Дёргая за ниточки (гет)

В четвертой серии фильма о жизни императора Палпатина рассказывалось об Альянсе повстанцев, зародившемся в первые годы основания Империи. От Бейла Органы и Мон Мотмы до Ян Додонны и Чама Синдуллы. Фильм затрагивал судьбы людей из разных уголков галактики, сумевших, вопреки атмосфере всеобщего страха, организовать оппозицию действующим властям.

Казалось, история во многом повторялась сейчас.

Поначалу Империя не проявляла внимания к недовольным, но позже, опасаясь повторения Сепаратистского кризиса, не стала долго ждать. Однако суровые меры императора, осуществляемые под руководством Дарта Вейдера и моффов, лишь усилили оппозиционные настроения, посеяв первые семена грядущего поражения.

Рей наблюдала за разворачивающимися событиями, и новый император смотрел фильм вместе с ней.

— Таково испытание покорителя Корусанта, — провозгласил вдруг Бен. — Сначала тебе надо завоевать планету, а потом удержать ее, полную людей, которые ненавидят тебя, — он поморщился. — Поначалу Палпатин в некоторой мере попустительствовал планетам, которые поддерживали Республику, а также бывшим сепаратистским мирам, — Бен вздохнул. — Все Ядро — даже капитулировавшие системы — ненавидит Первый орден.

Бен впервые заговорил с ней о войне и своей работе. Может… он хотел услышать ее мнение? Рей не разбиралась в политике или военном деле, она выросла на планете, где господствовал бартер. Но она научилась жить своим умом и усвоила принцип заключения сделок.

— Поступи как-нибудь неожиданно, — решилась она. — Резкие перемены могут сбить их с толку. И заставят на многое взглянуть по-новому.

— Что ты имеешь в виду?

— Возможно, у тебя получится удивить Корусант, сделав какую-нибудь важную уступку. И когда ты привлечешь их внимание, Первый орден продемонстрирует, что всем живется лучше под твоей властью. Жители Ядра ведь теряют больше всех при новом режиме? Может, тебе следует немного их успокоить?

— Сейчас они ждут от нас худшего.

— Только из-за того, что ты оправдываешь их худшие ожидания. Что, если немного смягчиться?

— Тогда мы будем выглядеть слабыми.

С такой точкой зрения Рей не приходилось сталкиваться на Джакку. Там было не зазорно поступиться гордостью, да и разве можно считать слабостью то, что помогает тебе добиться цели?

Рей пожала плечами.

— Компромиссы не слабость, если они эффективны, — прищурилась она. — Компромиссы помогли мне выжить на Джакку. Иногда, чтобы победить, достаточно просто выжить.

— Империя протянула около двадцати лет, — сухо заметил он.

— Что ж, если верить шоу, она бы здравствовала до сих пор, если бы Палпатин и Вейдер поступали по-другому и проявляли больше терпимости к инакомыслящим. И тогда, — Рей не играла словами, говоря от души, — многие из тех, кто погиб во время Восстания и на твоей войне, сегодня были бы живы.

Рей выросла, добывая средства к существованию на полях былых сражений, среди ржавых остатков техники. С самого детства у нее перед глазами находились наглядные примеры того, к чему приводит война. И участь системы Хосниан, как до нее Альдераана, казалась ей чудовищной.

Они продолжили смотреть фильм в молчании. Сюжет в основном крутился вокруг того, как собирались лидеры Восстания. Многие имена были уже знакомы Рей по рассказам Леи Органы — она была дочерью сенатора Бейла Органы, имевшего непосредственное отношение к формированию Альянса. Мать Бена знала всех вовлеченных в дело Восстания.

— Нам не обязательно досматривать этот эпизод, — мягко напомнила Рей, чувствуя, как с каждой секундой мрачнеет Бен. Еще эта неловкая беседа о По Дэмероне… Пожалуй, не стоило усугублять ситуацию — вечер выдался и без того неприятный.

Бен встретился с ней взглядом. Он знал, почему она это предложила.

— На это надо смотреть, Рей. Я не желаю повторять ошибок Империи. Я услышал тебя. Слишком многие погибли, чтобы мы могли позволить себе проиграть из-за собственной слепоты.

Поэтому они продолжили просмотр. Рей то и дело поглядывала на Бена, в то время как его все еще красивая мать давала одно интервью за другим. По примерному подсчету получалось, что эту молодую версию Леи Органы Бен должен был помнить по своему детству. И, похоже, Рей была права, потому что он смотрел так, словно внезапно увидел перед собой призрака.

