ГП и Ткач-недоучка (гет)

Магические путы стянули тело надёжными узами, так что мне осталось только молча наблюдать, как из тьмы коридора выныривает Сириус Блэк, совершенно не похожий на себя обычного — напряжённый, собранный, опасный. Бесшумно ступая по ковру, он приблизился к нашей компании, поклонился портрету, смущённо зевнул в ладонь.

— Извини, мама, я уже крепко спал.

Волшебница развела руками:

— Мне пришлось это сделать, сынок. Очень уж интересный собеседник пришёл поболтать со старушкой глубокой ночью. Ты наш разговор слышал?

— Только последние слова.

— Тогда убери «Силенцио», чтобы мистер Криви смог повторить свою историю. Вас ведь не затруднит это сделать, молодой человек?

— Ни в коем случае, госпожа Блэк. В свою очередь, мистер Блэк, прошу простить меня за неожиданное пробуждение — вы так замечательно играете роль бестолкового изгнанника, что я даже предположить не мог, насколько ваши отношения тесны и близки.

Сириус вздохнул, махнул волшебной палочкой:

— Колин, ты ведь понимаешь, что мне придётся наложить «Обливиэйт»?

— Давайте я сначала расскажу всё, что сообщил вашей матушке, а потом вернёмся к этой теме.

И я повторил ему историю про то, как я стал чувствительным к эманациям Иномирного зла, и что головы блэковских эльфов несут на себе отпечаток той же мерзости, что ПОМЕТИЛА меня.

Наступило молчание.

— Мама? — нарушил тишину Сириус. Волшебница вздохнула:

— Я ему не верю, сынок. Подчисти память мальчишке, и пусть он идёт спать...

— Обливиэйт! — вспышка заклинания шарахнула по глазам, в голове застучали барабаны, мысли забурлили, а потом сразу же успокоились. Сириус что-то говорил, но его голос не пробивался сквозь дуднение крови в ушах. Затем с меня спали путы, я потянулся, начал растирать затёкшие руки.

— Тебе приснился кошмар, — закончил монолог Сириус. — Так что выпей зелье, и ложись спать.

— Э-э-э, Сириус, — произнёс я в спину волшебника. Тот, закрывавший в это время картину тяжёлой занавесью, обернулся, и ткань выпала у него из рук, когда он встретил мой взгляд.

— Боюсь, на меня больше не действует «Обливиэйт», господа...

Волшебники синхронно вздохнули, уставились на меня.

— Что ты помнишь?

— Да всё, — пожал я плечами. — О демонах с госпожой Блэк говорили, о том, как я едва уцелел после контакта с Иномирьем, о том, что я знаю, как род Блэк приобрёл своё безумие.

Мы опять помолчали. Видно было, что маги растеряны — к таким неожиданностям их жизнь не готовила. Решив не дожидаться, пока им в голову придёт идея меня тихо уморить, да прикопать где-нибудь в подвале, я нарушил гнетущую тишину:

— Может, стоит дать вам Непреложный обет?

Нарисованная старушка криво усмехнулась:

— А если он на тебя действует так же, как Обливиэйт?

— К сожалению, нет. Хотите, расскажу, как мы с мистером Олсоу про... х-х-хь...

Неведомая сила перехватила горло, потемнело в глазах, ноги подкосились в приступе неожиданной слабости. Потом удавка пропала, я постоял на четвереньках, ожидая пока восстанавливается дыхание, медленно вернулся на стул.

— Смотри-ка, работает! — удивился портрет. — Я уж думала, что тебя даже Авада не возьмёт!

— Чур, не пробовать! — вытянул я руку в предупреждающем жесте. — Я вам ещё пригожусь!

— Не сомневаюсь, — улыбнулся Сириус, — только надо подумать — как?

— Тем более, что долго тебе не прожить... — протянула задумчиво мамаша.

— Вы тоже это чувствуете, мэм?

— Вижу, не чувствую: у портретов есть свои секреты. Впрочем, разорванный брак убьёт тебя ещё скорее.

— Я отомстил убийцам!

— Но заказчик по-прежнему цел. Не важно, кто делал, важно, кто этого хотел, чьё желание заставило это свершиться. Понимаешь?

— Да, мэм. Я постараюсь найти его как можно быстрее.

— Попробуй, попробуй...

Разговор наш подошёл к концу. Мне стало ясно, что ничего большего сейчас я от растерянных волшебников не добьюсь — всё-таки консервативное мышление работает на других, более медленных оборотах.

— Ну что ж, господа, прошу ещё раз простить меня за неожиданную побудку среди ночи, и не смею более отнимать ваше время. Миссис Блэк, мистер Блэк, доброй ночи.

Я поклонился напоследок, и потопал в спальню, оставляя за спиной усиленную волшебством тишину. Видимо, решили посекретничать по-семейному, тет-а-тет. В целом, разговором я остался недоволен, потому что закончился он ничем — обменялись любезностями, да лишний раз ткнули меня носом в низкое происхождение. И всё.

Чего я ожидал? Надеялся, что бабка расщедрится на информацию, хотя бы потому, что мы с ней братья по несчастью. Ну и получил очередной облом, ибо «голубая кровь», то бишь аристократы хреновы, думают по-другому, не так, как мы, косорылые. Видать, селекция свою роль играет, естественный отбор, чтоб его. Да и предложить мне им нечего, если так вот откровенно говорить — ну видел я, как Шенк колдует, и что? Ни заклинания не понял, ни рисунка его не рассмотрел, только и успел ноги вовремя унести. Ну да, старика вытащил, метки при этом избавился, но дальше что?

Меня ещё, кстати, не оставляет подозрение, что засушеный товарищ по прозвищу Гуляка на самом деле рассчитывал использовать тело вашего покорного слуги в качестве дополнительной магической батарейки. А тот факт, что я выжил, да ещё при этом избавился от всяких магических гадостей — это уже моя заслуга, а не его намерение. Во всяком случае, заслуга той части меня, которую назвать «человеческой» язык не поворачивается.

И тут я остановился, чтобы хлопнуть себя по лбу. Шлепок получился что надо, даже искры из глаз полетели. Да что же я туплю всё время?!! Почему я не использую то, что мне дал этот грёбаный мир?!

Чтобы не свернуть шею на лестнице, случайно по дороге споткнувшись, я вначале добрался до своей комнаты, улёгся на постель, закрыл глаза, и только потом отпустил то напряжение, которое тугим узлом давило в грудную планку.

НЕНАВИСТЬ! БЕШЕНСТВО! ЯРОСТЬ! Кожаные ублюдки! ПОРВАТЬ! СОЖРАТЬ! УБИТЬ!

Когда красная пелена безумия спала, а сознание начало опять что-то соображать, стало понятно, почему это меня вдруг переклинило на злости: оказалось, что и комната, и весь дом — это гигантская ловушка, хитрая паутина разного рода смертельных препятствий, созданных в разное время против разных врагов. Вот моё второе «Я» и восприняло это как путы-ограничения, направленные именно против меня любимого. Более внимательный, и, если так можно сказать, «бесчувственный» анализ окружающей обстановки показал, что не всё так плохо. Да, ловушек и опасных сюрпризов хватает в родовом гнезде, но большая часть их, та, что наиболее опасна, настроена против агрессивных людей и агрессивных магических созданий, а не против вообще всех гостей.

Так что если выключить эмоции и завернуться внутрь себя, можно мягко проскользнуть между нитями раппортов и магических связей, успокоить охранные системы и артефакты, и организовать достаточно комфортную жизнь в течение тех нескольких дней, пока мы ждём отправления в Хогвартс. Надо только хорошо над этим поработать.

