* 100 *
День десятый, утро
— Ты уже весь кофе выпил?
— Никак нет! — Брэнсон потряс банкой, чтобы Уэствуд мог сам убедиться. — А что вы так рано? Не спится?
— Вроде того, — Сол посмотрел на незакрытый занавеской кусок серого неба. — Пасмурно будет. Нехорошо. Ничего странного не ощущаешь?
— Да как-то нет. А надо?
— Шут его знает, — ветеран брезгливо поставил в раковину внезапно оказавшуюся грязной чашку. — Не местится. Будто целится кто-то из джунглей. Глупо, да?
— Вовсе нет! — возразил Тревор. — Я сам чувствую нечто похожее, когда близок к завершению чего-то долгого и важного. Постоянно себя спрашиваю, не забыл ли вдруг чего, то и дело порываюсь что-нибудь проверить… Это нормально!
— Для кого как, — сухо произнес Уэствуд. — Я только на войне такое чувствовал. И очень — очень! — редко давал маху. Так что мой тебе совет: проверь оружие и держи его наготове.
— Само собой! — Тревор был уверен, что знает причину пробуждения шестого чувства старика, но из уважения к нему вынул «ЗИГ-Зауэр» из-за пояса и продемонстрировал, что его магазин полон, а патронник занят. Сол молча кивнул и вышел, так и не налив себе кофе, о котором напрочь забыл. В отличие от него, руководящий специальный агент ФБР Уолтер Кулидж вспоминал оставшийся на рабочем столе стаканчик с теплотой и нежностью.
— Ты уверен в правдивости информации? — для очистки совести еще раз спросил он.
— Да, — так же коротко и ясно, как раньше, ответил Берг.
— Но ты же ничего о нем не знаешь! Ни кто он, ни откуда у него твой номер, ни почему он обратился именно к тебе…
— Вот поэтому-то я ему и верю! — отрезал Эван, раздраженный внезапной мнительностью шефа. — Это доказывает, что он не шутник-школьник! И что он на стороне добра и справедливости! Такие не врут!
— Ты этим руководствовался, прося меня снять с тренировок стазу два отряда E-SWAT и один — HRT[1]?
— Да. А чем руководствовались вы, делая это?
— Уважением к тебе и памяти Рауля, — Кулиджу пришлось кривить душой, так как он не хотел признавать, что главной причиной было любопытство. В конце концов, его ведущему агенту не каждый день звонит «не выдержавший угрызений совести патриот из “Черного стола”» с информацией о том, где скрывается Брэнсон и томится в заточении Стэн Блейзер…
— Раз так, — как бабочку сачком, поймал его на слове Эван, — снимите еще два отряда, чтоб оцепить район с севера. И пусть еще один перекроет Западную Саус-Оранж авеню.
Руководящему агенту стало трудно дышать.
— Шесть отрядов… Агент Берг, вы спятили!
— Для Брэнсона мне ничего не жалко, — процедил Эван и демонстративно отвернулся к окну, но стоило ему услышать, как Кулидж набирает номер и просит начальника Группы оперативного реагирования на чрезвычайные ситуации[2], его мрачность сменилась торжествующей улыбкой. Что ни говорите, быть важным человеком в авторитетном силовом ведомстве чертовски приятно. Особенно, когда противостоишь такому врагу…
— Со «связниками» договорено? — спросил он, когда Кулидж дал отбой. Если высокопоставленные прихвостни «Стола» узнают, что ФБР вышло на их «крепость», операция закончится, не успев начаться…
— Да. Они всё выключат по моему сигналу.
— Совсем всё?
— Сказали, что совсем.
— Электрики?
— Будут ждать на месте.
— О’кей, — Берг приподнялся, чтобы лучше рассмотреть в зеркало заднего вида вытянувшийся за ними кортеж из таких же, как у них, Шевроле «Тахэу» вперемешку с высокими грубо отесанными фургонами быстрого развертывания. — «Глушилки» точно едут? Что-то я их как не видел, так и не вижу…
— И не увидишь, — Кулидж постучал по карте на экране планшета. — Я отправил их параллельными улицами, а то у нас и так колонна будь здоров. Надо было частями ехать. А так вся округа, небось, уже на ушах.
— Частями медленнее и рискованней. А на большую колонну подумают, что это делегатов Саммита везут.
— Ой, — Уолтер вздрогнул, — хоть ты не напоминай!
— Хорошо, не буду, — смилостивился Берг. Кулидж входил в рабочую группу по обеспечению безопасности сегодняшнего Саммита ООН и ненавидел абсолютно всё с ним связанное. Эван же не мог на него нарадоваться: имея такую приманку, можно было забыть о докучливой прессе, по чьей вине Брэнсон ускользнул от нерасторопной полиции Мэриленда в Пенсильванию. Да-да, именно так! Ведь если бы не репортеры на вертолетах, могущие растрезвонить на весь мир о приготовленной для Брэнсона засаде, Бергу не нужно было бы приказывать вертолетчикам полиции и ФБР организовать над ней бесполетную зону, и они смогли бы преследовать Меркьюри в другом штате… Да, в тот день всё было против Эвана. Как говорится, если не везет, то не везет вообще. Но ничего. Сегодня у него в тридцать раз больше подготовленных в сто раз лучше людей. И его реванш будет во столько же раз убедительней мимолетного успеха Брэнсона. Уж он об этом позаботится, будьте покойны…
— Ирвингтон! — просигнализировал водитель.
— Спасибо! — руководящий агент вновь сел на телефон. — Агент Макдональд? Кулидж. Вырубайте.
«Мандражирует», — заключил Берг, знавший, что Кулидж всегда четко придерживается служебного арго. Что ж, когда дело принимает подобный размах, нервы поневоле сдадут. Оставалось надеяться, что Макдональд, отвечавший за отсутствие в районе операции мобильной связи и Интернета и тоже знакомый с привычками шефа, эту неформальную инструкцию исполнит…
Исполнил. Когда Кулидж и Берг, отправив подчиненных дальше по маршруту, остановились перед полицейским управлением Мэйплвуда, там уже царила тихая паника. Сперва на гостей никто внимания не обращал, но стоило Бергу в ответ на фразу «Погодите, у нас что-то с сетью!» нарочито небрежно бросить: «Я в курсе», как их торжественно и прямо-таки под конвоем препроводили к уже знакомому Эвану начальнику департамента. Подробности происходившего за закрытой дверью разговора так и остались неизвестны коллективу, зато все надолго запомнили фразы, которые бледный капитан Финчли произносил, выходя из кабинета:
— …Конечно, конечно! Я всем сообщу! Всё, абсолютно всё, что в наших силах, да! Две «скорых» местного добровольческого отряда первой помощи можем выставить хоть сейчас, еще три-четыре кареты можно взять в Блумфилде…
— Без крайней нужды в другие города обращаться не стоит, — возразил Кулидж. — Секретность превыше всего!
— Конечно, агент Кулидж! Я всё понимаю!.. Может быть, дать вам сопровождающего? Сам я не могу, но кто-нибудь наверняка…
— Я поеду! — вызвался пришедший вместе со всеми Моррисон, который сразу понял, куда ветер дует. А еще он возглавлял отдел по расследованию убийств достаточно долго, чтобы самому кое-чему научиться, поэтому тут же добавил: — Только скажите, куда!
— Мы покажем, — из соображений секретности Берг не хотел называть адрес вслух и при большом скоплении народа.
— Поедете на нашей машине, — гостеприимно заявил Кулидж.
— Как скажете, — охотно согласился Джим. Он не стал бы возражать, даже если бы его предложили доставить на место онагром[3].
Хотя у эфбээровцев были карты и навигатор, они поехали в другую от дома Уэствудов сторону, и у Моррисона появилась надежда, что всё обойдется. Но когда Шевроле подъехало к развернутому на параллельной Крествуд-драйв улице передвижному штабу, лейтенант понял, что дело Брэнсона швах. Столько бойцов военизированных подразделений ФБР сразу он еще не видел, а если судить по картинкам на множестве телеэкранов и не смолкавшей ни на миг оратории раций, вне поля его зрения их было значительно больше…
— Нравится? — хвастливо спросил Кулидж, показывая на видеостену во всю длину штабного трейлера.
— Внушает, — честно признал Моррисон. — А нужное вам место отсюда тоже видно?
— Признаться, мне самому это интересно, — Кулидж подошел к одному из операторов, и после короткого обмена репликами девять центральных экранов слились в один большой с высокочетким изображением прекрасно знакомого полицейскому дома. Чтобы скрыть волнение, Джим притворился тугодумом.
— Это оно, да? И где это находится?
— Крествуд-драйв, десять, — Кулидж нахмурился. — Не очень-то похоже на «крепость»…
— Какая «крепость»?! О чём вы?! — оживился Моррисон, видя, что уверенность руководящего агента пошатнулась. — Это дом Сола и Глории Уэствудов, старожилов нашего городка! Сол — тот вообще квартальный староста! Они честные, религиозные и законопослушные граждане! Уж не знаю, кто и что вам о них сообщил, но уверяю вас, что это — клевета!
— Этого тоже нельзя исключать, — задумчиво пробормотал Кулидж, морально готовый к тому, чтобы приказать своим людям сворачиваться и уезжать. Ошибочный штурм дома законопослушной престарелой четы в пригороде Нью-Йорка в день открытия «Саммита тысячелетия» ООН — уж слишком яркий и надежный способ завершить отнюдь не самую плохую карьеру. Так рисковать Уолтер не хотел. И не рискнул бы. Но рядом был надежный, как управляемая ракета, Эван Берг…
— Тем тщательнее надо всё проверить! — уверенно заявил он. — Пробейте этих Уэствудов по всем картотекам! Меня интересует всё, от штрафов за парковку до прогулянных уроков! — он похлопал ближайшего оператора по плечу. — Найдите мне гарнитуру! …Благодарю. Картинка чья?
— Тридцать пятого.
— Ти-Эй-Си-тридцать пять, Ти-Эй-Си-семьдесят два, прием! — без ложной скромности вышел в эфир Берг[4].
— Ти-Эй-Си-тридцать пять слушает!
— Ти-Эй-Си-тридцать пять, на объекте что-нибудь происходит? Какое-либо движение, звуки?
— Ти-Эй-Си-семьдесят два, в данный момент ничего. Четыре минуты назад в дверь на Стороне-один[5] вошел мужчина, белый, лет тридцати пяти, рост примерно шесть футов, телосложение крупное. Открывал другой мужчина, белый, лет семидесяти, рост примерно шесть футов три дюйма, худощавый.
— Сол Уэствуд, — пояснил Моррисон. — Точно он. Только ему за восемьдесят…
— Потом! — оборвал его Берг. — Ти-Эй-Си-тридцать пять, откуда пришел тот первый мужчина?
— Ти-Эй-Си-семьдесят два, вышел из дома вверх по улице, в трех домах от объекта, сразу за пепелищем.
— Пепелище — бывший дом Блейзеров, — вновь подал голос Джим. — Значит, мужчина — Роберт Сейзмор. Женат, трое детей…
Берг вновь отмахнулся.
— Знаю-знаю: честный, религиозный и законопослушный. Это нам ничего не дает… Ти-Эй-Си-тридцать пять, незаметно приблизьтесь к объекту!
— Ти-Эй-Си-семьдесят два, понял вас!
— А зачем приближаться? И так всё видать! — решил до конца играть роль деревенского олуха Моррисон. Берг его проигнорировал.
— Свяжитесь с капитаном Финчли, начальником местной полиции, — приказал он всё тому же оператору, — и спросите, какую радиочастоту им оставить. Сразу после скажете РЭБам[6] заглушить все частоты, кроме этой и двух наших. И отправьте кого-то внушительного на АТС, пока местные о нас на всю страну не растрезвонили!
Моррисон исподтишка взглянул на Кулиджа, но тот даже не помышлял воспользоваться статусом и осадить ретивого подчиненного. Да и зачем, спрашивается? Ведь если информация касательно Брэнсона правдива, слава достанется ему как руководителю; если же нет, виноватым окажется ослепленный ненавистью Берг. Победа — дело общее, неудача — личное…
— Тридцать пятый семьдесят второму! На объекте движение! Открывается входная дверь!
— Вижу, Ти-Эй-Си-тридцать пять! — подтвердил прикипевший к экрану Берг. — Это максимальное увеличение? Звук можете дать?
— Ти-Эй-Си-семьдесят два, увеличение максимальное, звук даю! — изображение с закрепленной на плече тридцать пятого камеры дергалось, пока он готовил направленный микрофон, но в итоге люди в штабном трейлере услышали слова вышедших на крыльцо мужчин так четко, будто стояли с ними рядом.
— Рад был помочь, Сол! — говорил тот, в ком Моррисон по описанию опознал Сейзмора. — Надеюсь, теперь у вас всё получится! Всё, парни, всем пока!
— Что это у него в руках? — спросил Кулидж.
— Коробка из-под видеокамеры и сложенный штатив, — подсказал Моррисон.
— Спасибо. Не знаете, зачем она Уэствудам?
— Думаю, снимали что-нибудь на видео…
— Уэствуды сами живут? — вклинился в беседу Берг.
— Да, — не подумав, сказал правду лейтенант.
— Тогда о каких «парнях» речь?
— Ну, может, к ним гости приехали…
— Какие-то к ним неотзывчивые гости ездят, — заметил Эван, намекая, что Сейзмор слишком долго ждет ответа. В принципе, он рисковал не услышать его, даже прождав до обеда, так как Блейзер настолько устал, что задремал над засыпанной в чашку заваркой, а Брэнсону было не до него. Он заранее зарегистрировался на всех мало-мальски известных видеообменных сайтах и собрал адреса электронной почты всех крупных телерадиосетей, чтобы распространить отснятый ролик одним махом, как «Черный стол» — информацию о местопребывании Сноу. Но сейчас, как он ни бился, ни один сайт не открывался, и агент уже готов был убить ноутбук об стену, когда Уэствуд понял, что изменилось в облике давно знакомой улицы. Боец HRT с кодовым номером 35 был одет в темно-зеленую форму с балаклавой и лежал в тени за кустом, густо присыпанный листьями, но для «белого тигра», чье выживание в течение длительного времени напрямую зависело от умения обнаружить в густых джунглях вражеского снайпера, он был белой кляксой на угольно-черной стене.
— ТРЕВОГА!!! ЗАСАДА!!! — истошно крикнул Сол, хватая Боба и таща обратно в дом.
— ВСЕМ ГРУППАМ! АКТИВНЫЙ РЕЖИМ! АКТИВНЫЙ РЕЖИМ! — скомандовал Берг, увидев, что дальше скрываться бессмысленно.
— Выпустите меня! Выпустите! — неуклюже отбивался от Сола скованный ношей Сейзмор, но стоило ему узреть появившихся из-за заборов и углов бойцов, цветом формы и обилием выпирающих карманов напоминавших хрестоматийных мутантов из рисованных космических опер, как вектор его устремлений развернулся на 180 градусов. — Впустите меня! Впустите!
Уэствуд только этого и ждал. Впихнув соседа в дом, он прыгнул внутрь сам, запер на все засовы дверь, схватил прислоненную к косяку М1, крикнул Брэнсону следить за черным ходом и засел на пороге двери в гараж, откуда простреливались и ворота, и парадный вход.
— Внимание! У нас забаррикадировавшийся подозреваемый! — с явным удовольствием радировал Берг.
— Нет-нет! Подождите! Не надо! — попытался остановить его Моррисон, прекрасно знавший, что обычно следует за такими словами.
— Законопослушные граждане при появлении агентов ФБР не убегают! — безапелляционно парировал Эван. Джим, несмотря на безнадежность ситуации, не отступал.
— Сол не мог знать, что они — агенты ФБР!
— На них написано!
— Он плохо видит! Если вы постучите и представитесь…
— Постучим, постучим, не волнуйтесь! — зловеще пообещал Берг. В распоряжении бойцов HRT имелся целый набор инструментов для «стука» в запертые двери, от ручных таранов до особых взламывающих зарядов к штатным гладкоствольным ружьям. Но для их применения было необходимо подойти к дому вплотную, что сделать с наскока не получилось, поскольку напряженную тишину в оперативном штабе внезапно разорвал тревожный возглас: — Агент Кулидж! Скорей! Вы должны это видеть!
Внутренняя планировка трейлера не позволяла разместиться за спиной у позвавшего оператора сразу трем людям, но Кулидж, Берг и Моррисон этого не знали, поэтому у них всё получилось.
— Что это? — спросил руководящий агент. — А, данные на Уэствуда… Ого! Откуда это?!
— Из министерства обороны, — пояснил оператор. — Не думаю, что здесь всё, но и того, что есть, хватает…
— Вот что он имел в виду под «крепостью»… — догадался Кулидж и крикнул в сорванную с Берга гарнитуру: — ЭТО ТИ-ЭЙ-СИ-СЕМЬДЕСЯТ ОДИН! ВНИМАНИЕ ВСЕМ! Не штурмовать! Повторяю, не штурмовать! Угроза минирования! Повторяю, угроза минирования! К зданию не приближаться! На участок не заходить! Огонь не открывать! Занять позиции по периметру и ждать указаний! Как поняли!
— Ти-Эй-Си-сорок два, понял вас хорошо! — отозвался командир атаковавшего отряда. Кулидж побежал обратно к видеостене удостовериться, что его подчиненные не вступили в опасную зону, облегченно вздохнул и гневно обратился к Джиму: — Вы почему не сказали, что Уэствуд — спецназовец?!
Лейтенант беспомощно развел руками.
— Я этого не знал! Он рассказывал, что воевал, но кем именно — никогда! Я не настаивал…
— Разве вы не обязаны знать всё о членах своей общины? — въедливо поинтересовался Берг.
— Я знаю всё, что нужно! — не стушевался Моррисон. — Его проверили, когда он покупал здесь дом! Минобороны подтвердило, что он действительно служил, имеет награды и вышел в отставку! Больше вопросов мы к нему не имели!
— Зато теперь имеем мы и много! — Кулидж перешел в центр трейлера и похлопал в ладоши, требуя всеобщего внимания. — Итак, план наших действий по пунктам! Первое: свяжитесь с фирмой, строившей этот дом, и агентством по недвижимости, его продавшим! Нам нужна схема внутренней планировки! Второе: периметр! Заграждения, снайперы и всё остальное! Полный круговой обзор, в том числе с воздуха! Третье: саперы! Необходимо минимум четыре безопасных коридора к стенам дома! Четвертое: разведка! Надо знать всё, что происходит в этом доме! Вперед! Вперед! Работаем!
Операторы синхронно уткнулись в дисплеи и забубнили в микрофоны. Кулидж хрустнул пальцами, чувствуя себя властелином стихии. Берг пошел добывать себе другую гарнитуру вместо отобранной. Моррисон счел, что сейчас наиболее подходящее время официально войти в курс дела.
— Может, всё-таки объясните, чем уважаемый мной Сол Уэствуд провинился перед Америкой, которую он много лет защищал с оружием в руках?
— Кстати! — Кулидж резко повернулся в его сторону. — Хорошо, что напомнили! У него есть оружие?
— Конечно! «Гаранд»! Приобретена по программе стрелковой подготовки гражданского персонала. У Сола есть на нее все бумаги!
— Естественно! — зло хмыкнул Берг, а Кулидж стал считать: — Итак, минимум одна М1, плюс, вероятно, «Ингрэмы», да плюс Р229 Брэнсона…
— Р229 Брэнсона?! — «прозрел» Моррисон. — Но откуда он… А-а, кажется, я понимаю… Вы думаете, в доме Уэствуда находится Брэнсон, да?
— У нас имеются обоснованные подозрения на этот счет, — подтвердил Берг.
— И вы пригнали всё это сюда, — Джим обвел рукой трейлер, — из-за каких-то подозрений? Ей-богу, вам стоило сперва связаться с нами! Мы бы всё проверили! Короче, я прямо сейчас иду к Солу и всё у него узнаю!
— Никуда вы не пойдете! — преградил ему путь Эван. — Это моя операция и вестись она будет по моим правилам!
Брэнсон обязательно нашел бы способ подстегнуть самолюбие Кулиджа так, чтобы тот по собственной инициативе и совершенно официально отстранил Берга от операции и отправил домой как чересчур несдержанного и слишком ангажированного. На беду, Моррисон не был столь же искусен в обращении с властью и авторитетом. Его хватило лишь на выразительный взгляд в сторону Уолтера, который, хоть и был словами подчиненного рассержен, не счел нужным изгонять его и ограничился скупым напоминанием об общих ценностях и державных интересах.
Аналогичные напоминания в этот день услышали также многие жители Мэйплвуда, особенно те, кого угораздило жить в пределах прямой видимости от дома Уэствудов. В их двери настойчиво стучались флегматичные мужчины с дальнобойными винтовками, а сопровождавшие их офицеры местного полицейского департамента объясняли своим часто лично знакомым согражданам, что агенты ФБР действительно имеют право перекрывать их улицу и обустраивать у них на чердаках снайперские позиции, а на лужайках — наблюдательные пункты и склады имущества. А еще — что любые, даже самые безобидные формы воспрепятствования этому повлекут за собой уголовную и/или административную ответственность, лишение медицинской страховки и ухудшение кредитного рейтинга. Мрачная перспектива, что и говорить. Но у хозяина и гостей осажденного дома, похоже, вообще никакой не было…
— Нам конец! — громко причитал Блейзер, в очередной раз пересекая гостиную от двери до двери. Выйти из них он не мог, так как прихожая простреливалась Солом, а проход в заднюю часть дома сторожил Брэнсон. — Надо бежать! У нас есть черный ход! Почему мы не сбежали через черный ход?!
— Во-первых, не орите! — едва-едва перекрывавшим голос Глэдис Найт из музыкального центра шепотом напомнил ему Тревор. Из сбивчивых описаний Сола и Боба он сделал вывод, что им противостоит HRT, чей образ действий и техническое оснащение, в частности, лазерными микрофонами, были ему, а теперь и остальным, хорошо известны. — Во-вторых, далеко бы мы не убежали! Все окрестные дороги перекрыты. В воздухе — вертолеты и БПЛА. А на лугу сразу за домом — снайперы. Замаскированы так, что не разглядишь, и убивают первым выстрелом, потому как видимость отличная и дистанция небольшая. Не вариант.
— А что вариант? — спросил Сейзмор, сидевший на диване в обнимку со штативом. Тревор взвесил в ладони «ЗИГ-Зауэр». Он не знал, как их обнаружили, но чувствовал, что здесь не обошлось без «Черного стола», спящего и видящего, как они и бойцы HRT убивают друг друга. А когда победить невозможно, надо постараться хотя бы не доставить врагам удовольствия…
— Впустить их. Преступник для них здесь один — я. Стэнли — официально мой заложник. Вы тоже скажете, что помогали мне супротив своей воли, так как я пригрозил убить дорогого вашему сердцу соседа. С учетом моей репутации вам сразу поверят и быстро отпустят. И будете дальше жить-поживать и добра наживать.
— А как же вы? — не понял послушно вернувшийся к шепоту Блейзер. — С вами что будет? Они же вас…
— Не беспокойтесь обо мне. Главное — чтобы они не узнали о документах и записи. Спрячьте их где-нибудь, а как будет возможность, перешлите всем информагентствам. Договорились?
Тревор старался говорить так, чтоб его слышали только Стэн и Боб. Он небезосновательно считал, что Уэствуд заартачится, и хотел еще до разговора с ним заручиться максимальной поддержкой, полагая, что простые обыватели не будут столь же воинственны, как ветеран корейской кампании. В Блейзере он не ошибся. А вот Сейзмор резко встал и, от избытка чувств забыв о конспирации, крикнул в сторону коридора:
— Сол! Идите скорей сюда! Брэнсон предлагает сдаться!
Уэствуд не заставил себя долго ждать.
— Чего? — спросил он, подойдя к гостиной и встав так, чтобы контролировать весь коридор. Близость к входной двери его нервировала, зато отсюда хорошо простреливался вход на кухню, где имелось удобное для проникновения окно. — Что ты сказал, Бобби? Я плохо расслышал…
— Нужно сдаваться, — специально для него повторил Тревор.
— Не глупи, сынок.
Брэнсон остался спокоен.
— Это самое разумное.
— Самоубийство неразумно в принципе.
— Самоубийство это только для меня. Вам ничего не будет. Я Бобу говорил уже, что в глазах Америки все вы — мои невинные жертвы.
— А мне ты говорил, что «Черный стол» свидетелей не оставляет, — напомнил ветеран.
— Именно поэтому нужно сдаваться. Прямо сейчас, на глазах у всех ваших соседей. Они — гарантия того, что, когда мы выйдем, нас не убьют. Даже если все до единого эфбээровцы — агенты ЧС, в чем я очень сильно сомневаюсь, при стольких свидетелях им это с рук не сойдет. А вот если мы запремся и окажем вооруженное сопротивление, у них появятся законные основания всех нас застрелить.
— Им что-то мешает застрелить нас без законных оснований?
— Да. Опасность крупного скандала и разоблачения. А «засветившиеся» члены ЧС долго не живут.
— Ради тебя и Стэнли я бы парой лейтенантов пожертвовал. «Стол», уверен, тоже.
— А так им даже жертвовать никем не придется.
— Невелико утешение.
— Только если там, — Брэнсон кивнул в сторону окна, — действительно присутствует ЧС.
— У тебя есть сомнения?
— Да. Это не их стиль. Они бы подогнали грузовик со взрывчаткой.
— Поклянешься?
— Поклянусь.
— А я нет. Хватит с меня одной высоты 303. Больше меня голыми руками не возьмут.
— Сол, мы не в Корее.
Впервые за время беседы Уэствуд повернулся к Тревору лицом.
— Именно так! Мы в Америке! В моем собственном доме! И без моего разрешения никто сюда не войдет и отсюда не выйдет!
— Пожалуйста, Сол, не вынуждайте меня…
В следующий миг Брэнсон сделал сразу два очень важных открытия: восьмидесятишестилетние способны совершать молниеносные движения, а длина М1 всего лишь вдвое меньше ширины гостиной. Будь хоть одно из этих утверждений ложно, его взгляд не скользил бы сейчас вдоль убегающих в черную глубину ствола спиралей четырех нарезов.
— Ты что-то хотел мне сказать? — осведомился Уэствуд.
Тревор посмотрел ему в глаза поверх прицельных планок.
— Не вынуждайте меня сигать в окно.
