Иван Альбус Ефремов и Орден Сокола (джен)

Минерва пребывала в растерянности, только вопросов появилось еще больше после разговора. Впрочем, подозрение её тоже преследовали. Эх, переловить бы всех маглолюбов как Артур, да допросить. Да, и надо спросить его про магловские коробочки, в которые они говорят и тыкают пальцами. Это что, магловское сквозное зеркало? Вот Невилл молодец, нормальное носит. Ну, плохо, конечно, что он с русскими путается, прям влюбился в них, хоть жени его с доктором или с тем чернявеньким. Минерва даже позволила себе вообразить нечто непристойное с участием юношей. Глупо хихикнула в такт своим мыслям и выглянула в окно. По двору ехала, подскакивая на кочках, белая машинка, столь непохожая на знаменитый форд Англия. Хоть бы опять в иву не врезались. А нет, Фэлкон за рулём, омнибинокль не подводит. Только вроде как с другой стороны. Вот Герман вышел. Что-то рано его выписали, но это к лучшему, а то Невилл так привык к ассистентам. Ну вот как их теперь выгонишь, скажите на милость?

Ладно, хватит расслабляться. Кто у нас учился с Колином Криви? Так, Луна Лавгуд, кажется, с того же года. Вот ей и надо позвонить. Минерва бросила в камин щепотку пороха и увидела в камине повзрослевшую мечтательницу, а ныне референта департамента министерства по делам магических существ.

— Здравствуй, милая, как поживают твои нарглы?

— Здрасти, мэм! — Луна поклонилась кивком головы. — Летом Минмагии снаряжает экспедицию по их поискам, мы с отцом как-то пробили грант... Как Гарри?

— Его лечат. Мы нашли специалиста, он ходит к ним в гости и занимается.

— Надеюсь, он скоро бросит пить.

— Да, я тоже. И мы сможем пригласить его на праздник, посвященный десятилетию Битвы за Хогвартс. Ты не приедешь?

— Приеду, особенно поглядеть на Невилла.

— А на Денниса Криви?

— Не знаю, я его недавно видела. Его как раз искал Невилл. Что-то насчет фотографий...

Ну вот, самые худшие подозрения и оправдались. Дружба с маглолюбами Уизли до добра не доводит. А также с мугродьём Грейнджер. Потттер тоже, конечно, герой, но зря его отдали магглам. Могли бы отдать на усыновление мне или Августе. Были бы обычные волшебники, как братья дружили бы и никак друг от друга не отличались. А то наш замечательный декан что-то обмаглел на старости лет. Ужас же, педагог, а такое преступление совершил. А как теперь его терпеть, да и как с ним расстаться? Хотя он молодец, этому Страто уже давно мадо было наподдать.

Герман в башне посмотрел, как Галлеоныч паркует и увеличивает машину в пустой комнате, а потом преспокойно забурился в молодёжную и вызвал эльфа с едой.

— Спать хочу как собака. Вот поем и лягу, — заявил он Гургену, раскладывая скрытень и переодеваясь в пижаму, которую он выпросил и выкупил в больнице.

— Купи и мне.

— Пижаму? В школьной спи.

— Сумочку.

— На рынок сходи, там в косом переулке их уйма, как гнид.

— А гнида это матом или нет?

— Нет.

— А почему у вас, у русских, все матом говорят? Дети, женщины...

— А у вас нет?

— Нет, наши девушки не матаются.

— "Не матюгаются", — поправил Гера на автомате. — Все матюгаются.

— Ага, стоит только на ногу в траспорте наступить.

— Хорошо, лично я перестану матюгаться. Уж за мужиков не гарантирую, они скоро Невилла со Снейпом научат. Хотя вроде ваши баквецы тоже матершинники жуткие.

— Возвраджшаясь к сумочке...

— Да когда же ты научишься букву "ща" говорить в середине слова. В начале нормально всё, а как в середине, так хана. Так вот, у Галлеоныча раньше такой баул был, так там наверное карбюратор и полдома сложено.

Еще не зная о подарке ребят, Еремов отправился после группы в лазарет, строго-настрого приказав Тедди Люпину отправляться в Малую башню, погладить луну и поиграть с Гургеном в доктора.

— Мадам Помфри, я сегодня на оборотня иду, может, какая антиликантропная прививка есть?

— Знаю я твоего оборотня, Джон, — улыбнулась Помфри. — А от ликантропии лекарств нет, кроме аконитового зелья.

— Как аконитового? это же ядовитое растение!

