Ледяной дождь (гет)

Накамура Атли пребывал в состоянии перманентного бешенства. И причиной этому был не только нашедшийся и сумевший уйти из его лап брат. Хотя Юл и не вызывал у кузена добрых чувств, даже более того, Атли ненавидел даже дыхание будущего главы клана. И будь на то его, Атли, воля, растерзал бы на месте, а клочки сжег, чтобы даже памяти о нем не осталось. Второй причиной была черноволосая женщина, сопровождавшая Юла. Куренай, кажется. Атли терпеть не мог людей, почитая их за мусор, низшую расу, недостойную даже счищать пыль с сандалий у оборотней. И все же не мог изгнать возникающий перед глазами образ красноглазой брюнетки, бесстрашно кинувшейся на защиту Юла. Точеная и все же по-женски округлая фигура, разметавшиеся по плечам и спине черные волосы и метающие молнии алые глаза все стояли перед мысленным взором перевертыша, даже не думая покидать его. Ее четкий страстный отказ покидать кузена поразил Атли. Поразил даже не столько сам отказ, сколько его собственное человеколюбивое предложение отойти в сторону. А от человеколюбия Атли не страдал. Вся эта ситуация не давала оборотню покоя, заставляя в который раз прокручивать мимолетную встречу на лесной поляне. И как бы Атли себя не убеждал, что хочет лишь вспомнить сильные и слабые стороны своего извечного врага, перед глазами вновь и вновь возникал образ человеческой женщины.

Женщины, самки… Атли всей душой ненавидел этих двуличных созданий. Единственным исключением для ненависти была его собственная мать, тихая и скромная женщина из небогатой ветви клана Накамура. Даже, несмотря на то, что Момоко была женой старшего сына предыдущего главы клана, Атли так и не стал наследником. Хотя это и не совсем верно. Наследником он все же был, был ровно до женитьбы его дяди Юхея на тетке Мей, происходившей из знатного и невероятно богатого клана Ю, наследницей которого она и являлась. Деду было в ультимативной форме сообщено, что тетка Мей в любом случае станет во главе клана Накамура, а вот будет ли рядом с ней его, деда, сын — решать ему. Так дядя Юхей стал следующим главой клана, в обход законного наследника. А Атли оказался в очереди наследования лишь вторым. Так в душе маленького Атли зародилась первая искра ненависти к родственникам в целом и к тетке в отдельности. Не малую роль в этом сыграл Кичиро, отец Атли, постоянно напоминающий своему юному сыну о том, что именно он должен стать во главе клана. Так, капля за каплей картина мира маленького мальчика становилась все мрачнее и мрачнее. А уж после рождения Юла, Атли понял, что власть, некогда находившаяся совсем близко, стала отдаляться от него со скоростью Желтой Молнии Конохи. Своего новорожденного кузена парень ненавидел, но, как и учил его отец, прямо действовать не мог. Покушение на наследника клана каралось смертью, и исключений в этом вопросе не было.

Шли годы, мальчики взрослели. Несмотря на небольшую разницу в возрасте, Юл быстро догонял Атли за партой и на тренировочной площадке. Он был способным и удачливым. Все, что давалось Атли тяжелым трудом, для его кузена было делом нескольких минут. Это обстоятельство также не добавляло Атли любви к кузену. Помимо прочего, сын главы клана был очень хорош собой, и пользовался большой популярностью среди противоположного полу. Стоило Юлу пройти по широким улицам подконтрольного клану поселка, как десятки красавиц неожиданно обнаруживались за воротами собственных домов. Деланное смущение и раздражающее хихиканье повсюду сопровождало Юла. Однако то ли в силу возраста, толи еще по каким-то непонятным Атли причинам, кузен девушками не интересовался. Его гораздо больше влекло оружие. Юл часами мог просиживать в кузнице, наблюдая, как огромного роста кузнец создает очередной шедевр оружейного искусства. Это отсутствие интереса к противоположному полу сильно расстраивало его мать.

Госпожа Мей была нечеловечески красива. Белые, точно снегом припорошенные, густые волосы неизменно были оформлены в высокую прическу, приоткрывающую вид на точеную шейку. Карие глаза и нежные, словно лепестки роз, губы дополняли образ нежной и трогательной лани, в которую превращалась жена главы клана, но которой не была никогда. Не знавшая ни в чем отказа, она привыкла к всеобщему подчинению и преклонению, принцесса клана Ю после замужество стала королевой клана Накамура. Не лань, но тигрица, истинная хищница. Единственной ее слабостью был единственный сын, которого госпожа Мей боготворила. Он был ее гордостью, силой и опорой. Ее кровь и плоть, ее Юл. Первым сильным ударом в жизни госпожи Мей стал маленький пищащий сверток, который в один ужасный день оказался на территории дома главы клана. Юхей-сама просто поставил свою супругу перед фактом собственной измены, собственноручно принеся доказательство своей неверности.

