В дыму и пламени (джен)

Настал день крещения Эйнара. Подумалось вскользь, что отец был бы рад присутствовать. Это важный праздник в жизни христианина — начало его жизни с Богом.

Эйнар, понятное дело, всей торжественности момента не понимал. Регина приехала с утра пораньше, помогла его собрать, одеть. Для начала обряда выбрали светло-голубую рубашку и белые брюки. Ивар тоже в кои-то веки отказаться от любимых тёмных цветов. Кремовая рубашка и светло-серые джинсы осталась ещё с того дня, когда Миккеля крестили.

Дядя с тётей забрали их на машине, а Регина отправилась с Уббой и Стеллой. Все свои. Бальдр и Рэми ещё должны были подъехать к церкви. Стелле удалось вырваться ненадолго. Её родители выбрались на выходные, хотели познакомиться с близнецами и обещали присмотреть за ними и Миккелем.

В часовне оказалось светло и тихо. Отец Стефан в праздничном облачении с золотой накидкой готовился к Таинству. Эйнар послушно сидел на коленях у Ивара, крутил головой по сторонам. Ивар переживал, что незнакомая обстановка его испугает, но тот, кажется, заинтересовался. С отцом Стефаном Ивар их познакомил заранее. Эйнар ведь боится чужих людей.

Второе имя Эйнару Ивар решил дать в честь святого Михаила — архангел Михаил⁽¹⁾ будет его небесным покровителем и защитником. И на вопрос отца Стефана, какое имя он выбрал для ребёнка, так и ответил.

После отец Стефан вновь обратился к в нему:

— Что просишь у Церкви Божьей для Эйнара?

— Благодати Христовой, — не задумываясь, сказал Ивар.

— Испросив крещения для твоего ребёнка, принимаешь ли на себя обязанность воспитывать его в христианской вере, учить его любить Бога и ближних. Осознаёшь ли свою обязанность? — торжественно и строго спросил отец Стефан.

— Осознаю, — ответил Ивар. Вообще-то, оба родителя должны отвечать, но раз у Эйнара мать умерла, Ивару пришлось отдуваться одному. Хотелось бы верить, что Мария не была бы против крещения.

Затем отец Стефан спросил Уббу, готов ли он помогать в христианском воспитании ребёнка. И тот, конечно, ответил: «Готов».

К слову, крёстных тоже можно выбрать двоих, но Ивар решил, что достаточно будет одного крёстного отца.

— Эйнар, христианская община с большой радостью принимает тебя. От имени этой общины я осеняю тебя знамением креста. После меня и вы запечатлейте на вашем ребёнке знак Иисуса Христа, нашего Спасителя, — сказал отец Стефан в завершении первой части обряда.

Он начертил крест на лбу Эйнара, а после прочитал строки из Святого Писания. Затем последовала традиционная молитва и подтверждение присутствующих своей веры во Христа. Чтение Символа Веры⁽²⁾.

— Помолимся всемогущему Богу, чтобы Он даровал этому ребёнку новую жизнь от воды и Святого Духа, — произнёс отец Стефан, когда подошли к купели.

Наступило время передать сына Уббе, и тот держал его над купелью, пока отец Стефан троекратно поливал голову Эйнара водой. Во имя Отца, Сына и Святого Духа. После того вновь начертил елеем⁽³⁾ крест на лбу Эйнара.

— Эйнар Михаил, ты стал новым творением и облёкся во Христа. Прими белую одежду и сохрани её незапятнанной вплоть до суда Господа нашего Иисуса Христа, чтобы обрести жизнь вечную, — произнёс отец Стефан, и тётя, которая стояла тут же на подмоге, накинула на плечи Эйнара белую крестильную рубашку.

Затем отец Стефан зажёг свечу от пасхала⁽⁴⁾ и вручил Ивару.

— Прими свет Христов. Отец и восприемник⁽⁵⁾, вам доверяется хранить этот свет, чтобы ваш ребёнок, озарённый светом Христа, всегда поступал как сын света и, сохранив твёрдость веры, вместе со всеми святыми мог встретить грядущего Господа в Царстве Небесном.

В завершении обряда последовала общая молитва.

Эйнар терпеливо перенёс всю процедуру и вскоре снова сидел на коленях у Ивара. С любопытством разгадывал толстую белую свечу, символизирующую свет Христов. Роль фотографа на Таинстве досталась Рэми. В конце концов, это его работа, к чему приглашать со стороны?

