Гарри Поттер и глина Эдема (джен)

«В году Господа нашего 1576, когда я приступил к возведению замка Ураниборг на Алом острове, что зовется моими соотечественниками Вен, меня посетило тревожное чувство, природу которого мне еще предстояло постичь впоследствии. Я поделился тревогой со своими учениками, однако встретил с их стороны лишь легкомысленное пренебрежение, и потому был вынужден самостоятельно исследовать возможные причины моего состояния.

Спускаясь в подвалы недостроенного Ураниборга, где я задумал оборудовать лабораторию для постижения вершин алхимической науки во славу Божию, я испытывал более сильную тревогу, из чего я заключил, что источник ее сокрыт в земле. Под моим руководством работники, копавшие вглубь много дальше, чем предусматривал составленный мною план, наткнулись на каверну, заполненную странной глиной багряного цвета, доселе не встречаемой никем из нас. У входа в каверну располагался разрушенный обелиск с надписями на латыни. Наибольшая их часть была стерта обвалившимся потолком, но то малое, что милость Господня сохранила до нашего времени, свидетельствовала о неизвестном мне языческом культе Матерей, происходящем из Римской империи, чье святилище было построено над последним пристанищем небесных воительниц, сошедших на землю до наступления вод Потопа.

Покидая остров, я наказал работникам закрыть каверну камнями, и отныне проникнуть в нее может лишь имеющий власть и знающий незримый путь. Знак, отмечающий его начало, открыт взорам, однако только моя скорая смерть даст ключ, что должен быть омыт кровью имеющего власть входящего. Заклинаю всякого, кто войдет по моим следам и чей острый ум превозможет опасности сего пути: используйте обретенную силу ради прирастания славы Божией и совершенствования себя в мудрости, но не для погибели, дабы не повторить нам всем судьбу…»

— Документ обрывается на самом интересном месте, — несколько разочарованно произнес Гарри, возвращая Квирреллу листок с копией. — А вы уверены, что перевод точен?

— Это не этрусский, ошибиться было сложно, — пожал плечами Квиррелл. — Самое главное в нем говорится в первых же строках — местоположение пещеры Матерей. А поскольку мы уже здесь…

— Самое главное, — перебила его Эльза Фриз, — это как раз то, что говорится в конце. Об острове Вен можно было догадаться и без этого документа — здесь Тихо Браге провел самую значимую часть своей жизни. Но почему важна смерть автора?

Они стояли на территории того, что некогда было замком Ураниборг. Сейчас ничего не говорило о том, что столетия назад здесь располагалась величественная обсерватория: от здания не осталось ровным счетом ничего. Стены были снесены, подвалы засыпаны, и теперь их взорам открывался только огороженный участок земли с высаженными по периметру клумбами и единственным строением — небольшой частной школой, носящей имя давно разрушенного замка.

— Если портал располагался в замке, то теперь туда не проникнуть, — заметил Гарри. Он был озадачен, но чего-то подобного, по правде сказать, и ожидал: участвуя в этом расследовании, Гарри успел привыкнуть к тому, что любой кажущийся прямым путь сопряжен с массой препятствий и непредвиденных событий.

— Мы знаем, что вход в пещеру прямо под нами, — ответила просвещенная. — Если договориться с местными властями или надавить на них, можно организовать раскопки…

— Конечно, руководство Аненербе будет с интересом следить за ходом наших археологических изысканий, — насмешливо отозвался Квиррелл. — Да уже сегодня-завтра остров будет кишеть их агентами. Кончится прямой конфронтацией и войной. Я уж не говорю о том, что слова Тихо Браге о пещере под Ураниборгом уже проверяли вскоре после Второй мировой, как мне объяснили в архиве. Перерыли половину острова, но так ничего и не нашли.

— Не надо никаких раскопок, — подала голос до сих пор хранившая молчание Гермиона. — Замок снесен в 1601 году, задолго до написания «Фауста». Гёте не стал бы называть ключом то, что приведет нас к несуществующему порталу. Он все еще существует… Или существовал во времена Гёте.