Поэтому я полежал, чуток порефлексировал над неудачным разговором, (всякие мысли о семье, убитой жене, невесёлом будущем и прочей депрессухе настойчиво прогонялись где-то далеко на заднем плане, чтобы ответной реакции тела не вызвать), а затем под медленное течение мыслей заснул, провалившись в сон, как в снег над глубоким оврагом. Лучше б я этого не делал...

...Грохот маггловских артефактов бьёт по ушам, в воздухе свистят раскалённые кусочки металла, и мою свиту одним махом сносит с бруствера назад в окоп. Кто-то за спиной воет от боли, кто-то хрипит, кто-то молча дёргается, ещё не поняв, что умер, но моё «Протего» выдерживает удар, так что я остаюсь цел, в отличие от этой недоученной толпы полу-сквибов. Надо только будет после боя не забыть почистить одежду от чужой крови...

Странный лязг и рычание заставляют повернуться к развалинам, из-за которых весь день не утихает бой. Поисковые заклинания, брошенные в облако дыма, показывают скопление людей, среди которых нет ни одного мага, и эта новость вызывает невольную улыбку, потому что мой резерв за сегодня изрядно просел. Я начинаю пробираться сквозь кучи битого кирпича, вывернутую землю и обломки брёвен поближе к врагам, чтобы накрыть как можно больше магглов одним заклинанием. Свои магглы что-то кричат в спину, но я привычно не обращаю на них внимания — что эти недочеловеки могут сказать потомку Древнего Рода?

Нога попадает в проволочные путы, я ругаюсь сквозь зубы, наклоняюсь, чтобы разрезать очередную неволшебную пакость, но дёргаюсь и падаю на колени от неожиданности, когда совсем рядом раздаётся рычание голодного зверя. Стена разбитой церквушки валится от невидимого толчка, и я вижу, как сквозь клубы дыма и пыли неторопливо выползает огромный железный голем — жуткое порождение сумрачной германской мысли. Весь в грязи и потёках, он дымит, грохочет, давит битый кирпич и ужасает самим своим видом. А как от него воняет!

— Бомбарда! — я швыряю заклятие быстрее, чем успеваю осознать, что аппарировать отсюда не удастся, а порт-ключ ещё вчера отдал магу из Второго батальона, которому оторвало ноги во время обстрела какой-то маггловской алхимией. Заклинание выбивает из корпуса вражеского монстра клуб ржавой пыли без каких-либо заметных повреждений, но голем поворачивает ко мне скошенную морду, из которой торчит огромная дыхательная труба. Или она служит для передачи сигналов?

Я успеваю только поставить ещё один «Протего», как на боках маггловского чудовища вспыхивают яркие огоньки немагических заклинаний. Они мигают с удивительной скоростью, но жуткий удар в грудь сбивает меня с ног раньше, чем я понимаю, что происходит. Сердце разрывает острая боль, до такой степени невыносимая, что в небытие я проваливаюсь почти с облегчением, и последнее, что слышат уши, это крик наших магглов:

— Сержант! Тащи лейтенанта сюда! «Боши» его очередью срезали! На кой хрен этот идиот против танка попёрся?!..

...Я подскочил в постели, залитый потом. Нещадно болела грудь, — прямо там, куда в неизвестного мага попала пулемётная очередь, — тарахтело перепуганное сердце, а лёгким отчаянно не хватало воздуха. Я сполз на колени, задыхаясь от удушья, прокашлялся, выталкивая из себя вонь выхлопных газов и сгоревшего кордита, потёр красные точки попаданий, которые исчезали на глазах. Да уж, вот это я поспал!

Судя по ощущениям, это был кто-то из старших Блэков, кого чуть не убили на Первой мировой войне. Интересно, такие вот воспоминания помогли чистокровному снобу набраться уважения к немагическому человечеству и его возможностям, или не в коня корм? Да и хрен с ним, с этим магом, я лучше в душ схожу, а то не засну после таких впечатлений.

Душ меня успокоил, смыл пот, расслабил, и помог вернуть внутреннюю тишину. Заливаться магическими зельями не хочется, потому что от них тоже вырабатывается зависимость, как в обычном мире от наркотиков с антидепресантами. Вот и приходится вспоминать давний опыт медитаций, чтобы пережить первые недели после похорон. Дальше будет полегче, там боль начнёт потихоньку гаснуть, это я и по прошлой жизни помню, надо только эти первые дни как-то протянуть, никого не убив.

В роскошном хозяйском халате, со свежевымытой головой и пахнущими какой-то цветочной смесью волосами, я вернулся в спальню практически в порядке. Мне было настолько хорошо, если можно так вообще говорить про самочувствие, что я даже смог улететь в медитацию — глубокую, очищающую, лечебную для страдающего сердца.

Так что на завтрак я пошёл без лекарства, прямо вот грудью на амбразуры. К счастью, сегодня главным предметом разговоров был Гарри — вокруг него кудахтала Молли, ему что-то шептала Джинни, и даже Гермиона почти не отрывала взгляда от нашего лохматого героя. Воспользовавшись таким прекрасным шансом, я уплёл завтрак быстрее всех, и откланялся, пока на меня не обратили внимание. Теперь надо решить ещё один вопрос...

— Сириус, — обратился я к волшебнику, когда тот поднимался по лестнице. Для такой встречи пришлось затаиться за портьерой, чтобы спокойно дождаться хозяина дома, и поговорить с ним без ненужных ушей. Люпина сегодня не было, так что я решил ковать железо, пока оно не остыло.

— Да, Колин? — обернулся ко мне удивлённый Блэк. Видимо, не ожидал моего появления вот так, по-заговорщицки. — Ты чего-то хочешь?

— Мне надо домой, — ответил я, и зачастил, когда увидел, как изменилось его лицо. — Мы купили к школе всё необходимое с женой, надо только забрать вещи. Ну и фотографии с фотолабораторией: не могу же я всё это до зимы оставить.

— Я обещал Дамблдору больше не убегать из дома... — медленно протянул Сириус.

Видимо, он решил, будто я попрошу аппарировать себя по-быстрому.

— Да я не об этом, — махнул я рукой. — Мне надо будет просто на несколько часов отлучиться. Я доеду на автобусе до «Дырявого котла», оттуда камином доберусь до дома, заберу всё необходимое, и вернусь. Я просто хочу попросить, чтобы ты меня подстраховал, если вдруг кто-то вспомнит, что Криви нет на уборке. Поможешь?

— Конечно, без проблем, — улыбнулся волшебник, и сразу помолодел на несколько лет. Потом скользнула тень по лицу, он нахмурился:

— А ты не расклеишься там, Колин? Времени прошло очень мало, в доме ещё, наверное, даже запахи смерти не выветрились.

— У меня с собой успокаивающее, — я вытащил из кармана пузырёк, покрутил перед глазами. — Перед тем, как отправляться по камину, глотну, чтобы там не разрыдаться в самый неожиданный момент.

— Вижу, ты всё продумал, — кивнул головой Блэк. — Хорошо, действуй. Если что, я скажу, что ты моё задание выполняешь.

— Спасибо! — пожал я протянутую руку. — Тогда мне пора.

— Колин! — окликнул меня хозяин дома, когда я уже взялся за дверную ручку. — На всякий случай, вот... Держи!

На ладонь мне легло серебряное кольцо в виде змеи, которая впилась зубами в собственный хвост. И почему я не удивлён традиционной Блэковской любовью к пресмыкающимся? Уроборос, а это был именно он, хищно поблёскивал глазами-рубинами в слабом свете газовых рожков. Обалденная цацка, ей бы не было цены, если бы такое сделал обычный человек!

