Их вечность (гет)

Sometimes it leaves me with fear

Never saw the horizon this near

«A-ha»

Мужество есть лишь у тех,

Кто ощутил сердцем страх,

Кто смотрит в пропасть,

Но смотрит с гордостью в глазах.

«Ария»

Лили обеими руками вцепилась в холодный бокал. Пить жёлто-оранжевый коктейль ей не хотелось — от него с характерной горчинкой слишком сильно отдавало цитрусовыми. Она скосила глаза. У Северуса было что-то дикого ярко-зелёного оттенка, и, судя по всему, пить эту подозрительную смесь он тоже не спешил. Лили вздохнула. Выбора не было: Мэри могла обидеться, и, к тому же, у неё сильно пересохло горло. В помещении стало слишком жарко и душно. Глоток. Она постаралась не сморщиться. Слишком кисло. Было даже трудно определить, что там в основе — вино, что-то покрепче или смесь того и другого.

— Не бойся, травить я тебя не собираюсь, — Лили вздрогнула и бросила быстрый взгляд на Мэри. Секунда, и до неё дошло, что та обращалась к Северусу.

— Я об этом и не думал, — Лили повернулась к нему в пол-оборота и увидела, как он хмурится. Северус взял бокал и поднёс к носу. — Хм, хороший алкоголь, толика мяты, ирис и малина. Ладно, я готов дать небольшой кредит доверия на этот раз, МакДональд. И, даже если это яд или что-то более каверзное, вряд ли последствия будут так уж печальны… — он саркастично усмехнулся и сделал осторожный глоток.

Судя по его разгладившейся складке между бровями, Северусу повезло больше, чем Лили.

— Я никогда не была откровенно против тебя и уж тем более — против Лили, — с толикой раздражения ответила Мэри, заставив Лили удивлённо приподнять брови. Кажется, во время их первой встречи МакДональд была настроена менее добродушно.

— Рада это слышать, — Лили отсалютовала барменше бокалом и отпила ещё один глоток кислого пойла. Осталась половина.

— Хэй, Мэри! — раздался голос Джеймса с другого конца барной стойки. — Хватит расшаркиваться со всякими предателями, мы с Сириусом хотим ещё «Весёлой банши»!

Ну и название. Костяшки пальцев Северуса побелели — Лили испугалась, что его бокал сейчас взорвётся. Она в успокаивающем жесте положила ладонь на его плечо, но это не помогло. Он повернул голову к ней, и на его лице мелькнуло знакомое виноватое выражение с тенью злости. Он собирался сделать что-то, что ей не понравится.

— Извини.

Северус встал, и её ладонь сама собой соскользнула с его плеча. В который раз.

— Не обращай на него внимание. Пожалуйста. Это ерунда.

В конце концов, Джеймс всегда лез в бутылку, кто-то из них двоих должен был быть мудрее. Но Северус только покачал головой.

— Я не могу. У меня не хватает терпения слушать выпады зарвавшегося мальчишки.

«Вы одного возраста!» — захотелось закричать ей. Однако нет. Джеймс и Северус не были одного возраста. Уже нет. Она и сама чувствовала себя старше Джеймса, хотя, казалось, для этого не было никаких объективных причин.

Только бы не очередная дуэль. Дуэль из-за одного глупого выкрика — это уже слишком.

— Кстати о предателях, — достаточно громким, но почти мурлыкающим голосом произнёс Северус, плавно передвигаясь за барную стойку. — Петтигрю решил сегодня объявиться и передать вам привет. Поттер, ты рад весточке от друга?

Челюсть Лили поползла вниз. Когда он успел? И что за игру он ведёт? Питер. Помнится, Джеймс когда-то своей единственной целью в посмертии считал месть Петтигрю. Лили закрыла глаза и сосчитала до трёх. Открыла. В воздухе замерцали звёздочки, которые исчезли через пару секунд. Ей было нехорошо. Духота, невкусный коктейль и неожиданное известие свернулись в тугой комок в горле. Северус, что ты опять творишь?

— Мне безразлично, какие весточки тебе передают твои дружки-пожиратели.

Лили чуть не подавилась, резко сглотнув. Ответ Джеймса отчасти был ей понятен (ему давно хотелось откреститься от всех связей с Питером всеми возможными способами), но, вместе с тем, не мог не возмущать. Всё же когда-то он был их другом.

— О, нет, Поттер. Это не мой дружок-пожиратель. Это ваш дружок. С вашего драгоценного факультета, которым вы так гордитесь.

Кто-то выключил музыку, и в помещении стало совсем тихо. Вмешиваться в разговор пока никто не рисковал: все только с напряжением ждали, в какое русло свернёт это пока ещё тихое, но уже яростное противостояние.

— Он перестал быть нашим другом, когда перешёл на сторону к Пожирателям. А старуха-шляпа всего лишь ошиблась.

В голосе Джеймса звучала жгучая ненависть. Северус же был холоден и спокоен. Или ей только так казалось?

— Шляпа, созданная Гриффиндором, прячущая в себе меч Гриффиндора, ошиблась? — Снейп коротко хмыкнул. — О нет, я очень в этом сомневаюсь. Что вы там цените больше всего? Храбрость? Она у него была.

