Хроники (джен)

Тридцатое августа триста шестьдесят второго года

Полтора года назад война магов перестала быть противостоянием гильдий и захватила государства. И если полтора года назад царь и старейшины ещё сомневались, то сегодня места ни для сомнений, ни для промедления не было…

Пальцы Робауля коснулись золотого сияния, и громада Нирваны, качнувшись, начала поворачиваться. Время пришло и место избрано, и битва произойдет, ибо она предрешена…

Королевская армия Фиора отступала. В полном порядке, огрызаясь сталью и магией, но все же отступала. Солдаты настороженно смотрели на командиров, ожидая приказа атаковать, офицеры хмурились и с явным нежеланием снова приказывали отступать. Выбора не было — даже победив, Королевская армия понесла бы чудовищные потери, уничтожив лишь одну армию Зерефа из трех. Героически погибнуть и оставить беззащитной страну не хотел никто, и потому, стиснув зубы, солдаты поднимались — и армия отступала. Отступала, огрызалась магией и сталью — и вела врага за собой, к месту решающей битвы. Время пришло и место избрано, битва предрешена — и она произойдет…

Генерал-капитан Элиус убрал подзорную трубу в чехол и развернул коня. Армия недопустимо растянулась по лесной дороге, и было необходимо заставить арьергард двигаться быстрее и внимательнее — вряд ли враг сможет причинить им большой ущерб, но армия, посланная Арболейским союзом, и так не слишком велика…

Они отступали — медленно, постоянно впиваясь во фланги, изматывая армию Семи Княжеств — но все же отступали. Впрочем, никто и не требовал от арболейских рейтар лобовой атаки — их делом было не дать вражеской армии свернуть с пути, ведь пришло время и избрано место, а значит — битва предрешена, и она состоится…

Подчеркнуто безмятежно обмахиваясь веером, Мао Ли поднялся на холм, застыл, словно изучая местность, а затем дважды сложил и разложил веер. Затем, постояв еще немного, он столь же спокойно спустился с холма, вернулся в свою палатку и погрузился в медитацию — предстояло долгое ожидание.

Впрочем, оно оказалось не таким уж и долгим — прошло чуть больше двух часов, когда возникшее на краю сознания ощущение заставило Мао Ли открыть глаза.

— Господин?.. — заглянул в палатку один из телохранителей. — Ваш человек явился.

— Впусти его.

Телохранитель скрылся, и в палатку проскользнул на редкость неприметный молодой человек в одежде неопределенного буро-зеленого цвета.

— Докладывай, — коротко распорядился полководец.

— Повинуюсь, — и лазутчик принялся рассказывать о передвижениях врага.

Выслушав его, полководец снова прикрыл глаза.

— Возвращайся, — приказал он. — И убедись, что они не изменят своего пути.

— Господин… — лазутчик выскользнул из палатки. Мао Ли не взглянул на него — его глаза и мысли были обращены к карте. Вражеская армия движется, и движется именно так, как он желает. Битва предрешена — и состоится, ибо время пришло и место избрано…

— Время пришло и место избрано, — Ингвар Дреяр коснулся пером точки на карте. — Через неделю все три армии окажутся здесь, на поле Куру, и тогда ловушка захлопнется.

— Вот только в этой же ловушке окажутся и наши люди, — сердито заметил маршал. — А…

— А мои люди окажутся в этой ловушке вместе со всеми остальными — перебил его Дреяр. — Сейчас не время для таких делений — надеюсь, вы это понимаете? Или мы все сражаемся и побеждаем — все до единого, или же мы начинаем считать, кто внес больший вклад — и погибаем, все до единого. Все решится на этом поле — снова — а потому давайте лучше снова проверим все наши планы. Поражение — то, чего мы себе позволить не можем…

— Их ведут, — Санчонг провел ладонью над столом, меняя картину. — Все три армии отступают к определенному месту, явно намеренные дать там генеральное сражение. Это вполне ожидаемая стратегия, но…

— Тебя что-то смущает? — Зереф разглядывал карту. — Выбор вполне разумен — это практически идеальное поле боя для их армий.

— Почему именно здесь? Да, это подходящая местность, но расположена она не слишком удобно, а после поражения войска не смогут оторваться от преследования… Похоже, у них есть веская причина, чтобы сразиться с нами именно на поле Куру, и пока мы ее не знаем, мы… Миу, что с тобой?

Девушка-кошка неожиданно вздрогнула и зажмурилась.

