Год, которого ещё не бывало | A Year Like None Other (джен)

В последующие дни Гарри едва расставался с Сэл. Он носил свою змейку повсюду — в кармане рубашки, на запястье, а иногда, словно необычное ожерелье, на шее. Гарри уже не задумывался над тем, как использовать парселтангом. Он даже порой невольно обращался к Римусу или Снейпу через него — сам он не замечал разницы, а недоумение на лицах окружающих подсказывало, что что-то не так.

Каждый день Гарри тратил несколько часов на тренировки с чарами и заклинаниями, но без особого успеха. Слава богам, думал он, что хоть по вечерам, занимаясь окклюменцией со Снейпом, дела шли лучше. Гарри был искренне удивлен своим прогрессом. В этом году он подошел к учебе с полной серьезностью, чему он не мог похвастаться в прошлом. Каждый день он несколько раз очищал сознание и даже стал делать это — по совету Снейпа — параллельно с другими занятиями.

— Попробуй проверить, сможешь ли ты завтракать в таком состоянии, — предложил Снейп. — Или мыть голову, чтобы мыло не попало в глаза.

Гарри с удивлением понял, что Снейп вовсе не шутил. Чтобы уметь очищать сознание в любой момент и не привлекать внимание, необходимо было научиться делать это в повседневной жизни. Ведь если каждый раз погружаться в транс, то пользы от такого умения будет немного. Гарри знал: такие слабости могут быть использованы Волдемортом.

Со временем Гарри отказался от использования образа воды в медитациях, ведь мысль о том, что он может поставить под угрозу жизнь Снейпа, наполнила его ужасом. Он начал искать новый символ, более простой и глубокий. И вскоре понял, что огонь — именно то, что нужно. Он мог гореть, но не сгорать.

— Огонь, — произнес Снейп, увидев в сознании Гарри новый образ. — Темная стихия, связанная со смертью и воздаянием. Это символ разрушения, Гарри. И уничтожения.

— И очищения тоже, — ответил Гарри, не скрывая недовольства.

— Очищения? — несколько мгновений Снейп молча осматривал его. — Ты правда так думаешь? Очень по-гриффиндорски с твоей стороны. Но продолжим.

Гарри продолжал медитировать, представляя огонь. Он все дольше мог удерживать этот образ, и Снейп, заметив улучшение, отстранялся, пока Гарри не достиг полного очищения сознания без посторонней помощи. Тогда Снейп объяснил, что пора перейти к следующему этапу: научиться сбивать с толку противника.

— Темный Лорд, встретив сопротивление, только усиливает свои попытки проникнуть в твой разум, — объяснил Снейп. — Подлинная окклюменция заключается в том, чтобы скрывать от врага часть мыслей, позволяя ему увидеть лишь то, что ты хочешь показать.

Гарри начал готовить для Волдеморта те воспоминания, которые он готов был раскрыть. Он учился накладывать их поверх образа огня, скрывая все, что лежало глубже.

Однажды наступил момент, когда все его усилия предстояло проверить на практике.

Снейп появился из камина с думосбросом под мышкой и аккуратно поставил его на стол. Гарри замер у дверей гостиной, нервно поглаживая Сэл, которая, обвив его запястье, будто почувствовала, как ему нужна поддержка. Гарри задумался, насколько точно она понимает его. Сколько разговоров они с ней провели, и тем не менее она все больше казалась ему естественным спутником.

— Ты когда-нибудь использовал думосброс? — спросил Снейп, маня его пальцем.

Гарри покачал головой.

— Не переживай, я не спрашиваю, заглядывал ли ты в думосброс. Думаю, мы оба знаем ответ. Но сам ты им пользовался?

— Нет, — ответил Гарри.

Снейп мягко положил руку ему на плечо.

— Ты не хочешь попробовать перед началом?

— Почему вы предлагаете это? — спросил Гарри шепотом, в его груди зажегся странный комок вины. Он уже привык к неожиданной заботе Снейпа, но что это все значит? Особенно после всего, что случилось весной? — В прошлом году вы этого не делали…

— В прошлом году, — тихо произнес Снейп, немного крепче сжимая его плечо, — я разрушал твое сознание самым жестоким способом. Я думал, что страх заставит тебя сопротивляться всерьез. Я поступал неправильно, Гарри. Я выбрал дурной путь. Если ты хочешь что-то скрыть, можешь использовать думосброс.