— Только такой слизняк, как ты, может назвать Петтигрю храбрым! — Джеймс грохнул стаканом о стойку. — Он был трусом! Мерзким трусом, слабаком и предателем! Он и сейчас им является!

— Что ж, про сейчас спорить трудно, но в общей картине… — Снейп заговорил почти ласково, и от этой ласковости мороз шёл по коже. — Слабак? Помилуйте, он стал анимагом, умудрился убить двенадцать магглов и быть в бегах столько лет. Трус? Жалкое существо, любящее пресмыкаться перед теми, у кого есть власть. Он совершил много трусливых поступков, но он не трус. Трус не смог бы прятаться под носом бывшего лучшего друга и сына другого бывшего друга, отправиться на самостоятельные поиски Волдеморта, воскресить его, пожертвовав собственной рукой.

— Ты так рьяно его выгораживаешь, Снейп, что мне любопытно, почему ты отказываешься называть его своим другом.

— Я его не выгораживаю. Он предпоследний в списке людей, которых мне хотелось бы выгораживать. Я лишь пытаюсь донести до тебя, Поттер, одну простую вещь: дело не в шаблонных качествах, которыми наделяют факультеты. Всё в личных мотивах и желаниях, в угоду которым эти качества могут обернуться любой стороной. Простые схемы работают лишь в песочнице, Поттер. У всего есть тёмная сторона. У Гриффиндора, у Дамблдора, у тебя. У всего есть и светлая сторона. Пожалуй, кроме Волдеморта. Я не знаю, насколько это правда, но Петтигрю утверждает, что умер, как и все мы, защищая твоего сына.

— Скользкий змей! Все вы такие! — кто такие «все», Джеймс уточнять не спешил, движимый слепым порывом гнева. — Он сделал всё, чтобы наш сын не был в безопасности! Это ты и он виноваты в том, что его пришлось защищать, в том, что мы умерли! Мерлин всемогущий, зачем тебе вообще дали переступить порог этого дома!

— Я и он? Мы виноваты, по-разному, но оба. Однако и ты виноват тоже, Поттер. Вы создали предателя сами, вы дали ему предать вас. — Снейп взял два высоких бокала и со стуком поставил их на барную стойку. — Ты и Блэк. Избалованный сынок и бунтарь. Любители выходок, считающие себя королями. — На барную стойку приземлился стакан для виски. — Люпин. Благоразумно не высовывается, закрывает глаза на выходки, потому что вы — всё, что у него есть. — Особо громкий звук с силой поставленной на деревянную поверхность рюмки. — И Петтигрю. Тихий забитый мальчик на побегушках. Не интересен вам сам по себе, но его почти детский восторг и обожание подкупает. Приятно держать при себе ручную крысу, которая вами восхищается. И никто не задумывается о том, что эта крыса чувствует на самом деле.

— Оставь это дешёвое шоу, Снейп. Думаешь, ты тут самый умный? Великий знаток человеческих характеров? Ты не знаешь ничего про нашу старую дружбу, ничего, что происходило в стенах башни, ничего о наших вылазках и…

— Я знаю достаточно, чтобы делать выводы. Люпина вы признавали на равных, раз так стремились помочь ему. Сделали бы вы тоже самое для Петтигрю? Сомневаюсь. Вы не воспринимали его всерьёз. А потом глупо дали ему власть над вами. При этом ещё и подчеркнув, что ни во что его не ставите: ведь никому в голову не придёт, что он ваш Хранитель. Он предал тебя, крупно подставил Блэка, хотя мог сбежать тихо. Похоже, что единственный человек из всей компании, который относился к нему как к личности, это Лили. Иначе почему он умолял меня, чтобы я передал его сожаления только ей? Почему он не упомянул больше никого из вашей шайки, хотя сегодня день свадьбы одного из его бывших друзей?

— Может быть потому, Снейп, что ты бы не стал передавать его сожаления кому-нибудь из нас? — интонация Джеймса из защищающейся перетекла в издевательскую. — Хочешь прикрыть своё тёмное прошлое, прикинувшись голубем мира?

То ли случайно, то ли специально задетая рукавом Северуса рюмка упала на пол. Судя по звону — разбилась. Лили до боли вжала пальцы в края сиденья. Хвостик просил у неё прощения. Северус сделал из этого сцену. Джеймс продолжал его травить. Этот кошмар никогда не закончится.

— Мне не нужно прикрывать своё тёмное прошлое, состоящее из пяти-шести лет, потому что я в течение последующих шестнадцати сделал многое, чтобы его искупить. А что сделал ты, кроме как бездарно погибнуть, не сумев защитить ни жену, ни сына? — до того сдержанный Северус на этой фразе чуть не перешёл на крик. Потом его тон снова выровнялся, но глаза продолжали опасно посверкивать. — Лили спасла Гарри, а тот — магический мир. А что сделал ты, Поттер, что продолжаешь бросаться нелепыми обвинениями?

— Я сделал достаточно, когда был аврором! У меня никогда и мысли не возникало о том, чтобы присоединиться к отвратительной группировке… Я…

— Он виноват меньше нас, Снейп, — усталым голосом перебил Джеймса Сириус. — Ты рассказал про пророчество. Я настоял назначить хранителем Петтигрю. Петтигрю их предал. Да, Джеймс не смог защитить ни себя, ни их. Но кто из нас мог что-то противопоставить Волдеморту?