— Это сказка, — быстро заговорила она. — Я ее когда-то слышала, только не помню, когда — про это поле. Там была великая битва, и Алая Луна прокляла это место, так что теперь никакая армия не сможет уйти оттуда, не истребив противника…

— Да, это место проклято, и именно так, — раздался с порога голос жрицы. — Узурпаторы слишком самоуверенны, если избрали для боя эту местность…

— Или же у них есть нечто, что позволяет им всерьез рассчитывать на успех, — возразил Санчонг. — Как нам всем известно, глупость никогда не числилась среди пороков совета предателей. И если они идут на такой риск, то у них есть какой-то козырь в рукаве.

— Верно, — согласился Зереф. — И потому я должен огласить план на случай поражения нашего дела.

— Солнечный Бог не допустит…

— Такхизис, — прервал ее Зереф. — Кому и знать, как не тебе, до чего мимолетна милость богов. Санчонг, созывай Круг — мы должны быть готовы ко всему.

Взгляд Зерефа скользнул по собравшимся, отмечая каждого. Седой Гвин Мехель, первый из его соратников, проникший в тайны Тьмы едва ли не глубже, чем он сам… Веда Конг, полная его противоположность в магии и единственная, кому он доверяет абсолютно… Санчонг, гений Темного письма, аналитики и стратегии… Такхизис, по-прежнему загадочная гостья с далекого Юга, творящая чудеса силой своего бога… Миу, первая созданная им химера, абсолютно преданная… Те, кто стоял у истоков сегодняшней мощи «Небесной плети»…

— Настал момент, которого мы ждали с самого начала, — заговорил Зереф. — Нам пришлось пойти ва-банк, и никто не может предсказать, победа или поражение ожидает нас… И я хочу, чтобы мы были готовы к поражению, сколь бы малой ни была его вероятность. Если это все же произойдет, вы должны будете уничтожить библиотеку и артефакты, сохранив только то, что сможете унести, не обременяя себя, и рассеяться. Наши знания не должны пропасть ни в коем случае… Но гильдия — совсем иное дело. Если мы потерпим поражение, мятежники уничтожат гильдию, но мы, рассеявшись по миру, создадим сотни новых. Пусть придет ночь, что темна и полна ужасов — за ночью последует день… Что же до нашей победы — а я уверен в ней настолько, насколько может быть уверен человек — надеюсь, никому из вас не требуется напоминать, какие труды ему предстоят?

— Нет, Мастер, — ответил за всех Мехель. — Не требуется.

Третье сентября триста шестьдесят второго года

Мао Ли натянул поводья, останавливая коня и поднял подзорную трубу, изучая место будущего генерального сражения. Что ж, даже без всяких проклятий с этой слабо всхолмленной равнины было непросто сбежать На севере и западе холмы постепенно превращались в горную цепь, с востока — неширокая и не слишком глубокая, но быстрая река, на юге редкие перелески постепенно сливались в настоящий лес …

Здесь было, где развернуться коннице, где закрепиться пехоте, здесь хватало пространства для маневров… И даже все преграды, ограничивавшие поле, опытный полководец мог обратить себе на пользу.

Если бы не проклятие.

Стоит двум армиям сойтись на этом поле — и покинет его только одна. Хочет Зереф этого или нет, но война окончится здесь. И окончится его поражением… Мао Ли поднял шар наблюдения и несколько секунд разглядывал подернутую маревом картину, после чего отдал приказ:

— Разбить полевой лагерь! Оружия не снимать — враг будет здесь завтра к полудню!

Элиус отпустил поводья и позволил коню идти, как тому вздумается — до лагеря перграндской армии осталось всего десять шагов. До места, где солдаты Арболейского союза собирались разбить свой бивак — чуть больше, но пехота уже была на месте, роя ямы для костров и отхожих мест, собирая в перелеске сушняк и расстилая плащи.

Пока что все шло пор плану, знамена армии Фиора уже показались на горизонте — к закату они присоединятся к лагерю, ну а завтра… Завтра начнется великая буря.

Генерал капитан бросил мимолетный взгляд на поле битвы завтрашнего дня и отвернулся. Здесь и сейчас он мог совершенно честно признаться себе — он боялся. Боялся, что победа будет означать лишь отсрочку, что безумный гений Зерефа вновь спасет его и позволит собрать новую армию — и все начнется сначала…

Генерал-капитан Элиус Гран боялся победы — но не поражения. Просто потому, что поражение для него было абсолютно недопустимо.