Рей начинала осознавать, что главным противником Бена был вовсе не Люк Скайуокер. Да, джедай воплощал собой традицию, которую Бен всячески отвергал, и да, джедаи, прикрываясь милосердием и справедливостью, пытались совершить убийство, но Люка Скайуокера боялся скорее Сноук, чем Бен. Юный Бен справился со своим могущественным дядей без особых усилий задолго до того, как полностью раскрыл свой потенциал.

Хан Соло тоже не был объектом ненависти Бена. Он сам почти признался ей в этом, сказав, что убийство отца не было возмездием. В тот момент эти слова смутили ее, но теперь Рей понимала, что, несмотря на то, как Хан Соло разочаровал Бена, он слишком отдалился от сына, чтобы стать средоточием его ненависти. Даже летать Бена учил Люк, а не Хан. Фактически они с отцом были чужими друг другу людьми, пока судьба не свела их на «Старкиллере». Хан действительно ничего не значил для своего сына. Его убийство стало лишь доказательством верности Сноуку. И если после содеянного Бена и терзала какая-то вина, то только перед матерью — это касалось того, как она воспримет преступление сына.

Кажется, в этом и заключалась суть проблемы. Не в Хане Соло и не в Люке Скайуокере. Все это время Бен противостоял своей матери.

Лея Органа была тем человеком, который отправил Бена в джедайскую академию, она постановила, что сын должен принять наследие, которого она всячески избегала сама. Лея Органа с ее речами о жертвенности и долге заставила юного Бена поверить, что в его жизни нет места выбору. Лея Органа, которая, в надежде оправдаться за сокрытие тайны происхождения их семьи, отправила ему голосообщение — после того как правда всплыла в прессе, конечно. Лея Органа скрыла роль сына в резне в джедайском храме, объявив, что Бен Соло погиб. Таким образом, преданный всеми: настоящим отцом, наставником и вечно занятой матерью, — ведомый вероломством Сноука, юный Бен Соло бежал от чужих ожиданий и начал прокладывать собственный путь.

И все же даже по прошествии стольких лет тень матери преследовала его на каждом шагу. Но многое изменилось. Лея Органа стала предводителем его врагов, она выступала в голонете каждую ночь. Их личные разногласия переросли в войну, ставки в которой росли с каждым днем.

Это случилось потому, что Лея Органа добилась того, чего не сумел ее брат-джедай: она стала лидером. Ее политика и цели были прямо противоположны политике и целям ее биологического отца, но она безусловно унаследовала амбиции и хватку Энакина Скайуокера. Удивительным образом получилось так, что мать Бена управляла галактикой через свою заветную Новую Республику. Она была выдающимся политиком, неоднозначной личностью, ее методы зачастую вызывали много споров, и — как последний выживший Скайуокер, не считая Бена — Лея Органа воплощала собой то немногое, что отделяло ее сына от окончательной победы. По странной иронии Бен Соло превзошел наследие семьи Скайуокеров и даже деяния Дарта Вейдера. Но он все еще не затмил свою мать.

Рей не покидало ощущение, что в душе Бена жил маленький мальчик, который, держа глубокую обиду на мать, все равно жаждал ее внимания и одобрения. Ибо в такие моменты, как сегодня, Бен казался скорее обиженным, чем разгневанным. И чем больше Рей узнавала его, тем сильнее поражалась, каким в действительности несчастным был монстр Кайло Рен. Он пытался достигнуть победы, которая никогда бы не принесла ему желанного покоя.

Это вызывало у Рей сочувствие. И побуждало ее задаться вопросом: чему служат его разговоры о судьбе? Может, таким образом он пытается оправдать свою тягу к Свету? Он много раз повторял, что прошлое должно умереть, но сам вовсе не следовал этому совету.

Когда фильм закончился, Рей поспешила выключить голопроектор.

— А о чем будет пятая часть? — она попыталась завести разговор, поскольку Бен сидел мрачнее мрачного.

— О благих деяниях Империи, которым не воздают должного. В шестой будет о «Звезде Смерти» и Альдераане. В седьмой — о войне от Явина до Эндора и Джакку.

Он откинулся на спинку дивана и вздохнул.

— Вот оно все перед тобой, Рей: взлет и падение Галактической Империи за семь часов.