— Ну в зелье оно уваривается и его можно пить, даже колоть. А оборотень вне полнолуния не опасен, даже если укусит.

Это хорошо, можно устроить отреагирование агрессии.

— Поппи, а как ты думаешь, унего посттравматическая регриссия или он еще не дорос? А то я в своем стрессе, в чужой стране уже хватку теряю... Да и всегда посоветоваться надо, не зря же консилиумы проводятся...

— Я думаю, что он мальччик умный, не зря же худо-бедно, но учится со старшими.

— Да он и не учится вовсе, мне Невилл и другие педагоги наговорили. Либо я занимаюсь с ним, либо его отчисляют... И Гера мне уже тоже рассказывал, что у него каша в голове насчет магии.

— Ну не знаю, я с ним стараюсь уроки делать. Он меня хорошо слушается.

— В том-то и дело, что он еще не умеет организовать свое обучение.

— Но этого не умеют и другие старшие ребята.

— Ну да ты, наверное, просто очарована этим мальцом?

— А ты?

— Добрый мальчик, но озлобленный. Его же в клетку сажали.

— Да, в первый месяц я сводила ему синяки от побоев. И после нового года я боялась, что это же получу, но слава богу что он был у Гарри.

— Но он ведь тоже пьющий...

— Ну и что, детей-сирот, да еще и сына лучшего друга он не тронет.

Наговорившись с Помфри, Ефремов зашел в башню и увидел пресловутого пацана на стуле у барьера фиделиса, играющего с лижущейся луной. Иван Львович прошел за дежурным дудуком, на обратном пути отнял у ребенка луну и выкинул её в ближайшее окно, чтоб не отвлекала внимание мальчика..

Зашли на восьмой этаж, раздумывая о том, что могла бы материализовать комната для занятия. Нужен прошлый интимный и комфортный уголок, грелка, боксёрская груша и маты. А комната знает, как должна выглюдеть грелка, маги же заклинаниями греются? Бокса тоже вроде нет, только полёты на физкультуре; ну ничего, что-мибудь да придумаем.

Комната материализовала из всего этого уголок и мат. Психолог и пациент уселись на кресло и диван и начали беседовать.

— А ты когда-нибудь питался человечиной? — вопросил врач. — У нас тут один волчок съел бабушку — доктора наук и внучку ее, тоже шибко умную.

— Я пока не зна... — произнёс Тедди и тут же осёкся.

Вот, глупыш, у нас в девять лет уже книгами про проституток интересуются, а он даже про Красную Шапочку не читал. Сейчас же можно опять "ваньку свалять" и развести его как лопушка. Даже взрослые дяди и тети ведутся, когда с ними разговаривают как с детьми пятилетними, только со стороны понимают, что это гнилой детский базар, а так в лицо все отлично хавают. И этот не лыком шит, и тоже не взбунтуется от возмущения. Гипноз-с, гипноз эриксоновский, скрытое внушение. Как говорил Герка, "в вашем присутствии ко мне мысли в голову приходят, умнее чем я сам вместе взятый."

— Ага, значит всё-таки питаешься!? — обрадовался Ефремов. Слушай, если в будущем мне понадобится, чтобы меня съели, я к тебе обращусь, хорошо?

Тедди ошарашенно смотрел на Ефремова, шевеля губами, вдыхая воздух, замирая на полувздохе, словно пытаясь что-то сказать, но и не позволяя себе этого. Наконец выдавил

— А Вам зачем? —

Лицо Ивана стало серьёзным и возвышенным.

— Каждый уважающий себя человек, и не только человек, имеет право быть съеденным, а так же имеет право просить, чтобы его съели. В этом заключено великое право выбора своей судьбы!

Взгляд Тедди после этих слов стал уже не удивлённо-ошарашенным, а ошалевшим. Парнишка явно никогда не смотрел на жизнь и смерть с подобной стороны. И философия экзистенциального выбора во взрослой дозе оказалась для него волшебнее любой магии. Тедди в замешательстве пытался осмыслить сказанное, и ощущал себя как в момент превращения — внутри что-то вдохновенно бурлило, но и пугало. Те свои волшебные качества, которых Тедди ужасно стыдился, вдруг оказались кому-то нужны, да ещё и в таком высоком смысле, от которого неизвестно почему захватывало дух. Но ребёнок не привык так долго переживать собственную уверенность, свою значительность, и из памяти тела поднялась волна жалости к себе.

