Noblesse. Зов крови (джен)

Добрались до места встречи мы быстро. Я тихо завидовала точным и почти синхронным прыжкам Мастера и его слуги, утешая себя, что скоро буду передвигаться вместе с ними и своим ходом. Франкенштейн аккуратно сгрузил меня на бетон крыши. Мы спустились на нужный этаж.

— ...у нас нет иного выбора, — услышала обрывок фразы, заходя в полумрак помещения.

— Но мы же ничего о них не знаем, — отозвался второй агент Союза.

— Аналогично, — вклинился в разговор Франки. — Мы тоже понятия не имеем, что вы из себя представляете.

Я поежилась от внимательного и голодного взгляда М-24. Он меня пугал.

— Предупреждал же вас, — начал с наезда директор, — чтобы вы больше не лезли к детям… Телефонных звонков это тоже касалось…

— Я звонил, потому что рассчитывал встретиться с вами, — Два-один проигнорировал агрессивный тон, — и это был единственный способ выйти на вас. Мы можем помочь.

— Помочь? — деланно удивился Франкенштейн.

— Вы наверняка понимаете, что тем детишкам грозит опасность, — намекнул недооборотень, кивнув в мою сторону.

Рейзел нахмурился.

— Конечно, это мы первыми напали на них, — повинился М-21. — Но нам-то известно, что ничего существенного они не видели. Откровенно говоря, мы развлекались, если бы хотели их убить, то не стали бы затягивать. У нас достаточно возможностей покончить с ними.

— А после того, как появились вы, — подключился Двадцать четвертый, — нам и вовсе стало не до этого.

— Нам нет никакого смысла конфликтовать с вами, — согласился напарник. — Тем более, что к нашему заданию вы не имеете никакого отношения.

Я ухмыльнулась.

— Однако теперь об этом узнали они, — продолжил здоровяк, — и они считают, что нет ни малейшего смысла оставлять в живых потенциальных свидетелей.

— Они? — уточнил Франки.

— Ты с ними уже познакомился, — бросил М-21.

— Мэри и Джейк Блэбберинг, — пояснила опекуну, заслужив внимательный взгляд эмычей.

— Убийства в больнице — их рук дело? — уточнил он.

— Да.

— Нет, — наши ответы прозвучали почти одновременно.

— Парень, которого вы отделали, считается жестоким даже по меркам организации. И теперь из-за полученных ран он станет только злее, и дети для него — удобная мишень, — процедил Два-один.

— Резню устроил созданный вами инфицированный. А Джейк в ближайшее время поправится и будет как новенький, — отчеканила, пресекая попытки переложить ответственность.

Сами виноваты в том, что упырь слетел с катушек. Нечего пытаться обвинить в своих грехах других. Модифицированные напряглись. Двадцать первый пару раз нервно выпустил и убрал когти.

— А с какой стати вы все это нам рассказываете? — сделал шаг вперед Франкенштейн, обозначив, с кем стоило вести переговоры.

— Мы оставили детей в живых, и в этом наша проблема, — пояснил М-24. — Это может вызвать подозрение у Организации.

— Не вижу особой связи, — пожал плечами директор. — Почему бы просто не объяснить им, что в убийстве детей нет нужды?

— К сожалению, кое-кто хочет избавиться от нас… — выдавил Двадцать четвертый.

— Для таких, как мы, которых могут пустить в расход в любой момент, появление подозрений равнозначно смертному приговору! — хмуро кивнул М-21. — Единственный способ для нас избежать этого — убить детей.

— Но подобного мы сделать не можем, — поддержал напарника агент. — Следовательно, нам остается только одно.

— Сам факт вашего существования представляет интерес для Организации, — подхватил Два-один. — Однако, судя по всему, вы не сдадитесь без боя и этим прикуете их внимание к себе.

— Тогда им точно станет не до таких мелочей, как наши недоработки, — подвел итог Два-четыре.

— Расскажите мне об этой вашей организации, — попросил Франки.

— Мы и сами мало что о ней знаем. Для нас, находящихся на нижних ступенях иерархии, количество доступной информации жестко ограничено.

Опекун искоса посмотрел на меня, я кивнула.

— Но даже если мы что-то и знаем, это не значит, что мы вам расскажем, — заметил наши переглядки Двадцать первый. — Ничего не поделаешь. Мы вас предупредили только потому, что на кону наши жизни. Нам интересно, кто вы такие, но мы оставим свои вопросы при себе. По правде говоря, лучший способ остаться в живых для нас в данной ситуации — это сдать вас.

— Это так, — осклабился Франкенштейн. — Полагаю, нам все же лучше пойти друг другу навстречу. Вы сможете связаться с нами по этому номеру, — бросил агентам визитку.

М-21 перехватил карточку.

— Буду признателен, если отныне вы перестанете использовать детей.

