Не проверялось на грамотность 
???
Кровь — это жидкость.
Она так же легко поддаётся заморозке, как кофе в стакане. Разве что пахнет железом, но за это и бодрящий эффект даёт не хуже благородного напитка. Особенно, та, совсем-совсем свежая, ярко-красная, брызнувшая из многочисленных резаных ран.
Она немедленно идёт в дело. Как и тёмно-синяя кровь бездушного, что стала лиловым морозным саркофагом для бомбы, обернувшись вокруг тела машины, словно застывший в миге тёплый шарф, которым укрывает заботливый родитель шею непоседливого чада.
Как и всегда, времени оказалось недостаточно. Выбрать, подумать — не успел.
Опять… Вложил всё, что мог предложить, но цели не достиг.
Судьба всегда сильнее.
* * *
??? , Сораз(1), Последний День.
— Абсолютно бесполезно, артэ(2) Ливар, — девушка в высокотехнологичном доспехе рывком снимает с себя шлем, обнажая искажённое проклятьем зверя, лицо, — «Боги» так и не пришли. У нас нет шансов. Всё закончится через четыре часа. Сораз окончательно падёт.
Она говорит твёрдо, в её голосе не слышится печали или сомнения. Нет и тени сожаления. Весь ужас, осознание — уже в прошлом. Выплаканы давно слёзы о неминуемой, жестокой и абсолютно несправедливой участи.
Никому нет дела до их родины, до них самих. И только в их руках ещё едва теплилась гаснущая надежда на лучший исход.
Главный зал Центрального лабораторного крыла релокации трещит по швам. Сыпятся с потолка камень, пыль, штукатурка. На полу, растоптанные десятками лап, разбросаны витиеватые украшения. Многие из них всего три года назад имели весомую материальную ценность среди избалованных антикваров. В агонии жужжит продавленный обломком, терминал. На отчаянные стоны раненых и умирающих, обосновавшихся в коридорах лаборатории, не обращают никакого внимания.
Некому.
— Сколько успело эвакуироваться, Дана? — артэ Ливар с безразлично уставшим лицом следит за бегущими строками данных на одном из уцелевших экранов. Высокий, некогда статный и величественный, широкоплечий Пророк(3) сейчас упирался руками в приборную панель, сгорбившись и бессильно пустив по полу золоченый хвост. Голос его скрипучий, твёрдый, с нотками просачивающейся дрожи.
— Почти все из Института. Я сопроводил, кого смог. Артэ Равиэль тяжело ранили, она была ещё жива, но я решил отправиться за вами, артэ Ливар. Не упрямьтесь.
Нэвор бесшумно проследовал за Даной в главный зал и теперь стоял в трёх метрах от неё, опираясь рукой на выпуклый ледяной башенный щит(4). Всё тело его сплошная рана; по рваному доспеху, словно змейки, бегают изумрудно-зелёные потоки целебных вод.
Ливар не смотрел на Предателя. Дэв услышал раздраженный выдох. На него… как на назойливого паразита!
— Жаль, что ты жив, — бросит девушка, отводя взгляд, — Отец, нам надо…
— Осталась всего одна капсула, Дана. У этого, — сорон кивнёт на едва держащегося, Нэвора, — Был план. Он почти сработал, но глупо было надеяться на помощь непредсказуемой ведьмы.
— Если бы вы не устроили цирк с приговором, у меня было бы лет на тридцать больше времени! — несмотря на боль, Дэв звучит уверенно и громко, — Теперь что вы от меня хотите? Невозможно исправить мир за один день!
— У тебя ещё будет шанс…
Нэвор отчетливо запомнил цвет Ливарских глаз. Насыщенный тёмно-малиновый.
* * *
29 января, 11:37, станция Мэдисон-Хайтс.
У входа в метро собрались десятки машин: спасатели, скорая, полиция, добровольцы. Воздух разрывался от рёва сирен, людских криков и зычных команд офицеров, координирующих работу всех служб.
