Бой за любовь (гет)

Они сидели в его машине после очередной тренировки Хосока. Уже стемнело, но никому не хотелось уезжать.

— Который час? — спросила Рина, хотя телефон лежал прямо перед ней.

— Почти десять, — Хёнвон повернулся к ней. — Тебе пора?

Она посмотрела на него — уставшего после долгого дня, такого родного. Мысль о возвращении в пустую квартиру вдруг показалась невыносимой.

— А если... — она запнулась, собираясь с духом. — Если не пора?

Его рука, лежащая на руле, чуть дрогнула:

— В каком смысле?

— В самом прямом, — она старательно изучала свои колени.

— Ты уверена? — его голос стал слегка хриплым.

Повисла тишина. Они оба понимали — это будет не просто ночёвка.

— Поехали домой? — тихо спросил он.

«Домой» — это слово прозвучало так естественно и так волнующе одновременно. По дороге они пытались говорить о чём-то обыденном: о тренировке Хосока, о новых правилах в клубе, о чём угодно, только не о том, что ждёт их впереди. Но голоса подрагивали, а пальцы то и дело случайно соприкасались. В лифте Рина пыталась пригладить волосы, глядя на своё отражение в зеркальной стене:

— У тебя есть расчёска?

— Что? А, да... да. Есть.

Они оба рассмеялись от нелепости момента — обсуждать расчёску, когда сердца готовы выпрыгнуть из груди. У двери квартиры он никак не мог попасть ключом в замочную скважину. Она положила свою руку поверх его:

— Давай я.

Их пальцы переплелись на ключе. В прихожей они столкнулись, пытаясь одновременно снять обувь. Его локоть задел вазу, та покачнулась.

— Осторожно! — они синхронно рванулись ловить её и снова рассмеялись.

— Мы как подростки, — прошептала она.

— Я себя так и чувствую, — признался он. — Как будто впервые.

Она подняла глаза, встречаясь с его взглядом. В его глазах отражалось то же волнение, что она чувствовала сама. То же предвкушение. Та же нежность. Хёнвон переоделся и предложил перекусить.

— У меня есть зелёный чай, — Хёнвон рылся в шкафчике. — Тот самый, который ты любишь.

— Ты помнишь? — она сидела на кухонной столешнице, болтая ногами.

— Конечно, — он улыбнулся, не оборачиваясь. — Я помню все твои любимые мелочи.

Она наблюдала за его движениями — уверенными, привычными. В домашней футболке и свободных брюках он казался другим, не таким строгим, как обычно. Более... досягаемым.

— Держи, — он протянул ей чашку, и их пальцы соприкоснулись. Они замерли, не разрывая контакт.

— Может, посмотрим что-нибудь? — предложил он.

Она кивнула, не доверяя своему голосу. На диване они сели сначала на разных концах, старательно соблюдая дистанцию. Фильм начался, но никто из них не мог сосредоточиться на сюжете. Рина чувствовала тепло его тела даже через расстояние между ними. В какой-то момент она поёжилась, и он сразу заметил:

— Замёрзла?

— Немного.

Он притянул её ближе, накрывая пледом. Теперь она чувствовала его дыхание на своей шее, и это сводило с ума. Его рука лежала на спинке дивана, почти касаясь её плеча. Она чуть подалась назад, и его пальцы невольно скользнули по её коже. Лёгкое, почти невесомое прикосновение, от которого неистово захотелось раздеться.

— Что там происходит? — спросил он, кивая на экран.

— Понятия не имею, — честно призналась она. — Я не смотрю.

— Я тоже.

Она повернула голову, встречаясь с его взглядом — тёмным, глубоким, полным того же желания, что пульсировало в её венах. Его большой палец рисовал круги на её плече — медленно, задумчиво. Каждое движение отзывалось волной мурашек по коже.

— Хёнвон...

— М-м-м?

— Выключи фильм.