— Ясно, — задумчиво посмотрел на меня модифицированный.

Я подмигнула.

— И верните отобранный телефон, — потребовал директор.

— Отдай, — обратился к напарнику недооборотень.

— Угу, — тот пошарил в нагрудном кармане плаща, а затем бросил нам мобильный Юны.

Франки поймал, спрятал в пиджак.

— Возвращаемся, — скомандовал Рейзел.

— Позвольте откланяться, — завершил беседу опекун.

Я молча развернулась и последовала за Реем. Мы направлялись к лестнице на крышу, когда Ноблесс обратился к своему слуге.

— Франкенштейн, объясни-ка мне кое-что.

— Спрашивайте, пожалуйста.

— Сколько я об этом не думаю, никак не могу найти ответ, — выдержал драматическую паузу Кадис. — Кимчи или данмуджи?

Я зажала рот, чтобы не расхохотаться на все здание.

— Что вкуснее с раменом?

— Простите? — жалобно протянул Франки.

— Шинву говорит, что лучше кимчи, а Ик-Хан, что данмуджи… — невинно пояснил Рейзел. — Этот вопрос не дает мне покоя.

А-ха-ха-ха! Ребята действительно спорили на эту тему. И для благородного, который так и не познакомился с любовью всей своей жизни, разборки парней стали знаком судьбы. Да здравствует канон! Выкуси, Франкенштейн!

— Если… если хотите, я мог бы приготовить вам лапшу, — наступив на горло собственной гордости, прошептал директор.

— Правда? — воодушевился Ноблесс, отрезав слуге последнюю возможность к отступлению. — Ты умеешь ее готовить?

— Да.

— Меньшего я от тебя и не ждал…

Ускорилась и похлопала будущего изобретателя тысячи и одного рецепта приготовления рамена по плечу. Он непонимающе оглянулся, а затем заметил мой лукавый взгляд. Три, два, один! Озарение!

— Ани-и-и-и-и-и-и, — раздалось шипение.

Я почувствовала себя полностью отмщенной.

— Рейзел, давай прогуляемся? Погода чудесная! — радостно предложила благородному, взяв его под руку.

Тот кивнул. Мы спрыгнули с крыши и направились в сторону центра.

— Красиво, правда? — указала на первые появившиеся звезды, игнорируя бурчание Франкенштейна.

— Да.

Минут пятнадцать шли пешком.

— Мастер, что вы думаете обо всем сказанном? — Франки наконец переключился на анализ недавней встречи.

— Я не совсем уверен. Не знаю, в чем именно, но они нас обманывают.

— Обманывают?

— На контакт с нами их заставила выйти не жажда жизни, а нечто более важное для них. Стремление настолько сильное, что я смог его ощутить.

— Мастер, неужели я ошибся, приняв их предложение? — занервничал директор.

Оба посмотрели на меня. Хах? Нашли крайнего…

— Они были довольно искренни, — подняла руки вверх, попятившись. — Их и правда подозревают в предательстве. И они используют вас, чтобы перевести стрелки. Однако, Рейзел прав: есть то, что для эмычей намного ценнее собственных жизней. Это клятва друг другу и ушедшим товарищам найти их настоящие имена.

— Похоже, нам придется нелегко, — подвел итог Франки. — Мастер даже не представляет, как сильно современные люди отличаются от людей прошлого. Кроме того, у меня нет никакой информации о "них". Потому что после того, как Мастер исчез, я тоже решил "залечь на дно", затаиться. И теперь, когда вам так нужна информация, у меня ее попросту нет.

— Франкенштейн, — прервал его самобичевания Кадис, — я доверяю твоим решениям. И что бы ни случилось, я буду поступать так и дальше.

— Мастер… — прошептал тот.

Очевидно, опекуна переполняли чувства, но он не спешил их озвучивать. Я молча шла рядом, стараясь не отсвечивать. Понимала, что оказалась случайным свидетелем очень интимной, сокровенной сцены. Верно, все это время Ноблесс безоговорочно доверял своему слуге. А последний больше восьми сотен лет продолжал верить в господина и ждать его возвращения.

В такие моменты как никогда ярко и остро осознавались собственные чуждость и одиночество. Застыла на месте, обхватив плечи руками. Подняла лицо к звездам, стараясь удержать слезы. Какой бы взрослой я себя ни ощущала, как бы ни подбадривала, в тот момент чувствовала маленькой брошенной девочкой. Никому не нужной сиротой.

— Ани, — донесся до меня через мгновение голос Рейзела, — идем.

Слезы хлынули неостановимым потоком.

— Ани…

Всхлипнула. Послышались легкие шаги. На левое плечо опустилась рука.

— Ани?

