Детективное агентство «Лунный свет» (гет)

Металлический замок за ее спиной с лязгом захлопнулся, но Пэнси и не вздрогнула. Она будто приросла к ледяному полу ступнями и сама обернулась камнем. Даже раскатистое эхо, волной прокатившееся по всему изолятору, не сумело пробить того оцепенения, что охватило ее с самой первой минуты разразившейся трагедии.

В голове отдельными вспышками мелькали события предыдущего часа: визгливые проклятия Тома, раненым гиппогрифом мечущегося по комнате номер двенадцать, его костлявые пальцы, с ненавистью сжавшиеся на плечах. Угрозы возникшего из ниоткуда Финнигана, с жадной торопливостью опутывающего запястья антимагическими оковами. А еще разочарованное лицо Дина Томаса, исподлобья поглядывавшего на нее, как будто она ему денег должна.

Промозглая конура доследственного изолятора парализовывала гнетущей тишиной — в «Дырявом котле» она едва не оглохла сначала из-за собственных криков, а затем из-за орущих на нее представителей закона и клокотавших от возмущения зевак. Каждый подзаборный пьянчуга радел за Игоря, как за дорогого родственника. Вероятно, соскучились по военному времени, когда на Магическую Британию градом сыпались проклятия, убийства и разбой.

Пэнси попробовала пошевелить ноющими руками — перед тем как за шиворот втолкнуть ее в камеру, как дворнягу, Финниган все же догадался снять браслеты, разумеется, предварительно конфисковав палочку. К огромному разочарованию Пэнси, он уродился не полным идиотом, а так, среднестатистическим мстительным полудурком. Он ведь и слушать не стал сбивчивых объяснений, будто на то имелись какие-то особые основания, вроде типичной кровожадности Паркинсонов или их социопатии, передающейся от матери к дочери.

Кожу на ладонях неприятно стянуло. Медленно вытянув их перед собой, Пэнси изумленно уставилась на засохшую кровь. Тут-то она и пробудилась — сердце бешено зашлось в груди, а в пересохшем рту собралась вязкая слюна. Игорь мертв! Убийца на свободе! А она, какого-то гриндиллоу, здесь, в тюремной конуре за семью замками!

— Позовите Поттера! — она по-звериному ринулась к толстым прутьям решетки и неистово заорала, налегая всем телом туда, где был зачарован затвор.

Однако рвение ее довольно скоро сошло на нет, едва ли не быстрее, чем возникло. Пэнси безвольно повисла на решетке, совершенно обессиленная безнадежностью своего положения. Гарри, конечно, звать бесполезно, ведь этим же вечером он отбыл по заданию Кингсли в Японию.

— Или Грейнджер, — прошептала она бессвязно.

Грейнджер наверняка придет за ней. Грейнджер ее не оставит.

* * *

Никто не пришел. Ни ночью, ни с утра. Ну разве что воодушевленный Финниган, который вызвался лично сопровождать ее до помещений Визенгамота и заодно в красках расписал ей, какие испытания ждут «душегубку»‎ в Азкабане. Пэнси перебивала его бессчетное количество раз, вразумляла и, как ребенку, объясняла, что ее вины в смерти Каркарова нет и что настоящий преступник в эту минуту беспрепятственно бродит по волшебным переулкам и контактирует с волшебниками. Как бы то ни было, она зря срывала гланды: Шеймус ее подчеркнуто игнорировал, как и трое сонных судей. Они, поправляя накрахмаленные парики и прикрывая аврорским отчетом протяжные зевки, неохотно выслушали доклад Финнигана и Томаса об очевидной причастности Пэнси к преступлению. Со слов этих болванов, она пришла на встречу к давнему любовнику и, предварительно занявшись с ним сексом, дождалась, пока он уснет, а затем, гонимая ревностью, вогнала кухонный ножик в спину, как в масло, повредив жизненно важные органы. Нелепость перечисленных фактов была поистине возмутительна, однако судьи, как болванчики, закивали обрюзгшими подбородками и единогласно избрали для нее в качестве меры пресечения на ближайший месяц заключение в тюрьме Азкабан.

— Я была одета! Я и не раздевалась, какой секс! — билась Пэнси, как кошка перед принудительной кастрацией, пока Томас и Финниган волоком тащили ее из зала, но усилия были тщетны: господа в париках бойко проталкивались к другому выходу, чтобы поскорее воротиться домой и доспать положенные часы.

