деревья царапаются в стекло, словно собираются разбить стенку и влезть в крохотную комнатку… Сэм помнит, что должен быть храбрым, он обещал… но папа ведь тоже обещал! И ушел…

Он спускает ноги с кровати, быстро-быстро пробегает по холодному полу и влезает на другую постель. Главное, чтоб Дин не заметил…

— Сэмми? Ты что? Эй…

— А… а у меня подушка мокрая! Дождь намочил. Дин… а?

Дин бурчит что-то неразборчивое, но отодвигается, и обрадованный Сэм поспешно лезет в ласковое тепло…

— Дин…

— М-м-м?

— Сказку не расскажешь?

— Мелкий, обалдел? Я спать хочу!

— Дииииин…

— Мммм… — бормочет Дин, — Ох, ладно. Жило-было… привидение…

— Дин!

— А-а… Ну ладно… Жила-была эта… Красная шляпка…

… Дин тоже ушёл, неужели он больше не вернётся? Как же он без него? Без старшего брата? Давние страхи маленького ребёнка причудливо переплелись с подсознательными переживаниями уже взрослого Сэма, имевшего все основания бояться за Дина…

От таких эмоций Эмме захотелось разреветься в голос и завыть от безысходной тоски и отчаяния, от разъедающего страха за брата, ужаса, что может больше никогда не увидеть его живым, улыбающимся, отпускающим дурацкие шуточки и таким надежным…

Не выдержав, она разорвала контакт — отвернулась, вынырнув из калейдоскопа детских воспоминаний и ощущений Сэма. Эмма под влиянием эмоций маленького мальчика какое-то время была просто не в состоянии думать, переосмысливая и переваривая чужие переживания. Теперь она смотрела на Сэма со смесью жалости и зависти, ведь у него был папа и самый лучший старший брат на свете! Ей бы такого в Корпусе! Как же ей не хватало такого товарища и защитника там, когда их безжалостно стравливали с нечистью и друг с другом, заставляя драться насмерть!

Неудивительно, что он так привязан к брату! Впрочем, справедливости ради, надо было отметить, что папа и к ней относится не хуже… Даже в чем-то нежнее, просто у них было не так уж и много времени как следует узнать друг друга. Ещё не успели появиться общие воспоминания. Тот поход в парк аттракционов был пока по большей части единственным и самым ярким, не считая той встречи. Эх, почему у неё не было такого счастливого детства, как у Сэма! (1) Ладно, не все потеряно. С их-то образом жизни, возможностей снова стать ребёнком у неё будет предостаточно, и тогда папа будет заботиться о ней и уделять столько же внимание, сколько когда-то своему младшему братику, вот! Это, конечно же, не то же самое. Умом-то Эмма взрослая, но как же хочется пережить и отыграть своё детство иначе, с настоящей семьёй, которой у неё никогда не было… Ничего, они обязательно наверстают всё упущенное, а тот, кто посмеет им помешать в этом, очень горько пожалеет, не будь она амазонкой! Эмма сделает всё от себя зависящее, чтобы влиться в эту семью, станет для неё незаменимой и приложит все силы, ум, хитрость, использует дарованную самой богиней эмпатию, чтобы уберечь этих странных, людей, ставших для неё такими близкими и дорогими. Она сделает всё, чтобы уберечь и защитить их от будущих и прошлых ошибок!

Кстати, об ошибках, как дела у Сэма с изгнанием Глюцифера?

И куда интересно подевалась Азиль?

Как будто в ответ на её невысказанные мысли, входная дверь дверь распахнулась. В комнату вошла прекрасная нимфа, одетая в немного расклешённые внизу синие джинсы, идеально подчёркивающие тонкую талию и сидевшие на ней, как влитые. На ногах у Азиль были тёмные кроссовки, а поверх — надета коротенькая приталеная кожаная курточка, коричневого цвета. Чёрные пышные кудри она небрежно заколола на затылке одним из недавно купленных «крабиков» со стразами. Новая прическа, как и подчёркивающая фигуру одежда, невероятно ей шли. В таком прикиде Азиль совсем не отличалась от обычной человеческой женщины, разве что очень красивой. В руках девушка держала пакет с едой на вынос. От звука открывшейся и слегка скрипнувшей двери Сэм тут же проснулся, инстинктивно повернув голову на звук.

