The Fallen Angel (гет)

«Спокойной ночи», — набирает Сережа текст, сладко зевая и, даже особо не задумываясь, добавляет смайлики с сердечком и поцелуем в конце. Еще раз пробегается взглядом по строчке с целью проверить, нет ли опечаток, и сам же акцентирует внимание на смайлах, стирая последний.

— Ой дура-ак, — тихо протянул парень, утыкаясь лицом в подушку, думая о том, что, наверное, они еще не в тех отношениях, чтобы слать друг другу подобное. Впрочем, а может, он просто зря заморачивается и в этом ничего плохого нет?

С этой же мыслью Разумовский стирает и сердечко, собирается добавить скобочку в конце вместо улыбки, а потом просто нажимает на предложенный стикер со спящим лисом, тем самым справляясь с возникшей проблемой и собственным смущением…

* * *

«Если бы я только мог ей как-нибудь помочь…» — проносится раз за разом в его голове одна и та же мысль, когда сам он просто ни на что не смог бы повлиять. Отвратительное чувство того, что твой любимый человек страдает, тесно переплетается с собственной беспомощностью и неспособностью сделать хоть что-то, способное реально ей помочь. Не просто утешить, не просто сказать «все будет хорошо» или же помочь отвлечься, а по-настоящему решить проблему, вытащив возлюбленную из ее нескончаемого ада.

Вероника сидит между ними все на том же этаже для младшеклассников, где уже давно никого не было в силу того, что уроки у них заканчиваются куда раньше, чем у тех же выпускников, что до вечера торчали в школе и толком не набирались знаний. А не набирались они их хотя бы просто от того, что многие учителя и не хотели по-настоящему их чему-то научить, заставляя отсиживаться просто так, переписывать учебники или смотреть какие-нибудь мультики для малышей. Вместо физики посмотреть пару-тройку серий «Лунтика»? Пообщаться на географии с учительницей на тему того, куда поступят ее дети дальше? Порой Разумовскому казалось, что они только и ждали, когда какой-нибудь очередной идиот решит сорвать урок подобным образом, лишь бы только вместе ничем не заниматься.

«Отвратительно», — но мысли опять возвращаются к подруге, что выглядела сейчас подобно разбитой кукле. Ее глаза, полные боли и сожаления, будто просто молили о помощи, которую никто из них не был в силах оказать. Даже Олег, что прямо сейчас обнимал Веронику за плечи и пытался ее просто выслушать, да намекнуть, что в случае чего он всегда готов за нее разбить кому-нибудь лицо. Будь то отчим или… другой отчим. Она горько посмеялась, что уже было хоть каким-то положительным знаком для той, что еще с утра не проявляла никаких эмоций и больше походила на оживший труп.

— Да как после такого я могу посмотреть ему в глаза?.. — проскулила девушка, закрывая лицо ладонями. — Олеж, мне честно похуй, кто этот мужчина. Мама разрушила жизнь всем, а я… нет, это же просто я не смогла до нее достучаться. Если бы мы только больше говорили, и я смогла ее вразумить, то ничего бы… — дальше ее слушать просто не имело никакого смысла. Даже в чужой измене, что совершенно не касалась самой Вероники, она чувствует угрызение совести и свою вину.

— Ты ни в чем не виновата, — тихо шепчет Разумовский такие, казалось бы, очевидные для них обоих вещи, но девушка отрицательно мотает головой. Конечно же… в то время, когда люди склонны обвинять во всем других или судьбу, Вероника, как и всегда, начинает искать все проблемы в себе и убеждается в том, что если бы она поступила где-то иначе, то все можно было бы еще исправить. — Рони, ты… не могла никак повлиять на свою маму. Если человек хочет изменить, он сделает это вне зависимости от того, что ему скажут и что для него сделают, — говорить о любви в ее случае он даже и не смел.

Просто язык не поворачивался сказать, что та женщина полюбила другого, ведь… для Сережи, человека, который считает любовь одним из прекраснейших чувств, едва ли было возможным признать вообще то, что мать девушки способна кого-то полюбить. В ее случае это больше все же походило на период размножения у животных, которым просто было все равно, где, как, когда и с кем начать заигрывать с целью дальнейшего размножения.

— Она была убеждена, что отец изменяет ей и заводит любовниц в командировке. А когда его продлили еще на месяц…

Вероника прекрасно помнила тот день, когда мужчина с горечью и мольбой просил подождать его еще немного. Что он сделает, если такова его работа, а начальство свыше в который раз взяло больше заказов, чем были способны сделать сотрудники? И все в итоге обернулось так, что он, как начальник своих людей, приходил на работу каждый день, чтобы контролировать процесс и давать работу, а его рабочие-коллеги пахали как не в себя с семи утра и до восьми вечера, чтобы только успеть сдать все в сроки. Параллельно, конечно же, все они проклинали начальство и грозились увольнением, а в его обязанности входило угомонить еще их пыл и замотивировать на дело.

— Ник, Серый дело говорит, — на слова Олега Морозова лишь неуверенно кивает, где-то в глубине души понимая, что все так и есть, но просто не желая принимать истину того, что она не могла никак на это повлиять.

— Я это понимаю, — тихо отвечает девушка, вытирая слезы. — Просто… все же так было хорошо. А теперь она еще собирается судиться с ним, — друзья переглянулись в недоумении, что может отсудить женщина, которая в жизни ни разу не работала и не покупала, живя с мужем в купленной им же квартире еще задолго до их брака. — Папа… то есть… мой отчим хотел забрать себе мальчишек, — себя в этом плане она даже не рассматривала. Знала, что, вероятнее всего, больше между ними уже просто-напросто не будет таких теплых отношений. Ведь женщина, из-за которой он ее любил, в итоге переспала и залетела от другого мужика, к которому и собирается теперь уйти. — Она же восприняла это в штыки. Решила, что он собирается забрать всех ее детей, чтобы оставить одну и издеваться над ними, и подала в суд.

