На границе Рассвета и Тьмы. (окончание, главы 28 - 48) (гет)

Глава 46

Мара оставалась с Люком, то терявшим, то вновь приходившим в сознание, когда они вернулись на "Сокол", минуя шаттлы с повстанческих кораблей "Зефир" и "Сол", прибывших, чтобы принять бой.

Когда его положили в узкой медицинской каюте на борту "Сокола", оказавшийся в своей стихии Нейтан суетился вокруг Люка, ворча на устаревшие приборы, неисправные сканеры и сетуя на отсутствие жидкости для внутривенных вливаний.

Хан и Лея отправились в кокпит, он — чтобы взлететь, а она — чтобы дато команду подготовить медицинский отсек на борту "Сола". Когда Нейтан наконец угомонился, вуки, Чубакка, удивил Мару тем, что задержался на какое-то время и что-то непонятно бормоча наклонился и нежно провёл костяшками пальцев по щеке остававшегося без сознания Люка.

К тому времени, как они взлетели, Мара притащила единственный незакреплённый стул и сидела рядом с Люком. Каждый раз, просыпаясь хотя бы на секунду, он резко встряхивался и искал её широко распахнутыми глазами. Мара тискала его руку, улыбалась, шептала ободряющие слова и наблюдала странное зрелище, как на его избитом лице расплывается улыбка, когда он видит её, понимает, что она реальна, и почти сразу же засыпает снова.

В реальность его вернули два выстрела из тяжёлого орудия, скользнувших по щитам "Сокола". Мара вскочила, оглядываясь по сторонам... В следующую секунду "Сокол" резко дёрнулся в сторону, гравикомпенсаторы едва успели справиться с перегрузкой.

— Это орудийный обстрел, — Люк уже поднимался.

— Останься здесь, — сказала Мара, направляясь к выходу из отсека, — я серьёзно! Нейтан?

— Мы будем здесь.

Она добралась до кокпита за считанные секунды: Хан и Чуи сидели за консолями управления, Лея склонилась над пультом связи. Темноту перед ними прочертил турболазерный болт, на мгновение осветив кабину, и все, находившиеся в ней, вздрогнули.

— Что за хаттова слизь тут творится? — крикнула Мара.

— Только что из гиперпространства вышли три Звёздных Разрушителя и приказали "Солу" и "Зефиру" лечь в дрейф⁽¹⁾, — полуобернувшись сказала Лея, — капитан "Сола" открыл огонь по вашему разрушителю "Шторм"⁽²⁾, и тот ответил. Сейчас я пытаюсь связаться⁽³⁾ с "Сол".

Мимо "Сокола" пронёсся ещё один мощный импульс, заставивший Мару вздрогнуть.

— Почему они обстреливают нас? Мы разве не передаём код Каррде?

— Да, — не оборачиваясь, беззаботно ответил Соло, — они обстреливают "Сол", а мы всего лишь стоим на линии огня.

— "Сол" передаёт код?

— Нет.

— Какого хатта нет?

— Потому что когда они прибыли, здесь не было Звёздных Разрушителей, — интонация Хана выразила его мнение о разумности капитана "Сола".

Мара обернулась и коснулась плеча Леи:

— Не разрешай им передать код сейчас. Если они это сделают, на "Шторме" решат, что это код мятежников, и начнут стрелять и по нам тоже.

— Я не могу до них достучаться, — сказала Лея, — они не отвечают на наши вызовы.

Еще один залп "Шторма" обрушился на находящийся в отдалении корабль повстанцев.

— А это уже прямое попадание, — серьёзно сказал Хан, подавшись вперёд, — это превращается в перестрелку.

— Значит, кто-то должен остановить её.

Все повернулись и увидели опирающегося на дверную рамц кокпита бледного и осунувшегося Люка.

Мара окинула испепеляющим взглядом Нейтана, беспомощно пожавшего плечами из-за плеча Люка. Пошатываясь Люк подошёл к консоли связи. Лея уступила место, позволив ему сползти на него. Потянувшись к пульту, он привычно защёлкал переключателями.

— ИЗР "Шторм" — грузовому судну "Тысячелетний Сокол", передающему сигнал службы безопасности. Наш идентификационный код: четыре, девять, девять, пять, три. Приём?

Приостановив передачу в ожидании ответа, Люк почувствовал, что все на него смотрят. Оглянулся вокруг и, наконец, остановил взгляд на Хане.

— Что?

Хан криво усмехнулся, за наигранной легкомысленностью скрывалось искренняя радость:

— Просто, знаешь... рад снова тебя видеть за консолью.

Люк отвёл взгляд, ему стало неловко даже от этого, поняла Мара. Чтобы скрыть свои чувства, он несколько раз щёлкнул тумблером передачи.

— Не могу поверить, что ты до сих пор не починил его.

— Эй, он же три года простоял у тебя, малыш, — снисходительно упрекнул Хан.

— Это не мой корабль, — в том же духе ответил Люк.

— "Тысячелетний Сокол" — ИЗР "Шторм". Прошу передать код повторно.

Сосредоточившись на деле, Люк повернулся:

— Повторяю, идентификационный код: четыре, девять, девять, пять, три. Соедините меня с капитаном. Немедленно.

Связь прервалась, и вновь наступила тишина. Как всегда нарушая её первым, Хан откинулся в своем кресле, и вкрадчиво спросил:

— Так... а мне можно использовать и этот код идентификации?

— Ты Император? — не обернулся Люк.

-...Нет ...но я теперь знаю код.

Вновь ожила связь:

— "Тысячелетний Сокол" — капитану Мураи, ИЗР "Шторм". Не знаю, откуда у вас этот код, но приказываю вам немедленно снять щиты, отключить оружие, заглушить двигатели и приготовиться к досмотру. Считайте, что вы арестованы по обвинению в измене.

— Измена,.. — Люк наклонился, голос обрёл силу и властность, — не уверен, что это вообще возможно.

— Чт... с кем я говорю? — офицер не утратил уверенности.

— Вы говорите с Императором, капитан Мураи, — Люк слегка остудил голос, — и я приказываю Вам остановиться и прекратить бой. Код подтверждения: Браксант⁽⁴⁾ — Райобалло⁽⁵⁾ — Атривис⁽⁶⁾ — Лахара⁽⁷⁾. Образец голоса: "meus vox vocis est meus key — agnosco mihi"⁽⁸⁾.

После недолгой паузы, пока проверялись коды и образец голоса Люка, имперский офицер вновь вышел на связь, и на этот раз, он не мог быть более любезен, а в его голосе слышались отчётливые нотки удивления и тревоги:

— Ваше Превосходительство! Я понятия не имел, что... Сэр, вам нужна помощь?

— Спасибо, капитан, я получил всё необходимое. "Сол" и "Зефир" сопровождали нас, когда Вы открыли по ним огонь.

— Сэр, я понятия не имел! Прошу…

— Вскоре я перейду на борт "Сола", капитан. И я ожидаю, что не попаду в это время под обстрел собственного флота. Я ясно выразился?

— Да, Ваше Превосходительство!

Люк отключил связь, поднялся на ноги и повернулся к Лее, его голос уже слабел:

— Лучше тебе приказать "Солу", чтобы они тоже успокоились.

Лея неуверенно посмотрела на него

— Ты всё же переходишь на "Сол"? Но у тебя же здесь три Звёздных Разрушителя. Их возможности...

— Это должен быть корабль повстанцев, — он слегка усмехнулся, его снова начала одолевать усталость, — я хочу, чтобы это выглядело как совместная операция с участием Альянса. Особенно сейчас.

Пока Люк говорил, его рука легла на консоль, а затем он рухнул в кресло второго пилота, его кожа казалась восковой.

Увидев, как он побледнел, Мара присела рядом.

— Люк?

— Что бы ни случилось, я должен уйти отсюда на корабле повстанцев, хорошо? Мне просто нужно... отдохнуть...

Она улыбнулась, когда, до последней секунды продолжая бороться, он закрыл глаза.

Нейтан мгновенно оказался рядом, чтобы проконтролировать. Но с возвращением Люка он снова стал вести себя как обычно. И Мара понимала, что раз Нейтан не паникует, то с Люком, в общем-то, всё в порядке.

Он поднял голову:

— Давайте перенесём его в медицинскую каюту... и отведём "Сокол" на "Сол", иначе у всех нас будут проблемы, когда он проснётся.

* * *

Лея стояла в небольшом медицинском отсеке на борту "Сола", глядя на своего, остававшегося без сознания, но в стабильном состоянии, брата. Медик мон-каламари ворчливо приказал всем покинуть палату, оставив только Халлина. Даже Лею вывели в коридор.

Лею почти сразу же увели на мостик, чтобы наблюдать за захватом "Осы", на которой окончательно восстали солдаты Мадина. Новости оказались не очень хорошими: многие успели добраться до челноков "Осы" и сбежать. Но, как только всё стихло, она вернулась в медицинский отсек, где осталась наедине с медиком мон-каламари. В комнате было тихо. Бледному и исхудавшему Люку начали, наконец, вводить необходимые лекарства.

— Истощение, обезвоживание и несколько тяжёлых наркотических смесей, — сдержанно сообщил врач "Сола", — кроме того, ему были нанесены серьёзные травмы. Но он молод и в хорошей физической форме, так что нет ничего, что помешало бы ему поправиться.

Очевидно, медик узнал своего пациента, но ничего не сказал. Лишь повернул огромные глаза, взглянув в сторону Леи, и невозмутимо продолжил свою работу.

— Ему дали успокоительное. Необходимо дать организму время отдохнуть и немного восстановиться, но... я хочу спросить, что мы станем делать, когда он придет в себя? Потому что я не советовал бы отправлять его на гауптвахту⁽⁹⁾.

— Мы его вернём его людям, — твёрдо сказала Лея, — мы не похищаем лидеров, с которыми пытаемся вести переговоры. Мы не обращаемся так с пленными, и уж точно не устраиваем публичных казней. Всё это не наших рук дело. И я не позволю, чтобы Альянс имел к этому отношение.

Тяжело вздохнув, врач кивнул, и, кажется, скорее успокоился, чем что-то ещё... что было хорошо — она знала, что может ему доверять.

— Если это так, то есть ещё кое-что, что Вы должны знать об... этом конкретном пациенте, — нейтральным голосом заявил мон-каламари, — у меня с собой ещё один список — отдельный.

Лея нахмурилась, не догадываясь, к чему клонит врач, но по его тону поняв, что это важно.

— Продолжайте.

— Я провёл полное сканирование, — врач опустил блестящие глаза на датапад, который он держал в руках, — здесь перечислены травмы, полученные им за последние шесть или около того лет. За вычетом тех, о которых я только что упомянул. Все они были нанесены от трёх до шести лет назад. Хотя, я полагаю, что большинству из них от четырёх до шести лет.

Он ненадолго перевёл взгляд на неё, а затем снова опустил глаза на свой датапад. Голос звучал серьёзно:

— Обе его ключицы были сломаны в разное время, левая — дважды. Его челюсть дважды была вывихнута и один раз сломана. Правая глазница была разбита и восстановлена. Левое плечо было неоднократно вывихнуто, что привело к глубоким повреждениям тканей, нервов, мышц и связок. У него были сложные переломы локтевой кости левой руки и неоднократные вывихи левого запястья. Большинство костей его левой руки были сломаны: карпальные, пястные и фаланги; некоторые — неоднократно в течение нескольких лет, равно как и многие рёбра. У него повреждены пять позвонков — все были вылечены, но лишь спустя несколько недель после травмы. На большеберцовой и малоберцовой костях правой ноги имеются полученные в разное время волосяные трещины. Левая лодыжка была вывихнута, вероятно, дважды. Левая малоберцовая кость в какой-то момент получила серьёзный сложный перелом — она была прижата штифтом, а кость была ламинирована, чтобы восстановить её — настолько серьёзными были повреждения. По всему телу у него имеются следы многочисленных рваных ран с повреждениями дермы, подкожной клетчатки и глубоких мышц. Некоторые из них были зашиты и восстановлены, многие — просто оставлены. Более глубокое сканирование показало, что у него также имеются рубцы от нескольких внутренних повреждений, большинство из которых связаны с насильственными травмами.