После церкви поехали к дяде с тётей. В отцовской квартире попросту не было места, чтобы принять всех гостей. Эйнар подустал и начал хныкать. Вообще ему и спать уже было пора. Уложили его в гостевой комнате. Гостиную же украсили белыми и злотыми шарами, а дядя с тётей заказали в кондитерской торт в нежно-голубой глазури с надписью: «Крещение Эйнара» и датой.

Когда проснулся Эйнар, наступило время подарков и поздравлений. Убба со Стеллой подарили золотой крестик⁽⁶⁾ и икону святого Михаила. Дядя с тётей детскую Библию, а Регина образок Святого Михаила в дополнение к крестику.

Получился тихий семейный праздник. Сразу после застолья Убба со Стеллой поехали домой. Стелла переживала, как там родители с близнецами справляются.

Вечером Рэми развёз их с Эйнаром и Региной по домам. Сказал, что к следующим выходным постарается фотки сделать. Бальдр как раз фотоальбом подарил тематический — вот и пригодится. Он ещё и видео снимал. Эйнар, когда подрастёт, сможет посмотреть. Вряд ли он много запомнил.

* * *

В следующие выходные Ивар отмечал день рождения — тридцать пять лет. Тем же составом собрались. Правда, Стелла заехала всего на полчаса. Сестра ей согласилась помочь с детьми, но на неё одну их там слишком много. Снова праздновали у дяди с тётей. День рождения выпал на субботу, так что переносить не пришлось. Как-то так повелось ещё с детства, что все семейные праздники проходили у них.

Ивар купил продукты, а тётя и Регина наготовили кучу разных вкусностей. Дядя позволил себе рюмку смородиновой настойки. Регина и Рэми пили вино, ну, как… Рэми-то, как и дядя, не любитель. Один бокал цедил весь вечер. Убба за рулём, а остальные и вовсе не пьют. Ивар взял бы ром (и в этом их вкусы с отцом совпадали), но Бальдр предпочитает виски. А Ивар, в общем, не был не против.

Отметили спокойной и тихо, к вечеру Убба домой засобирался — семья ждёт. Ивар вышел проводить во двор. Собаки носились и путались под ногами, одурев от свежего воздуха. Телефон в кармане куртки пиликнул смской. Распрощавшись с Уббой, Ивар устроился в новой беседке, закурил и выложил телефон на маленький круглый столик. Сообщение оказалось от Хильды. Неожиданно! Поздравляла с днём рождения… Нет, конечно, Ивар не думал, что она забыла, но не был уверен, что она захочет написать. Он долго вертел телефон в руках, раздумывая, стоит ли вообще отвечать.

Хотелось услышать её голос, если уж честно. Но зачем? Разбитую чашку не склеишь. Он ведь сам от неё отказался. К чему ворошить прошлое? Решив, что стоит просто поблагодарить сообщением, Ивар быстро набрал ответ и отложил телефон.

Со стороны дома послышались шаги. Вскоре сквозь заросли виноградной лозы, которыми тётушка украсила беседку, показалась рыжая макушка Бальдра. Тот растянул губы в улыбке.

— Привет.

— Ага, привет, — кивнул Ивар, будто бы они не виделись пять минут назад.

— Покурить вышел, — сообщил Бальдр, брякнувшись на скамейку. — Твоя тётя уже ворчит, что мы превратили беседку в курилку, — неловко поджал губы он.

Ивар махнул рукой.

— Не бери в голову. Она не со зла. Ей же не жалко, она типа о нашем здоровье заботится.

— Я понял, — кивнул Бальдр и тут же качнул головой в сторону столика. — Ты говорил с кем-то? Я помешал?

— Нет, ты как раз вовремя, — ответил Ивар. И правда, лучше от этого звонка не станет — только старые раны бередить. Ивар приободрился, по крайней мере, сделал вид. — Вот что, поехали завтра в тир?

Бальдр улыбнулся, недоумённо моргая, и выдохнул облака сизого дыма, развеял его рукой.

— В тир?

— Ага, из лука стрелять.

Бальдр поджал губы, печально вздохнул:

— М-м, я бы хотел…

— Так в чём дело? — пристально уставился на него Ивар. — Я заплачу, не переживай. Это в счёт дня рождения — я приглашаю, — решив, что у Бальдра денег нет, добавил он. Бальдр, как ребёнок в магазине игрушек — вечно спускает всё на всякую ерунду.

Бальдр сразу потускнел и отвёл взгляд.

— Не могу обещать, — неуверенно протянул он.

Ивар нахмурился: дело вовсе не в обидах, что странное с Бальдром происходит.