У-у-у-у-у-у… Я развернулась и вцепилась в благородного. Разрыдалась, выплескивая накопившееся внутри за последние два года. Будто плотину прорвало. Боль, страх, одиночество, беспомощность, безысходность, жажда жизни, робкая надежда, обретение Старшего, отчужденность, замкнутость, обреченность. Вывалила все на Кадиса, оставшись эмоционально опустошенной. Ноблесс застыл, причем по связи ощущались абсолютное непонимание и шок. И это меня отрезвило. Как глупо! Стало стыдно за показанную слабость.

— Прости! — пробормотала, опустив голову.

После чего отстранилась и рванула назад, максимально ускорившись и не разбирая дороги. Хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть. Я неслась по крышам, коря себя за несдержанность. Нельзя было открываться, нельзя! Рейзел все равно ничего не понял. Только огорошила болезного, заставила нервничать. Позавидовала Франкенштейну и глубине их отношений, их взаимному доверию. Так эти отношения строились столетиями… А я захотела подобного после недели знакомства, наивная! И все испортила своими эмоциями… Сама же просила относиться к себе без жалости и снисходительности, а тут… Дура! Никто меня, бедняжку, не пожалел… Тьфу, тряпка!

Отметив, что достигла каких-то совсем уж глухих окраин, запрокинула голову и беззвучно заорала, выплеснув всю злость, обиду и боль. Пространство вокруг пронзили десятки молний, освежая и усмиряя хаос мыслей. В воздух взметнулись столбы пыли, полностью скрыв меня от окружавшей действительности. Стало легче. Я опустилась на колени, бездумно глядя перед собой.

Нет эмоций, есть покой. Нет страстей, есть ясность ума.

Я искала поддержки у Ноблесс, но не получила, чего хотела. Он просто не способен мне ее дать? Либо я просила невозможного? Все же во мне слишком много человеческого, суетного, внезапного, эмоционального. Нужен якорь, нужна опора, нужно что-то, что придало бы сил и позволило идти дальше, что наполнило бы смыслом мое желание следовать канону. Франкенштейн — лишь вынужденный союзник, принимавший мою помощь Мастеру. И он, и я это прекрасно понимали. А больше обратиться не к кому. Дети — второстепенные персонажи, всего-навсего человеческие дети. Союз воспринимался как абсолютное зло. Лукедония далека и незнакома...

— Юная мисс, могу ли я как-то помочь вам в вашем горе? — прервал мои размышления вкрадчивый голос.

Я вздрогнула, принялась нервно оглядываться. Пыль давно улеглась. Вокруг на расстоянии нескольких метров было темно и пусто, лишь вдалеке угадывались смутные очертания построек.

— О, не пугайтесь. Я не желаю вам зла, — щелкнул пальцами незнакомец, зажигая слабый огонек.

В десятке шагов от меня стоял мужчина. Смуглая кожа, светлые вьющиеся волосы, стильные очки, дорогой костюм, располагавший и вызывавший доверие облик. Эм-м-м-м? Юрий? Каким ветром сюда занесло ассасина Кромбеля? Я поднялась с колен, отступила назад.

— Юная мисс, прошу, не бойтесь! Клянусь, что не причиню вам вреда, — мягко произнес агент Союза, сокращая расстояние между нами. — Могу ли я быть вам полезен? Проучить ваших обидчиков?

Что? Юрий предложил помощь? В чем подвох? Вероятно, подозрения и опасения были написаны у меня на лице...

— Знаете, прекрасная незнакомка, иногда люди готовы помочь просто так, по зову сердца, спонтанно и беспричинно. Но раз вы столь недоверчивы, позвольте хотя бы одолжить вам платок, — протянул белую ткань.

Вздохнула. Приняла предложенное. Покачала головой. Харизматичен и очарователен, этого у него не отнять. Минуты не прошло, как втерся в доверие и проник в личное пространство. Но защитного поля не возникло, как и красного предупреждающего свечения. Значит, и правда настроен добродушно. Пока.

— Спасибо, — поблагодарила, вытирая слезы.

— Пустяки, — улыбнулся визави. — Юрий, — представился, — к вашим услугам.

— Ани, — подала руку.

Ассасин не подвел: подхватил под ладонью, поцеловал воздух над пальцами.

— Очень рад! Могу ли я все же как-то помочь вашему горю, прекрасная Ани?

Покачала головой:

— Нет, сама виновата. Надо уметь держать язык за зубами, а эмоции — в узде.

— Первая любовь? — участливо поинтересовался собеседник.

— Что? — ошарашенно уставилась на него, пока мозг переваривал услышанное.

Моргнула. Представила свое возможное признание в любви Рейзелу. Его реакцию... Зависла. И расхохоталась. Что оказалось абсолютно неожиданным для Юрия.

— Что ж, видимо, я ошибся. Однако, рад. У вас очень красивая улыбка, милая Ани!