Мон-каламари приостановился, несколько секунд смотрел на Лею, затем вновь опустил взгляд.

— Как я уже говорил, временная развёртка результатов сканирования показывает, что все травмы сгруппированы по периодам. Так, возможно, в течение шести месяцев он вообще не получал травм. Затем сразу за очень короткий период, вероятно, за несколько недель — мы не можем сказать точнее — были нанесены многие из них. Причём, они неизменно группируются подобным образом. Травмы очень легко отследить, потому что большинство из них не были своевременно и правильно обработаны. Есть свидетельства того, что при переломах использовались бандажи, а на самые тяжёлые ранения накладывались швы. Но, судя по результатам лечения, я бы сказал, что это происходило спустя несколько дней, а возможно и недель, после получения травмы.

Произнося эту шокирующую речь, медик приподнял покрывало Люка до пояса... и, взглянув на его грудь, Лея в ужасе задохнулась. Увидев тело покрытое множеством шрамов, углублённых и выпуклых, бледных от давности, она, закрыв рот рукой, не успевая осознать, что делает, отшатнулась.

Столько... Много... Не сосчитать...

— Люк,.. — прошептала она в смятении. Сколько шрамов.

— Ими покрыто всё его тело, — мрачно сказал врач, — как я уже говорил, насколько могу судить, они сгруппированы по отдельным коротким периодам на протяжении нескольких лет. Определённой причины нет. Это не медицинские шрамы. В них нет никакой закономерности. Видны только тяжёлые рубцы от серьёзных травм — более мелкие давно исчезли. Безусловно, я... видел подобное и раньше, хотя это необычно в силу продолжительности периода их возникновения.

Он повернул голову в сторону, и в его голосе появилась некая мягкость:

— Понимаете, что я хочу сказать... я думаю, что это было... наказание, возможно, пытки.

Сила этого слова выбила дух из Леи. Вот что преследовало его... вот что она видела в тени его глаз... как может быть иначе?

Она оказалась в коридоре раньше, чем поняла, что делает... Схватила Джейд за руку и с усилием оттащила ее за угол. Джейд, нахмурившись, вырвалась:

— Какого хатта?

— Люк, — сказала Лея, — врач только что рассказал мне, что произошло с Люком...

— Что с ним?

— В прошлом... Я говорю о прошлом... четыре года назад, может быть, шесть.

Мара вздёрнула подбородок, плотно сжимая губы, и Лея почувствовала, как в ней нарастает гнев:

— Ты знаешь, так ведь... ты знаешь, что они сделали.

— И теперь ты внезапно возмутилась. Ты, бросившая его там... просто бросившая того, кто купил твою свободу своей. Ты — глава Восстания, пытавшегося его убить. Хочешь, я могу продолжить... потому что у меня есть кое-что ещё. Как насчёт того, что ты сдала его Мадину? Тогда ты не казалась такой возмущённой.

— Я хочу, чтобы ты рассказала мне правду, — сдерживая гнев сказала Лея, — только что мне сообщили факты, и сейчас я хочу знать всю правду.

Внезапно поникнув Мара опустила глаза:

— Ты не представляешь, что он пережил, чтобы хотя бы частично сохранить себя.

— Я начинаю понимать, — тихо сказала Лея.

— Нет, не понимаешь, — уверенно ответила Мара, — никто не понимает. Пока не столкнёшься с Палпатином лицом к лицу, то и представить не можешь, какой страшной карой это может стать, как морально, так и физически. Палпатин неоднократно разрывал его на куски. Раздирал в мелкие клочья, понимаешь?

— Палпатин? Я думала... думала, что это его отец

— Нет, Вейдер пытался защитить Люка... по-своему, я считаю, — возразила Мара.

Обдумывая это Лея несколько поостыла, впервые открыв в этом духе смерти⁽¹⁰⁾, который оказался её отцом, что-то, что она по-настоящему могла понять. Но простить она не могла... пока не могла.

— Значит, он недостаточно старался.

— Я говорила тебе, — качая головой ответила Мара, — ты не знала Палпатина. Ты не представляешь, какой силой он обладал, и его готовность использовать её. Рядом с ним... всё, всё шло точно по его слову. Все следовали ему до буквы, без колебаний. Как, по-твоему, один человек может противостоять этому? Вы все провели свои жизни, прячась здесь, во Внешнем Кольце, бегая с места на место, постоянно передвигаясь, вечно в подполье, в бесконечных попытках опередить его... А он всё равно властвовал над вашим повседневным существованием. Будь то его военные, или его влияние на Королевские Дома, или его моффы⁽¹¹⁾, или контроль над банками, или свободой передвижения... Границы, налоги, назови что хочешь, он контролировал всё — полностью.

— А теперь представь, что ты стоишь перед ним... Представь, что вся эта мощь, вся эта власть, вся эта сила воли обращена против тебя, а тебе некуда бежать. Тебе негде спрятаться — он придёт за тобой, и вернёт тебя назад. И, я уверяю тебя, он заставит тебя пожалеть, что ты родилась. И в конце концов ты всё равно сделаешь то, что он тебе приказал... рано или поздно, так или иначе. Вейдер не мог защитить Люка... никто не мог. И Люк это понимал, — Мара взяла паузу, будто проверяя смысл своих слов, — он делал то, что должен был делать, просто чтобы выжить... И ты, как никто другой, должна быть благодарна ему за это. Потому что если бы он этого не сделал, ты уже давно была бы мертва, а твоё Восстание так и осталось бы для Палпатина каким-то пустяковым прикрытием, предлогом, чтобы вводить всё новые и новые акты во имя защиты общественного благополучия.

— Я всю свою жизнь боролась с Палпатином.

— И тем не менее, вам нужен был Люк, чтобы его устранить... или ты всерьёз думаешь, что вы смогли бы сделать это иначе? Ты боролась с армией за спиной, а у Люка не было никого. Каждый раз, когда он сталкивался с Палпатином, каждый раз, когда он спорил, задавал вопросы или бросал вызов, он делал это один. Я не могла ему помочь... никто не мог. Каждый свой шаг он делал в полном одиночестве. Вот что ты видишь, глядя на эти шрамы — ты видишь Люка Скайуокера, прорывающегося сквозь ситха Палпатина. Ты видишь битву, начавшуюся потому, что он не мог — не хотел — окончательно потерять Люка Скайуокера. А потом у тебя хватает наглости стоять перед ним и ставить под сомнение его стремления, его мотивы... Ты понятия не имеешь, что он уже отдал, чтобы зайти настолько далеко...

Лея, искренне переживая, опустила взгляд:

— Я хочу верить в него, просто... каждый раз, когда я его вижу, у меня возникает какое-то чувство... Мне кажется, он верит в то, что хочет сделать, правда...

— Да.

— Просто... иногда... мне кажется, что он не уверен в собственных побуждениях.

— Из-за Палпатина! Палпатин манипулировал им и властвовал над ним в течение пяти долгих лет. И я по личному опыту могу сказать тебе — подняться из этого очень непросто... тем более Люку, потому что Палпатин контролировал его абсолютно.

— Как думаешь, Люк может вернуться... из того, кем он стал?

Растратив пыл Мара, вздохнув, опустила глаза:

— Не знаю. Но я знаю, что Люк вовсе не то, что из него пытался сделать Палпатин. Он не был им никогда... Вот откуда у него эти шрамы.

* * *

Вернувшись в тишину полутёмного медотсека, Лея обхватила себя руками и смотрела, как спит её брат. Она поочерёдно то пыталась забыть вид этих шрамов, то заставляла себя вспомнить — сделать их частью своих представлений о том, кем он стал. Всё, с чем он столкнулся в одиночку, и что пытался преодолеть. Кошмары превратились в воспоминания: суровые, жестокие, язвительные — ужасающие.

Она так и осталась там на всю ночь, наблюдая за братом, пока Нейтан Халлин и врач "Сола" то и дело сновали туда-сюда. Мара Джейд не проходила дальше двери в коридор, и изредка Лея оставалась одна, просто стоя, разглядывая брата, и осмысливая всё произошедшее.

Конечно, она знала, что произошло в отсеках "Осы". О том, что сделал Люк, ей отрывисто, с недоумением рассказал Хан, и она отправила отряд в сопровождении медика Кальтера на захваченную "Осу" с целью изъятия записей с камер наблюдения. Она видела, на что способен её брат. Что случилось, когда ситхский Волк Палпатина прорвался сквозь все щиты, тщательно созданные Люком Скайуокером. Не потому ли он их поставил, задавалась вопросом она? Не потому ли он поддерживает дистанцию и так отстранён. Именно это сдерживает Волка?

Потому что сейчас она поняла, о чём её предупреждал Люк.

А теперь она ещё и узнала, что именно сделал Палпатин, чтобы создать чёрного Волка, рыскающего в её снах.

Она так и стояла, пытаясь разобраться в бурлящем внутри неё клубке чувств, когда, прорезав сумрак узким лучом света, дверь медотсека скользнула в сторону, и вошёл Хан. Он молча подошёл и, ободряюще обняв, прижал её к себе. На несколько секунд она молча прильнула к нему, а затем решительно положила руку на руку Люка и обратилась к Хану. От избытка эмоций слёзы блестели в её глазах.

— Хан Соло, — улыбаясь сказала она, — я хочу познакомить тебя с моим братом.

Хан тихо усмехнулся:

— Думаешь, он собирается всыпать мне за то, что я соблазнил его сестру?

— Я замолвлю за тебя словечко, — улыбнулась Лея, не сводя глаз с Люка.

Несколько мгновений они молча смотрели на избитого, спящего мужчину перед собой. Лея погрузилась в давно пережитые воспоминания. Неловко пошевелившись, Хан нарушил тишину:

— Ты посмотрела записи с "Осы"?

— Да, — что ещё можно было сказать?

— Ты знаешь, что они собирались в него стрелять.

Лея вздохнула, вновь прокручивая в голове невероятную, непостижимую... глубоко волнующую сцену. "Он делал то, что должен был делать, просто чтобы выжить," — слова Джейд несколькими часами ранее.

— Как думаешь, он смог бы остановить остальных, как остановил Мадина?

— Не знаю. Но знаю точно, что когда я сам носился по судну, я не пытался спрятать по крылышко каждого встреченного вооружённого солдата... а ты?

Лея молчала, в памяти снова всплыло то жестокое противостояние. Живые, дышащие люди в одно мгновение превратившиеся в алую пыль.

Она припомнила, как на борту "Осы" ей взбрело в голову усомниться, что Император, с которым она в тот момент вела переговоры, и в самом деле был когда-то Люком Скайуокером — тем Люком Скайуокером, которого она знала. Но если тот невысокий, приветливый и простодушный человек, которого она знала с Татуина, реально был вынужден пережить всё, произошедшее за последние шесть лет.

Что стало бы с Люком Скайуокером, если бы он прожил эту жизнь... столкнулся с этими испытаниями?

Она и тогда была уверена, что это не сломило бы его... не Люка. Но она понимала — это изменило бы его. Заставило бы его, как утверждает Мара Джейд, стать кем-то другим, просто чтобы выжить. На это ли смотрит Лея сейчас? Или она попросту позволила сердцу управлять своей головой?

Ей только казалось, что что-то шепчет, как это было всегда. Что-то согревает её душу и в тот же миг замораживает сердце, окрылённое уверенностью в том, что задолго до того, как она узнала правду, в ней крепло глубинное знание, что они как-то связаны друг с другом, она и Волк.

— Пойдём, — Хан стиснул плечо Леи, увлекая её за собой, но она, не желая уходить, отстранилась.

— Куда ты меня ведёшь?

— Я отведу тебя поесть. Не хочу, чтобы твой брат наехал на меня и за это.

— Я поем здесь.

— Знаешь, ты его совсем оккупировала, а? — добродушно заявил Хан, — Мара — "я лишь телохранитель, и если ты попытаешься вякнуть что-то другое, я тебя прибью" — Джейд последние два часа горя от нетерпения ждёт в коридоре. У неё уже дым из ушей валит.

— Я его сестра!

— Я знаю, милая, — сочувственно сказал Хан, плавно разворачивая её к себе, — и помоги ему Сила, потому что ты уже пытаешься диктовать ему, как жить, а он даже не очнулся ещё.

