Любовь - зависимость. Даже для самых непокорных (гет)

«Да где же тебя черти носят?» — Гермиона побывала в комнате Паркинсон: пусто и тихо, у мадам Помфри — «Мистер Малфой не появлялся, но как только найдете его, немедленно отправьте ко мне!», в их общей гостиной тоже никого не было, но тут девушку привлек плеск воды. Гриффиндорка, не давая себе ни о чем подумать, практически ворвалась в ванную, да так и застыла на месте: Драко не было, зато вместо него была Паркинсон. Голая Паркинсон. Голая Паркинсон в ванной Драко Малфоя.

Слизеринка подняла заплаканное личико, чтобы посмотреть, отчего так громко хлопнула дверь, и Гермиона готова была поклясться, что они сейчас демонстрировали на удивление идентичные эмоции: абсолютное непонимание происходящего. Пенси рефлекторно попыталась встать, но быстро отмела эту идею, Гермиона чуть попятилась, но в дверь не попала — спиной наткнулась на стену, продолжая все так же затравленно смотреть на заметно нервничавшую девушку, как вдруг хлопнула еще одна дверь, ведущая в спальню Драко:

— Знаешь, милая моя невеста, у меня для тебя чудесная новость!

И звенящая тишина.

Гермиона видела все, словно в тумане: медленно поворачивающийся Малфой, помятый, в расстегнутой рубашке, с дурацким зеленым полотенцем в руках, его усмешка, сменяющаяся ошеломлением, а в голове единственная мысль: «Снейп был прав, а вот я дура, дура, дура...».

Нервный смешок, всплеск воды:

— Ну ты попал, Дракон, — Паркинсон, похоже, с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться в голос.

Это было последней каплей — Гермиона круто развернулась и выскочила из ванной, больно впечатавшись по пути в дверной косяк плечом. Из глаз брызнули слезы — это, несомненно, от боли, отчего же еще? Шаги сзади, Драко крепко схватил убегающую девушку за руки, но она мгновенно вырвалась, даже не оглянувшись, — и откуда в ней взялось столько сил?

— Гермиона! Да постой же, черт, стой!— Драко выхватил из карманов брюк палочку и одним взмахом закрыл распахнутую до этого входную дверь. — Выслушай меня, а потом можешь бежать куда тебе захочется.

Девушка, не слушая его, добежала до двери, дернула — раз, другой, но она не поддавалась. Воспользоваться палочкой Гермиона просто не догадалась — ее разум молчал, уступив место бьющим по нервам эмоциям, которые просто кричали о том, что она должна оказаться как можно дальше от этих людей, от этих усмешек, этих лживых фраз...

Она развернулась, и Драко оторопел — даже во время самых напряженных перепалок, которых в их прошлом было более чем достаточно, он никогда не видел столько ненависти в этих теплых глазах. Сейчас в ее взгляде пылали пожары, в которых, будь ее воля, он бы уже горел, корчась в непередаваемых муках. Но ведь он не заслужил! Впервые в жизни действительно не заслужил.

Юноша устало потер переносицу — все события сегодняшнего дня навалились на него разом, чудовищная усталость, слабость после болезни, волнение из-за Пенси и дурацкого письма, а теперь еще и нешуточная ссора. Ох, как соблазнительно: пустить все на самотек и отправиться туда, где ему давно надлежало быть: в больничное крыло, но последствия были бы слишком непредсказуемы. А этот новый взгляд, сулящий неизвестно какие неприятности, неизвестные — но вполне реальные, в этом Драко не сомневался — достаточно было взглянуть в лицо выведенной из себя гриффиндорки.

— Гермиона, пожалуйста...

