Поединок со сфинксом (джен)

Он опоздал! Просчитался! Все-таки они его провели!

И тянули время только затем, чтобы определить его местонахождение…

А Гейл? Где же Гейл? Может быть, её и вовсе здесь нет? Где эта гнида Дровосек её прячет?!

Или все это — действительно блеф, от начала и до конца? Мамаша подсказала Дровосеку, за какую ниточку следует потянуть, тот, так сказать, закинул блесну — и Антиплащ предсказуемо заглотил наживку… и тотчас же попался на удочку, точно распоследний недалекий карась!

Он слишком растерялся. Слишком не ожидал такого подлого удара. Слишком поддался эмоциям. И потому допустил ошибку.

И — проиграл.

Он понял это в тот короткий миг, когда поднимал пистолет и пытался увернуться от нападения… Но враг оказался проворнее; кроме того, ему все-таки удалось застичь Антиплаща врасплох. Главарь отскочил, но не слишком удачно, из глаз его посыпались искры — противник достал его кулаком в и без того разбитый, отчаянно вопиющий о пощаде нос… Ослепленный болью, Антиплащ покатился по земле и услышал клацанье оружия и приближающийся со всех сторон топот ног… Он попытался заползти под ржавый кузов ближайшего автомобиля-калеки, где мог бы пусть не отлежаться, но хотя бы перевести дух и наметить план дальнейших действий — но не тут-то было: кто-то яростно навалился на него и придавил к земле, чьи-то цепкие лапы перехватили руку с пистолетом и завернули её за спину. Все, конец! Безликие бритоголовые ребята из ВАОН скрутили его быстро и умело, точно цыпленка, приговоренного к смерти через сварение в супе.

— Сюда, Ричардс! Живее!

Знакомый голос. Очень знакомый — и не имеющий к ВАОН ни малейшего отношения… Тысяча чертей! Какого дьявола тут вообще происходит?!

Его наконец выпустили, держа под прицелом автоматов — и, распластанный на земле, он с трудом повернул голову и осмотрелся. Ну, конечно! Человек, сбивший его с ног, стоял неподалеку на одном колене, но устрашающего черного чулка с прорезями для глаз на голове его уже не было: сняв не нужную теперь балаклаву, он убирал её в карман куртки.

И Антиплащ сразу его узнал.

Это был Черныш.

Антиплащ прислушался к себе — и с вялым безразличием понял, что почти не удивлен.

Вокруг него толпились, стояли, присутствовали какие-то люди; лежа на земле ничком, Антиплащ видел только их ноги в черной полицейской форме и одинаковых армейских ботинках. Полиция? SWAT? Или, скорее — бравые парни из ШУШУ? Откуда они здесь?! Как, черт возьми, они его выследили? Как он умудрился не заметить за собой «хвост»?!..

Он совсем забыл о том, что его могут искать, и — от растерянности и шока — утратил последние крупицы осторожности и бдительности... Кретин!

— Вставай, — наконец затолкав маску в карман, сухо сказал Дрейк. Он поднялся на ноги и взирал теперь на пленника сверху вниз — холодно и сурово, точно сама неумолимая Немезида, богиня неминуемого возмездия. — Ты арестован за организацию ограбления Хранилища Макдака. Ты имеешь право хранить молчание. С этого момента все, сказанное тобой, может быть использовано против тебя.

— Да пошел ты, дефектив хренов, — хрипло пробормотал Антиплащ, скорее — самому себе, нежели кому бы то ни было. — Откуда ты здесь взялся?

Черныш его не слушал.

— Все осмотрели? — отрывисто спрашивал он у кого-то, невидимого для Антиплаща. — Ещё кого-нибудь нашли? Нет? Странно… Ты что, здесь и вправду один? — спросил он у двойника. — А где же твои дружки? Дали деру, когда запахло жареным, а? Ай-яй-яй, как это некрасиво с их стороны.