— Надень кольцо на палец.

Я попробовал примерить бижутерию, она поместилась на указательном пальце, глазки вспыхнули на мгновение, и кольцо уютно пристроилось на руке.

— Если что-то вдруг случится — сожми его покрепче, так, чтобы клыки царапнули кожу. Я сразу буду знать, что тебе нужна помощь.

— Спасибо огромное, — я поклонился волшебнику, тронутый неожиданным проявлением заботы. — Теперь мне будет намного спокойнее на душе.

— Иди уже, путешественник, — улыбнулся Блэк. — Только постарайся там не задерживаться.

— Ага, — ответил я такой же улыбкой, — до скорого!

После вечной темноты затхлых коридоров солнечный свет ударил по глазам так, что потекли слёзы. Или это было просто облегчение — вырвался из волшебных застенков, пусть даже на время. Совсем другая жизнь: проще, естественнее, привычнее. Боже, как я по ней соскучиться успел!

Автобус долго ждать не пришлось. Я только глянул на расписание, подумал, что стоило бы взять сигарету, дабы ускорить его появление (известный каждому, наверное, способ колдунства обычных людей), как бог автотранспорта услышал мои молитвы, и рейсовый автобус выглянул из-за поворота.

Кондуктора пришлось брать под контроль, потому что денег у меня не оказалось. Из дома забирали в чём стоял, в доме старого волшебного Рода обычных человеческих денег отродясь не водилось, а спросить у Гермионы насчёт занять пары фунтов я просто забыл. Подозреваю, что к счастью, потому что наша умница несомненно что-нибудь заподозрила бы. А вспомнилось об этом уже в автобусе, когда мужик в форменной фуражке протянул ко мне ладонь за мелочью. Пришлось ему срочно вбивать в голову, что деньги он получил, и этот парень едет прямо до Черинг-кросс.

Перед вокзалом я спрыгнул на тротуар, несколько перекрёстков протопал на своих двоих, а дальше, как старой знакомой, улыбнулся вывеске «Дырявого котла». Правда, улыбка вышла кривой, потому что к этому времени меня уже неслабо потряхивало, так что пришлось у самого входа опрокидывать порцайку питательного, мать его, зелья. Лекарство покатилось по пищеводу, мысли замерли, внутри стало пронзительно пусто. На мгновение показалось, что я превратился в матрёшку, опустошённую равнодушным мастером от всех эмоциональных потрохов, привязанностей и связей. Но мне на это уже было наплевать, поэтому я решительно толкнул знакомую дверь.

Бармен кивнул, как старому знакомому, принял заранее приготовленные сикли, а я остановился перед чёрным зевом камина. Мне было страшно. Поэтому я постоял, подышал, осознал, что зелье продолжает действовать, а значит, я смогу выполнить то, что собрался, и только тогда бросил горсть летучего порошка на погасшие угли. Зелёное пламя с рёвом взвилось перед глазами, я шагнул вперёд, прямо в искажённое магией пространство волшебной Британии.

Полёт особого интереса не вызвал — меня крутило в пространстве, проносило над городами и весями, над озёрами и лесами, пока не швырнуло в трубу, чтобы выбросить на знакомый пол в знакомой комнате. Я прочихался, сел на колени, осмотрелся вокруг, медленно встал. Я прибыл домой...

Здесь всё осталось без изменений, маги только убрали кровь по стенам да рвоту. На столе сиротливо белела недопитая чашка с чаем, валялись остатки печенья, стоял молочник с прокисшими за это время сливками. Мыть посуду я не стал, только проглотил комок в горле, очистил посуду дуновением той самой магии, что ободрала убийцу от каких-либо признаков личности, а заблестевший по-новому сервиз отправил на полку. Слишком тянуть время было нельзя, боль утраты ощутимо давила на психику, поэтому я двинул собираться в школу.

Если бы не зелье, нихрена бы я сделать тут не смог, только изошёл на слёзы. Вещи Бэкки, её недавно купленное бельё и на разу не надёваные стринги с заячьим хвостиком, платьице, в котором мы снимали «высокий ключ», шляпка для нашего выхода в город — все эти вещи, молчаливые свидетели вчерашнего счастья, били меня прямо в сердце, и слава богу, что оно заледенело под воздействием магического зелья! Я собирал одежду для школы, учебники, нужную для Хогвартса мелочёвку, а по лицу текли слёзы — реакции тела пробивались даже сквозь зелье.

В конце концов чемодан оказался собран. Подсмотренный трюк с уменьшением предметов, который удалось узнать у Сириуса, позволил всё нужное, и даже не самое нужное впихнуть в школьный сундук. Я выволок угловатую громадину в гостиную, уселся на ближайший стул, вытер слёзы, глянул по сторонам. Стало абсолютно ясно, что сейчас я уйду, и вернусь только через несколько месяцев, зимой на Рождество. От мысли, что тогда придётся несколько дней провести в пустом мёртвом доме, среди теней умерших, в окружении призраков потерянных надежд, по спине побежали мурашки. Нет уж, лучше в Хогвартсе остаться, чем здесь выть от тоски!

За окном послышались шаги, знакомое насвистывание. О, вот кого точно надо повидать! Я выскочил на ступеньки, крикнул нашему работнику, что толкал тележку с кормом:

— Стиви, на секунду!

— Привет! — обрадовался тот. — Давно не виделись!

Мы пожали друг другу руки, захрустели гравием по дороге к коровнику.

— Как жизнь семейная? — улыбнулся Стиви. — В школу не собираешься?

— Уже собрался. Как раз за вещами прибыл.

— А я-то думаю, куда наш молодой муж запропастился. В медовый месяц отправились?

— Её убили, Стиви. Я теперь вдовец.

Мужчина споткнулся на ровном месте, повернул ко мне ошарашенное лицо:

— Чего-о-о??? Как убили? Ты чего несёшь-то?

— Собирались убить меня, да ошиблись — под заклинание попала Бэкки. Я прикончил нападавших, всё ещё жив, и даже не знаю, где её похоронили...

— Стой! Стой, парень! — Стиви бросил тележку, повёл меня к сараю, где лежали брёвна, ещё отцом приспособленные под уличные лавки. С тех пор именно здесь курили все, кто приезжал к нам в гости летом, потому что мама бдила о чистоте домашнего воздуха. Работник посадил меня на деревяшку, сам уселся рядом:

— Рассказывай!

И я рассказал ему всё. Голос прерывался, слёзы текли по лицу, но я упорно боролся с телом, и продолжал рассказ. В конце концов повествование закончилось, я опустошённо замолчал, а Стиви закурил ещё одну сигарету. Он выдохнул клуб сизого дыма, задумчиво протянул, глядя, как рассеивается свежесозданное облачко:

— Знаешь, Колин, не обижайся, пожалуйста, но я тебе вот что скажу: может оно и к лучшему, что всё так закончилось...

У меня перехватило дыхание от неожиданности, я дёрнулся встать, но Стиви потянул меня за руку, и я хлопнулся на седалище. Стиви наклонился ко мне:

— Слышь, это я как сквиб тебе говорю! Магия ужасно меняет людей, и тебя она бы тоже изменила, да так, что ты бы и не заметил! В вашем союзе ты играл не первую скрипку, это я сразу понял. Не потому, что ещё молодой да глупый, а потому, что за спиной у тебя ни родовых знаний, ни Родового камня, ни артефактов. Что ты, к примеру, сделаешь против высоковольтного разряда голыми руками, а? Помнишь грозу позапрошлогоднюю, когда Нэт Забияка из Верхнего Мидсаммера погиб? Я его младшего брата хорошо знаю, так он рассказывал, что эксперты потому пострадавшим Нэта признали, что тот был полностью экипирован по технике безопасности — и боты резиновые, и рукавицы, всё! Но вот шарахнула молния невовремя, и ничего ему не помогло, только жареная тушка осталась. Вот и тебе нечего противопоставить силе магии. У тебя, в отличие от бедолаги Нэта, даже коврика под ногами нет.