Я смутилась.

— Спасибо.

— О, не стоит. Я лишь излагаю факты. Вам не холодно? — окинул сочувствующим взглядом мой наряд.

Ну, не вечернее платье, уж простите. Поскольку мы собирались на официальную встречу с эмычами, я надела деловой костюм: белая блузка, черная жилетка, узкие брюки, темные туфли на невысоком каблуке. Простенько, но элегантно. Однако для ночного пикника на пустыре не очень подходило, да.

— Немного, — пожала плечами.

— Позвольте поухаживать за вами и предложить свой пиджак? — без всякого подтекста, вроде бы искренне спросил Юрий.

Странно видеть его таким. Будто и правда обычный человек, желавший помочь девушке в беде. Хм-м-м, почему бы и да. Кивнула. Агент Союза снял пиджак и набросил мне на плечи. Стало теплее.

— Спасибо.

— Не благодарите так часто. Ваш чарующий голос — просто бальзам для израненного сердца, хочется слушать и слушать. — Мягкая улыбка.

Я скептически подняла бровь.

— Очень сложная начальница. Почти невозможно угодить ей, — доверчиво поделился болью ассасин.

А, ну да, у доктора Айрис не забалуешь. Хотя к Юрию она вроде хорошо относилась, ценила его. Понимающе кивнула.

— Ничего. Думаю, скоро вас ждут повышение и более комфортные условия работы, — в том же искреннем тоне выдала инсайдерскую информацию.

Услышав подобное напутствие, новый знакомый долго задумчиво смотрел на меня. Я же отстраненно разглядывала его, гадая, в чьи ряды зачислить: темные эльфы Забытых королевств Сальваторе, дроу-илиитири или данмеры Невервинтера. Сложный выбор.

— Милая Ани, буду счастлив, если ваше пожелание исполнится, — наконец отмер Юрий. — К слову, к нам приближаются двое необычных гостей. Прибудут через минуту. Ваша свита?

Что? Возможно, это Франкенштейн и Рейзел? Оперативно они меня нашли.

— Скорее, временные союзники, — грустно обронила.

— Дорогая, не хмурьте бровки! Уверен, что и у вас все наладится к лучшему…

— Спасибо. Хорошо бы, — вздохнула, понимая, что пришла пора прощаться. — Юрий, несмотря на обстоятельства встречи, рада была с вами познакомиться.

— О, прекрасная Ани, вы скрасили мой вечер! Хоть я и опечален, что никак не смог быть вам полезен.

— Не скромничайте, вы утешили и согрели меня, — лукаво взглянула на мужчину.

— Мой бог, — шуточно приложил он руку к груди, — вы разобьете не одно сердце, когда подрастете.

— Я уже достаточно взрослая, — нахмурилась.

— Ани? С тобой все в порядке? — прервал нашу беседу встревоженный оклик Франки.

Э-э-э-э-эх-х-х! С тоской посмотрела на приближавшихся Ноблесс и его слугу. Потупилась, вспомнив свою истерику.

— Милая Ани, вы уверены, что хотите пойти с ними? — внезапно спросил ассасин. — Вы вновь расстроились. Послушайте, — понизил он голос, — я смогу защитить вас, если вам угрожают или принуждают.

Что? Остановите планету! Юрий предложил мне покровительство…

— Нет, все в порядке. Спасибо, — также еле слышно прошептала. — Как уже говорила ранее, я сама виновата в возникшем недопонимании.

— Ани, — приблизился директор. — Что случилось? Ты убежала так внезапно…

— Простите! Я была не в себе, — посмотрела на него, на Кадиса, обеспокоенно поблескивавшего алыми глазами в двух шагах от спутника.

Сняла пиджак, протянула новому знакомому.

— Еще раз спасибо.

— Счастлив был оказать эту незначительную услугу, юная мисс. — Тот принял одежду, повесил на сгиб локтя. — Надеюсь, мы еще встретимся!

— О, да. Непременно, — улыбнулась.

Лицо ассасина на мгновение приняло сложное выражение, будто он хотел что-то спросить, но удержался.

— Господа, — кивнул, прощаясь, развернулся и удалился во тьму.

— Ани, не рано ли тебе бегать на ночные свидания? Кто это был? — сварливо поинтересовался Франкенштейн.

Покачала головой.

— Не здесь. Сожалею, что я заставила волноваться, но мне требовалось побыть одной, — вернулась к извинениям и объяснениям. — И нет, я не хочу ничего обсуждать, — оборвала возможные вопросы.

После чего подошла к благородному и заглянула тому в глаза.

— Прости, я не имела никакого права вываливать на тебя свои переживания. Мне стыдно, что не сдержалась. Постараюсь, чтобы больше такого не повторилось.

Ноблесс грустно посмотрел на меня, но промолчал.