— Однажды они снимут фильм о Первом ордене, в котором ты будешь главной звездой, — она улыбнулась этой мысли. — А я буду Рей, девчонкой, которая убила Сноука.

— Нет, — резко отверг предположение Бен. Он сел прямо и повернулся к ней: — Девчонка, которая убила Сноука, умрет на войне с Сопротивлением. Но лейтенант Первого ордена Рената Соло войну переживет. Она начнет жизнь заново. Она будет счастлива. И никогда не пожалеет об этом.

Рей растерялась:

— Выходит, я… изменю имя и забуду о своем прошлом?

— Да. Как это сделал я.

Отчасти он был прав: Бен Соло, некогда надежда Новой Республики, превратился в Кайло Рена, и галактика с тех пор изменилась навсегда. Он снова собирался предложить оставить прошлое позади, и, наверное, его совет был бы разумным… Но личина Ренаты Соло являлась всего лишь маскировкой. Она не присягала Ордену, хотя теперь ей внезапно показалось, что, так или иначе, она оказалась вовлечена в их дело. Эта мысль вызвала у нее дискомфорт.

— Все не так легко…

— Я знаю, — перебил Бен. Он потянулся и накрыл ее руку своей. Он выглядел серьезным и пытался успокоить ее. — Ты не сможешь сразу уйти от своего прошлого, но это позволит остальным увидеть тебя по-другому. И тогда в один прекрасный день ты сама взглянешь на себя по-другому.

— Не уверена, что хочу этого…

— Перемены происходят быстро, Рей. И иногда нужно время, чтобы осознать это. Это в порядке вещей.

— Но…

— К тому же это избавит тебя от проблем с розыском. Начни свой путь заново, словно Сопротивления не было. Со временем только мы с тобой будем знать правду. Остальные умрут.

Рей потрясенно распахнула глаза. Ей не понравилось то, что она услышала, но Бен продолжил:

— Мы сможем исправить все, что ты захочешь. А с этим корусантским акцентом ты запросто сойдешь за аристократку с Верхних уровней.

— Верхних уровней?.. — нахмурилась она.

— Это твой шанс изменить судьбу. Не позволяй ошибкам твоих никчемных родителей определять свою жизнь. Ты гораздо большее, чем Джакку.

— Джакку, — глухо повторила она, опустив глаза.

Бен сильнее сжал ее руку.

— Расскажи мне о Джакку, — потребовал он. — Я хочу знать, что с тобой творится.

Рей медленно подняла голову. На этот раз было невозможно избежать неприятного разговора, поэтому она решила смягчить его для себя, говоря поверхностно и обобщенно:

— Это планета, полная безысходности, на задворках Западных Пределов. Малонаселенная. Почти вся покрыта пустынями. Никто не заявил на нее права — ни Первый орден, ни Республика. Джакку не нужна никому, кроме контрабандистов, которые ищут, где спрятаться. Но, как правило, даже они там редкие гости…

— Я знаю, где она находится. Я знаю, что она такое. Я был там, — нетерпеливо произнес Бен. — А теперь расскажи мне о другой Джакку.

— Это все, что…

— Нет, не все, — настаивал он, не отпуская ее руки. — Расскажи, что Джакку значит для тебя.

Он явно не собирался позволить ей уйти от темы.

— Джакку… — внезапно Рей растерялась, не зная, как и с чего начать. — Джакку…

Ее сердце застучало чаще, ей стало жарко. Рей пробежалась свободной рукой по волосам, нервно заправляя их за ухо.

Бен молча наблюдал за ней, ожидая, пока она решится.

— Джакку — ничейный, никому не нужный мир… — Рей остановилась, судорожно вздыхая. Лучше встретиться со всеми преторианцами Сноука в одиночку, чем добровольно вспоминать это прошлое. — Джакку — ничейный мир для ничтожеств вроде меня…

— Не говори так! — вспылил Бен.

— Почему нет?! — взорвалась она, чувствуя, как из глаз брызнули слезы унижения. — Ты сам так говорил! Джакку — это планета-помойка для ничтожеств вроде меня! Это мир для отбросов! Ржавые обломки и никчемные люди. Как я!

— Ты не ничтожество.

— Потому что у меня есть Сила, да? — не успокаивалась Рей. — Потому что иначе я не стоила бы и кредита?! Именно этим я была на Джакку — никем! Безымянной пустынной мусорщицей, пытающейся выжить!