— Но Бэкки...

— Я её не знал, да. Только вот лёгкость, с которой она влияла на других людей, и факт, что она была жрицей Кибелы не из последних, меня, как сквиба, напрягает.

— Почему ты решил, что не из последних?

— Потому что ты остался цел после визита сестёр. Тебе не промыли мозги, не наложили заклятий, не опутали обетами — ты серьёзно веришь, что магички вот так просто спустят маггловскому выродку попытку сопротивляться?

Я помолчал, выдавил:

— Бекки их уговорила. Они решили забрать нашу первую дочь...

— И ты согласился, да?

Я пожал плечами, отвёл взгляд — на душе было тошно:

— Сам не понимаю, почему.

— Вот и я о том же...

Мы посидели в молчаливой тишине, потом Стиви вздохнул, потушил окурок о подошву старого ботинка.

— Ну а теперь что делать думаешь?

Я показал запястье с багровеющим браслетом, в который превратилось брачное кольцо.

— Значит, долг не исполнен до конца. Говоришь, убил всех нападавших?

— Их было всего двое: опять не ожидали, что школьник может попытаться свою жизнь продать подороже. Но судя по тому, что браслет изменил цвет, а рука болит всё сильнее, надо найти ещё кого-то?

— Заказчика ищи, слышь, — с него всё началось, им же всё должно закончиться. Знаешь, как поиск вести? Может, артефакты какие подобрать надо? У меня была пара связей в Лютном...

— Спасибо, но думаю попробовать сделать это сам. Я вижу раппорты, Стиви, и думаю, что направление на главного врага определю. А как найду гада, попробую убить.

Стиви задумчиво пожевал усы, остро глянул на меня:

— Взрыв обычной гранаты «Протего» держит, знаешь?

— Догадывался.

— Зато «клеймор» своим направленным взрывом сносит «Протего» вместе с магом, понял?

— Осталось только «клеймор» найти, — грустно ухмыльнулся я, и замер, ошеломлённый открывшейся вдруг перед глазами картиной.

— Похоже, кое-что уже придумал, да? Тогда ещё одну информацию подкину — выстрел из дробовика заклинанием тормозится надёжно, а вот очередь из автомата защиту сносит. Всё зависит не от вида пули — что бронебойные, что дум-дум тормозятся одинаково, — энергия патрона и навеска пороха решает всё. Из самозарядной винтовки с мощным патроном хватает трёх выстрелов, а вот из «стэна» приходится всаживать очередь на пол-рожка, чтобы оставить мага без его игрушек, и нафаршировать тельце свинцом.

— А ты откуда знаешь?

Стиви хитро улыбнулся:

— Ну так я по разным местам бродил, слышь, и с разными людьми встречался. На свете есть много мест, куда маги с палочками не суются. К примеру, нас до сих пор в Афгане терпеть не могут.

— Понятно... — я поднялся с доморощенной лавки, пожал крепкую руку:

— Спасибо, друг. Теперь в голове кое-что интересное начало укладываться.

— Если будет надо чего, сразу обращайся. Не могу обещать на все сто, но сделаю всё, что в моих силах.

Наш работник, полный неожиданных загадок, отправился к заскучавшим коровам, а я, озадаченный новой информацией, потопал в дом. Пока мы говорили, мне пришло в голову, что надо бы из дома чуток еды прихватить, той, что быстро не портится — просто потому, что удушливая забота Молли Уизли могла привести к тому, что в её присутствии я не смогу есть. Не закидываться же успокаивающими зельями каждый раз, как в столовую идти, в самом деле!

Поэтому я сразу завернул в кладовку, где прихватил небольшой окорок, колец колбасы, сколько на предплечье нанизалось, пару банок варенья сверху, а потом со всем этим богатством припёрся в гостиную. Накладывать полноценный стазис, такой, чтобы на много лет, нас в Хогвартсе ещё не научили, однако даже моих скромных умений должно было хватить на ближайшие недели, пока не вернётся родная жрачка альма матер с её вечным тыквенным соком и картофельным пюре. О, точно, надо чай ещё забрать!

Так что по сусекам я прошёлся монгольской ордой, забрав и чай, и мёд, и прочие вкусняшки. Память подсказывала, что тыквенный сок в школе льётся рекой, и это едва ли не единственный доступный в меню напиток, если не считать простую родниковую воду. Однако, глазастый Колин много раз видел, как групки учеников делились домашними деликатесами, гоняли чай после уроков и в общем, не сильно страдали от бедности школьного меню. Видимо, спасение утопающих и здесь остаётся заботой самих утопающих.

Ну а когда сборы в школу подошли к концу, наступило время заняться самой неприятной частью сегодняшней поездки, исполнение которой я всё время подсознательно откладывал. Уж очень страшно всё прошло в первый раз!

Я привязал взятую из сарая верёвку к тяжеленному дубовому столу, из другого её конца соорудил альпинистскую «беседку» для своего растущего тела, хлопнулся перед чёрным зевом камина, сыпанул в него щедрой горстью порошок «Фью» и крикнул в зелёное пламя:

— Поместье Шенк! Анте Люцем!

Рёв магической связи ударил по ушам, кинулись прямо в лицо языки пламени, распахнулся перед глазами морской простор, и я поперхнулся от неожиданности, когда вместо зубастых скал да шумного прибоя увидел библиотеку, та самую, в которой спрятана под стареньким ковром магическая схема-артефакт. А как же бушующее море, скалы и весь тот ужас, что довелось пережить в прошлый раз?!!

Пока я приходил в себя от неожиданности, на здоровенном глобусе зашевелилась стимфалийская птица, точная копия виденных прежде охранников поместья. Когда соединение между каминами стабилизировалось, эта жестяная красавица спорхнула с импровизированного насеста, приземлилась на самой грани между нашими пространствами.

— Зачем? — проскрипела птичка, кроша адамантиновыми когтями кирпичи моего камина.

— Колин Криви из рода МакГонагал, вассал по слову!

— Знаю, — ещё раз каркнула птичка. — Зачем?

Видимо, это она так спрашивает, какого хрена я к ним на огонёк заглянул?

— Прошу встречи с мистером Гулякой!

Птичка склонила голову, посмотрела на меня одним глазом, потом развернулась, хрустя нашим кирпичом (а кто его потом ремонтировать будет?!), глянула другим глазом, повторила:

— Зачем?

— У меня есть желание, о котором мы разговаривали в прошлый раз!

Глаз пернатого переговорщика помутнел, птичка замерла на какое-то время, и кажется, что даже языки пламени замедлили свой танец в этот момент. Затем птица дёрнулась, расправила крылья, рявкнула чужим голосом:

— Колин из рода МакГонагал! Я пришлю вам ответ птицей — сейчас слишком занят!

Крылатый стражник упорхнул обратно в библиотеку, пламя погасло, а я облегчённо выдохнул — мало того, что не пришлось висеть над бездной, так ещё никто не увидел моего идиотского вида в альпинистской обвязке. Вот так и появляются анекдоты про магглов-идиотов!

В силу того, что всё закончилось неожиданно спокойно и быстро, мне осталось только распустить верёвочную паутину, и отправиться в дом Блэков. Как обычно, из камина в «Дырявом котле» я вывалился на колени, но вид этот пропал втуне, потому что в зале было пусто. Я поблагодарил хозяина, вышел в обычный мир, и через час с небольшим оказался на Гриммо.

