С поправкой на нормальность (гет)

Летний ветерок пробегал по улице и путался в моих отныне рыжих волосах. Когда весна сменилась летом, я решила поменять в себе не только взгляды на жизнь, но и стиль. Став из черной огненно-рыжей, я начала даже по-другому чувствовать мир. Будто энергия поступала в меня прямиком от солнца.

Сегодня был мой первый абсолютно свободный день. Только вчера я сдала последний экзамен. А впереди меня ждали два месяца своеволия. Даже квартира на это время принадлежала только мне. Ника, вместе со своим новым (ну не таким уж новым, с марта встречаются) парнем Димой, отправилась на море. А после она поедет к родителям домой и вернется только за неделю до начала нового учебного года. Правда, я пока не придумала, как воспользоваться своей свободой, но то, что мы с моей носочной цивилизацией захватим всю возможную территорию, — это точно.

В середине рабочего дня было на удивление людно, но все, кого я встречала на своем пути, были какие-то медленные, аморфные, будто на улице стояла сорокоградусная жара. Я же бодро шагала по асфальту, мурлыча под нос песенки и разглядывая небо сквозь оранжевые стекла солнечных очков.

Не желая видеть этих уставших от жизни людей, я свернула в парк и направилась в самые дебри. Чем дальше я отходила от развлекательной зоны с кафешками и лавочками, тем меньше людей мне попадалось. Густые кроны деревьев закрывали небо, едва пропуская между листьев солнечные лучи, тонкие, как ниточки. Мне казалось, что они пронизывают меня насквозь, зашивая больные места. Все меньше я чувствовала себя разбитой. Я подняла голову, подставляя лицо нежным солнечным прикосновениям. Внутренний художник сразу упрекнул меня за то, что я не взяла с собой альбом и карандаш. Ведь мог бы получиться волшебнейший пейзаж. Солнечная паутина.

Потерявшись в своих мыслях, я даже не заметила, как ноги сами принесли меня к сцене в парке. Я остановилась около ступенек, поджав губы. С того дня, как ты исчез, я ни разу не то, что к сцене, а даже к парку не подходила. Это было для меня слишком мучительно. Честно говоря, я думала, что никогда больше не смогу находиться в этом месте.

Сердце слегка защемило, но той отчаянной боли уже не было. Скорей, чувство острой ностальгии. Я огляделась по сторонам. На скамейках сидела только одна парочка, да и те были слишком увлечены друг другом, чтобы обращать внимание на какую-то девчонку.

Еще немного поколебавшись, я все-таки поднялась на сцену и села по-турецки на краю. Кажется, именно здесь я сидела в последний раз. Вокруг было на удивление тихо, только ветер трепал листву. Даже птицы в этой части парка почему-то не пели. С другой стороны, это придавало атмосфере некую таинственность.

Я прикрыла глаза, чувствуя изумительное умиротворение. Сердце билось ровно, легкие глубоко вдыхали свежий летний воздух. Казалось, я становилась единым целым с окружающим меня миром.

— Прям как чертов хиппи, — с улыбкой прошептала я, поглаживая доски сцены. Я почему-то теперь питала особую нежность к этому месту, пусть здесь мне было ужасно больно. Так, наверное, и бывает. Мы чувствуем нежность к тем вещам, которые связаны с нашей прошлой болью.

Но теперь я ощущала себя окончательно целой, будто с посещением этого места я получила последний фрагмент пазла под названием Шейлина Софья. Хотя я все эти месяцы была уверена, что ничто и никогда не сможет закрыть ту кровавую рану в центре меня, которую оставил ты своим уходом. Я думала, что во мне навсегда сохранится пустота, оставленная для тебя. Но это оказалось не так. Я честно не знаю, хорошо это или плохо, но мне даже будто дышать стало гораздо легче. В конце концов, моя целостность еще не значит, что в моей жизни теперь не будет места для пересечения параллельных.

Я посмотрела на обнимающихся недалеко людей и улыбнулась. Почему-то это даже не вызывало раздражения. Просто легкий укол зависти. Пусть они и не обращали на меня внимания, я решила уйти и не мешать людям любить.