Квиррелл перевел на нее взгляд, из которого сразу же ушла вся насмешливость, и медленно кивнул. Похоже, что он все выше ценил острый интеллект Гермионы. Не стала спорить и Эльза Фриз, хотя реплика Гермионы заставила ее нахмуриться в задумчивости. Наконец, просвещенная спросила:

— Но почему Тихо Браге пишет о своей смерти?

Гермиона, победно улыбнувшись, извлекла из внутреннего кармана пальто бумажный сверток и, торжественно распаковав его, продемонстрировала просвещенной Фриз тускло мерцающий в изрядно потемневшем зимнем небе носовой протез великого астронома.

— Очевидно, просто потому, что живым он с этой вещицей не расстался бы, — сказала она.

У просвещенной перехватило дыхание. Она нерешительно протянула руку к протезу и осторожно взяла его кончиками пальцев, словно он мог рассыпаться в пыль от малейшего прикосновения. Перевернув его, она вгляделась в рисунок на обратной стороне.

— Так вот что за символ вы имели в виду, Гарри, — тихо сказала она, возвращая протез Гермионе. — Да, без этого наши поиски, вероятно, были заранее обречены на неудачу. Осталось найти место, отмеченное этим символом. Разделимся?

Солнце почти зашло за горизонт, и стремительно ползущая с востока тьма грозила сделать отыскание портала совершенно безнадежным занятием. Гарри не знал, сколько у них времени до прибытия отряда Аненербе, но старался не строить иллюзий: вполне возможно, что враги уже на острове. Он осмотрелся вокруг. Квиррелл отправился обследовать реконструированный Стьернборг — еще одну небольшую обсерваторию Тихо Браге. В документе о ней ничего не сообщалось, но чем черт не шутит? Эльза Фриз удалилась в направлении музея. Гермиона осматривала сохранившиеся башенки по периметру огороженной территории, где была наибольшая вероятность наткнуться на искомый символ. Сам же Гарри растерянно топтался между клумб и в толк не мог взять, на какой поверхности здесь можно найти загадочное изображение.

В самом деле: на чем может быть начертан пятиугольник, если на этой земле попросту не осталось даже намеков на исходное строение, не считая башенок по углам и этих странных пятиугольных клумб… Гарри замер, повторно прокручивая в голове только что промелькнувшую мысль. Потом перевел взгляд на обрамляющие клумбы каменные блоки. За прошедшие столетия здесь сменилось все содержимое. Могло остаться неизменным лишь одно — форма.

Он ускорил шаг, обходя кругом клумбы. Вот одна из них. Занесенная снегом площадка в форме сегментированного пятиугольника со вписанным внутри кругом. Рядом два скошенных четырехугольника, тоже с кругами по центру. Снова пятиугольник с кругом. Неужели так просто? Ряд клумб сделал резкий изгиб, вслед за которым он увидел еще один пятиугольник с кругом. Дойдя до очередного изгиба, Гарри остановился. Дальше клумб не было — просто ровный слой снега с несколькими цепочками следов. Сдерживая приступ разочарования, Гарри смахнул снег с небольшого участка территории, надеясь, что от клумбы остались хоть какие-то следы. Увы — если когда-то в этом место и было что-то, то теперь уже нет.

— Что ты делаешь, Гарри? — услышал он за спиной голос Гермионы.

— Клумбы… — начал было объяснять он, но это было излишне: Гермиона уже схватила идею и, вытянув шею, осматривала противоположную сторону огороженной территории.

— Гарри, ты молодец! — улыбнулась она наконец. — Похоже, это и впрямь то, что нам надо.

— Но среди этих клумб нет нашего символа!

— Зато он наверняка есть на картах Ураниборга, составленных в шестнадцатом веке. — Она указала на заснеженный шпиль музея Тихо Браге. — Осмотрим главную местную достопримечательность?

Просвещенные, которым они вкратце изложили суть дела, переглянувшись, почти бегом направились в сторону музея. С учетом стремительно тающего доступного им времени понять их было можно: враги наступают на пятки, и медлить в таких условиях — прекрасный способ не только отправиться на тот свет, но и проиграть войну в целом. Квиррелл был мрачнее ночи: по его оценкам, отряд Аненербе уже должен быть на острове, но, как ни странно, никто не чинил им препятствий. Даже туристы и местные жители словно сговорились, решив создавать как можно меньше помех поискам портала, и лишний раз не появлялись в пределах видимости.