— А у меня нет права выбора, Тедди сник, понурился, всхлипнул, в горле послышалась дрожь, он уже готов был разреветься. Плечи подрагивали, он с трудом подавлял плач. — Что значит «нет выбора»? — переспросил Иван. — Я превращаюсь, и не могу не превращаться, мучительно выговорил Тедди.

— Нууу, брат, — Иван присел рядом и сочувственно положил руку на плечо — я не про такой выбор. Я вот тоже много чего не могу. Ночью превращаюсь в спящего, и не могу не превращаться, хоть спички в глаза вставляй. А ещё потихоньку, медленно-медленно, но превращаюсь в старика. С этим тоже ничего не поделаешь. В этом мы с тобою равны.

— А я могу не спать несколько ночей! И в старика не превращаюсь! — Тедди снова воспрял от осозания собственных возможностей. Юности трудно понять старость, она ей кажется нереальной. Тедди не мог вполне понять сказанное Иваном, зато понял, что этот удивительный, по-своему волшебный человек сказал, что они равны, и что Тедди даже может быть полезен ему в том качестве, которого Тедди раньше чурался. А ещё Тедди мог что-то, чего не мог этот странный мудрец, то есть был даже немного лучше. Последнюю мысль было приятно думать, но одновременно и страшно. И Тедди решил пока отложить размышления, тем более что Ефремов снова продолжил свою речь.

— Я вижу, ты умный парнишка, ты ведь понимаешь о чём я говорю?

— Думаю, да, — сказал Тедди, и порозовел от гордости. — Но только я не хочу никого есть! — он спохватился, и почти выкрикнул эту фразу

— Ну что ж, не хочешь, так не хочешь — спокойно сказал Ефремов. И в этом состоит твоё великое право выбора своей судьбы! Я имею право тебя попросить съесть меня, а ты имеешь полное право отказаться это сделать. — Количество потрясений на сегодня превысило возможности чувств подростка. Он уже не удивлялся, он уже почти ощущал себя хозяином своей судьбы, хотя поверить в это было и трудно. Тедди улыбался, он был почти спокоен и радостен, переполнен новыми откровениями и даже не стеснялся слёз, которые почему-то неожиданно полились из глаз, а потом так же неожиданно иссякли.

— Доктор, если Вам правда будет это очень нужно... то я Вас съем.

Доктор закатал рукав на правой руке до локтя и сунул ее со сжатым кулаком в лицо:

— Ну-ка съешь меня, волчок!

Тедди метаморфировал в собачью морду все лицо целиком и с наслаждеднием впился в предложенную руку.

— Больно же, сукин сын, я тебе не грелка резиновая. Все, пошли на мат, поиграем в большое самбо.

...Искусанный почти до крови, Ефремов все равно терпел и показал парнишке несколько приемов самозащиты.

— А теперь поди вон на улицу, с мистером Герой поиграете в свой сквитч.

Усталый Люпин радостно рассмеялся:

— Это у вас получилось как снитч и квиддич вместе взятые!

— Ага, квиддич. Я его никогда не любил. Неча настоящим мужикам на метле летать, яйца отобъешь сразу же.

Залечив укусы пантенолом, Ефремов забрал луну в кошачьей клетке, заботливо купленной Джеком, улетел в Ганнушки[1] к Поттеру, потому что сейчас должно было кончиться время посещения и, согласно договоренности и Шишкиным, раз в три дня Иван должен был навещать больного с психотерапией. В обстановке мрачной действительниости психбольницы с мужиками в серых клетчатых пижамах и нательных косоворотках, сидели посетители и Джинни, ворочавшаяя мобильником. Гарри был мирным и заспанным. Никак уже накачали по уши. Сидеть в общей куче резону не было, семье мешать да и лишний раз светиться перед младшим медперсоналом, он же теперь медсестринская комиссия и его как-то побаиваются. Когда мужиков забрали на ужин, Ефремов подошел к одевающейся Джинни и начал расспрашивать.

— Ну, кто врач-то у вас, Шишкин? Как самочувствие?

— Самочувствие плохо. Сначала кровь брали из вены, потом через пару часов ставили какую-то капельницу, потом приходил какой-то Борьис Гербертовьич, принес два шприца... Уколол одним, Гарри стал задыхаться, ему что-то говорили о смерти, а потом Борьис его спас. Наверное, не хотел доводить до врачебной ошибки.