Решив, что бродить бесцельно по улице мне порядком надоело, я пошла домой. В холодильнике меня ждал замечательный мятный чай с лимоном, в интернете — фотоотчет Ники с моря. Можно попробовать порисовать. На морскую тематику, попытавшись вдохновиться фотографиями подруги, или же сделать попытку зарисовать по памяти солнечные лучи в парке. Но, если быть откровенной, вот уже несколько недель у меня совершенно не вяжется с рисованием. Будто кто-то перекрыл кран с вдохновением. Все кажется пустым и бессмысленным, как только оказывается на бумаге.

Пока я размышляла о своих проблемах с рисованием, настроение стремительно портилось. Поэтому к дому я подошла уже весьма угрюмой. Набрала номер квартиры на домофоне и только потом вспомнила, что дома никого нет. Я закатила глаза. Вот они, минусы проживания в одиночестве.

Найти что-то маленькое, вроде ключей, в моей сумке — дело гиблое, но я решила попытаться. Приняв стойку фламинго и положив сумку на одно колено, я начала прощупывать дно.

Чьи-то теплые ладони легли мне на глаза, закрывая обзор. Я ойкнула и пошатнулась, едва не упав на человека позади меня. Мозг судорожно перебирал варианты людей, кто мог выкинуть такую дурацкую шутку. Ну, еще придумывал способы убийств и куда спрятать тело, но это не так уж важно.

— Не смешно, — вздохнула я, убирая чужие руки от своего лица.

— Ну не скажи. С учетом-то твоей позы цапли, было весьма забавно. Кстати, отличный цвет волос. Тебе очень идет. Эта рыжесть в память обо мне?

Я резко обернулась и дважды растеряно моргнула. Мир стремительно уплывал из-под ног. Глаза жадно блуждали по человеку передо мной. Каштаново-рыжеватые волосы с выбеленными висками, черты лица, отдаленно напоминающие черты молодого Боуи. И насыщенно бирюзовые насмешливые глаза. От этого взгляда кислород застрял где-то в легких, а кожа, несмотря на летнее тепло, покрылась мурашками.

— Я снова сошла с ума, — непроизвольно констатировала я, все еще пристально разглядывая тебя на предмет твоей нереальности.

— На сей раз — нет, — довольно радостно улыбнулся ты. — На сей раз все по-настоящему. Самому едва в это верится.

Мимо прошествовала какая-то тетка из моего подъезда. Я едва подавила в себе желание подскочить к ней и спросить, видит ли она то же, что и я. Следующим желанием было потыкать в тебя пальцем.

— Как? — вместо этого спросила я.

— Не могу точно сказать, — пожал ты плечами, отводя взгляд куда-то в сторону. — Видимо, это связано с моей собственной преданностью тебе, помноженной на твое желание, чтобы я вернулся. Но я точно знаю, что это не первый подобный случай. Ну, когда дух звезды возвращается на Землю, но уже в телесном обличии. Так пару сотен лет назад произошло с Солнцем. Только проблема в том, что, когда дух звезды покидает ее чрево навсегда, через некоторое короткое время звезда погибает. Мне правда ужасно жаль свою дельту. Надеюсь, это того стоило. Ради тебя погибнет звезда. Только попробуй не оправдать моих надежд.

— Как это «через короткое время», если Солнце, по прогнозам астрономов, будет еще жить пять миллиардов лет?

— Ну, по космическим меркам это не так уж и много. Но люди, насколько я знаю, столько не живут. Тем лучше. Не буду знать ни о гибели своей звезды, ни о гибели Солнца и Земли.

Я вздрогнула и опустила глаза. Все внутри снова сжалось от боли. Если ты действительно стал человеком, то выходит, что ты променял свое относительное бессмертие ради меня. И это волновало меня куда больше, чем гибель какой-то там звезды. Она была в сотне световых лет от меня, а ты вот здесь, рядом, буквально в метре.

— Я толком ничего не помню, — продолжил ты, дергая феньку на руке. — Только то, как находился в чреве звезды, пытаясь пробиться обратно к тебе. А потом сразу очнулся здесь, на Земле. В какой-то странной, богом забытой квартире. Такое ощущение, что я жил там изначально, а все мои звездные воспоминания — это просто сон. Но я знаю, что это не так. Но я в этой квартире даже документы свои нашел! Дикость какая-то. Странно думать, что это дельта Стрельца позаботилась о том, чтобы у меня на руках были какие-то бумажки, подтверждающие мою личность в юридическом плане. Я абсолютно не могу объяснить произошедшее.