Слезы продолжали капать, и она яростно вытерла их, не в силах контролировать поток эмоций. Вот что случается, когда долгие годы приучаешь себя подавлять эмоции и желания. Всякий раз, когда что-то пробивало бреши в этой плотине, контроль ускользал. И конечно, это происходило в самые неподходящие моменты перед самыми неподходящими людьми. Как сегодня.

— Ты д-думаешь они знали, Бен? Думаешь, мои родители знали о моей Силе и поэтому бросили меня? — с надрывом спросила она. — Потому что они боялись того, кем я могла стать или чем это могло для них закончиться?!

— Я не знаю.

— Потому что ты Скайуокер, Сила — твое призвание! Но для всех остальных на протяжении многих лет Сила была смертным приговором! — она понимала, что бессовестно размазывает сопли, но ничего не могла с собой поделать. — Я не желаю говорить об этом, — пробормотала Рей, качая головой. Слишком унизительно выказывать слабость перед человеком, которого вся галактика знала как Кайло Рена. Ее врага и, наверное… друга.

— Тебе нужно выговориться, — мягко возразил Бен.

— Почему? — душераздирающе всхлипнула она. — Чтобы ты мог удовлетворить свое любопытство? Чтобы ты мог смотреть на меня поверх своего длинного носа и называть мусорщицей? Хотя… какая разница! Я слышала это много-много лет подряд, и мне уже давно не больно! — вспыхнула Рей. — Пусть я не знаю своей фамилии и своих родителей, равно как и того, почему они сделали то, что сделали, но я — та, кто я есть, Бен Соло.

Она впилась в него покрасневшими от слез глазами и гордо вздернула подбородок. Да, она происходила из отбросов общества, но не собиралась стыдиться этого! Она смирилась давным-давно.

— Твое презрение не способно задеть меня!

— Я не хотел задеть тебя, — по-прежнему мягко возразил Бен. Его темные глаза были наполнены состраданием, и Рей снова вынуждена была признать, что совсем не знает эту сторону его личности. — Я всего лишь хотел узнать, где ты была.

— Где я была?.. — повторила она и, икнув, опустила взгляд на свои сцепленные руки. Рей сомневалась, что ей хватило бы красноречия облечь это в слова. — Я не думаю, что… Я хочу сказать, я не слишком хорошо читаю, как ты знаешь, мой словарный запас…

— Тогда покажи мне.

Конечно, Рей знала, что он попросит об этом. И отвернулась.

Бен воспользовался мгновением ее сомнений и внезапно притянул ее к себе. Рей вздрогнула и вяло попыталась освободиться, и вдруг он оказался в ее сознании.

Она вскрикнула — в миг накала эмоций ее защита ослабла, и Бен, разумеется, не мог не воспользоваться таким преимуществом. Вот почему никогда не следовало показывать перед ним слабость.

— Убирайся из моей головы! — прорычала она, прижатая к его груди, но сопротивляющаяся.

Но он словно не замечал этого.

— Дыши спокойно. Дыши и привыкай к ощущениям, — успокаивал он, держа ее железной хваткой и поглаживая по спине. — Расслабься. Мы же делали так раньше. Ты знаешь, что это не больно, если не сопротивляться.

— Я никогда…

— Ш-ш-ш… — перебил он. — Так будет проще. Я же не делаю тебе больно?

— Нет, — признала она и сдалась. Такое было ей несвойственно, но сегодня Рей явно не хватало пыла для борьбы.

— Молодец. Перехватывай инициативу. Проведи меня к своим воспоминаниям. Покажи, где ты была.

— Как я…

— Просто думай о них и позволь мне посмотреть.

— Но…

— Позволь мне. Я хочу видеть. Ты можешь показать мне что угодно. В любой последовательности. Я хочу знать, какой была твоя жизнь до меня.

Бен не собирался отступать, понимала Рей. Раньше ей приходилось испытывать чувство слабости и уязвимости, но сейчас это казалось еще хуже. Почему это происходило именно с ней?!..

Бен находился в ее голове, ему были открыты ее мысли.

— Рей, тебе известно мое прошлое. Ты знаешь, какова была моя жизнь и что я сделал. Поэтому ты знаешь, что со мной тебе нечего стыдиться. Я не стану осуждать тебя. Я только хочу узнать тебя. Впусти меня.

Бен настаивал, явно не собираясь сдаваться.

— Л-ладно, — решила она, поколебавшись. — Я попытаюсь.