— Что случилось-то? Расскажи толком, — взял его за запястье, и Бальдр, поморщившись, отдёрнул руку.

— Ай! Я не знаю, прости.

Повисла неловкая пауза, Бальдр всё также глядел в сторону, потирая запястье.

— Что там у тебя такое? — не скрывая любопытства, спросил Ивар и наклонился к нему.

Бальдр активно замотал головой.

— Ничего!

Ивар, подозрительно прищурившись, буравил его взглядом. Бальдр нервно кусал губы и прятал глаза. В конце концов, Ивар схватил его за руку и задрал рукав салатовой толстовки. На запястье темнел синяк, и на втором обнаружился подобный.

— Просто ударился где-то, — виноватым шёпотом вытолкнул Бальдр.

— Да ну? Забыл «стоп-слово»? — нарочно поддел Ивар, чтобы вести его на чистую воду.

Бальдр густо покраснел и уронил голову.

— Я не хочу ничего обсуждать! — набравшись смелости, выкрикнул он.

Ивар покачал головой и откинулся на спинку скамьи. Вероятно, можно было бы как-то помягче всё разузнать, но никогда он не умел в реверансы.

— Слушай, не то чтобы я осуждаю… — вообще-то, да. — Если вам обоим это нравится, не стану лезть не в своё дело. Наручники, плётки… — многозначительно протянул он. — Дело ваше, — затем выдержал паузу и продолжил, нажимая на слова: — Тебе ведь нравится?

Бальдр вздрогнул, зажмурился и выпалил:

— Не надо так, Ивар! Я не ребёнок — сам разберусь. И это вовсе не то, что ты думаешь.

Ивар пожал плечами:

— Там, может, расскажешь, что происходит? И мне не придётся додумывать, — вкрадчиво предложил он.

— Прости, мне надо домой. Обещал, что вернусь не поздно, — подскочил со скамьи Бальдр.

Ивар с досадой сплюнул в сторону. Кажется, он снова всё испортил. А хотел ведь помочь! Что там у них с этой долбанутой Норой всё-таки происходит?

Назавтра, конечно же, Бальдр не явился. Пошли в тир с Уббой. Ивар звонил после, но Бальдр трубку не брал. Хотел заглянуть к нему на работу, а заодно напроситься к папе Карлу доделать манеж в мастерской. Но на неделе свои дела закрутили. Эйнара надо было возить на занятия, у Уббы со Стеллой забот было невпроворот с тремя-то детьми, и они помочь не могли.

Когда Ивар добрался до мастерской, то узнал, что Бальдр взял больняк. Паршиво. И на звонки он не отвечал. Вдруг что серьёзное случилось?

Момент с «опекой» Ивар деликатно пропустил. Ну да, Бальдру не пять лет, но порой он ведёт себя, как ребёнок. Пусть злится — плевать. Если он угодил в неприятности, Ивар хотел помочь. Как будто бы, кроме него, кому-то ещё есть дело до Бальдра. Нет, Ивар вовсе не считал его каким-то убогим, дурачком или типа того. Но Бальдр абсолютно неприспособлен к жизни, согласен он с тем или нет.

Ивар собирался заехать к нему в пятницу после работы, но дядя позвал в летний дом. Нужно было там прибраться к зиме, кое-что отремонтировать. Убба не может, Хальфдана, кажется, и в городе нет. А Рэми в какую-то поездку укатил на выходные со своей Анной.

Отказать было совестно. Они сколько помогали… К тому же, Регина собиралась Миккеля с Эйнаром сводить в кукольный театр. Всё так удачно сложилось. Дядя с тётей должны были приехать на машине, а Ивар решил на байке в ночь. Чего время терять и тащиться с утра? Поспать можно и там.

Вернулся домой, забрал Эйнара из нового сада, который, благо, находился в пятнадцати минутах от дома. И, пока готовил ужин, оставил его отмокать в ванной. У него там куча игрушек всяких: резиновый бегемот, крокодил и кораблик. Ивар, конечно, выслушал тётушкины наставления, и воды до краёв не набирал, а на дно ванны постелил резиновый коврик ради безопасности. Эйнару нравилось плескаться — пусть порадуется.

Когда Ивар заглянул в ванную, Эйнар шлёпал руками по виде и радостно смеялся. Кажется, Ивар вообще впервые слышал его смех.

— Играешь в шторм на море? — усмехнулся Ивар, оценив масштаб катастрофы. Конечно, Эйнар и на пол воды налил. Ладно, что ж, убрать недолго. Пусть веселится.

