Рики Макарони и Клуб Единства (джен)

Через несколько дней Рики, проходя мимо школьной доски объявлений, прочел: “Первое заседание Клуба Единства”.

“Вот чего ради было это делать? Кому надо, те и так знают. Не хватало еще, чтоб на нас ходили глазеть, как на Ники Боунса с Эльвирой”.

На душе было неспокойно и по другой причине. Лео отказался присутствовать. Он был не в духе, и Рики связывал это со скорым оглашением результатов экзаменов.

— Я и так уже достаточно промучился с твоим клубом. Я, слава Мерлину, не обязан. – И выпроводил Рики из библиотеки с тем, чтобы тот до начала успел навестить Ральфа и передать ему привет.

“Лео не вспомнил. Селена тоже”, — с грустью подумал Рики.

В больничном крыле он убедился, что Ральфу стало намного лучше – он уже мог двигаться и говорить, но пока с трудом держал голову. Рики пробыл недолго, не желая утомлять его.

Место встречи располагалось неподалеку от учительской. Вывеска на двери была новой. Рики постучал.

— Войдите, — ответил голос Дика.

Со вздохом вспомнив, что Эди вынес на это заседание “все самые важные вопросы”, Рики нажал на ручку и толкнул дверь.

Дождь конфетти был совершенно неожиданным. На круглом столе, за которым сидели, повернувшись к входу, трое других членов Клуба, стоял очень симпатичный торт.

— С днем рождения, — сказала Селена, выходя из-за двери.

Лео тоже был тут – он возился с бутылкой сливочного пива.

— Чувствуешь, что состарился на целый год? – поинтересовался Артур.

— Седых волос должно было прибавиться от твоих фокусов, — ответил Рики, садясь рядом.

— Ну хватит, — примирительно сказала Селена.

— Никто не жалуется, — объяснил ей Артур.

— Это был отличный год, — ностальгически вздохнул Эди.

Подняли первый тост – за Рики, основавшего Клуб Единства.

— Значит, девчонкам в мужской туалет нельзя, а вам, наоборот, можно, — отметила Селена.

Рики представить не мог, чтоб нашелся такой, пусть даже самый занудливый парень, чтоб выть в туалете годами и распугивать посетителей.

Без всякого стука в помещение вторглась Дора Нотт. А Рики надеялся, что эти объявления никто не читает.

— А вы со мной тортом поделитесь? – спросила она.

“Не поделиться – себе дороже”, — подумал Рики и презентовал ей самый большой кусок. Когда она ушла, Эди спросил Лео о том, как же он додумался до своей блестящей разгадки.

— Ну, я в основном думал на Эйвери и Филипса, конечно, — сказал он. – Хотя понимал, они такие придурки, не хватит мозгов замести следы. Но и вы тоже выглядели подозрительно, кстати, Артур – наименее. Гриффиндорцы все не слишком умеют держать себя в руках, и любую странность можно списать на это. Ты в этом году довольно спокойно нарушал правила, а Дик изменился до неузнаваемости.

Дик кивнул, принимая комплимент.

— Все указывало на Рики, — напомнил он.

— Но я исходил из того, что это не Рики, — сказал Лео.

— А почему ты себя не подозревал? – спросил Эди. – Нечестно! Смотри, ты живешь в одной комнате с Рики и общаешься с ним больше всех.

— Знаешь кучу заклинаний и имеешь доступ к любой магической информации, — добавил Дик.

— И как слизеринец, вполне склонен к нарушению правил, — бесцеремонно бросил Артур.

Лео смутился, и Рики подумал, что он, должно быть, вспомнил, как позаимствовал без спросу мантию-невидимку у тетки.

–Для меня это несолидно, — заявил Лео. – И вообще, я знал, что это не я.

— А я вот не знал, — сказал Артур.

— Но у тебя были всякие провалы в памяти. А со мной все в порядке.

— Приятно слышать, — проскулил трагический голосок.

За спиной Рики висела плакса Миртл.

— О, привет, — обескураженно поздоровался Рики. Все натянуто заулыбались и закивали.

— Вы совсем меня забыли, — пожаловалась она обвиняюще.