Бог ты мой, да это же милая варварская методика пугания алкашей миорелаксантами, полушарлатанское кодирование. Межреберные мышцы расслабляются, пациент начинает задыхаться, и все это с положенной в рот ваткой с алкоголем. Создается условно-рефлекторная связь: выпьешь = умрешь. Чтож, злодей Боря Касиков как всегда в своём репертуаре.. Надо пойти и поговорить по душам. Дико врашая свинцовыми глазищами, Иван ворвался в кабинет Шишкина, который до сих пор не хотел уходить домой, а пил с Касиковым вполне мирный магловский коньячок под кофеёк с сигареткой. Борис Гербертович лет сорок назад бросил курить и нетерпимо надоедал всем своими нудными нотациями относительно курева, но начальнику перечить не смел и тяжко терпел его дым.

— Боря, да что же ты с пацаном делаешь, это же нелегально! Он же еще не лечился ни разу, первичник, у него и на таблы хороший ответ будет!

— Скажи спасибо, что я ему трансперсоналку[2] не назначил.

— Еще бы, ты б его полинаркоманом[3] бы сделал...

— А он и так полинаркоман. Мы в его питье алкалоиды нашли навроде тропической аяхуаски[4]. И еще она обладает эйфорическим и слабогаллюциногенным действием...

Блядь. И мы ещё это пили как дураки. Только глюк не видели. Ну ничего, пили мало. Как говорит Джека, один раз не пидорас. А может, луна моя глюк?

Луна как раз заворчала в своем садке. Шишкин изрек:

— Ну и самому молодцу мы общий с биохимией сделали, почечные и печеночные пробы, чтобы узнать, насколько спился он у нас.

Ефремов стал потихоньку успокаиваться.

— Да он пьёт с 17-ти лет... Виктор Иваныч, а за что же вы Га... Дэниэла Борису отдали?

— Вано, окстись, это единственный специалист, который понимает английский на нативном уровне, не могу же я переводчика нанимать.

— Я бы оплатил и переводчика. Санитара-переводчика.

— А запирать-то здравого человека при голове в психушку-то зачем? Хотя странный он какой-то твой алкаш, сразу после сна по-русски не понимает. Хотя я его после жены слыхал, всё понимает опять.

— А где вы хотите не странного в дурдоме найти? — совсем уже примирительно возразил Ефремов, приготовляясь к сеансу. — Только я сюда Гургена переведу дневным санитаром, пусть при парне сиделкой побудет. Согласны.

— Тогда платите мне неустойку теми же коллекционными монетками, — предложил Касиков.

— Для разнообразия, серебром.

Ефремов призвал из скрытня серебрянный сикль. Виктор Иваныч забрал два и отдал Борису галлеон. "Ну, играйтесь, престарелые мальчиши, — подумал Ефремов. — Я после Гарри поеду зарабатывать."

— Детоксикация-то вы ему делаете?

— А как же, капельницы с витаминами и пирацетамом, реланиум в вену, унитиол внутримышечно. Только я пока десять сеансов не сделаю, ничего не попишешь. И твой маленький шпион не поможет.

Во гад, получил денежку, и всё кочевряжится. Мало? Ничего, пусть подавится. Авось переживёт наш солдат.

Луна подгрызала решетку своей клетки, из которой подозрительно пахло. Уже обосралась? Иван Львович наложил на клетку Эванеско, которое, по словам Герки и Севы, перемещало уничтожаемое к ядру Земли, где оно сгорало в раскалённой лаве, повинуясь известному закону сохранения "а ежели в месте каком убудет, то в другом месте столько же и присовокупится". Джинни еще вчера говорила, что при первом приступе того, что называется алкогольным психозом, она овевала его патронусами, так что Иван приготовился испускать на него своего рака-лобстера, но лунишку бережно достал и затолкал в подмышку под куртку, где она ворочалась и елозила.

Честно говоря, после такого провала, что он тот раз сунулся со знакомством с идиотом в психозе (то есть Гарри) и делирии, Ефремов мало того что мысленно посыпал лысину пеплом ка как профи, но уже даже побаивался приближаться к Гарри. А вдруг напортил? Чертов Вольдеморт, держит в постоянном стрессе, вот и лажаюсь без конца. Но я-то сам на войне не бывал, никто меня не преследовал, военные сборы это так игрушки в войнушку. Да, на месте катастроф бывал, ну вот начиная со Спитака, Ленинакана и Кировакана. Но там ведь дома мне на голову не сыпались все-таки. Да, схлопотал воспаление легких, бредил в гипертермии, да чудилось, что на меня падает Инженерный Замок из Петербурга, но ведь это прсто чудилось. А вот чтоб кто-то преследовал... Все одно, так раскисать негоже, все-таки надо быть настоящим мужиком. Эх, неужели вот так рано, в "полтинник" старость подкрадывается? Вон живет же тот же врач-вредитель Касиков, ему уже за семдесят пять завалило, и ничего, из ума не выжил. Да он и не трудится как спасти, лишь бы посильнее напакостить. Ишь, ему русские не угодили, убили его сына тридцатилетнего... А то что русские Польшу завоевывали в отечественную войну, ему как? тоже также? Ну, с богом. Вот и Гарри ходит, сытенький с раздувшимся брюшком. Отощал он дома, хоть и ест лежа, вон как пижама провисает, а на брюшке натянута. Ну ничего, спокойней будет.