Гарри нервно рассмеялся.

— По-моему, вы и так почти все обо мне знаете. И, к тому же, я не умею им пользоваться, да и от палочки нет никакого толку.

Снейп прикоснулся к его виску палочкой и прошептал: «Пинса нон пинсатум», после чего сказал:

— А теперь думай.

Гарри закрыл глаза и вспомнил момент, когда осознал, что такое день рождения и почему никогда не получал подарков. Он почувствовал, как нечто начинает двигаться в его голове, и Снейп аккуратно вытащил эту мысль, перенеся ее в думосброс.

— Еще? — спросил Снейп.

Гарри сглотнул.

— Какой смысл? Уже все равно, что вы увидите.

— Конечно, смысл есть, — ответил Снейп, — у каждого есть что скрывать. — Он снова прикоснулся к виску Гарри и прошептал: «Пинса нон пинсатум».

Гарри понял, что есть одно воспоминание, которое он предпочел бы скрыть — это то, как он начал доверять Снейпу, и как это иногда его беспокоит.

— Еще?

— Нет, хватит, — сказал Гарри с облегчением и с улыбкой. — И вообще, мне это не понадобится. На этот раз вам не пробиться. Я знаю, как держать щит. Наверное, все дело в том, что у меня теперь есть хороший учитель.

— Уверенность — полезное качество, — согласился Снейп, не обратив внимания на комплимент. — Но самоуверенность, как ты скоро поймешь, — весьма опасная вещь.

Он унес думосброс на кухню, вернулся и взмахнул палочкой.

— Начнем? Легилименс!

Едва Гарри сосредоточился, как Сэл сползла с его ноги и исчезла в щели между половицами. Он вздрогнул, чуть не упустив образ пламени, а затем почувствовал, как Снейп давит на его сознание, пытаясь пробить защиту. В ответ Гарри усилил защиту, наполнив всё огнем.

Противостояние тянулось долго, казалось вечностью.

Вдруг Снейп разорвал связь, создав для Гарри стакан холодной воды и приказал начать всё сначала.

Зельевар не щадил Гарри, не делая поблажек. Однако, Гарри был готов к этому уроку и смог выдержать атаки учителя. Он позволил безвредным воспоминаниям свободно всплывать, укрывая их в огненной защите, спокойно выдерживая давление. Он не рухнул, обессиленный, как это случалось в прошлом году.

— Твоя магия тебе тоже помогает, — заметил Снейп спустя несколько вечеров, когда Гарри удерживал защиту уже целый час. Гарри вытер пот с лба влажным платком и с облегчением опустил голову на стол. Сэл вернулась, залезла ему под рубашку и обвилась вокруг шеи.

— Вы же говорили, что даже магглы могут освоить ментальные искусства, — напомнил Гарри, потягиваясь и расслабляясь.

— Маггл не мог бы добиться таких успехов за столь короткое время, — сказал Снейп, — учитывая, как ты прогрессируешь, я считаю, что окклюменция — твой врожденный дар.

— Как это возможно? Раньше я не мог даже начать…

— Раньше, — с акцентом сказал Снейп, — ты не был готов учиться. Это было очевидно.

Гарри раздраженно хмыкнул.

— Верно. Я не хотел, чтобы эти сны прекратились. Я думал, что Волдеморт ищет какое-то оружие в Отделе Тайн, и пытался выяснить его намерения. — Он на минуту замолчал, выпил почти остывший чай и продолжил уже спокойнее: — А еще я не хотел учиться у вас. Зачем? Вы меня ненавидели и не скрывали этого. Казалось, вы нарочно не обучаете меня как следует.

— Я думаю, Гарри, я уже говорил тебе: прошлое следует оставить в прошлом.

Сэл высунулась из-под воротника и зашептала ему в ухо; Гарри непроизвольно нахмурился, его руки сжались в кулаки. Это раздражало.

— Что говорит твоя змея?

Гарри закатил глаза и попытался успокоиться.

— Сэл хочет знать, не вы ли мой отец. Что, змеи помешаны на родстве?

— Понятия не имею. А ты что ответил?