Надо покончить с этим поскорее.

И показала ему маленькую взъерошенную девочку, всю в грязи и до ужаса тощую. Она бегала без присмотра по заставе Ниима, поблизости не было других детей. На Джакку мужское население по численности превосходило женское, поскольку по большей части планета служила прибежищем преступникам, скрывавшимся от закона, семей здесь почти не было.

С самого раннего возраста Рей научилась проползать в труднодоступные места кораблей, чтобы отремонтировать неполадку или выковырять какой-нибудь лом. Ее приучили к тяжелой работе, она мало чем отличалась от рабыни. Рей не могла вспомнить ни дня, когда в ее руке не было какого-нибудь инструмента. С пяти лет ей пришлось зарабатывать на жизнь. Никто не получал еду от Платта задаром.

Когда она подросла, то стала задавать вопросы, на которые не получала ответов.

«Кто я?»

«Где моя семья?»

Ей не отвечали, но не по злому умыслу, просто на Джакку правило равнодушие, здесь не было принято вспоминать о прошлом. Да и кому какое дело до девчонки-беспризорницы? В мире беззакония, далеком от просвещенных центров галактики, жизнь была мрачной, и прошлое каждого представляло собой историю, которую хотелось забыть. На Джакку не существовало вчера или завтра, а было только сегодня и сейчас.

Здесь правили жестокость и агрессия. Никто не чувствовал себя в безопасности, не существовало законов и социальных рамок. Справедливость определялась меткостью бластера или отсутствовала напрочь. Порой победивших и проигравших определяли местные главари, вроде кролута Ункара Платта. А Платт был мстителен, непостоянен и склонен к капризам.

— Я убью этого Ункара Платта ради тебя, — пообещал Бен, искушающе шепча ей на ухо. — Я свершу для тебя правосудие.

Возможно, ей чуточку льстило, что сам Верховный лидер предлагал отомстить за нее, словно на Темной стороне это было признанием в любви, но Рей отказалась:

— Если ты убьешь его, то его место займет кто-нибудь другой.

Но, как обычно, Бен не принял «нет» в качестве ответа:

— Я убью его, Рей. Тот, кто причинил тебе боль, расплатится за это жизнью. — И скомандовал: — Покажи мне еще.

В двенадцать Рей ругалась так, что заставила бы покраснеть торговца спайсом с Нижнего уровня, а с механикой подружилась настолько, что запросто собрала бы гипердвигатель, если бы кто-нибудь подарил ей запчасти. Она не слишком хорошо читала, но обладала прекрасной памятью и быстро учила новые языки. Еще ей пришлось быстро научиться отбиваться от конкурентов.

Рей доводилось убивать, защищаясь, и она не чувствовала себя виноватой из-за этого.

Она становилась старше и, несмотря на болезненную худобу и загар, начала привлекать внимание мужчин на заставе. Рей все больше не нравились взгляды Ункара Платта, поэтому, набравшись смелости, она покинула Нииму и поселилась в кабине подбитого АТ-АТ, который нашла среди песков.

Постепенно Рей привела в порядок кабину и даже немного украсила ее. Вся ее жизнь состояла из импровизаций, компромиссов и обходных путей. У нее никогда не было никаких новых вещей, ей приходилось создавать себе обстановку из добытого в пустыне, и это научило ее искать неожиданное применение найденному. Она установила симулятор летной подготовки, вынутый из какого-то развалившегося корабля, и научилась летать. Она собрала себе спидер из разнообразного лома. Она выучила общегал, когда обнаружила старый имперский датапад и, кроме того, получила возможность выходить в голонет.

Конечно, голонет во многом представлял собой известный способ бегства от реальности, но для Рей он воплощал нечто большее. Он стал ее окном в жизнь за пределами Джакку, стал учителем базовых общественных норм. И Рей с увлечением принимала все, что видела, за истину — даже если то были глупые сериалы о семейной жизни. Ее мечты о родителях или потерянных дальних родственниках основывались на историях понравившихся вымышленных персонажей. Рей хотелось подготовиться к встрече с семьей, которая могла случиться в любой день, поэтому она пыталась подражать тому, что видела на экране. Она тщательно запоминала сотни сцен из комедий и драм и оттуда же невольно почерпнула свой корусантский акцент, известные в Ядре идиомы и базовые застольные манеры. Юная Рей глотала новеллы, в которых любовь побеждала вопреки всему и все всегда заканчивалось хорошо. В основе этого лежала страстная надежда, что кто-нибудь спасет ее, будет любить и подарит лучшую жизнь.