«Но я же понимаю, что он просто волнуется за них. Да и кто захочет, чтобы его детей воспитывал непонятно кто, взявшийся из бара…» — девушка до боли кусает внутреннюю часть губы, вспоминая, как когда-то сама предлагала все маме выпить с подружками. И вот, чем в итоге все это обернулось. Она замутила с каким-то уродом, уехала к нему домой, а вернувшись, поддерживала связь, пока муж был в командировке.

— А мне кажется, что она просто решила нажиться на его алиментах, — холодно ответил Олег, от чего на него покосились сразу оба голубка. — Что? Ник, ну сколько он получает?

— Четыреста в месяц где-то… плюс-минус, — тихо и несколько неловко ответила Морозова, лишь нахмурившись после своих же слов, понимая, что возможно… дело могло быть и в этом тоже.

— Сто тридцать по закону? — прикинул Разумовский и раздраженно выдохнул, понимая, насколько же это было мерзко.

— Это ведь без Ники если, да? — удивленно спросил Волков, на что парень лишь кивнул, а Вероника виновато опустила взгляд.

— Если с Рони — выходит ровно половина, — конечно же, с такими ценами, было гораздо проще оставить всех троих детей себе и не сильно заморачиваться. К тому же, учитывая то, что по словам девушки — он хороший человек… возможно, тот и сам мог понять, что его бывшей жене нужны только алименты. И за их выплату она даже решила самолично обратиться в суд без каких-либо попыток с ним договориться.

— Прошу, ребят… хватит. Эта тема даже мне противна, — тихо попросила их Морозова, неловко обняв себя руками.

* * *

И все же, случилось все именно так, как и говорил Сережа. В первую очередь ее мать волновали только алименты. И пока Вероника следила за детьми, эта женщина подняла на уши всех и все, что только можно для того, чтобы добиться выплаты в соответствии с законами. За что же, в то время, боролся их отец? В отличии от той, кто за неделю ни разу так и не побеспокоился о мальчиках, отчим демонстрировал это уже не один раз, постоянно общаясь с детьми и успокаивая их, при этом вообще не говоря про маму, и пытаясь разобраться с проблемой. Достучаться до женщины, что говорила со всеми, но при этом игнорировала его самого.

— Прости… — совсем тихо извинилась девушка, даже боясь посмотреть на разочарованное лицо человека, которого искренне начала считать своим отцом. — Я понимаю, что ты и видеть бы, наверное, меня не захотел, если бы не близнецы, — так же шепотом продолжила она, едва заметно вздрагивая, когда мужская рука легла на ее плечи.

— Ты в порядке, Верон? — от его беспокойного голоса в груди все сжалось и Морозова, кажется, была готова вновь вот-вот расплакаться.

— Конечно, — и вопреки тому, что недавно Ника хотела сказать «нет», она еще и кивнула в подтверждение своих слов, когда по щекам все же потекли слезы. И мужчина аккуратно притянул ее за плечи к себе, так неуклюже, но совсем породному обняв девушку, что даже не была ему настоящей дочерью.

И она обняла его в ответ. Ничего еще не понимающие мальчики носились вокруг маленькой детской горки и играли с кольцами для счета, а они, сидя на лавочке неподалеку, прямо сейчас даже боялись и подумать о том, что случится дальше. Отец, наверное, перерыл всевозможные варианты… от голосов детей до денег и использования того факта, что их мать даже и не зарабатывает, что уже говорит об отсутствии возможности воспитывать и обеспечивать детей.

Однако, судебная практика в РФ давно еще сложилась таким образом, что в большинстве случаев суд встает на сторону матери, «по умолчанию» оставляя детей с ней. Права отцов при этом чаще всего просто игнорируются, как произошло и с ними. Сколько бы отчим не пытался, это было просто игрой в одни ворота. И связано все, по большей части, с распространенным мнением о том, что мать своих детей имеет куда более сильную эмоциональную связь, чем все остальные родственники вместе взятые.

— Верон, звони мне, если возникнут какие-то проблемы. Да и просто так, если захочешь, — тихо попросил Крылов, так грустно улыбнувшись своей дочери.

— Да как же я…

— Легко. Берешь и звонишь, даже если просто нужно скинуть денег. А если не будешь — начну кидать сам, — говорит он так, будто то была угроза, на что девушка даже прыснула со смеху.

— Прости… но с такими алиментами я навряд ли обращусь к тебе с просьбой дать мне денег, — все же ответила Морозова, виновато улыбнувшись. — Но я могу звонить и встречаться с тобой просто так?

— В любое время вне командировок. И мальчишек иногда с собой бери.

— Если будут хорошо себя вести, — поставила она условие, на что мужчина только посмеялся, прекрасно зная уже о том, что Верон таким образом наверняка решит их еще пошантажировать.

— Хитрюга. Смотри, не загоняй их слишком сильно.

— Пап, я не хочу, чтобы они выросли под каблуком. Конечно же, я буду иногда давать им фору. Ты… это чего? — удивилась Морозова, когда заметила на себе его грустный, но в то же время такой теплый взгляд.

— Просто… я рад, что ты наконец-то зовешь меня своим отцом, — и его сердце наполняется гордостью каждый раз, когда он слышит естественное «папа» с уст той, что еще когда-то воспринимала его за врага всего людского рода, решившего лично разрушить ее жизнь…