Химия (гет)

Эдвард прильнул к окну машины, словно боясь упустить хоть одну деталь. Лос-Анджелес расстилался перед ним потоком огней, небоскребов, бесконечных дорог, уходящих к горизонту. Он никогда не видел ничего подобного. Пригород, где он жил, когда-то казавшийся ему ярким, новым миром, теперь ощущался таким крошечным, словно игрушечным. Здесь же била ключом жизнь, яркая и неудержимая. За окном плавно проплывал непостижимо огромный мир, поражающий воображение.

— Эдвард, это Лос-Анджелес! — воскликнул Эндрю, словно читая его мысли. — Здесь начнется твоя новая жизнь!

Эдвард кивнул, не отрывая взгляда от города. "Новая жизнь"... По пути сюда, за окном поезда, он в течение целых трёх дней наблюдал невероятной красоты пейзажи — он никогда в жизни не видел ничего подобного. Мир оказался таким огромным, а он знал так мало. Сколько же всего существует за рамками его понимания? В поезде Эндрю подробно рассказывал ему о лаборатории, об исследованиях, которые необходимы, чтобы он мог жить "нормально". Эдвард слушал внимательно, стараясь уловить и понять каждое слово. Он осознавал в полной мере, что без этих людей его ждала бы участь вечного узника. Но тревога все равно не отпускала. Какую цену ему придется заплатить за эту помощь? Он ощущал себя пассивным участником событий, плывущим по течению. Раз так нужно, значит, так и будет. Раз он должен пройти через это, он пройдет.

Во время суда, слушая слова о том, как он был "создан", Эдвард испытал странное озарение. Он вдруг осознал то, что почему-то ускользало от него раньше. Он другой. Не из-за ножниц, а в самой своей основе. Людей не создают искусственно. Люди не живут столько, сколько он. И это отличие — глубже, чем любая внешняя деталь. А значит лаборатория… Наверное, это и правда единственное место для такого, как он. Нормальный мир — не для него. Эта мысль, странным образом, не пугала, а даже успокаивала — она объясняла все, всю его странную, неправильную жизнь. Искусственный человек, оправданный за убийство — пусть лаборатория станет его новой тюрьмой. Его прошлое теперь навсегда с ним.

Но обещание нормальных рук… Вот что заставляло сердце биться быстрее. В пригороде ему постоянно говорили о враче, которого он никогда так и не видел. И он почти перестал верить. Но сейчас… Вдруг это правда?

Машина свернула с широкого проспекта и въехала на тихую улицу, утопающую в зелени. Эдвард увидел здания лаборатории — невысокие корпуса серого цвета, окруженные деревьями. Среди прямоугольных зданий резко выделялось огромное круглое строение, словно гигантский шар, устремленный в небо.

Машина остановилась неподалеку, и они вышли. Ветер донес до Эдварда свежий травянистый запах каких-то необычных растений и влажной земли. Впереди расстилались зеленые холмы, смутно напоминающие ему очертаниями холм, на котором стоял его особняк.

У дверей этого монументального здания их встречала шумная толпа журналистов. Щелкали камеры, микрофоны тянулись вперёд, рой вопросов окружил их. Эндрю, уже закалённый публичными выступлениям в связи с Эдвардом, остановился на мгновение и улыбнулся собравшимся:

— Добрый день, коллеги! — произнес он громко и доброжелательно. — Сейчас, к сожалению, мы ограничены во времени. Но подробные комментарии обязательно будут немного позже!

Охранники вежливо, но настойчиво освободили им проход, и Эндрю провел Эдварда внутрь, кивнув журналистам на прощание.

Внутри оказалось просторно и светло. Белые стены, полированный бетонный пол, много стекла. В коридоре стояли стеллажи с книгами и журналами, висели плакаты с непонятными линиями и символами. В воздухе чувствовался легкий запах химических средств, смешанный с ароматом кофе.

— Добро пожаловать в нашу лабораторию, Эдвард, — сказал Эндрю с улыбкой. — Здесь работают замечательные люди. Ученые, инженеры, врачи… Все увлечены своим делом.