Какие странные вопросы. Гарри почувствовал, как раздражение нарастает. Но он всё-таки честно признался:

— Я сказал, что у меня нет отца, и попросил её не спрашивать больше. Хотя трудно представить, как «Да сколько можно?!» звучит на парселтанге.

— По-моему, ты обидел свою маленькую леди, — заметил Снейп, указывая на Сэл.

Змейка соскользнула с ножки стола и поползла прочь.

— Леди?

— Просто предположение.

— Мне кажется, она просто проголодалась, — отмахнулся Гарри, решив, что Снейп прав. Он устал думать о Сэл как о существе неопределенного пола.

— Гм, — Снейп лишь коротко ответил, продолжая наблюдать за уползающей змеей. — Есть еще один аспект окклюменции, которым тебе нужно овладеть. Завтра мы начнем им заниматься. Тебе нужно научиться выталкивать меня из своего сознания.

— Столько усилий, чтобы научиться показывать то, что я хочу, — слабо усмехнулся Гарри, — а теперь всё сводится к тому, чтобы не показать ничего?

— От мага твоего уровня Темный Лорд будет ожидать сопротивления. Ты должен научиться защищаться от вторжения, не нарушая при этом созданные тобой образы.

Гарри немного растерялся.

— В прошлом году вы с этого начали. Всё повторяли: «Вытолкни меня из своего сознания, Поттер!»

Снейп нахмурился, и чашка с чаем, поставленная на блюдечко, громко клацнула.

— Я же сказал оставить прошлое в прошлом! Какую часть этого ты не можешь понять, Поттер?

— Я просто хотел понять, почему в прошлом году вы сосредоточились на одном аспекте, — попытался оправдаться Гарри.

Снейп немного расслабился.

— В прошлом году целью было прекратить твои сны. Альбус считал, что это необходимо, и был прав, потому что теперь мы знаем, что Волдеморт манипулировал тобой через них.

— А теперь?

Лицо Снейпа напряглось, и Гарри сразу понял, что этот человек не терпел глупых вопросов.

— Ты знаешь ответ на свой вопрос.

— Ага, — согласился Гарри, понимая, что действительно знает. — Вы хотите, чтобы я был готов ко всему. Не только на случай этих снов, но и к следующей встрече с этим уродом.

— Ваша встреча, похоже, неизбежна, — сказал Снейп, глядя на свои руки, а затем снова на Гарри. — Хотел бы я избавить тебя от этого.

Гарри ощутил дрожь. Слова Снейпа, сказанные с таким выражением, невольно вызвали воспоминания: голос Волдеморта на кладбище: «Избавься от этого!» Он помотал головой и на мгновение вернулся к образу огня. Да, окклюменция имела мало отношения к выдержке, но это помогало.

Неожиданно лицо Снейпа исказилось от ужаса, перемешанного с решимостью. Он резко поднялся, сжав левую руку правой, и, спотыкаясь, ринулся к камину.

— Вот черт! — воскликнул Гарри, осознав происходящее.

— Иди к Люпину, — приказал Снейп, стиснув зубы. — Останься с ним сегодня ночью. И не выходи из дома ни на секунду, ты меня понял?

— Да, конечно! — выкрикнул Гарри в спину Снейпу, который уже исчезал в подземелье. Там, вероятно, он возьмет маску и плащ, а затем отправится по каминной сети… к Волдеморту.

— Хотел бы я избавить от этого и вас тоже, — тихо сказал Гарри в пустую комнату.

* * *

Когда Снейп приходил для занятий по окклюменции, Римус обычно поднимался наверх, оставляя их наедине. Гарри был благодарен за это, но, признаваясь себе, чувствовал некоторую неловкость: ведь Римус тоже прекрасно понимал, что уместно, а что нет.

Поднявшись по лестнице, Гарри постучал в дверь спальни Римуса, и сразу же получил разрешение войти.

— Снейп ушел. Темная Метка, — уныло объяснил Гарри, содрогнувшись при воспоминании о выражении лица зельевара.

— Ах, Гарри, — Римус быстро пересек комнату и крепко обнял его, пытаясь утешить. — Так было и со мной пару раз, когда проводились собрания Ордена. Мало приятного в этом зрелище.

— Угу, — откликнулся Гарри, уткнувшись носом в мягкую фланелевую рубашку Римуса. Он не сразу понял, что это пижама. — Ой… ты уже спал?