По периметру оперативно выросли заграждения, полицейские отгоняли первых взволнованных зевак. Кто-то в толпе истерично возмущался, что теперь точно опоздает на важное собеседование. Из-за большого количества машин постепенно образовалась пробка: теперь вся работа ложилась на плечи расчётов, что оказались на месте первыми.
— Пожалуйста, разойдитесь!
— Прижмитесь к обочине, пропустите скорую, кретины, бля!
Коннор быстрым шагом нагнал Девятисотого, что также бросил вызванное такси и остаток пути преодолевал на своих двоих. По скользкой брусчатке не побегаешь, оба андроида адаптировали шаг в оптимальном соотношении «скорость-устойчивость».
— Где лейтенант Андерсон?
— Где Гэвин?
Диоды у обоих замигают жёлтым, подключаясь по защищённому каналу связи. Сразу после Ричард, не сбавляя шага, объяснит, что детектив Рид заканчивает задержание, а Коннор расскажет, что Хэнк задерживается, чтобы где-то припарковать только мешающую в пробке, машину.
Сейчас Восьмисотый выглядел куда более собранным и уверенным, чем когда они с Андерсоном вдвоем занимались работой. Сказывалось отсутствие серьёзных рисков для Хэнка в текущей ситуации. Тревожный кубок никуда не исчез: сидел себе смирно сбоку от основных поступающих данных, как извивающееся алое пятно. К счастью, пока крохотное.
И раз — как гром среди ясного неба, строчка:
«Пока ты здесь, Хэнк там один. Лёгкая мишень для охотника».
Коннор застыл на месте и Ричарду даже пришлось развернуться, чтобы рукой без скина достучаться до зависшего собрата.
— Коннор? Коннор! У нас нет на это времени, если Нэвор там сейчас покажется без маскировки — это очень плохо. Если его больше нет — нужно в этом удостовериться. Вдобавок там «шёпот», который всё усложняет.
— Да. Прости, — на Ричарда не действовали карие глаза Восьмисотого, но Коннор выдавал фирменный раскаивающийся взгляд автоматически, — Идём.
* * *
За ограждение андроиды попадут без препятствий: «братьев RK» полицейские, отвечающие за допуск посторонних, узнают по униформе и одинаковым лицам.
— Внимание всему составу! Без респираторов никому не спускаться! — раздастся громкая команда возле группы спасения, готовящейся к спуску на замену тем, кто оказался в глубинах метро первым.
На лестнице, ведущей в подземный переход, оба андроида срываются на бег. В воздухе — высокая концентрация диоксида азота, пыли и… «шёпота сирены». Сенсоры слабо сбоят от густого серо-чёрного дыма. То и дело на поверхность по той же лестнице быстро поднимаются спасатели: всеми путями выводят ошалевших пострадавших.
Девятисотый на автомате фиксирует повреждения, Коннор считывает личности.
Данные помогут позднее, но сейчас оба хотят найти «основного подозреваемого».
Коннор невольно начинает думать о том, что будет, если Нэвор погибнет. Много вопросов останется без ответов, дело может уйти в абсолютный тупик. Такое нередко случается в работе: иногда преступления многолетней давности удаётся раскрыть спустя года по чистой случайности…
Офицер Нэвор не входил в список важных, для Коннора, людей: один раз остался в доме Хэнка, на этом их взаимодействие прервалось, а достучаться до Дэвида смог только Ричард. Девятисотый поставлял немало данных, которые они вместе с Гэвином добывали из общения с… существом, которое, как оказалось, человеком вовсе не являлось.
— Обстановка? — спросит Девятисотый у ближайшего спасателя, как только они с Коннором достигнут зоны с турникетами. Сейчас прозрачные створки были раскрыты, несколько разбитых стеклянных дверей хрустели под резиновыми ботинками. В стороне, красная от стресса, начальница станции, чьё лицо наполовину было закрыто тряпичной маской, исполняла любые запросы, активно переговариваясь с диспетчерами по рации.