— Тебе нужно хоть немного поесть, — сочувственно проговорила Азиль, протянув ему аппетитно пахнувший мясом и ещё чем-то, пакет с едой.

— А со мной не поделитесь? — подала голос Эмма, невольно сглотнув набежавшую слюну. От долгого лежания во рту пересохло и голос ее звучал непривычно хрипло.

От неожиданности оба едва не подпрыгнули, затем тут же подбежали к Эмме, радостно обнимая и задавая кучу вопросов о самочувствии.

— А что-нибудь о Дине известно? — наконец, решился на самый важный для него вопрос Сэм, едва первые восторги стихли, а Эмма допила тут же протянутый стакан с минералкой.

— Сейчас ему помогают, я… — тут Эмма замешкалась, вспоминая предупреждения божественной родственницы, —… почувствовала, что его лечат и спасают… и, судя по тому, что я тут с вами разговариваю, кажется, успешно.

К счастью, её небольшие заминки остались для собеседников незамеченными, списанными на задумчивость и плохое самочувствие, по крайней мере для Сэма.

— А почему на тебе сейчас благословение Мааль-Бли? — непосредственно поинтересовалась Азиль. — Это она помогла вам с Дином?

— Не знаю, — растерянно ответила Эмма, а ведь действительно точной уверенности в отношении отца у неё не было. — По крайней мере, ничего о её помощи папе, мне неизвестно… — Ух, хоть тут врать не пришлось. Как же всё-таки хорошо, что её с Сэмом не объединяет та же привязка, что и с отцом. Фиг тогда она сумела бы так легко ему соврать. Как хорошо, что обоим её собеседникам и в голову не пришло, что она могла не просто валяться в отключке.

— Ты как-то изменилась, — Азиль посмотрела на неё своими удивительными глазами, которые, похоже, видели саму суть. Эмме стало неуютно. — И почему ты выросла?

— Наверно, состарилась от стресса и предчувствия близкой смерти… не знаю, — невесело усмехнулась в ответ амазонка. Тут ей пришла в голову идея, как отвлечь от скользкой темы этих двоих, тем более, что и терпеть уже сил почти не было. — Ладно, мне надо в туалет, — быстро проговорила она.

Откинув одеяло Эмма поспешила в ванную… Выходить обратно она не торопилась, решив заодно и душ принять, и зубы почистить…

— Папу, похоже, хорошо лечат. — Продолжила она прерванный разговор, выйдя из ванной через час.

Подойдя к расставленным на небольшом столике в этом номере контейнерам с едой рядом с придвинувшемся в том же кресле перекусывающим Сэмом, она утянула у него из-под носа чизбургер.

— Эй! Ты же такое не ешь! — возмутился младший Винчестер, не успевший схватить аппетитный бургер, его рука буквально в долю секунды разминулась с шустрыми пальчиками племянницы.

— Ты тоже! Вон, салатик кушай, дядюшка! И вообще, в большой семье клювом не щёлкают! — проговорила Эмма, с аппетитом вгрызаясь в добычу. Называть дядей такого юнца, почти собственного ровесника теперь, было как-то странно. Наверно, амазонке никогда не привыкнуть, что люди так долго живут и взрослеют. Это казалось временами таким странным. — Папе не понравится, если он увидит тебя таким. Ты сколько не спал? И… а сколько вообще прошло времени? — запоздало поинтересовалась она, прожевав первый кусок.

— Чуть больше двух суток с того момента, как ты заснула, — ответила флегматично до этого попивающая что-то через соломинку из закрытого стакана Азиль. — Приходил Толик, обещал помочь найти Дина.

— Правда? — оживилась Эмма, и тут же почувствовала раздражение от случайно пойманного образа из головы Сэма. — И он видел меня в таком виде?!

— Извини, но он заявился сразу же, как ты изменилась! Я даже сообразить ничего не успел! — тут же понял причину её недовольства Сэм. — Ну, правда, я был готов ему морду набить!

