Эшли (джен)

— Не надо мне заливать, профессор Снейп! — орал утром вторника Мэтью Монтегю на слизеринского декана, а так как аврор был на голову выше профессора и чуть ли не вдвое крупнее, выглядело это весьма угрожающе. — Вы даже не посчитали нужным мне сообщить! Какого хорклампа я узнаю, что мой сын уже неделю в бессознательном состоянии валяется, от его друзей? Декан вы или кто?!

Вообще-то, узнать мистер Монтегю должен был на момент, как Грэхэм пролежал в Больничном сутки — тогда ребята решили, что толку от Снейпа и Амбридж не будет, и написали отцу парня — но, видимо, свою почту дядька взялся разгребать только пару дней назад. Пригнав в Хогвартс с прытью дромарога на выгоне, свою задержку он коротко оправдал перед встретившими его детишками рабочей командировкой. Про «командировки» папаши Грэх друзьям частенько рассказывал. То, что мистер Монтегю свои запои именно так называл, было по-своему даже забавно.

Эшли с друзьями, что пришли на перемене и наблюдали теперь за скандалом чуть в сторонке, с самого утра забавлялись и были в приподнятом настроении. Причиной тому была не только уморительная ругань аврора с профессором. Выяснив вчера, что именно случилось с Грэхэмом, Помфри начала, наконец, его действительно лечить. Запланированный мистером Монтегю перевод сына в Мунго это не отменяло, но зато и там сразу будут знать, что делать.

Еще одной приятной и веселящей новостью минувшего дня был фееричный побег близнецов Уизли из школы. Представление само по себе вышло отменное, а лично для Эшли их исключение имело и совершенно иной повод для радости: узнав, что это рыжие чуть не убили Грэха, Коллинз откровенно не знала, как продолжать встречаться с Джорджем. Для нее это и так было омерзительно, но теперь вместе с отвращением к собственным поступкам она испытывала и лютую злость на парня. Явившийся вчера с повинной, Уизли и сам-то не ожидал от девчонки прощения. Его признание, вообще-то, можно было бы даже расценить как то самое гриффиндорское благородство. Можно было бы, не случись это признание спустя неделю. Словом, хотя проговорено это и не было, это был конец столь тяготивших Эш отношений, да еще и конец с наилучшими для нее последствиями — ее тут сложно было хоть в чем-то обвинить.

— Мистер Монтегю, уверяю вас, ситуация под контролем, — ровным тоном отвечал на обвинения Снейп. — Мы уже выяснили, что именно случилось и…

— Вы выяснили?! — оборвал его отец Грэхэма, отчего стоявшая рядом с ним расфуфыренная блондинка — очередная миссис Монтегю — вздрогнула. — Вы?! Так это вы подкинули вчера анонимную записку целительнице?

Эш с друзьями решила, что это будет лучшим способом сообщить о случившемся и не сдавать Джорджа и Фреда. Как бы ей не хотелось отправить двух рыжих ублюдков в Азкабан, но трезвый рассудок все же возобладал. Вернее, Дэвисы убедили подружку, что узнав правду и не настучав, она в глазах всех Уизли и, главное, Поттера, если и не войдет в ранг святых, то точно заслужит доверие еще большее, чем уже имелось. На случай, если кто возьмется разыскивать написавшего, Теренс навел на послание для Помфри чары анонимности.

— Мэтти, может не стоит так кричать? — тоненьким голоском попыталась осадить муженька миссис Монтегю, едва тронув его за руку своими голубыми ноготками.

— Хелен, сделай одолжение, заткнись! — рявкнул на нее уже побагровевший от ярости Мэтти, которому такое прозвище сейчас откровенно не подходило.

Хелен на это обиженно поджала свои пухлые губки, взметнула пышной светлой шевелюрой и отошла к окну, где принялась натурально хныкать, как маленький ребенок. На памяти Эш это была третья миссис Монтегю. В общем зачете она шла, вроде бы, шестой. Сколько женщин у мистера Монтегю было в перерывах между женами, не брался оценить даже его сын. Казалось, с каждым годом их становилось только больше, возрастом они все ближе подбирались к Грэхэму, а мозгов у них неизменно было даже меньше, чем у Коллинз. Но в одном надо было отдать дядьке должное: занимая не самую высокую должность, имея средний достаток и довольно посредственную внешность, девиц он себе умудрялся заводить весьма привлекательных.

— Мистер Монтегю, вы совершенно правы, говоря, что я, как декан, обязан был вам сообщить, — заговорил тем временем Снейп, глянув на бедняжку Хелен своим фирменным уничижительным взглядом. — Однако я не мог нарушить прямой указ директора. Предлагаю продолжить нашу беседу в кабинете профессора Амбридж. Уверен, она сможет объяснить вам свое решение, — Эш могла жопу поставить на то, что Северус с нетерпением предвкушал эту сцену.

— Да, пожалуйста! — фыркнул мистер Монтегю. — Только не думайте, что я не понимаю, что вы делаете. Хотите скинуть ответственность на нового директора? Я прекрасно знаю, что за пару дней проблемы, что копились десятилетиями, не решить, — может отец Грэхэма и терял голову от злобы, но уважение к начальству у него за годы работы в аврорате было вбито на уровне инстинктов, а Долорес, помимо директора школы, все еще числилась заместителем самого Министра магии. — В Хогвартсе бардак был, сколько я себя помню!

Снейп промолчал, жестом пригласил мистера Монтегю идти вперед и сам последовал за аврором и его все еще хнычущей женушкой. Проходя мимо студентов, зельевар остановился и, пристально оглядев четверку, спросил:

— Хотел бы я знать, молодые люди, почему вы не на уроке? Я как-то не припомню, чтобы занятия сегодня отменяли, — процедил он, остановив свой взор на старшем Дэвисе, скорее всего потому, что тот был старостой.