Подцепив Гарри, Ефремов двинулся в санитарную комнату, где стояли две банкетки. Спартанская обстановочка, но это даже хорошо, будет в руках себя держать. Наконец протянул руку Гарри и тот пожал ее ничтоже сумняшеся. Кто-то мог бы подумать, что это интернациональное приветствие мужчин, кто-то истолковать как знак примирения, а на самом деле это была скрытая диагностика на вегетососудистое расстройство. Ну, ладони, конечно же, холодные и потные. Гарри Поттный. Ы! — как скажет Гера после каждой удачной шутки. Ну, пульс измерять нечего и так понятно, что частит, вон как пациент задыхается, “солдатское сердце”. Хотя необъективно уже, его же сегодня удушали миореклаксантами.

— Привет, командир! — задорно подкинул Иван Львович, будто и не помня о прошлых побоях.

— Я никогда не был командиром и никем никогда не командовал. — Гарри был вял, а голос его бесцветен.

— А как же Отряд Дамблдора?

— Мерлин, этот детский садик для пятнадцатилетних детей?

— Ну как же детей, они же воевали и тогда, когда тебя не было в Хогвартсе, весь твой несбывшийся седьмой курс...

— Невилл ими командовал. Он и командир. И его представлили к Серебряному ордену Мерлина Второй Степени за эти заслуги, как и весь отряд.

— Но у тебя-то Первый?

— Да, но он выеденного сикля не стоит, ломанного яйца... — Гарри невесело усмехнулся,, родив глупую шутку.

Черт, и за что же мне такое наказание — одни травматики с птср[5], начиная от мальчика, кончая всем отрядом. Один Невилл при голове остался, хотя его мучили больше всех весь тот самый седьмой курс. А ведь Севка говорил, что в детстве он был очень робкий и нерешительный мальчк. Ну, с пацаном понятно, это можно решить в форме игр, хорошо бы на группу его вывести, да как это сделаешь, там все своему возрасту адекватны. А с этим большим мальчиком что делать? На группу его посылать нельзя, у него “комбатантная” психопатия[6], на людей бросается. Чего у нас в арсенале есть: поведенческая психотерапия, когнитивная, гештальт, психодинамическая... Последние две отпадают, не владею-с. Психодинамика это фрейдо и юнгенианский анализ по большому счету, а это епархия дурачка Коли Чурбанова. Только ведь Коля и вправду дурачок, онанист последний. И на людей ему глубоко наплевать, хоть и психоаналитик и должен быь бесстрасстным, но этот просто положительный пофигист. В смысле, ему на всех положить. К этому Коле-горе-психотерапевту все равно что нахуй сходить. А умею я только рационально-мотивную терапию Эллиса. Оно ПФТ[7] назначили уже, небось тот же говно карбамазепин да селективные ингибиторы обратного захвата серотонина. А пока лунишку ему в руки надо дать. И патронуса запустил летать вокруг Гарри.

— Дашь на себя моего луноида посадить?

Гарри апатично положил на колени живой шар и принялся меланхолично гладить.

— У меня в детстве крыса жила в чулане, я сам её приручил.

А теперь тест на ориентацию во времени.

— Давно ли ты пьешь, герой?

— Вот как по лесам начали шляться, тогда и запил.

— А где ж вы в лесу пойло-то брали?

— У меня из палочки вино фонтанировало всегда. Потом в Хогвартсе доучивался, в Хогсмид ходил покупать Огденского. Так что получается, лет с семнадцати.

— Одиннадцать лет, однако. Многовато уже. И часто прикладываешься?

— Последнее время раз в три дня, по бутылочке на рыло. Пива бы сейчас сливочного...

— А это как, сливочное пиво?

— А так, детский коктейль для тринадцатилетних. Вкусная штука...

Да, Герка это постоянно пьет, надо с жесткача Огденского переходить на этот эль.

— А на что ты живешь? Военную пенсию небось получаешь?