— Я этот человек, Рей, — сказал Бен, вытирая слезы, которые безостановочно текли по ее щекам. — Я тот, кого ты ждала все эти годы. Я твоя судьба.

Опять он завел разговор про судьбу, как будто остальное не имело значения! Но на самом деле в своих детских мечтах Рей была готова идти на уступки: если семья не вернется за ней, то пусть за ней прилетит принц. Он подхватит ее и унесет в другую жизнь, легкую и приятную.

И вот Бен клялся, что он — именно тот, кого она ждала. Однако он не был тем человеком. Он не был красивым в традиционном понимании и не был положительным персонажем — он был жестоким повелителем Тьмы из рода Скайуокеров, и он предлагал сделать ее королевой галактики. До того, как вернется Сноук, разумеется.

— Нам будет так хорошо вместе, — клялся он, его голос будил непрошеную надежду. — Я не подведу тебя.

Рей не ответила, пребывая во власти унылых воспоминаний.

С двенадцати лет ей приходилось жить как взрослой. Это была одинокая, но во многом стабильная жизнь, где каждый однообразный день она с трудом сводила концы с концами. Лишения. Выбор: помыться или попить воды. Голод вечно преследовал ее, но иногда меньше — когда удавалось поесть. Она делала все ради того, чтобы выжить. Рей не была щепетильной: когда на заставу заваливались преступники с угнанными кораблями, она искала у них подработки, осваивая приемы обмана, обучаясь избегать полицейских проверок. Иногда ремонтировала корабли контрабандистов, даже время от времени чинила «Сокол» для Платта.

Но главным ее занятием оставался сбор лома, который можно было обменять на еду. Опасная работа, но ничего не поделаешь. Конкуренты-мусорщики посягали на ее добычу, ей угрожали песчаные бури, зыбучие пески и всякие ядовитые твари. Боеприпасы, пролежавшие в песке много лет, могли взорваться в любой момент, из испорченных топливных баков могла произойти внезапная утечка. Любая царапина грозила загноиться, большинство ран зарубцовывалось, оставляя шрамы.

С высоты поверхность Джакку казалась местом величественной битвы, последним прибежищем остатков славы некогда могучего имперского флота, ныне медленно ржавевших под палящим солнцем. Но вблизи это было царство ужасов. Свалка и кладбище одновременно. Тысячи погибли в той битве, и большинство так и осталось в своих кораблях. Рей часто натыкалась на мумифицированные тела пилотов «Икс-вингов» и СИДов, погребенные в кабинах. Еще больше трупов находилось в обломках больших кораблей.

Маленькая Рей научилась обходить их и не разглядывать, чтобы потом не снились плохие сны. И она никогда не занималась мародерством, проходя мимо униформ — тканей, что можно было бы использовать, подходящих сапог, мелких украшений вроде обручальных колец на пальцах скелетов. Не имело значения, кто перед ней: имперец или повстанец, — Рей упрямо отказывалась беспокоить мертвых.

Джакку была таким захолустьем, что ею не интересовались ни Республика, ни Первый орден. Она находилась слишком далеко от главных гиперпространственных маршрутов и считалась малонаселенной. В результате ее обитателей, в том числе Рей, мало интересовали разворачивающиеся в галактике события, о войне знали постольку-поскольку. Война была где-то там, далеко от Джакку, куда важнее было сегодняшнее настроение Платта. Так было до найденного в пустыне дроида, которого Рей неожиданно для самой себя пожалела.

— Тебе было предначертано стать одной из нас, — заявил Бен. И в чем-то он был прав: жители нищих безнадежных миров поддерживали Первый орден. Он обещал порядок там, где царило беззаконие, люди были согласны обменять свободу на безопасность, мечтали получить шанс на образование, на материальное благополучие. — Ты воочию видела равнодушие Новой Республики. Рей, из-за условий жизни таких людей, как ты, Первый орден и существует.

Она не ответила, просто показала ему больше.