— Переехать на другой континент. Не выставляться. Не отдавать мантию-невидимку Дамблдору. Думать головой о том, как позаботиться о семье, а не о том, как покрасивее выпендриться!

Лили разжала онемевшие пальцы. Они побаливали. Она во все глаза смотрела на бледное лицо Северуса, и её сердце болело. Лили ни в чём не винила Джеймса. Никогда. Если не считать тот период, когда они ещё даже не встречались. Она не винила его и сейчас. Да, собственно, сейчас она уже никого не винила вообще. События прошлого казались всё более и более далёкими. Его же они не отпускали. Он словно снова видел, как её пронзает Авадой. Словно её нет в этой комнате. Его снова настигали те бесконечные годы мрака и одиночества. Только этим можно было объяснить то, что Северус позволил себе быть настолько многословным и выпустил эмоции наружу при посторонних людях.

И Лили знала, что, пока они здесь, среди старого окружения, ничего не изменится.

— Всё это уже прошло. И здесь, и там. Магическая Британия может наслаждаться заслуженным спокойствием. Мы уже прошли все круги ада целиком, и незачем делать это во второй раз. Это всё уже позади, слышите? — Лили знала, что это бесполезно, но не могла не подать голос. И её слова разрушили всеобщее оцепенение.

Мэри волшебной палочкой восстановила разбитую рюмку.

— Ты готова всё вот так легко забыть?! — вскричал Джеймс.

— Она права, — Римус в кои-то веки решил не оставаться в тени. — Всё это уже прошло. Мы больше не на войне. Ни в школьной, ни в настоящей. Джеймс, Сириус… Северус. Вы упускаете одну очень важную деталь. Ничего бы этого не случилось, если бы не Волдеморт. В мелких дрязгах виноваты все мы. Кто участвовал, кто поддерживал, кто оставался в стороне. Но в смертях, ужасах и боли полностью виноват только он, понимаете? И это самое главное.

— Виноват он, но всё можно было сделать по-другому! — Джеймс был почти скрыт от Лили за другими людьми, но она всё же увидела, как он сердитым жестом поправляет очки.

Возможно, впервые Северус был с ним солидарен. Но не она.

— После нас остался мир и наши дети, — мягким голосом сказала Нимфадора, прижимаясь щекой к плечу Римуса и поглаживая его по спине. — Мы здесь и можем сделать с нашими жизнями что угодно. Всё могло повернуться иначе, но случилось так. Неужели нужно бросаться обвинениями и отравлять новое старыми обидами?

— Меня уже тошнит от этих разговоров, — Лили с удивлением осознала, что эта фраза сорвалась не с губ Джеймса или Северуса, а с её собственных. — Каждый раз одно и то же. И по кругу, и по кругу. А я согласна с Нимфадорой! Согласна!

Извинения Северуса. Извинения Питера. Отчаяние Джеймса. Собственные сожаления. Всё это слилось в одно сплошную какофонию в её голове. Ей хотелось уйти. Куда-нибудь. Наспех склеенный в воображении тёплый мирок распался на части. Не было больше той компании. И тех целей, надежд и мечт. А что было — непонятно. Распутье.

— Что ж, пасьянс разложен до конца. Все мы здесь. Гарри вырос. Уместнее было бы, если бы Беллатрикс приползла молить о прощении Римуса и Дору, — Сириус был непривычно печален, хотя вроде бы и старался казаться бодрым.

— Ощущения такие же, как когда-то после выпускного бала, — хмыкнула Лили. Тогда она тоже не знала, куда ей кинуться. Школа захлопнула двери, назад отступать было некуда.

— Неудивительно. Начинается что-то другое, — Римус притянул к себе жену и поцеловал её в лоб. — Мерлин всемогущий! Да мы тут не как после выпускного бала, а как на встрече выпускников. Неужели всё наше поколение умерло?

И тут раздался чей-то громкий прерывистый вздох.

— После вас остались дети. Даже после этого — его зелья, портрет в кабинете директора. А после меня не осталось ни-че-го.

Лили вскинула только что опущенную голову, поражённая неприкрытой горечью, которой так и было пропитано каждое слово Сириуса. Что это он? Где весельчак Сириус, который ко всему в жизни относился так легко?

— Ничего, — повторил Блэк и спрыгнул со стула. — Ничего.

Глухие шаги. Многочисленные взгляды, направленные на одну и ту же удаляющуюся спину. Походка Сириуса была неуверенной: хоть его и не шатало, но плечи сутулились.

— Сириус! Ты куда? — растерянный вопрос Джеймса. Скрип открывшейся двери в ответ. Жёлтый свет из коридора смешался с фиолетово-чёрным из комнаты.

— Покурить.

И остался только фиолетово-чёрный. С красной подсветкой от стеллажа за барной стойкой.

— Что это с ним? — изумилась Лили.

— Да Марлин, — Джеймс махнул рукой. — Наверное, это из-за неё он такой взвинченный в последнее время.

— Опять? Спустя столько времени?

— Я думал, между ними всё перегорело ещё в школе, но тут он встретил её после матча, а она встречается с Регулусом…

Нимфадора фыркнула, чмокнула мужа в щёку и легко спрыгнула со своего стула.

— Джеймс, ты болтаешь какие-то глупости. Я пойду, поговорю с ним.

Лили сузила глаза в беспокойстве. Вариант Джеймса предполагал очередную диковатую семейную драму, которых Сириусу хватило при жизни. Нимфадора думала иначе, и от этого становилось легче — всё же Лили не могла не волноваться за ранее дурашливого, а теперь такого серьёзного Бродягу. Главное только, чтобы догадки Доры не оказались ещё хуже.

* * *

Он вырвался из духоты на свежий воздух, но легче не стало. В пальцы сама собой легла сигарета. Старая маггловская привычка, которую он перенял в молодости наперекор родителям, исчезла в Азкабане и вот вернулась опять.

Сириус чувствовал себя странно-пустым. Недавний разговор заставил выплыть наружу всё то, что давно таилось где-то в глубинах души, не давая спокойно спать, но до сих пор являлось лишь необъяснимым чувством. Бессмысленность. Он оказался разочарованием для всех. В конце концов, даже для себя.

Разочарование для родителей. Сириус никогда не переживал по этому поводу, и даже гордился этим, но всё было бы совсем не так, имей он нормальную семью.

Где-то в городе сейчас жила мамаша Блэк, с которой ему не хотелось бы встретиться ни при каких обстоятельствах. Цепочка и без того не самых приятных воспоминаний о ней замыкалась вечно орущим портретом, поносящим грязнокровок и предателей дома. Сириус сомневался, что здесь она стала лучше. Кто он для неё? Всего лишь непутёвый сын, приведший род к исчезновению. Больше не осталось в живых никого, кто носил бы фамилию Блэк.

Благороднейший и древнейший. Сириус хмыкнул, чуть не подавившись едким дымом. Сумасшедший и иссякнувший. Земля ему пухом. Пройдут десятилетия, и об их семье едва вспомнят. Как и о нём самом.

Он был разочарованием и в том, что было для него главным в жизни — из него вышел никудышный друг. Это ранило его сильнее всего, потому что ради друзей он действительно мог пойти на многое. А в результате только чуть не подставил Лунатика, навязал Джеймсу предателя, а потом не смог даже толком отомстить.

Джеймс выручил его из арки. Поссорился из-за него с Лили. А он даже не мог помочь ему с этим дурацким парком аттракционов. Азкабан вытянул из Сириуса много счастливых воспоминаний, сделал его слишком серьёзным для таких затей. Он просто не находил в себе никаких сил для этого проекта.

Мерлин! Да из него даже крёстный нормальный не получился! Надо же было так глупо подставиться с Петтигрю и наиглупейшим образом угодить в тюрьму, оставив бедного сироту на попечение магглов, которые были немногим лучше его собственной семьи.

И что он сделал после Азкабана? «Погулял» на свободе три года, а потом умер. Погиб от рук этой сумасшедшей истерички! Если бы он убил её, то отомстил бы заодно за Фрэнка и Алису, спас бы Римуса и Тонкс. Всё должно было пойти наоборот, но их поколению никогда не везло.

Его жизнь на самом деле выдалась немногим длиннее, чем у Джеймса. Это сближало их во времени. Но годы Джеймса не съел Азкабан. И между ними всё же начала разверзаться пропасть.

Сириус не сразу понял, что давно стоит не один. Рассеянный взгляд вдруг наткнулся на яркое пятно и сфокусировался. На низкой металлической ограде сидела Тонкс, изучая его внимательным взглядом. Малиновые волосы взъерошил ветер, и Сириус невольно улыбнулся. Такой двоюродной племянницей как она можно было только гордиться. Порой он жалел, что Андромеда не его родная сестра.

— Что тебя грызёт? — Прямо, но мягко спросила она, похлопав ладонью по части ограды рядом с собой. — Это ведь не Марлин?

— Нет, — Сириус даже не ожидал такого предположения. Потом вспомнил недавние намёки Джеймса, и ему всё стало понятно. — Марлин была слишком давно. В неё был влюблён совершенно другой Сириус.

Он вяло пожал плечами и сел рядом. Нимфадора нахмурилась и помахала рукой перед носом.

— Извини.

Потушенная сигарета полетела в траву.

Они долго сидели молча. Сириусу не хотелось облекать в слова всё то, о чем он только что думал.

— Гарри знал тебя дольше и лучше, чем родного отца, — Нимфадора снова нарушила молчание первой. — Он любит тебя. Он действительно любит тебя и всегда будет помнить.

— Я мог бы быть лучшим крестным.

— Мы все могли бы быть лучшими в чём-то, но никогда не будем. Он считал и считает тебя лучшим крестным, и только это важно. Понимаешь? — Нимфадора вздохнула. — Ты оставил Гарри дом, и этот дом спас его и друзей, когда им было некуда бежать. Я не знаю подробностей, но Кричер перешёл на их сторону и тоже помог.

Сириус ничего не ответил на это, но на душе у него потеплело, сердце налилось приятным радостным чувством. Дора принесла ему самые лучшие новости, которые только могла. Всё-таки он смог помочь Гарри. И была ещё одна, более глубокая причина для счастья.

Он отдал дом на Гриммаулд Плейс под штаб Ордена Феникса, пытаясь хоть как-то обратить этот мрачный дом на пользу. Повернуть привычный ход вещей вспять. Мерлин знает, какие тёмные делишки там проворачивались долгие годы. Его передёрнуло лишь от одного воспоминания отрубленных голов домовиков. И если дом помог Гарри, если даже Кричер решил переменить сторону (во что верилось с трудом), то значит, его усилия были не напрасны, и он добился даже большего, чем хотел. Это место может обрести новую жизнь, полностью противоположную той, которая существовала во время детства Сириуса. Исчезнет всё, что он когда-то ненавидел. Его крестник будет лучшим наследником, чем он. Не наследником мамаши Блэк, а его собственным. Было, чем гордиться.

— Что до вновь всплывших древних событий… И Джеймс, и Римус высоко ценят тебя. Ты их лучших друг и всегда им останешься. Не забывай об этом.

Сириус решил не спорить, хотя хотелось. В конце концов, вся эта история была перетёрта до дыр ещё при его жизни. Джеймс до сих пор относился к нему как к брату, и только это имело значение. Пожалуй, он слишком много на себя наговаривал.

— Спасибо, Дора, — просто ответил он. — Ты знаешь, твоя мать всегда была моей любимой двоюродной сестрой.

— Я знаю, — с улыбкой ответила она и полезла за чем-то в карман. — Дай сюда ладонь.

Сириус удивился, но подчинился без лишних вопросов. Она достала что-то маленькое из кармана и положила ему в руку. Он недоумённо поднёс к глазам холодную бутылочку. Незнакомая жидкость весело блеснула перламутром в лунном свете.

— Что это?

— Это подарили нам с Римусом Лили и Снейп. Они говорят, что это зелье помогает найти свою судьбу. Встать на тропу в нужном направлении, так сказать.

— Я не могу это взять, — Сириус покрутил бутылочку в руках. Он не мог так поступить с Дорой, хотя было трудно не признать, что он нуждался в этом зелье очень сильно. Арка отняла какой-то кусок от его души, который Сириус не как не мог найти, и оттого всё не находил себе места. — Это слишком ценный дар. Я не могу отнять его у тебя и у моего друга.

— Мы справимся, — эта женщина могла посоперничать с солнцем. Как же Римусу и Джеймсу повезло с возлюбленными. Сириус не сразу вспомнил, что Лили теперь со Снейпом. — Я никогда не чувствовала себя на своём месте так, как рядом с ним, хотя потеря Тедди меня сильно удручает. Однако это зелье не вернёт нас сыну, поэтому оно нам не нужно. Я знаю, что Римус со мной бы согласился. Бери.

Творение Снейпа, не иначе. Даже если в этом поучаствовала Лили, основная работа наверняка принадлежала ему. Чёртов зельевар. Ему обязан Римус, и если он возьмёт флакончик, то тоже будет обязан ему. Сложно было продолжать ненавидеть Снейпа при таком раскладе, хотя напрямую тот ему зелье не дарил. И никогда бы не стал, наверное.

«Лили разбирается в людях», — шепнул внутренний голос. Им никогда не стать друзьями со Снейпом. Сириус знал, что ни он, ни Джеймс никогда не смогут принять этого слизеринского выскочку, и он ответит им тем же. По их мнению, Снейп был невыносимым, злобным и саркастичным человеком. Однако после всего, что было, Сириус ненавидеть его уже не мог.

— Спасибо.

Сириус положил бутылочку в карман, решив выпить зелье не позднее начала утра. Он вечно блуждал не там, где надо, ещё при жизни, а здесь потерял свой путь вовсе. При таком раскладе гордость была не так уж и важна.

— Знаешь, ты самый чистый человек среди нас. Среди всех нас. Тебе не пришлось ни давать вредных советов, ни предавать, ни убегать. Ты просто всегда была честна и с собой, и с миром, и с людьми. В чём-то я даже рад, что ты родилась позже нас. Наше поколение будто проклято. Мы совершали неверные поступки один за другим.

— Не преувеличивай, Сириус, — Дора шутливо пихнула его в плечо. — Многие бы сказали, что верным поступком было бы сидеть дома и не высовываться, имея на руках маленького ребёнка. И они были бы правы. У нас у всех есть своя тяжёлая ноша.

— Ты нужна Римусу тоже. У него было так мало счастья в жизни.

На траву пролился жёлтый свет. По ступенькам крыльца сбежали два силуэта. Когда дверь закрылась, перед глазами Сириуса заплясали разноцветные огоньки — он слишком привык к темноте за их долгую беседу.

— Вы уже уходите? — Нимфадора, похоже, адаптировалась лучше.

— Мои искренние поздравления ещё раз! — донёсся до него звонкий голос Лили. Хорошая девочка. Жалко, что только больше не их. — Уже полночи прошло. Не будем больше надоедать вам своим присутствием. Сириус, дорогой, ты в порядке?

— Уже лучше, спасибо, — Сириус постарался произнести эту фразу со всей возможной искренностью. Незачем было зря её беспокоить.

Пока Лили и Дора обменивались любезностями и обнимались, Сириус и Снейп исподлобья наблюдали друг за другом при тусклом свете Люмосов. Всё же до чего колючий взгляд был у этой летучей мыши.

Внутри Блэка боролись два демона за дальнейшие действия. Он пробормотал что-то сентиментально-дружелюбное в сторону Лили, рассеянно ответил на её последние объятия. Эти двое уже собирались окончательно раствориться в ночи по направлению к своему дому, как Сириус всё-таки принял решение. Медленно-медленно он сделал шаг вперёд и протянул руку.

— Снейп.

— Да?

Сириус сдержал порыв и, вместо того, чтобы раздражённо зажмуриться, повернул ладонь в более открытое положение, стараясь явственнее продемонстрировать своё намерение.

Снейп вздёрнул бровь, недоумённо глядя на его протянутую руку. Сириус уже успел вспомнить в голове все самые забористые проклятия, как тот всё же соблаговолил ответить на его жест.

Их рукопожатие выдалось сухим и коротким, но твёрдым. В конце Снейп встретился с ним глазами и коротко кивнул. Его взгляд уже не казался таким колючим. Сириус кивнул в ответ и повернулся к дому. Больше ему на улице делать было нечего, его душа приобрела хрупкое состояние покоя.

В этот раз он постарается не облажаться.

* * *

Честно говоря, он думал, что Лили опять на него обидится. Однако, судя по всему, ей даже не хотелось о нём говорить. Да, она была шокирована: неожиданными вестями, их перепалкой с Джеймсом, внезапной вспышкой Блэка, — может быть, возмущена общей ситуацией в целом, но не более.

Снейп крепче прижал к себе заснувшую у него на руках Лили и осторожно поцеловал её макушку. Снова они в гостиной, укутавшись в клетчатый плед, две чашки из-под выпитого какао стояли на столе — почти как в тот первый вечер их прибытия сюда. Только тогда они были взволнованы встречей друг с другом, они — давние друзья, бывшие враги, почти незнакомцы. Сейчас … Что ж, сейчас чувства были совсем другими.

Самым приятным в этой ситуации ему казалось не то, что они наконец-то ушли прочь из мародёрского логова, и не то, что Лили безмятежно спала, прижавшись к его груди. Нет. Самым приятным моментом вечера Снейп считал осознание того, что ему больше не надо было никому ничего доказывать. Ни силу, ни влиятельность, ни гениальность. Не требовалось быть кем-то важным и значительным. Больше не требовалось и стараться вырвать для себя место под солнцем, отстаивая право быть равным среди тех, кто причислял себя к «порядочным людям». Можно было просто быть. Просто жить, а не играть очередную условно выгодную или необходимую для выживания роль.

Лили больше ничего от него не требовала, а на мнение остальных ему стало плевать окончательно. Сегодня он сказал всё, что хотел. Буквально выплюнул из себя остатки того, что продолжало травить медленным ядом изнутри.

В памяти всплыла недавно протянутая рука Блэка.

— Я рада, что ты ответил на рукопожатие, — сказала Лили, когда они подходили к дому.

— Знай, что я сделал это не ради тебя.

— Тогда я рада вдвойне.

Снейп не думал, что Блэк может быть настолько серьёзным и мрачным. Что за мысли его одолевали? Впрочем, неважно. Вот уж куда, а в голову к дружку Поттера Северус залезать не хотел.

Он поколебался, не зная, как реагировать на едва ли не провокационный жест, но всё же ответил на рукопожатие, крепко сжав зубы. Они оба знали: нет, это вовсе не был акт дружбы, проявление каких-то тёплых чувств, извинение и даже не перемирие. Им просто было нечего делить и никакого смысла в дальнейшей вражде не существовало. Между ними остался холодный, взвешенный и спокойный нейтралитет. Как, впрочем, между ним и Люпином.

Люпин снова начал свою душеспасительную речь, после того как Блэк покинул помещение.

— Мы были только неопытными и импульсивными подростками. Школьные соревнования выплюнули нас в войну, к которой никто из нас не был готов. Не слишком ли много вы все пытаетесь взвалить на себя?

— А ты, значит, считаешь себя ни в чем не виноватым, Люпин?

— Я могу поставить себе в вину лишь свое бездействие. Но как можно действовать, когда ты весьма смутно понимаешь, что именно надо делать и стоит ли делать это вообще? И как можно отвечать за кого-то, когда ты не разобрался даже с самим собой?

— И что, ты предлагаешь всех простить?

— Нет универсальных ответов, каждый решает сам за себя.

Мудрый он дал ответ. Отвечать только за себя. Когда отвечаешь только за себя и от других ничего не требуешь. Снейп мог это понять и даже не стал спорить.

— Северус Снейп, ты меня поражаешь!

Снейп вынырнул из своих мыслей и недоумённо посмотрел на зашевелившуюся у него в руках Лили. Он думал, что она спит, но, судя по всему, Лили тоже о чём-то думала.

— Что ты имеешь в виду? Мою способность так долго терпеть у себя на коленях уставших девушек?

— Я не устала! — Лили ухмыльнулась и шутливо тронула пальцем кончик его носа. — Это тоже удивительно, но я о другом, — её лицо вмиг посерьёзнело. — Я просто подумала… Вот тебе было сколько? Семнадцать-восемнадцать, когда ты окончательно присоединился к Волдеморту? Не хмурься, не хмурься, все хорошо. А ему тогда сколько было? За пятьдесят? С устоявшейся группой последователей? Тогда ты прослужил ему около пяти лет. Не так уж и много, но достаточно. Потом он умер. Потом воскрес. И ты, будучи его предателем, смог при этом как-то стать доверенным лицом, чуть ли не правой рукой, как тут писали в газетах, и получить директорство над школой без каких-либо проволочек!

— Я всё ещё не понимаю, куда ты клонишь, Лили.

— Хмпф. Ты талантливый, Северус. Умный. Интересно, чего бы ты мог достичь, если бы твоя энергия была направлена в мирное русло?

— Как видишь, в мирном русле я особо не выделялся.

— Кроме того, что изобрёл зелье, помогающее оборотням легче пережить полнолуние. А, между прочим, раньше любую затею, связанную с этим, считали заведомо провальной.

— Мне жаль, что тебе даже не пришлось проявить свои таланты. Потому что задатки у тебя всегда были великолепные. Хотя нет. Один ты всё же проявила. Защитница.

Они уставились друг на друга, как будто впервые увидели. Наконец-то свободные. Вольные выбирать, что делать и чем заниматься в любом направлении. И им обоим было тесно в том мире, в котором не требовалось что-то делать.

— Пошли на улицу.

— Что?

— Прочь отсюда, здесь так душно!

Снейп пожал плечами и встал. Вместе с Лили на руках. Правда, через секунду он резко опустил её на пол, потому что она оказалась для него слишком тяжёлой. Не рассчитал силы. Ему вообще редко приходилось руками поднимать что-то тяжелее котла. Впрочем, бормотать извинения Снейп не спешил и просто с невозмутимым видом отправился к выходу. Лили его обогнала, слегка задев распущенными волосами, распахнула дверь и выпорхнула в коридор.

Уже хлопнула и входная дверь, но Снейп не спешил. Он медленно шёл по поскрипывающим половицам, аккуратно ступая между полосками лунного света. Этот дом за короткое время дал ему больше, чем Хогвартс. В некотором роде, даже отдал часть того, что школа когда-то отняла. Нет, не отдал. Скорее, восстановил. Исцелил душевные раны. Рубцы, конечно, ещё остались, но больше не кровоточили.

Как бы медленно он ни шёл, но вот она — дверь. Северус положил ладонь на шершавое дерево и, прежде чем толкнуть, прошептал «спасибо». Может быть, это был ужасно глупый жест с его стороны, но раз в жизни было допустимо позволить себе такое.

— Ты хочешь уйти, — сказал Снейп, запрокидывая голову.

На небе было так много звёзд, но те, что располагались ближе к холмам, уже начинали бледнеть.

— Хочу. И мы оба знаем, что ты тоже этого хочешь.

— Почему именно сейчас?

— Не знаю. Не за что больше цепляться. Здесь — ничего, безвременье. Почти пустота. Здесь… Душно. Ты это не чувствуешь?

Снейп выдавил из себя кривую ухмылку, всё ещё смотря в небо.

— Я знал людей, которые назвали бы меня идиотом за такие слова. Часть меня, не скрою, тоже так считает, — потому что сентиментальность не была его коньком. Северус сглотнул. — Однако пока ты рядом, не винишь меня ни в чём, мне не может быть душно. Особенно после сегодняшнего танца…

Он не собирался продолжать — это было бы уже слишком. Но Северус никогда не чувствовал такой лёгкости. Иссушенное болото его души саднило и побаливало от непривычного состояния, но на пути в их дом все раны словно залило чистой целительной водой. Он успокоился.

— Кто ты, и что ты сделал с моим Снейпом?

Её шутливый тон лишь вызвал на его лице улыбку.

— Кто ты, и что ты сделала с моей Лили, которая так боялась тумана? — защитные реакции всё же продолжали работать в штатном режиме. Это было почти жестокое замечание. Его оправдывала только важность ответа.

— Туше. Это всё ты! Во мне сильно ощущение, что пока мы вместе, всё будет в порядке. Мы уже два раза вместе улетали вниз, и ничего плохого из этого не вышло.

Снейп наконец-то перестал смотреть в небо и шагнул вниз с крыльца. Лили положила голову ему на плечо и сказала:

— Знать бы ещё, куда прыгать в этот раз.

— Так. Стоп. Тихо. Мысль. Что ты там сказала? — Снейп наморщил лоб.

— Ты меня не слушал?

Он проигнорировал ответную реплику, продолжая хмуриться. Что-то в её словах настораживало. Подсознание пыталось подкинуть ему какую-то мысль, которую он всё никак не мог поймать за хвост. Они два раза улетали куда-то вниз. Во второй раз Лили заранее знала, что прыжок с башни безопасен, но в первый раз они действовали наобум. В первый раз они прыгнули с моста в реку.

— Река!

— Предлагаешь не войти в туман, а пойти утопиться?

Предложение было заманчивым. Не потому, что Снейпу хотелось утопиться, а потому, что технически они не могли это сделать, и было бы интересно исследовать, что произойдёт в этом случае…

— Нет, у меня возникла мысль иного толка. Если река однажды оказалась порталом, она может оказаться и дорогой.

— Ты гений! Мы можем поплыть по течению на лодке! По воде не надо идти, она несёт сама. Все реки куда-то впадают. И, судя по всему, она прекрасно проводит людей сквозь пространство!

Умная девочка. Всегда всё схватывает на лету. В конце концов, всегда можно будет остановиться и лишь заглянуть за край. Не обязательно сразу плыть в него, если их что-то насторожит.