— Ну что ты. Прости, знаешь, столько дел.

— Но вы обязаны навещать меня, — приказала она.

— Непременно, — пообещал Рики.

— Вот привязалась, — вздохнул Артур, когда привидение вышло сквозь стену.

— Кстати, мы так и не знаем, зачем ты ходил к Лонгботтому, — напомнил Рики.

— А, это... – Артур слегка смутился. – Ну, теперь, наверное, можно сказать, потому что он увольняется. Он мой дядя – муж тети Джинни. Я просто навещал его и пил с ним чай. Но если бы узнали, понимаете, стали бы говорить, что он делает мне поблажки.

Рики не мог не восторгаться такому простому решению. Но Лео не успокоился так быстро.

— И о чем вы беседовали?

— И о Рики в том числе, — заявил Артур. – Он пытался расспрашивать, но я уже сказал, что не сдал бы и себя заодно.

Через некоторое время вспомнили, что директор предложил им создать свой отличительный знак. Рики вооружился пергаментом и пером, что для наброска подходило, и спросил:

— Идеи есть?

— Унитаз! – с юмором предложил Лео.

— Еще чего! Кончай свой постмодерн! – возмутился Рики.

— “Рыцари ордена Миртл”, — рассмеялась Селена.

— Я ни при чем, просто свидетель от привидений, — открестился Лео.

— Герб “Хогвартса” и еще какой-нибудь девиз, — сказал Дик.

— “Мы сделаем вам катастрофу из ничего”, — придумал Рики, вдохновленный ехидным выражением лица Лео.

— До конца года вряд ли случится новая трагедия, — сказал Эди.

— Вот еще. Представь, сейчас придет профессор Снейп, а у меня торт кончился, я не снесу такого позора, — сказал Рики.

В тот день они так ничего и не придумали, постановив взять это в качестве дополнительного задания на лето.

Неизвестно, что сказали старостам, но о происшествии с трансфигуратором не узнала даже Дора Нотт.

Зато о существовании Клуба стало известно в тот же день. Эйвери с пренебрежением отозвался о вождении дурной компании и повторился, что пока Рики в “Слизерине”, колледж не восстановит былое величие. Филипс с ходу предал их всех анафеме, заявив, что любое сборище, в состав которого входят слизеринцы, служит против интересов свободных людей.

Но кто особенно возмущался, это равенкловцы второго курса. Однажды, когда Рики с бандой возвращались из больничного крыла и уже прощались, чтоб разойтись, к ним подвалили несколько во главе с Чайнсби.

— Конечно, мы не можем выражать претензии, — сказал Виктор, — но хотелось бы знать, нна каком основании из всего “Равенкло” был принят именно Дейвис.

— Абсолютно случайное сочетание места и времени, знаешь ли, — ответил Рики. Эди делал знаки Артуру не психовать.

Однако Дик взирал на одноклассников с философским спокойствием.

— Странно. Директор дал вам какие-то полномочия? – продолжал выпытывать Виктор.

— Целый вагон, — серьезно подтвердил Лео.

— Право гонять всех подряд, — не сдержался Артур, — и контролировать посещение всего – от библиотеки до туалетов.

— Не смешно, Уизли, — вмешалась миниатюрная Бетси Спок. – А ты, Дейвис, мог бы вообще-то нас спросить, прежде чем выставляться.

— А ты могла бы вначале узнать, спрашивает ли твое мнение кто-нибудь, — нравоучительно изрек Эди.

— Мы не уверены, что Дейвис может один представлять нас, — сказал Чайнсби.

При этих словах лицо Дика, до того смиренно-ироничное, изменилось в три секунды. Саркастично усмехаясь, он произнес с дружелюбным ехидством:

— Сожалею, но у вас ничего не выйдет. Я надежно обезопасил свой покой.

— В смысле? – уточнила Мел Хатингтон.

— Моим условием вступления в Клуб при его создании было то, что мы не принимаем новых членов – никогда и не при каких обстоятельствах, даже если кому-то очень хочется, — объяснил он.

Равенкловцы были недовольны и не скрывали этого, удаляясь.

— Почему бы тебе... – начал Артур.