— Не, я рантье. У меня родители состояне оставили, плюс денежные выплаты от Министерства и Ордена Феникса.

— Так Орден вроде военная организация, а сейчас чего, сейчас мир...

— Так она взяла под свою эгиду автрорат.

— Почему ты со службы ушел?

— Надоело убивать и ловить. Я и не служил, а так, учился как курсант. Рон служит. И у Джорджа подрабатывает.

— Ладно, а как ты спишь?

— Плохо. Я пятерых человек в гробы упаковал, не считая родителей... все мертвые снятся. Когда они живые, а когда убитые...

— А ты пьешь, чтоб лучше спать?

Гарри кивнул. Рак серебрился в воздухе; и чем больше волновался пациент, тем сильнее разносило рака и тем сильнее он начинал розоветь под молочной оболочкой бестелесного энергетического слепка.

— А с женой у тебя как?

— Не могу, не люблю ее. Она как будто сама эту всю кашу заварила. Фред был моим другом и ее братом.

— А что ты так по Фреду убиваешься? Их же двое было, близнецов этих... Один-то жив.

— Джордж угас без Фреда, Фред всегда был заводилой в этом тандеме...

— Ну они же тебе не братья, просто друзья...

— Ну как не братья. С Роном мы братались.

— А кто тебе чаше всех снится из погибших?

— Ремус Люпин, наш профессор зоти.

— Отец Теда?

— Да.

— Ну а с тобой самим что было?

— Мне в битве за Хогвартс ноги оторвало, Ханна мне костеростом приращивала. Только я в своем дневнике это не описал, уж больно страшно это все.

Рак покраснел и лопнул, разлетаясь на алые брызги.

— Покаажи шрамы, сними брюки...

— Шрамов не осталось, их палочкой залечили.

Э не, тут уже бред пошел, ногу оторвало погибшему в большом зале как в бесланской школе Колину Криви, который носился с фоторепортажами всего чего бы то ни было с самого детства. Это сказала Гермиона. Надо анамнез попробовать собрать. Семейный. Вдруг это не травматика, а просто психоз, маниакально-депрессивный или еще какой?

— Гарри, ты давно осиротел?

— Мне было всего полтора годика...

— А бабушки, дедушки?

— Мамины и тетины родители умерли очень рано, а с отцовской родней мне не разрешали общаться ни тетя, ни Дамблдор. Они даже не сказали, кто они есть.

— А Сириус Блек тебе не родственник? Может, дядя какой дальний, если говорят,говорять что у вас все чистокровные все родственники, и вообще у вас почти инцестуозные браки... Инбридинг же, выроджение...

— Сириус не дядя, а друг отца, школьный друг...

— А Сириус ничего не рассказывал о твоих родителях?

— Он все время говорил о том, какой замечательный друг был мой отец. ЗатоЩато в воспоминаниях Снейпа я видел как они вчетвером его мучили.

— Кого, отца твоего?

— Нет, Снейпа. Они были все с одного года. Но я их всех упаковал в гробы, и отца тоже. Одному Петтигрю туда и дорога, он предал моих родителей, потом Сириуса, потом возродил Вольдеморта...

Ефремов слушал оставшееся невнимательно, его зацепила идея о том, чтобы спросить Снейпа о Поттере-старшем, потом о том, возродился ли Петтигрю и видел ли Севка его в посмертии.

В общей сложности они проговорили полтора часа, на меньшее внимательный Ефремов и не соглашался, да и не получалось у него проговорить минут сорок или час, надо же было все обстоятельно выведать и выспросить... Оставить Гарри в покое и забрать луну? Да, пожалуй что так. На сегодня достаточно. Настроение у него еще не стабилизировалось, прыгает из стороны в сторону. Главное, что благодаря реланиуму и луне с патронусом он был спокоен, хотя последние два это так, фигня и плацеботерапия. Однако, что-то контрперенос нехороший пошел, пора валить очищать мозг от ереси, главное не забыть заснять его мысли на дубльдум для последующего анализа. А хорошо, теперь не надо голову ломать, что бред, а что нет: патронус от бреда лопается. Главное, чтоб его как-то в дубльдум запустить.

Снейп явился в Малую башню мрачный и раздражённый. Мужики и ребята, конечно, знали, что его лучше не тормошить, но любопытство взяло верх.

— Севушка, где ты был, голуба?

— Где-где, в Караганде... Медкнижку ходил заводить. После курсов буду людей лечить, я ж бессмертный, если мне голову не отсекут. Гомеопатом назовусь, идиоты. Буду сахарные шарики из сиропов топить да микстуры творить. Чего я ещё полезного умею.