— Какие дружки? — прохрипел Антиплащ.

— С которыми ты вскрывал скруджевский сейф. — Черныш ухмыльнулся. Он откровенно упивался своей победой — и даже не считал нужным этого скрывать. — Бушрут, Мегавольт… Или у тебя уже есть какие-то другие дружки?

— Не трудись. Здесь никого нет, — буркнул Антиплащ. Его (по-прежнему держа под прицелом) подняли на ноги, повалили на капот красного «форда» и деловито обыскивали — изъяли пистолет, горсть мелочи, заскорузлый носовой платок, вытащили из кармана джинсов герениты… Вот и всё. Всё кончено. Всё пропало! Всё, буквально всё пошло прахом — из-за этого вшивого самодовольного выскочки, свалившегося внезапно и невесть откуда, будто снег с летнего неба! Откуда он тут взялся? Откуда? Где Дровосек? И... Гейл? Она по-прежнему в плену у Дровосека, или... или что? Да что все это вообще значит, тысяча чертей?!

— Ричардс, наручники! Вот так. — Черный Плащ внимательно наблюдал, как на запястьях двойника защелкнулись металлические браслеты. — Ну, теперь можно ехать… В машину его!

— Нет! Погоди, — прошептал Антиплащ. Ноги его не шли... Он был так ошеломлен и растерян, что по-прежнему не мог ничего понять... не мог уйти, не выяснив, что случилось с Гейл, где она находится, и что вообще за дикая бессмыслица тут творится. Но был сейчас абсолютно бессилен что-либо сделать — пленённый и беспомощный, лишенный свободы и закованный в наручники. Что ему теперь оставалось — просить о помощи и содействии своего давнего заклятого врага, эту заносчивую полицейскую крысу?

— Ну? Что? — Дрейк на секунду обернулся.

— Я хочу узнать, какого черта тут происходит! — прохрипел Антиплащ. Он наконец решился — и заговорил взволнованно, торопливо, захлебываясь: он понимал, что, скорее всего — уже все пропало, а если и нет — то времени у них явно в обрез. — Слушай, Дровосек прислал мне сообщение... он взял в заложницы Гейл... мисс Андерс... и взамен потребовал отдать ему герениты! Некогда объяснять… Они… хотели, чтобы я вошёл в ангар... возможно, они там, внутри… если уже не сбежали… А скорее всего — сбежали, и… я не знаю, что с Гейл… и… и… — Слова у него закончились, горький ком окончательно заткнул горло, и он несколько раз судорожно глотнул, безуспешно пытаясь протолкнуть его дальше в желудок. Сделав над собой усилие, прошептал почти неслышно, одними губами: — Помоги мне... со всем этим разобраться, Черныш.

Черный Плащ молчал. Сердито, глядя в сторону, хмурил брови. Наконец неохотно разлепил губы:

— Успокойся. И — забудь, понял? Не с чем тут разбираться... Для нас этой проблемы не существует.

— Что значит — не существует? — Сейчас, как никогда, Антиплащ готов был его растерзать — за этот невыносимый пофигизм и полнейшее, бросающее в дрожь безразличие в голосе.

— Что услышал, то и значит. — Черный Плащ раздраженно поморщился. Он секунду помолчал, словно сомневаясь, стоит ли продолжать этот разговор, потом отрывисто бросил через плечо: — Нет там никакого Дровосека.

— Что?.. Нет?

— Дровосек — это я. — Он что-то небрежно достал из кармана и показал двойнику.

На ладони его лежала чёрная коробочка — пейджер Мамаши.

Антиплащ обмер. Его словно ударили обухом по затылку.

— Что… — пролепетал он. — Ты… Откуда… Я не понимаю… Так это… это ты присылал эти сообщения? Ты выдавал себя за Дровосека?

— Да.

— То есть… никакого похищения не было?.. Не было, да?