— Во-первых, я хорошо воспитан, во-вторых, это безнадежно, — сказал Дик. – Одно бесспорно – никого из этих девчонок я не стану приглашать в Хогсмид в будущем году.

Оставались считанные дни пребывания в школе. Рики, конечно, не мог дождаться, когда же у него будут, наконец, нормальные каникулы. Но теперь его живо волновало, кто же получит кубок школы. В прошлом году Рики точно знал, кому достанется кубок, потому что это полностью определялось его собственным мошенничеством в пользу “Равенкло”. В этом году наблюдалась традиционная картина: “Слизерин” и “Гриффиндор” набрали почти равное количество баллов, которое ненавязчивыми усилиями завучей становилось все ровнее по мере приближения прощального банкета.

Кроме того, объявили результаты экзаменов. В целом Рики примерно того и ожидал и остался доволен. Конечно, отметка по истории магии была худшей, но лучше, чем в прошлом году. В зельях получилось выше среднего, но далеко от того совершенства, на котором настаивал профессор Снейп в начале года. Высший балл на параллели он получил по астрономии, оставив позади и Лео, и Дика. Защита от темных искусств, заклинания и трансфигурация приближались к максимальной оценке.

Дик и Лео дружно убивались над своими результатами. В гонке слизеринец все же обошел равенкловца – на половину балла, которая в результате округления стала целым. Но Лео это не порадовало.

— Могли ведь округлить и в другую сторону, — заметил он. – Честное слово, Рики, это ввсе из-за тебя!

Когда Артур заметил Дику, что он мог бы ликовать уже оттого, что заткнул за пояс Виктора Чайнсби, тот раздраженно ответил, что давно уже не смотрит на одноклассника как на серьезного конкурента. Но первенство Лео стало для него серьезным ударом, поставившим под сомнение вообще необходимость добросовестной учебы.

— Ты весь год читал левые книжки и все равно обошел меня на один балл, — сказал Дик.

— На половину балла, — уточнил Лео.

— Все равно много, — вырвалось у Дика.

Профессор Снейп ничего не сказал Лео, которого в прошлом году поздравил с первенством, и давал понять, чтоо не так уж доволен, а Рики тихо возмущался, не слишком ли много требует завуч “Слизерина”.

По поводу Артура Эди открыто сказал, что справедливо было бы заставить его пересдавать все экзамены.

К прощальному банкету выписали Ральфа, хотя и с боем. “Мадам Помфри была настроена держать меня все каникулы”, — сказал он возле Большого зала.

Рики усмехнулся, счастливый, что год закончился, но в то же время огорчаясь, что “Гриффиндор” опережает “Слизерин” на десять баллов и, следовательно, получит кубок.

За столом преподавателей не оказалось ни Поттера, ни Люпина. За год они оба так надоели Рики. Лонгботтом еще оставался, но это ненадолго. Рики подумал, кого же им дадут в будущем году – вот бы любую тетку Артура!

Банкет проходил весело. Наконец директор встал, хлопнул в ладоши, и наступила тишина.

— Прошел еще один год, — сказал он, — я горд признать, что он был очень необычным. Меня трудно удивить, но произошедшие события никогда на моей памяти не происходили в стенах этой школы и делают честь их участникам. Однако эти же события напоминают о том, что время идет вперед и требует от нас некоторого обновления. Поэтому сегодня, прежде чем объявить о присуждении дополнительных баллов и вручить кубок колледжу-победителю, я хочу сообщить о введении новых школьных правил, которые станут обязательными для всех.

Во-первых, во избежание в дальнейшем недоразумений, недосказанности и неверного распределения полномочий, и чтобы не сомневаться, как следует поступать, со следующего года вводится следующее правило для групп студентов, желающих решить спорные вопросы игрой в квиддич. Отныне все, кто организует дуэльные матчи, должны обратиться за разрешением непосредственно ко мне и ставить в известность глав всех заинтересованных колледжей. Задействованные будут тренироваться вместе с командами своих колледжей. Никаких собраний в недозволенное время. И, по настоянию одного из моих коллег, на матчи не допускаются зрители, кроме преподавателей и мадам Помфри. Но желающие могут, конечно же, наблюдать в окно.