* * *

Ранним утром все ещё спали, отходя от всплесков адреналина, вызванных событиями прошедшей недели. И только Мара осталась в тишине полутёмного медотсека, с немым удовлетворением наблюдая за тем, как во сне замерли глаза Люка, ощущая его мягкое и расплывчатое присутствие в Силе.

Даже Нейтан ушёл, чтобы поспать несколько часов, но только после того, как они с Марой спокойно обсудили, как именно они будут вводить Люка в курс дел так, чтобы он не вздумал немедленно вскочить и начать что-то предпринимать.

С точки зрения Мары, имелись три камня преткновения: во-первых, то, что Мадин и примерно дюжина его спецназовцев смогли захватить один из челноков "Осы" и сбежать, уйдя в гипер. Во-вторых, как затронуть вопрос о том, что Кирия Д'Арка арестовала Нейтана и собиралась арестовать Мару, и, в-третьих... впрочем, это она сама обсудит с Люком, решила Мара, нервно поёжившись при этой мысли..

Едва уловимое колебание Силы вернуло её в настоящее, когда глаза Люка дрогнули и открылись. Он стремительно осмотрелся, готовый в тот же миг вскочить. Но, когда он разглядел поднявшуюся Мару, она увидела, как его плечи расслабились, и почувствовала, как всё её существо пронизывает её же собственная улыбка.

— Добро пожаловать на борт "Сола", — сказала она, почувствовав, что это будет первое, что он спросит.

Он опять осмотрелся, прикрыл глаза, собираясь с мыслями.

— Мы гости или...

— Ну, мы не на гауптвахте, огонь никто не открывает. У нас в непосредственной близости девять разрушителей, и ещё несколько на подходе.

Он откинулся обратно.

— Нет, ты была права, что привела только три. Остальные прикажи пока убрать.

— Ну, я могу попробовать, — сказала Мара. Внезапно почувствовав недостаточную близость к нему, она сбросила обувь и приподняла одеяло на его высокой медицинской койке. В ответ на его вопросительный взгляд, она наклонила голову, — это долгая-долгая история. Подвинься.

Люк показал глазами на камеру в углу под потолком:

— Ты же знаешь, что здесь ведётся наблюдение, а?

Мара и не думала тормозить.

— Ты же знаешь, что я научилась отключать их, когда мне было двенадцать, а?

— Вот это подготовка, — устало ухмыльнулся Люк — на его избитом лице это выглядело жутко, — когда Мара забралась к нему в койку.

— Во всяком случае, они проверили тебя на томографе⁽¹²⁾, потому что ты вывел из строя половину медицинских приборов... Наверное, в какой-то момент ты проглотил какой-нибудь подавитель, и он вырубает всё оборудование и наблюдение вокруг тебя. Видимо, это тот, который Лея, как она говорит, дала тебе.

— Так вот куда он делся!

— Да, дня через три или пять ты увидишь его снова. Почему ты засунул его в рот?

— Это долгая история.

Мара прижалась к нему — и, когда он, прижав руки к животу, напрягся, замерла испугавшись, что сделала ему больно.

— Что-то болит?

— Ничего, всего лишь судорога, — поспешно отмахнулся он, — не беспокойся.

Несколько минут они лежали в приятной тишине, Мара наслаждалась паузой перед будущей бурей, потому что зная Скайуокера была уверена, что до неё не так уж и далеко. Она опять чуть откинулась, и сухо сказала:

— Понимаешь, я знаю, что ты любишь играть в сабакк, но если бы ты хоть иногда ставил что-нибудь, кроме своей собственной ситховой шеи...

Люк выдавил слабую улыбку:

— Ну, если бы ты почаще играла в сабакк со мной за столом, может быть, я не чувствовал бы необходимости играть по крупному, как сейчас.

— Да, хорошая попытка, летун. Но всё равно я не собираюсь тратить единственный в кои-то веки⁽¹³⁾ тихий вечер, когда мы бываем вместе, на то, чтобы ты с помощью сабакка выманивал у меня последние кредиты.

— Ну, по крайней мере, теперь у тебя будет хоть какой-то шанс,.. — пожал плечами он.

Мара нахмурилась, затем в её округлившихся глазах появилось понимание, и она чуть приподнялась, чтобы взглянуть на него:

— Ты же говорил, что не использовал Силу!

Он ухмыльнулся, голубые глаза ярко блестели на фоне тёмных синяков вокруг них:

— Я в курсе и не могу поверить, что ты купилась на это.

— Тебе крайне повезло, что у тебя уже поломаны ребра, — прорычала Мара в шутливом негодовании, вновь прижавшись к нему.

Они вновь погрузились в уют тишины, и Мара начала дремать в расслабляющей темноте...

— Ты уже связалась с "Патриотом"? — прошептал наконец Люк.

— Ого, а ты хорошо знаешь, как уболтать девушку, — язвительно заметила она.

— Мне необходимо позаботиться, чтобы при передаче присутствовали новостные каналы ГолоСети, а "Дом Один"...

— Ты только три минуты как очнулся... не начинай уже опять впрягаться во все это, Скайуокер, — мягко пожурила Мара, — мы отлично справлялись последние две недели. Ещё одна ночь ничего не изменит.

— Мне просто нужно организовать несколько мероприятий, дать им ход. Мне необходимо убедиться, что у кораблей Повстанцев будет безопасный проход... впрочем, этим можешь заняться ты. И нам надо выбрать место передачи для... кстати, а почему ты не на "Патриоте"?

— Об этом поговорим завтра.

Он колебался секунду, и, сопротивляясь какой-то непонятной боли, бросил это прежде чем продолжить:

— Мне нужно увидеть Лею — в момент передачи Дом Один должен быть там. Это займёт несколько дней, верно? Где мы? Основной флот ты должна вывести из...

— Ладно, наверное, нам действительно стоит немного поговорить об этом, — признала Мара, — в настоящее время я не командую... ну, ничем вообще.

Она почувствовала, как её волос коснулась щетина на его подбородке, когда он опустил взгляд:

— Ты... что?

— Я покинула Корускант, чтобы... Слушай, это долгая история, понимаешь? Достаточно сказать, что сейчас Кирия Д'Арка — Императрица не только по титулу.

Она почувствовала, как откинулась голова Люка, по его голосу стало ясно, что только что он нечто понял.

— Кирия обладает властью.

— Я знаю — не самое лучшее моё решение, но...

Он чуть приподнялся, чтобы посмотреть на неё:

— Подожди-ка, сейчас Регент она? Я думал, что Императрица... Я думал, что Кирия мертва...

— Мертва? Нет, с чего бы ей умирать? — Мара немного приподнялась, — ты что, подумал, что, как только ты пропадёшь, я просто убью её? Я оскорблена!

— Нет, Мадин сказал,.. — качая головой Люк рухнул обратно, — неважно... это неважно.

Они помолчали еще немного, хотя в такой близости от него Мара чувствовала, как бурлят его мысли, утомляя его. В конце концов, он не смог больше сопротивляться.

— Нет, подожди, это важно. Почему Регент не ты, а Кирия, как ты говоришь?

— Кирия, а не я. Я передала ей власть, чтобы отправиться искать тебя, после того, как мы увидели... ту запись. Я не знала, что она вдруг возьмёт и арестует Нейтана.

Люк с трудом усидел, повысив голос:

— Она что!?

— Ладно, я хотела как-нибудь смягчить это...

Люк уже отбросил в сторону одеяло.

— Подожди, — схватив за руку Мара легко оттащила его назад, настолько он был еще слаб. Его руки сомкнулись на животе, — ну и что именно ты собрался делать с этим прямо сейчас?

— Я посмотрю, что придет в голову га пути отсюда до комнаты связи.

— Люк, серьёзно... ты собрался говорить об этом по комлинку мятежников? К тому же, комната связи — на другом конце корабля, и, если честно, я не уверена, что ты доберёшься так далеко, — сухо добавила она.

Люк позволил уложить себя обратно, его вспышка гнева утихла... Хотя, подумала Мара, нотации Нейтана о нецелесообразности отправляться на тайные встречи с недостаточным количеством телохранителей всякий раз, когда он открывал глаза на борту "Сокола", наверное, тоже помогли.

— Серьёзно, она его арестовала? — перспросил Люк, но сейчас в его голосе было больше веселья, чем огня, — за что?

— Знаешь, я не вполне уверена. Подробности ещё не всплыли, когда я занималась тем, что вытаскивала его из запертой квартиры.

Они опять улеглись. Мара вслушивалась в его дыхание, чувствуя, как пульс на его шее бьётся о её щёку.

— Ну, как ты себя чувствуешь? — спросил, наконец, Люк, заставив Мару тихо рассмеяться, и добавил, — что?

— Только ты, Скайуокер, можешь лежать в таком состоянии в медицинском отсеке и спрашивать, как себя чувствует кто-то другой.

— Я в том смысле... не знаю, странные предпочтения в еде и всё такое...

Мара молчала несколько секунд.

— Когда ты это понял?

— Примерно за неделю до Квенна.

— Спасибо, что сказал.

— Я думал, ты знала, но не говорила мне.

— Почему бы мне не сказать тебе?

— Не знаю... я думал, может ты ждала подходящего момента, или пыталась решить... правильно ли это.

— Думаешь, это правильно?

— Думаю,.. — он запнулся, подыскивая слова, и Мара затаила дыхание, — я думаю, что это изумительно, потрясающе и... если честно, немного удивительно... Но я не могу сказать, как много это для меня значит... или как много значишь ты, если уж на то пошло.

— Ты не всегда так думал об этом, — тихо сказала она, — иначе ты непременно что-то сказал бы.

— Я знаю, — искренне сказал он.

— Итак,.. — сказала Мара после ещё одной затянувшейся паузы, — что из этого следует?

— Что именно?

— Ты и моё положение... ты, я и ребёнок. Ты, я, ребёнок и Кирия Д'Арка, и всё такое....

— Ты скажешь мне? — вздохнул Люк.

— Никто тебе не указ, Люк Скайуокер, — со значением сказала Мара, — так что выкладывай.

Он выдержал длительную паузу, явно просчитывая ситуацию:

— Кирия знает, что я здесь?

— Ты говорил с командиром⁽¹⁴⁾ ИЗР "Шторм", помнишь? Половина флота сейчас поворачивает в нашу сторону.

— Но известно ли это?

— ...Нет. Что ты задумал?

— Мне нужно поговорить с Леей. Попроси её напрямую связаться с Кирией и сделать ей предложение.

— Чтобы что?

— Избавиться от меня. Убить меня в обмен на уступки со стороны новой Императрицы. Теоретически, для Альянса я — головная боль, а если Кирия действительно хочет обеспечить правление себе, то и для неё я тоже хаттова помеха.

Мара слегка потянулась:

— Ты хочешь попробовать вынудить её осудить себя её же собственными действиями?

— Если Кирия согласится и у нас будут доказательства, тогда у меня будет законное дело против неё без особой потери поддержки со стороны Королевских Домов... я надеюсь. Всё должно быть законно, убедительно обосновано — доказательствами, которые примут Королевские Дома. Если я потеряю их поддержку, даже на время, всё может рухнуть как карточный домик.

Несколько секунд Мара молча размышляла.

— В этом есть смысл, — кивнув, согласилась она, — и в этом нет ни слова правды, верно?

— Что? — нахмурился Люк.

— Теперь, как я оцениваю тебя, Скайуокер, понимаешь? Если всё абсолютно рационально и разумно, значит, это не то, что ты думаешь на самом деле.

Люк изобразил едва заметную весёлую улыбку:

— Хочешь сказать, что я не рационален и не рассудителен?

— Нет, а ты уходишь от темы. Нейтан обратил мое внимание на этот интересный факт: когда ты на что-то не хочешь отвечать, ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос.

— Так теперь Нейтан внезапно стал твоим гуру?

— Ты опять сделал это.

— Я,.. — Люк выдержал паузу, потом, будто бы, немного расслабился и утомлённо опустил голову на подушку, — я уже забыл, о чём был вопрос.

— Хорошая попытка. Я говорила, что твой метод разобраться с Кирией через чур идеален... так что выкладывай.