Он потянулся за пультом, и в этот момент она почувствовала его губы на своей шее — лёгкое, дразнящее прикосновение. Пульт выпал из его руки, с глухим стуком падая на ковёр. В это время Рина проскользнула на кухню, пытаясь унять дрожь в руках. Потянулась за стаканом, чтобы налить воды — он стоял на верхней полке, заставляя её привстать на цыпочки.

— Помочь? — его голос прозвучал прямо за спиной, заставив вздрогнуть.

Она обернулась и замерла — он стоял преступно близко. В тусклом свете ночника его глаза казались почти чёрными.

— Я сама... — начала она, но он уже наклонился к ней, и слова растаяли в воздухе между ними.

Первое прикосновение губ было лёгким, почти невесомым. Она подалась навстречу, обвивая руками его шею. Следующий поцелуй был уже другим: глубоким, жадным, отчаянным. Его руки скользнули по её талии, приподнимая, усаживая на холодную поверхность кухонной тумбы. Она тут же обвила его ногами, притягивая ближе.

— Рина... — выдохнул он ей в губы.

Она ответила, целуя его шею, чуть прикусывая кожу. Его руки сжались на её бёдрах, и она почувствовала, как сильно он вздрогнул. Холодный воздух кухни контрастировал с жаром их тел.

— Может... — он на секунду отстранился, — в спальню?

Она кивнула, не в силах произнести ни слова. Но они не спешили двигаться — застыли в этом моменте, глядя друг другу в глаза, осознавая, что происходит что-то большее, чем просто страсть.

В полумраке спальни они вдруг замедлились, словно боясь спугнуть момент. Хёнвон осторожно расстёгивал пуговицы её блузки, целуя каждый открывающийся участок кожи. Она дрожала под его прикосновениями от переполняющих чувств.

— Оставь, — прошептала она, когда он дошёл до последней пуговицы. Не снятая с тела блузка придавала моменту особую интимность.

Его футболка тоже осталась на нём — наполовину приподнятая, обнажающая торс. Рина провела пальцами по его коже, чувствуя, как он вздрагивает от каждого прикосновения. Это было совсем не похоже на жаркую ночь с Бэм-Бэмом — там была чистая страсть, здесь была любовь. В каждом движении, в каждом взгляде, в каждом вздохе.

Его руки были нежными, но уверенными. Он словно помнил (хотя откуда бы ему?) каждую чувствительную точку на её теле, каждое место, от прикосновения к которому она таяла. А может, просто чувствовал — как она чувствовала его. В этот раз всё было правильно. Словно пазл сложился — страсть и нежность, желание и любовь, уверенность и трепет. Всё, что она искала, было здесь, в его объятиях.

Они двигались как единое целое, дыша в унисон. Одежда добавляла особую пикантность моменту — как если бы они не могли ждать, как если бы желание было сильнее необходимости раздеться полностью. Каждая клеточка тела взрывалась от удовольствия. Они оттягивали момент, как могли, чтобы успеть подарить друг другу ещё одно прикосновение, ещё один поцелуй, ещё один дикий рывок, от которого хочется прогнуться в спине и закричать. Мир потемнел, от оргазма у Рины брызнули слёзы из глаз. Когда всё закончилось, они лежали, переплетясь телами. Её пальцы рисовали узоры на его груди.

— Я люблю тебя, — прошептали они друг другу.

Чуть позже Рина лежала, устроив голову на его груди, слушая, как постепенно успокаивается его сердцебиение. Его пальцы лениво перебирали её волосы, и от этой простой ласки хотелось мурлыкать.

— Я должна тебе кое-что рассказать, — тихо сказала она. — Я была замужем. Недолго, год.

Его пальцы замерли в её волосах:

— Когда?

— После того, как ты исчез. Его звали Андрей, мелкий русский бизнесмен. Казался хорошим человеком, — она невесело усмехнулась. — Родители были счастливы — наконец-то приличный мужчина, свой.