— Хороший вариант, — похвалил староста. — Я даже сделаю вид, что поверил. Так что можешь сигать. Только сначала пистолет Бобу отдай. Это приказ.
— Сол, что вы делаете?! — в ужасе простонал Блейзер, уже забывший, как два дня назад умолял соседа пристрелить Тревора, будто бешеного пса.
— Тебя, дуралея, спасаю! Оружие, Брэнсон! Учти, прошу в последний раз!
— Знаю, — сказал Тревор. Он мог упасть на пол и выстрелить в Сола сквозь спинку дивана, затем встать на колено и разобраться с никак не успевавшим подняться на ноги Бобом, потом для полноты картины стрельнуть куда-то в сторону Блейзера так, чтоб его гарантированно не задеть, и наконец с чувством выполненного долга всадить четвертую пулю в собственный висок, предоставив Стэну возможность использовать убойный материал на благо человечества. Либо он мог подождать, пока с Солом не случится то же, что с пришедшими его арестовывать эфбээровцами. Для первого надо было быть маньяком, лишенным инстинкта самосохранения, для второго — безнадежным оптимистом. Тревор не был ни тем, ни другим, поэтому опустил пистолет на спинку дивана, где он немедленно стал добычей Сейзмора.
— Триста пятьдесят седьмой? — со знанием дела оценил Боб. — Хорошая штучка! Жаль, мой «Голд Лэйбл»[7] дома остался, два ствола в замкнутом пространстве чудеса творят!
— Жалко, — согласился Уэствуд. Стэн трусливо притворился, что плохо понимает, о чём речь. Брэнсон его не винил. Вина была целиком и полностью его. Диверсанта в Соле распознал, а охотника в Сейзморе — нет. Совсем старый стал…
— Говорит специальный агент Уолтер Кулидж из Федерального бюро расследований Соединенных Штатов Америки! — раздался снаружи усиленный и искаженный мегафоном голос. — Тревор Фитцджеральд Брэнсон, сдавайтесь! Мы знаем, что вы здесь! Дом полностью окружен! Вам не скрыться! Отпустите Стэна Блейзера и остальных заложников и выходите с поднятыми руками! Тогда никто не пострадает! В противном случае мы будем вынуждены применить силу!
— А вот это уже плохо! — от волнения Тамми закрутила хвост в другую сторону, и он через голову упал ей на глаза. — Ой, а так вообще кошмар!
— Хорошего мало, — подтвердил Чип. Помочь Брэнсону справиться с Солом он и его друзья не могли в силу недостатка времени и средств, однако это был далеко не единственный способ спасти положение… — Фокси! Принеси карту с видеороликом! Рокки! Попробуй подобраться к «Крылу» и вернуться назад незамеченным!
— Почему я? — удивился силач. — У крошки Вжика это лучше получится!
— Зато если это получится у тебя, то точно получится у Гаечки, Фокси и Тамми!
— А у остальных? — спросила изобретательница, которой озвученный список страшно не понравился.
— Остальные останутся здесь и попытаются предотвратить кровопролитие.
— И каким это образом?
— Придумаем что-нибудь.
— Я так и думала. Не волнуйся, у меня есть идея, даже целых три идеи…
— Я рад за тебя, милая, но у тебя нет времени, тебя самолет ждет. Фокси, ты почему еще здесь? Или ты уже вернулась? Почему тогда крылья пусты?
— Я еще не летала…
— Так лети! Не трать время!
— Сейчас полечу! Я только хотела сказать, что сама могу слетать с карточкой в Штаб и распространить видеоролик! Тогда все убедятся, что Брэнсон невиновен, и штурма не будет!
— Согласна! Так и сделаем! — возликовала Гайка.
— Не выйдет! — возразил ее муж. — Пока эта информация распространится настолько, чтобы достичь власть имущих, пройдет чересчур много времени! Единственный выход — передать ее сразу на высший уровень, самому президенту! А сделать это можно только на Саммите ООН!
— И как, по-твоему, мы это сделаем? Подбросим карточку в его речь? Влезем на трибуну с транспарантом «Спасите Брэнсона!»?
— Именно поэтому ты должна лететь туда вместе с Фокси и Тамми! Втроем вы обязательно что-нибудь придумаете!
— Без тебя я не придумаю ничего! — категорически заявила Гайка.
— А я — без Дейла! — заявила Фоксглав и крепко прижалась к возлюбленному.
— А я — без Спаркса! — заявила Тамми, совершив аналогичный маневр.
— А я — без Рокки! — заявил Вжик, чтобы не оставлять товарища в одиночестве.
— Спасибо, малыш! — расчувствовался австралиец. — Ты — настоящий друг! Но, знаешь, я, пожалуй, останусь. Кто-то должен остаться…
— Именно! — обретя точку опоры, воспрял Чип. — Мы не можем бросить осажденных на произвол судьбы! Это не по-нашему, не по-спасательски! Надо разделиться!
— Если делиться, то поровну! — предложила Фоксглав. — Скажем, мы с Дейлом и Тамми со Спарки летим в ООН, а вы с Гаечкой, Рокки и Вжиком защищаете Брэнсона!
— Не пойдет! — отказал лидер Спасателей. — Гаечка нужнее в ООН!
— А я нужнее здесь! — высказался Дейл. — Мое место — рядом с Героем-Брэнсоном!
— Хорошо, — согласилась летунья. — Тогда мы остаемся здесь, а Чип и Гайка отправляются в ООН! Доволен?
— Нет, — ответил вместо друга Чип. — Ты тоже нужнее в ООН! Вдруг там придется компьютеры взламывать?
— Ой, и правда… — Фоксглав отчаянно поскребла коготками макушку. — Но что же делать? Как же нам поделиться тогда?!
Именно этого вопроса Чип так долго ждал.
— Предлагаю разделиться по самому объективному признаку. Самки летят в ООН, самцы остаются на месте. Кто против?
— Я против! — ожидаемо отреагировала Гайка.
— И я! — присоединилась Тамми. Чип решил начать с нее как более легкого случая.
— Почему ты против?
— Потому что не хочу бросать Спаркса! Я его люблю и хочу всегда быть с ним!
— Я тебя тоже люблю. Но Чип прав. Вам троим надо лететь в ООН. Так будет лучше и безопаснее.
— Ну, раз ты так говоришь… — только сейчас белочка осознала, что именно она услышала. — СПАРКС! Ты… Ты сказал, что любишь меня?!
— Сказал, — кивнула крыса. — Я, вообще-то, давно собирался, но каждый раз забывал… Надеюсь, я не забуду, что сказал тебе это, а то ведь глупо может получиться…
— Я тебе напомню! — радостно пообещала Тамми, заштемпелевывая свои слова крепким поцелуем. У всех на душах резко потеплело, и Чип воспользовался моментом, чтоб «атаковать» жену: — А ты, Гаюнь, почему против?
— Потому что хочу быть с тобой! Должна быть с тобой! Иначе случится что-то ужасное! Я это знаю! Чувствую!
— Брось, милая! Что может случиться? Мы ж не с атомной бомбой дело имеем, а с ФБР! Даже если они нас заметят, стрелять не будут!
— Точно! Не будут! У них огнеметы для этого есть[8]! — с нездоровым воодушевлением подтвердил Дейл. Градус оптимизма Гайки достиг абсолютного нуля.
— Огнеметы?! Тогда я тем паче никуда не полечу! Даже не заикайся об этом!
— Нет, милая, ты полетишь. Во-первых…
— Не хочу ничего слушать!
— …ни огнеметов, ни танков, ни ракетниц не будет[9]. А во-вторых, если ты действительно уверена, что здесь опасней, чем в ООН…
— Конечно, уверена!!!
— …то тебе тем более надо лететь. Потому что у тебя, — Чип подошел к мышке и осторожно погладил кончиками пальцев ее живот, — есть кое-что гораздо более ценное, чем я.
— Нет! — Гайка умоляюще схватила его за ладонь. — Не ставь так вопрос! Я не хочу выбирать! Вы нужны мне все трое!
— Мне тоже. Поэтому сделай, как я прошу. Поверь, всё будет нормально. Разве я тебя когда-нибудь обманывал?
— Нет, Чип, но… Тут такое дело… В общем, я должна сказать тебе…
— Не надо, милая, я чувствую всё то же самое. Давай не будем тратить время и… Фокси, ты всё еще здесь?
— Нет, я уже вернулась! — летучая мышь продемонстрировала экспроприированную карточку памяти.
— Отлично! Кого теперь ждем? Не буду называть имя, но это…
— Понял, понял, выдвигаюсь! — проникнутый осознанием важности и опасности своей миссии Рокфор опустил на глаза летные очки и пошел на разведку. Когда он вернулся со штурвалом в качестве вещественного доказательства достижимости «Крыла», Чип взял слово для короткой напутственной речи.
— Что ж, подруги, время! Теперь вся надежда только на вас! Мы с ребятами будем держаться, сколько сможем, но без вас коренной перелом невозможен! Судьба Брэнсона, Америки и мира в ваших руках! Будет сложно, но мы знаем, что у вас всё получится, ведь вы не только красавицы, но и умницы! Помните: мы все вас всех безмерно любим! Успехов вам и удачи! Спасательницы, вперед! Да, Гаюся! Прежде, чем взлетать, дождитесь беспилотников! Тогда на вас не обратят внимания! О’кей?
— Конечно, Чип! — мышка порывисто обняла мужа и всхлипнула. — Пообещай, что с тобой ничего не случится!
— Обещаю! Ну всё, иди! Тебя уже заждались!
— Не сказала бы! — заметила Гайка и была совершенно права. Как и она, Тамми и Фокси были заняты прощанием с кавалерами.
— Не забывай меня! — слезно попросила белка Спарки.
— Не забуду, — пообещал ученый. — Я уже даже узелок на платке завязал!
— Тогда я совершенно спокойна! — Тамми еще раз поцеловала крысу и повернулась к остальным. — Ну что, все готовы? Гай, Фокс?
— Сейчас иду! — отозвалась летунья и вновь обратилась к зажатому крыльями Дейлу. — Ну всё, милок, меня зовут! Будь паинькой, не увлекайся и не рискуй понапрасну! Всё складывается как нельзя лучше! Я ведь как знала, как чувствовала! Такое на свалке нашла — закачаешься! Вернемся в Штаб — увидишь! Для свадьбы лучше не придумать!
— Для свадьбы? — растерянно переспросил Дейл. — Ты нашла старое банджо?
— Какое старое банджо?
— Ну, роман пациента и медсестры — это очень неоригинально…
— Дурачок! Я о нашей свадьбе!
— О нашей?
— Ну да! Сам же говорил, что когда у Чипа с Гайкой будут дети, мы сможем пожениться! И вот, это свершилось! Ты не рад?
— Я счастлив просто…
— Тогда выше нос, а то не видно! Улыбнись! Шире! Вот, теперь это мой Дейл! Ну всё, пока!.. Ну, что стоишь? А поцелуй?
— Да, извини, конечно… — Дейл дважды чмокнул Фоксглав в рыльце. — Ну всё, иди. Тебе пора.
— Ладно, уговорил. Но после свадьбы ты от меня так просто не отделаешься!
— Знаю. Карточку не забудь.
— Ну вот, а я так хотела к тебе за ней вернуться с полдороги! Ну ничего, крепись! Я скоро!
— Знаю, — повторил бурундук, и Фоксглав, цепко схватив накопитель, пошла вслед за Гайкой и Тамми к лазейке на южной стороне дома. Она была хороша не только своей неприметностью, но и близостью к ветке росшего рядом клена, по которому Спасательницы смогли перебраться на соседний участок, не ступая на дорожку, хорошо просматриваемую и простреливаемую бойцами оцепления. Даже если они и заметили притрушенный листьями самолетик, вряд ли обратили на него особое внимание, сочтя, скорей всего, принадлежащей соседским детям игрушкой. А вот его «несанкционированный» взлет их бы наверняка всерьез насторожил, и именно поэтому Чип посоветовал жене дождаться появления над домом БПЛА, принадлежащих ФБР. Долго ждать не пришлось, и едва первый из «Дрэгэнфлайеров Икс-6» завис в пятидесяти футах над участком Сола, Гайка подняла «Крыло» в воздух и направила на запад, чтобы затем по широкой дуге, имитировавшей траекторию патрульного облета, развернуться в сторону Нью-Йорка.
— Поверить не могу! Я просто не могу поверить! — возбужденно щебетала Тамми, сидевшая на месте командира воздушного судна, так как в смятении прощания Гайка забыла забрать у Рокфора штурвал и была вынуждена управлять самолетом с места второго пилота. — Я ему сказала! А потом он мне сказал! И вот мы с ним уже… О, Боже! Как же быстро всё случилось! Не могу в это поверить! Я всё представляла совсем по-другому! Думала, мы начнем с комплиментов и ласкательных имен, потом предадимся воспоминаниям, начнем себя корить и утешать друг друга, в итоге вымучим признания в любви, в них не поверим, переспросим, повторим, еще раз переспросим…
— Ну, это уже какая-то сопливая мелодрама пошла, — брезгливо поморщилась Фоксглав. — Вам удался почти что идеальный вариант! Просто, со вкусом и без изобретения велосипедов! Я тебе завидую!
— Да? Ну надо же! Спасибо! Но всё же идеал — это у вас!
— Ну, не сказала бы. Довелось повозиться…
— Да хватит вам! — не выдержала Гайка. — Смотрите вниз!
Они как раз достигли Западной Саус-Оранж авеню и имели возможность хорошо рассмотреть заслоны и снайперов, о существовании которых знали со слов Брэнсона. Но лишь увидев всё своими глазами и с высоты, Спасательницы осознали всю глубину безнадежности положения осажденных.
— Ничего себе… — прошептала Фоксглав. — Я такое только в кино видела, в «Леоне-киллере». Там полиция на главного героя тоже целую армию бросила. И тоже все были в масках, бронежилетах и с автоматами…
— И как закончился фильм? — неподдельно заинтересовалась Тамми.
— Ну, в целом неплохо… — уклончиво ответила летунья, уже жалевшая, что вспомнила картину, которую теперь бешено хотела разувидеть. Гайке же страшно хотелось посадить самолет и позвонить Чипу, но она вовремя вспомнила, что сотовая связь не работает, и продолжила полет. Впрочем, оно, наверное, было даже к лучшему, ведь поделать с этим никто из них ничего не мог, а блаженное неведение всяко лучше обезоруживающей мучительной беспомощности…
— …Сколько есть частей света? — тем временем вопрошал друзей Чип.
— Четыре! — без промедления ответил Рокфор.
— А сколько у дома стен?
— Четыре! — откликнулся Вжик.
— А сколько у дома углов?
— Четыре! — спопугайничал Дейл.
— А сколько нас? Чип! Дейл! Рокки! Вжик!..
— И я! — напомнил о себе ученый. — Меня забыли!
— Не забыли, а зарезервировали! Действовать будем так: разобьемся на четыре команды и займемся каждый своим направлением! Гостиная и входная дверь и так под контролем людей, поэтому мы возьмем на себя всё остальное! Дейл, тебе черный ход! Спарки, ты у нас изобретатель, на тебе гараж! Рокки и Вжик, работаете парой на втором этаже! Я беру на себя кухню!
— Кто бы сомневался! — съязвил Дейл.
— Не выступай! Кто-то хочет высказаться? А кроме Дейла? И хорошо, что нет! Значит, за работу! Желающие могут взять инструменты, — Чип пнул ногой один из ящиков, перенесенных Гайкой с «Крыла» для обустройства наблюдательных постов, — но их немного, так что выбирайте мудро! Тебе, Рокки, советую взять что-то стучащее и пилящее — на втором этаже есть, где развернуться. Спарки наверняка пригодятся паяльник и отвертки. Дейлу, думаю, больше всего подходит лопата…
— Что?! Опять копать?!
— Можешь копать, можешь не копать. Можешь щели расширять. Можешь что-то собирать и куда-то складывать… Ну, ты понял! Всё, вопрос закрыт! Приступаем!
И они приступили. Чип отправился на кухню, размышляя, как создать эффективный заслон, не имея батареи бутылок с шампанским и запасов больно бьющихся фарфоровых тарелок[10]. Спарки пошел в гараж, на ходу дискутируя с самим собой о том, что предпочтительней устроить: стрельбу или взрывы. Рокфор и Вжик взяли топор и пилу, при помощи которых весь второй этаж можно было превратить в одну большую волчью яму. К ним присоединился Дейл с лопатой на плече, надеявшийся в комнате хозяев найти источник вдохновения и материалы хотя бы для пары-тройки ловушек. Знал бы об их деятельности Брэнсон, наверняка вел бы себя иначе. А так он двинулся к окну.
— Куда?! — зашипел на него Уэствуд. — Хочешь быть подстреленным?!
— Вам же легче будет, — невозмутимо ответил агент. Однако встал так, чтобы остаться в тени занавесок. Кулиджа с мегафоном и в бронежилете поверх пиджака он заметил практически сразу, а потом, чуть сместившись, увидел и Берга. Плохо. Конечно, глубокая личная неприязнь задерживающего к подозреваемому — хорошая зацепка для адвоката, но Брэнсон не думал, что Эван позволит ему дожить до суда. Но тут в поле его зрения промелькнул Моррисон, и шансы если не на благополучный исход вообще, то хотя бы на то, что пристрелят его не сразу, резко возросли.
— Ну что, Стэн, выйдем? — спросил он у Блейзера.
— К-куда в-выйдем?
— Он никуда не выйдет! — заявил Сол. Брэнсон даже не посмотрел в его сторону.
— На улицу. Там действительно ФБР. Агенты Берг и Кулидж, я лично их знаю. Джим Моррисон тоже там, его я знаю еще лучше. Это шанс, Стэн. Наш единственный шанс. Решайтесь!
— Не слушай его, Стэнли! — приказал Сейзмор. — Не ходи никуда! Здесь ты в безопасности!
— Осадное положение не может быть «безопасностью»! — парировал Тревор.
— Мы выстоим, Стэнли! Поверь мне! — убежденно произнес ветеран. Брэнсон насмешливо хрюкнул.
— Против полка HRT? Стэн, согласитесь: это же безумие!
— Безумие — это выйти в полный рост под дула, как предлагает он!
— Точно! — подтвердил Боб. — Здесь ты в безопасности! Я позабочусь об этом!
— Стэн не ребенок! Он сам о себе позаботится! Да, Стэн? — Брэнсон расчетливо бил в самолюбие репортера, зная, как бурно и болезненно он на это реагирует. План удался бы, будь его противником один Уэствуд или один Сейзмор. Но их было двое и у них было оружие, а Блейзер, как мы уже знаем, органически не мог идти против демократического большинства.
— Знаете, Тревор, — потупившись, залепетал он, — я, конечно, вам крайне признателен и благодарен за всё, но… Но я, пожалуй, останусь… Без обид, ладно?
— Без обид, — кивнул Брэнсон и пошел в заднюю часть дома.
— Куда? — строго спросил Уэствуд, провожая его взглядом и стволом.
— В Интернет.
— Его же нет! — напомнил Стэн.
— Вдруг появился, мало ли, — не останавливаясь, пожал плечами Тревор. Лично он в это счастье не верил, но в безвыходном положении надо плевать на вероятность и пробовать всё, помня при этом, что даже успешная попытка чревата большой неприятностью. Скажем, по дороге сюда он боялся, что законопослушные мэйплвудцы сдадут его с потрохами властям. Они же, наоборот, стали защищаться от них с фанатичностью деструктивной секты. Определенно, не стоило на позавчерашнем совете быть таким убедительным…
А потом он увидел, что карточки памяти нет. Хотя точно помнил, что оставил ее в ноутбуке. На всякий случай он посмотрел под крышкой ноутбука, под ним самим и на полу вокруг и еще больше укрепился в своей первой мысли: «Бурундук дал, бурундук взял». А раз так, то…
— Благая весть! — объявил он, вернувшись к остальным. — Мы можем победить!
Уэствуд с подозрением отнесся к столь резкой перемене настроения.
— Сынок, ты там нюхнул чего? Иль темечком ушибся?
— Нет. Устроил так, что наша запись скоро будет в эфире.
— Каким волшебным образом?
— Через надежного помощника.
Боб нервно посмотрел на потолок.
— Он там? Он сейчас там?
— Уже нет.
— И кто же он? — поинтересовался Уэствуд. — Неуловимый ниндзя? Добрый полтергейст?
Правда была немыслима. Ложь — вредна и бесполезна.
— Первый Бурундук.
Сейзмор остолбенел. Блейзер икнул. Сол прищурился.
— Врешь!
— Не вру! Я понимаю, как это…
— И я всё понимаю! Артподготовка сорвалась — вынужден в психическую идти! Знаем, воевали!
— Клянусь вам, Сол…
— ОТСТАВИТЬ!
Блейзер и Сейзмор невольно вжались в стену. Даже Брэнсон поневоле отряпнул. Музыкальный центр вообще выключился.
— Странно… — насторожился его владелец. — Он не должен был так…
— ФБР свет отключило, — Тревор показал пальцем на телевизор, чья лампочка режима ожидания больше не горела. — К штурму готовятся. Пожалуйста, Сол…
— Следи за ним! — приказал ветеран Бобу и потащил Блейзера за собой в коридор. — Стэнли, идем!
— К-куда? — жалобно спросил Стэн, вяло сопротивляясь.
— Включать генератор.
— К-какой?
— Бензиновый.
— Здорово…
— Да, хорошо иметь свои свет и тепло… Куда пошел? Он в гараже!
Стэн развернулся в паре футов от порога кухни, и возившийся со стоявшей на видном месте солонкой Чип облегченно перевел дух. А вот Спарки пришлось проявлять чудеса реакции и ловкости, просачиваясь между банками и инструментами в укромное место за откидным верстаком, очень «удачно» размещавшимся возле двери в нужную людям подсобку. Хорошо, что Уэствуд был человеком организованным и не должен был ради запуска генератора переворачивать гараж кверху дном. Дождавшись, когда устройство разовьет рабочую мощность, люди ушли, и Спарки вернулся к работе, утирая пот и на чем свет стоит понося идиота, завязавшего узлом его носовой платок.
— Слышите? — спросил Кулидж, одновременно взволнованный и обрадованный тем, что нацеленный на окно гостиной лазерный микрофон зафиксировал хоть что-то, кроме эстрады 60-х. — Что это за шум?
— Двигатель какой-то, — предположил Эван.
— Генератор, — поправил его оператор станции слежения, куда, помимо всего прочего, передавалось изображение с установленных на БПЛА тепловизоров. Людей через стены они, увы, не чувствовали, зато сразу засекли мощный выброс тепла из вытяжки на крыше гаража.
— И они еще будут говорить мне, что не продумали это всё заранее! — выругался Берг.
— Что если вырубить его? — предложил стоявший рядом с ними командир HRT. — Мои ребята могут достать его «Барреттом»…
— Не надо! — возразил Кулидж. — Не дай Бог, взрыв или пожар, да и Брэнсона лучше не злить раньше времени. Пусть шумит, так легче будет к дому подобраться. Что там у саперов?
— Сторона-три чистая, остальные еще проверяют.
Уолтер сверился с добытым у риэлтеров планом дома.
— Сторона-три? Где черный ход? Он не заминирован?
— Мы ничего не нашли. Похоже, все ловушки внутри.
— Или нас хотят заставить в это поверить. Отправьте к дверям робота-разведчика, пусть проверит всё еще раз, — Кулидж направился к выходу из трейлера, но на пороге остановился. — Да, когда будет готов «рентген»?
«Рентгеном» сотрудники Бюро называли радиотомографический комплекс, представлявший собой систему приемопередатчиков, которые располагались по периметру интересующего ФБР объекта и испускали радиосигналы определенной частоты, одновременно улавливая излучение из передатчиков напротив. В результате создавалась замкнутая электромагнитная среда, в которой легко засекались поглощавшие либо отражавшие радиоволны объекты, к каковым относились и люди. Компьютерная обработка показаний всех приемопередатчиков превращала их в прямую трехмерную трансляцию происходящего в осажденном здании, но для этого все они должны были работать одновременно, с чем возникли проблемы, над решением которых в данный момент бились сразу три бригады техников HRT. Поэтому отвечать пришлось их начальнику:
— Обещают с минуты на минуту!
— Пускай поторапливаются! Пусть дадут хоть что-то! Я хочу знать, что происходит в этом чертовом доме!
— Я тоже! — громко сказал кто-то справа. Кулидж повернул голову и встретился взглядом с очень решительно настроенной женщиной лет сорока пяти.
— Вы кто? — спросил Уолтер. Его мегафонная речь, предназначенная для ушей не только осажденных, но и подпиравших ограждение зевак, моментально возымела действие, и он уже успел отвыкнуть от вопросов из толпы. — Как вы сюда попали?
— Это Патриция Сейзмор, жена Роберта, — пояснил стоявший за спиной женщины Моррисон. Он лично сообщил ей о Бобе и подрядил одного из подчиненных сопроводить ее детей на «Маленькую лигу», дабы ничто не отвлекало ее от заботы о судьбе мужа. Джим ощущал себя подлецом, но эффективный рычаг воздействия на ситуацию был важнее кармы.
— Приятно познакомиться, миссис Сейзмор, — приветливо улыбнулся Кулидж. — Поверьте, мы делаем всё возможное, чтобы спасти вашего мужа и других заложников. А теперь, пожалуйста, пройдите за заграждение и не мешайте…
— Я хочу поговорить с ним! С моим Бобом! Вы почему переговоры не ведете?! Почему?!
— Мы как раз над этим работаем! — Уолтер выразительно взглянул на вышедшего следом за ним HRT. Тот намек понял.
— Ти-Эй-Си-шестьдесят один! Внимание, нужен телефон прямой связи! Повторяю, телефон прямой связи!
— Он его не возьмет, — спрогнозировал подошедший к двери Берг.
— Это надо сделать, и мы это сделаем! — начальственно возразил Кулидж. Если уж на то пошло, он был обязан озаботиться переговорами с самого начала, но заразился от Берга нацеленностью на штурм, что теперь не мог себе простить и старался компенсировать рвением. — Быстрее! Быстрее там! У нас мало времени!
Бойцы HRT сами не хотели повторения Уэйко[11], и через пять минут «ведущий» блок прямой связи был в руках у Кулиджа. Уолтер вновь подошел к ограждению и взял мегафон.