— Меня еще беспокоят слова Тихо Браге о крови, — сказала Гермиона, задыхаясь от быстрой ходьбы по глубокому снегу. — «Ключ, что должен быть омыт кровью имеющего власть». О ком идет речь? О члене какой-то королевской династии? У Браге были едва ли не приятельские отношения как минимум с двумя монархами: Рудольфом II в Праге и еще с Фредериком II в Дании. Но я совершенно не представляю, как найти их потомков.

Гарри закусил губу. Рассказывать Гермионе о своем странном сне? Она и так слишком беспокоится о нем. Но иного выбора у них, похоже, все равно нет.

— Гермиона, я думаю, речь идет обо мне, — тихо сказал он, увидев, как расширились от удивления ее глаза. — Ну, то есть не обязательно конкретно обо мне. Но моя кровь должна подойти. Просвещенная Фриз, — позвал он идущую впереди женщину, — помните, тогда, в камере вы говорили…

— Об этом позже, Гарри, — нетерпеливо мотнула она головой. — Вначале найдем портал.

Когда они почти вбежали на крыльцо здания, увенчанного высоким шпилем, их встретила наглухо запертая дверь. Красочная вывеска слева от нее сообщала: «Музей Тихо Браге. Часы работы: 11:00-16:00»

— Уже закрылись! — воскликнул Гарри. — Профессор?..

Квиррелл, оглядевшись, коснулся пальцами замка. Послышался отчетливый лязг, и дверь приоткрылась.

— Понимаете теперь, мистер Поттер, значение беспалочковой и невербальной магии? — усмехнулся он, входя в помещение музея под бешеное мигание красной лампочки за порогом, свидетельствующей о том, что сработала охранная сигнализация. — Вернемся в Айзентурм — советую вам походить ко мне на дополнительный спецкурс.

Они проскользнули вслед за профессором, оказавшись в просторном зале с высокими сводчатыми потолками, заставленном по периметру стендами, на которых красовались фрагменты рукописей, карты, схемы, атласы, картины и даже небольшие скульптуры. В центральной части зала громоздились инструменты для наблюдений звездного неба, сконструированные Тихо Браге. Очевидно, архитектор этого здания был вдохновлен самим Ураниборгом, когда занимался проектированием: интерьер помещения и впрямь больше напоминал дворец или храм, нежели заурядный музей.

Искомый документ удалось найти почти сразу: на втором от двери стенде они увидели большую красочную карту Ураниборга и прилегающей к нему территории. Гарри метнулся к стенду и стал рассматривать клумбы, изображенные на пожелтевшем пергаменте. Пятиугольник, два четырехугольника, два пятиугольника, снова два четырехугольника…

— Вот оно! — Гарри указал пальцем на участок карты, где зеленой краской был нанесен сегментированный пятиугольник со вписанными в него двумя трапециями и двумя параллельными полосами. — Вот только…

— Вем эр дю?! Хендер уп!* — послышался резкий голос со стороны входа, заставив четверку вынужденных взломщиков одновременно обернуться.

У двери они увидели перепуганного ночного сторожа, который, сверкая им в лица зажженным фонарем, тщетно пытался нашарить кобуру на поясе. Судя по выражению его лица, он впервые имел дело с незаконным проникновением на вверенную ему территорию и, должно быть, даже представить себе не мог, что кому-то придет в голову вломиться в астрономический музей. Квиррелл, чертыхнувшись, поднял руку, и сторож без слов рухнул на пол, почти сразу же громко захрапев.

— Все, идем к порталу, — деловито сказала Эльза Фриз и, хладнокровно перешагнув через спящего охранника, вышла на улицу.

— Проблема в том, что место, где была эта клумба, уже занято, — заметил Гарри, когда они возвращались к огороженной территории. — Частная школа.

— Что ж, будем надеяться, что портал все еще работоспособен, — отозвался Квиррелл. — Что вы там, мистер Поттер, говорили про свою кровь?