— Нет, я просто читал перед сном, — Римус махнул рукой в сторону постели, где на подушке лежала книга: «Пробуди в себе волка: как стать вожаком». — Думаю, Северус посчитал это хорошей шуткой.

— Но Снейп тебя ненавидит, — невольно сказал Гарри, ощущая, как болит голова.

— Он сильно старается, чтобы я поверил в это, — усмехнулся Римус. — Но, как ни странно, каждый раз сдает позиции. Может, конечно, он пытался оскорбить меня таким образом? Но с Северусом никогда не угадать.

— Он всегда зовет тебя по фамилии, никогда по имени. Так же, как и меня Поттером, когда ненавидел.

— Рад, что ты понимаешь, что теперь он тебя не ненавидит, — тихо заметил Римус.

— Угу. Хотел бы я, чтобы он и тебя перестал ненавидеть. Неприятно, когда те, с кем ты постоянно общаешься, друг друга не переносят.

Римус улыбнулся, и Гарри сразу понял, что тот уловил недосказанное.

— Может, тебе станет легче, если я скажу, что Северус варит для меня Аканитовое зелье? Он не прогнал меня из Хогвартса, а через пару недель я получил очередную порцию зелья. И так — каждый месяц, как по часам.

Гарри потер виски, но головная боль не прошла. Странно, но как только Снейп делал так, она тут же исчезла.

— Дай-ка я, — предложил Римус, начав делать Гарри массаж. Он явно владел этим навыком, хоть и не так искусно, как Снейп. — Ты переживаешь за него…

— Ты бы тоже переживал, если бы видел его лицо, когда заработала Метка.

— Я знаю, я видел… — подтвердил Римус. — Знаешь, что самое странное в этой истории с зельем? Он не принимает благодарности. Каждый раз выходит из себя, когда я пытаюсь поблагодарить его.

— Ты пытаешься меня отвлечь от того, что происходит, — проворчал Гарри, пытаясь уклониться от заботливых рук Римуса. — А что если сегодня Пожиратели устроят рейд? Будут убивать магглов или магглорожденных? Римус, меня тошнит! И Снейп тоже в этом участвует? Не может же он отказаться, если он шпионит за ними…

— Следовало поговорить с тобой раньше и предупредить, — пробормотал Римус.

— Что? Откуда ты мог знать заранее, что его вызовут?

Римус внимательно посмотрел на него, и, наконец, сказал:

— Гарри, сегодня Хэллоуин.

— Совсем потерял счет времени, — удивленно признал Гарри.

— У тебя забот хватает, — с сочувствием сказал Римус. — Может, пойдем вниз и выпьем какао? Ты немного успокоишься и потом легче заснешь.

Гарри был абсолютно уверен в одной вещи.

— Ты с ума сошел, — спокойно объявил он. — Только не обижайся, пожалуйста. Ты что, правда думаешь, что я смогу заснуть? Я не хочу даже думать об этом, пока Снейп не вернется. И даже если и вернется — неизвестно, удастся ли.

— И что же ты собираешься делать?

— Останусь у тебя, — ответил Гарри. — Снейп велел. Я сейчас вернусь…

Он вернулся почти сразу, таща подушку и целую кучу одеял, из которых соорудил на полу нечто вроде гнезда. Римус, судя по его выражению, считал, что Гарри спятил, но ему было уже все равно. Все равно бы сидеть всю ночь, пусть хотя бы удобно будет.

— Если ты собираешься остаться здесь, — заметил Римус, — то совершенно необязательно лежать на полу. Кровать достаточно велика для нас обоих.

Гарри не сомневался в этом, но не хотел, чтобы его воспринимали как ребенка. Если согласиться, Римус начнет суетиться, предлагать молоко, печенье и прочее — Гарри был уверен, что этого он не вынесет.

— Не-а, — отказался он. — Мне и тут неплохо.

Римус, к счастью, не стал настаивать, и Гарри еще раз подумал, что зря грубил. Римус действительно заботился о нем, хотя и не всегда знал, что нужно Гарри. И те же уроки… они, конечно, не помогли бы вызвать радостные мысли для Патронуса, пока все это с пропавшей магией не решится. Вот только понять бы, что это за «ерунда». Гарри серьезно сомневался, что всему виной дефицит костного мозга. В больнице говорили, что все восстановится через десять дней, и этот срок почти подошел к концу. Конечно, может, Снейп прав — маги действительно отличаются от магглов. И, возможно, часть магических способностей у Гарри осталась… но, несмотря на все, он начинал терять надежду.