Черный Плащ наконец обернулся и посмотрел на двойника — цепко, пристально и чуть исподлобья. Во взгляде его впервые промелькнуло что-то вроде сочувствия.

— Нет. Не было.

Антиплащ облизнул губы. Происходящее с трудом укладывалось у него в голове. Откуда у Черныша пейджер Мамаши? Значит, Гавсы в полиции? А этот спектакль… разыгранный, как по нотам… был всего лишь приманкой, обманным маневром? Подлым, циничным способом заставить Антиплаща обнаружить себя… выманить его из убежища… вывести его на чистую воду?

— Я… я не верю… где же тогда… Где Гейл? У тебя? В ШУШУ?

— Нет.

— Тогда — где? Где, о господи?! Её нет дома! Я никак не могу до неё дозвониться!

— Ну, не мудрено. Давай без истерики, а? Она просто уехала в Солт-Рокс… Ей дали отпуск на работе, и она решила в кои-то веки отправиться домой и навестить свою матушку. Понял?

Антиплащ проглотил слюну. Ну, конечно! «У меня скоро будет отпуск, и я думаю недельки на две отправиться домой, к маме…» Гейл говорила ему об этом, и даже, кажется, звала его с собой, а он, кретин, всё забыл. Всё. Забыл! Всё последнее время ему было не до Гейл... О, боже! Как он мог быть таким непроходимым болваном!

— Так она… жива и здорова? И… ничего не знает?

— Нет. Впрочем, если хочешь, — Дрейк достал из кармана блокнот и извлек оттуда смятый листок бумаги, — я могу дать тебе номер её телефона в Солт-Рокс. Если уж такое дело… — Он мельком смерил Антиплаща насмешливым взглядом. — Если уж тебя так колбасит, ты можешь сам позвонить ей и убедиться, что с ней все в порядке. Ты же, кажется, имеешь право на один звонок.

— Дай сюда! — срывающимся голосом прохрипел Антиплащ. Он отобрал у двойника листок со строчкой цифр и маленький, протянутый ему кнопочный телефон-мобильник… «Колбасит!» Руки у него так тряслись, что он с трудом сумел набрать на панели несколько цифр.

Долгие гудки… долгие… Опять! Неужели — там, за сотню миль отсюда, где-то в неведомом Солт-Роксе — никого нет дома? Наконец — господи, наконец-то! — раздался далекий, едва слышный щелчок. Кто-то снял трубку:

— Алло?

— Гейл? — прошептал Антиплащ. Он сразу узнал её мягкий приветливый голос — и что-то горячо, тонко ёкнуло внутри него, будто кошка провела по его натянутым нервам теплой пушистой лапкой…

— Да? Кто это? Дирк? Дирк, это ты?

Антиплащ не мог ответить, только вновь беззвучно глотнул. Она была далеко — но она была несомненно жива. Цела и невредима. И даже, кажется, обрадовалась неожиданному звонку…

— Дирк! Почему ты молчишь? Что с тобой? Что-то случилось? — Радостное оживление в её голосе сменилось тревогой. — Дирк! Что произошло?

Горло его сдавило, он не мог вымолвить в ответ ни единого слова. Но наконец все-таки собрался с духом:

— Ни… ничего. Не волнуйся. Я… просто так звоню. Мне надо… мне очень хотелось тебя услышать. Услышать… твой голос. — Больше говорить он не мог: язык у него окончательно отнялся и дыхание перехватило…

Он бессильно выронил телефон из ослабевшей ладони — и, закрыв лицо рукой, разрыдался.

От облегчения.

* * *

Скрежетнули тормоза, машина остановилась.

Загремели засовы.

Лязгнули, открываясь, дверцы кузова. Хлынул внутрь мутный рассеянный свет душных июньских сумерек.

— Выходи!

Антиплащ, закованный в наручники, кое-как выбрался из автозака — и с недоумением покрутил головой.