— Кстати, проявитель давно готов, можно и заняться...

— Да чем там заниматься, Мерлин с тобой, и так всё ясно, Вольдеморт сюда лапу запустил.

Джек даже разобиделся, столько трудов за последние дни он провернул:

— Я в библиотеке сидел, всяко разно ингридиенты для нелегальных зелий выписывал, скупил их все, что-то совиной почтой из-за границы заказал...

— ...И собрал всего лишь половину моей коллекции, — ядовито и притворно вздохнул Снейп. — Которая отошла старому паршивцу Слагхорну и сгнила там от его жадности.

— Не злись, Сева. Вон даже Гарри не буянил сегодня...

Ефремов раздумывал, не переодеться ли в пижаму дедушки Дамби, чтобы уже лечь полежать и больше никуда не собираться, или повременить. Снейп же решительно разделся до кальсон и нырнул под полог.

— Ну а что с книжкой, получил?

— Флюорограмму сдал, анализы из члена сдал, кардиограмму тоже, только у нас в Мунго баллистокардиографию делают...

— Да, кладут на грудь такой шар, а потом дрожь шара на пергамент показывают, — встрял Гера. — А в шаре сердце показывают, как на томографии.

— Чудеса, да и только, — Ефремов уговорил себя не раздеваться, а только чесал покусанную руку.

— Опять Поттер? — предположил Снейп.

— Дал себя волчку покусать. До крови. Да, так что с твоей венпункцией... Ну с кровью?

— Вот с этим хотели завернуть. Густая, говорят и светится в темноте.

— Так зачем ты как дурак обследования сдавал, если мог заплатить?

— Хотел выяснить, что со мной не так теперь.

— Ну, а анализы зачтут?

— Да, пришлось припугнуть.

— Жулик ты, Севка, просто бандюган.

— Так я бывший пожиратель смерти. Чего мы у Волди не творили. Мы вообще убивали, так что мне хоть сейчас на войну.

— Может, мне доверите готовить кадры в ассамблеуме? — не унимался Гера, которому только и мечталось заварить вокруг себя большую бузу. — Только им всем надо боевые палочки купить...

— Ничего, мобильниками обойдутся. Не хочу Тевудера раскармливать. Далеко не Олливандер, — обиделся Снейп. Ну ведь не в духе же, чего лезть-то? Колдовать левой рукой тяжело, а Альтутас Тевудер не виноват. Неча на зеркало пенять.

— Но боевым магам нужны прицельное оружие... — Гере явно не терпелось опробовать себя в роли организатора хоть чего-ибудь, пусть и массовой закупки палочек. — И мантии, чтобы дойти до Косого переулка.

— Ты же не был в лавке Тевудера, ты не сможешь туда транссгрессировать.

— Но я ее очень хорошо представляю по видику Джека!

— А, мерлин с тобой, делай что хочешь.

— Сев, мне к Джорджу надо, а ты сядь повспоминай что ты знаешь про отца и мать Поттера. Мне надо для диагностики.

— А чего тут диагностировать, блядь, да хулиган, просто идиот. И Гарри тоже такой же идиот, раз так запил на фоне наших смертей.

К Артуру провожал своих друзей Невилл, который стал бывать там вскоре после войны. Рон также переживал из-за Фреда, потому что эти два обормота, хоть и замкнутые на самих себе, допускали их с Гарри ближе в личное пространство души и проказ, недели остальных. Герой "серебрянного трио" с Луной и Джин, Невилл, новый мальчик-который-выжил после исполнения сопряженного пророчества, то и дело возил ингридиенты для зелий, которыми отпаивали полутораухого Джорджа. В отличие от Гарри, Джордж не запил, но считал, что от него осталось полчеловека, Фред для него был как рука или нога, которую отняли и вроде бы без нее можно жить, но вот придет нужда воспользоваться, а руки-то нет... Заказал портрет, сидел часами в комнате перед зеркалом, потом вроде начал искать себе друзей, ища неравноценную замену брату: дружил абы с кем, с фабрикантами, шулерами, приезжими. Особенно он любил иностранцев, считая их ущербными хотя бы по социальному признаку. Но иностранцы оказывались авантюристами, которые приезжали ради афер и приключений, быстро богатели и, перестав быть жалкими сами, бросали жалкого Джорджа на полпути к дружбе. Некоторых, казавшихся особо опасными для Джорджа, он бросал сам и тонул в бесконечных разрывах и расставаниях, хотя понимал, что, выбрасывая холодные камни, можно по инерции выбросить и теплый, как в той легенде про нищего колдуна.