— Убирай игрушки, сейчас будем мыться, — строго оповестил Ивар.

Эйнар в знак протеста поныл, однако быстро успокоился и отложил игрушки на полку. Вода уже остыла, пришлось добавить горячей.

После ванной сели за стол. С ужином и кормлением удалось справиться быстро. Эйнар, похоже, спать хотел. Всё тёр кулаком глаза, а когда Ивар его отпустил, притащил книжку и замер с ней на пороге.

— Регина тебе почитает. Мне ехать пора, — сообщил Ивар на ходу и шагнул к шкафу. Холодно уже ночью, джемпер надо найти. — Побудешь с ней, а я вернусь в воскресенье.

Эйнар тут же разнылся, а Ивар, вздохнув, подхватил его на руки.

— Ладно, не реви. Может, какой-нибудь подарок тебе привезу, если будешь себя хорошо везти, — пообещал он.

Эйнар обхватил его руками за шею, положил подбородок на плечо и тяжело засопел в ухо.

— Я не навсегда уезжаю, всего-то на два дня, — пояснил Ивар и погладил его по спине.

Эйнар притих, однако с рук слезать не желал. Так и Регину встретили. Ивар передал ей сына и ушёл одеваться.

— Куда ты в ночь-то собрался? — устало спросила Регина, когда он заглянул в детскую со шлемом в руках. — Дождь обещали… Ехал бы с утра.

Ивар привычно отмахнулся. Разве он кого когда слушал?

— Я успею. Хочу приехать пораньше, дел много. Всё, пока.

Регина только головой покачала, но переубеждать не стала. Ивар подмигнул сыну и помахал рукой. Эйнар тоже неуверенно сложил ладошку в прощальном жесте и надул губы. Регина взяла его за руку, и они вышли в коридор провожать.

— Осторожнее на дороге, не гони, — напутствовала она.

Ивар кивнул, не стал спорить. Будто бы он первый день в седле! Ночью даже проще: машин почти нет, а загородная трасса вообще пуста.

* * *

Дождь обогнать всё же не удалось. Он шёл по пятам, грозно сверкая вспышками молнии, и гремел громом, будто разгневанный Тор⁽⁷⁾ высоко в горах сражал врагов одного за другим. И Мьёльнир пробивал полотно тёмных туч. Всё это, конечно, сказки — всего лишь сказки, которые Ивар читал сыну. Однако погода, и правда, разыгралась не на шутку.

Можно было заехать на заправку, переждать дождь, но глупо останавливаться посреди пути. Хотелось уже добраться до летнего дома, растопить камин, согреться и лечь спать. Полчаса, может, чуть больше по пустой дороге — осталось потерпеть всего ничего.

Ивар притормозил у заправки, но не стал заезжать. Решил рискнуть. Ездил ведь и на куда большие расстояния. Про себя уже представлял, как заварит чай или, может, в отцовских запасах осталось что-то покрепче. Устроится у огня с книгой, а после завалится на кровать в маленькой комнате. Хотя читать уже не хотелось — глаза слипались. Скорей бы уже доехать.

Мокрая лента дороги мелькала размытыми кадрами, а по обочинам влажно шумел потревоженный грозой лес. Жёлтый предупредительный знак с силуэтом лося и указатель развилки слились в смазанную линию за стеклянной завесой дождя.

Занавес тёмных туч мешал разглядеть поворот. Размечтавшись, Ивар чуть было не проехал. Дождь разошёлся, долбил бронебойными каплями, будто хотел выбить его из седла. Джинсы отсырели и отяжелели, вода заливалась за шиворот, и даже рубашка под курткой промокла насквозь. Ивар уже сто раз пожалел, что потащился в ночь. Но теперь возвращаться поздно. За поворотом мелькнула длинноногая рогатая тень, озарённая вспышкой молнии, и, перемахнув ограждение, скрылась в плотных объятьях леса.

Ивар выругался, но успел затормозить. Кажется, успел…

* * *

В летнем доме было тепло, уютно трещали поленья в камине. Отец расставлял на маленьком столике кружки, над которыми вился ароматный дымок. Ивар, вздохнув, потоптался на пороге. С кожанки стекали холодные капли. Там, за дверью всё ещё бушевала гроза.

Отец повернулся с улыбкой, услышав его.

— Рановато ты. У меня ещё ничего не готово, — посетовал он, разведя руками.