Учителя зааплодировали. Ученики присоединились к ним с нежеланием и ропотом. Особенно недовольны были действующие составы команд.

— Будут всякие под ногами путаться из-за Макарони, — проворчал Френк Эйвери.

— Кроме этого, учащиеся, которые посещают дополнительные занятия, должны сообщать об этом главам своего колледжа, а преподаватель, их проводящий, обязан информировать меня, то есть директора, — сказал Дамблдор.

К этому большинство осталось равнодушно и потому охотно аплодировало. Тиффани прокомментировала, что ей и обычных уроков хватает и на дополнительные никаким калачом не заманишь.

Но Лео был солидарен с Рики:

— Ему бы ввести это правило в прошлом году.

— Они просто надеялись, что история с Долоховым закончилась, — предположил Рики.

— Оправдываешь гриффиндорскую мафию? – усмехнулся Лео.

А ведь и правда: Рики больше не испытывал к ним такой враждебности. Она ушла вместе с отторжением волшебного мира, которое за этот год сменилось полным, хоть и слегка ироничным, принятием. Он радовался, что скоро поедет домой; но радовался и тому, что потом вернется в “Хогвартс”.

— А теперь перейдем к самой приятной для меня части награждения учеников, отличившихся в этом году. Я присуждаю:

— мистеру Артуру Уизли – за неукротимый исследовательский дух и смелость в принятии решений — 50 баллов.

Стол “Гриффиндора” взорвался аплодисментами, их поддержали и за другими столами. Уизли сидел как деревянный. “Отлично сказано. И как точно. Ну как не дать за это баллы”, — усмехнулся Рики.

— мистеру Эдгару Боунсу – за настойчивое терпение и бескорыстную поддержку — 50 баллов.

“Поддерживал он своего брата, а терпел, выходит, нас”, — рассудил Рики. Эди выглядел очень довольным и смущенным. Ему хлопали с меньшим энтузиазмом, “потому что дураков всегда больше”, как объяснил это себе Рики. За столом “Гриффиндора” косились на Ники, сияющего от гордости.

— мистеру Ричарду Дейвису – за готовность поставить свой острый ум на службу интересам школы — 50 баллов.

“Когда только сам Дик научится себя ценить”, — вздохнул Рики. Все колледжи, включая “Равенкло”, не очень бурно отреагировали на награждение Дейвиса. Тот, в отличие от Артура и Эдгара, воспринял все спокойнее, очевидно догадавшись заранее, что подошла его очередь.

— мистеру Ричарду Макарони – за выдающиеся организаторские способности — 60 баллов.

“Вот это да! Он оценил мой вклад выше – и это глава гриффиндорской мафии”, — Рики не знал, какое чувство сильнее – восторг или потрясение. Кроме членов Клуба, Ральфа и Ники, это, казалось, интересовало только “Слизерин”. Но зато как!

— Все они являются достойными представителями, воплощающими лучшие качества своих колледжей, — объявил Дамблдор. Половина равенкловцев, несколько хуффульпуффцев и Филипс скисли.

Необходимость соблюдать солидность после этих слов удержала Рики от того, чтоб показать Френку Эйвери язык; впрочем, это все равно бы не достигло цели, так как Френк демонстративно уставился в собственную тарелку. Зато другие одноклассники приветствовали Рики. Генри от души хлопнул его по плечу, так что он едва не задохнулся.

— Интересно, — заметил Лео, — он сравнял наш счет с гриффиндорским. Что теперь будет?

Эльвира и Ники через два стола улыбались друг другу, что отнюдь не умиляло их колледжи, замершие в напряженном ожидании.

— Однако организовать команду – это еще не все. Важно следить за порядком. И в связи с этим я присуждаю:

мистеру Ральфу Джордану, за самоотверженность и мужество – 100 очков.

Тому, кто не знал гриффиндорцев, после этих слов могло показаться, что они сошли с ума.

— И мистеру Леопольдиусу Нигеллусу, за точный расчет в мыслях и действиях – 100 очков.

“Это честно, — подумал Рики. – Я только втягивал в неприятности, а Лео нас из этого вытащил. Может, получив сто баллов, он прекратит упрекать меня”.