— Ну что, — не выдержал Гарри через несколько минут, когда стало понятно, что Римус молчит, — что ты думаешь о моей магии? Почему она возвращается только в трех аспектах? Снейпу кажется, что это важно.

— Парселтанг, окклюменция и вещие сны, — кивнул Римус. — Северус прав: странно, что твоя сила проявляется именно в этих формах. Это не чары, не заклинания… ничего, что требует палочку.

— Может, мне нужна новая? — задумался Гарри вслух. — Хотя непонятно, почему вдруг. И я боюсь использовать новую, с тех пор как узнал, что палочка Волдеморта — сестра моей. — Он вздохнул. — Я вот нашел старую палочку Сириуса в подвале. Попробовал что-то сделать — все без толку.

Римус задумался на мгновение.

— Тебе снились еще вещие сны?

— Да, почти каждый день, — ответил Гарри. — Или, точнее, каждую ночь, с тех пор как мне стало лучше и я перестал спать днем. Кстати, знаешь, что интересно? Я заметил, что эти сны всегда строятся по одной схеме. В них всегда две части: первая — о прошлом. Причем, чем дальше, тем глубже в прошлое. Сначала мне приснился Кричер, потом я видел, как Снейп отрезает у тебя прядь волос для Оборотного зелья. Потом снилось, как слизеринцы затеяли какое-то жульничество на квиддичном матче, и как Дамблдор нанял Арона вести ЗОТИ, и наконец, как летом обновляют защитные чары в Хогвартсе… И все это довольно безобидно, кроме Кричера.

— И ты уверен, что все, что тебе снилось, — правда?

— Через два дня после сна про квиддич Рон написал мне письмо, в котором рассказал кое-что, и я понял, что это действительно было. А когда я спросил у Снейпа об обновлении защиты в Хогвартсе, его поразило, насколько подробным и точным был мой рассказ. Он прямо сказал, что был потрясен. Правда, не знаю, запуталась ли мантия Арона в механизме лестницы, но думаю, что так и было.

Римус нахмурился и снова откинулся на подушку.

— А вторая часть? Есть ли там какая-то закономерность?

— С этим сложнее, — признался Гарри. — Я думаю, что есть, но пока не понял, в чем именно. Пока мне кажется, что эти сны случайны. Например, как рухнул дом Дурслей, я тебе уже рассказывал. Еще снился лес — поляна, никого вокруг, но какое-то жуткое чувство… трудно объяснить. Потом — маленькая каменная комната, почти конура, и мне ужасно хотелось пить.

— Что еще?

— Гм… — Гарри задумался. Он отчетливо помнил этот сон, но подобрать слова оказалось трудно. — Я в больничном крыле Хогвартса, все болит, ничего не вижу, но запах — ни с чем не перепутаешь… — Римус улыбнулся, и Гарри понял, что тот понимает, о чем речь. — Я кричу, зову Снейпа. Кто-то еще подходит ко мне, но я вырываюсь. И странное ощущение: мне нужен только он, но как только он появляется, меня чуть не выворачивает от одного его запаха, — он замолк. — Странно, да?

— Не могу согласиться с этим, — возразил Римус. — Может, есть еще что-то?

— Угу, ситуация становится все более странной. Почему-то я оказался в подземельях Хогвартса, а не в Гриффиндорской башне, и Рон с Гермионой часто меня навещают. И еще я внезапно научился видеть. И вот Рон как-то сказал какую-то мерзость про слизеринцев, а я ему как врежу…

— Заклинанием? — спросил Римус, не веря своим ушам.

— Нет, кулаком. Беру пример с Гермионы, она несколько раз отлично приложила Малфою по челюсти. — Гарри замолчал, стараясь вспомнить другие моменты. — А, еще был сон, где Малфой называет меня братом, а я смеюсь. Если это не извращение, то я уж не знаю, что.

— Хочешь, я расскажу, что я думаю о всем этом?

Гарри удивился, что Римус сначала спросил, и повернулся, чтобы лицом посмотреть на собеседника.