— Часть людей после третьего с головы, вагона, — мужчина заговорит, сделав несколько глубоких глотков воды из бутылки, — Заблокированы. Там сущий пиздец, у тех кто первыми пришёл крышу сносить начало. Сука! Андроиды нужны, их эта херня не берет же… Но, сука, после революции пластиковые придурки как-то перехотели добровольно людям помогать!
Анализ голоса и подрагивающие руки доказывали, что мужчина был уже не в себе. Вкрапления пыли на его одежде напоминали о присутствии «шёпота», с которым Коннор был знаком только по базе данных, а Ричард, со вчерашнего дня — по долгу службы.
И правда — вскоре спасатели начали выносить самих спасателей. Многие под защитными масками, которые на их лица надевали сослуживцы, бормотали что-то бессвязное, иные упирались, изрыгая поток брани, пытаясь бежать обратно к эскалаторам.
Ричард, руководствуясь программой, рванул с места, чтобы помочь скрутить вырвавшегося буйного мужчину. Справился «гордость Киберлайф» быстро и элегантно, как и подобает расчетливой машине.
— О! Копы-андроиды! Двигайте реще сюда, там выжившие есть, мы добраться не можем, — голос спасателя в маске звучит сдавленно, а лица отсканировать невозможно.
Девятисотый, закончив наводить порядок, тут же устремился вниз по остановленному эскалатору. Коннор, ускорит шаг, стараясь не отставать.
Никогда ещё Восьмисотый не видел, чтобы кто-то так радовался появлению андроидов. Кроме Хэнка. Один раз. В день после революции.
* * *
Пол и потолок поменялись местами.
Удушливый густой дым стремительно заполонил пространство: в первые минуты едва получается рассмотреть очертания покорёженного вагона. Звуки приглушённые, как будто далеко-далеко, в другой жизни…
На языке что-то металлическое, тёплое. От этого вкуса тошнит, отчаянная попытка открыть рот и сделать вдох нарывается на мириад неприятных ощущений. Едкая пыль заставляет неистово кашлять, руками хочется за что-то ухватиться, но поймать удаётся лишь пустоту.
Щекотно, когда алые капли стекают по щекам на то, что ещё минуты назад было полом. К сожалению, шок продлился всего ничего.
Чувства обрушились щедрым оглушающим потоком.
С губ сорвался хриплый стон: попытка пошевелить зажатой покорёженным металлом, рукой, вынуждает болезно скривиться. В голове крутится вопрос, на месте ли пальцы руки, но раз болят — наверное, да. Ноги под коленями сводит, ступни едва удаётся осознать, а лучше бы и дальше не думал об их существовании.
И воздух сухой, как в пустыне, воздух, что режет лёгкие не хуже скальпеля, въедливо вгрызаясь в альвеолы, отравляя их дурманящим ядом, от которого вперёд всех мыслей вырывается одно единственное оголённое желание:
— Нельзя проиграть, нельзя допустить, нельзя…
Совсем рядом стонет кто-то ещё. Нэвор не придаёт значения — сейчас ему нужно выбраться, встать на ноги, взять всё под контроль, он не первый в жизни взрыв переживает.
Слух медленно возвращается, выхватывая новые и новые звуки. Где-то вдалеке крутят бессмысленное сообщение о тревоге, кто-то с агрессивной бранью трещит поручнем, плачет ребёнок, сотрясает воздух в яростном крике, озверевший от боли, мужчина, что-то на фоне постоянно грохочет. В довершение какофонии шумов, со звуком, напоминающим китовый вой, стонет деформирующийся металл.
Совершенно не помогает успокоиться мерцающий свет нескольких рабочих ламп, которые теперь стене сбоку, ведь вагон опасно наклонён.
— Уг-х..!