— Я должен дать ей этот шанс, Мара, — вздохнул Люк, — я должен предоставить ей кредит доверия⁽¹⁵⁾.

— Ты же помнишь, что она арестовала Нейтана? Минуту назад ты, похоже, был готов отправиться на Корускант пешком в одном медицинском халате, и я могу добавить, только чтобы встретиться с ней лицом к лицу.

— Она на самом деле отправила его в следственный изолятор, она зачитала ему обвинение?

— Соберись, но, мне кажется, она не испытывает какой-то особой потребности быть столь же юридически корректной, как ты.

— Просто мне показалось, что ты говорила, что она заключила его в его квартире.

— С охраной снаружи.

— Если серьёзно, скажи мне, что она сделала не так... скажи мне хоть что-то, что может стать законным основанием для начала расследования в отношении неё?

— Хотя я и могла бы подсказать ей, что заточение Нейтана поможет всегда и в любой ситуации,.. — Мара прервалась... Но дело в том, что Д'Арка не сделала ни одного неверного шага. Никогда. Даже сейчас, адмирал Джосс сообщил, что основной флот уже передислоцирован в Среднее Кольцо вдоль Перлемианского торгового пути, однако никаких причин для этого пока не называлось.

Она действовала безупречно, когда Люк оказался в беде, и всё пошло под откос. Настолько, что Мара решилась передать ей Империю — пусть временно — потому что знала, что... хаттова слизь, она знала, что Кирия всё сделает правильно. Она сплотила Королевские Дома, она сохранила единство Империи... Да, лично Маре не нравится эта женщина, но...

— Мара, Кирия знает Королевские Дома лучше, чем кто-либо другой. Она знает настроение на местах, она знает, как они отреагируют, потому что она поступила бы так же. Она знает, что им нужно, чтобы сохранить желание двигаться навстречу новому режиму, и она готова использовать всё это в нашу пользу. Мне это нужно... так что вопрос в том, сможешь ли ты с этим жить?

— Ты спрашиваешь меня?

— Да.

Мара вновь подумала о кольце Люка... это было весьма вдохновенно. Она прищурилась:

— Ты спрашиваешь меня, может ли она остаться... или ты спрашиваешь меня, может ли она остаться с тобой?

— Со мной? Не было никакого "со мной", Мара. И никогда не будет.

— Уверен?

— А ты нет?

— Ты опять это сделал.

На сей раз Люк усмехнулся, наклонив голову в знак признания.

— Это привычка, вот и всё. Такие привычки появляются, когда люди ловят каждый твой мимолётный ответ и возводят его в галактический масштаб.

Мара кивнула, её рот изогнулся в понимающей улыбке.

— Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду... Страшно, правда?

— К этому привыкаешь, — назидательно прошептал Люк, усталая нотка в голосе намекала на его понимание, что Мара почувствовала сейчас, пусть и ненадолго, что значит править.

— Ладно, освоившись с одной гранью твоего мышления, давай перейдем к другой? — попыталась Мара, — скажи мне, что ты на самом деле думаешь о Кирии Д'Арке?

— Что я действительно думаю? — Люк вздохнул, словно настраиваясь, — ладно, во-первых, я думаю, что Кирия Лее откажет... или я весьма удивлюсь, если она так не сделает. Но если она отвергнет предложение Леи, я надеюсь, что это успокоит тебя.

— Значит, ты всё это делаешь, чтобы помочь мне спать по ночам? — Мара улыбнулась, хотя он не мог этого видеть.

— И себе, — он немного отодвинулся, чтобы заглянуть ей в глаза, — потому что я рассчитываю, что мы будем в одной постели.

Вот это действительно заставило её улыбнуться.

Люк прилег на подушку.

— Во-вторых... Я уверен, что мне нужна Кирия, чтобы всё наладилось, по тем причинам, о которых я уже говорил. Я не могу описать тебе, насколько важна сейчас эта способность подключаться к Королевским Домам, во всём. Изменения набирают обороты, и этот маленький эпизод может оказаться пустяком в сравнении с тем, что нас ждёт впереди. Кирия сможет удержать стабильность Королевских Домов...

— У тебя есть военные, чтобы контролировать Королевские Дома.

— Мара, половина высших армейских чинов и все региональные губернаторы принадлежат к Королевским Домам. Большинство высокопоставленных военных и моффов происходят из этого слоя общества. У меня просто нет достаточного количества офицеров или дипломатов, добившихся успеха благодаря собственным заслугам, чтобы изменить эту систему. А я не намерен менять одну плохую систему на другую. Лучше ситх, которого знаешь — и можешь контролировать. Кирия даёт мне огромное преимущество в плане влияния на Королевские Дома, а, следовательно, на значительную часть военных, и этим снимает одну большую головную боль, о котолрой можно не беспокоиться. Сейчас не время для каких-либо перемен, не являющихся абсолютно необходимыми. И мы с ней прекрасно знаем, в каких отношениях друг с другом мы находимся... всегда знали. Она нужна мне, я нужен ей — политически.

— Политика, — проворчала Мара, — почему кто-нибудь другой не может заняться немного этой криффовой политикой.

— Я работаю над этим, — сказал Люк, — и если тебе станет легче, я думаю, что Кирия сейчас весьма сильно нервничает из-за того, что она сделала с Нейтом. Зная Кирию, она приложит все силы, чтобы превратить это в компромисс, если сочтёт, что сможет купить твоё дальнейшее молчание.

— Подожди, а почему она думает, что я тебе не рассказала?

— Потому что она — политическое животное⁽¹⁶⁾. Она предполагает, что подобные сведения ты держишь в резерве, чтобы, как и она, выяснить, чего они стоят.

Мара улыбнулась, сообразив, что арест Нейтана — лишь половина этой головной боли для Кирии Д'Арка.

— А ты намерен молчать о том, что знаешь, потому что пока она думает, что ты не знаешь, она остаётся в затруднительном положении, верно? Похоже, сейчас это звучит забавно.

— Добро пожаловать в политику, — сурово изрёк Люк, а потом заговорил уже более серьёзно, — Мара, после всего этого у нас есть возможность существенно продвинуться, но для этого мне по-прежнему нужна Кирия. Так что, как видишь, мы возвращаемся всё к тому же вопросу... К чему именно это приведет... скажи мне?

Мара замерла в безмолвной задумчивости.

— Я полагаю, что избавиться от неё немедленно, после всех этих событий, было бы несколько неблагородно в глазах общественности. Особенно для Императора, который, по всеобщему мнению, не может сейчас сделать ничего плохого.

В голосе Люка она услышала насмешливую улыбку:

— Не делать ничего плохого, да?

— В глазах общественности, — сухо подчеркнула Мара.

— Значит, сугубо публично? — спросил Люк, — ну, если я скажу, что да, я уверен, что у меня никогда не было и никогда не будет никаких отношений с Кирией Д'Арка... это прибавит мне несколько очков в глазах Мары Джейд?

— Я подумаю об этом, — ответила Мара, — кроме того, если тебе так необходим кто-то в Королевских Домах, тебе в любом случае придется её заменить, так? Даже если ты избавишься от неё, когда мы вернемся на Корускант, ты начнешь искать что-то ещё.

— Я... нашёл бы способ как-то это обойти.

— Пожалуйста... только подумай, как только станет известно, что ты снова свободен, в Императорском Дворце опять начнут ошиваться все эти девчонки с пустой головой и капелькой голубой крови. Надо отдать должное Д'Арке: она держится в рамках и не терпит никаких авантюристов.

— Ты — сама сердечность.

— Всего лишь отдаю должное⁽¹⁷⁾, — Мара демонстративно пожала плечами, — А та нахальная малолетка-почитательница⁽¹⁸⁾ из рода Иниго была крайне настойчива. Она явно положила на тебя глаз.

— Какая из них?

— Та, что всячески пыталась устроить скандал в день вашей свадьбы. Я рассмотрела её на записях с камер наблюдения.

— Нет, не помню.

— В зелёном платье.

— Не помню...

— Крифф, как ты можешь не помнить, она же чуть ли не выпрыгивала из него!

— А, подожди, я припоминаю её!

Мара уже почти отвернулась, когда поняла, что он её дразнит.

— Знаешь, тебе нужно немножко доверия, Мара. Я не могу не разговаривать с представительницами разных рас просто потому, что тебя это раздражает.

— В свою защиту скажу, что в последний раз ты женился на той, с кем разговаривал.

— Туше, — легко сказал он, а потом вновь стал серьёзным, — скажи мне, что ты не можешь мириться с присутствием Кирии. Скажи, что это настолько важно для тебя, и её не будет.

— Это очень важно для меня.

Люк лишь раз вздохнул, но голос его прозвучал решительно:

— Значит, она уйдёт.

Мара удивлённо моргнула и приподнялась на локте, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Правда? Я думала, ты говорил, что не сможешь действовать без неё?

— Не смогу... но обойтись без тебя я тем более не смогу. Так что она уйдёт... даю слово.

Несколько секунд Мара всматривалась в его лицо... затем, смирившись, поджала губы:

— ...Хорошо, она может остаться.

— Нет, все в порядке, правда…

— Не начинай, иначе я могу передумать.

— ...Уверена?

— Неважно. Высшее благо и всё такое, — сказала Мара, снова прижимаясь к нему, более спокойно, чем чувствовала на самом деле. Внезапно насторожившись, она подняла взгляд на его избитое лицо, — ты самый... Ты это нарочно?

— Нет, я бы попросил её уйти.

— Ты только что говорил, что тебе нужно, чтобы она осталась.

— Просчитанный риск, — он пожал плечами, слегка поморщившись, потому что его избитое тело жаловалось даже на это.

Мара отвела взгляд, теснее прижалась к нему и улыбнулась, вопреки себе.

— Ладно, хорошо, мы ещё поиграем в сабакк, идёт? При условии, что ты перестанешь играть по-крупному... Теперь ты счастлив?

— ...Да,.. — Люк приостановился, на его усталом лице медленно проступила улыбка, — ...да, думаю, да. А ты?

— Думаю, что смогу с этим смириться, — вяло кивнула Мара, мысли вернулись к Кирии... К коммюнике генерала Арко, где сообщалось, что Императрица имела возможность арестовать Мару и Нейтана, когда их шаттл был замечен в двух днях пути от Корусанта... И всё же она отдала приказ пропустить их беспрепятственно, — в любом случае, когда тебя не было, у нас был разговор... достаточно важный, на самом деле. Я бы сказала, что мы с Д'Аркой пришли к определённому соглашению. Оно не всегда срабатывает, но когда срабатывает, то приносит результат.

Люк кивнул, закрыл глаза и опустил голову на подушку... затем нахмурился и взглянул на Мару.

— Подожди, у вас был разговор?

— Да.

— У тебя с Кирией?

— Да.

— Обо мне?

— Кажется, ты упоминался, — усмехнулась Мара, — волнуешься?

Человек, который сразился на дуэли с Дартом Вейдером, противостоял Палпатину, управлял Империей, а сейчас старался установить мир в Галактике, кивнул не задумываясь:

— Да, очень.

* * *

— Доброе утро.

В ответ на приветствие Люк открыл глаза и увидел склонившегося над ним Нейтана, который заботливо рассматривал его.

— У тебя сломан нос.

— Да, я знаю, — сказал Люк, приподнимаясь и щурясь от болезненно яркого света, — я там был, когда они это сделали.

— Кроме того, у тебя…

— Подожди, не говори мне, — быстро перебил Люк, — серьёзно, не хочу этого знать. Расскажи, что творится снаружи.

— Ну, Мара пошла искать столовую, но…

— Нет, я имею в виду Галактику, Нейт. Общую ситуацию.

— По-моему, Органа составила для тебя резюме... Знаешь, она такая же дурная, как и ты, когда речь идёт о работе — совсем не выключается. Не думаю, что вам стоит работать вместе — вы будете только подстёгивать друг друга. Страшно представить, что вы вместе можете натворить, если только начнёте. Да, предложение Кирии Д'Арке, о котором ты просил вчера вечером, она отправила на частоте, которую ты ей дал. Выдвинула довольно... интересное предложение полностью тебя устранить. Почему ты щуришься?