— Говорит руководящий агент ФБР Кулидж! Сейчас мы доставим к парадной двери переговорное устройство! Не стреляйте!
В ответ не раздалось ни выстрелов, ни криков, и лазерные микрофоны, как и прежде, фиксировали лишь шум генератора и музыку. На всякий случай подождав десять секунд, Кулидж махнул рукой, и к дому устремился гусеничный робот-сапер с зажатым в клешне манипулятора ударопрочным кейсом, связанным с «ведущим» блоком армированным кабелем. Обычно «ведомые» блоки доставляли бойцы HRT, но саперы еще не до конца изучили двадцатифутовую дорожку от тротуара до парадного крыльца. Робот об этом не знал, поэтому спокойно подъехал к крыльцу, поставил на него кейс и, почтительно пятясь, вернулся на базу.
Ничего не изменилось.
— Говорит руководящий агент ФБР Кулидж! Брэнсон, возьмите телефон! Слово чести, это просто телефон! Никаких закладок и трюков!
Ничего.
— Я же говорил, — снисходительно хмыкнул Берг. — Он слишком умный для этого.
— А вы, я погляжу, наоборот! — без обиняков заявила Патриция. — У Уэствудов стационарный телефон есть! Почему на него не звоните? Могу дать вам номер!
— Спасибо, он у нас есть, — кое-как вымучил улыбку Кулидж. — Сейчас же всё организуем! Кстати, давно хотел спросить: зачем ваш муж пошел сегодня к Уэствудам?
— За видеокамерой.
— Зачем ему видеокамера?
— Это наша видеокамера! Он вчера одолжил ее Солу!
— Зачем?
— Она была ему нужна!
— Это всё, что вы можете сказать?
— Вам — да! Теперь свяжите меня с мужем!
— Обещаю: как только связь наладится, вас сразу позовут! Лейтенант, пожалуйста, проводите миссис Сейзмор к остальным!
— Не думаю, что справлюсь, — покачал головой Моррисон. — Сама она не уйдет…
— Никуда не уйду! — подтвердила женщина.
— …а рукоприкладство испортит ваш имидж…
— Очень испортит!
— А вы ей не подсказывайте! — разозлился Уолтер. Моррисон невинно моргнул.
— Я вам подсказываю.
— Хорошо, пусть остается! — уступил Кулидж. — Только не вмешивается ни во что!
— Я не вмешиваюсь! — возмутилась Патриция.
— И правильно делаете! Доверьтесь профессионалам! Кстати, «рентген» готов?
— С минуты на минуту! — пообещал командир HRT.
— Это я уже слышал! Всем строгий выговор с занесением! Вы уже врезались в телефонную линию?
— Нет, ждем ваших распоряжений! — нашелся оперативник.
— А Второго Пришествия вы случайно не ждете? Врезайтесь немедленно! И наш телефон заберите!
— Есть, сэр!
Подключиться к телефонному кабелю общего пользования для подстегнутых выговорами техников было делом плевым, и уже через двадцать минут в доме Уэствудов раздался звонок.
— Настойчивые парни! — прокомментировал Сейзмор.
— Мягко сказано, — согласился Сол.
— Может, всё-таки ответим? — печально спросил Блейзер.
— И не подумаю! Мне с ними не о чем говорить, так что пусть…
— Это руководящий агент Кулидж! Брэнсон, ответьте! Возьмите телефон! — донеслось со двора, и Уэствуд, которому надоело, что обращаются не к нему, изменил свое решение, приглушил музыкальный центр и снял трубку.
— Алло!
На другом конце провода возникла заминка. Кулидж не ждал, что им ответят так быстро, и не успел вернуться к узлу связи.
— Алло! Это Уолтер Кулидж, руководящий…
— Я ваши имя и должность уже выучил, спасибо!
Уолтер помнил, как звучит голос Брэнсона, поэтому спросил:
— Я сейчас разговариваю с мистером Солом Уэствудом, верно?
— Совершенно! — подтвердил ветеран.
— Пожалуйста, позовите к телефону Тревора Брэнсона.
— Не позову. Это мой дом, поэтому говорить буду я.
Заминка.
— Прекрасно понимаю вас, мистер Уэствуд, но всё-таки очень прошу дать трубку человеку, взявшему вас всех в заложники!
Кулидж видел только два варианта дальнейшего развития событий: либо Уэствуд открыто признает, что он не заложник, а подельник Брэнсона, применение силы против которого будет правомерным по определению; либо он расценивает «заблуждение» ФБР как возможность выйти сухим из воды, свалив всё на Брэнсона, с которым расправляется сам, значительно облегчая работу Уолтера. Беспроигрышная ситуация. Идеальный расклад…
— Вас кто-то обманул, Уолли. Заложников здесь нет и в жизни не было.
Опешивший Кулидж не придал значения тому, как его назвали.
— Вы утверждаете, что Стэна Блейзера и Роберта Сейзмора в вашем доме нет?
— Нет, не утверждаю. Они есть. Только они не заложники.
Еще одна заминка, продолжительная.
— Хотите сказать, они могут спокойно покинуть ваш дом?
— Могут.
— Почему же не покидают?
— Не желают.
— Они могут это подтвердить?
— Само собой.
— Пожалуйста, подведите их к окну и откройте его, чтобы мы могли…
— Убить нас всех?! За идиота меня держите?!
Все слышавшие разговор силовики облились потом.
— Нет-нет, мистер Уэствуд, что вы! У нас и в мыслях не было!
— Рассказывай…
— Хорошо, хорошо, успокойтесь! Вы можете позвать мистера Блейзера и мистера Сейзмора к телефону?
— К телефону?
— Да, к телефону! Ну, чтоб они сами всё подтвердили!
— Если они подтвердят, вы свернетесь?
— Свернемся? — изобразил непонимание Уолтер.
— Свернетесь, — повторил Сол. — Уйдете. Оставите всех нас в покое. Понятно?
— Понятно, мистер Уэствуд!
— Так да или нет?
— Конечно, мистер Уэствуд!
— Да или нет?
Заминка. Кулидж знал, что отдел внутренних расследований впоследствии изучит все его слова и действия под электронным микроскопом, и в случае провала откровенная ложь будет очень отягчающим обстоятельством. Но отрицательный ответ сразу поставил бы крест на переговорах, а это было еще хуже.
— Да, мистер Уэствуд. Мы оставим вас в покое. Теперь я бы хотел…
— А кто вам не дает? Пожалуйста! Стэнли, это тебя!
Долгая пауза, пока Блейзер на ватных ногах шел к телефону.
— А-а… алло…
— Мистер Блейзер?
— Д-да, это я…
— Это Уолтер Кулидж. Слушайте меня внимательно. Если вам сейчас что-нибудь угрожает, обратитесь ко мне «агент Кулидж». Если нет — «Уолтер». Поняли меня?
— П-понял.
Пауза.
— И?
— Ч-что?
— Повторяю, если вам сейчас что-нибудь угрожает…
— Да ничего мне сейчас не угрожает! У меня всё хорошо! Я просто сижу в доме, в который целится целая армия! Обычное дело!
— Мистер Блейзер, послушайте…
— Нет, это вы послушайте! Брэнсон ни в чем не виновен! Это всё «Черный стол»! Он хочет убить меня, Брэнсона, Логана, летчиков, всех!
— Что-что? Стэн, я не понимаю…
— Отпустите его, говорю! Он герой! Он спас меня! Он… он молодец!
— Стокгольмский синдром, клинический случай, — невозмутимо прокомментировал Берг. Кулидж разделял его мнение и очень надеялся, что второй заложник будет вести себя адекватней. В конце концов, он пробыл в обществе Брэнсона не три дня, как Стэн, а лишь чуть больше часа.
— Спасибо, мистер Блейзер, мы обязательно учтем ваше мнение! Пожалуйста, передайте трубку Роберту Сейзмору!
— Роберту? Сейчас… Боб, тебя!.. Да, так вы поняли? Это был заговор! За-го-вор!
— Да-да, я всё понял! Прошу вас, передайте…
— Алло, это Сейзмор.
Уолтер посмотрел на Патрицию. Та кивнула, и агент ответил:
— Здравствуйте, Роберт. Помолчите и послушайте меня очень внимательно. Если вам сейчас что-нибудь угрожает, обратитесь ко мне…
— Нам кроме вас ничто не угрожает! Еще вопросы?
Кулидж раздосадовано скрипнул зубами. Или Брэнсон харизматик, каких мало, или Сейзмор, как и Уэствуд, уже состоял в «Черном столе». Интересно, его жена знает? Может, она тоже причастна? Что ж, лишний повод предоставить ей слово…
— Мистер Сейзмор, не вешайте трубку! Здесь кое-кто хочет с вами поговорить! — Уолтер подключил к переговорному устройству дополнительную гарнитуру и протянул ее Патриции, которая вцепилась в нее обеими руками.
— Боб! Это я! Как ты там?! Что с тобой?! Что вообще происходит?!
— Пэт? Почему ты не на игре? Или вы не поехали?
— Дети поехали, лейтенант Моррисон просто душка, всё устроил, не волнуйся за них! Ты-то как?! Это действительно Брэнсон?! Это он тебя держит там, да?!
— Никто меня здесь не держит…
— Тогда почему ты сидишь там?! Зачем?! Для чего это всё?! Тут такое творится, я уже просто не знаю…
— Пэт, всё в порядке. Иди домой и…
— Куда?! С ума сошел?! Я к тебе сейчас приду!
— Пэтти, не надо…
— Какое «не надо»?! Всё, я…
— ПЭТТИ, НЕТ!
Патриция чуть не выронила гарнитуру.
— Бобби, ну… Ну зачем… — ее губы задрожали, и она закрыла их ладонью. — Ну почему…
— Потому что я тебя люблю и хочу тебе только хорошего.
— Я тоже… хочу… хочу быть с тобой… видеть тебя…
— Я знаю. Я тоже этого хочу. Поверь, всё будет хорошо. Мы не дадим себя в обиду. Обещаю, всё скоро закончится, и мы будем вместе. Вот увидишь. Всё будет хорошо.
— Боб, я… Мне страшно…
— Не бойся. Я с тобой. Я люблю тебя. Будь умницей. Пока.
— Пока…
— Мистер Сейзмор! — попытался продолжить разговор Кулидж, но было поздно.
— Повесили трубку! — доложил связист. — Перенабрать?
— Не надо, — ответил Берг, — это ничего не даст, — он попытался забрать у Патриции гарнитуру, но плачущая женщина и не думала разжимать пальцы, поэтому он выдернул шнур из разъема и жестами велел Моррисону увести свою протеже из оперативного штаба. — Что на микрофонах?
— Кажется, Марвин Гэй и…
— Поберегите эрудицию для телевикторины. «Рентген» есть?
— Уже запустили! — бодро поведал командир HRT. — Обсчет идет! Картинка будет… сейчас!
И действительно, когда оператор выбрал в меню одного из мониторов пункт «Радиотомография», он стал не черным, как да того, а светло-серым с белыми точками, которые, стоило оператору тронуть трэкбол, превратились в человеческие фигуры, по степени детализации недалеко ушедшие от манекенов для аварийных испытаний. Кулидж нахмурился.
— Это еще что такое? Он должен всё четче показывать!
— Должен, сэр, — согласился представитель спецподразделения. — Но один трансивер так и не запустился, поэтому у нас не четыре, а только три пары, и многое приходится аппроксимировать. Большую четкость задать можно, но это потребует долгих обсчетов, и изображение будет запаздывать за оперативной обстановкой. Поэтому я приказал оставить всё, как есть. Но если вы против…
— Не против! — перебил Берг. — И так всё понятно! Вот это — Стэн Блейзер! — он ткнул пальцем в самого низкорослого «манекена». — Это, — в худого, высокого и держащего длинный предмет, который компьютер определил, как оружие, и выкрасил в предупредительный розовый цвет, — Уэствуд! Это, — в плечистого и рослого атлета с розовым пистолетом, — Брэнсон! Это, — в плечистого и рослого атлета без пистолета, — Сейзмор! Всё предельно понятно! Хотя, кажется, вы, лейтенант, говорили, что Уэствуд женат, а миссис Уэствуд что-то нигде не видно…
— Может, ваша штука ее просто не видит? — «предположил» как раз вернувшийся Моррисон, радуясь в душе, что Сол успел последовать его совету. — Скажем, она отдыхает, и…
— Наша штука распознаёт людей с произвольным телостроением в любых позах.
— С чем произвольным? — переспросил Джим.
— Телостроением. Ну, там, если вдруг человек — инвалид без ноги, одной или обеих… Миссис Уэствуд, кстати, не из таких?
— Типун вам на язык! Она абсолютно здоровая женщина! Ее просто нет сейчас дома! Уехала к детям, допустим, или там…
— Очень предусмотрительно с ее стороны. И со стороны ее мужа. Очень предусмотрительно… Это они сейчас где? В гараже?
Кулидж сверился с планом.
— Нет. Это вид c севера, значит, гараж с другой стороны. Они все в гостиной.
— От задней двери далеко?
— Футов двенадцать.
— Толщина стен?
— Стандартная.
— Пускаем микрофон.
— Думаю, можно, — дал свое не просимое согласие Кулидж, и бойцы E-SWAT ФБР, которым в этой операции отводилась роль дублеров элиты из HRT, приступили к работе. Выбранные из их числа сапер и техник по признанному минерами безопасным маршруту подобрались к черному ходу и с помощью дрели проделали в стене небольшое отверстие. Из соображений маскировки они сделали это вплотную к косяку и лишь в нескольких дюймах от пола, изрядно напугав при этом Дейла, чей чубчик лишь каким-то чудом не намотался на сверло. Присевший отдохнуть после изнурительной работы бурундук не сразу понял, откуда эта штуковина взялась и куда делась, но когда из точно того же места высунулась серебристая змея, он догадался, что к чему, и вступил с ней в неравный бой.
— Уходи! Уходи! Убирайся! — кричал он, исступленно дубася лопатой «змею», послушно гнувшуюся и изгибавшуюся самым причудливым образом. Не понимавшие звериный язык техник и сапер сочли пронзительные писки, звонкие шлепки и тряску изображения гибкой камеры результатом работы системы постановки акустических и электромагнитных помех, а поскольку такие устройства часто дополняются механизмами активной защиты, бойцы решили не испытывать судьбу и дорогое оборудование на прочность, извлекли камеру и отступили. Дейл отметил победу воинственным танцем с лопатой, плавно перетекшим в оповещение об этом знаменательном событии друзей путем набора соответствующего сообщения на ближайшей трубе отопления при помощи вышеупомянутой лопаты и мышиной морзянки[12]. Благодаря тому, что система отопления охватывала весь дом, сообщение мгновенно дошло до Чипа и Рокфора, а уже посланный последним Вжик ввел в курс дела слишком занятого, чтобы обращать внимание на вдруг запевший радиатор, Спарки. Проведя контрольный простук и убедившись, что все его слышат и слушают, Чип оттарабанил команду смотреть в оба и реагировать быстро. Его друзья подтвердили и вернулись к работе, стараясь не забывать смотреть по сторонам и вслушиваться в звуки из-за стенок. Противник, впрочем, тоже решил сменить тактику.
— Думаю, такая защита лишь по периметру, — рассуждал вслух командир HRT, — иначе она влияла бы на работу музыкального центра, генератора и всего остального.
— Это если они предусмотрительно не экранированы, в чем я сомневаюсь, — заметил Берг.
— Не будем пессимистами! — призвал Кулидж, жаждавший услышать хоть что-то конструктивное. — Допустим, она только по периметру. Что это нам дает?
— Что если поместить микрофон непосредственно в комнату, будет слышно всё, что там происходит.
— И как это сделать?
— Сейчас выясню, — спецназовец подошел к оператору, ведавшему БПЛА. — Эти крошки могут сесть на крышу и опустить микрофон в дымовую трубу?
— Нет, — подумав, покачал головой «летчик». — То есть, сесть-то «Дрэгэнфлаеры» могут куда угодно, но спускаемых микрофонов у них нет.
— А у самолетика?
— Какого самолетика?
— Вашего, какого еще?
— Нет у нас самолетиков…
— Как это нет?! Я сам видел! Оранжевые крылья, два винта…
Берга аж перекосило.
— ЧТО?! Оранжевый?! С винтами?! Где вы его видели?!
— Летал тут где-то…
— ЧЕРТ!!! — Эван выскочил из трейлера, побуравил взглядом небо, ничего не нашел и вернулся еще злей, чем прежде. — Вот оно! Вот почему они такие спокойные!
— Кто? — на всякий случай прикинулся тупицей Моррисон.
— Брэнсон и Уэствуд! Они ждут подкрепления!
— От кого? — на этот раз Джим не прикидывался.
— От «Черного стола»! Это был их беспилотник! Он или точно такой же помог Брэнсону уйти от погони, а теперь сообщил их боссам, что здесь происходит! Надо срочно штурмовать, пока они не вмешались и нас не отозвали!
— А вдруг вы ошибаетесь? — упрямо, но не очень уверенно спросил полицейский. Единственным альтернативным объяснением тайны оранжевого самолетика, которое он смог придумать сходу, была его принадлежность «ликвидатору абсолютной надежности», однако озвучить эту идею он не решился, опасаясь, что после такого Берг весьма любезно и охотно вызовет для него «скорую».
— Не бойтесь, вас никто ни в чём не обвинит, — покровительственно заверил Джима специальный агент и повернулся к командиру HRT. — Действуйте по разработанному плану!
— Да, офицер, можете приступать! — санкционировал Кулидж.
— Давайте я им позвоню! — предложил Моррисон. — Я знаю Сола и смогу убедить его сдаться!
— Как, если он отрицает, что вообще взял кого-то в заложники? — насмешливо поинтересовался Берг.
— Уверен, если пригрозить ему штурмом, он непременно…
— …к нему подготовится! Скажите честно, вы дурак или предатель?
Джим побелел от злости.
— Я — лейтенант полиции этого города! И не позволю…
— Только попробуйте, я вас сам застрелю.
Моррисон невольно отшатнулся и посмотрел по сторонам, но поддержки не нашел. Он был единственным полицейским в трейлере, а сотрудники ФБР все как один делали вид, что видят исключительно происходящее на мониторах. Справедливости ради надо заметить, что там было, на что посмотреть. Слаженные действия большого количества людей всегда завораживают, будь-то массовые спортивно-художественные представления в КНДР или, как в данном случае, занятие исходных позиций бойцами HRT, разбитыми на шесть групп. Первая окружила черный ход, вторая по приставным лестницам подобралась к крайнему южному окну второго этажа, третья взяла на себя гаражные ворота, четвертая — входную дверь, пятая — окно кухни, шестая — гостиной. Они двигались стремительно и почти бесшумно, а редкие шорохи и стуки надежно заглушались музыкой и генератором. Но Брэнсон и без звуков знал, что они где-то рядом, поэтому отчаянно пытался переубедить своих помощников, ставших его тюремщиками.
— Прошу вас, Сол! Одумайтесь!
— И не подумаю, — ответил Уэствуд, крутившийся волчком на пороге двери в коридор, попеременно держа на прицеле выходы в кухню, гараж и на улицу.
— Они же вас убьют!
— Пускай попробуют.
— Они сумеют, уверяю!
— Пусть так.
— Вы сами подписываете себе приговор!
— Я подписал себе приговор, когда родился. Как и все остальные. Как и они.
— Это не повод умирать сейчас!
— Всё равно когда-нибудь придется. Мы все умрем. Не в этом дело.
— А в чем же?
— В последовательности. Я собираюсь сделать так, чтоб они умерли первыми. Ты либо со мной, либо с ними.
— Если вы выстрелите, ФБР решит, что вы убиваете заложников, и бросится на штурм!
— Вот и хорошо. Я ненавижу ждать.
— Пожалуйста, не надо… — жалобно взмолился Стэн, начавший подозревать, что, оставшись в доме, сделал неправильный выбор. Это подозрение отравляло всё его существование, вызывая противоречащее демократическим убеждениям желание не делать в жизни больше никакого выбора вообще. А отчаянные попытки убедить себя, что в тот момент никакого выбора у него на самом деле не было, лишь ухудшали ситуацию, вызывая муки совести, ведь даже у журналистского лицемерия, в отличие от политического, есть некие пределы.
— Стэнли, уймись. Это не твое дело.
— Как не мое? Очень даже мое! Ведь ради меня мы здесь все…
— Правильно! Ради тебя! Вот и не мешай нам! — перебил его Сейзмор, для пущей убедительности оскалившись и помахав пистолетом. На оскал разрешающей способности урезанного на четверть радиотомографического комплекса не хватило, но движение оружия он передал весьма точно.
— Видели?! — радостно закричал Берг. — Брэнсон угрожает заложникам! Они в опасности! Надо атаковать!
— Рано! — возразил командир HRT. — Третья группа еще не готова!
— Сколько можно копаться?! Там людей убивают, а они…
— Это Сьерра-одиннадцать. Движение в окне на один-два-один.
Сообщение снайпера заставило Берга забыть всё на свете.
— Сьерра-одиннадцать, Ти-Эй-Си-семьдесят два! Какого рода движение?!
— Короткое, резкое. Не могу быть уверен, но было похоже на руку с оружием.
— Оружие рассмотрели?
— В общих чертах. Какой-то пистолет.
— Пистолет?! — Берг расплылся в счастливой улыбке. — Тогда это Брэнсон! Сьерра-одиннадцать, вы его видите?! Вы еще хоть что-то видите?!
— Никак нет. Сектор обзора узкий, освещенность ограниченная.
— Понял вас, Сьерра-одиннадцать! Вы уполномочены открывать огонь по своему усмотрению!
— Вы совершаете ошибку! — попытался хоть что-нибудь изменить Моррисон, но было уже поздно. Команда прозвучала, а Сейзмор в ответ на чересчур по его мнению настойчивый призыв Брэнсона сдаться навел на него «ЗИГ-Зауэр», который на миг попал в тонкую полоску света уже поднявшегося достаточно высоко над домами и деревьями солнца и стал отчетливо виден сидевшему на чердаке прямо напротив снайперу. По положению пистолета в пространстве «Сьерра-одиннадцать» быстро определил, где находится его хозяин, и мягко нажал на спусковой крючок. Расстояние до цели было мизерным, поэтому пуля триста восьмого калибра, пробив оконное стекло, практически не отклонилась от расчетной траектории.
— Подозреваемый ранен, — отчеканил снайпер, передергивая продольно-скользящий затвор.
— Вы его убили! — вскричал Джим, с ужасом наблюдая, как державшая пистолет фигура срубленным деревом рушится на пол.
— Очень на это надеюсь! — Берг был так счастлив, что дальнейшее руководство пришлось осуществлять Кулиджу.
— Ти-Эй-Си-семьдесят один! Всем группам — активный режим!!! Активный режим!!!
* 101 *
— Орумия подтвердила готовность принять нас! — доложил Бехруз.
— Отлично! — Потапов вздохнул с облегчением. Имелась ненулевая вероятность, что им прикажут садиться в Табризе, а после их сообщения об испорченных парашютах это было не самое приятное место. — Курс три-один-пять. Сбросим излишки топлива над озером, потом опишем круг и зайдем на посадку с юга. Повторяю: с юга! Пусть организуют нам коридор!
— Понял! Передаю!
— Передай заодно, чтоб приостановили все взлеты и посадки с того конца полосы! Нам турбулентность на глиссаде ни к чему!
— Слушаюсь!
— Заартачатся — звони генералу! — на всякий случай посоветовал Сергей. Орумия была очень важной и оживленной авиабазой, особенно в последнее время, и даже кратковременное прекращение полетов в связи с чрезвычайной ситуацией требовало санкции высшего руководства вооруженных сил.
— Будешь звонить генералу — попроси заодно удлинить полосу, — по принципу алаверды добавил Уткин. Вообще-то мощная механизация крыла и высокоэффективная система торможения позволяли А-50 приземляться даже на очень короткие грунтовые полосы, но без гидравлики их использование было сильно ограничено, и Василию хотелось, чтобы в их распоряжении было хотя бы два километра, что на целых 500 метров превышало длину ВПП в Орумии.
— Нам что, не хватит полосы?! — всполошился Фарахани.
— Хватит! — твердо сказал Потапов. — У нас есть реверс и три торможения за счет гидроаккумуляторов! Сядем спокойно, еще метров двести запаса останется! Правда, Вася?
— Святая правда! Это я перестраховываюсь! — подтвердил бортинженер. Мехди им не то что бы безоговорочно поверил, но штурвал сжал заметно уверенней.
— Озеро! — показал он на появившуюся прямо по курсу ровную блестящую в лучах солнца поверхность.
— Вижу, — подтвердил Потапов. — Бортинженеру приготовиться к сбросу топлива.
— Есть приготовиться к сбросу топлива! Сколько сбрасываем?
— Слева половину, справа две трети.
— Понял!
— Радист, скажи эскорту разойтись пошире, чтоб не смыло.
— Слушаюсь!
— Мехди, плавный поворот на курс два-два-пять.
— Есть плавный на два-два-пять!
— Плавный, я сказал!
— Так я плавно!
— Еще плавнее надо! Не спеши! Давай ему время! Механика и гидроусилители не терпят суеты!
— Стараюсь, командир!
— Старайся лучше!
Мехди стиснул зубы и стал стараться лучше. По итогам стараний они таки легли на нужный курс, правда, пролетев при этом десять лишних километров на восток. Соответственно, столько же требовалось пролететь в обратном направлении, следовательно, надо было сбросить меньше топлива, что в свою очередь означало увеличение массы, а с ней и инертности самолета. Но имелись и плюсы: Фарахани обрел уверенность в собственных силах, а так как садиться предстояло с прямого захода, по укороченной «коробочке», запас дистанции для более надежного контроля сброса скорости и высоты был очень даже кстати. Кроме того, появлялась возможность отточить управление по тангажу. Теоретически, пространство для маневра было очень широким, ведь А-50 способен пережить как приземление на переднюю стойку шасси без ее разрушения[13], так и выход на большие углы атаки без помпажа двигателей. Но летчик, желающий посадить аварийный самолет не как повезет, а как надо, не должен оставлять разного рода случайностям ни малейшего шанса. В пересчете на метры, секунды и градусы поворота штурвала это означало, что простор для ошибки был не больше игольного ушка, куда очень сложно пройти и верблюду, что уж говорить об А-50…
— Топливо сброшено! — доложил Уткин.