— Достопочтенная Алессия?! — оба полководца встали , когда глава Совета магов вошла в штабную палатку.

— Рада вновь видеть вас, друзья мои, — женщина села за стол. — Итак, приступим.

— Прошу прощения, но я не ожидал, что армию Фиора возглавите вы… — Мао Ли задумчиво постукивал пальцами по ножнам. — Как глава Совета, вы могли бы принести куда больше пользы нашему делу, управляя войсками из штаба…

— Вряд ли, — печально произнесла женщина. — Жить мне осталось немного — даже без войны, но я не думаю, что мне в любом случае удалось бы прожить эти несколько лет. Нет, все происходящее — последствия моей ошибки, мне и исправлять ее — с оружием в руках и почти наверняка ценой собственной жизни… Итак, каковы ваши планы, друзья мои?..

Трое командиров склонились над картой, изучая поле надвигающегося сражения, просчитывая все мыслимые варианты, разворачивая свои армии то так, то эдак — пока на бумаге — выверяя каждый шаг и каждый выстрел. В этой битве не было места случайностям — все знали, что у них есть только один шанс. Война должна закончиться здесь и сейчас — и закончиться их победой.

И потому полководцы снова и снова разыгрывали на карте любой, даже самый невероятный сценарий и не останавливались до тех пор, пока враг не оказывался разгромлен. Так продолжалось всю ночь — но на рассвете они могли сказать, что готовы ко всему…

Четвертое сентября триста шестьдесят второго года

Три армии Зерефа явились на поле Куру одновременно — к полудню, как их и ждали. Пересекли реку, сходу развернули боевые порядки — и столкнулись с сокрушительным ударом армий Союза…

Здесь были не только люди и маги — Зереф бросил в бой и демонов своих Книг. Не всех и даже не сильнейших — но они были, и это однозначно говорило, сколь важной считает чернокнижник эту битву. И все же — не настолько важной, чтобы явиться самому…

Это было ожидаемо, и Союз имел планы и на этот случай — но здесь и сейчас эти планы не значили ничего. Пусть судьба Фиора и решится не здесь, это не значит, что союз может проиграть.

— У нас нет выбора! — голос Алессии разнесся над полем Куру. — Для нас нет ни поражения, ни смерти — только победа! Вперед, и помните — судьба мира вновь решится здесь и сейчас!

Авангард, принявший на себя первый удар, отступал, активно и почти безуспешно пытаясь оторваться, лучшего момента для атаки не было — и Алессия опустила забрало, подняла меч и резко опустила его. Протяжно застонали горны, взвились, подхватив легкий ветерок, знамена — и три армии двинулись вперед.

Меч против меча, магия против магии, разум против разума…

Рейтары, вырвавшись вперед, дважды разрядили пистолеты во врага, выхватили палаши и врубились в строй пехоты, не успевшей выставить пики. Один-два удара — и кони, прорвавшись через строй, мчатся дальше, а всадники, обернувшись, снова стреляют в удаляющихся врагов.

Вслед за всадниками в разорванный строй хлынула, выставив копья, перграндская пехота, славившаяся своим упорством. Зачарованные наконечники легко пробивали доспехи солдат Зерефа, с громким треском разряжались вделанные в них грозовые камни — но строй уже восстанавливался, кавалерия Семиградья бросилась в погоню за рейтарами, а маги обменивались первыми пробными выпадами…

Опустив подзорную трубу, Мао Ли поднес артефакт связи к губам и произнес:

— Усилить нажим, не давайте им взяться за мечи!

Его команда была незамедлительно выполнена, в то время как рейтары, перезарядив оружие, развернулись и ворвались в промежуток между двумя армиями, стреляя в упор. Правда, на этот раз времени на второй выстрел не осталось…

Конница увязла в отчаянной рукопашной схватке, где у нее не было ни малейших шансов уцелеть. Мао Лян прекрасно это видел, но смириться с этим отнюдь не желал. Взмахнув веером, он приказал пехотинцам сделать два шага назад, первые шеренги врага последовали за ними, а во фланг ослабевшему строю ударили фиорские рыцари., окончательно сломав его и позволив большей части рейтаров вырваться, а затем…

— Огненный ураган небесного дракона!

— Великий огненный шар!

— Каменный дождь!

Магия обрушилась на армию Зерефа. Маги, которых три подряд атаки и перестроения застали врасплох, просто не успели отреагировать, и первый же удар обошелся почти в тысячу убитых. Второго не последовало — строй раскололся, и по открывшемуся проходу хлынула волна тьмы.