— Отпустите меня! — заливалась она яростно, когда совершенно неожиданно на макушку ей обрушился сначала тупой удар, а затем полетели клочьями волосы. Ее волосы!

— Мадам Вектор, то есть Каркарова, отпустите. Никакого самосуда! — запоздало всполошились конвоиры и кое-как оттянули Пэнси от взбесившейся вдовы.

Голова раскалывалась, в глазах встали обидные слезы. Сквозь мутную пелену Пэнси силилась разглядеть нападавшую. Септима Вектор, разбитая, осунувшаяся и, очевидно, отчаявшаяся, гневно вперилась в ответ, готовая вновь кинуться в бой. Удивительно, сколько яда может вместиться в хрупкой женщине.

Уже в камере Пэнси металась меж серых облезлых стен, как раненое животное, напрочь позабыв о Вектор и ее претензиях. Даже пульсирующая шишка, налившаяся на макушке, как тыква, почти не беспокоила. Все мысли вертелись волчком вокруг предстоящего перевода в Азкабан. С содроганием она ожидала, когда в присутствии дементора за ней явится глухой к мольбам Финниган. Ей отчего-то казалось, что за ней непременно пришлют дементора, причем самого голодного.

Словно оживший кошмар, в коридоре раздались приглушенные отзвуки шепотков и тихие шаги. Пэнси впечаталась спиной в ледяную стену и ногтями заскребла по камню, стараясь найти какой-нибудь выступ и зацепиться. Ей нельзя в Азкабан! И дня не пройдет — она сгинет там, как сгинул ее отец. Они — Паркинсоны! Трусы, слабые люди. Тюрьма для таких, как она, все равно что смерть. Не в силах угомонить разыгравшееся воображение, она с ужасом смотрела на решетку и безрезультатно готовилась к роковой встрече с Шеймусом. И оттого еще больше задрожала, когда из узкого прохода вынырнул на свет Пий Толстоватый.

— Мисс Паркинсон, — кивнул он рвано, избегая лишних приветствий.

Не скрывая беспокойства, он осторожно осмотрел Пэнси и вновь открыл рот, чтобы сообщить ей что-то, но она, бросившись к нему, как к самому близкому человеку, истерично завопила:

— Я не убивала его! Не убивала!

Ей самой стало жутко от того, какой жалкой она предстала перед этим джентльменом, что и говорить о бедняге Пие. Но если и так, он и виду не подал, лишь ловко просунул кисти рук через прутья — несомненно, сказался опыт пребывания в одиночной камере — и крепко сжал ее трясущиеся, все еще перепачканные кровью пальцы.

— Я вам верю, — шепотом вымолвил он. — Вы промерзли до костей, Пэнси. Постойте смирно, я накину на вас согревающие чары.

Когда прикосновение исчезло, ее вновь одолела тревога: что если он совершил ошибку и теперь задумал сбежать? Пэнси передернуло. Она с надеждой вытаращилась на него, как на золотого Феникса. Однако переживания терзали ее напрасно — мистер Толстоватый отступил всего на полшажочка и то, потому что потянулся в нагрудный карман за палочкой. По неосторожности вместе с древком из его мантии с приглушенным стуком выпал мешочек с монетами, судя по всему, хранившийся в том же кармане, что и палочка, и, словно мало ей было позора, Пэнси ручным псом бросилась на колени, протянула тонкую руку меж шершавых от коррозии прутьев и потянулась к деньгам. Она накрыла ладонью теплую, едва ли не горячую ткань и, преисполненная желанием прислужить, вернула кошель хозяину.

Пий скривился. Пэнси тоже. От того, во что за какие-то сутки превратилась принцесса Слизерина, Грейбэка бы вырвало прямо на ее же пыльные башмаки. Впрочем, пошел он к корнуэльским пикси, подлый волчара, не ему судить! Если бы не нужда избегать его мохнатое присутствие, она бы вообще не явилась на зов Игоря.

Тем временем мистер Толстоватый принял кошель и ласково пробормотал заклинание. Лишь когда Пэнси обдало приятным жаром, она осознала, как же на самом деле продрогла!

— Вас скоро переведут в Азкабан, — участливо обратился к ней Пий, — но знайте, я нанял толкового адвоката. Он не успел к утреннему слушанию: мерзавец Финниган затребовал необычайно ранний час. Да и я, извините меня, дорогая Пэнси, дурень, наивно полагал, что они не станут спешить из-за переполоха, связанного с мисс Грейнджер.

— Какого?