— Принято. Мехди, снижение до двух тысяч, затем поворот на курс один-три-пять.
— Есть две тысячи, затем один-три-пять!
— Бортинженер, режим двигателей восемьдесят сотых от номинала.
— Есть режим двигателей восемьдесят сотых от номинала!
— Вертикальная скорость минус четыре.
— Есть вертикальная минус четыре! — Фарахани подал штурвал от себя, заставляя самолет опустить нос и снижаться на четыре метра каждую секунду. Потапов посмотрел на указатель скорости, альтиметр, авиагоризонт и вариометр и увиденным остался недоволен.
— Режим двигателей шестьдесят сотых от номинала. Вертикальная скорость минус восемь. Горизонтальная — четыреста двадцать.
— Не рано ли? — осторожно поинтересовался Василий.
— Потом поздно будет, — Сергею самому не нравился такой режим посадки, но тяжелому самолету-радару с нулевым отклонением предкрылков и закрылков по штату полагалась полоса длиной два километра, а в Орумии было лишь полтора, так что еще хотя бы пятьдесят километров в час требовалось сбросить, будучи в воздухе. Учитывая, что в штатную минимальную приборную скорость заложены 30-процентное превышение скорости сваливания и 10-процентный запас от минимальной эволютивной скорости не грозившего им ухода на второй круг с одним отказавшим двигателем, возможности для этого были. Проблема заключалась том, что самолет на глиссаде — очень чувствительная физическая система с уймой обратных связей, и даже незначительное изменение одного параметра предполагает корректировку остальных. Другая скорость — это обязательно другая высота прохода маяков и торца ВПП, другой угол атаки, другой режим использования реверса… Всё другое, в общем. Кроме одного. Длина ВПП как была, так и остается равной 1500 метров…
— Полоса! — возликовал Мехди. Потапов закусил губу. ВПП была последним, что он хотел бы видеть при такой скорости на этой высоте под таким углом атаки.
— Режим двигателей пятьдесят сотых от номинала.
— Есть режим двигателей пятьдесят сотых от номинала!
— Вертикальная скорость минус десять. Горизонтальная — триста двадцать. Поворот на курс ноль-четыре-пять.
— Есть минус десять, триста двадцать, ноль-четыре-пять!
— Аварийный выпуск шасси.
— Есть! — Мехди до упора опустил ручку аварийного выпуска. Если верить указателю и лампочкам сигнализации, все стойки вышли под действием собственного веса и благополучно встали на замки, но индикаторы имеют свойство врать даже без видимых причин, а уж после попадания в крыло ракеты…
— Радист, — приказал Потапов, расконтривая и нажимая выключатель «АВАР УБОРКА СТВОРОК», — запрос эскорту о подтверждении выхода шасси.
— Сейчас, командир! — Бехруз затараторил так возбужденно, что русские разобрали только свой позывной. — Эскорт подтверждает: все ноги выпущены!
— Задние створки?
— Убраны!
— Отлично. Скажи им спасибо и что дальше мы сами.
Радист передал слова Сергея истребителям, и те, покачав на прощание крыльями, заложили крутые виражи и исчезли из виду. Теперь А-50 был один. Что ж, заход на глиссаду в любом случае дело сугубо индивидуальное и, не убоимся этого слова, интимное, и посторонние тут не только нежелательны, но даже, пожалуй, вредны…
— Высота пятьсот, вертикальная скорость минус четыре, горизонтальная — двести пятьдесят.
— Есть пятьсот, минус четыре, двести пятьдесят!
— Угол атаки три с половиной.
— Есть три с половиной!
— Не так резко! Стабилизатор не железный!
— А какой?! — испугался айранец.
— Это фигура речи. Забудь.
— Понял. Надеюсь, тарелка не отпадет…
— Наша не отпадет! — ответил Уткин не только как бортинженер первого класса, но и как пылкий патриот российской авиапромышленности, даже не рассматривавший возможность повторения А-50 судьбы «Симурга», погубленного при заходе на аварийную посадку отвалившимся и разрушившим киль обтекателем антенны французского радарного комплекса «Тигр». Потапов понимал, что это могло быть следствием не брака, а диверсии, и что люди, способные добраться до их парашютов, могли и с антенной что-нибудь нехорошее сотворить, но промолчал, дабы не нагнетать и без того напряженную психологическую обстановку. Вместо него это сделал Бехруз.
— Это Орумия-Башня! Им не нравятся наши скорость и высота!
— Прекрасно их понимаю, — Сергею самому не нравились ни высота, ни скорость, ни продольный крен. — Передай: делаем всё, что в наших силах, готовьте врачей и пожарных.
— Слушаюсь…
— Дальний привод! — очень кстати доложил штурман Хамед.
— Дальний привод! — так громко, чтобы другим не дать и самому не слышать нервный кашель радиста, продублировал Фарахани. «На сорок метров выше и десять километров в час быстрее, чем надо, — определил Потапов. — Плохо…»
— Режим двигателей сорок пять сотых от номинала.
— Свалимся, — заметил Василий, сдвигая РУДы еще на полделения.
— Скорость большая, — возразил полковник. Действительно, хотя в это и сложно было поверить, глядя в окно, А-50 двигался быстрей болида Формулы-1. Сомнительной ценности достижение, учитывая техническое состояние самолета и длину ВПП…
— Ближний привод!
«На десять метров выше и два километра в час быстрее. Ненамного, но лучше. Лучше, но ненамного…»
— Экипажу приготовиться к аварийной посадке! — по громкой связи объявил Потапов, мысленно поря себя за то, что не сделал этого раньше. Когда режим полета почти не отличим от штатного, невольно расслабляешься и забываешь, с чем имеешь дело. А потеря концентрации в воздухе чем только не оборачивается… — Мехди! Ремни и форточка!
— Да-да, сейчас! — засуетился Фарахани. Инструкцию он знал на память, но опыта ее практического применения не имел, подрастерялся и лишь после окрика проверил застежки поясных и плечевых ремней, застопорил последние в положении, предотвращающем удар о конструкцию самолета при перегрузке «вперед» при сохранении возможности управлять им, и открыл со своей стороны форточку. Потапов сделал то же самое, предварительно осуществив принудительную разгерметизацию кабин самолета при помощи переключателя аварийного сброса давления. Хоть декомпрессии взрывной не будет, уже хорошо…
— Какой у нас ветер?
— Башня дает восточный, пять метров в секунду!
«Почему тогда нас вправо кренит? — задался вопросом Потапов и тут же нашел ответ. — Топливные баки…»
— Добавить тяги справа!
— И так быстро летим! — заметил Уткин. — Промажем!
— Зато Сиу-Сити[14] не повторим! Выполнять!
— Выполняю…
— Торец полосы! — представил нового «гостя» Мехди.
«Всё-таки перелет, — был вынужден признать Сергей. — Метров на тридцать…»
— Бортинженер, открыть входные двери!
— Есть!
Проверить указатель скорости, альтиметр, авиагоризонт, вариометр. Скорость двести семьдесят, высота двадцать, угол тангажа минус два…
— Василий, малый газ!
— Есть малый газ!
— Мехди, выравнивай!
— Выравниваю!
«Метров на сто…»
— Мехди, плавнее!
— Есть…
— ПЛАВНЕЕ!
— Я…
— Отставить! Приготовиться к…
Касание задними колесами. Подскок.
— …касанию!
«Сто пятьдесят…»
Касание задними колесами. Подскока нет.
«Сто семьдесят пять…»
Касание передним колесом.
«Двести, не меньше…»
— Земля подтверждает касание! Перелет сто девяносто три метра!
«Бехруз, — машинально отметил Потапов, видевший только полосу и указатель скорости. — Не двести. Хорошо. Хотя при такой скорости…»
— Слишком быстро!
«Мехди. Да, двести пятьдесят. Да, слишком быстро…»
— Реверс тяги всех двигателей!
— Есть реверс всех двигателей!
«Вася. Что за скрежет, Вася?..»
— ЭТО БАШНЯ! ПЕРЕДНЯЯ СТОЙКА ИСКРИТСЯ!
«Бехруз. Створки переднего шасси. Без гидросистем не закрываются. Теперь понятно, что за скрежет. Не страшно. Хотя зрелище наверняка то еще…»
— Сто восемьдесят!
«Вася. Намекает, что пора отключать реверс внутренних…»
— Держать реверс.
«Спойлеров нет, щитков тормозных нет. Есть только реверс. Пусть он и работает…»
Проверить спидометр. Сто семьдесят пять…
— Температура внешних растет! — крикнул Уткин. Замедлившийся самолет перестал обгонять собственный горячий выхлоп, и он начал забираться внешними двигателями, что чревато их расплавлением и разрушением…
— Держи, сколько сможешь. Отключай на свое усмотрение.
— Понял!
— Мехди, тормоза.
— Тормоза!
Противный визг.
Первое торможение.
Указатель скорости. Сто сорок.
«Много…»
Отметка 800.
«Полполосы. Час от часу не легче…»
Указатель скорости. Сто двадцать пять.
«Пожарная машина. Две. Нет, три. И санитарная. Как мило с их стороны…»
Отметка 1000.
— Мехди, тормоза.
— Тормоза!!
Очень противный визг.
Второе торможение.
Указатель скорости. Восемьдесят.
«Много…»
— Полоса кончается!
«Мехди. Можно подумать, я не вижу…»
— Пятьдесят!
«Вася. Намекает, что пора отключать реверс внешних…»
— Держи, сколько сможешь. Отключай на свое усмотрение.
— Понял!
Отметка 1300.
— Мехди, тормоза.
— Тормоза!!!
Совсем противный визг.
Третье торможение.
Последнее.
Указатель скорости. Двадцать.
— ПОЛОСА!
«Мехди. Зачем орешь, Мехди? Ораньем делу не поможешь…»
Отметка 1400.
Указатель скорости. Пять.
— Да стой же наконец!!!
«Мехди. Зачем орешь? И так, считай, стоим. Я в магазин хожу быстрее, чем мы едем…»
Указатель скорости на нуле. До конца полосы еще полфюзеляжа.
«Говорил же, что сядем с запасом…»
— Бортинженер, выключить двигатели и закрыть топливные краны.
— Есть!
— Радисту обесточить самолет.
— Есть!
— Экипажу покинуть самолет.
— Командир! Вы… Вы гений!
— Перестань, Мехди. Эти самолеты практически сами садятся.
* 102 *
В свете известных событий последних дней как никогда остро встал вопрос о целесообразности проведения Саммита ООН по обзору выполнения Целей развития тысячелетия именно в Нью-Йорке. Обозреватели ведущих мировых изданий и аналитических шоу наперебой сомневались, что в городе, где «Черный стол» чувствует себя, как на мебельной фабрике (хлесткий эпитет, который ввел в оборот страшно этим гордившийся политический колумнист «Гардиан»), лидеры 139 государств и правительств смогут чувствовать себя в безопасности. Схожее мнение не стеснялись иметь и некоторые члены оргкомитета, предлагавшие перенести Саммит в какое-нибудь более спокойное место, желательно в глубине континента, к примеру, Денвер или Линкольн. Также очень высоко котировался Питтсбург, сторонники которого даже повод для прессы придумали: дескать, Саммит переносится туда, чтобы отметить успехи городских властей в восстановлении своей вотчины после коллапса ее промышленного сектора во второй половине двадцатого века.
Но последнее слово, как обычно, было за президентом США. И он был непререкаемо категоричен: Саммит состоится только в Нью-Йорке, террористам нас не запугать, мы сами их всех запугаем и дальше по тексту. В общем, президент сказал: «Надо!», спецслужбы ответили: «Есть!», а ньюйоркцы сказали: «Ого!», потому что такого События национального масштаба, требующего особых мер обеспечения безопасности, еще не видывали. Еще с полуночи в радиусе полумили от штаб-квартиры ООН были установлены наземные и подземные заслоны, небо стало белым от прожекторов барражировавших вертолетов, а Ист-Ривер — от пены, взбитой судами Береговой охраны. На всех мостах и во всех тоннелях, соединяющих Манхэттен с остальной Америкой, были организованы посты идентификации и досмотра пешеходов и автотранспорта, а по примыкающим к комплексу 1-й авеню, 42-й Восточной и 48-й Восточной стрит могли передвигаться лишь очень немногие избранные. Не будет преувеличением сказать, что в этот день штаб-квартира ООН стала самым охраняемым комплексом зданий в мире. И именно в этот день Гайке, Тамми и Фоксглав позарез требовалось туда попасть.
— По-моему, это плохой план… — пожаловалась Тамми, чьи лапки нестерпимо болели от напряжения, а голова и желудок шли кругом от запаха машинного масла и выхлопных газов.
— Главное, что он лучше всех остальных! — возразила Гайка. Она сама предпочла бы прибыть в здание Генеральной Ассамблеи ООН на «Крыле», но принятые людьми меры безопасности делали эту задачу невыполнимой. Вернуться в Штаб и то оказалось делом очень непростым, а уж пересекать реку Гудзон Спасательницам вовсе пришлось быстрыми короткими перелетами от баржи к барже, скрываясь от радаров патрулирующих периметр острова Манхэттен «Риперов», вооруженных «Стингерами» и «Хэллфайрами». По ходу дела Гайка заключила, что неплохо бы сделать «Крыло» похожим на какой-нибудь распространенный БПЛА для маскировки, но сейчас на это не было времени, поэтому пришлось использовать другой, так сказать, более приземленный вариант…
— А пахнет — хуже! — заметила белочка.
— Подтяни противогаз, тогда не будет пахнуть.
— Долго еще? — на грани слышимости пробубнила Фоксглав, которой даже в отсекавшем запахи противогазе было трудно дышать спертым воздухом замкнутого пространства.
— Откуда я знаю? — мышка при всём желании не могла ответить иначе, так как из желоба около правого заднего колеса Тойоты «Камри» обзор, прямо скажем, неважный. Этот темно-синий автомобиль с дипломатическими номерами сотрудника ООН Спасательницы приметили на выезде из тоннеля имени Линкольна и благодаря существенно замедлявшим транспортный поток заграждениям и ограничениям догнали его раньше, чем он достиг перекрестка 42-й Западной стрит и 8-й авеню. Пока машина стояла в ожидании разрешающего жеста регулировавшего движение национального гвардейца, боевые подружки закрепились в подходящем по размерам углублении на ее днище при помощи присосок, отгородились от внешнего мира захваченным из Штаба прямоугольным куском наждачной бумаги — и время для них остановилось. Та же Фоксглав, к примеру, была уверена, что они едут уже третий час, хотя с момента ее предыдущего вопроса прошло лишь чуть больше минуты.
— Я больше не могу… — надрывно простонала Тамми. Наждак нельзя было назвать тяжелым, тем паче, что держали его все трое, но неудобная поза создавала дополнительную нагрузку на мышцы и суставы.
— Ничего, крепись! Еще немного! — подбодрила ее Гайка.
— Ты же не знаешь, — напомнила Фоксглав. Уличенная в нейролингвистическом программировании изобретательница растерялась, и от полной и окончательной потери лица ее спасли только резкая остановка Тойоты и громкий мужской голос, строго потребовавший предъявить документы, заглушить двигатель и открыть багажник для досмотра.
— Пост охраны! — объявила мышка, и Спасательницы, собравшись с истощенными силами, подтянули наждак вплотную к себе и так, чтобы его загнутые перпендикулярно вверх концы коснулись днища. Дышать сразу стало очень тяжело, но еще тяжелее было переносить неизвестность. Правильно ли они подобрали форму и цвет наждака? Сильно ли он будет выделяться на общем фоне в лучах диодной подсветки досмотровых зеркал? Хватит ли количества и концентрации нанесенного на его внешнюю сторону машинного масла, чтобы отбить нюх поисковым собакам? Ответ на все эти и другие вопросы могло дать только время…
Скрипнули рессоры. Хлопнула дверца. Заурчал двигатель. Автомобиль тронулся. Спасательницы перевели дух. Четыре самые долгие минуты в их жизни кончились.
Хозяин машины работал в 39-этажной высотке Секретариата, и чтобы добраться до здания Генеральной Ассамблеи, героиням пришлось изрядно поплутать по пронизывающим комплекс «сосудам» и «капиллярам» системы кондиционирования и вентиляции. По ходу путешествия они еще раз убедились, что охраны здесь легион и пленарное заседание высокого уровня уже в самом разгаре, но выступает еще генеральный секретарь, как раз дошедший до призыва «удвоить усилия, направленные на сокращение бедности, голода, болезней, материнской и детской смертности и других проблем в 2015 году», так что времени до исчерпания повестки дня было еще много. Оставалось его с толком потратить, для чего первым делом найти способ управлять двумя гигантскими экранами над президиумом, так как с первого взгляда было понятно, что лучшего способа ознакомить делегатов с видеообращением Блейзера не существует если не в природе вообще, то в зале заседаний точно.
Увы, на этот раз о том, чтоб оказаться за режиссерским пультом[15], не могло быть и речи, поэтому девушки отправились на закрытые для посторонних технические уровни искать некое промежуточное звено между ним и экранами. Здесь, в самом сердце здания, охраны было меньше, чем на внешних рубежах, зато имелось много видеокамер и автоматических систем регистрации движения и давления. К счастью, во избежание ложных срабатываний они были откалиброваны из расчета в первую очередь на людей — те же датчики давления, к примеру, не реагировали на тела легче одного фунта. Но Спасательницы не ставили перед собой задачу документально подтвердить или разрушить миф о неприступности штаб-квартиры ООН, поэтому старались лишний раз на пол не наступать и куда попало не заходить. Тем более, что на планах эвакуации все комнаты были заботливо пронумерованы и подписаны, а указатели направления и цветные полоски на полу и стенах делали задачу заблудиться практически невыполнимой.
— Вот она! Вот аппаратная! — возликовала Гайка, когда за очередной вентиляционной решеткой мелькнули стойки с телекоммуникационным оборудованием. Видеокамера там, правда, тоже мелькнула, причем не одна, но направлены они были на двери и вдоль основных проходов, и подружкам не составило труда подобраться к стойке с пометкой «Пленарный зал. Главные экраны», не попав ни в один объектив.
— Порядок! — сообщила Фоксглав по итогам рекогносцировочного облета. — Здесь есть SD-слот!
— Конечно, есть! — согласилась Гайка. — Не может не быть! Ими сейчас уже даже тостеры снабжают!
— Ты снабжаешь, — поправила ее Тамми. — И потом они себя очень странно ведут…
— А ты тосты не пихай, куда попало! У них по отношению к SD типы интерфейсов, уровни сигналов и протоколы обмена точно такие же, как у USB!
— И какие же это? — неподдельно заинтересовалась Фоксглав.
— Другие! В-общем, так: я скормлю ему карточку, а ты его заставь на нас работать! Тамми, иди сюда, помогать будешь!.. Залезай!.. Подсаживай!.. Подавай!.. Поберегись!.. Отлично!.. Фокси, мы уже!
— Я тоже!
— Как?! Эту штуку так просто взломать?!
— Проще простого! — летунья показала лапку с зажатым в ней коммутационным шнуром. — Выдернул и играй!
— Мой любимый способ! — засмеялась Гайка. Режиссеру видеосопровождения пленарного заседания, напротив, было не до смеха. Экраны должны были показывать выходящего на сцену президента США, которому генсек ООН передал слово, а они, как завороженные, показывали пустую трибуну. Конечно, когда Логан подошел к микрофону, они его показали, но, словно издеваясь, тут же резко застыли, потом почернели, потом разделились на сменяющие друг друга синие, белые и красные полосы, из которых проступила надпись «Стэн Блейзер. Последний репортаж». Брэнсон считал это безвкусицей, Стэн же был уверен, что только так и надо привлекать к себе внимание аморфного сетевого сообщества. Что ж, его можно понять. Он и помыслить не мог, что премьерный показ его ролика войдет в программу пленарного заседания Генассамблеи ООН.
— Что это?! Что происходит вообще?! — закричал режиссер. Аналогичным образом повели себя и многие делегаты в зале, поэтому Логан оглянулся на экраны и, как и все остальные, прикипел к ним взглядом. Изможденный и осунувшийся, в повседневной одежде и без скрывавшего морщины и мешки под глазами грима Блейзер мало напоминал свой растиражированный мировыми СМИ образ, однако был узнан мгновенно. Особенно теми, кто знал его не только по эфирам.
— Вот паскуда! — не счел нужным сдерживать себя Генри Догерти. Он до мозолей жал на кнопки и педали, чтобы стать эксклюзивным интервьюером глав официальных делегаций, а этот чертов Блейзер мало того, что забил эфир своим репортажем, покушением и похищением, чуть было не сведя информационную ценность Саммита к нулю, так еще и на пленарное заседание явился! Опосредованно, правда, но Догерти проработал на телевидении достаточно, чтобы понять, откуда дует ветер и идет сигнал, поэтому стремительно покинул ложу прессы. Его уход остался незамеченным, поскольку в этот момент из расположенных по периметру зала динамиков раздалось сначала покашливание, а затем и голос Блейзера.
«— Меня зовут Стэнли Родерик Блейзер. Доброе утро всем. А также добрый день, добрый вечер и доброй ночи на тот случай, если вы больше меня никогда не увидите…»
— Переводить!!! Давать переводить!!! — очень громко и на очень ломаном английском потребовал представитель Сенегала. К нему тут же присоединилась почти половина зала, и ошеломленные переводчики, вспомнив о своих прямых профессиональных обязанностях, стали послушно повторять за Блейзером:
«— …Увы, у меня есть все основания опасаться этого, ведь мой враг — сам смертоносный “Черный стол”, и вдобавок однажды я уже умирал. В тот раз меня спасло чудо. Второй раз уповать на него было бы слишком самонадеянно с моей стороны, поэтому я решил взять бразды правления в свои руки и нанести ответный удар первым…»
— Нет, вы только послушайте! Он решил! — передразнила репортера Тамми. Встроенный в консоль динамик хоть не мог сравниться с акустическими системами зала, задачу свою выполнял. — Да если б не Брэнсон, он бы носа из дупла не показывал!
— Ну не может же он сказать правду! — вступилась за Блейзера Фоксглав. — Ему надо доверие зрителей завоевать! А нам с вами, думаю, пора уходить!
— Еще нет! — не согласилась Гайка. — У этой штуки есть клавиатура?
— Да, выдвижная.
— Тогда выдвигай! Нужно написать кое-что!..
«—…Однако моим оружием будут не пули и бомбы, а аргументы и факты. Правдивые, и оттого еще боле страшные факты…»
— Офицер! — кликнул Догерти первого попавшегося ему на глаза сотрудника службы безопасности ООН. — Можно вас на минутку?
— Конечно, сэр! Знаете, я большой поклонник вашего шоу…
— Благодарю, но это подождет! — жеманно перебил парня телеведущий. — Мне нужна ваша помощь! У нас беда! В здание пробрались террористы!
Охранник переменился в лице.
— Что?! Кто?! Вы уверены?!
— Уверен! Больше того, я знаю, где они! За мной, я покажу!..
«— …Факт первый: фармацевтическая корпорация “Хорайзон” и лично ее глава Гордон Брайтмен причастны к разработанному в недрах Отдела специальных операций ЦРУ супероружию под кодовым названием “Ликвидатор абсолютной надежности”…»
— Черт, и почему у людей такие длинные адреса, а?! — в сердцах посетовала уставшая давить на клавиши Тамми.
— Они плохо ориентируются в пространстве, — великодушно объяснила Фоксглав. — Магнитное поле не чувствуют, деревья не различают…
— Не отвлекаемся! — вернула их с небес на землю Гайка. — Следующее предложение: «Дом окружен ФБР…»
«— …Что это такое, зачем он был нужен и прочие очевидные и общеизвестные вещи я повторять не буду. Вместо этого спешу сообщить о наличии в моем распоряжении документов, неопровержимо доказывающих, что таинственная “Истерн Фармасьютикалз”, где, как вы, надеюсь, помните, работал доктор Арчибальд Джозеф Сноу, была структурным подразделением “Хорайзон” вплоть до инцидента на Церемонии Мира…»
— Мистер Догерти, вы уверены, что они там?! — охранник уже вовсю нервничал. Его дежурившие на служебном этаже коллеги никого постороннего не видели, а он был не настолько большим поклонником «Беседы под вечер», чтобы из уважения к ее автору и ведущему прослыть «тем психом, который сорвал Саммит ООН, потому что какой-то придурок навешал ему лапшу на уши…»
— Абсолютно уверен! — непоколебимо подтвердил шоумен. — Я слышал всё собственноушно! Они обсуждали, как проникнуть именно сюда! В самое сердце! В техническую зону!
— Но их самих вы не видели? — еще раз уточнил старший поста в северном крыле служебного этажа.
— Не видел!
— И не пытались…
— Не пытался! Я сидел, как мышь! Даже залез на унитаз, чтоб ног из-под двери не было видно! — с каждым повторением Догерти снабжал историю о героически подслушанном в туалете зловещем плане новыми подробностями и был уже близок к тому, чтобы самому в нее поверить. — Но я слышал всё! Всё! Они там! Там!!!
— Хорошо, я понял… — старший поста включил рацию на передачу. — Это Север-Четырнадцать! Предполагаемое нарушение периметра на минус втором этаже! Нужно подкрепление! — он снял пистолет-пулемет с предохранителя и поднес бесконтактный ключ к магнитному замку. — Парни, заходим!..
«— …и что работы по проекту ЛАН финансировались, в том числе, венчурным фондом “Секвойя Инвэстмэнт Кэпитал”, основатель которого, Теодор Ласло Карлайл, по стечению обстоятельств является родным отцом Доминика Карлайла, действующего вице-президента США…»
— Мы в эфире? — обратился режиссер видеосопровождения к своей помощнице. — Скажи, скажи, что мы в эфире!
— В эфире. И теле, и радио, и веб. Но можем выключить, если вы…
— ВЫКЛЮЧИТЬ?! С УМА СОШЛА?!! Ни в коем разе! Так, две камеры крупным планом держат экраны, еще две — Логана! Остальными водите по залу! По всему залу!..