Перед ним была вовсе не угрюмая металлическая дверь полицейского участка — а ажурная кованая решетка какого-то едва различимого в темноте большого парка. Чуть дальше, за деревьями, виднелся размытый в вечернем сумраке большой дом: белые стены, отделанные в стиле фахверк, множество пристроек с островерхими крышами, крытыми красной черепицей, декоративная смотровая башенка обочь, — и Антиплащ сразу его узнал.

Особняк Макдака. Точно такой, каким его иногда показывали в занудной «Светской хронике» и слащаво-завистливой передаче «Из жизни толстосумов».

— Почему сюда? — хрипло спросил он. — Почему не в полицию?

— Потому что делом о похищении геренитов занимается не полиция, а непосредственно ШУШУ, — сухо ответил выскочивший из кабины Черныш. — Понял?

Антиплащ понял. Видимо, Скрудж хочет лично плюнуть в лицо негодяю, посмевшему обчистить его бесценный неприкосновенный сейф — а в полицейском участке сделать это было бы весьма проблематично. Ну и пусть… Дальше расспрашивать Черныша Антиплащ не стал — слишком ненавидел его сейчас, чтобы вступать с ним в какой бы то ни было диалог.

Да и, в сущности, ему было на все это глубоко наплевать.

К дому вела прямая, как стрела, широкая, посыпанная гравием дорожка. По правую руку умиротворяюще журчал фонтан, по левую — простирался ухоженный травяной газон: чистый, однотонный и гладкий, точно постеленный на землю свежевыстиранный коврик. Антиплащ шел, ведомый двумя охранниками, Черныш шагал чуть сзади и сбоку и явно держался настороже: не убирал правую руку с кобуры и ни на мгновение не спускал с заключенного глаз, даже разговаривая по телефону:

— Да, мистер Хоутер. Да, у нас. Когда ждать транспорт? Чем скорее, тем лучше… Увы, нет… Будем искать. От нас не убегут. Я думаю, они постараются вернуться в Сен-Канар… Да. Да. Ну ничего, зато главарь в наручниках! Хорошо… Конечно, я поговорю с Макдаком… — Закончив разговор, он тяжко вздохнул и, опустив телефон в карман куртки, бросил с досадой:

— От твоих дружков одна головная боль! Какого черта, хотел бы я знать, они не явились на свалку вместе с тобой? Мы рассчитывали, так сказать, накрыть вас всех одним медным тазом.

— Вы же сами требовали, — процедил Антиплащ, — чтобы я пришел на встречу один.

— Разумеется, требовали… для правдоподобия «легенды». Разве Дровосек потерпел бы, чтобы ты притащил на «сделку» свою бестолковую свиту, а? Хотя, откровенно говоря, мы предполагали, что в трудную минуту твои дружки тебя все же не бросят. Но — ха-ха! — они оказались еще трусливее, чем мы о них думали.

Антиплащ с трудом повернул голову и посмотрел на двойника. Опять издевается, паскуда?

— Не суди о том, чего не знаешь, мразь!

— Я не знаю твоих дружков? — Дрейк как будто удивился. — Да ну? Правда?

— Твоё счастье, — яростно прохрипел Антиплащ, — что у меня скованы руки! Ты просто представить себе не можешь, с какой радостью я бы сейчас свернул тебе шею!

— Разговорчики! — сердито проворчал один из конвоиров. — Черный Плащ, вы нарушаете Устав. Вы не должны вести беседу с задержанным без занесения его слов в протокол.

Черныш свирепо промолчал. К счастью, они уже подошли к скруджевскому особняку.

Сразу за дверью (Антиплащ уже подсознательно ожидал увидеть на ней вездесущий символ доллара — и не ошибся) обнаружился большой, богато убранный холл с ведущей наверх широкой мраморной лестницей, крытой алой ковровой дорожкой — но Антиплащ избежал водворения в это гнездо умопомрачительной роскоши: его втолкнули в какую-то небольшую комнатку справа от входа и, ничего не объясняя, оставили в одиночестве. В глухой и прочной, даже на вид тяжелой дубовой двери щелкнул замок.