— Вы же не слышали, — спохватился он. — В ночь, когда был убит Каркаров, случилось еще кое-что. Пропала мисс Грейнджер.

— Что? — переспросила Пэнси, словно недалекая.

В действительности она отлично расслышала новость-молнию. Теперь-то ей стала ясна причина, по которой Гермиона не вытащила ее из капкана сломанного правосудия. Скорее всего, сидела оглушенная в темном подвале с кляпом во рту, зря только Пэнси проклинала ее бессчетное количество раз. Пропажа Грейнджер и смерть Каркарова как пить дать были неразрывно связаны между собой, и обстоятельство это нуждалось в тщательнейшем анализе, но расследовать столь серьезные преступления из изолятора, естественно, не представлялось возможным. Что и говорить про Азкабан.

— Поттер знает? — сглотнув разочарование, уточнила она.

— Не знаю, Пэнси, он отбыл по какому-то засекреченному заданию — это все сведения, которыми я располагаю. Но Министр Кингсли переворачивает страну вверх дном в поисках бедняжки.

— Это не совпадение, — прошептала она, обозлившись на Шеклболта: конечно, носится с Инсендио в заднице, чтобы к приезду Поттера кудряшка оказалась на месте. Но что насчет нее? Неужели никого не смутило, что она — единственная наследница чистокровного дома Паркинсонов — в задрипанной ночлежке прикончила директора Дурмстранга!

— Выкиньте все лишнее из головы! Соберитесь, вам многое предстоит. Оставайтесь сильной! И не сомневайтесь ни секунды, я вытащу вас отсюда.

— Я стараюсь, но это не так-то легко, когда вдова бывшего любовника мутузит тебя, словно паршивого воришку, а древние, как свитки Мерлина, мужики в париках без лишних проволочек отправляют первым рейсом в Азкабан! — сорвалась она, но почти сразу прикусила язык: Толстоватый, не в пример прочим, оставался предан ей до конца.

— Понимаю, — кивнул он сочувственно и мягко, почти любовно, повторил: — Я вас не оставлю, Пэнси.

Она зажмурилась и крепко стиснула зубы, чтобы не разреветься, но ни черта у нее не вышло. Никто не пришел — ни Браун, ни Поттер, ни даже «благодарные» Уизли, а теплый свитер в тюрьме не был бы лишним. Про лживого выгодника Грейбэка Пэнси и вовсе старалась не вспоминать — уже наверняка сгреб их галлеоны в мешок и дал деру в Ирландию, сучий пес!

— Вот, — Пий достал из внутреннего кармана мантии теплый платок и протянул Пэнси. — Возьмите. Все наладится, — безапелляционно заявил он и, сжав напоследок ее пальцы, исчез в темной глубине коридора.

Она добросовестно вытерла мокрое от слез лицо и грязные ладони. Мягкая ткань, к сожалению, довольно скоро сделалась сырой и, как следствие, остыла. Еще через какое-то время рассеялись и чары, щедро наколдованные Толстоватым. Холод снова сдавил Пэнси в свирепых объятиях.

* * *

— Паркинсон, на выход.

Пэнси с трудом разлепила опухшие веки. Она не сразу сообразила, где находится, но стоило потянуться, и затекшее тело мигом напомнило — Каркаров, нож, суд, ледяной пол.

— Шевелись, — повторился безэмоциональный приказ.

Над ней, словно стражник, возвышался Финниган. Пэнси нахмурилась — настолько непривычно звучал его тон. Обычно спесивый, злорадный, всем своим крошечным мозгом ненавидевший ее, он был подозрительно безмятежен.

В свете летающих под потолком сфер глаза Шеймуса отдавали молочной дымкой, а его привычно перекошенная физиономия вдруг сделалась вызывающе умиротворенной. Хотя ему и переживать-то было не о чем — не его нынче вечером подадут дементорам на ужин.

Пэнси послушно поднялась. Ноги ныли от долгого лежания в неудобной позе, но она ничем не выдала своего неудовлетворения, полностью сосредоточившись на нетипичном поведении конвоира: сейчас, когда Финниган не отравлен злорадством, он вполне сумел бы выслушать ее версию событий. Возможно, это последний шанс предотвратить непоправимую ошибку, которая вот-вот разрушит ее драгоценную жизнь. Она поглубже втянула в легкие спертый воздух изолятора и, стараясь избегать излишней слезливости, — это бы вновь спровоцировало его ярость, — тихо обратилась к конвоиру:

— Шеймус, послушай, я невиновна.