— У нас еще минута до конца перемены, профессор, — глянув на свои часы, лучезарно улыбнулся Теренс.

— И вы намереваетесь успеть за эту минуту в противоположную часть замка, мистер Хиггс? — перевел на него свои темные глазенки слизеринский декан. — К слову, мисс Коллинз, — глянул он следом на девчонку, — вы видели расписание собеседований по выбору профессий?

— Возможно, — безразлично пожала плечами Эш: срать она хотела на эти идиотские посиделки, ведь не то что своей будущей профессии не представляла, но и вообще каких-то перспектив, благодаря в том числе и паскудному Северусу, в жизни уже не видела.

— Профессор Амбридж пожелала проинспектировать вашу консультацию, так что в четыре часа, в моем кабинете, — пояснил Снейп, очевидно догадываясь, что девчонка намеревалась собеседование благополучно прогулять. — Не опаздывайте.

Подставляться перед Амбридж Эшли, разумеется, не собиралась, но как-то поднасрать декану во время консультации захотела до одури. Собственно, до оговоренного часа девчонка только и думала о том, как бы подгадить Снейпу, если и не ухудшив его положение при новом начальстве, то хотя бы испортив настроение на день. Трейси, у которой консультация была назначена на утро следующего дня, идею подружки разумно не поддержала, опасаясь, что приступ бешенства и до нее докатится. А вот Теренс и Роджер включились и с энтузиазмом попеременно накидывали разных идей.

* * *

Коварные и мстительные ребятишки не подозревали, что настроение у профессора Снейпа и без того будет паршивое, а ведь он серьезно старался составить расписание консультаций таким образом, чтобы разбавить тяжелые случаи. В минувший, милостью Мерлина, понедельник ему даже показалось, что план сработал. Младший Малфой, конечно, под стать отцу источал ядовитую неприязнь и упражнялся в, как ему казалось, тонких упреках и остротах, но до уровня Люциуса ему было далеко. Северус сумел вынести все нападки старшего Малфоя после событий Рождества, так что перетерпеть его сына было уже не трудно. А с остальными в тот день было просто: Гринграсс, Паркинсон и Булстроуд были воспитанными благоразумными леди уже хорошо понимающими, что их семьи от них хотят, и совершенно не заинтересованы были в завуалированных издевательствах над профессором.

Того же декан Слизерина во вторник ожидал от Забини и Нотта, которых поставил в расписании перед очевидной проблемой в лице Эшли Коллинз. Блейз был подобен своей матери: истинный Слизерин, впитавший в себя и дружелюбие Хаффлпаффа, и вдумчивость Рейвенкло и стойкость Гриффиндора. Забини знали, чего хотят от жизни, и получали это всеми доступными средствами с наибольшей для себя выгодой. Гликерия Забини вскоре должна была сравняться по состоянию с Паркинсонами, хотя ни знатностью, ни деловитостью среди предков похвастаться не могла. Маглы, помнится, называли таких нуворишами. Занятно, до чего радушно их приняли в крайне консервативной среде те же Малфои и Паркинсоны.

С Ноттом было рискованнее. Теодор, разумеется, как и Драко, многое о своем декане знал, но все же воспитан был значительно лучше. Имея возможность наблюдать со стороны за взрослением этих двух лордов, Северус всегда поражался тому, до какой степени Люциус и Грэтиэн выбирали разный подход. Порой Снейп задумывался, что строгость и холодность Нотта к сыну излишни, но теперь отчасти был Грэтиэну даже благодарен. Хотя бы Теодор не позволял себе того нахальства, что постоянно демонстрировал Драко. Быть может, и нынче обойдется. По крайней мере, Северус на это очень надеялся, хотя с недавних пор многие его надежды взяли привычку полыхать адским пламенем. А подпалять душевное спокойствие зельевара во вторник начал еще Забини.

— Как это не собираетесь работать после школы? — Снейп только отошел от беседы с Мэтью Монтегю, и неожиданное заявление студента резко выдернуло его из приятных мыслей о том, как Амбридж сейчас оправдывается перед взбешенным аврором и как сам этот аврор силится сдерживать свое бешенство.

— Не представляю, зачем мне это, — улыбнулся Забини и откинулся на спинку стула с таким видом, словно это его кабинет, и это Снейпу сейчас требуется совет относительно будущего трудоустройства. — У меня нет недостатка в денежных средствах, из-за которого люди обычно заставляют себя гробить жизнь на занятие какой-нибудь неприятной деятельностью, — «как вы, например» наглец не произнес, но опытному легилименту это и не требовалось.

Когда развиваешь легилименцию до достаточного уровня, поверхностное чтение незащищенного сознания порой происходит непроизвольно. Надо заметить, что это далеко не всегда полезно и крайне редко — приятно. Снейп ненавидел урывками улавливать то, что о нем думают студенты, равно как и вообще подмечать мнение о себе окружающих. Он, разумеется, убеждал самого себя в том, что ему на чужое мнение плевать, но единственным человеком, кого не мог обмануть Северус Снейп, был он сам.

Что он видел в глаза окружающих? О, это был воистину отборный букет. Студенты его боялись, ненавидели, а единицы, с чего-то, боготворили. Коллеги-профессора по большей части жалели несчастного Северуса, которого помнили еще тихим забитым студентом. В Ордене, как и среди Пожирателей, большая часть смотрела на него с недоверием и неприязнью. Люди, более посвященные в дела Дамблдора или Волдеморта, относились к нему с опасением и подозрительностью. Но были и те, кто до недавнего времени считал Снейпа другом: Малфои, Гойлы, Нотт и Крэбб. Они снисходили до него — безродного полукровки — и, что главное, верили ему. Они доверяли ему самое ценное, что у них было — свое наследие. И события Рождества сильно их отрезвили, заставив задуматься о безопасности собственных детей. А еще был Эдриан. Эдриан, который после всего случившегося все равно считал Северуса лучшим другом.