Настала очередь слизеринцев бесноваться от восторга.

Однако после этого всплеска радости наступило затишье. Тех, кто не дал себе труда посчитать, просветили, и теперь при равном счете слизеринцы и гриффиндорцы равно переживали за исход соревнования. Директор не спешил объявлять о присуждении кубка, и оставалась надежда, что в победители все же выделят сейчас кого-то одного. А поскольку “Гриффиндор” всегда был фаворитом, Рики сильно опасался, что директор и в этот раз отличит колледж, который в свое время окончил сам. Другие колледжи-соперники остались далеко позади – “Хуффульпуфф” отставал на 140 баллов, “Равенкло” – и того больше.

— И наконец, — вдоволь насладясь паузой, заговорил справедливый директор, — прекрасно выходить победителем, но важно при этом знать меру. Поэтому, за умение находить наилучший выход из положения следовать ему, оставаясь в рамках школьных правил, без чего невозможна, конечно, наша школа... Простите за отступление, но согласитесь, оно было нелишне после всего вышесказанного. Ну так вот, я присуждаю 150 очков за такой положительный пример для всей школы – мисс Селене Олливандер.

Желтые флаги с черным барсуком появились раньше, чем у Рики отпала челюсть.

Какое-то время он так и сидел неподвижно, как издалека улавливая торжествующие крики за столом “Хуффульпуффа”. Затем медленно повернулся к Лео – тот был не менее потрясен, и далее – к Большому залу.

Столы как “Слизерина”, так и “Гриффиндора” были окутаны скорбным безмолвием. А вот за соседним столом “Равенкло” бесчувственный Дик уже уплетал за обе щеки. Эдгар, который сидел спиной к слизеринцам и равенкловцам, размахивал руками над головой. “Все-таки в нем слизеринского хватает”. Напротив Селена, которую тормошили все, кому не лень, пребывала в блаженной нирване. При виде ее счастливого лица гнев Рики несколько улегся. Но Дамблдор, который сумел так удивить, ему однозначно разонравился.

— Ну и методы воспитания положительным примером! – возмутился Рики.

— А чего вы ждали?

К ним обращался ни кто иной, как завуч “Слизерина”.

— Между прочим, я предупреждал Вас, Макарони, что нарушение правил не поощряется в этой школе. Надеюсь, сегодняшнее заставит Вас изменить Ваше неверное мнение на этот счет и исправиться.

Не дожидаясь ответа, он последовал к выходу из Большого зала, как черная кошка.

— Получил, Макарони? – злорадно поинтересовался Френк Эйвери.

— Да никогда не поверю, что он согласен с директором! – прошипел Рики. – Просто, раз уж так получилось, решил воспользоваться ситуацией для нравоучения.

Коль скоро иной радости не предвиделось, Рики вернулся к своей тарелке и объелся.

Конечно, после банкета он вместе со всеми поздравил Селену и поблагодарил за то, что она вызвала для них помощь – тем более, он забыл сделать это раньше. Однако когда Селена ушла, заявление Эди повергло его в шок и заставило подумать, что неожиданная честность – вещь опасная.

— Это абсолютно несправедливо, так что кончайте прикидываться, — заявил он.

— Что? – гриффиндорцы окаменели.

— Ты недоволен? – уточнил Лео.

— Доволен, но надо не так. В будущем году я постараюсь, чтоб было честно, — сказал Эди.

— И ради этого не грех нарушить несколько правил, — невинно предположил Рики.

— Запросто, — не моргнув глазом, выдал праведник.

— Но почему Дамблдор так с нами поступил? – потерянно спросил Ральф.

— А разве не ясно? – разыграл удивление Дик.

— Просвети, — вскинул брови Артур.

— Он сделал так для того, чтобы заставить “Гриффиндор” и “Слизерин” успокоиться. Элементарная логика.

Взгляды Дика и Лео скрестились.

— Сложно возразить, — оценил Лео.

Вещи были собраны, ученики прощались до конца лета.

— Да неужели я дождался такого счастья, что целое лето не увижу эту кошку! И она не будет меня будить и прыгать ко мне на кровать! – вздыхал Билл Кеттлборн.