С усилием, Дэвид освобождает зажатую ногу, сдирая с ноги кожу до крови — и падает вниз, больно ударяясь спиной о вывернутый поручень. Из глаз — искры, из лёгких — воздух. Оскалившись, он с усилием воли фокусируется на внутреннем холоде.
— Л-лёд…
Говорить больно, рот интенсивно наполняется кровью и слюной: видимо, травмы и стресс заставляют всё тело работать «не так». Приходится повернуться набок, остервенело выплюнуть лишнее, размазав рукавом по губам остатки крови вместе с пылью.
— Лёд не чувствует боли! — на выдохе быстро шепчет бывший детектив, и по израненному телу расползается облегчающая волна мороза. Воду взять негде, но кровь ведь — тоже жидкость. Заморозить все раны разом, наплевав на оставшиеся в теле, гвозди и шурупы…
А, чёрт, нет! Не наплевать! Проклятое слабое человеческое тело не хочет шевелиться! Оно хочет лежать здесь, закрыв глаза и ждать помощи, вот только Дэвид знает: промедление — Смерть.
Нельзя сидеть, сложа руки, нужно до последнего тянуться к цели!
— Нельзя проиграть, — сквозь зубы шипит себе под нос, Дэв, впиваясь ногтями в обивку вывернутого кресла, судорожно выискивая в памяти, что ещё он может сотворить, — Л-лёд не может умереть!
От ледяного сердца по жилам с каждым ударом расползается концентрированный мороз. Он действует быстро, отключая чувства; срабатывает, как качественный наркоз. Вот только не отключает сознание. Этим акаджи(5) в войне и были хороши: если сразу не добить, то твари замороженные восстанут и добьют в ответ, даже если от них самих почти ничего не осталось.
Боль больше не тревожит, но душа мечется от неестественно раскалённого желания всех спасти. Двигаться становится легко — «лёд» заполняет сосуды, впиваясь в ткани, замораживая сами болевые импульсы на пути к мозгу.
— Живой? Держись, сейчас вытащу, — голос сиплый ото льда, но самому Нэвору кажется таким сильным и надёжным, что хочется верить в лживую неуязвимость.
«Помогать людям. Звучит неплохо. Но не так, чтобы каждый день таскать из горящих домов женщин и детей. Полезно… иногда подумать».
«Ты и подумать? Хм. Тогда, как насчёт полиции?»
«А у тебя получится? Мне поверят?»
«Я сейчас обижусь и будешь жить на улице!»
«А минусы?»
«Дэв, ты… Да, да, давай будем пугать местных твоей хвостатой жопой. Сам подумай!»
«Что не так с моим хвостом? Он прекрасен. Не понимаю, как люди живут без него».
В дыму и полумраке мечется раненый студент — левая часть тела юноши, что оказалась ближе к эпицентру взрыва, обильно кровоточит. Парень истошно орёт, брызжа слюной. Упорно твердит про важный экзамен, от которого зависит всё его будущее. Бывший детектив твёрдым жестом кладёт тому на бок холодную ладонь, уменьшая скорость кровопотери:
— Тихо. Дай себе помочь.
Нэвор оборачивается и изучает возможные пути отхода. Вместо этого подмечает изменившееся поведение других выживших. Их со студентом отбросило в один конец вагона, одну девушку, а также отца с ребёнком — в другой.
Следующее, что видит Дэв — девушка с неестественным, истеричным смехом дрожащими руками агрессивно роется в сумочке, после чего достаёт маникюрные ножницы и идёт с ними на чуть живого отца девочки, которой тот несколько минут назад обещал «незабываемый день».
— Ну что же вы прячетесь? Я всего лишь немного её подстригу, я же… я же лучшая… я же знаю… Ха-ха!
— Не подходи! Прибью! — ревёт мужчина, за которым, съежившись, сидит перепачканный в крови, ребёнок.
— Взяли все себя в руки! Себя и свои желания! — громкий хрип вырывается из Дэва сам собой, — Тут парень в критическом, надо вытаскивать. Там есть шанс пройти?