Ивар огляделся. В доме всё по-прежнему: стеллажи с отцовскими книгами и сувенирами, часы над камином и коврик со скандинавскими узорами на широких скрипучих досках. Даже кружки те же, из которых всегда чай пили (белые с синими цветами). Тётушка, кажется, их покупала давным-давно. Одна разбилась, когда Ивар ещё в училище учился. И вроде всё было привычно, обыденно, но что-то всё же неправильно.

— Не стой на пороге, иди сюда, погрейся у огня, — приглашающе указал отец в сторону кресла-качалки. — Я камин растопил, тебя ждал.

Ивар скованной кивнул и перешагнул порог. Бросил мокрую куртку на вешалку и стянул ботинки. Пристроил на громоздком комоде шлем и уселся в кресло. Мельком заметил на толстом пластике забрала царапины и трещины. Странно… Он уж давно не падал, и запомнил бы, если бы такое случилось. А шлем новый — летом покупал.

Отец удовлетворённо кивнул.

— Ну, вот, теперь спешить некуда. Отдохни.

Ивар поморщился, покачал головой. Что-то ускользнуло из памяти, и мысль эта не давала покоя, словно последний квадратик паззла, затерявшийся в коробке. Куда он так торопился? Неужто на встречу с отцом спешил?

Огонь припекал, приятное тепло разливалось по телу, клонило в сон. Встряхнувшись, Ивар всё же собрался с мыслями. Должно быть, приехал он за тем, чтобы извиниться. С отцом они несколько лет не виделись и толком не общались.

— Мне жаль, что всё так вышло, — пристыженным шепотом вытолкнул Ивар. — Я по тебе скучал, папа.

Отец удивлённо вскинул глаза, расцвёл. А блики пламени озарили оранжевыми всполохами его лицо, добавив в седину пылкого рыжего цвета.

— Знаю, сынок. И я скучал. Жалею, что от всех отвернулся, — вздохнул он. — Растерял всё, что имел. Всю жизнь гнался за счастьем, за какой-то иллюзией, а оказалось, что всё это дома. — Что было, то было, — чуть помолчав, рассеянно добавил он и протянул ладонь. — Мир?

Ивар пожал отцовскую руку и сонно кивнул, откинувшись в кресле. После стольких лет обид и взаимного игнора оказалось, что нужно было всего лишь извиниться.

Отец бросил ему на колени плед. А Ивар, кажется, задремал. И сквозь сон слышал, как отец бродит по дому, гремит посудой, перебирает книги, как пол скрипит под его шагами. Где-то рядом, но силуэт его пропал из виду, и картинка вдруг потускнела, как выцветший фотоснимок. Усталость смежила веки. Не было ни сил, ни желания разбираться.

Проснулся Ивар от того, что отец тряс за плечо.

— Вставай, Ивар! Всю жизнь проспишь, — бодро пропел он.

Вспомнилось, что собирались они на рыбалку пораньше, а за окошком уже брезжил бледный такой же невыспавшийся рассвет. Отцовский голос, отдалился, рассыпался на части. Остались лишь отзвуки эха, колышущие утреннюю тишину, словно рябь на воде.

1) В католицизме Архангел Михаил — важнейший архангел, предводитель небесного воинства, борющийся со злом и дьяволом. Он почитается как защитник веры, покровитель различных стран, городов и групп людей (например, солдат, геодезистов, моряков), а также изображается на картинах Страшного суда, взвешивающим души умерших. Выполняет роль посредника между Богом и человеком.

Вернуться к тексту

2) Символ веры — это краткое и точное изложение основных догматов христианства. Он не является молитвой, а представляет собой исповедание веры, которое состоит из 12 пунктов и отражает ключевые истины о Боге Отце, Сыне, Святом Духе, Церкви, Крещении, воскресении и вечной жизни.

Вернуться к тексту

3) Оливковое масло, употребляющееся в церковном обиходе.

Вернуться к тексту

4) «Пасхал» — это большая пасхальная свеча, используемая в католическом и англиканском богослужении, а также лютеранами. Она изготавливается из воска и традиционно украшается греческими буквами альфа (αalpha𝛼) и омега (ωomega𝜔), символизирующими Христа. Символ воскресения Христа и начала новой жизни.

Вернуться к тексту

5) Крёстный родитель, который выступает поручителем за крещаемого и обязуется помогать родителям в его христианском воспитании.

Вернуться к тексту

6) По традиции крёстный отец дарит ребёнку крестик.

Вернуться к тексту

7) Бог грома и молний в скандинавской мифологии, защищающий богов и людей от великанов и чудовищ.

Вернуться к тексту