— Что кровь Гарри позволит открыть портал, — ответила за него Эльза Фриз. — Это возможно: я услышала кое-что, находясь в плену. Наши друзья из Аненербе очень трепетно относятся к вашей крови, Гарри, и, судя по всему, вы у них уже давно под наблюдением.

На улице уже совершенно стемнело, а вновь поваливший снег сделал почти бесполезными редкие фонари на стенах зданий. Пробираясь почти на ощупь, они подошли ко входу в частную школу «Ураниборг». Запертая дверь и отсутствие света в окнах свидетельствовали о том, что занятия в ней уже завершились, поэтому нет необходимости объяснять кому-то свое появление и прилюдно демонстрировать открытие портала.

Еще одно незаконное проникновение — и они внутри небольшого уютного помещения, меньше всего напоминающего отправную точку путешествия в иной мир. У Гарри тем не менее перехватило дыхание и закружилась голова, вынудив его прислониться к стене, чтобы не растянуться на полу.

— Гарри! С тобой все в порядке? — обеспокоенно спросила Гермиона, шедшая все это время следом за ним.

— Все хорошо. Просто головокружение.

— Что-то чувствуете, мистер Поттер? — поднял бровь Квиррелл. — Похоже, у вас действительно сродство к этому месту — такое же, как у Тихо Браге, если верить документу. Не удивлюсь, если он приходится вам родственником.

— Я почувствовал что-то, еще когда мы прибыли на остров, — кивнул Гарри.

— Тогда попробуйте найти здесь место, где это чувство сильнее всего, — предложила Эльза Фриз. — Вероятно, именно там и должен находиться портал.

Пока Гарри, тяжело дыша от периодически накатывавших волн слабости и озноба и прислушиваясь к своим ощущениям, медленно исследовал помещение школы, Квиррелл стоял у приоткрытой двери, глядя через проем на вымершую улицу.

— Чего они ждут? — озадаченно пробормотал он. — Мы сейчас воспользуемся порталом, и для них все будет потеряно.

— Возможно, они решили дождаться нашего возвращения, — тихо ответила ему Гермиона. — Или считают, что у них все под контролем.

— Это меня и беспокоит, — мрачно ответил профессор. — Будьте бдительны, мисс Грейнджер. Если заметите что-то странное, немедленно сообщите мне.

— Мне кажется, я нашел его, — задыхаясь, сказал Гарри.

Он стоял, опершись на стену, в самом углу помещения. Его трясло мелкой дрожью, лоб покрылся испариной, и для каждого вдоха требовалось недюжинное усилие, как будто его грудь сдавили стальным обручем. И еще он слышал голоса. Сотни и тысячи голосов, пытающихся докричаться до него сквозь гигантскую толщу земли, о чем-то предупредить, сказать что-то важное, что он обязан знать здесь и сейчас. Он не понимал их: не мог разобрать ни единого слова, отчего их обладатели, казалось, приходили в отчаяние и неистовство и в гневе восклицали нечто столь же непонятное.

— Сейчас мне… по-настоящему плохо, — признался он. — Что же будет дальше?

— Не надо тебе идти, Гарри, — сказала Гермиона. — Просвещенные пусть отправляются, а мы спрячемся и попытаемся вернуться в Айзентурм. Аненербе до нас не доберется, и мы…

— Ничего не выйдет, Гермиона, — по-прежнему тяжело дыша, отозвался Гарри. — Без меня, наверное, не получится даже войти туда. Ты же видела документ.

— Какой-то генетический маркер, оставленный, должно быть, еще атлантами их доверенным лицам среди людей, — кивнула Эльза Фриз. Ее взгляд сделался холодно-отстраненным. — Давайте быстрее принимать решение.

— Отправляемся вместе, — обреченно сказал Гарри. — Гермиона, дай мне протез. И еще, у кого-нибудь есть нож?

Он взял из рук Гермионы латунный нос Тихо Браге, перевернул его и еще раз посмотрел на высеченный на поверхности пятиугольник. Затем он протянул руку Эльзе Фриз, которая извлекла из недр мантии узкий стилет. Квиррелл, покинув свой пост у двери, подошел ближе. Просвещенная, оглядев всех присутствующих с оттенком драматизма, сделала надрез на запястье Гарри. Несколько капель крови упали на пятиугольный символ. Пространство, вскипев, окутало их непроницаемым коконом, и опустилась тьма.

Багровый туман, куда ни брось взгляд, но много темнее и холоднее, чем в прошлый раз. Ледяная клубящаяся пустота, безжизненное пространство, из которого ушли последние проблески тепла и в котором больше не порхают гигантские крылатые существа, так поразившие его в прошлый раз. Почувствовав затылком чей-то взгляд, он рывком обернулся, и ему открылась бездна. Черный провал, зияющий сквозь туманную дымку, окаймленный нестерпимым блеском, и два бешено вращающихся огненных столба, выходящих из самого сердца тьмы. Гарри был настолько потрясен сокрушающим воображение зрелищем, что не сразу заметил существо с четырьмя горящими белым светом глазами, парившее в тумане напротив него.

— Вам не следовало приходить сюда, — услышал он голос внутри себя.

— Цакебе? — вспомнил он имя. — Где мы?

— В моем умирающем мире. В мире Черного Солнца.

— Почему нам не следовало приходить? Если бы не мы, вместо нас могли явиться наши враги, и тогда…

— И тогда они бы умерли. А теперь смерть угрожает вам, имеющий власть, и я больше ничем не могу помочь.

— Почему ты называешь меня так? — спросил он, но мир вокруг погрузился в непроницаемый мрак, и больше не было ни Цакебе, ни жуткого Черного Солнца перед ним.

— Люмос Максима! — голос Квиррелла, отчего-то решившего обойтись без невербального колдовства, казался непривычно хриплым.

Яркий свет высветил каменные своды пещеры, в которой они находились. Глубокий черный провал уходил наискось вниз. Сквозь камни струился поток грунтовых вод, размывая красную глину под ногами, и с журчанием уносился в глубину пещеры. Голосов, терзавших Гарри, больше не доносилось: он чувствовал себя абсолютно нормально. Нормально ли? Мертвое спокойствие на грани с отрешенностью владели им здесь, все сомнения ушли, как будто их и не было. Он был готов исполнить свое предназначение.

Гарри поднялся на ноги, отряхнув одежду от комьев липкой глины. Он узнал место, которое явилось ему во сне — еще тогда, в Айзентурме, когда он лежал в медицинском корпусе, раненный магической ловушкой, предназначенной для Гермионы. И если его вещие сны заключают в себе информацию о возможном будущем, там, внизу, их поджидает огромный глиняный страж, справиться с которым они не в силах — даже мастер боевой магии Квиринус Квиррелл.

— Я думаю, что впереди нас ждет голем, — сказал он, сделав несколько шагов в направлении черного провала.

— Место из вашего сна, мистер Поттер? — хмыкнул Квиррелл, двинувшись за ним следом. — Как же, помню. В документе Тихо Браге говорится о возможности преодолеть опасности, используя «острый ум», а не грубую силу. Так что давайте смотреть в оба, чтобы не упустить то, что поможет нам найти решение.

Тем не менее смотреть оказалось особенно не на что. Они, казалось, преодолели целую милю, оступаясь и увязая в глинистой почве под ногами, однако их путь по-прежнему представлял собой уныло-однообразный туннель с редкими изгибами, ведущий в невообразимую глубину острова. Холодные скальные стены, сочащиеся грунтовыми водами, липкая грязь под ногами и давящая на психику каменная толща над головой. Мертвая тишина и пустота, погружающая в транс, грозящая поглотить, растворить в себе сознание любого вошедшего.

— «Слоняясь без пути пустынным краем, ты затеряешься в дали пустой. Достаточно ль знаком ты с пустотой?» — пробормотала Эльза Фриз уже знакомый Гарри отрывок «Фауста». — Интересно, был ли Гёте в этом месте?

— Обелиск, — внезапно подала голос Гермиона, указывая на каменный выступ правильной формы, белеющий в темноте. — Наверное, один из тех, которые обнаружил Тихо Браге при раскопках.

Каменная поверхность обелиска, изъеденная и размытая за тысячи лет струящейся с потолка водой, поначалу показалось им пустой, если не считать нескольких грязных пятен. При более ярком освещении, однако, стало ясно, что пятна складываются в изображение сидящей женщины, которая держит в руках какой-то предмет, форму которого, к сожалению, разглядеть не представлялось возможным. Под изображением было высечено слово на неизвестном Гарри языке. Очертания его пяти букв напоминали одновременно греческий и еврейский алфавиты, но не были ни тем ни другим.

— Финикийское письмо, — сказала Эльза Фриз, проведя пальцами по рельефной надписи. — Очень древнее.

— Вы понимаете, что здесь написано? — заинтересовалась Гермиона.

Просвещенная, помедлив, кивнула.

— Это слово означает «пряха», но в данном случае, полагаю, это имя — Клото. Одна из мойр, владычиц судьбы. Это она изображена на обелиске.

— Та самая, из стихотворения Гёте, которое мы нашли на Броккене? — спросил Гарри. — Похоже, что он и впрямь побывал здесь.

— Не только из того стихотворения, — задумчиво отозвалась Гермиона. — В «Фаусте» все три мойры тоже есть. Правда, Гёте называет их римским словом — «парки».

— Верно, мисс Грейнджер, — вновь кивнула Эльза Фриз. — Да еще и путает Клото с Атропос, что довольно странно: вообще-то Гёте прекрасно владел античными мифами.

— Важно то, что это подсказка для нас, — подал голос Квиррелл. — Знать бы еще, как ее использовать.

Убедившись, что ни на обелиске, ни в его ближайших окрестностях никаких тайных посланий больше не имеется, они продолжили спуск, но теперь ступали много осторожней, всматриваясь в кромешную тьму по курсу. Гарри почти физически ощущал предельное напряжение, повисшее в затхлом воздухе пещеры.

— У нас нет идей, как использовать эту подсказку, — в задумчивости проборматал он, — а ведь использовать ее нужно безошибочно с первого раза. Голем, если он действительно там, вряд ли станет ждать. Как сюда удалось пройти Тихо Браге? Знаю, он был очень умен, и все же…

Под его ногой что-то хрустнуло.

— Заплатив десятками жизней, вот как, — криво ухмыльнулся Квиррелл. — Дальше ни шагу.

Это было то самое жуткое место, которое Гарри видел во сне. Каменный коридор здесь расширялся, превращаясь в небольшой зал округлой формы. Потолок терялся в вышине, и оттуда, со сверкающих в свете Люмоса сталактитов время от времени срывались холодные капли воды, беззвучно впитываясь в красную глину под ногами. Зал был завален костями, в беспорядке торчавшими из глины: многие — раздробленные, изломанные, раздавленные.

Гарри поднял взгляд туда, где поднимающиеся от глины странные красноватые испарения дрожали от слабого ветра, дующего из глубин пещеры, и увидел его. Огромный неподвижный силуэт в два человеческих роста перегораживал им проход. Страж, готовый ждать вечно, не теряющий бдительности ни на секунду: как им преодолеть это препятствие? Царство смерти у них под ногами представлялось наглядным свидетельством того, насколько сложна задача.

— Что нам теперь делать? — тихо, будто опасаясь пробудить голема, спросил Гарри. — У нас только подсказка. Клото.

— Возможно, это и есть пароль, который нужно сказать голему? — задумчиво спросила Эльза Фриз и тут же ответила сама себе: — Нет, слишком очевидно. Наверняка среди лежащих здесь немало тех, кто опробовал этот вариант.

— Придется рискнуть, — пожал плечами Квиррелл, шагнув вперед. — Вы пока отойдите подальше на всякий случай.

Голем пришел в движение и вышел из сумрака на освещенное пространство. Каждый его шаг заставлял стены пещеры содрогаться, обрушивая ледяную капель на невольных искателей приключений. Остановившись в нескольких шагах от Квиррелла, он слегка склонился над отважным профессором. «Сейчас он должен потребовать назвать пароль, — подумал Гарри, — и тогда мы узнаем, как он реагирует, если пароль ошибочен». Однако он уже знал это — достаточно бросить взгляд на кладбище под ногами.