— Да какая разница? А? Я и тебя потом подстригу, — безумная всё-таки делает выпад в сторону мужчины, тот, не раздумывая, защищается рукой, шипя от боли.
Дэвид смотрит, а в голове мысль, что на подобное времени у него нет. Студент на руках начинает задыхаться — осколок пробил его бок. Андроид бы живо сказал, что задеты важные органы, и, если не успеть…
— Нельзя проиграть. Терпи!
Все следуют за разными желаниями. В моменте — или по жизни, зависит от фокуса. Кому-то важна карьера. Другим — семья. Нэвор же следовал за глубоко зарытым, наивным желанием всех спасти. Со временем «всех» стало «хоть кого-то», но суть не сильно изменилась.
Цена не важна, в каком бы мире дело не происходило. Он не думал о себе.
Для этого и нужна была Тар.
А без неё...
* * *
Картина, открывшаяся андроидам отличалась от всех, какие оба встречали за свои короткие жизни.
Дым полицейские машины успешно игнорировали: сканер, хоть и коротил, но определял источники тепла, коими являлись, чаще всего, живые люди и некоторые тепловые элементы внутри вагонов. Ричард в хаосе ориентировался быстрее: его-то не корёжило от растущей тревоги и сочувствия к людям, попавшим в беду.
Он и не знал, что в голове Коннора тревожность крутится вокруг одного конкретного человека.
«Нужно помогать всем, кого найдём»— RK900 уже формировал план спасения, исходя из полученных данных.
Коннор неуверенно кивнул, перешагнув чьё-то тело.
«Причина смерти: критическая травма головы, нанесённая тупым предметом»— делится наблюдениями с коллегой.
«Наркотик сводит людей с ума. Они мучают друг друга. Нужно выводить их из зоны действия «шёпота».
Коннор хотел было возразить, что они здесь по другому вопросу. Восьмисотый оборачивается в поисках возможностей и наблюдает за командой спасателей, совсем свежей, только спустившейся вниз.
«Займись спасением людей, Ричард. Я найду Нэвора. У нас мало времени».
Ричард не отвечает — молча принимает задачу, расценив предложение как верное. Его программа не может выбрать между спасением одного знакомого человека вместо двух десятков незнакомых — и этот сложный выбор снимает с его плеч Коннор.
К счастью, Восьмисотый был далеко, чтобы увидеть проблеск облегчения в глазах младшего собрата.
* * *
Под ногами — острое битое стекло, багровые разводы, женские сумочки, рюкзаки и их содержимое, разбросанное по вагонам и вонючим рельсам. Каждый шаг отдаётся в теле дрожью, холод приходится усиливать, чтобы не чувствовать свою боль.
Дэвид идёт, как робот, по рельсам соседнего пути. То и дело отгоняет навязчивую мысль о том, что «сейчас покажется поезд». Каждый шаг отдаёт ледяным хрустом. Человеческое тело к холоду более чувствительно, а превращаться сейчас — неуместно.
Сильнее от мороза страдает студент — он жив, стонет, бормочет про учёбу, слабо пытается вырваться, но пресечь это легко. Жалуется, что замёрз.
— А я то как замёрз, — Дэвид с хрипом выдыхает белое облачко, — Держись. Надо-надо. В Смерти нет ничего интересного. Через полчаса будет полегче, всего лишь три десятка минут.
«Разве я многого прошу?»
Дрожь в ногах становится невыносимой. Первый эффект заморозки чувств сходит на нет; очень некстати нестерпимая боль принимается по нарастающей пульсировать в ранах. Руки дрожат, с губы предательски свисает тонкая алая полоска. Картинка перед глазами размывается, хочется лечь прямо здесь, на рельсах...
— Аха! Стоять! Ебучие легавые!
Из вагона, оставшегося позади выныривает парнишка. Дэвид с трудом узнаёт в нём одного из тех, кто чуть не лишил его глаза в подворотне в ночь, когда не стало Тар. Бывший детектив шипит от боли, крепче перехватывая в руках ценную ношу, идёт вперёд, сделав вид, что ему всё равно.