— Это — мой сын, — произнес мужчина за обедом, на котором помимо госпожи Мей и Юла присутствовал весь клан. — Его мать назвала его Рен. Он будет жить здесь. Он не будет тебе досаждать, но если ты захочешь сама заняться его воспитанием, мешать тебе я не стану.

Измену госпожа Мей простила бы, но бастарда — никогда. Не сказать, что она сильно любила своего супруга. Уважала, ценила, но не любила. У госпожи Мей в жизни было две любви: власть и сын. Однако после этого поступка пропало даже уважение. Подобного унижения мужу она простить не могла. Заниматься ребенком от другой женщины, человеческой женщины, госпожа Накамура не стала, услав малыша в наиболее отдаленную от господских комнат спальню. Приставленные нянечки побаивались навлечь на себя гнев госпожи, оттого ребенку недоставало внимания.

Продолжалось это до того момента, как молодой господин Юл волею судеб оказался неподалеку от той самой детской, где лежал ребенок и, заслышав слабый писк, принятый им изначально за кошачий, вошел в детскую. Представившаяся его взору картина привела молодого оборотня в негодование. Маленький ребенок, тихонько похныкивая, лежал в сырой кроватке, а нянечка, приставленная за ним приглядывать, преспокойной спала, подложив полные ладони себе под голову. Тот факт, что в комнате было холодно, а младенец лежал на холодных простынях ее абсолютно не заботил. Резкий тычок в бок и тщательно сдерживаемое рычание юного господина подкинули оборотницу на стуле и заставили зашевелиться. До того момента Юл никогда не видел полукровок оттого был несколько удивлен, обнаружив среди рыженьких волос мягкие лисьи ушки, которые младенец старательно прижимал к голове. Измену отца Юл простить не мог, но и мстить ребенку считал недопустимым. Не виноват же малыш Рен в том, что господину Юхею захотелось развлечься «на стороне»?! Парень осторожно прикоснулся к вихрастой макушке малыша, а тот доверчиво прижался к шершавой ладони старшего брата. Прижав ребенка к себе, парень уже нормальным голосом властно произнес:

— Этот младенец — сын главы клана, Рен-сан. Переселите его в соседнюю от моей комнату. И не приведи Ками, я увижу, что Рен голоден или у него сырые простыни!

Реакции на поступок Юла со стороны его матери не последовало, хотя молодой оборотень знал, что история эта не могла протий мимо госпожи Мей. Зато теперь в отношении к себе среди членов наследник клана помимо любви заслужил уважение. После этого случая обижать Рена не смел никто, но заниматься его воспитанием члены клана не спешили, опасаясь гнева госпожи Мей. Его кормили, поили и не замечали. Юл прекрасно понимал, что пойти против его матери не решиться никто, поэтому сам стал первым учителем для сводного брата. Он учил Рена ходить, держать ложку, говорить, — первым словом мальчика было: «Юл-нии-сан», — а также защищал от нападок Атли. В такие моменты маленькому Рену больше всего на свете хотелось, чтобы старший брат всегда был рядом и никогда не покидал его. Наверное, поэтому для внебрачного сына главы клана таким ударом стал уход Юла из клана.

Атли с отцом праздновали победу, ведь теперь, после ухода Юла, глава клана остался без наследника. Бастард был не в счет: даже если господин Юхей признает Рена своим сыном, никто из чистокровных оборотней не станет подчиняться полукровке. Следовательно, прямым наследником становился именно Атли, как старшая кровь в роду. Это понимали все. Даже госпожа Мей, привыкшая держать лицо, не могла прийти в себя после поступка собственного сына. Единственное, что ей удалось сделать — потянуть время, уверив высокий Совет, что молодой сильный оборотень просто хочет порезвиться, не более. Однако и она, теперь резко пересмотрела свое отношение к племяннику.

Первую такую свою встречу с теткой Атли запомнил надолго. В тот вечер, тихий, ничем не отличающийся от ряда других вечеров, в его дверь постучался личный телохранитель госпожи Мей и передал юноше просьбу явиться в ее личные покои. Пожав плечами, парень отправился вслед за телохранителем. Когда они подошли к тетушкиной комнате, слуг вначале постучал, после чего, получив отклик госпожи, произнес:

— Мей-сама, Атли-сан прибыл.

— Хорошо, Ишида-сан, — раздался мелодичный голос госпожи Мей. — Вы можете быть свободны.