«— …И это, как будет доказано мною позднее, отнюдь не случайное совпадение. Но прежде я хотел бы ознакомить вас с другим, гораздо более секретным и красноречивым документом…»
— Вы точно не знаете, что конкретно они замышляли? — с нажимом спросил старший охранник. Догерти расценил его тон как брутальный: он добровольный помощник, а не специалист, и не обязан знать, почему ни они, ни другие группы не нашли на служебном этаже никого, кроме вжимавшихся при их появлении в стены уборщиков и электриков, так-то! Еще один признак того, что ему пора отпускать сотрудников службы безопасности, с чьей помощью он попал в закрытую для посторонних часть здания. Мавры свое дело сделали, мавры могут идти своим путем…
— Понимаете, я, как бы это сказать, не силен в системах кондиционирования, поэтому мало что понял…
— Системах кондиционирования? — перебил охранник. — Кондиционирования чего?
— Воздуха…
— Воздуха? Они о системе кондиционирования воздуха говорили?! Что именно?!!
— Что она проходит через всё здание и одного баллона хватит…
— ЭТО СЕВЕР-ЧЕТЫРНАДЦАТЬ!!! ХИМИЧЕСКАЯ ТРЕВОГА!!! ХИМИЧЕСКАЯ ТРЕВОГА!!! ВЕРОЯТНАЯ ЦЕЛЬ — СИСТЕМА КОНДИЦИОНИРОВАНИЯ!!! Парни, за мной! Нагнетатели на минус четвертом! Мистер Догерти, вам лучше покинуть здание!
— Да-да, конечно, непременно! — Генри даже сделал вид, что убегает к выходу, но, едва свернув за угол, притормозил и зашагал степенно, выискивая следующую жертву. На этот раз, однако, она нашла его сама.
— Мистер Догерти! Мистер Догерти! — подлетел к нему взбудораженный техник. — Здесь правда кричали «Химическая тревога!» или мне послышалось?!
— Кричали, — кивнул шоумен. — Но вы не волнуйтесь, это просто учения.
— Слава Богу! — техник заметно расслабился. — А я уж подумал… Спасибо, что успокоили! Вы — классный мужик! Кстати, меня зовут Бифф! Бифф Танненбаум! Я ваш фанат! Ни одного шоу не пропускаю! Даже когда на работе!
— Весьма польщен! — вообще-то, Догерти не собирался, но после такого просто не мог не пожать сунутую под нос руку. — И знаете что, Бифф, вы очень вовремя заговорили о работе! Понимаете, обычно я приглашаю к себе разных звезд, политиков и прочих знаменитостей, но очень давно хотел поговорить с людьми, скажем так, маленькими и незаметными, но делающими очень важное дело! Вот как вы, например! Вас это интересует?
Бифф был на грани обморока.
— Вы… Сэр, это вы мне?
— Здесь больше никого нет!
— Не знаю, вряд ли я гожусь…
— Наоборот, вот вы-то и годитесь!
— Но я же не…
— Да бросьте! Мы оба телевизионщики и знаем, что техники порой главнее режиссеров! Согласны?
Техник самодовольно просиял.
— Еще бы! Да без меня, если хотите знать, ни одно заседание в эфир бы не попало!
— Значит, вы именно тот, кто мне нужен! Покажете свои владения? Свой трон? Средоточие силы?
— Вообще-то, туда посторонним нельзя… — техник замялся, но потом махнул рукой. — Ну да черт с ним! Главный я здесь или кто? Да и вы, если что, словечко замолвите…
— Замолвлю, замолвлю! — торопливо пообещал Догерти. — Так где, говорите, это всё находится?
— Я покажу, тут недалеко…
«— …Это документ с грифом “совершенно секретно” прямиком из архива Отдела специальных операций Национальной тайной службы Центрального разведывательного управления Соединенных Штатов Америки. Не спрашивайте, как он ко мне попал, ибо сейчас это совершенно не важно и достаточно уже того, что он снабжен всеми необходимыми электронными подписями и атрибутами, надежно удостоверяющими его подлинность. Что действительно важно, так это его содержание…»
— «…Они хотят нас убить! Помогите! Тревор Брэнсон. Стэн Блейзер…» Ну и хватит! Нет, стоп, это не пишите! Написали?
— Ты же сказала, не надо!
— Я говорила «не пишите», а не «не надо»! А «не пишите» означает «не пишите лишнего», а не «не пишите вообще», потому что имей я в виду «не пишите вообще», сказала бы «не надо»! Понятно?
— Ну, как бы это сказать…
— Вот и хорошо! «Блейзер» написан?
— Написан! Написан!
— Тогда пускайте и бежим!
Нажав последние из нужных для запуска бегущих строк клавиш, Спасательницы покинули аппаратную тем же путем, каким в нее проникли, и лишь на третьем повороте догадались, что забыли забрать карту памяти.
— Вернемся? — спросила подруг Гайка.
— В принципе, это плохая примета, — отметила Фоксглав, — но будет безопаснее ее забрать.
— А это возможно? — засомневалась Тамми. — С нее же воспроизведение идет!
— Воспроизведение идет не с нее, а из оперативной памяти, — сказала летучая мышь и первой полетела в обратном направлении. Гайка и Тамми отстали не сильно, но, как оказалось, зря напрягались, ибо едва они достигли решетки, как щелкнул замок на двери и комнату огласил торжествующий вопль: — ТЫ ПОПАЛСЯ! ВСЁ КОНЧЕНО! ТЕПЕРЬ ТЕБЕ НЕ…
— Вы кому это, сэр?! — удивился Бифф Танненбаум.
— Да так, нашло что-то… — Догерти сам уже понял, что Блейзера в комнате нет, но поиск ответа на эту загадку вполне мог подождать. — Значит, это и есть ваша Тайная Комната?
— Она самая! — подтвердил техник. — Главная аппаратная! Сюда стекается информация со всех камер и микрофонов во всех конференц-залах и на лету индексируется и каталогизируется! Еще здесь есть резервный режиссерский пульт и контрольные консоли для отдельных микрофонов, камер, экранов…
— И всё в одной комнате?
— Всё в одной! Это первоклассное оборудование! Очень мощное, очень дорогое и очень сложное! Чтоб с ним управляться, нужен не только богатый опыт, но и недурственный ум! А еще…
— Достаточно! — хвастун по натуре, Догерти тонко чувствовал и не терпел чужое самовосхваление. — Вижу, что именно вы мне и нужны! Давайте я запишу ваши координаты… Вот черт, мне не на чем и нечем… Есть блокнот и ручка?
— Конечно! — к ужасу Догерти, Бифф полез в задний карман джинсов, но на полпути передумал. — Знаете, у меня тут мысль возникла…
— Серьезно?
— Очень! Можно попросить у вас автограф с дарственной надписью?
— А нету чего-то получше блокнота? — Генри так жаждал остаться один, что напрочь отбросил приличия и осторожность. Но Бифф всё принимал за чистую монету.
— Есть! Разумеется, есть! Выпуск «Тайм», где вы входите в сотню самых влиятельных людей мира! Он в моем шкафчике! Идемте, тут недалеко!
— Я предпочел бы побыть здесь. Я ничего не трону, не выключу и не сломаю, клянусь!
Наивный Бифф кивнул и убежал. Догерти тоже убежал, только вглубь помещения, где, благодаря наитию и умению читать, очень быстро отыскал консоль управления экранами пленарного зала. И вот здесь его работа на телевидении сыграла с ним злую шутку. Будь на его месте, скажем, Брэнсон, он бы бесцеремонно расстрелял консоль из пистолета либо же, за неимением оного, вырвал бы из нее с мясом все кабели разом. С другой стороны, будь вместо консоли тот же Блейзер, Догерти ему тоже много чего оторвал бы. Но к современной дорогой аппаратуре он, как прожженный технократ, относился гораздо трепетней, чем к людям, поэтому стал изыскивать способ прервать трансляцию, не навредив консоли. И он его нашел. И с радостной улыбкой выдавил из щели считывающего устройства карту памяти…
«— …Он озаглавлен просто: “Перевал”. Очень коротко и емко. Самое то для кодового названия тайной спецоперации, цель которой — вы только вдумайтесь! — развязать Третью мировую войну!..»
И ничего не случилось.
— И правда, из оперативной памяти работает! — возрадовалась Тамми.
— На кого бы он ни работал, его надо остановить! — Фоксглав грозно расправила крылья. — Полосу мне!
Гайка и Тамми навалились на решетку, и если бы у них в запасе имелось секунд десять, всё бы получилось в лучшем виде. К сожалению, даже этих десяти секунд у них не было: Догерти уже почти нащупал на задней панели выключатель питания. Но телеведущий и Спасательницы были не единственными догадавшимися о местоположении источника видеосигнала.
— СЕКРЕТНАЯ СЛУЖБА! НЕ ДВИГАТЬСЯ! ОТОЙТИ ОТ КОМПЬЮТЕРА! БЫСТРО!..
«— …Не думайте, что я художественно преувеличиваю! Никак нет! Судите сами! Эта, между прочим, совместная операция ОСО НТС ЦРУ США…»
Логан побледнел и оперся рукой на трибуну.
«— …и Национальной разведывательной службы Акбарнистана…»
Лицо возглавлявшего акбарнистанскую делегацию Фарида Джикуая прямо-таки почернело.
«— …предполагает организацию силами последней зенитно-ракетной атаки на самолет-радар “Мэйнстэй” Военно-воздушных сил Айрана…»
Президент Айрана не сдержался и треснул кулаком по спинке впередистоящего кресла.
«— …вопреки санкциям ООН негласно управляемый российским экипажем…»
— Бред какой-то! — безапелляционно заявил президент России.
«— …и загодя, усилиями завербованных ЦРУ военнослужащих ВВС Айрана, лишенный противоракетной защиты и, для гарантии невыживания членов экипажа, парашютов! И всё ради чего? Ради, как значится в этом же документе, ликвидации руками айранцев укрывшегося на их территории беглого хаддамовского генерала Абдулмуджиба аль-Зубайри, поклявшегося убить дружественного Соединенным Штатам председателя Совета министров Акбарнистана Фарида Джикуая? Признайте, это слишком хорошо, чтобы быть правдой!..»
«Это какой-то кошмар… Все против меня, все…» — думал Догерти. Услышав «Секретная служба!», он представил себе эдакого агента Смита в строгом костюме и черных очках, а вместо этого узрел самого настоящего спецназовца без очков, зато в черной форме и черном бронежилете и с черным же необычного вида пистолетом-пулеметом, будто вырезанным из кадра фантастического боевика. Это был сотрудник ERT[16] — военизированного отряда Униформированного подразделения Секретной службы, обычно охраняющего Белый дом, но сегодня временно переброшенного в Нью-Йорк. Догерти таких тонкостей не знал, поэтому не исключал, что это какой-то выращенный для борьбы конкретно с ним головорез.
— Я… Тут это…
— Молчать! — заткнул его спецназовец и спросил у стоявшего рядом охранника ООН, известного Генри как «Север-Четырнадцать». — Это он?
— Он самый! — подтвердил охранник и постучал по противогазу, коим разжился за минувшее с их встречи с шоуменом время. — Это из-за него всё!
Догерти тяжело сглотнул.
— Простите… Только не думайте… Я ничего…
— Молчать! Руки вперед! Чтоб я видел! Что там у тебя?! — боец сделал три шага вперед, и Догерти стало казаться, что у него в руках не пистолет-пулемет, а нечто вроде гаубицы.
— Это… Не знаю… Это не мое!..
— Конечно, не твое! — зло «согласился» спецназовец. — И рука не твоя! И не ты солгал охране, чтобы сюда пробраться! И не ты запустил эту штуку!
— Рука — моя, — признал очевидное Догерти. — Солгал — я. Пробрался — я. Запустил — не я!
— Заткнись и держи руки! Шестой, говорит сто двенадцатый!..
«— …Почему же, спросите вы, я позволяю себе сомневаться в тексте, утвержденном лично главой ОСО НТС ЦРУ США Аллистером Симпсоном и директором ЦРУ США Элиотом Прайсом? И я вам отвечу: потому что он содержит взаимоисключающие параграфы! С одной стороны — более чем благородные цели. С другой — движение к ним под вражескими черными знаменами печально известного “Черного стола”. Да-да, вы не ослышались! Как раз от имени “Черного стола” и вербовались те, кто должен был испортить парашюты и противоракетную защиту “Мэйнстэя”! Что это? Естественная конспирация? Или всё-таки мистер Симпсон и мистер Прайс знают о “Черном столе” нечто, неведомое никому другому? А может быть, они вообще за ним стоят? Давайте разбираться…»
— Господин президент! — зашептал в ухо Логану подбежавший к трибуне начальник контингента Секретной службы в штаб-квартире ООН. — Мои люди выяснили, откуда идет трансляция! Прикажете выключить?
Логан взглянул на него, как на чумного.
— Выключить? Вы спятили?! Ни в коем случае!..
«— …Что дает нам повод видеть в “Черном столе” креатуру высшего руководства ЦРУ? Во-первых, его осведомленность об успехах проекта ЛАН. Его руководитель, ныне покойный доктор Арчибальд Сноу, на одном из допросов показал, что “Черный стол” сам на него вышел и предложил сотрудничество за нескромное вознаграждение. Это первый тревожный звоночек, сигнализирующий о масштабной утечке сверхконфиденциальной информации, доступ к которой имели избранные единицы, к коим директор ЦРУ Элиот Прайс, несомненно, относится…»
— …Так точно, Шестой, будет сделано! — радировал сто двенадцатый, затем подошел к Догерти, отобрал карту памяти и встал у него за спиной. — Вперед и без фокусов!
Шоумен запаниковал.
— Вы… Вы не имеете права! Я буду жаловаться! Знаете, кто я? Вы еще пожалеете!
— Само собой. Шагай, не останавливайся. Офицер! — обратился боец к «Северу-четырнадцать». — Обеспечьте охрану компьютера. Трансляция не должна прерываться. Приказ президента.
— Понял! — кивнул охранник ООН. Догерти втянул голову в плечи — ссылка на президента его деморализовала. Спасательницы же возликовали.
— Получилось! Получилось! — радовалась Тамми. — Теперь все точно обо всём узнают!
— Хотела бы я посмотреть на их реакцию! — добавила Фоксглав.
— Исключено! — обрезала Гайка. — Надо возвращаться! Чувствую, ребята попали там в переплет! Ну, в смысле… А, к черту! Вы меня и так прекрасно поняли! Спасательницы, назад!..
«— …Во-вторых, обращает на себя внимание легкость, с которой “Черный стол” устроил побег Рассела Кита Ферранте, погибшего три дня назад при попытке убить президента Джорджа Логана во время выступления перед руинами здания Национального фонда содействия демократии. Вместе с ним были убиты два агента “Черного стола”, участвовавшие в передаче мне материалов расследования инцидента на Церемонии Мира. Да-да, вы всё правильно поняли! Эта утечка информации — тоже дело рук “Черного стола”, и мне очень прискорбно сознавать, что я принимал в этом живейшее участие. Что ж, сделанного не воротишь. Однако я в меру своих скромных сил постараюсь реабилитироваться, вскрыв имена и коварные планы преступников, пока, смею надеяться, еще не слишком поздно…»
— Эй! Там вон, еще надпись какая-то! — крикнул президент ЮАР, обращая всеобщее внимание на появившиеся из правых нижних углов экранов бегущие строчки. Правда, они не бежали, а скорее ползли, так как Спасательницы, не имея времени вникать в тонкости богатого функциями интерфейса редактора трансляции, воспользовались заводскими настройками, где была выставлена первая, самая медленная скорость движения текста. Поэтому делегаты сессии и обслуживавшие их переводчики не сразу поймут, что сообщение, начинающееся со слов «Это Стэн Блейзер…», суть не просто скомканная стенограмма речи репортера, а зов о помощи. Но это будет позже. Пока же они слушали, разинув рты и не имея представления о том, что происходит по адресу Мэйплвуд, штат Нью-Джерси, Крествуд-драйв, дом 10. А происходило там сразу много всего, ибо Гайка была чертовски права, и в переплет обитатели вышеупомянутого дома попали очень нешуточный…
— Черт!.. — только и вымолвил Уэствуд, когда Сейзмор, коротко вскрикнув, упал на пол, сраженный винтовочной пулей и болевым шоком. Образовавшееся в оконном стекле круглое отверстие прямо указывало на источник опасности, поэтому ветеран шагнул к стене, инстинктивно уходя из сектора обстрела и непроизвольно освобождая дверной проем, куда мгновенно устремились Брэнсон и влекомый им напуганный до визга Стэн.
— Ах ты!.. — Сол хотел остановить их, но чуть-чуть не успел, доказав на практике, что Тревор не ошибся, предпочтя дверь в прихожую двери в заднюю часть дома, до которой еще надо было добежать, что вряд ли удалось бы, принимая во внимание начальную скорость вылетающей из ствола «Гаранд» пули. Теперь же, чтобы взять скрывшихся за углом беглецов на мушку, Уэствуду надо было сперва выйти в коридор, что он как раз и начал делать, когда стекло в левом нижнем углу окна разбилось от удара кувалдой и из-под шторы с мягким стуком выпала светозвуковая граната…
«— …Заранее предупреждаю, что в данный момент времени располагаю только косвенными уликами, так как имел доступ исключительно к открытым источникам информации. Ну, не считая плана операции “Перевал”, который, впрочем, тоже не доказывает прямо причастность Симпсона и Прайса к созданию и поддержанию работы “Черного стола”. Поэтому поступим так: я изложу последовательность фактов и сформулирую теорию, объединяющую их и объясняющую, после чего компетентные органы решат: судить меня за клевету или названных мною людей — за терроризм и измену…»
— ЧТОБ ВАС… — хотя ругался Уэствуд во весь голос, невольные слушатели разобрали только самое начало. Всё остальное потонуло в кратком, но очень громком «БУМ!» гранаты. Сопровождавшую звук ослепительную вспышку находившийся спиной к гостиной Сол не видел, но и звукового удара хватило, чтобы оглушить его и дезориентировать. Первым, что он увидел, с горем пополам восстановив равновесие, был убегающий вдаль по коридору Брэнсон, на которого граната практически не повлияла, так как он находился дальше от двери плюс обладал собственной акустической бомбой в лице Блейзера, наотрез отказывавшегося понимать, что удостоился чести быть эвакуируемым с поистине президентским уровнем комфорта и безопасности.
— СТОЙТЕ, СВОЛОЧИ! — крикнул Сол, поднимая «Гаранд» и пытаясь прицелиться. Даже собственный голос он слышал как будто из погреба, а уж о том, что окно гостиной расколотили выстрелом из дробовика, а входную дверь сорвали с петель ударом ручного тарана, и вовсе догадался исключительно по возникшему в результате сквозняку. А об уничтожении крепления гаражных ворот двумя направленными взрывами Сол так и не узнал…
— ВОН ИЗ МОЕГО ДОМА!!! — приказал он выросшим на пороге темно-зеленым фигурам и навел на них оружие. Бойцы HRT отреагировали точно по инструкции: короткими очередями из пяти стволов с двух направлений. Из выпущенных ими в общей сложности семнадцати пуль мимо цели прошли только шесть…
«— …Всё началось одиннадцатого мая сего года, когда Институт Гэллапа опубликовал результаты очередного исследования уровня поддержки действующего президента. Он оказался равен 73,22% — отличный показатель, практически рекорд и хорошая новость для членов команды главы государства. Во всяком случае, тех, кто не спит и видит, как бы поскорее занять его место. А если, скажем, вице-президент именно это видит, когда спит? Что ему делать? Бессильно кусать локти? Непродуктивно. Вредить? Чревато изгнанием с Олимпа. Значит, надо избавиться от патрона опосредованно, чужими руками и так, чтобы это выглядело как можно естественней. А что может быть естественней добровольной отставки президента и передачи власти следующему в линии преемственности на фоне шумного скандала с массовыми протестами? Ничего. Дело за малым: раздуть этот самый скандал…»
— ФБР! НЕ ДВИГАТЬСЯ! — крикнул вслед улепетывавшим от него людям командир четвертой группы HRT. — ПРИСТРЕЛЮ!
— Это заложники! — одернул его по рации судивший о происходящем по показаниям радиотомографов Кулидж. — Ими займутся другие! Проверьте подозреваемых!.. ЧТО ВЗОРВАЛОСЬ?!
— Ловушка, сэр! — ответил командир третьей группы, которая должна была войти через гараж. Обрушив ворота при помощи проложенной по их верху взрывчатки, бойцы ринулись внутрь, как вода в пробоину, и Спарки, вспомнив, где он и зачем сюда пришел, соединил два провода, включив лежащую у противоположной стены гаража аккумуляторную электроотвертку, после разбора корпуса и перезамыкания нескольких контактов ставшую импровизированным искрогенератором. Он был накрыт пустой перевернутой жестяной банкой, сообщавшейся посредством садового шланга с газовым баллоном в подсобке, закрытым крысой не ранее, чем концентрация газа под банкой достигла уровня, необходимого для взрывоподобного возгорания. Одной искры хватило, чтоб округа огласилась громким грохотом, все следы деятельности Спарки уничтожились, а банка взлетела к потолку, вынудив бойцов HRT пасть ниц. — Прыгающие мины! Пострадавших нет, но быстро здесь не пройти!
Кулидж облегченно вытер пот.
— Хорошо, двигайтесь медленно и осторожно! Группы один, два и пять, что у вас?..
«— …Раздувать его было решено по украинскому сценарию: берется оппозиционный к власти журналист, о котором говорится, что он вроде как располагает или вот-вот получит в свое распоряжение опасные для этой самой власти сведения. Вскоре после этого журналист при загадочных обстоятельствах погибает, и вся вина возлагается на правящий режим по принципу “кто же, как не они?” Еще через некоторое время на сцене появляется сотрудник президентской охраны с записями разговоров в кабинете президента, доказывающими, что за убийством стоит именно он. Рейтинг действующего главы государства падает, оппозиционные партии активно призывают его уйти в отставку, общественные движения организовывают акции протеста, обстановка стремительно накаляется…»
У перечисленных Кулиджем групп дела обстояли не лучшим образом.
Едва с дверью черного хода было покончено, два бойца первой группы вошли в дом и тут же упали, создав продолжительный плотный затор. Ничего удивительного: половой коврик, поставленный на колеса или, как в данном случае, найденные Дейлом в шкатулке Глории крупные бусины, обретает неплохие противопехотные свойства.
Во времена Средневековья осажденные лили на головы врагам кипящее масло, смолу, расплавленный свинец и другие малоприятные вещи. В принципе, на кухне Уэствудов можно было найти всё нужное для столь же теплого приема, но целью Чипа было задержать штурмующих, никого при этом не убив и не искалечив, поэтому он сделал ставку не на физическую боль, а на страх оной, и воспроизвел подсмотренный когда-то на «ЮТьюбе» фокус. Выбрав из набора прямоугольных разноцветных силиконовых кастрюлек подходящую по размерам и весу, Чип с помощью сооруженной из кухонной утвари примитивной метательной машины всего лишь с четвертой попытки забросил ее на карниз, удерживавший закрывавшие окно занавески. Предусмотрительность Сола, запасшего на случай приезда любивших молочные коктейли внуков большое количество соломинок, позволила бурундуку протянуть трубопровод из чайника в кастрюльку, а годы, проведенные в обществе Гаечки — превратить кухонный шприц для заварного крема в насос-нагнетатель для перекачки по вышеозначенному трубопроводу чашки[17] насыщенной смеси кипятка с поваренной солью. В широкой кастрюльке раствор быстро остыл, превратившись из насыщенного в перенасыщенный, а значит, нестабильный, и стоило первому проникшему в окно сотруднику HRT задеть привязанную к кастрюльке нитку, вылившаяся на него жидкость начала кристаллизироваться. Со стороны казалось, что голова, плечи и руки мужчины начали стремительно покрываться инеем, и он, под впечатлением предупреждений о таящихся в доме матерого террориста опасностях решивший, что стал жертвой некоего сверхсекретного пожирающего одежду и плоть реагента, пал на колени и пронзительно закричал. Когда Кулидж проводил опрос, его товарищи всё еще деморализовано топтались на месте, раздумывая, вытаскивать его или пристрелить, чтобы не мучился…
«— … Ну, и так далее, вплоть до самой смены власти. Правда, украинский президент удержался на посту до конца срока полномочий, поэтому в сценарий требовалось внести коррективы. Скажем, снабдить журналиста, то есть меня, действительно убойным материалом и дать — да что там дать, заставить просто! — выйти с ним в эфир, заранее предупредив о плачевных последствиях. И они, прошу прощения за тавтологию, воспоследовали! Тут же воспоследовали! Я говорю о взрыве того самого здания якобы Национального фонда содействия демократии, а на самом деле тюрьмы НТС ЦРУ, где содержался доктор Сноу…»
Второй группе также было нечем похвастать, хотя она действовала строго по инструкции, разработанной на основе предоставленного риэлтерским агентством плана дома. Из него явствовало, что если влезть в крайнее справа окно второго этажа на задней стене здания, окажешься прямо у лестницы вниз и сможешь контролировать все перемещения по ней и в проходящем через весь дом коридоре. По факту, однако, бойцы не смогли проконтролировать даже собственные перемещения, так как, едва ступив на пол, ушли в него по пояс, а поскольку на каждую попытку нащупать точку опоры половицы реагировали таким треском, что любой тонкий лед позавидовал бы, они смирились со своим незавидным положением и стали ждать помощи. Но, как мы уже знаем, четырем группам из шести своих проблем хватало, а две оставшиеся были слишком заняты Уэствудом и Сейзмором, поэтому Брэнсон и Блейзер беспрепятственно пересекли первый этаж и скрылись за первой попавшейся дверью. Там было темно и пахло бытовой химией, но сейчас Тревора устроил бы даже холодильник, лишь бы в нем не было агентов ФБР.
— Где… мы? — спросил сорванным голосом Стэн, меньше десяти секунд назад споривший с Бобом в гостиной, а сейчас уже мало что понимавший вообще.
— В ванной, — сообщил Брэнсон. АйПод остался возле ноутбуков, и изучать обстановку доводилось ощупью. Закрыв дверь на найденный локтем шпингалет, агент обвел вокруг себя левой рукой, смахнул на пол какую-то бутылочку, сделал из этого верные выводы и, ориентировав Стэна в нужном направлении, отпустил его. — Сделайте два шага вперед!
— А зач… Ай! Черт…Что это?..
— А вы каким боком ударились, правым или левым?
— Левым…
— Значит, унитаз. Возьмите чуть правее и медленно выставьте перед собой руки. Стену нашли?