Чтобы умереть, на Джакку существовало множество способов. Но больше всего Рей боялась голода. На Джакку правил бартер, и до своей встречи с Сопротивлением Рей никогда не видела настоящих кредитов. Хотя, конечно, настоящей валютой в мире пустынь служила еда. Рей постоянно думала о еде, потому что порций вечно не хватало. Один или два раза в детстве она попробовала есть песок, чтобы наполнить болевший желудок, но не получила ничего, кроме рвоты. Когда она подросла, то приближалась к черте голодной смерти трижды. Каждый раз в отчаянии Рей рассматривала все имеющиеся возможности, даже самые унизительные. Но неизменно, прежде чем она успевала склониться к проституции или серьезному преступлению, удача посылала ей немножко пищи. И Рей была благодарна ей. Однако теперь она узнала, что дело заключалось не в удаче. На протяжении всей ее полной страданий жизни на Джакку с ней была Великая Сила.

Сквозь нее словно просачивался Свет. Несмотря на отсутствие воспитания и образования, жизнь среди преступников, одиночество, физические страдания — ничто не смогло отнять у Рей надежду. Она по-детски цеплялась за нее, веря, что однажды кто-то прилетит и все объяснит ей, и тогда она простит свою семью и будет жить с ними долго и счастливо. Глупый наивный самообман… Бестолковая надежда, и в глубине души Рей знала правду, но отказывалась ее принимать, поскольку как признать то, что Джакку — это лучшее, на что она смеет надеяться? В такие ночи Рей смотрела голонет и плакала. Ей так страстно хотелось быть глупенькой девочкой в хорошеньком платье, главная проблема которой заключалась в том, с каким мальчиком встречаться.

«Почему я не родилась такой?!»

Но Рей был известен ответ: жизнь несправедлива.

— У тебя не было будущего на Джакку, — сказал Бен таким тоном, словно это худшее, что он мог представить. Как же иначе, ведь Бен жил ради своего великого будущего. Зачем еще он убивал свое прошлое? — Я так рад, что ты нашла того дроида, — признался он. — Из-за него наши пути пересеклись.

Ожидание семьи было тщетным, ее родные никогда не собирались возвращаться… Поэтому Рей тяжело давалось доверие. Каждый минувший день она отмечала, процарапывая отметку на стене своего АТ-АТ, и отчаяние росло, подтачивая ее волю и личность.

Почему семья отказалась от нее? Неужели она сделала что-то ужасное, и они бросили ее здесь? Что с ней не так, почему она одна? Примет ли ее кто-нибудь? Есть ли у нее шанс найти себе того, с кем можно будет завести собственную семью?

Эти мысли медленно сводили ее с ума. Гнев рос, но Рей не выплескивала его, позволяя скапливаться внутри. За все необъяснимое она винила себя. Она никто из ниоткуда, ее жизнь ни для кого, кроме нее, не представляет ценности, и — самое страшное — она волновалась, что никому в итоге окажется не нужна. Вот почему Рей старательно избегала человеческих останков на кораблях — она все яснее понимала, что однажды ее тоже занесет песками Джакку.

То, что не убивает тебя, делает тебя сильнее. Но оно не делает тебя счастливым. И из девочки, изголодавшейся по заботе и вниманию, Рей выросла в девушку, которая научилась сторониться других — физически и эмоционально. Этот прагматизм помогал ей выжить и одновременно делал совершенно несчастной. Бесплодные иллюзии о семье ранили ее, как обоюдоострый меч, но надежда стала единственным, что утешало ее в тяжелый час, единственным, что не давало опустить руки. И единственным, что заставляло оставаться на Джакку. Она боялась улетать, хотя знала, что стоило бы. Наверное, если бы не дроид в пустыне, Рей бы так и осталась в своем АТ-АТ. Одинокая, брошенная и мечтающая о тех, кто никогда не вернется.

— О, Рей, — прошептал Бен, притягивая ее ближе. — Теперь все закончилось. Ты больше никогда не окажешься там.

Это было то, что ей требовалось услышать. Прошло совсем немного времени с тех пор, как она покинула Джакку, ее жизнь превратилась в вихрь перемен, и перемены были столь же опасны, сколь и невероятны. В самых безумных мечтах Рей не помыслила бы о пути, который ей пришлось пройти. Теперь, в условиях галактической войны и нависшей угрозы возвращения Сноука, будущее казалось не менее неопределенным, чем на Джакку.

— Не останавливайся. Выплесни все, — продолжал Бен. — Сильные эмоции придают энергии. Позволь ей помочь тебе очнуться.

Но Рей чувствовала себя слабой, ей хотелось утешения, хотелось, чтобы кто-нибудь коснулся ее. Нежно.