Слуга поклонился и развернувшись, отошел подальше от двери, не оставляя ее, впрочем, без присмотра. Молодой оборотень усмехнулся, наблюдая за этой почтительностью, граничащей с осторожностью, и прошел в комнаты. Помещение, занимаемое женой главы клана Накамура, по праву можно было считать домом в доме. Тетушка Мей занимала несколько комнат: в одной из них располагалась гостиная, в другой кабинет, в третьей спальня, в последней же был устроен зимний сад. Для тетушкиной второй натуры важно было созерцать и не только созерцать зелень. Помимо того, женщина любила цветы и большую часть свободного времени, коего у нее было с избытком, проводила именно в этом помещении. Здесь же госпожа Мей принимала высоких гостей. Атли вошел в просторную комнату, стены которой были обиты зеленоватым шелком. В центре комнаты расположился изящный диван, декорированный множеством подушек, пара плетеных кресел и столик, по центру которого располагалась вазочка со столь любимыми оборотницей хризантемовыми пирожными и парой чашечек из дорогого фарфора. На диванчике восседала госпожа Мей. На ней была алая юката, делавшая ее и без того бледную кожу совсем прозрачной, а женщину и вовсе игрушечной.

— Атли-кун? — черная бровь деланно влетела вверх. — Я не заметила, как ты вошел.

— Мое почтение, тетушка, — произнес юноша, приветствуя женщину кивком головы. — Вы посылали за мной и вот я здесь. В чем дело?

— Посылала? — легкое изумление в голосе. Оба понимают, что это всего лишь игра. — Проходи, садись.

И подушка из нежно-голубого атласа летит ему под ноги. В кресло его не приглашают — не дорос. Очередной способ унизить меня» — со злостью понимает оборотень, принимая правила игры. Он поднимает подушку и занимает место близ диванчика.

— Куда же ты так далеко? Или боишься меня? — ядом, сочащимся из женщины, можно было смазать все поместье и еще бы хватило. Изящной ножкой, показавшейся в разрезе юкаты, она показывает, куда именно ему следует сесть.— Ближе, иди сюда.

У ее ног. Что же, Атли ожидал чего-то подобного. Заняв указанное место, он задрал голову вверх, и принялся внимательно наблюдать за развлекающейся женщиной.

— Тетушка…

— Атли-кун, — укоризненно произнесла госпожа Мей. — Ну, какая я тетушка. Хотя бы наедине называй меня просто по имени.

Ножка в белоснежном носочке оказалась рядом с ним, непозволительно близко, так близко, что Атли чувствовал запах, источаемый телом женщины. От госпожи Мей пахло мылом и горными цветами. Красавица-тетка цвела как роза и, несмотря на некоторую разницу в возрасте, вполне могла сойти за ровесницу своего племянника. Атли настолько привык ненавидеть эту женщину, что не придавал особого значения ее внешности, но в тот момент что-то ёкнуло в его сердце при виде ее показной хрупкости. Хотя он и осознавал, что это всего лишь игра, противиться зову, — а именно зов он и чувствовал, — молодой оборотень не мог. Глаза, губы, все ее тело было насквозь фальшивым, но только запах не лгал. Он был интересен тетке, интересен как самец. В отличие от своего кузена, Атли не смотря на прекрасное телосложение и красивую внешность не пользовался особой популярностью у противоположного пола. Откровенно говоря, молодые оборотницы не хотели связываться с нелюдимым и неуравновешенным оборотнем, полагая его не лучшей партией для себя: ни для кого не было секретом, что Атли питал к Юлу прямо-таки маниакальную ненависть. А психические заболевания могли отразиться на будущем потомстве не самым благоприятным образом. И тут самая прекрасная оборотница, знаменитая своим утонченным вкусом, несравненная госпожа Мей обратила на него свое сиятельное внимание. Ее призывный запах сводил Атли с ума, и самоконтроль, не позволявший наброситься на провокаторшу, доживал свои последние секунды.

— И все же, — проговорил парень, — зачем я Вам понадобился?

— Зачем понадобился, спрашиваешь? — протянула женщина, внимательно разглядывая своего собеседника. — Хочу предложить тебе сделку.

В следующий момент происходит сразу несколько событий: юката госпожи Мей разошлась, являя взору Атли алебастровое плечико госпожи Накамура и не только его, сама госпожа соскользнула с диванчика, на котором изволила возлежать, оказываясь прямо на коленях у молодого оборотня к полной его неожиданности. Последнее, что запомнилось Атли, был ухмылка красавицы, на долю секунды зазмеившаяся на ее тонких губах, а затем парня затянуло волной страсти.