— Нашел…
— Подойдите к ней вплотную и замрите! — теперь, когда Блейзер ему не мешал, Тревор смог начать готовить ванную к осаде. Первым делом он разбил обернутым в полотенце кулаком светильник, который включался из коридора, следовательно, мог быть использован HRT для ослепления его уже начавших привыкать к темноте глаз почище всякой светозвуковой гранаты. Этим же полотенцем он закрыл щель под дверью, а найденной на полочке над раковиной пеной для бритья замазал вытяжку.
— О, нет! Мы задохнемся! — ужаснулся Блейзер.
— Не думаю, что нам позволят, — успокоил его агент и пустил воду из всех кранов. Не самая совершенная защита от прослушивания, поскольку монотонный шум легко отфильтровать, но лучше, чем ничего. — Кстати, когда постучат, притворитесь моим заложником, сделайте одолжение…
«— …Предшествовавшая ему история с “фотографом-любителем”, якобы заснявшим сцену прибытия Сноу, это не более, чем способ дискредитировать меня, моё начальство и всё WBC, сделав нас виновными в теракте и, одновременно, естественными объектами мести со стороны коллег погибших там агентов. Именно так должно было воспринять общество убийство моего непосредственного начальника, директора новостей Шестого канала Тобиаса Джефферсона — как дело рук ЦРУ! А мою смерть — как дело рук Секретной службы, за агентов которой прилюдно выдавали себя мои похитители! А с кем в первую очередь ассоциируется у публики Секретная служба, думаю, можно не объяснять…»
— …Э… Т… О… С… Т… Э… Н… Б… Л… Е… Й… З… Е… Р… — тем временем по буквам читали ползущую строку делегаты. — И… Т… Р… Е… В… О… Р… Б… Р… Э… Н… С… О… Н… М… Ы… Н… А… Х… О… Д… И… М… С… Я… П… О… А… Д… Р… Е… С… У…
— Майк-сорок один[18], обнаружен подозреваемый. Мужчина, белый, высокого роста, худощавый, возраст семьдесят-восемьдесят, мертв по прибытии, — лидер четвертой группы докладывал исключительно для протокола, так как изображение с его нашлемной камеры транслировалось прямо в штабной трейлер.
— Сол Уэствуд, — тихо произнес поникший Моррисон. — Черт…
— Он сам виноват! Он целился в наших людей! — сердито напомнил Кулидж. Моррисон знал, что он прав, но легче от этого не становилось. Они все потерпели фиаско. Уэствуд убит, Блейзер и Сейзмор в ловушке, Брэнсон тяжело ранен…
— Майк-шестьдесят один, обнаружен подозреваемый. Мужчина, белый, высокого роста, крупного телосложения, возраст тридцать пять-сорок. Ранен, без сознания, истекает кровью, требуется «скорая»…
— А нам — отряд химической защиты! — вклинился в эфир командир пятой группы. Кулиджу, однако, было не до него.
— «БЕЛЫЙ»?! — хором закричали они с Бергом. — Где он? Покажите его! Да не вертитесь! На лицо! Смотрите на его лицо!.. Ох, твою ж…
— Это Боб Сейзмор, — Джим еще не знал, как к этому относиться, и его голос звучал совершенно ровно. — Ваш заложник. Вы подстрелили заложника…
— Черта с два!!! — взъярился Эван. — Я видел!!! У него был пистолет!!! Шестьдесят первый! Там есть пистолет?!
— Так точно, есть! — Майк-61 чуть отступил, чтобы в кадр попал пистолет, который он в строгом соответствии с инструкцией отбил ногой подальше от подозреваемого, пусть даже тот явно был не в форме для стрельбы. — «ЗИГ-Зауэр», триста пятьдесят седьмой!
— Оружие Брэнсона… — Берг сжал голову ладонями. Как? Откуда? Всё смешалось в этом чертовом доме… — Знаю! Брэнсон всучил ему свой пистолет обманом! Чтобы подставить под наших снайперов! А сам тем временем… Черт! Где они сейчас?!
— Похоже, в ванной комнате, — сказал оператор, сверившись с наложенным на показания радиотомографа планом здания.
— Ну, хоть так. Из ванной он точно никуда не денется. Хотя если у них совмещенный санузел…
«— …Но они просчитались. Я спасся. Не спрашивайте, как, я сам не понимаю. А вот враги… Заметьте, я нарочно говорю “враги”, а не “Черный стол”, поскольку “Черный стол” — не враг, а только инструмент врага, но об этом подробнее позже. Так вот, враги поняли, что их план рушится, сделать из меня жертву режима не выходит и надо переходить к более решительным действиям. И они к ним перешли. Сложно сказать, было ли покушение на Фарида Джикуая делом их рук или это действительно аль-Зубайри поработал, там всё слишком запутано, да и со временем проблемы, но покушение на президента Логана организовали именно они, в этом не может быть сомнений…»
— …М… Э… Й… П… Л… В… У… Д… Н… Ь… Ю… Д… Ж… Е… Р… С… И… К… Р… Е… С… Т… В… У… Д… Д… Р… А… Й… В… Д… О… М… 1… 0…
— Так, хорошо! — взял на себя кризисный менеджмент Кулидж. — Убитого накрыть, раненого увезти, оружие пометить, где лежало, и тоже унести! Узнайте всё про ванную: что в ней есть и где стоит, какое освещение, какая толщина стен, какого размера и где расположены вентиляционные отверстия! Брэнсон чем-то вооружен?
— Сканер ничего не распознает.
— И то хорошо, хотя свернуть шею — дело одной секунды… Да, мне послышалось, или кто-то действительно что-то про отряд химической защиты говорил?
— Майк-пятьдесят один, — подсказал оператор.
— Спасибо. А зачем он им?
— На кухне была ловушка с какой-то жидкой дрянью, подозревают боевое отравляющее вещество!
— И я узнаю об этом только сейчас?!
— ОМП-группа уже там!
— Если так, прощаю! Но всё равно противогазы всем надеть! Всем до единого! Что в гараже?
— Пока чисто, — ответил другой оператор, левый сосед первого. — Похоже, мина была только одна.
— На больше ему денег не хватило?
— Не могу знать, сэр!
— Пускай осмотрят всё! Всё до последней трещинки! Мне не нужны сюрпризы!.. Кто кричит?
— Какая-то женщина. Говорит, что она Патриция Сейзмор, и требует пропустить ее к мужу!
— Скажите, что ее мужа сейчас вынесут, и непременно добавьте, что она может поехать с ним! Пусть ставит на рога больницу, а не нас!.. Это глюк сканнера такой?
— Нет, они на самом деле провалились.
— Дурдом…
«— …Если наложить даты, указанные в плане операции “Перевал”, на хронологию уже известных нам событий, станет очевидно, что она была задумана уже после выхода моего “Специального расследования” в эфир и покушения на мою жизнь, но еще до покушения на президента Логана. О чем это свидетельствует? О том, что она, точнее, ее последствия, писались врагами уже под нового президента. Выжив, я спутал им все карты, и они стали рубить с плеча, пока всё не вскрылось. Именно этим объясняется поспешность и откровенность покушения на Логана, который, при всём к нему огромном уважении, не был бы первой жертвой врагов, так как ей уже стал Квентин Джей Остерман, популярный актер и великий голосоподражатель, скончавшийся пять дней назад якобы от сердечного приступа…»
— …Д… О… М… О… К… Р… У… Ж… Е… Н… Ф… Б… Р… О… Н… И… Г… О… Т… О… В… Я… Т… С… Я…
«— …Почему, спросите вы меня, я так уверенно говорю “якобы”? Потому, отвечу вам я, что Остерман был “голосом” “Черного стола” и договаривался со Сноу о приобретении “ликвидатора абсолютной надежности” и убийстве Хаддама аль-Мейзеи! Он же звонил моему начальнику Тобиасу Джефферсону от имени ЦРУ и угрожал ему и всему коллективу Шестого канала расправой в случае, если мое шоу выйдет в эфир! Это не домыслы, а юридический факт, подтвержденный результатами официальной сравнительной экспертизы записи звонка “Крестного”, как, уж простите за каламбур, окрестил его мистер Джефферсон, сделавший эту самую запись, — ее копия, кстати, у меня имеется и вскоре будет разослана во все американские средства массовой информации — и образцов голоса Остермана. Позволю себе риск предположить, что Джефферсона и Сноу убили еще и потому, что они слышали голос “Крестного” и могли разоблачить Остермана, который, похоже, знал о “Черном столе” достаточно, чтобы его самого было слишком опасно оставлять в живых…»
— Ущипните меня, Стэн! — распорядился Тревор. Спецназовцам за стенками и дверью были доступны развлечения на любой вкус, от поиска несуществующих мин до спасения соратников от неизвестного науке кожно-нарывного вещества и подпиленного пола. В ванной же можно было только смотреть в темноту и слушать шум воды, который мало-помалу начал утомленного агента убаюкивать.
— Куда?
— Вот, за руку.
— Где?
— Да вот же! Ослепли?
— Я не виноват, что вы… что вас плохо видно!
— Вы таки расист… АЙ! Вы чего?!
— Это за расиста!
— Хорошо. Считаем, что мы квиты.
— Квиты… — Блейзер подтер нос рукавом. — Что с Солом и Бобом, как думаете? Я слышал выстрелы и взрывы…
— Я тоже. А еще — сирену «скорой помощи». Так что надежда есть…
В дверь ванной громко постучали. Чуть погодя постучали еще раз. Тревор встал с ванной, шагнул Стэну за спину и хлопнул его по плечу, мол, сами знаете, что делать…
«— …С Остерманом всё прошло, как по маслу. Сердечный приступ на восьмидесятом году жизни — что может быть естественней? Но глава следственной группы Секретной службы, заместитель начальника управления охраны президента США Тревор Фитцджеральд Брэнсон интуитивно увязал смерть Остермана с убийством Джефферсона и покушением на мою жизнь и поручил провести ту самую сравнительную экспертизу голосов Остермана и “Крестного”. Экспертиза, как я уже говорил, дала положительный результат, а Брэнсон из просто одного из следователей по этому делу стал опасностью номер один для “Черного стола” и врагов вообще. Вот почему, когда покушение на президента Логана провалилось и врагам, уже запустившим в действие план “Перевал”, потребовалось срочно замести следы, они обставили всё так, как будто Брэнсон — американский Мирошниченко! Если кто забыл, напоминаю, что Мирошниченко — фамилия сотрудника охраны бывшего президента Украины, заявившего, что у него есть доказательства причастности последнего к убийству украинского журналиста Георгия Гангидзе! Так вот я заявляю: это наглая ложь! Тревор Фитцджеральд Брэнсон к этому непричастен! Напротив, он делал всё возможное и невозможное, чтобы вскрыть заговор против Америки! Он спас мне жизнь и хотел спасти страну! Он — настоящий герой! И тот факт, что сейчас он вынужден скрываться, лишний раз подтверждает, насколько враги сильны и влиятельны…»
— … К… Ш… Т… У… Р… М… У… О… Н… И… Х… О… Т… Я… Т…
— Кто там? — спросил Стэн. Из-за шума воды его не услышали и постучали снова, поэтому он повторил уже громче: — Кто там?
— ФБР! Мистер Блейзер, это вы? Пожалуйста, выключите воду, очень плохо слышно!
Брэнсон решил, что сейчас важнее не скрыть, что делают они, а слышать, что происходит снаружи, и закрутил краны до необходимого минимума.
— Спасибо! — поблагодарили из-за двери. — Мистер Блейзер, как вы себя чувствуете?
— У меня всё о’к… — Стэн схватился за ударившийся об локоть Тревора бок и сменил бодрый тон на затравленный. — Не очень хорошо! У него граната! Он меня взорвет! Сделайте всё, что он просит, пожалуйста!
— Конечно, мистер Блейзер! Что он просит?
На этот вопрос Брэнсон ответил сам:
— В гараже стоит Форд «Гран Торино»! Заправьте его, подгоните к парадному входу и организуйте коридор в аэропорт Ньюарка! Там меня должен ждать полностью заправленный авиалайнер с пилотами! Пункт назначения я сообщу в воздухе! Даю вам час! Чуть что пойдет не так — Блейзер умрет! Понятно?!
— Понятно, мистер Брэнсон, но часа слишком мало…
— Не пудрите мне мозги! Я знаю возможности ФБР! Час — это вчетверо больше, чем надо! Вам повезло, что сегодня я добрый! Но меня очень легко разозлить!! Очень!!!
«— …А сейчас давайте отвлечемся и представим, что у врагов всё получилось. Имеем следующее: после добровольной отставки либо насильственной смерти Джорджа Логана пост президента США занимает новый, напрямую связанный с врагами человек. Разгар политического кризиса — не лучшее время для прихода к власти, но он и его сообщники всё предусмотрели и знатно потрудились над созданием проблем, которые свежеиспеченный глава государства будет самозабвенно решать, набирая электоральные баллы и заставляя общественность забывать понемногу об американском “кассетном скандале”. Я говорю о всё той же пресловутой операции “Перевал”. Конечно, предугадать все её последствия в полном объеме невозможно, но описать общие тенденции мне, думаю, по силам…»
— …Н… А… С… У… Б… И… Т… Ь… !...
— Хорошо, я всё понял! — сказал переговорщик и надолго замолк, ожидая инструкций из центра. Там с решением не торопились.
— Граната — это мощно, — признал очевидное Кулидж.
— Он блефует! — заявил Берг. — Нет у него гранаты! Сканер бы ее распознал и показал!
— Если она в кармане штанов, то нет.
— Если она в кармане штанов, его можно брать голыми руками!
— Это риск, а труп Блейзера нам не простят.
— Улетевшего Брэнсона тоже!
— Улетевшего можно экстрадировать, а труп не воскресишь.
— Только не говорите, что собираетесь выполнять его требования!
— Можно предложить ему нечто альтернативное, — подал голос Моррисон.
— Например? — хором спросили Кулидж и Берг; первый заинтересованно, второй — с неприкрытым сарказмом.
— Например, позволить ему доехать до аэропорта, но взлет разрешить только в обмен на Блейзера.
— Бред! — издевательски прыснул Эван. Возражение руководящего агента было более конструктивным.
— Он не отпустит своего единственного заложника. Без него ему крышка.
— Дадим ему замену.
— Бред!
— Какую?
— Меня.
Берг мигом сменил иронию на подозрительность.
— Вы так хорошо с ним знакомы?
— Если помните, он ко мне приезжал, — с достоинством напомнил ему Моррисон, готовый к такому вопросу, — поэтому точно знает, что я — не спецназовец, а моя жизнь хоть чего-то, да стоит. Он может согласиться.
— А может послать вас ко всем чертям!
— Попробовать в любом случае стоит.
— Это да, — кивнул Уолтер, и Эван понял, что вот-вот проиграет.
— А давайте… Давайте… — он посмотрел на мультиэкран в поисках вдохновения. — Давайте пустим газ!
— Не надо! — сразу сказал Джим.
— Мне тоже не нравится, — заметил Кулидж.
— Но почему? — искренне удивился Берг. — Условия идеальные! Помещение крошечное, стены тонкие, плюс он воду включил и не услышит сверления! С четырех сторон по баллону с CS, вентили на максимум — Брэнсон пикнуть не успеет, как будет кровавые сопли жевать!
— Он там не сам! — сказал полицейский. — Блейзер тоже пострадает!
— CS нелетален!
— В такой концентрации даже мой одеколон летален!
— Какой «такой»?
— С вентилями на максимум!
— Не воспринимайте всё буквально!
— Тогда не шутите так!
— Я не шучу!
— А говорите не воспринимать вас…
— Хватит! — прикрикнул на спорщиков Кулидж. — Так мы ничего не добьемся!
— Правильно! — воодушевился Берг. — Действовать надо! Сейчас же! Я потому и…
— Эван, твой план опасен!
— Только для Брэнсона!
— Не только! Для Блейзера и бойцов тоже!
— Блейзера откачаем, а наши и так все в противогазах!
— Как хорошо, что ты напомнил! — спохватился Кулидж. — Майк-пять-один, семьдесят первый! Отравляющее вещество идентифицировали?
— Так точно, семьдесят первый, идентифицировали! Это соленая вода!
— Майк-пять-один, плохо слышно, повторите последнюю фразу!
— Соленая вода!
— Майк-пять-один, пожалуйста, погромче и почетче, а то мне слышится «соленая вода»!
— Так точно, семьдесят первый! Соленая вода!
— Вы уверены?!
— Так точно!
— Ошибки быть не может?!
— Никак нет!
— Спасибо, Майк-пять-один, продолжайте, э-э-э, делать то, что делали! — Кулидж снял гарнитуру и потрогал лоб. — Я, наверное, заболел. Ни черта уже не понимаю…
— Зато я понимаю! — Берг словно заново родился. — Всё это ложь! Мистификация! Никаких мин и ловушек вокруг дома нет и никогда не было! И гранаты у Брэнсона нет! Он нагло блефует! Его надо брать! Ломать двери и брать!
— Что ж, оно, может, и так…
— Но винтовка-то у Сола настоящая была! — нашелся Моррисон. — Значит, он вполне мог и гранатой разжиться!
— Тоже верно… — Кулидж закрыл глаза и приставил кулак к переносице. Ясность мышления определенно давалась ему с большим трудом. — Ладно, не будем пороть горячку. У нас в запасе почти целый час. Ты, — он хлопнул по плечу левого оператора, — организуй техников, пусть займутся машиной! Ты, — хлопнул по плечу правого, — свяжись с региональным управлением, пусть хлопочут насчет самолета! Ты, — ткнул пальцем на прямо-таки позеленевшего Эвана, — сходи к химикам, поговори насчет газа! Но без моей команды ничего не применять и не предпринимать!
— Само собой, сэр! — сухо отчеканил Берг, даже не думая радоваться. Было совершенно очевидно, что Кулидж принял решение в пользу Моррисона, а поручение о газе отдал так, для протокола и проформы. Но он, Эван, всё равно его выполнит, пусть даже его план никогда не будет приведен в исполнение. Не беда. Брэнсон из страны тоже не улетит. Просто в самолет не сядет. Вообще до аэропорта не доедет. Даже до машины не дойдет…
«— …Первым делом на успокоившемся было Ближнем Востоке вспыхивает новый кризис. Айран обвиняет Акбарнистан и его западных союзников, в первую очередь США, в вооруженной агрессии. К нему присоединяется Россия, чьи военные летчики погибли в результате катастрофы самолета-радара. Новая американская власть нарочно реагирует вяло, и Фарид Джикуай, де-факто оставшийся с противником один на один, волей-неволей прибегает к тому, чего всё это время, невзирая на угрозы и покушения на свою жизнь, старательно избегал, — к военной силе. Или не прибегает, полностью оправдывая высокое звание лауреата Нобелевской премии мира. Правда, боюсь, в этом случае его очень быстро убьет “Черный стол”. Или аль-Зубайри, но, поскольку врагам конфликт просто необходим, применить “Черный стол”, безусловно, надежнее, тем более, что с Хаддамом всё прошло как по маслу. Отважусь предположить, что генерала устранили именно затем, чтоб привести к власти его приемного сына и разжечь войну, и только искренний пацифизм Фарида помешал этому. Но с его смертью все преграды исчезают, и мы имеем затяжную и кровопролитную войну, которая, конечно, вряд ли сходу перерастет в ядерную Третью мировую, но надолго, если уже не навечно, похоронит надежды на мирное сосуществование стран Фарсийского залива. Чего враги, собственно, и добиваются, ведь “горячий конфликт” — кладезь для торговцев оружием, медикаментами и политическими убийствами. Именно на этом делают свой бизнес враги, прикрываясь удостоверениями сотрудников Центрального разведывательного управления, вывеской корпорации “Хорайзон” и личиной “Черного стола” соответственно, и именно в это, в такого торговца, но уже в глобальном масштабе, они хотят превратить Соединенные Штаты!..»
— Можно подумать, сейчас это не так! — ехидно крикнул на весь зал президент Беларуси. Какой-либо видимой реакции это замечание не вызвало и в финальную редакцию протокола заседания не вошло…
— …П… О… М… О… Г… И… Т… Е… !... Т… Р… Е… В… О… Р… Б… Р… Э… Н… С… О… Н… С… Т… Э… Н… Б… Л… Е… Й… З… Е… Р…
«— …Так оно и будет, если их человеконенавистнический план осуществится! Его надо остановить! Во что бы то ни стало! Не знаю, кто первым увидит этот репортаж, увидит ли его вообще хоть кто-нибудь и буду ли я жив, когда это случится. Мне остается лишь надеяться, что среди моих слушателей, вольных или невольных, будут и достойные люди! Именно к ним я обращаю свой клич: боритесь! Не дайте врагам победить! Делайте всё возможное и невозможное, чтобы доброе имя Тревора Фитцджеральда Брэнсона было восстановлено, а вице-президента США Доминика Карлайла, директора ЦРУ Элиота Прайса, начальника ОСО НТС ЦРУ Аллистера Симпсона, главу фармацевтической корпорации “Хорайзон” Гордона Брайтмена и всех их многочисленных подельников постигла целиком и полностью заслуженная кара! Убежден, что если правда и справедливость еще значат хоть что-то в нашей с вами стране, их преступления не останутся безнаказанными! Не дайте им уйти! Не дайте победить! Из тайного убежища, Стэн Блейзер, специально для Свободного Мира!»
Изображение репортера сменилось абсолютно черным фоном с написанным белыми буквами перечнем главарей заговорщиков. Бегущая строка уползла за левый край экрана и началась сначала. Нельзя сказать, что в сессионном зале было тихо, но первая более-менее осмысленная реплика принадлежала генеральному секретарю ООН:
— Господин Логан, вам слово!
— Ну… — президент США растерянно оглядел зал. — Если честно, я не знаю, что сказать. Надо создать комиссию, разобраться…
— Межгосударственную комиссию! — поправил с места президент России. — Все эти обвинения в адрес моей страны беспочвенны и должны быть опровергнуты официально, на высшем уровне!
— Точно! — присоединился к нему Джикуай. — Это всё надо проверить! Я этому Блейзеру не доверяю! В прошлый раз он утверждал…
Жирную точку в едва начавшемся процессе разделения мнений, как обычно очень эмоционально, поставил президент Айрана.
— Всё так и есть! — крикнул он, воинственно тряся телефоном. — Мне только что сообщили: наш самолет-радар обстрелян ракетами! И там действительно были испорчены все парашюты! Блейзер говорит правду! А ФБР его хочет убить! Выводы делайте сами! Америка — Империя Зла!
Дерзкий, хоть и неоригинальный выпад в адрес Родины встряхнул Логана, и он, нет, не заговорил, а просто-таки зарокотал:
— Как глава государства, глава правительства, глава исполнительной ветви власти и главнокомандующий Вооруженных сил Соединенных Штатов Америки я беру расследование изложенных Стэнли Родериком Блейзером фактов под свой личный контроль! ФБР и другим силовым ведомствам приказываю немедленно задержать всех перечисленных им лиц! Операцию в Мэйплвуде, штат Нью-Джерси, отставить! С этой секунды Стэнли Родерик Блейзер и Тревор Фитцджеральд Брэнсон находятся под защитой федерального правительства! Обеспечить их безопасность я поручаю лично командиру своей охраны, специальному агенту Форману! К выполнению поручения приступить незамедлительно! Это — приказ! Президентский приказ!
Последнее словосочетание он произнес, глядя прямо в глаза начальнику контингента Секретной службы в штаб-квартире ООН. Тот стоял у ступенек на сцену, но еще до того, как Логан закончил, выскочил из зала и крикнул двум ближайшим подчиненным следовать за ним. Лифты ходили быстро, из здания их выпустили без проволочек, а покинуть Манхэттен было в сто раз проще, чем на него попасть. Но к тому времени, как они въехали в тоннель имени Холланда, в Мэйплвуде уж десять минут как всё знали. Роль массового просветителя несвойственно и неожиданно для самого себя исполнил Дейл, настолько увлекшийся царившей в доме суетой, в плане насыщенности и реалистичности оставлявшей далеко позади всю «суавиану», что не заметил, как оказался на спинке дивана, откуда открывалась самая лучшая панорама гостиной. Лишь встретившись взглядом с одним из бойцов, он понял, что что-то не так, выполнил отступательное сальто-мортале, свалился на что-то одновременно твердое и податливое, перевернулся на живот и поскакал куда глаза глядели, даже не пытаясь разобраться, на что упал и что нажал, ибо, зная себя, был уверен, что на оба вопроса ответ будет «что-то не то». И ошибался, так как нажал он кнопку включения на пульте от телевизора, а ведь еще Озимандиас доказал, что это — необычайно мощное оружие. Для этого, правда, телевизор должен быть настроен на новостной канал, но сейчас новостными были чуть ли не все каналы вообще.
«— …Не дайте врагам победить! Делайте всё возможное и невозможное, чтобы доброе имя Тревора Фитцджеральда Брэнсона было восстановлено, а действующего…»
— Что здесь происходит? — грозно спросил через окно командир шестой группы.
— Тут какой-то бурундук… — начал оправдываться его подчиненный, но его ответ уже мало кого интересовал. Во всяком случае, не начальника точно.
— Это Блейзер? Давно идет? В Штаб доложили? Черт, всё самому надо делать… Семьдесят первый, Майк-шесть-один! Тут по телевизору Блейзер выступает! …Ну да, заложник наш! …Не знаю, написано: «Тринадцатый»…
— Эта штука ловит Тринадцатый канал? — спросил Кулидж у оператора, крутя указательным пальцем над головой.
— Если он идет через спутник, то да, — оператор выделил часть экрана под телевизионный сигнал, запустил сканер диапазона и уже через пару секунд поймал нужный канал. Не Тринадцатый, правда, а Второй, но это не имело значения, так как сейчас все они «питались» сигналом UNTV[19] и ретранслировали одну и ту же картинку со стационарной камеры в зале пленарных заседаний, направленной на левый от членов президиума экран. Как следствие, зернистость и цветопередача оставляли желать лучшего, но Стэна и его голос всё равно нельзя было не узнать.
«— …Не дайте им уйти! Не дайте победить! Из тайного убежища, Стэн Блейзер, специально для Свободного Мира!»
— И что всё это значит? — задал вопрос в эфир Берг. Эфир ответил профессиональным женским голосом:
«— По-видимому, это и всё. Тем, кто присоединился к нам недавно, поясняю, что вы видите картинку с пленарного заседания проходящего сейчас в Нью-Йорке Саммита ООН. Только что здесь прозвучало видеообращение Стэна Блейзера, в котором он обвинил тех, чьи имена вы видите на своих экранах, это вице-президент Карлайл, директор ЦРУ Прайс, начальник НТС… простите, ОСО НТС ЦРУ Симпсон и глава корпорации “Хорайзон” Брайтмен, в создании террористической организации “Черный стол” и попытке развязать войну на Ближнем Востоке. Он также заявил, что Тревор Фитцджеральд Брэнсон невиновен… Простите, кажется, президент Логан хочет что-то сказать!»
Камера пришла в движение, мельком показала эмблему ООН и президиум и остановилась на трибуне и Логане.
«— Как глава государства, глава правительства, глава исполнительной ветви власти и главнокомандующий Вооруженных сил Соединенных Штатов Америки…»
— Вот черт… — пробормотал становившийся после каждого слова всё более бледным Уолтер, когда глава государства закончил.
— Сволочи! — по-звериному зарычал Эван. — Они всё-таки сделали это! Их надо брать! Пускать газ! Если начнем сейчас, то успеем…
— Агент Кулидж, сэр! — позвали из глубины трейлера. — На связи начальник Группы оперативного реагирования на чрезвычайные ситуации!
— Быстро, — похвалил Моррисон, которому стоило неимоверных усилий воздержаться от радостных криков и прыжков до низкого потолка.
— Даже слишком! — объявил Берг. — Видите, как все засуетились? Это точно заговор! Но я знаю, как их всех победить! Если вы отдадите приказ до того, как ответите, то получится, что они не успели его отменить, и тогда…
— Помолчи, Эван, а то, не дай Бог, услышат! — осадил его руководящий агент и постучал по гарнитуре, приказывая перевести разговор прямо на нее. — Кулидж слушает. …Да, сэр, смотрел. …Да, я всё слышал. …Нет, он забаррикадировался. …С Блейзером, да. …Ведем переговоры. …Еще нет, но как раз собирались. …Разумеется, сэр, первым же делом! …Как день, сэр! …Уф-ф-ф… — Кулидж опустил гарнитуру на шею и поднял глаза к небу. — Неужто пронесло…
— Это, по-вашему, «пронесло»?! — неистовствовал Берг.
— Так лучше, — сказал Кулидж, не уточняя, кому и чем. — Надо как-то сказать ему. Так, чтобы поверил…
— Дайте, я скажу! — вызвался Моррисон. — Мне поверит!
— Вы всё-таки с ним заодно… — ненавидяще проскрипел Берг.
— Бронежилет возьмите, — посоветовал Кулидж. Лейтенант улыбнулся.
— Он мне не нужен.
— Заодно… — голос Эвана так походил на шипение змеи, что если б у него изо рта высунулся раздвоенный язык, никто б не удивился. А вот Брэнсон, услышав через дверь голос Моррисона, удивился изрядно.
— Конечно, узнал, Джим! — ответил он на поставленный вопрос и задал пару собственных: — Что хорошего скажете? Мой самолет уже готов?
— Лучше. Он вам не понадобится. Речь Стэна показали в ООН. Президент приказал арестовать заговорщиков, а вас обоих взять под охрану федерального правительства. Вы победили. Можете выходить, бояться больше нечего.
Блейзер шумно сел на унитаз. Брэнсон остался стоять, хотя был без преувеличения шокирован. На что-то подобное он начал рассчитывать еще в тот момент, когда обнаружил пропажу карточки памяти, и именно поэтому тянул время, «щедро» отведя на выполнение своих требований целый час и готовясь после долгих уговоров «милостиво» согласиться на продолжение срока. Сейчас же, когда мечта сбылась, он попросту боялся в это верить. Было, конечно, сомнительно, что Кулидж и Берг сознательно попытаются обмануть его столь фантастической историей, но ведь чем беспардоннее ложь, тем легче в нее поверить. Кроме того, Тревор ничего не знал о судьбе Сола и Боба, а ведь агенты ФБР вполне могли их допросить, узнать о пропавшей карточке памяти и его надеждах на Первого Бурундука и теперь воспользоваться ими в своих целях…
— Как Стэн закончил свою речь?
— Чем-то вроде «Стэн Блейзер из потайного убежища специально для Свободного Мира». За дословность не ручаюсь, был взволнован, сами понимаете…
— Понимаю, — согласился Тревор. А еще он понимал, что в руки ФБР попали не только его помощники, но и ноутбуки с готовым видеороликом…
— Что там?! — крикнул Моррисон. Его собеседник находился то ли в другой комнате, то ли на улице, так как Тревор ответа не разобрал и вынужден был задать тот же вопрос: — Что там у вас, Джим?
— Пресса, — коротко ответил полицейский.
— Дырявый кордон, — посочувствовал Тревор.
— От таких только минное поле поможет! Говорят, шли поодиночке и палисадниками! Вот ведь…
— А с какого канала? — ревниво спросил Блейзер.
— Сейчас узнаю… Эй! С какого они канала?! …Как-как?! …О’кей, спасибо! Говорят, «Уорлд Ньюз Нетворк»!
Стэн приуныл.
— Эти да, эти всюду пролезут…
— Кто-то знакомый? — сочувственно осведомился Тревор.
— Да не то чтобы… Сложно сказать… Просто на взрыв в моем доме они тоже первые приехали… Хорошо работают, черти! И опять рейтинг за мой счет поднимут, чтоб им всем…
— Ну-ну, Стэнли, — урезонил его агент, — не кипятитесь! Вы благодарить их должны! Теперь мы точно можем спокойно сдаваться!
— Думаете?
— Уверен, — Брэнсон и впрямь был уверен, что у Кулиджа и Берга не хватило бы смекалки разыграть приезд именно печально знакомой Стэну «Уорлд Ньюз Нетворк». Желай они его обманом выманить, наверняка сказали бы, что приехал его родимый WBC. — «Козерог-1» смотрели?
— Конечно! Раз двадцать! Роберт Колфилд — вообще мой кумир, на которого я всегда равнялся!
— Считайте, сравнялись. Будем, как он и Брубейкер в конце.
— Здорово! — воодушевился Стэн, которого упомянутая сцена всегда пробирала до слез. Правда, если вдуматься, в их паре роль «воскресителя мертвых» Колфилда играл не он, а Брэнсон, но агент нарочно не стал развивать эту тему: зачем портить человеку праздник?
— Хорошо, мы выходим! — сообщил он и отпер шпингалет. Дверь не распахнулась и внутрь никто не ворвался. Тогда Брэнсон легонько, чтоб никого часом не стукнуть, толкнул ее сам и увидел стоявшего на почтительном удалении Моррисона, за спиной которого возвышались темные фигуры бойцов HRT.
— Что ж, лейтенант, вот он я!
— Вижу, агент Брэнсон. Пойдемте.
— Секунду! — вмешался один из оперативников. — Пусть сначала гранату отдаст!
— Я безоружен. И он тоже, — Тревор освободил дверной проем, выпуская Стэна. — Хотите, можете нас обыскать.
— Так и сделаем, — ответил всё тот же оперативник. Явно старший по должности, он, тем не менее, лично обхлопал обоих затворников с головы до ног, после чего скомандовал Брэнсону: — Руки за спину!
Моррисон посмотрев на него с выражением.
— Не думаю, что есть смысл заковывать в наручники тех, кто находится под федеральной защитой. А вы как считаете?
Старший боец одарил полицейского не менее выразительным взглядом.
— А я считаю, что уж лучше наручники, чем пуля в лоб. Руки, сказал!
— Он же безоружен! — возмутился Блейзер.
— Зато они вооружены, — пояснил Тревор и заложил руки за спину. Когда на них защелкнулись стальные браслеты, он добавил: — Я сожалею о том, что случилось с Санчесом. Правда, очень сожалею.
— Он ваш, лейтенант, — сказал боец спецназа ФБР и ушел в ванную то ли искать гранату, то ли чтобы не искушать себя видом незащищенного затылка Брэнсона. В глазах остальных бойцов читались аналогичные переживания, однако в ванной было слишком мало места, и они просто стояли, натужно делая вид, что их всё устраивает. Тревор отвечал им взаимностью. Стэн отчаянно следовал его примеру, но, узрев у входной двери накрытое простыней тело, побледнел и икнул.
— К-к-кто?..
— Сол, — вздохнул Моррисон.
— Черт, — емко прокомментировал Брэнсон.
— У них не было выбора. Он в них целился.
— Узнаю его стиль.
— А Боб?! С Бобом как?! — вцепился в рукав полицейского Стэн.
— Когда увозили, был жив.
— Мое почтение снайперу, — сказал Тревор.
— Кстати, как вы передали материалы в ООН? — спросил Джим, желая внести в разговор хоть чуть-чуть позитива.
— Ой, вы не поверите… — начал Блейзер.
— Стэн отправил по своим каналам! — продолжил Тревор. — Секретным! Верно я говорю?
— Нет, а вы о чём?..
— Слышали? Очень секретные! Даже мне их не раскрывает! Как я ни пытался… СТВОЛ!!!
Они уже сошли с крыльца и подходили к тротуару, реплики обсуждающих происходящее полицейских, эфбээровцев и жителей Мэйплвуда слились в нестройный гул, многие показывали на троицу пальцами, и лишь выработанный путем изнурительных тренировок инстинкт позволил Брэнсону засечь на этом пестром движущемся фоне направленное в их сторону дуло. Эван Берг был рад увидеть Тревора закованным в наручники, но он был бы гораздо более рад увидеть его пристегнутым к койке для смертельной инъекции, чего, как он чувствовал, уже не случится. Судам Берг не верил — слишком многие из тех, кого он туда передал, либо оказались на свободе «за недостаточностью улик», либо отделались смехотворными приговорами. Из Брэнсона же, похоже, вообще собрались чуть ли не героя лепить. Нет, он не позволит этому случиться. Не после того, как эта сволочь обошлась с Раулем. Брэнсон и так слишком нагло и долго уклонялся от правосудия. На этот раз он, Эван, сделает всё сам. Пусть попробует уклониться от этого…
С этой мыслью Берг спустил курок. Грянул выстрел. Блейзер, Брэнсон и Моррисон синхронно упали. Эван был уверен, что не промахнулся, но ему очень не нравилось, что Брэнсон начал падать еще до выстрела. Поэтому он для очистки совести хотел выстрелить еще раз, однако за росшими вдоль тротуара кустами и лежавшим сверху Моррисоном его врага практически не было видно, а в следующий миг на Эвана навалились сразу четверо полицейских. Потом раздался женский вопль: «ИХ ВСЕХ УБИЛИ!!!», все сорвались с мест, Берг закричал: «ПУСТИТЕ!», а Брэнсон: «СТЭН, ВЫ ЦЕЛЫ?!»
— Не кричите мне в ухо и слезьте с меня, — попросил репортер. Исполнить его просьбу оказалось делом нетривиальным, поскольку толкать кого-то и наваливаться на него даже со скованными за спиной руками просто, а вот вставать, да еще если сверху лежит кто-то третий, сложнее. Только когда подоспевшие полицейские сняли с него Моррисона и помогли встать на колени, Тревор поднялся, придирчиво осмотрел журналиста и ужаснулся:
— Стэн! У вас кровь!
— Где?! — репортер лихорадочно ощупал себя, но нашел кровь только на рубашке. — Это не моя… Это ваша! Ваш бок — сплошная рана!
— Не может быть! Тогда бы он болел! — заметил Тревор. — И дырки на одежде нет. Откуда кровь тогда?..
А потом они оба кое-что заподозрили и посмотрели на Моррисона.
— Джим, вы…
— Стэн точно в порядке? — спросил лейтенант, на чьем левом боку вокруг круглой дырки в рубашке быстро расплывалось красное пятно.
— Точно-точно! — подтвердил репортер. — А…
— Вот и славно. В маленьких городках все должны держаться вместе… — Моррисон улыбнулся и упал бы навзничь, если бы его не подхватили сразу двое коллег.
— ВРАЧА!!! — крикнул один из них. Мог, в принципе, и не кричать, так как к обстрелянным уже бежали парамедики из второй бригады Мэйплвудского отряда первой помощи, оставшейся дежурить у дома после того, как первая увезла Сейзмора. Пока двое волонтеров клали на носилки Джима, третий бегло осмотрел Стэна и Тревора.
— Кроме пары ссадин ничего не вижу, — объявил он. — Головой не ударялись? Внутри боли есть? При движении никаких ощущений?
— Нет, мы в порядке! — отмахнулся репортер, подпрыгивая в попытках рассмотреть носилки. — Что с ним?! Это очень плохо?! Он выживет?!
— Очень надеюсь! Отвезем в Ист-Оранж, там отличное отделение экстренной помощи! О нем позаботятся!
— Вы, главное, сразу все не уезжайте, ваша помощь может скоро вновь понадобиться, — предупредил Брэнсон, кивком указывая на группу из полицейских, бойцов E-SWAT ФБР и HRT, в центре которой из-за плотности кольца не виднелся, однако интуитивно чувствовался Берг. Он уже не кричал, вообще старался поменьше отсвечивать и лишь единожды, когда державшаяся рядом журналистка «Уорлд Ньюз Нетворк» произнесла на камеру: «Только что мы стали свидетелями попытки покушения на Стэна Блейзера…», активно напомнил о себе криком: «Неправда! Я стрелял в Брэнсона!!!» Это, однако, не добавило ему очков популярности ни среди членов съемочной группы, ни среди полицейских, которых от скорого самосуда удерживало только присутствие гораздо лучше вооруженных федеральных отрядов специального назначения. С другой стороны, мэйплвудцы могли кинуть клич и собрать коллег со всего Эссекса, так что позиция прибывшего на место операции вскоре после выступления Стэна по телевидению капитана Финчли на переговорах с руководящим агентом ФБР Кулиджем была не столь шаткой, как казалось на первый взгляд.
— Он совершил преступление и будет арестован!
— Он совершил федеральное преступление и будет арестован ФБР!
— Вы не можете его арестовать! Согласно параграфу 3232 главы 211 части 2 раздела 18 Кодекса Соединенных Штатов, все процессуальные действия проводятся в округе, где совершено преступление!
— А согласно параграфу 3052 главы 203 той же части того же раздела того самого Кодекса, агенты Федерального бюро расследований уполномочены арестовывать тех, кто в их присутствии совершил преступление против Соединенных Штатов, к которым, согласно параграфу 1114 главы 51 части 1 того же раздела того самого Кодекса, относится и покушение на жизнь офицера любого органа любой ветви власти!
— Принцип территориальной юрисдикции…
— У Бюро общенациональная юрисдикция!
— Но не во всех случаях!..
Они стоили друг друга, одутловатый мэйплвудский полицейский и поджарый федеральный агент, и никто не хотел уступать. Для Финчли это было делом чести и авторитета в глазах подчиненных и соседей, для Кулиджа — вопросом престижа родного Бюро и жизни идиота-приятеля, рисковавшего в случае попадания в полицейский участок банально не дожить до утра. Одним словом, без арбитра было не разобраться, оставалось лишь его найти. Либо, как в данном случае, позволить ему найтись самому.
— Агент Кулидж! Тут Секретная служба приехала! Говорят, у них приказ президента забрать репортера и Брэнсона!
— Прервемся, — постановил Кулидж. Финчли не возражал и отправился вместе с ним к дому Уэствудов, где их с нетерпением ждали посланцы Логана.
— Специальный агент Форман! — отрекомендовался шапочно знакомый Кулиджу по телерепортажу начальник контингента Секретной службы в штаб-квартире ООН. — Я здесь по приказу президента, чтобы забрать Тревора Фитцджеральда Брэнсона и Стэнли Родерика Блейзера!
— Вы точно из Секретной службы? — настороженно спросил не забывший предыдущий горький опыт Финчли.
— Точно, — авторитетно подтвердил Брэнсон, совершенно свободно перемещавшийся по огороженному участку несмотря на наручники и сопровождение из уже целых двух полицейских с дробовиками. Он вообще чувствовал себя гораздо привольней, чем раньше, ведь после телерепортажа убивать их со Стэном было уже поздно. — Привет, Эрик! Как семья, жизнь, работа?
— Кручусь как-то, Трев, хотя до тебя далеко! Это кто там? — Форман ткнул в сторону Берга.
— Агент ФБР Эван Берг. Стрелял в нас со Стэном. Попал в лейтенанта полиции. Теперь стоит боится.
— Стрелял в вас? — деловито переспросил Форман. — Отлично! Значит, агент «Черного стола»! Его мы тоже забираем! Возражения?
У Кулиджа возникло чувство дежавю, так как в схожем ключе завершились расширенные консультации по вопросу разделения дел о взрыве в Вашингтоне и сбрасывании Блейзера с моста. Как и тогда, у него не было особого выбора, но на сей раз он был даже рад подчиниться. Уж лучше уступить заведомо сильнейшему президенту США, чем провинциальному полицейскому. Финчли рассуждал аналогичным образом, и возражений с его стороны также не последовало. Теоретически, был еще риск, что кто-то из рядовых полицейских или сотрудников E-SWAT и HRT попытается Берга соответственно убить или вызволить силой, но имевшихся у бойцов ERT пятидесятизарядных FN P90, чьи пули калибра 5,7 мм пробивали кевларовые жилеты типа IIIA, было достаточно для надежного охлаждения даже самых горячих голов.
— Вот и отлично! — резюмировал Форман. — Сонни, Рико! В машину его! Трев, помочь?
— Благодарю, я сам. Стэн! — позвал он репортера, дававшего через полицейское заграждение пламенное интервью журналистке «Уорлд Ньюз Нетворк», в котором пытался уместить все события последних дней, не забывая о таких неотъемлемых элементах рейтинговой истории как лицемерие властей, идущие по пятам убийцы и свистящие над головой пули. Будь его воля, он проговорил бы еще часа три, а потом повторил бы всё то же самое и даже больше другим съемочным группам. — Стэн, нам пора!
— …А я его зову и говорю: «Этот венчурный фонд основал отец вице-президента!» А он мне: «Да ладно! Так не бывает!..» Но я-то опытный, я сразу понял…
— СТЭН!!!
— Что?.. Уже?
— Да, уже!
— Вот черт, на самом интересном месте…
— Да-да, мистер Блейзер! Вы такое рассказываете, что дух захватывает! Прошу, продолжайте! — подобострастно закивала журналистка, чего делать не стоило категорически, ибо Стэн забронзовел и ответил с апломбом: — Прошу прощения, меня ждут дела государственной важности!
— Нет! Мистер Блейзер! Стойте! Пожалуйста! Еще только пара вопросов!.. Зараза! Сволочь! Гад! Ушел! Ему хорошо! А мне что делать? Меня ж за незаконченное интервью в клочки порвут! Джош, ну хоть ты посоветуй! Как мне стать такой же звездой?
— Это несложно, Дрю, — отстраненно произнес оператор, снимавший загрузку Берга в автомобиль Секретной службы. — Помнишь, возле Ньюарка есть такой большой мост? Под ним река Хакенсак. Побарахтайся в ней. А когда надоест…
— Замолкни!
— Как скажешь, — Джош поколдовал с регулятором резкости объектива и выкрутил громкость микрофона на максимум, дабы не упустить ни единой подробности возникшей у авто Секретной службы перепалки. Прежде чем Брэнсон сел в способный принять до восьми пассажиров «Юкон», Форман по старой памяти снял с него наручники, что сильно огорчило эфбээровцев. Унять их пыл смогло лишь предложение выделить машину для сопровождения и удостоверения, что ничего страшного и противозаконного ни с Брэнсоном, ни с Бергом в дороге не случится. Само собой, для равновесия пришлось включить в конвой и полицейских, в связи с чем потребовалось определить порядок следования. Сошлись на том, что машин эскорта нужно четыре, по две от каждой заинтересованной стороны, и что первыми поедут полицейские, вторыми — экипаж ФБР, третьими — Секретная служба с подзащитными и арестованным, за ними опять ФБР, а замыкать колонну будут полицейские.
— Наконец-то! Я уж думал, мы тут будем жить! — проворчал Блейзер, когда после недолгой процедуры формирования конвой отправился в аэропорт «Либерти», где их должны были ждать два заказанных Форманом по радио вертолета. Начальник отряда сидел за рулем, его подчиненные заняли второй ряд, плотно зажав между собой Берга. Стэн и Тревор расположились сзади. На строенной спинке их складных сидений примостился Вжик. Чип отправил его следить за перемещениями Брэнсона, а сам в компании остальных Спасателей мужского полу сидел в густой траве за домом Уэствудов, расслабляясь и переводя дух в ожидании возвращения из Нью-Йорка женской сборной.
— Вы как хотите, ребята, а я это точно всё запишу! — разглагольствовал Рокки. — Память уже не та, историю не ко всякому поводу подбираю, а этого дела мне хватит на годы вперед!
— Да, шанс помочь Уиллу Смиту выпадает только раз! — подтвердил Дейл. Спарки растерялся.
— Мы помогали Уиллу Смиту? Нет, такое я бы не забыл… Или забыл бы?..
— Не забыл бы, — успокоил крысу Чип. — И не обращай внимания, это Дейл почему-то Брэнсона так называет. Киноман, что с него взять…
— От книжного червя слышу! — огрызнулся Дейл. — Не видишь схожести — купи очки!
— Я по тебе и без них попаду! И вообще, если уж на то пошло, Брэнсон больше похож на Дензела Уошингтона из «Собирателя костей»!
— Что? Того инвалида из дешевого клона «Расхитительницы гробниц»?! Да он с Брэнсоном и рядом не стоял! Да что там, он вообще на ногах не держался!
— Конечно! У него была квадриплегия!
— Так у него не только с ногами проблемы, но и в глазах четверится? М-да, тяжелый случай…
— Вот Тамми вернется, она тебе всё растолкует! — неосмотрительно пообещал Чип, напомнив другу обо всём, заставлявшем его подсознательно желать применения против дома Уэствудов огнеметных танков или, на худой конец, гаубичной артиллерии. Ни того, ни другого, ни даже чего-нибудь третьего не случилось, поэтому надо было…
— Сдается мне, летят! — объявил Рокфор, сидевший с навостренными на восток ушами, хотя, учитывая царящий вокруг шум, уместнее было говорить о шестом чувстве.
…брать всё в свои руки.
— Точно! Вон! Вон они! — Спарки вскочил на ноги и указал обеими руками на появившуюся в небе черную точку. Это действительно было «Крыло», но оно полетело не прямо к ним, а дальше на запад, за город, до заповедника Саут-Маунтин, где развернулось, снизилось и на предельно низкой высоте проследовало к точке рандеву. Его винты еще вращались, а пассажирки уже спрыгнули на землю и заключили дорогих им грызунов в объятия.
— Господи, Чип! Ты живой! — не скрывала слез радости Гайка.
— Спаркс! Как я рада, что вновь тебя вижу! — щебетала Тамми, осторожно обняв Спарки и улыбаясь ему с расстояния, на котором ей не грозил удар током.
— А-а г-где м-мой Д-дейлушка? — икая от страха, спросила Фоксглав, так резво крутившаяся из стороны в сторону, что не заметила, как туго завернулась в крылья. — Н-надеюсь, о-он…
— Ну что ты, детка! — поспешил развеять ее страх Рокфор. — Он жив-живехонек! Только что тут был! А вот куда запропастился, тут я не помощник…
— Сюрприз тебе готовит! — сказал Чип. — Я его позову! Не ходи никуда, а то он обидится! Посиди здесь, послушай ребят, они вам всем всё расскажут! Я сейчас! — и бурундук скрылся в траве, минутой ранее поглотившей Дейла. Сначала Чип пробовал напасть на след друга при помощи нюха, но сегодня здесь побывало столько народу, что выделить из целого букета запах одного бурундука было нелегкой задачей даже для Платона. Кроме того, по запаху следа сложно было определить, когда он был оставлен и куда ведет, вперед или назад. Ребус. Кроссворд. Большая проблема…
«…Сарделька! Сосиска! Редиска! Навуходоносор! Петух Гамбургский! — у Чипа уже кончались эпитеты, коими он мог себя “наградить”. — Где он может быть? Что может делать? Нет, что делать — как раз понятно, а вот как? Как понять ход его мыслей? Как воссоздать логику? Как постичь то, чего в природе нет? Надо стать им, хоть на мгновение стать им, увидеть мир его глазами… Так, попробуем… Гы, цветочек! Гы, жучок!.. Нет, это не пойдет, так и самому сбрендить недолго… Думай, думай, голова, шляпу новую найду, теплее будешь… Боже! Отопление!!!»
И Чип галопом припустил в гараж, где, как следовало из доклада Спарки, хранился газовый баллон для автономного котла. Людей, изучавших «прыгающую мину» и искавших боевые отравляющие вещества — никто не верил, что в распоряжении Уэствуда не было ничего, кроме поваренной соли, — там тоже хватало, но к услугам Спасателя был занимавший три четверти полезной площади помещения Форд, под которым он долез до входа в подсобку. Саперов она не интересовала, но Чипа влекла неодолимо, так как он в силу близости к полу и неимения противогаза чувствовал то, что было им недоступно, а именно характерный запах этилмеркаптана. А где этилмеркаптан, там и пропан, а где пропан, там и…
— ДЕЙЛ!
Дейл не ответил. Даже при желании не смог бы. Сидящий на белом двадцатифунтовом баллоне, он был похож на пилота Имперского СИД-перехватчика, которому фонарем кабины служила круглая ручка с овальными прорезями для пальцев, рычагом управления — совмещенное с вентилем устройство предотвращения переполнения, а шлемом — кусок садового шланга, надежно приклеенный к вентилю и голове бурундука унаследованными от Спарки огрызками черной изоленты…
— ДЕ-Е-Е-ЙЛ!!!
На первый взгляд казалось, что всё кончено. Но Чип исходил из того, что Дейл не мог пробыть здесь долго, и что соединение между ним и баллоном негерметично. В два скока оказавшись на баллоне, он перекрыл вентиль, отодрал друга от шланга так, что у того на физиономии образовались полосы депилированной кожи, взвалил на плечо и понес на свежий воздух. Дейл на внешние раздражители не реагировал, однако пульс, хоть и слабый, прощупывался, давая повод надеяться, что всё обойдется.
— Держись, Дейл! Держись! — приговаривал Чип, остановившись у заднего колеса Форда и проверяя, не идет ли кто. — Я себе не прощу, если ты не выживешь! Это я виноват. Не учел, не углядел, не догадался… Черт, да идите уже, чего встали!.. Вот, а сюда не смотрите, здесь ничего нет. Давай, Дейл, еще немножечко… Что это было?! А, это ты кашляешь. Ну, кашляй, кашляй, тебе полезно…
— Мама?..
