Бумажные корабли (гет)

Примечания:

Fix-it «Мультивселенной безумия».

Прах Черного Гримуара пал на дорогу серым дождем. Ванда не поняла, как здесь оказалась. К слову, и смерти своей не помнила, была ли она вообще?

Ванда попробовала вслушаться в собственное тело: сильно ныли ноги, тянуло к земле, кружилась голова, ломило руки. Пульсировала мысль о долгом падении — других воспоминаний не обнаруживалось.

Пепел Черного Гримуара терялся в дождевой воде. Больше он никому не навредит и не откроется… Печаль собралась на губах, стоило лишь осознать это в полной мере.

Впрочем, плюсов было явно больше. Кого, в конце концов, и когда волновал человек, идущий в толпе один?

Сильно хотелось есть. Кафе на противоположной стороне улицы выглядело знакомым, и одновременно нет. Заказала кофе, разбавила сливочным ликёром, прожевала клубничный круассан, не сосредотачиваясь на вкусе.

То, что снова, и в этом мире тоже, оказалась за бортом жизни, уже не удивлялась.

«Они будут любимы» — обещала ей Ванда из другой Вселенной. Ванда, которой повезло больше. Ванда, у которой есть дети, жив Вижн и, скорее всего, брат.

— Засунь себе свою жалость в… — само собой просочилось сквозь зубы.

Будут счастливыми… Как же надменно это прозвучало.

— Прочь. Из моей. Головы.

Мысли давили, мысли душили. Ещё немного и, казалось, Ванда даже Таноса перестанет во всём винить. Множество потерянных людей всегда бродило по мирам, вот и она тоже, именно она, так несправедливо «потерялась»…

В кафе было много народу. И как только нашла свободный столик?

Выглядело странным, что она единственная сидела одна — официант с официанткой периодически посматривали на неё и переговаривались.

Работали бы лучше.

А за окном мокли под дождём дома, шумели машины. Город приобретал более чистый и свежий вид. Незнакомый город. И она здесь незнакомка.

— Разрешите?

Она пожала плечами, не обратив на спросившего никакого внимания. Где-то там, за завесой дождя, где-то далеко и невозможно близко у неё была жизнь, в которой она осталась. И из которой выпала. Другая была не нужна.

— Между прочим, я везде тебя искал. Что-то случилось?

Ванда холодно повернулась в сторону говорившего и застыла.

— Вижн?

Он нахмурился, как всегда вовлечённый в её проблемы. Проблемы, с которыми сам разберётся, только моргни.

Но Ванда покачала головой, не веря тому, что видит. Хотя, чему тут не верить?

Черный Гримуар использовал остатки последней силы и закинул её сюда — во Вселенную, в которой она ещё не была. В ней есть Вижн, а значит, есть и ещё одна Ванда, и у них двое прекрасных детей. Вижн просто обознался. Принял её за другую. За свою.

А она… потерялась. Ей нет здесь места. И уничтожение Черного Гримуара сдавило грудь осознанием этого ещё сильнее.

— Пойдем домой, — Вижн коснулся её руки, от чего дико захотелось разрыдаться. — Всё расскажешь, приготовим ужин, повеселимся. Гостей позовём.

— Я люблю тебя, — прошептала Ванда.

А на деле хотелось сказать: «убью». И ведь правда убила бы. Словно кто-то могущественный каждый раз бросал ей, как собаке, кость в виде надежды, любимых лиц… а потом отнимал, причем более жестоко, чем самая страшная смерть.

Домой… Ну хорошо, веди, во сколько там явится твоя «истинная версия» меня? Та, с которой «вы будете счастливы».

Вижн вёл её по промокшим улицам, по пеплу Гримуара, липнувшему к подошвам сапог, по незнакомому городу, в котором она — незнакомка, которая может легко стереть его с лица земли.

Слёзы душили. Но она смеялась. То ли потому что дождь весело барабанил по голове, то ли потому что Вижн закружил на руках.

К дьяволу всё! Плевать, что он обознался. Это её день, пускай и единственный. Она выпьет его до капли, досуха, даже если всё что видит — её глюк.