Вот только мальчишка явно не пострадал от взрыва — лишь отравился, как и большинство пассажиров в соседних вагонах.
— Не сейчас. Человек умирает! — шепчет через зубы, Дэв, но шакалёнок не отступает. Пользуясь суматохой и безнаказанностью, руководствуясь обострившимся желанием бунтовать против всех правил в мире, пацан с размаху бьет полицейского по коленям.
«Да как ты меня высмотрел, гадёныш!?»
Замороженный Нэвор падает, группируется, шипит, но студента из рук не выпускает, лишь сильнее прижимая того к себе и подмораживая чужую рану. Дыхание сбивается, концентрация на криокинезе — тоже. По жилам снова бежит тёплая кровь, ощущение оглушает, парализует… Невовремя!
Шакалёнку плевать. Он агрессивно пинает бывшего детектива в бок, выкрикивая ругательства, которые часто можно увидеть на стенах в общественном туалете: «ебать полицию!», «сдохните копы!», «сосите, черти в погонах!» и многое из того, что значения в контексте ситуации, не имело.
— Эй, народ! Кто хотел трахнуть полицию? Сейчас самое время! — заливается смехом, подросток, купаясь в лучах эйфории и безнаказанности.
Как классно становится жить, когда не остаётся никаких моральных запретов, только цель — и никаких преград, что умело выставляет мозг, лишь бы ничего не делать.
«Давай, шевелись… Что-то ещё же ты можешь?!»
Ещё один удар. Перехватывает дыхание, студента приходится выпустить из рук.
Жалкое человеческое тело не способно на великие подвиги. Оно не может сотворить чудо, будучи раненым ему остаётся лишь беспомощно умирать…
До угасающего слуха доносятся чьи-то быстрые шаги. Знакомый запах синей крови бьет в нос, а с ним в груди робко восстаёт из пепла отчаяния, надежда.
Коннор!
Сквозь дымку пробиваются светящиеся на груди и спине, буквы: «Андроид», «RK800», синие треугольники и повязка на правой руке. Восьмисотый оттаскивает одичалого мальчишку прочь, подхватывая его за шкирку и штаны, с размаху отправляя брыкающееся тело на соседние рельсы.
— Лежать! Полиция! — по привычке выдаёт Коннор в надежде, что это собьет с нападающего спесь.
— Смотрите, там андроид! — раздаётся чей-то тонкий голосок в вагоне. Коннор слышит, но переключает внимание на лежащих. Тут же срывается, присаживаясь между Нэвором и незнакомцем. Сканирование сразу выдаёт о студенте всё: Матиас Випстер, 22 года, студент инженерного факультета.
А ещё сканер сообщает о серьёзных травмах у обоих. Рваные раны, нашпигованные осколками и мелким поражающим фактором. Андроид отмечает низкую температуру тела Нэвора и с трудом понимает, как при таких повреждениях тот вообще способен ходить.
— Лежите, офицер, я всё сделаю, вы в безопасности, — Коннор рукой пытается подхватить черноволосого парня за плечо, — Я здесь.
И получает неожиданный удар по левой щеке. Атака заставляет пошатнуться, с лица в точке едва заметно слез скин. Рядом упал смартфон, с треснувшего экрана на андроида смотрит чьё-то детское лицо.
«Семейные люди любят ставить фотографии детей на заставки…»
Из ближайшего вагона, сокрытые дымкой, один за другим показываются пассажиры. Их движения неточные, тела пошатываются, подрагивают. В руках у некоторых обломки поручней, которыми те угрожающе размахивают.
Воздух наполняется разными голосами, и Коннор чётко выцепляет каждую сказанную фразу:
— Это из-за блядских андроидов у меня отобрали работу!
— Из-за них пристрелили моего мужа, на Харт-Плазе! Пристрелили как мясники!