— Не совсем. Но ты не обольщайся, я выпороть тоже могу…
— Папа?..
— Будь так, тебе б несдобровать! Ишь, чего удумал! И как только ума хватило…
— Учитель?..
— Хотелось бы, но, думаю, момент упущен…
— Чип?..
— Вот это уже ближе к телу…
— Чип! — Дейл затрепыхался и безуспешно попробовал вырваться. — Чип, ты что, тоже?! Чип, ты-то зачем?! Что ж теперь будет-то?!
— Самое сложное…
— Чип! — первой бросилась к бурундукам Фоксглав. — Дейл… Это Дейл?.. Дейл, что с тобой?! Чип, что с ним?!
— Пропан! — лидер Спасателей подпустил в голос толику паники. — Там, в гараже! Не знаю, сколько он вдохнул, но пахло сильно! Спарки, ты почему баллон не закрыл?!
— Я закрывал, я помню… — пролепетал посеревший ученый.
— Напомни, чтоб мы позже это обсудили! Тамми, сделай что-нибудь!
— Сейчас! Конечно! Принесите кто-нибудь аптечку! Чиппи, опусти его! Дейл, посмотри на меня!
— Тамми… Фокси… Вы… Вы все… — простонал убитый горем Дейл. Тут белочка для профилактики дала ему под нос нюхательной соли, и он, поняв, что пребывает не на том, а на очень даже этом свете, впал в крайнюю степень нерассудительности. — НЕТ! ТОЛЬКО НЕ ЭТО! ЗА ЧТО, ЧИП?! ЗА ЧТО?!! УБЕРИТЕ ЕЕ ОТ МЕНЯ! ЗАЧЕМ?!! ЗАЧЕМ ТЫ МЕНЯ СПАС?!! ЧТО Я ТЕБЕ СДЕЛАЛ?!! НЕТ! ТОЛЬКО НЕ ЭТО!!!...
— Милый, успокойся! Всё в порядке! Я с тобой! — наклонилась к нему Фоксглав, но бурундук заорал еще громче, закрыл глаза ладонями и попытался уползти, суча ногами, как при плавании кролем. — Господи, что с ним?! Он меня не узнает!!!
— Истерика и галлюцинации, — объяснил Чип. — Такое бывает при отравлении газом. Это пройдет, не бойся, но лучше тебе пока ему на глаза не попадаться…
— Как это «не попадаться»?! — возмутилась летучая мышь. — Ты вообще понимаешь, что говоришь-то?! Я должна быть с ним! Я обязана быть с ним!
— Знаю, Фокси, но так будет лучше. И тебе, и ему. Поступим так — ты отправляйся в Штаб и приготовь ему постель, а мы прилетим следом. Не волнуйся, он не пропадет! Тамми обо всём позаботится, а я прослежу! Доверяй мне! Доверяешь?
— Доверяю, — поддалась давлению авторитета Фоксглав.
— И правильно делаешь! Давай, лети, и чтобы к нашему прилету всё было готово! Тамми, приготовь что-нибудь успокоительное! Спарки, проверь, чтоб на заднем сиденье не было ничего лишнего! Рокки, помогай нести…
* 103 *
Последующий месяц с небольшим страна прямо-таки жила у телевизоров и мониторов. Власть извлекла урок из последствий замалчивания хода расследования «Капитолийского инцидента» и в этот раз действовала максимально публично, созывая одну пресс-конференцию за другой и раздавая эксклюзивные интервью направо и налево. Со своей стороны благодарные журналисты не скупились на красочные заголовки, жгучие характеристики и хлесткие эпитеты. Особенно сильно досталось двоим: пребывавшему в день Саммита ООН с официальным визитом в Израиле и, несмотря на все предпринятые меры к задержанию, выбросившемуся из окна своего номера на десятом этаже полностью выкупленного его делегацией отеля вице-президенту США Доминику Карлайлу, чье распластанное на асфальте подъездной дорожки тело напомнило кому-то из корреспондентов орла на Большой печати; и с позором уволенному из ФБР Эвану Бергу, к которому, вопреки просьбам и протестам, намертво приклеился ярлык «несостоявшийся убийца Стэна Блейзера». Суд над ним шел в прямом эфире и при большом стечении народа, каждое его слово встречалось неодобрительным гулом, СМИ любовно и профессионально ваяли из него прирожденного убийцу, и в итоге за убийство скончавшегося на операционном столе Моррисона его ко всеобщему ликованию приговорили к пожизненному заключению. Могли бы и суровей обойтись, но в штате Нью-Джерси, где было совершено преступление, смертная казнь больше не практиковалась.
В абсолютно противоположном ключе свершался суд над Тревором Фитцджеральдом Брэнсоном. Предоставленные ему адвокаты с равным успехом могли уйти в отпуск, так как основную массу работы за них сделала ведомая Стэном Блейзером пресса, а главный свидетель обвинения изначально полностью себя дискредитировал. Такая обстановка заставляла остальных принимавших участие в аресте Тревора агентов ФБР чувствовать себя неуютно, выступать негромко и выглядеть неубедительно, а Дэвенпорт так пресмыкался, что Брэнсону стало его даже жаль. В конечном счете, Тревор был полностью оправдан: убийство Рауля Санчеса признали необходимой самообороной, а остальные обвинения отпали сами собой после того, как в багажнике приготовленного к измельчению автомобиля на утилизационном полигоне в Миддлсексе, штат Нью-Джерси, нашли труп одного из похитителей Блейзера, «агента Смита», оказавшегося числящимся пропавшим без вести сотрудником Секретной службы Питером Таунсендом, и пистолет-пулемет, из которого, как установила экспертиза, были застрелены агенты Блант, Локвуд, О’Брайен, Хендерсон, Тиббс, Харпер и Сэлинджер. В сложившихся обстоятельствах истец, в роли которого выступало само ФБР, признал свое поражение и добровольно отказался апеллировать к суду высшей инстанции, окончательно закрыв вопрос и подав пример семейству Форсайтов, также отозвавшему свой иск к Тревору Брэнсону о возмещении физического и морального ущерба, понесенного ими в результате спровоцированной агентом автокатастрофы. Впрочем, если учесть крупную сумму, которую им в порядке жеста доброй воли от имени всей Секретной службы выплатил помощник директора Джилленхолл, нельзя сказать, что они остались в очень уж сильном накладе.
К помогавшим Тревору жителям Мэйплвуда Фемида также была благосклонна. Им не стали выдвигать обвинений в укрывательстве преступника и недоносительстве властям, компенсировали затраты на продукты и технику и вручили благодарственные грамоты. Роберту Сейзмору за счет государства взамен безвозвратно поврежденного и ампутированного предплечья поставили протез последнего поколения, годившийся буквально для всего, кроме, как это ни прискорбно, игры в бейсбол. О полковнике в отставке Соле Уэствуде сняли целый телефильм, в котором умудрились рассказать о многом, не затронув самого главного и совершенно секретного. Поэтому о его реальных подвигах большая часть населения знала лишь то, что их было достаточно для похорон с воинскими почестями на Арлингтонском национальном кладбище.
У всех айранцев-членов экипажа подбитого А-50 на погонах прибавилось по полоске, а у командира воздушного судна Мехди Фарахани — целая звезда за «беспримерный в истории авиации подвиг и личное мужество». Еще больше звезд и полос прибавилось у бойцов и командиров 23-й дивизии специального назначения Вооруженных сил Исламской республики Айран, на которых была возложена «священная задача» в кратчайшие сроки ликвидировать Абдулмуджиба аль-Зубайри и «свитое им кубло зла и порока». Хотя виновным в ракетном обстреле самолета-радара был официально признан «Черный стол», руководство Айрана сочло, что в отсутствие аль-Зубайри подобная провокация вряд ли была бы возможной, а значит, угроза от его существования всё-таки перевешивает возможные выгоды от его гипотетического прихода к власти в Акбарнистане. Да, иметь дело с изолянтом аль-Зубайри было бы намного проще, чем с опекаемым Европой и Америкой Фаридом Джикуаем, ведь к открыто провозглашаемой противником войне легче готовиться самому и готовить свое население, чем к всячески им отрицаемой. Однако вооруженный конфликт — всегда крайнее средство, и если можно достичь тех же целей иным способом, предпочтительней воспользоваться именно им. «Ледокол» Аль-Зубайри был бы незаменим против режима, подобного хаддамовскому, но его пасынок проводит неслыханную доселе политику религиозного равноправия, очень многие ключевые посты в его аппарате отданы шиитам, следовательно, есть шанс заполучить таких агентов влияния, о которых в прежние времена не приходилось и мечтать, и которые будут гораздо более предсказуемы и контролируемы, чем аль-Зубайри. Потому и было принято решение устранить мятежного генерала сейчас, в более-менее спокойной международной обстановке и не дожидаясь, когда он сам обратит оружие против Айрана, чтобы ослабить злейшего врага и завоевать расположение акбарнистанского народа…
Как это часто случается, некоторых героев, к примеру, Сергея Потапова и Василия Уткина, награды не нашли, а некоторые награды, наоборот, нашли не тех героев. Помимо майора, верней, уже подполковника Фарахани, засыпанным почестями ни за что не про что оказался Эндрю «Т€м№ый_Ко£д¥н¡» Уэбер. Он упорно отрицал кражу файла с изложением операции «Перевал», но подделанные Туэрингом логи и подсунутое позже в его квартиру описание «Наводнения» и «Водопада», составленное Фоксглав по памяти и интуиции, не оставляло ЦРУ иного выхода, кроме как предложить ему должность консультанта по информационной безопасности с таким окладом, от которого не отказываются. Не стал отказываться и Уэбер.
Другим негероическим героем стал Генри Догерти, которому приписали пронос и показ обращения Блейзера в здании Генеральной ассамблеи ООН. Поскольку эту версию отстаивал лично Стэн Блейзер, в чьих словах нынче могли себе позволить сомневаться лишь безнадежные маргиналы информационного пространства, свидетели на месте путались в очередности событий, а записи с камер наблюдения засекретили в целях безопасности, Догерти был прямо-таки вынужден во всём «сознаться» и впредь не прощать никому даже наносомнений в своей доблести и честности. Полностью утолить его профессиональную зависть к Блейзеру это, конечно, не могло, но подсластило пилюлю изрядно.
Само собой, помимо награжденных были и наказанные. Завербованных «Черным столом» служащих ВВС Айрана повесили. Директор ЦРУ Элиот Прайс скончался от «обширного инфаркта», из чего сведущие люди уверенно заключили, что его немолодое сердце не выдержало пристрастных допросов. Глава ОСО НТС Аллистер Симпсон, обвиненный, среди прочего, в причастности к убийству не состоявшего в «Черном столе» Реджинальда Макмиллана, чья скоропостижная кончина открыла ему, заговорщику, путь в высшие эшелоны ЦРУ, отправился, как ранее Ферранте, в одну из тайных тюрем в укромном уголке Восточной Европы. Схожая судьба постигла доктора Гордона Брайтмена, арест которого нанес невосполнимый ущерб корпорации «Хорайзон», катастрофически обрушив курс ее акций и вынудив правление поднять вопрос о банкротстве и распродаже активов к непередаваемой радости конкурентов вроде «Байо-Тэк», уже занимавших очередь, чтобы проделать с мегалодоном фармацевтического бизнеса то, что он не раз и не два проделывал с ними.
Жертвой собственной предусмотрительности и желания покрепче «связать» ЦРУ с их совместным проектом пал руководитель Национальной разведывательной службы Акбарнистана Абдулла ибн Саид аль-Хасиб. Припертый к стенке озвученными Стэном фактами, он застрелился в собственном кабинете из табельного пистолета, в предсмертной записке попросив прощения у председателя Джикуая и всего акбарнистанского народа за то, что позволил «Черному столу» обманом втянуть себя и свою страну в грязные игры. Лишь ненадолго пережил его наводчик подразделения противоснайперской поддержки Секретной службы Тиммонс, напарник застреленного Ферранте Олбрайта, по результатам расследования покушения на президента заподозренный в связях с «Черным столом». Его нашли повесившимся на решетке одиночной камеры на невесть откуда взявшемся шпагате, в сочетании с обширными кровоподтеками на руках, ногах и торсе явно указывавшим на недобровольный характер ухода из жизни.
Инцидент взбудоражил и без того нервную общественность и подвиг власть к решительным действиям. Президент в обход всех установленных процедур единоличными указами сместил с занимаемых должностей руководителей всех 16 служб и агентств, входящих в Разведывательное сообщество США, и назначил на их места временно исполняющих обязанности из числа тех, в чьей верности не сомневался. В большинстве случаев руководящие должности получили те, кто прежде занимал вторую, третью, от силы пятую строчку в соответствующей иерархии. Но были и исключения, самым заметным из которых стал назначенный исполняющим обязанности директора Центрального разведывательного управления США Роберт Патрик Каннингем. Все выбитые из него показания и признания были аннулированы как полученные незаконным путем, заведенное против него дело закрыто за отсутствием состава преступления, и он, потратив некоторое время на восстановление сил, засучил рукава и принялся за дело.
Для начала все без исключения сотрудники ЦРУ были просеяны через каскад всё более и более мелких сит, первое из которых отделило ставленников непосредственно Прайса и Симпсона, второе — ставленников их ставленников и так далее до седьмого колена. Затем были предельно тщательно изучены их связи с сотрудниками других организаций Разведывательного сообщества, служащими органов государственной власти и видными деятелями политических партий, в первую очередь Демократической как наиболее заинтересованной в свержении Логана. Тех, в отношении кого возникали хотя бы малейшие подозрения в причастности к заговору, подвергали такой кропотливой проверке, что многим было проще подписать самоотречение от занимаемой должности и пожизненный отказ от каких-либо форм политической деятельности, чем дожидаться вердикта специально созданной Президентской следственной комиссии. Размах и эффективность развернутой деятельности были таковы, что даже прямое попадание в Капитолий баллистической ракеты вряд ли вызвало бы более масштабную перестановку кадров.
Всё это, разумеется, не могло не сказаться на экономической ситуации, причем не только в США, но и во всем мире. Снижение индексов деловой активности и рынка жилья, рост потребительских цен, нервозность и разнонаправленность трендов, скачки котировок, увеличение кредитных рисков, колебание курса резервных валют и прочие признаки экономического неблагополучия вылились в брожение в умах электората, неуверенность в завтрашнем дне и общую неудовлетворенность экономической и политической системой, в долгосрочной перспективе чреватые социальными потрясениями. Поэтому при первых признаках опасности правительство бросило значительные силы на разъяснительную работу с целью нормализации обстановки на идеологическом фронте. Посредством газетных статей, выступлений на радио и телевидении, публикаций в блогах и социальных сетях авторитетные журналисты и ученые, руководители министерств и ведомств, конгрессмены и сенаторы лично или через доверенных лиц раз за разом убеждали народ, что резона паниковать нет, что истерия пагубна, что всё идет по плану и неизбежно нормализуется. Апофеозом этой информационной «бомбардировки» стала речь, произнесенная президентом США Джорджем Логаном в ходе транслировавшегося всеми национальными каналами обращения к народу, и, несомненно, заслуживающая быть приведенной полностью.
«Добрый вечер, дорогие сограждане.
Двадцать три десятка лет назад наши предки воздвигли на этом континенте новую нацию, зачатую в свободе и верящую в то, что все люди рождены равными.
Эту веру наш народ пронес через великую Гражданскую, Первую и Вторую Мировые и Холодную войны, подвергавшие нас испытаниям на способность выстоять и ставившие на карту вопрос о самом нашем существовании. Ни разу при том мы не дрогнули и не предали завещанных нам идеалов. Второй такой подвиг истории мира неведом. Он уникален, беспрецедентен и неповторим.
Сегодня мы вновь на войне. Незримой, неочевидной, без ковровых бомбардировок и ракетных обстрелов, но реальной и, как все наши прошлые войны, исключительно важной и необходимой. Возможно, самой необходимой из всех. И уж точно — самой тяжелой, так как в этот раз враг действует на нашей территории, в нашем тылу, изнутри, обращая против нас наши же исконные принципы.
Наши политические оппоненты постоянно упрекают нас в неомаккартизме и охоте на ведьм. Их можно понять. Из чего еще извлекать политический капитал, как не из ошибок, недочетов и перегибов, неизбежных в любом крупном деле. Но эта позиция безнравственна и безответственна. Она означает либо злостную заинтересованность в срыве наших начинаний, что не может не навести на определенные мысли, либо банальное непонимание текущего момента.
Да, начатая нами кампания вступает в конфликт с выстроенной и выстраданной в течение десятилетий системой прав, свобод, сдержек и противовесов. Но наша цель — не разрушить ее, а спасти. И это не противоречие. Не большее, во всяком случае, чем демонтаж изъеденных термитами балок ради спасения здания в целом. Тем более, что именно об этом идет речь: о выведении вредителей, так глубоко проникших в общественные и государственные структуры, что получили возможность обращать их преимущества, их писаные и неписаные законы и обычаи себе на благо, а остальным — во вред. Это непростительно и недопустимо. Поэтому то, что сейчас происходит, не хорошо и не плохо. Оно необходимо.
С другой стороны, гораздо недопустимей и непростительней было бы начать с расширенными от страха и трепета перед грандиозностью задачи глазами рубить с плеча, не оглядываясь назад и не думая о последствиях. Я понимаю ваши чаяния. Мне самому хотелось бы, чтоб дело шло быстрее. Но я понимаю и прошу понять всех вас: мы ходим по минному полю. Именно поэтому я гневно отметаю все укоры в поверхностности и сугубо косметическом, имиджевом характере принятых моей администрацией мер. В абсурдности последних утверждений вы легко можете убедиться сами, запросив данные о моем рейтинге. За последний месяц он уменьшился втрое, что составляет антирекорд. Так где же, позвольте спросить, погоня за имиджем?
Ее нет.
Напротив, я сознательно жертвую имиджем, понимая, что это лишь мелочь в сравнении с судьбой страны, и лучше я перестану быть Президентом Соединенных Штатов, чем стану последним, кто занимал этот пост. Я не держусь за кресло, хоть и бесконечно благодарен судьбе и своим избирателям за возможность побыть в нем. Для меня оно в первую очередь инструмент служения обществу и продолжения дела наших отцов, отцов их отцов и вообще всех поколений, потом и кровью строивших нашу страну.
Поэтому я не могу позволить кучке наглых преступников поставить ее на колени, сделать орудием своих черных замыслов. Им наплевать на нашу историю и идеалы, а свобода и права человека для них просто слова, набор звуков, шумовые заслоны для ухода от ответственности. Так вот, я и моя команда прямо им говорим: “У вас не получится!” Американский народ силен и мудр, и даже если когда-нибудь ошибался, всегда находил силы осознать, признать и устранить ошибку. Знаю, так будет и на этот раз.
Я тоже совершал ошибки. Мой кабинет и меня лично есть, в чем упрекнуть. Но уж отсутствие желания сделать свою страну сильнее и лучше мне в вину никак не поставишь. Да, у других политических деятелей и других политических сил могут быть альтернативные взгляды на внутреннюю и внешнюю политику, это естественно и закономерно. Но я еще раз повторю: сейчас это не главное. Нашим врагам всё равно, демократ перед ними или республиканец, консерватор или либерал, протестант или католик. Мы все для них орудия, рабы, марионетки, пушечное мясо, средства личного обогащения.
То, что такие люди пробрались на высокие посты и чуть было не пришли к власти, доказывает несовершенство и уязвимость нашей политической системы. Но это не значит, что от нее надо отказываться. Она слишком долго служила нам верой и правдой, чтобы из-за горстки преступников выбросить ее на помойку истории, ведь это означало бы, что они победили. Такого удовольствия мы им не доставим. Напротив, мы сделаем всё от нас зависящее, чтобы наша система стала еще лучше, еще эффективнее, еще демократичнее.
Но одновременно мы должны помнить, что любая, даже самая эффективная и справедливая система обречена либо рухнуть, либо стать оружием разрушения без надежных механизмов защиты от враждебного вмешательства. Самый главный из них — гражданское общество, члены которого добровольно и самоотверженно, общими усилиями создают общее благо и сами же контролируют выполнение работ, не допуская брака и злоупотреблений. Эта идея, эта устремленная в вечность жизненная установка должна превалировать над мелочными порывами к сиюминутной выгоде ценой своего личного и общественного будущего. Общее дело, крепкий Союз и согласие граждан — вот три залога нашей победы и процветания. Пока мы будем это понимать, нам никакое Зло не страшно.
Спасибо за внимание. Да поможет нам Бог!»
Позже все политологи сойдутся на том, что эта речь стала переломным
моментом, хотя первая реакция даже лояльных президенту «Вашингтон Таймс» и RHOX была довольно прохладной, а демократические СМИ вообще прямым текстом обвинили
Логана в коммунизме головного мозга. Но после того, как в специальном выпуске
«Беседы под вечер» Стэн Блейзер битый час доказывал Догерти, что если бы не
готовность других людей к «самоотверженному самопожертвованию», его бы давно «лишили
самого дорогого — человеческой жизни», и что Логан поступает правильно, ведь
раздавить «прослойку кровососов» можно, лишь привив себе и другим «чувство не
только своего, но и чужого долга», тон публикаций стал меняться. Сперва речь
Логана сравнили с Геттисбергским обращением[20] Авраама
Линкольна, затем — с выступлением Джона Кеннеди в ходе Карибского кризиса[21],
после чего ее умело спародировали звезды «Пятничным вечером в прямом эфире». Как
следствие, рынки ожили, спрос на продукты первой необходимости и ставки по
кредитам снизились, а рейтинг поддержки президента, рухнувший было до
критических 25,3%, стремительно вырос сразу на шестьдесят пунктов, дав повод знатокам статистики поставить его в
один ряд с двумя вышеупомянутыми и до сих пор сверхпопулярными
предшественниками. Правда, учитывая их судьбу, такое сравнение звучало
несколько зловеще, но сейчас никому не было до этого дела. Народ поверил своему
президенту, дав право социологам из Института Гэллапа закончить свой очередной
отчет словами: «Америка с оптимизмом смотрит в трудное, но необходимое будущее».
[1] FBI Hostage Rescue Team (команда ФБР по освобождению заложников) и Enhanced FBI SWAT (усиленный отряд ФБР, применяющий особое оружие и тактику) — подразделения ФБР, специально подготовленные для освобождения заложников и задержания особо опасных, вооруженных и забаррикадировавшихся преступников.
[2] Critical Incident Response Group — агентство, входящее в состав ФБР США и отвечающее за работу специальных подразделений быстрого реагирования, в частности, SWAT ФБР и HRT.
[3] Метательная машина торсионного типа с одним плечом для метания относительно небольших камней. Часто ее ошибочно называют катапультой. Мышеловки, при помощи которых Спасатели перелетают из полицейского участка в Штаб в серии «Кошки не в счет», повторяют принцип действия не катапульт, а именно баллист-онагров.
[4] Каждый член команды SWAT имеет кодовое обозначение в формате 3TACxy, где х и у — цифры. В радиопереговорах для простоты начальная тройка часто опускается. Позывным 3ТАС71 обозначается руководитель данной операции. Берг «присвоил» себе следующий позывной, 3ТАС72, заявив себя вторым по старшинству (по материалам http://wiki.radioreference.com/index.php/City_of_Pittsburgh_SWAT_Operations).
[5] Сторона-один — та сторона здания, где находится его главный вход. Остальные стороны нумеруются по часовой стрелке. Углы обозначаются «1/2/1», «2/3/2» и так далее, где первые две цифры — номера смежных сторон, а третья — номер этажа (там же).
[6] Радиоэлектронная борьба (сокр.)
[7] Марка двуствольных дробовиков, выпускавшихся фирмой Sturm, Ruger & Company, Inc.
[8] См. серию «Безумный Дейл» / “It’s a Bird, It’s Insane, It’s Dale!”
[9] См. серию «Попробуй, обмани» / “Fake Me to Your Leader”
[10] См. серию «Великий Чип» / “One-Upsman-Chip”
[11] Имеется в виду 50-дневная осада силами ФБР принадлежавшего религиозной секте «Ветвь Давидова» поместья «Маунт Кармел» в Уэйко, штат Техас, в 1993 году.
[12] См. http://www.cdrrhq.ru/comics/?author=Fischer&comics=mom_eng&page=46.
[13] Во всяком случае, Ил-76 точно на это способен (см. http://rutube.ru/tracks/205784.html?v=37912f96996cb56c1fc7b51baee8e135).
[14] Имеется в виду произошедшая 19 июля 1989 года в аэропорту города Сиу-Сити катастрофа рейса UA 232, в результате разрушения ротора второго двигателя лишившегося всех трех гидравлических систем. Управляя самолетом при помощи оставшихся двух двигателей, экипаж сумел совершить на посадку, однако правое крыло коснулось земли и оторвалось, после чего самолет сошел с полосы, перевернулся, развалился и загорелся. Погибло 111 человек из 295 находившихся на борту.
[15] См. серию «Удивительная собака Флэш» / “Flash, the Wonder Dog”.
[16] Emergency Response Team (сокр.) В буквальном переводе на русский: Команда реагирования на чрезвычайные ситуации.
[17] Чашка — американская единица измерения объема жидкостей и сыпучих материалов, как правило, кулинарных ингредиентов, примерно равная 236,588 миллилитра.
[18] Позывные вида Майк-1, Майк-2 и т. д. используются оперативниками, которым поручена определенная отдельная миссия. В данном случае Майк-41 обозначает первого номера четвертой группы (по материалам http://wiki.radioreference.com/index.php/City_of_Pittsburgh_SWAT_Operations).
[19] United Nations Television (сокр.) — телеканал Организации объединенных наций.
[20] Одна из известнейших речей в истории США, произнесенная Авраамом Линкольном на церемонии открытия Национального солдатского кладбища в Геттисберге, штат Пенсильвания, 19 ноября 1863 года.
[21] Имеется в виду телевизионное обращение Джона Ф. Кеннеди к народу Соединенных Штатов 22 октября 1962 года, в котором он публично объявил, что США располагают доказательствами размещения Советским Союзом ракет средней дальности на Кубе, в связи с чем организовывается морская блокада острова.