Встретил меня сам хозяин, с палочкой наперевес. Одним движением он закрыл двери, погасил вспыхнувшие рожки освещения, навесил полог тишины:

— Получилось?

— Да, благодарю от всего сердца, — я отдал блэковское кольцо, показал уменьшённый чемодан с вещами. — Здесь всё, что нужно и даже больше. А как здесь было?

Сириус криво усмехнулся, на мгновение став похожим на мать:

— Как обычно. Уборка и порядок.

— Миссис Уизли про сиротку не вспоминала?

— Можешь не волноваться, всё прошло незамеченным.

— Тогда я пойду, отнесу вещи, и присоединюсь к ребятам. Где они?

— На третьем этаже. Услышишь.

Я отправился вверх по лестнице, но остановился, когда меня позвал хозяин дома.

— Знаешь, лучше-ка я тебя сам к ним проведу — скажу, что ты мне помогал. Заодно присмотрю, чтобы не влезли куда-нибудь по-гриффиндорски.

Так что мы вместе заглянули ко мне в спальню, Сириус увеличил сундук, потому что, оказывается, долго держать вещи уменьшёнными не стоит, они от этого портятся почти как от «Экскуро», и уже с пустыми руками я отправился к изнемогающим от работы подросткам.

Изнемогали они в какой-то комнатушке, больше похожей на склад старых вещей, где за мебелью не видно паркета. Кресел и диванов хватило на всех — когда мы зашли, в помещении царила сонная атмосфера вечной лени. Гермиона с Джинни шептались о чём-то на здоровенном диване, неподалёку Рон втирал очередную хрень про квиддич бедному Гарри, чья макушка покачивалась над спинкой кресла, словно деревце на ветру — явно парень из последних сил боролся со сном, — и даже неугомонные близнецы тихо ковырялись в раскрытом буфете, не взрывая пространство вокруг привычными криками и смехом. Экое благоденствие тут, прямо хоть сам прикладывайся хотя бы вон на ту софу в углу!

— Ага, вот она где, — нахмурился Сириус, и решительно двинулся к большим напольным часам, которые негромко тикали возле шкафа с наградными кубками. Народ, поглощённый ленивой негой, внимания на нас не обратил, и даже появление молодого хозяина не вызвало интереса у детворы. Чего это они так расслабились?

Тем временем Блэк добрался до цели, махнул волшебной палочкой, и здоровенные часы в корпусе из какого-то тёмного дерева легли ему на ладонь большим серебряным яйцом. Тонко дзинькнуло в ухе, словно порвалась струна, всё присутствующие вздрогнули, заойкали, начали шевелиться и озираться вокруг с искренним недоумением на физиономиях.

— Я вам что говорил, ребята? — повернулся к ним Сириус. — В новой комнате сначала проводите диагностику, а только потом начинаете заниматься делами. Вы что — ЗОТИ не учились?

— Так это ведь твой дом, — удивился кто-то из близнецов, — что в нём может случиться?

— Вот это, например, — Блэк протянул ладонь с артефактом, показал его со всех сторон. — Ловушка для воров. Есть музыкальная шкатулка, что усыпляет навсегда — вы её видели, показывал, когда у Кричера забрал, — а есть вот такое яйцо. Приобретает вид какого-нибудь предмета в комнате, навевает спокойствие, негу, лень. Когда приходит хозяин, с нежеланным гостем можно делать практически всё, что угодно, он просто ничего не почувствует.

— Совсем-совсем ничего?! — с ужасом вздохнула Джинни, явно что-то нехорошее представившая в рыжей головке. — Даже если его будут резать?!

— Что-то почувствует, но не успеет отреагировать, — улыбнулся ей Сириус. Потом он увидел физиономии братцев-затейников, нахмурился:

— Я забираю этот артефакт, чтобы его уничтожить. Так что не ищите его, пожалуйста, всё-равно не найдёте.

Он вышел из комнаты, а мы занялись уборкой, точнее тем, что под этим словом подразумевали Уизли — собиранием «опасных темномагических артефактов». Близнецы и Гермиона проверяли предмет за предметом с помощью заклинаний, потом кто-то из парней натягивал перчатки из драконьей кожи, совал очередной сюрприз в зачарованный мешок, и когда тот становился достаточно увесистым из-за груза, относил собранное на первый этаж, пред ясны очи мамы Уизли, которая принимала окончательное решение, что с вещами делать.

Работа была монотонная, скучная и довольно утомительная, потому что приходилось проверять буквально всё, включая плашки паркета под ногами, и кружева лепнины с лохмотьями облезлой позолоты над головой. Время от времени ребята менялись ролями, но предложить помахать палочкой мне, к примеру, или тому же Гарри никому из них даже в голову не пришло — наши магические умения оценивались не слишком высоко. Оставалось только работать на переноске, да поддерживать ту же Гермиону, когда она забиралась на стремянку, чтобы проверить, не осталось ли что-то опасное на шкафах.

От близости гибкого девичьего тела шибала в голову горячая волна тоски вперемешку с желанием, от которого буквально сводило пальцы, и когда терпеть становилось невмоготу, я сбегал с очередным мешком волшебной дряни в темноту лестницы, чтобы в тишине и одиночестве беззвучно завыть, да вытереть слёзы. Ещё вчера я просыпался в тёплых объятиях жены, а сейчас остаётся лишь давить в себе отчаянный вопль, да стучаться лбом в стену!

К счастью, меня увидел Сириус, который сразу понял, что со мной творится что-то не то. Он глянул в глаза, махнул палочкой, вырисовав какое-то хитрое заклинание прямо перед моим носом, и тяжело вздохнул.

— Пожалуй, на сегодня тебя хватит. Давай перчатки, и топай в комнату. Зелье там на тумбочке, пей и ложись спать. Я скажу, чтобы тебя не будили.

— Спасибо... — удалось выдавить из перехваченного горла. От бешеного контроля челюсть свело судорогой, так что вливать лекарство пришлось по капле, чтобы не разлить волшебное средство. Получилось выпить всё, не пролив ни капли, поэтому заснул я быстрее, чем голова коснулась подушки.

Ночь прошла без сновидений. А утром я долго лежал в постели, вспоминая вчерашний разговор на ферме. Стиви очень многого не знает, но ведь какой интересный вывод сделал — мне бы это в голову не пришло! А что думают другие, к примеру, бывшие подруги моей жены? И что они подумают, когда узнают, что Бэкки больше нет? Господи, голова от такого пухнет сильнее, чем от настойки думовзрывного гриба...

Посланник прилетел утром, во время завтрака. Сначала я почувствовал сильное жжение в запястье, потом увидел беспокойство на лице Сириуса.

— Кто-то стучится в защиту дома, — озадаченно бросил он Люпину. — И это не обычная сова.

— Наверное, это ко мне, — я протянул к нему руку, проявил обеты: браслет, связанный с Шенком, пульсировал синим свечением. — Наверное, стоит выйти на улицу, чтобы забрать сообщение?

— Не обязательно, — успокоился Блэк. — На втором этаже, в курительной, которую вы недавно чистили, открывается дверь на балкон. Там и заберёшь.

— Спасибо, — улыбнулся я. — И голову ломать не надо, как бы так на глаза чужим не попасться.

Дорога наверх много времени не заняла, так что уже через пару минут я вдыхал полной грудью свежий лондонский воздух. Боже, каким сладким и бодрящим он показался в сравнении с могильной затхлостью родовой почти что усыпальницы! Пусть это всего лишь внутренниий дворик, но это настоящая жизнь — небо с редкими облаками, шум автомобилей, даже радио где-то неподалёку слышно!