Он даже ухом не повел, пока размеренно, один за одним, закреплял на ней тугие браслеты, блокирующие магию. Пэнси подавила волну слабости, расползавшуюся от запястий, и, заметно растеряв былую решительность, продолжила:

— Я не спала с Каркаровым. — Ей отчего-то хотелось в первую очередь обелить репутацию, будто исключение из кружка благородных девиц — главная проблема на сегодняшний день.

Он молча вел ее на прицеле палочки, как заплутавшего в дебрях леса лунного теленка. Пэнси не могла видеть его, так как ступала немного впереди, однако, судя по тихому насвистыванию, Финнигана ничего из сказанного не зацепило.

— Он был мертв до меня! Проведите же дракклову экспертизу, опросите свидетелей, сделайте что-нибудь, недоумки, докси вас побери! — разгоряченно выкрикнула она, окончательно истратив и так скудный запас самообладания.

В ответ на яростную тираду ополчились пробудившиеся портреты, а вот Шеймус продолжал конвой прогулочным шагом. Закусив щеку, оставшийся путь Пэнси провела в молчании, проклиная про себя ублюдка гриффиндорца и еще Грейнджер, которая так не вовремя пропала с радаров.

Едва они выбрались из Министерства, ледяное дыхание зимы обрушилось на них во всем величии. Хрустящий воздух мигом обжег гортань. Пэнси ссутулилась под гнетом непогоды, отчаянно натягивая рукава блузы ниже. Меховую роскошную мантию, выполненную мастерами на заказ, ей, конечно, возвращать не спешили. Равно как и палочку. Она злобно покосилась на Финнигана. Этот-то не пожалеет для себя согревающих чар. Однако она с удивлением обнаружила, что из-за пазухи он достал вовсе не палочку, а сломанный пополам стаканчик. Очевидно, мороз Финнигана нисколько не беспокоил. Внимательно исследовав окрестности и убедившись в отсутствии магглов, он с полной отдачей принялся собирать стаканчик воедино на обмерзлой брусчатке. Портключ, догадалась она.

Задрав голову повыше, туда, где матовый мягкий полумесяц улыбался с неба, Пэнси взмолилась. Она вспомнила каждого из Основателей, Мерлина, Моргану и даже хитрозадого Дамблдора, пусть никогда к нему не тяготела. Хоть кто-нибудь да должен был ее выручить, ведь происходившее попросту абсурдно и несправедливо!

— Помогите, помогите, помогите, — самозабвенно бормотала Пэнси, наплевав на ненавистного свидетеля. Тому не было до нее никакого дела, и потому жалкие мольбы проигнорируются так же, как отчаянные разъяснения, которыми она засыпала его ранее.

Внезапно темноту подворотни разрезало надрывное мяуканье — противное и фальшивое, как испорченный инструмент. И сердце у Пэнси провалилось в желудок. Она знавала только одного кота, способного издавать такие мерзкие немелодичные ноты. Даже фамильяр Грейнджер и тот орал поприятнее.

— Горбин! — прокричала она, заглотив порыв налетевшего ветра. — Горбин!

Тут-то Шеймус и напрягся — молнией подскочил и вскинул вперед палочку. Стакан опрокинулся и покатился по неровнной брусчатке, пока вышедший из тьмы сальный котяра не остановил его пушистой лапой. Узкие глаза Горбина угрожающе блеснули, обещая непременно расцарапать Финнигану рожу. Неожиданно для себя самой Пэнси испугалась: у аврора палочка, а значит, каким бы буйным ублюдком ни был кот Берка, ему не выстоять в намечавшейся схватке.

— Отдай сюда, — с нажимом выговорил Шеймус, направляясь в сторону пушистого.

Горбин зашипел и дугой прогнулся в спине.

— Отдай, — нахмурившись, уже требовательнее повторил Финниган.

— Брысь, Горбин, брысь, дружок, — залепетала Пэнси. Горькие слезы заструились по щекам, застывая на морозе противной коркой. — Пожалуйста, иди домой. Все будет хорошо. Иди, Горбин, иди же, ну!

Но Горбин игнорировал ее истерику так же самодовольно, как и гриффиндорский выблядок. Тихо выругавшись на судьбу и строптивого кота, она прыгнула на Шеймуса и повисла у него на руке, удерживавшей палочку, однако и слова вымолвить не успела — с нечеловеческой силой он отпихнул ее прочь, и Пэнси, как театральная деревянная кукла, повалилась к нему под ноги.