Видимо, здесь было что-то вроде курительной или домашнего музея, которым, должно быть, временно не пользовались: стояли по углам пустые деревянные шкафы и витрины, вытянулся под окном ряд старых потрепанных стульев, мягкой грудой темнел возле стены диван, накрытый брезентовым чехлом, похожий под плотной темной тканью на прилегшего отдохнуть бегемота. У другой стены виднелся декоративный камин — пыльный и скучный, лишенный того веселого и уютного огонька, который мог бы осветить и оживить его унылую черную утробу. Окна были закрыты тяжелыми бархатными шторами — но Антиплащ даже не сомневался, что с наружной стороны они забраны вычурными стальными решетками. Дверь тоже была крепкая и массивная, из цельного дуба — выломать такую голыми руками не представлялось возможным, да оно было и ни к чему — за дверью наверняка остался караулить вооруженный патруль… Антиплащ устало рухнул на стул возле стены и, уронив голову на грудь, закрыл глаза. В голове его не было ни единой мысли… Он был слишком угнетен, слишком сломлен духом и морально раздавлен, чтобы о чем-то думать, и ни на что у него уже не осталось сил: ни на размышления, ни на выводы, ни на чувства, ни на борьбу... Зачем он здесь? Почему? Что с ним случилось, что́ заставило его попасться в гнусную ловушку Черныша так легко и просто, точно распоследнему истеричному слюнтяю? Зачем вообще это всё...

К счастью, ждать пришлось недолго.

Вновь негромко щелкнул замок. Дверь распахнулась.

На пороге воздвиглась знакомая фигура: невысокая и сухопарая, с седой всклокоченной шевелюрой, облаченная в старомодного покроя синий однобортный сюртук. Скрудж Макдак собственной персоной. Явился — не запылился...

Антиплащ даже не шевельнулся. Не повернул головы. Не произнес ни слова. Интересно, кого Скрудж сейчас ожидал увидеть? Опасного преступника, дерзкого бандита, хитроумного взломщика, гордого и мрачного «одинокого волка»? Ну-ну. Перед ним оказался всего лишь измученный лохматый парень в грязной одежде и с синим разбитым носом — жалкий, униженный, растерянный, измочаленный, точно старый носок… безнадежно проигравший по всем статьям. Заключенный. Чуть ли не прикованный наручниками к батарее...

Скрудж тоже молчал: долго… долго… Так долго, что Антиплащ уже начал думать, что он ушел — и в дверях на самом-то деле никого нет… Или все-таки есть?

— Ну, — глухо спросил он, по-прежнему не поднимая глаз, — вдоволь насмотрелись на страшного диковинного зверя, Макдак? Разочарованы, э?

Скрудж не ответил.

Он что-то вполголоса сказал охраннику, мявшемуся в коридоре, потом вошел в комнату и осторожно прикрыл за собой дверь. Взял ближайший стул, поставил его на середину помещения и, аккуратно обмахнув сиденье носовым платком, сел на стул верхом. Пристроил рядом трость с массивным металлическим набалдашником, которую нёс в руке. Произнес задумчиво:

— Так значит, вы и есть — Антиплащ?

Антиплащ молчал. Отвечать на дурацкие вопросы он не видел смысла.

— Н-да, — как ни в чем не бывало продолжал Скрудж, изучая пленника пытливым взглядом поверх узеньких стеклышек пенсне, — вы с Дрейком действительно очень, очень похожи! За исключением кое-каких мелочей… Что ж, не мудрено, что я вас с ним спутал, тем более что в тот момент я о вас ничего не знал.

— А теперь — знаете? — злобно спросил Антиплащ. — Почему вы оставили охрану за дверью, Макдак? Не боитесь, что я вас придушу, а?