Жестяной гонец подождал, пока я надышусь городской свежестью, подпрыгнул ближе — зачарованный мрамор перил крошился под его когтями, словно кубики рафинада.

— Колин Криви, вассал по слову рода МакГонагал! — каркнула птичка, таращась на меня одним глазом. — Мы можем встретиться в час пополудню там же, где встречались последний раз. Если время и место вас устраивают, возьмите с лапы браслет-ключ, наденьте рабочую одежду, и ровно в тринадцать часов переплетите браслет между пальцами левой руки. До встречи!

Я снял фенечку с горячей лапы, пахнувшей дымом и раскалённым железом, проводил взглядом улетевшую птицу, которая блеснула яркой точкой в синеве неба, чтобы тут же исчезнуть с глаз.

— Ой, какая красивая! Можно гляну? — пискнула за ухом Джинни, и выхватила портал из моих рук.

Я обернулся — рыжая подруга Колина Криви, его бессменный товарищ по фан-клубу Гарри Поттера, восхищённо разглядывала браслетик в лучах утреннего солнца. Камешки браслета пускали зайчики, вспыхивали глубокой синевой, стоило только повернуть их другой стороной к солнцу.

— Красивый... — завороженно протянула девушка. — Мне бы такой хоть кто-нибудь подарил...

Она нацепила фенечку на запястье, залюбовалась игрой волшебных самоцветов.

— Колин, а зачем тебе такая красота? Это ведь наше украшение, девчоночье.

— Ты сейчас нацепила на руку порт-ключ в поместье одного из Старых Семейств.

Девчонка испуганно ойкнула, сорвала цацку с запястья, сунула мне в руки:

— Предупреждать надо!

Я пожал плечами:

— А тебя не учили, что чужое без спросу хватать нельзя? Ты же из чистокровных, должна бы знать.

— Ну а что у тебя может быть опасного, — искренне удивилась Джинни, — ты же из магглокровных?

— Ну да, действительно, — её недоумение меня развеселило. — А тот факт, что я работаю на Шенков?

Джинни поёжилась, как от озноба, глянула на меня с жалостью:

— Так это от них? Спаси тебя Мерлин...

Она погладила меня по плечу, скользнула в комнату, оставив самого на балконе. Но долго наслаждаться одиночеством не получилось — пришла Гермиона.

— Ну как, пообщался с шефом? А то Сириус даже побледнел, когда ты вышел. Что случилось?

Я показал ей браслет, предусмотрительно нацепленный на запястье. Гермиона восторженно прошептала:

— Боже, какая красота... Это плата за работу?

— Нет, я в галеонах получаю, на свой счёт в Гринготсе. А это порт-ключ, сегодня придётся слетать кое-куда.

— Удивительный... — девушка осторожно погладила камни кончиками пальцев. — А у нас был порт-ключ в виде старого ботинка, когда Уизли на чемпионат по квиддичу забирали.

— Я подозреваю, Гермиона, что волшебники меряются между собой магией, как обычные мужики своими легковушками — у кого круче и больше. Иначе зачем было бы на портал такую красоту пускать?

— Ну, хотя бы затем, что если это «девственные камни», то в них можно закачать столько силы, что они тебя хоть в Австралию закинут.

— Ты имеешь в виду алхимическое определение «девственный»?

— А ты какое-то иное? — девушка почти по-снейповски подняла бровь в ироничном вопросе.

Я отпрянул в шутливом ужасе , вскинул руки:

— Мистер Снейп, куда вы дели нашу Гермиону?!

Девушка хихикнула, нырнула в дом, и я снова остался один.

Балкон, а точнее небольшая терраса — скромная по местным меркам, едва-едва на десяток гостей в тяжёлых средневековых платьях, которые могли бы здесь напиться чаю в спартанских условиях, — выходил на внутренний дворик поместья, где виднелось несколько чахлых деревьев и остатки цветочной клумбы с высохшим фонтаном посередине.

Запустение этого места особенно резко бросалось в глаза, и на душе стало тоскливо от самого вида несчастных растений, мраморных лавок, благородную белизну которых скрыла вездесущая пыль, старых плит тротуара, по которым давно уже никто не ходил,. Воображение показывало, как по блестящим от росы дорожкам гуляют степенные дамы, как брызгают водой из фонтана друг на друга смеющиеся дети, как пахнут волшебные цветы и прогоняют ночную тьму фонари из волшебных змей. И как это всё впадает в запустение...

— Колин, я закрываю защиту, — голос Сириуса разорвал тишину. Я вздрогнул от неожиданности, облегчённо вздохнул — слишком разыгралось у меня воображение, да ещё на свои собственные старые дрожжи. Как вовремя он пришёл!

— Спасибо, — кивнул я благодарно. — Уже захожу.

Он махнул палочкой, двери на балкон закрылись, подёрнулись рябью, превратились в большое, от пола до потолка, окно. Стекло тут же затянула пыль, тяжёлые шторы закрыли большую часть видимого пространства, в комнате стало почти темно по контрасту с недавним светом. Сириус покосился на меня, задумался на мгновение, махнул палочкой ещё раз, и окно превратилось в глухую стену, а на ней закачалась парочка картин с видами буколических пейзажей — вроде тех старых музейных, которыми восторгаются искуствоведы, и на которых ничего толком разглядеть не удаётся кроме широких цветных пятен. Вот, значит, как в старых домах выходы маскируются...

— Порт-ключ? — бросил Сириус, заметив на руке новенький браслет.

— Ага, в час дня сегодня придётся улететь на встречу. Надо будет выйти на улицу, или отсюда с балкона можно отчалить?

— Позволь-ка... — волшебник взял мою руку, присмотрелся к артефакту, вздохнул. — С таким даже выходить никуда не надо. Он тебя откуда угодно вырвет — хоть из Азкабана.

— Серьёзно? — удивился я. — А как же щиты?

Сириус хмыкнул:

— Они для простых смертных вроде нас с тобой. Мастеров, если те что-то ужасное совершили, фиксируют свои же из Рода. Не замечал, что в списках заключённых никогда не увидишь по-настоящему сильного волшебника?

— Я обратил внимание, что сидят в Азкабане далеко не все... — осторожно заметил я. — Некоторые фамилии из членов Визенгамота среди азкабанских сидельцев не встречаются...

— Договор... — криво усмехнулся Сириус. — У Блэков тоже был такой, но в конце восемнадцатого века, после нескольких неудачных событий, мы выпали из списка Неприкасаемых.

— А старый Олсоу в нём есть...

— Кто же рискнёт поссориться с Шенками? Никому не хочется заблудиться на Дороге. Были, знаешь, прецеденты...

— Но ведь он потерял силу, влияние?

Сириус расхохотался.

— Это тебе Архивариус рассказал? Меньше слушай глупости, Колин, дольше проживёшь. То, что Старые Семьи уходят из Визенгамота, ещё не значит, что они теряют зубы! Столкнуться с эльфийской магией никто не хочет!

— А Старые Семьи связаны с эльфами? Разве Дивный Народ не ушёл в полые холмы?

Сириус вздохнул, ожесточённо потёр лицо, буркнул:

— Мерлин, чему вас там учат...

Потом резко посмотрел в глаза так, что мне затылок холодом свело, и расслабленно опустил плечи:

— Я не историк, чтобы лекции читать. Тем более, перед посещением такой семьи. Как вернёшься в школу, посмотри в старых учебниках про Договор. У Кромвеля про него точно найдёшь, потому что Старые активно помогали Лорду-протектору, и если бы не Паук, как злые языки говорят, мы бы до сих пор жили без королевы. Иди, Колин, тебе есть чем заняться.