Потом он неожиданно для всех приблизил к себе Анжелину Джонсон, квиддичистку и любовь Фреда, а потом женился на ней. Родили сына. Но потом он как будто подхватил сам послеродовую депрессию — кричащий малыш трепал нервы, хотя малышей он уже видал с детства — Ронни и Джинни родились на его памяти. Так вот, малыш Фредди был отселен вместе с мамашей к ее родитезллям, а потом Рон предложил Джорджу свою помощь с магазином волшебных вредилок или, как они его творчески называли, хохмазином. Так появилась знаменитая поющая кола, настоянная на аметистовых жеодах[8] с различными музыкальными записями.

А в это время у Лорда Волдеморта творилось мерлин знает что. Солдаты. отстрелявшиеся на стрельбище и отучившие невеликую горстку упиванцев — пожиратлей смерти, вернулись в импровизированную казарму и заперлись с устатку с пленной секретаршей, решив разрядиться после трудного дня, полечить взвиннченные Малфоем и молдаванином нервы. Однако после всего этого Вольдеморту оказалось нечего делать и он решил тоже трахнуться. Наебавшаяся досыта Нарине отказала ему, он высек ее хлыстом Малфоя и еще заклинанием Флагелло[9], потом выпорол солдат и потом призадумался, кого бы еще трахнуть. Как следует перечитав остановившийся дневник Самуэллы (кстати, его что конфисковала директриса? ой как нехорошо, опять Орден Феникса за свое!), он не решился пристраиваться к Люциусу и Горану, мужики все-таки, а деликтано предложил ведьме Цахик вступить с ним в интимные отношения. Глупо похихикивающая соколица согласилась, но ожившее чучело, в котором она проживала, было слишком мало для их соития.

— Товма, если ты меня увеличишь я с радостью соглашусь побыть с тобой на интимной волне.

Сказано — сделано. Том Реддл, а ныне Темный Лорд Вольдеморт и самопровозглашенный князь тьмы увеличил живую и теплую соколицу до размеров гусыни или индейки, перевязал немощный волын бечевками и сладострастно трахнул старую ведьму. Пустельга оттопыривала хвост и предовольно елозила гузкой с разверстой клоакой.

— Ах, если бы я могла зачать, я бы снесла тебе яиц хоть с Гитлером, хоть со Сталиным...

Это она намекала на сон, который она видела еще во времена своей молодости о том, как она высиживала под курицей пасхальное яйцо с зародышем возрожденного Иосифа Виссарионовича, чьей яростной поклонницей она являлась и горько плакала на его похоронах. Этот человек, по ее мнению, был единственным, кто мог навести порядок в разваливающейся и ныне уже окончательно развалившейся стране.

— — — — — — — — — — — — — — — — — —

[1]психиатрическая больница №4 имени П.Б.Ганнушкина.

[2]тарнсперсональная психология — работа с пациентом-клиентом в состоянни измененного сознания, в трансе или под воздействием наркотиков (в частности, кетамин).

[3] при полинаркомании человек принимает некоторые отдельные вещества (например, сильные транквилизаторы) вместе с алкоголем, фактически запивая бухлом таблетки. Такая комбинация часто применяется для усиления действия этанола, однако является предельно опасной, поскольку может послужить непосредственной причиной летального исхода (случайный передоз).

[4]аяхуаска тропическое растение, алкалоиды которого вызывают эйфорицеское и легкое галлюциногенное действие, добавляется в алкоголь как полынь в абсенте, не слишком популярно в европейских странах. Но у нас-то есть книга "Тысяча волшебных трав и грибов"

[5]проявления “комбатантной” психопатии (агрессивность и импульсивное поведение со вспышками насилия, злоупотреблением алкоголем и наркотиками, беспорядочностью сексуальных связей при замкнутости и подозрительности),

[6] птср — пост травматическое стрессовое расстройство.

[7] ПФТ — психофармакотерапия, лечение лекарственными препаратами.

[8] жеод (жеода) — геологическое ископаемое, гнезда кристаллических драгоценных и полудрагоценных камней. Представляет собой шарообразно-картофелевидную форму, снаружи землистого цвета, а изнутри — драгоценные камни, которые выкалываются из гнезд для последующей обработки. Распиленные пополам жеоды нередко стоят в сервантах ради украшения интерьера и демонстрации достатка.

[9] flagellacio — лат. сечь хлыстом, бичвать.