Они шли по коридору, мимо открытых дверей лабораторий. Эдвард заглядывал внутрь с робким интересом. Он видел людей в белых халатах, что-то делающих за каким-то сложным оборудованием. Все были сосредоточены, увлечены своей работой. Эдвард никогда не видел ничего подобного.

Встречавшиеся им в коридоре люди — все они смотрели на него. Он понимал, что это неизбежно, что ему никуда от этого не деться после всего случившегося. Находиться в окружении людей стало для него ещё одним испытанием — его сразу сковывало напряжение.

Эндрю провел его в конец коридора и остановился у двери:

— Вот, Эдвард, это пока будет твоя комната. Устраивайся.

Он открыл дверь. Эдвард медленно вошел в комнату, оглядываясь вокруг, словно не веря своим глазам. Комната оказалась неожиданно уютной. Светлая, с большим окном, из которого открывался вид на холмы. Простые светлые стены, на которых висело несколько картин с изображением деревьев, цветов и фруктов на столе. В углу стоял большой диван с подушками, напротив — невысокий стеклянный столик и кресло. Вдоль стены — письменный стол и книжный шкаф. И все это было реально. Это было для него. После долгого нахождения в темной и давящей тюремной камере комната очень понравилась Эдварду. Здесь было тепло, светло, спокойно. Здесь чувствовалось что-то… нормальное. Что-то, чего он так долго был лишен. Он ощущал, что к его волнению примешивается что-то ещё — интерес к этому месту, что, может быть, тут будет не так уж плохо.

— Как тебе? — спросил Эндрю, наблюдая за ним.

Эдвард повернулся к нему, и на его лице впервые за долгое время появилась слабая, робкая улыбка.

— Мне нравится, — тихо сказал он.

— Я очень рад, что тебе по душе! — Эндрю кивнул с мягкой улыбкой. — Ты пока располагайся. Джон скоро подойдёт. Как только закончит с прессой, — заметив непонимающий взгляд Эдварда, он добавил. — Ну, с теми журналистами, которые там, у входа.

В памяти Эдварда всплыли слова Эндрю, сказанные в вагоне, что "Джон здесь главный". После того визита вскоре после ареста Эдвард больше его не видел.

Эдвард подошёл к невысокому книжному шкафу с открытыми полками. Разноцветные корешки книг, словно застывшие в ожидании, манили своими названиями, но он не решался прикоснуться, боясь повредить их.

Дверь отворилась. Эдвард резко обернулся. На пороге стоял Джон — он двигался медленно, но уверенно, с той сдержанной грацией, которая выдавала в нем человека, привыкшего контролировать ситуацию.

Эдвард... Вот он. Здесь, в стенах его лаборатории. В голове промелькнула одна широко известная в узких кругах цитата из классики, но он тут же отбросил ее, как неуместность. Сейчас не время для философствований. Он выдержал паузу, собираясь с мыслями, и затем открыто улыбнулся Эдварду, стараясь, чтобы улыбка была искренней, но ненавязчивой.

— Здравствуй, Эдвард. Джон, — представился он просто. Я директор этой лаборатории. Помнишь, мы с тобой уже встречались... в другом месте, — он старался подбирать слова, хотя ситуация и так была предельно ясна.

Эдвард легко кивнул, в его взгляде читалось ожидание, но уже без прежней настороженности, которая была в их первую встречу.

— Я очень рад, что мы смогли добиться твоего освобождения, — дружелюбно сказал Джон. — Теперь для тебя начнется новая глава в жизни. — он слегка наклонил голову, словно подчёркивая важность этих слов. — Скажи... как ты себя чувствуешь? Дорога была не очень сложной?

— Нормально, — тихо сказал Эдвард, осторожно глядя на Джона, как будто оценивая его намерения.

Его ножницы тихо звякнули.