— Чудовища! Вам нет места среди людей! Бездушные чудовища!
Семь человек. Они постепенно выходили один за другим, беря Коннора, Нэвора и неудачливого студента, на которого сейчас почти всем было плевать, в окружение.
Такая тактика в узком пространстве сдвоенного тоннеля по-своему эффективна, и андроид уже вычитал, что люди — стайные животные. Достаточно подать кому-то гениальную идею, как остальные, в ком она отзывается — идут следом.
Ведомым быть очень удобно.
— Он не доживёт, — даже лёжа, взгляд Нэвора устремлён к тому, кого он обещал спасти, — Нельзя… сдаваться…
Коннор осторожно поднимается на ноги, получая ещё порцию ругательств в свой адрес, уклоняясь от очередного снаряда. Среди наступающих шагает тот самый агрессивный мальчишка, которого андроид только отпихнул в сторону.
Восьмисотый окунается в чертоги разума, стремительно просчитывая как обезвредить разом семерых. Первый из планов подразумевал выхватить у Нэвора из кобуры под пальто, пистолет, но стрелять в одурманенных гражданских..?
Тревожность резко подскочила до 88%. Все эти люди — жертвы наркотика и личных убеждений. Перестрелять их не означало для Коннора ничего хорошего, но это бы наверняка спасло и Дэвида и того, кому тот отчаянно хотел помочь.
Второй план — попытаться атаковать без оружия. На периферии сознания автоматически улетит просьба о помощи к Ричарду — вот чьих боевых алгоритмов сейчас не хватало! Но у Коннора были свои преимущества — реакция и отношение к боли. Только бы не закоротило…
— Выбора нет, — андроид чувствует как к спине прислонилось что-то холодное. Мороз вывел его из чертогов — Нэвор. По телу пришельца от груди растекаются ледяные волны, он стоит в боевой стойке, выставив кулаки и оценивая противников, — Сколько парень ещё протянет?
«Ричард говорил правду… невероятно!»
— Какой парень, вы…
— Сколько, Кон? — сказано слишком твёрдо, чтобы тратить время на пререкания.
— Минут шесть. Точнее не…
— У меня три. Погнали!
Нападающие, с яростными криками, ринулись в атаку со всех сторон.
Первого Коннор пнул ногой в солнечное сплетение, зная, что люди от такого теряют возможность полноценно дышать. Следом андроида уже обхватили за шею обломком поручня, принявшись душить, сдавливая пластик, но на помощь подоспел Нэвор, замораживая нападающего руками, тем самым вынуждая негодяя отступить.
Потоки голосов слились в какофонию из боевых криков, болезненного шипения и отчаянной брани. На головы полицейского и андроида сыпались страшные проклятия и пожелания, которых в здравом уме не смог бы произнести ни один человек.
Кто-то с разбегу нападает уже на самого повелителя льда — обхватывает лёгкое тело руками и впечатывает в пол. Коннор слышит шипение, но детектив быстро скрывается от него за чьей-то широкой спиной. Андроид ловко подхватывает с земли обломок поручня и, раздавая им меткие удары по болевым точкам, пробивает себе дорогу к Дэву.
Тот сбит с ног, но с яростным оскалом впивается ладонью в грудь того самого шакалёнка, который заварушку и начал. По ладони растекается лёд, Коннор фиксирует вероятность серьёзной травмы у гражданского…
— Ну давай, покажи, чего стоишь, сопляк! — шипит, сквозь зубы, Дэв, и Коннор лишь успевает оттащить пацана за плечи, вновь отправляя того в полёт к рельсам. Через мгновение в бок Восьмисотого втыкается что-то острое. Андроид ошарашенно смотрит вниз, видя как чья-то рука с ножом орудует в его корпусе, разрывая биокомпоненты. Перед глазами забегали строки текста с описанием повреждений…
Страх.
Страх умереть.
Страх, что Хэнк останется один.