А потом бросил, когда я уже поворачивался спиной:

— И знаешь что? Лучше всё-таки будет, если я тебя на улицу выпущу, а то даже подумать боюсь, что может с защитой дома сотворить артефакт из Старой семьи...

— Спасибо, — ответил я на автомате, и отправился к себе. Мне действительно было о чём подумать после всех этих известий, а делать это лучше в одиночестве. Поэтому я отправился в свою комнату, а там пристроил тощую задницу на подоконнике, чтобы думать, глядя на нормальную жизнь за окном.

Проехал автобус, пронеслась детвора, среди которой удалось заметить знакомые лица поклонников моего рисовального таланта, кто-то прокатил тележку с хотдогами. Улица обычного Лондона жила своей обычной жизнью, и никто из этих людей даже не подозревал, что рядом, буквально на расстоянии вытянутой руки, течёт иная жизнь — страшная, зловещая, опасная.

Остро захотелось домой, к привычным запахам, вещам, пейзажам и звукам. Захотелось на диван, включить какой-нибудь развлекательный канал, прижать Бэкки покрепче к себе, и веселиться, глядя, как она реагирует на самые обычные передачи. Бэкки... Её больше нет!

Комок застрял в горле, стало нечем дышать, из глаз брызнули слёзы, и тело задёргалось в спазмах подавленных рыданий. Чёрт!

Чтобы не расползтись сопливой лужей и побороть реакцию тела, пришлось соскальзывать с подоконника, потому что единственный способ преодолеть атаку депрессии — загрузить тело упражнениями, выбить клин клином. Из-за накатившего отчаяния мне оставались самые простые движения — перекатиться, встать, опять опуститься на колени, снова подняться. Я не мог заставить себя отжиматься, потому что руки не держали, но вот на базовые движения сил хватало, поэтому я продолжал, рыдая и размазывая по лицу слёзы, ворочаться и бороться с собственной непослушной вегетатикой.

Именно таким меня застала МакГонагал — красным, запыхавшимся, мокрым от слёз. Я услышал стук в дверь, поднялся с пола, закрутил головой в поисках полотенца, но тут вошла декан, и я, махнув рукой на приличия, вытер физиономию майкой.

— Здравствуйте, госпожа по слову, — голос ещё хрипел и дрожал, но уже слушался. Хоть какой-то прок от гимнастики на этом пыльном ковре!

— Колин? — озабоченное лицо декана оказалось близко, она с тревогой вглядывалась в меня. — Ты в порядке?

— Да, уже, — попытался я улыбнуться. — Накатила грусть, и я с ней борюсь, как умею, чтобы не заливаться зельями.

Шотландка тяжело вздохнула, погладила меня по плечу.

— Секунду, мэм, сейчас я себя в порядок приведу.

Я метнулся в ванную комнату, отчаянно растёр лицо под потоком холодной воды, вернулся в комнату с полотенцем наперевес.

— Благодарю за ожидание, мэм, я уже в норме.

— Я... — декан помолчала, глядя на меня с тревогой, продолжила: — я хочу сказать, Колин, что сегодня прошли похороны Бэкки. Она упокоилась с миром.

— Можно мне узнать, где лежит её тело?

— Разумеется, Колин! Только... — декан поджала губы, продолжила, — только я думаю, что пока тебе лучше не появляться на её могиле. Родственники обвиняют тебя в её гибели, как обычно.

— Родственники? Но Бэкки говорила, что она одна осталась после смерти матери.

МакГонагал невесело усмехнулась:

— На бесхозное наследство маги слетаются, как мухи. Вот и сейчас несколько заокеанских родичей объявилось. Пока девочка нуждалась в помощи, никто из них даже не пошевелился, зато на бесхозного эльфа сразу лапу наложили!

— Да мне это имущество и так не нужно, пусть забирают!

— Я так и сказала — забирайте не своё, и проваливайте, откуда прибыли!

— Мэм, похоже, прощание с телом не было спокойным?

— Нет, Колин, — вздохнула декан, — не было. Хорошо, что ты не присутствовал, как это ни горько звучит. А в Хогвартсе они до тебя не дотянутся.

— Они, мэм? Кто-то говорит, что это я довёл Бэкки до смерти?

— Это встречается часто, особенно среди чистокровных. Маглорождённые для них — обычный мусор, и во всех несчастьях снобы винят детей обычного мира.

МакГонагал подошла к окну, глянула на улицу, обернулась ко мне:

— Колин, уже скоро ты вернёшься в Хогвартс...

— Да, мэм?

— Мы с директором и другими преподавателями обсуждали твою проблему...

— Быстрое взросление?

— Именно.

МакГонагал явно нервничала, непонятно почему. Сначала я думал, что это связано с похоронами, теперь понял, что это из-за школы. Меня в неё пускать не хотят, что ли?

— Ты стал старше, Колин, и мы долго не могли решить, как лучше поступить — оставить всё, как есть, или попробовать скрыть твои изменения. Сам понимаешь — взрослый мужчина среди подростков выглядит белой вороной, особенно, если он сам ещё вчера был подростком...

— Я тоже ломал голову над этим вопросом, госпожа декан. И к чему вы пришли?

МакГонагал протянула мне золотое кольцо с рубином. Я взял его в руки, увидел, что это большая серьга, от которой сразу закололо в ладони.

— Это артефакт вроде того, что дал тебе Майк, только действует он дольше и глубже. Сейчас его надевать не надо — может стать плохо, а вот в поезде и в замке, в его магическом поле действие артефакта будет подпитываться магией Источника без каких бы то ни было неприятных последствий для тебя. Раз в неделю будешь приходить ко мне на дополнительные занятия по конфигурации, и снимать его на пару часов, чтобы дать восстановиться личной оболочке. Держи, и до поезда не надевай!

— Благодарю, мэм, — я повертел артефакт в руках, — огромное спасибо за заботу!

— Это то немногое, что я могу сделать для вас с Бэкки, Колин...

Декан ушла, а я остался разглядывать подарок. Ну что ж, Гермиона получила хроноворот, а я вот такую цацку. Каждому, как говорится, своё. Но утешать волшебники не умеют. Мальчишка во мне страдает, а его даже не обнимут разок. Или это английское воспитание такое?

Кольцо я всё-таки примерил — мочку тут же стянуло ледяным холодом, и по шее вдоль позвоночника потянулась колючая змея заморозки. Пришлось подарок тут же сорвать, во избежание более серьёзных неприятностей. Зато теперь на собственной шкуре прочувствовал, как оно бывает, когда замахиваются на артефакт не по силам. Так, наверное, и появляются сквибы...

Минут за десять до отправления в резиденцию Шенк всё было готово: вещи в сундуке ещё раз перебраны, внимательно просмотрены и разложены по внутренним полкам, еда обработана стазисом. Я не знал, чем закончится наша беседа со старым волшебником, каким придётся вернуться, будут ли у меня силы делать хоть что-нибудь. Поэтому я чуток полюбовался на дело рук своих, захлопнул крышку, поправил воротник костюма, чтобы шею не натирало, и с ключом-браслетом в руках отправился на выход.

С ребятами я столкнулся совершенно неожиданно. Они поднимались наверх, к очередной комнате со страшным и тёмным имуществом семьи полубезумных волшебников, а я двигался вниз, уже мыслями в чужом поместье.

— Привет, Гермиона, — бросил я на автомате, когда поймал знакомый взгляд. — Сегодня вам помочь не могу, извини.