— Головная боль размером с планету, — отмахнулся Люк, — ответ есть?

— Пока нет. Но адмирал Джосс сообщил мне, что несколько часов назад основной флот получил новый приказ. Их задача — войти в систему Толатин и полностью блокировать её. Им также приказано идентифицировать и задержать грузовое судно мятежников "Сол"... Хотя, как и подобает политику, она, очевидно, употребила слово "охранять".

— Значит, она ответит, когда убедится, что система надежно блокирована.

— Может быть, тебе стоит перейти на борт "Шторма" — он по-прежнему рядом с нами.

— Нет, я останусь здесь.

— Кажется, сейчас не подходящее время, чтобы указать на то, как с тобой поступили, когда ты в последний раз поднялся на судно мятежников без достаточной охраны?

— Это не останавливало тебя и в остальные дюжины случаев, Нейт, — Люк не сдержал улыбки, — мы можем приглушить освещение?

Нейтан отошёл, чтобы приглушить свет.

— Тебе нужно обезболивающее? Они ничего тебе не давали, потому что... ну, у тебя в организме ещё полно всяких других препаратов.

— Обезболивающее было бы неплохо, — нехарактерно для себя признал Люк, — и что-нибудь от тошноты.

— Я скажу им.

— Спасибо. Затем ты перейдёшь на "Шторм" и отправишься на встречу с "Патриотом".

— Извини, что?

— Мне нужно, чтобы ко времени возвращения Леи на Дом Один ты был на борту "Патриота".

— Уехать? — глаза Нейтана округлились, — знаешь, сколько времени я потратил, чтобы тебя найти?

— Нейт, хоть раз в жизни ты мог бы просто,.. — Люк прервался, скорчившись от болезненной колики в животе.

— Что такое, что болит? — Нейтан быстро подошёл и положил руку ему на плечо.

— Ничего, просто судороги.

— Я никуда не уйду… Я — твой врач, и я нужен тебе здесь.

— Нейт, послушай меня, — покачал головой Люк, — потому что я буду повторять тебе это снова и снова, до тех пор, пока ты не поймешь. Мне не нужен врач. Мне нужен Канцлер, на которого я могу положиться. Такой, которому я доверял бы безоговорочно, потому что я знаю, что он понимает мой образ мыслей и то, каким будет мой выбор.

— Отправь Мару — она тоже старший помощник.

— Хочешь сказать, что если на борту "Сола" что-то пойдёт не так, ты здесь будешь полезнее, чем Мара?

— ...Пожалуй…

— И я могу передать ей, что ты это сказал?

— ...нет…

— Нейт, ты мне нужен на борту "Патриота" гораздо больше, чем здесь, уверяю тебя. И ты нужен мне там с официальным дипломатическим статусом, — Люк попытался улыбнуться своей самой располагающей улыбкой, — даже мне иногда нужны друзья на высоких должностях.

— Значит ли это, что если я стану Канцлером, есть вероятность, что иногда ты будешь прислушиваться ко мне?

— Вот потому-то их и называют канцлерами, Нейт, — Люк немного смутился потому, что Нейтан не испытывал особого веселья, — в любом случае, я всегда тебя слушаю.

— Но есть ли хоть какой-нибудь шанс, что ты выслушаешь меня и действительно последуешь моему совету?

— Возможно, некоторым... Всегда есть такая возможность, — азартно ответил Люк, — думаю, чтобы понять, тебе придётся попробовать.

— Если я уйду — если — обещай мне, что не будешь пытаться рисковать собой, и будешь выполнять все предписания здешнего врача.

— Обещаю.

— И серьёзно.

— Ладно, как скажешь, Нейт.

— И не пытайся использовать на мне этот свой тон "Я несокрушим", — добродушно пожурил его Нейтан, — он несколько утрачивает силу, когда сопровождается сломанным носом и двумя фингалами под глазами.

Люк слабо улыбнулся и рухнул в койку.

— Я же всё-таки здесь, не так ли?

— Ты невозможный человек, — сварливо сказал Нейтан, — и я рад видеть тебя живым и целым, друг мой. После... Веза...

— Прости, Нейт... прости, я не мог тебе сказать.

Нейтан отрицательно помотал головой, явно не в состоянии говорить о самом предательстве Веза.

— Почему ты позволил этому произойти?

— Я должен был быть уверен. Мне нужно было, чтобы уверен был ты... Я не мог потерять тебя, как Веза.

— Мара рассказала мне, что когда ты отправился на станцию Квенн, ты понимал, что что-то не так.

— Вы с Марой слишком много разговариваете.

Нейтан слегка усмехнулся.

— Я должен был догадаться. Всё то утро ты был как нек⁽¹⁹⁾ в клетке... и ты не хотел, чтобы Мара пошла... Я уговорил тебя, так ведь?

— Не обольщайся, Нейт, — Люк поспешно отмел вопрос о вине Нейтана, понимая, что в противном случае он зациклится на этом, — я передумал, только и всего.

— А ты не мог всё передумать так, чтобы вообще не ходить туда? — язвительно спросил Нейтан.

— Я должен был предоставить Везу возможность отступиться, — пожал плечами Люк, пытаясь сгладить впечатление от виноватого выражения лица Нейтана, — эй, если бы я знал, что в деле замешан Мадин, я, наверное, не так бы стремился залезть в ловушку.

— Нет, возможно и так, — сказал Нейтан, — но всё равно ты бы это сделал, не так ли?

Люк ничего не ответил, но Нейтан достаточно хорошо его знал, и понимал, что это уже само по себе равнозначно ответу.

— Спасибо, — наконец просто сказал Нейтан, — ты идёшь на безумный риск, ты же знаешь это?

Люк улыбнулся, поудобнее устраивая своё ноющее тело:

— Я предпочитаю называть его рассчитанным.

— Да, но мне кажется, что в последнем случае ты немного запутался в расчётах.

— Эй, я же не говорил, что хорош в математике.

— Может, ты тогда позволишь мне просчитать шансы на эту новую маленькую забаву? Тем более, что теперь я, оказывается, канцлер.

— Значит, ты согласен?

— Можно мне квартиру побольше?

— Забирай мою, если согласен на эту криффову работу.

— Думаю, что-нибудь менее помпезное в Южной башне будет в самый раз... Плюс объяснение, зачем именно я тебе там так необходим.

— Мне необходимо, чтобы ты встретился с Кирией. Она наверняка скоро прибудет на "Патриоте".

— Она пока ещё не ответила Лее Органе.

— Так как Кирия опасается, что, как только она откажется от сделки, Лея осуществит свою угрозу и убьёт меня, — Люк вновь плюхнулся на подушку. Он устал, и у него начала кружиться голова. Каюта медленно поворачивалась, довольно живо напоминая ему камеру на борту "Осы", — прежде, чем ответить, она постарается выиграть как можно больше времени, чтобы разместить на позициях разрушители и блокировать систему.

— Возможно, она права. Не все из них настолько сговорчивы, как Органа.

— Они также не все такие, как Крикс Мадин, — Люк вздохнул, не находя сил для споров, — Кирия Д'Арка полезна, потому что она знает Королевские Дома... ну, а Люк Скайуокер полезен, потому что он знает Альянс, и я говорю тебе... они вернут меня, и это может заставить их вступить в переговоры, с твоей помощью. Нейт, последние полтора года я потратил на то, чтобы убедить всех, что Альянс повстанцев не так уж и сильно отличается от нас, и на то, чтобы реинтегрировать их. И я не собираюсь это всё потерять из-за Крикса Мадина. Если мы осуществим публичный переход с повстанческого корабля на имперский... если люди увидят это, ведь голопресса будет присутствовать... я думаю, это смягчит большую часть нанесённого им ущерба.

— Что нужно сделать?

— Я на "Соле" направлюсь на ближайшую планету. Я хочу, что бы ты с борта "Патриота" установил связь между Леей и Империей... я не могу это доверить это Кирии. Согласуй дату и место и проследи, что бы на встречу пришёл "Дом Один", и что бы там была голопресса, — Люк лукаво улыбнулся, — все ограничения отменяются — давай предоставим им возможность сообщить хоть что-нибудь.

— Тебе, видимо, надо знать,.. — замешкался Нейтан, — когда мы встретились в прошлый раз, Кирия арестовала меня за измену.

Люк устало расслабился, но по-прежнему улыбался с закрытыми глазами.

— Ну тогда не стесняйся и немного позлорадствуй — ты официально помилован и назначен на должность Канцлера. Скажи ей, что если она хочет получить письменное подтверждение, я приду и несмываемыми чернилами напишу рескрипт на всех стенах этой хаттовой мраморной приёмной её любимых апартаментов.

Нейтан улыбнулся:

— Пожалуй, я сформулирую это так: "Он выглядел не слишком довольным некоторыми Вашими действиями", если ты не возражаешь.

— Думаю, мой вариант звучал лучше, но неважно, — Люк напрягся, руки опять потянулись к сведённому спазмом животу, хотя он изо всех сил старался скрыть это, понимая, что выглядит по-прежнему ужасно, а Нейтан, как врач, не уйдёт, если...

Он вскинул глаза, когда Нейтан подошёл ближе.

— Закрой дверь, Нейт. Тот подавитель ещё работает?

Кивнув, Нейтан сделал, как просили, и вернулся кровати.

— Да.

— Мне нужно, чтобы ты для меня кое-что сделал... без возражений.

— Что?

Люк, чувствуя как сильно дрожат руки, пригладил волосы:

— Одним из препаратов, который они использовали на корабле вместе с переданным им Риисом SK-17, был фрост.

— Фралодиост, точно, — лицо Нейтана застыло от отвращения, — когда мы доставили тебя сюда, у тебя в крови, печени и почках оставались следы обоих препаратов, а также признаки амотриклиптидина.

— Они есть в медицинском центре? — засомневался Люк.

— Нет, их никогда не запасают,.. — Нейтан прервался, сообразив, — ты хочешь, чтобы я дал тебе наркотик, вызывающий сильное привыкание?

— Нет, я хочу, чтобы ты купил мне три дня, пока я не вернусь на "Патриот". Мне нужно это время, Нейт... я не смогу справиться с этим сейчас, учитывая всё остальное, что происходит.

— Я не,.. — покачал головой Нейтан, — я правда не знаю... Люк, я не могу дать тебе фралодиост, он вызывает сильное привыкание и вреден.

— Нейт, мне нужно что-то, что поможет справиться с ломкой... только до возвращения на Корускант, не более.

— Как часто они его вводили тебе? — сокрушённо вздохнул Нейтан.

— Достаточно, чтобы сейчас мне это было необходимо. Мне действительно это нужно. С момента моего первого пробуждения.

— Знаешь сколько?

— Нет. Его смешивали с SK-17. В начале вводили примерно сорок миллилитров смеси препаратов... к концу, думаю, дошло до восьмидесяти.

Качая головой, Нейтан тихо вздохнул.

— Три дня... Мне нужно получить три дня, ты же сам понимаешь, — покачал головой Люк, — мне нельзя останавливаться, не сейчас, когда всё так близко. Нейт, мне нужны эти три дня.

Нейтан испытывал серьёзные сомнения, но всё же смирился:

— Я кое-что синтезирую из лекарственного рилла и ко-фралодистиллята. Это приглушит симптомы абстиненции и сдержит тягу... с минимальными последствиями. Принимай это в последний момент перед сном, тогда ты поспишь симптомы, — жёсткие складки пролегли между бровей на посерьёзневшем лице Нейтана, — я оставлю тебе ровно столько, чтобы хватило до перехода на "Патриот". По одной дозе в сутки, не больше.

Вздохнув, Люк кивнул и вновь посмотрел на Нейтана:

— И никто не должен знать... Я имею в виду, совсем никто. Ни Лея, ни Мара — никто.

— Я понимаю.

— Ты сможешь достать препараты так, чтобы никто не узнал?

— Думаю, да.

Люк вздохнул, снова проведя руками по волосам.

— ...Я бы сказал по-другому: после полутора дней перерыва... ты сможешь достать препараты прямо сейчас и так, чтобы никто не узнал?

Нейтан привстал:

— Извини, да... я займусь этим.