— Что случилось?

— Оказалось, не такой уж и приличный. Пил, изменял, считал, что жена должна сидеть дома и молчать.

Хёнвон напрягся:

— Он тебя...

— Нет, — она успокаивающе погладила его грудь. — До этого не дошло. Я ушла раньше. Просто... это был тяжёлый урок о том, что не стоит от отчаяния кидаться в другие отношения.

Он снова начал перебирать её волосы, словно пытаясь лаской стереть болезненные воспоминания:

— Прости меня. Если бы я не исчез...

Она приподнялась, глядя ему в глаза.

— Это прошлое. Может, мне нужен был этот опыт, чтобы понять, чего я действительно хочу.

— И чего ты хочешь?

— Этого, — она прижалась к нему крепче. — Тебя. Нас.

Он поцеловал её в нос:

— А что дальше? — его голос был мягким, мечтательным.

— Ну, для начала нам нужно спасти Данила...

— А потом?

— Потом... — она на секунду задумалась. — Может быть, маленькая пекарня? Ты говорил, что это моё призвание.

— С витриной, полной пирожных?

— И с кофейным уголком, где ты сможешь пить свой сладкий кофе.

Они оба рассмеялись, и в этом смехе была лёгкость — впервые за долгое время они позволили себе мечтать о будущем без страха.

— Со мной не будет обычного счастья, — она приподняла голову. — Я же волшебница, помнишь?

— Помню, — он притянул её для поцелуя. — И не хочу ничего обычного. Хочу тебя — со всей твоей магией, упрямством и умением превращать простой кекс в произведение искусства.

Они проговорили до рассвета — о прошлом, о будущем, о мечтах. Заснули под утро — Рина свернулась в его объятиях, чувствуя, как размеренно бьётся его сердце. Последней связной мыслью было ощущение абсолютной правильности происходящего — словно все события её жизни вели именно к этому моменту.

Проснулась она первой. Солнце уже заливало комнату мягким светом. Хёнвон спал, и она впервые могла беспрепятственно рассматривать его лицо — расслабленное во сне, без привычной маски сдержанности. Выскользнув из постели, она подобрала с пола его рубашку — белую, слегка помятую. Рубашка доходила ей до середины бедра, рукава пришлось закатать. От ткани исходил его запах — тёплый, родной. На кухне она нашла муку, яйца, фрукты. Руки сами потянулись замешивать тесто — привычные, успокаивающие движения. Вскоре квартира наполнилась ароматом выпечки.

— Вот это пробуждение, — Хёнвон появился на кухне, сонный и взъерошенный. Он замер, увидев её в своей рубашке у плиты. — И вот это вид.

— Нравится, оппа ? — она лукаво улыбнулась через плечо.

Вместо ответа он обнял её сзади, утыкаясь носом в изгиб зацелованной шеи:

— Ты восхитительно прекрасна.

Они завтракали свежеиспечённым пирогом, пили кофе, говорили о пустяках. За окном шумел город, где-то там ждал их опасный мир подпольных боёв, интриг и угроз. Но здесь, в его квартире, пропахшей корицей и ванилью, существовало только их маленькое убежище. И всё же... Рина чувствовала это где-то на краю сознания: их счастье слишком хрупкое, слишком драгоценное. Его придётся защищать. За эту любовь придётся биться.

— О чём думаешь? — спросил Хёнвон, заметив, как она нахмурилась.

— О том, что не хочу, чтобы это заканчивалось, — она натянула рукава его рубашки на пальцы. — О том, что боюсь потерять это. Тебя.

— Что бы ни случилось — мы справимся вместе.

— Обещаешь?

— Обещаю, — он поцеловал её, и в этом поцелуе была не страсть, а нежность и уверенность.

Телефон на столе завибрировал — реальность напоминала о себе. Но они не спешили отвечать. Ещё несколько минут, ещё немного времени в их маленьком раю. Даже если впереди их ждала буря.