Коробка, что волок Рон, с грохотом покатилась по ступенькам. Народ застыл, вытаращившись на меня, словно на какого-то Робокопа или Терминатора.

— Вы чего, ребята? Это всего лишь я, ваш Колин Криви.

— К-к-колин?.. — выдавил Рон. — Это ты чего надел такое?

— Отправляюсь на работу. Наниматель попросил быть в рабочей одежде.

— Костюм драконоборца? — а это малышка Джинни. — Шикарный какой! Я таких даже у брата в заповеднике не видела!

В глазах Рона загорелась искренняя всепоглощающая зависть.

— Как это? Почему тебе?.. Он же такой дорогой...

Я подошёл к рыжему придурку, наклонился к его конопатой физиономии:

— Завидуешь моему везению, Ронни? Костюмчик нравится? Так его получить очень просто: сначала надо потерять всю семью, убитую на твоих глазах, потом неведомая магическая хрень, о которой ты ни ухом, ни рылом, пусть сожрёт у тебя лет десять жизни за один присест, и костюмчик гарантирован. Да, совсем забыл: надо ещё Круцио пережить. Правда, Лонгботтомам это, как говорят, не совсем удалось, так что по разному с соискателями халявы бывает. Зато какой шикарный костюмчик получишь!

— Колин? — за их спинами появился Блэк. Видимо, я чересчур разошёлся, даже он услышал. — Ты готов, вижу?

— Да, спасибо. Идёмте.

Вместе с хозяином мы спустились на первый этаж, оставив за спиной обалдевших школьников, прошли мимо тяжёлой занавески, за которой дрыхла вредная старуха, остановились у выхода.

— Что там случилось?

— Не понимаю людей, для которых зависть — одно из главных чувств. Не понимаю совершенно...

Сириус хмыкнул:

— Знал бы ты, сколько их будет во взрослой жизни... Открываю дверь.

После его движения волшебной палочкой, что-то в двери затрещало, заскрипело, проскрежетала невидимая цепь, словно мы тут подвесной мост рыцарского замка поднимаем, и уличное солнце ударило по глазам.

— Спасибо, Сириус. Пошёл я.

— Удачи, Колин!

Дверь захлопнулась, я остался на вытертых долгими поколениями волшебных подошв ступенях. Ну вот, снова здравствуй обычная жизнь. Жаль, что так ненадолго — браслетик, что тихо лежал на ладони, легко накрутился на пальцы, и с последним его оборотом волшебная сила дёрнула меня в трубу портала.

Очутился я снова в библиотеке. Шкафы с книгами, здоровенный глобус, какие-то столики под стенами и вытоптанный ковёр на полу. Ага, всё, как в прошлый раз. Я повёл головой по сторонам, озадаченно нахмурился — что-то царапало сознание, не давало покоя, словно микроскопическая заноза, которую сразу и не увидишь.

Я огляделся по-новому, на этот раз обращая внимание на мелочи: удивительно изысканная резьба на столиках, которая прямо в глаза бросается своим совершенством, книги в кожаных переплётах, судя по шёпоту интуиции, обтянутые не простой шкуркой молодого телёнка, а натуральной кожей человека. Ещё этот нарочито неброский ковёр под ногами. Всё словно специально отводит глаза от самого важного в этой комнате. Что же здесь от меня прячут?

Не сходя с места, я снова прошёл взглядом по библиотеке. Что здесь может быть необычным? Резьба на панелях? Растительные узоры на оконных решётках? Коробка с сигарами, небрежно открытая на столике у глобуса? На коробке, кстати, какой-то хитрый символ серебром инкрустирован. А вон та книга под окном, раскрытая на рисунке хитрого летательного аппарата как бы не рукой самого Леонардо начертанного, и придавленная, чтобы не закрывалась, глиняной табличкой со следами клинописи? Слишком много всего поразбросано вокруг, прямо-таки специально разложено, чтобы отвлекать внимание от самого главного.

А потом накатил жуткий стыд от того, что я увидел, наконец-то, после долгого рассматривания и тупения совершенно по-бараньи. Материки на земном шаре, вся эта псевдо-историческая хрень, — они нарисованы совсем не так, как это делают на нормальных глобусах! Там совсем иные очертания!

— Поздравляю, молодой МакГонагал, у вас прекрасная наблюдательность и хорошие знания в волшебной географии. Мало кто из нынешних выпускников Хогвартса заметит разницу между Землёй людей, и Землёй Дивного Народа.

А я-то думал, что это у художника руки кривые были, или он рисовал с бодуна. Спасибо за подсказку, дядя!

— Мне показалось, что я эту разницу искал непростительно долго, сэр.

Я повернулся к высохшему хозяину, который появился за спиной бесшумно и неожиданно словно призрак, поклонился со всем уважением. У меня спина не переломится, а ему приятно будет. Худой, как лич, старикан дрогнул лицом, видимо, показав дружелюбную улыбку, как он её видит.

— Скромность — полезная черта для молодого мага. Однако, прошу за мной.

Мы шагнули в дверь, которая прорезалась прямо в книжных шкафах — не отодвинула книжные полки, не переместила шкафы, а просто их растворила в себе, — двинулись по коридору, который освещали зеленоватые пятна на стенах и потолке. Больше всего это напоминало проход в пещере: дикий камень вокруг, какие-то фосфоресцирующие грибы с плесенью, звук падающих капель да запах карбида, которым заправляют шахтёрские лампы-коногонки.

Только вот не было у нас лампы, да и ощущения многотонной породы над головой тоже не было. Просто коридор, просто небольшая прогулка по бутафорскому тоннелю в доме эксцентричного фокусника. Забавно — старый Шенк меня по коридору из растений водил, а этот под землю тащит. Разные предпочтения?

Путь наш закончился террасой на скальном клифе, которая открывалась в морской простор. До самого горизонта бежали мелкие барашки начинающегося шторма, бриз ерошил волосы на голове, пропитывая их запахом йода, морских водорослей и далёких путешествий. Захотелось вдруг расправить плечи, радостно засмеяться и прыгнуть прямо в ослепительную бесконечность, которая распахивалась за невысокой балюстрадой.

Я вздохнул, подошёл к ограде, высунулся подальше, глянул вниз — там в белой пене торчали зубастые осколки изъеденных морем скал. Опять проверка моих способностей, долбаный ты Кощей?

— У вас прекрасная устойчивость к иллюзиям, которая удивительно гармонично сочетается с сопротивляемостью к ментальным воздействиям. Окклюменцией не занимались?

— Вы шутите, сэр. Магглорождённому в современной Британии найти учителя окклюменции сложнее, наверное, чем обычному человеку открыть дорогу в Полые Холмы.

По сушёной физиономии хозяина промелькнула тень какой-то эмоции. Даже гадать не хочу, что это человекоподобное сейчас чувствует.

— Посмотрите на книжных развалах Спинозу, «Трактат об усовершенствовании разума», — медленно протянул местный Кощей. — Найти будет нелегко, однако его учебник по ментальной дисциплине стоит каждого галеона, который за него придётся отдать. И обязательно попробуйте отработать «Венецианское зеркало» — не могу отделаться от впечатления, что оно позволит вам до желудочных колик удивить любого легилимента.

— Благодарю вас, сэр. Обязательно воспользуюсь советом, как только окажусь на Косой аллее.

— Ну а теперь, когда вы доказали, что мой брат не ошибся в выборе помощника, говорите ваш вопрос. Я отвечу на него максимально честно и подробно.

Я ещё раз глянул на далёкие волны, повернулся к существу, которое долгие века магических воздействий высушили до состояния мумии:

— Сэр, как можно безопасно проникнуть в Министерство, чтобы убить человека?