Люк кивнул:

— Тогда тебе нужно перебраться на "Бурю" и как можно скорее попасть на "Патриот".

— Я уже бегу... а ты пока обещай остаться в медцентре, выполнять всё, что тебе скажут, и отдыхать.

— Идёт, — Люк положил голову на подушку, комната продолжала кружиться.

Нейтан развернулся, чтобы уйти, но задержался в дверях, и обернулся назад с язвительным выражением лица:

— Ты ведь не собираешься выполнять это обещание, верно?

По-прежнему не открывая глаз, Люк сменил улыбку на лёгкую усмешку:

— Добро пожаловать в дивный мир политики, Канцлер.

* * *

Когда поздно вечером в медицинский отсек вошла Лея, она увидела, сидящего прямо Люка, и склонившегося над его спиной мон-каламари — врача "Сола", который снимал хирургические швы. Заметив её, Люк сразу неловко напрягся.

Она молча дождалась, пока медик закончит, соберёт свою аппаратуру, и быстро и без комментариев уйдёт. Оставшись наедине, она высказала очевидное, надеясь, что открытое упоминание поставит точку в этом вопросе.

— Я видела шрамы... все. И я знаю, откуда они — Мара рассказала.

Люк молча натянул больничную пижаму, скорее смирившись, чем смущаясь или защищаясь. Но что он может сказать, подумала Лея?

Видя, как он с трудом натягивает рубашку на негнущиеся плечи, Лея поспешно подошла к нему, но он покачал головой:

— Я в порядке. Мне не нужна помощь.

Светлые, несочетаемые глаза стремительно взглянули на неё, потом в сторону. Из-за огромных синяков под ними они казались невероятно синими. На Лею нахлынули воспоминания об их побеге с Беспина, когда она ухаживала за Люком побитым и раненым после схватки с Вейдером... хотя тогда испытания для Люка только начинались — сейчас она это знала. Внезапно её поразило, как легко она смогла вернуться в тот момент и к тому образу мыслей... насколько он похож на себя, едва ли на день старше, хотя, казалось, прошли века.

Совершенно неожиданно её глаза затуманились слезами от мучительной боли по потерянному другу, по месту в её душе, которое не смог заполнить больше никто.

Он взглянул на неё, явно сомневаясь, не его ли слова стали причиной этого.

— Лея?

— Помнишь, в медицинской каюте на "Соколе", после Беспина?

— Я помню, — его голос звучал тихо, ещё слабо от переутомления и травм... но в нём было что-то... какая-то искренность.

— Как... думаешь, мы сможем начать снова... с того момента? — нерешительно спросила Лея, — просто... представить, что между... ничего не было?

Он молчал буквально мгновение, но Лея, затаив дыхание, цеплялась за надежду, что...

— Нет, — наконец с сожалением сказал он, — нет... тот человек ушёл... Прости.

— Я не верю в это, — качая головой Лея подошла ближе, — я не верю, что он ушёл, просто... затерялся. Может быть, сломлен. Мы сможем найти его, вернуть, собрать его заново.

— Не думаю. Слишком много он потерял на этом пути, — вновь мгновенная пауза, в его голосе сквозит сожаление, но вместе с ней и уверенность, — нельзя вернуть то, что ушло навсегда.

Он взглянул на неё, и в этот момент — буквально на несколько секунд — вся эта защита упала, и в его глазах Лея увидела человека, которого знала раньше, ту же неуверенность, сомнения, надежды и... нет.

Нет, он не остался прежним... и он прав, он никогда им не станет.

Он опустил лицо, а когда он, вернув обычное хладнокровие, заговорил, лишь лёгкий вздох выдал за его словами какие-то глубинные чувства:

— Ты хочешь что-то, чего больше не существует.

— А ты нет? — когда он не ответил, она подступила еще ближе, не желая так легко уступать, — надежда — это...

— Надежда — это первое, что ты теряешь, — тихо перебил её он. Откровенность его слов проникала глубоко внутрь, затрагивала душу, заставляя сердце обливаться кровью, — надежда — это первое, что они отнимают.

Уголки его покрытых шрамами губ тронула лёгкая, самоуничижительная улыбка, но в глаза он ей так и не посмотрел:

— Ты отдаёшь доверие... доверие и веру. Ты даришь их тем, кого ценишь, и надеешься, что они ответят тебе взаимностью.

Он пожал плечами, и его мимолётная уязвимость исчезла, вновь спрятавшись за щитами, так же внезапно, как и появилась... Но теперь она знала, для чего эти щиты, — какие незаживающие раны они скрывают... А он продолжил:

— Но, как и надежда, они конечны... и когда у тебя не останется ничего, считай, ты усвоил урок.

Больше он не говорил ничего, да и нужды не было. Лея забрала у него свою часть и того, и другого, и она это знала... свою цену она взыскала сполна.

— Мне очень жаль, — это всё, на что она оказалась способна, чтобы выразить своё сожаление — жалкая неспособность выразить глубину охвативших её эмоций.

— За что? — легко, с интонацией безупречного подобия насмешливого пренебрежения ответил он, хотя и начал уже уставать, — за то, что сделала меня Императором?

На её глазах наворачивались слезы, но она смахнула их, заставив его обеспокоенно взглянуть на неё.

— Не надо... не надо отмахиваться от этого. Я... не знаю, что сказать, — и опять это оказалось всё, чем она смогла ответить на эту правду.

Люк отвёл взгляд:

— Тут не о чём говорить. Это было слишком давно.

— Но ты же всё время носишь это в себе, — как же иначе?

Явно утомившись, он опустил голову на подушку и слабо улыбнулся:

— Ручаюсь, среди всего, что я ношу, это самое лёгкое.

— Ты мог бы рассказать мне, — тихо сказала Лея, но он молчал, устало закрыв глаза.

— Я всего лишь старалась поступить правильно, — мягко добавила она, — рассматривала возможные последствия.

Он тихо рассмеялся.

— Пошла за разумом, а не за сердцем.

Лея нахмурилась. Разве не это беспокоило её сегодня утром — что она позволяет своему сердцу управлять разумом?

— А разве это настолько неверно?

— Нет, просто... однажды я кое-что прочитал, — пробормотал он, — она вершит⁽²⁰⁾ судьбы миров, покуда разум воюет с сердцем.

Она уставилась на него, не понимая ни его слов, ни скрываемой за ними лукавой усмешки.

— Поэзия?

— Пророчество, — он пожал плечами в ответ на невысказанный скептицизм Леи, — я и сам им не верю... или, по крайней мере, не собираюсь быть связанным ими. У меня свои планы.

Внезапно он открыл глаза:

— Мне нужно, что бы ты кое-что сделала для меня.

— Продолжай...

— Когда меня будут возвращать Империи, в точке рандеву должен быть "Дом-Один". Его должны видеть.

— "Дом-Один"? — Лея опустила взгляд, — будет трудно убедить их привести его туда, где будут имперские разрушители.

— Возвращайся и убеди их. Скажи им, что я лично гарантирую им безопасность. В любом случае, с началом переговоров им придётся сделать это, и если они сделают это сейчас, то тем самым они публично засвидетельствуют общность намерений. Альянсу нужно отмежеваться от действий Мадина, а так вы сможете сделать это.

— Позволь мне рассказать им, кто ты, кем ты был... правду, — он уже начал качать головой, но Лея настаивала, — Люк, зачем тебе дальше это скрывать? Правда станет отличным стимулом, чтобы переубедить Альянс.

— Но так я потеряю Империю. Полностью. Мы вернёмся к начальной точке, даже хуже, потому что начнётся грандиозная борьба за власть, а возможно, даже рефлекторный удар по Альянсу.

— Ты этого не знаешь.

— Я сохраняю власть в Империи, будучи тем, кем они меня считают, я сохраняю её единство в силу того, кем они меня считают — наследником Палпатина. Ты всерьёз думаешь, что что-то меньшее сможет удержать армию, контролировать её, управлять ею во время перемен? Ты думаешь, военные станут бороться за то, чтобы сохранить у власти бывшего мятежника, когда начнут выступать противники изменений? Ты думаешь, Королевские Дома, которые на протяжении трех десятилетий поддерживали Палпатина, стерпят это? Я потеряю всё, что построил.

— Ну хотя бы верни своё имя. Люк, не осталось ничего... от твоего прошлого не осталось нигде и ничего. По одному имени уже никто не узнает, кем ты был, настолько немногие тебя помнят. Верни его себе... верни своё имя.

Люк покачал головой.

— Мне не важно, будут ли знать кто я — это не имеет никакого значения. И неважно даже, понятно ли, зачем я всё делаю. Важно лишь то, что кто-то это делает.

Да разве может это быть словами ситха, подумала Лея? Как он может считать себя таковым, слыша собственные слова?

— И ни в коем случае никто не должен узнать, что мы брат и сестра, — жёстко предупредил он, — никогда. Иначе ты потеряешь уважение и поддержку своих людей, а с ними и созданную тобой систему власти. Все решат, что мы изначально пытались создать династию, которая будет властвовать так или иначе. Что всё это — лишь политические игры.

— Может быть, — Лея вздохнула, опустив взгляд, — мне всё равно.

— Нет, это важно, иначе развалится всё, ради чего мы так долго работали, что мы создавали, а это уже немало. Мы знаем — этого хватит, — он улыбнулся, — и в любом случае, ты мне нужна. Мне надо, что бы ты боролась со мной. На каждом шагу, каждый день, мне надо, что бы ты боролась со мной и сомневалась во мне, хотя бы на политическом уровне. Мне нужно, что бы ты делала то, что я, уверен, никому другому не позволю даже попытаться... то, за что кого-то другого я порву в клочья. Мне нужно, что бы ты побуждала меня, что бы ты противостояла мне. Заставляла меня поступать правильно. Мне необходимо, что бы ты стала моей совестью.

— Тебе не нужна моя совесть, у тебя есть своя... Она-то и привела нас к этому моменту.

Люк задумчиво опустил взгляд:

— Мой Учитель говорил, что совесть — это слабость, которую нужно использовать в других и преодолеть в себе. И я это сделал, не позволив ему и дальше использовать меня.

— Твой учитель? — нахмурилась Лея.

— Палпатин, — и хотя он смотрел прямо на неё, в его голосе отсутствовал даже намёк на оправдание, — потому что он был моим Учителем. Он сделал меня тем, кто я есть, как хорошим, так и плохим... А если ты не хочешь в это поверить, то ответь... доверяла ли ты Волку из твоих снов, до того, как поняла, что это я?

Лея молчала, осознавая правду. И когда Люк опустил взгляд, она не смогла понять, что же она увидела в выражении его лица — торжество или сожаление.

— Я говорил тебе прежде — не обманывайся. Ни на секунду не думай, что всё станет просто, или что я сразу сделаю то, что ты хочешь, или соглашусь со всем, что ты скажешь о том, куда двигаться дальше. Здесь слишком много Волка Палпатина. Ты спросила меня, могу ли я вернуться... Ты не понимаешь, как основательно он преподавал свои уроки... Не осталось ничего, к чему было бы можно вернуться.

— Ты — не волк, — категорично заявила Лея, — и ты точно не Волк Палпатина, вне зависимости от того, что он сделал или не сделал.

— Ты смотришь не слишком внимательно, — пренебрежительно ответил он, — я редко бываю настолько нагляден, как мои действия на "Осе".

Лея на мгновение спрятала взгляд. В её памяти вновь пронеслась жуткая сцена убийства тюремщиков Люка. Знал ли он, что она видела запись этого?

Как только он заговорил, она опять заглянула в его холодные оценивающие глаза:

— Однажды ты сказала мне, что для волка я редко обнажаю зубы. Это не меняет природу зверя.

— А ещё я сказала, что ты делаешь только то, что считаешь необходимым.

— Ты права. И я всегда наготове... Так что повторю снова: это делает меня самым опасным волком из всех.

Лея невозмутимо стояла на своём, привыкнув к таким стремительным перепадам темперамента, ставшими способом отодвинуть окружающих на безопасное расстояние... неважно, знал он об этом или нет.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— Хочешь понять меня? Вот я такой — таким меня сделал Палпатин. В какой-то степени я всегда остаюсь волком. Большую часть времени я могу контролировать его, использовать в своих целях... Но не всегда. Это ты должна осознать.