— И что, набил? — с любопытством поинтересовалась девушка. Искреннее возмущение и реакция Сэма на такое беспардонное поведение зелёного были неожиданно приятны.

— Нет, Азиль удержала… правильно, в общем, — нехотя признался он, открывая контейнер с салатом.

Эмма кинула быстрый взгляд на нимфу, но та лишь скромно пожала плечами:

— Толик мог найти Дина и помочь ему. А так бы только зря время потеряли.

— Ну, судя по всему, нашёл и помог, — философски проговорила Эмма, теперь ее уже гораздо больше волновал сочный и показавшийся удивительно вкусным чизбургер, чем то, в каком виде кто ее там увидел. Потом, она съест ещё и сырого мяса…

— И ты совсем за него не волнуешься? — недоверчиво спросил Сэм. Такое спокойствие племянницы казалось подозрительным.

Внимательно на него посмотрев, Эмма решила не врать, но и всей правды не говорить:

— Я не все знаю, но я виделась с ним. Он жив и его сейчас лечат очень сильные маги.

— Как ты могла его видеть? — последовал вполне закономерный вопрос.

— В одном очень странном месте, где бродят души или сознания тех, кто на грани, но ещё не умершие… — попыталась объяснить Эмма. — Некоторые маги называют это место Лабиринтом. Вы с папой там частые гости, просто не помните его.

— А ты, значит, помнишь?

— Так я же и не человек, — ответила юная амазонка. — Во время учебы в Корпусе я туда часто попадала. Просто на этот раз хотела увидеться с папой, и мне это удалось. Понимаешь? Это значит, что мы виделись! Поэтому я и смогла прожить больше суток в его отсутствие!

— Потому что, он для тебя и не отсутствовал? — наконец-то осознал причину такого спокойствия Сэм. — Вы все это время были вместе? Верно?

— Не всё, — честно призналась девушка, — но достаточно, чтобы протянуть ещё сутки. Потом я просто потеряю сознание или засну и окажусь там же.

— И как он? — жадно заинтересовался Сэм. — Что с ним вообще случилось?

— Насколько я поняла, Толик его потерял где-то по пути. В итоге, папу закинуло в какой-то мир с комарами-мутантами, размером с кошку, и они на него напали.

— И он вот так позволил завалить себя каким-то комарам? — не поверил Сэм. Звучало и впрямь бредово.

— Ну, если судить по его воспоминаниям, это были те ещё монстры. Большую часть он успел уложить, а вот один атаковал со спины и воткнул ему жало в правый бок. Похоже, легкое точно пробито и ещё непонятно, какие там повреждения внутренних органов. Может, инфекцию какую занёс? Там, походу, та ещё антисанитария.

* * *

Где-то на Эпсилоне…

Ох, ты, как же хреново…

Похоже, Дином недавно какая-то зарвавшаяся нечисть поиграла в футбол… Тело болело так, что хотелось просто ненадолго от него избавиться, особенно в правом боку…

Ч-чёрт…

Где он?

Думалось плохо, сознание постоянно пыталось куда-то уплыть, мутило… Проклятье! Где он? Раз так хреново, значит после охоты? А почему тогда ощущение, что надо куда-то бежать? Ведь после охоты обычно отдыхаешь? На сиденье любимой малышки Импалы… Нет, он точно не в машине…

Он попытался открыть глаза, перед ними были какие-то мутные хрени, а его неопознанное жёсткое ложе завертелось под спиной, подобно взбесившемуся бычку на родео… А, это голова кружится… Слух тоже не прояснял ситуацию — в ушах надрывался, похоже, Ниагарский водопад, судя по шуму и гулу.

Может, похмелье? Сколько же он тогда выпил?

И тут Дин почувствовал прикосновение. Кто-то принялся трогать его живот, осмотр или что-то ещё? Дин напрягся, голова разболелась с новой силой, но охотник не обратил на это внимание.

"Так, Дин… Руки чужие — плохо, даже отца. Если папа расстегивает на нём одежду, значит будет больно… Очень больно…"

Он попробовал было пошевелиться, но во всём теле и голове это отозвалось такой резкой болью, что он решил полежать тихо. Шевелиться он будет, когда станет совсем уж плохо…

Что на этот раз? Ядовитые шипы? Демоны? Вендиго? Память отказывалась работать напрочь… Может, ему поэтому так паршиво? Кто-то добрался до охотника, решив, что он дичь?

"Эх, папа, ты бы полегче… Я, конечно, снова промолчу, но знал бы ты, сколько ран я от тебя скрывал… Это твоё: «сцепил-зубы-и-молчи-солдат». Ей богу, который сейчас где-то пьёт текилу, легче самому зашить!"

Ещё давно, в школе… Вроде, где-то в Бостоне… учитель проводил тест на домашнее насилие… Надо было подобрать ассоциации к выражениям, типа: «закрытая комната», «папины руки», «возвращение домой». Тогда, помнится, отца вызвали в школу… Почему-то такие варианты, как «перевязка», «оружие» и «тренировочные бои» показались учителю далёкими от нормальных. Это он ещё про нечисть не написал…

Стоп! Это… ещё что такое?

Прикосновения были совсем не отцовскими! Чья-то сильная и слишком большая для женщины ладонь почти ласкающими движениями проходится по животу… А джинсы, похоже, уже сняли. Сердце гулко стукнуло, прогоняя мутную круговерть, по крови пронёсся адреналин.

Это что? Снова… тюрьма?!

Так, спокойно…

… Они с отцом приехали в тот городок, пастор Джим поделился с ними опасениями одного священника, удивлённого тем, что из тюрьмы Санта-Эрт стали пропадать заключённые.

Начальство отговаривалось дефектами охранных систем, продажными охранниками, но пропадали-то те, кому до освобождения оставалось неделя, несколько дней. Какой смысл им был бежать? Они не возвращались домой, не виделись с родными, даже писем не слали, просто исчезали. И больше их никто не видел, даже их трупов. Причина была явно не в побегах…

План был простой — один Винчестер отправляется в тюрьму, второй работает на воле. К сожалению, ни охранники, ни библиотекари, ни кто-то ещё из обслуги туда не требовался. Так что одному из охотников надо было стать заключённым. А второй, соответственно, «адвокатом», должен был передать ему на свидании оружие от нечисти, а потом помочь скрыться.

Он не должен был так надолго задержаться…

Для Дина, которому выпала роль заключённого, внезапное исчезновение отца стало очень неприятным сюрпризом. «Адвокат» не явился на свидание, не звонил даже по телефону. Это уже потом Дин узнал, что отец и ещё четыре посетителя кафешки попали в больницу с переломами, когда на открытую веранду влетел грузовик с пьяным в хлам водителем… Это потом будет виноватый взгляд отца, когда он приковылял из больнице на костыле…

А до тех пор, он вынужден был жить по местным законам, отбиваясь от настойчивых домогательств на «хорошенького» и регулярно попадать в карцер за агрессивное поведение. Начальству было плевать, что происходит по ночам, лишь бы тихо. А вот за сломанные руки-ноги, челюсти оно несло ответственность! Спать Дину тогда приходилось нечасто, только во время дежурств нормальных охранников, а не жадных до денег и зрелищ сволочей…

А ещё он тогда взял шефство над двумя бедолагами, слишком слабыми, чтобы защитить себя… Один из них, щуплый парнишка с карими глазами, как у Сэма, пришлось его выкупать за сигареты. Ещё никогда Дин так отчаянно не стремился выиграть в покер…

Так… Джинсы стащили, но бельё на месте… Не то…

Он попытался посмотреть сквозь ресницы, но перед глазами было нечто мутное, не разглядеть.

Гул в ушах сменился на что-то, отдаленно напоминающее голоса… Кто же всё-таки его трогает?