— Да нет, не особенно. Не думаю, что вы настолько идиот... Ведь это вы задумали и спланировали ограбление моего банка? Черт побери, вынужден признать, что это была очень и очень неплохая попытка!

— Это что, комплимент?

— В некотором роде. Я люблю предприимчивых и изобретательных людей, знаете ли. Способных… затеять хитроумную игру. И, должен признать, противником вы оказались достойным... весьма достойным, весьма. Но на этот раз вы все-таки проиграли, голубчик.

— Проиграл?! — Антиплащ наконец поднял голову. Глаза его лихорадочно поблескивали из-под шапки спутанных светлых волос, на скулах пятнами алел нездоровый румянец, и жуткая кривая усмешка рассекала его лицо, точно открытая рана. — Да! Проиграл! А знаете, почему? Потому что в ШУШУ играют без всяких правил, черт побери!

Скрудж мягко улыбнулся.

— Нет. Просто у них немного другие правила.

— Которыми можно оправдать любую… подлость?

Скрудж задумчиво, с преувеличенным вниманием рассматривал навершие своей трости, точно не желая встречаться с собеседником взглядом... Не знал, что сказать? Пытался сформулировать нечто мудрое и тактичное? Или просто подбирал нужные слова? Такие вот сейчас необходимые, верные и единственно правильные? Ну-ну.

Антиплащ, сжав губы, хмуро смотрел в пустое угольно-черное нутро камина. Там было так же стыло, грязно и мерзко, как и в его изнывающей, растерзанной на части и безжалостно втоптанной в скверну опустошенной душе.

— Чья, — хрипло спросил он, — чья это была мутная идея? Со мнимым похищением, а? Черныша?

— Да.

— Я всегда подозревал, что он — последняя скотина и сволочь, которая для достижения цели не гнушается никакими средствами, но, черт возьми, даже предполагать не мог, что... что... — Он не договорил, не мог договорить: спазм в его горле оказался слишком неодолимым.

— Он всего лишь делал свою работу, Антиплащ, — спокойно возразил Скрудж. — Вы не можете его в этом винить.

— Это он, что ли, подослал вас передо мною оправдываться?

— Ни мне, ни Черному Плащу абсолютно не в чем перед вами оправдываться, любезный, и уж это, поверьте, — последнее, чем я решил бы сейчас заняться. Мы всего лишь сделали то, что были вынуждены сделать. Да, именно так. Нужно уметь не только выигрывать — но и с честью принимать поражение, мой дорогой… недруг. А в вашем поражении ничего постыдного нет.

— Выигрывает сильнейший? Или самый бесчестный?

— Зря вы так, Антиплащ. — Макдак поправил пенсне. Он сидел, положив локти на спинку стула и небрежно пощипывая пальцами всклокоченные бакенбарды — но его взгляд, по-прежнему устремленный на взломщика, как будто слегка смягчился, и на секунду в нем появилось — и пропало — что-то похожее на участие. — Знаете, глядя на вас, я почему-то вспоминаю историю, гм... одного волка.*

— Какого волка?

— О, это был очень сильный, коварный и опасный зверь. Он — и его стая — держали в страхе всю округу, нападали на скот, всячески безобразничали, резали овец и коров — зачастую просто ради забавы — и тем самым разоряли окрестных фермеров… Кроме того, этот хищник был очень хитер и осторожен, всегда обходил стороной все капканы, ловушки и отравленные приманки, поймать его было совершенно невозможно. Зачастую он попросту смеялся над охотниками — по-своему, по-волчьи, конечно… Но однажды…

— Что?