— Нет! — взревела она, но быстро замолчала, от страха едва не проглотив язык.

Бесшумно, точно дьявол из тумана, прямо за Шеймусом выросла здоровенная фигура. То был не волшебник — монстр. Отвратительная, искаженная хищным оскалом морда, крупная мясистая шея, испещренная венами-траншеями, и острые, как клинки, клыки. Позабыв про храброго Горбина, социопата-аврора и здравый смысл, Пэнси заорала так, как не орала бы, обнаружив десять выпотрошенных Каркаровых.

Недоумевающий Финниган запоздало обернулся и в мгновение схлопотал когтистой лапой по морде. Он жалобно взвизгнул, а потом задохнулся: тяжелый кулак обрушился под ребра бедолаги гриффиндорца, вышибая из легких весь воздух. Этого было достаточно, чтобы вооруженный до зубов аврор, заместитель главы отдела, говнюк, который со свету ее старался сжить, повалился мешком на тонкий лед.

Перешагнув через Шеймуса, монстр направился туда, где вовсю горланила Пэнси. Она уже успела немного отползти, но вскочить на ноги и убежать мужества не нашлось. В панике шарила она ладонями вокруг себя, чтобы найти какое-то оружие, способное дать отпор чудовищу, но, когда он наклонился близко-близко и бледно-серые радужки вспыхнули знакомым огнем, Пэнси застыла. Выходит, Финниган и бабка Оруэлл не ошибались, Фенрир действительно был в состоянии оборачиваться в любую фазу луны. Плотно сжав губы, она приготовилась бороться.

* * *

Вероятно, Пэнси потеряла сознание и, судя по всему, еще до того, как Грейбэк сгреб ее в охапку и доставил на новое место, потому что ни грубых хватаний, ни перемещения как такового она не помнила.

Очнулась Пэнси в который раз от холода — рано или поздно зима добьет ее. Разумеется, если дементоры или бешеный оборотень не управятся сами. Скинув с плеч дубленый затасканный плащ, от которого несло Грейбэком на мили, она неуверенно поднялась и сморщилась: голова гудела, как будто под черепную коробку подсадили мандрагору. Придерживаясь за шероховатую стену, Пэнси внимательно осмотрелась — однозначно не Азкабан, но радости сильно не прибавилось. Ее взору предстала мрачная гостиная, плохо подсвеченная маггловскими факелами, но зато на совесть проветренная.

По-старчески кряхтя, она с усилием заковыляла к разбитым витражным окнам, то и дело натыкаясь на груды хлама. Здесь были отдельные элементы мебели, вроде вывернутых наизнанку кресел, мелкие, как песок, осколки и плесневелое тряпье, ветхое настолько, что от малейшего прикосновения разваливалось на волокна. Мерзость.

У окна ее тоже не ожидало ничего приятного: сквозь дыры и многочисленные щели на лицо пощечиной обрушился косой дождь. Остатки мозаики, кое-где сохранившейся на стекле, еле-еле зашевелились, вынуждая Пэнси отпрянуть. Эта развалина, в которую приволок ее волчара, когда-то принадлежала волшебникам, причем не бедным. Идиот, теперь если ее не посадят за убийство, обязательно закроют за взлом. Еще и порчу чужой собственности припишут — с принципами визенгамотских судей Пэнси имела честь ознакомиться. Почему нельзя было дать ей дождаться помощи Толстоватого?

Полная негодования, Пэнси дернула древнюю раму и высунулась наружу. Впереди огненной полосой на кромке горизонта полыхала заря, обнажая лысое поле, и пусть осадки изрядно размыли почву, превратив землю в грязное месиво, в теплое время года луг, наверное, сплошь был усеян цветами. Чуть вдали, как челюсти гигантской акулы, виднелись почти нетронутые ворота. Силясь разглядеть выгоревшую на солнце надпись, она прищурилась. «Отвага, элита, чистота»‎.

Из груди вырвался истеричный смешок. Впервые с момента обнаружения бездыханного Игоря, Пэнси развеселилась, хоть и сиюминутно. Подумать только, чистота. Да эта помойка приличного клининга с полвека не видела. Она еще раз или два задорно фыркнула, уворачиваясь от прытких капель, а затем вдруг замолчала и осела на пыльный пол.

Ей не сразу припомнились доверительные слова, и то лишь потому, что она пока пребывала в шоке после Аврората и похищения. И все же девизы всех чистокровных семей втолковывали в нее с младенчества. Отвага, элита и… Пэнси даже подумала ущипнуть себя, иначе как еще выбраться из этого дурного сна.