Глиняный страж не стал требовать пароля. Он взревел и кинулся вперед, занося руку толщиной с бревно. За мгновение до удара профессор исчез, появившись за спиной голема, и крикнул ему:

— Клото!

Голем с фантастическим для его габаритов проворством развернулся и нанес новый удар. Квиррелл вновь исчез, и удар голема пришелся на то место, где он только что стоял, взметнув в воздух комья глины и обломки костей.

— Плохая была идея, — тяжело дыша, пробормотал профессор за спиной у Гарри. — Похоже, что ему вообще не интересно, знаю я пароль или нет.

— Потому что это должен быть я, — ответил Гарри. — «Имеющий власть», помните, профессор?

Голем, развернувшись, поднял на них пустой глиняный взор, затем, помедлив секунду, вернулся на исходную позицию и замер без движения.

— Вот только у вас, Гарри, всего одна попытка, — ответил Квиррелл. — Если, конечно, в мое отсутствие Цао Шу не сделала из вас мастера метрической магии.

— Если я ошибусь с паролем, вы можете перенести меня в безопасное место, — тихо сказал Гарри. — Вы же сами понимаете, что других вариантов нет.

— Я вам не Цао Шу, — покачал головой профессор. — Переместиться самому — для меня не проблема, а вот швырять через нуль-пространство других людей… Один-два раза, пожалуй, получится, но после этого я совершенно выбьюсь из сил.

— Что более важно, какой пароль вы собираетесь произнести, Гарри? — спросила Эльза Фриз. — Я не думаю, что «Клото» сработает. Это был намек, не более.

— Ошибка лежит на поверхности, и ее замечаешь сразу… — пробормотала Гермиона. — Гёте любил говорить это…

— Что? — недоуменно переспросил Гарри.

— Ну конечно! — глаза девушки вспыхнули азартом. — Гёте знал, что мы обратим внимание на явную ошибку с именами мойр в «Фаусте». Он намеренно допустил ее, поменяв местами Клото и Атропос!

— Поменяв местами… — наморщив лоб, пробормотала Эльза Фриз и взгляд ее просветлел. — Черт возьми, мисс Грейнджер, вы, похоже, правы. Получается, что пароль, который следует произнести Гарри, — это «Атропос».

Гарри кивнул, сделал глубокий вдох и с бешено колотящимся сердцем сделал шаг вперед. Потом еще один. И еще. Квиррелл за его спиной приготовился к спасательной операции: его лицо отражало предельную концентрацию. Голем, как и в прошлый раз, вышел навстречу гостю. Остановившись перед Гарри, он в полном соответствии с тем жутким сном пророкотал:

— Клавем!

— Атропос! — сказал Гарри дрожащим от волнения голосом.

Голем выждал несколько секунд, потом издал утробный рык, и, сделав еще один шаг вперед, повторил:

— Клавем!

— Это неверный пароль, — севшим от ужаса голосом прохрипел Гарри, попятившись. Голем сделал шаг вслед за ним. Квиррелл резко выдохнул и поднял руки, приготовившись.

— Там две ошибки! — взвизгнула Гермиона. — Гарри, в «Фаусте» парки имеют имена мойр. Тебе нужно римское имя! У римлян Атропос зовут…

— Клавем аут мортем! — взревел голем, полностью заглушив последние слова Гермионы, и поднял для удара глиняную длань.

Время для Гарри почти остановилось, и ужас перед близкой гибелью померк. Он понимал, что Квиррелл, скорей всего, сможет защитить его от удара голема. Но вряд ли после этого страж даст ему второй шанс. Пароль нужно было назвать сейчас, до того, как начнется атака. Он ведь знает имя, Гермиона уже говорила ему раньше, в Праге, — имя парки, приносящей смерть. Нужно только вспомнить его, но в ушах до сих пор звучит рычание голема: «Клавем аут мортем». Оно странно созвучно…

— Морта! — завопил он во всю силу своих легких.

Голем замер, потом отступил в сторону, пророкотав:

— Сервио фигуло!

Гарри пошатнулся от внезапно нахлынувшей слабости и сделал шаг вперед. Путь в пещеру Матерей был свободен.