— Охотникам удалось изловить его подругу-волчицу… Они знали, что он будет её искать... поэтому посадили её в клетку и оставили в поле, устроив рядом ловушку. И ночью она жалобно скулила и выла — то ли звала на помощь, то ли просто изливала свою тоску… И волк пришел, потеряв всякую бдительность — пришел к ней, на этот отчаянный зов. И угодил в волчью яму. Вот так, н-да... — Скрудж секунду помолчал и, склонив голову к плечу, рассеянно потер пальцем подбородок. — Никакие капканы, приманки и самые коварные ловушки не сумели одолеть этого зверя, его погубила всего-навсего, гм… его единственная сердечная привязанность.

— Понимаю. — Антиплащ коротко усмехнулся. — Ну, разумеется, ничего удивительного. Мораль сей басни такова: никого нельзя любить в этом потасканном паршивом мирке, чтобы в итоге не угодить в волчью яму. Вы говорите то же самое, что говорил мне Торо… только другими словами.

— Торо? Кто это?

— Неважно… Так что же стало с этими волками? Они выбрались из ямы, перегрызли прутья решетки и благополучно убежали в прерию?

— Боюсь, у этой истории был другой финал, немного… более грустный.

— Ясно. Бедный зверь! Сволочи-охотники сыграли на самом лучшем, что в нем было… на самом добром, светлом и неприкосновенном. Так же, как и вы!

— К сожалению, они не могли поступить иначе. Дерзость и безнаказанность этого серого разбойника грозила полным разорением им и их семьям. А в нашем случае все могло бы закончиться еще более плачевно. Черный Плащ не мог допустить, чтобы герениты попали в лапы ВАОН. Поэтому ему пришлось действовать так быстро, решительно и, в какой-то мере… сурово. Даже жестоко.

Антиплащ облизнул губы. Интересно, для чего Скрудж вообще затеял этот разговор? Не для того же, чтобы сидеть тут со скорбной физиономией и вешать ему на уши всякие душещипательные байки?

— Когда вы… взяли Гавсов?

— Сегодня рано утром на трассе К118. К этому времени мы уже всё знали.

— Всё?

— Ну, практически всё. Нам было известно, кто побывал в Хранилище и кто вскрывал сейф. Гавсов искали по всему городу и окрестностям — и, когда видеокамеры на выезде из Даксбурга зафиксировали принадлежащий им фургон, мы не стали терять времени. Гавсов живо перехватили и изъяли у них всю добычу… в том числе и контейнер с «Объектом Икс». Вот только самого объекта там, черт побери, вовсе не оказалось!

— И мадам Гавс была этому очень удивлена? — пробормотал Антиплащ.

— Ясно было, что герениты остались у вас, и что в ближайшее время вы постараетесь сделать то, что не удалось бедной старушке — то есть продадите камни ВАОН. Допустить этого было ни в коем случае нельзя… Вас надо было обнаружить — и немедленно! Но как? Мамаша назвала нам несколько адресов своих якобы «берлог», но все они на проверку оказались ложными… Мамаша лгала и изворачивалась, и вместо истинных адресов раз за разом выдавала «пустышки». Складывалось впечатление, что этой мадам доставляет немалое удовольствие водить нас за нос.

Антиплащ невольно усмехнулся. Вот старая стерва! Нашла способ отомстить копам, черт побери! Впрочем, то, что она сразу не продала своих сообщников с потрохами — уже хорошо. Хотя, справедливости ради надо признать, что заботилась она не столько об «Ужасной Четверке», сколько о целости и сохранности своего настоящего логова, куда, конечно, рано или поздно еще рассчитывает вернуться. А братцы-Гавсы, выходит, тоже молчали, даже Громила? Или их еще не успели допросить? Впрочем, у них на этот счет наверняка существовала строгая договоренность…

— Значит, поняв, что таким способом найти меня удастся не скоро, вы решили… действовать по-другому? Чтобы уж сработало наверняка, да?

Скрудж пожал плечами. Зачем-то поправил воротничок рубашки и подергал себя за кончик острого носа.

— Да. Нужно было во что бы то ни стало заставить вас занервничать и выдать себя… и тогда Черному Плащу пришел в голову этот план… со мнимым похищением.