Что это? Он просит? Ну надо же, Драко Малфой умеет просить, кто бы мог подумать. А толку-то, радость моя? Она все равно его слушать не станет. И плевать на этот усталый голос, в котором уже давно не слышно металла, по отношению к ней, по крайней мере, это значит всего лишь то, что он отличный актер. И плевать на эти серые глаза, которые сейчас прожгут на ней дыру, это обман зрения: у человека, который постоянно врет, не бывает такой обезоруживающей искренности — ей это кажется, конечно, просто в гостиной темно. И плевать на него самого, на то, что он еле стоит, чуть пошатываясь, вцепившись в спинку дивана, плевать, что он чересчур, неправдоподобно бледный, будто лист маггловской бумаги, плевать, что он ни черта не поправился после пущенного в него заклятия, заклятия, которое он получил из-за нее...

Плевать? И кого она пытается обмануть? Он — последняя скотина, но это, к сожалению, для нее ничего не меняет. И сердце разрывает не только от боли из-за того, что тебя предали, но еще немного из-за этого мальчика, точнее из-за того, что он с собой делает. Ведь он, наверняка, даже не знает, как много радости он ей принес, как ей с ним было хорошо.

— Да сядь ты, Мерлина ради,— это ее голос прозвучал так устало? Странно и непохоже… вон и он смотрит как-то странно и садиться не торопится. — Сядь, я не убегу.

— Но ты стоишь,— на автомате возразил Малфой, плохо понимая, с чего вдруг такие перемены в поведении, и хорошо это или плохо.

— Мерлин, твой снобизм…— Драко не услышал конца фразы, но своего добился: девушка как-то слишком напряженно опустилась в стоящее неподалеку кресло, забравшись на него с ногами, и обняла себя за коленки. Слизеринец устало сел на диван, не спуская при этом внимательного взгляда с Гермионы: даже сама ее поза говорила о нежелании идти на контакт, но, раз она тут, значит, ее что-то держит? Значит, ей вовсе не плевать на него? А раз так, шанс у него есть, и уж он его не упустит.

— Ты не хочешь меня слушать?— Юноша поставил локти на колени, подавшись вперед всем корпусом, чтобы лучше видеть выражение ее лица.

— А зачем? — Гермиона чуть пожала плечами, не отрывая взгляда от пола.— По-моему, тут все ясно.

— А мою версию ты выслушать не желаешь. — Утверждение — не вопрос.

— Нет никакой твоей версии, есть только ложь. Я, правда, не понимаю зачем, но это не так важно.

— Если не так важно, то… зачем ты здесь? — Не стоило этого делать, но он, кажется, попал в точку: девушка нахмурилась и на мгновенье подняла на него глаза — правда, тут же опустила, но для Драко этого хватило. Что там было? Растерянность, злость и что-то еще. Вот за это и стоит зацепиться.

— Зачем? Не все ли равно?

— Ответь на вопрос.

— Не стану. Говори, что тебе еще от меня нужно, и уходи.

— Уходить? С какой стати? Я у себя в гостиной.

— Тебя ждет взбешенная Помфри, и чем дольше ты тянешь кота за хвост, тем больше проблем тебя ожидает.

— Какая трогательная забота… — все не то, не о том... он ведь хотел сказать совсем не это, другой разговор, другой тон.— Почему ты плакала?

— Что? Я стукнулась о дверь.

— Я взгляну?— Он поднялся и стремительно подошел к ней, а Гермиона запаниковала: нет, она не сможет скрыть свои эмоции, когда он так близко… что ему вообще надо?

— Нет! — Девушка поднялась и обошла кресло, которое служило как бы границей между ними.— Ты об этом хотел поговорить?

— Я хотел рассказать об одной забавной традиции.

— О чем? — Она вообще уже ничего не понимала.

— Слушай. В моей семье есть такое трогательное правило, проявление нежной родительской заботы: когда наследник вконец отбивается от рук и с ним ничего нельзя поделать, а ой как хочется, в ход идет последнее средство.

— И какое же?

— Его женят,— с полуулыбкой объяснил Малфой.

— Что за чушь? — Она не верила, это было видно.— Это средневековье какое-то...