Она по-новому, более цепко, пробежалась глазами по гостиной Розье. Род, закончившийся на Эване, безвестно канувшем в конце Первой Магической. Авроры годами штурмом брали поместье, ходили слухи, привлекали к работе самих невыразимцев. Но зачарованная на кровь земля без позволения наследника никого не пропускала. А вот Пэнси почему-то пустила — сидела же она задницей прямо на паркете Розье, сетуя на необходимую уборку. И если здравый смысл окончательно ее не покинул, то Паркинсоны к такому древнему роду никак не относились.

Там, откуда я родом, глазки выпрыгивали из земли, как поганки после дождя — целое море.

— Не может быть, — прохрипела она озадаченно, вспоминая треп Грейбэка на крыше ее дома.

— Чего?

Пэнси так резво подскочила на ноги, будто недавно вовсе не валялась под Министерством, поколоченная Вектор и с обморожением. Фенрир аккуратно вышел из дверного проема. Обычный, без нависшего лба, слоновьих бивней и лишней растительности. В грубых, но вполне себе человеческих ручищах он удерживал дымящуюся кружку.

— Давно пялишься на меня из засады? — вскрикнула Пэнси, про себя дивясь отборной глупости: какая разница, сколько за ней шпионил Грейбэк. Важно, что он теперь намерен с ней сделать.

— Да не больно-то. Зашел проведать. А ты тут сидишь в углу, как мышь. Не стал беспокоить — вдруг ты по-большому.

— Свинья, — выплюнула она возмущенно, с завистью отмечая, как заманчиво струится дым из кружки. — Что мы делаем в заброшенном особняке Розье, как сюда попали и кто ты, нахрен, такой?!

На всякий случай, чтобы снова не оказаться безвольной пешкой в чужой игре, она с третьей попытки оторвала кусок рассохшейся деревяшки от того, что раньше могло называться полкой, и выставила перед собой, готовая вогнать кол ему в прожорливое брюхо. По сути, надеяться она могла только на эту несчастную палку, так как ничем посерьезнее она не располагала: запястья туго стягивали антимагические браслеты, а древко навеки осело в тумбочке Финнигана.

Фенрир, стоило отдать ему должное, любезно подождал, пока Пэнси закончит все оборонительные приготовления, и с неприсущим волчаре добродушием предложил:

— Глотнешь?

— Сам глотай свою отраву. Отвечай на вопросы!

— Мы в особняке, потому что тут нас не накроют легавые, че неясно? — устало потерев переносицу, неохотно выдавил из себя оборотень. — Короче, очухивайся, Глазастик, и спускайся, а я…

— Не смей прятаться!

— Прятаться? — рявкнул он раздраженно. — Вроде ж ты носилась от меня, как от чумы, последние недели. А сейчас чуть не ссышься!

От постыдных упреков неожиданно проснулась забитая гордость. Выпрямившись, Пэнси небрежно откинула оружие, неудачно загнав под кожу занозу, и, расправив плечи, с вызовом прошествовала к Грейбэку. И пусть от страха сердце едва не выскочило изо рта и не упало в его кружку, она напряглась, как пантера перед прыжком, и глубоко вдохнула.

— Это что, грог? — вылетело у нее против воли. Холод-то стоял собачий.

— Ага.

Нахально вырвав из лап посудину, она в три обжигающих глотка прикончила напиток и почти заскулила от удовольствия. Жидкость, точно горючее, попав в желудок, до краев наполнила ее уверенностью — она не сдохнет в Азкабане, как папаша.

— Не держи меня за идиотку, — икнув, пригрозила Пэнси. Фенрир разочарованно крякнул, заглянув в пустую кружку. — Только истинный Розье… Ты, — запнулась она, но быстро собралась и спросила: — Ты Эван Розье?

Брови Грейбэка удивленно поползли наверх, лицо вытянулось.

— Дура, что ли? — оскорбленно окрысился Грейбэк, вынуждая Пэнси устыдиться несусветной глупости. Действительно, у Грейнджер больше шансов раскопать родство с Салазаром Слизерином, чем у оборотня с таким благородным Домом. Вернее всего произошло обыкновенное недоразумение: например, Грейбэк сожрал какого-нибудь Розье и поместье по ошибке и пустило его на порог.

— Эван подох, — словно подтверждая ее фантастическую теорию, сухо объявил Фенрир, но как бы между прочим добавил: — Я другой Розье.