— Мара доверяет тебе.

— Мара... избирательна в том, что она хочет видеть.

— Мара может видеть то, что хочет, — Лея вздёрнула подбородок, в ней нарастало огорчение, — но ты прекрасно знаешь, что это не про меня. Я сопоставляю факты, на их основании делаю выводы и принимаю свои решения, и вот что я тебе скажу — ты не ситх. Или ты хоть на секунду допускаешь, что я вернулась бы за стол и попыталась вести переговоры с ситхом? Ты как-то сказал мне, что при правлении Палпатина наша встреча не состоялась бы никогда, и ты прав. Но дело не только в том, что он никогда бы не инициировал её. Дело в том, что я ни за что не пошла бы на повторные переговоры, потому что никогда не поверила бы, что это может сработать... не с ним. С тобой — я верила. И продолжаю верить. И дело не в том, что мы знаем о нас сейчас. Тогда нам это не было известно, но всё же мы возвращались к переговорам.

— Сидя за тем столом, я пытался решить, уничтожить тебя или нет, — со всей прямотой сказал Люк.

— Я уверена в этом. А ты знаешь, что я делала то же самое... Но ведь ты этого не сделал, так? В том то и дело, что ты этого не сделал.

— Это не меняет того, кто я есть.

— Нет, но только ты можешь сделать это. И не говори мне, что ты не хочешь — я не поверю, — она подалась вперёд, её голос немного смягчился, — Люк, ты гооворил, что был настолько далёк от света, что не знал, куда обернуться, чтобы отыскать его... Неужели ты не понимаешь — ты уже начал идти к нему... и я не позволю тебе свернуть.

— Нет... не верь, — он покачал головой, — я не хочу слепого доверия — это мне не поможет.

— Тогда что тебе нужно?

— Я уже говорил... мне нужна совесть — кто-то с той же конечной целью, что и у меня, но кто на каждом шагу будет ставить под сомнение мои мотивы и мои действия. Кто-то, у кого хватит духа и силы противостоять мне... держать волка в узде.

— И ты думаешь, что это я. Почему?

— Потому что ты моя сестра. Ты обладаешь теми же способностями, что и я — тебе просто надо научиться пользоваться ими.

— Нет, — покачала головой Лея, — всё намного проще.

— Что? — нахмурился Люк.

— Ты обратился ко мне. Ты мог выбрать кого угодно, но ты обратился ко мне, и задолго до того, как понял, кто мы друг другу. Почему? Потому что ты доверял мне. Ты верил мне, моим суждениям. Это же факт, не так ли?

Он вдохнул, чтобы высказаться, но Лея, вскинув голову, уже вовсю разошлась:

— Ну тогда поверь в это сейчас. Поверь моему мнению о человеке, в которого верю я, и благодаря ему, возможно, хоть немного поверь в себя. Да, я видела кадры из трюма "Осы"... Я просмотрела их чуть раньше... Я видела, как ты, веря, что умрёшь, перешёл центральную линию только потому, что не хотел дать Мадину того, чего он добивался — повода для начала войны. Разве это не правда?

— Ты остался тем же человеком, каким был всегда, Люк Скайуокер. Я знаю это. Я верю в это. Иначе зачем тебе заморачиваться со всем этим, когда у тебя уже есть власть? Зачем ставить на карту всё? Ты по-прежнему пытаешься установить мир, за который боролся, когда тебе было восемнадцать, верно? Ты до сих пор готов отдать всё ради этой великой цели, которая всегда обращена вовне, на других. Ты стараешься делать то, что считаешь правильным... ты всегда был таким. Ты устранил Императора, правившего силой, и медленно возвращаешь демократию в его Империю, возвращаешь свободу и права народу. Это и есть твоя суть, когда отброшено всё остальное. И это то, во что я верю, — Лея перевела дух и процитировала слова, которые Люк бросил ей в их первую встречу, — дело не в том, как мы называемся, и не в том, на какой стороне мы стоим. Нас определяет то, что мы делаем. Если ты хочешь о чём-то поразмышлять, подумай об этом.

Она склонилась к нему и протянула руку, чтобы аккуратно убрать с его лба длинные, вьющиеся пряди волос. Он чуть отпрянул, скорее смущённо, чем обижено, но она улыбнулась и мягко сказала:

— А потом немного поспи.

Она развернулась, собираясь оставить его отдыхать, в чём он явно нуждался, но задержалась в дверях и оглянулась:

— Возможно, Вы более не Люк Скайуокер, но могу сказать Вам следующее, Ваше Превосходительство... Люк Скайуокер гордился бы Вами.

* * *

Оставшись наедине с собой, Люк обдумывал слова Леи. Само её существование стало естественным доказательством, превосходящим все остальные, потому что она — его сестра. Кровь в его жилах, наследство, наследие... всё это он делит с ней.

Может быть, именно поэтому на протяжении многих лет ему было настолько необходимо, чтобы так или иначе она присутствовала в его жизни, неким далеким ощущением сопереживания, звучащим мелодичным напевом на самом краю его сознания?

Его сестра, его двойняшка. Она тоже часть этого наследия, его судьбы, и она была справедливой, честной и хорошей... и в нем тоже есть этот потенциал. Как бы он ни был искажен Палпатином, в нем сохранился этот потенциал... а значит, и у его будущего сына. И для Люка этого вполне достаточно. Это всё.

Для его сына.

Для себя... Люк вспомнил тот момент на "Осе"... как он убил солдат Мадина, людей, которые мучили и пытали его по приказу Мадина. Только увидев лицо спускавшегося в отсек Хана, почувствовав его скрываемое удивление и сильнейшую тревогу, Люк удосужился задуматься о том, что же он сделал с людьми Мадина. И понял, что убил их так же, как охранников, мучивших его по приказу Палпатина, когда только-только перешёл на Темную сторону, — в мгновение ока, со скоростью мысли порвал их в клочки.

Тогда это казалось таким важным — судьбоносным событием. Теперь же это выглядело мелочью, уже забытой. Он долго размышлял над этим, беспристрастно сопоставляя все с утверждениями Леи и снова удивляясь, как далеко он зашел, даже не осознавая этого.

Вспомнил своё вызванное действием наркотика признание медику: "...единственное, чего я боюсь по-настоящему, демон, которого вижу во Тьме... это я сам."

Это стало его ношей. Результат безукоризненно исполненной работы Палпатина. Неважно, во что верят окружающие, он по-прежнему знает правду, но не хочет быть связанным ею. Он загонит волка на место, где тот останется бродить в его тени. Взглянув на небольшой обзорный экран медблока, он увидел, как по поверхности далекой ржаво-красной луны, где он едва не потерял всё, бежит заря, яркий свет которой вытесняет тьму очередной ночи... но лишь сдерживает её. На расстоянии всё казалось таким спокойным, таким безмятежным. Идеальная ночь и безупречный свет. Он улыбнулся, ощутив странное спокойное смирение: свою жизнь он прожил здесь; он понял — здесь он будет жить всегда. Вечно балансируя на лезвии ножа, на тончайшей грани рассвета и тьмы.

Если это значит, что, чтобы выполнить клятву, данную вопреки неуёмным амбициям мстительного старика, ему придётся научиться обращаться с волком, то он сделает это. Он сможет. Может быть, его тень и есть волк... но он научит его ходить рядом⁽²¹⁾.

* * *

Мара вошла в медотсек задолго до завтрака, но Люк уже сидел. Выглядел он по-прежнему скверно, хотя старательно пытался это скрыть, что, как она знала, говорило о том, что он на пути к выздоровлению.

— Итак, Кирия прислала свой ответ, и это весьма категоричное "нет", — сказала Мара, как бы болезненно это для неё ни было, — кстати, для ясности — она прибыла в сопровождении ещё девяти звёздных разрушителей и двух заградителей. Лея проинформировала о том, что это предложение было сделано по твоей рекомендации, о кодах, которые ты ей предоставил, и о планете, на которой ты намерен организовать передачу. Со мной уже связался Арко, и сообщил, что флот готовится к твоему возвращению на Серенно. Алая Императрица опять оказалась белее белого.

— Разочарована?

— Наверное... немного, — пожав плечами, Мара забралась на койку и устроилась поверх одеяла.

— Она предлагала поговорить с тобой?

— Нет, зачем?

— Предложит. Она не сможет остаться белее белого, если выяснится, что она пыталась арестовать Нейтана... и она это понимает.

Мара кивнула, втайне удивляясь, почему она до сих пор не призналась, что Д'Арка собирался арестовать и её. Но сейчас ей не хотелось взваливать на Люка что-то ещё. Он сидел, обняв её за плечи, и ей казалось, что его состояние улучшается. Но она видела и его слабость, когда он пытался пройти больше нескольких шагов, скованность и явную боль, замедлявшую каждое его движение... и это были только видимые травмы. Он по-прежнему оставался, одним из самых стойких людей, которых она когда-либо встречала... и в глубине души она задавалась вопросом, чего же это ему стоит.

Он нежно прижал её к себе, обрывая ход её мыслей:

— Всё хорошо.

— Я не сказала, что ты не в порядке. Но я обещала Нейтану, что прослежу, чтобы ты выполнил свою часть уговора.

— Знаешь, не уверен, что мне нравится эта ваша парная атака.

— Научись с этим жить, — улыбнулась Мара, — Лея сказала, что зайдёт, до того как они с Ханом вернутся на "Дом-Один".

— Хорошо.

— Хан не хотел лететь. Он предложил отличную идею: если ты хочешь, что бы на месте передачи был "Дом-Один", мы все могли бы на "Соле" отправиться на "Дом-Один", и потом на нём пойти к точке рандеву.

— Он говорил мне. Но я не хочу попасть на "Дом-Один" на повстанческом судне... не будем чересчур искушать судьбу, — язвительно сказал он, — мы останемся на борту "Сола", доберёмся до Серенно и встретим там "Патриот" и наш флот.

— Они уже спорят о том, по сколько кораблей может быть у каждой стороны на орбите и на планете, — проворчала Мара, — меня это всё нисколько не радует.

— Что именно?

— Хан и Лея улетают. Ты уже говорил с капитаном "Сола"?

— Нет.

— И тебе не кажется это странным? В сторону условности... Капитан какого-то третьеразрядного повстанческого судна, на борту которого находится Император, даже не удосужилась снизойти до разговора с тобой.

— Ну, я по-прежнему её заклятый враг.

— О, да ты помнишь об этом? — полуобернувшись к нему Мара выгнула бровь, — я уже не была в этом до конца уверена.

— Ну для этого и нужны переговоры, — спокойно продолжил Люк.

— Да, но переговоров фактически ещё нет. Забудь о случившемся, забудь даже об их начале — пока ещё о них никто ничего не знает. А это значит, что для капитана Варо ты остаёшься врагом.

— Ну, для этого у меня есть ты.

Мара обернулась и несколько секунд разглядывала его, но Люк лишь улыбнулся, и она поняла, что ей нечего сказать, чтобы переубедить его.

— У тебя недостаёт зуба, ты в курсе?

— Это заметно, когда я говорю?

— Нет, не особо, он слишком глубоко сзади. Только когда ты улыбаешься, — лукаво наклонила голову Мара, снова прислонившись к нему спиной, — серьёзно, ты переживаешь из-за зуба? Ты видел, на что ты похож?

Он прижался к ней, и она почувствовала, как он трёт щетину на подбородке.

— Знаю — мне надо побриться.

Мара качнула головой в ответ на деликатную смену темы:

— Да, потому что это всё уладит.

Она остановилась... но с тем же успехом она может закончить с этим, пока он, похоже, в благодушном настроении:

— Ну и раз уж мы заговорили о том, чтобы разобраться со всем... когда ты собирался рассказать мне о сестре?

Люк слегка прижался к ней, тем не менее, в его голосе явно слышалось напускное раздражение:

— Люди здесь слишком много болтают.

— Вообще-то она мне не говорила, — сказала Мара, не поворачиваясь, — я сама догадалась. Голограмма у тебя на столе... это твоя мать, да?

На мгновение он замолчал. Даже сейчас, с ней, он продолжал прятать личное, предпочитая отшутиться:

— Надеюсь, помимо копания в моих личных голограммах...