— Нас снова ждет веселая поездка с Морганой? – спросил Лео у Генри.

— Вроде бы она привыкла к дороге. Когда Тиффани с ней возвращалась, говорит, кошка не доставила ей особых хлопот. Только я не знаю, что по мнению Тиффани есть особые хлопоты, — заявил Флинт.

Эльвира согласилась патрулировать коридоры в поезде.

Френк Эйвери никого не агитировал, и Рики подумал, что в этом году ему досталось как никогда за всю его жизнь: поражение в квиддиче, постоянные тренировки, взыскания одно за другим, а еще служба секретарем у Эльвиры – такое только врагу и пожелаешь.

Дора Нотт также оставила одноклассников в покое, переключившись на более интересный объект – свою кузину, которая до отъезда подняла скандал, обвинив соседок по комнате в краже брошки, пока не обнаружила ее в собственном носке на дна сундука.

Уже в поезде Рики вспомнил, что, наверное, следовало поблагодарить Марка Эйвери за то, что он не позволил Эльвире растерзать их. Но староста Эйвери всю дорогу по согласованию с Эльвирой, уклонявшейся от патрулирования коридоров в “Хогвартс – экспрессе” весь год, в пути заслуженно отдыхал в специальном вагоне, куда людям без особого значка разрешалось вторгаться в крайнем случае. Рики решил отблагодарить в письменной форме. “Вот разозлится Френк, когда узнает, что я пишу к ним в дом. Приедет же Поттер летом, так хоть сову у него попрошу, все польза”.

Завязался разговор о планах на каникулы.

— Как обычно, поеду к отцу в Румынию, а потом к одному из дядюшек. Вот уж чего хватает, — сказал Артур.

— Я, скорее всего, останусь дома, почитаю, чтоб в школе было меньше учить, — задумал Лео.

— Буду наносить визиты родственникам, — предположил Эди.

— Я тоже постараюсь подготовиться к учебному году, — сказал Дик.

— А я – всего понемножку и еще телевизор, — объявил Рики.

— Интересно, Упивающиеся смертью будут охотиться за тобой? – спросил Эди.

— Надеюсь, что нет. И вообще, хотелось бы знать, что именно им от меня надо, — сказал Рики.

— Этого я никогда не мог понять, — сказал Артур. – Но все действительно только о тебе и говорят. Попытаюсь выяснить, что бы это значило, но ничего не обещаю. У моей бабули строгая позиция насчет того, что можно слушать детям, а что нет.

“Бедный дядюшка Гарри. Твой шпион повернулся против тебя”, — подумал Рики.

Договорились переписываться, и Рики охотно согласился, надеясь, что сможет следить за событиями в волшебном мире даже вдали от него.

Распрощавшись со всеми, он вышел на платформу и почти подошел к барьеру, когда его окликнули.

Рики повернул голову. Ну конечно, Поттер и Люпин! Все никак не желают оставлять его в покое. Только бы домой с ним не потащились. Вполне могут настаивать на сопровождении, а родители же им еще спасибо скажут.

— Значит, отучился, — уточнил Гарри. Это было очевидно, и Рики не находил манеру крестного завязывать разговор интересной. Впрочем, он уже смирился, заранее понимая, что сердиться бесполезно, назойливый крестный все равно не отстанет.

Но, как оказалось, они ждали вовсе не его. Обменявшись любезностями, Рики, наконец, преодолел барьер и вышел на нормальную платформу.

Там его ожидал Пит.

Рики был так рад встрече, что моментально забыл про все магические чудеса, и думал только о том, что впереди два месяца общения и отдыха.

— Нам сказали, ты такого натворил в школе, — напомнил Пит. Рики возгордился.

— Да, было, — важно сообщил он. – А где папа с мамой?

— Папа в машине, а мама дома, ждет тебя. Миссис Дуглас приготовила тебе такой сюрприз, пальчики оближешь, — Пит воздел глаза к потолку.

“Это лучше, чем сюрприз в любимой школе”, — подумал Рики.

Пит обнял его за плечи, и они вместе пошли к выходу.