— Все назад! — Алессия, впрочем, проигнорировала собственный приказ. Отчаянно нахлестывая коня, волшебница устремилась вперед, подняв правую руку и неслышно шепча заклинание. Вот тона ворвалась в проход, волна тьмы накрыла ее с головой… А спустя удар сердца всякая тьма бежала с поля Куру, залитого ослепительным светом., Злой, жгучий, гибельный свет вспыхнул посреди армии Семиградья — там, где столкнулись два заклятия — и люди обращались в пепел, падали иссушенными мумиями, в отчаянии вцеплялись в сожженные глаза…

За два удара сердца армия чернокнижника не досчиталась пяти тысяч. Из двенадцати сотен рыцарей осталось меньше сотни — но лишь благодаря им маги смогли нанести свой удар. Это не было победой — у врага все еще оставалось больше двадцати тысяч солдат и почти сотня магов — но сильнейшие из них, как и демоны, были уничтожены ударом Алессии. Битва продолжалась, и никто не мог сказать, на чьей стороне будет сегодня победа…

...Две громады — шагающий город и плывущий над землей куб, коронованный мрачной крепостью — застыли друг перед другом. Застыли в ярде от реки , за которой, окутанное смутной дымкой , раскинулось поле Куру, где сошлись в решающей битве армии.

Ни Нирвана, ни Тартар не могли пересечь эту реку — а значит, битва произойдёт здесь. Пусть ни Зереф, ни Робауль не смогут помочь своим армиям — они сразятся друг с другом, и исход этого поединка будет решён одним ударом…

Первый удар нанес Робауль — в спешке, почти не целясь, сосредоточив всю мощь Нирваны на появившейся в поле зрения невысокой черной фигуре. Ударил — и победил. Охваченное сиянием цвета безумия тело обманчиво-медленно рухнуло с обрыва, а куб, несший гильдию, просто исчез.

Победа… Но для Нирваны эта победа обернулась катастрофой.

…Очередная атака рейтаров едва не стоила жизни самому генерал-капитану — но враг неожиданно дрогнул. Что-то изменилось — и пусть командиры этого еще не знали, солдаты уже почувствовали. И напряглись… Элиус, сам обладавший этим солдатским чутьем, не раздумывал ни секунды.

— Вперед! — закричал он, ударил рукояткой пистолета в лицо подвернувшегося противника, выхватил палаш и устремился вперед, прорубая себе дорогу к командирам.

Рейтары ворвались в строй, словно вошедший между ребрами арбалетный болт. Оставляя за собой кровавую просеку, они прошли первые ряды, потеряв напор лишь в нескольких шагах от вражеского знамени… И армия Зерефа не выдержала. Подались назад последние шеренги, поудобнее перехватил древко знаменосец, напряглись командиры — бой на мгновение застыл в шатком равновесии.

И когда вслед за рейтарами в брешь ворвались фиорские рыцари — те немногие, что пережили первую схватку — равновесие рухнуло. Отступление, не начавшись, превратилось в бегство.

На закате туман над полем Куру рассеялся. Те немногие, кому повезло остаться в живых и на свободе, прячась, бежали с поля, надеясь добраться ло родных мест окольными путями, тянулись на север колонны пленных и потрепанные армии Союза… А впереди Элиус, Ингвар Дреяр, Мао Лян и Мао Ли, подняв носилки на плечи, несли тело Алессии. Пал Зереф, сокрушена его армия, изгнаны демоны — мир вернулся на просторы Ишгала. Великая победа, страшнее которой не было с дней основания Фиора…

Пятое сентября триста шестьдесят второго года

Робауль, царь нирвитов, неподвижно восседал на своем троне, пристально вглядываясь в никуда. Со стороны могло показаться, что он размышляет о благе государства и путях к нему… Но любой, кто знал его, понял бы, что Робауль в отчаянии.

Нирвана оказалась чудовищем.

Сокрушив Зерефа, приняв на себя его Тьму, она обрушила ее на людей. На самом деле, это случилось не вчера — но до сих пор он не видел, не позволял себе увидеть, как губительный яд пропитывает его город. Постоянные распри и ссоры, доходящие до драк, всеобщие раздражительность и подозрительность — все это появилось уже давно. Нирвана была смертельно больна, и ее последний удар окончательно погубил древний город.

