Приключения находят их сами (гет)

Глухие удары продолжались, сопровождаемые резкими вздохами и странным, шипящим звуком, словно кто-то боролся с чем-то невидимым, но плотным, как лёд. Вика, уткнувшись лицом в колени, дрожала. Каждый грохот, каждый хрип, казалось, сотрясал землю под ней. Она чувствовала, как её волосы прилипают к влажному лбу, а дыхание сбивается в короткие, прерывистые вдохи. Ей казалось, что битва длится целую вечность. Минуты растянулись в бесконечность, наполненные лишь нарастающим ужасом.

Она слышала не только столкновения, но и глухие стоны, которые принадлежали, как ей казалось, Диме. Он не кричал, но каждый такой звук был отголоском страшной боли, проникающей до самых костей. Она слышала, как он тяжело дышит, как его удары становятся всё более вымученными, но он не сдавался.

Внезапно звуки битвы приблизились к ней. Вика почувствовала тень, нависшую над ней. Она подняла голову, и её взгляд встретился с парой холодных, безжизненных глаз одного из преследователей. Он был в темноте, но она видела его силуэт.

Он не медлил. Крепкая рука мгновенно схватила её за шею. Воздух с шипением вышел из лёгких. Вика попыталась вскрикнуть, но горло было сдавлено. Её подняли, прижав спиной к холодной, шершавой стене мотеля. Ноги беспомощно дёрнулись в воздухе, а лодыжка пронзила её нестерпимой болью. Глаза Вике застилали чёрные точки. Она смотрела на Диму, который, казалось, боролся одновременно с двумя другими, его движения были замедленными, его лицо исказилось от напряжения и боли.

Мужчина, державший её, поднял свободную руку, готовясь нанести удар.

— Теперь ты наша приманка, — прохрипел он, его голос был низким и угрожающим.

Но в этот момент раздался пронзительный, почти нечеловеческий рык. Это был Дима. Он обернулся, увидев, что происходит с Викой. В его глазах вспыхнул тот странный, почти невидимый свет, и из его тела вырвалась волна холода, которая заставила воздух вокруг заиндеветь. Он бросил остальных двоих на землю, и, несмотря на свои раны, ринулся к Вике с невероятной скоростью.

Рука, державшая Вику, дёрнулась. Мужчина, кажется, почувствовал нечто, и его хватка ослабла. Этого было достаточно. Дима, словно вихрь, набросился на него, не останавливаясь. Он не бил, а скорее отбрасывал, гасил противника. Раздался громкий, трескучий звук, и мужчина с неестественным хрустом отлетел от стены, упав на землю и затихнув.

Дима резко развернулся. Картина, представшая перед её глазами, заставила её содрогнуться. Переулок был опустошён. Двое из нападавших лежали без движения, неестественно изогнувшись. Третий, тот самый мужчина в костюме, сидел, прислонившись к стене, его дыхание было прерывистым, а на его лице, до этого совершенно бесстрастном, проступила гримаса боли и осознания. Он смотрел на Диму своими угольно-чёрными глазами, и в них читалось нечто новое — уважение, смешанное с яростью и пониманием.

Дима стоял над ним, его тело было напряжено, но он едва держался на ногах. Правая рука его висела неестественно, по ней стекала кровь, пропитывая рукав. Левая нога была вывернута в колене. Лицо было бледным, покрытым слоем инея, а на скуле проступал синяк. Но его взгляд оставался прежним — острым, сосредоточенным.

Мужчина в костюме попытался поднять руку, но та бессильно упала.

— Ты… ты совсем другой, — прохрипел он, его голос был надломленным. — Этого не было в… в записях.

Дима не ответил. Его взгляд наполнился тем странным, едва заметным свечением. Холод, который Вика чувствовала от него, усилился, и мужчина в костюме вздрогнул, словно его окутало ледяное облако.

— Мы не твои, — глухо произнес Дима, его голос звучал так, будто он говорил за пределами своего обычного голосового диапазона, низко, почти рычаще. — И ты не остановишь нас.

Мужчина в костюме закрыл глаза, словно сдаваясь.

Дима резко развернулся и ринулся к Вике. Он мгновенно оказался рядом. От его тела, которое ещё несколько мгновений назад излучало леденящий холод, теперь стало исходить странное, но такое желанное тепло. Он осторожно опустился на одно колено рядом с ней, его взгляд был целиком сосредоточен на ней, полон нескрываемой тревоги.

— Вика, как ты? — его голос был хриплым, но звучал так, будто он только что вырвался из ледяного плена. Он начал быстро осматривать её, его пальцы легко касались её шеи, рук, плеч, проверяя, нет ли новых повреждений. Его взгляд задержался на её побледневшей шее, где ещё остались красные следы от хватки. — Сильно больно?

Вика чувствовала онемение от ужаса и боли в горле, но его спокойный взгляд и тепло его прикосновений вселяли в неё каплю надежды. Она лишь покачала головой, не в силах произнести и слова.

Дима кивнул, словно ожидая этого. Он осторожно поднял её на руки. Его движения были точными и бережными, несмотря на его собственные травмы, которые, казалось, пронзали его насквозь при каждом движении. Вика обхватила его шею, чувствуя его дрожь и жар собственного тела, контрастирующий с теперь уже исходящим от него мягким теплом. Он нёс её, словно она ничего не весила.

Он пошёл, хромая, но решительно. Они выбрались из переулка на одну из улиц города. Утро уже полностью вступило в свои права, город оживал. Машины проезжали мимо, люди спешили по своим делам, не обращая внимания на двух раненых людей, тихо пробирающихся мимо. Это было странно — обычная жизнь продолжалась, пока они сами находились в центре кошмара.

Дима вёл их по лабиринтам улиц, сворачивая в переулки, обходя центральные проспекты. Он двигался инстинктивно, словно знал каждый камень этого города. Его взгляд оставался цепким, постоянно сканируя окружение.

— Куда мы? — снова спросила Вика, её голос был еле слышным.

— К знакомому, — повторил Дима. — В этом городе. Он… он может понять. Он может помочь.

Вика знала, что у неё нет выбора, кроме как довериться ему. Он был её единственной надеждой. Несмотря на пугающие изменения, несмотря на эту ужасную силу, что пробудилась в нём, он по-прежнему был Димой — тем, кто защищал её, тем, кто заботился о ней. Он нёс её сквозь холодное утро, прочь от теней, которые гнались за ними, к неизвестному будущему, которое обещало быть ещё более опасным.

Каждый шаг давался Диме с огромным трудом. Он был измотан, едва стоял на ногах, но его воля была непоколебима. Он знал, что они должны добраться до этого знакомого, чтобы разобраться, что с ним происходит и что за силы их преследуют. Это было уже не бегство. Это был путь к пониманию, путь к борьбе.