На Джакку никто не дарил успокаивающих объятий, никто не прижимал ее к себе, не вытирал слезы, не гладил, не целовал. Вот почему ей было так хорошо в сильных руках Бена. Да, она знала, что он монстр, но сейчас ей требовалось утешение. И сегодня Бен не пытался приставать к ней, не угрожал и не вел себя агрессивно. Он просто обнимал ее, и она цеплялась за него, орошая его плечо горючими слезами.

По этой причине ей не хотелось говорить о Джакку. Это поднимало на поверхность весь негатив, который она старательно подавляла в себе. Печаль, стыд, сожаление, разочарование, одиночество, гнев, отчаяние. Тьма в самой ее сути. Рей чувствовала себя идиоткой из-за того, что оставалась на Джакку, вопреки всему. Она была сильной, свободной женщиной, которая давным-давно взяла свою судьбу в свои руки. Она знала, что ей следовало спастись самой. Быть пассивной — не в ее характере.

Бен все еще рыскал в ее голове, поэтому слышал ее мысли.

— Ты не была идиоткой, Рей. Я понимаю, что значила для тебя надежда. Даже когда твоя семья подвела тебя, тебе было трудно их отпустить. Поверь, я знаю об этом не понаслышке.

Да, он знал. Все можно было прочитать на его лице, когда он смотрел на старую запись своей матери. Поэтому он ревновал к По Дэмерону. Если Рей было тяжело отпустить родителей, которых она не помнила, то каково приходилось Бену? Каково было отпустить мать, которую он любил, мать, которую не мог заставить себя ненавидеть?

Сейчас Рей гораздо лучше понимала, каким непростым человеком являлся Бен Соло. Когда она встретилась с Ханом Соло, то едва ли представляла, что значит оказаться втянутым в сложные семейные отношения Скайуокеров. Но теперь было поздно, она зашла слишком далеко.

— Если ты позволишь, я буду тем, кто тебе нужен. Хочешь отца, который позаботится о тебе? Я могу, Рей. Я могу быть старшим братом, который будет защищать тебя. Героем, который спасет тебя.

Она прильнула к нему, и он гладил ее по волосам.

— Я буду кем угодно из тех, о ком ты когда-либо мечтала. Я могу заботиться о тебе.

От его слов веяло незнакомыми ей уверенностью и надежностью. Да что в нем такого, в этом Бене Соло, что она не может перед ним устоять? Вопреки здравому смыслу, предупреждениям Люка Скайуокера и Леи Органы… Вдруг Бен прав, и они с ним похожи больше, чем ей казалось?

Ей следовало что-нибудь ответить, сказать ему, что лучше остаться одной, чем с ним, но Рей знала, что это будет ложью. Как можно устоять перед его необузданным магнетизмом, его пылкой убежденностью? И его обезоруживающей честностью?.. Бен говорил обо всем прямо, в том числе о самом себе. Так поступали на Джакку.

— Позволь мне быть тем, кто тебе нужен, — его слова казались ей самыми искушающими на свете. — Позволь быть тем, кого ты хочешь, и будь тем же для меня.

— Просто держи меня… — всхлипнула она. — Держи меня, Бен.

Он сделал то, о чем она просила. Они сидели в обнимку еще долго, прежде чем Рей пришла в себя. Наконец она отстранилась, а он отступил из ее сознания.

Рей оглядела его.

— Не заставляй Корусант страдать от голода, — взмолилась она с еще не высохшими слезами на глазах. — Пожалуйста. Не делай этого, Бен.

Он продолжал пристально смотреть на нее.

— Это неправильно по многим причинам. Разве ты не понимаешь, что именно такая тактика подвела прошлую империю? — Рей вытерла глаза и снова икнула. — Не надо. Это не тот путь, который позволит покончить с войной.

Последовала некомфортная пауза, и Рей попробовала объясниться:

— Если ты низведешь Корусант до уровня Джакку, то не добьешься закона и порядка. Не будет прогресса. Только страдания. Неужели ты хочешь, чтобы тебя запомнили как человека, разрушившего Ядро? Разве Первый орден не обещал провести реформы? Сделать все лучше, чем было раньше?

— Какая существует альтернатива, если они не сдадутся? — процедил Бен.

— Я не знаю, — Рей покачала головой. — Но найди другой путь. Другой путь есть всегда! Не создавай новые Джакку!

Бен надолго замолчал.

— Я подумаю над тем, что ты сказала.