— Но это не значит, что свадьба состоится. Я не люблю Пенси, она не любит меня, это дурацкая прихоть моего папочки и ничего более.

— Кого же ты любишь, Драко Малфой?— еле слышно пробормотала Гермиона.

— Что?

— Ничего. Это не похоже на правду.

— Мерлин, Гермиона, я не вру! Ну хочешь, я покажу тебе письмо от Люциуса?

— Можно, на него посмотрю я, меня оно как-то больше касается,— раздалось откуда-то сзади, и они синхронно повернули головы — незамеченная, к ним подошла Паркинсон, к счастью Драко, вполне одетая и без ужасающей скорби на лице.

— Хочешь сказать, что ты не знала?— с вызовом спросила Гермиона, неверяще глядя на слизеринку.

— Представь себе, Грейнджер. Протри глаза и выброси розовые очки, не стоит все мерить по собственной семье.

— Акцио, письмо! — Драко встрял в разговор, грозящий вылиться в ссору и, призвав пергамент, передал его Пенси. Девушка пробежалась по нему глазами и с трудом сдержала желание швырнуть его в пылающий камин.

— Интересно, когда мои родители соизволят уведомить меня о подобной чести?— В ее словах было столько яда, что Гермиона замерла: неужели этот фарс был правдой? Но... но это же глупо!

— Но они же не могут вас заставить...

— А вот они считают, что могут.— Малфой устало запустил руку в волосы.— И что-то мне подсказывает, что нас не станут слушать, во всяком случае непосредственно до того, как все будет организовано и отменить ничего будет нельзя.

— Надо домой,— решительно произнесла Паркинсон.

— Надо. Но скоро не получится. Меня ожидает прелестная неделя в компании Помфри и ее животворящих зелий, а ты...— Драко вспомнил о ее истерике, случившейся меньше получаса назад. У девушки явно полно своих проблем, но напоминать о них вряд ли стоит.— Одна ты ничего не решишь, нужно, чтобы мы были вместе.

— И у вас получится?— тихо, боясь услышать ответ, спросила Гермиона.

— А у нас есть выбор?— кисло поинтересовался Драко.

— Я замуж не собираюсь,— отрезала Пенси и решительно направилась к двери.

— Ты куда?— Слизеринец не был уверен, что ей стоит сейчас оставаться одной.

— Напишу злобное письмо папочке с мамочкой,— ну, раз в ней проснулась язвительность, значит все в порядке.— Не скучай.

Девушка скрылась в проходе, а Гермиона без сил опустилась на диван. Столько всего произошло, как же уложить это в голове? Рядом с ней осторожно уселся Малфой, чуть обняв ее за плечи, Гермиона вздрогнула, но не отстранилась.

— Я тебе не вру,— произнес он, касаясь губами ее волос.— Просто не смогу. Ты мне веришь?

Девушка, не в силах справиться с эмоциями, просто кивнула. Драко опустил голову на ее плечо и закрыл глаза.

— Что же теперь будет?— подумала вслух Гермиона.

— Не знаю, — честно ответил Малфой,— но мы непременно что-нибудь придумаем.

— Обещаешь?— она повернулась к нему.

— Клянусь,— улыбнулся Драко, касаясь губами ее губ.

* * *

— Привет.

— Ты откуда здесь?

— Ты что, не рад?

— Очень рад, просто… Как ты тут оказалась?

— Твоя мантия,— легкое пожатие плечами и лукавая улыбка.

— Ты маленькая воришка!

— Да ладно, не смеши.

— Если твой брат узнает, он меня убьет. И тебе достанется.

— Не узнает, ему сейчас не до нас.

— Ты уверена?

— Ага,— легкомысленный кивок и шорох упавшей мантии.

— Я побью собственный рекорд по нарушениям правил за все предыдущие годы.

— Класс. Мне будет за что тобой гордиться.

— Сумасшедшая!

— За это ты меня и любишь.