— Ваша будущая профессия вовсе не должна быть для вас неприятной деятельностью, — сухо проговорил декан, мысленно укоряя себя за то, что едва не вспылил из-за избалованного богатенького мальчишки, ведь уж декан Слизерина к такому должен быть привычен. — Суть нашей нынешней встречи заключается как раз в том, чтобы выбрать интересующее вас направление. С вашей высокой успеваемостью практически по всем дисциплинам…

— Моей матери нравится, что у нее умный сын, — пожал плечами Блейз, словно оправдываясь в своей успеваемости. — А эти брошюрки, — он скривил губы и глянул на россыпь бумажек на столе. — Я полистал — ничего интересного.

— Свои буклеты в школу направляют организации, которые испытывают недостаток в сотрудниках, — невозмутимо продолжил Снейп. — Разумеется, этим выбор вовсе не ограничивается. Вы один из лучших на курсе по истории магии, вполне можете попробовать себя в политике. Мистер Бинс дает дополнительные факультативы по магическому праву для старшекурсников.

— Политика — это всегда такая грязь, — протянул юноша. — Да и к кому мне податься? Я слишком богат и чистокровен для либералов, но недостаточно знатен для консерваторов, — судя по всему, юноша в этом направлении размышлял, да и не мог кто-то вроде Блейза Забини не польстить себе фантазиями о министерском кресле. — Тем более, какая уж тут политика, профессор? — усмехнулся студент. — У нас же со дня на день начнется война, разве нет? — Северус не сомневался, что Гликерия Забини понимает ситуацию в стране значительно лучше, чем большинство членов Визенгамота, но подобные заявления от ее сына все же удивляли и несколько раздражали. — От политики сейчас благоразумнее держаться подальше.

— А писательство и журналистика? — нащупав хоть какой-то интерес, предложил профессор, проигнорировав слова мальчишки о надвигающейся войне. — По замечаниям профессора Синистры, вы даже при написании эссе по астрономии не отказываете себе в изящных художественных оборотах, — Снейп и сам отмечал талант юноши, но, признаться, уже устал продираться через замысловатые речевые нагромождения к сути его рефератов по зельям.

— Журналистика — грязь не меньшая, чем политика, — Блейз будто получал удовольствие от этой уже не консультации даже, а скорее праздной беседы, чего о Северусе сказать было нельзя, но притворяться и терпеть зельевар умел. — Писать проплаченную грязь — себя не уважать. А писать правду в нынешние времена… — он не договорил, с ухмылкой покачав головой.

— Помимо журналистики есть еще художественная литература и искусство вообще, — Снейп не сомневался, что и в музыке, и в скульптуре, и живописи юноша как минимум отлично разбирался.

— Ну, предположим, — кивнул Забини. — Но, чтобы писать картины, мне едва ли нужны высокие баллы по гербологии. В Хогвартсе искусству не обучают, в отличие от Бобатона.

— К счастью для вас, знания по гербологии и уходу за волшебными существами действительно для этого не требуются, — согласился декан с легкой улыбкой, ведь одаренный и во многом преуспевающий студент феноменально заваливал обе эти дисциплины, вероятнее всего ввиду повышенной брезгливости. — А вот древние руны, зельеварение, трансфигурация и чары очень даже пригодятся как скульптору, так и художнику. И, разумеется, никуда без той же истории магии и магловедения…

— Магловедения? — парень округлил глаза и посмотрел на профессора, как на умалишенного.

— Вы никогда не интересовались магловской литературой? — совершенно серьезно спросил Снейп.

— Разумеется, нет, — фыркнул Блейз.

— Зря, уверен, вы могли бы найти в ней много привлекательного. В школьной библиотеке, в секции магловедения, есть экземпляры магловских авторов. Советую начать с Шекспира… — он рисковал, советуя такое, но порой, чтобы спустить накопившееся напряжение, требовалось совершать что-то подобное или наорать на кого-то, но не орать же на Забини.

Ох, слышал бы Северуса сейчас Люциус Малфой. Люциус же понятия не имел, что в свое время с магловской литературой Снейпа познакомила Нарцисса. Было что-то очень забавное в том, что девица из рода Блэк была в школе неравнодушна к Диккенсу и Бронте и, перечитав все скудное школьное собрание, втайне от всех просила раздобыть ей книги одного полукровку с младших курсов. Но, как это всегда и бывало со Снейпом, забавные воспоминания о тех временах резво сменились мыслями о том, до чего же все вокруг, считая и его самого, лицемерны и лживы.

И до чего же Северус от этого устал! Устал не за пару прошедших дней, во время которых помогал собственным ученикам выбирать профессию для будущего, которого вполне могло не быть. Устал не за весь прошедший год, который проводил то на собраниях Ордена Феникса, то на собраниях Пожирателей смерти, где в равной степени ненавидел уже практически всех. Устал даже не за минувшие пять лет, хотя предпочитал винить в своей усталости появившегося рядом сынка Поттера, за которым вечно нужно было втайне приглядывать. На деле Северус устал от лжи в своей жизни еще давным-давно, еще со времен собственного студенчества.

А вот явившийся в послеобеденный час Теодор Нотт был честен, насколько это было возможно, что для профессора зельеварения вышло только очередным испытанием. Началось-то все прекрасно — юноша твердо намерен был продолжать семейное дело и заниматься артефакторикой, трезво оценивал свои навыки и хорошо понимал, каким дисциплинам следует уделить больше внимание на старших курсах. Теодор был поразительно умен и серьезен для шестнадцатилетнего юноши. Вот только обсудить в действительности Нотт явился вовсе не свою будущую профессию.