Безумие захлестнуло улицы. Люди сражались друг с другом, разрушая все на своем пути, убивая всех встречных и—в итоге — себя, немногие сохранившие разум спасались бегством… А в сердце этого кошмара был Робауль, только теперь понявший, что же именно он сотворил многие годы назад.

Мертвый город шагал вперед, словно и не лилась только что кровь на его улицах, а его правитель, скованный отчаянием, молчал, не ведая, что ему делать…

Он не знал, сколько просидел в опустевшем зале, глядя в пустоту — просто в какой-то момент разум вернулся. Робауль, последний царь нирвитов, знал, что должен сделать…

Лес, в котором остановилась Нирвана, вполне устраивал Робауля и тех немногих выживших, кого ему удалось собрать. Здесь, где вряд ли хоть когда-нибудь появятся люди, его проклятое творение обретет вечный покой…

— Пора! — потоки магии хлынули в круг, земля превратилась в туманное марево, и громада шагающего города медленно погрузилась в него. Марево исчезло, земля сомкнулась на могущественнейшим оружием, и только тогда Робауль снял свою пернатую диадему.

— Уходите, — приказал он. — Уходите и поведайте миру о том, как глупость и жажда славы обрушили беду на головы невинных, как благие и чистые намерения погубили то, что я хотел защитить. Уходите, а я останусь здесь — стражем Нирваны, прикованным к ней навечно, живым ли, мертвым ли — пока не найдется тот, кто сможет уничтожить Нирвану. Уходите и помните о моем грехе…

Выжившие смотрели на него глазами, полными слез, но противиться не посмели — и вскоре Робауль, бывший царем нирвитов, остался один. Теперь уже — навсегда…

Юноша в черном кафтане и белой хламиде Мастера почти бежал. Скрыться, уйти туда, где его проклятая магия не сможет причинить вреда — таким было теперь единственное желание того, кто еще вчера господствовал над народами. Он, мечтавший познать и подчинить себе все тайны мироздания, теперь мог мечтать лишь о смерти — мечтать бессмысленно и безнадежно, ибо его победа обернулась для него худшим кошмаром…

Голод Смерти, исправно служивший прежнему Зерефу, более не подчинялся ему. Он появлялся и исчезал независимо от его воли, убивая все живое вокруг мага, словно издеваясь над ним — осознав ценность любой жизни, поняв все свои ошибки, он все равно остался смертельно опасным для всего мира… И он бежал. Прочь, туда, где его проклятие не сможет убивать хотя бы людей, где, проводя в медитации и покаянии все свое время, он сможет снять с души хотя бы частичку страшного груза…

Зер еф забыл все, отрекся от всех своих трудов и сподвижников, попытался, насколько смог, исправить хоть часть причиненного им зла… Но в самой глубине его разума, куда не смогла добраться даже Нирвана, осталась крохотная искра Тьмы. И однажды — пусть даже тысячи лет спустя — из нее возгорится пламя.

Ведь Тьме некуда спешить…

…Молодая женщина откинулась на подушки, тяжело дыша. Повитуха, вымотанная не меньше самой роженицы, спешно перерезала пуповину, обмыла ребенка, запеленала и протянула матери.

— Ну, все хорошо, что хорошо кончается, — заявила она. — Гляди, какой мальчишка крепкий… И магию я в нем чую.

— Магию? — переспросила женщина. — Хочешь сказать, что мой Лир станет волшебником?!

— Дело верное, — хохотнула повитуха, а потом осторожно коснулась пальцем головы младенца, приподняв еле заметный пушок. — И волосы-то, гляди, розовые будут. Оно ж известное дело — у колдунов волосы всяких чудных цветов, не то, что у нас с тобой…

Волосы самой повитухи были густо-фиолетового цвета, но розовый впечатлял даже на этом фоне…

— Мы победили, — королева склонила голову. — Но победа досталась нам слишком дорогой ценой. Множество прекрасных людей встретили в последней битве свою смерть, множество остались калеками, пала, поглощенная Тьмой, Нирвана… Память их навсегда останется с нами. Но мы не забудем и наши ошибки, нашу беспечность и невнимательность, что привела к гибели столь многих наших соотечественников — нет, мы должны извлечь из этой войны урок и более не допустить подобного кошмара… Я скорблю о каждом павшем, но всего более я скорблю по волшебнице Алессии, председателе Совета магов, что многие годы была для меня мудрым советником и верным другом. Не побоюсь сказать, что эта победа — ее победа, но увы, она не увидела ее, не увидела падения Зерефа… Покойся же с миром, Алессия, и пусть твои подвиги станут истинным памятником тебе.