— А там будет что-нибудь про темные эмоции, которые я накопил?

— Насколько я понимаю, ты не хочешь их обсуждать.

— Да нет, хочу, — решился Гарри. — Говори уже. Может, они у меня действительно есть. Сначала я этого не ощущал, но все эти сны, особенно те, что обо мне, не слишком радостные.

— Это первое, на что я обратил внимание, — заметил Римус, садясь на кровать и облокачиваясь на изголовье. — Вторая половина всех твоих снов — о тебе.

— Кроме того, где я был на Тисовой улице.

— А ты думаешь, что сны о Тисовой улице — это не о тебе, Гарри?

— Гм… возможно, и о мне.

— Думаю, ты правильно предполагаешь, что первая половина снов — это выражение твоей способности видеть прошлое. Это довольно интересное проявление силы, особенно если учесть, что раньше ты не имел такой способности.

— Ты тоже видел мою оценку за СОВу? Или это Снейп тебе рассказал?

— Просто догадываюсь, — ответил Римус. — Кроме того, настоящий дар ясновидения — редкость. Я бы предположил, что назначение первой части твоих снов — это сигнал, чтобы ты понял, что это не просто сны, а видения, к которым нужно отнестись серьезно.

— Да какое значение имеет то, что Арон настолько неуклюж, что не может подняться по вертящейся лестнице, и еще порвет мантию в клочья! — не выдержав, засмеялся Гарри.— И я и без видений знаю, что слизеринцы все время мухлюют, Римус!

— Вот именно.

— Что?

— Значения эти мелочи не имеют, ты прав. Но они показывают, что твои сны — не просто сны. И что на вторую их часть, ту, что о тебе, стоит обратить особое внимание.

Гарри взбил подушку, стараясь не думать о вещах, которые ему не нравились.

— Ага, понял. Но что означает эта вторая часть? Ты видишь какую-то закономерность? Кроме того, что все эти сны обо мне?

— Они отражают твое сложное и противоречивое отношение ко многим вещам, — сказал Римус, пристально глядя в его глаза.

Гарри почувствовал, что интерпретация Римуса, скорее всего, ему не понравится.

— Продолжай, — сказал он мрачно, не отрывая взгляда.

Римус быстро погасил свет, поморщившись, потому что для этого ему пришлось использовать магию, чтобы выключить волшебную лампу.

— Ты ненавидишь дом Дурслей, но чувствуешь в последнее время смешанные чувства к своему кузену, если я правильно понял. Поэтому тебе снится, что дом рушится, но двоюродного брата в нем нет.

— Да…

— Ты чувствуешь себя в ловушке. Хочешь уйти, но понимаешь, что это слишком опасно. Тебе снятся каморки с каменными стенами, ты жаждешь того, чего не можешь получить, а вот поляна, как символ свободы, вызывает у тебя странное чувство беспокойства.

Гарри приподнял бровь. Анализ Римуса произвел на него впечатление. Он действительно чувствовал одновременно и ненависть к Дадли, и что-то другое. Он ощущал себя в ловушке, но понимал, что уходить — это опасный шаг.

— Продолжай, — тихо попросил он.

Римус вздохнул и продолжил:

— Северус. Между вами многолетняя вражда и недоверие. Причем с его стороны это началось еще до твоего рождения. Но теперь между вами появился… союз, что ли. Ты испытываешь смешанные чувства. Иногда он тебе даже симпатичен, и во сне ты его зовешь. Но ты боишься ослепнуть, и поэтому не видишь его. Тебе становится плохо, потому что, как бы ты к нему ни относился, ты не можешь забыть те страдания, которые он тебе причинил.

— Он сейчас кому-то причиняет страдания, — тихо произнес Гарри. Мысль о том, чем сейчас занят Снейп, была невыносимой. — Ладно, понял. Еще что-нибудь? — спросил он. — Только не говори, что у меня двойственные чувства к Малфою, потому что я точно знаю, что это не так. Он такая же мерзкая скотина, как и его отец.

— Думаю, твои двойственные чувства — не к Драко, а к самому себе. В твоем сне ты ударил Рона за его слова про слизеринцев, а потом этот слизеринец назвал тебя братом. Я бы сказал, что Драко в твоем сне — это просто символ Дома, в который тебя чуть не распределили.