Страх, что слова Андерсона сбудутся и следующего Коннора больше не будет.
Больше никогда..!
Андроид с силой хватает руку, держащую нож, вырывает оружие из раны и втыкает обидчику в плечо. Какая-то подпрограмма внутри всё ещё говорит, что убийство гражданского сильно испортит отношения не только с людьми, но и с лейтенантом — и лишь это удерживает Коннора от радикального решения. Боковым зрением Восьмёрка замечает, что юркий Дэвид смог подняться на ноги и теперь отбивался сразу от двух ошалелых: обхватил ногами за шею одного, но, пытаясь уронить, свалился сам.
Синяя кровь убывала. Утечку срочно нужно было остановить, но просто прихватить ранение рукой не выйдет. Тириум не сворачивается, как кровь у людей; он будет вытекать, пока его совсем не останется.
Коннора пихают в спину, заставляют упасть на колено. Андроид снова хватает рукой чужую, не давая себя повредить ещё сильнее, но противников много — пока он разбирается с одним, другой сбивает скин сбоку…
Совсем рядом мелькает что-то бело-чёрное.
— Ричард!
Вопль радости вместе с улыбкой. Кошмар закончится, точно закончится! Младший собрат много лучше заточен под драки. Один зырк его холодных серых глаз уже заставил нападавших замереть, оценивающе разглядывая новую машину.
— О, ещё один пластиковый уёбок. Мочи его, ребятки! — зычно выдаст заводила под поредевший, но всё ещё одобрительный вой.
И плевать людям было, что они уже сами изрядно отхватили. У кого сломана рука, у кого разбит нос. На рельсах клочки одежды, нож со следами синего, капли крови. Нападавших осталось всего трое — ещё четверо с различными травмами отступали к вагону или просто лежали на рельсах, выбыв из «игры».
Ричард сработает молниеносно. Андроиду осталось скрутить всего трёх — с чем Девятисотый справится так же элегантно, как с одним буйным на входе в метро. Ударом в висок оглушит первого, пинком отбросит второго, ловко завернёт руки за спину третьему, нацепив тут же наручники, что по долгу службы носил во внутреннем кармане.
В конце отточенным жестом поправит манжеты пиджака.
Ричард бегло пробежится сканером по всем присутствующим. Тут же подойдёт к Нэвору, что сидел, прислонившись спиной к стене в опасной близости от контактного рельса. Благо, уже обесточенного. Андроид присядет рядом, внимательно изучая показатели.
— Вам нужно в больницу.
— Мне нужна ледяная ванная, Ричард, — тихо отзовётся Дэв.
— Больница надёжнее. Вы сможете?
— Лучше кинь в Детройт…
— У лейтенанта есть ванная, — отзовётся Коннор, — Но, я отключусь через две минуты, если не остановить утечку...
Врёт. Дэв неохотно, морщась от боли, поднимает руку, жестом приглашая Восьмёрку подойти поближе. Тот делает неуверенный шаг, чувствует холод на «ране» в корпусе. Система выдаёт, что утечка тириума остановлена — поврежденная часть корпуса закрыта льдом.
— Лёд держится десять минут. Заберите студента, я...
— Молчите. И держитесь сами.
Примечания:
Понемногу знакомлю вас, читатели, с родиной Нэвора.
Кто знает, может быть когда-то мир увидит ту историю целиком.
Сейчас предстоит непростая рабочая неделя, поэтому скорость выхода глав немного снизится, но 1 в неделю — мой личный минимум.
(шёпотом) очень надеюсь, что количество ждущих проду наконец-то пробьет цифру 3, а то я начинаю думать, что недостаточно стараюсь ><
1) Родина соронов, включая Нэвора
2) уважительное обращение на-сороновском, как «господин» у людей
3) Сороновские правители, отличительной чертой которых являлись белоснежные волосы и псионический дар
4) Такой щит, что способен целиком закрыть защищающегося и тех, кто за ним
5) подвид соронов, что управляют водой
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу