Пророчество для леди Рейвенкло (джен)

Из синих сумерек медленно выплывали знакомые башни. Одна из них, самая высокая, заставила сердце Феллана Макмахона забиться сильнее. Когда он остановился, чтобы перевести дух и плотнее завернуться в поношенный дорожный плащ, губы его сами собой сложились в умиленную улыбку. Он пришел. Он наконец-то пришел. Осталось совсем немного — и он увидит ее. Феллан собрался с силами и продолжил свой путь.

Окна замка светились приветливо и приглашающе. От мысли, что в одном из них его ждет Елена, у юноши тревожно сжималось сердце — но почти сразу же он весь переполнялся нетерпеливо-радостным предвкушением. Он прошел слишком много, чтобы повернуть назад. И, говоря откровенно, не повернул бы назад, даже если бы Хогвартс был объят пожаром.

Он должен был увидеть Елену.

Когда Феллан получил от нее последнюю весточку, то сперва не поверил, что это происходит наяву. Он лежал в повозке, оставленной кем-то из кочующих торговцев, и почитал за высшее счастье, что вместо угля, деревяшек и прочей дряни его той ночью ждала солома. С того дня, как он ушел из Хогвартса, эти повозки часто давали ему ночлег — если, конечно, кому-то из хозяев не взбредало в голову проверить ее среди ночи. В таких случаях дело заканчивалось дракой. Феллан не применял магию, что в итоге оборачивалось для него помятыми ребрами и кровоточащим лицом.

Но так бывало нечасто. Обыкновенно он проводил ночь почти спокойно, с рассветом покидал свой мимолетный кров и шел дальше. Шел без какой-либо цели — просто вперед, сворачивая то направо, то налево как бездомная собака. Впрочем, бездомной собакой он и был.

О том, чтобы вернуться домой к родителям, у Феллана не было и мысли. Лучше умереть в открытом поле, чем снова увидеть отца, который ненавидел его всей душой. Отец жил намного счастливее с мыслью, что сына для него больше нет в живых, так зачем нарушать эту идиллию? Им всем, и отцу, и матери, и братьям намного лучше без него. Феллан упрямо брел куда глаза глядят, стараясь не думать ни о семье, ни о Елене. Особенно о Елене. Если воспоминание о ней случайно посещало его разум, то бездонная пустота в душе становилась еще глубже и чернее, а сердце застывало в ледяной тоске. Феллан упрямо поджимал губы, усилием воли вырывал ядовитый сорняк из головы и шел, шел, шел вперед, чтобы после короткого сна где-нибудь в хлеву все началось по новой.

Когда-то он счел божественной благодатью визит леди Ровены Рейвенкло в их дом — теперь же он проклинал тот день. Если раньше Хогвартс был для Феллана Макмахона домом и счастливым избавлением от семьи, то сегодня он вспоминал о нем с каменной тяжестью на сердце. Лучше бы он остался с родителями. Лучше бы отец запорол его до смерти в один из неудачных его дней. Все было лучше, потому что в этих случаях он никогда бы не узнал Елену Рейвенкло. Еще несколько месяцев назад Феллан считал, что получил от богов неожиданную и чудеснейшую награду за все лишения. Ее улыбка, ее объятия и ласки — это стоило сотни тысяч всех мучений, которые он перенес за свою жизнь. Тогда ему казалось, что в ее лице он обрел семью и дом. Не нужен был Хогвартс, не нужны тайны магии и древние премудрости. Феллану была нужна только она — самая лучшая, самая красивая, самая любимая Елена Рейвенкло.

Но она все расставила по своим местам. Тогда ему показалось, что на его глазах рушится весь мир. Он так хотел быть рядом с ней. Все остальное не имело ровно никакого значения. Но ее слова выбили почву у него из-под ног.

Феллан не мог не признать, что задел ее. Он и впрямь назвал ее продажной женщиной. Это было дерзко и грубо — в отношении леди такие вещи не позволялись. Но тогда в нем говорила злоба. Когда она растаяла, на ее место пришло отчаяние — он знал, что после этого Елена никогда больше не заговорит с ним. Тогда он сделал то единственное, что ему оставалось.

Он ушел, и с того дня все потеряло смысл.

Когда он читал написанные ею строки, ему казалось, что буквы затеяли какую-то безумную пляску перед его глазами. Раз за разом он перечитывал письмо, и медленно, очень медленно до него доходил смысл. Руки задрожали. Он выронил пергамент, не веря до конца, что это происходит наяву.

Елена ждала ребенка. Его ребенка.

Это было невероятно, шокирующе, безумно. Феллан был ошарашен. Но когда улеглась первая буря чувств, он ощутил, что весь переполняется доселе незнакомым ему теплым чувством. У них будет дитя, а значит — семья. Он должен вернуться и все исправить. Пока еще не поздно.

Он сразу отправился в путь. И раньше он был готов провести с этой девушкой всю свою жизнь, теперь же ему казалось, что в этом было провидение богов. Они с Еленой будут вместе. Большего и желать нельзя.

Дорога обратно выдалась трудной. Феллан проклинал себя за то, что так и не освоил аппарирование. Если бы он мог в мгновение ока оказаться рядом с ней! Ему приходится проделывать весь путь пешком, пока Елена не знает, что ей думать. Она в затруднительном положении. Феллан рвался к ней всей душой, радуясь каждой оставленной позади миле. Он будет у цели. Будет во что бы то ни стало.

Теперь, когда перед ним высился Хогвартс, он не мог поверить, что наконец-то все позади. Он сделал это. Он пришел к ней.

С бешено колотящимся сердцем Феллан подошел к воротам. Он вспомнил, как впервые проходил через них, и ощутил вдруг огромное, небывалое счастье. Все вставало на свои места. Хотя ему предстоит долгий и тяжелый разговор с обеими леди Рейвенкло, он выдержит его с честью. Он будет идти до конца и приложит все силы, чтобы добиться своего.

Двор показался юноше безлюдным и таинственным. В другой раз это показалось бы ему странным, но сейчас он был слишком поглощен мечтами о Елене. Он был готов взбежать по массивным каменным ступеням, когда сзади его вдруг окликнул тихий голос:

— Вам не нужно подниматься в башню.

Удивленный, Феллан обернулся. За его спиной стояла женщин, каких он еще не видел: очень высокая, костлявая, с поразительно некрасивым лицом и беспорядочно спадающими на плечи светлыми волосами. Вместо мантии, подобающей волшебнице, на ней было очень странное шерстяное одеяние, чем-то напоминающее костюм ярмарочного лицедея. Голос, позвавший его, очевидно принадлежал ей, поскольку никого другого по близости не обнаруживалось.

— Кто ты и почему говоришь так? — спросил Феллан, стараясь, чтобы тон его был суровым.

Женщина склонила голову набок. Во всем ее облике проступала какая-то печаль.

— Вы пришли к молодой леди Рейвенкло, не так ли? — спросила она, глядя на юношу светлыми до прозрачности глазами.

Феллан воззрился на нее.

— Кто ты? — повторил он. Незнакомка начинала пугать его. Он рассматривал ее лицо, пытаясь определить, не встречал ли он ее прежде в замке.

— Меня зовут Трейлони, — ответила женщина. Феллан заметил, что она гораздо моложе, чем показалась ему с начала. — Я преподаю здесь тайные науки. Вы пришли к леди Рейвенкло, потому что любили ее, но вы не встретитесь с ней.

— Почему «любил»? — воскликнул Феллан, теряя самообладание.— Я люблю ее и хочу видеть! Да, я поступил дурно, бросив ее, но обстоятельства изменились, и мы будем вместе.

— Леди Рейвенкло нет в живых.

Земля внезапно заходила ходуном, и он с трудом остался на ногах.

— Зачем ты говоришь такие вещи? — проговорил он тихим и злым голосом. — Ты сумасшедшая!

— Возможно, — сказала Трейлони. — Но Елена Рейвенкло погибла месяц назад. Ее убийца принес в замок ее тело. В тот же день не стало и старшей леди Рейвенкло.

— Ложь! — закричал Феллан. — Этого не может быть!

— Уверяю вас: это правда.

Голова у Феллана кружилась. Он взвесил слова Трейлрни на внутренних весах и с ужасом ощутил, что она не врет.

И все-таки он не хотел с этим мириться.

— Это бредни, — процедил юноша, не сводя с нее горящего ненавистью взгляда. — Ты или сумасшедшая, или нарочно вводишь меня в заблуждение. Не пойму только, зачем тебе это нужно?

Трейлони неожиданно улыбнулась — с такой тоской, что у Феллана невольно сжалось сердце.

— Меня называют сумасшедшей столько, сколько я себя помню, — сказала она. — Если бы не это проклятие, которое навсегда разделило меня с остальным миром, я бы жила по-другому. Я знала о судьбе несчастной Елены с ее детских лет. С того дня, когда мы встретились впервые.

— О чем ты говоришь? — хрипло спросил Феллан.

— Я увидела ее будущее, — продолжала Трейлони, явно не слыша его. — Это должно было произойти. Тем вечером, когда она покинула Хогвартс, я пыталась остановить ее. Но судьбу не обманешь.

— Покинула Хогвартс?

— Их с матерью пути разошлись навсегда. Она шла прямо в ловушку. Никто не мог остановить ее. Такова сила судьбы.

Она перевела на его свои странные глаза.

— Вам лучше остаться в замке.

— Нет.

Феллан отвернулся, не в силах смотреть на нее. У него было такое чувство, что он упал в могилу, и теперь его забрасывают землей.

— Если вы уйдете, ваша жизнь будет разрушена.

Он медленно повернул голову.

— Не угадала, — сказал он глухо. — Моя жизнь не будет разрушена. Она уже разрушена, и оставаться здесь я более не намерен.

— Ваше место в Хогвартсе.

— Мое место должно было быть рядом с ней. В предсказаниях я не нуждаюсь.

Трейлони опустила голову.

— Это не предсказание. Мне не нужно заглядывать вперед, чтобы знать: уйдя сейчас, вы лишите себя будущего.

— Что ж, быть посему.

Феллан развернулся и побрел прочь.

Трейлони прикрыла глаза.

— Если бы вы знали, как я ненавижу это, — произнесла она одними губами. — Не пойму, за что боги послали это проклятие именно на меня.

Она не замечала призрака, безмолвно парившего за ее спиной. Призрак смотрел вслед уходящему юноше, и из его глаз струились прозрачные слезы.