Опустившись на колени, королева взяла горсть земли и бросила ее в могилу.

— Кто ты такая?

— Меня зовут Миу, — рыжеволосая девушка с кошачьими ушами и хвостом немного неловко поклонилась. — Меня держали в гильдии Зерефа, но я сумела бежать, а когда узнала, что Зереф пал, испугалась, что меня могут посчитать его сообщницей и сбежала из Магнолии… Мастер, я хочу вступить в вашу гильдию — я не очень сильная волшебница, к тому же меня никто специально не учил, но…

— Ладно, — старый Кайл, мастер гильдии «Молот Валькара», махнул рукой. — Проходи, побудешь у нас, пока народ не успокоится, а там — как сама захочешь, если решишь уйти — держать не будем…

— Не решу! И еще, Мастер… Я нашла книгу, когда пробиралась через развалины, темную книгу — вы сможете ее спрятать?

— Конечно. В хранилище моей библиотеки ее даже гильдейские не найдут — усмехнулся Мастер.

Книга Мертвых Имен перешла из рук в руки, и Миу довольно улыбнулась — начало положено…

Магнолия осталась за спиной, впереди — дорога, что таится в будущем — ведает только Солнечный Бог… Немного странно после стольких лет вновь стать странствующей жрицей, но Такхизис не имела ничего против. Пусть она и утратила бессмертие — ее ждет долгая жизнь и множество дорог, и всюду, куда она придет, она будет сеять семена истинной веры, следуя воле Солнечного Бога и словам Книги Огня… И однажды ее труд будет вознагражден — владыка вернется и вновь будет вершить на земле волю Солнечного Бога. И тогда -будь она на земле или в Золотом Чертоге — она сможет сказать: ее долг исполнен.

Золотоволосая девушка, не отрываясь от работы, бросила мимолетный взгляд на генерал-капитана.

— Вы хотите, чтобы я отправилась с вами?

— Да, нам необходим целитель, а вы уже продемонстрировали поразительное мастерство…

— …За которое я рассчитываю получать соответствующее вознаграждение.

— Разумеется! Прошу вас, как только закончите, поднимитесь на «Звезду моря» и скажите ее капитану, что я просил вас устроить с подобающим целителю уважением, — Элиус поклонился. — А сейчас, прошу прощения, меня ждут дела.

Веда Конг проводила его насмешливым взглядом. Глупец так легко поверил ей — поверят и другие, и она без труда затеряется на просторах Вешгала вместе с Книгой Закона, сея сомнения и нашептывая из тени…

Тропы Теней позволяли покрыть сотни миль всего лишь одним шагом, и когда седовласый юноша откинул капюшон плаща, вновь став материальным, вокруг него раскинулись заледеневшие скалы Севера. Здесь, где хмурые люди служат суровым богам, куда никогда не дотянутся руки Совета, где магией наполнен сам воздух, он начнет все сначала. Пусть их великий труд сокрушен — остались знания, рассеянные по всему миру, остались жаждущие силы и власти чародеи, остались Книги…

Коснувшись ладонью скалы, Гвин Мехель открыл в ход в одно из старых убежищ, спустился в зал и торжественно положил на стол Книгу Теней.

— Мы не проиграли войну, — спокойно произнес он, обращаясь к Книге. — Только одно из сражений… И мы вернемся.

Маленький прибрежный городок ничуть не изменился за прошедшие столетия. Те же дома, та же пристань, тот же холм над городом… Да и люди остались точно такими же, какими запомнил их Санчонг — суматошные, нелюбопытные, думающие только о рыбе — ловле ли, торговле — неважно. Маленькие люди, зарывшиеся в свои маленькие дела… Идеальное место, чтобы скрыть от пристальных взглядов Книгу Бурь и ее хранителя. Здесь никто не будет искать мятежного мага, и он сможет спокойно жить, медленно и осторожно распространяя учение Зерефа в Пергранде, пока не пробьет час возмездия…

«Небесная плеть» пала. Не стало гильдии величайшего чернокнижника. Рухнула, не поднявшись, его империя, в крови утонули тайны… Но победители рано радовались — пусть пожар и потух, но искры его, разлетевшиеся по всему миру, ждали лишь ветра, чтобы вспыхнуть с новой силой. И однажды ветер придет…