— У тебя только одна.

— Ты нашла лишь одну? — уловив в его голосе смесь удивления и облегчения, Мара слегка толкнула его, и он с усмешкой откинулся на подушки, возвращаясь к сути дела, — то есть исключая то, что ты не нашла все мои личные голограммы...

— Было бы хорошо, если бы на одной из них была я.

— И всё-таки, по ходу этого, ты открыла документ, о котором я тебе говорил?

— Знаешь, не могу не задуматься о том, насколько характерно, что о государственных секретах ты говоришь охотнее, чем о своих личных голограммах.

— Просто интересно, откуда ты узнала о переговорах с Альянсом.

— Во-первых, ты уже общался с Леей. Во-вторых, вся эта история про "заманить в ловушку руководство повстанцев" была чересчур изящной и правдоподобной. Я просто применила к ней "логику Люка". Ну и то, о чём Лея рассказала Нейтану.

— То есть, ты не открывала файл?

Всё ещё чувствуя себя неуютно, Мара смотрела прямо вперёд, на дальнюю стену:

— Ты сказал открыть его, если с тобой что-то случится... ну, ты ведь всё равно здесь.

— Хочешь сказать, что не читала его, хотя я дал тебе пароль?

— Ты правда думал, что я его прочитаю?

Она почувствовала, как он чуть повернулся, чтобы взглянуть на неё.

— Мара Джейд, ты не прочла его, потому что стала суеверной?

— Нет! — она произнесла это слово с резкой, пренебрежительной усмешкой.

— Стала!

— Эй, я беременна! Мне позволены капризы⁽²²⁾!

— Хорошо, согласен на этот раз, — он снова откинулся.

— Этот раз? А я собиралась пользоваться этим в ближайшие шесть месяцев.

— Да,.. — осторожно сказал он, и она обернулась, чтобы рассмотреть его.

— Волнуешься?

— Нет,.. — он улыбнулся собственному бахвальству, — да. Просто... ну, знаешь, отцовство и всё такое... я переживаю, смогу ли стать хорошим примером для подражания.

— Примером для подражания? — рассмеялась Мара, — Люк, ты — Император!

— Я не это имел в виду, — сразу же отмахнулся он, — я имею в виду… стать хорошим отцом.

— Ты будешь им для него.

— Ты не знаешь, — он опять отвёл взгляд.

— Я знаю, — абсолютно уверенно сказала она, — потому что я знаю тебя... и твоя сестра тоже. Лея сказала…

— Она ошибается, — категорично заявил Люк, явно резче, чем хотел. Он вздохнул, опустив взгляд, — я не могу изменить то, чем я стал, Мара.

— Люди могут меняться... я изменилась. Или ты думаешь, что сейчас я та же женщина, что поддерживала Палпатина?

Он вновь привлёк её к себе, и она прижалась к нему, когда он заговорил.

— Нет. Но я думаю, что ты всегда была такой. Ты не изменилась, просто тебе нужно было... найти себя.

— Ну, может быть, и ты всегда оставался Люком Скайуокером. Палпатин не изменил тебя, Люк, просто тебе нужно...

— Проверь это заново, — он улыбнулся её упорству. Но она услышала за этим хрупкость, усталость, как будто он опять собирался ринуться в бой.

Мара видела, что он остаётся, по-прежнему, тем же сложным противоречивым сочетанием немыслимой силы и искренней совестливости. Он балансирует на лезвии ножа, в положении, которое невозможно сохранять. Что-то должно измениться... что-то должно отступить. Это всегда было в Люке, поняла Мара... Она всегда этого ждала. С тех пор как этого пылкого пилота мятежников доставили на Корускант, она все время ждала, что он просто приспособится к новой жизни. Но он всегда казался таким гибким, таким способным, таким стойким.

Теперь настала ее очередь... и когда дело дошло до дела, это оказалось совсем не сложно. Что он сказал ей однажды? Что все дело в том, чтобы понять, чего ты хочешь — что действительно важно для тебя — и принять то, что ты должна сделать, чтобы добиться этого.

Мара понимала, что если она скажет, то это должно быть то, что она думает. Она должна быть полностью готова подтвердить свои слова... и она, наконец, оказалась готова. Последние несколько недель прояснили для Мары, что действительно важно, отбросили все амбиции и желания, доставшиеся из прошлого, когда она не была ещё знакома с Люком, отфильтровали и очистили их с разрушительным эффектом.

А значит, она действительно, по-настоящему это имела в виду:

— Давай уйдём. Давай сейчас просто уйдём. Нейтан уже ушёл, Лея и Хан уйдут через час... мы ведь можем взять шаттл и уйти в свободный космос. К сарлакку Империю. Брось её. Отдай её Лее Органе, если хочешь. Отдай её Кирии Д'Арке. Мне уже всё равно.

Она ощутила, как его подбородок слегка скользнул по её виску, острая, жёсткая щетина казалась удивительно обнадёживающей своим несовершенством.

— И всё бросить?

— Всё. Оно нам не нужно.

— Твое прошлое, твой Дворец... твой Император?

Она покачала головой, совершенно, безоговорочно уверенная. И как это оказалось невероятно легко, быть настолько уверенной — как правильно.

— Это всё хлам. Просто багаж. Это не ты. Ты — то, что мне нужно, и к хатту всё остальное.

Медленное, нежное спокойствие разливалось по нему, тёплой волной, согревая его до самых костей. Напряжённые мышцы расслаблялись, он прижался к ней, и излучаемый им тихий покой удивительным образом заражал чувства Мары. Она улыбнулась, крепко обхватив его руками и своими мыслями. Для неё не было ничего дороже — ничего.

— Посмотри, — улыбнулась она, смахнув слёзы расплывающиеся в глазах, — растёт.

— Чокнутая, — прошептал он, но в его словах она слышала восторг.

— Неважно.

Он вновь обнял её, и она крепко прижалась к нему. Это было очень хорошо, потому что его последующие слова просто сразили бы её.

— Думаю, нам, наверное, стоит немного задержаться. Я пока не перестал быть Императором.

Шокированная, она отстранилась:

— Остаться?

Он пожал плечами, на его губах промелькнула слабая улыбка.

— С чего бы мне уходить? Сейчас как раз становится интересно. Посмотрим, куда нам удастся это всё завести.

Внезапно насторожившись, Мара смахнула слезы:

— Что ты имеешь в виду... Ты собираешься воспользоваться этим, верно? Вот зачем вся эта передача на Серенно... Ты хочешь использовать её, чтобы провести изменения.

— Я не справлюсь без тебя, Мара. Ты — моя главная опора... ты — моя сила.

Мара выгнула бровь:

— Ну, у тебя есть собственная сила, Люк Скайуокер.

— Я больше доверяю в твоей.

Доверие. Мара ощутила, как на её губах появилась улыбка; почувствовала, как она сомкнулась вокруг неё, словно объятия. Забавно, но он по-прежнему был способен запутать её... почему-то это казалось невероятно привлекательным.

Он усмехнулся и заговорил, с тем мягким акцентом Внешнего кольца, который ей так нравился:

— Я собираюсь изменить Галактику, Мара... и ты мне поможешь.

---

1) 143. В оригинале: "heave-to" или heave to — (мор.) лечь в дрейф; (устар.) повернуть корабль против ветра, чтобы остановить движение.

Вернуться к тексту

2) 144. В оригинале: "Tempest" — буря, шторм; (перен.) потрясение, волнение, взрыв.

Вернуться к тексту

3) 145. В оригинале: "to raise" — среди прочих значений: установить с кем-л. контакт по радио или телефону.

Вернуться к тексту

4) 146. Браксант — сектор во Внешнем Кольце, со столицей на планете Бастион (Сартинайниан).

Вернуться к тексту

5) 147. Райобалло — сектор во Внешнем Кольце, включавший, в частности, Третичный Кесмер, Дантуин, Шусугант, индустриальный мир Синсанг и Пространство анксов.

Вернуться к тексту

6) 148. Атривис — сектор во Внешнем Кольце, включавший, в частности, системы Дартибек, Федж, Генерис, Хоруз. Сектор так или иначе засветился во всех крупных событиях истории ДДГ. Например, в системе Хоруз в течение двух лет Первая Галактическая Империя строила Звезду Смерти.

Вернуться к тексту

7) 149. Лахара — сектор во Внешнем Кольце.

Вернуться к тексту

8) 150. "meus vox vocis est meus key — agnosco mihi" — с латыни примерно: "звук моего голоса есть мой ключ — узнай меня". Поскольку в западно-христианской традиции использованная автором латынь считается сакральным языком, использовавшимся в т.ч. в чёрной магии и сатанинских ритуалах, будем считать, что Люк произнёс эту фразу на ситхском. Наверняка Палпатин, создавая "своего Волка" обучил его и языку Коррибана.

Вернуться к тексту

9) 151. В оригинале: "to the detention center" — дословно: центр содержания под стражей. Гауптвахта (от нем. Hauptwache, букв. "главный караул") — первоначально — главный караул, позднее в Русской армии — караульный дом, то есть место для размещения караула. В настоящее время — специальное здание с помещениями для содержания арестованных военнослужащих вооружённых сил своего государства.

Вернуться к тексту

10) 152. В оригинале: "wraith" — дух, являющийся незадолго до смерти или вскоре после неё.; призрак, тень.

Вернуться к тексту

11) 153. В оригинале: "civilian governors" — гражданские губернаторы.

Вернуться к тексту

12) 154. В оригинале: "run a tracer over you"... Один из вариантов перевода слова "a tracer" — изотоп, меченый атом. Можно предположить, что медики "Сола" прибегли к какой-либо разновидности сцинтиграфии (метод функциональной визуализации, заключающийся во введении в организм радиоактивных изотопов и получении двумерного изображения путём определения испускаемого ими излучения), однофотонной эмиссионной компьютерной томографии (ОФЭКТ) (методика похожа на сцинтиграфию, но с помощью вращающихся детекторов создаётся трёхмерная томограмма) и т.п.

Вернуться к тексту

13) 155. В оригинале: "the one quiet evening in every blue moon". "Вlue moon" в данном случае — идиома, примерно соответствующая нашим: в кои-то веки, после дождичка в четверг, раз в год по обещанию, когда рак на горе свистнет. Происходит, по-видимому, от одноимённого астрономическо-календарного явления.

Вернуться к тексту

14) 156. В оригинале: "spoke to the Captain"... "Капитан" (... ранга) — звание. Командир корабля — должность... Звание у командира корабля может быть разным (в зависимости от размера, вооружения и выполняемых задач). В данном случае: капитан Мураи — командир ИЗР "Шторм".

Вернуться к тексту

15) 157. В оригинале: "benefit of the doubt" — презумпция невиновности, оправдание кого-л. за недостаточностью улик; принять что-л. на веру; кредит доверия.

Вернуться к тексту

16) 158. В оригинале: "political animal" — "политическое животное", т.е. прирожденный политик; опытный, искусный политик. Термин политическое животное (zoon politikon) введён древнегреческим философом Аристотелем в его трактате "Политика" для обозначения человека бытия. Согласно Аристотелю, человек по природе своей является животным, но с точки зрения нравственности и его желания объединиться в группы человек — существо общественное, политическое.

Вернуться к тексту

17) 159. В оригинале: "Credit where it's due." — англ. идиома, означающая примерно: отдать должное, похвалить, признать заслуги, отдать дань, поблагодарить, справедливое замечание и т.п.

Вернуться к тексту

18) 160. В оригинале: cheerleader...

Вернуться к тексту

19) 161. Неки (англ. Neks), также известные как циборреанские боевые псы (англ. Cyborrean Battle Dogs) — свирепые хищные животные с планеты Циборрея.

Вернуться к тексту

20) 162. В оригинале: "balances"...

Вернуться к тексту

21) 163. В оригинале: "to walk to heel..."

Вернуться к тексту

22) 164. В оригинале: "leeway" — 1) дрейф корабля; снос самолета; 2) отставание; потеря времени; 3) запас времени; небольшая отсрочка; 4) относительная свобода действий; 5) перен. отступить, сдаться, струсить.

Вернуться к тексту