Вижн привёл Ванду в дом, запер дверь, помог снять плащ. Билли и Томми, как бусинки поскакали по лестнице к ней навстречу, радуясь и что-то наперебой рассказывая. Ванда пыталась не слушать. Послушает — сорвётся, останется, отвоюет, сожжёт этот дом к чертям, но никому не отдаст.

В голове шумело, хотелось кричать. Она закрыла лицо руками и в тот же миг схватила Билли и Томми за ладошки. Больно. Отчаянно. И впилась в Вижна взглядом.

Как? Как отказаться от этого? Как противиться этому? Почему она должна отказаться от них? Ради чего?

— Так, малышня, нам с мамой надо посекретничать.

Вижн всегда знал, когда и в чём она нуждалась. Но сейчас…

— Ванда?

— Я не В… — она осеклась, осознав абсурдность того, что едва не сказала. — Я не знаю…

В висках пульсировали минуты. Она почти слышала, как та, другая, настоящая Ванда поднимается по ступенькам.

Но никто не приходил. Наступал вечер.

Ванда сослалась на головную боль, почти не соврала. С кухни доносились ароматы выпечки. Ванда улыбнулась, падая в дрёму: «Помнил ли этот Вижн своё первое блюдо и как потом соскребал его со стен?»

Как же много воспоминаний… реальных или нет — не суть. Фотографии кричали со стен и полок о безграничной любви, особенно детские. Ванда закуталась в вязаный палантин и поудобнее устроилась на неразложенном диване. Ничего пёстрого, только уютные краски неба от пасмурного и молочного до персикового. Памятные приятные мелочи на полках за стеклом, книги… и синтезатор. Подумать только, а она ведь однажды хотела играть на таком, только благополучно забыла.

Коснулась клавиш. И тут же одернула руку, услышав звонок в дверь.

Уйти. Незаметно, неслышно, прекратить эту пытку несбывшимися мечтами, спрятаться за пеленой дождя, не прощаясь — так она хотела. Но вновь не могла.

Вжалась в стену, услышав шаги. Задержала дыхание, когда открылась дверь.

— Не спишь, дорогая? Пойдем, всё на столе, — с улыбкой произнёс Вижн. — Тебе уже лучше?

Ванда машинально кивнула отзеркалив его настроение — не умела этого не делать.

Так много в его объятиях, касаниях, поцелуях. Ни с чем не спутаешь, ни на что не променяешь.

— Дорогая, ты можешь не говорить, что произошло, но скажи, как помочь тебе?

— Не исчезай, — выдохнула она ему в грудь. — И не дай мне уйти.

Он взял её лицо в ладони и мягко поцеловал.

Из большой кухни слышались голоса, Ванда на миг замерла, когда распознала их.

Пьетро? Эрик… то есть папа?

Они возились с детьми и не сообразили, когда она вошла.

— А вот и наша красавица! — первым опомнился Эрик и стащил Билли со своей шеи. — Извини, мама опаздывает, она…

От него пахло дождём и прохладой. Как и от Пьетро.

Ванда онемела, прослушав половину его слов. Обняла, приняла несколько подарков для себя и мальчишек. Так, без повода. Просто семейный ужин. Просто одна встреча, каких не так много, как хотелось бы, но важная, нужная и бесценная.

Ванда улыбалась за бокалом красного вина, периодически смотрела каждому сидящему за столом в лицо, запоминала, почти не вслушивалась в неугомонные рассказы Пьетро — любовалась одной лишь интонацией его голоса.

За окном всё так же барабанил дождь, размывая улицы. В последний раз почудились шаги за дверью… той, другой, «настоящей» Ванды.

А была ли она? Та, другая.

Раз существует Вселенная, в которой она осталась одна, значит, где-то среди мириадов планет и миров, живёт и Вижн, который ищет её по свету. Именно её.

Ждёт домой. Туда, где в печи готовится пирог, а за столом собралась вся семья; где тёплый диван, уютная постель, яркая лампа и дождь за окном. Туда, где любимые голоса, житейские заботы, приятные волнения, а тревоги спят на половичке за дверью и ждут своего часа.

Я чувствую тепло…

Ванда повернула голову, отвечая на прикосновение Вижна, и улыбнулась.

Нет, она не потерялась. Она вернулась.