Я смотрела, как ты пытался мне что-то рассказать о своей жизни, пока ты искал меня, и не верила своим глазам. Мой, казалось бы, полностью сформировавшийся мир рушился прямо на глазах. Я не знала, пойти мне сразу к психиатру или просто обнять тебя и сказать, как я рада, что ты действительно существуешь.

— Я была твоим кошмарным сном, — прошептала я.

— Что? — отвлекся ты от своего рассказа, растеряно моргнув на мой манер.

— Ну, ты же сам сказал, что я твой кошмарный сон, а не наоборот. Может, ты правда существовал изначально в этом мире. Только в его как бы отражении. И я тебе снилась, пока ты лежал в той квартире по другую сторону зеркала. А теперь параллельные пересеклись. И мы оба стала реальными друг для друга. Ведь правда... реальными?

— Я не знаю, — с каким-то отчаяньем качнул ты головой. — Я, вообще, ничего не знаю об этом мире. Раньше я мог почерпнуть любое знание из ноосферы, но у меня не было в этом необходимости. А теперь я совершенно не знаю, как бороться с этой реальностью и справляться со своей нормальностью.

Я протянула руку и коснулась твоего предплечья. Пальцы почувствовали тепло кожи, упругие мышцы. Прикосновение с живому человеку ни с чем нельзя спутать. Мои губы непроизвольно растянулись в счастливой улыбке. Я не была сумасшедшей. Во всяком случае, теперь это нельзя будет доказать.

И тут в моей голове проскользнула мстительная мысль. Я глупо хихикнула и ловко пнула тебя по колену, предусмотрительно отскочив назад. Ты охнул от боли и согнулся, потирая ушибленное место. Маленькая злорадная девочка внутри меня ехидно похихикивала.

— Эй, за что? Это же... больно.

— За все, — пожала я плечами. — Я так давно мечтала тебя отпинать за все те глупые шуточки надо мной и нервотрепку. Ух, мне прям полегчало.

— Черт, быть человеком — ужасно, — пробурчал ты, распрямляясь. — Нельзя же так с тем, кто совсем недавно начал чувствовать. И, вообще, откуда такие гаденькие мечты?

— Ну прости, — искренне извинилась я, делая пару шагов навстречу. — Не могу поверить, что ты правда здесь, настоящий, со мной.

— Считаю, что избиение — не лучший способ в этом убедиться.

Я подняла руку и провела пальцами по твоей щеке, ощущая едва пробивающуюся щетину. Ты прикрыл глаза и склонил голову, прижимаясь к моей ладони. Меня переполняла нежность, которая все это время не знала, куда деться.

Я видела, как тебя пугает своей реальностью окружающий мир. И не только он. Сама жизнь со всеми ее возможными неожиданными поворотами, чувствами, людьми. Ты был просто ребенком, не готовым ко всему, что на него свалилось. Хрупким, трогательным, беззащитным.

Я подошла еще ближе к тебе и осторожно обхватила руками, будто боясь, что ты снова растворишься, как тогда, в марте. Но этого не произошло. Я лишь почувствовала человеческое тепло и бесконечную волну радости и эйфории. Я прижалась щекой к твоей груди и услышала слегка учащенное биение, толчки самого настоящего человеческого сердца, размеренное дыхание. Я пропустила пару своих вдохов, чтобы начать дышать с тобой в унисон.

— Надеюсь, что ты действительно существуешь, а не просто являешься моей гиперреальной галлюцинацией, — засмеялась я. — Иначе происходящее выглядит очень странно.

— Я совершенно не умею жить в этом мире, — тихо прошептал ты, все еще глядя куда-то в сторону.

— Это ничего страшно, — ответила я, проводя ладонью по твоим волосам, запуская в них пальцы. — Я тебя научу. Ты ведь девятнадцать лет оберегал меня, находился рядом и учил быть собой. Теперь моя очередь защищать тебя, любить и учить быть реальным. У нас все получится, не сомневайся, Мэй. Мой милый космический мальчик.

— Я верю тебе.

Твои руки мягко легли мне на плечи. Впервые за несколько лет я была уверена, что все будет нормально. Если уж мы справились с параллельностью мировых прямых, то неужто какая-то человеческая реальность сможет стать преградой? Ну уж нет! Я этого не позволю.