— В общем, относительно основных направлений мне все ясно, — заключил студент свой краткий обстоятельный доклад о планах на старшие курсы. — Трансфигурация, нумерология, астрономия, чары, древние руны и история магии. Но я еще не определился с дополнительными, необязательными дисциплинами.

— Для некоторых разделов продвинутой трансфигурации требуются знания магических существ, — стал рассуждать Снейп. — Это не тот раздел, что затрагивает артефакторику, но если вы намереваетесь устраиваться куда-то, а не работать независимо, как ваш отец, нужны не только непосредственные знания, но и баллы ЖАБА.

— Да, тут я тоже еще не определился, — кивнул Теодор и посмотрел на ряд склянок с засушенными насекомыми. — Можно продолжать работу отца, тогда без темных искусств не обойтись, как вы понимаете, — зная, что Теодор умен и прекрасно осведомлен о деятельности своего отца, Снейп тут же сообразил, что это вовсе не праздное размышление и не случайная оговорка. — Или можно попробовать себя на континенте, — продолжал тем временем говорить юноша. — Вы слышали об артефактории Сигизмунда Гринграсса? Он недавно передал мне предложение о трудоустройстве. В случае если я его приму, мне понадобятся совсем другие дисциплины. Мне интересно было бы узнать ваше мнение на этот счет, — он сделал значительную паузу и вновь вернул свой взгляд к профессору. — Ваше мнение, как нашего декана, разумеется.

— Я не уверен, что в праве в данном случае что-то вам советовать, — осторожно начал Снейп. — Все же речь не только о вашей будущей профессии, но и о деле вашей семьи.

— Да, речь о деле моей семьи, — Нотт смотрел прямо в глаза декана, но, в отличие от Забини, ни мысли, ни эмоции в этом взгляде прочесть сходу не удавалось. — О деле не только моего отца, но и многих наших предков. Речь о наследии нашего рода. Понимаю, вы в подобные вопросы не сильно погружены, но потому мне и интересно ваше мнение. Как человека со стороны.

Северус ответил не сразу. Он понимал, что юноша перед ним сейчас действительно стоит перед определяющим выбором не профессии, а скорее всей жизни. Теодор Нотт мог пойти по стопам отца и неизбежно в таком случае вступить в ряды Пожирателей смерти, что, безусловно, скажется на многих последующих поколениях их семьи. Одного темного мага в роду принято было считать случайностью, двух-трех принимали за нездоровую тенденцию. Нотты еще не погрузились во тьму окончательно, подобно Лестрейнджам или Руквудам, но именно выбор Теодора должен был поставить точку в этом давно назревшем вопросе. Это понимал Снейп, это понимал Теодор, и это, разумеется, прекрасно понимал Сигизмунд Гринграсс. В свое время он также боролся за Регулуса Блэка, и Северус искренне сожалел, что ту битву Гринграсс проиграл.

Но также Снейп понимал, что нынешний разговор повлияет не столько на выбор Теодора, сколько на то самое мнение окружающих о нем, о Снейпе. Мнение Ноттов, мнение Пожирателей смерти, быть может, и мнение Темного Лорда. Едва ли Грэтиэн не узнает дословно о том, что сейчас будет сказано его сыну. Едва ли не донесет Волдеморту даже о мельчайшей подозрительной детали. После Рождества Северус добился значительного доверия со стороны Темного Лорда и тех его сторонников, в верности которых сомнений не было. Тех, кто фанатично гнил все эти года в Азкабане. Но вместе с тем доверие Малфоя, Гойла, Крэбба и Нотта заметно пошатнулось. Доверие тех, для кого безопасность их семей — их детей — была превыше всего.

— Работа у мистера Гринграсса, безусловно, будет сопряжена со значительно меньшими рисками, — откровенно лгать Северус все же не мог. — Полагаю, там для вас так же будет больше творческой свободы.

— Но? — Теодор едва заметно склонил голову на бок.

— Но это будет там, на континенте, — продолжил Снейп. — Вы все же студент Слизерина, а не Рейвенкло. Сможете ли вы оставить вашего отца, ваш род и вашу страну? — выбрав Гринграсса, юноше придется не просто все это бросить, ему придется бежать.

— Не говоря о том, что это точно сопряжено со значительными рисками, — кивнул Нотт. — Есть еще один вопрос, в котором я не до конца определился, — сказал он спустя некоторую паузу.

— Я слушаю, — Северус напрягся, хотя и старался виду не подавать.

— Полезно ли зельеварение в том направлении артефакторики, которым занимается мой отец? — легилименция не требовалась для того, чтобы услышать в этом вопросе истинный смысл. — Стоит ли мне продолжать учиться у вас, профессор?

Полезно ли для Грэтиэна Нотта то, что делает Северус Снейп? Может ли Теодор Нотт, как прежде, доверять Северусу Снейпу?

— Я полагаю, что да, мистер Нотт.

* * *

Когда Эшли Коллинз в положенное время вошла в мрачный кабинет профессора зельеварения, сидящая в уголочке профессор Амбридж вызвала прямо-таки когнитивный диссонанс. Министерская старушка вообще отличалась особой любовью к рюшам, розовому цвету и всему тому, что в подземелье зельевара смотрелось неуместно, но, став директором, словно расчехлила свой особый праздничный гардероб. Признаться, Эш затруднялась определить, что у нее сейчас вызывало большее отвращение: желтушная рожа декана или приторное розовое пятно в углу его обители.

— Добрый день профессор Амбридж, — натянула Коллинз улыбочку. — Профессор Снейп, — в предвкушении своей гаденькой выходки она смогла даже декану улыбнуться.

— Присаживайтесь, мисс Коллинз, — кивнул Снейп на стул напротив своего массивного стола, заваленного разноцветной макулатурой, обещающей юным волшебникам увлекательнейшую и перспективную деятельность после школы. — Какие у вас мысли на счет вашего будущего?

— Эм, — формулировка вопроса или тон, которым он был произнесен, как-то сбили Эш с намеченной стратегии. — Мне очень страшно, если честно, — растерянно брякнула она, но быстро спохватилась, встряхнула головой, отгоняя поползшие мрачные мысли, и шмыгнула недавно позолоченным носом. — То есть, я ужасно боюсь экзаменов! Прямо не отрываюсь от учебников последнее время. Вы, конечно, предупреждали, но… — девчонка нервно потрепала волосы. — Поздновато я спохватилась, как мне кажется. Так что смысла наверстывать все упущенное, наверное, нет, и стоит сосредоточиться на том, что у меня все-таки неплохо получается.

— Вполне разумный подход, — коротко согласился Снейп, даже не пройдясь по теме того, что он реально давно своей студентке мозги на счет экзаменов трахал.

— Очень удачно, кстати, что профессор Амбридж тут, — Эшли обернулась к директору и лучезарно ей улыбнулась.

— О, не обращайте на меня внимания, милочка, — отмахнулась старушенция. — Я тут только инспектирую работу профессора Снейпа, — а то же не ясно было, что сука приперлась за непутевой слизеринкой приглядеть, которая, в отличие от дружка своего, в Инквизиторский отряд так и не вступила.

— Так вот, я подумала о том, что у нас с Грэхэмом Монтегю так и не удалось с Поттером провернуть, — начала Эш пороть ту ересь, что они с Роджем и Тером выдумали. — Мне идея-то понравилась, интересно было, да и у меня все получалось. В общем, я хочу быть стукачом! — гордо объявила она.

— Прошу прощения? — переспросил профессор зельеварения.

— Хочу быть стукачом, — увлеченно повторила Коллинз, непроизвольно дергая ногой. — Хочу внедряться во всякие преступные банды, собирать компромат или просто полезную информацию и сдавать все дорогому Министерству. Только среди буклетиков я что-то ничего похожего не нашла, — невинно похлопала девчонка глазками. — Но вы-то подскажете, что для этого нужно? Что нужно, чтобы быть стукачом?

— Кхе-кхе, — подала голосок Амбридж, так как Снейп на пару секунд замер с каменным выражением лица. — Если позволите, профессор Снейп. Полагаю, мисс Коллинз говорит о работе осведомителем, — поправила она.

— Точно! — радостно закивала Эш. — Я так и знала, что есть правильное название. Осведомитель звучит поприличнее. Так что, профессор Снейп? Что мне нужно будет учить на старших курсах? Я подумала, что наверняка надо будет освоить окклюменцию и легилименцию, — изобразив задумчивость, почесала девушка затылок. — Но это, наверное, потом? Их же в Хогвартсе не преподают? А вот по каким дисциплинам нужно хорошо сдать ЖАБА? Может, по зельеварению? — откровенно ухмыльнулась она в лицо дядьки.

Слизеринский декан все же прекрасно умел себя держать и на эту — по правде-то детскую и неумелую — провокацию не поддался. Хотя, что он при Амбридж мог-то? При министерской бабке Снейпу, как и Коллинз, надо было терпеть и притворяться. На эту безнаказанность, собственно, Эшли с друзьями и рассчитывала, выдумывая свою «гениальную» пакость.

— Что ж, полагаю, работа осведомителем тесно связана с авроратом, хотя и не является официальной должностью, — заговорил Снейп, а Амбридж на его слова одобрительно кивнула. — Вы можете ориентироваться на требования к поступающим в авроры, но меньше концентрироваться на боевых дисциплинах, — он взмахом палочки вытянул одну из брошюрок со стола, и та медленно полетела к студентке. — Я бы рекомендовал вам сосредоточиться на зельеварении, как вы и сами подметили, чарах и трансфигурации, — на этих словах он внимательно просмотрел какой-то исписанный пергамент. — Профессор МакГонагалл оценивает вас на «Слабо», а продолжать обучение позволяет только с оценкой «Выше ожидаемого». У профессора Флитвика та же ситуация. Это же касается и истории магии, которая в работе осведомителем тоже потребуется, особенно правовые нормы, которые изучаются на старших курсах. Вы, кажется, пропустили половину занятий по этому предмету в прошлом году. Что же касается зельеварения… для продолжения обучения на старших курсах, за СОВ я требую «Превосходно».

— Не слабо, — Эш готова была к прикрытым укорам, ядовитым завуалированным колкостям и всем прочим излюбленным методам декана, но вот того, что он серьезно возьмется за разбор ее издевательского запроса, не ожидала вовсе.

— Разумеется, — кивнул профессор Снейп. — Мы ведь говорим об очень специфичной, опасной и трудной работе.

* * *

— Вот же гнида, — понуро резюмировал Теренс, когда по пути на ужин Эш поведала ему и Роджеру, как легко Снейп справился с ее подъебами.

— В общем-то, ничего удивительного, — легко заявил Дэвис. — Ублюдок же наебывает самого Дамблдора. Еще бы он на наши приколы реагировал.

— Да уж, глупо получилось, — Хиггс остановился у дверей Большого зала, пропуская стайку оголтелых первокурсников. — Еще и Трейси наверняка перепадет за это завтра.

— С чего бы? — фыркнул Роджер. — Снейп же не знает, что Эш нам обо всем рассказала.

Надо сказать, Коллинз в этом давно сомневалась. Из всех ее друзей хоть каких-то успехов в окклюменции добился один только Теренс, да и того точно было маловато, чтобы рассчитывать на защиту от кого-то вроде Снейпа. Ребятки старались зрительного контакта с зельеваром избегать, но одно это уже могло натолкнуть его на некоторые подозрения. Идиотом Снейп уж точно не был. Но размышления на тему того, что декан знает, а о чем только догадывается, как и мысли о всяких подковерных играх Пожирателей, Эшли старательно слала к импам драным. Пользы от них не было, зато развивающуюся паранойю они подпитывали будь здоров.

— Вспомнишь солнце, — приметила Эш суетливо протискивающуюся к ним через толпу малышей Трейси.

— Эшли, Эшли, Эшли! — затараторила Трейс, как только подскочила к компашке. — У тебя же осталось то хаффлпаффское зелье? — она вцепилась в локоток подружки и оттащила ее в сторону от основного потока студентов.

— Эм, — Коллинз рассеянно почесала затылок, — да, на пару приемов точно, а что? — когда пыль отпускала, девчонка становилась на редкость несобранной, но поправлять дело огневицей на ночь глядя не стоило.

— Оно у тебя с собой? — проигнорировав вопрос, уточнила Дэвис.

— Нет, в спальне, — покачала головой Эшли. — А что так…

— Где именно? — перебила ее Трейси.

— В чемодане, в зачарованном кошельке...

— Поняла, — спешно кивнула девчонка и соизволила-таки объяснить, что ее так вздернуло. — Я только что подслушала разговор Поттера с Уизли и Грейнджер. Они знали, что вытворили с Грэхэмом близнецы, и им жутко не по себе, что они молчали. Поттер хочет после ужина с тобой поговорить, вроде хочет извиниться. По крайней мере, у Грейнджер он спрашивал, как лучше с тобой объясниться.

— Ясно, — промямлила Эш, хотя ничего ей не ясно было. — И что?

— Ты издеваешься? — простонала Трейси.

— Трейс, беги за зельем, — вмешался в разговор старший Дэвис, — а я пока разжую для умственно отсталых.

То, что у Дэвисов врожденная повышенная эмпатия, Теренс подметил еще на курсе втором. Назвал он тогда это как-то иначе, но общий смысл сводился к тому, что Роджер и Трейси не умом понимали, а нутром чуяли эмоции и чувства других, даже совершенно чужих им людей. Это вовсе не значило, что ребята ко всем были сострадательны и сочувствовали кому не попадя, хотя Трейси временами удивляла в этом смысле. Но они стабильно угадывали, на чем можно сладить с новым преподом или на что подловить старого клиентика, понимали, как к кому верно подступиться. Эш этой способности друзей не уставала поражаться, вот и после разъяснений Роджера пребывала некоторое время в благоговейном трепете, переваривая вместе с ужином все, что вывалил на нее парень относительно совестливости малыша Гарри. Забавляло, конечно, что Трейси с этим едва ли не даром, влюбленность Теренса проглядела. После рассказа Грэхэма Эшли приглядывалась временами к этой парочке и с изумлением подмечала, до чего же все очевидно.

А вот то, что Поттера совесть грызет, для Эш до этого было вообще не очевидно. Да и с чего бы? Вот уж кто точно в истории с Грэхом никаким боком виноват не был. Однако Гарри перехватил Коллинз после ужина в коридоре у холла и ломающимся голосочком попросил поговорить, после чего отошел в уголок к статуе кельпи. Редкое, надо сказать, зрелище — кающийся в собственных — при том надуманных и преувеличенных — прегрешениях гриффиндорец. Даже Джордж днем ранее не столько извинялся, сколько попросту признавал свершившийся факт. Надо думать, что проверни близнецы такое с Уоррингтоном, например, в Инквизиторский вступившим по собственному желанию, их бы ни в коей мере не тронуло то, что они едва не убили человека. Вероятно, не тронуло бы и Поттера. Сейчас же львеночек стоял неподвижно, согнув плечи, и, опустив головку, глядел себе под ноги.

— Эшли, мне очень жаль, что так с Монтегю вышло, — начал он и потеребил руками застежку на мантии. — Мы же сначала не знали, что он из-за тебя в отряд к Амбридж вступил, а потом… — парень потер шею и перемялся с ноги на ногу, — ну потом мы думали, что будет лучше, если Джордж сам скажет.

— Но он не особо торопился, — совсем уж быть олицетворением духа всепрощения Коллинз не намеревалась.

— Ну да, — признал Поттер. — Гермиона хотела рассказать Помфри, что случилось, но ее могли начать расспрашивать.

— Можно было подбросить анонимную записку, — пробурчала Эшли. — Мы же как-то додумались.

— Так ты не рассказала, что это Джордж и Фред сделали? — видимо, Гарри не только извиниться хотел, но и уточнить степень опасности для парочки идиотов.

— Нет, — помотала головой девушка. — В конце концов, они Грэхэма не убили, а мистер Монтегю их бы точно прикончил, — она глубоко вздохнула, выудила из кармана мантии склянку с зельем и сделала глоток.

— Что это? — поинтересовался юноша.

— Умиротворяющий бальзам, — соврала Эш, попутно прикидывая, как это дерьмо ее умиротворит, учитывая, что к приему она не готовилась и днем не отказывала себе ни в пыли, ни в прахе. — У меня нервы шалят последнее время.

— Ясно, — Поттер вновь опустил взгляд в пол. — А как Грэхэм себя чувствует?

— Лучше. Помфри как узнала, что именно случилось, начала применять специализированные чары, — стала рассказывать Эшли, чувствуя, как неприятно в этот раз пошло хаффлпаффское зелье. — В обед Грэх даже узнал меня и Трейси. Вроде, — по крайней мере, он им улыбнулся и даже помахал рукой, хоть и выглядело это жутко. — Завтра его перевезут в Мунго. Его отец почему-то не доверяет школьным сотрудникам, — с вымученной усмешкой закатила глаза девушка.

— Мы их видели сегодня в вестибюле, — севшим голосом сказал Гарри, явно не заметив, что собеседница уже не злится и даже улыбается. — Родителей Грэхэма. Его мама плакала…

— О нет, — скривилась Коллинз, — эта крашеная идиотка не его мать.

— Вот как? — округлил глазки мальчик, уж скорее удивляясь такому грубому высказыванию, ведь то, что Хелен немногим старше Грэхэма, было трудно не заметить, как бы волшебницы ни были горазды сохранять свою красоту на десятилетия.

— Ага, у мистера Монтегю слабость на малолеток, — хохотнула Эшли, на что Поттер только сильнее стушевался. — Через пару лет он, может, и к нам с Трейс яйца возьмется подкатывать, — окончательно добила слизеринка гриффиндорца, и личико у него принялось краснеть как факультетское знамя. — Ладно, я шучу. Отец у Грэха не без греха, конечно, но не до такой же степени.

— А где его мать? — стоило опрокинуть зельице, и малыш Гарри стал на редкость любопытным.

— Мерлин ее знает, — пожала плечами Коллинз и присела на каменное основание статуи, у которой они завели беседу. — Она их бросила лет тринадцать назад и с тех пор не появлялась, — это не то, что стоит рассказывать о друзьях всяким левым личностям, но именно то, что могло заставить мальчика затем и самому сболтнуть что-то о взрослых в его окружении. — Грэхэм ее и не помнит. Сказал мне как-то, что в этом даже что-то есть. Меньше знаешь родителей — меньше в них разочаруешься, — сказал он это пару лет назад, но для Эш с ее внезапно всплывшим папашей это высказывание стало теперь особенно актуальным.

— Да, наверное, он прав, — понуро вздохнул Поттер и сел рядом. — Мне вот всегда хотелось узнать о родителях как можно больше, а теперь…

Так золотой мальчик и поведал Эшли охуительную историю о том, как он сдуру во время наказания сунулся в омут памяти Снейпа и выяснил-таки причину особой любви зельевара к себе и своему отцу. Нет, определенно, у Поттера были ярко выраженные суицидальные наклонности. Эш еще на первых курсах со своими куриными мозгами как-то додумалась, что если остаешься в кабинете декана, то лучше сразу на себя руки наложить, чем рискнуть к чему-то не тому прикоснуться. Гарри же не просто скляночку по неаккуратности разбил, а полез в самое ценное — в постыдные воспоминания психованного озлобленного на весь мир одинокого мужика. Даже в отрыве от пожирательской сущности Снейпа поступок выходил до одури идиотичным. Ну да, что еще ждать от гриффиндорца, в общем-то?

Коллинз знатно позабавило, что больше всего малыш Гарри загнался вовсе не из-за вероятной — скорее даже неминуемой — мести угнетенного с детства Северуса, а из-за роли в этом угнетении своего батюшки. Парень натурально впервые в жизни переживал этот волшебный момент осознания того простого факта, что родители тоже люди, а вовсе не безгрешные ангелы. Хотя у него-то возможности разочароваться в идеализированных образах считай и не было. О мертвых ведь либо хорошо, либо никак, а родителей паренек потерял еще младенцем. Эш даже и не знала, чем его сейчас утешить. Сама-то она этот момент прозрения пережила лет в восемь, когда окончательно поняла, чем матушка на жизнь зарабатывает.

Чуть поколебавшись, Поттер на эмоциях даже выложил, как именно его папаша с друзьями издевался над юным Северусом. И вот тут уже Эшли нашла, что ответить:

— Ох, да брось! Грэх тоже труселя Маклаггена как-то демонстрировал на радость публике, это же не делает его мировым злом, — а вот Снейп тогда на пару с МакГонагалл устроили Монтегю, а за компанию и Коллинз, и Хиггсу, и Дэвисам натуральную каторгу. — Это же школа. Кто, в конце концов, такого не делал-то?

— Я не делал, — продолжал стоять на своем Гарри.

— Серьезно? Ни разу не прикладывал какого-нибудь Малфоя профилактическим проклятием? — с сомнением протянула Коллинз.

— Первый — никогда! — про Поттера на Слизерине шутили, что он себя живым воплощением Годрика считает, но кто бы думал, что шутка так близка к истине. — Еще и двое на одного.

— Как Джордж с Фредом на Грэхэма? — не сдержалась Эш. — Или как вы с Джорджем на Малфоя?

— Это же совсем другое! — запротестовал ретивый львенок. — Ну, то есть тогда, с Малфоем. Он первый начал и вообще, — он нахмурился и подернул плечами, — это же Малфой.

— Снейп хуже Малфоя, — озлобленно процедила Эшли. — Драко просто самовлюбленный балованный дурачок, а Снейп… — она резко осеклась, едва не ляпнув лишнего.

— Я знаю, что он Пожиратель смерти, — понятливо кивнул Гарри. — И помню, как Волдеморт сказал, что узнал о тебе от Снейпа, но Дамблдор…

— Что? — резко перебила его Коллинз. — Как это, помнишь, «как он сказал»?

— Я… я имел в виду, — Поттер прерывисто вздохнул, дерганным движением поправил очки и посмотрел прямо в глаза слизеринки. — Ты ведь никому не расскажешь, если я тебе кое-что расскажу? — тихонько спросил он.

— Ха! — нервно вырвалось у Эш. — Мы же это уже проходили, забыл? Я побегу его гнилейшеству лорду Малфою докладывать.

Стоило оценить иронию: спустя полтора часа Эшли буквально это и отправилась делать. В слизеринской гостиной было людно, но на забившуюся в уголок у окна девчонку никто внимания не обратил, даже несмотря на то, что она как одержимая принялась строчить что-то на пергаменте. Пятикурсники вообще последнее время только тем и занимались. А Эш тем временем действительно была не в себе. Сначала ее накрыл постэффект от зелья, да такой, что пришлось как следует проблеваться в уборной, но то не сильно помогло. Девчонку прошиб озноб и дрожь, живот скрутило страшно, и голова принялась болеть сильнее, чем за все минувшие дни. К моменту, когда Эшли добралась до гостиной, ее пиздрючело, как торчка в ломке, но она все же взялась записывать все сказанное Поттером.

Эш старалась не обдумывать то, что рассказал парень, а только записать все слово в слово. Ее едва хватало на то, чтобы не повалиться тут же со стула, попутно извергая из себя все, что настойчиво бурлило внутри. Оставалось надеяться, что Трейси с ее всколыхнувшимся интересом к колдомедицине что-нибудь придумает.

— Эш? — когда голос Теренса прозвучал совсем рядом, девушка вздрогнула, так как в какой-то момент перестала замечать что-либо вокруг, кроме строчек мелкого дерганного почерка.

— Не сейчас, — отмахнулась она, продолжая писать.

— Эшли нам надо поговорить, — Хиггс мягко тронул подругу за плечо.

— Поговорим, как допишу, — пробурчала Коллинз, скрипя пером по бумаге.

— Поговорить надо как раз о том, что ты пишешь, — Тер наклонился над столом и резко опустил руку на пергамент, а Эш только теперь заметила, что остальные листы он уже держит в другой руке. — Ты понимаешь, что…

— Теренс, отъебись! — рявкнула Эшли, но тут же спохватилась — в салазаровых подземельях орать было непринято. — Извини. Это постэффект от зелья, — попыталась оправдаться она, попутно оглядываясь и проверяя, не обратил ли кто в гостиной внимания, но к этому времени многие уже расползлись по спальням. — Мне просто надо дописать, понимаешь?

— Но тебе нельзя это дописывать, — сказал Теренс и, присев на соседний стул, наклонился вперед. — Эшли, ты понимаешь, о чем именно рассказал Поттер? — шепотом спросил он.

— Он видит глазами Сам-Знаешь-Кого, — уж это было трудно не понять.

— Судя по тому, что тут написано, — Хиггс положил на стол листы пергамента и с каждым словом стал тыкать в них пальцем, — он видит, слышит и даже чувствует то, что видит, слышит и чувствует самый могущественный из ныне живущих темных магов. Видит в реальном времени так, словно забирается ему в голову при помощи легилименции. Хотя нет, — он покачал головой и облизал губы. — Это куда сильнее легилименции. Он неконтролируемо реагирует на яркие эмоциональные вспышки Того-Самого. Это что-то вроде устойчивой ментальной связи…

— И что? — нетерпеливо оборвала его рассуждения Эшли, едва заметно сгибаясь от очередного приступа боли в животе.

— Эта связь не может быть односторонней, понимаешь? — Теренс подался вперед еще сильнее, тенью нависая над записанными откровениями геройского мальчика Гарри. — То есть это работает и в обратную сторону. Не только Поттер может забираться в голову Его Темнейшиства, но и наоборот.

— И что? — раздражаясь и злясь только сильнее, повторила девушка.

— А то, что есть огромная разница между случайным бесконтрольным подглядыванием ничего не смыслящего в легилименции пятикурсника и намеренным вторжением в сознание кого-то вроде Сама-Знаешь, — Хиггс побледнел, а голос его звучал хрипло и напряженно. — Если Сама-Знаешь-Кто узнает об этой связи, он сможет беспрепятственно проникать в голову Поттера. Он сможет не просто копаться там, а вызывать у парня кошмары, видения и галлюцинации. Он сможет убедить его в чем угодно, сможет свести его с ума.

— Так он наверняка знает, — фыркнула Коллинз. — Поттер сказал, что Снейп учит его окклюменции с Рождества, — как раз об этом девчонка пыталась продолжить писать сейчас. — Эта пожирательская сволочь уже давно обо всем доложила.

— Даже если и так, тебе писать об этом не стоит, — не унимался Хиггс. — Все, о чем ты… о чем мы до этого сообщали, было личным, но не опасным. Да, тот же Малфой едва ли смог бы это узнать, но в том, на кого Поттер заглядывается и в каких он отношениях с крестным нет какой-то страшной тайны и опасности. А это, — он хмуро глянул на исписанный пергамент. — С помощью этой связи Сама-Знаешь-Кто может убить Поттера.

— Ну, выходит Поттеру повезло, ведь чтобы убить кого-то из вас или ваших родителей, Темному Лорду и делать ничего не нужно, достаточно просто приказать, как… — голос дрогнул, Коллинз осеклась и на мгновение прикрыла глаза, представляя серое небо и мелкие снежинки. — Я понимаю, о чем ты говоришь, — вздохнув, сказала она спокойнее, — но не понимаю зачем, Теренс.

— Но так нельзя…

— Ты точно внимательно прочитал все, что тут написано? — гнев подступал, сдавливая горло как тошнота. — Прочитал, что до Рождества у него уже было видение с Артуром Уизли? Прочитал, как быстро все, даже сам Дамблдор, подорвались? И отца Уизли спасли! А меня… — Эшли сдержала очередной позыв разораться и наоборот договорила мысль едва слышно. — Единственные, кому тогда было до меня дело — это вы. И вы единственные, чья жизнь и безопасность меня теперь волнует, ясно?

— Ясно, — прошептал Теренс и опустил взгляд в пол.