— Отлично, Эдвард. Я очень рад, что ты здесь, — Джон с живым вниманием смотрел на Эдварда, на него самого, а не на его руки, ловя себя на мысли, насколько эта встреча отличается от той, первой. — Давай тогда я тебе объясню все как есть. Я тогда узнал твою историю... В новостях, по телевизору. И я подумал, что мы могли бы тебе помочь. — конечно же он понимал, что это не совсем "как есть", но ему нужно было представить все для Эдварда в адекватном свете. С другой стороны, Эдвард и так все слышал от Эндрю и Картера на суде, что тут ещё из себя строить. — Теперь, когда все позади, мы можем двигаться дальше. — Джон посмотрел на Эдварда серьезно. — Ты знаешь, что ты... не совсем обычный человек. И после суда — ты стал, можно сказать, знаменитостью. И чтобы у тебя в будущем была возможность на... какую-то более-менее нормальную жизнь, людям нужно знать, кто ты. Как ты устроен. Как... работает твой мозг. И нам самим нужно понять. И... — для большей убедительности он решил зайти с другой стороны, — я думаю, что это важно и для тебя — больше узнать о себе самом. Поэтому, в ближайшее время мы проведем разные обследования. — он старался подбирать простые слова. — Не переживай, в этом нет ничего страшного. Это совершенно безопасно и безболезненно. Это необходимо, чтобы убедиться, что ты... не представляешь опасности. — он сделал короткий жест вниз рукой. — Чтобы в будущем люди могли… принять тебя. В общем-то, ты обо всем этом уже слышал на суде, — Джон легко улыбнулся.

— Да, — Эдвард задумчиво кивнул, прямо глядя на Джона. В его больших глазах отражалось покорное согласие и тревожное ожидание. Джон видел, что Эдвард слушает его очень внимательно.

Он мягко продолжил:

— Хорошо, тогда мы договорились. Но первое, что мы сделаем — мы избавим тебя от этих ножниц, — он кивнул на руки Эдварда. — И установим тебе нормальные протезы. Хорошие, современные, удобные. — Он увидел, как в глазах Эдварда промелькнуло что-то похожее на воодушевление, и улыбнулся ободряюще. — А потом… мы поможем тебе научиться всему, что нужно знать о жизни. Займемся твоим образованием. У меня, к сожалению, не так много времени, поэтому с тобой будет в основном Эндрю. Задавай ему любые вопросы. Но я буду рядом, если что. И кстати, ко мне тоже на ты обращайся.

— Хорошо, — Эдвард снова кивнул, не отрывая взгляда от Джона. В его глазах проглядывало что-то похожее на незащищённую открытость, смешанную с ожиданием нового и неизвестного.

Джон тихо улыбнулся — скорее себе, чем Эдварду, заметив эту едва уловимую перемену. Он чувствовал, что постепенно устанавливает контакт.

— Хочешь что-нибудь спросить?

Тревога шевелилась в груди Эдварда при мысли об обследованиях. Даже старательные объяснения Эндрю не могли рассеять это неуютное предчувствие чего-то незнакомого и пугающего.

Спросить или нет? Эдвард колебался, и в итоге внутренний спор завершился в пользу Эндрю. Он лучше спросит у него. С ним он ощущал что-то похожее на безопасность, пусть даже иллюзорную. Эндрю словно сразу относился к нему... нормально? Он не рассматривал его, в его глазах не чувствовалось страха. С Джоном, несмотря на его мягкий тон и правильные слова, такого не было. Эдвард чувствовал словно незримые границы, установленные им.

Эдвард неуверенно покачал головой, его металлические "пальцы" совершали быстрые движения:

— Нет, наверное...

Реакция Эдварда не укрылась от Джона.

— Хорошо, Эдвард, тогда сейчас мне пора, нужно работать, Эндрю сейчас будет здесь, а я зайду вечером, чтобы мы могли ещё поговорить, — Джон тепло улыбнулся ему и вышел из комнаты.

Близкие друзья и коллеги — они с Эндрю идеально дополняли друг друга. Джон, зная себя, со своим собственным прямолинейным подходом, понимал, что мягкий характер Эндрю — все те качества, которыми он сам вряд ли обладал, в общении с Эдвардом сыграют ключевую роль.