— Ну вот это уж точно Снейп тебе рассказал.

— Да. Он долго об этом размышлял. Не знаю, замечал ли ты, но он очень серьезно относится к своей роли главы Дома.

— Да, я ни разу не видел, чтобы он снял хотя бы один балл с Слизерина, — ворчливо отозвался Гарри.

Римус только фыркнул.

— О да, Северус яростно защищает честь своего Дома. Но я не об этом. Он прекрасно знает всех своих студентов и их семьи.

— Это потому, что все они чистокровные. Как и он. Сириус мне рассказывал, когда показывал тот гобелен. Все эти чистокровные семьи связаны между собой. Снейп наверняка знает всех с рождения.

— Гарри, не все они чистокровные. Просто остальные быстро научились скрывать свое происхождение. И Северус заботится о своих студентах, независимо от их семей. Он разговаривает с ними после занятий, помогает адаптироваться к жизни в Хогвартсе, обсуждает оценки за семестр, дает советы, если нужно. Если в Слизерине возникают проблемы, он ночует в их гостиной.

— Да уж, ему деваться некуда, — кисло ответил Гарри. — Слизеринцы не гриффиндорцы. Если они выйдут из себя, дело может и до убийства дойти.

Римус промолчал. Гарри был вынужден признать:

— Ладно, ладно. Похоже, он делает больше, чем Макгонагалл. Я понял.

— И он заботился бы о тебе, если бы ты оказался в Слизерине, — продолжил Римус.

— Ага, конечно.

— Да, заботился бы, — настойчиво повторил Римус. — У Северуса… своеобразное чувство чести. Попав в Слизерин, ты стал бы для него своим, а о своих он заботится, даже если кого-то на дух не переносит. Думаю, он бы гораздо раньше понял тебя, если бы был вынужден лучше тебя узнать.

— Угу. Ладно, это уже все прошлое, — буркнул Гарри. — Ты думаешь, что эти сны означают, что я испытываю двоякие чувства по поводу того, что выбрал Гриффиндор, а не Слизерин?

— Я думаю, ты начинаешь осознавать, что в тебе есть и то, и другое. Или, может быть, что гриффиндорское понимание чести и верности — это не единственный путь.

Гарри сложил руки за головой и устремил взгляд в потолок. Да, об этом следовало бы подумать, но не сейчас. Мысли о Снейпе и ночных встречах с Пожирателями снова ворвались в его сознание, и, чтобы избавиться от них, он попытался сменить тему:

— Интересно, что сейчас происходит в Хогвартсе? Сегодня же Хэллоуин, в это время всегда весело. Если не считать того случая, когда Квиррелл впустил тролля в подземелья. Э-э… Квиррелл преподавал защиту два года назад.

— Ничего себе учитель ЗОТИ, — заметил Римус.

— Ты и половины истории не знаешь. В него вселился Волдеморт.

— Быть не может. Ты разыгрываешь меня?

— Не-а. Можешь у Снейпа спросить. Квиррелл пытался проклясть меня во время квиддичного матча, чтобы я упал с метлы. Волдеморт постарался. Снейп применил контрзаклятье и спас меня, хотя тогда я был уверен, что это он был виноват.

Помолчав минуту, Римус произнес странным тоном:

— Наверное, ты так и не поблагодарил его за это.

— Нет, и не собираюсь, — признался Гарри. — Он мне голову оторвет.

— Это он может. — Римус зевнул и стал заправлять простыни, готовясь ко сну. — Спокойной ночи, Гарри.

— Спокойной ночи, — тихо ответил Гарри, зная, что уснуть ему не удастся. В темноте он размышлял о последнем письме Гермионы и продумывал ответ, который напишет, как только рассветет. И вдруг понял, что не может больше не думать о Снейпе. Вспомнил о сборище Пожирателей, увиденном после третьего задания: мстительность, жестокость Волдеморта, Круциатус, и мерзкое нытье Хвоста.

Что Снейпу пришлось делать сегодня? Стоять в круге с Пожирателями, ползать перед Волдемортом и слушать его ужасающие планы? Или принимать участие в рейде, убивая и мучая полукровок и магглорожденных?

«Хорошо, что я решил не спать, — подумал Гарри. — Потому что сегодня мне бы точно приснились не вещие сны, а самые настоящие кошмары».