Звёзды на периферии небосклона уже поглотила сине-голубая полоска. Приближался рассвет. Начиналось их общее путешествие. Одна жизнь на двоих.

— Лили, ты бы вышла за меня? — вдруг спросил Северус.

— Нет. Я бы вышла вместе с тобой, — игриво ответила она.

— А в более приземлённом смысле?

— Если ты хочешь на мне жениться, и это будет возможно, то мой ответ — да.

Теперь можно было идти. Эта идея была бы обречена на провал, если бы она ответила «нет». Лили ему доверяла, а он наконец-то перестал опасаться, что она его вот-вот снова бросит.

Луна пока не спешила гаснуть, освещая им тропинку к калитке. Серебристый свет причудливо сверкал на красноватых камнях. Лили взяла Снейпа за руку, и они отправились в путь. Пока что им предстояло лишь найти удобный выход к реке, но там их уже ждало настоящее приключение.

* * *

Был ранний рассветный час, когда небо окончательно окрасилось в бледно-голубой цвет, но солнце пока лишь едва-едва показывалось из-за горизонта. Джеймс Поттер сидел на ступеньке чужого порога, свесив руки с колен, и пустым взглядом смотрел куда-то в траву. Зачем он пришёл сюда в такую рань? Джеймс и сам задавался этим вопросом.

Холмы спали. Ему казалось, что и весь мир спал. Только он бодрствовал. Джеймс хотел начать новую жизнь, но на её пороге его опять зачем-то понесло к Эванс. Которая сейчас тоже, должно быть, спала. Как и этот её… хмырь. Чтоб он не проснулся.

И всё же — причина была. Сейчас никто не мог нарушить утреннее спокойствие, разрушить момент. Он был свободен в своих действиях, мог подумать в тишине. Ему хотелось… попрощаться?

Джеймсу на мгновение стало любопытно, может ли он по желанию стать невидимкой. Тогда он мог бы прокрасться в её спальню, в последний раз посмотреть, как она спит, оставить на тумбочке розу… Сон — пожалуй, единственное состояние, в котором Лили с ним не спорила.

Джеймс сразу же одёрнул себя, стоило в его сознании возникнуть лишь тени образа Снейпа. Было бы ужасно обнаружить их в одной кровати. Его передёрнуло.

Джеймсу хотелось хотя бы попрощаться по-человечески. Не так, как всё вышло ночью. Алкоголь усилил его обычную вспыльчивость и чересчур развязал язык. Он не должен был быть таким грубым, но теперь поезд ушёл. Или не ушёл? Лили была склонна прощать всех.

Может быть, ещё один разговор способен исправить старые ошибки. Вот только ради этого он должен вернуться сюда днём. Вторжение с утра пораньше обычно не располагает к ласковому приёму гостей.

Джеймс был готов отпустить Лили. Честно говоря, ему больше вовсе не хотелось цепляться за Эванс, потому что он окончательно перестал её понимать, что несказанно его бесило. Вредная рыжая ведьма, вечно видящая хорошее в тех, кто этого не стоит. То она дружит с этим Снейпом, то не дружит, то прощает, то… В их окончательном расставании был один большой бонус. Вместе с ней можно было навсегда попрощаться и со Снивеллусом…

Что-то было не так. Джеймс начал озираться по сторонам, пытаясь отыскать причину беспокойства, и не находил её. Пока не посмотрел вниз. Ступенька, на которой он сидел, становилась бледной. Почти прозрачной.

Поттер вскочил и попятился, смотря на дом. Стены тускнели. Сквозь них начинало просвечивать небо и первые яркие лучи солнца. Он прекратил пятиться. Лили! Не тратя лишнее время на размышления, Джеймс ринулся внутрь. Поднялся на второй этаж. Начал открывать все двери подряд. За каждой его встречала пустота. Лили могла быть в опасности, её нужно было спасти… Вот только очень быстро он убедился, что в доме никого не было.

Лили, очевидно, уже сама о себе позаботилась.

Джеймс посмотрел под ноги и издал придушенный стон. Его парализовал страх. Он едва ли не стоял на воздухе. Оставалось либо прыгать в призрачное окно, либо смиренно ждать, пока пол сам исчезнет под ногами. Лишь бы дом не испарился в небытие вместе с ним.

Секунда промедления — и его поглотила тьма.

Через некоторое время Джеймс очнулся на мокрой от росы траве. У него раскалывалась голова, но, по крайней мере, он всё ещё был жив. Что-то влажное и шершавое ткнулось ему в ухо. Джеймс быстро сел и повернул голову. Мелькнул кончик серого хвоста. Что-то тяжелое прыгнуло ему на колени.

Губы Джеймса расплылись в улыбке, когда он увидел, что этим тяжёлым пушистым существом был его старый кот Вендэлл. Они не виделись с того памятного вечера в Годриковой впадине.

— Привет, дружище!

Кот, которого вопреки всем Сириус предпочитал называть Мрякс, довольно замурчал, полностью оправдывая свою вторую, неофициальную кличку.

— Что ж, видимо, нам с тобой ничего не остаётся, как гулять самим по себе, Вендэлл.

Кот согласно ткнулся ему мордочкой в ладонь. Гулять вдвоём должно было быть веселее.