— С-скотина!

— У нас не было иного выхода, Антиплащ… Дрейк связался со своим напарником, с Гризликовым, чтобы выяснить, м-м, все детали, касающиеся вашей пассии. Так мы узнали про её отпуск и отъезд… Что ж, это нам было только на руку. Конечно, можно было предположить, что вы тоже об этом знаете и на удочку не попадетесь — но, как говорится, попытка не пытка… Черный Плащ взял пейджер Мамаши и отправил вам сообщение от имени этого… Железного Дровосека. В ШУШУ известно, что у вас в отношениях с этим типом далеко не все гладко, так что исключить истинную вероятность происходящего вы не могли. Если бы Гавсы добрались (как и намеревались) до Железного Дровосека, и он обнаружил, что вы оставили его в дураках — он бы именно так с вами и поступил, в этом можете не сомневаться.

Антиплащ молчал. Да, уж в подлости и коварстве Дровосека он никогда и не сомневался. А вот в подлости и коварстве Черныша… ну, были сомнения, да. До сегодняшнего дня.

— Зачем? — хрипло спросил он. — Зачем вам понадобился этот разговор, Макдак? Вам что, вправду хотелось поведать мне всю подоплеку этой вашей вшивой мышиной суеты?

Скрудж прищурился. Потёр ладонью и без того отполированный до тусклого блеска набалдашник трости.

— Нет. Откровенно говоря, мне просто хотелось на вас взглянуть. Человек, которому удалось-таки добраться до моих сокровищ, не может не вызывать у меня определенного интереса… и даже, признаюсь, некоторого уважения. Даже если судить по тому, что мне довелось услышать о вас от Дрейка (ну, если опустить некоторые очень уж крепкие выражения), вы должны быть личностью поистине незаурядной. И мне очень жаль, что нам с вами довелось столкнуться именно таким вот неприятным образом… по разные стороны баррикад.

— Ну, возможно. Вы тоже... достаточно странный человек, Макдак. Со своими причудами, если не сказать похлеще... И с не слишком-то щепетильным отношением к закону.

— Может быть. Но, видите ли, мне за свою жизнь приходилось иметь дело с весьма, гм... разными и неоднозначными людьми.

— Я это понял. И что? Вы и меня считаете одним их этих «разных и неоднозначных»? И вас теперь интересует тайна моей личности? Любопытные факты моей биографии, пикантные детали моей приватной жизни и мои дальнейшие творческие планы?

— Да нет, не особенно. Но меня интересует кое-что другое.

Антиплащ откинулся на спинку стула.

— Конечно. Вас интересует голубая папка. Это — единственное, что вам пока не удалось вернуть.

Макдак позволил себе изогнуть в сдержанной улыбке уголки тонких бесцветных губ. Кажется, догадливостью собеседника он остался весьма доволен.

— Да, вы правы. Не то чтобы она очень уж мне нужна, но все же я предпочел бы, чтобы она ко мне все-таки вернулась. И находилась… в надежном месте.

— Понимаю. Что ж, я могу открыть вам тайну её местонахождения, Макдак. Но, — Антиплащ хрипло усмехнулся и нервно хрустнул бледными пальцами, — услуга за услугу.

— Хм! Вижу, вы времени даром не теряете, Антиплащ.

— Вы в этом сомневались?

— Нет, нисколько. Так чего вы хотите?

— Неужели вы еще не догадались, Скрудж? При вашей-то хваленой проницательности, а? — Он резко подался вперед и в упор взглянул в бледно-голубоватые, словно бы выцветшие от старости, но очень и очень внимательные глаза Макдака. — Помогите мне сбежать.

_______________________

* Скрудж имеет в виду рассказ Э. Сетона-Томпсона «Лобо». Автор взял на себя смелость немного изменить некоторые детали упомянутого рассказа — но основной его смысл остался неизменным.