Понять Дин ничего не мог по двум причинам: во-первых, из-за не до конца прошедшего гула в ушах, а во-вторых, разговор вёлся явно на незнакомом языке… точнее, вообще не на одном из человеческих. Если бы Дин понимал по-эльфийски, то узнал бы много нового, например, что Толик редкостный дебил и инфантильный безответственный придурок (а то он не знал) и думает он явно не головой, а тем местом, которым сидят, но разницы в случае Толика особой нет, ибо и там и там темно, как в чертогах вечной ночи. Что за такое разгильдяйство Толика надо бы привязать к тотемному дереву и выпороть как следует, а потом оторвать голову и уволить, предварительно отправив на жертвоприношение драконам и одновременно отдав на потеху извращенцам троллям. Вялые отбрыкивания самого Толика о том, что он давно уже вырос из порки, и вообще подобные нездоровые пристрастия для эльфа, возглавляющего Тёмную Канцелярию и занимающегося дипломатией на межмировом уровне, несколько предосудительны, были напрочь проигнорированы. Вместо этого красивый мелодичный голос, разразился отборнейшим матом, с многоэтажными конструкциями и образными сравнениями, сделавшими честь и портовому грузчику родного мира Дина. Правда, для непосвящённого уха незнакомая речь эльфа звучала красивейшей музыкой.

Кое-как разлепив глаза и сфокусировавшись, Дин заметил, что лежит, похоже, на больничной койке, его тело было обвито проводами, на манер капельницы и аппарата искусственного питания. Чуть поодаль от него стояли двое: первого зелёного Дин сразу же узнал, а вот второй (или всё-таки вторая) был загадкой.Дин пока затруднялся определить пол этого существа. Зрение до сих пор сбоило, но длинные волосы и фиолетовая помада на губах наряду с явно мужской, хоть и изящной фигурой, несколько сбивали с толку восприятие. Голос был тоже мужской, но очень мелодичный с бархатистыми интонациями, которые лишь подчёркивали экспрессивные речевые обороты. Что именно говорилось, Винчестер понять не мог, но судя по слегка виноватой зеленоватой мордашки Толика, догадался, что его отчитывают, причём, похоже начальство.

Тут он заметил позади себя какое-то колебание и резко обернулся… ну, насколько резко мог в своём нынешнем состоянии, получилось чуть быстрее сонной черепахи. Оказывается, за его спиной стоял ещё один… Да, похоже, эльф, ибо люди не могут быть такими красивыми и, по мнению Дина, несколько женоподобными. Стоявший позади него эльф был высок, или это так показалось Дину, потому что смотрел Винчестер на него снизу вверх, да ещё неудобно запрокинув назад голову. Что-то сказав, видимо, что клиент очнулся, этот эльф отвлёк двоих разговаривавших. Похоже, это он до этого трогал Дина или осматривал? Одет этот представитель дивного народа был в какую-то белую хламиду, похоже, тут она заменяла форму медперсонала. В отличие от зелёного и толстого Толика, два других эльфа были по-настоящему прекрасны, как античные статуи с характерными ушами, почти совершенными чертами лица и идеальным телосложением, изящным, но, судя по движениям и грации, явно гибким и сильным, это Дин опытным взглядом тоже инстинктивно отметил. Даже препохабнейшая фиолетовая помада, не портила облика одного из них. Правда, Дин тут же инстинктивно ощутил и отвращение, как и любой традиционно ориентированный мужчина, он терпеть не мог всяческие намёки на гомосексуальность, тем более, после тюремного опыта.

Вставив в ухо уже знакомый Дину переводчик эльф с фиолетовыми губами подошёл к его койке.

— Очнулся? — с любопытством посмотрел он на Дина, с видом учёного-энтомолога, обнаружившего новый вид насекомого. — Ну, поговорим?

— Только если уберёшь эту сиреневую похабень с лица, — «любезно» согласился Дин.

Стоявший за спиной эльфа Толик лукаво улыбнулся и подмигнул Дину, одобрительно подняв большой палец. Дин только мысленно подивился такой реакции. На лице же накрашенного эльфа появилась такая довольная улыбка, словно Дин преподнёс ему самый лучший рождественский подарок.

— Ну, если ты так просишь, — усмехнулся в ответ длинноволосый, доставая платок и одним изящным движением руки вытирая губы.

— Э-э, не понял… — растерянно пробормотал Дин. Такой реакции на своё откровенное хамство он явно не ожидал.

* * *

(1) Да, я понимаю, что детство у Сэма счастливым назвать трудно, но для Эммы оно видится именно так, ведь у неё было гораздо хуже. Всё, как известно, познаётся в сравнении.